Теория строительства государств накопила к двадцать первому веку множество томов исследований их природы. Первые государства, кстати, и не включали в себя термин «Родина», он появился позднее, а еще позднее появился термин «Родина-мать». Но насколько актуально такое сравнение? Безусловно, настоящий родитель не тот, кто произвел на свет, но тот, кто воспитал, кто сформировал мировоззрение человека. И здесь среда оказывает много большее значение, чем сами родители. Да, Родина — в этом смысле мать. Но давайте сравним отношения «отцов и детей» и гражданина с государством. В них есть ряд интересных различий. В подростковом возрасте у всех взыгрывает протест. Даже после ссоры из-за простейших мелочей, можно сбежать из дома, не отвечая на телефонные звонки. Вы будете искренне радоваться, не отвечая на них! Ведь Ваши родители сейчас переоценили свое отношение к Вам! Вы больше не бездарность, не неуч, не лентяй! Они переживают за Вас! Но как вы поступите, когда вас заденет государство? В одиночку — никак. Да, если на заводе злобный фабрикант ничего не выплатил, то можно выйти на забастовку. Проще всего примкнуть к ней. Хотя есть соблазн и стать штрейкбрехером. Когда кушать нечего, Вы выйдете на улицу и протестовать против правительства, если Вас позовут. Впрочем, может выйдете и сами, будете сметать всех на своем пути, захватывать почту и телеграф… Когда Вы придете наутро домой, переночевав у друга, материнская улыбка растопит Вас, Вы все простите. Когда выступит, специально прибыв на Ваш митинг, представитель руководства — вы вкусите все обещания. Но еще более интересные параллели напрашиваются при обратной связи. Вы видели, как ведут себя некоторые матери, когда ребенок начинает упрямиться? Верно, они хватают его за руку и тащат. Тот падает, тогда они волокут его по поверхности, больше озляясь в ответ на его плач. Именно также поступает и государство, если какой-то гражданин или группа граждан отказывается принимать его идеи. Не обязательно оно будет делать это грубо, оно может подталкивать его мягко, но всякий раз будет смотреть на граждан как на неразумных детей, сопротивляющихся правильному воспитанию.
Мы оставили Егора уволившимся с работы и немного потерянным. Однако в то время, пока все внимание страны было привлечено к резонансному преступлению на Красной площади, с ним произошли поистине удивительные события. Весь следующий день после поездки в больницу он провалялся на диване в наушниках, перемежая валяние игрой в онлайн-игры и просмотром видео из своей гигантской коллекции. Ближе к окончанию среднестатистического рабочего дня он вышел из своего мирка и отправился… нет, не на поиск работы, а на охоту. И вот здесь и произошли удивительные события, делающие Егора полноценным участником развернувшейся на наших глазах драмы.
Итак, он отправился на «охоту». Не будем подробно упоминать, как Егор бродил от станции метро к торговому центру и обратно, как выискивал жертву и как нашел. Не будем описывать, как он преследовал девушку, изучая ее. Девушка, кстати, оказалась довольно пугливой, и чем дальше развивалась погоня, тем чаще она оборачивалась. Сам маршрут был немного странным и крюковатым, что вызвало у Егора подозрение, что объект вожделения сама преследует или ищет кого-то. «А что, если она идет по следу преступника или на задержание?» — воображал в пылу возбуждения Егор. Перед тем как войти в один внутренний двор, девушка оглядывалась вокруг себя с минуту. Но Егор был «в деле» уже больше десяти лет, поэтому умело маскировался за окружающие предметы, оставаясь незамеченным. Далее преследуемая вошла в подъезд, но Егор продолжал с грустью смотреть на захлопнувшуюся дверь. Прошла минута, вторая, а он стоял и смотрел как завороженный. Мысль о том, чтобы взять и кончить все, висела над ним все явственнее. «Пойти на перекресток? Ведь уйти хочется ярко, прославившись, отметившись в масс-медиа. Вот она, тяга к славе! Вот они, дела, чтобы о тебе заговорили. Ведь глупо пойти молча утонуть!» Егор перебирал и перебирал варианты конечного исхода, но ни один из них не казался ему подходящим. Но тут произошло странное: открылась с пищанием домофона дверь подъезда и оттуда вышел молодой человек. Егор по инерции проводил его взглядом и ахнул. Молодой человек шел той же походкой, что и преследуемая изначально девушка. Да — за годы наблюдений Егор сильно заморочился на теме походок людей, и сейчас ему было очевидно, что этот парень здорово копирует походку той девушки. Хотя парень был в обычной одежде, джинсы, которые были на нем, скрывали идентичный той девушке объем бедер. В том, что и этот объем Егор тщательно изучил за время преследования, не могло быть никаких сомнений. Парень-девушка обернулся, и привставший Егор присел обратно за машину. Когда парень удалился на почтенное расстояние, Егор тронулся в путь. В итоге он проехал на другой конец города и запомнил подъезд, куда этот парень вошел. Едучи в метро, Егор сумел разглядеть его лицо, и все стало понятно. Преследуя девушку, он удивлялся мужественности форм ее тела, но находил в этом свою особенность, но более всего его удивляли черты лица девушки. Теперь все объяснилось: парень в подъезде сбросил парик, милицейскую форму и стер косметику. Но подобный маскарад не вызвал у Егора никаких подозрений. «Видимо, фетишист, — резюмировал он. — Есть такие, кому нравится переодеваться в объект влечения для усиления впечатлений. Вот же больные! Я-то вообще нормальный с этой точки зрения».
