Стоят: Г. Зехов, Р. Юн, Н. Стаханов, Э. Зубков, Н.Агарков, С.Троицкий, С. Котцов, В, Исаков, П. Староверов, А. Габрук, В. Хегай.
Сидят: А. Никандров, А. Дураков (Денисов), А. Воскресенский, профессор Блинов, секретарь арктического факультета, А. Раговский, А. Мягков.
Подошел поезд, лязгнув буферами вагонов – остановился.
Видел я поезд не впервые, но ездить пока не приходилось, хотя и было мне уже 17. Теперь у меня седые виски, и наездился я на поездах, и налетался на всем что может летать, да еще колесами и гусеницами избороздил немало.
Но вот странно: до сих пор, когда я слышу стук колес, гудки проходящих поездов в ночной тиши за окном своей не очень шикарной квартиры, меня наполняет детская радость. Тепло и уютно становится на душе. Я улыбаюсь, поворачиваюсь на бок, улыбаюсь и засыпаю счастливый. Оттуда? Оттуда, из детства.
Деревня наша лежит в отдалении от железнодорожной станции. Чтобы добраться до районного городка Ливны в осеннюю или весеннюю распутицу, впрочем, как и в обычную дождливую пору, не одну тонну нашего добротного Орловского чернозема приходилось перемесить. Поезда представлялись мне дорогой к новой, той бурной, кипящей жизни. Которая где то там далеко, в стороне от нашей деревушки, затерянной на обочине цивилизации.
И вот тогда, летним днем 69-го, я ступил на подножку вагона. Я вступил на дорогу туда, в далекое и неизвестное. Не помню, что думал я тогда. Волновался наверно. И уж конечно не думал что этот шаг от родных берегов на долгие годы, а в общем - навсегда.
Поезд тронулся, мать за окном вагона махала мне рукой. Переживала что, да как:
- Ты расспроси там, люди ведь ездят, знают. Что ж, не подскажут что ли?
Я ехал в новую жизнь, манящую и тревожащую. Что там? Да как доеду, как найду ?
Стучали колеса, ночь легла за окном. В Орле я сделал пересадку. И вот там, с севера надвигался, наваливался на меня Ленинград.
***
Не верь, что скорость света самое быстрое, что есть во вселенной; не верь, что время непрерывно и равномерно направлено. Время замедляется, тащится еле-еле, время может остановиться.Не течение времени определяет события, события определяют время – его скорость и направление. Время лишь форма отображения череды- последовательности событий. Некоторые события в нашей жизни занимают гораздо больше места в ней, чем другие. И совсем не важно, сколько астрономического времени на это ушло.
В определенные моменты, время сжимается пружиной, а потом вдруг начинает раскручиваться с головокружительной быстротой.
***
Если меня спросить: - Ты помнишь, когда закончилось беззаботное детство, и началась бурная юность? -Да, - скажу я, - я помню. И грань меж ними легла - четкая и яркая.
Закончилась школа. Позади экзамены, выпускной вечер. И мы расходились, разъезжались , чтобы увидится с кем-то лишь через много лет. А с кем-то - больше никогда. Но на дворе стояла весна, цвели сады и нас еще не достали взрослые заботы. Мы танцевали под катушечный магнитофон, гуляли до утра, играли на выгоне в футбол. Постепенно определялись в дальнейшей своей дороге. Выбрал ее и я, случайно наверно. Только нет в мире случайностей. Все случайное закономерно.
Я подружился с девушкой. Звали ее Лида. Она была старше меня и училась на втором курсе Ленинградского МГУ. Мы гуляли под полной, надраенной как медный таз луной. Я сравнивал ее круглое веснушчатое лицо с луной. Она не обижалась. И когда однажды зашел разговор – куда пойти? Я ответил, что собираюсь стать военным моряком. Тогда Лида предложила мне поступить в Ленинградское Высшее Инженерное Морское училище им. Адмирала С.О. Макарова.
Уже на следующий день она мне принесла справочник ВУЗОВ СССР. Предложение было заманчивым. Элитное высшее морское училище. Наверно я больше хотел быть инженером, картографом, чем капитаном. Но быть штурманом тоже хотелось, чтобы бороздить моря. Я выбрал гидрографию, арктический факультет. Арктический не потому, что я спал и видел себя полярником. Нет. Просто гидрографии обучали только на этом факультете. Гораздо позже я узнал, что местом работы гидрографов – Макаровцев, был весь мир, а не только Арктика. И еще потому, что здесь по окончанию вручалось два диплома: диплом инженера гидрографа и штурмана малого плавания.
