Все совпадения имен и событий в книге с реальными – случайны. Так же случайны, как число шесть время от времени выпадающее на игральном кубике.
Чтобы прокричаться я захожу подальше в лес, туда где не слышно шашлычно-водочных компаний и шума машин на трассе. Рядом с чертой города это еще не тот лес в котором мне бы хотелось общаться с самим собой, здесь тоже встречаются брошенные бутылки и следы неуважительного отношения к природе.
Грунтовая дорога проходит мимо наспех вырубленной проплешины, с гнилыми пеньками. Те кому очень понадобилась древесина не учли, что это место находится в низине, а значит сюда будет стекаться вода, и если раньше лишнюю влагу поглощали корни взрослых сосен, то теперь вода накапливается, застаивается, и не дает лесу возможность восстановиться.
По пути к тому месту, которое мне нравится, надо пройти мимо кучи строительного мусора, размером с КАМАЗ. Как она появилась легко догадаться, если учесть, что между лесом и трассой недавно вырос модный коттеджный городишко. Я могу представить как хозяин участка, который воображает себя хозяином Земли, машет рукой в сторону леса: мол выбрасывай туда, там дешевле и никто не увидит.
Тем не менее, мне нравится этот лес, особенно в конце лета, когда ветер запутавшись в ветвях, звучит сухо, с заметным потрескиванием, а в запахи вплетается привкус нагретой сосновой смолы. Полчаса которые я иду к своей полянке, это время размышлений на тему злобы дня. Чаще всего я думаю о том, почему человек так устроен, почему его бесконтрольная агрессия направлена на разрушение дома, в котором мы все живем и как это все остановить.
Меня зовут Артур, мне 15 лет, я ученик средней школы #173. Я родился и живу в Киеве, самом красивом городе, аура которого сейчас пропитана невежеством, унынием и яростью. Во мне, как и в любом другом человеке нашего времени этого добра хватает, именно по этому раз в неделю я захожу подальше в лес, где есть особая полянка. Она расположена сразу за болотцем, в стороне от грунтовой дороги и тропки велосипедистов, здесь никогда никого не бывает.
Утром эта полянка радостно встречает лучи солнца, добравшись до места, я начинаю кричать. Я вкладываю в звук своего голоса всю боль, которую способен в себе найти, все острое непонимание мира и обиду за невозможность изменить хоть что-то в своей судьбе.
Иногда из меня вырываются бессвязные звуки, рык или вой, но чаще я использую фразу, которую позаимствовал у одной бабульки.
Она, поздней весной, одетая в протертую коричневую курточку поверх яркого вязанного свитера, тащила по улице массивный кулек с тряпьем, смотрела себе под ноги и с периодичностью один раз в пол минуты выкрикивала: "Пидарасы все". От этого возгласа прохожие оборачивались, но когда видели источник возмущения, тут же теряли интерес.
Именно в эту фразу, которую я стараюсь прокричать как можно громче, мне удается вложить и свое юношеское негодование и свой страх, и свое отчаяние. Мне хватает пятнадцати минут, чтобы выплеснуть накопившиеся переживания, это на неделю вперед гарантирует, что в луч моего случайного гнева не попадет никто из моих близких.
Хоть моя ненависть и направлена в сторону людей я понимаю, что причины их неуютного поведения - душевная боль, которую каждый из них так или иначе пытается спрятать. По этому, на обратном пути мне не так обидно, когда попадаются осколки водочных бутылок, заваленные объедками костровища или шприцы с погнутыми иглами. Я даже могу почувствовать любовь, если не к людям, то хотя бы к лесу и непонятному миру, породившему всех нас. Иногда, на короткое мгновение, я словно вижу часть огромной тайны, скрытой от человеческого понимания, и тогда мне кажется, что если я ее разгадаю, то все в моей жизни станет на свои места.
Моя история началась два года назад 24 августа 2015 года. Но прежде чем ее рассказать, мне надо описать себя. Я высокий, выше всех в классе. У меня песочного цвета кучерявые волосы, их сложно расчесывать. Мои глаза раздвинуты чуть шире, чем это предусмотрено природой, из-за чего я могу показаться немного глуповатым. У меня крупная кость, широкие бедра, массивная грудь. Я однозначно большой, с крупными ладонями и толстыми пальцами, и мне это не нравится. Я бы предпочел обычную внешность и средний рост, я даже согласился бы оставить вот это выражение лица, которое меня встречает в зеркале каждое утро, лишь бы не выделяться из толпы. Мне приходиться сутулиться, быть скромным, больше слушать чем говорить. До вечера, с которого я хочу начать повествование у меня не было настоящих друзей.
Я выбирал задние парты, когда учителя решали кого бы вызвать к доске, прижимал голову, и понимал, что смотреть в сторону симпатичных одноклассниц нет никакого смысла. Тем не менее учеба мне давалась легко, я обладаю быстрой памятью и высоким интеллектом, в сочетании с наблюдательностью и способностью делать выводы это дает большое преимущество во время контрольных и экзаменов. Мой табель украшают высокие баллы, что очень радует мать.
Я посещал шахматный кружок, всего три раза и только потому, что мне надо было с кем-то общаться на волнующие меня темы. Я не мог изливать душу матери. Одного раза хватило когда я привел статистику всемирного потепления и доказал, что температура будет и дальше повышаться на один градус в год, а значит в Украине к 2035-му летом будет плюс пятьдесят, а в Египте убийственные плюс семьдесят. Мама выслушав мои аргументы обняла меня а потом попросила больше про это не думать.
Потрепанное ветром объявление я нашел на столбе возле школы. Текс гласил, что по такому-то адресу два раза в неделю проходят уроки шахматной игры. Ездить пришлось бы на трамвае, но я решил, что преподаватель, раз он разбирается в шахматной стратегии должен смотреть на мир шире обычного человека и уговорил маму разрешить мне заниматься шахматами.
Оказалось, что кружок проходит в полуподвальном помещении, которое ЖЭК выделил сразу под несколько нужд. Утром это была студия изобразительного искусства, днем кружок радиолюбителей, сразу за ним собирались шахматисты, а вечером здесь проводили свои беседы анонимные алкоголики. По середине просторной вытянутой комнаты стояли столы, стены оккупировали полки, на которых можно было найти все, что угодно. Кроме гипсовых ушей и глаз, монтажных схем и стопок с альбомами, пластилиновых фигурок, засохших икебан и глобуса я увидел ящик с лампочками и несколько старых книг.
Меня встретил взрослый мужчина, протянув мне руку он спросил как меня зовут и как я узнал про кружок. Дальше он назвал свое имя: Петр Сергеевич. Когда собрались все, - после меня один за другим пришло еще четверо мальчишек, года на три четыре младше, Петр Сергеевич усадил меня напротив, поместив между нами шахматную доску. Пока он расставлял фигуры я рассматривал его лицо. Острый нос и глаза с хитринкой создавали впечатление умного человека.
Он поинтересовался где я живу, где учусь, сколько мне лет и какие в школе нравятся предметы. Потом уточнил знаю ли я как ходят фигуры, а когда я утвердительно кивнул - предложил начать.
Дебютировав стандартным Е2-Е4 и за четыре хода заняв центр доски я спросил:
- Почему осенью из города вывозят опавшую листву?
Петр Сергеевич не отрывая взгляда от доски, приподнял бровь:
- Потому, что люди любят чистоту и порядок.
- Мне не нравится голая земля возле дома, которая остается когда дворник собирает листья. К тому же, упавшие листья должны перегнить чтобы вернуть дереву необходимые для жизни микроэлементы, а их увозят и сжигают.
Руководитель кружка ответил вопросом только через два хода:
- А ты защитник природы?
- Нет, просто я не понимаю почему люди не замечают таких очевидных вещей.
- Потому, - произнес он, забирая моего слона, - что есть закон, порядок и правила.
Эту партию я проиграл на 36 ходу, и больше в этот день вопросов не задавал. Руководитель не рассказывал о премудростях игры, мы просто менялись партнерами и играли пока не закончилось время отведенное на занятие.
В следующий раз на первую игру Петр Сергеевич усадил меня с мальчишкой в очках. Я быстро поставил мат и стал ждать когда доиграют остальные. А когда в соперниках оказался руководитель поднял тему моющих средств:
- Моя мама когда моет посуду использует "Гала".
- И что? - переставил коня руководитель.
- Я заметил, что бутылочки в 500 миллилитров хватает на две недели. То есть в месяц она выливает в канализацию один литр ядовитой смеси. В нашем доме 150 квартир, 150 литров в месяц с одного дома, в городе сейчас 25 тысяч многоэтажных домов, это значит, что ежемесячно в сток уходит 200 тысяч литров яда.
- Откуда такие познания?
- Я подсчитал.
- Откуда ты знаешь, что в городе 25 тысяч домов?
- Я подсчитал, по карте в интернете.
Несколько ходов мы молчали, потом я продолжил:
- Если к средству для посуды добавить порошок для чистки плиты, гель для душа, шампунь, пену для бритья, гель для интимной гигиены, стиральный порошок, - то это число увеличивается в шесть раз. Это только в одном городе. Вы представьте один миллион двести тысяч химии ежемесячно сливается в канализацию только в одном Киеве! Это целый поезд цистерн!
- Что ты предлагаешь? - Спросил Петр Сергеевич, передвигая фигуру.
- Перестать пользоваться моющими средствами. Если все люди прекратят использование моющих средств, то через пару лет реки очистятся.
- И как ты себе это представляешь?
- В мыле нет необходимости, человек в душе смывает не грязь а умершие клетки кожи, мыльной пеной это делать приятно, но жёсткой мочалки вполне хватает. Я, например, не пользуясь мылом.
- Я про другое, - поднял он на меня глаза, - если люди перестанут пользоваться мылом, то придётся остановить производство.
- Да! Фабрики перестанут работать, воздух станет чище.
- А люди? Что делать с рабочими, которые сейчас работают на этих фабриках? Они получают за свою работу зарплату и кормят свои семьи. Ты не считал сколько человек, если вот так взять и остановить производство мыла, останутся без работы?
- Сейчас главная работа каждого человека - спасать Землю.
- Понятно. - Кивнул руководитель, перемещая ферзя. - Тебе шах!
В этот раз я снова проиграл игру.
Ближе к концу учебного года я ещё раз попал на занятия, Пётр Сергеевич, без лишних комментариев, указал на свободное место за столом. Мой первый соперник, пухлый розовощекий мальчишка которого я не видел раньше, играл дерзко и через двадцать ходов был близок к победе. Чтобы одолеть меня ему не хватило спокойствия, разволновавшись он сделал поспешный ход, отдав преимущество мне.
После игры я собрался пересесть за стол к руководителю, но Петр Сергеевич стал рассказывать историю шахмат, причем именно ту версию, которую я читал в википедии. Дальше он назвал три важные правила игры: холодный ум, альтернативный ход и анализ позиции соперника, и до самого конца занятия объяснял, что именно означают эти правила. Потом пожелал всем хороших выходных, а мне, когда я собрался выйти, посмотрел в глаза, улыбнулся и пожал руку.
На летних каникулах я забыл про шахматы и про Петра Сергеевича. Он напомнил о себе сам, утром 24 августа 2015 года.
Часть первая.
Крыса.
Я отношусь с недоверием к общественным праздникам, и к той чистосердечности, с которой люди в эти дни поздравляют друг друга. Радостное: "С новым годом, с новым счастьем!" ничем не отличается от "Иисус воскрес!" или "С Днем независимости", "С Днем студента", "С 8-м Марта". Если убрать все декорации, благодаря которым один праздник отличается от другого: елку, мандарины, крашеные яйца, валентинки, пасхальные куличи и свяченое мясо - то останется кое-что, что связывает все эти праздники воедино: бутылка водки и пьяные разговоры про сложную судьбу, в которой никто, на самом деле, не собирается ничего менять.
Иногда я слушаю как мама за столом рассказывает подружке с работы, что у ее сына (то есть у меня) нет никаких перспектив в этой стране. А когда уже пьяная подружка изрекает: надо уезжать за границу, я верю, что именно алкоголь истинный правитель Земли.
Мы живём с матерью в двухкомнатной квартире, на двенадцатом этаже в доме возле леса. Лес в черте города - это место шашлыков и человеческого безумства, которое в праздники достигает своего пика. Весь микрорайон пропитывается дымом, а по вечерам можно слушать пьяные песни или громкие ссоры тех, кого водка спровоцировала на ярость.
Утром, в День Независимости, я проводил маму до дверей квартиры. Она, перед тем, как уйти на дежурство, попросила не сидеть дома, а встретиться с друзьями. Рассказала, что приготовила зелёный борщ и макароны. Закрыв за ней дверь я отправился в свою комнату, где планировал провести ближайшие сутки за чтением книг, рисованием и прослушиванием моей любимой "Аназемы".
Ближе к обеду зазвонил телефон. Мужской голос в трубке поинтересовался можно ли поговорить с Артуром. Я сказал, что это я, в ответ услышал: "Здравствуй, Артур, это Петр Сергеевич". Руководитель шахматного кружка попросил приехать, чтобы помочь подготовить комнату для занятий.
Я забросил в рюкзак планшет, блокнот, пенал с карандашами и бутылочку с водой - стандартный набор, который всегда со мной если я вне дома. Прямо возле подъезда мне встретился краснолицый алкоголик. Его праздник уже вошёл в свою активную фазу, он приветливо улыбался мне и солнышку.
Трамвай пришлось долго ждать, а когда я добрался до пятиэтажного кирпичного дома, в полуподвале которого проходили занятия, оказалось, что входная дверь закрыта. Руководитель кружка появился через 10 минут, с кульком покупок из местного супермаркета. Мне удалось разглядеть пампушки с укропом и несколько желтых пивных банок. Он протянул руку, спрашивая: давно ли я его жду. Я пожал плечами.
- Здесь были строители, - объяснил он, поворачивая ключ в замке, - делали ремонт, белили потолок и красили стены.
Действительно, в тесном коридорчике, через который мы проходим в комнату, сильно воняло краской. Я ожидал увидеть голые глянцевые стены, но все полки остались на местах. Потолок побелили, а вместе с ним столы, стулья, пол а также многие экспонаты на полках, которые никто не потрудился предварительно убрать.
- Вот такая картина, - подытожил мои наблюдения Петр Сергеевич.
Он поместил свои покупки на стул в углу и продолжил:
- Наша задача: вымыть столы и пол.
В туалете нашлись ведра и несколько тряпок. Некоторое время работа протекала в тишине. Когда я сменил воду, Петр Сергеевич заговорил:
- Я размышлял над твоими вопросами. И провёл свои исследования: моя жена смывает в канализацию одну бутылочку моющего средства за три недели, так что здесь ты прав.
- А где не прав? - Поднял я голову?
- Вредное химическое производство - это не единственная проблема, которая есть у человека. Выхлопные газы, ядерные испытания, войны, браконьерство, пристрастие к наркотикам.
- Переедание, - добавил я.
- Если про все это все время думать, то времени на жизнь не останется.
- А если не думать, то не останется жизни.
- Пойми, Артур, - выкручивая тряпку настаивал Петр Сергеевич, - это глобальная обще человеческая задача, один человек ее решить не сможет. Закончишь школу, примкнешь к гринписовцам, а сейчас этими вопросами и мыслями ты только зря расстраиваешься.
- Общество не станет решать эту задачу, - я тоже вымочил и выкрутил свою тряпку.
- Почему?
- Потому что общество - это машина по уничтожению планеты. Люди не хотят жить в мире, людям не нужен мир.
- Ошибаешься! Каждый отдельный человек стремится к любви и счастью.
- Ага! - мне перехотелось заниматься уборкой. - Любовь к водке и счастье доказать свою значимость.
Петр Сергеевич вздохнул и некоторое время работал молча, заговорив только после очередной смены воды в ведрах.
- А кто твои родители?
- Моя мама чемпион словесных баталий. Когда она училась в старших классах в ее школе устраивали уроки риторики. Не могу сказать, что это ее качество сильно мне нравится, но для мамы оно значит очень много. Она не имела склонности к спору, напротив, любой спор давался ей с трудом, но она усердно посещала занятия, не пропустив ни одного, даже в те дни когда ее одолевала простуда.
- А зачем она это делала?
- Чтобы избавиться от робости и чувства собственной неполноценности, которое она испытывала из-за своей нескладной внешности.
- Она, - я развел руки в стороны изображая объём, - большая. Я в неё пошёл. Мама чувствовала себя увереннее в школе зная, что может ответить любому, кто посмеет неосторожно высказаться в ее сторону. Сейчас она предпочитает большую часть времени молчать.
- А отец?
- Отец нас бросил когда мне было три года. Мама рассказывала, что отец уехал на север, на заработки. Он почти десять лет присылал нам деньги, а потом нашел там другую семью. Мама показывала фотографии с ним, обычный дядька, на Вас чем-то похож.
- Значит, вы живёте вдвоём с мамой?
- Да.
Я снова поменял воду, а когда вернулся сказал:
- Теперь Ваша очередь.
- Рассказать про родителей? - улыбнулся руководитель.
- Можете про себя рассказать. Например, почему шахматы? Я заметил, что вы не очень сильны в игре.
Пётр Сергеевич замер, а когда стал отвечать, скольжение его тряпки по столу замедлилось.
- Я бухал, Артур. Был одним из тех, кто поменял друзей работу и нормальную жизнь на водку. Я боролся, понимал, что так нельзя, но сделать ничего не мог. Ты представляешь я как то даже обошел все магазинчики и ларьки в районе, заплатил продавцам, чтобы они мне не продавали спиртное.
- Не помогло?
- Нет. Когда у тебя тяга, ничто тебя не остановит.
- Вы заплатили продавцу, чтобы отменить уговор?
- Нет, мне было стыдно идти в магазин, по этому я нашел в соседнем доме алкаша и давал ему денег, чтобы он покупал нам на двоих. - Прежде чем продолжить Пётр Алексеевич выполоскал и отжал тряпку. - Однажды утром я проснулся под кустом во дворе с зажатой в руке визиткой, на которой красовались крупные слова: "Выход есть". Так я попал в общество Анонимных Алкоголиков. Раз в неделю я приходил сюда, в эту комнату, читал молитву, слушал истории похожие на мою и снова стал нормальным человеком. Потом, через год, я получил медаль за трезвость и решил вести кружок для детей. Почему шахматы? Это древняя игра, в ней есть мировая мудрость.
- Т.е. вы сейчас не пьете?
- Нет. Более того, сейчас я знаю почему люди это делают.
- Почему? - я покосился в сторону пакета, в котором лежали банки с пивом.
- Потому, что это способ поменять себя, сделать себя другим.
- Это логично.
- Это логично, если посмотреть на результат. Выпил - и стало тебе весело, стал ты сильным уверенным, и так далее. Смотреть надо на причину: почему тебе захотелось стать сильным, уверенным и веселым?
- И почему?
Я домыл пол, бросил тряпку в ведро и поднялся, чтобы выслушать руководителя.
- Потому, что те кто пьют, или принимают наркотики - не любят себя. Этот акт является посылом в мир. Человек этим заявляет: я такой какой я есть себе не подхожу.
- Т.е. если человек пьет, даже если он выпивает одну единственную рюмочку за ужином, это указывает на то, что он не любит себя?
- Да.
- Я заметил у Вас в пакете пиво.
Петр Сергеевич тоже выпрямился и бросил тряпку в ведро.
- Ах это! - он улыбнулся, - это я купил супруге, сегодня же праздник.
- То есть, она не любит себя?
Петр Сергеевич замер, улыбнулся.
- Получается не любит.
Он поднял ведро.
- Ну вот, все чисто. Спасибо, Артур, за помощь.
Когда мы вышли на улицу Петр Сергеевич пожал мне руку, и предложил ходить на занятия. Я ответил, что подумаю.
Бывает такое, что ко мне приходят стихи. Я не стремлюсь стать поэтом, развиваться в стихосложении как те, чьё творчество мне нравится. Когда приходят строчки, я их записываю, чтобы освободить место в уме. Пожимая руку руководителю шахматного кружка я увидел в его глазах ту самую не любовь, о которой он говорил и это спровоцировало рождение таких строк:
Мне вас жалко, смешные люди,
С вашим счастьем в каменных стенах.
Дождавшись трамвая, на этот раз он появился быстрее, я занял место у окна и достал из рюкзака планшет. Этот мамин подарок я получил за хорошие оценки в прошлом году. Из всех игр, которые я успел опробовать, в нем остались шахматы, 2048 и маинкрафт. Примитивный редактор пространства занимал много моего свободного времени, в результате я выстроил огромную виртуальную крепость с башнями и библиотекой. Так же в планшете были книги, учебники, полное собрание Аназемы и текстовый редактор.
Проехав одну остановку я набрал пришедшие строки и добавил:
С вашим мелким виденьем мира,
В паутине забывчивой лени.
Потом долго смотрел в окно, продолжение стихотворение вертелось в голове недооформленными образами. Мне удалось создать еще две строчки как раз тогда, когда я увидел, что трамвай набирает скорость, отъезжая от моей остановки. Бросаться к дверям было уже поздно, зато я записал еще две строчки:
Мне вас жалко когда вы молчите
На страницах телепрограммы.
После я подошёл к выходу, а когда двери открылись - вышел. Пропущенная остановка давала возможность вернуться домой незнакомым маршрутом. С шумной улицы я свернул во двор длинного девятиэтажного дома. Прошёл мимо подъезда, лавочку возле него заняли две старушки. Миновал доску с пушистыми лохмотьями частных объявлений, когда услышал голос за спиной:
- Эй, слышишь?!
За мной шёл низкорослый юноша, в чёрной футболке с очень короткой стрижкой. Серыми острыми глазами он смотрел прямо на меня.
Я прошёл еще два шага, он не отставал, выкрикивая:
- Да постой ты, поговорить надо.
Я остановился.
- Пойдём со мной.
- Куда? - я стал оглядываться, во дворе никого кроме нас и старушек, чьи спины просматривались через кусты, не оказалось.
- Да не сцы ты, здесь не далеко.
Парень, держась сбоку, повёл меня в глубину двора. Там под деревьями, за прогнившим обшарпанным столом, на вкопанных в землю лавочках, сидело еще четверо. Трое бритоголовых взрослых и мальчишка моего возраста. Все, судя по глазам и разбросанным пивным бутылками, не очень трезвые. Центр стола занимал двухлитровый "Арсенал", вокруг валялись потрепанные игральные карты. Я остановился в нескольких метрах, надо было бы бежать со всех ног, только ноги меня подвели - наполнились тяжестью и не повиновались командам мозга.
Поймавший меня гопник сделал несколько победных глотков пива.
Тот, который сидел ближе ко мне, носил некрасивую крупную родинку на подбородке. Всю его правую руку украшала синяя татуировка, в сочетании с белой майкой плотный синий рисунок смотрелся жутковато. Впечатление дополнял горбатый нос с искривленной перегородкой и тонкие губы.
Рядом с ним сидел коренастый мужчинка в ярко красной футболке и блестящих солнцезащитных очках, прикрывающих лысеющую макушку. Напротив него - щуплый паренек, единственный, кто из-за своей юности не выглядел бандитом. У четвертого были синие мутные глаза, рубец на щеке и крупная золотая цепь поверх майки, он стал спрашивать:
- Как тебя звать, братан?
- Артур.
- Откуда ты, Артур?
Под их взглядами я не сразу понял вопрос.
- Отсюда. Из Киева.
- А живешь ты где? - спросил рыжебородый, водрузив локти на стол.
Я назвал улицу, соседствующую с моей. Тот, кто привел меня в эту компанию, заулыбался.
Синеглазый с шрамом, продолжил допрос:
- Здесь что делаешь?
Я обратил внимание, что у меня вспотели ладошки:
- Иду домой.
- Курить есть что?
Я ответил, что не курю.
- Значит так, Артур, - синеглазый сделал паузу, - у нас закончились сигареты, надо что-то решать.
Если бы у меня были деньги, я бы сразу молча их отдал.
- А что решать?
- Как что? - Театрально удивился рыжебородый. - Бабки давай!
- У меня нету.
- Такой большой а бабок нету?
Я пожал плечами.
- Что в рюкзаке? - Спросил синеглазый.
- Ничего, - ответил я.
- Что, совсем ничего? Крыса, проверь, - приказал он тому, кто меня привёл.
- Не надо! - простонал я.
- Надо-надо! - Крыса шагнул ко мне, схватил за лямку рюкзака.
- Не надо, - отдернул я плечо, отступив назад.
Компания за столом оживилась, мужичок с очками показал золотые зубы, паренек встал.
- Артур, хороший мальчик, сейчас снимет рюкзак и покажет, что в нем.
Крыса снова попытался потянуть за лямку, я вцепился в неё двумя руками. В этот момент бритоголовый залепил мне пощечину больную и обидную.
- Давай снимай, козёл, - зарычал он.
- Нет! - Выкрикнул я в ответ.
Тогда он ударил меня в живот. Сначала я перестал дышать, не получалось вдохнуть, потом потемнело в глазах, а после что-то произошло. В меня как будто влили жидкий белый огонь. Я толкнул обидчика в грудь так, что он отлетел на стол, сбив головой бутылку с пивом, пенная жидкость булькая и полилась на стол. Сидящие вскочили.
Крыса сполз, поднялся на ноги и двинулся в мою сторону, сжимая кулак. Я знал, что получу удар в челюсть, но вместо того, чтобы защищаться принял его. Затем снова повалил бритоголового на стол, сам навалился сверху, придавливая его руки так, чтоб он не мог пошевелиться. Еще секунда и я вцепился бы зубами в его горло, я даже успел представить сладкий вкус его крови.
Меня оттащили, растягивая за руки, выворачивая плечи. Слева за локоть тянул мужичок с очками, правую руку схватил синеглазый. Крыса снова стоял на ногах, он достал складной нож. Оказывается, под действием пружины, лезвие выскакивает с особым звуком, который ни с чем нельзя спутать. Это не пение катаны, когда она покидает ножны и уж тем более не звук кухонного ножа, который я извлекаю из деревянной подставки, чтобы нарезать овощи. В этом металлическом скрипе, который я услышал, звучал приговор.
- Ах ты падло! - Бритоголовый сделал шаг.
Между ним и мной появился паренек, он стал кричать:
- Крыса, стой!
- Киря, здрыстни!
Меня продолжали растягивать за руки, паренек не отступал:
- Я его знаю, он учится в моей школе.
- И что?
- Он псих. Дурачок. У него с головой не все в порядке.
- Вот и вылечим сейчас.
- Крыса, пожалуйста, остановись, - лепетал паренек.
- Крыса, спрячь перо, - вмешался рыжебородый. - Отпустите его.
Мои руки освободились, а смелость исчезла. Я стал перечислять:
- У меня в рюкзаке вода, блокнот, карандаши и планшет Asus. У меня правда нет денег. А планшет - это мамин подарок я не могу его отдать.
- На *** мне твой планшет? - огрызнулся рыжебородый. - давай вали отсюда!
Я послушно развернулся, направляясь в сторону бабушек на лавочке, и дальше за угол дома. Оказавшись на оживленной улице я заметил, что рубашка порвана, и что левая часть лица болит. Я шёл, глядя себе под ноги, крепко сжимая лямки рюкзака. Нужно было придумать объяснение для мамы: откуда у меня на лице синяк.
Дома, первым делом, я направился в ванную, где осмотрел левую часть лица. Синяя напухшая область начиналась возле уха и расползалась по щеке вниз к подбородку. Такое не спрячешь тональным кремом. Оставалось два варианта: либо сказать, что я упал с велосипеда, вариант сомнительный потому, что мать знает про мою нелюбовь к двухколесным видам транспорта, либо, пока синяк не сойдет, держаться к маме только правой стороной и надеяться, что она ничего не заметит.
Дальше я нашел иголку и нитки чтобы зашить рубашку, шов получился не ровный, но прочный. После этого я лег на пол, сделал вдох и расслабляющий выдох, но тут же вскочил, извлек из рюкзака блокнот, нашел на столе ручку.
Я писал без остановки до тех пор, пока не вылил на бумагу все свои напряженные мысли:
"Меня зовут Артур, мне 15 лет и мне не нравится мир в котором я живу. Этот мир переполнен ложью, предательством, подлостью. Все начинается прямо в школе, когда вместо того, чтобы научить: как это быть человеком и дать ответ на вопрос: зачем человек родился, в нас запихивают химические формулы и правила грамматики, которые мы забудем как только сдадим выпускные экзамены. Я понимаю, что нахождение в школьных стенах воспитывает способность к социальным контактам, но это больше напоминает дрессировку во время которой вырабатывается один единственный условный рефлекс: на любое унижение реагировать чувством вины. Дальше выпускник средней школы отправится в университет, где его творческая индивидуальность попадет под новую волну дебильных правил, чтобы выйти во взрослую жизнь, в которой он ничего не будет стоить.
Я не хочу жить в таком мире, потому что уверен - монотонная работа с девяти до шести, дальнейшие унижения со стороны людей, живущих в мнимой уверенности, что они управители судеб, меня погубят. Сейчас я думаю, что смогу противостоять демону алкоголя, но, что если потом у меня не останется выбора?! А значит - я буду, как и все остальные, половину зарплаты тратить на погашение растущей тоски, а другую на оплату коммунальных услуг.
Я не хочу слушать, как мать жалуется на свою судьбу, выпивая бутылку портвейна после каждой рабочей смены и ничего не желаю знать про своего отца. Но мне приходится из-за жалости сидеть рядом с ней и слушать какой мой папочка мудила, потому, что бросил меня и потому, что так же как и все вокруг ненавидит свою жизнь.
Я не понимаю почему в новостях рассказывают про пожары, наводнения и войну на востоке страны, в то время как пора всем вместе решать как спасти человечество от гибели. Я не верю в справедливое правительство, и в то, что человек, обладающий миллиардами способен отказаться от них ради общего блага.
Меня тошнит от засранного леса, от битого стекла перемешанного с использованными шприцами. Меня трясет от ярости, когда я понимаю, что недалеко от моего дома кучка бритоголовых уродов наслаждаются жизнью и ненавижу себя за то, что я слабак, который не в состоянии защитить свою честь.
Меня зовут Артур и я часть этого тотального безумства, я в центре морального уродства, невежества, самовлюбленности. Может всеобщий психоз происходит потому, что люди чувствуют: конец близко, а может это только начало и мне предстоит стать свидетелем зомби апокалипсиса, того самого, который вдохновенно показывают в кинотеатрах.
Я Артур, и я устал от одиночества, я устал все это видеть и понимать. Если бы я верил в бога, то молился бы с утра и до вечера, но бога нет, или он отвернулся от человечества, потому, что ему противно видеть то, во что превратились его дети."
Закрыв блокнот, я опустился на пол, наблюдая борьбу двух желаний: того которое стремится заснуть и больше не просыпаться и того, которое утверждает, что необходимо действовать, причем чем быстрее тем лучше. Вот только если действовать то как?
*
Неделю до начала учебного года я почти не выходил из дома. Мне удалось скрыть от матери синяк и вернуть себе бодрое расположение духа, убедив, что все равно основная моя задача - закончить школу, получить социальную бумажку с оценками, а там что-нибудь придумается.
Первого сентября утром меня разбудила мама. Она коснулась моего плеча и сказала фразу, которую я слышу вот уже десятый год: Артур, пора собираться в школу.
Чтобы сделать для меня праздник каждое 1 сентября мама просыпается пораньше и готовит на завтрак ватрушки, по этому мои сборы сопровождает сладкий запах печеного теста.
Когда мама вышла из комнаты я сделал быструю утреннюю зарядку и одел школьный костюм, который нашел на стуле возле кровати. О том, чтобы пиджак, штаны и рубашка выглядели должным образом мама предусмотрительно позаботилась.
В кухне помимо ватрушек, выложенных на большом блюде, меня ждал кофе с молоком и улыбающаяся мама. Пока я завтракал она смотрел на меня, - это тоже часть первосентябрского ритуала. Она нарушила молчание только раз, спросив, что бы я хотел к ужину. Я пожал плечами, запивая пухлую теплую ватрушку сладким кофе. Тогда мама предложила: давай в честь праздника закажем пиццу. Я опять пожал плечами, предположив, что к пицце мама купит бутылку портвейна.
Вдоль школьного забора выстроились автомобили. Громко звучала музыка, она смешивалась с голосами школьников, родителей, учителей. Школьный двор из-за цветов воздушных шаров и вышиванок напоминал коробку с конфети. Перед школьными воротами, выстроившись парами, ожидали своего первого звонка перепуганные первоклашки.
Я обошел группку разодетых суетливых мам, и встретил одноклассницу Олю Крылову. На ее тонком указательном пальце висело несколько галстуков бабочек.
- Артур! - Оля сняла одну бабочку и протянула мне. - Одень это.
- Зачем?
Мне не понравилось, что фиолетовый галстук покрывал яркий сине-желтый орнамент, предполагалось, что крепиться он должен резинкой, которую обычно вставляют в трусы. Вышитый на дешевой нейлоновой ткани узор намекал на вынужденный союз Украины и Китая. Я даже повертел галстук в руках, в поиске надписи: made in China.
- Давай одевай, - настаивала Оля, - Тамара Ивановна так сказала.
На должность директора Тамара Ивановна попала три года назад, с ее приходом мы все почувствовали патриотический уклон ее мышления. Он проявлялся не только в яростно печальных речах на первой и последней линейке. Мы выпускали в небо синее желтые воздушные шары, каждое утро прослушивали гимн Украины, всей школой собирали деньги на поддержание войны на востоке. Раз в неделю, после уроков, всех старшеклассников собирали в актовом зале, где Тамара Ивановна рассказывала про трудное время для нашей страны и той ответственности, которая ляжет на наши плечи после того, как мы закончим школу.
Я нацепил галстук, и увидел свой класс. Девочки в вышиванках, мальчики с пестрыми бабочками возле шеи, - эта картина должна была вызвать ощущение принадлежности к обществу, пробуждать радость от понимания, что я не один, что нас много, что мы вместе идем в счастливое будущее.
Этот обман легко раскрыть, если каждому присутствующему задать вопрос: хочет ли он находится здесь? Подавляющее большинство, включая родителей и многих учителей ответили бы: "Нет!" А значит все эти шарики вокруг, галстуки бабочки, букеты цветов, рубашки вышитые украинскими узорами, и радостно орущая запись школьных песенок - коллективное умопомешательство, происходящее по инерции действо, смысл и цель которого давно забыты.
Ровно в девять музыку прервали, вместо нее зазвучал Гимн. Все школьники, и я тоже, надрессировано приложили правую ладонь к левой груди. Когда главная песнь Украины стихла к микрофону подошла девочка из младшего класса, чтобы объявить начало торжества.
Каждый раз на линейке меня интересовал один и тот же вопрос: когда это все закончится? В калейдоскопе самодеятельных номеров: танцы, песни, стихи, снова танцы, время приобретало особое свойство, оно растягивалось. После каждого номера казалось, что сейчас микрофоном завладеет Тамара Ивановна, объявит кому в этом году предоставляется право сделать первый звонок и все будет закончено, но вместо этого звонкая девчонка объявляет следующий номер, смотреть и слушать который ни капельки не интересно.
Из ожидательного оцепенения я вынырнул всего раз, когда стройный паренек из параллельного класса запел красивую песню, вкладывая в слова неожиданно взрослую ярость и силу. Правда, его напора хватило только на первый куплет, на припеве он сфальшивил, а дальше превратил песню в еще один номер школьной самодеятельности.
Я пересчитал одноклассников. Без меня - семь парней и одиннадцать девчонок. Не хватало двух парней и одной девчонки. Рядом с нами, переминаясь с ноги на ногу скучал наш классный руководитель, Сергей Николаевич, - безразличный ко многим жизненным раздражителям учитель физкультуры.
Я слишком глубоко ушел в свои мысли, вычисляя кого именно из одноклассников нет на линейке, по этому первый звонок застал уже в процессе. Высокий одиннадцатиклассник пронес по кругу миниатюрную девочку трезвонящую огромным колокольчиком. Вот и все, скоро можно будет разойтись по классам и на девять месяцев увлечься школьными науками большая часть которых мне искренне нравилась.
Из колонок вырвалась неизменная на каждой сентябрьской линейке песня Пляцковского и Шаинского "Учат в школе". Гусеница первоклашек отделившись от общей массы поползла в сторону входа в школьное здание, в котором вскоре исчезла.
Сквозь детский хор допевающий песню я услышал свою фамилию:
- Кузнецов!
Я обернулся. Меня звала наш завхоз Анна Николаевна. Крупная женщина, размерами похожая на мою маму, а характером на прапорщика из сериала "Кадеты". Она то ли неровно подмигнула, то ли просто моргнула одним глазом, провела крупной ладонью по воздуху, приглашая меня подойти. Когда я протиснулся через ряд родителей, снимающих на свои смартфоны все подряд, и подошел к ней, завхоз произнесла: Иди за мной, развернулась и направилась в сторону школьной столовой.
Мы обогнули одноэтажную пристройку. Въезд к хоз.блоку заняла белая Газель с синим тентом. Блестящий фон украшала крупная надпись: "Типография Золотой Слон" рядом сиял рисунок крупного животного гордо поднявшего свой хобот.
- Поможешь разгрузить книги, - изрекла Анна Николаевна, прежде чем скрыться в хозяйственной части школы.
В задней части машины тент был запрокинут наверх, что позволило рассмотреть в глубине массивный бумажный куб, установленный на палете. Пассажирская дверь кабины открываясь скрипнула, на землю спрыгнул паренек. Несмотря на школьную форму и ухоженную прическу я сразу его узнал и вспомнил как его называл Крыса: Киря.
Я бы развернулся и пошел бы туда, к шуму толпы и музыки возле центрального входа, но ноги опять меня подвели.
- Привет, - сказал Киря, протягивая руку для рукопожатия.
Я стоял без движения.
- Ты что, испугался?
- Нет, - ответил я пробуя попятится назад.
- Да не гони ты! - наступал пацан, - между прочим, было не просто договориться сорвать тебя с уроков на разгрузку.
- А я и не просил.
Киря опустил руку.
- Ты думаешь я гопник?
- А кто?
- Нет, Артур, я не гопник, и тусуюсь с ними по своим причинам.
- Это по каким?
Ответа я не получил, потому, что из дверей школы вынырнул водитель, опустил металлическую крышку кузова и сказал:
- Давайте, пацаны, быстрее, я не хочу здесь торчать до вечера.
Киря запрыгнул наверх, стал распаковывать бумажный куб. Под слоем крафтовой бумаги действительно были новенькие учебники. Когда Киря протянул мне первую стопку книг, мне пришлось ее принять, я осмотрелся. Не хотелось опускать книги прямо на асфальт.
- Давай сюда, - скомандовал водитель, расстилая на обочине большой кусок оберточной бумаги.
Мы работали молча, Киря подавал стопки книг, я выстраивал из них пирамиду, водитель наблюдая за нами курил. Когда Газель рассталась с последней стопкой, Киря спрыгнул на асфальт, произнес в сторону водителя: "Все!"
Дальше мы наблюдали, как пятясь назад Газель выезжала на дорогу.
- Меня Кирилл, кстати, зовут!
- А мне все равно, - ответил я, рассматривая гору книг. Таскать их вдвоем, на четвертый этаж в библиотеку пришлось бы долго.
- Они мне не друзья, - продолжил Кирилл, - Крыса из соседнего двора, Витя Рыжий живет в моем подъезде на два этажа выше. Пока я с ними играю в карты, никто на районе меня не тронет. Ты же видишь, я худенький, мне нужна защита.
Паренек растопырил полы пиджака, демонстрируя спрятанное в шелковую рубашку тощее тело.
- И ты решил, что лучше всех тебя защитят бандиты?
- Ой, да какие они бандиты?! Вонючки и бухари - это да, но бандиты точно - нет. Рыжий на гитаре даже играет. А Олег таксистом работает.
- Олег это лысый и толстый?
- Ага.
- Но если бы Крысу не остановили, он воткнул бы в меня нож!
- Это вряд ли, - парировал Кирилл, - Крыса лунатик и сцыкло, так что: покрутил бы перед носом, показывая свою значимость вот и все. Воткнуть побоялся бы. Они бухие были, а тут ты идешь, весь такой на своей волне, вот и решили пошутить.
- Хреновая шутка!
- Согласен!
Я снял с горы стопку книг, намереваясь прервать беседу и подняться в библиотеку.
- Да оставь ты, - воскликнул Кирилл, - сейчас я позову школяриков, они все перетащат.
- А ты, что тут самый центровой?
Кирилл заулыбался.
- От меня тебе что надо? -- Я продолжал держать стопку книг.
Кирилл ответил не сразу:
- В лесу, возле моего дома живут гномы. Может не гномы, а тролли. В любом случае этот лес населяют мифические существа миссия которых портить жизнь людям. Поскольку мозгов у гномов мало, а жизнь их скучна и однообразна, тролли-гномы выдумали такую гадость - разбрасывать по ночам в лесу бутылочные осколки, объедки шашлыков, пластиковую тару и прочий мусор, который они вероятнее всего берут в мусорных контейнерах, возле жилых домов. Если в лесу навести порядок, то буквально на следующий день, мусор то тут то там появляется снова.
Я чуть не уронил книги, водрузил их обратно на вершину бумажной горы. Текст который Кирилл так спокойно декламировал был началом моего школьного сочинения на тему: "Киев - город героев".
Дальше в тексте я излагал свои размышления, что все мои знакомые и знакомые моей мамы утверждают, что никогда не оставляют после себя мусор в лесу. К тому же, вряд ли хоть один человек, если его спросить, ответит: "Да, это я нагадил возле дерева!" А значит лес засоряют не люди, а кто-то другой.
После проверки работ всем, кроме меня вернули их с оценками. Когда я спросил у Светланы Сергеевны, нашей учительницы языка и литературы, про свою оценку она посмотрела на меня с сожалением, словно я сделал что-то непоправимое и ей за меня одновременно страшно и стыдно. А потом ответила: "Тебе десять, в тексте было две грамматические ошибки".
- Откуда ты узнал про это? - прошипел я в сторону Кирилла.
- Про это вся школа знает. Точнее все учителя. Прикинь, твое сочинение стало знаменитым!
В который раз мне захотелось прервать разговор, но Кирилл продолжал:
- Ты помнишь свое выступление на олимпиаде по географии в прошлом году?
- Да. - Мне хорошо запомнился этот день, из-за волнения я перепутал ответы и наша школа проиграла.
- Кто победил? - Заулыбался Кирилл.
- Какой-то мальчишка из соседней девяносто восьмой. - ответил я.
- Помнишь как его звали?
- Нет, а что?
- Кирилл Воробьев, девятый 'б', школа номер девяносто восемь.
Я впился взглядом в лицо собеседника.
- Это был ты!?
- Рад знакомству, - Кирилл снова протянул мне руку.
Я утопил его щуплые пальцы в своей широкой ладони.
- Артур Кузнецов, десятый 'а', школа сто семьдесят три. Так ты не из нашей школы?
- Нет. - улыбнулся Кирилл. – Вообще-то я и тут и там.
- Это как?
Кирилл накрыл ладонями вершину книжной горы:
- Мой отец печатает эти учебники, он совладелец типографии, по этому я знаю всех зав.хозов каждой школы в нашем районе. Первые четыре года я учился здесь, потом родители развелись и меня перевели в сто пятнадцатую, а потом в девяносто восьмую.
- Сейчас! - добавил Кирилл, извлекая из кармана айфон в желтом чехле.
Он нашел номер, нажал вызов, приложил аппарат к уху:
- Анна Николаевна?! Да! Да, мы уже разгрузили. Да. Хорошо. До свидания.
Вернув телефон в карман, Кирилл воскликнул:
- Вот и все, мы свободны. Можем идти.
- Куда?
Он пожал плечами:
- Да куда угодно!
- Мне на уроки, - возразил я.
- Я тебя отмазал на весь день.
- Это как?
- Я попросил Анну Николаевну, чтобы она попросила вашего классрука, чтобы он тебя отпустил на весь день. Так что у тебя есть уважительная причина не идти на уроки.
Я помотал головой:
- Нет. Я пойду.
Кирилл поджал губы:
- Ну, как знаешь!
Он протянул руку, я ее пожал и развернулся, направился к центральному входу.
*
С Кириллом Воробьевым я встретился через неделю. В этот день, на переменке перед последним уроком, я спустился в вестибюль школы чтобы уточнить расписание. Рассматривая распечатанные и вывешенные на доске объявлений листы я услышал раздраженный женский голос:
- Это, что такое?
Щуплая ссутулившаяся женщина в ярко синих джинсах и провисшей бежевой блузке тянула за рукав своего испуганного сынишку. Светловолосый перепуганный мальчишка не сразу понял в чем провинился.
- Это, что такое? – Наступала мамаша пытаясь вывернуть рукав пиджака, и придвинуть его то ли к глазам сына, то ли к носу.
Мальчишка от резких движений подпрыгивал.
- Скотина ты! – продолжала атаку женщина, - это новый костюм!
Я заметил, что по рукаву пиджака, от плеча до локтя, тянулась белая полоса. Мне стало интересно как мальчишка умудрился испачкаться, после ремонта в школе не осталось побеленых стен, стену покрытую мелом можно найти только в подвале, протиснувшись через решетку в раздевалке. Присмотревшись я заметил, что рукав порван.
Мама продолжала сокрушаться и трясти сына за руку:
- Как тебе можно что-то покупать, если ты такой урод?