Вечером в новостях объявили об убийстве Ленина, но Егор новостей не смотрел. Узнал он об убийстве через неделю, в преддверии Дня Победы от Антона. И вот тут Егор уже вспомнил про увиденное и впервые переосмыслил в другом ключе: историю с переодеванием он наблюдал тридцатого числа, и в тот же день произошло убийство на Красной площади. «И представляешь, парики сразу выбросили в реку!» — возбужденно верещал Антон. Егор кивал и пытался переварить.
«А что мне думать? Ведь это двойной шанс! Во-первых, прославиться. А во-вторых, что главное, побывать в управлении еще раз, но теперь там на меня никто не будет коситься!» — торжествующе заключил Егор.
И восьмого числа он решился. Полчаса простоял он перед входом в управление внутренних дел, прежде чем решился войти. На проходной сидела наимиловиднейшая девушка, что окрылило Егора и он объявил, что у него есть важная информация «по делу Ленина». Девушка на проходной куда-то позвонила и попросила Егора подождать минут пятнадцать. Спустя четверть часа она предложила свидетелю подняться на четвертый этаж.
Свидетельские показания Егора, о чудо, записывала следователь-девушка, и он нежился, получая удовольствие от каждой минуты беседы, понимая, что ее он будет вспоминать в течение ближайших лет, как в течение пяти лет вспоминал одну такую же беседу из прошлого, пусть и состоявшую из пары случайных фраз. Егор рассказал, что шел за девушкой, потому что она ему понравилась, и он искал случая познакомиться, но никак не решался, потому что она показалась ему подозрительной. Далее он и изложил свои подозрения, что ему сразу эта девушка показалась не очень похожей на девушку, с мужественным торсом, и так далее. Единственным неприятным, как бы из ниоткуда, вопросом, был: «А Вы были знакомы с ней до этого?» Егор вновь повторил сказанное им ранее. Более того, Егор зачем-то рассказал историю о своем предыдущем допросе, который был после поимки на митинге. Женщина-следователь выслушала внимательно, но словно и не удивилась и внимания этому моменту не придала, разве только чуть-чуть что-то дописала на полях. «Просто странно, что Вы так смело хотели подойти познакомиться с девушкой в милицейской форме. Не похоже это на Вас! Да и она могла быть при исполнении», — усмехнулась следователь.
Егор смутился и вышел из кабинета в задумчивости; идя по коридору, ему хотелось рассказать, как пытаются знакомиться у него на работе, но возвращаться было глупо. «Раскусила или нет?» — корежила его мысль. Засыпая, он воображал себя гуляющим с сегодняшней собеседницей. Она не осталась глуха к его мечтам и приснилась ему ночью.
Во время этого почти часового диалога Егор указал адреса, где парень переоделся и где в итоге скрылся; следствие началось. Об истории с выкинутыми париками следователи уже знали: эпизод попал на камеры. Далее возникла логичная гипотеза: раз у подозреваемых было по одному парику, то почему бы не заподозрить о существовании еще одного парика? Егор вспомнил, что и девушка, и парень шли с довольно крупным пакетом, где и мог находиться соответствующий реквизит. Но главным было найти не форму и парик, а того, кто был в них одет. В указанном Егором подъезде прошерстили все квартиры, и выявили нужную. Действительно, квартира была снята за неделю до преступления, а уже на следующий день жилец исчез, хоть и заплатил за месяц вперед. С помощью Егора составили фоторобот подозреваемого, который и был передан во все отделения страны.
