Это кусочек рассказа про всё того же легендарного настоящего героя Дим.Димыча Вонлялярского, о последнем годе его жизни. Автор расказа Валерий Ковалев, а сам рассказ называется: "Морской ангел". Читайте его конец!!! Очень интересный сюжет, описывающий реалии сегодняшней жизни:
"Ровно в указанный час раздался звонок в дверь, а чуть позже жена сопроводила в гостиную прибывшего.
Им был автор этих строк, почему главу лучше продолжить от первого лица. Так будет вернее.
А перед этим небольшая ремарка.
Дело в том, что накануне звонка Штырова, я был у него в гостях (с Анатолием Тихоновичем мы хорошо знакомы). Вот он и рассказал мне о Вонлярском, а заодно подарил свою работу о нем. Сказав, что она может быть интересна для альманаха. Которую я стал читать, вернувшись к себе домой. А когда дошел до двенадцатой страницы, вздрогнул.
Там излагалось прибытие Вонлярского в порт Ванино в 1950-м. А также название лагеря, где он сидел. В тех же местах "перековывался" и мой папа. За такую же примерно историю.
"Вот это да!" – мелькнуло в голове. А вдруг они пересекались? Тем более что на склоне лет отец мне рассказывал о том периоде своей жизни. А еще о встреченном им перед освобождением моряке. Смелом и бесшабашном. Который был у него в бригаде. Так что встретиться, захотелось вдвойне. Что понятно.
Поехал на другой день (как указано выше). А с собой захватил повесть Штырова и одно из фронтовых фото отца. Чем черт не шутит?
– Здравствуйте, Дмитрий Дмитриевич.
– И вам не хворать, присаживайтесь.
– По какому я делу вы в курсе, – начал я. – Можно для начала один вопрос?
– А почему нет? Мне их много задавали.
Я извлек из кейса повесть и открыл ее на нужной странице.
– Вот тут Анатолий Тихонович пишет… – И зачитал все, касаемо прибытия Вонлярского в Индирлаг "Дальстроя".
– Все верно, – кивнул он. – Так и было.
– Дело в том, что в это же время там отбывал срок мой отец. После фронта. И рассказывал об одном лихом моряке, с которым пересекался.
– Вот как? – вскинул бровь хозяин. – Интересно.
– Это он, – извлек я из книжки пожелтевшее фото и протянул Димычу.
Тот взял его в руки, приблизил к лицу, близоруко прищурился.
– Вроде Никола… – прошептал спустя минуту. – Рудый. Помню, он был из Донбасса.
– Точно, – севшим голосом сказал я. – Отца звали Николай. Родом из-под Луганска.
– М-да, – пожевал губами ветеран, откинувшись в кресле. – Вот так встреча. – А затем негромко позвал: – Лида!
– Иду, – появилась из смежной комнаты Лидия Александровна.
– Я с его батькой сидел, – протянул ей фотографию. – Нашелся через столько лет. Мистика.
Жена бережно ее взяла, рассмотрела, а потом взглянула на меня:
– Ваш папа жив? Они с Димой примерно одного возраста.
– К сожалению, нет. Умер в восемьдесят шестом. После лагерей так и не оправился.
– Эх, знать бы раньше, – повлажнел глазами Димыч.
У меня в них тоже почему-то защипало. Что случалось редко.
– Надо помянуть Николу, Лидушка, – сказал хозяин. – Организуй, пожалуйста, чего-нибудь на кухне.
– У меня с собой коньяк, – потянулся я к кейсу. – Прихватил для такого случая…
Спустя некоторое время мы сидели на кухне. За помин души отца Димыч чуть пригубил (пить ему было нельзя), а мы с Лидией Александра выпили по рюмке. После пили чай с вареньем и разговаривали. Долго. И не об альманахе.
С того дня Вонлярские стали мне как родные. Такое случается. И отвечали взаимностью. Я часто их навещал, и Димыч подробно рассказал всю свою жизнь, до мелких нюансов.
С его разрешения все было записано на диктофон, а еще они с женой показали семейные альбомы, ряд интересных документов, а также память о войне – эсэсовский кортик гвардии старшины. Где была гравировка на клинке "Честь и кровь". Выполненная готической вязью. Его своему другу после освобождения привез Георгий Дорофеев. Сохранил, как оказалось.
– Это ж сколько я им фрицев приколол? – начал загибать Димыч пальцы, когда я рассматривал "эхо войны". Надолго отзвучавшее.