Недолго думая, собрал документы, запечатал в конверт и отправил по почте. Отправил и забыл. Я не очень надеялся на успех, хотя и понемногу штудировал пособия по подготовке для поступления в ВУЗы.
Беззаботно катились дни за днями. Близко, очень близко эта грань. Даже сейчас охватывает волнение.
А было все очень просто. Все большие события, вопреки нашим ожиданиям, приходят внезапно (как, например зима в России), просто и обыденно.
Я лежал в балагане в тени сада, закинув ноги на стену. Жара.
Коль, тебе письмо…… Всё….. Сигнальная ракета с шипением ушла в небо. Прощай беззаботное детство. Память, только память теперь сможет вернуть нас сюда.
Все подернуто седой дымкой грусти.
***
Вызов гласил: Прибыть 1 августа для прохождения медицинской комиссии и сдачи приемных экзаменов.
Легкая паника на корабле. На листке отрывного календаря - год 1969, число 2, суббота. Письмо пришло с опозданием. И без штемпеля. И завтра выходной. В общем, побежали на поклоны. К председателю за справкой – что да, предъявитель сего, есть ни кто иной, как крепостной раб такой то.
Крепостной раб – это не оговорка. До средины 70-ых годов паспорта сельским жителям, в центральных областях России, не выдавали. А это означало, что без согласия сельской власти ты не имел права сменить место жительства, поступить на работу в город. Фактически советское крестьянство оставалось крепостным. Но не помещиков, а власти. Кстати, такой подход к вопросу кадров в сельском хозяйстве сыграл впоследствии злую шутку с деревней. Когда сельское население уравняли в правах, выдали, как и всем гражданам паспорта – начался массовый отъезд в города.
Но было и исключение, если ты поступил в высшее учебное заведение, тебя уже не могли задержать по закону. Правда находились и другие пути. Никто не отменял взяток, никто не отменял родственных и других связей. У меня не было ни того, ни другого.
Пошли к начальнику почты – отметить дату вручения письма. Недолгие сборы. Для расклешенных брюк с прямыми передними карманами я одолжил широкий офицерский ремень. И вот я «первый парень на деревне» качу, качу в Ленинград.
***
Хотите, что бы ваши дети на всю оставшуюся жизнь полюбили манную кашу? Давайте ее очень проголодавшемуся ребенку, и лучше немного. Скажите что больше нет.
А хотите, что бы ваш ребенок возненавидел гречку? Под любым предлогом заставьте его есть ее, когда он уже сыт. Но так, чтобы он не смог отказаться: ну например, награду какую либо пообещайте, если доест. И желательно что бы доедать то еще прилично было.
Лунноликая моя подруга, в первые же выходные решила познакомить меня с достопримечательностями города на Неве. Как вы думаете, много ли их в Ленинграде? Думаете – много! Я с вами согласен
Мы посетили Казанский и Исаакиевский собор, Эрмитаж, Александровский и Летний сад, Катькин садик, Смольный, Спас на крови, Памятник Петру Первому, Петропавловскую крепость и еще многое, многое другое, о чем я уже и не помню. До обеда я еще проявлял, какой-то интерес. Затем отупел окончательно, но из боязни показаться, уж совсем дремучим, еще что-то говорил. Потом я сдался и сказал:
- Пристрелите меня на месте, но больше я уже никуда не поеду и не пойду, не могу!
С тех пор я не люблю ни-ка-ки-е экскурсии, я не люблю памятные места, я не люблю достопримечательности любых городов, и да простят меня люди той достойнейшей профессии, но я не люблю гидов. Позднее я подвел под это теоретическую основу, не знаю, может в оправдание, но об этом позже.
А до выходных, я удачно прошел медкомиссию, меня записали в последний поток сдачи экзаменов, и никто не стал смотреть печати на конверте вызова.
Поселили меня в кубрике с тертыми парнями. Сергей Шевченко и Коля Агарков, поступали уже по второму разу. В прошлом году неудачно и надеялись на успех в этом году. При знакомстве был задан вопрос:” В математике как, сечешь?”
Я сказал что- то вроде: «Ну так…». И мы перешли к делу. Сократить выражения, решить задачу, интегралы, тригонометрия и прочий стандартный вузовский набор. В этом омуте я плавал более-менее прилично. Дело пошло. Готовились. Готовились они, готовился и я. Я отдавал себе отчет о разности в уровне подготовки сельских и городских школ. Но надеялся на то, что кое-что из справочников по подготовке к поступлению в ВУЗы, я проштудировал, прорешал.
Уверенности не было. Был нормальный мондраж.