Пацан выглядел испуганным и растерянным, скорее всего он даже не подозревал, что его ждёт взбучка, когда после уроков выбегал к матери. Мать толкнула его в спину, направляя к выходу. И добавила, совсем уже зло:
- Иди давай!
- Вот так воспитываются уроды вроде Крысы, - услышал я знакомый голос.
Кирилл стоял рядом и тоже наблюдал эту сцену.
- Год за годом, ошибка за ошибкой, наказание за наказанием и у сынишки появится отчётливое стремление мстить. Только он не поймет кому он мстит и за что, потому, что когда дорастет до возраста когда мог бы понять, станет алкоголиком с ядром ярости прямо в сердце.
Пока Кирилл делился своими мыслями я напрягся, стал мечтать о том, чтобы поскорее прозвонил звонок на урок, это даст повод прервать контакт.
- А мать покупает себе джинсы со стразами на два размера меньше, чтобы внушить себе, что все ещё достойна лучшей жизни, - продолжал Кирилл, - когда ее сын вырастет она превратится в ворчливую больную суку. Будет покупать себе всевожможные таблетки доказывая, что жизнь с ней обошлась несправедливо.
- Что ты хочешь? – не выдержал я.
- Поговорить надо.
- О чем?
Я сделал шаг в сторону, чтобы увидеть школьные часы висящие над столом охранника. До конца перемены оставалось больше пяти минут.
- Есть дело! Давай прогуляемся!
- Я не могу, у меня ещё один урок.
- Информатика? – задав вопрос Кирилл улыбнулся и добавил, - информатики не будет.
- Это почему? – меня встревожила не только его информированность а и то, что информатика мне искренне нравилась, в среде нулей и единиц, где все подчиняется строгим командам и четким правилам, я чувствовал себя уверенно и легко. Было бы плохо, если урок и правда отменили.
- А потому, что учитель ваш, по информатике, как его…?
- Александр Алексеевич!
- Точно! Алексеевич! Прямо сейчас направляется с вашей учительницей по географии к ней домой.
- Откуда ты знаешь?
- Я много чего знаю! Просто я наблюдательный. Например, в твоем классе тоже есть любовная история. Сергей и Татьяна.
- Какой Серегей, у нас их два?
- Высокий такой, с гладкими волосами и челкой на бок.
- Да ладно?
Я не поверил. То что Сергей мог влюбиться в Таню вполне возможно. Самоуверенная, знающая себе цену русоволосая девчонка нравилась всем парням нашего класса. Но то, что Таня выбрала Серегея, это очень сомнительно.
- Я видел их, - добавил Кирилл, - они из школы выходят порознь, а потом через пару кварталов встречаются и идут домой вместе.
- Ты что, за всеми следишь? – я еще раз взглянул на часы, ещё минутка и можно идти на урок.
- Не то, что бы специально слежу, просто у меня есть метод.
- Что за метод? - спросил я чтобы потянуть время.
- Метод пяти шагов.
- В чем его суть?
- Так, что поговорим про дело? – вместо ответа спросил Кирилл.
Конец его вопроса утонул в громком сигнале призывающем на урок.
- Ну, я пошел, - сказал я когда звонок стих, осмелев настолько, что протянул руку для рукопожатия.
- Так не будет же урока! – Кирилл явно удивился.
- Значит, будет замена!
Кирилл пожал плечами, не придумав, что ответить, а я побежал к лестнице и дальше на третий этаж в кабинет информатики.
В классе кроме Оли никого не осталось. Увидев меня она набросилась с вопросом:
- Кузнецов, где ты ходишь?
- А что? – я направился к своим вещам.
- Информатики не будет, мне надо закрыть кабинет.
- Почему? – надевая сумку на плечо я представлял как возле школьных ворот меня ждёт самодовольный Кирилл.
- Александр Алексеевич заболел.
- Так резко? Я сегодня видел его в школе.
- Кузнецов, забирай вещи и пойдем, радуйся, урока не будет.
Я вышел подождал когда Оля закроет дверь, дальше мы вдвоем спустились вниз. Оля отдала ключ охраннику и записала в журнале учета свою фамилию. Из школьных дверей, во двор, мы вышли вместе. Кирилла нигде не было видно. Мы прошли к воротам, за ними наши пути разошлись, к Олиному дому идти вправо, к моему – влево.
Кирилл ждал на углу, там где заканчивался школьный забор. Я молча прошел мимо, чувствуя как в животе что-то очень неприятно зашевелилось, Кирилл пристроился сбоку.
- Мой отец, когда мы жили вместе был уродом. Постоянно срывался бухал был меня. В общем как все вокруг.
- Зачем ты мне это рассказываешь? – спросил я.
- Что бы ты увидел, что я нормальный и перестал меня боятся.
- Я тебя не боюсь, - хмыкнул я в ответ.
- Все это продолжалось долго и всегда по одному и тому же сценарию. Он приезжал вечером с работы, заходил в кухню, звал меня и мать, сам развалившись на диване открывал пиво и заставлял отчитаться о том, как прошел наш день. Мама перечисляла, что успела сделать, а я пересказывал какие в школе были уроки. Потом мать накрывала на стол и мы садились ужинать, во время ужина отец пил водку или коньяк.
История, которую рассказывал Кирилл меня не интересовала, но пришлось слушать, потому, что он не отставал и не умолкал.
- Когда алкоголя у него в крови было уже достаточно он либо придалбывался к матери, что она не умеет вкусно готовить и его не удовлетворяет такая еда, либо просил меня принести дневник, где обязательно находил плохую оценку. После чего заплетающимся языком перечислял свои достоинства уточняя как много он для нас сделал и делает. В лучшем случае мама все это молча выслушивала, подливая ему, чтобы напоить в усмерть, так чтобы он вырубился. Иногда случайно могла возразить. Тогда все это быстро превращалось в скандал и заканчивалось дракой. Иногда он бил маму до крови.
Чем больше Кирилл рассказывал, тем сильнее в моем животе просыпалась тошнота, я заметил, что непроизвольно сжимаю кулаки.
- Меня он тоже бил, - продолжал Кирилл, - иногда за оценки, иногда за случайную оплошность, иногда просто так, что бы знал, как он говорил. Чтобы как то компенсировать происходящее я начал мстить. Первое, что пришло в голову, это аккуратно подрезать подошву его ботинок, так чтобы по дороге на работу она отпала. Ты не представляешь как я радовался спрятавшись в своей комнате и прислонившись ухом у двери, слушая его маты. Он орал, что китайцы уроды, что продавцы уроды, что все вокруг уроды.
Мы продолжали путь, ещё несколько минут и будет поворот к дому, я сбавил темп шагов, показывать Кириллу где я живу в мои планы не входило. А он продолжал рассказ:
- Я воровал у него деньги, хотел кого-то нанять чтобы его избили. Все закончилось после очередного скандала. Мать подала на развод. Отец, чему мы очень удивились, стал тихим и практически сразу съехал. Потом я узнал, что у него появилась другая женщина, сейчас мы общаемся, более менее нормально.
Я остановился и прервал исповедь Воробьева вопросом:
- Так, что за дело?
Кирилл повернулся ко мне и уставившись прямо в глаза то ли спросил, то ли констатировал факт:
- Ты же шаришь в географии?!
- И что?
- Будешь делать презентации и домашние задания для меня.
- Чего это вдруг?
- А я тебе буду платить.
- А сам почему не делаешь, ты же победил тогда на Олимпиаде?
- А сам я другими делами сейчас занят, понимаешь?
- Это какими? Разгружаешь учебники и прогуливаешь уроки? – я не планировал задавать этот вопрос, он сам вырвался из меня, случайно.
Кирилл сощурил глаза и сжал губы, затем улыбнулся:
- Какими я тебе потом расскажу.
- Мне не нужны твои деньги. – Я посмотрел в сторону своего дома. Мне хотелось прервать разговор, чтобы этот наглый малолетний тип отвязался, побыстрее зайти в квартиру и закрыться в комнате. Недалеко о нас мужчина выгуливал собаку, рыжий мопс и его хозяин не торопясь приближались.
- Ладно, тогда без денег. Будешь делать?
- Нет!
- А если я научу тебя своему методу?!
- Что за метод? – Я смотрел на мужчину, размышляя как он отреагирует если я скажу, что этот пацан пристает ко мне.
- Метод пяти шагов.
- И, что классный метод? Спросил я наблюдая, что мужчине и его собаке осталось преодолеть метров двадцать.
- Очень. Могу продемонстрировать.
- Давай!
- Например, сейчас ты надеешься, что мужчина за моей спиной тебе поможет. Что я тебя забуду и мы больше никогда не встретимся. Еще ты думаешь о своей угрюмой комнате, и Хеви металле, который врубишь на полную громкость, как только запрешь за собой дверь. Ты очень опрятен в учебе, но это не потому, что любишь науки, тебе кажется, что если ты будешь хорошо и прилежно учится, - это тебе поможет закрыть твою глубокую боль.
- Пошел вон! – зарычал я.
- У тебя нет друзей, в классе ты сторонишься коллективных развлечений и длинных бесед. Тебя не уважают, как ты считаешь, а боятся, из-за твоего роста.
Я почти перестал понимать его слова, и не потерять контроль помогло лишь то, что я непроизвольно сжал пальцы в кулак слишком сильно, до боли.
- А ты, - прошипел я – самовлюблённый выродок, который думает, что имеет право…
Я запнулся, нужные слова заблокировала пульсирующая ярость.
- Думает, что имеет право жить так как хочет? – спросил Кирилл.
- Да!
- Ну это сложный вопрос: кто как хочет жить и кто как живет. Я не такой как ты думаешь, Артур!
- А какой?
- У нас с тобой много общего.
- Например, что?
- Например, я так же как и ты хочу спасти Землю от надвигающейся катастрофы, - ответил Кирилл глядя мне в глаза.
- Ну да?!
Его слова трансформировали мою ярость в скептическое недоумение.
- И ты знаешь как это сделать?
- Приблизительно, - не обращая внимания на мой тон ответил он, - для начала нам надо создать тайное общество.
- Вот как? Как оно будет называться?
- Все равно. Потом придумаем.
Мой страх исчез, сдерживая стремление откровенно высмеять идею тайного общества я продолжал спрашивать:
- Кто еще в теме?
- Никто, только ты и я, - все так же серьезно ответил собеседник.
Если Кирилл так подшучивал надо мной, то играл он так, что мой сарказм потух.
- А почему ты решил, что я соглашусь на это?
- Потому, что я тебя выбрал.
- В свой тайный орден?
Тем временем мужчина с собакой прошли мимо, и медленно удалялись.
- И как, интересно, проходил отбор?
Кирилл скривил губы, либо размышляя раскрывать ли мне свою схему отбора, либо продолжая свою странную игру которая мне перестала нравится.
- А это не важно, - ответил он. А потом спросил: - так ты со мной?
- Нет! – Ответил я
- Почему? – спросил он, словно я отказывался от лучшего в жизни предложения.
- Да потому, что это бред!
- Значит со мной, - парировал Кирилл, - просто пока не знаешь про это. Ну ладно! Увидимся еще.
После этих слов он развернулся и перебежав дорогу направился обратно в сторону школы.
- А как же рефераты по географии? – крикнул я ему вслед.
Я не стал ждать ответа, тоже развернулся и пошел к дому.
Квартира меня встретила равнодушной тишиной. Мама дежурила, а значит можно не закрывая дверь в комнату включить погромче Аназему, приготовить чай и мечтать о том, что есть другие миры, другое время и другая судьба.
*
Два следующих дня меня больше интересовали Сергей и Таня, чем уроки. Сергей сидел в центральном ряду за второй партой, Таня в левом ряду, сразу за учительским столом. Если Кирилл прав про их роман, то это должно как то проявиться. После шестого урока второго дня я даже подумал: не последить ли мне за ними, так как ничего в поведении одноклассников странного или подозрительного не заметил. Решив, что следить – это уже слишком, попытался забыть про все эти тайны, глупости и слежки и уделить внимание наукам.
Следующий день порадовал мягким осенним солнышком. Легкий ветерок смешивал терпкость желтеющей листвы с воспоминаниями о прошедшем лете. Во время физкультуры, которую переставили с последнего урока на второй я прятался в тени школьных яблонь с планшетом в руках, достраивая в своей виртуальной крепости северную башню. В этот раз приближение Кирилла я заметил заранее. Он пересекал залитую солнцем баскетбольную площадку. Рядом с ней Сергей Николаевич проводил разминку.
Кирилл, одетый в школьную форму с аккуратной причёской все равно не выглядел прилежным учеником, дерзость или скорее наглость вываливалась наружу с каждым его шагом. Угол школьного двора, где я прятался, ограждался забором и длинным кирпичным сараем, если уходить отсюда, то только через баскетбольную площадку.
Приблизившись Кирилл протянул руку для приветствия. Пожав ее я спросил:
- Как ты узнал, что я здесь?
Кирилл пожал плечами:
- Посмотрел расписание. Сейчас у вас урок физкультуры, на улице тепло, значит урок во дворе. У тебя освобождение, значит ты где-то в тени, висишь в планшете. Я бы выбрал этот уголок, потому, что здесь тихо.
В который раз осведомленность Кирилла пробудила какую-то болезненную область в моем животе.
- А ты прям все знаешь? И про освобождение тоже?
- Нет не все, я уже говорил, я наблюдательный и у меня есть метод...
Продолжить Кириллу я не дал:
- А какого цвета у меня нижнее белье тоже можешь узнать?
Кирилл посмотрел на мои брюки, и сказал:
- Серого в полоску.
После такого ответа мне пришлось мысленно прокрутить где я мог в школе переодеваться. Мое нижнее белье и правда было серым в полоску. Кирилл продолжил:
- Это легко определить. Ты большой, а значит и размер у тебя большой. Белье тебе покупает мама. Когда она выбирает тебе трусы, то скорее всего смущается. Все таки ты ее сын, размер такой…
Кирилл растянул руками в воздухе воображаемые трусы, растянул шире чем есть на самом деле, но смысл жеста я понял.
- Это означает, что покупать тебе трусы плавки она не будет, по ее мнению они слишком давят. Скрывая свое смущение, будет брать трусы самой невзрачной расцветки. Вот я и предположил, что на тебе семейники серого цвета с вертикальной полоской.
- Что тебе надо?
Кирилл извлек из кармана пиджака вырванный из блокнота листочек, протянул его мне. Половину листочка занимал текст написанный спокойным девчачьим почерком.
- Что это? – Не всматриваясь в текст спросил я.
- Тема реферата.
Пока я думал как правильно отказаться Кирилл извлек из другого кармана четыре белых бельевых прищепки. Сняв пиджак аккуратно уложил его на лавочку, две прищепки прицепил к рубашке на уровне груди, другие две протянул мне.
- Что это? – Я запихнул бумажку с темой реферата в карман и взял прищепки в руку.
- Это мой метод.
- Метод прищепок? – я раскрыл одну из них, пружина оказалась достаточно тугой.
- Метод пяти шагов. Цепляй себе на рубашку.
- Ну ладно.
Я снял пиджак, перекинул его через спинку лавочки. Прищепки зацепил за рубашку сантиметров на двадцать ниже воротника. Выждав когда я закончу процедуру Кирилл объяснил:
- Тебе надо забрать мои прищепки, а мне твои, только чур не хватать за руки и не бей меня сильно.
Кирилл остался стоять, опустив руки вниз. Я потянулся за прищепкой на его рубашке, рука схватила воздух. Тогда я сделал быстрый шаг вперёд и несколько раз выбрасывал вперед обе руки, чтобы схватить сразу две прищепки, но Кирилл уворачивался. Причем он не отклонялся назад, напротив, он поворачивая корпус, двигался мне навстречу, попадая в зону, где мне уцепиться за прищепки становилось неудобно.
Не знаю почему, но я рассмеялся, Кирилл тоже улыбнулся, опустил руки и замер, предлагая совершить очередную атаку.
- Ну ладно, - сказал я и бросился на него увеличив скорость и напор.
Мы крутились в траве, я раз за разом выбрасывал руки вперед, иногда целясь, иногда как попало, лишь бы не прекращать атаки. Кирилл то уворачивался, то уводил мои руки в стороны, мое дыхание сбилось из-за высокого темпа, но я не останавливался до тех пор, пока не почувствовал в руке прищепку. Я победно поднял ее над головой и сразу увидел, что на рубашке Кирилла прищепок две, а в моей руке та, которая висела у меня.
- Шаг первый, - объявил Кирилл, - куда я смотрю? В любой игре, в любом соперничестве, в любом взаимодействии все начинается с внимания. Если я не вижу соперника, его действий и важных для меня объектов, то я проигрываю.
Я прицепил прищепку на место и без предупреждения бросился на Кирилла, вкладывая в действие как можно больше силы и промахнулся. Чуть не упал, в попытке зацепиться за воздух. Перегруппировав тело, выворачиваясь в левую сторону, туда куда сбежал мой соперник, я попытался левой рукой нырнуть снизу, а правую провести прямо. На этот раз мне даже удалось дотронуться до его рубашки. Это воодушевило, и я сделал еще один бросок, открывшись.
В этот раз я увидел, как Кирилл снял мою прищепку. Его действие было естественным, как будто эта прищепка висит на бельевой веревке в полуденный штиль. Я протянул ладонь чтобы забрать ее. Парень продолжил свою мини лекцию:
- Второй шаг: прикосновение. Надо почувствовать ритм, тепло, скорость, запах, движение. Надо слиться с объектом в едином стремление.
Произнося это Кирилл поглаживал мои запястья, почти незаметно придавливая их к земле, а на последнем слове шагнул вперед и стрельнул рукой. Я рефлекторно дернулся, но этого было недостаточно, прищепка оказалась захваченной. Он улыбнулся и покрутил ей перед моим носом, после вернул. Я повесил ее обратно и сразу атаковал и снова чуть не упал. Место где только что был Кирилл внезапно опустело.
- Один. – прокричал он, ныряя мне под правую руку, - начни с первого шага.
Подчиняться не хотелось, весь этот метод напоминал бабушкины забобоны, что мне даст это один два три? Мне понадобилась четверть секунды, чтобы подумать эту мысль, а ему ее хватило, чтобы снять с меня сначала одну, а потом другую прищепку. Возвращая их Кирилл сказал:
- Ты попробуй, это только кажется сложным. Если приноровиться и немного потренироваться этим методом можно пользоваться где угодно, в любой ситуации.
- Что надо делать? – спросил я возвращая прищепки на рубашку.
Я заметил, что подмышки и район живота промокли, скорее всего на спине тоже проступила полоса пота.
- Тебе надо смотреть на мои руки. Следить сразу за двумя кистями.
- И все?
- Да, первый шаг – это пристальное наблюдение и все.
Я посмотрел на одну кисть соперника, потом на вторую. Увидеть сразу две не удалось. Я мог фиксировать внимание только на одной руке, но я уловил начало движения, тот незначительный толчок, который запускает в действие всю машину, и успел среагировать отведя нападение в сторону. Я расширил глаза, заставляя себя смотреть и старался увидеть сразу две кисти, этого хватило, чтобы заметить начало следующей атаки и отбить ее. Кирилл бросался на меня, а я немного отступив назад чтобы лучше видеть его движения, ловил одну за другой атаки.
Я устал и отвлекся, всё таки двигаться в таком темпе я не привык, дыхание сбилось, воздуха не хватало. Когда Кирилл забрал мою прищепку я спросил:
- Какой третий шаг?
- Третий шаг мой любимый, - Кирилл вернул мне добычу. – Я называю его: поднять камень. Вообще-то он называется «игра», но когда я говорю – поднять камень, - лучше понимаю суть.
Я прицепил прищепки, в этот раз гораздо ниже, Кирилл продолжал:
- Гуляя по лесу ты же видел каменные глыбы?
Я кивнул.
- Поднимал их когда-нибудь?
- Да, было дело.
- Что было под камнем?
- Слизни, жуки всякие.
- Вот! Третий шаг, это посмотреть какие жуки прячутся в том, с чем ты взаимодействуешь.
- Это как? – Я не понял ни самого объяснения ни сути того, про что говорил Кирилл.
- А я сейчас покажу. Видишь того пацана, футболиста, который на воротах?
К баскетбольной площадке примыкало поле для мини футбола, огражденное сеткой. Внутри мальчишки из пятого или шестого класса гоняли с мячом. На воротах, спиной к нам, готовился отбить атаку мальчишка в желтых шортах и серой майке на пару размеров больше чем он сам.
- Да. – Ответил я.
- Что можешь про него рассказать?
Я пожал плечами:
- Не знаю, чтобы что-то рассказать надо узнать его поближе.
- Вот именно! Третий шаг это скоростное знакомство, для этого необходимо сдвинуть камень, вывести исследуемый объект из равновесия. Это как игра, как импровизация, помнишь Джонни Деппа в Пиратах Карибского моря?
- Я не смотрел этот фильм.
- Сейчас увидишь.
Кирилл замолчал ожидая какого-то конкретного момента. Когда вратарь схватил мяч и собирался его отбить, Кирилл громко крикнул:
- Эй, пацаны!
На его окрик оглянулся не только вратарь, но и наш физрук. Кирилл продолжал горланить:
- Приятель, брось мяч сюда.
Мальчишка в шортах застыл в размышлениях, потом поставил мяч на землю и прижал его ногой, к нему подбежали два его одноклассника.
- Ну давай, чего ждёшь, кинь мяч сюда, – еще раз крикнул Кирилл.
Мальчишка пнул мяч, тот покатился к центру поля, где его подхватили другие игроки. Мальчишка отвернулся, заняв свое место у ворот.
- Он не дал мяч! – констатировал я.
- Вот именно! Более того это не важно даст он мяч или нет. Важно, что моя игра сдвинула камень в его мире, а под камнем оказались таракашки.
- И что дальше?
- А дальше – снова шаг первый, наблюдать, сопоставлять, анализировать. Почему он не дал мяч?
Я пожал плечами.
- После первого шага делать второй, - продолжал он, – пробовать на вкус, ловить ритм, прикасаться. Например, можно подойти ближе и уже тише поинтересоваться как его зовут, в каком классе он учится, а чтобы еще раз сделать третий шаг и сдвинуть следующий камень, можно спросить например, сколько девчонок в его классе заплетают волосы в косички.
Мы подошли к лавочке, я сел, навалился на спинку чтобы расслабить мышцы. Кирилл остался стоять. Урока физкультуры осталось минут пять, а я не хотел заканчивать общение, только не знал как его продолжить.
- Почему у тебя освобождение? – задал вопрос Кирилл.
- Когда отец нас бросил у матери появилось что-то вроде комплекса одинокой мамаши. Она стала излишне заботливой. То кормила меня по пять раз в день, то волновалась, что я слишком толстый, то нервничала, что быстро расту. Водила меня по всяким врачам, диетологами, кардиологам. В конце концов у меня нашли небольшую патологию, мой сердечный клапан, - я остановился пытаясь найти правильные слова, - в общем, что-то с ним не так. Это создает какие-то шумы и портит рисунок кардиограммы, плюс избыточный вес. Где-то так.
- Ясно, значит позанимаемся твоим здоровьем?
Я улыбнулся в ответ.
Во время перемены мы обменялись рукопожатиями и я поднялся в кабинет литературы, стал ждать когда одноклассники переоденутся после физкультуры и займут свои места. Мне хотелось опробовать метод, только не получалось выдумать как именно. Только сейчас я понял, что Кирилл не объяснил четвертый и пятый шаг.
После звонка в кабинет вошла Светлана Сергеевна, светловолосая учительница языка и литературы. В классе, возможно не только в нашем, ходили шутки по поводу ее большой груди. Мол, такая грудь, прижмешься к ней и утонешь. Хоть возраст учительницы уже подбирался к пол сотне она не соглашалась на угрюмые серо-черные балахоны, которые напяливали на себя другие пожилые преподавательницы. Выглядела всегда ярко а уроки вела бойко. В целом ее любили и у нас и вообще в школе. До тех пор пока не начинались годовые контрольные и экзамены. В этот период Светлана Сергеевна превращалась в настоящего фашиста. Меня ее пытки касались редко, учитывая мою любовь к литературе и языкам, но других она могла по несколько раз собирать на пересдачу предмета.
Первые пару минут урока, пока Лена, прилежная девчонка сидящая на первой парте, проводила перекличку и отмечала в журнале отсутствующих, я активно наблюдал за Светланой Сергеевной. Учительница поставила подбородок на руку и рассматривала что-то за окном.
После переклички Светлана Сергеевна уставилась в журнал, может мне показалось, но ее взгляд был как будто уставшим.
- Махов! - сказала она.
Виталик Махов поднялся со стула, навалившись на парту руками, затем открыл учебник где-то на середине и принялся его беспорядочно листать. Я уловил его мимолетный импульс сесть обратно. Пришлось согласиться, метод Кирилла был как минимум интересным. Прямо сейчас на моих глазах разыгрывалась драма, похлеще любого поставленного спектакля. Два героя злой и добрый схватились в противостоянии, кто победит?
Почему Светлана Сергеевна выбрала именно Махова? Ведь ей известна его вялая успеваемость. Или она надеется, что за летние каникулы что-то в разболтанном ученике поменялось?
- Махов, как там с Чёрным морем?
Виталик чуть опустил голову, словно вчитываясь в учебник, с некоторым сомнением ответил:
- Нормально. В этом году я там не был.
- Понятно! – Ответив учительница взяла ручку, покрутила ее в пальцах, рассматривая журнал. Я заметил блестящий розовый маникюр.
Потом Светлана Сергеевна отложила ручку в сторону и спросила:
- А у Нечуй-Левицкого как с Чёрным морем?
Периферическим зрением я отметил, что эта сценка заинтересовала не только меня, практически весь класс оказался вовлечённым в действие. Кто активно повернувшись в сторону Виталика, наблюдая его фиаско, кто притаившись, в надежде не оказаться на его месте.
- У Нечуй-Левицкого? – переспросил Махов.
- Ага!
В голосе Ольги звучало раздражение, едва заметное, как будто кто-то у нее внутри не хочет находится здесь. Раньше я никогда не задумывался, что для наших преподавателей посещение школы – такая же работа как для всех остальных взрослых. Эта работа может быть нелюбимой, единственной которая есть. Возможно многим из учителей приходится заставлять себя просыпаться по будильнику и преодолевая сопротивление идти в школу, к ученикам вроде Махова. Это для нас Тамара Ивановна директор, а для них она – начальник. Зарплата учителей скорее всего маленькая, а надо работать. Быть здесь, перечитывать наши контрольные…
- У Нечуй-Левицкого, - продолжала Светлана Сергеевна, - есть такое произведение: Над Чёрным морем. Слышал что-то про это?
- Не знаю, - отвечая Виталик продолжал листать учебник, - возможно.
Я так старался выполняя первый шаг метода, что с вниманием что-то произошло. Луч фокуса, в котором находился Махов рассыпался на множество маленьких лучиков. Теперь я мог видеть весь класс сразу, улавливая каждое незначительно движение каждого одноклассника. Словно я видел разноцветное море и находился на какой-то грани понимания. Стоило сделать всего один маленький шаг и мне открылась бы тайна, спрятанная от людей.
Светлана Сергеевна что то сказала, Виталик сел за парту, по классу пробежала волна движения, представление закончилось, у всех, включая учительницу появился вопрос: кто будет следующим?
- Кузнецов! – Голос учительницы, пробивал себе дорогу через густое море цвета. Что-то знакомое было в этом простом и коротком слове.
- Кузнецов! Спишь что ли?
Вот теперь раздражение Светланы Сергеевны стало очевидным и до меня дошло, что она вызывает меня. Я встал. Внимание мгновенно собралось в привычный лучик.
- Ты, что скажешь о Чёрном море?
На каникулах я читал это произведение, не могу сказать, что получил от чтения удовольствие, но общую суть уловил и даже смог выделить основную мысль заложенную в текст автором. Но сейчас стоя на виду у молчаливого класса, я чувствовал себя так же как Виталик. Разве что учебник не перелистывал. Все попытки вспомнить хоть что-то из прочитанного запутывались как в паутине. Я выдохнул может более шумно чем следовало.
- Садись, - сказала Светлана Сергеевна.
- Внеклассное чтение придумали для того, чтобы в начале учебного года у нас с вами была тема для обсуждения, – объяснила учительница, - кто-то может что-то рассказать про произведение, которое называется: над Чёрным морем?
Тишина, последовавшая за ее вопросом как вакуум втянула в класс уличные звуки. В школьном дворе радостно и шумно развлекались ребята из младших классов. Светлана Сергеевна закрыла журнал и произнесла:
- Жаль. Тогда будем читать прямо сейчас.
Весь оставшийся урок мы, как ученики начальной школы читали вслух Нечуй-Левицкого, передавая друг другу книгу. Светлана Сергеевна смотрела в окно, и вряд ли следила за текстом.
*
Вот так неожиданно у меня появился друг. Нагловатый резкий заносчивый. Он мог легко рассуждать про все на свете и тут же открыто выражать свою неприязнь. Например, как-то встретившись после уроков мы отправились к станции метро. Кирилл объяснил, что там, где большой поток людей удобно тренировать первый и второй шаг метода. Возле пешеходного перехода нам встретилась женщина лет двадцати – двадцати пяти.
- Посмотри, какой кролик! – сказал Кирилл.
Женщина и правда оделась странно. Розовый, отливающий перламутром спортивный костюм диссонировал с белыми туфлями на высоченных каблуках. На плече висела пузатая черная сумка из дешёвой кожи а жесткие осветлённые волосы она собрала в высокий не аккуратный хвост.
- Феминизм это обман! – добавил Кирилл.
- Почему ты решил, что она феминистка?
- Она – нет. Эта женщина уверена в своей женственности подчеркивая ее нелепым внешним видом. Ты почувствовал духи?
Я кивнул.
- Что ты можешь сказать про запах?
- Не знаю. – Я попытался сопоставить запах с известными мне цветами. – Он слишком сильный.
- Да, слишком сильный. Этим ароматом, который похож на концентрат всех духов в мире, она пропагандирует свое право оставаться женщиной, в мире где дураки мужчины променяли женщин на водку.
- А при чем здесь феминистки?
- А при том, что если миром правят пьяные мужики, которые держат своих жен на дорогих кухнях не потому, что миссия женщины поддерживать очаг, а потому, что так удобнее ее контролировать, то конечно женщины будут бунтовать.
- К сожалению, - продолжал Кирилл, - они доказывая право женщины быть равными мужчине угнетают женственность.
- Это почему?
- А потому, что они стремятся уничтожить гендерную разницу. Если дать силу женщинам феминисткам, то на земле останутся только мужики, только у одних будут члены а у других, ну ты понимаешь… Причем борьба за власть и ресурсы не прекратится, а лишь усилится, потому, что пока женщина сидит на своей кухне и ухаживает за детьми она остаётся женщиной.
С не меньшей страстью Кирилл рассказывал про отца. Он объяснял, что жестокость отца и его пристрастие к выпивке породило стремление защищать свою территорию и найти так называемый метод.
- Мне все время приходилось быть на чеку, а это самая жесткая и самая эффективная тренировка наблюдательности, - делился он воспоминаниями.
Сентябрь пролетел быстро. Впервые за все время моей школьной жизни меня интересовали не уроки, а то, что будет после них. Теперь, услышав звонок я мчался на улицу, где меня или ждал Кирилл, или целый мир, с которым можно взаимодействовать пользуясь тремя простыми шагами. Я не совсем понимал как двигать камни, возможно для этого необходима смелость, которой мне не хватало, а вот осваивать пристальное наблюдение и прикосновение нравилось очень.
Достаточно быстро я увидел подтверждение любовной связи между Сергеем и Таней. На уроке геометрии Таню вызвали к доске. Она начертив условие задачи как будто задумалась. К этому времени моих наблюдений накопилось достаточно, чтобы знать, что этот задумчивый взгляд означает: я не знаю этой темы. А потом она посмотрела на Сергея, а Сергей на нее. Они смотрели друг на друга слишком долго, две или три секунды, я даже проникся мольбой истекающей из Тани в одноклассника.
Раиса Степановна самый строгий учитель в школе, по этому на ее уроках стихают привычные на других занятиях шорохи и поскрипывания стульчиков, что уже говорить о подсказке, которую Таня выпрашивала у Сергея. Подтолкнуть к ответу он мог только телепатически, то есть – никак. Тем не менее Сергей открыл тетрадь что-то в нее записывая.
Раиса Степановна, заметив замешательство ученицы взглянула на доску поверх очков и задала прямой вопрос:
- Краснова, вы знаете как действовать дальше?
Испуганная Таня еще раз слишком пристально посмотрела на Сергея. Он развернул тетрадь и немного ее наклонил, но Танина реакция показала, что разобрать написанное не удаётся.
- Краснова, так что? – Наступала Раиса Степановна.
Таня положила мел и сказала:
- Извините, я не знаю как решить эту задачу.
- Кто-то готов выйти к доске и закончить начатое Красновой? – Спросила учительница у класса.
Когда Таня возвращалась на свое место они с Сергеем еще раз обменялись взглядами.
Каждый раз замечая подобные мелочи я удивлялся. По сути ничего во мне не изменилось и никаких дополнительных усилий я не прикладывал, но в мире где я живу рядом со своими одноклассниками, мамой и большим количеством людей проходящих мимо, в мире где я всегда жил, оказывается, происходит очень много интересного. Дело не в том, что раньше эти незначительные детали скрывались, нет, все всегда было на виду, просто я их не видел, потому, что не смотрел.
Один раз после уроков, преодолев страх, я пошел за нашим классным руководителем. Сергей Николаевич прошагал между высотками в глубину дворов и продолжал идти достаточно быстро, так, что я мог потерять его из вида. Скоро он добрался до цели – небольшой магазинчик, вписанный в первый этаж жилого дома. Я стал ждать, присев на лавочку.
Учитель вышел с тремя стеклянными бутылками «Золотой Бочки». Две держал между пальцев за горлышки, третью уже открытую прикладывал ко рту. В этот момент у меня снова что-то произошло с вниманием. Я перестал видеть учителя, физрука, классного руководителя. Там на крыльце магазина стоял присербывая из бутылки пиво обычный мужик в синей спортивной форме. С оставленной на следующий день щетиной, усталыми глазами и всеми жизненными озабоченностями, которые я наблюдал у других мужчин его возраста. Если бы я встретил такого на улице, то подумал бы, что вижу обычного забулдыгу, а не преподавателя физкультуры в средней школе.
К сожалению от моих тренировок мир вокруг не стал лучше. Даже наоборот. Теперь я замечал мусор не только в лесу. Возле каждой автобусной остановки валялись салфетки, бутылочки, пробки, иногда даже рыбьи кости. Создавалось впечатление, что уставшие от жизни люди не имели возможности донести мусор до урны и избавлялись от него по пути. Грязь, окурки, какие-то объедки вокруг киосков с лимонадом и шоколадками выглядела отвратительно. Высушенная осенним солнцем трава рядом с пешеходными дорожками проигрывала обглоданным костям, окуркам, вездесущим салфеткам, собачьему дерьму, бутылочным осколкам и прочему мусору.
Даже вокруг моего дома, прямо под окнами была свалка. Фактически весь мой микрорайон, а я уверен, и весь Киев – это одна большая свалка. Мы живем прямо на свалке, а не замечаем этого только лишь потому, что не хотим. Гораздо удобнее фыркать на президента, это я часто слышу возле дома когда старушки собираются обсудить размер пенсии. Гораздо приятнее, чем убрать за собой, воображать из себя властителя. Человек царь природы! Хороши мы, цари, превратившие мир в помойку.
Теперь я часто видел, как обозленные мамаши обливают своих малышей ненавистью, прежде чем забрать из школы домой. Почему опять двойка? Где потерял футболку? И так далее.
В магазинах, оказывается, большая часть пространства отдается алкогольной продукции. Где спрос там предложение? Это означает, что аперитив и средство начальной коммуникации любой компании стало главным блюдом, вся остальная еда превратилась в закуску.
Все это я рассказывал Кириллу вместо комментариев он иногда кивал, а иногда отмалчивался.
За Сентябрь я сделал для друга три реферата. Кирилл признался, что тренируется вести бизнес, по этому устроил в своей школе маленькую подпольную интеллектуальную лабораторию. Кроме меня для него рефераты и презентации создают еще два наемных труженика. В отличие от меня они получают что-то вроде зарплаты. За подобную деятельность могут запросто исключить из школы, но Кирилл объяснил, что делает это не ради денег, а потому, что это акт отрицания существующей системы образования.
В последнюю субботу сентября, утром, когда я лежал в кровати спрятав руки под затылок и мечтая, зазвонил домашний телефон. Я не обратил внимание, нам часто звонят предлагая что-то купить, но в дверь постучалась мама и сказала, что это меня.
Натягивая штаны и влезая в футболку я размышлял не Петр ли это Сергеевич. В трубке я услышал знакомый деловой голос:
- Выходи на улицу, время двигать камни.
Я сообщил маме, что иду гулять с другом. Мама выдвинула ультиматум:
- Сначала позавтракать.
Пришлось почти на ходу съесть два пирожка с горохом, и выпить какао. Потом поцеловать маму, сказать ей спасибо. Дальше я обул кеды и спустился вниз.
- Чего так долго, заправлялся пирожками, что ли? – вместо приветствия сказал Кирилл.
Я пожал ему руку.
- Какой третий шаг? – спросил Кирилл, когда мы выходили со двора.
- Сдвигать камни.
- Что это означает? – в голосе друга звучали профессорские интонации.
- Это означает, что любой наблюдаемый объект мы видим только с одной стороны. Чтобы увидеть объект с разных сторон его необходимо покрутить.
- Как минимум покрутить. С ним нужно поиграть. Камень можно сдвинуть, чтобы узнать что под ним, но чтобы выяснить плавает он или нет, его необходимо бросить в воду.
Я кивнул соглашаясь.
- Сегодня я тебе расскажу четвертый и пятый шаги метода, - продолжал строить из себя учителя Кирилл.
- Круто!
- Но сначала мы идём двигать твои камни.
- Мои? – я не понял.
- Да. Прежде чем играть с другими, прежде чем поднимать и колыхать камни других людей, необходимо натренироваться на себе. Это очень просто, я тебе покажу.
Когда мы вышли на оживленную улицу, вдоль которой пробегала линия трамвая, Кирилл спросил:
- Видишь того мужика?
Кирилл показал на мужчину в белой тенниске с фиолетовым узорчиком. Через плечо висела кожаная сумка, а в руках он держал толстый потрёпанный ежедневник.
- Подойди к нему. Скажи, привет Коля, а что ты тут делаешь? И сделай удивленные глаза.
- Зачем?
- Сыграй перед ним сценку, будто это твой приятель, с которым ты хорошо знаком.
- Зачем?
- Это сдвинет твой камень.
- Почему?
- Потому, что сделать это тебе помешает стыд.
- Я смогу подойти!
Я почувствовал в себе силу и возможность направится в сторону мужчины, разыграть удивление, в этом нет ничего такого, бывают люди похожие на других людей. Я был уверен, что легко это сделаю, но хватило малюсенького как ворсинка замешательства, оно меня задержало, а потом развернулось в полноценный ступор. Я не смог сделать шаг. В голове как жирные мухи жужжали тысячи сомнений. Главная муха спрашивала: что он обо мне подумает?
- Вот видишь! – Подытожил Кирилл. – Кто спрятался под твоим камнем?
- Мухи – пробубнил я себе под нос.
- Хочешь еще покажу твоих мух?
- Давай, - неуверенно ответил я.
Кирилл отошел на два шага, ближе к центру тротуара. А потом сделал то, что повергло меня в панику. Он начал тихо, я не сразу разобрал слов. Но очень быстро перешел на крик, смешанный с истерическим плачем.
- Хочу Барби! – рыдал он. – Барби хочу!
Я готов был провалиться сквозь землю. На его вопли оборачивались все прохожие. А он продолжал орать, рыдая.
- Хочу Барби!
А потом опустился на колени. Закрыл голову руками, продолжая выкрикивать свое желание, перемешивая возгласы с всхлипываниями.
Сознание расщепилось. Один я захватил власть над телом, чтобы сбежать подальше, не видеть этого всего, ведь это не я там, в центре позорного внимания. Другой я тут же перехватил управление, чтобы уволочь друга в какие-нибудь кусты. Я же остался стоять все это наблюдая.
Кирилл внезапно остановился. Поднялся, отряхнул колени, подошел ко мне.
- Демонстрация завершена. Много мух?
- Достаточно. Идем отсюда.
Когда мы отошли на приличное расстояние а я полностью успокоился Кирилл заговорил:
- Мой самый большой страх, это когда я, восьмилетний пацан еду с мамой в кинотеатр, посмотреть мультик. А в метро полно людей и мне кажется, что все они спешат на этот же мультик а значит нам не хватит билетов. Я очень сильно переживал и думал как бы поторопить и мать и поезд, но ничего не мог придумать.
Кирилл замолчал и мы протопали еще несколько кварталов по направлению к метро.
- А потом я двигал камни, понял, что если хочу стать бесстрашным то должен все свои страхи найти и испепелить. Пришлось много изобретать разных действий, чтобы выяснить что еще меня пугает.
- Так, что ты теперь бесстрашный?
- Нет, у меня еще достаточно страхов, и главный из них, что я не успею насладиться жизнью, что люди уничтожат планету до того, как я вырасту и займу свое место под солнцем.
У меня в животе собралось горькое ядро напряжения, именно этот страх просыпался во мне, когда я смотрел ролики ютуба про таяние льдов и вымирание рыбы.
Мы дошли до метро, перед стекляшками Кирилл вручил мне жетон.
- Что мы там будем делать? – насторожился я.
- Ничего противозаконного. Будем двигать твои камни.
На платформе, в ожидании поезда, Кирилл стал объяснять:
- Ты же пишешь стихи.
- Иногда, очень редко.
- Помнишь что-то наизусть.
- Что-то помню, - ответил я. Догадка подъезжала к моему пониманию так, же как поезд метро к нашей платформе.
- Тогда пришло время поделиться ими с миром. – Подтвердил ее Кирилл.
- Я не буду просить денег, - ответил я пообещав себе, что в этот поезд я не сяду ни при каких обстоятельствах.
- А кто говорит про деньги? Ты сделаешь это бесплатно.
- Нет!
- Да!
Двери поезда открылись. Я впился ногами в землю, опасаясь, что Кирилл потащит меня в вагон силой. Он тоже стоял без движения, пока двери не закрылись, а поезд не отъехал. После стал рассказывать:
- Что ты думаешь, я взял и вот так впрыгнул в первый поезд? Нет! Я простоял на этом месте почти пол дня, уговаривая себя сделать это. Стыд – очень сильное и крайне неприятное переживание. Страх порождаемый стыдом запрещает дышать и отнимает жизнь. Если в тебе есть стыд, а он в тебе как ты видишь есть, то ты не сможешь жить на полную грудь и дышать воздухом свободы.
- Ладно, я понял, - сказал я чтобы прарвать его тираду.
- Ты сделаешь это?
- Да!
Мы дождались следующий поезд, но я опять не смог сделать шаг. Когда он отъехал Кирилл вернулся к своим поучениям
- Не вини себя.
- Я себя не виню, - ответил я, хотя это была неправда.
- Когда я не мог решиться, то ругал себя как сбесившийся сержант. Но это не помогало. Чем больше я себя ругал, тем сильнее упирался. Я считал до ста, что бы успокоиться. Объяснял себе, что читать стихи в метро это не преступление, даже обещал, что если сделаю это, то куплю сразу три порции мороженного…
- Ладно, ладно. – Остановил я его.
Кирилл послушно замолчал. Мы дождались еще один поезд и я сделал шаг в открывшиеся двери.
Вагон оказался полупустым, по этому когда я произнёс первую строчку многие посмотрели в мою строну. Я почувствовал жар на шеках и чтобы не потерять сознание схватился за поручень. Тем не менее, декламировал я громко и выразительно. Может, более выразительно, чем требовала обстановка.
В людской суматохе мы часто теряем,
То, что так ценим, то, что так любим.
В безудержном ритме тонет ворос:
Не слишком ли строго мир это судим?
Он нам улыбнется злом и обманом.
А кто-то решит: значит так справедливо
А кто-то шепнет: я люблю тебя, солнце!
Лучами оно ответит игриво.
Промолвит судьба: все в жизни случайность.
Подмигнув напоследок, во мгле растворяясь.
Отбросив груз непосильных задач, давайте жить,
Жить наслаждаясь!
Я старался выдерживать паузы между строками и читать стих как можно медленнее, чтобы закончить его как раз, когда поезд подъедет к следующей остановке. Однако, последнее слово выскочило из меня, когда поезд мчался на полном ходу. Чтобы не стоять на месте пришлось идти вдоль вагона. Перебирая рукой вдоль поручня.
Через три шага я увидел первые деньги, это была бумажка в десять гривен, ее протягивала женщина, похожая на маму. Дальше по ходу вагона открывал свой кошелек мужчина в джинсовом кастюме и напротив еще один стоящий возле дверей. Я брал деньги, на автомате говорил: спасибо и продвигался дальше. Когда поезд остановился, - я выскочил на платформу, надеясь, что никто не смотрит мне вслед.
- Сколько там?
- Сорок пять гривен, - посчитал я купюры.
- Ну вот, на мороженое хватит. Понравилось?
- Пошел нафиг.
- Согласен… - засмеялся Кирилл.