Как мы помним, Егор обратился в милицию спустя неделю после увиденного. С другой стороны, переодетый мужчина, которого он преследовал, съехал в квартиры и отбыл из столицы. Но из страны пока не уезжал, ожидая усиленную проверку в аэропортах и на вокзалах. Он отбыл на следующий день после празднования Дня Победы, когда градус истерии спал, и десятого числа был задержан по фотороботу в поезде «Санкт-Петербург — Хельсинки».
Егора вызвали в отделение, и он сразу узнал задержанного. К тому времени его уже допросили, и хотя мужчина поначалу отпирался, выявилось достаточное число улик. В частности, в чемодане был обнаружен пресловутый парик, видимо, запасной или припасенный на будущие трансформации, а также три паспорта на разные имена. Обнаружились и другие свидетели, опознавшие его. Ростом и фигурой задержанный походил на одну из девушек, замешанных в инциденте с Лениным на площади.
Егор получил свою долгожданную долю признания. Ему вдруг начали звонить с поздравлениями люди, с которыми он уже давно не общался — бывшие одноклассники, одногруппники и случайные знакомые. Оказывается, Егора наградили памятной медалью. Спустя неделю медаль Егору лично вручил высокопоставленный чиновник из Министерства внутренних дел, но удовольствие от награды не шло ни в какое сравнение с общением со следовательницей. Егор, несмотря на равнодушие к награде, в кулуарном разговоре с чиновником не упустил случая пожаловаться на свою историю с предыдущей работой. Он вывернул это таким образом, что начал принимать алкоголь под влиянием коллег, напоивших его на корпоративе, что начальник его теснил и насмехался над ним, что Егор просто морально сломался и не смог выходить на работу, за что и был уволен. В итоге ему предложили пройти реабилитацию в клинике, а после предложили трудоустройство в одном из подразделений министерства. На его бывшей работе провели проверку и выписали ряд крупных штрафов, с позором уволив Петра Степановича, чего тот так боялся и клял себя за тот день, когда пристал к подчиненному с глупой просьбой. Егор отказался от реабилитации, но попросил помочь матери и спустя неделю та отправилась лечиться в санаторий при министерстве внутренних дел.
Егор проснулся знаменитым — его жизнеописание попало в газеты (где оно было, правда, укомкано до пары строчек, выставляющих его идеалом и молодцом), у него брали интервью и даже сняли сюжет для новостей на федеральных каналах. Антон умирал от зависти и пообещал себе, что общаться с бывшим одноклассником больше не будет. Особенно Антона гнобило то, что он осознавал свою вину в произошедшем. Да, может показаться, он должен был быть рад, что с помощью его подсказки был арестован подозреваемый, но Антон никак не мог смириться с фактом, что все признание ушло к Егору, который ассоциировался у него с лежанием на диване, а никак не с делами государственной важности. Впрочем, сам Егор и забыл об Антоне. Перед ним открылся новый мир. Но, как нетрудно догадаться, популярность Егора была недолгой. Продолжалась она примерно месяц… Думается, нет смысла описывать, что происходило с Егором далее — да это и не является интересным в контексте нашего повествования. Поэтому лучше попрощаемся с ним на мажорной ноте (хотя музыканты и возразят нам, что одна конкретная нота не может быть мажорной, равно как и минорной, таковыми бывают трезвучия и последовательности нот) и пожелаем ему успехов в дальнейших начинаниях.
Итак, мы выяснили, каким образом самый обычный гражданин Российской Федерации Егор Лискин оказался в центре событий, разворачивающихся в нашей повести. Логично предположить, что он был в этом не одинок. Что ж, не будем скрывать, так оно и было. Еще одним героем, прямо принявшим участие в событиях, оказался Василий Коростелев. Начнем рассказ о событиях, произошедших с ним немного издалека.