По ходу дела выяснилось: конкурс на гидрографию – 3,5 человека на место, проходная планка 14 баллов. В зачет шли три экзамена: математика письменно и устно, физика – задача на доске, вопросы устно. Вне зачета, на любую положительную оценку надо было написать сочинение. И конечно я наивно полагал, что завтра все и решится.
Завтра!?
Прямо таки и завтра?
Нет, на следующий день все только начиналось!
Физика устно.
Коридор учебного здания старинной постройки на Косой линии Васильевского острова. Высокие своды потолков, такие же высокие и массивные двери. Торжественно и тревожно. Особый и неповторимый запах тех коридоров я помню до сих пор. Кто то, привалившись на подоконник, пытается еще что то прочесть, кто то просто бродит из угла в угол, гулкое эхо негромких разговоров в полголоса. Ничего не читаю, жду. Двое проходят, изрекают что то уж совсем заумное, окончательно приводя в смятение остальных: это же профессора, а не абитуриенты ! Эх, с кем ни будь, сейчас бы вместе побоятся как котенок Гав. И куда я затесался ? Жду.
Однако, время идти.
Вхожу, беру билет, докладываю и отхожу к доске для решения задачи и подготовки устного ответа.
А вода то и не такая холодная, как кажется в первый момент ! Все знакомо, все подъемно. Трачу на задачу 10- минут, прокручиваю в голове устные ответы. Рядом потеет один из «профессоров», спрашивает по задаче, кося глазом на экзаменатора. Что-то успеваю написать для него. Ну что, идут ко мне, стираю подсказку.
И тут,когда уже экзаменатор бодро направился в мою сторону, вдруг замечаю, что задача решена неверно. Все просто, ничего сложного: лед тает, потом вода греется до кипения, удельная теплоемкость …. Да, эйфория не лучший советник в делах серьезных, рано почувствовал я аромат удачи. Разная теплоемкость при плавлении льда и нагреве воды, а я все под одну гребенку причесал.
Каяться, и просить переделать – не то…
- Так, ну что у нас здесь?
Что у нас здесь? Что у нас здесь? - З....ца, вот что у нас здесь.
Решение приходит мгновенно. Я не давая особо взглянуть экзаменатору на доску, глядя ему в рот, и всячески привлекая к себе внимание выдаю ему великолепное знание теории для данного типа задач.
– Ну, что, верно. Все верно.
И в этот самый момент я быстренько стираю написанное.
- Да, а что же у нас в ответе?
- Извините, я сейчас все восстановлю. Взгляд на меня умный, пытливый.
– Ладно, что у вас дальше?
Дальше было проще. Он мне поставил четверку. И я вылетел за дверь, как на крыльях.
Устно, математику я сдал на пятерку. Готовились к письменному экзамену по математике. С напарником договорились сесть на один вариант: может и будет возможность помочь.
Четыре задания прохожу удачно, все вроде похоже на истину. Пятая задача не идет. В ответе количество выражающееся «человеками». У меня ответ дробный. Толкаю Диму в спину. Он показывает жестом – мол понял, подожди. Беру еще пару листов с печатью. Проверяю и перепроверяю уравнение. Уравнение квадратное, коэффициенты большие и не решается нацело. А всего то, надо было сократить коэффициенты. Но сокращение не на два, три или четыре. Хитрое, типа 67 или 59. Не сразу сообразишь. Это я уже потом сообразил. Беру еще пару листов. А Дима, встает, сдает задание и выходит……
Бился я до последнего, нас в аудитории осталось трое.
Все. Команда;«Сдаемся, время вышло». Сдался и вышел.
Даже, если мне все-таки поставят тройку, не очень это будет и отличатся от двойки. Настроение уж точно, было на двойку с минусом. И невелика бы была печаль, ну не поступил, не стреляться же. Деньги. Деньги кончились. СОС я дал, но денег не было. Успокаивало одно - до окончания экзаменов из «абитуры» не выгонят, а значит крыша над головой пока есть, а с голоду помереть не успею. Впрочем, если двойка, крыша испарялась сразу.
Малоприятным был разговор с Димой. Поговорили и разошлись, думали навсегда. Но судьбе было угодно дать нам еще одну встречу.
Результаты вывешивали в учебном корпусе, на Косой линии, на следующий день после экзамена. Жили мы на 21-ой линии. За результатом я не торопился, приговор я себе уже подписал. Нет, никогда не торопитесь с выводами, даже очевидными! Жизнь порой преподносит такие сюрпризы, что даже самой развязной фантазии это не по плечу.