Мы вышли из метро, пешком направились к дому. Я находился в легкой эйфории, то ли подействовал стресс, то ли это была радость маленького подвига победы над собой. Кирилл что-то рассказывал про страхи, я не слушал, лишь улыбался и рассматривал мир, который в этот момент казался огромным монументальным трехмерным экраном, на котором разворачивался не понятный но захватывающий сюжет. Кто придумал этот фильм?
- Смотри, смотри, - прошипел Кирилл.
В нескольких метрах рычал в мобильник обычный бухарь, со всеми признаками затянувшегося и безвыходного алкоголизма. К распухшему красному носу обвисшим векам гулкому невнятному голосу вонючей одежде и выцвевшей бейсболке пристыковались двое близняшек. Опрятно одетые мальчишки выглядели лет на пять не больше, они наблюдали как папа говорит по телефону.
- Что значит только выехала? Ты что дура? – горланил в трубку отец. – а мне что делать с двумя детьми пол часа?
- Вот так! – сказал Кирилл, - и ты представь, ведь они его искренне любят. Для них Вот Это сейчас единственный и самый лучший папа. Это страх его заставил бухать, а водка дожевала.
Больше мы не говорили, шли молча. Вместо того, чтобы рассматривать мир я ушел в размышления: что лучше, такой отец или чтобы его вообще не было.
Кирилл привел меня в тот двор, где мы впервые встретились.
Я спросил:
- Зачем мы здесь?
- Есть небольшой подарочек.
Мы прошли к столу в глубине двора, он пустовал, и еще дальше вглубь к гаражам. Там между кустом и забором кто-то лежал. Подойдя ближе я увидел, что это Крыса.
- Он бухой! – объяснил Кирилл, - в отключке будет еще долго, так что можешь отомстить, насцы на него, например.
Крыса лежал положив голову на руку как на подушку, поджав колени и повернувшись в сторону забора. Умиротворенное лицо говорило о том, что ему сейчас хорошо и спокойно. Я почувствовал как к горлу поднялся обидный ком.
- Я не хочу, не хочу ничего этого ни видеть ни знать. Почему мир такой, Кирилл?
Друг, глядя на Крысу, пожал плечами.
- Откуда ты узнал, что он здесь? – спросил я.
- А я встретил его, когда выходил к тебе. Дал ему пятьдесят гривен, а остальное сделала необъяснимая человеческая природа.
Часть вторая.
Тайное общество.
Кирилл провел меня к дому. По дороге он рассказал, что четвертый и пятый шаги метода – защита и нападение. Под защитой подразумевается контроль всех своих ресурсов и охрана своих границ. Для демонстрации он попросил пять гривен а когда я протянул ему синюю бумажку, сказал:
- Вот видишь, ты отдаешь мне деньги даже не спросив почему я их требую.
- Ты же друг, - возразил я.
- Так и что, что друг? То, что находится в твоем кармане – твой ресурс, его движение – это твоя забота, а контроль растрат – твоя работа. Понятно?
- Понятно!
- Я заметил, что ты во время игры в прищепку очень быстро устаешь.
- Так я же большой, я еще не привык.
- Дело не в избыточном весе, а в перенапряжении. Ты слишком сильно напрягаешься, много лишних мышц участвуют в борьбе, по этом энергия тратится быстро и в пустую.
- Возможно. А что значит нападение?
- Пятый шаг это действие. Нет смысла приводить в движение всю эту машину, если ты не собираешься никуда двигаться. Каждый раз перед тем, как запустить мотор ты должен понимать куда и для чего ты собираешься ехать. Дальше ты проводишь четыре подготовительных шага и… вперед.
Когда мы подошли к дому друг остановился, его лицо стало серьезным, он спросил:
- Так что, забецаем тайное общество, бро?
- Как ты себе это представляешь?
- Понимаешь, я вот, что думаю. Нам не справится со всеми дураками мира, особенно когда самые сильные из них рулят странами. Переубедить не гадить, не бухать, не жрать в три раза больше чем достаточно, не уродовать детей, не воевать, - невозможно, тем более когда все это начинается там, - Кирилл показал пальцем в неопределенном направлении, - нам нужно внедрение.
- Внедрение это что?
- Это как в фильме «Начало».
- Я не смотрел этот фильм.
- А это неважно. Представь, что депутат у которого куча денег имущества и власти вдруг все это спускает на благотворительность, например на то, чтобы вычистить лес от метро и до твоего дома. Представь, что он нанимает тысячу дворников и покупает целую тонну мусорных пакетов. Хватит ему на это денег?
- Денег хватит, желания – нет.
- Да, добровольно ни один из тех, кто дорвался до общественной кормушки свои денежки не отдаст. Нужна магия.
- Объясни.
- Представь среднестатистического коррумпированного чиновника. Устав после тяжелого рабочего дня он с группой молодых красавиц отдыхает на берегу своего небольшого бассейна.
Наблюдая за артистичными жестикуляциями Кирилла я стал улыбаться.
- И вот прямо в эту идиллию входит некто в чёрном и объясняет, что если чиновник не пожертвует все свое награбленное состояние на благотворительность, то все его темные дела станут достоянием общественности, и ему отрежут яйца. Испуганный чиновник мчится к охране, а та ничего не видела, ничего не знает, а камеры фиксируют только неясный контур.
- А как ты собираешься такое сделать?
- В том то и дело, что это буду не я.
- А кто?
Кирилл поджал губы и посмотрел куда-то в даль.
- Ты наймешь армию? – Спросил я чтобы вернуть друга к разговору.
- Это будет мой дубль, энергетический двойник.
- Как это – дубль?
- Понимаешь, я читал в книжке, что это возможно.
- И что в этой книжке есть инструкция как это сделать?
- Нет! Нам надо найти того кто умеет.
- Если мы найдем – он не станет делиться своими знаниями.
- А нам и не надо чтобы он делился, нам главное чтобы он показал направление, остальное докопаем с помощью метода.
- Понятно. – ответил я и чтобы уйти из скользкого пространства спросил, - как ты планируешь назвать тайное общество?
- РКС!
- Что это означает?
- Рыцари круглого стола.
- Ого! А почему именно так?
- Потому, что ты Артур! Король Артур.
Я мог бы испугаться, что Кирилл мня втягивает в слишком опасную авантюру, но весь его рассказ выглядел настолько нереальным, что я решил ему подыграть, пусть верит в свое РКС, а там может появится более реалистичная идея.
- Хорошо, бро, пусть будет РКС.
- Йес! – сжал кулаки Кирилл. Тогда встретимся завтра утром, я тебе кое что покажу.
- Только я не король, - крикнул я ему вслед.
На следующее утро после пробуждения я попал в хаос из мыслей и чувств. Все эти прогулки в метро, с чтением стихов, пять шагов метода и тайное общество, - все это выглядело неестественно. До появления Кирилла моя жизнь была понятной, несмотря на все вопросы и тысячу недоумений относительно человеческого безумства у меня внутри было ядро убежденности в том кто я. У меня была комната с отличной аудиосистемой, карандашами и возможностью размышлять хоть целую вечность. Игры Кирилла это все забрали.
Нет. Комната осталась на месте и даже я, развалившийся в кровати никуда не делся. Что-то произошло с восприятием, в мире появились трещины словно физическое пространство было сшито из множества лоскутков, причем сшито наспех неумелыми детскими руками. Я не видел эти швы явно, это скорее догадка про их присутствие оформленное вопросом: как мы, свободолюбивые существа мчащиеся по ветру с огоньком счастья в груди могли оказаться здесь в этой тесной серой комнатушке, с кодексом противоречивых правил цель которых внушить страх и чувство вины?
Я отчетливо понимал, что могу прекратить общение с Кириллом, забросить метод, и вернуться к прежнему существованию, но только какие-то массивные камни во мне уже сдвинулись и жуки-пауки потеряли свои уютные домики.
Мои размышления прервала телефонная трель. Гудки долго не смолкали потом стихли и через минуту начались снова. Пришлось вставать натягивать штаны и идти в коридор.
- Алло! – сказал я в трубку.
- Если есть в жизни смысл, то этот смысл – сделать революцию. – Услышал я в ответ.
- Сейчас спущусь…
Я прошел в кухню, нашел мамину записку: «Ушла на дежурство. Еда на плите. Люблю моего бегемотика». Выпил стакан воды, выглянул в окно, стараясь рассмотреть где-то внизу Кирилла и узнать о состоянии погоды.
Друг ожидал недалеко от подъезда, увидев меня он поднял в приветствии руку.
- Почему ты не заведешь себе мобильный телефон? – спросил он когда я подошел.
- У меня есть мобильный телефон, просто я им не пользуюсь.
- Начни пользоваться, нам надо быть в контакте.
Я пожал плечами, ничего не ответив. Только сейчас заметил свое не очень хорошее самочувствие, толи из-за резкого подъема, толи из-за вчерашних выходок, но меня немного тошнило и крутилась голова. Возможно именно так себя чувствуют по утрам любители горючих смесей.
- Ты чего серьезный такой? – спросил Кирилл.
- Нормально все, - ответил я.
Я не знал куда мы идем, и спрашивать не собирался. В дороге Кирилл, по обыкновению, стал говорить:
- Какое самое сильное оружие в мире?
Я пожал плечами:
- Ядерная бомба.
- Мысль! У мысли нет массы, ее невозможно взвесить. У мысли нет тела, ее невозможно измерить. Но именно мысль является самым сильным элементом во вселенной. Именно из мысли появилась ядерная бомба и рождается вся красота которая нас окружает. Даже это появилось из мысли, - показал Кирилл свой беленький айфон. – Мысль может все. Нам надо научится управлять этой силой. Заставить ее работать на нас. Древние люди владели своими мыслями и совершали чудеса. Я уверен эти знания не исчезли они где-то рядом, а значит мы сможем их найти.
Когда мы отошли на приличное расстояние от дома Кирилл вернулся к рассказу:
- Есть две точки. Первая – это где все мировое господство принадлежит тройке нездоровых на голову полулюдей, которые мечтают о вечной жизни, потому, что каждую ночь засыпают в страхе перед божьей карой. И вторая – где управлением мировыми ресурсами занимаются философы и ученые не ради услаждения больного я, а для мира и счастья каждого отдельного живого существа. Между первой и второй точкой непреодолимая пропасть. Не только потому, что нездоровые полулюди добровольно от власти не откажутся, а потому, что модели устройства мира в котором все люди здоровы и счастливы у нас нет. А значит нам необходимо ее найти, создать нарисовать построить. Ты согласен?
- Я не против. – ответил я понимая, что все это не более чем абстрактные разговоры.
Мы дошли до края микрорайона откуда попали в гаражный кооператив. В лабиринте из металлических дверей и кирпичных стен мы сделали несколько поворотов, пока не оказались возле гаража с надписью 39.
Кирилл вставил ключ в замочную скважину потянул створку ворот на себя. К моему удивлению внутри оказалась небольшая комнатушка с креслом журнальным столиком на гнутых ножках и небольшим секретером. Обстановка напоминала выставочный экспонат за которым ухаживают бдительные музейные бабушки.
- Добро пожаловать в штаб квартиру РКС, - торжественно произнес Кирилл, - пока кресло только одно, но мы раздобудем еще одно.
- Что это за гараж?
- Это мое место размышлений. У каждого человека должно быть место тишины. Я жертвую его ради нашего дела.
Кирилл развел руки в стороны.
- Откуда у тебя гараж?
- Отец оставил. А я его превратил в берлогу одинокого мечтателя, я даже утеплил его на зиму.
Кирилл опустился в кресло которое показалось по сравнению с ним несоизмеримо большим.
- Встречи РКС будем проводить здесь.
Я рассматривал гараж. Кирпичные стены блестели словно покрыты лаком. С двух сторон висели две картины в темных деревянных рамках, изящная графика изображала городские пейзажи. Под потолком пристроилась люстра с темным металлическим абажуром. Пол покрывала отполированная половая доска. В углу я заметил еще один столик с электрочайником и тремя чашками из разных наборов. В задней стенке нашлась еще одна дверь.
- А там что? – спросил я.
- Банки, склянки, всякий гаражный хлам, который хранят на «а вдруг пригодится». Тебе нравится?
- Гараж?
- Штаб квартира.
- Мне вся эта затея не нравится, - решился я наконец высказать свои мысли
- Почему?
- Потому, что я не спаситель, и не герой. Я просто хочу жить в мире и радости я ведь своей жизнью никому не мешаю?!
- Каждый революционер переживал минуты сомнений и тревог.
- Я не революционер! Я просто хочу жить в мире и радости, - повторил я, - хочу делать свое маленькое дело и никому не хочу мешать.
- Что это за дело?
- Я не знаю. Еще не определился.
- А что если твое дело спасти планету от гибели?
- Тогда это не только мое дело, а каждого человека. Мы все должны посвятить миру и спасению свои жизни.
- Вот именно! Только как им всем это донести? Ты знаешь?
- Не знаю.
Я прислонился плечом к стенке, сложил руки на груди. Перед развалившимся в кресле другом я чувствовал себя учеником на экзамене.
- И я не знаю, но уверен, что если мы захотим, если вложим в эту затею свою силу то все получится и правильные слова и действия обязательно найдутся.
Я еще раз осмотрел помещение. Определенно мне здесь нравилось. Я успел забыть, что мы находимся в гараже гаражного кооператива рядом с лесом. Я бы не удивился – окажись в полу люк, ведущий в подземную лабораторию. С гораздо большим удовольствием я бы слушал здесь музыку или рисовал бы, чем выдумывал непосильные задачи с мальчишкой чье психическое здоровье иногда вызывает сомнение.
- Подумай, Артур, - продолжал Кирилл, - тебе не нравится то, что вокруг происходит, мир сошел с ума, люди потеряли ориентиры и надежду на свет. Бухач, наркота, ненависть – вот и весь свет и вся надежда. Большинство работают не потому, что любят свою работу, а потому, что не видят другого пути исчезнув под тяжестью коммунальных обязательств. Школьная программа дебильная. Про это все говорят и учителя и родители, но мы продолжаем ее проходить, потому что никто не знает как иначе. А знаешь еще что, по правде всем насрать какое будет будущее. Мне иногда кажется, что люди смирились с грядущими катастрофами и просто доживают свои дни, кто как умеет. Что тогда получается? Никто не замечает того, что видим мы? Никто не догадывается, что так дальше продолжаться не может? Все всё понимают, если не умом то хотя бы сердцем или жопой чуют – но спроси кого-то из них, расскажи про все свои мысли что будет?
Последний вопрос был адресован мне. Я знал ответ, знал потому что видел как взрослые реагируют на подобные расспросы и размышления.
- Никто не знает, что делать, Артур! Помощь ждать неоткуда, инопланетяне не прилетят, бог не воплотится, инструкции не придут по электронной почте. Но отсиживаться и ждать конца просто потому, что страшно я не буду. А ты? Ты со мной? Ты хочешь что-то изменить? Хотя бы попытаться?
Я кивнул.
- Какой план?
- Магия, Артур! Нам нужна магия! А значит мы ее найдем, даже если для этого придется идти в нору к гномам. А на сегодня вот это.
Кирилл выскочил из кресла и пробрался к задней двери, за ней был приготовлен большой рюкзак.
- Мы идем на пикник?
- Почти, - ухмыльнулся друг и накинул рюкзак на плечи.
Пробираясь по гаражному лабиринту к выходу я пытался определить, что Кирилл несёт в рюкзаке. Там могло быть все что угодно, от ненужного тряпья до воздушных шариков которые друг задумал выпустить в определенный момент.
Мы перешли через дорогу и стали углубляться в лес. Пройдя метров триста Кирилл остановился, снял рюкзак.
- Подождем здесь, - объявил он и умостился возле дерева.
Я остался стоять.
- Что мы здесь делаем?
- Пока просто ждем. Ты устраивайся поудобнее, будет интересно.
Я выбрал соседнее дерево, облокотился об ствол.
- Ты слышишь музыку? – минут через пять спросил Кирилл.
- Что за музыку?
- Ветер шумит листьями он создает ритм, с разных мест в общую композицию вплетаются разговоры птиц. Только что мимо прожужжала муха или оса.
Я стал прислушиваться к окружающим звукам, воображая вокруг большой оркестр.
- А ты какую музыку слушаешь? – вопрос Кирилла вплелся в окружающую симфонию.
- Аназему люблю.
- Аназема это что?
- Британская рок-группа.
- О чем они поют?
- О любви и вечности. – Ответил я, а через минуту добавил, - Мне нужно было время, чтобы очистить свой разум. И вдохнуть свежий воздух. Обрести немного спокойствия. Но встал выбор между любовью и страхом боли, и я выбрал любовь.
- Красиво!
Некоторое время я ждал дальнейших вопросов, но Кирилл замолчал, а когда я снова переключился на шум леса он спросил:
- А кто твоя мама?
Я ответил не сразу:
- Моя мама голос центрального железнодорожного вокзала.
- Это как?
- Она объявляет о прибытии и отбытии поездов.
- Круто!
- На украинском, русском, польском и английском.
- Ты был у нее на работе?
- Нет! В диспетчерскую посторонних не пускают, там все строго. Но раньше мне нравилось приезжать на вокзал и слушать как мама говорит. Это такое особое чувство, для всех остальных это просто женский голос, который рассказывает, что на такой-то платформе начинается посадка на такой-то поезд. А для меня это голос человека, который утром объявляет: Артур вставай, пора в школу.
На этом распросы закончились и мы очень долго сидели молча, я поглядывал на Кирилла, он толи задремал, толи просто закрыл глаза. Потом мне надоело слушать птичек и я спросил:
- Так, что мы здесь делаем?
- Шаг четвертый, - ответил Кирилл не открывая глаз.
- Что шаг четвертый?
- Шаг четвертый, не трать энергию зря. Ты все узнаешь, когда прийдет время.
- А когда прийдет время?
- Сегодня.
Поглядывая то на рюкзак, то на дремающего друга, то на залитый осенним солнцем лес я просидел еще час. Я размышлял в чем смысл четвёртого шага и демонстрации которую устроил Кирилл. Да, если я все узнаю, то не надо спрашивать заранее, но если я не могу просто сидеть если мое тело требует действий не трачу ли я силы на борьбу с собой?
- Так что за дело? – спросил я.
- Слышишь пьяные крики? – ответил Кирилл вопросом, не открывая глаз.
Некоторое время назад я действительно стал замечать как звуки леса нарушают вопли выпивших людей. Недалеко от нашей стоянки расположилась на пикник компания, как раз из тех, кто используют лес как предлог побухать. Чаще всего такие представители человечества войдя в алкогольный транс совершают странные действия: невнятно орут, ржут непонятно с чего. Проявляют агрессию. Я бы мог не обращать на таких внимание, если бы не два факта. Первый: вечерами такие компании выходят из леса как раз возле моего дома. Летом, когда открыта балконная дверь, перед тем как уснуть мне приходится слушать пьяное самовыражение и размышлять о судьбе человечества. Второй факт: это именно они оставляют после себя мусор. Все эти вопли, которые орущим кажутся проявлением свободы и актом веселья означают только то, что еще одна лесная полянка прямо сейчас превращается в свалку.
- Да! – ответил я.
- Сегодня дух леса им отомстит.
- Что значит отомстит?
Я покосился на рюкзак в очередной раз задаваясь вопросом, что в нем?
Кирилл открыл глаза, посмотрел на меня.
- Страшно?
- Нет! – Соврал я. – Просто месть бывает разная.
- Подождем еще, надо, чтобы ребята дошли до кондиции, - произнес Кирилл и снова закрыл глаза.
Теперь мне было не до птичек и шума ветра, я вслушивался в звуки, доносившиеся с соседней полянки. Кричали трое, по крайне мере мне удалось распознать только три голоса. Кричали что-то невнятное, возможно, просто выкрикивали гласные, может в звук вкладывался некий посыл, мне его распознать не удалось. В ответ на крики кто-то смеялся. Можно было подойти ближе, чтобы посчитать сколько их, но демонстрировать другу нетерпимость, тем более обеспокоенность я не собирался.
Очень скоро вопль о;формился в какую-то песню, но песня не пропевалась а так же истошно выкрикивалась хором из двух или трех голосов. Звук на некоторое время стихал, в эти паузы я слышал лесную жизнь, которая продолжалась несмотря на дикое соседство, а потом пьяные вопли возобновлялись.
Мы просидели еще минут тридцать, солнце успело преодолеть свою условную полуденную середину и двигалось к вечернему горизонту. Я успокоился, и стал воспринимать звуки алкогольного веселья как часть мирового порядка. Кирилл поднялся со своего места и скомандовал:
- Пора!
Он открыл рюкзак и вывалил на землю серую шинель слишком длинную, вязаную шапку еще какое-то непонятное тряпье и две свернутые в рулетик подушки.
- В общем, план такой, - стал он объяснять, - для начала я все это одену на себя, потом залезу тебе на плечи, после пойдем к веселящимся ребятам и немножко их попугаем.
- Как ты все это оденешь?
Больше всего в куче старого тряпья меня удивляли подушки.
- А вот так.
Кирилл взял одну полушку и примостил ее на плечо превязав ремнем, вторую прикрепил ко второму плечу.
Мне захотелось ответить, что сейчас эта идея пугает только меня, вместо этого я сказал:
- Ну, давай.
Кирилл поднял корявую длинную палку, которая валялась под ногами, примерил ее к своему росту. Палка оказалась выше сантиметров на двадцать.
- Подойдёт.
Прислонив палку к дереву он спрятал руки в рукава, спрятал лицо под шапку. На месте глаз были прорези, а на прорези пришита красная сетка. Кирилл выглядел горбатым чудищем с серой шерстью и большими красными глазами. Он заставил меня опуститься на колени и наклонить спину. Когда друг устроился у меня на плечах я поднялся.
Кирилл завозился с пуговицами, а я перестал видеть, что происходит вокруг.
- Сейчас, подожди.
Услышав голос сверху я спросил:
- Что ты делаешь?
- Селфи. – ответил друг, - все! Пошли!
- Куда? – спросил я.
- Пока прямо, - я буду направлять.
Я сделал небольшой шаг, потом еще один. Идти с Кириллом на плечах было не сложно, немного смущало то, что я вообще ничего не видел. Шинель воняла автомобильным маслом, интересно, где Кирилл ее нашел?!
Мой всадник периодически командовал чтобы я поворачивал то вправо, то влево. В конце концов он приказал остановиться.
- Что дальше? - спросил я.
- Просто стой.
- Мне ничего не видно!
- Я тебе все расскажу. Тихо! Нас увидели!
- Как это увидели? – испугался я.
- Просто стой.
Мне нужно было знать, что происходит вокруг, по этому я выкрутился чтобы поднять руку к глазам. Мне удалось раздвинуть полы шинели сделать щель и увидеть компанию.
Их оказалось шестеро, четверо мужчин возрастом около двадцати или тридцати лет, в футболках и спортивных штанах. Две молодые женщины. Все застыв смотрели в нашу сторону.
- Что делать? – прошипел я Кириллу.
- Просто стой, - шепотом ответил он.
Один из отдыхающих поднял топор и сделал неуверенный шаг в нашу сторону.
- Пошли, - скомандовал друг.
- Куда?
- К ним. Медленно.
Я сделал вперед два шага, стараясь не упустить щель в которую смотрел и услышал женский голос.
- Пойдёмте отсюда!
Еще я услышал как Кирилл начал хрипеть. Не знаю как ему удалось издавать именно этот звук, тренировался ли он или это произошло спонтанно, но это хрипение вызвало в моем теле волну ужаса. Я почувствовал как на руках поднялись волосы. Кирилл усилил хрипение, а я ускорил шаг.
Мужчина бросил топор на змелю и все как перед бурей засуетились запаковывая вещи в целофановые пакеты. Чтобы кое как собраться и бегом покинуть полянку им понадобилось минуты три.
- Остановись. – Скомандовал Кирилл.
Я замер на месте, наблюдая спины удирающих людей. Когда Кирилл слез с меня на землю и снял шинель я спросил:
- Что это был за звук?
- Этот, - спросил он и стал хрипеть, выворачивая челюсть и выпячивая глаза.
Сейчас в этой картине ничего страшного не осталось, Кирилл выглядел дурашливо. Я засмеялся.
- Я дух леса! – закричал он, протянув руки к небу.
Нам пришлось убирать на полянке. Складывать в мусорные пакеты остатки еды, бутылки из под водки, скомканные жестяные пивные банки. Мы затушили костер и кружили по полянке собирая весь найденный мусор до тех пор, пока она не превратилась в обычную чистенькую часть леса. В траве я нашел тот самый топор. Кирилл, обрадовавшись трофею, запаковал его в рюкзак.
Когда мы выходили из леса Кирилл объяснил:
- Это был специальный звук ужаса. Берешь свой страх и наполняешь им самый странный звук на который способен и тогда твой страх через этот звук передается всем вокруг.
- Тебе было страшно? – Я удивился.
- Конечно, он схватил топор. Они все были бухие, кто их знает, что у них в голове! Они могли наброситься на нас.
- И что бы мы тогда делали?
- Рычали бы и дрались!
После этого небольшого приключения я окончательно убедился в том, что Кирилл не планирует прожить обычную жизнь. Ту, о которой мечтают большинство моих одноклассников. Стандартный маршрут – получил красивый диплом, поступил в ВУЗ, а потом если повезет устроился на престижную работу ради социальных удобств – был точно не для него. Когда я спрашивал о его планах на будущее, то всегда слышал один и тот же ответ, который он повторял как девиз: РКС, магия, революция.
Мы устроили еще одну вылазку в лес, модифицировав костюм духа. Добавили в шапку и плечи шинели веток. Эффект, который мы произвели на пьяных отдыхающих очень обрадовал. В этот раз компания бросила подстилки, шашлык на костре и прекрасный перочинный нож. Кирилл торжественно вручил его мне.
Потом начались осенние дожди. Мы раз в неделю встречались в гараже чтобы обсуждать стратегию тайного общества. По сути каждый раз мы говорили одни и теже слова и очень скоро стало очевидно, что ни Кирилл ни я не знаем, что делать дальше. По замыслу друга нам необходимо научится внедрять мысли в сознание другого человека. Для этого надо найти того, кто умеет это делать. Еще необходимо расширить РКС до двенадцати участников. Кирилл объяснил, что такое количество рыцарей круглого стола было не случайно и что все они владели магией. Но когда он рассказывал про это я со всей ясностью понимал, что быстрее дождаться прилета инопланетян, чем осуществить его идеи.
Тем не менее мне искренне нравилась каждая наша встреча, особенно те, которые посвящались тренировке шагов метода. В такие дни мы могли подолгу кататься в метро или гулять по торговым центрам, наблюдая за людьми и двигая камни.
За осень я успел узнать про свой класс больше, чем за все время учебы. Оказалось, что считать себя внимательным и наблюдательным это одно, а пользоваться своим вниманием – это совсем другое. В нашем классе девочек больше чем мальчиков, всего 22 ученика. В школе это самый маленький класс. Так получилось, что одноклассники распределились на небольшие группы по три четыре человека, все общение происходило внутри групп. В целом мы держались дружно и при случае могли поддержать друг друга на контрольных, но темы общения дальше школьной программы не распространялись. Никаких конфликтов, никаких выяснений кто кому, что должен, но и никакого теплого дружеского общения.
Как и говорил Кирилл ко мне обращались только по надобности. Я был чем-то вроде классной Википедии, всегда записывал домашние задания, следил за расписанием уроков, помнил наизусть фамилию имя отчество каждого преподавателя, знал особенности школьной и внешкольной программы. По этому я часто выслушивал вопросы, и получал после ответов вежливое: «спасибо», и все.
Любовная история между Сергеем и Таней, которую они тщательно скрывали, возбуждала интерес сильнее всего. Я даже заметил в себе некоторую одержимость идеей – вывести Сергея на интимный разговор. Я планировал сделать так, чтобы он сам рассказал подробности школьного романа. Я наблюдал за одноклассником безостановочно, даже пересел на две парты ближе, объяснив новому соседу Юре Стеценко, что стал хуже видеть надписи на доске.
Сергей проявлял опрятность подготавливая перед уроками учебник тетрадь и прочие принадлежности, аккуратно выкладывал их на столе. Я ходил за ним на переменах и узнал, что обедает он не в школьной столовой, как большинство, а на диванчике возле гардероба. Съедает бутерброд, запивая чаем из термоса. Скрывая свой интерес к нему я делал вид, что озабоченн своими делами, просто прохожу мимо. Или мог задать случайный вопрос, например, не знает ли он где сейчас Сергей Николаевич.
Конечно я научился замечать доказательства связи между одноклассниками. Я даже увидел как Сергей на переменке передает записку, которую Таня прочитала в начале уроке и вместо того чтобы записывать в тетрадь схемы с доски, мечтательно смотрела в окно. А Сергей улыбался и поглядывал на нее. В этих наблюдениях я все время искал ответ: как и какой сдвинуть камень, чтобы Сергей не смог отрицать связь с Таней?
Мне улыбнулась фортуна. Жребий, который случайным образом сочетает пару учеников, которым после занятий суждено убирать в классе выбрал меня и Сергея. Я ждал окончания последнего урока, как сыщик, который наконец то нашел верный след.
Прозвенел звонок, все ушли, остались только мы вдвоем. Сергей вытащил из подсобки веник ведро и швабру с тряпкой. Я схватил ведро и ушел в туалет набирать воду. Когда я вернулся Сергей уже вовсю мёл, поднимая пыль. Я дождался когда он дойдет до конца прохода, смочил тряпку, намотал ее на швабру, стал возить туда сюда, создавая видимость влажной уборки. Я продолжал наблюдать за одноклассником.
К тому времени, как уборка подходила к завершению у меня созрел первый вопрос:
- А это ты занимаешься авиа моделированием?
Сергей остановился, чтобы посмотреть в мою сторону.
- Нет!
- Но ты же чем то увлекаешься? – спросил я стараясь чтобы голос звучал беззаботно, хотя почувствовал как дыхание участилось.
- Да, - ответил он, - сейчас покажу.
Одноклассник бросил веник и прошел к своей сумке откуда достал что-то небольшое завёрнутое в синюю тряпочку. Подойдя ко мне он аккуратно развернул и показал мне крупную серю монету. Сверкающая отполированная поверхность гласила: 1 рубль.
- Это советский рубль. Такие монеты были в использовании во времена Советского Союза. В те времена один доллар стоил шестьдесят копеек.
Я протянул руку, чтобы взять монету, но Сергей отодвинул ее, а потом перевернул, прикасаясь через тряпочку, на другую сторону. Я увидел блестящий профиль лысого мужчины.
- Это Ленин, объяснил одноклассник.
- Круто! – сказал я и добавил, вкладывая в слова интерес и восхищение, - так ты нумизматикой занимаешься!
Сергей неопределённо покачал головой:
- Чтобы серьезно заниматься нужны деньги. Я за этот рубль отдал 250 гривен. Видишь засечки на нём?
Сергей повернул монету так, чтобы показался торец.
- Ну!
- Они нестандартные. В то время монетный двор СССР переживал смену руководства. Новый босс дал указание изменить шаг засечек и выпустил полторы тысячи монет, которые ГОСТ забраковал.
- ГОСТ это государственный стандарт? – догадался я.
- Да.
Сергей завернул монету и спрятал обратно в сумку. Дальше вернулся к венику. Уборку мы закончили молча. Когда вышли на улицу я спросил, где он живет. Сергей назвал адрес, который я и так знал. Объяснив, что мне надо в Зеленую Линию, торговый центр примыкал боком к той улице где жил Сергей, я пристроился рядом.
Пока мы шли по тротуару надо было поддерживать контакт вопросами, часть я успел подготовить, другую выдумывал на ходу. Всё для того чтобы расслабить его внимание и спросить именно о том, что действительно интересовало.
- Сергей Николаевич не говорил тебе про соревнование?
- Какое соревнование?
- Будет межшкольное соревнование по мини футболу, ты участвуешь?
- Нет, - протянул одноклассник, - я не люблю футбол.
- А я видел, ты на физкультуре бегаешь по полю.
- Сергей Николаевич никому не дает сидеть на лавочке, а ты, кстати почему не бегаешь?
- А у меня освобождение.
- Понятно, повезло!
Пока мы ждали зеленый сигнал светофора и переходили дорогу я выбирал следующий вопрос, но когда мы оказались на тротуаре я неожиданно сам для себя стал рассказывать:
- А мне вообще не нравится школьная программа, мне иногда кажется, что ее составляют люди потерявшие связь с реальностью. Вот мы проходили логарифмы – интересная тема, в нее бы углубиться, но мы помчались дальше, а половина класса вообще не поняла, что произошло, и так во всём. Мы куда-то мчимся, сломя голову, вроде пытаемся успеть за жизнью, а как будто пробегаем мимо нее. Каждый препод нагружает заданиями так, слово его урок единственный в программе, даже не думая, что мы можем не хватать времени их выполнять.
Сергей молчал. Я продолжил:
- Что нас ждет в будущем? Такой же дикий бег за мечтой? Моя мать все время спрашивает куда я хочу идти учиться. А я никуда не хочу учится. Я уверен что ВУЗ не даст мне тех знаний, о которых я мечтаю.
- Моя мать меня тоже задалбывает такими вопросами. – Поддержал мое изливание Сергей.
- Что ты ей говоришь?
- Говорю, что хочу на исторический в красный универ. А она начинает рассказывать, что историки никому не нужны.
- А кто нужен?
- Депутаты!
Может мне показалось, но последнее слово содержало обидную интонацию.
- А ты с матерью живёшь?
- С матерью, отцом и сестрой.
- Сестра тоже в нашей школе?
- В пятом Б.
- Мать с отцом ладят? - Продолжал я продвигаться к цели.
- Не всегда. Отец на двух работах, домой приходит поздно, выпивает три бутылки пива и ложиться спать. Скандалы происходят чаще на выходных. Делать им нечего, вот и ругаются.
- У отца какое образование?
Словно не услышав вопрос Сергей продолжал о своем:
- Что-то не так с отношениями. Мужчина и женщина находят друг друга и договариваются быть парой по любви. А потом что-то происходит, словно любовь чернеет, приобретает горький вкус. Но ты уже попал, не можешь прекратить встречаться. Попадаешь в замкнутый круг бесконечных ссор и вопросов к миру, на который никто не может ответить.
- Так вы с Таней ссоритесь?
Сергей остановился, будто врезался в стенку.
- С какой Таней?
- С Красновой! Вы же встречаетесь?
- Откуда ты знаешь, что мы встречаемся?
Сергей выглядел настолько испуганно, что я пожалел о своем любопытстве.
- Это видно!
- Как это, это видно? – Еще сильнее испугался одноклассник.
- Да ты не переживай, это видно только мне. Я случайно заметил, как ты передал ей записку. А потом понаблюдал и убедился.
Сергей побледнел и стал крутиться на месте, словно в его голове вдруг вышла из строя какая-то программа.
- Да не переживай ты, - настаивал я, - никто кроме меня не знает!
- Ты говорил с Красновой? – спросил Сергей
- Зачем мне? Я вообще не собирался это обсуждать, так к слову пришлось.
Сергей повернулся и зашагал в сторону дома, я побрел за ним. Остаток пути мы прошли молча. Когда дороги разошлись, к его дому убегала извилистая дорожка вымощенная плитами, он остановился и попросил:
- Никому не рассказывай!
- Зачем мне это?
- Пообещай! У нас и так все очень сложно.
- Обещаю! – я протянул ему руку.
После этого события я вернулся на свою последнюю парту у окна, а Сергей стал стремится к общению со мной. Он не заводил длинных бесед, и не приглашал после уроков на прогулки, но теперь оказавшись в классе он всегда подходил, чтобы поздороваться, мог рассказать о погоде или о фильме, который посмотрел. Я не понимал, делает он это чтобы удостовериться в том, что я храню его тайну или потому, что чувствует симпатию.
Наблюдая за ним я вдруг осознал, что каждый мой одноклассник, да что там одноклассник, каждый человек прячет в себе какую-то тайну для других может незначительную но очень серьезную или даже страшную для себя самого. Каждый думает какие-то свои мысли ни с кем не делясь своими страхами и надеждами. Именно это делает нам всех такими одинокими. Мы с Кириллом, по сути делаем тоже самое. Почему Кирилл решил создать именно тайное общество? Почему не появилась идея про открытый клуб обмена мыслями?
Я представил, как в светлом просторном помещении, а не в тесном гараже, собирается много людей и все, по очереди, рассказывают о своих тревогах и мы все вместе ищем возможность друг другу помочь.
*
Всю первую неделю декабря лил дождь и держалась плюсовая температура. Теперь я знал, что не только я посматриваю за окно спрашивая: а где же снег? Не только я тревожусь наблюдая неотвратимые перемены. Мы все их чувствуем и боимся.
Кирилл по обыкновению ждал меня в холле школы. Когда я подошел к нему, он поставил на подоконник миниатюрного пластмассового бегемотика.
- Что это? - Спросил я.
- Это символ моего разочарования.
- Это как?
Я взял фигурку в руку, это был обычный сувенир стилизованный под нэцкэ, бегемотик расположил свой зад на предполагаемой поверхности и довольный жизнью улыбался.
- А вот так!
Кирилл выложил на подоконник стопку газетных вырезок, развернув их веером, как карточную колоду. Прямоугольники бумаги содержали частные объявления: сниму порчу, путешествие в прошлую жизнь, работа с магией судьбы и так далее.
- Это еще не в все. Столько же объявлений я нарыл в интернете и несколько модных реклам нашел в метро.
- И?
- И ничего! Никто из них не прошел тест.
Перед тем как продолжить Кирилл сгреб кучку объявлений и спрятал в карман.
- Бегемотик это мой талисман с детства. Когда я понял, что мир состоит из ненависти и обмана я попросил его защищать меня и каждый раз, когда сомневался разговаривал с ним.
Я ждал продолжение не комментируя услышанное.
- Так вот. Я обзвонил всех этих магов и волшебников и всем задал один и тот же вопрос: что у меня в левой руке? – Кирилл забрал у меня бегемотика, спрятал его в левый кулак. - Никто из них не смог определить, большинством даже не пытались, лепили какие-то сказки про плохую карму.
- Что это означает?
- А это означает, что магию нам придется искать самим.
- А если нет никакой магии, Кирилл?
- Есть. Я знаю!
Часть третья.
Гвиневра.
Новый год я встречал с мамой. Стандартный сценарий праздника в точности повторил прошлогодний и позапрошлогодний. Если год назад я не придавал значения заставленному едой столу, то в этот раз большая миска оливье и разнообразие мясных блюд заставили размышлять про перерасход ресурсов. То, что мама целый день готовила для нас двоих, предполагая, что все это будет съедено за одну ночь, целую неделю могло бы кормить небольшую африканскую деревушку.
Для себя мама купила неизменный портвейн в картонном пакете, а мне – полуторалитровую бутылку Пепси. За стол мы уселись когда до нового года оставалось 20 минут. Мама налила себе в стакан вино, а мне газировку.
- За все хорошее, что было в уходящем году. Пусть все плохое останется в прошлом. – Подняла мама стакан.
Ничего не отвечая я взял свой напиток и сделал глоток. Праздник начался. Мама переложила мне в тарелку куриный биток ложку салата и голубец. На экране телевизора, который весь вечер показывал лживо радующихся артистов появился флаг Украины, а затем Президент. Мама убрала звук, объяснив, что не может слушать его обещаний. Дождавшись, когда руководитель страны дочитает подготовленную креативным отделом речь, мама включила звук и комнату наполнили звуки оркестра, играющего Гимн.
- С Новым Годом! – произнесла мама, подняв стакан.
- С Новым Годом! – ответил я.
Сразу после Гимна телевизор вернулся к показу артистов, летающих серпантинов и блестящих бокалов с шампанским. Эта радостная передача, просчитанная продюсерами и режиссерами должна была создавать видимость сопричастности знаменитостей к таким простым людям как мы с мамой. Но я понимал, что это трансляция записи, съёмки Новогодней передачи происходили осенью (или даже летом) весь этот серпантин, шампанское и улыбки – созданы искусственно. Артисты получат свои большие гонорары, а продюсеры доходы за рекламное время, а в Новый Год, то есть прямо сейчас, каждый будет в своей маленькой Испании, далеко от псевдовеселья и всего этого шума.
- Может посмотрим что-то другое? – Предложил я.
- Везде одно и тоже показывают.
- Можем Дискавери посмотреть.
- Дискавери посмотришь завтра, когда я на смену уйду. Пусть поют…
В десять минут Нового Года, когда мама разобралась с тратим стаканом, а я понял что наелся, она встала, чтобы достать из шкафа большую коробку, упакованную в цветастую бумагу. Протянула ее мне.
- С Новым Годом!
- Спасибо!
Я принял коробку, поставил ее перед собой на стол.
- Открывай, - скомандовала мама.
Порвав оберточную бумагу я увидел, что мама дарит мне наушники, о которых я мечтал три года назад. Огромные, черные с усиленной защитой для надежной звукоизоляции от внешнего мира. К сожалению я не испытал радости, что-то сделал со мной Кириллов метод, теперь я не мог закрывать глаза на очевидности, которые раньше ускользали от внимания.
Когда я вскрыл коробку и ощутил вес наушников в руках, то понял, что они мне не нужны, как и многое другое, про что я мечтал раньше. Весь окружающий меня мир с его телевизором, социальным планом образования и карьерного роста ради медленного повышения зарплаты был как будто нарисован на стенке картонной коробки. Словно я был уличным бомжом, или заблудившимся художником, создавшим весь этот мир только ради того, чтобы не чувствовать неизбежное одиночество.
Мамин вопрос вывел меня из оцепенения:
- Тебе нравится?
- Да, очень! – Ответил я, улыбнулся и тут же нацепил их на голову. Голоса телевизионных артистов исчезли, поглощённые звукоизоляционным материалом.
Я снял подарок и аккуратно упаковал его коробку. Мама налила себе следующий стакан, а я поднял Пепси, и произнес стандартное:
- С Новым Годом, пусть все будет хорошо.
Еще с пол часа мы сидели за столом, уставившись в телевизор. Не вникая в происходящее по ту сторону экрана я поглядывал на опьяневшую маму и думал о чувстве, которое за последний месяц усилилось. Это чувство будто бы намекало на то, что человеку специально нельзя знать о себе всю правду, а это могло означать, что мы, люди можем быть частью большого и очень страшного эксперимента. Меня тревожил вопрос, не увижу ли я тех, кто задумал этот эксперимент, если продолжу тренировки?! А после этого я понял, что Кирилл, показавший мне пять шагов уже мог с ними встретиться.
Как только я подумал о Кирилле затрезвонил телефон.
- Это тебя? – удивилась и обрадовалась мама.
- Не знаю.
Я выбрался из-за стола и прошел в коридор.
- Алло. – Сказал я в трубку.
- С Новым Годом, с новым счастьем! – голос друга прозвучал радостно и звонко.
- С Новым Годом!
- Выходи на улицу, будем колядовать.
- Я не знаю, - я посмотрел в сторону комнаты откуда доносились звуки телевизора, - я спать собирался.
- Выходи! Эта ночь пахнет волшебством!
- Сейчас, подожди.
Сообщив маме, что собираюсь прогуляться с приятелем, я оделся и спустился вниз.
К началу января снег так и не появился. Держалась плюсовая температура и скучная сырость. Воздух трясся от безостановочных фейерверков, люди выпускали в небо свои сбережения и надежду на «как встретишь Новый Год, так его и проведешь». Глядя на искрящиеся в небе огоньки я понял почему замысел Кирилла не сработает. Дело не в проедающих бюджет депутатах или нюхающих кокаин продюсерах, дело в каждом из нас, мы потеряли веру, потеряли цель, потерялись в бесконечном космосе, брошенные или забытые на маленькой планете. Все наши цели и ориентиры – это накопить достаточно денег, чтобы на Новый Год завалить стол салатами, купить вместо обычной водки дорогой коньяк и выпустить в небо фейерверк, купленный у китайцев на вещевом рынке. А потом внушать себе, что вот это и есть счастье ради которого следующий год надо ходить на работу и терпеть невыразимые словами страх и боль одиночества.
Одетый в яркую курточку Кирилл ждал меня прямо возле подъезда. Когда я подошел он извлек из кармана красную шапочку эльфа, протянул ее мне.
- Одевай!
- Зачем?
- Новый год же!
Он достал из другого кармана такую же шапочку и одел ее. Я последовал за ним.
- Вот, теперь мы похожи на поней апокалипсиса.
- На кого?
Не знаю, что именно на меня так подействовало, толи праздник, который и не праздник вовсе, толи изливание наигранной радости из телевизора, вперемешку с рекламными паузами, толи то, что я действительно не хотел на улицу. Кирилл с его шапочками и вечной бодростью меня раздражал.
- Пони апокалипсиса! Это как кони, только маленькие.
- И что?
- Мы вестники новой эпохи, Артур! Посланники новой веры! Мы источник мудрости и указатели в сторону любви и света!
- Ого! А не слишком ли мы задираем свои носы?
- Мы надежда этого мира, мы его спасание, - продолжал радоваться друг.
- Что-то не верю я в спасение и надежду…
- Понятно! – Изрек Кирилл! – Брат потерял веру!
- Кирилл! – не сдержал я злость.
- Ничего, сейчас я ее верну! Пойдем гулять.
Не дожидаясь меня Кирилл направился в строну проспекта. Пришлось его догонять. Когда мы поравнялись он заговорил:
- Ты сидел за столом с мамой, так?
