Волчица Элли и волк Брэнс: Эпизод 6 — Шторм
Брэнс свалился у дороги и лежал. У него не было сил даже выть. Его благоразумия хватило только на то, чтобы укрыться в высокой траве. Он клял браконьеров, или кто они там — он не знал, и себя.
Он думал, думал, он не мог придумать, что делать, и бил лапами по траве.
Долго валяться нельзя, понимал Брэнс, надо что-то делать. И он побрёл в город вдоль дороги, потому что джип, по всей видимости, ехал всё-таки в город. Да, в город. Брэнс приободрился. Он, Брэнс, что-нибудь придумает. Он придумает.
А небо хмурилось, небо хмурилось, небо, казалось, гневалось тоже и становилось всё темнее.
Брэнс добрёл до города, встряхнулся и побежал по улицам. Люди не обращали на него внимания — он казался им овчаркой, спешащей по своим делам.
Брэнс оббегал дворы, заглядывал за заборы — не увидит ли чёрный джип где-нибудь спрятанным? Джипы попадались, но не те. Брэнс не позволял себе переживать. Он работал.
Первые крупные, тяжёлые капли дождя не смутили Брэнса. Что ему дождь! Он продолжал бежать.
Дождь,однако, быстро превратился в ливень, в шторм, сперва вдали, а потом всё ближе к Брэнсу загрохотало, пошли ударять в землю молнии.
«Хорошо», - подумал Брэнс. - «Люди убегут с дорог в дома».
Люди убежали.
Машины самоуверенно остались и не пытались спрятаться в ближайших дворах.
Зря они самоуверенно остались. Ручейки воды на асфальте быстро слились в реку, ветер усиливался, порывы его стали валить щиты и деревья.
«Я лучше по крышам», - подумал Брэнс, когда вода дошла ему до брюха.
И по пожарной лестнице ближайшего дома забрался на крышу. Крыши примыкали в городе вплотную друг к другу, прыгать по ним было нетрудно в ясную погоду, и Брэнс подумал, что и в не ясную справится.
То, что он увидел с крыш, его поразило.
Долго ли он забирался на крышу? Много ли времени ему понадобилось? Не больше, чем переплыть реку в обычном темпе. Про реку мысль явилась неспроста: внизу бушевала натурально река. Потоки воды несли машины над асфальтом и сталкивали их капотами и багажниками. Видно было, что машины не едут по дороге, а их тащит неведомой силой. Тащит и тянет вниз, сбивает в груду в низине; воде мало машин, она начинает заливать дома — двери, окна; люди выскакивают... Невесть откуда взялись волны, они тянут ветки, рекламные тумбы, крутят их в потоке.
«Это уже не ливень», - подумал Брэнс. - «Спасайся».
И он переступил лапами по враз ставшей скользкой крыше, чтобы примериться, можно ли идти сквозь порывы ветра. Но дом, на крыше которого находился Брэнс, повёл себя неожиданным образом. Он вдруг как-то просел, заскрипел, зашатался и накренился набок. Часть крыши, именно та, на которой находился Брэнс, поползла вниз с явным намерением плюхнуться в реку.
«Ужас», - подумал Брэнс, сиганув с шаткой крыши на шатающуюся опору рекламного щита - больше было некуда в тот момент.
«Ужас», - подумал он, поняв, что материал, на котором красочно нарисована картинка рекламы, кажется, бумажный, и отрывается прямо под лапами, и Брэнс едет на отрывающейся ленте бумаги вниз.
Тем временем часть крыши, с которой Брэнс сбежал, плюхнулась-таки в реку, подняв тучу брызг прямо Брэнсу в морду, и он перестал что-либо видеть на пару мгновений. За эти пару мгновений ветер подхватил Брэнса вместе с оторвавшейся лентой бумаги, завертел их и перекинул на крышу многоэтажного дома. Она тоже будто расползалась, крошилась под лапами. Лапы разъезжались в стороны, как на льду.
«Некрепкие сооружения», - сердито назвал Брэнс дома.
«Ужас», - думал он, прыгая на следующую крышу.
«Ужас», - вопил он мысленно, прыгая с двенадцатиэтажного дома на трехэтажный. Но прыгал самоотверженно.
«Держи меня, ветер», - прикрывая глаза иногда, думал он.
А ветер как услышал: подхватил Брэнса и понёс. Брэнс с удивлением почувствовал, что летит. Летит, расставив лапы, словно крылья. Ветер держал Брэнса. Ветер крутил Брэнса, нес в потоке, легко, как пушинку, будто Брэнс на время потерял вес. С той же лёгкостью ветер проносил мимо носа Брэнса и другие в обычной жизни тяжеловесные объекты: енота с выпученными глазами, метлу, полупустую канистру с бензином, два кресла, доски, размотавшийся на одном конце зеленый шланг... Успевай уворачиваться думал Брэнс. Впрочем, от шланга он не стал уворачиваться. Зачем? Шланг может понадобиться в такой-то обстановке. Усилие, дикий пируэт в воздухе, достойный книги записи рекордов и достижений, рывок, бросок — и Брэнс вцепился в размотавшийся конец шланга, и дальше летел, ухватившись за него. «Пригодится», - рассуждал Брэнс по ходу полета, переводя дыхание и стараясь успокоиться, насколько возможно, чтобы сердце не било, казалось, его самого такими тяжелыми ударами. Его сердце словно ходуном ходило, ухало куда-то вниз, останавливалось, бахало, шаталось и сворачивалось — и сотрясало всё его тельце, всё его существо. - «Шланг — пригодится».