В ходе подготовки материалов о легендарном разведчике с ним познакомились и другие члены нашей ассоциации. Навестили дома, привезли подарки. И в их числе полную родословную фамилии Вонлярских. Из первоисточников. Были такие возможности. Там значилось:
"Вонлярлярские – старинный дворянский род. Его предки пришли в Польшу из Германии, где именовались фон Лар, причисленные к польскому дворянству, прибавили "Лярские", откуда фон Ляр-Лярские. Яков фон-Ляр-Лярский, получивший от Владислава IV поместья в Смоленском уезде, после покорения Смоленска (1655) поступил в подданство России, принял православие и стал писаться Вонлярлярский. Представители рода в России также часто называются кратким вариантом фамилии Вонлярский и (в мемуарной литературе) Ванлярский.
Потомки Алексея и Константина Петровичей Вонлярлярских, жалованных отцовскими поместьями в вотчину в 1672 году записаны в VI части родословных книг Смоленской, Калужской, Курской и Санкт-Петербургской губерний.
Богдан, Фёдор, Иван и Яков Константиновичи были стольниками при Петре. К этому роду принадлежали Николай Вонлярлярский, переводчик XVIII века и беллетрист Василий Александрович Вонлярлярский…"
И так далее.
– Вот тебе и раз, – выслушав все то, что ему торжественно прочел из "гербованного", специально сделанного по такому случая свитка, наш капитан 2 ранга Иван Харин, помолчав, сказал Димыч. – Против немцев воевал, а оказывается, мой пращур германец.
– Когда это было? – переглянулись мы. – Вонлярские три века служили России. Верой и Правдой.
– Это да, – согласился ветеран. – Кстати, теперь ясно, почему ко мне приходили те "французы" из Дворянского собрания. И ведь ничего не сказали, хитрецы. Хотя и знали…
Через некоторое время по секрету от Димыча Лидия Александровна сообщила о давно возникшей у них проблеме. Дело в том, что у мужа в Москве имелся двоюродный брат, умерший пару лет назад, и после него осталась квартира. Двухкомнатная, в престижном районе. До этого у брата никакой другой родни не было. А тут объявилась. Как черти из табакерки. Димыч возмутился и послал ее куда подальше. Налицо были самозванцы. Явные.
Завязалась судебная тяжба, ветеран ее выиграл, но все повисло в воздухе. Исчезли правоустанавливающие документы на жилье, и наследник не мог им распорядиться. Дальше – больше. Нарисовался адвокат в лице импозантной дамы, объявившей, что она "все решит", но под условием участия в сделке по продаже и получения своей доли от выручки. Измученные тяжбой (кто бывал в судах, тот знает), пенсионеры согласились. И вот теперь адвокатша нашла покупателя и требовала себе львиную долю. Мол, понесла высокие издержки.
– Чего же вы раньше не сказали? – возмутился я. – Это ж одна банда!
– Дима не разрешал. Не хотел быть обузой.
В результате мы занялись этим вопросом, после чего встретились в квартире Димыча с адвокатом и ее приятелем, назвавшимся работником Генеральной прокуратуры.
А до этого выяснили, что "работник" липовый, адвокат "частный", а продажная стоимость квартиры ими занижена в два раза. Когда же состоялся предметный разговор, шакалы впали в прострацию. Обоим светила статья. За мошенничество. Спросили наследника, как с ними быть.
– Пусть отдадут, что положено и валят.
На том и разошлись. "Что положено" Вонлярские получили.
Правда, значительную сумму у них все равно отобрали. "Родное государство" за платные медицинские услуги. У Димыча началась глаукома обеих глаз, и срочно потребовалась операция.
Тут мы были бессильны.
А вот материалы о нем, при полном единении, в юбилейный, посвященный 90-летию ВЧК-КГБ-ФСБ выпуск альманаха поместили. Не мудрствуя лукаво.
Ими было повествование о легендарном разведчике и Человеке с большой буквы, уже написанное адмиралом Анатолием Тихоновичем Штыровым. Только вот вручить при жизни, в торжественной обстановке, не смогли.
Дмитрий Дмитриевич Вонлярский умер на Чистых Прудах в 2007 году.
И покоится на Ваганьковском кладбище. Светлая ему память.
Жаль одного.
Не дожил до светлых дней, о которых так мечтал.
Увидеть наконец-то вставшую с колен Россию.
И своих потомков, сражающихся за Русский Мир.
С новой фашистской нечистью.
Москва – Луганск – Москва. 2014".