От автора: 18+.
Несовершеннолетним просьба покинуть эту страницу.
***
Розги для Салли или проклятие леди Эвелины викторианская повесть
Введение здесь: http://www.proza.ru/2019/04/05/510
В викторианскую эпоху (1837-1901) — период правления королевы Виктории в Англии, розги считались способом лечения многих заболеваний и великолепным воспитательным средством, а так же профилактикой родового проклятия.
Кому такое читать не интересно - нажмите крестик в правом верхнем углу экрана.
Глава первая. Родовое проклятие.
Над предместьем Лондона висели свинцовые облака. Казалось, их можно достать рукой. Вот вот должен был начаться дождь. Сумерки начались на несколько часов раньше положенного. Облака готовились пролились слезы над семейством Суливан.
"Над нашим родом висит проклятие, только розгами и можно его облегчить! Прав наш доктор! Метод болезненный, но весьма эффективный" – Думала миссис Суливан у постели дочери Салли. Болезнь отходила медленно, после порки, учиненной доктором в качестве интенсивной терапии можно было уже надеяться на полное выздоровление. Вместе со слезами и криками наступил кризис. Температура упала.
– Мама, я хочу чаю! – Хорошенькая юная девушка, шестнадцати лет Салли перестала пылать, и миссис Суливан, немного успокоилась. – Только не надо меня больше бить!
Ответом был гром и молнии. Дождь стеной полился на
Она была рыжеволосой, в отца сэра Слайса, а кожа бедная, как слоновая кость…
Лихорадка ушла. Осталась слабость, зуд от прутьев и неприятные воспоминания. До сих пор девушке слышался скрип кожаного ремешка, придавливающего талию, к скамье для порки, она словно ощущала хватку корсета, мешающего дышать и запах потного кучера, помогающего стянуть Салли руки, и мальчика Гарри, удерживающего той лодыжки.
Закончилось все обострением болезни, кашлем и лихорадкой. Впрочем, ее мама была совсем другого мнения.
– Слава богу, розги и микстуры помогли! Теперь можно и самой поспать! – Она улеглась на модный диван с ножками в виде голов львов с шелковой обивкой. Маленькая подушечка — думка, что не так давно приподнимала попку Салли над скамейкой, теперь поддерживала голову миссис Суливан, уносящуюся в чертоги сна.
Скамья отлитая из английского чугуна с кожаным верхом была гордостью мисс. Она собственноручно зарисовала проект карандашом на толстой почтовой бумаге и не пожалела золотых соверенов литейщику и мебельщику обойщику за ее изготовление.
Сонный кошмар во сне состоял в том, что миссис Суливан видела себя и дочь Салли почему-то босиком, в незнакомом парке с подстриженными лабиринтами и античными статуями, из белого мрамора.
«Проклятая убийца! Отравительница! Падшая женщина! И ты, и Салли прокляты на веки! – Слышался ей голос сэра Слайса покойного мужа. – Всех к себе заберу! Ты прокляла весь наш род!»
Голос покойного мужа преследовал неотступно. Статуи, по мере того как миссис и Салли проходили мимо, оживали и махали новомодными длинными прутьями. Больше доставали Салли, которая была одета в только в корсет, как на недавней порке.
– Прокляты, шептали фигуры, махая прутьями. Прокляты!
– Мама, за что они нас? – Салли, стараясь избежать ударов, прикрывала попу руками, и бежала вперёд, по выложенной красным кирпичом дорожке, а сама миссис несла на себе тяжесть нескольких нижних юбок, так что основная порция ударов доставались дочери.
«Потерпит! – думала мама во сне. – И куда делать наша обувь?»
В свое время ее саму не раз секли в молодости, и регулярные порки прекратилась когда только вышла замуж, и она счастливая тем, что муж во время беременности решил отложить телесные наказания до полного выздоровления жены, нарожала кучу детей, а розги, связанные из тонких березовых веточек выписывала из Шотландии доставались уже не ей, а детям.
«Нет, нет! Положительно, это вещий сон! – Женщина сладко потянулась. – Такие же прутья я уже приготовила для дочери! Так что он наверняка сбудется! Уверена, если меня разложить на кованой скамье и задать солененьких, буду вертеться, как девчонка! Но я на нее не хочу! И я не хочу в фамильный склеп!»