- Ну!
- Был включён телевизор из которого вытекала притрушенная волшебной пыльцой безнадёга, так?
- Да.
- Ты думал о том, что мир катится в пропасть без шансов на спасение, что все люди запутались или забыли для чего вообще родились! Есть такое?
- Приблизительно, - ответил я, замечая, что раздражение рассеивается.
- Я все это прошел, брат! Каждый твой шаг и каждую твою мысль я знаю лишь потому, что так же сидел за столом у телевизора, удивляясь, почему никто не видит как мы все ненормально живем.
- А что, правда никто не видит?
Кирилл ответил не сразу.
Мы успели выйти к маркету, возле которого группа возбужденных людей что-то обсуждала.
- Перед праздником мы с матерью ездили в магазин за покупками, и среди прочего, а корзина обычно заполнялась доверху, она брала 8 упаковок майонеза. Ты любишь майонез, Артур?
- Иногда!
- Так вот. Все восемь упаковок распределялись на приготавливаемые на праздник блюда. Понимаешь?
- Не совсем. – Ответил я, вспомнив, что когда помогал маме с закупками, майонез, четыре упаковки, мы тоже купили.
- В тот Новый Год мы праздновали с мамой, ее сестрой, двумя мамиными подругами и каким-то перцем в полосатой рубашке, с кем он пришёл я так и не понял. Шесть человек. Все было съедено приблизительно за два дня. Утром второго января мы снова отправились в маркет.
Я догадался куда клонит Кирилл и опередил его с расчетами.
- За полтора дня каждый съел больше упаковки майонеза!
- Именно! – Поддержал друг. – Но первого и второго праздники только начинаются. Застолья и бухач длится аж до 14 января. То на работе, корпоратив, то не со всеми друзьями встретился в новом году, то надо в себя прийти после вчерашнего. И так без остановок. Я смотрел на это и ужасался, - люди сами себя уничтожают. Нам не нужна третья мировая мы все тупо сопьемся.
- Понимаю. – Сказал я, после чего спросил, - А твой отец с вами не празднует?
- Мой отец с нами не живет. И с кем он празднует, меня вообще не волнует!
Мы продолжали брести вдоль проспекта, фейерверки то тут то там трясли воздух, периодически нам попадались пьяные компании. Кирилл продолжил рассказ:
- А дальше я в отчаянии объяснял матери, что не хочу ходить в школу потому, что ненавижу дебильную школьную программу и самовлюбленных учителей, запирался на несколько дней в комнате, устраивал забастовки.
- Понятно, - опять сказал я.
- Я не знаю, Артур, что делать. Но просто наблюдать за всем этим я не могу, не получается! Да, надежда встретить настоящего мага провалилась, но нам нужна магия, а значит мы найдем ее сами.
- А что такое, магия?
- Магия? – Кирилл искренне удивился этому вопросу. – Магия – это все. Это возможность менять реальность по своему усмотрению, так как тебе хочется.
- Понятно. – еще раз сказал я.
- У меня есть одна идея. – продолжал Кирилл, - нам надо заявить в мир о себе, мощно сдвинув камень.
- Какой камень? – Кирилл с его идеями напомнил о страхе.
- Пока не знаю какой. Каждый рыцарь круглого стола должен был доказать свою преданность, совершив подвиг. После подвига его принимали в орден. Нам тоже надо совершить подвиг.
- Какой?
- Не знаю! Это должно быть что-то по настоящему трудное, что-то к чему мы не готовы. По этому есть предложение, ты придумаешь подвиг мне, а я тебе.
- Не уверен, что смогу.
- Сможешь. Правильная идея обязательно появится.
*
Начало третей учебной четверти украсили два события. Первое: у нас появилась новая учительница истории, совсем молодая, скорее всего выпускница педагогического университета.
Второе: у нас появилась новая ученица. Ее ввел в кабинет классный руководитель перед началом первого урока. Он назвал ее имя, Мария, и объяснил, что она с родителями переехала из другого города. Указав ей на свободное место, Сергей Николаевич вышел из класса.
Мария, поставив свою школьную сумку на стульчик, достала учебник и пухлый бежевый пенал. А я наоборот, сложил свои вещи в сумку, чтобы опять пересесть к Юре Стеценко.
Сразу после звонка в класс вошла учительница алгебры и геометрии, мы дружно поднялись в приветствии. Раиса Степановна поздоровалась, поздравила с Новым Годом и приступила к объяснению новой темы. По ее словам новая тема сложная и требовала повышенного внимания. Я пробежал взглядом по одноклассникам, почти все смотрели в сторону учительницы.
Я открыл тетрадь. Мое продвижение в освоении метода привело к одному открытию. Второй шаг предполагает более близкий контакт с объектом исследования, то, что Кирилл называет прикосновение. Я понял, что прикосновение можно делать, записывая в блокнот все, что удается увидеть, дополняя описание возникающими мыслями.
Я открыл тетрадь по алгебре, перевернул ее обратной стороной, приготовившись писать на последней странице. Я специально делал буквы маленькими и корявыми, чтобы Юра, если он вдруг вздумает подсматривать, ничего не разобрал. В первой строчке появилось название текста: Мария, новенькая в классе.
Дальше я наблюдал и записывал:
Из под тёмных школьных штанов выглядывают белые носки конверсов. Штаны выглажены, со стрелками. Эта форма отличается от стандарта нашей школы. Необходимо изучить стандарты школьных форм, чтобы определить родной город Марии. Она смотрит на Раису Степановну без интереса. Волосы рыжие прямые опускаются чуть ниже лопаток. Возможно крашеные, хотя красить волосы школьницам запрещено. Пряди возле лба придерживает невидимка с небольшим блестящим камушком. На ногтях маникюр, ногти выкрашены в разные цвета. Крашеные ногти в нашей школе тоже запрещены. Блузка под кофтой белая, рукава блузки выглядывают из под пиджака. Пиджак тесноват, возможно носит его второй год подряд.
Мария повернула голову влево и посмотрела прямо на меня. Наши глаза встретились, я почувствовал себя натуралистом, который делает в дневник зарисовку тигра и этот тигр уловил мой запах. Я опустил глаза и дописал:
Глаза темные, почти черные. Взгляд пронизывающий.
- Что ты пишешь? – прошептал Юра.
- Домашнее задание дописываю, - прошептал я в ответ.
Юра показал ручкой в сторону доски. Там полным ходом выстраивались формулы и схемы. Я вернул тетрадь в обычное положение. Копируя информацию с доски, посматривал на новенькую. От нее веяло какой-то незнакомой мне беззаботностью. Она тоже зарисовывала схемы, но в ее движениях читалось: я здесь временно, так что относится серьезно к происходящему не намерена.
К концу урока я понял, что с новой темой придётся разбираться дома самостоятельно. Все с доски попало в тетрадь практически без моего участия. Весь урок я смотрел на Марию, причем, чем больше я вглядывался в детали ее образа, тем больше ужасался тому, что она мне нравится. В ее образе я как будто видел оттенки далекого мира, в котором когда-то жил. В этом мире я был собой, на своем месте. А она, прорвавшись через сотню порталов, пришла оттуда сюда, чтобы напомнить мне кто я есть на самом деле.
Звонок на переменку вернул меня в реальность. А через минуту подошла Оля и дорисовала окружающий мир словами:
- Кузнецов, ты сегодня дежуришь!
- Почему я? Я же дежурил с Примаковым совсем недавно!
Вместо ответа староста посмотрела список в блокнотике и спросила:
- С кем ты хочешь дежурить?
- Не знаю, мне все равно, - ответил я. Попросить Олю назначить мне в пару Марию не хватило смелости.
- Тогда пусть будет опять Примаков!
После этого Оля пошла к Сергею радовать его такой новостью, а я продолжил смотреть на Марию, замечая, что уже не вижу каких-то отдельных деталей, весь ее образ вызывает легкое головокружение и томительное предвкушение непонятного далекого и невозможного приключения. Мне понадобилось усилие, чтобы выйти из класса в коридор. Здесь мир вернулся в привычное русло. Бегали мелкие мальчишки из младшей школы, что-то очень важное обсуждали их мелкие одноклассницы. Мимо прошёл учитель по географии, я поздоровался.
Перед началом следующего урока я успел сбегать на первый этаж к водяному фонтанчику, где умылся и напился холодной воды. Кто-то внутри меня был уверен, что моя и так не очень спокойная жизнь на большой скорости движется прямиком в хаос. А виной тому женская особь, волей судьбы заброшенная именно в наш класс.
На уроке немецкого языка учительница предложила Марии рассказать о себе на немецком. Мария поднялась и выдала небольшую четкую речь из которой я узнал ее фамилию и то, что родилась она в Днепропетровске, а в Киеве оказалась потому, что ее отец получил должность в какой-то большой фирме.
К завершению учебного дня меня тошнило от себя и своей нерешительности. Каждую переменку я думал, что нет ничего сложного в том, чтобы подойти и обменяться парой фраз. Простого: привет, меня зовут Артур, как тебе наша школа? Было бы достаточно. Но я не мог сдвинуть себя с места. Я повторял как заговор эту фразу до тех пор, пока она не начала отзываться болезненными спазмами в животе. А потом я понял, как надо действовать и сразу успокоился. Фактически, наша встреча уже была предрешена, осталось дождаться, когда на горизонте снова появится Кирилл.
Первый раз за время нашего знакомства я пожалел, что не последовал рекомендации друга и не начал пользоваться мобильным телефоном. Иначе позвонил бы ему прямо сейчас.
Когда все разошлись, а в классе остались только мы с Серёжей Примаковым, я взял ведро и пошел за водой. Вернувшись увидел одноклассника сидящим на парте, он и не собирался начинать уборку.
- Надо поговорить.
- Хорошо. – Я поставил ведро и уселся на противоположную парту ожидая продолжение.
Сергей вздохнул и уставившись в пол пробормотал:
- О том, что мы встречаемся с Таней никто не знает.
- Это я понял.
- Вообще никто, ты первый. – Объяснив это Сергей продолжал смотреть в пол.
- А почему вы скрываете, что в этом такого? Ты парень, у тебя есть девушка, это же круто!
- Да, ничего в этом такого, скрывать нечего. Но мы встречаемся с ней с шестого класса!
От неожиданности я не нашел, что ответить, а Серёжа подтвердил:
- Да! Уже пять лет. Все началось с того, что мы просто вместе возвращались домой. Наши дома стоят рядом.
Я чуть не сказал, что знаю где живет Таня.
- Потом, - продолжал одноклассник, - мы как будто случайно взялись за руки. Это было как настоящее волшебство. Так как тогда я больше себя никогда не чувствовал и вряд ли когда-то почувствую. А потом мы поцеловались, спрятавшись за гаражами, и в тот день поклялись друг другу, что не расстанемся никогда и что никто не узнает о нашей любви пока мы не закончим школу.
- Ты только что нарушил обещание.
Сергей посмотрел на меня как партизан, осознающий, что совершает предательство, с мольбой либо помочь, либо избавить от мучений пулей в голову.
- Продолжай, - предложил я.
- Когда есть кого любить это ведь здорово? – спросил одноклассник и не дожидаясь ответа продолжил, - Мы вместе делали домашнее задание, много разговаривали, смотрели вместе фильмы и передачи по телеку.
- А как же родители?
- Ее на работе, мои на работе. Мы вместе гуляли. По ночам переписывались в вайбере. Да мы и сейчас переписываемся!
- Так что тогда не так?
- Что не так? – Сергей слез с парты и взял в руки веник. – Все не так. Мы продолжаем встречаться, но эти встречи не приносят радости. Понимаешь?
Некоторое время он имитировал уборку, подметая в одном месте. Остановившись, продолжил рассказ:
- Любовь как будто исчезла! Мы продолжаем наши отношения просто потому, что уже привыкли. Она все время придирается. То не так сказал что-то, то неправильно поухаживал. А еще я смотрю на своих родителей, они друг друга ненавидят и не скрывают это. А ведь когда-то они признались друг другу в любви, поклялись в верности!
- Мои родители разошлись, когда я был маленьким, - ответил я потому, что надо было хоть что-то сказать.
- Я верил, что мы всегда будем радоваться друг другу.
- Почему сейчас не радуетесь?
- Может просто надоели? Знаешь, как игрушки надоедают и потом валяются в шкафу.
- Такую игрушку можно выбросить, чтобы освободить место, - сказал я прежде чем подумать.
- Ладно, Артур! Не бери в голову. Разберусь как то.
- Хорошо!
Мы практически ничего не убирали, Сергей делал вид, что подметает, я для вида повозил влажной тряпкой. Когда спустились во двор Сергей спросил:
- Ты домой?
Расценив это как просьбу пройтись вместе я ответил, что хочу зайти в Зеленую Линию. Молча мы шли совсем недолго.
- Если мы надоели друг другу, то действительно надо расставаться, - Сергей продолжил с того места, на котором остановился.
Я промолчал, давая ему возможность самому додумать эту идею.
- В классе есть парни поинтереснее меня. Мне больно про это думать. Я все время в каком-то трансе.
- А где сейчас Таня?
- Ждет меня дома, обед готовит.
- Ты можешь не идти к ней? – спрашивая я осознавал, что совершенно не понимаю как в таких ситуациях действовать.
- А что я ей скажу?
- Скажи, что задержался на работе.
Сергей посмотрел на меня как на фашиста.
- Это шутка! Чтобы разрядить напряжение. Скажи, что дела у тебя, что мама попросила помочь.
- Она знает, что моя мама на работе.
- Придумай что-то другое.
Пока Сергей молчал мы прошли ещё пару кварталов, а потом он спросил:
- Это все неправильно, да?
- Да! Это все неправильно. Вообще все неправильно, не только это. Неправильно, что в школе нас учат тангенсам котангенсам, которыми мы все равно не сможем воспользоваться в жизни. Нас должны учить вот этому – про что ты спрашиваешь. Я не знаю, что тебе сказать, мои родители разошлись когда я был маленьким, вот и все.
- Ничего не надо говорить, - Сергей улыбнулся, притворяясь, что весь этот разговор ничего для него не значит.
Мы дошли до развилки, обменялись рукопожатием и разошлись. Вместо того, чтобы сразу пойти домой я направился во двор Кирилла. Пропитанный зимней сыростью, без старушек на лавочке и детей на площадке двор выглядел заброшенным. Мне навстречу шел невысокий мужчина в черной курточке и серой вязаной шапке, натянутой на брови. Я не сразу узнал в нем Крысу, а когда понял кого именно вижу, окликнул:
- Крыса, привет!
Он остановился.
- Тебя же Крыса зовут?
- Ну! – он нахмурился, вглядываясь в мое лицо. Похоже, что он меня не узнал.
- А ты не знаешь, случайно, где сейчас Кирилл?
Крыса собрал губы в бантик, после почесал подбородок.
- Нет!
- Ясно!
Я собрался идти дальше, но Крыса спросил:
- Слышь, братан, а у тебя есть че покурить?
- О не! Я не курю, - ответил я удивляясь тому, что вообще не испытываю страха. Более того, я переживал незнакомое твердое и очень приятное превосходство перед Крысой. – Хочешь, денег тебе дам, купишь себе сигарет.
У Крысы расширились глаза и появилась кривая улыбка.
- Давай!
Из кармана школьной сумки я извлек двадцать гривен, которые должен был потратить на обед, но не смог из-за Марии.
- На держи!
- Удача! – радостно удивился Крыса и взял бумажку.
- А тебя как зовут? – спросил я. Мне хотелось еще немного побыть в этом незнакомом ощущении внутренней силы.
- Крыса!
- Крыса это погоняло. А мама тебя как называет?
Крыса посмотрел мне в глаза так, что я тут же пожалел про этот вопрос.
- Мамка умерла моя. – сказал он, и добавил, - Коля!
- Хорошего дня, Коля! – ответил я вернувшись в обычного смущенного жизнью школьника, - Если встретишь Кирилла – передай, что я его искал.
Крыса повернулся и молча пошел своей дорогой.
Оказавшись дома я первым делом нашел старенький Samsung, который три года назад мне подарила мама и включил его заряжаться. Телефон радостно пропел и продемонстрировал индикатор заряжающейся батареи. Симка конечно уже недействительна, но если обрадовать маму тем, что я наконец-то решил пользоваться мобильным телефоном, она купит новую.
Дальше я прошел в кухню, где нашел привычную записку, про еду на плите с пожеланиями хорошего дня. Из записки следовало, что мама вернется завтра к обеду. Кушать не хотелось. Делать домашнее задание на завтра тем более. Мной владела жажда приключений. Это незнакомое переживание было одновременно и приятным и болезненным. Приятным потому, что толкало на действия. Меня, привыкшего к сидячему образу жизни, затворнику в своей комнатке пещерке, ботанику, для которого карандаш в руках важнее всяких футболов и гонок на велосипедах. А болезненным, потому, что я совершенно не знал куда направить это чувство. Что с ним делать, как его реализовывать.
Все мои тихие занятия, - такие как рисование, чтение и прослушивание музыки не подходили. Я не мог сидеть на месте. Походив туда сюда по кухне, открыв и закрыв холодильник, заглянув в кастрюлю, чтобы узнать, что мама оставила мне на ужин, я придумал сходить в гаражный кооператив. Вдруг Кирилл там.
Быстро одевшись я бегом спустился на первый этаж и снова оказался в январской сырости. Гараж был закрыт. Этот факт окончательно стер ощущение драйва, вернувшись домой я наполнил тарелку едой и устроился у телевизора. Канал Discovery транслировал Разрушителей легенд.
*
Кирилл появился через два дня. Он позвонил мне домой, когда я выполнял домашнее задание. Трубку взяла мама, после чего заглянула в комнату, сообщив, что на проводе мой друг. Кирилл не здороваясь сказал, что ждет меня в гараже, по его загадочному тону я понял, что друг находится во власти очередной идеи, выходящей за рамки повседневности.
Я оделся, поцеловал маму и вышел на улицу. В этот день тучи разошлись, позволив показаться солнцу. Температура значительно упала, лужи покрылись льдом. Кирилл ждал меня, сидя в кресле. В своей яркой курточке, которая скрывала тощее тело он напоминал задумчивого капитана, который знает где спрятал пару ящиков рома, но хранит тайну потому, что боится бунта на корабле.
Я сказал:
- Привет!
Он поднял руку, показав ладонь, после громко и театрально произнес:
- Готов ли ты, рыцарь круглого стола, выполнить свой долг?
- Покорить далекие земли и победить дракона? – Спросил я без энтузиазма.
- Ага! – ответил Кирилл, уловив мое настроение. – Я придумал, что тебе надо сделать.
- Я тоже.
- Кто первый?
Я пожал плечами. Мне не хотелось озвучивать свое задание первым.
- Тогда пусть решает жребий, - сказал Кирилл и полез в карман за монеткой. – Орел или решка?
- Пусть будет решка. – Не задумываясь ответил я.
На ладони друга блеснула пятикопеечная монета, он подбросил ее вверх и позволил звонко упасть на пол. Монета лежала пятеркой вверх.
- Ты первый, - подытожил Кирилл!
Я набрал воздух, чтобы выложить свое задание, но Кирилл меня остановил:
- Подожди!
Он вылез из кресла и встал передо мной со словами:
- Я готов услышать то, что ты мне скажешь и выполнить свой долг, каким бы тягостным он ни был.
- Зачем этот театр? – Спросил я.
- Для магии, - ответил он.
- Ладно, - смирился я и произнес, - твоё задание, рыцарь, сделать так, чтобы к нам на тайную встречу пришла наша новая ученица, Мария Волокова.
- Принято, - тут же ответил Кирилл. После чего спросил, - готов ли ты, Артур, рыцарь круглого стола, узнать о своей миссии?
- Надеюсь ничего противозаконного? – попытался пошутить я.
- Готов ли ты услышать свое задание, рыцарь? – Повторил Кирилл!
- Готов, - вздохнул я.
- В вестибюле вашей школы есть стол, за которым дежурит охранник, на этом столе находится журнал учёта малолеток, тебе надо его похитить.
- В смысле похитить?
- В смысле украсть. – Все так же торжественно объяснил Кирилл.
- А зачем тебе этот журнал?
- Я же не обсуждаю – зачем тебе здесь какая-то Мария.
Догадавшись, что лучше не углубляться в дискуссии я ответил:
- Принято, - и добавил, - будет тебе журнал.
- Тогда встречаемся здесь, ровно через неделю.
- Здесь через неделю, - согласился я.
Мы подтвердили соглашение рукопожатием. В гараже мы пробыли не больше часа, холод с улицы беспрепятственно проникал во внутрь и очень скоро кончики пальцев это почувствовали. Кирилл рассказал, что на зимних каникулах загорал с матерью в Египте и что поездку оплатил отец. А я поделился, что скоро начну пользоваться мобильным телефоном. Друг спросил: зачем я напугал Крысу? Добавив, что перепуганный Коля нашел Кирилла и предупредил, что какой-то очень странный и очень большой тип его зачем-то ищет. Возвращаясь домой я думал, что с большой радостью отказался бы от этой игры в рыцарей задания и революцию, оставив лишь доброе дружеское общение.
*
В вестибюле школы есть два стола, друг напротив друга, и два охранника за этими столами. Стол, который слева примыкает к стенке, рядом с ним шкафчики с ключами и прикрученный к стене городской телефон. На другом столе лежит журнал, в который родители записывают фамилию учащегося младшей школы, перед тем как забрать его домой. Именно этот журнал мне и предстояло украсть. Охранники возле первого стола меняются и остаются в школе на ночь. Охранник возле второго стола всегда один и тот же, выполнив свою работу он идет домой. В его обязанности входит звонить учителям тех детей за которыми пришли и следить чтобы в журнале появилась соответствующая запись.
Все это я выяснил за день слежки. Я спускался в вестибюль на каждой переменке. Чтобы не привлекать внимание выбирал разные точки наблюдения. Оба охранника всегда находились на своих местах. На второй день я дважды отпрашивался на уроке, якобы в туалет, чем спровоцировал Юру на вопрос: что это я такое ел?
Первый раз я увидел одного из охранников за воротами школы, он курил. Когда я попросился выйти второй раз, за воротами курили оба охранника. Нужно было броситься вниз, воспользоваться моментом, но в голове появился шум, пальцы на руках затряслись, дыхание сбилось. Я убедил себя, что все надо сделать спокойно и завтра.
На следующий день после второго урока я нашел Сергея Николаевича и сославшись на плохое самочувствие отпросился домой. Классный руководитель предложил сначала зайти в медпункт, где мне пришлось импровизировать, изображать боль в животе и головокружение. Медсестра, глухая морщинистая старушка, поприкладывала к спине фонендоскоп, спросила чем я завтракал, сделала пометку в своем журнале и выписала мне освобождение.
Я забрал сумку и спустился в гардероб. Там одел курточку и шапку. В вестибюле на переменке достаточно учащихся, чтобы не привлекая лишнее внимание выйти во двор. Я спрятался за угол и стал ждать. Прозвенел звонок на урок, двор очистился, а через пять минут на улице появился охранник, который сидел возле телефона, подкурив сигарету он прошел за ворота. Второй охранник на перекур вышел аж через пол часа.
Пришлось ждать переменку, приседать чтобы согреться и сомневаться, - ведь не обязательно, что в этот день свой пост покинут сразу оба охранника. На следующем уроке охранники снова вышли на перекур и снова по очереди. Я прождал на улице до конца пятого урока. Замерз. Разозлился на себя, на Кирилла, на рыцарей, магию и Марию. Несколько раз всплывали все те же ненавистные вопросы: почему люди так странно живут? В чем секрет человеческих страданий?
Из школы один за другим стали выходить ученики, оставаться на своем наблюдательном пункте становилось опасно, к тому же надо было согреться, по этому я вернулся в вестибюль. Здесь кипело оживление, ходили туда сюда школьники всех возрастов, собрались родители, ожидающие своих детей. Образовалась небольшая очередь к тому самому журналу. Охранник возле телефона что-то объяснял какому-то пожилому мужчине, второй охранник немного отойдя от стола звонил по мобильнику, вероятно перечисляя фамилии тех, кого ожидают внизу.
Я пристроился в очередь, широко открыл сумку, повесил ее на животе. Когда трое передо мной сделали записи, я наклонился, якобы для того, чтобы тоже написать фамилию. Закрыл журнал, сгреб его в сумку и выскочил за двери в шумный двор. Стоял ли кто-то за мной, в ожидании своей очереди, я не знаю. Смотрел ли в мою сторону охранник – тоже. Я быстро покидал территорию школы на ходу ругая себя за опрометчивость.
Остановиться удалось только через три квартала. Я извлек журнал. Это была обычная потрёпанная толстая тетрадь в твердой обложке. На лицевой стороне приклеен прямоугольник с надписью: Книга регистрации учащихся младшей школы #173. Листы в клеточку расчерчены под линейку на пять столбиков: порядковый номер, фамилия ученика, класс, время, подпись. Тетрадь заполнена приблизительно на одну треть.
Рассматривая эту тетрадку я радовался и одновременно стыдился своего поступка. Только сейчас я понял, что в школе уже поднялась небольшая буря. Охранник ищет журнал, возможно про инцидент уже знает Тамара Ивановна. А что если кто-то увидел, что это сделал я? Как я объясню свои действия? Запихнув журнал в сумку я направился обратно в школу, но через десять шагов остановился.
- Завтра! – сказал себе я, - завтра я все узнаю!
В этот день я так и не смог сделать домашнее задание, мама была дома, по этому я до позднего вечера просидел в кухне. Под включенный телевизор мама рассказывала о работе, о повышении тарифов на коммунальные услуги, о том, что я у нее замечательный сын. А я слушал в пол уха, улыбался, чтобы скрыть дурное состояние, и не хотел, чтобы наступало завтра.
Пол ночи я крутился и даже сползал вместе с подушкой и одеялом на пол. Оказалось, что во мне обитает большая и крайне настойчивая совесть. Она мешала уснуть задавая один за другим вопросы: а что, если охранника теперь уволят, а он на вид не плохой дядька? А что если кражу журнала воспримут, как попытку выяснить какие-то личные данные про кого-то из учеников? Охранника могут не уволить, но лишить зарплаты!
В конце концов я сдался. Мне пришлось договориться с собой, что завтра я найду способ подбросить журнал так, словно он просто завалился за стол и удовлетворённый своей идеей уснул, а проснулся под мамину стандартную фразу:
- Артур, вставай, пора собираться в школу.
Прежде чем разбудить меня мама успела приготовить завтрак и сварить какао. Она рассказала, что уходит на дежурство, объяснив, что оставит обед на столе. После утренних ритуальных процедур и разговоров я оделся и пошел в школу.
В вестибюле как всегда происходил круговорот школьной жизни. Двери не успевали закрываться, как входили новые дети и родители. Родители помогали детям снять курточки, давали дневные наставления и пожелания. Обычно я проплывал через это утреннее скопление, стремясь быстрее попасть в свой класс, но в этот раз я остановился возле окна, в трех шагах от стола охранника.
На столе лежал новый журнал, охранник рядом с ним выглядел вполне обыденно, даже бодро. Он здоровался с прибывающими, улыбался родителям и напоминал зазевавшимся школьникам проходить дальше, чтобы освободить проход.
Мария в школу не пришла, ни в этот день, ни в следующий, этот факт заставил снова задуматься о целесообразности совершенных мной действий и адекватности Кирилловых идей. Мне осталось только ждать назначенного срока, по крайней мере свой странный подвиг я совершил.
*
С момента последней встречи в гараже прошла неделя. Моя уверенность в том, что никакой Марии на встрече не будет, сменилась удивлением, когда я зашел в так называемую штаб квартиру. Посередине гаража стоял небольшой круглый стол, его поверхность когда-то давно была выкрашена бежевой краской. Вокруг стола расположилось три одинаково старых стула. В гараже было значительно теплее, чем в прошлый раз, я заметил в дальнем углу масляный обогреватель.
Кирилл как всегда сидел в кресле.
- Как дела? – спросил он
- А вот как. - Я положил украденный журнал на стол. – Расскажешь зачем он тебе нужен?
- Он мне не нужен.
- Тогда я что-то не понимаю.
- Понимать не обязательно. Рыцарь лишь выполняет свое предназначение. – Начал свои размышления Кирилл.
Чтобы прервать поток его слов я спросил:
- Откуда стол и стулья? Почему стульев три?
- К Артуру придёт его Гвиневра! – загадочно заулыбался Кирилл
От таких слов мой мир неприятно поплыл.
- Ее зовут Маша, - все, что я смог ответить.
- Маша, так Маша. – Кирилл поднялся из кресла, - давай за стол.
Мы расположились на стульях. Кирилл посматривал на меня, в этот раз без улыбки, а я размышлял друг ли он на самом деле? Что твориться в его голове и как далеко он может зайти в своих революционных идеях? Мы прождали минут десять, когда мне надоело молчать я задал почти ничего не значащий вопрос:
- Так что?
Кирилл покачал головой, после ответил:
- Девушки всегда опаздывают.
- Она может не прийти.
- Она придёт у меня есть что-то, что ей очень надо.
- Что это? – я опять почувствовал тошнотворное колыхание в животе.
- Давай еще подождем, хорошо?
Через пять минут дверь гаража проскрипела и к нам вошла Мария. В оранжевых штанах светлой кожаной куртке и с пушистым вязаным шарфом вокруг шеи. В руках она держала миниатюрную дамскую сумочку. Она смущённо улыбаясь сказала:
- Привет!
- Привет сказал я, - в этот момент, краткий как искорка падающей звезды в ночном небе, мне показалось, что сказки про волшебных принцесс могут быть правдой.
- Хай! – Кирилл приветственно поднял руку. – Добро пожаловать.
Принцесса Мария подошла ближе, так близко, что я смог уловить запах ее шампуня и спросила:
- Ты Артур?
- Да!
- Ты из 11-б?
- Да, я сижу на две парты дальше тебя, слева!
- Точно! Я вспомнила! Маша! – Она протянула мне свою маленькую ладошку с длиннющими белыми пальцами.
Прежде чем прикоснуться к ней, в встал, шумно отодвинув стул задницей.
- Что тут у вас?
Я решил, что Маша имеет ввиду помещение и вдохнул чтобы рассказать про наш гараж и те игры в которые мы играем, но Кирилл меня опередил:
- Вот это!
Он положил на стол небольшой бумажный пакетик. Только когда Маша взяла его в руки и открыла, я с ужасом понял, что это такое.
- Ого! Хорошо пахнет! – заметила Маша.
После ее оценки я уловил яркий запах семечек.
- Это конопля? – осторожно поинтересовался я.
- Причем хорошая! – немного приседая от радости объяснила Мария.
Я посмотрел на Кирилла, прямо ему в глаза. Он подмигнул и усмехнулся.
- Можно прямо здесь? – Спросила девчонка.
- Давай, - разрешил Кирилл.
Маша уселась на третий стул. Я забрал журнал со стола и спрятал его в рюкзак. Маша достала из сумочки пачку Marllboro, извлекла одну сигарету. Потом спрятала пачку, достала из сумочки блокнотик на пружинке, вырвала из него листик. Затем на столе появилась зажигалка, которой она разогрела кончик сигареты. Покручивая сигарету между пальцев и сжимая ее Маша вытряхнула весь табак в бумажку. Дальше она вытащила зубами фильтр, оторвала от обложки блокнота небольшой кусочек картона, свернув его трубочкой вставила вместо фильтра. После этого зажала пустую сигарету во рту, наклонилась над перетертой травой, сделала вдох.
Вся процедура была проведена настолько быстро и проделана с такой мастерской четкостью, что я задался вопросом: сколько надо времени, чтобы натренироваться так забивать косячок. Я не удержался и спросил:
- Сколько ты уже употребляешь это?
- Дурь что ли? – Маша свернула кончик косяка, чтобы не высыпалась трава, - я с тринадцати лет курю. Знаешь, когда папка бухает, а мать трахается в это время в соседней комнате с незнакомым мужиком только и остаётся, что забить косячок. Хотя мне нравится смотреть на мир глазами Раста.
- Раста это что такое? - спросил я.
- Раста это бог такой, он пришёл чтобы подарить людям добро и радость.
Маша наслюнявила палец и смочила сигарету.
- А это чтобы перло сильнее? – поинтересовался я.
- Это чтобы не сгорело быстро, дурачок! – улыбнулась Маша и спросила, - будете?
- Я да, - ответил Кирилл.
- Я – нет! – сказал я.
Маша зажала косяк губами, подняла зажигалку, нажала на кнопочку, появился огонек. Кончик косяка утонул в пламени, Маша сделала длинный вдох и затаив дыхание передала косяк Кириллу. Друг сделал вдох дымом, тоже задержал дыхание, но тут же закашлялся. Маша выпустив дым тонкой струйкой сказала:
- Ага, забористая!
В гараже появились красивые прослойки дыма, словно миниатюрные облака. Но запах горелой травы и ощущение, что происходит что-то неправильное и непоправимое портило эту картину.
Кирилл и Мария докурили косяк, после чего одноклассница облокотилась на спинку стула и закрыла глаза. Кирилл наоборот осматривал гараж, так как будто видит его впервые.
- Ну как? – спросила Маша!
- Не понимаю, - ответил Кирилл, - вроде все как обычно, ничего особенного.
- Первый раз всегда так, не сразу понимаешь, что уже прёт. Подожди немного.
Мы посидели в тишине еще некоторое время. Я ждал предлога, чтобы пойти домой, Мария нарушила молчание вопросом:
- А что это у вас такое? Что это за место?
- А это, штаб квартира тайного общества. – процедил я.
- А! – ответила Маша не заметив мой саркастический настрой. – Чем занимается ваше тайное общество?
- Ничем особенным, планету спасает!
- Ух ты! – Маша заулыбалась очаровательной трогательной и очень нежной улыбкой. Если бы я увидел бы эту улыбку в другом месте и при других обстоятельствах. Если бы…
Прошло еще некоторое время. Лицо Кирилла изменились, будто все его мышцы, которые управляют мимикой вдруг расслабились. Спокойствие и умиротворение которое я наблюдал плохо сочеталось с покрасневшими глазам.
- Прёт? – спросила Маша.
Вместо ответа Кирилл несколько раз кивнул.
- И много вас в вашем тайном обществе? – обратилась Маша ко мне.
- Я и друг мой. – кивнул я в сторону Кирилла.
- А как оно называется?
- Рыцари круглого стола! – торжественно произнес я чувствуя в горле горечь.
- Король Артур! – в тон моей театральности сказала Мария! – а Кирилл кто у вас? Мерлин?
- Точно! Кирилл это Мерлин!
- И как Мерлин думает спасать землю?
- С помощью волшебной пыльцы. Мы всю землю засыплем волшебной пыльцой. – сказал я глядя на Кирилла, который некрасиво улыбался.
Чем дальше продвигался этот диалог, тем больше мне хотелось домой, обратно в свою маленькую жизнь. Я запрусь в своей комнате, буду слушать песни про любовь и вечность в исполнении Аназемы и ждать конца света. Без нелепой болезненной надежды на возможность что-то изменить.
- Ладно, мальчики, меня мой Ланселот ждет, так что мне пора.
Мария положила в сумочку зажигалку и аккуратно завернув обратно в бумажку – коноплю. На круглом столе осталась кучка высыпанного табака и белый цилиндрик фильтра.
- Я тоже пойду. – я поднялся.
- А может нельзя его такого оставлять? – Маша имела ввиду Кирилла, который все так же уставившись в пространство перед собой, улыбался.
- Может и нельзя, но мне тоже надо идти.
По дороге от гаража к проспекту я поинтересовался почему Мария на немецком рассказала, что отец получил серьезную должность, а в гараже, что он бухает, два факта никак не складывались в целостную картину. Маша ответила:
- Ничего удивительного. Отец все время на работе, а домой приходит для того, чтобы побухать и поучить мать жизни. Меня он вообще как будто не замечает. Не хочу про это говорить.
- Везде одно и тоже, - сказал я больше для себя, чем для Маши.
Дойдя до проспекта я решился еще на один вопрос:
- А кто такой Ланселот?
- Ланселот? - Маша не сразу поняла мой вопрос, - Ланселот это мой кот. Большой черный лохматый такой.
- Его правда зовут Ланселот?
- Нет, это была шутка.
На перекрестке Маша остановилась и показала через дорогу:
- Мне туда.
Я расценил это как просьбу дальше за ней не идти.
- Пока, - сказал я.
- Пока, увидимся в школе.
Я постоял минутку, провожая ее взглядом, а потом побрел домой.
*
Я не болею. Возможно, крупное тело легче справляется с простудой, а может я настолько ужасен, что вирусы обходят меня стороной. Утром на следующий день я проснулся задолго до будильника. Лежа в кровати, рассматривая остатки какого-то дурного сна, я мечтал обнаружить у себя температуру. Болезнь дала бы возможность остаться в кровати, но было бы лучше, чтобы эта болезнь была хронической, неизлечимой. Тогда я останусь дома навсегда.
Я никогда раньше не симулировал. Все когда-то происходит первый раз. Я выполз из под одеяла и добрался до телефона в коридоре. Только сейчас вспомнив, что мой Самсунг до сих пор заряжается. Я набрал мамин номер. На работе мама сидит перед микрофоном полтора часа, после у нее двадцатиминутный перерыв. Если я попаду в эти двадцать минут, то она ответит, а если нет – то перезвонит.
Я не собирался выдумывать температуру кашель и сопли. Можно сказать почти правду, что чувствую себя очень плохо, что кружится голова и так далее. Мама не взяла трубку, я подождал до тех пор, пока запрограммированный женский голос предложил оставить сообщение на автоответчик, после вернулся в кровать.
Я уснул, а проснулся от трели телефона. Звонила мама. Вместо: «Привет» она спросила:
- Артур, что-то случилось?
- Мам, я в школу сегодня не пошел, что-то неважно себя чувствую. Напишешь записку Николаевичу?
- Хорошо! У тебя что-то болит? – для моего маленького обмана в мамином голосе было слишком много беспокойства.
- Нет, мам, и температуры нет, просто слабость и голова кружиться, может перемерз вчера или съел что-то не то.
- Ложись в постель. – скомандовала мама, - выпей чай с лимоном. Вечером вернусь, будем лечиться.
- Спасибо! До вечера.
Я прошел в кухню, где пожарил себе яичницу и сделал два тоста с сыром. Включил телевизор, и через десять минут чувствовал себя прекрасно. Эта замечательная идея – остаться дома – превратилась в воображении в длинный дневной маршрут: сначала можно долго смотреть Дискавери, потом почитать книгу, сразиться с компьютером в шахматы, помечтать, полежать в ванной и сделать еще много мелких и несущественных дел. А завтра, если понравится, снова остаться дома.
Осуществление моего замысла через два часа прервал телефонный звонок. В трубке я услышал голос друга:
- А почему это ты не в школе?
- А почему ты звонишь домой, если думаешь, что я в школе? – ответил я, параллельно обещая себе, что ни при каких обстоятельствах не выйду из дома.
- А потому, что я уже был в школе, и тебя там не нашел.
- Я заболел! – сказал я.
- Надо встретиться, - у меня серьезные новости.
- Заболел, говорю. Температура, кашель. Простудился наверное вчера.
- Артур! Я нашел решение, мне нужна твоя помощь.
- Что за решение? – Задав этот вопрос я понял, что проиграл.
- Я нашел магию, настоящую магию. Давай, жду тебя в гараже.
Кирилл отключился, а я некоторое время стоял держась за стену, почесывая трубкой лоб. Хотелось рычать и топать ногами. На то, чтобы одеться и оказаться на улице мне понадобилось пять минут.
Кирилл сидел за круглым столом, когда я вошел в гараж он поднялся и протянул руку для рукопожатия. Выглядел он возбужденно и сосредоточенно серьёзно. Я занял место на стуле ожидая, что друг начнет рассказ. Вместо слов Кирилл положил на стол бумажный сверток, такой же как вчера забрала Маша.
- Это твоя магия? – я настолько разозлился, что готов был выскочить из гаража, предварительно обматерив Кирилла и весь его чокнутый мир.
- Выслушай меня! Я знаю, что ты думаешь! Я тоже всегда был против наркотиков.
- И что изменилось? Узрел истину вчера?
- Почти! – сдержано ответил он.
Я оглянулся по сторонам. Мы находились все в том-же гараже, похожем на небольшую творческую лабораторию молодого человека, который заигрался в сыщика. Интересно как быстро это все превратится в логово наркомана? Боялся ли я за себя, за Кирилла или за все человечество в тот момент, не знаю. В одном я был уверен точно, если Кирилл сделает еще один шаг – он уже не остановится. Дело не в том, что травка приносит кайф или якобы дает ответы. Дело в самом Кирилле, в его упрямом отношении к жизни и к себе. Если он что-то решил, где-то увидел намек на возможность приблизиться к цели – он будет туда идти.
Я смотрел ему в глаза и видел обреченную надежду, замаскированную азартом путешественника у которого ничего не осталось кроме потрепанного обрывка карты.
- Какой план? – спросил я.
- Мы включим диктофон, - объяснил друг, - я скурю трубочку этого, произойдут внутренние изменения и я начну рассказывать, все что будет приходить на ум. Я буду обращаться к своему внутреннему знанию и задавать вопросы о магии и той стратегии которая нас выведет из тупика.
- Зачем тебе я? Ты мог бы все это сделать сам! – я вспомнил о своей легенде про болезнь и температуру, можно было попытаться не участвовать во всем этом.
- Понимаешь, в прошлый раз когда вы ушли, с этой твоей одноклассницей, я как буд-то отключился от реальности.
- И что увидел бога?
- Нет, Артур, не бога. Я увидел себя, того которым могу стать. Сильного, большого. Тот я который открылся мне знает, что делать. Знает как жить. Знает где выход.
- Выход из чего? – в который раз я почувствовал давление в животе, словно во мне тоже кто-то живет, он не знает где выход и не знает что делать, но видя все это противится и мечтает о тишине и одиночестве.
- Из катастрофы в которую мы все уверенно шагаем.
- Так зачем тебе я, если ты там такой сильный и самоуверенный?
- Когда я пришел в себя, то был в городе. Я не помнил как туда попал и не смог узнать место. Я очутился возле какого-то странного дома с большими окнами и табличкой с номером 19, потом долго шел по улице, пытаясь вспомнить хоть какую-то информацию о себе. Это было… - Кирилл опустил глаза, взял в руки сверток с травой, - это было страшно.
- Тогда не надо вообще это делать, - настаивал я.
- С тобой или без тебя, Артур, но я буду идти дальше. Даже если предстоит выпить яд или встретится с демоном, у нас нет иной задачи и другого пути.
Я злясь на себя сдался и через две минуты вздохнув произнёс:
- Доставай свой диктофон.
Я опустился на стул. Кирилл положил на стол возле конопли трубочку и зажигалку, после чего извлек из кармана мобильный телефон и включил диктофон. По деловому произнес дату и время и добавил: «эксперимент с наркотическим веществом номер два».
С смешанными чувствами я наблюдал как он наполняет трубочку, поджигает траву и делает вдох, вспоминая те фильмы которые однозначно предупреждают, что всё всегда начинается с первого вдоха. Каким бы радостным и вдохновенным ни был этот первый вдох – последствия всегда одни и те же. Мне ничего не оставалось, как договорится с собой, что если Кирилл продолжит свои эксперименты, то я в этом участвовать больше не буду.
Кирилл выкурил все, что было в трубочке, отложил ее в сторону и закрыл глаза. Прошло около двух минут прежде чем он начал криво улыбаться и кивать головой, соглашаясь со своим внутренним героем. Потом заговорил:
- Нас угнетают. Мы не знаем правды. Нашу правду, ту которую мы заслужили в боях, от нас прячут. Кто они наши враги? Почему они отказываются показать свое лицо? Все очень просто – они нас боятся. Нас, маленьких и беззащитных перед могучими силами природы. А почему они нас боятся? Потому, что у нас есть сила победить их, потому, что у нас есть власть над природой, потому, что мы можем. Потому, они сделали так, чтобы мы все забыли, и теперь они забивают наши головы бесполезными идеями, прикрывая их ложной радостью, так чтобы нам легче было проглатывать это дерьмо.
После того как Кирилл произнес все я обрадовался. Диктофон фиксировал этот бред, а значит я смогу завтра, когда он протрезвеет, доказать что наркотики ничего кроме ложной надежды не дают.
- Кто они, Кирилл? – спросил я как можно драматичнее.
- Они наши покровители, - смотрел на меня Кирилл серьезными красными глазами. – Те кому мы нужны как рабы.
- А зачем им нас делать рабами? – продолжил я игру.
- Чтобы питаться нашей волей. Они выедают нашу волю, высасывают ее всю, а вместо воли вливают в наши жилы алкоголь усаживают возле телевизора и заставляют смотреть жуткие картинки, чтобы мы боялись еще сильнее. Они пугают нас концом света, страшными катаклизмами, глобальным потеплением и мировым финансовым кризисом, чтобы мы окончательно потеряли веру в себя и смирились со своей жалкой и зомбиподобной судьбой.
- И что будет потом?
- Все происходит здесь и сейчас. Для них нет никакого потом. Для них есть вечность, в которой человек не более чем пища.
- Так что же нам делать? – слова Кирилла меня напугали, если половина его слов была полным бредом и разогретой наркотиком фантазией, то вторая половина вполне могла оказаться правдой.
- Нам надо сразится с ними. Нам надо вернуть нашу волю назад. Доказать свою силу, показать свою правду.
- Что это за правда?