За тот короткий период, что его бывшая девушка Елена пыталась начать новую жизнь, у него случилось сразу два конфликта с его новой девушкой, Татьяной. Закончились эти конфликты, как водится, предложением «тихо поговорить», исходившим с его стороны. Первые два разговора привели к миру, и в третий раз Василий также предвосхищал непростую дискуссию, хотя и в итоговом результате был уверен. Отметим также важный для нашего повествования факт: данный конфликт случился ровно за пятнадцать дней до событий на Красной площади, упомянутых в прошлой главе.
«Зачем я так перегнул палку? Она же действительно шикарная чикуля, разве я не горжусь ей? Да, порой думаю, даже уверен, что можно найти кого-то достойнее, но это глупость, сам знаю. На данный момент вариант превосходный. И вообще, так можно перегнуть до того, что она сама бросит меня или попытается сделать это. А я помню тот случай в шестнадцать лет и как я потом болезненно отреагировал, какие поступки совершил, будучи неадекватным. Что и говорить — душевные раны прошли быстро — а вот телесные видны до сих пор, если знать, где они находятся, и исчезнут они, скорее всего, не скоро. Да, сейчас она бросилась на меня за то, что пьян. Но право слово, у одного моего кента, одного из стариннейших приятелей, уже лет восемь как знакомы, был день рождения. И ведь я едва ли не самый малопьющий в нашей тусовке! Но праздник, да, что ж тут такого? Нет, бабы невозможный народ, раскудахталась похуже Ленки в золотые годы. Но пусть будет мир», — констатировал он.
Но все его попытки предвосхитить тему диалога пали смертью храбрых. Василий сидел на диване, предугадывая тему и подыскивая красивые слова, а Таня крадучись прошла в комнату и села рядом с ним. Видно, что она хочет изо всех сил сохранить таинственность, но слова уже вылетали из нее, не дожидаясь полной готовности открыться.
«Вася, я должна тебе сообщить архиважнейшую новость! Я узнала об этом еще несколько дней назад, подготовила проникновенную речь, а ты был пьян в тот день! Я и сорвалась. Впрочем, сейчас мне можно, есть на то оправдание!» — она засмеялась, а Василий побледнел, все внутри него сжалось в комок.
«Ты станешь отцом!» — она помолчала секунд пятнадцать и добавила то, что уже становилось очевидным из всего предыдущего пассажа: «Я беременна!»
У быстро осознавшего всю неприятность ситуации Василия отразился ужас в глазах: «Может, не от меня?» — попытался утешить он себя мыслью, но собственная фраза, предложение отказаться от средств контрацепции для полноты впечатлений, произнесенная им в ту ночь, летала по голове взад и вперед, ударяясь о ее стенки и возвращаясь в исходное положение.
«Стой тут. Подожди. Я должен собраться… с мыслями… Это очень важное событие», — произнес он почти шепотом и на мысочках вышел из комнаты.
«Как же классно, что диалог этот случился не у меня на квартире!» — вдруг ободрился Василий. Он схватил в охапку свою одежду, висевшую в прихожей, и, не надевая ее, выскочил в подъезд. На улице он первым делом достал телефон, добавил Татьяну в черный список и побежал. Побежал без определенной цели, но, главное, как можно дальше, словно за ним уже гнались судебные приставы с требованием платить долги по алиментам.
«Что же меня дернуло? Да, припоминаю… Тогда я был в небольшом подпитии, вот и сказанул, — рассуждал он на бегу. — Думал, она откажется, а она согласилась, назад дороги не было. Хотя, конечно, была, но я пошел до конца. Зачем? Не знаю, не время думать об этом теперь. Ох уж эта нелегкая доля. Но я оторвался, судя по всему!» И действительно, преследования не было. «Так, а теперь успокоиться. Зачем ей бежать за мной?» — тяжело дыша, продолжал рассуждать Вася. Она мои данные передаст, а дальше дело судебное. Хм-м-м, неудобно выходит». Он проверил карманы. И вот тут его прошиб холодный пот. В кармане лежали кошелек, зажигалка, ключи от дома и водительское удостоверение. Много чего мог достать из широких штанин Василий, но не мог достать главного документа — паспорта. «Где же он? Да… Да ведь я не вынимал его! Он так и лежал!» Василий раскрыл водительское удостоверение: внутри него лежал проездной, который он всегда вкладывал в паспорт, вместе с ним прикладывая к датчику турникета. Сомнений не было. Подруга оказалась не так глупа. Очевидно, пока Василий сидел на диване и готовил проникновенную примиренческую речь, девушка, предполагавшая побег, взяла в заложники его главный документ. Василий прокручивал в голове варианты, но никакой из них не казался ему подходящим. «Прийти к ней и попросить прощения? Да и за что просить? Выбежал просто так. И пообещать, что будем растить ребенка вместе» — размышляя таким образом, Василий листал список контактов в телефоне и взгляд его остановился на слове Елена. Ее он в черный список также занес, но контакт не удалил. Палец случайно погладил тачпад и на экране появилась мигающая трубка. Василий испугался и нажал отбой. «Нет, нет, забудь. Лена не помощник здесь. Самое глупое, что Таня обратится в органы, там начнут копать и… Ничем хорошим это не кончится. Может, вернутся и побыть с ней до рождения хотя бы? Но это не честно, это обман, я на такое не способен. Воспитывать его с ней? Нет, со свободой я не хочу расставаться, да и не люблю я детей. Зря я быстро убежал, мог бы уговорить ее сделать аборт».