Ей казалось, что смертельное проклятие поджидало за каждым углом, готовое нанести свой роковой удар в любое мгновенье. Смерть, беспощадная, неторопливая, невидимая и неуловимая, не разбирающая кто перед ней – бедняк из трущоб или член королевской семьи.
Уснув под утро слишком крепко, она не слышала приступа кашля Салли, который обеспокоил доктора Мортимера, сидящего в холле второго этажа с утренним визитом.
– Надо осмотреть девушку! – рассуждал он. – Говорил я, бить надо совершенно голой, а не в новомодном корсете, который и так затрудняет дыхание. Можно свести на нет всю пользу от порки! Тут все мои капли будут бесполезны!
Но, увы…дверь в спальню Салли была закрыта, а миссис Суливан, сваленная усталостью, видела короткий, но очень содержательный сон, нарушать который доктор и друг семьи не посмел.
Проснувшись, женщина, не обратив внимание на то, что ноги у нее грязные, как будто она реально бегала босиком по парку, вскочила, пощупала у дочери пульс, и, наскоро оделась, бросилась вниз, на двор, приказать закладывать коляску.
— Надо осудить детали визита сэра Донована и предстоящей порки с приемной дочерью Мэнни-Бэтт! – Миссис, быстро сполоснув ноги и одевшись, сбежала вниз по лестнице, раздавая распоряжения. – Кэт, займитесь обедом! А доктор пусть Салли и Гарри осмотрит! За что я ему жалованье плачу?
Сэмми, который управлял фаэтоном, был у миссис Суливан и кучером, и лакеем, и помощником, и чернорабочим. Он был мастером на все руки, и одинаково хорошо управлялся с лошадьми и непокорными детками. Он помогал пороть все семейство миссис Суливан, и приводил юную девушку в смущение необходимостью оголить ягодицы, но разумения раздеться самой и перенести порку с достаточной учтивостью ей не доставало. А тут еще этот кашель…
— В Ислингтон, к Мэнни-Бэтт, моей дочери. — Скомандовала миссис Суливан и хрусткий гравий вылетел из-под копыт лошади.
"Через неделю моей Салли исполняется семнадцать… Я отдам ее замуж, за человека небогатого, но родовитого. Поэтому по традициям нашего дома ей предстоят розги, и дело не в рецептах эскулапа а в том, что только они могут снять вековое проклятие с нашего рода. Так что она их обязательно получит, по обычаям нашего древнего рода! И я, и моя свекровь и много поколений моих предков через это прошли!" — Миссис принялась обдумывать ритуал, обязательный в их семье в честь такого события.
Они ехали уже медленней, лошади пошли шагом. Позади остался парк, с решетками, кованые ворота, и фаэтон, выехал на пригородном шоссе, по которому он ровно и мягко покатился, поскрипывая рессорами.
— Скажи, Сэмми, ты поможешь мне выпороть Салли, если жених откажется? — Спросила миссис, прикрываясь от моросящего дождика зонтиком, молодого рыжего кучера высокого роста и огромными плечами.
— Да, миссис! – Неохотно ответил он.
— Когда начнем?
— Как то… Уже несколько раз спрашивали. Начнем, когда жених приедет, лучше после обеда, так сказать, на сладкое! Надо, так разложу барышню на скамейке! Первый раз что ли? Только она этого не любит! Длинные розги скоро будут готовы!
— Господь с тобой! – Я не розог, для Салли, а фамильного склепа для нее боюсь! Очень боюсь! Кашляет она плохо! Хорошо, хоть розги доктора помогли! На нашей семье лежит родовое проклятие! Оно вызвано тем, что леди Эвелина совершила весьма тяжёлый проступок. За это наш род был проклят богом и людьми, порка то немногое, что спасает женщин в нашем роду от смерти!
— А не проще отмолить в церкви? Мне жена говорит — молитва от проклятий помогает.
— В церковь и так регулярно молимся по воскресениям! А порку отменять не буду! С молитвами или без, а родовое проклятие переходит из поколения в поколение, на протяжении столетий. И к несчастью, по женской линии.
После короткого разговора с доктором, успевшего с утра осмотреть Салли и назначить ей порку, а за одно е ее сводному брату в лечебно-профилактических целях.
— Кто знает, если перечислить все мои грехи. То гореть мне в геенне огненной вечность! О проклятии леди Эвелины я еще от покойного хозяина слышал, но и сам он и его семья столько натворили… (О проклятии леди Эвелины здесь: http://www.proza.ru/2009/09/22/262)
А по-моему, маринованные розги это очень сурово для юной леди! А склеп... все там будем! Рано или поздно! Конечно, рано туда никому не хочется! Но пути Господни неисповедимы! Надеюсь, на слуг родовое проклятие не распространяется!