- Что мы имеем право знать кто мы и для чего живем. Что мы имеем право говорить громко выражая свою потребность быть частью.
- Частью чего?
- Частью вселенского замысла, - произнес Кирилл, все так же выпячивая на меня красные лишенные трезвости глаза.
Я перестал задавать вопросы. А Кирилл перестал говорить. Мы просидели в тишине около двадцати минут, в течении которых друг практически не шевелился, а я размышлял – что делать с диктофоном, выключать или нет.
Потом Кирилл встал и сделал три шатающихся шага по направлению к выходу.
- Ты куда? - Спросил я, тоже поднимаясь.
- К свободе, - ответил он, вышел на улицу и прямо у ворот проблевался.
- Полегчало? - Поинтересовался я.
Он неоднозначно помотал головой. Я помог ему вернуться в гараж и устроиться в кресле. Кирилл закрыл глаза. Мне пришлось устроится на стуле переживая следующую волну сомнений. С одной стороны надо быть дома до возвращения мамы и лежать в постели. С другой можно ли оставлять друга здесь одного? Достаточно быстро я придумал как поступить.
Я выключил диктофон и спрятал мобильный телефон во внутренний карман Кирилловой курточки. Дальше аккуратно завернул остатки травы в пакетик запихнул его в карман своих брюк. Я решил, что по дороге домой высыплю все в канализацию. Надо было бы еще придумать как сделать так, чтобы Кирилл не отправился на встречу приключениям, но друг выглядел так буд-то крепко спит, по этому оставалась надежда, что проснувшись он будет трезвым.
Через пол часа я был дома, благополучно избавившись от конопли, но не от тревожных мыслей. А ближе к вечеру домой пришла мама. Она не раздеваясь заглянула в комнату, поинтересовавшись как я себя чувствую и мерял ли я температуру? Я ответил, что нет, потому что самочувствие гораздо лучше, и завтра собираюсь пойти в школу. Мама настояла на том, чтобы я все таки воспользовался градусником и все пять минут, пока он нагревался у меня под рукой, сидела рядом.
Я вытащил градусник не глядя отдал ей.
- Ну вот! – вздохнула она, - тридцать восемь и два.
- Как это, тридцать восемь и два? - Я сел и вытащил градусник из маминых рук, чтобы самому посмотреть результат.
- Пойду переоденусь и будем заниматься твоим здоровьем, - констатировала мама и вышла из комнаты.
Я укрылся одеялом спрашивая себя, могло ли самовнушение вызвать простуду? Если да, то смогу ли я внушить себе здоровье обратно? Мама появилась в комнате с подносом в руках. Поставила на мой стол, предварительно сдвинув в сторону стопку рисунков, чашку с чаем и огромный кусок торта. Если так пойдет дальше, решил я, то можно согласиться пару дней поболеть по настоящему.
К вечеру я уже чувствовал недомогание, ныла спина и даже под двумя одеялами трясло от холода. К тому же разболелась голова. Мама заходила ко мне несколько раз, прикладывала руку ко лбу, предлагала принять аспирин. Я отказывался, тогда она приносила чай с лимоном и заставляла его пить.
А ночью комната, в которую проникали уличные отблески, стала казаться живым существом поглотившим меня целиком. Находясь в утробе какого-то гиганта я старался определить добрый он или нет. Это было важно, от этого зависела вся моя дальнейшая судьба. Если великан добрый то он поиграется со мной и отпустит, вручив небольшой приз. А если злой, то… Что именно сделает со мной злой великан я никак не мог придумать, а умственное напряжение, которое приходилось из-за этого испытывать, превращало меня в маленькую почти несуществующую точку.
Пол ночи, сильно потея, я переживал два состояния: одно с открытыми глазами, когда темная комната казалась пищеварительной системой угрюмого дракона и второе с закрытыми глазами, когда я превращался в маленькую точку, а все вокруг в огромную и давящую со всех сторон пустоту.
*
В постели я провел три дня. Два из них с мамой, чья забота успела надоесть и один, когда мама ушла на дежурство, в тишине и одиночестве. Врач, которого мама вызвала на второй день объяснил, что у меня ОРЗ. Я спросил, как это расшифровывается, а он ответил: ничего особенного, пей больше теплого питья и через пару дней сможешь пойти в школу.
После ужасов первой и второй ночи – во вторую ночь я просыпался из-за ночных кошмаров в которых за мной охотился огромный белый человек – идея выздороветь и пойти в школу мне нравилась. Беспокоило то, что там в школе есть Мария, возле школы меня ожидает Кирилл, а от учебы будут отвлекать все те же нерешаемые вопросы о смысле человеческой судьбы.
Чтобы скоротать время я принялся листать украденный журнал учёта. Списки детских фамилий, разные почерки, время регистрации, ничего интересного. Я вспомнил, что около года назад держал в руках книгу про графологию, в которой рассказывалось как определить характер человека по почерку. Для меня графология, хиромантия и астрология стоят на одной полке с алхимией и комиксами Марвел, но ради научного эксперимента я вглядывался в подписи и начертания букв. Теория книги рассказывала, что высокие буквы, оторванные от нижней линии говорят о нетерпимости и стремлении перелететь через препятствия, но не объясняла почему. Я же решил найти закономерности. Если человек крепко стоит на ногах, чувствует свою силу и власть, то и бумагу он будет продавливать сильнее других.
Я запутался в различиях. Буквы не только отрывались от нижней линии, в других местах они тонули в ней. В некоторых фамилиях буквы стояли отдельно друг от друга, а в других слипались вместе. Надписи могли быть высокими низкими быстрыми. Встречались записи сделанные детской рукой. Возможно школьника забирал другой более взрослый школьник.
Нашлась в журнале одна странность. Там встречались две разные записи сделанные одним и тем же почерком. Словно человек забирал сразу двух детей. Я проверил и обнаружил, что фамилии детей не совпадали, то есть это не могли быть братики или сестрички, которых одновременно забирал один и тот же родитель. Более того, верхняя фамилия всегда отличалась, а нижняя везде совпадала, а почерк везде отличался, но совпадал с почерком верхней фамилии.
Я закрыл журнал и зажмурил глаза, того, что я видел не могло быть. По факту кто-то из родителей намерено копировал почерк и подпись предыдущей записи, вписывая фамилию своего ребенка. Зачем?
Я чувствовал себя так, словно случайно обнаружил древнюю тайну, но не понимал до конца смысл находки. Зато знал, что конкретно для меня она – судьбоносна. Я вылез из под одеяла, сходил в ванную где долго умывался и чистил зубы. Переоделся, взял журнал и устроился с ним за столом в кухне. Я внимательно просмотрел все подобные записи и да, мои догадки оправдались. В моей школе во 2-А учится некая Катя Громова, чей родитель копирует почерк и подпись другого родителя. В некоторых записях я обнаружил смайлики, словно кто-то подшучивает над охранником. Или системой!
Я провел еще одно исследование, которое показало, что Громова Катя за пол учебных года пропустила всего четыре учебных дня и что забирали ее разные родители. В некоторых записях я нашел почерк по аккуратности и сдержанности похожий на женский из чего следовало, что шутник у нее – отец. Как бы там ни было я обязан был с ним познакомиться, а значит пора срочно выздоравливать.
Вернувшись в комнату я застелил кровать. Садится в какую-то специально медитативную позу ради сеанса самовнушения мне не хотелось. Вряд ли простое бубнение: я здоров, я здоров, принесет результат. Команда для тела должна быть очень внятной, по этому я решил вести себя так, словно я уже выздоровел.
Школьная сумка ожидала под столом. Сверившись с дневником я открыл алгебру, намереваясь догнать школьную программу и сделать соответствующие домашние задания. Мое намерение сразу попало в зону испытания: из коридора в комнату ворвался телефонный звонок.
- Пусть это будет не Кирилл. – попросил я у телефона.
Звонила мама, узнала как дела, уточнила мерял ли я температуру, и узнав, что нет попросила обязательно померить. Я пообещал это сделать, пожелал ей хорошей работы, повесил трубку. Но в комнату вернуться не успел. Телефон ожил повторной трелью. Теперь это был либо Кирилл, либо назойливый представитель ненужных товаров и услуг.
За четыре гудка я успел обдумать сразу несколько мыслей. Основная – про дружбу и дружеские отношения. Простой пример дружбы разворачивался прямо сейчас, и я был его участник. Можно ли назвать отношения дружескими если один из друзей не хочет общения? Если все это не дружба, тогда что, и что конкретно мне мешает отказаться от общения, которое мне не нравится? Когда паровозик мыслей доехал до этого вопроса мне вспомнился Сергей. Ведь именно этот вопрос он задавал мне.
Я вздохнул, снял трубку, произнес:
- Здравствуй, Кирилл!
- Ого! Ты научился предугадывать мой звонок?! – в трубке прозвучал знакомый радостно удивленный голос.
- Почти.
- Ты уже выздоровел? – поинтересовался он.
- Почти. – Повторил я.
- Мне нужна твоя помощь!
- Прямо сейчас? – спросил я, чувствуя прилив раздражения.
- Прямо сейчас.
- А ты что в школу вообще не ходишь? – уточнил я, и хотел добавить: “революционерам школа не нужна?”. Но сдержался.
- Почему не хожу? Хожу! Сегодня уже там был. – возразил невозмутимый друг. – Так что, через час в гараже?
- Я не приду, плохо себя чувствую.
- Не гони, Артур! Приходи, я тебе фокус покажу.
- С травкой-муравкой?
- Я больше не курю. Через час в гараже. – ответил он и повесил трубку.
Знать бы все на свете, знать бы все ответы, знать бы, что происходит с людьми. Знать бы – почему я поступаю вопреки своей воле? В сопровождении этих вопросов я одевался и выходил из дома. А на улице, ослеплённый неожиданным морозным солнцем вспомнил наркотический бред Кирилла, про существ, пожирающих человеческую волю. Если эти существа реальны, если человек действительно не более чем пища, тогда зачем весь этот антураж с учебой и безудержным стремлением в космос и глубины океана? Если мы пища, - жить нам в стойлах, кушать комбикорм и не страдать от невыполнимых задач и нерешаемых вопросов!
Я не заметил как дошел до гаража. Кирилл уже был пьяный, я увидел это по глазам и его слишком осторожному поведению. Друг очень старался быть серьезным и сосредоточенно скрывал свое состояние.
- Привет! – Сказал я, сделав вид, что ни про что не догадываюсь.
- Давай за стол! – предложил он.
Мы уселись за стол.
- Пока ты болел я провел кое какое исследование.
- Про существ, которые украли у человека волю?
- Точно! – выстрелил в меня друг указательным пальцем.
Излишне эмоциональный Кирилл под действием наркотика превращался в театрала который настолько влип в роль, что уже не способен не играть.
- Рассказывай, - попросил я, потому, что Кирилл решил выдержать драматическую паузу.
- Эти существа реальны! И это все объясняет. Ты спрашивал, почему в школе в нас впихивают бесполезные знания. А потому, что школа не для знаний, а для того чтобы вырастить у нас сиську.
- Что за сиську? – спросил я, а сам подумал, что было бы не плохо чтобы сейчас тоже работал диктофон.
- Сиську из которой вытекает воля. Это сиська отчаяния, с соском невыполнимых задач и несбывшихся ожиданий. Нам в школе вселяют надежды на которые никто из нас не способен, а потом за то, что мы не смогли достичь обещанного нас казнят, уничтожают, превращают в безвольных уродцев. Понимаешь? – спросил Кирилл посмотрев на меня раскрытыми краснючими глазами.
- Не совсем, - ответил я.
- Вот смотри. У тебя есть уверенность в том, что ты сможешь изменить мир, сможешь стать большим значимым, сможешь сделать что-то прекрасное настоящее, что-то что изменит мир?
- Ну есть. – согласился я без энтузиазма.
- А почему оно у тебя есть? Потому, что тебе с младенчества через масс медиа внушают, что ты можешь стать героем, а для этого надо совершить подвиг. А потом год за годом твоя жизнь выстраивается таким образом, что ты не можешь совершить подвиг о котором мечтаешь. Просто потому, что ты не знаешь, что это за подвиг и как именно его совершать. Понимаешь?
- Допустим.
- И за то, что ты не можешь совершить этот сраный подвиг ты сам себя начинаешь ненавидеть, год за годом эта ненависть растет, а когда ты сам себя ненавидишь, в этот самый момент, - Кирилл опять ткнул указательным пальцем в мою сторону, - ты лишаешься воли.
- Предположим. – К сожалению в словах Кирилла просматривалась доля правды, принимать которую не хотелось.
- Так вот, те, у кого эти существа высосали волю полностью стали политиками и банкирами. Они занимают главенствующее положение потому, что живого свободного человека в них больше не осталось. А произошло это потому, что этим людям внушили, что они своими действиями совершают тот самый подвиг о котором они мечтали в детстве. Их используют чтобы нами управлять.
- Кто внушил? – спросил я шепотом, подыгрывая Кириллу, чтобы мифические сущности нас не услышали.
- Аки! – шепотом ответил друг.
- Кто такие Аки, Кирилл? – еще тише спросил я.
- Эти существа.
- А почему Аки? Они тебе представились?
Кирилл откинулся на спинку стула и сцепил руки на груди. Некоторое время всматривался в мое лицо, после спросил:
- Ты не веришь мне?
- Нет! – Сказал я громко. – Нет никаких Ак, Кирилл! Все это бред молодого наркомана.
- Я не наркоман, - громко и четко, почти по слогам, произнес он.
- Значит скоро станешь. – выдохнул я. – Мне очень жаль, но похоже дальше нам не по пути.
- Что значит не по пути?
Кирилл смотрел на меня как на предателя. Я даже порадовался, что наша игра в революцию и тайное общество осталась детской забавой. Иначе прямо сейчас я бы получил пулю в голову.
- Давай поговорим, когда ты протрезвеешь, ладно? Мы включим все твои диктофонные записи и все внимательно прослушаем? – предложил я.
*
Несмотря на происшествие в гараже, настроение у меня держалось приподнятым. Мама чтобы удостовериться в моем выздоровлении еще раз вызвала врача. Я сделал все домашние задания. Утром в среду я был готов к школьным будням.
В классе в который я зашел за пять минут до начала урока уже был и Сергей и Мария. Маша улыбнулась увидев меня, а Сергей подошел поздороваться. Я добрался до своей крайней парты у окна, приготовил учебник и тетрадь. На уроке вместо впитывания школьной программы я увлекся размышлениями. Сначала выстраивал стратегию поиска Гуровой Кати. Конечно можно просто подойти и спросить, например, к учительнице или к кому-то из одноклассников, но не вызовет ли это подозрения? В чем меня могут подозревать? В том, что я украл журнал учета, нашел в нем странность и теперь хочу знать подробности?
Потом я анализировал свое стремление к знаниям. Мой интерес к учебе заметно снизился. Если раньше я стремился в школу чтобы узнать что-то новое, выучить новые правила или пройти очередной тест, то теперь в школе меня занимала внутренняя жизнь. Наблюдение за учителями, выяснение их маленьких тайн и особенностей, размышления о том как изменить школьную программу, ради освобождения людей от унылой жизни.
Сразу после урока я выскочил в коридор и спустился на этаж ниже, туда где обитал второй «А». Детвора мужского пола уже носилась в коридоре, девочки деловой гурьбой обсуждали кукол. Кто-то из них – Катя. Кто? Как может выглядеть девочка, чей родитель ведет себя странно? Группка девочек расположилась так, что в центре была школьница с длинными светлыми волосами, заплетенными в тугую косу. Остальные слушали, что она рассказывает и смеялись.
Я остановил сорванца в расхристанном пиджаке, который пробегал мимо:
- Эй!
Пацан послушно остановился.
- Ты из второго «А»?
- Да! – удивился он.
- Слушай, а у вас есть в классе Громова Катя?
- Да! – ответил он и побежал дальше, догоняя другого мальчишку.
Я не понимал как объяснить свой интерес к этой девочке, что сказать? Не выдумывать же историю вроде: передай ей записку, или мне надо обсудить с ней один важный вопрос?!
- Вот ты где!
Ко мне подошёл Сергей!
- Можно спросить? – обратился он.
- Давай!
Я сделал вид, что стою здесь просто так, мечтая у окошка.
- Что мне делать?
- С Таней? – уточнил я.
- Все стало еще хуже. Мы теперь совсем чужие.
- Вы больше не встречаетесь?
- Встречаемся! В том то и дело.
Пока мы перебрасывались фразами я заметил, как мальчишка, которого я остановил подбежал к девочке с косичкой и что-то ей сказал. Девочка посмотрела в мою сторону и зашла в класс. Испугавшись, что выйдет учительница, уточнить кто это такой спрашивает про Катю, я двинулся по коридору, Сергей поплелся рядом.
- Она как будто специально делает вид, что не хочет моего присутствия.
- Так ты спроси, может и правда не хочет.
- Я спрашивал, она отвечает, что все в порядке, просто ей надо разобраться в себе.
- Значит действительно надо. – Я не задумывался про ответы, отвлекали размышления про Громову.
- А что мне делать?
- Понимаешь, - предположил я, - переходной возраст, школа через год закончится, она перестанет быть ребенком, станет молодой женщиной, вот и боится этого.
- Она уже стала женщиной!
- Как это уже? – я даже остановился от удивления.
- А вот так! Я думал, что она ждёт от меня решительных действий, ну и… - Сергей выглядел виновато и подавлено.
- Значит теперь она ждет от тебя предложения руки и сердца, - я не смог придумать другой ответ.
- Да ладно тебе! – воскликнул одноклассник.
- А ты что думал? Тындырыдын просто так?
- Я вообще ничего не думал, мне кажется я не способен думать.
В диалог вмешался звонок на урок.
- Надо идти в класс, - Сказал Сергей, - только ты никому, хорошо.
- Зачем мне это надо?
Я прождал еще один урок, пытаясь вникнуть в учебную информацию, но мысли скакали по кругу, то к Маше, которая что-то рисовала в тетради, то к Сергею с Таней, то к Кате. Через сорок пять минут круговорот пережёванных мыслей довел меня до тошноты и спазмам в животе. Наконец прозвенел звонок и я выскочив из кабинета спустился на второй этаж. Мне надо было занять окно ближе к эпицентру событий и ждать, может кто-то назовет белокурую девчонку по имени.
Открылись двери класса и в коридор как бусины из коробки высыпалась мелюзга. Среди них была эта девочка, за ней следовали две подружки. Она, не обращая на меня внимания, остановилась в двух шагах, дождалась еще одну подружку.
- И что это ты тут делаешь? – это была Маша.
- Отдыхаешь?
- Да. Когда вокруг тебя малыши, которые ничего не знают о жизни сама жизнь кажется проще.
- А я отдыхаю на природе, когда ни малышей ни взрослых нет рядом.
Я уставился на двор в окне, и молчал.
- Друг у тебя хороший. – сказала Маша тоже глядя в окно.
- Хороший!
- Он просил передать, чтобы ты на него не обижался, и что каким бы ни был дальше твой ты все равно останешься его другом.
- Вы виделись? - я мельком посмотрел на профиль одноклассницы.
- Мы встречаемся.
- Что значит встречаетесь?
- Ну, то и значит, - Маша повернула лицо в мою сторону, и я почти почувствовал мягкое прикосновение ее глаз.
- А! – я отвернулся, будто мне очень важно знать, что происходит внизу. – Передай ему, что все в порядке, я на него не сержусь. Скажи ему: спасибо за метод.
- Хорошо! – Маша повернувшись ушла.
А я услышал имя.
- Полина! Давай сходим в столовую. - К светловолосой обращалась одна из подружек.
- Вот так! – выдохнул я вслух.
Ещё два с половиной урока я создавал видимость присутствия и даже что-то записал в тетрадь. Ни с Машей ни с Сергеем я больше не общался, предпочитая на переменке оставаться за своей партой. На середине пятого урока, это была биология, в класс вошел Сергей Николаевич, прошел, едва заметно пригибая плечи, к учительнице и что-то ей сказал. Учительница кивнула в ответ.
- Кузнецов! – обратился классный руководитель ко мне. - пойдем.
Я поднялся и последовал за ним. В коридоре он сказал:
- Зайди к директору.
Из-за похолодевших ладоней я не успел придумать что ответить.
- Давай, она тебя ждет, - сказал Сергей Николаевич и пошёл в сторону спорт зала.
В кабинет директора, который расположили на первом этаже рядом с медпунктом, я спускался медленно. Мой мозг, работая на пределе пытался найти вразумительные ответы на вопросы: почему я украл журнал, и почему я преследую Громову. Открывая дверь я сказал себе: пусть случится то, что должно случится.
Тамара Ивановна сидела на своем рабочем месте. Стул для посетителей заняла Анна Николаевна.
- Кузнецов, не стой на пороге, проходи, - встретила меня Тамара Ивановна.
Я сделал три шага вперёд.
- Кузнецов, это же ты занял второе место на олимпиаде по географии два года назад?
- Я!
- Так вот, Кузнецов, надо первое! Понимаешь?
Я почувствовал как тело расслабилось а под кожей потекли приятные струйки.
- Намек понял!
- В общем у тебя есть шесть недель на подготовку, в олимпиаде участвует пятьдесят школ. Анна Николаевна принесет тебе вопросы викторины.
- Я понял! – я радостно сжал кулаки. – буду готовится!
Выйдя в коридор я заметил, что возле входа собираются родители, значит пришло время забирать детей, записывая их в журнал. Вместо того, чтобы вернуться не урок я прошел в вестибюль и пристроился у стенки, будто тоже кого-то жду. Я занял такую позицию, чтобы отчетливо видеть записи в журнале.
Прозвучал звонок. Родители подходили один за другим, возле журнала образовалась небольшая очередь. Охранник раз за разом звонил, называя фамилии детей, я напрягал слух. Заставляя себя оставаться спокойным и сосредоточенным в этом круговороте взрослых и детей, я наконец-то услышал то что ждал:
- Громова! – охранник называл фамилию в трубку.
В этот момент высокий худой мужчина записывал фамилию в журнал. Поднявшись он посмотрел прямо на меня. Если бы его взгляд продержался еще долю секунды я бы решил, что он догадывается почему я здесь, но мужчина отошел в сторону, уступив место другому родителю. Мне пришлось сделать шажок в сторону стола чтобы увидеть запись: Громова Полина, 2-А. Почерк не совпадал с предыдущей записью, более того он сильно отличался. Аккуратно выведенная верхняя строчка контрастировала с нижней, где буквы словно сдувал нестерпимый ветер, прижимая вниз.
Первое, что я подумал: мне все показалось. Уязвленный внезапной болезнью мозг плюс неадекватные действия Кирилла могли вызвать небольшую галлюцинацию. Одновременно с мыслями мир вокруг немного раздвинулся, будто показывая невидимую щель. На короткое мгновение я поверил, что совсем рядом живут мифические существа вроде гномов или фей, чтобы их не замечали люди они используют простенькое заклинание. Осталось сделать небольшое усилие, еще один ход внимания, чтобы открыть завесу тайны, но я не знал как.
Когда вышла светловолосая Полина я понаблюдал сцену приветственных объятий и вернулся в класс. Последний урок я отсидел без всякого интереса, размышляя как бы сделать так, чтобы большую часть времени проводить дома под предлогом болезни. Когда прозвенел звонок, я опережая Сергея, запаковал вещи в сумку и выскочил из кабинета.
Придя домой я открыл журнал, нашел запись про Громову. Если это галлюцинация, то она настойчиво повторилась. Почерк копировал предыдущий, а после фамилии стояло имя – Катя. В этот день я не делал никаких домашних заданий, прячась от мыслей смотрел телевизор.
Мама, вернувшись с дежурства принесла пирожков с капустой, два вида магазинных салатов пакет сока и пакет портвейна, что позволило мне сидеть до позднего вечера в кухне за столом и слушать ее малоинтересные рассказы о работе.
На следующий день перед последним уроком я ничего никому не объясняя собрал вещи и спустился ко входу. Надо было выяснить, что на самом деле происходит. Когда появился отец Громовой я пристроился за ним в очередь к журналу. А когда он положил ручку и отошел я проверил запись. Как и вчера она была сделана наклонным размашистым почерком, а после фамилии скучала буква П. Дальше в строчке следовали класс время и подпись. После размазанной ветром подписи в самом уголочке поля, я увидел маленькое кривое сердечко. Его нарисовал этот мужчина.
Я выдохнул и отошёл в сторону, стараясь не привлекать внимание. Мужчина дождался дочку. Они обнялись и Полина отправилась в гардероб за верхней одеждой. Я рассматривал мужчину. Ничего особенного, в его одежде не было. Обычная светло серая зимняя курточка. Короткая стрижка, небольшая и остренькая бородка. Серые глаза, прямой нос, джинсы. Он мог быть кем угодно. Строителем, менеджером, продавцом канцтоваров, или даже директором небольшой фирмы. Всматриваясь в детали его облика я не мог найти ничего, что позволило бы сделать хоть какие-то предположения.
Полина вышла, мужчина помог ей одеть школьный портфель, держась за руку они вышли из школы. Я подождал, чтобы между нами образовалось метров сто и пошел следом. Папа с дочкой свернули в противоположную от моего дома сторону. Шли они слишком медленно, как туристы на экскурсии, мне приходилось то и дело останавливаться. Дойдя до небольшого магазинчика они зашли в него, а я остался ждать на улице. Потом они вышли, я увидел в руках девочки небольшой белый пакет. После магазина парочка ускорила шаг и преодолела три квартала.
Когда они зашли во двор шестнадцати этажного дома я последовал за ними, пройдя мимо подъезда папа с дочкой снова вышли на улицу и двинулись в обратном направлении, а потом опять вернулись во двор, сделав вокруг дома круг. Я слишком поздно понял, что повторяю за ними все эти манёвры. Бежать было поздно. Отец наклонился к дочке, что-то сказал ей. Девочка кивнула и прошла на пустую зимнюю детскую площадку, где забралась на качели. А он направился в мою сторону.
Я просто стоял и ждал, пока он подойдёт.
- Ты кто такой? – мужчина приблизился слишком близко и не говорил а скорее злобно шептал.
- Я Артур!
- Просто Артур?
- Да!
- Ты зачем следишь за нами?
Я не смог найти быстрый ответ, по этому он схватил меня за плечо и потряс.
- Зачем ты за нами следишь?
Я молчал.
- Пойдём. – он дернул рукав моей курточки на себя.
- Куда?
- Туда! – злобно ответил мужчина.
Он довёл меня до лавочки на площадке, усадил, сам навис сверху.
- Давай, рассказывай!
- Что рассказывать? – К этому времени я уже успел подумать спасительную мысль, что все, что я совершил вряд ли тянет даже на хулиганство. Мои поступки можно расценить как баловство, осталось теперь убедить в этом страшного отца Полины Громовой.
- Все рассказывай!
- Я Артур, учусь в одиннадцатом классе, живу с мамой, - я не знал, что еще добавить.
- Продолжай! – настаивал мужчина все так же нависая надо мной.
- Я не знаю, что еще… - сказал я высматривая во дворе других людей.
- Я знаю, что ты что-то скрываешь. – сказал мужчина.
- Я ничего не скрываю.
- Не ври мне. – прошипел он. – Говори!
- Я состою в тайном обществе, - выдохнул я, словно смирился с судьбой.
- Чего?
- В тайном обществе, - повторил я глядя куда-то в сторону.
- Куклус-клан что ли?
- Нет!
- А что? – зарычал он.
- Рыцари круглого стола. – произнес я.
- Во как! – Мужчина поднялся, мне открылась картинка синего морозного неба, которое готовилось вечереть. – И много вас, рыцарей?
- Двое!
- Двое?
- Я и мой друг.
- Друга как звать? – снова навис надо мной мужчина. – Отвечай!
- Кирилл!
- Фамилия!
- Кирилл Воробьев. – сразу как только я произнес имя и фамилию друга меня охватила тревога. Я до боли сжал кулак и пообещал себе, что если этот тип начнет допытываться где я или Кирилл живем, то вскочу и буду бежать как можно быстрее, а если он станет преследовать то буду еще и орать, чтобы привлечь внимание.
- И чем ваше тайное общество занимается?
- Спасает планету!
- Ух ты! – гнев в голосе странного мужика уступил место задорному удивлению. – От кого, от злобных пришельцев?
- Нет! От людей.
- Не понял?!
- Я люблю купаться. – Начал я объяснение.
- Я тоже люблю и что?
- В нашем районе есть два озера. До одного можно дойти пешком за двадцать минут. А до другого минут за пятнадцать доехать на велосипеде.
- И что?
- Они загажены, изуродованы. Люди испортили их. В них нельзя купаться, а по берегам разбросано битое стекло.
- Ах вот оно что! Так значит вы с другом решили создать тайное общество, которое отомстит людям, и спасет зверушек? Так?
- Нет! – мне очень сильно надоел этот разговор. Хотелось притворится малышом, сказать: «дяденька, отпустите меня домой, к маме». Вместо этого я сказал, - а что еще делать? Если человек не прекратит свою убийственную деятельность, то мир закончится, мы все умрем.
- Ух! – мужчина сказал это улыбаясь. А потом неожиданно протянул руку и представился: - Григорий.
- Здравствуйте, - ответил я, протягивая в ответ свою ладонь.
- Полина! – крикнул Григорий дочери. – Подойди.
Громова послушно слезла с качели и подошла.
- Иди домой, пусть мама тебя покормит. Скажи ей, я скоро буду.
- Хорошо! – улыбнулась девочка в ответ.
Когда Полина зашла в подъезд Григорий сказал:
- Давай прогуляемся, холодно стоять.
- Хорошо.
Мужчина перестал казаться страшным, я даже удивился тому, что так сильно запаниковал. Как только мы сделали несколько шагов он спросил:
- Объясни зачем вашему тайному обществу понадобилась моя дочь?
- Не обществу, а мне. – Я сделал паузу решая как объяснить, - и не она, а вы!
- Я? А я тебя чем заинтересовал? – Григорий добродушно улыбался.
- Вы в журнале учета подписывались копируя почерк другого родителя.
- Ах вот оно в чем дело! Это просто шалость. В жизни надо разрешать себе маленькие безобидные шалости, так интереснее жить. Когда я это сделал первый раз – мне было интересно заметит ли охранник. Он не заметил. Я даже рисовал чертиков вместо подписи, а потом придумал Полине другое имя.
- Катя!
- Точно! Катя. А ты откуда все это знаешь?
Я промолчал в ответ, а Григорий воскликнул:
- Я понял! Это ты украл журнал! Да?
- Да! – я сначала отвернулся, но потом спросил, - откуда вы знаете, что журнал украли?
- Охранник рассказал. Его это очень позабавило.
- И что он сделал?
- Что сделал? Пошел к вашему завхозу и взял новую тетрадку. Теперь ты скажи, зачем ты это сделал? Тайное общество так решило?
- Это был акт воли. Типа подвиг.
- Ага! – заулыбался мужчина. – да, смешно.
Теперь рассказав миру, в лице этого почти случайного человека, про тайное общество и все Кирилловы идеи я увидел насколько нелепа эта странная затея. Мы как буд-то заигрались в игру поверив в ее крайнюю серьезность и важность. Нет, революции так не делаются!
- Это баловство такое, - начал я оправдываться.
- Ну почему-же баловство? Тебя ведь по настоящему тревожит судьба человечества!
- Немножко! – согласился я.
- Так уж и немножко? – посмотрел мне в глаза Григорий. - Ладно! Раз уж так вышло, что ты единственный кто нашел мои чудачества в журнале, приглашу тебя к себе в студию. Записывай адрес.
- А что это за студия?
- Место где я работаю. Там нет ничего тайного, просто художественная мастерская, воняет краской, по стенам развешаны картины разной степени готовности, есть диванчик чай и кофе. Зайдешь?
- Да, - ответил я.
- Завтра сможешь?
- Да!
- Пиши адрес.
Часть четвертая.
Искусство внутреннего рисования.
Утро следующего дня началось не так как обычно. Мама крутилась у плиты и долго молчала, пока я пил какао. Под тёплый густой вкус напитка я заперся в комнатке своих мыслей, где на стенах маячили вопросы. Свежая надпись вопрошала: а не попаду ли я в очередную авантюру если продолжу знакомство с Григорием? Одновременно с этим я чувствовал, что скучаю за Кириллом, но играть в его революционные игры совсем не хотелось. Я настраивался на учебу, напоминая себе как интересно узнавать что-то новое.
В мою комнатку постучалась мама со словами:
- Я вчера ходила в МАУП. У них есть подготовительная программа для абитуриентов.
- МАУП это что? – спросил я, подозревая, что дальнейший разговор ни мне ни маме не понравится.
- Международная академия управления персоналом. Можно летом подать документы и с сентября учится на подготовительном отделении.
- Я не хочу в МАУП!
- Почему? Сейчас это очень престижно. Ты получишь хорошую специальность. – мама, вытирая руки полотенцем повернулась ко мне. На плите скворчала утренняя яичница.
- Какую? – спросил я, хотя предпочел бы позавтракать молча.
- Менеджера! – воскликнула мама.
- А если я не хочу быть менеджером?
- Тебя же привлекает работа с людьми?! Будешь начальником.
- Мама! – внутренний поезд тронулся и очень медленно направился в сторону ярости. Я знал, что сейчас мама будет меня переубеждать.
- Артур! – мягко и настойчиво ответила она. – А что дальше? Школа закончится, ты думал о том, что дальше?
- Думал, - сказал я рассматривая коричневый осадок на дне чашки.
- И что ты думал? Ты пойми, моей зарплаты на нас двоих и так едва хватает. Вон коммунальные опять подорожали. Ты слышал, что весной транспорт будет стоить больше?
- Нет!
- Еще война эта, высасывает всю кровь из страны. Что нам делать?
- Идти учится на менеджера? – спросил я заметив в своем голосе нотки раздражения.
- Да! – мама тоже набирала обороты. – Идти учится! Получить специальность, стать на ноги в жизни и не жить так, как живу я.
- А как живешь ты? Что тебе не нравится?
- Артур! Не серди меня.
В кухне появился запах пригоревшего лука. Мама отвернулся к сковородке.
- Я пойду работать! – произнес я предчувствуя очередное поражение.
- Куда? Дворником?
- Курьером или разнорабочим.
- И сколько ты заработаешь курьером или разнорабочим? Триста гривен в день?
- Мне бы хватило.
- Нет, Артур! Этого не достаточно. В жизни надо добиваться других целей.
- Это каких? Кабинетик начальника в унылом офисе с девяти до шести?
Сколько бы я не сдерживался в этих разговорах, все равно терял контроль и терпение. Мне захотелось сбежать из кухни, забросить побыстрее школьные вещи в рюкзак и выскочить из квартиры.
- Да! Кабинетик начальника, а чем это плохо? В красивой рубашке, наглаженных штанах, уважаемый людьми. Будешь радоваться жизни.
- Мама! Я не буду радоваться такой жизни!
- Откуда ты знаешь? Ты же не пробовал!
Я хотел ответить, что мне достаточно вообразить этот кошмар, чтобы заранее отказаться. Мне удалось сдержаться, в конце концов до лета еще далеко. Мама больше ничего не говорила, поставила передо мной тарелку с едой и вышла из кухни. Я знал, что она расстроенная, и догадывался, что виноват в ее настроении не я. Яичница, особо вкусная по утрам, застревала в горле! Я доел только для того, чтобы не расстраивать маму ещё сильнее.
Когда я оделся и открыл входную дверь мама вышла в коридор, обняла меня и попросила:
- Подумай, пожалуйста про МАУП.
- Хорошо, - ответил я.
В школе произошло три коротких и незначительных события, однако они минорными нотками встроились в дневной звукоряд. Возле школьных ворот меня поджидал Сергей, чтобы сказать:
- Мы расстались.
- А мне все равно! – ответил я прежде чем подумать.
Из-за этого весь первый урок я грыз себя за то, что обидел одноклассника.
На переменке подошла Маша, сообщила, что Кирилл приглашает в гости, просто так. Я ответил: спасибо, как-нибудь зайду. Этого хватило, чтобы еще один урок посвятить размышлениям. Точно зная, что Кирилл ничего не делает просто так, я гадал, что он опять задумал. А перед последним уроком в класс заглянула Анна Николаевна и вручила толстенную стопку напечатанных страниц с вопросами викторины. Я сказав: спасибо, принял ее. При этом вспомнил сколько радости и вдохновения было у меня два года назад, когда мне предложили участвовать в олимпиаде первый раз. Тогда я нырнул в подготовку с головой, забыв захватить с собой костюм и маску. Я ночами зубрил ответы, искал дополнительную информацию, надоел маме с просьбами проверить мои знания. Сейчас эта папка казалась невозможной ношей, обузой впрячься в которую я согласился исключительно ради имиджа прилежного ученика.
На последнем уроке посматривая на стопку с вопросами, я нашел бумажку с адресом мастерской.
*
Мастерская разместилась на последнем этаже новостройки. Выйдя из лифта я понял, что правильно нашел нужный адрес. Стены лифтовой площадки тонули в многообразии цветовых форм. Кричащая, выражающая непонятные идеи абстракция вызывала дезориентацию. Единственным стабильным участком в этом хаосе был прямоугольник дверного проема и простая темная металлическая дверь. Звонка не было, по этому я нажал на ручку и потянул дверь на себя.
Внутри оказалось просторное светлое помещение с большими окнами. На стенах беспорядочно висели картины, а в многоуровневый потолок были встроены светильники разного размера и формы. Справа расположился длинный стеллаж заставленный баночками с кисточками гипсовыми носами и ушами. На одной из полок толи для декора, толи с какой-то другой целью лежали разноцветные игральные кубики.
Григорий стоял в центре перед мольбертом и огромным полотном на нем. Часть полотна покрывали горные вершины, другая еще оставалась белой. Он повернулся в мою сторону.
- Здравствуйте, Григорий! – сказал я, чувствуя неловкость от того, что застал художника врасплох.
- Привет, Артур. Проходи.
Он остался стоять перед мольбертом, я зашел, закрыл за собой дверь подошёл ближе.
- Нравится? – спросил он.
- Не знаю, я не разбираюсь в живописи.
- Чтобы понять нравится тебе или нет не надо разбираться. Тебе или нравится или нет.
Я еще раз посмотрел на полотно. Высокие горные вершины с белыми снежными шапочками выписаны реалистично, но в целом картина казалась слишком пафосной, словно это не картина, а недоделанный рекламный постер.
- Как будто чего то не хватает, - пробормотал я.
- Знаешь чего?
- Нет, - пожал я плечами.
- Истории не хватает. Хорошей правильной истории. Если бы в полотне была история: что это за горы, почему они здесь, как эти горы выглядят вечером или ночью – была бы история. А так – мыльная опера под заказ. – Григорий накинул на полотно серую плотную ткань. – Хочешь кофе?
- Можно, - решил я.
Мы прошли в глубь студии, где прямо возле большого окна располагался просторный диван, небольшое кресло и миниатюрный стеклянный столик. На столике, завладев практически всей плоскостью, подмигивал из спящего режима ноутбук.
Григорий предложил устраиваться а сам скрылся в соседней комнате, я услышал шум воды в кране. Я расположился так, чтобы видеть студию. Картины на стенах сильно отличались одна от другой, и висели без всякой системы. Натюрморты перемешанные с городскими пейзажами, ветхие сельские домики и странные круги с симметричными узорами похожими на картинки в детском калейдоскопе.
Григорий вернулся с глиняным кофейником и двумя чашками, поставил это на стол и снова ушёл. Я переключился на вид из окна. С высоты верхнего этажа видны серые тучи и унылый город под ними. Эта картина, самая большая в студии, родила вопрос: почему в моей жизни так мало яркого интереса? Я люблю рисовать, но это не более чем детские художества с мрачными асимметричными героями в длинных плащах и капюшонах. Я иногда пишу стихи, но в них нет искры. Меня увлекают науки, но это скорее способ спрятаться от глупых мыслей.
Когда хозяин студии пришел снова, то поставил на стол сахарницу и вазочку с пастилой, затем переместил ноутбук на полочку и умостился в кресло.
- Начнем с главного, - сказал он, - давай на ты, и называй меня дядя Гриша, а то Григорий звучит из твоих уст слишком официозно.
- Хорошо, - согласился я.
- Теперь я хотел бы узнать подробнее про это ваше тайное общество.
- Да ничего особенного, юношеский бред. – ответил я.
- Любой юношеский бред не может появится на ровном месте, к созданию тайного общества ведет длинная дорога причины и следствия, по этому мне интересно как в голове школьника могла появится такая удивительная идея.
Я не знал, что ответить. Я не мог проанализировать причину и следствие Кирилловых шагов. Идея о тайном обществе возникла в его голове, как в истории оказался я – не понятно. Поскольку я ничего не говорил дядя Гриша мне помог:
- Ты начни по порядку. Жил был Артур, который ничего не знал ни про какое тайное общество.
- Ну да! – сказал я, - жил был Артур. Мечтал стать археологом, но оказалось, что в нашей стране археологи никому не нужны. Он смотрел на людей и на мир и видел, что в мире происходит что-то странное.
- Что именно? – спросил дядя Гриша, потому, что я замолчал.
- Не знаю. Меня смущает жизненный сценарий с которым люди соглашаются безропотно. Детский садик, школа, ВУЗ, работа пенсия. Нет! Если посмотреть на этот путь как на историю жизни, то ничего в ней такого странно или тревожного нет. Но кого ни спроси никто не соглашается жить так, как живет.
- И многих ты спрашивал?
Дядя Гриша разливал кофе по чашкам.
- Никого. Да и не надо спрашивать, все вокруг жалуются. Вон можно выйти к любому дому и подойти к любой лавочке со старушками. Самая распространенная тема: они над нами издеваются! Раньше я могла купить килограмм морковки, а теперь покупаю одну штуку на суп. Как на такую пенсию прожить? И так далее. Это еще ничего. Вы же видели сколько из любого магазина выносится спиртного?
- Конечно видел! – дядя Гриша улыбаясь сощурился.
- В лесу везде мусор, вокруг дома тоже, на каждом газоне собачье дерьмо. Учителя в школе как будто спят, им на самом деле пофигу, что с нами будет после школы. Я не знаю, что еще добавить. Может я и правда слишком много думаю?!
- Слишком много думать – это не грех, хотя и тяжеловато для существования. Бери кофе.
Я подтянул чашку с ароматным напитком к себе.
- Это все понятно. Любой здравомыслящий человек видит все, что ты рассказал.
- Тогда почему никто ничего не делает?
- Во первых здравомыслие в наше время не в почёте и здравомыслящих маловато. Во вторых, непонятно, что делать. Время революций и героев закончилось. Нужны кардинально другие идеи чем те, что рождали бунтари до сих пор. – Григорий продолжал улыбаться, словно вся эта тема его забавляла. – И что дальше?
- Что дальше? – Я не понял вопрос.
- Как ты оказался втянут в тайное общество?
- Я познакомился с Кириллом.
- Вы в одном классе учитесь?
- Нет, Кирилл вообще из другой школы. Мы участвовали в олимпиаде по географии, а потом случайно встретились на улице. Мне понравилась его смелость, он говорил вслух то, о чем я только думал. А потом он рассказал про свою идею.
- Ты пей кофе, сахар вот. – Настаивал дядя Гриша. – То есть он пришел к тебе и такой: эй, Артур, давай зачудим тайное общество, сделаем очередную революцию, так?
- Практически, - ответил я.
- Что было дальше? Писали устав? Распространяли тайные листовки завлекая в свои ряды?
- Да нет, ничего такого не было. Просто встречались у него в гараже, что-то обсуждали, что-то бестолковое.
- У него есть гараж? – дядя Гриша удивился.
- Он сказал, что гараж ему оставил отец. Он устроил там штаб квартиру.
- Что было дальше?
- Ничего! Все закончилось.
- Как это закончилось?
- Я же говорил, это детская забава, глупости.
Я наконец то сделал глоток, так и не решившись положить в кофе сахар.
- То есть никакого тайного общества больше нет?
- Есть, просто я в нем больше не состою. Наши интересы оказались слишком разные.
- Ты не хочешь быть революционером?
- Не в этом дело, путь предложенный Кириллом мне не подходит.
- Что за путь?
Я осекся задержав поток внезапного словоизлияния, информация про Марию и наркотики была слишком личной.
- Он предложил кого-то ограбить, чтобы собрать денег для революционных дел? – напирал дядя Гриша, но тут же добавил, - ты извини, что я так допытываюсь просто не каждый день становишься свидетелем тайного сговора.
- Нет, ничего такого он не предлагал. Сначала он вообще показался интересным и целеустремлённым. Он даже поделился со мной одним полезным методом.
- Что за метод? – дядя Гриша покрутил чашечкой у носа и сделал глоток.
- Метод пяти шагов, так он его назвал.
Художник молча ждал продолжения, а я перебирал слова, чтобы объяснить как можно быстрее и проще:
- Первый шаг, это наблюдение. Когда смотришь пристально.
- Куда?
- Куда угодно, можно выбрать любой объект для исследования.
- Даже мысли? – спросил дядя Гриша.
- Мысли? Я не думал про это, я наблюдал за учителями и одноклассниками.
- Продолжай, - Григорий сделал еще один глоток.
- Второй шаг, - это прикосновение.
- Соприкосновение, - поправил он меня.
- Что? - Спросил я.
- Соприкосновение. Если ты прикасаешься ко мне, то я прикасаюсь к тебе. Ты продолжай.