Василий почувствовал легкий голод и отправился в ближайший фастфуд. На сытую голову соображалось лучше, но идеи все так же игнорировали голову Василия. И вот тут вдруг раздался звонок… Говорил один старый знакомый, Николай, с которым Вася не общался уж почти год. Тон Николая был деловой. Узнав, что вечер у Василия свободен, тот страшно обрадовался и предложил встретиться. Василий сразу же почувствовал, что намечается какое-то выгодное дельце и ему предложат в нем поучаствовать. И на сей раз интуиция не обманула Василия. Николай поинтересовался, есть ли в окружении Василия надежный человек с машиной, который не боится рисковать.
«Я знаю такого, — улыбнулся Вася, но молча про историю с паспортом, — это я». В тот момент Василию действительно захотелось пойти на самое отчаянное преступление, чтобы выбить из головы даже намеки о воспоминаниях о Лене, Тане и прочим подобным вещам.
Наверное, самые догадливые читатели уже уловили, что именно Василий управлял тем самым автомобилем, на котором скрылись убийцы в париках и макияже. Мы не будем описывать, как подготавливалось преступление, как Василий узнал об итоговой цели предприятия — оставим эти вопросы правоохранительным органам. Василий, все последние годы занимавшийся деятельностью, близко подходящей к нарушению законов, порой смеялся над собой: будучи в детстве поклонником фильмов про гангстеров и киллеров, ему забавно было сравнивать свои «делишки» с их подлинными преступлениями. Шансы поучаствовать были и ранее, но осторожный Василий ограничивался тем, что просто рекомендовал нужных людей. Порой потом кто-то из них отправлялся за решетку, и Вася радовался своей предусмотрительности. Но в текущих условиях, без паспорта, понимая, что Татьяна, возможно, уже обратилась в органы, и какими бы мелкими ни были его «дела», часть из них может всплыть… Он плюнул на осторожность и согласился.
Преступление совершилось успешно, и Вася получил в качестве вознаграждения новый паспорт — уже на другое имя, шенгенскую визу и сумму, на которую мог безбедно существовать около года даже в условной Норвегии. Правда отбыл Василий почему-то в Чехию; потом, говорят, отправился в Ирландию, и где-то там его следы затерялись. Татьяна подала в суд, но розыск результатов не дал. Дела всплыли, но потерпевшие по ним не обращались, поэтому пришлось их закрыть. Долги по алиментам росли параллельно с тем, как рос сын Татьяны. Когда сыну исполнилось пять лет, Таня сожгла паспорт Василия и прокляла себя за то, что поговорила с ним в таком тоне, по сути, допустив побег и настроив себя на подобный сценарий. Мыслей было много, но это, пожалуй, уже совсем другая история…
На День Победы погода была теплая и солнечная, на душе у Антона все играло и пело. В отсутствие интереса ко всем шумным массовым мероприятиям, проводившимся в тот день, Антон организовал себе загородную поездку, о которой очень давно мечтал. Он изучил внимательно расписание поездов, и стоял на платформе в ожидании своей электрички. Случайно подняв взгляд на мост, располагавшийся далее, он увидел, как по нему проехал автобус. Антон усмехнулся — всякий раз, когда он ехал куда-либо с этой платформы, стоило ему поднять голову, по мосту ехал автобус. Причем, если он поднимал голову целенаправленно, чтобы посмотреть, поедет ли сейчас автобус, то, конечно же, никакого автобуса там не было. Сейчас Антону пришла в голову мысль, что он замечает автобусы, потому что те заметно выделяются среди автомобильного потока своими размерами. Задумавшись таким образом, он невзначай поднял голову: по мосту неспешно ехал автобус. Подошел поезд, и Антон сел в него.