"Да я и сама столько натворила… Может быть, причина не леди Эвелина, а я сама… А над моим родом проклятие! И мне его не отмолить!" – Миссис Суливан больше всего в жизни боялась призраков и фамильного склепа, в котором она похоронила семерых детей и супруга.
В живых осталось только дочь Салли. Сын Гарри и дочь Мэнни-Бэтт были бастардами, незаконнорожденными, прижитыми отцом на стороне, от хорошеньких служанок, но Миссис Суливан признала и усыновила обоих, по настоянию мужа, хотя особой любви к ним не питала.
"Моя жизнь состоит из череды каких-то мистических случаев. – Рассуждала миссис Суливан . – Постоянно что-то происходит именно со мной, а вот с тем, с кем обязательно должны была случиться беда, живут и здравствуют!"
Салли была последней, самой младшей дочерью, которая родилась у супругов случайно, когда миссис уже исполнилось сорок лет.
Гарри, сводный брат Салли, родился от хорошенькой горничной и муж, стоя одной ногой в могиле, признал ребенка и взял обещание с супруги заботиться о нем, как о родном, тем более что горничная скоропостижно скончалась.
Дом Мэнни-Бэтт из красного кирпича, стоял неподалёку от башни Кэнонбери в одном из красивейших лондонских предместьев.
Сэмми остановился возле подъезда. Кучер, понимая, что ему предстоит сделать, с утра был понур и задумчив.
Они подъехали к дому с элегантными коваными воротами и красивой ухоженной лужайкой. У нас в Шотландии неторопливость и обстоятельность в крови! Миссис Суливан соскочила с подножки, и сказала:
— Когда я была молода — у нас служил лакей в зеленой ливрее с золотыми пуговицами. Он всегда подавал мне руку и подсаживал меня, а по субботам помогал лечь на скамью со всей возможной учтивостью!
– Миссис…– Верный Сэмми не чувствовал за собой вины, — Я не успеваю спрыгнуть с козел, как вы всегда быстрее меня оказываетесь на тротуаре, а по субботам я и так вам помогаю! Барышня вон, заневестилась, а вы ее как маленькую!
— Капор ровно сидит? — Миссис Суливан, подарила Сэмми многообещающий взгляд чёрных, как угольки, глаз.
— Всё ровненько.
— Вот и славно. И смотри, не трепись с прислугой, какой подарок на свадьбу ждет мою Салли, а как приедем назад, проверь, как там розги. Знаю я ваши разговоры, после которых на меня косятся, как на сумасшедшую! – Отрезала миссис Суливан и исчезла за массивной дверью, звякнув наддверным колокольчиком.– Сэмми покачал головой.
И откуда в моей хозяйке столько жизненных сил? – Сказал боязливо Сэмми, отводя лошадей на конюшню. — Сэмми, был ещё молод, ему было слегка за тридцать, но лень уже овладевала его медленно полнеющим, упитанным телом.
— Лакеев и служанок уволили! Дорого они обходятся Миссис! Вон, трех пришлось признать как своих! — Подумал он и пошёл осмотреть упряжь. – И мне не доплачивают! Похоже, Бог пошлет нам сегодня дождь!
Низкие облака, закрывая Солнце, двигались, словно нескончаемые стада небесных овец, перетекая друг в друга, темнели и делались невидными на фиолетовом мрачном небе. Там же, на востоке, разливалась тяжёлая, свинцовая тьма приближающейся грозы.
— Добрый день, — Менни-Бет присела в реверансе. — Как добрались?
Сама Мэнни-Бэтт, двадцатилетняя миссис с светло-русыми кудрями, серо-голубыми, широко поставленными глазами и с слегка располневшей фигурой, собиралась стать мамой, и от корсета по совету доктора уже отказалась, хотя животик был еще не виден. Ее муж считал, что розги и викторианское воспитания сделали из нее особу впечатлительную, слишком мечтательную, но непременно добрую, любящую и отзывчивую.
Нельзя сказать, что Мэнни-Бэтт, выйдя замуж, плохо справлялась делами семьи. Воспитание Миссис Суливан в семейных традициях пошло ей на пользу. Взгляд Мэнни-Бэтт был лукавым, быстрым и оценивающим.
