Я приду на закате как холод и мрак
Я последний твой друг и я первый твой враг
Я причина рыданий в ночной тишине
Гость недолгих свиданий в твоём сладком сне
Я уйду на рассвете по первой росе
И желанья твои унесу с собой все
Слышишь топот копыт под вечерним окном?
Это я. Я забыт. Я оставил твой дом.
В кордегардии(1) было темно и зябко. Холод ночи, изгнанный с залитого солнцем двора, всё ещё прятался между остывших камней. Привратник оставил пришельцев и удалился в покои сеньора. Женщина постелила на дне каменной ниши один шерстяной плащ, а в другой завернулась сама, укрыв сына его пологом, словно крылом. Но мальчик сбросил душную ношу и, резво вскочив, принялся расхаживать по притвору.
- «Маленький франк», - грустно подумалось ей, - «арабские мальчики редко любят своих матерей, но хотя бы не отвергают их ласки, а мой…»
Парень тем временем разглядывал старые фрески. Казалось, что он не просто стоит, раззявив рот, а с любопытством внимает голосу прошлого. Белокурые всадники неслись по иссохшей побелке. Они гнали зверя, охотились с соколом, молились и били других всадников, темнокожих и безобразных.
- «Это мы», - женщина саркастически улыбнулась, - «наверно, мой прадед имелся в виду под одним из этих чудовищ».
- Кто это, мама? – спросил мальчик на франко-сирийском наречии.
- Твои прапрадеды.
- Но почему они рубят друг друга?
Как могла она объяснить это? Какой глупый вопрос для правоверных и назаретян(2) и насколько неразрешимый для арабской матери и её сына пулена(3). Кто был прав тогда, сто лет назад? Предок её матери, надменный всадник Востока, род которого пал, словно замок, построенный на песке или предок отца, гордый барон Запада, разрушивший этот замок. У каждого была своя правда, но это звучит слишком пространно, а детям всегда нужен точный ответ.
- Потому что они выполняли свой долг, - нашлась она, наконец, - когда ты подрастёшь, ты узнаешь ЧТО это такое.
- Ты всегда так говоришь, мама, - смуглая мордочка сына скривилась в забавной гримасе, - я всё понимаю! Этот! – он указал на франкского воина с крестом на плаще, - я хочу быть как он! – и его голубые глаза засверкали как сталь.
- Значит,- она едва сдержала слезу, - всё решено.
Маленький «франк» кружил по кордегардии, съедая глазами наследие предков. На стене висел старый, изрубленный щит в форме капли, украшенный красным крестом на золотом поле. Краска рассохлась на нём вслед за кожей и досками, из которых он был сколочен. Зарубки и вмятины от ударов были похожи на шрамы старого воина. Раны, которых он не стеснялся. Больше похожие на подарки Судьбы, а не удары.
На каменной полке стоял тронутый ржавчиной шлем. Плоский и безыскусный, с кривым наносником, он давал представление о том, что пришлось пережить его владельцу. На шлеме тоже были следы краски, червонной и золотой, отбитой ударами сабель, булав и самого Времени. Мальчик вздохнул. Железное оголовье отдавало запахом крови. Железа и крови. Этот запах пьянил и пугал. Его охватило состояние волнительного исступления, свойственное арабам и трогательное благоговение, так похожее на катарсис у христиан. Он не мог подавить этих чувств, но всё же продолжил свой путь.
Следующей на стене была самая ценная реликвия, броня, подаренная предку барона императором Мануилом(4). Собранная из позолоченных железных пластин, нанизанных на покрашенные киноварью(5) кожаные шнуры, она казалась ему чешуёй сказочного чудовища. Время подёрнуло её пеленой старости, металл потемнел, кожа рассохлась, но глаза мальчугана не видели этих изъянов. Он уже представлял её на себе.
Дальше висел старый меч. Прямой как струна и широкий, с ладонь маленького пулена, он казался тупым и тяжёлым. Но если его заточка действительно притупилась с годами, то тяжесть была рождена воображением простых людей, никогда не державших меча. Однако это не помешало фантазии парня представить, как он сжимает пудовый клинок и разрубает щиты, кольчуги и шлемы, да что там, и камни вражеских крепостей.
И, наконец, для того чтобы уйти с головой в мир мечты, парень вернулся к фрескам с побоищем сарацин. Вот он! Здесь, скачет среди остальных. Барон, верный слуга короля, его первый рыцарь, его лучший меч!
Она наблюдала за этим и видела, как её сын превращается, пусть и в мечтах, в кого-то другого. В далёкого и любимого человека из её прошлого. В «неверного», который хотел взять её тело, но зачем-то забрал ещё и душу. Во врага, который любил её несмотря ни на что, пускай и недолго.
- «Какой же он враг мне, милосердная Сеиде Мариам (6)?!» - вопрошала она совсем по-христиански, - «кем бы ни был твой сын, но его отец это и мой Бог, разве не так?!» - она снова силилась не зарыдать, - «но ведь это и мой сын, он ещё и частица меня… разве не должен он помнить и чтить ВСЕХ своих предков?»