- Третий шаг – игра, четвертый – защита и пятый – действие, - протараторил я.
- Забавный метод, - воскликнул дядя Гриша, поставил чашку на стол, встал, взял с полочки игральный кубик. Вернувшись за столик сказал, - есть еще шестой шаг, доверься богу или случаю.
Григорий показал кубик, зажав его между большим и указательным пальцем, потом бросил его на столик. Прозвенев об стеклянную поверхность и несколько раз перевернувшись кубик замер, на его верхней грани блестели шесть точек.
- И что дальше? – Спросил он.
- Мы много разговаривали, про все волнующие темы, тренировали метод, а потом он попробовал наркотики и все закончилось.
- Что значит попробовал наркотики? – дядя Гриша перестал улыбаться и уложил локти на колени, приблизившись ко мне.
Не надо было про это говорить, но слова вырвались сами собой, я не знал как продолжать. Дядя Гриша воскликнул:
- Он же школьник, где он взял наркотики?
Я ответил, что не знаю, вспомнив гоп компанию с которой началось наше знакомство.
- Что это за наркотики? – спросил Григорий.
- Конопля!
Дядя Гриша поставил чашку и минут пять сидел молча, я ждал продолжение допроса не решаясь что-то добавить к сказанному.
- Хорошо! – Сказал художник. – Я помогу тебе.
- С чем?
- Отвечу на все твои вопросы, помогу разобраться в странном мире в который тебя занесло волей судьбы.
- Правда? – выразил я подозрения.
- Правда! Только чтобы это сделать твой ум необходимо подготовить и есть одно условие: услуга за услугу.
Я почувствовал себя потерявшимся путешественником на перроне незнакомого вокзала. Двери вагона приветливо открылись, что будет если я соглашусь на этот рейс?
- Конечно ты сомневаешься. Сомневаться это правильно. Я смогу рассказать тебе кто ты и зачем ты здесь. Ответить на вопросы: в чем смысл жизни, что такое человек и почему сейчас мы все находимся в заднице.
- А это возможно?
- Да, Артур. Это возможно!
- И кто я?
Дядя Гриша перед тем как ответить покрутил чашкой влево вправо.
- Понимаешь, если я расскажу тебе прямо сейчас, то ты либо ничего не поймёшь, либо поймёшь неправильно. Есть такие знания, которые могут тебя сделать очень счастливым или по настоящему несчастным. Важно, чтобы ты смог воспользоваться информацией во благо.
- А как могут навредить знания?
- Те, которые дают вам в школе – никак. Те, которые есть у меня – способны превратить твою жизнь в кошмар.
- Моя жизнь и так не сахар!
- Твоя жизнь сложная, как у любого подростка. Сомнения, гормональные бури, дурные примеры со стороны взрослых, но это все можно пережить. Я же могу открыть тебе двери в такие тайны, которые человеку знать совсем не обязательно.
Слова Григория одновременно интриговали и выводили за пределы нормального самоощущения. Некоторые фразы я слышал как бы через чугунок, надетый на голову. Не то, чтобы я не верил, или ожидал подвоха, несколько раз меня пронизывало переживание, что все это происходит не со мной. А я зритель без билета через окно пробрался в кинотеатр где смотрю фильм про мальчика Артура, который впутывается в очередную паутину взаимозависимых событий.
- Что для этого надо? – вопрос я задал для того чтобы потянуть время.
Скорее всего, понимая мое смятение, дядя Гриша сказал:
- Давай так!
Он поднялся и прошёл к стеллажу, взял еще один игральный кубик, маленький чёрный с яркими красными точками.
- Это будет твоим испытанием. Проверкой, готов ли ты узнать правду. Тебе надо научиться делать так.
Дядя Гриша подбросил кубик, он описав в воздухе острую перевернутую параболу собрался упасть где-то за спиной. Но мужчина вывернув руку и не глядя подставил ладонь, кубик приземлился ровно в ее центре.
- Держи.
Я взял кубик. Он оказался тяжелее, чем я думал и холодным на ощупь.
- Мне надо словить кубик за спиной?
Хотелось задать другой вопрос: как это умение приблизит меня к пониманию смысла жизни?
- Ага! – коротко ответил Григорий.
- А если у меня не получится?
- А если не получится – останется у тебя маленький сувенир от меня. Будешь жить дальше, так как позволит тебе твоя судьба.
*
Возвращаясь домой я крутил кубик между пальцами и вспоминал первую встречу с Кириллом. С тех пор в моей жизни произошло столько событий, что казалось будто я прожил десятилетие. Интенсивность жизненных сдвигов не оставляла времени на обдумывание происходящего. Теперь у меня появился этот кубик и очередной странный тип, с какими-то ужасными тайнами. Я прекрасно понимал, что отказаться от предложенного вызова не смогу.
Следующие три дня я просыпался в сомнительное утро, в котором боролся с желанием притвориться больным и остаться дома. Но шел в школу. Там всячески избегал общения с Сергеем или Мариной и заставлял себя вникать в учебную программу. Потом возвращался домой и хватал кубик.
Мне пришлось много раз извлекать его из под кровати, искать под батареей и злится. Задача оказалась невыполнимой. Я подбрасывал кубик правой рукой, он взлетал к потолку, перелетал через плечо и теряясь из вида звонко падал на пол. Как можно что-то словить, если не знаешь где оно?
В перерывах я кое как, не задумываясь о результате, делал домашние задание. На третий день случилось настоящее чудо, кубик упал на подставленную за спиной ладонь. По всей видимости мой мозг наконец то соотнес траекторию полёта игрушки и движение руки. Из десяти попыток восемь оказывались удачными. Для закрепления результата я провел в тренировках еще один день и наловчился ловить кубик мельком взглянув на его полёт.
Но к дяде Грише я отправился только через неделю. Выполнив его задание я понял, что не уточнил про ту услугу о которой он намекнул. В голову лезли разнообразные подозрения, самое страшное из которых, что Григорий – сексуальный извращенец. В битве за благоразумие решающую роль сыграла Полина, которую я несколько раз встречал в школе. Девочка выглядела воспитанной ухоженной и счастливой.
После занятий я забежал домой, оставил вещи, сказал маме (она была дома), что иду гулять и направился в художественную мастерскую. В этот день городская серость спряталась под красивым пушистым снегом.
Когда я зашел в мастерскую Григорий работал. На огромном холсте появилось пару новых вершин.
- Добрый день, - сказал я.
- Привет, Артур! – ответил художник, вытирая кисть об пеструю ткань.
- Я научился ловить кубик. – Как и в прошлый раз я испытал смущение.
- Показывай.
Дядя Гриша повернулся в мою строну, сложил руки на груди. Я достал из кармана кубик, подбросил его вверх и глядя прямо на художника выставил за спину ладонь. Кубик приземлился четко в центр.
- Теперь левой рукой, - сказал Григорий!
- Я не тренировался левой рукой!
- И что?
- У меня не получится!
- Ты ничего не знаешь про себя и свои способности. Так что не говори: не получится, пока не попробуешь.
Я переложил кубик в левую руку, настроился представляя как он взлетит в воздух, но Григорий меня остановил:
- Ты сильно напрягся, ты же не на экзамене, я не экзаменатор. Просто сделай это!
Я швырнул кубик вверх точно зная, что он пролетит по дуге и упадет на пол. Выставил руку за спину скорее для демонстрации своей уверенности в этом. Но кубик шлепнулся прямо в центр ладони.
- Вот видишь, - улыбнулся Григорий, - снимай курточку, проходи к столику, сегодня будем пить чай.
Я уселся на том же месте где в прошлый раз. За окном падал густой снег. За пять минут, которые художник готовил напиток, я успел обдумать целую серию мыслей. Во первых, я настраивался, что пока не выясню все подробности сделки – никаких согласий не дам. Во вторых, хотелось разобраться - почему мне удалось словить кубик левой рукой. Попутно мелькали недооформленные мысли про школу.
Когда дядя Гриша принес чайник и чашки и устроился напротив я спросил:
- О какой услуге ты говорил в прошлый раз?
Григорий ответил не сразу:
- Это личное. Тебе не придется воровать журналы или делать что-то подобное. Есть кое что, в чем ты сможешь мне помочь.
- Кое что, это что? – я намеревался выяснить все подробности.
- Я попрошу тебя дорисовать картину.
Я покосился на холст, скрытый тканью.
- Не эту, - проследив мой взгляд сказал художник.
- А какую?
- Есть одно произведение, которое я начал полтора десятка лет назад, но не закончил. Я допустил много ошибок в работе, ты поможешь их исправить.
- Но я же не художник!
- Все мы художники, каждый в своем.
Дядя Гриша разлил чай по чашкам. Я заметил, что в этот раз на столе не оказалось сахара.
- Я вижу, в тебе силу Артур, и знаю, что наша встреча не случайна.
- То есть вы не скажете мне, что за просьбу я должен выполнить? – меня не устроили абстрактные объяснения.
- Я уже сказал.
- Но я ничего не понял.
- Ты все поймёшь со временем, обещаю!
Дядя Гриша смотрел на меня, я молчал, за окном падал снег, на стенах висели полотна. Застывшая картинка, мир ждал мой следующий шаг.
- Можно узнать ответ хоть на какой-то вопрос прямо сейчас?
- Что бы удостовериться, что я не замыслил в твою сторону чего то такого этакого? – спросил Григорий улыбнувшись.
Мне пришлось согласиться, кивнуть головой.
- Давай свой вопрос.
- Почему люди бухают? – выдал я первое, что пришло на ум.
- Почему люди бухают? – повторил вопрос мужчина, - причин несколько. Я покажу тебе только одну историю, остальные по аналогии найдешь сам.
Я молча ждал продолжение.
- Ты скоро закончишь школу, да?
- Да!
- Что будешь делать после школы?
- Пойду работать.
- Хорошо! Сколько ты планируешь зарабатывать?
- Не знаю, так чтобы хватало на еду и бытовые нужды.
- Хорошо, - повторил художник, - вот ты зарабатываешь на еду и быт, но у тебя остаётся еще что-то. Куда будешь тратить деньги?
- Буду откладывать.
- На что?
- На путешествие.
- Да, это стандартный ход мыслей. Ты откладываешь, к примеру, шесть месяцев и просматриваешь варианты, такие чтобы хватило твоего запаса. Но тут что-то происходит, непредвиденное, например резкое повышение цен. Что ты чувствуешь?
Я пожал плечами, но подумав ответил:
- Негодование!
- Вот так это все и начинается!
- И что я пойду бухать?
- Сразу – нет. Ты позлишься, и придумаешь новый ход. Решишь, что копить это глупо и надо бы найти такую работу, чтобы иметь возможность путешествовать без длительных ожиданий. Будешь искать другую работу?
- Буду искать другую работу. – Повторил я.
- Сколько ты будешь ее искать?
- Пока не найду.
- Точно! Именно так ты и решишь, но ведь ты же уже работаешь?!
- Мне это не помешает. Я буду совмещать.
- Не будешь, текущая работа не позволит! Ведь ты приходишь домой уставший, у тебя не остается ни времени ни сил.
- Тогда я уволюсь.
- Отлично! – похвалил меня Григорий, - это тоже стандартный ход. Вот ты уволился, прошёл месяц, работа твоей мечты не появилась, а деньги закончились.
- Почему? – напор Григория заставил мой живот подавать тревожные сигналы.
- Потому, что ты молодой и ещё не знаешь кто ты и для чего живешь. Ты не сможешь найти хорошую работу потому, что не знаешь какая она.
Мне пришлось согласиться, я действительно даже приблизительно не знал какая работа меня бы радовала, да еще и приносила столько денег, чтобы иметь возможность путешествовать.
- И что, я буду бухать?
- Конечно! – воскликнул художник.
- Чтобы утопить разочарование?
- Ни в коем случае, ты не признаешься себе, что разочарован, ведь ты уверен, что сам выбрал такую жизнь. Ты подумаешь: раз у меня не появилась возможность сделать себе большой праздник – отправиться в путешествие – то сооружу маленький.
- Приглашу друзей и накрою стол. – закончил я предложение.
- Именно!
Григорий подвинул чашку к себе и кивнул на мою, я повторил его движение.
- О чем вы будете говорить во время такого празднования? – спросил он.
- О повышении цен, о том, что начальник дурак, что правительство виновато.
- Так точно, - улыбнулся дядя Гриша и добавил, - а потом ты смиришься и скажешь себе: раз у меня нет возможности на большой праздник, буду раз в неделю устраивать маленький.
- А потом придумаю, - чего ждать целую неделю, если можно праздновать каждый день?! – Добавил я.
- Да! А теперь скажи, что не ты сам выбрал такую жизнь!
- Так я не хочу такую жизнь!
- Так а никто не хочет, вот такой прикол.
Я поднял чашку сделал глоток чая и удивился, вкус оказался густой, словно в воду добавили масло, при этом очень свежий, сахар был бы лишний.
- Нравится?
- Очень.
- Еще вопросы есть?
- Да! – воскликнул я.
- Хорошо что есть, я же пообещал, что отвечу на все.
- Когда? – спросил я после того как сделал еще два глотка.
- Не торопись, сначала необходимо подготовить твой ум.
- Что для этого надо?
- Делать домашние задания, сегодня я дам тебе два.
Григорий замолчал. В тишине рассматривая толпу снежинок, я допил чай, поставил чашку.
- Как друг твой поживает? – спросил Григорий.
- Кирилл?
- Да, Кирилл.
- Не знаю, я с ним больше не общаюсь.
- Почему?
- Не интересно. – ответил я, попытавшись представить чем сейчас занят друг, где он.
- Тебе придется возобновить общение.
- Зачем? – спросил я, встречаться с Кириллом особенно если он с Машей, мне не хотелось.
- Чтобы узнать, что такое интерес. Ты сказал: мне не интересно, а вот он находит интерес в том, что делает. Так?
- Наверное.
- Это будет твоё первое домашнее задание. Тебе надо встретиться с другом и выяснить в чем его интерес.
- Ладно, - смирился я. – А второе?
- Второе - сегодня вечером ты напишешь одну страницу текста.
- О чем?
- А это неважно, пусть твоя рука сама решит о чем писать. Сделаешь?
- Да. – Сказал я и добавил, - спасибо!
*
Что значит – рука сама напишет – я приблизительно понимал, по этому запершись в комнате вывел первую фразу: разочарование и как с ним бороться. А дальше мной овладело знакомое чувство, когда мысли бурным потоком выскакивают на бумагу и я не успеваю контролировать результат.
Что такое разочарование и как с ним бороться.
Разочарование начинается с ожидания. Нет ожидания – нет разочарования. Простая формула, маленький секретик. Я три года ждал наушники и чем все закончилось? Вот именно! Не то, чтобы я больше не хочу слушать музыку или модель устарела, нет. Дело в чём-то совершенно другом. Сместилась система оценки, то, что было важным три года назад осталось там, в далеком прошлом. Конечно, как тут не начнешь бухать? Ведь пока ты накопишь денег на то, что тебе надо или хочется пройдет время, много времени, и неумолимый бег мира от одного красивого буйка к другому приведет тебя туда, где все о чем ты мечтал теряет свой смысл и свою ценность. Остаётся разочарование. Тогда о чем мечтать? Человек не может жить без мечты, человек без мечты превращается в унылую сардельку.
Разочаровываемся ли мы в людях? Увы это так. Мой пример почти как страница справочника по граням разочарования. Я встретил друга, а он оказался…. Я встретил девушку, именно такую, а оказалось что она… тогда ошибка во мне, это я не правильно смотрю или не то вижу. Я жду от них чего-то такого, но они живут своей жизнью, у них свой список ожиданий и разочарований.
Разочарован ли я в мире? Увы, пока ты гоняешь на велосипеде и купаешься в речке, пока ты ребенок, который может ожидать лишь новые наушники от Деда Мороза твое разочарование по детски незначительное и почти незаметное, но чем ближе ты подбираешься к финишной черте, на которой тебе торжественно вручат аттестат о среднем образовании, чем меньше расстояние между тобой и огромным взрослым миром – тем сильнее твой страх и твое разочарование. В этом взрослом мире больше нет велосипеда речки и Деда Мороза. Этот взрослый мир с улыбкой полной грусти ждет тебя с ошейником и номером налоговой идентификации. Этот взрослый мир расскажет и успокоит: ничего страшного мы все так живем и ты будешь.
Так что же тогда остаётся делать слишком внимательному школьнику, который успел рассмотреть заранее что его ждёт в будущем? Я не хочу в такое будущее. Как мне победить разочарование?
Логично предположить: нет ожидания, нет и разочарования. Живи там где ты есть, ешь то, что дают, принимай людей такими какими они есть. Одели ошейник – благодари. Бьют – терпи. Холодно – приседай чтобы согреться. Даже если твой лучший друг начал встречаться с той, которая растормошила твое спящее мерзнущее сердце - сделай вид и поверь, что они появились в твоей жизни вместе, а значит у тебя нет и не было шансов.
Если ты будешь смотреть на жизнь вот так, принимая все как есть без ожидания, без надежды на светлое будущее то может тогда жизнь повернётся к тебе светлой стороной и ты сможешь видеть в ней то, что не видят другие.
Остаётся вопрос: не создал ли я только что еще один повод для разочарования? Если я буду принимать то будет мне счастье…
С первым заданием я справился за 15 минут. Вылив на бумагу свою тревогу я почувствовал облегчение, словно эти горькие мысли – не более чем отхожий продукт жизнедеятельности от которого необходимо вовремя избавляться. Теперь можно решить, как приступить ко второму заданию. Конечно, можно снова выйти на улицу, добраться до гаража, Кирилл может быть там. Вместо этого я придумал другой ход.
*
На следующий день я дождался Сергея в вестибюле. Когда одноклассник появился в школьных дверях я поздоровался и извинился за свою резкость.
Он ответил:
- Все в порядке, я сам виноват, не надо было развешивать сопли.
Когда мы пошли в сторону лестницы я спросил:
- Вы еще не помирились?
- Мы не ссорились, мы просто расстались, договорились, что останемся друзьями.
Я слышал в голосе одноклассника горечь, но решил беседу не продолжать.
Мария сидела за партой, увидев меня она улыбнулась и приветливо кивнула. Я кивнул в ответ и прошел мимо, к своему бастиону возле окна. Спросить про Кирилла не получилось из-за стеснительности. Я ждал целый урок, а в первые минуты переменки попал под град боязливых сомнений, но понял, что если не подойду к ней сейчас, то вынужден буду просидеть в нетерпении еще один урок.
- Привет, - сказал, я однокласснице, когда она собралась выйти в коридор.
- Привет, - улыбнулась она.
- Как там Кирилл?
- Замечательно, - заулыбалась она ещё сильнее.
- Я бы хотел с ним встретится.
- Отлично! Он обрадуется. Давай после школы, в гараже.
Я кивнул, быстро отвел глаза в сторону и вернулся за свою парту. Очередной школьный день был испорчен лезущими в голову размышлениями. На уроке истории, вместо того, чтобы вникать в тему, я написал еще один быстрый текст. Выбрав для старта слово, которое первым пришло на ум.
Первооткрыватель, кто он такой?
Есть люди которым не сидится дома, их не устраивает спокойная размеренная жизнь, им необходимо исследовать новые горизонты и находить то, что скрыто. Зачем им это?
Возможно к данной теме надо подступиться с такой стороны. Представить себе ситуацию. Жило было небольшое племя на плодородной земле, без бед катастроф и особых потрясений. Однажды случилась засуха, вода исчезла, колодцы пересохли, картошка не выросла. Племя бы не выжило, но появился смельчак, который сказал, что найдет воду. Смельчак, потому, что предстояло ему самому отправится через земли диких животных туда где, еще не было человека.
Такой пример показывает, что первооткрыватель рождается там, где есть большая нужда. Может ли быть иначе? Если представить будущее, в котором не осталось нужды и человеческий быт стал автоматическим. В этом мире больше не надо думать про коммунальные платежи и выплаты по кредитами. Не надо доказывать свое право на жизнь, искать теплое место под солнцем. Здесь все живут в равенстве достатке и счастье. Возможно ли появление первооткрывателей в таком обществе? Что они будут искать, если не воду и не пропитание? Зачем им стремится в космос если не ради новых земель, где жизнь будет еще благостней?
Можно ли предположить, что предназначение человека – вечное стремление, вечная мечта, вечный поиск? Тогда не созданы ли все эти беды и лишения искусственно, только лишь для того, чтобы человек не терял свою жажду открытий? Чтобы человек продолжал поиск новых земель, в космосе под водой, в виртуальном пространстве.
Тогда – мы все первооткрыватели, все поголовно, кто нас такими сделал и зачем?
На этом вопросе поток мыслей закончился, а скоро закончился и урок. Собирая вещи я следил за одноклассниками. Первым класс покинул Сергей, он торопился. За ним, стрельнув в мою сторону взглядом, вышла Маша. Таня долго сидела, дописывая остатки темы в тетрадь в коридор вышла одной из последних. Я пристроился за ней, мы вместе спустились в гардероб, синхронно оделись и оказались на улице. Мне хотелось спросить ее про отношения с Сергеем, но я так и не смог придумать с чего начать разговор, поэтому остановился и проводил ее взглядом.
Я не спешил в гаражный кооператив. Минут двадцать ходил то вдоль проспекта, то сворачивая во дворы. Снега было очень много, машины превратились в сугробы, на проезжей части появилась густая снежная каша. После длинной сырой дождливой зимы белое покрывало и летающие снежинки казались прощальным подарком богов. Так они пытались напомнить людям про красоту их чистых душ и о том, что эта красота слишком мимолетна. По этому нельзя унывать, нельзя ожидать непонятного далекого страшного завтра, надо ловить этот момент, пока он не растаял. Однако люди, большинство из них, не слышали это послание, они ругали снег и тихо проклинали свою жизнь в которой все невпопад.
Когда мне надоело ходить и думать, я направился в гараж к Кириллу искренне надеясь, что там никого не окажется. Железные ворота были приоткрыты, из миниатюрной комнатки доносилась музыка и смех. Я вздохнул и прошёл в середину.
- Да неужели! – встретил меня Кирилл бурным возгласом.
Он взял свой телефон, чтобы выключить музыку. Судя по плотному запаху друзья успели переместить свое восприятие в мир комфортного самообмана. Маша устроилась в кресле и улыбалась чему-то своему.
- Добро пожаловать, король Артур. Ваше место за столом ждет вас, - промолвил Кирилл.
Я молча умостился в стуле, мысленно объяснив себе, что здесь я только для того, чтобы выполнить задание дяди Гриши. А значит надо выяснить какой интерес толкает Кирилла и Машу упиваться своей мнимой значимостью. После этого можно идти домой. Для выполнения задачи подошёл бы третий шаг метода, игра. Если Кирилл сейчас в своем спектакле, главный герой действия, то мне необходимо попасть на сцену, фактически, вернуться в тайное общество.
- Я передумал, - сказал я, - ты прав, рыцари круглого стола – наш путь и спасение.
- Я же тебе говорила, Артуру надо время, чтобы подумать. – воскликнула Маша.
- Что повлияло на твой выбор? – спросил Кирилл, я не мог определить не скрывается ли за его мутными глазами недоверие.
- Унылое дерьмо вокруг. Хочется выйти на улицу и кричать: люди проснитесь!
- Это хорошо! – Кирилл устроился за столом, - ты же понимаешь, что теперь тебя ждет испытание?
- Конечно, - ответил я, подавив улыбку.
- Очень хорошо, - сказал Кирилл и посмотрел на Машу. Мне показалось, что между ними произошел бессловесный контакт, как будто он что-то спросил, а она ответила. После этого Кирилл повернулся ко мне и драматически серьезно, как он умеет, произнес:
- Революции нужны деньги!
- Вот как! – такого я не ожидал, - и сколько надо?
Кирилл снова посмотрел на Машу, на минуту задумавшись произнес:
- Пятнадцать тысяч гривен.
- У меня нет таких денег, - отвечая я радовался, что для меня этот разговор не более чем игра из которой я могу выскочить как только захочу.
- Рыцарь круглого стола должен совершить подвиг! – объяснил друг.
- Принести деньги?
- Да!
- А зачем тебе они нужны?
- Рыцарь круглого стола не обсуждает свою миссию, а выполняет ее с трепетной гордостью.
- Понятно! – Ответил я глядя ему прямо в глаза.
Я пытался рассмотреть за пеленой отравленного тумана того настоящего Кирилла, с трезвыми мыслями и ясным взглядом на мир. Того щуплого юношу, который подарил мне метод и возможность покинуть свою одинокую берлогу на двенадцатом этаже. Но у меня ничего не получалось. Там из глубины пьяного болотца на меня взирало голодное существо и мне стало жалко друга, одновременно я разозлился на Марию ведь это она познакомила Кирилла с наркотиками.
- Хорошо! – сказал я, - задание принято!
Вот и весь интерес. Я понял зачем революции нужны деньги. Пятнадцать тысяч гривен! Интересно на долго ли их хватит?
- Мне можно идти? – спросил я изображая майора на задании.
- Иди и сделай это! – все так же серьезно ответил Кирилл.
- Пока, Маша, - я махнул рукой однокласснице и вышел в заснеженный город.
*
В художественную мастерскую я отправился немедленно и уже через пол часа поднимался в лифте, но дверь оказалась закрытой. Я постучал, никто не отозвался. Я подождал пять минут и постучал еще раз, безрезультатно. Пришлось спускаться в зиму, идти домой, укутавшись паутиной тяжелых мыслей.
На следующий день я прогулял два последних урока, совершенно не тревожась за возможные проблемы. В холле я дождался дядю Гришу, когда он записал дочку в журнал я подошел и поздоровался, он протянул для рукопожатия руку.
- Я сделал домашнее задание.
Рядом с Григорием я наконец-то успокоился.
- Я знаю, - ответил он.
- Откуда?
- На улице много снега, - улыбнулся он.
- И что?
- Кто-то вчера натоптал возле дверей мастерской.
- Извините, - сказал я сообразив о чем идёт речь.
Мы дождались Полину. Веселая девчонка торжественно вынесла детский рисунок, вручила его отцу и отправилась в гардероб одеваться. Я извлек из сумки сложенный вчетверо лист бумаги с быстрым текстом, вручил его Григорию. Мужчина поднес лист к носу, сделал вдох, будто по запаху определяет содержимое.
- Разочарование и как с ним бороться, - вдруг сказал он.
- Как вы узнали? – я очень удивился и одновременно обрадовался, как ребенок в цирке перед фокусником который достает из шляпы кролика.
- Магия, - подмигнул дядя Гриша и вернул текст мне.
- Вы не будете читать? – спросил я.
- Незачем? Я уже знаю, что там написано.
Я замолчал, потому, что к тем вопросам, которые я целый день копил чтобы озвучить, добавилась новая порция. Когда появилась Полина в зимней курточке и с рюкзаком за плечами мы вышли на улицу. Мне пришлось уступить девочке, так как ей понадобилось пересказать отцу подробности создания ее маленького шедевра. Григорий обратился ко мне только после того как выслушал и похвалил дочку:
- Давай вопрос! – скомандовал он.
- Что такое магия? – спросил я совершенно не то, что собирался.
- Магия – это абстракция, пустой термин для несуществующего понятия. Такая же абстракция как время или бог.
- Разве время – это несуществующее понятие?
- Конечно, - ответил Григорий так, как если бы я спросил надо ли в красный борщ добавлять буряк.
- А как же физики? Они уверены, что время материально. Пространственно временной континуум, - начал я объяснение но не смог закончить.
- Вот именно. Так получилось, что мы живем во времена большого невежества. В науке много белых пятен, которые принято прикрывать сложным нагромождением терминов. Пространственно временной континуум тоже абстракция. Но давай не будем трогать современную физику а поговорим только про время.
- Хорошо!
- Как ты смотришь на то, чтобы встретиться завтра возле входа в парк в шесть часов вечера и семнадцать минут?
- Неплохая идея, - воскликнул я, приняв игру.
- А как ты узнаешь, что уже пора?
- Воспользуюсь часами.
- Все правильно! – сказал дядя Гриша, - Когда мы говорим – время, то подразумеваем некий механизм с шестеренками в блестящей коробочке. Внутри коробочки крутятся детальки, каждая в своем ритме. В целом движение деталей сонастроено с движением похожих деталей в других часах. Все часы синхронизированы с неким эталоном, а эталон в свою очередь синхронизирован с движением нашей планеты. Есть движение и ритмы, есть колебания, частоты, волны, расстояния, вес и так далее, но нет времени. Время это удобная условность, которой люди пользуются много тысяч лет, чтобы знать когда сажать картошку. То, что мы называем: время – стоит называть синхронизация. Чтобы завтра встретиться в парке, чтобы мы пришли туда синхронно...
- В одно и тоже время, - добавил я потому, что дядя Гриша выдержал паузу.
- Да, в одно и тоже время, так говорят. Нам необходимо сонастроить все свои ритмы вот с этим.
Мужчина продемонстрировал часы на руке.
- Есть ритмы и синхронизация, и условное обозначение: время. – добавил он.
- Но на этом условном обозначении построен дворец современной физики, - я не мог до конца принять то, что такими простыми словами объяснял Григорий.
- А как тебе такое условное обозначение: бог! На нем выстроен не один храм. Попробуй какому-нибудь церковнослужителю рассказать, что бог это удобная абстракция, условное обозначение…
- А что обозначает бог? – спросил я.
- Вселенские силы, неподвластные разумению человека. Так получилось, что человек издавна вынужден задаваться разными вопросами. Почему гремит гром или трясется земля? Откуда вдруг взялось так много воды или куда она вся делась? Подталкиваемый страхом голодной смерти человек обозначил непонятные явления природы как проявления какой-то большой невидимой воли. И назвал эту волю: бог. Иметь бога удобно, благодаря богу мир полный хаоса и страшных недоступных пониманию событий стал управляемым. Понимаешь почему?
За разговором мы успели добраться к дому художника. Остановившись возле подъезда Григорий ждал ответ. Я молчал, тогда он уточнил:
- Если бы я подарил тебе бога, доказал факт его существования, какое у тебя появилось бы преимущество?
- Я бы выпросила у него куклу, - опередила меня Полина!
- В точку! – похвалил ее дядя Гриша. – у тебя появилась бы возможность молится и просить: хорошую погоду, хорошее здоровье, защиту от наводнений, материальное благосостояние и так далее. А вместе с этим ты получил бы ощущение, что это ты управляешь миром, через общение с богом.
- То есть верующий, пока молится, получает веру, что это он управляет миром? Но ведь это страшно! – где-то в моем несформированном мире появилась новая трещина.
- Да! Очень! – улыбаясь подтвердил Григорий. – как ты будешь чувствовать себя на уроке физики зная, что времени нет? Как ты будешь читать фантастические книги про путешествия во времени, зная, что ткань по которой перемещаются герои отсутствует? Как ты будешь смотреть на людей в церкви, понимая, что в своих молитвах они прячутся от огромного непонятного и неподвластного хаоса? Как ты будешь жить теперь Артур?
Я замешкался, не понимая как отвечать.
- Не переживай, все будет хорошо! – добавил Григорий. – завтра я заберу у тебя магию.
На этом мы расстались а я еще долго ходил по улице. Воздух заметно потеплел, снег превратился в водяную кашицу. Прохожие спешили, каждый в своём ритме, в своём временном измерении. Я думал, что если бы все люди нашего города, или даже все жители страны договорились снизить темп и все делать в два раза медленнее, то общая синхронизация сохранилась бы, а качество жизни заметно улучшилось. Потому, что у людей появилась бы возможность, между важными обязательствами замечать плывущие по небу облака, улыбаться и радоваться друг другу.
На следующий день снег полностью растаял. От вчерашней зимы остались только лужи. В шесть пятнадцать я стоял возле входа в парк. Через две минуты появился дядя Гриша. У меня был готов вопрос:
- Если магия это несуществующая абстракция, то как ты определил тему моего текста?
- Твой ум такой же как ум любого другого человека, его ходы легко угадывать. Ты разочарован в жизни, в друге, в себе. Я дал задание написать быстрый текст на любую тему, это естественно, что ты выбрал разочарование. Хочешь покажу тебе настоящую магию?
- Да!
- Назови цвет!
- Красный. – ответил я, предварительно проверив нет ли вокруг красных предметов.
- Назови марку автомобиля.
- Пусть будет БМВ.
- Уточни.
- 315.
- Хорошо, пусть будет красная БМВ триста пятнадцатой серии, она появится из-за поворота через! Назови число.
- Семь, - сказал я.
Григорий принялся считать:
- Семь, шесть, пять, четыре, три, два, один.
На слове «один» из-за поворота вынырнул красный блестящий автомобиль БМВ триста пятнадцатой серии. Пока я переваривал удивление он проехал мимо, подняв небольшую волну в луже.
- Хороший фокус, правда?
- За рулем ваш знакомый? – я озвучил предположение, хотя даже если все это подстроено, я сам назвал цвет и марку автомобиля.
- Нет! Дело в синхронизации. Смотри.
Дядя Гриша показал циферблат своих часов, щелкнул ногтем по стеклу, цифра показывающая минуту послушно сменилась на другую.
- Я умею ловить время, хотя, будь я самовлюбленнее – сказал бы, что умею им управлять. Так что такое магия, Артур?
- Магия – это умение творить чудеса. – выдал я простенькое определение.
Дядя Гриша покачал головой из стороны в сторону.
- Да, можно так сказать, но такая формулировка вместо объяснения заводит в более глубокий мысленный тупик. Музыкант виртуоз творит чудо?
- Да! – я согласился.
- А хирург, который пересаживает сердце? Атлет способный бежать быстрее рыси? Шахматист, который с закрытыми глазами, лишь воображая шахматную доску, проводит сеанс одновременной игры? Их всех можно назвать магами?
- Вообще то их умения можно объяснить.
- Вот именно! – воскликнул Григорий. – Как тогда ты объяснишь появление красного БМВ?
Я пожал плечами.
- А у меня есть объяснение. Если у меня есть объяснение магия это или нет?
- Для меня да, - сказал я и добавил, - получается, что если я получу объяснение, то это перестанет быть магией?
- Если примешь объяснение. Сейчас те объяснения, которые я могу тебе дать твой ум отвергнет.
- Почему?
- Потому, что не поймет.
Во время беседы мы медленно шли по вымощенной камнем дорожке. Я смотрел на скучающие сырые лавочки, на которых летом отдыхали студенты, размышляя, чтобы сказал Кирилл на то, что магия это условное обозначение доведённой до совершенства способности. Или, что еще более странно, магия это указание на что-то, что невозможно объяснить. Тогда для меня способности моего планшета воспроизводить музыку – тоже магия.
- Теперь я бы хотел послушать про второе домашнее задание, - потребовал Григорий.
- Особо рассказывать нечего. Похоже, что свой интерес к познавательной деятельности Кирилл поменял на мнимую уверенность в том, что он уже все знает.
- Он продолжает курить травку?
- Да. Мне кажется он думает, что в этом ничего страшного нет.
- А ты как считаешь? – спросил дядя Гриша.
- Я не знаю. К нам в школу приходила скучная женщина из социальной службы и целый урок рассказывала о вреде наркотиков. Она рисовала какие-то схемы на доске, если честно – я ничего толком не понял.
- Вреда от конопли нет. – стал объяснять Григорий, - если покурить один раз, то организм быстро избавиться от токсинов. В этом и кроется главная опасность. Один раз не вредно, но какой это кайф!
Я посмотрел на мужчину пытаясь угадать не из своего ли опыта он рассказывает.
- Каждый следующий раз любитель травки говорит – один раз можно. Но каждый раз в теле сохраняется крохотная капелька вредности. Очень незначительно ослабевают болтики в нервной системе, в лёгких добавляется немножко ядовитой смолы, очень медленно кирпичик за кирпичиком собирается ложное понимание мира. Один раз вообще не вредно, но один плюс один плюс один. Изменения становятся очевидными не раньше чем через год регулярного употребления, так что время еще есть.
- Время на что?
- Время на то, чтобы придумать как помочь твоему другу.
- Завязать?
- Скорее разобраться в себе. Но об этом мы будем говорить позже. А сейчас для тебя домашнее задание.
Дядя Гриша извлек из внутреннего кармана курточки прямоугольную коробку, завернутую в светлую бумагу.
- Что это? – принял я ее.
- Внутри ты найдешь восемь карточек, их необходимо правильно расположить, собрать как паззл. – объяснил он.
- И еще одно, - добавил он, - не бросай друга. Он нуждается в тебе, хоть никогда в этом не признается.
- Хорошо! – пообещал я.
*
Мне не терпелось открыть коробочку, но дома на кухне я встретился с мамой. Мама проводила сеанс общения с пакетом портвейна и я понял, что посижу с ней, составлю компанию. Она предложила картофельное рагу и апельсиновый сок. Устроившись на стуле я попробовал блюдо и обрадовался вкусу.
- Артур, ты подумал про МАУП?
- Да, мама, - ответил я незаметно вздохнув.
- И что ты решил?
- Решил, что попробую, - я сказал это только для того, чтобы покинуть скользкую тему.
- Хорошо.
Мама наполнила свой стакан и сделала два глотка. А потом начала свой обычный пьяный разговор:
- Почему жизнь такая сложная? Пашешь, пашешь бежишь куда-то, что-то кому-то доказываешь, а такое впечатление будто топчешься на месте. Вот у тебя, Артур, есть шанс.
- Шанс на что? – я сразу пожалел, что задал этот вопрос.
- На то, чтобы уехать из этой страны.
- Я не хочу уезжать из страны, - буркнул я ковыряясь ложкой в тарелке, есть перехотелось.
- Почему?
- Дело не в стране. Это с планетой что-то не то. Мир катится в пропасть, а люди отказываются это замечать.
- Артур! Не начинай! – мама готова была рассердиться.
- Наша планета заболела, подхватила галактический вирус, по этому ее то в жар кидает, то в холод.
- Артур! – настаивала мама.
Но я уже не мог остановиться, раз она жалуется на жизнь, я тоже могу, по своему:
- А может это все из-за нефти?! Ее в животике у Земли Матери накопилось слишком много. Планете больно, ей надо вытащить всю нефть на поверхность, вот и породила она человека. Наделила его одновременно тягой к познанию и жадностью, чтобы он помог освободиться от черного гноя. Теперь человек, по указу планеты, стремится выкачать и сжечь как можно быстрее всю нефть. Как только весь черный гной сгорит – Земле полегчает и человек обретет покой и счастье.
- Артур, ну зачем тебе это все?
- Что все, мама?
- Вот эти мысли твои?
- А это не мысли, это правда, ты посмотри как все живут! На дорогах все время пробки, при этом автомобильная промышленность изо всех сил стремится наштамповать еще больше машин. Люди делают из нефти всё и одежду и даже еду. Заводы и фабрики работают на полную мощность, чтобы как можно быстрее создать как можно больше товара. Потом за дело принимаются маркетологи, со своей миссией. Их задача все это побыстрее впарить нам, мне и тебе и таким как мы. Мир завален пластмассовыми китайскими игрушками, с которыми дети играются ровно один день. На следующий день нужна новая игрушка. Маркетологи соревнуются, кто быстрее впарит нам то, что нам не нужно. Это называется повышением уровня продаж. А нам надо это повышение? Нам нужны все эти бутылочки, которыми завалены наши полочки в ванной? Почему ты их покупаешь? Потому, что смотришь рекламу, слушаешься их команд! Купи, купи, купи. Вот портвейн себе приобрела! Скидка была в магазине?
- При чем здесь портвейн?
- А не причем! – я падал в обиду даже не пытаясь цепляться за стены этого колодца.
Осталось сложить руки и наслаждаться полетом, выливая горькие слова в огонь конфликта, и ждать когда тело обрушится на дно. В этот миг максимальной боли я вскочу из-за стола, не доев и запрусь в своей комнате. Так часто случалось раньше, но в это раз мне удалось остановиться.
- Просто мне не нравится, что ты пьешь так часто, - совершенно спокойно сказал я.
- Почему часто? Разве я часто пью? – мама демонстративно отодвинула стакан.
У меня получилось доесть и даже получить удовольствие от рагу. Пока мама готовила чай, я успел рассказать, что снова буду участвовать в олимпиаде. Потом мама включила телевизор, это означало, что я могу тихо удалиться в свою берлогу.
Коробка с домашним заданием ожидала меня на столе. Она была сделана из серого плотного картона, никаких надписей или рисунков. Я снял верхнюю крышку и увидел прямоугольную карточку со скруглёнными углами, размером чуть больше, чем игральная карта.
На поверхности блестел покрытый лаком рисунок, один из тех, что я видел на стене в мастерской. Сегментированный круг, заполненный повторяющимися узорами. Рисунок почему-то напоминал бабушкин ковер, который в моем детстве служил одновременно утеплителем стены, полем для исследования и дверью в фантастический мир. Чтобы попасть в этот мир мне хватало вообразить, что за ковром на стене есть маленький круглый лаз.
Общая гамма тонула в синих тонах с красными точками. Яркий красный цвет просачивался через рисунок создавалось впечатление, что это капли крови на татуированной коже древнего прирученного хищника. Я аккуратно извлек карточку из коробки и положил на стол. Следующая, так же покрытая лаком, содержала еще один сегментированный круг. Узор хоть и не совпадал с предыдущим но большей частью повторялся, а цвет наоборот в основном был красным с синими вставками. На красном фоне яркие холодные точки смотрелись булавочками, протыкающими плоток циганки.
Всего я насчитал восемь карточек, как и говорил дядя Гриша. На каждой красовался узор, все изображения отличались по цвету но были практически одинаковыми по форме, можно было поиграться в «найди десять отличий». Я обнаружил под карточкам клаптик бумаги, сложенный вчетверо. На одной стороне была надпись зашифрованная символами. На первый взгляд текст напоминал самую простую шифрограмму, когда одной букве соответствует один символ. Мне бы удалось расшифровать его, если бы надпись была длиннее.
Я поместил послание над картами и проверил коробочку еще раз, но больше ничего не нашёл. Дядя Гриша предложил расположить изображения в правильном порядке, это можно сделать по спектру, начиная с красного. Семь из восьми картинок повторяли семь цветов радуги. Один рисунок был серым, я не понимал куда его поместить, в начало ряда или в конец. Играясь и перекладывая карточки я заметил, что концентрический узор на рисунке состоит из похожих символов как на зашифрованной фразе.
Я внимательно рассмотрел карточки, и оказалось что рисунки содержат разный набор символов. Из чего я предположил, что на каждой из карточек зашифровано слово.
Я перенес фразу с бумажки и все восемь слов на отдельный листок. Текста все равно было маловато для расшифровки но попробовать стоило. Для начала я вычислил все пробелы, их обозначал флажок установленный на горизонтальную чёрточку. Таких символов во фразе насчиталось больше всего. Фраза состояла из семи слов, плюс еще восемь слов с цветных картинок.
Я перенес все символы на отдельный лист, чтобы посчитать их количество и высчитать частоту использования, таким образом удалось нацти самую часто используемую гласную: «е». Но это не приблизило к ответу, к тому же устали глаза. Я собрал карточки в коробку, и отправился в ванную готовиться ко сну.
Во время моих стандартных вечерних процедур присутствовало непонятное и не очень приятное переживание, словно центр моей внутренней тяжести сместился в сторону. Каждое действие просачивалось через сжимающееся кольцо предчувствия, что все эти стандартные действия: почистить зубы, умыться , - происходят последний раз. Это чувство заставило проделать все с особой тщательностью.
Я вернулся в комнату обратив внимание, что в кухне уже темно, а значит мама спит. Лег, укрылся одеялом, закрыл глаза. Но заснуть не удалось. Перед внутренним взором вместо привычной темноты появился узорчатый сегментированный круг, причем выглядел он красивее и объемнее тех, что заполняли рисунки в коробочке. Я испугался и открыл глаза – круг затягивал в свою глубину. Полежав немного с открытыми глазами я повторил попытку заснуть, но очень быстро цветной объемный круг вернулся. Он наезжал на меня, как футуристический локомотив, проглатывал как голодное ископаемое, затягивал словно водоворот из конфети, и это пугало.
Я сел, откинул одеяло не зная, что предполагать. Толи я переусердствовал в попытках расшифровать послание, толи Григорий через эти рисунки как то повлиял на мое воображение. Чтобы проверить появится ли рисунок когда тело будет в положении сидя я закрыл глаза и сразу ухнул в красочный водоворот, едва не исчезнув в нем полностью. Я успел выкрикнуть: Нет! И открыть глаза. Лоб покрылся потом.
Я слез с кровати и устроился на стул за столом, открыл коробочку, вытащил все карточки, разложил их по спектру, а затем крайнюю перевернул. На меня смотрел нарисованный кот, выполненный в стиле детских иллюстраций. Я даже усмехнулся своей недогадливости и перевернул все карточки. На каждой был простенький рисунок. Рядом с котом – худой мужчина с картонными крыльями и очками как у летчиков прошлого, за ним еще один мужчина в деловом костюмчике темно зеленого цвета. Дальше – женщина толкающая перед собой детскую коляску, ее голову покрывала странная шляпа с огромными свисающими полями, всю шляпу занимал такой же круглый узор как на обратной стороне. Следующим шел ученый, он склонился над микроскопом. На карточке синего цвета сложил в мольбе ручки красивенький ангелочек. За ним следовал играющийся мячиком младенец и замыкал последовательность волшебник с волшебной палочкой в высоком колпаке.