Часов в 10 пришёл Дима. В чувствах крайне расстроенных. В вывешенной ведомости у меня красовалась пятерка, у него стояло 3. Его предложение заключалось в том, что бы мы вместе пошли и разобрались. Он знал, что задачу я не решил, а он вроде бы решил всё. Возможно, нас перепутали. Фамилии наши были отдалённо созвучны и стояли рядом. Обида моя ещё не остыла. Но постепенно я пришёл к мысли, что если оставить это неясным, то меня потом всю жизнь будет мучить мысль, что поступил я из-за чьей то ошибки. Так ли или иначе я тогда думал, не помню. Может, просто подсознательно понял – надо пойти.
И мы пошли. Приняли нас сначала, прямо скажем не очень.
- Что списывали друг у друга, а оценки разные, обеим сейчас уровняем по минимуму……
Мы что-то там лепетали, типа –« он вроде всё правильно», я «сомневаюсь». Наконец занятым людям наш лепет надоел, и они решили что, проще потратить на этих оболтусов 3 минуты и отправить их восвояси. У Димы два из пяти заданий были решены неверно. У меня стояла 5-ка и подпись «Весьма оригинальное решение задания №2, уравнение к задаче верно, не хватило времени…»
Теперь я знал, моя пятерка, была заслуженной.
С Серёгой мы встретились на сочинении. Он уже успел провалиться в ‘Дзержинку”. Шансы у него были невелики , в активе 12 баллов и оценка интересовала его чисто символически. Мне тоже достаточно было не схлопотать двойку. У меня было 14 баллов и шансы были высоки.
Исходя из этих нехитрых соображений, мы что-то там написали, проверили друг у друга, сдали и отправились восвояси. И оба получили двойки.
Я стоял перед ведомостью и тупо в десятый раз перечитывал:
№ 12. Стаханов Н.А. -2. Шёл в роту, ничего не видя, ничего не воспринимая. Деньги на билет были еще где то в пути.
Мужики не разделили моего упаднического настроения.
- Сходи к начальнику училища, попроси разрешения переписать. Игорь вон переписал.
Я немного воспрянул духом. Успев насмешить народ, тем что принял за начальника училища капитана третьего ранга , командира роты абитуриентов.
Но до начальника я не дошёл. Секретарь покрутила моё заявление в руках, и вернув его мне, сообщила, что группы укомплектованы и такие заявления больше не принимаются.
Уверяю вас, я не плакал. Мужчины не плачут, мужчины огорчаются. Я просто сидел на стуле рядом с приёмной, я не знал куда идти и что делать дальше, точнее просто не хотел никуда идти. И полагаю, всё это на моём лице было написано так явственно, что различить его можно было с расстояния в три морские мили.
Ко мне подошла какая-то женщина.
- Что случилось?- спросила она. Я, как мог обрисовал картину. Что у меня 14 зачётных баллов, что прокололся на сочинении и переписать уже нет возможности. Она, молча, выслушала меня, спросила фамилию, имя и зашла к начальнику. А через 15 минут назвала мне время и место, где я должен буду переписать сочинение.
Не верьте в то, что хороших людей на земле меньше, чем плохих. Чушь это всё. Их больше, чем вы думаете. Поверьте.
Сочинение я переписал. Получил трояк и отправился на мандатную комиссию.
Где то рядом с 21-й линией располагался хлебозавод. И оттуда несло таким ароматом свежевыпеченных булочек, что начинало нестерпимо сосать где- то там, внутри. Со Славой мы наскребли последнюю мелочь, купили бутылку кефира и булочку на двоих. В сквере у Большого проспекта позавтракали и отправились на мандатную комиссию. Шансы его были невысоки- 12 балов при проходных 14. Впрочем, и у меня не слишком высокие. Потому что на “переписчиков” смотрели, как на резервный материал. Может, где-то недобор или “скупщики” из других учебных заведений подберут. Но могло и повезти.
Всё пошло по предсказуемому сценарию. Посмотрели документы, отметили «переписку», сообщили, что группа «Гидрография» уже укомплектована даже с перебором. В том году на «Гидрографию» поступали 5 вьетнамцев, и группа действительно вместо 25 человек уже насчитывала 27. В результате предложили штурманский факультет, но в архангельской рыбной мореходки. «Скупщик», солидный мужчина с капитанскими шевронами, присутствовал здесь же.
Будь у меня хотя бы рублей пять за душой, может быть судьба моя и повернулась бы иначе, и я бы согласился – довезти довезут, потом накормят, с голоду помереть не дадут. Может быть.