- Арисан, - позвала она сына, и мальчик приблизился - когда ты будешь скакать по пустыне в плаще крестоносца, когда будешь обагрять меч кровью врагов, и когда будешь умирать… это самое главное! Помни, что эта пустыня ещё и внутри тебя самого. Что это ещё и твоя кровь. И что твои кости истлеют на этой земле по воле Бога ВСЕХ твоих предков. Не забывай это, Арисан!
- Мама…
Дверь распахнулась.
- Мой господин…, - женщина поднялась и склонила голову.
На пороге стоял мужчина в рассвете лет. Он немного опешил, хотя был готов к этой встрече. Мутный взгляд голубых глаз пал на мальчонку.
- Ему уже семь… как давно это было, - он грустно улыбнулся в седеющую бородку.
- И восемь лет девочке, если вам интересно, милорд, - женщина всё также не поднимала глаз.
- Да, приведи и её, - он подошёл к ней, и женщина увидела его ступни, обутые в сталь, - моему дому нужны верные руки не только для того, чтобы держать меч.
- Значит…
- Да, когда я вернусь, приведи их обоих сюда.
- Ты… Вы опять уезжаете…
- Саладин(7)бросил вызов моему господину и идёт на нас с войском. А я не только барон Ибелин(8), но и слуга короля.
Она подняла взгляд. Высокий и статный, барон возвышался над ней почти на две головы. Почти целиком он был покрыт золочённой кольчугой и лишь голова ещё не была скрыта доспехом. Он улыбался своей всегда слегка грустной улыбкой. Он так изменился, но всё же, это был тот человек, которого она полюбила когда - то.
Барон подошёл к парню, провёл рукой по голове. Курчавые, тёмно - русые волосы растрепались и упали ему на глаза, но мальчик не сдвинулся с места. Он смотрел на отца так, как на рыцаря с фрески, как на оружие из легенд и былинных времён. Он был заворожён и немного расстроен от того, что был похож на него только наполовину.
- Как твоё имя?
- Арисан, мой… господин
Ибелин с вопросом посмотрел на его мать.
- Барисан, мой господин, - она замялась, - я назвала его в честь вашего батюшки, но мальчику тяжело даются франкские имена.
- Когда я вернусь, Арисан, - барон с улыбкой взглянул в глаза сыну, - ты вступишь в мою свиту и будешь со мной и в мире и на войне. Бог даст, ты станешь рыцарем. Когда я вернусь…
- Скорей возвращай… тесь, милорд, - не выдержала она.
- Хадиджа…
- Мариам, - грустно улыбнулась она, - мать настоящего крестоносца не должны звать Хадиджа, милорд.
- Да…, - промолвил барон.
Внешние двери с грохотом отворились. В кордегардию влетел жар, горячий песок и молодой оруженосец, грязный и взмокший.
- Милорд, ваши люди готовы, пора выступать!
- Коня мне! – ответил барон и вышел вон.
Он не обернулся, растаял в песчаной пурге. А мать и сын продолжали смотреть ему вслед. Казалось, что эта пустыня была ей самой. Казалось, что мальчик был этим воином, пропавшим в пустыни. Хозяином этих мест и пришельцем. Тем, чей дом дорога от мира к войне и обратно. Вечным гостем на вечной земле.
Глоссарий:
1)Кордегардия – помещение для караула, охраняющего крепостные ворота. Является разновидностью фортификационных сооружений.
2)Назаретяне (от названия города Назарет, в котором прошли детство и юность Христа) – наименование мусульманами христиан.
3)Пулены – потомки европейцев, вступивших в брак с представителями местного населения Палестины. Этим же словом позднее стали называть европейскую обувь с длинными, загнутыми по - восточному вверх носами
4) Мануи;л I Комни;н (28 ноября 1118 — 24 сентября 1180) — византийский император, чьё правление проходило в разгар эпохи Крестовых походов.
5)Киноварь - оттенок красного цвета и краска этого оттенка. Соответствующий неорганический пигмент изначально получали из ртутного минерала киновари.
6) Мариам — единственная женщина, упомянутая по имени в Коране. Она чудесным образом родила Божьего посланника и пророка Ису (Иисуса). В исламе известна как Сеиде Мариам (Госпожа Мариам) и почитается как одна из самых праведных женщин. Она же Богоро;дица в христианстве, земная мать Иисуса Христа, одна из самых почитаемых личностей и величайшая из христианских святых.
7)Саладин (Аль-Малик ан-Насир Салах ад-Дунийа ва-д-Дин Абуль-Музаффар Юсуф ибн Айюб)— султан Египта и Сирии, великий полководец и мусульманский лидер XII века.
8)Ибелины — влиятельный феодальный род, представители которого в XII—XIV веках были крупнейшими землевладельцами Иерусалимского и Кипрского королевств. В тексте имеется в виду барон Балиан II Ибелин (ок. 1142 — 1193) — крестоносец из рода Ибелинов, который впоследствии после поражения христиан в битве при Хаттине (4 июля 1187 года) одним из немногих избежал гибели и пленения, вернулся в Иерусалим и оказался фактическим правителем королевства. Он командовал обороной Иерусалима во время штурма города войсками Саладина и сдал город на почётных условиях. В своё родовое поместье Ибелин Балиан II так никогда и не вернулся.