Но всё когда-нибудь заканчивается. Закончился и вынужденный, неожиданный полёт Брэнса. Прямо по курсу — если, конечно, кручение в вихре можно назвать курсом — он увидел высотное здание. Увильнуть возможности Брэнс не видел, а возможность была: и тоже прямо по курсу, просто Брэнс смотрел вниз, на землю, уже воображая, как он туда полетит, ударившись о стену. А смотреть надо было вперёд. Прямо впереди был проем, из которого погода выломала стеклянную дверь и унесла. Вот туда мог Брэнс нырнуть, избежав риска разбиться. Но Брэнс паниковал, что, конечно, мешало ему видеть лазейки спасения.
- Помоги мне, прамама волков наших Кассия. Держите меня, силы небесные, пожалуйста. Держите, не ударьте, - поднял он морду к небу... казалось, он взывал к нему.
То вниз на землю, получается, он смотрел, то вверх. А смотреть надо было прямо вперёд. И залетать в проём на мотке шланга, как на санках.
Но его будто услышали там, наверху.
Он, как на санках, влетел-таки в проём, пролетел по коридору, где никого не было, и вылетел с другой стороны здания, в такой же проём. Скорость полета его при этом упала почти до нуля. Он и затормозить мог вполне, но, как мы уже выяснили, ему сильно мешала паника. Неудивительно, конечно. И он не затормозил у края двери, а вместе со своими «санками» вывалился наружу. Но не на плитку бетонную Брэнс упал, не на асфальт и даже не на землю. Моток шланга свалился на уцелевшее дерево и повис на нём. А Брэнс, как мы знаем, крепко держался за конец шланга. Настолько крепко, что когда вместе с мотком упал в фонтан под деревом — в воду, выдернуть когти из шланга ему удалось с трудом. Он уже ничего почти не соображал от стресса.
«Не, ну я весь вымок», - думал Брэнс, отряхиваясь. - «Что за дела? Не прощу этих браконьеров за их авантюру».
Полёт не вымотал, виражи не смутили, объекты, носившиеся по воздуху, не ушибли... всё вроде удачно. Но вымокание огорчило Брэнса до невозможности. Брэнс закрыл морду передними лапами и заплакал. Да, натурально заплакал — стресс всё же. И кого стесняться — рядом ни одного волка, который мог бы посмотреть на него суровым взглядом.
Волка ни одного, человека ни одного, Брэнс выл в голос, надрывно, истерически. Кого стесняться?
- Ты чего плачешь? - услышал он вдруг тихий голос.
Брэнс подумал — всё, он переутомился, и здравствуйте галлюцинации.
- Ты чего плачешь? - повторил голос, и Брэнса неведомый кто-то толкнул носом в бок.
Брэнс обернулся.
- А! - закричал он. -А! - и схватил моток шланга, как единственное оружие. - А ну пошел отсюда! Пошел, я сказал!
Обладатель тихого голоса, однако, не двигался, он смотрел на Брэнса удивлённо. Брэнс кинулся наверх, к белой статуе фонтана. Статуя держала на голове корзину с виноградом и загадочно улыбалась. В руке она держала рожок, из которого несмотря на разрушения в городе, на дождь, продолжала литься вода. Фонтан работал исправно, как будто шторм ему не помеха. Это был какой-то ирреальный мир для Брэнса — шторм, полёт на мотке шланга через пространство, льющаяся с неба вода, исправно работающий и тоже льющий воду, несмотря на непогоду, фонтан, молнии, ударяющие рядом... и тот, кто затаился в воде фонтана. На самый верх, на корзину с виноградом взлетел Брэнс.
- Ты кто? - в ужасе спросил он, хотя уже знал ответ. - Ты что здесь делаешь?
На Брэнса устало и как-то обиженно смотрел крокодил.
Крокодил. «Ужас», - подумал Брэнс.
Брэнс видел крокодилов в школьных книжках. Он знал, насколько они коварны и опасны, несмотря ни на какой вид, пусть даже и обиженный, пусть даже и кроткий.
Брэнс потянулся, отломил от дерева, росшего у фонтана, ветку поувесистее и замахнулся на нежеланного соседа.
- Иди!
- Не бей меня, - жалобно сказал вдруг крокодил. - Не бей меня. Я домашний.
- А то домашний не кусается, - не поверил Брэнс. - Крокодилью природу в шкаф не запрёшь. Вот я — мама делала-делала из меня овчарку, а я — волк, активированный.
Крокодил посмотрел на Брэнса с сомнением.
- Активированный? - спросил он. - Нет.
Потоки воды с неба усиливались. Статуя улыбалась.
«Сон, это сон», - подумал Брэнс. - «Я сейчас проснусь, и не будет ни потоков воды с неба, ни фонтана, ни загадочной улыбки статуи, ни крокодила. Ни того, что я потерял из виду джип с Дживсом и Бертом, как я их найду теперь?» - Брэнс прижался лбом к мраморной корзине с виноградом.
- Ты меня боишься. А волки никого не боятся, - сказал крокодил без вызова.
Брэнс спрыгнул в воду и вплотную подошел к крокодилу.
- Вот повтори, - недобро сказал он.
Крокодил клацнул зубами.
Брэнс отпрянул.
Крокодил засмеялся.
- Я мирный, - сказал он. - Ты поверил?
- Не поверил, - сказал Брэнс. - Мирный крокодил может быть только в сказке.
Обладатель тихого голоса смотрел кротко и устало.
- Ты почему здесь плаваешь? Тебе кто разрешил? - спросил Брэнс.