Я перевернул эту карточку, проверяя догадку. В узоре должно быть девять символов, по одному на каждую букву. Однако, символов оказалось три. Я перевернул карточку с изображением ребенка и насчитал семь символов.
Оказалось, что на третей четвертой и пятой карточке количество символов из которых строится круг совпадало с названием картинки. Взрослый, родитель, ученый. Этой подсказки достаточно, чтобы расшифровать послание и понять, что изображено на других картинках.
Я потратил на сопоставление букв и символов приблизительно два часа. Когда ночь перекатилась за полночь у меня был текст и название всех карточек. К веселой компании добавились: животное, авантюрист, фанатик и маг. А текст на бумажке гласил: подумай о том, кто думает за тебя. Преодолевая возбужденное желание разгадывать эту задачу дальше я вернулся в кровать и укрылся одеялом, а когда закрыл глаза – сразу уснул.
Утром меня ждал не очень приятный сюрприз, в голове поселился Леонид Агутин с песней про одинокий остров. Он начал напевать припев одновременно с маминой фразой о том, что начался новый день, а затем прокручивал отрывок музыкальной композиции без остановок все то время пока я завтракал одевался и собирал школьную сумку.
Назойливая песня вытесняла привычные мысли всю дорогу до школы и весь первый урок. На переменке, не покидая своей парты я пытался усилием воли остановить песню, безрезультатно. Синхронно с звонком на урок пришло воспоминание о надписи на листочке. Подумай о том, кто думает за тебя. Сейчас за меня думал Леонид Агутин, причем, я его про это не просил. Второй урок, а это была геометрия, я экспериментировал с управлением вниманием. Если удавалось удерживать концентрацию на предмете, то песня стихала, но стоило мне задать вопрос – есть ли в голове одинокий остров? Как проигрывание музыки возобновлялось.
На следующей переменке подошла Маша:
- Кирилл передавал привет, - сказала она.
- Хорошо, - ответил я, пережевывая фразу из песни: на море где так часто тонули корабли.
- Еще он просил сказать, - добавила Маша, - назвался груздем, полезай в короб.
- Что это означает? – Спросил я догадавшись, что Кирилл намекает про деньги и мое рыцарское задание.
- Не знаю, он сказал ты поймешь.
Дождавшись конца пятого урока я выбежал в коридор и спустился в вестибюль, чтобы встретить Григория. Он появился практически сразу, а я не дожидаясь пока он запишет дочку и не здороваясь спросил:
- Что ты со мной сделал?
- Нравится? – улыбнулся художник. - Не переживай, голоса исчезнут когда решишь задачку.
- У меня там, - я постучал пальцем по лбу, - не голоса, там Леонид Агутин и ваши эти картинки с кружочками.
- Мандалы? – дядя Гриша удивился, а я не понял о чем он.
- Кружочки на картах называются мандалы. – объяснил он, - Странно, что вместо голосов у тебя музыка и картинки, но так даже интереснее.
- А должны были быть голоса? – от его спокойствия, с которым он сообщал про голоса делалось не по себе. Мне не хотелось быть объектом эксперимента.
- Вообще-то да, - ответил он склонившись над журналом. А после того как сделал запись спросил, - Твои голоса, картинки и песни внутри головы, откуда они?
Я не знал, что ответить, по этому спросил:
- Мне надо это понять?
- Скорее увидеть.
Я вернулся в класс и отсидел еще два урока под аккомпанемент одинокого острова, жалея, что не взял в школу карточки. Дома, сбросив курточку и сняв ботинки, не переодеваясь в домашнюю одежду я устроился за столом и разложил картинки в том порядке, в котором они лежали вчера. В этой последовательности не было никакого смысла. Если предположить, что речь идет о жизненном цикле, то сначала должен идти ребенок, за ним взрослый, потом родитель. По цветам выходило: фиолетовый, желтый, зеленый. Животное, авантюрист, ученый, фанатик и маг выпадали из схемы.
Из первых трех карт я сделал треугольник, остальные расположил вокруг, это натолкнуло на идею дорисовать связующие линии, мог, например, появится узор похожий на мандалу. Я собрал карты в стопку, нашел четыре чистых листа, склеил их между собой скочем и на таком поле выложил карты еще раз. Фломастером соединил внутренние карты с внешними, получилась ничего не выражающая кривая звезда. Тогда я еще раз прочитал надпись с бумажки: подумай о том, кто думает за тебя.
Подумать не получилось, когда я напряг волю, чтобы запустить размышления, надоедливым огоньком зажигалась все та же песня про остров. Я включил музыкальный центр, где ожидал диск с Аназемой и прослушал три композиции. Когда музыка из колонок стихла место Леонида Агутина занял Даррен Уайт, что меня вполне устроило.
Следующий день в точности повторил предыдущий. Утром меня разбудила мама, через пару минут внутри головы внутренний ди-джей запустил Леонида Агутина, причем не с начала композиции а прямо с середины куплета. Просто ты одинокий остров, на море где так часто тонули корабли. В школе на занятиях я раздражался, все время казалось, что в голове поселилась пьяная муха, которая знает две фразы из песни, но для праздника ей больше не надо.
Подходила Маша, передавала еще один привет от Кирилла и сообщила, что Кирилл ждет мой ответ. Я сказал, чтобы она передала, что все хорошо. На перемене после пятого урока я ждал дядю Гришу, а когда он прошел в двери спросил:
- Как это остановить?
- Тебе надо подумать о том, что кто-то думает за тебя. И выяснить в какой последовательности должны лежать карточки.
- Но я не могу думать, - взмолился я, - как только я напрягаюсь чтобы поразмышлять, включается эта дурная песня и заполняет собой все пространство внутри головы.
- Попробуй думать не головой, а рукой, которая держит ручку.
- Как это?
- Так же как ты думал про разочарование, напиши про это быстрый текст.
Дядя Гриша посмотрел мне в глаза, а может ещё глубже. Мне показалось, что он своим взглядом переключил какой-то тумблер. После записал фамилию дочери в журнал, и пожелал мне хорошего дня.
С этого момента и до позднего вечера я был полон энтузиазма. Сначала с интересом прослушал тему двух последних уроков. Потом дома сделал все накопившиеся школьные задания, подготовился к предстоящей контрольной работе, навел порядок в комнате и даже просмотрел вопросы олимпиады. Внутренний диалог сопровождал все мои действия, не мешая и не отвлекаясь на пугающее будущее.
Около десяти вечера я приготовил листик и ручку, наблюдая азарт и предвкушение. Чувствуя себя археологом, который наконец-то нашел правильное место раскопок. Я написал первую строчку: я и мои мысли, кто за меня думает? И провалился в умственную пустоту, рука застыла, из головы выдуло всё, создалось впечатление, что чистый лист с таким названием работает как пылесос для мыслей.
Я взял еще один лист и написал другое заглавие: Скука. Сразу за ним, восприняв тему как команду рука бросилась выводить текст.
Скука основная проблема человека. Скука порождает больше бед чем голод или холод. Если пробежаться мысленным взором только по одному моему дому, с последнего этажа на первый, заглянуть в холодильники, открыть шкафы, то что я увижу? Скучающие борщи, забытые вареники, засохший сыр. В шкафах кофты, штаны, футболки, которые никто не будет носить, потому, что пора покупать новые. Мы все пресытились благостью и комфортом. В кранах горячая вода, кондиционеры, батареи, теплые полы и тройные стеклопакеты. В телевизоре пятьдесят телеканалов на любой вкус, и мы жалуемся на жизнь? Нам плохо? Президент виноват? Да будь президент более озабочен здоровьем нации он запретил бы холодильники и кондиционеры, чтобы если ты голоден то вынужден был бы идти в магазин, а не уныло плестись к холодильнику…
Я бы мог писать и дальше на эту тему, но отложил скуку в сторону и еще раз прочитал надпись: я и мои мысли, кто за меня думает? Этот вопрос действовал магически. После его прочтения умственные процессы застывали, будто замороженные волшебной палочкой. Я создавал волевое усилие, чтобы запустить размышления или заставить руку с ручкой написать хоть слово, но ничего не получалось. Тогда я зачеркнул вопрос и переформулировал его.
Человек и его мысли, кто хозяйничает в голове у человека?
Такая постановка слов позволила тексту вылиться на бумагу.
Человек и его мысли, кто хозяйничает в голове у человека?
Мы думаем, что это мы думаем, что это мы создаем все те мысли, которые есть в голове. Но это не так. Если вспомнить тот первый раз, когда я услышал голос внутри, осознал факт того, что некий персонаж в моей голове что-то мне рассказывает, тогда я видел, что он отдельно, а я отдельно. Прошло время. Сколько? Пять или семь лет?! И теперь я называю этот голос: внутренний диалог, считая, что это я сам говорю с собой.
В этом процессе нет ничего такого о чем следовало бы тревожиться, похоже именно внутренний диалог, как дополнительный мыслительный процесс позволил человеку стать лидером в эволюционной гонке, если бы не одно но. Именно мысли заставляют тревожиться. Там в глубинах нашего естества рождаются страшные картинки, они всплывают и красно черной пеленой закрывают сытую переполненную благостью действительность.
Так кто думает за меня? Внутри меня живут какие-то существа или это часть меня? Судя по тому, что я не выбираю, что думать и каким содержимым наполнять свое внутреннее пространство (Леонид Агутин это доказал) выбор за меня совершает кто-то другой. Или такое предположение: выбор что думать совершаю все таки я, но не отдаю в этом отчет и не помню, не понимаю как это происходит, а это похоже на шизофрению. Хорошо животным, они не страдают проблемой выбора и решением странных человеческих задач.
Как только я написал слово «животное» вспомнил про карточки с рисунками и мандалами. А когда разложил их в ряд согласился с написанным в тексте: у нас внутри живут дивные создания, это они говорят друг с другом, доказывая свое право на существование. Это они спорят, мирятся, удивляются, советуют, страшатся будущего. Каких их правильно расположить? Кто главнее внутреннее животное или внутренний авантюрист? Кто сильнее маг или ребенок? Это не имеет значения, каждое существо, обретая силу говорить становится мной, а я думаю, что это я думаю и соглашаюсь с теми утверждениями которые звучат в голове и называются: внутренний диалог.
Откуда взялись эти существа? У каждого ли человека одинаковый набор? Может у других это команда строителей, где есть прораб маляр и разнорабочий?! А может у кого-то команда внутренних существ повторяет устройство феодального государства, а у других внутри живут прокуроры адвокаты и преступники?! Чем больше я проникал своими мыслями в тайны устройства своего мышления тем больше понимал насколько человек мало знает о себе. Мне открывались необъятные горные вершины внутреннего мира, на который я только начинаю смотреть, через дырочку в бабушкином ковре.
Часть пятая.
Теория заговора.
Вот так мы двигались в сторону летних каникул. Я встречался с дядей Гришей, получал разные задания в большинстве случаев непонятные, делал их. Я старался не думать про Кирилла, конец света и прочие глупости, которые раньше занимали место в моем внутреннем диалоге. Дядя Гриша не озвучивал какую-то конкретную цель, после которой мое обучение завершиться. Более того, он несколько раз повторял: я не наставник и не учитель, я простой человек такой же как ты. Сейчас мы движемся параллельными дорогами, как только они разойдутся – ты пойдёшь дальше сам, причем произойдет это неожиданно, может завтра а может через пол часа.
Такая постановка отношений стимулировала меня каждый раз задавать как можно больше вопросов и стремится выполнять все задания побыстрее. Однажды дядя Гриша предложил проверить мою синхронизацию с миром. Для этого я должен воспользоваться игральным кубиком, поставив перед собой цель найти на улице деньги. Григорий сказал, что я должен сам определить требуемую сумму исходя из текущего запроса. Я как раз собирался просить у мамы сто гривен на новый альбом для рисования.
Суть задания как всегда показалась странной. Мне предстояло выйти на улицу и спрашивать кубик куда идти, предварительно загадывая направление. Например, выпадет два – поверну вправо, будет четыре – влево. Рядом с остановками общественного транспорта я должен задавать вопрос: идти дальше пешком или ехать? Выходить из транспорта тоже необходимо по команде. Как объяснил Григорий цель задания не в том, чтобы найти заветную сумму, а в доверии. Это проверка насколько я готов доверится случаю или богу.
Несмотря на то, что дядя Гриша объяснил, что бог для него не более чем условность, он часто пользовался этим словом, часто сочетая его с понятием случая. Бог или случай руководят нашими жизнями, уверял он. Когда я спрашивал: в чем разница? Он отвечал, что это одно и тоже.
Для путешествия я выбрал ближайший выходной, предупредив маму, что вернусь к вечеру. Заметно потеплело, воздух своими запахами рассказывал о приближающейся весне. Первые полтора часа следуя указаниям кубика я петлял по ближайшим дворам, а потом произошел уже знакомый сдвиг восприятия. Мир остался на месте, я остался прежним, добавилось что-то едва уловимое, некая одухотворенная плотность. Это она завладевала мной во время быстрых текстов, или когда я слишком внимательно прослушивал музыку. Кубик как будто ожил. Теперь его команды вели меня в конкретном направлении.
Нет, я не шел прямой дорогой. На каждом перекрестке приходилось задавать новый вопрос, подбрасывать и ловить кубик. Я несколько раз сворачивал во дворы, сделал петлю, возвращался назад, однако неумолимо приближался к торговому центру, рядом с которым находилась транспортная развязка, я чувствовал, что кубик ведет туда и подозревал, что он предложит сесть в троллейбус.
Очередной поворот заставил свернуть во дворы, на лавочке, мимо которой я проходил вели пьяный разговор двое мужчин, лет тридцати – тридцати пяти. Один из них сказал:
- Это все из-за скуки.
Я захотел остановиться, чтобы послушать продолжение и поинтересовался про это у кубика. Кубик согласился. Я подошел к доске объявлений, которая располагалась в двух шагах от лавочки, сделал вид, что читаю.
Не обращая на меня внимания мужчина продолжил:
- Скучно, брат! Хочется праздника, чуда какого-то.
Я покосился в сторону собеседников. Оба находились в глубоком опьянении. На лавочке между ними стояли два пластиковых стаканчика, наполовину пустая бутылка водки и двухлитровая кола. Мужчина, который был ближе ко мне налил в стаканчики водку и разбавил ее колой. Они подняли напитки как два гусара стопки с царской водкой.
- За праздник! – услышал я тост.
- За чудо! – подтвердил второй.
Они выпили, а я прослушал текст про Гоголя. Один из алкашей сбивчиво и путанно пересказал сюжет Мертвых душ, а потом добавил, что вот оно настоящее приключение. Тогда второй встрепенулся и выкрикнул:
- А давай все мои деньги пробухаем, вот это будет приключение!
- А давай, - воскликнул первый. Вскочил куда-то бежать, но ноги его не удержали, он рухнул обратно на лавочку.
- Прекрасно! – сказал я сам себе и спросил кубик оставаться слушать дальше или можно идти. Кубик ответил, что можно идти.
Через десяток вопросов и проверок я вышел к остановке рядом с торговым центром, синхронно к остановке подъехал троллейбус, я запрыгнул в открывшиеся двери, а потом уточнил – правильно ли я поступил. Кубик ответил, да.
Я проехал шесть остановок. Каждый раз, когда открывались двери я спрашивал: выходить или нет? Загадывая, что если выпадет чёт, то выйду. Пять раз выпадало нечётное число: тройки, единицы, пятерка. Только на шестой раз на кубике появилась двойка и я вышел на улицу в незнакомом районе. Азарт первооткрывателя повел дальше: по переходу, мимо длинного дома, через двор новостройки. Совершенно неожиданно я оказался возле озера. Серо-синее небо отражалось от воды искажаясь из-за легкой ряби. Кубик предложил двигаться вдоль берега, по мощеной набережной.
Здесь прогуливались люди, кто с собаками, кто с пивом, некоторые лавочки были заняты. Что я здесь делаю? Спросил я у кубика, в ответ он показал равнодушную двойку. Я дошел почти до конца озера, где окультуренная дорожка возвращалась к тротуару и начинались камыши. На крайней лавочке отдыхал мужчина, когда я подошел ближе, то понял, что это дядя Гриша.
- Здравствуй! – проговорил я, покрутил кубик на ладони и спрятал его в карман брюк.
- Ты опоздал на пять минут, - улыбнулся Григорий, сверившись с часами.
Я решил не спрашивать, откуда он знает, что я выбрал именно сегодняшний день для прогулки, пристроился рядом на лавочке. Отсюда озеро смотрелось маленьким чудом, втиснутым в городскую жизнь. Дальняя часть отражала верхние этажи новостроек, а здесь рядом с камышами плавали уточки, те из них которые решили не улетать в тёплые края на зимовку.
- Держи! – сказал дядя Гриша, протягивая мне сто гривен.
- За что? – Спросил я.
- Ты их нашёл.
Я принял купюру, рассматривая ее выбирал какой из тысячи новых вопросов задать первым. Дядя Гриша ждал.
- А правда будет конец света? – произнес я.
- Конечно! – со свойственной ему непринужденностью ответил Григорий.
Эта простота вводила меня в состояние ужаса уже не первый раз. За ней, за этими простыми: конечно, да, разумеется, пряталась неизбежность.
- А когда? – спросил я, чувствуя в груди холодок.
- Лет через двадцать, но это не точные сведения, все зависит от количества человеческой глупости.
- И что, ничего нельзя сделать?
- Можно, - так же спокойно ответил художник, - например можно запретить сливать отходы и выбрасывать мусор, остановить всю химическую промышленность, все автомобили поменять на электрокары. Внушить президентам всех стран отказаться от ядерного оружия, остановить массовое убийство коров ради гамбургеров, попросить людей больше не ссориться друг с другом, и прекратить все до единой войны. Изменить школьную программу, чтобы из средней школы в жизнь выходили учёные и поэты, а не жадины которые будут тратить остаток жизни на ублажение своего самолюбия. Отказаться от денег закрыть банки, отправить в отпуск банкиров и всем дружно привести в порядок свой дом.
- То есть никак! – резюмировал я.
- Ну почему никак? Зачем нам знание о будущем, если нет возможности его изменить? Можно еще послать сигнал бедствия в космос, чтобы прилетели инопланетяне и все тут разрулили.
- Шутите? – грустно спросил я.
- Немножко! – ответил он.
Некоторое время мы сидели молча, я рассматривал уток задаваясь вопросом, чувствуют ли они неизбежные перемены?
- А как это будет происходить? – преодолевая страх спросил я.
- Зомби-апокалипсис. – коротко ответил Григорий.
- Как в кино?
- Не совсем. Вот представь, сейчас люди, большинство из них, каждое утро встают, чтобы ехать на нелюбимую работу. Каждое утро каждый такой человек внушает себе, что надо еще немного подождать и жизнь станет лучше. Конечно, никто не знает, что значит лучше, представляется больше денег, больше отпусков, и больше общения с друзьями и родными, плюс путешествия и возможность заниматься любимым хобби. Так?
- Да!
- А теперь мысленно забери у них у всех надежду на это. Пусть жизнь с каждым годом становится еще более кошмарной. Очередной финансовый кризис, засуха, нестерпимая летняя жара, у начальства едет крыша, у них же тоже происходит крах надежд. Понимаешь?
- Да!
- А теперь представь, что перестала действовать водка, ведь алкоголь сейчас главный сдерживающий фактор, который останавливает бесконтрольную агрессию. Представь, что уровень безработицы увеличится втрое. А половина рек превратится в помойную жижу. Как тебе?
- Не очень.
- Что будет делать обычный работяга, который сейчас находит смысл жизни только в том, чтобы отработав день вечером устроить праздник, что он будет делать в жару, когда не действует водка а мир вокруг напоминает картинки из ада? Что он будет делать, Артур? – напирал Григорий.
- Он будет все трощить, бить витрины, автомобили, - с ужасом сказал я.
- Именно! И не только он. Люди начнут сходить с ума в офисах, стеснённые графиком работы, дедлайнами, дресскодами, необходимостью улыбаться через силу они не выдержат. А кто-то не справившись с психологическим давлением нажмет красную кнопку и начнется ядерная война. К этому добавь эпидемии, голод, огненную битву за оставшиеся ресурсы. Ледники растают, природа ведь тоже не железная. Ураганы, смерчи, наводнения. Это будет грандиозное зрелище.
- Я не хочу жить в таком мире.
- А ты уже живешь, Артур! Скажи, когда все это начнется, где бы ты хотел быть?
- Где-то подальше, в горах Тибета, например.
- А что если я открою тебе еще одну тайну, после которой ты изменишь свое мнение и захочешь быть в центре событий?
- Это какую?
- Всему своё время, - сощурился на меня Григорий.
Еще некоторое время я смотрел на уток, и ругал людей. Мы все дураки, невнимательные самовлюбленные выскочки. Зачем нас породила природа таких уродливых и трусливых? За что нам дана жизнь, если мы не умеем ей пользоваться? Нам нет места в мире и счастье, давайте пустыню как в Безумном Максе чтобы мы и дальше выясняли: кто здесь самый сильный и самый главный.
Григорий прервал мои размышления вопросом:
- Как поживает твой друг?
- Я не знаю, я с ним не общаюсь.
- Почему?
- Потому, что он велел, если я хочу вернуться в тайное общество, совершить подвиг.
- Какой, - улыбнулся Григорий.
- Достать денег! Пятнадцать тысяч гривен!
- Ах вот как! Интересно, зачем ему пятнадцать тысяч?! Тебе интересно?
- Нет! – честно ответил я.
- Совсем не интересно? – уточнил дядя Гриша.
- Нет!
- Ну и ладно! Бог с ним! Хочу пригласить тебя в гости, придешь?
- К тебе домой?
- Да! Познакомлю тебя с женой, Барсуком и Полиной.
- С Полиной я уже немножко знаком…
Мы договорились встретиться на следующей неделе. Дядя Гриша продиктовал адрес, на этом наша беседа завершилась. Я пошёл к остановке, а он остался на лавочке.
*
Роскошь – относительное понятие, еще более относительное чем время. В истории были временя когда роскошные одеяния отличали один социальный класс от другого. Множество борцов за справедливость стерли эти различия, уничтожили разницу и якобы подарили равные возможности. Мы живем в мире равных возможностей. Кто угодно может одеть королевскую одежду и почувствовать себя королем, только зачем? Это главный вопрос. Зачем одевать королевские наряды? Для чего нужны все эти Прадо и Лабутены? Чтобы мы могли умело замаскировать свое ничтожество? Чтобы мы не видели свою убогость и невежество? Чтобы мы думали, что мы короли, или чтобы другие про нас так думали?
Мы смеемся над людьми из доисторических племен. Вот они одели стеклянные бусы и радуются, глупые. Но ведь и мы воспитанные современной цивилизацией поступаем точно так же, только бусы имеют модное роскошное имя. Но мы точно так же меняем стекляшки на золото и гордимся своим социальным статусом, а надо чтобы нашей гордостью были наши стремления к знаниям.
Я остановился, чтобы проверить обстановку в классе. Одноклассники склонились над своими сочинениями. Светлана Сергеевна как всегда скучала и посматривала из окна во двор. Мне предстояло решить задачу: как подвести свою линию размышлений к заданной теме: «Родная природа в творчестве украинских поэтов начала XIX века». Данное задание давалось чтобы проверить знания пройденной школьной программы, а не для того чтобы проверить кто как умеет мыслить. Школьное сочинение должно содержать перечень двигателей украинской литературы и цитаты из их произведений, хорошо если эти цитаты будут о родной природе.
Чтобы написать подобное сочинение достаточно натренированной памяти или удачной шпаргалки. Еще раз посмотрев на учительницу я понял, что мой текст должен содержать послание лично для нее.
Тогда возникает вопрос: почему мы не гордимся нашими школьным успехами? Нет, я говорю не про оценки в дневнике и не про красные дипломы, я говорю про знания. Почему мы, школьники, встречаясь между уроками рассказываем о том какие шмотки нам купили родители, кому какую подарили приставку или кто куда ездил отдыхать? Потому, что нам прививают стремление хвастаться роскошью, демонстрировать стеклянные бусы на шее. Почему на переменках ученики не устраивают соревнования в знаниях математики и не играют в игры кто больше вспомнит городов центральной азии? Почему нет интеллектуальных баталий или дискуссий о происхождениях видов?
К сожалению, ответ очевиден – нашим учителям пофиг. Пофиг – это такое состояние души, когда вместо того чтобы совершить маленькое усилие в сторону света и любви человек смиряется со своей якобы страшной и суровой судьбой. Нам плохо, - говорят нам учителя, - у нас нет смысла для жизни, у нас нет интереса к знаниям, мы здесь чтобы получить зарплату и купить себе колбасы второго сорта, потому что на роскошную первосортную у нас не хватает денег. А вы, якобы любимые ученики, попишите пожалуйста сочинения, пока мы будем грустить о той жизни которой у нас не было и никогда не будет.
Что касается любви к родной природе, не надо смотреть на литературных героев прошлого. Их любовь нам ничего не дает. Их слог нам не подходит, их настроения и ритмы не совпадают с нашими. Проблемы прошлого остались в прошлом. Тот же Тарас Шевченко вместо: «Реве та стогне Днiпр широкий» в наше время написал бы: «Засрали речку, уркаганы, теперь мне негде наслаждаться, моим родным красивым краем».
Как всегда после подобных излияний я чувствовал прилив движущей силы, оставшиеся пятнадцать минут урока мне бы побегать по стадиону, выдохнуть ту адреналиновую волну, которая заставляла дрожать руку и писать как можно быстрее. Но школьное расписание – результат стандартизированного подхода к воспитанию толпы, по этому никому нет дела до того, что кто-то справляется быстрее, чем все остальные.
Я дождался звонка и положил свой опус в общую стопку. Стараясь не пересекаться взглядом с Машей вышел из кабинета. Весеннее потепление сменилось резким похолоданием. Лужи затянуло льдом, небо укуталось в суровую пасмурность. Я направился к дому дяди Гриши.
На шестом этаже, где разместилась нужная мне 141-ая квартира стены тоже попали под влияние творческого темперамента художника. Но здесь в узорах и линиях явно прослеживалась детская рука, из общей симфонии строгих геометрических линий то тут то там выглядывали ромашки зайчики и мышки.
Я вдавил кнопку звонка. Дверь открылась через несколько секунд. Меня встретила Полина и небольшого размера собака с кучерявой рыжей шерстью. Девочка успела сменить школьную форму на красивое ситцевое платье светло салатового цвета.
- Здравствуй, Артур! Проходи, мы тебя ждем! – по деловому сказала она.
Собака обнюхивая штанины виляла хвостом.
- Здравствуй, Полина! – ответил я, и наклонился чтобы потрепать животное по загривку.
Сняв обувь и верхнюю одежду, оставив школьную сумку на коридорном пуфике я слегка пригибаясь прошел в гостиную. Здесь был накрыт стол, а за столом сидел дядя Гриша и незнакомая женщина.
Художник поднялся мне на встречу, протянул руку, мы обменялись рукопожатием.
- Это, Света, моя жена, - представил он женщину.
Я заметил сходства во внешности, ее и Полины. Светлана улыбнулась и сдержанно кивнула.
- Это Артур, искатель правды жизни, - представил Григорий меня.
- А это Барсук, - сказала Полина поглаживая собаку.
Он предложил мне устраиваться. Привыкший вести беседы на жизненные темы в мастерской на диванчике, или прогуливаясь вдоль улиц, или в парке на лавочке, сейчас, оказавшись за семейным столом, я чувствовал себя неуютно. Тем не менее, слово за словом фраза за фразой мы разговорились и я расслабился. Светлана спрашивала про школу, про учителей, легко ли мне дается школьная программа? Полина по детски смешно и очень серьезно вставляла свои наблюдения. Мы пили чай с ватрушками. Почему на столе оказались именно ватрушки и почему они так сильно напоминали мамины? Скорее всего не обошлось без волшебной проницательности дяди Гриши.
Пес наблюдал за нами, обосновавшись в кресле. Дождавшись паузы в беседе я спросил:
- Что это за порода?
- Это тыдыж-терьер, - серьезным тоном ответила девочка.
- Это как? – я улыбнулся.
- Сейчас покажу. Барсук, ко мне! – скомандовала Полина. Пес послушно слез с кресла, подбежал к девочке сел, в ожидании следующей команды.
- Стоять! – сказала она.
Барсук встал, растопырив задние ноги, на манер бойцовских собак. Девочка сложила кисть пистолетом, выставив на собаку указательный палец а большой оттопырив вверх и выкрикнула:
- Тыдыж!
Барсук подпрыгнул на месте и повалился на бок.
- Тыдыж, тыдыж, тыдыж, - продолжала девочка стрелять.
Пес вздрагивал от каждого выстрела, потом конвульсивно подергал задними ногами, из последних сил попытался встать.
- Тыдыж! – добавила Полина.
Пес рухнул на пол, закрыл глаза и притворился мертвым.
- Круто! – Не сдерживая восхищение похвалил я.
- А еще он умеет кувыркаться как цирковые пуделя и прыгать через кольцо. Барсук! Место! – скомандовала девочка.
Пес вернулся в свой наблюдательный пункт.
- Пойдем, я тебе еще что-то покажу, - обратилась ко мне девочка.
Мы поднялись из-за стола. Под хитрый взгляд дяди Гриши она увела меня в свою комнату. В окружении оранжевых стен с детскими рисунками, в присутствии кровати и рабочего стола (круглые формы мебели не содержали углов), девочка усадила меня на ковер на полу, сама устроилась напротив.
- Мне надо тебе что-то рассказать. – глядя прямо на меня, сказала она.
- Хорошо, - улыбнулся я, только сейчас обратив внимание, что Полина неправильно выговаривает букву «р», смягчая ее, превращая в звуковое желе.
- Слушай! Есть смысл и есть тактика. Тактика порождает бесконечное количество смыслов, каждый смысл это ее ребёночек.
- Тактика это как в шахматах? – несовпадение обстановки детской комнаты и неожиданно серьёзной темы заставило мой мир шататься.
- Нет! Тактика здесь самая главная. С нее все начинается и к ней все возвращается.
- Тактика, это бог?
- Нет! Бог один из сыночков тактики, ее помощник. Тактика это все, что есть было и будет, а бог он есть только у человека. У животных бога нет, а тактика есть. Понимаешь?
- Нет!
- Тактика постоянно рождает смыслы, один за другим, бесконечное количество смыслов закручиваются в смысловые спирали, так появляются солнца планеты и жизнь. Жизнь на планете Земля проигрывает один из смыслов Тактики и доиграв свой смысл до конца Земля вернет Тактике энергию и тогда воцарится гармония и справедливость, а до тех пор все мы должны к этому стремится.
- Полина, я ничего не понимаю, - взмолился я.
Передо мной сидела восьмилетняя девочка, прямо на полу в своей детской комнате, разложив вокруг детских коленок платье, с божьей коровкой на заколке в волосах. Она говорила что-то такое, что мой ум отказывался принимать, тем не менее я догадывался, частью души или чем-то что проникает в правду куда глубже чем человеческий ум, что девочка не фантазирует. Возможно, чтобы понять суть ее послания необходим перевод или переводчик.
- То, что Полина называет Тактика, взрослые серьезные дяди называют Сознание. – услышал я за спиной голос дяди Гриши.
- Да! – согласилась девочка! – Тактика – это сознание человека и вне человека. Сознание есть все. Все начинается с сознания и заканчивается им. Сознание рождает смыслы, или команды. Самые разные, бесконечное количество команд. Все команды закручиваются в смысловые спирали. Эти спирали порождают галактики Солнце и Землю. Земля главный смысл Тактики в этом регионе.
Дядя Гриша, присев на подлокотник кресла слушал этот рассказ. Полина продолжала смотреть на меня и говорить:
- На Земле ты родился не первый раз и здесь ты выполняешь галактическую миссию. Каждый раз, рождаясь на Земле ты сталкиваешься с одной и той же задачей. Эта задача тебе кажется невыполнимой и несколько прошлых жизней ты сдавался. В этот раз тебе повезло, мы встретились и я могу тебе все это рассказать.
Я повернулся в сторону дяди Гриши, речь которую я слышал превращала меня в героя марвеловского комикса, хотелось зацепиться за объективную реальность, но дядя Гриша обрубил страховочный трос:
- Она мой главный информатор! – Сказал мужчина.
Девочка продолжала:
- Чтобы справиться с миссией, выполнить своё предназначение, тебе придется задействовать все свои силы, найти свою боевую броню и проявить нечеловеческую смелость.
- Что это за миссия? – спросил я.
- Спасти Землю!
Я посмотрел на дядю Гришу надеясь уловить в его мимике скрытую ироническую улыбку, но мужчина оставался серьезным.
- Что такое боевая броня? – спросил я.
- Сверхспособности, умения которые ты натренировал в прошлых жизнях, они понадобятся тебе, чтобы выполнить миссию. В этот раз у тебя все получится!
Наконец то мой ум добрался до защитного тумблера. Все это полная хрень, услышал я внутренний диалог. Девочка и ее креативный папаша меня разводят. Она говорит заученный и отрепетированный текст.
- Для чего? – продолжая мои мысли спросил Григорий.
Я посмотрел на него.
- Для чего, как ты думаешь, Полина все это тебе рассказывает? – развернул мужчина вопрос.
- Я не знаю! – ответил я.
- Когда придет время ты всё узнаешь! – сказала девочка знакомую мне фразу, - инструкции получишь позже.
- Что за инструкции? – испугался я.
Но Полина поднялась, направилась в гостиную. Мы вернулись к столу, в обычную семейную жизнь. К разговорам о школе, школьных учителях и моих хобби. Я рассказал любознательной Светлане о том, что люблю рисовать, играть в шахматы и слушать музыку. Потом мы играли в Джангу. Каждый раз, когда башня разрушалась Полина звонко, по детски, смеялась и хлопала в ладоши.
В гостях я пробыл около трех часов и всё мне понравилась: общение, чай, свежеиспечённые ватрушки, добрая и открытая жена дяди Гриши. Все, кроме короткого и крайне странного разговора в детской комнате. Если бы можно было вычеркнуть воспоминания про него… но слова Полины как назойливая песня крутились внутри головы, порождая тревогу. Миссия, другие жизни, сверхспособности. А что если я не справлюсь? А что если я не хочу в этом всём участвовать?
Провожая меня к двери, после того, как я оделся и обулся, дядя Гриша вручил мне старый коричневый саквояж. На его ручке висела бирка с цифрами.
- Что это? – спросил я.
- Твое домашнее задание.
Я принял саквояж, сказав:
- Спасибо.
Дядя Гриша улыбнулся в ответ.
*
Лучший способ спрятаться от тревожащих идей и почувствовать себя обычным нормальным человеком, – тысяча мелких дел, который я делал на протяжении всей недели аж до выходных. Я нырял в школьную программу, в конкурсные вопросы по географии, в рисунки и стихи. В среду после уроков мне удалось написать стихотворение.
Уходит время незаметно
А с временем уходим мы
Как часть великого творенья
Как часть волшебной пустоты
И в суматохе повседневной
Мы вряд ли слышим сердца стук
И вряд ли вспомним через вечность
Когда исчезнет этот звук
Над нами ярко Солнце светит
И в бесконечность облака плывут
И только безызвестность
Запомнит наши имена.
Произошло это после неудавшейся попытки при помощи быстрого текста разобраться, что на самом деле происходит в общении с дядей Гришей. Саквояж с новым заданием ждал меня под столом, время от времени моя нога упиралась в его пухлый бок. В субботу утром я решился его извлечь и посмотреть на бирочку.
Кожаный прямоугольник содержал два набора цифр написанных твердой рукой, от одного к другому вела стрелка. 5043966230518384 – 5044964730525254. Рассматривая цифры я злился и кололся об вопрос: зачем это всё, все эти сложности: цифры, коды, шифры, тайны? Неужели нельзя просто жить ничего не скрывая и не открывая? Мне для счастья хватило бы – смотреть на облака и слушать шум ветра, который путается в верхушках сосен. В ответ на это едкий внутренний голос поинтересовался: тогда почему ты так не делаешь? А после добавил: выбрось это в мусоропровод, забудь про дядю Гришу и его тайные знания, выйди на балкон и слушай ветер! Все очень просто!
Я вздохнул и еще раз посмотрел на числа это могли быть координаты GPS и маршрут между ними. Эта идея ввела меня в состояние глубокой усталости! От меня требовалось лишь взять в руки планшет и проверить догадку, но для этого необходимо было встать со стула и протянуть руку в сторону школьной сумки. Незначительное действие, незначительный акт воли оказался недоступен. Я просто сидел и смотрел на ряд цифр и ровную стрелочку между ними. Этот маленький символ сидел глубокой занозой у меня внутри. Я словно вспомнил забытую давным-давно алмазную грань между мирами, острый хребет холодной гряды по которому мне снова предстоит пройти.
Почему снова? Потому, что я был уверен, - все это уже когда-то происходило, не со мной, не с Артуром, а с кем-то другим или другими. Похоже, чтобы пройти по тонкой линии выстраивается длинная очередь храбрецов и каждый ждет своего единственного шанса испытать судьбу. Но где-то на середине падает вниз, не справившись с порывом северного ветра. Или увлёкшись соблазном бросить борьбу, прекратить раз и навсегда, останавливается и превращается в камень.
Я потряс головой. Встал. Вытащил и включил планшет. Догадка оказалась верной. Первая координата указывала на площадь Льва Толстого, вторая на площадь Независимости. Пусть будет так, если моя гряда длинной в один километр с хвостиком, между этими двумя станциями метро, я пройду ее и может тогда все это закончится.
Мама крутилась в кухне. Чтобы не создавать лишних вопросов я вынес саквояж к дверям и только после этого оделся, зашел в кухню сказать, что иду гулять. Мама поинтересовалась: ждать ли меня к обеду? Я пожал плечами, улыбнулся, обнял ее.
Через час я вышел на площадь Льва Толстого, под высоким козырьком офисного здания. Сорвал бирку, посчитал до десяти и открыл саквояж. Внутри нашлось: аккуратно сложенная оранжевая одежда, белый мр3 плеер с маленькими наушниками, коробка похожая на ту, в которой хранятся карты с мандалами и частями человеческой личности, колокольчик, а так же конверт с инструкцией. Пронумерованный текст объяснил, что надо сделать:
1. Одеть одежду монаха.
2. Одеть наушники и включить музыку.
3. Идти как можно медленнее из точки А в точку Б
4. Вернувшись домой открыть коробочку.
Я шумно выдохнул. Можно все это свернуть и аккуратно запихнуть в ближайший мусорный бак. Конечно я это не сделал. Наоборот – развернул одеяние, просторную оранжевую рясу с красным шелковым поясом. Вставил руки в рукава, завязал пояс, не думая о том, что прохожие поглядывают в мою сторону. Спрятал волосы под шапочку. Извлек колокольчик с деревянной ручкой. Он был похож на тот, которым открывают и закрывают учебный год в школе, только меньше и красивее. На его звонкой металлической поверхности тянулся узор напоминающий письмена древних цивилизаций.
В таком виде: с колокольчиком в одной руке и саквояжем в другой, в рясе поверх весенней курточки я выглядел большой оранжевой горой в пестрой шапочке. Вставив наушники в уши, я нажал на плеере кнопку воспроизведения и начал путешествие. Из точки А в точку Б. Что значит идти как можно медленнее я не понял, по этому переставлял ступни близко друг к другу, а между шагами делал паузу.
Музыка влилась в мои шаги через две минуты, когда я успел смирится с ритмом и тем, что этот километр с хвостиком мне предстоит преодолевать час а то и больше. Незнакомая композиция началась как весенний дождь, капля за каплей, нота за нотой соприкасаясь с поверхностью моего разума, оставляя мокрый след, склеивая разбитые осколки души в одно целое.
А потом появился ветер и спутал все переживания, перемешал их как перемешивают части головоломки прежде чем собрать ее в картинку. Ветер не был злым или добрым, просто ветер – движение внутреннего воздуха сотканного из музыкальных нот. Я не успел привыкнуть к ветру потому, что он усилился, он сделал капли колючими, теперь следы после нот оставались глубже. Нет, дождь ничего не рассказывал, а ветер играл свою игру не замечая меня маленького бредущего в бесконечность странника. Это мне хотелось что-то услышать: важное сокровенное правильное ценное, что-то, что прекратит мои глупые поиски, и я вслушивался, в каждую ноту, представляя, что это страницы древней книги про человека и его судьбу.
Появилось солнце. Сперва теплее сделалось внутри льющейся музыки, а потом я почувствовал как к щеке прикоснулся теплый луч. Это разошлись тучи, устроили маленькую щель, чтобы я мог почувствовать радость, поверить в то, что все это не напрасно. И когда в музыке наконец началась настоящая гроза, с громом ливнем и шквалами взрослого ветра, а не того ветерка, который предвещал перемены, мне уже не было страшно или больно. Мне не надо было прятать сердце или скрывать свою неумолимую страсть к жизни. От меня требовалось сделать шаг, а за ним еще один, и ещё один.
Я не заметил как оказался на самой вершине, там где нет ни ветра ни грозы когда тучи остались где-то внизу, серым сверкающим ковром они закрыли странную грешную человеческую землю. А я видел Солнце таким какое оно есть: умиротворённый огромный огненный шар, висящий в абсолютной чёрной пустоте. Музыка стихла, а я упал в шум центральной улицы города и целых две минуты, медленно переставляя ступни, одна к другой пытался осмыслить услышанное.
А потом музыкальный дождь начался снова, капля к капле забирая меня с собой туда, где спрятано что-то очень важное. Не только для меня бредущего из точки А в точку Б, а для каждого человека, для каждого даже если он никогда не осмелится подбросить и словить свой игральный кубик. Музыка, вливающаяся в меня стирала старые и новые границы, растворяла то, что я привык называть собой, превращала в лед каждую мысль до начала ее существования.
На меня смотрели, кто-то даже фотографировал. Смешно! Времени нет, есть синхронизация и я выпал со своими шагами из общего ритма но ворвался в него оранжевым чудом, для каждого кто проходил мимо, вызывая улыбки или недоумение. Музыка поднимала меня сквозь ворчащие дождем и громом тучи выше к солнцу. На пол секунды, когда я почувствовал жар внутреннего света я что-то понял, но музыка стихла и я снова свалился в мир людей и машин.
Не знаю сколько так продолжалось. В плеере крутилась одна и та же композиция, она повторялась через двухминутную паузу, а я послушно переставлял стопы, поднимался вверх к солнцу, падал вниз. Пока скатившись очередной раз вниз, в тишину человеческих голосов, я увидел то, про что так спокойно сообщила Полина.
Есть только сознание, в каждом человеке, в каждом живом существе, в каждой музыкальной ноте, в Солнце в тучах, в мыслях. Сознание, придумав миллиард бесконечных вселенных, в одной из них создало человека, спрятало от него свет счастье и любовь и скомандовало: ищи! Вот так человек, через страдания потери и страх вынужден шевелить задницей, ради того, чтобы ответить на простые вопросы: кто я? Для чего я?
Неважно найдет ли человек ответ, будет ли его искать, сознанию все равно, ведь оно есть было и будет. Без времени без пространства, ведь пространство и время не более чем очередная затея, созданная сознанием ради забавы.
Бог должен быть добрым, бог должен слушать молитвы и следить за тем, чтобы его ангелы не упали в грешный мир, сознанию не надо быть добрым, не надо проявлять любовь или гнев, потому, что сознанию не надо быть, оно есть уже, всегда.
Что это означает для меня Артура бредущего по Крещатику? Ровным счетом ничего! Это знание не делает меня сильным не даёт никаких сверхспособностей, не превращает в богатого или важного. Но зато теперь я могу закончить все эти игры в спасение Земли потому, что если исчезнет этот мир, сгорит в адской войне когда люди окончательно перестанут слушать зов своего сердца, для сознания это будет неплохое приключение, одно из бесконечных переживаний, в океане других переживаний.
Или наоборот, я могу отдать все свои силы во имя человеческого рода, ради любви к ближнему бросится спасать планету с улыбкой и радостью, зная, что я Артур, исчезну, а сознание – нет. Вот что имел ввиду дядя Гриша, когда спрашивал, захочу ли я быть в эпицентре событий, когда начнется апокалипсис? Теперь мой ответ – да. Теперь я хочу вкусить жизнь по полной программе, ведь я больше не боюсь, мое сердце открыто для любви а глаза с интересом впиваются в то, что происходит вокруг.
Я шел с улыбкой на лице, когда стихала музыка в плеере я ударял язычком колокольчика по стенкам и слушал протяжный звон. Я смотрел на людей, кто-то из низ на меня, другие уставившись себе под ноги проходили мимо. Я переставлял стопы и повторял: пусть будет мир, мир в каждом уме. Пусть будет мир, мир в каждом сердце. Пусть будет мир, в каждой стране.
Испытание закончилось рядом с монументом независимости. Я снял оранжевую одежду сложил ее в саквояж и скоро оказался в метро. В центре моего я образовалось ядро спокойствия, как гиря, которую вешают в небоскребах на тросах для компенсации колебаний. Я рассматривал людей и видел у каждого в глазах испуг, озабоченость, неудовлетворенность. Теперь я знал откуда у человека тоска и страх, но чтобы дооформить мысли в связанные слова мне пришлось дождаться своей остановки, добежать домой, сбросить одежду сообщив маме, что я уже дома, запихнуть саквояж под стол и схватить ручку с блокнотом.