«Путешествие — как наркотик, — думал он. — Каждый раз нужно придумать что-то еще более необычное, чем было в последний раз, чтобы было ощущение новизны и поражения воображения». В поезде, сменяя друг друга, ходили бесчисленные продавцы, предлагавшие невесть какие товары — и чудо-средства от всех насекомых, и всережущие ножи, и всевидящие очки, и нервущиеся носки, и ледяное мороженое, и ароматные беляши. Некоторые пассажиры даже приобретали что-то. Но на одной из станций поезд задержался. Он стоял уже пять минут — что есть пять минут в нашей жизни? Но Антон занервничал. Он ерзал на жестком сидении, ему казалось, что он готов сейчас выбежать и лично начать толкать поезд сзади. Что это было? Невозможность повлиять на ситуацию? Вариант нервного тика? Антон этого не знал, но едва поезд тронулся, он почувствовал истинное облегчение. С погодой в тот день повезло, и Антон предвкушал, как впечатления, набравшиеся за поездку, должны будут скрасить предстоящие серые будни. На работе он сосредотачивался на делах, и ему некогда было подумать о какой-либо ерунде типа возможности построения идеального общества в будущем, но в такие моменты и сама работа казалась ему бессмысленной ерундой, убивающей большую часть его жизни. Варианты, как можно выбраться из данного замкнутого круга, ему в голову не приходили. Он шел по деревне — за невысокой оградой двое детей играли с гусями и курами. Гуси перешагивали важно, переминаясь с ноги на ногу, а один даже хромал. Дети кидали им какую-то булку. Одна курица, главная активистка, резко ускорялась и обгоняла всех. Один гусь увидел Антона, открыл клюв и стал издавать звуки, отдаленно напоминающие шипение. На подоконнике дома сидел крупный кот и важно облизывался.
Антон усмехнулся. «Как же классно жить в деревне, думаем мы, жители городские. И аналогично думают они, мы, мол, сидим в этой дыре, а у вас все есть под рукой. И рвутся — условий и перспектив тут нет. А мы мечтаем сбежать, устроить свой домик, усадебку, чтобы все было. А готовы ли мы просыпаться с первыми петухами? А заниматься хозяйством всерьез? И изучать вопросы, в духе того, какое удобрение под что сыпать и как лечить летучую ветрянку у гусей, которые у потомственных сельских жителей передаются из поколения в поколение? Не думаю. Так к чему же эти мечты? Мы привязаны, почему бы это не признать. Куда мы можем убежать? Глупо, глупо все это. Хорошо там, где нас нет, вот в чем весь ваш дауншифтинг», — ввернул Антон в неспешный ход своих мыслей модное слово, по традиции обращаясь к воображаемому собеседнику — и засмеялся. Настроение было благостное.
Оно подрастворилось, когда он вошел в электричку, следующую в Москву. Вагон был наполнен характерным запахом, и Антон обратил внимание, что на двух лавочках никто не сидел. Ему стало любопытно, и он с ужасом увидел, что прямо между ними громоздилась куча. «Вот! Говорим о духовности! И в День Победы — День Победы, с которым у нас сейчас идет такая всеобщая шумиха, с этими дурацкими ленточками, наклейками, ряжеными и так далее — мы отмечаем вот так! Обожаю эту страну! Это было бы смешно, если б не было так грустно».