— Чего изволите? Доброго утра, мама. Как здоровье Салли? Гарри шалит?
Если приемная дочь до замужества относились к порке со спокойствием и смирением, достойной настоящей английской леди, то Салли и Гарри на скамью ложились не без помощи кучера Сэмми или доктора Мортимера. И с каждым годом это им обоим было сделать все труднее и труднее.
Миссис Суливан замерла на мгновение, оценив обстановку новой гостиной скользнула взглядом на декольте Мэнни-Бэтт и на новенькие ботиночки.
Шикарная гостиная являлась показателем статуса и материальных возможностей обитателей.
— Это что такое, почему шея голая? Новая мода? — Миссис Суливан, недовольно оценила обновку. — Я, понятно, стара… Я моложе королевы ровно на двадцать лет… — Приврала она не моргнув глазом. — Но!
В гостиной стояла лучшая мебель и идеальный порядок на случай, если кто-нибудь придет.
Здесь по стенам стояли софа, стулья с высокими спинками, различные кресла, несколько небольших столиков для написания писем, для шитья и вышивки, для чая. В центре круглый стол, за которым подавали завтрак гостям.
— Мама, времена меняются. И нет ничего скоротечнее моды.– Улыбнулась Мэнни. — Кофе, крекеры, чашку шоколада и рокфор для миссис.
— Да. Я не завтракала.– Подтвердила миссис Суливан, хрустя крекером.
Служанка удалилась, а миссис, несколько тяжело плюхнулась на викторианское кресло перед маленьким столиком.
— С этой Салли очень много хлопот! Все болеет! – Отвлеклась миссис Суливан. – У тебя по молодости лет не было так много хвороб! Гарри не болеет ничем, кроме подростковых шалостей. Никакое инфлюэнце его не берет!
Дочь вежливо промолчала, считая, что ей попадало гораздо больше чем Салли и не всегда справедливо, зато прутья укрепили здоровье.
— Вы уже выбрали гостей для предсвадебной порки?
— Только жених, доктор, ты будешь? – миссис Суливан смутилась. – Наш пастор отказался! Вот только Салли, хоть уде почти выздоровела, до сих пор не может смириться с предстоящим наказанием. Я специально ее пока не секу, чтобы попа приобрела девственно чистый вид.
— Неужели мисс Салли не заслужила порку? — Удивилась Мэнни-Бэтт. – Не поверю!
– Вот я сейчас и коплю ее прегрешения, чтобы повод для порки был! Платье уже почти готово, все аксессуары подобраны!
После смерти супруга, по его последней воле, миссис Суливан плавно передала Мэнни-Бэтт управление землями и поместьями, а так – же недвижимостью в Лондоне и Калькутте. И та, вместе с мужем, великолепно справлялась с делами: помогла выучка и розги, на которые миссис Суливан никогда не скупилась.
— Еще как заслужила. Она вообще, мылась в ванне, и не проверила, что этот сорванец Гарри над ней подглядывает! Кроме того, доктор постоянно убеждает Салли относиться к розгам, как к лекарству! Но она с ним не согласна, и на скамью, похоже, добровольно не ляжет! Сэр Докован, ее жених, скоро приедет из Ливерпуля и поможет ее выпороть! А откажется – попрошу нашего кучера!
— О…неужели ты возьмешь кучера… Салли с женихом, как я слышала от вас не виделись с момента обручения?
— Да! Он учился, и выучился. А как твой муж?
Служанка внесла поднос и удалилась, странно взглянув на миссис Суливан, поспешила удалиться, не получив новых распоряжений.
— Муж уехал по делам! Жаль, что его не будет! В свое время он меня высек перед свадьбой, в присутствии всей нашей семьи, и ничего плохого со мной не случилось! Если не считать того, что муж заставляет меня спать с ним голой! – Женщина погладила себя по округлившемуся животику. – Но голой, с собственным мужем не очень страшно! Только крепче меня любит!
Пока дамы пили чай, Сэмми не только успел плотно позавтракать на кухне, но и оказал мужской внимание служанке Мэри, чем она оказалась очень довольна.
– Мой старый муж ничего не может! Шептала она, вздрагивая на кухонном столе. Приезжай к нам почаще!
С солнце коснулось верха колокольни, миссис Суливан обсудив все детали, и вышла на воздух, отдав должное крекерам и кофе.
"Живет и цветет! — Думала она о приемной дочери. — а я старею и хирею!"