Но у меня не было и пяти копеек. Я ждал, что подошлют рублей десять – пятнадцать. Но их пока не было. Отказ автоматически лишал меня абитуриентской койки. Но просчитывать варианты (перезанять, найти лунноликую подругу, может подойдут деньги) время не было, надо было решать. И я решил – «или пан или пропал», во банк до конца. Я заявил, что хочу быть только гидрографом, всё остальное меня не интересует.
Мне рисовали розовые картинки – капитанские нашивки, почёт и уважение, хорошие доходы в рыбном флоте. Может быть, всё так оно бы и было. Но у каждого из нас одна дорога – своя. А значит, та была не моей. И я остался стоять на своём.
И вот здесь в моей жизни появился Леонид Александрович Иванов. Он был деканом арктического факультета. Гидрограф старой закалки, работал на севере ещё во времена, когда единственным транспортом были ездовые собачки. Это потом уже он будет с ностальгией вспоминать: “Пошаришь в сугробе, хвост нащупаешь, выдернешь собачку, потрясёшь её от снега и в упряжку… “ . А сейчас он взял слово. Спросил, не родственник ли я тому Стаханову? Я ответил, что нет. Я просто однофамилец, хотя и земляк.
Он поразмышлял и сказал:” Я беру этого парня, он мне нравится. Но смотри Стаханов!”
Вот и всё. Вот так и состоялась моя судьба. А доверие, думаю, я оправдал.
Вечером получил деньги. На следующий день я уехал домой. А через неделю, получив паспорт, стал полноправным гражданином СССР. Потом вернулся в стены Макаровки на Малой Охте. Стены - которые стали моим домом на следующие 6 лет.
***
Выехал Илья из города Мурома, в стольный Киев град, дорогой прямоезжей… Путь не близкий –километров 950.
Решил я просчитать, где же проходила дорога прямоезжая? Обсчитать пять, семь промежуточных точек дуги большого круга, и посмотреть. Начал с половины пути.
И пролегла дорога прямоезжая через село Десять дубов !!?
А не здесь ли проживал лихой разбойник Соловей? На стыке Орловской и Брянской областей, на стыке Орловского полесья и Брянских лесов? В стародавние времена, худая слава ходила о тех краях. Разбойничий край. С тех же краев братья Гадобы. Доводилось Ивану Грозному и войско в эти края направлять. Дабы усмирить беспредел, ибо не могли местные власти верх держать.
Хотя согласно былине, Соловей не на десяти дубах сидел. Но в конце концов неточности и в сказании могли быть. И название могло измениться. А то что люди прямую дорогу проложили, безо всяких расчетов, безо всякого отклонения – в этом я не сомневаюсь.
***
Трудовой семестр. Я в бригаде по ремонту жилых помещений. Шпаклёвка, побелка, запах краски.
Вторая бригада на лесоповале. Комары, полевая кухня, романтика!
Третья на подсыпке шпал. Банда Саши Малышева (Саша бригодир)на перекуре. Испытательная дрезина, жалобно трубит, и осторожно крадётся по свежепроложенной узкокалейке.
Дрезина наклоняется готовая лечь на бок,
Саша Малышев отбрасывает сигарету, - Однако сейчас ё…ся!
Дрезина каким то чудом встаёт, издаёт крик облегчения.
- Не, должна… вроде, - в голосе Гены Зехова больше надежды, чем уверенности.
Дрезина, пройдя с десяток метров, заваливается на другой бок.
Саша Малышев закуривает следующую, - Нет, всё же сейчас ё….ся. Лёша Мягков поднимает голову, смотрит на солнце, ползущее к зениту, потом на дрезину, - Может ё …ся. А может и нет. Обед скоро!
***
Система. Так между собой мы называли свое заведение. Училище имело своё конкретное название, либо полное-официальное: Ленинградское Высшее Инженерное Училище имени адмирала С.О. Макарова, либо обиходное – Макаровка. Располагалось оно частично на Косой линии Васильевского острова, а частично на Малой охте, Заневский-5. Где собственно мы и отучились с первого по шестой курс.
Система - это более ёмкое понятие. Это и территория с её учебными и жилыми корпусами, это распорядок дня, учёбы и строевых занятий, командиры и преподаватели.
Система - это и рота «Д» (“Рота дураков” формировалась на время отпусков из двоечников и нарушителей дисциплины, отпуска лишенных) , определённые места скрытного преодоления забора, штрафная команда «Сатурн».
Система - это в отличии от многих и многих похожих заведений, полное отсутствие какой бы то ни было дедовщины. Это традиции, которые мы берегли. В конечном счёте - это образ жизни. В Системе было многое такого, чему не зазорно было бы поучиться многим иным учебным заведениям.
Система – это звучит гордо. И ты её гражданин.