Он прибыл в столицу — а она всегда после подобных вдохновляющих поездок казалась немного угнетающей — и направлялся к своему дому. Он шел широкими шагами, не замечая еще не подсохших луж, когда его внимание привлекла пожилая женщина в шляпке. Он обошел ее: «Вот модница! К чему так вырядилась в такие-то годы! Да, в молодости ты была видимо знатной, знатной. Уж валишься с ног, а стиль держишь. Но что я так критичен к ней? Я уверен, что она строптивая? Ладно — вот если я подойду к ней и собью шляпку. Та упадет в грязь — как она отреагирует? «Ой, хулиган, как ты мог!» Определенно. Еще добавит: «Сейчас милицию вызову!» А подойди к ней и скажи: «А Вам шляпка-то идет!» Как отреагирует? Не ясно. С большей вероятностью негативно. Но это потому что я не умею комплименты делать. А так — может, и улыбнется. Но почему мы боимся неожиданного — страх негатива? Зачем совершать поступок, который может принести тебе отрицательные эмоции? Сидя на заднице, ты можешь научиться получать удовольствие от этого. А что-то делая? Ничего. Вот абсурднейшая логика! А самореализация? Если бы всего один этот вопрос не посещал меня, о, сколько всего я мог бы совершить. Не в сомнениях дело! Дело в вопросе «Зачем?» Сомнения — благодать. Сомнения — ощупывание кочек, когда ты идешь по болоту. Но ты идешь, идешь не сворачивая, сомнения — вернейший твой союзник. А вот вопрос «Зачем?» — самое вредное. Это хороший аргумент, когда у тебя возникает когнитивный диссонанс. Но это лишь попытка запутать оппонента. Он скажет, что это несущественно, и ты припрешь его к стенке: «Ты слился! Ты не знаешь! То о чем ты говоришь — тебе просто кажется! Ты нашел в мире подтверждение своим предрассудкам, и не более того!» Так в чем тогда смысл? В изменении себя и мира! Научись чему-то, построй что-то, и не думай, «а что это изменит?» Не ты должен об этом думать. Ты пришел сюда — делай. И не задавай вопросы, которые заведомо безответны. Спроси, почему люди лгут? Но прежде чем ответить, прекрати лгать сам. И ты поймешь в один миг, если будешь объективен, как твоя жизнь пропитана ложью, которую ты даже и не ощущаешь, которую ты и ложью-то не считаешь! Или, к примеру, молчаливое согласие с ложью — это ложь? Если ты ее не слышишь, но знаешь, что она есть? Вот, возьмем пример из детства. Еду в автобусе с бабушкой. Входят контролеры. Билета нет. Бабушка, пятясь, заявляет: «Он ребенок-инвалид!» Меня это обижает до смерти, и я начинаю орать: «Я не инвалид!» Это борьба с ложью? И говорю соседям, что мы выбрасываем мусор по пути на станцию в кусты? И мои домашние смотрят на меня потом с осуждением. Более того, говорят — ты бесхитростный. Значит, правда ассоциируется с бесхитростностью. Хорошо. Но вот такой пример. Я знаю, что человек врет — я не слышу этого прямо, пусть он сидит за стеной — но значит, я согласен с ложью? Но что — я должен выбежать и орать, дескать, «как вам не стыдно»? Это же абсурдно! Да и глупо — саму ложь это не искоренит с лица земли. Но является ли ложью молчаливое согласие? Нет, не знаю, не могу понять. Но… Да, это ложь».
Навстречу Антону шли одна за другой пьяные компании, некоторые из них пытались горланить песни. Антон смотрел на них с нескрываемым отвращением. «Да, употребление алкоголя вызвано незнанием людей, зачем они живут, — рассуждал он. — И, кстати, именно поэтому людям нужна война. Людям нужна война, потому что только там они могут проявить свои лучшие качества; только там можно умереть не просто так, но за Родину, за абсолютную идею; на войне ты миришься с самыми жуткими условиями, плюешь на непотребства; война дает тебе возможность перекрыть все свои бывшие грехи, дурные поступки, поэтому ты продолжаешь вести бой, будучи раненым — да, это адреналин, это азарт, это эйфория. Ни одно развлечение еще не дарило столько адреналина. И именно поэтому герои-фронтовики не могли найти себя, приспособиться к жизни на гражданке. И именно поэтому спивались. Не к месту тут будет пример Осипа Комиссарова! Это пример серии из грязи в князи случайным порядком, тот хоть и герой, и вовремя успел, но раскрутил его популярность все тот же маховик пропаганды. А вы говорите, Компотов изучил конспекты Геббельса! А милиционера, повторившего то же действо в девяностом году кто помнит? Интернет так вообще по запросу его фамилии выдает участника войны в Южной Осетии! Да, опять война!»
Следующая глава: http://www.proza.ru/2017/09/24/24
Предыдущая: http://www.proza.ru/2017/09/18/93