Я написал первую строчку – мы все маленькие дети – и продолжил:
У человека никто и никогда не забирал правду. Никакого тайного сговора превращающего нас в рабов нет. Мы – безумные искатели счастья, неугомонные открыватели истины и рано или поздно наш энтузиазм и воля к познанию приведет нас к источнику.
Ученые не виноваты, они могут пользоваться лишь тем, что можно измерить, посчитать проверить глядя в микроскоп или через эксперимент. А как увидеть сознание? Как измерить волю или внимание? Как посчитать количество устремления? Чем взвешивать любовь? Слишком много невесомых частей оказываются за пределами видимости, по этому учёным приходится смирится с тем, что ничего этого не существует. Нет никакого сознания, воли или внимания, потому, что это нечем измерять.
Конечно нам страшно, ведь мы сами себе внушаем, что жизнь одна. Там, за чертой остановившегося сердца ничего нет, пугающая черная вечность небытия. Мы породили это самое небытье из детских кошмаров, а для тех, кто не смог вообразить как это: не быть, мы придумали ад с огнем и муками. Мы породили пустоту, вакуум в сердце и не заметили логическую ошибку. Пустота это уже что-то, раз мы про это говорим. Если есть такая идея: пустота, такая мысль, значит она есть у сознания, а значит она есть.
Смерть это не конец. Смерть – это как снять прилипшую после долгого бега одежду. Но мы люди не знаем про это. Мы испуганные маленькие существа, отрицающие все, что выходит за пределы измерительных приборов закапываем грязную одежду и воздвигаем вокруг нее памятники, кладем цветы и каждый год прибираем площадку вокруг, подкрашиваем заборчики, оставляем рюмку водки и краюху хлеба.
Мы невежды и жадины. Это факт, для кого-то обидный а для кого-то радостный. Когда мы встретимся с любовью, когда откроем свое сердце – сознание напомнит нам кто мы, покажет дорогу к счастью расскажет как правильно надо жить. Что нам остается? Признат, что есть что-то еще, что-то неописуемое, мир за пределами слов, существование за рамками жизни, любовь без границ и вечность. Живая разумная с интересом взирающая на каждого из нас.
Как только я дописал последнюю строчку и выдохнул – вытащил саквояж и достал из него коробку. Снял верхнюю крышку и замер в удивлении. Внутри лежала стопка пятисотенных купюр, всего их было тридцать. На дне я нашел записку: ты знаешь, что с этим делать. Я закрыл коробку, спрятал ее в шухлядку, а саквояж запихнул в дальний угол под батарею, и пошел в кухню, к маме.
*
Я знал, что найду Кирилла в гараже, это было что-то вроде предчувствия, когда без сомнений знаешь продолжение истории. Он сидел в кресле, одиноким мечтателем, а увидев меня обрадованно вскочил и бросился обниматься. Я похлопал его по спине.
- Привет! Почему ты один, где Маша? – я прошел в глубь и устроился за круглым столом.
- Эта сучка со мной больше не общается. – Без обиды сказал он и пересел ближе ко мне.
- Почему?
- Дурь закончилась, папаша гнида денег мне больше не дает. Ей стало не интересно.
- Такие они – женщины, - сказал я чтобы поддержать друга.
- Пофигу! Хорошо, что ты пришел. Я тут кое что выяснил, сейчас покажу.
Кирилл поднялся подошел к секретеру а вернувшись положил на стол четыре разноцветных камня.
- Что это? – спросил я.
- Это кристаллы. Они заряжены силой и в особом положении концентрируют волю.
- Для чего?
- Для чего угодно. Вот смотри.
Кирилл извлек айфон включил карту, продолжил объяснение:
- Мы когда Маша была в теме расположили кристаллы в городе, в четырёх точках а на пересечении линий, - друг начертил пальцем условный крест, - мы встретили его.
- Кого? – я непроизвольно поехал в раздражение.
- Мужика одного, он скучал в кафе, пил кофе читал газету. Я подкатил, показал пару фокусов. Оказалось, что мужик этот при деньгах и не против пожертвовать кругленькую сумму на нужды тайного общества.
- Ага! – прокомментировал я рассказ, спрятав улыбку. – почему не пожертвовал?
- Нужна была демонстрация, что-то существенное. Ну мы с Машей придумали легкую разводку, только осуществить ее не удалось.
- Маша сбежала! – догадался я.
- Ничего, - Кирилл не обратил внимание на пробивающийся в моих комментариях сарказм, - я придумал новую демонстрацию, но нужны деньги.
- Пятнадцать тысяч гривен?
- Да, пятнадцать тысяч хватило бы.
- Что за демонстрация?
Кирилл посмотрел мне в глаза и произнёс:
- Не могу сказать!
- Почему?
- Не знаю рыцарь ли ты! Ты то есть, то тебя нет, я не могу тебе полностью доверять.
- Вообще-то я тоже кое что выяснил, - включился я в противоборство.
- Что?
- Человек поэтапно проходит насколько стадий развития. Все начинается в животном. Маленькое недавно родившееся существо ползает и исследует мир, как животное. Оно все пробует на вкус, знакомится с правилами твердого пространства, вникает кто в стае главный, учится пользоваться телом. Потом, после первых полутра – двух лет это человеческое животное превращается в ребёнка. Ребёнок знакомиться с эмоциями, изучает язык и социальные отношения, идет в садик, в школу. Ребёнок растет и постепенно превращается во взрослого. Откуда открываются маршруты дальше, или в ученого или в авантюриста или, - я выдержал паузу, - в мага.
- И что эта информация даёт нам?
Прежде чем ответить мне пришлось минутку подумать:
- Чтобы стать магом сначала надо повзрослеть, пожить обычной взрослой жизнью, узнать как это…
- Походить на работу с девяти до шести? Получать жалкую зарплату и слушаться команд начальника? – уточнил друг.
- Можно и так, можно найти своё дело.
- Мое дело – революция, - Кирилл не дал мне договорить. – я и так достаточно взрослый.
Я подавил притопавшую из живота грусть и про себя посчитал до десяти, чтобы успокоится, после спросил:
- Как зовут мужика того, которого вы нашли с помощью кристаллов?
- А тебе какое дело?
- Хочу помочь.
- Семён Александрович, - ответил друг, - и как ты поможешь?
- Расскажи, что ты придумал!
Кирилл сжал губы, но потом согласился поделиться идеей.
- В обшем у него свой большой бизнес, мы предложили ему магическую поддержку.
- Это как?
- Предсказания, высветление тайных намерений его партнеров и сотрудников, защиту от влияния других магических орденов.
- Круто! – мне опять пришлось замаскировать улыбку.
- Он поверил нам и согласился, но нужны доказательства, что мы реально что-то умеем.
- А мы умеем?
- Если не умеем, то по ходу пьесы научимся. Так вот. Каждое утро в одно и тоже время он на своем красивом мерседесе выруливает к офису, и перемещается одним и тем же маршрутом. Я ему позвоню и испуганно сообщу, что завтра лучше остаться дома, потому, что может случиться что-то плохое.
- И это “плохое” ты сам подстроешь! – изумился я наглости друга.
- Точно!
- Как?
- Я подговорю Крысу, чтобы он на своём мопеде устроил небольшую аварию. Никто не пострадает, останется несколько вмятин и крутые впечатления. Нам для демонстрации наших способностей этого будет достаточно!
- Есть одна загвоздка в твоей истории.
- Какая?
- А что если этот твой мужик тебе поверит и останется дома?
- А вот если поверит, это означает, что он наш, - вытаращил на меня глаза Кирилл
- А деньги для чего?
- Мопед для начала надо отремонтировать.
- У Коли есть мопед?
- Не у него, это неважно, денег все равно нет. Так, что мы или придумаем новую затею или найдем нового мужика. – Кирилл взял зеленый камень и покрутил передо мной.
- Вообще-то деньги есть. – я извлёк из внутреннего кармана курточки коробочку, положил на стол и открыл.
Кирилл некоторое время молчал, а я каким-то внутренним чутьем слушал его восторг.
- Брат! Это чудо! – наконец произнес он.
Я улыбнулся.
- Я не буду спрашивать как ты их раздобыл! – продолжал он удивляться.
- Правильно! Рыцарь совершает подвиг тихо не хвастаясь достижениями, все принимая смиренно.
Кирилл достал стопку купюр, пересчитал их.
- Пятнадцать тысяч!
- Так как ты хотел, - ответил я и попал в зону сомнений. Правильно ли я поступил? Не потратит ли друг деньги на наркотики? Хочу ли я участвовать в не совсем магической афере? Понимал ли дядя Гриша, что делает? В конце концов я сказал себе: пусть будет как будет, а я понаблюдаю.
Мы долго сидели в гараже, пока не замерзли. Друг без остановок рассказывал. Сначала про свои эксперименты с камнями. Из сумбурного повествования я вытащил суть. Дело не в камнях, не в их некой энергетической заряженности а в воле и искорке намерения. Для подобных магических актов подойдёт все, что угодно – сорванное на столбе объявление или веточка дерева можно использовать даже носки или школьную линейку. Человек сам наделяет предмет магическим свойством, приказывает ему быть особенным. Чем сильнее команда, чем ярче и глубже она звучит внутри, тем больше вероятность попасть в синхронизацию и оказать в нужном месте в правильное время.
Потом он переключился на отношения с отцом. Они всегда были сложными, теперь, по словам друга, происходит жесткая конфронтация. Отец, который раньше давал Кириллу деньги на карманные расходы, прекратил это делать, без объяснения причин. Я слушал, поддакивал, улыбался, удивлялся и чувствовал забытую радость от общения с себе подобным.
Вечером дома меня ждала мама с вопросом: как я хочу отпраздновать свой пятнадцатый день рождения? Я ответил, что подумаю. Мама задала еще один вопрос: какой я хочу подарок? Не дождавшись ответа предложила купить смартфон. «Пусть будет смартфон» - подумал я про себя, а ей сказал короткое: хорошо.
На следующий день, добравшись в школу, перед началом первого урока я подошёл к Маше с вопросом:
- Почему вы перестали встречаться с Кириллом?
На что получил неожиданный ответ:
- Потому, что он задолбал со своей революцией. Мне не интересны все его финты с методами слежки, камнями, и поиском того, чего нет.
Выждав два урока я решился подойти к Тане.
- Хочешь ли ты снова встречаться с Сергеем? – спросил я без предисловий.
Она долго молчала и я успел подумать, что напрасно выдал одноклассника. Но Таня объяснила, что они снова встречаются, а потом добавила, что Сергей рассказал как я ему помогал, и добавила, что они вместе читают книгу про отношения между мужчиной и женщиной.
- Вы теперь не скрываете своей любви? – поинтересовался я.
- Нет! – ответила она, - я познакомилась с его родителями, а он с моими.
В моих недоигранных историях осталась еще одна: олимпиада по географии. Чтобы подготовиться как следует оставалось четыре дня, я посвятил их написанию приветственного слова.
*
В пятницу, в день олимпиады я сам выгладил рубашку и школьные штаны, представляя себя самураем который готовит кимоно к важному поединку. Мама предложила поехать со мной, для поддержки, но я наотрез отказался объяснив, что если она окажется в зале – буду слишком волноваться.
Для проведения олимпиады арендовали огромный спортивный зал. Расставив столы и стулья для участников, кресла для судей и сиденья зрителям, помещение превратили в мрачноватую арену для баталий. Народа набилось очень много мест всем не хватило, по этому большинство родителей окружили поле сражения со всех сторон, стоя примеряя своими смартфонами видеосъёмку.
Получив регистрационный номер и пробравшись к своему месту я встретился с Анной Николаевной и Тамарой Ивановной. Надежду, что директор школы и ее подружка – завхоз не придут смотреть мое шоу пришлось похоронить. Я поздоровался, выслушал наставления, вроде: давай! Не подведи! Ты лицо школы… и так далее я наконец-то умостился за столом, удобно расположил ноги, расслабил тело. Первым делом я сделал двадцать четыре вдоха и выдоха. К сожалению унять тревожную дрожь не удалось.
Моя затея предполагала, что я окажусь в финале один на один с другим финалистом. Перед заключительным туром нам предложат представить свою школу и рассказать о себе перед микрофоном под холодными объективами сотен камер, вот тогда я сделаю то, что задумал. Нет страха в настоящем, я понимал это. Понимал, что рисую в воображении то, что может не произойти хотя бы потому, что я ошибусь в первом или втором туре и не дойду до финала. Но ничего не мог сделать, навязчивая картинка о моем будущем выступлении хуже въедливой песни про остров проигрывалась умом снова и снова.
Я сделал еще один цикл дыхания, прикрыл глаза и шепотом продекламировал свою будущую речь. Многочасовая тренировка дома перед зеркалом позволяла сейчас вспомнить каждое слово и ту причину по которой именно это слово появилось в тексте. Я открыл глаза, рассматривая других участников пытался определить кто из них будет моим оппонентом в финале. Это зависит от невидимого игрального кубика, сказал бы дядя Гриша. Вспомнив про художника я подумал, что будь он в зале – он бы обрадовался моему поступку а если в мире есть хотя бы один человек ободряющий действие, значит в этом действии есть смысл. А потом я вспомнил еще одного психа, который бы хлопал в ладоши и сжимая кулак выкрикивал: да! За революцию! Почувствовав слабый огонек надежды я поднялся, внимательно осматривая каждого участника, вдруг Кирилл Воробьёв тоже здесь. Но увы, я сел обратно и повторил цикл дыхания.
Олимпиада, как и в прошлый раз, началась с получасовым опозданием. В центре зала перед судьями появился взрослый плотный мужчина с микрофоном, его дорогой костюм блестел в свете софитов, а улыбка выражала крайний восторг. Звук микрофона настроили таким образом, чтобы голос врезался в каждого слушателя, даже если его место в самом дальнем углу зала, по этому я не мог сосредоточиться на тексте, уплывая после каждой фразы в спасительную комнату внутреннего мира, где думал про Аназему и любимый альбом для рисования. К сожалению в этой моей комнате кто-то прорезал огромный оконный проем и забыв вставить оконную раму со стеклом поместил на той стороне широкий белый транспарант: скоро ты станешь взрослым.
Я сжал кулаки и выдохнул, будет как будет!
Мужчина с микрофоном рассказывал как он рад всех здесь видеть, какие перспективы откроются перед победителем, поблагодарил спонсоров и торжественно объявил начало представления. Из динамиков вырвались фанфары, все участники заняли свои места за столами, группы поддержек удалились к зрителям. Между рядами прошлись молодые женщины в вышиванках, чтобы разложить перед соревнующимися анкеты первого тура. Прозвучал гонг, обозначающий старт.
Я пробежался взглядом по вопросам и поблагодарил себя за то, что все таки достаточно уделил внимания подготовке. В анкете необходимо было определить столицу того или иного государства, вспомнить название какой-нибудь речки или указать высоту горной вершины. Я закончил минут за десять. Положил ручку и осмотрелся. Больше десяти участников также как и я справились с заданием, остальные продолжали гадать над ответами. Еще минут через десять прозвучал гонг. Я успел насчитать четверых, которые торопливо дописывали ответы после сигнала.
Снова появился мужчина в костюме, одновременно с ним по рядам пробежались те-же женщины, чтобы собрать анкеты. Мужчина громко объявил о двадцатиминутном перерыве, после которого объявят участников второго тура. Часть школьников выбрались из-за стола, я остался сидеть. Ко мне подошли директор с завхозом, Анна Николаевна широко улыбнулась:
- Ну как?
- Все замечательно, - я тоже улыбнулся, а про себя добавил: пока что замечательно.
Скорее всего пожилые подружки имели много тем для обсуждения, потому, что ко мне быстро потеряли интерес, они стояли возле моего столика скорее для вида и что-то обсуждали. Их голоса запутывались в общем шуме.
Я облокотившись на спинку стула наблюдал больше за своим восприятием, чем за людьми в зале. Со мной происходило нехорошее. В жилах бурлил выдуманный фальшивым барменом коктейль из подозрений сомнений и предчувствия, что вот-вот откроется страшная тайна, а я не буду к этому готов.
Я задавал вопрос: что это может быть за тайна такая и наблюдал смутные предположения, что всё это, вся эта история от начала до конца – не более чем сон. А если все это сон, то где тогда я? Почему я выбрал именно этот кошмар, с концом света и идеей непременно спасти планету и где я настоящий, тот которому все это снится? На внутреннем экране маячило жуткое предположение, что я могу лежать в коме, в какой-нибудь дорогой клинике в другой стране, или что ещё хуже – на другой планете. А дядю Гришу, Кирилла, Машу, Тамару Ивановну и других персонажей сна я выдумал для того, чтобы они помогли мне вспомнить кто я и проснуться.
Из оцепенения меня вывел вопрос Анны Николаевны:
- Артур, с тобой все в порядке?
Женщина нависла надо мной, упираясь руками в стол.
- Да, все замечательно, - пробормотал я.
- Выглядишь странно! – объяснила завхоз.
Директор школы также озабоченно вглядывалась в мое лицо.
- Все в порядке, - улыбнулся я, - сосредотачиваюсь перед вторым туром, настраиваю память, душно здесь.
- Хорошо! – отклонилась Анна Николаевна, - смотри мне.
Прогремели фанфары, перебивая гул голосов. Появился ведущий попросил тишины и внимания. Одна из ассистенток поднесла и вручила ему красную кожаную папку, внутри которой лежал список участников второго тура. Прежде чем открыть ее мужчина еще раз рассказал о спонсорах, в этот раз я успел уловить наигранность в переливах интонаций. Наконец-то он открыл папку и начал перечислять победителей первого тура. Нас оказалось двенадцать. Моё имя и фамилию, а также номер школы ведущий прочитал предпоследним. Как раз тогда, когда я начал тихо радоваться в надежде, что для меня вся эта затея вот-вот и закончится.
Услышав мою фамилию мои сопровождающие заулыбались. Анна Николаевна выпалила:
- Молодец!
После объявления участников второго тура зал утонул в суете и шуме. Расстроенные школьники покидали свои места, кто-то из родителей обращался к судьям в попытке выяснить не куплены ли билеты в финал. Все напоминало улей в который всунули тлеющую щепку. Мужчина вынужден был объявить еще пятнадцать минут перерыва.
- Выйди на улицу, подыши воздухом, - скомандовала Анна Николаевна.
Пришлось подчиниться. Я выбрался из-за стола, протиснулся через кольцо родителей, преодолел холл и оказался на улице, в другом мире. Здесь ездили машины, проходили пешеходы никто из них не подозревал, что совсем рядом происходит географическое сражение в котором решается может быть даже судьба. Сколько таких маленьких миров в мире? Каждый конкурс, каждое представление или камерный концерт, да что там, каждая отдельная квартира со своей маленькой но настоящей драмой. Если все это и сон который снится, если это трехмерный широкоформатный бред спроектированный болезненной комой, то я не иначе как бог, создавший целый мир! Что-же, значит я собственноручно его разрушу, - подытожил я эти размышления.
За две минуты до старта второго тура участники сидели за своими столами, мужчина с микрофоном зачитывал очередную отрепетированную речь, а я изучал оппонентов. Семеро мальчишек (включая меня) и пятеро девчонок. Кто-то из них сегодня моей волей и благодаря моему бесстрашию станет победителем, увезет в свою школу победную медаль, - настраивал я себя. Что будет со мной? Как отреагирует директор? Вызовут ли маму в школу? Все эти страшные мысли пришлось выбросить как только прозвучал гонг обозначающий второй тур.
Перед нами появились листы с очередным заданием. В этот раз необходимо было выстроить самый экономически выгодный маршрут транспортировки бананов из Эфиопии на мыс Горн в Южную Америку. Ух ты, сказал я вслух когда узнал – что предстоит сделать. Неожиданно сложное задание вызвало восторг первооткрывателя и желание вникнуть в суть всем естеством. Мгновенно вспыхнули воспоминания о том, как мы с Кириллом тренировали метод пяти шагов. Это задание как раз тот случай где его можно применить.
Шаг первый – наблюдение. Если бы у меня был атлас мира, с экономическими и политическими картами я бы долго листал страницы, рассматривая возможные маршруты следования кораблей, поездов, самолетов. Участие в олимпиаде предполагало знание карт наизусть, по этому кроме листочка с текстом задания и поля в который необходимо вписать ответ передо мной ничего не лежало.
Я изучил других участников и каким-то особым чутьем или зрением словил напряженное внимание, словно услышал как гудят внутренние шестеренки всех двенадцати умов. Никто не ожидал, что задание будет такой сложности.
Где-то там, внутри моего естества, в глубинах моей памяти есть все страницы атласа, ведь я не один час провел в его изучении. Все, что от меня сейчас требуется – это погрузиться туда, во внутреннюю библиотеку и открыть нужную книгу на нужной странице. Я откинулся на спинке стула и закрыл глаза, только сейчас обратив внимание на то, насколько в зале тихо. Даже зрители, которых в зале оставалось достаточно несмотря на покинувших поле сражения ребят, напряженно притихли.
Чтобы сделать первый шаг – необходимо чтобы объект наблюдения был в зоне видимости. По этому я решил смешать шаг второй и шаг третий, игра и соприкосновение. Играть я буду сам с собой, следую маршрутам памяти. Вот моя комната, - сказал я сам себе. Вот полка с книгами, справа находится музыкальный центр, от которого в верхний левый угол уходит провод для левой колонки. Вот банка с карандашами и ручками, рядом лежит флешка, что на ней? Разные домашние задания по информатике и пару презентаций по биологии. Я представил как провожу пальцами по корешкам школьных учебников. Спускаюсь ниже по стене, к которой приклеены рисунки, вдохновляющие фразы, фотографии интересных мест, вырезки из газет.
Доползаю до поверхности стола. Здесь ждет альбом для рисования валяется ручка, которую я забыл закрыть колпачком и – атлас. Я нащупываю его глянцевую поверхность. Открываю, вглядываюсь в детали карт и понимаю, что уже знаю ответ. У меня нет, пока еще нет, тех слов которые его опишут, нет называний портов и других перевалочных пунктов, я не вижу всех экономических расчетов и обоснований, но я знаю, что мое подсознание уже нашло решение. Все что остается мне – вытащить его на поверхность.
Я бы достал блокнот и ручку, чтобы написать быстрый текст – за время общения с дядей Гришей я успел привыкнуть к такому способу извлечения глубинных образов из памяти, но блокнот лежал в рюкзаке, а рюкзак пришлось оставить в гардеробе. Ну и ладно, мне хватит пальца и поверхности стола, - решил я.
Первая строчка, как всегда неожиданная, появилась мгновенно:
Жил был китаец тысячу лет, ел он верблюдов всегда на обед.
Немного удивившись такому посылу я продолжил возить пальцем по лакированной поверхности:
Был он расчетлив и жаден слегка, пытаясь все время улучшить дела.
Он торговал всем, что можно продать, мог сапоги поменять на кровать.
Вот он узнал, что в далекой стране встречают бананы на корабле.
Этот корабль из жаркой страны груз свой везёт через две стороны.
Выбрать одну: или верх или низ, важно – тогда получить можно приз.
Если в этом стихотворном экспромте и была подсказка, то я ее не увидел. Не везти же бананы через Китай, тем более, что попасть туда они могут только через Индию. Возможно Китай, как восточная страна был указанием направления. Я вспомнил, что у Эфиопии нет выхода к морю, а значит эта страна может вообще не заниматься экспортом бананов. С другой стороны, это учебное задание на проверку наших географических познаний, по этому неважно: кто куда что будет экспортировать.
Если в стихотворении и была подсказка, то найти я ее не смог, хотя бы потому, что память не удержала все вспыхнувшие строчки. Я провел языком по кончику пальца и приложил его к столу, намереваясь создать другой текст.
Конечно ты сомневаешься!
Написал палец.
Твои сомнения появились гораздо раньше, чем ты думаешь. И дело не в том, что ты не знаешь ответ а в том, что ты не уверен – сможешь ли им воспользоваться. Посмотри вокруг – все они падают в ужасы сомнений. Все они страдают от невозможности сделать выбор, в стыде и чувстве вины переживают свое маленькое и огромное размером на весь мир фиаско. Так что же ты Артур, знающий немного больше каждого из них не хочешь им помочь? Даже если после такой твоей помощи тебя съедят! Ты сомневаешься, по этому думаешь, что не знаешь ответ, а ты знаешь его! Просто возьми и напиши.
Пришлось согласится с внутренним голосом, да, я знаю ответ, но боюсь сделать этот шаг. Так же как боялся тогда, на станции метро. Я взял листочек с заданием и перечислил последовательность портов через которые должен следовать мой банановый корабль, отложил его в сторону и заметил одну девчонку которая с гордым видом, сложив руки на груди, ждала окончания второго тура.
Во время перерыва я не вставал из-за стола. Хотелось еще раз проиграть в памяти свою пламенную речь. Тамара Ивановна позаботилась чтобы у меня появился чай и замученного вида бутерброд с колбасой и сыром. Чай я выпил, а бутерброд так и оставил завернутым в целлофан на одноразовой тарелочке. В который раз заиграли фанфары. Процедура объявления победителей повторилась, только теперь мужчина с микрофоном выдержал более длинную паузу прежде чем зачитать два имени: Людмила Сизова и Артур Кузнецов.
Судя по радостным крикам из угла зала – у Сизовой была внушительная поддержка, я же ловил влюбленные взгляды директора 173 школы и завхоза.
- Прошу наших финалистов подойти ко мне. – скомандовал ведущий.
Только сейчас, оказавшись под жарким светом софитов, в полуметре от мужчины в пиджаке, рядом с судьями я полностью расслабился.
- Поприветствуем героев нашего географического праздника, - попросил ведущий, чем вызвал в зале жиденькие аплодисменты.
- Ну, с кого начнем? – задал он вопрос, толи в микрофон, толи нам.
- Барышни вперед, - ответил я.
Людмила приняла микрофон, убрала со лба прядь волос и сказала:
- Здравствуйте. – Немного подождала, будто в ожидании ответа и продолжила, - я Людмила Сизова, ученица 61-ой школы, 10-а класс. Моя любовь к географии началась когда отец подарил мне первый атлас.
Я рассматривал зрителей, точнее не их, а те мигающие вспышками приспособления за которыми они прятались. Эра технологий позволила каждому иметь в кармане портативную фото и видеокамеру. Теперь любой мог вообразить себя фотографом или оператором репортажной съемки. Теперь каждый носил с собой целую кучу фотографий, имея возможность прямо из транспорта поделится ими со всем миром. Приблизила ли эра технологий каждого из нас к счастью? А если – нет, то почему?
Сизова продолжала рассказывать о себе: как ей интересно учится, какая у нее замечательная школа. Я воспользовался вторым шагом – соприкосновением. Мысленно подошел к Людмиле, встал у нее за спиной дотронулся до плеча, заглянул через него и увидел, что речь она читает с листа, хотя сейчас перед ней никакой подсказки не было. Свой текст, как и я, она выучила и много раз репетировала.
- Я желаю каждому, - подводила она выступление к логическому заключению, - достигать своих вершин, совершать открытия и не только географические, находить ответы и двигать науку. Спасибо!
Группа поддержки в дальнем углу радостно поаплодировала, кто-то из зала присоединился скромно похлопав. Теперь наступила очередь моей речи. Ведущий передал мне микрофон.
Здравствуйте, - сказал я обращаясь ко всем сразу: к тем кто автоматически снимает мою речь на смартфон и тем, кто потом (возможно) будет ее смотреть, - меня зовут Артур Кузнецов, я ученик средней школы №173, класс 10-в.
Я сделал короткий вдох и выдох. Еще раз осмотрел зал, заметил мужчину который опустившись на одно колено снимал меня профессиональной камерой. Я улыбнулся в объектив и почему-то обрадовался, словно почувствовал тот самый незнакомый и невидимый ветер перемен несущий миниатюрные огоньки надежды.
Да здравствует революция! Произнес я про себя, а потом продолжил вслух:
- Человечество всю свою историю стремится к счастью, к любви, к гуманности. Многие поколения мудрецов, ученых, искателей и романтиков бежали перед колесом истории для того чтобы искать тот светлый путь по которому мы все должны уверенно шагать в радость и любовь. Сейчас наука и в том числе – география – развита настолько, что серьёзный ученый родившийся пару веков назад назвал бы нас простых школьников великими магами. Если бы кто-то из прошлого увидел бы смартфон в руке человека будущего и то, как этот человек общается по видеосвязи с другим человеком – он упал бы в трепетном религиозном ужасе на колени и склонился в почтении. Что говорить про всякие ББоинг,иТУ-134, покорение луны и виртуальную реальность?!
В горле у меня пересохло. Я остановился отдышаться. Зал значительно стих. А может мне показалось и мою речь (как обычно на подобных олимпиадах) никто особо не слушает.
- Сегодня у нас есть все про что даже не мечталось человеку сотню лет назад. – Продолжил я, - мы окружены достатком, у нас в доме есть горячая вода телевизор и холодильник. Тогда почему в наших сердцах не поселилось счастье? Почему человеческая жизнь, несмотря на все эти смартфоны и кинотеатры с 3д очками переполнена страданиями?
Я выдержал паузу, давая возможность моему вопросу распространиться по умам присутствующих.
- Почему никто из людей не может с уверенностью сказать – я счастлив, я радуюсь своей жизни, у меня все хорошо? – прежде чем продолжить я еще немножко подождал. - Я знаю ответ! Дело в том, что на Земле идет война. Нет, - это не война бедных и богатых, браконьеров и защитников природы, коррупционеров и блюстителей закона. Это не война России и Украины, от которой мне становится грустно и противно. Та война о которой я рассказываю гораздо страшнее всех войн гремящих на Земле. Война о которой я говорю происходит внутри человека. Это война любви против страха. Увы! Сейчас в наш век цифровых технологи и виртуальной реальности страх побеждает. У нас есть миниатюрные видеокамеры, планшеты и прочие гаджеты, но мы теряем любовь. Мы проигрываем, сдаёмся. Страх стал нашим хозяином, превратив человека в послушную обезьянку, готовую выполнять простые команды только ради разрешения вечером взять пульт от телевизора и забыться в телесериале.
Конечно, я сбился с намеченного маршрута и уже вовсю импровизировал. Заученный и отрепетированный текс остался где-то в другой части памяти извлечь его уже не получилось бы. Но я знал пункт назначения, по этому продолжал обратив внимание, что мужчина с телекамерой приблизился и теперь снимает крупным планом.
- Война между любовью и страхом закончится когда кто-то победит окончательно. Если победит страх, подавит своей яростной агрессией любовь – никому из нас не выжить. Не будет новых гетто, мы не скатимся в феодализм, новый диктатор планетарного масштаба не сможет взойти на вершину власти просто потому, что нас убьют те технологии которые мы сами создали. Планета задохнется в угарном газе, все живое будет стерто ядерными волнами, океаны будут отравлены отходами химической промышленности. Страх сделает так, что человек окончательно потеряет волю к жизни. Никто не захочет бороться за справедливость и равные права гетеросексуалов. Никому не будет дела до того, что где-то там есть несправедливое и жадное правительство, потому что страх выест внутренности сожжет оставшиеся капли радости и превратит человека в унылое чмо.
Я снова остановился чтобы перевести дух и обратил внимание, что теперь в зале действительно очень тихо. Людмила Сизова расширив от удивления глаза пялилась на меня. Я не видел ни ведущего ни судей за спиной, но чувствовал их интерес.
- Если победит любовь, если случится чудо и мы все перестанем боятся, тогда взявшись за руки, отказавшись от обид, долговых обязательств, борьбы за власть и ресурсы мы сможем спасти Землю очистить ее от отходов, придумать как снизить содержание СО2 и отправиться в эру развития гуманности, а не технологий. Если победит любовь – каждый из нас сможет делать то ради чего родился, вставать утром не по будильнику в ненависти и тревоге, а радостно просыпаться с первыми лучами солнца потому, что его ждет новый счастливый наполненный вдохновением день. Если все мы влюбимся друг в друга – исчезнет коррупция и преступность, вся судебная машина перестанет быть нужна. Мы переделаем тюрьмы в научные центры, превратим здании суда в библиотеки. Если мы все поверим в любовь – война прекратится.
- Я Артур Кузнецов, ученик 173 средней школы, увы, не знаю как это сделать. Я не знаю какие слова придумать, чтобы меня услышал каждый житель Земли и не только услышал, а еще и поверил мне. Я хочу объявить, что если мы все откажемся от страха, если мы все поверим в любовь и откроем ей сердце – тогда и только тогда Земля будет спасена. У меня нет красивых и весомых слов. Но я могу сделать одно маленькое действие, которое покажет – что я не боюсь, что я открываюсь любви и может тогда мое действие повторит еще кто-то, а потом еще кто-то. Ради любви, ради любви во всем мире, ради мира и света созидания, - я улыбнулся всему залу а может и всему миру, - я отказываюсь от дальнейшего участия в этой олимпиаде!
Я повернулся к Людмиле, преодолев сопротивление посмотрел в ее испуганные глаза.
- Я поздравлю победителя ежегодной городской олимпиады по географии – Людмилу Сизову.
Когда дома я репетировал речь то не думал о том, что дойду до ее финальных слов и тем более не представлял, что будет дальше. Какие действия надо совершить?! Где-то там среди родителей стоят Тамара Ивановна и Анна Николаевна, прямо сейчас они прощаются с надеждой привезти в 173-ю школу победное первое место.
Что теперь делать мне? Идти к ним? Оставаться стоять? Движение истории в маленьком мирке втиснутом в пространство спортивного зала пошло вспять.
- Ради любви, - повторил я, - поздравляю тебя!
И отдал микрофон ведущему. Потом прошел к толпе родителей, протиснулся через нее, направляясь к выходу. Уже в вестибюле я услышал аплодисменты и голос ведущего.
*
Я брел по улице, улыбался рассматривал камушки под ногами и думал о том, что все, что я сказал – правда, ведь война между любовью и страхом происходит и во мне так же как в любом другом человеке. А значит мне, - Артуру Кузнецову, больше не надо боятся. Пусть побеждает любовь!
Часть шестая
Все не так как кажется.
Каким бы ярким ни был день, воспоминания про него все равно сотрутся. В среду, сидя на уроках я удивлялся, что придавал столько значимости совему выступлению. В мире ничего не изменилось, всемирная история продолжала свое движение, облака которые я видел сквозь окно остались там на своем месте, а я на своем.
Думать и гадать – что происходило в зале после моего ухода надоело, ждать вызова в кабинет директора – тоже. По этому я увлекся науками, домашними заданиями и в целом чувствовал себя хорошо и радостно. Моё настроение дополнили яркие выходные. Узнав, что я занял второе место мама устроила мне праздник – повела в аквапарк, где я испытал все горки по нескольку раз.
Но не даром я всматривался в тучи на небе – перед предпоследним уроком в класс заглянул Сергей Николаевич и предложил пройти с ним. Я послушно встал из-за парты, мы вышли в коридор, спустились на первый этаж.
В кабинете Тамары Ивановны, куда привел меня классный руководитель, сидела незнакомая женщина. На вид ей было лет тридцать. Она поймала меня цепким взглядом сразу как только я появился. Сергей Николаевич держался за моей спиной. На секунду мне показалось, что по команде этой женщины мне скрутят руки и увезут в место где таким как я восстанавливают социальную адекватность.
- Ну что, звезда ютуба, проходи, садись. – сказала Тамара Ивановна.
- А что, правда звезда? – я остался стоять на месте.
- Пятьдесят одна тысяча просмотров за четыре дня! - подтвердила директор – практически рекорд!
- Я не этого добивался, - пробормотал я.
- Ну это понятно! – согласилась Тамара Ивановна, - проходи, не стой там как привидение. Знакомься, - это Анжела Викторовна, штатный психолог нашей школы.
- Здравствуйте, - сказал я сделав шаг вперед.
- Здравствуй, Артур! – голос психолога оказался глубоким и бархатным. Он вкатывался в уши своеобразной анестезией.
Прежде чем сесть за стол напротив Анжелы Викторовны я успел подумать, что возможно там где учат на психолога тренируют такую речь, чтобы манипулировать сознанием пациента.
- Можно я задам тебе несколько вопросов? – Спросила женщина.
- Пожалуйста! – я посмотрел на Сергея Николаевича, классный руководитель стоял возле стенки на которой светились гордые грамоты. На фоне школьных наград классный руководитель выглядел виноватым.
- Сколько тебе лет? – спросила Женщина.
- Скоро будет пятнадцать! – я ответил параллельно подумав, что мои данные – возраст и так далее есть в личном деле. Зачем она тогда спрашивает?
- У тебя очень взрослое мировозрение и твоя речь, которую ты произнес на олимпиаде мне понравилась. – Продолжала внедрять в меня свою анестезию психолог. Внутренний голос объяснил, что если я еще пару минут послушаю переливы ее голоса, то крепко усну, и ничего не помешает им отвезти меня куда следует.
- Да? Тогда почему я здесь, а не на уроках?
- Ты здесь потому, что твое взрослое мировозрение не совпадает с твоим социальным статусом. – объяснила женщина.
- Это как?
- А так,- вмешалась в наш диалог Тамара Ивановна, - что сейчас тебе надо думать про уроки оценки и школьные дела, а не про конец света. Пусть концом света занимаются взрослые ученые и политики. Тебе надо учится.
- Я учусь – ответил я, чувствуя привычное раздражение внутри живота. Я знал, что буквально две три фразы и этот невидимый и пока неощутимый комок ярости поднимется вверх завладеет головой и тогда я перестану говорить вежливо и сдержано.
- Плохо учишься, Артур! – выпалила директор.
Я повернулся, чтобы найти поддержку у классного руководителя. Сергей Николаевич был похож на зависшего в спящем режиме андроида. Там, внутри его головы проигрывалась простенькая программа: стоять здесь с виноватым лицом, пока не отпустят – потом идти пить пиво.
- Тамара Ивановна, можно я, - бархатно, но настойчиво попросила Анжела Викторовна.
- Да, пожалуйста! – директор облокотилась на спинку стула положила ладони на стол.
- Артур, можно еще вопрос?
Я пожал плечами, выражая недоумение, ведь если я скажу: “Нет!”, вопрос все равно прозвучит и мне придется отвечать.
- Когда к тебе начали приходить эти мысли?
- Какие мысли?
- Тревожные, про конец света.
- Я не помню. Давно!
- Ты делился ими с кем-то?
- С мамой пытался, но она боится разговаривать на такие темы.
- Хорошо!
После психолог повернулась к директору и сказала ей:
- Я думаю, что нам с Артуром надо пообщаться больше. Пусть он приходит ко мне по четвергам, после уроков.
- Это зачем? – спросил я.
Анжела Викторовна ничего не ответила, а вот Тамара Ивановна прорычала:
- А затем, Артур, что твоя успеваемость страдает. Химия – шесть баллов. Физика – семь. Всемирная история – шесть баллов. Ты же был отличником Артур!
- И что? – я прижался спиной к спинке стула.
- А то, что показатели успеваемости в вашем классе из-за тебя упали.
- Так вот он в чем дело! Вы боитесь за показатели. Вы боитесь! Только причём здесь я?
- Артур!
Тамара Ивановна приподнялась, Анжела вцепилась в меня взглядом. Я спинным мозгом почувствовал, как Сергей Николаевич произносит про себя считалочку: меня здесь нет, меня здесь нет.
- Артур! – бархатно захватила псхиолог мое внимание. – все, что ты думаешь и делаешь – это все правильно, но всему свое время.
- А у нас нет времени! – перебил я ее. – Еще двадцать лет – и все.
- Что все? – рычала директор.
- Земля погибнет! – произнес я как можно спокойнее.
- Это не доказано! – защитилась Тамара Ивановна.
- Доказано, просто вы не хотите это принимать. Для вас школа и все, что здесь происходит – возможность спрятаться от правды. В этом мирке, который вы вокруг себя создали вы главная царица. Но и ему наступит конец. Все закончится.
- Артур! – выкрикнула директор.
- Артур! – улыбнулась Анжела Викторовна. – Так и есть. Ты прав. Но посмотри на это со стороны того социального окружения которое ты мечтаешь спасти. Есть правила.
- Именно эти правила привели к тому, что мы все живем в страхе и страданиях! – я не дал женщине договорить. – Мы привыкли жить по правилам, соблюдать нормы и так далее. Но разве любовь движет нами в рамках этих правил? Разве любовь руководит нашими жизнями? Мы вспоминаем о любви вечером, кода снимаем с себя узды правил, усаживаемся в кресло и включаем телевизор. Ах как жалко, что любовь которую мы в этот момент чувствуем – искусственная наигранная и создана армией телевизионщиков.
- Ясно! – кивнула директор. – Ладно, каждый четверг – вместо последнего урока. Что у вас там по рассписанию?
Последний вопрос был адресован Сергею Николаевичу.
- География.
- Вот и прекрасно! – потерла ладони Тамара Ивановна, - Артур программу 10-го класса по географии считай прошел, так что – все складывается удачно!
- А если я не хочу? – спросил я.
- А тебя никто не спрашивает! – Тамара Ивановна отпечатала каждое слово, - вот смотри.
Она переместила на центр стола лист вырванный из школьной тетради исписанный ровным почерком. Я узнал в нем свое сочинание про родной край.
- То, что ты самопроизвольно отклонился от заданной преподавателем темы это можно списать на юношескую фантазию, но то, что ты допустил в тексте четыре орфографических ошибки – это уже диагноз! Ты был отличником Артур, прилежным покладистым учеником, а сейчас превращаешься в хулигана. Твоя выходка на олимпиаде! Я не знаю как можно было до такого додуматься?! Ты вот герой такой, спаситель Земли, сбежал тогда, а я осталась и краснела перед судьями.
- Тамара Ивановна, мы пообщаемся с Артуром, - вмешалась психолог.
- Идите! – махнула рукой директор. Я успел заметить, что у нее дрожат пальцы.
Мы вышли в коридор втроем. Первым классный руководитель, за ним я – за мной Анжела Викторовна. В коридоре психолог обратилась ко мне:
- Завтра жду тебя в своем кабинете, знаешь где он?
- Разберусь, - ответил я рассматривая паркет.
Я поднял глаза на Сергея Николаевича хотелось сказать, что мне стыдно и извинится, но физрук неожиданно изрек:
- Все будет хорошо, Артур! Держись.
В тот день я сбежал в лес, чтобы прокричаться первый раз. Я не помню как поднялся в класс, как дождался конца урока и быстро собрал школьные принадлежности в сумку. Отчетливо запомнились твердые шаги, как буд-то я вбивал пятками гвозди, и до боли сжатые кулаки. Через пять минут после окончания занятий я был возле границы леса, еще через десять где-то среди деревьев и безразличного шума веток.
- Суки! – заорал я и ударил ногой ствол большой сосны.
- Суки! – прокричал я снова, сжимая кулаки и чувствуя в груди черную ярость.
Дальше я колотил ногами сосну до тех пор пока подошва кросовка не скользнула мимо. Я повалился на землю и взбивая кулаками старые сосновые иголки стонал:
- Почему? Почему? Почему?
*
Перед уроком географии, вместо которого мне предстояло посетить школьного психолога, ко мне подошла Маша, я в этот момент стоял в коридоре и пялился в окно, изучал приметы новой весны.
- Ты молодец, - сказала она. Таким тоном обычно прощаются с воинами уходящими в последнюю битву.
- Ты про что? – уточнил я продолжая смотреть в окно.
- Про твое выступление на олимпиаде.
Я ничего не ответил, нужных слов не нашлось. В поток горячей волны, которая поднялась от ног и ударила в голову вплелись мысли о том, что раз видела она, - значит видели и другие одноклассники, почему никто из них не обсуждает это со мной? Стыдятся? Или им все равно? Если видела только Маша, то как она вообще узнала? Я потряс головой, прогоняя наваждение. Мария стояла рядом.
Странные мы существа, люди. Мы так хотим быть ближе друг к другу, мы хотим тепла, обнимашек, любых слов лишь бы они звучали и показывали: мы вместе, мы рядом. Мы хотим быть открытыми и честными друг с другом. А вместо этого стоим рядом в школьном коридоре испытывая тяжелую нерешительность и пытаемся найти те самые правильные слова, потому что боимся, что за маленькую ошибку нас могут прогнать навсегда. Все это мне надо было сказать ей. Сказать в то самое мгновение когда паровозик мыслей промчался по нейронам в моей голове, но я не успел, не успел сделать шаг до того как блокада сомнений его запретила.
Судя по тому, что Маша молча стояла рядом – она тоже переживала подобные сомнения. А когда я все таки придумал безобидное продолжение беседы и набрал воздуха в легкие – прозвенел звонок на урок.
- Ты идешь? – спросила она.
- Нет, - ответил я прилипнув к окну. Я дождался когда все одноклассники войдут в класс, после чего отправился искать кабинет психолога.
Анжела Викторовна поселилась недалеко от столовой в просторной светлой комнате. Похоже, что ее дизайном занималась она сама, потому, что настроение и стилистика картин на стенах соответствовала ее одежде и манере себя держать. Центральная часть кабинета пустовала, это создавало ощущение легкости и простора, возле окна ожидали два пухлых кресла, а между ними вписался небольшой журнальный столик в стиле бохо. Удивившись неожиданному для школы интерьеру я замер в дверях.
Анжела Викторовна занимала одно из кресел и листала журнал, увидев меня она улыбнулась бросила журнал на столик.
- Артур, проходи! Рада тебя видеть.
Это была совершенно не та женщина, которую я встретил в кабинете директора. Даже голос звучал моложе и мелодичнее.
- Здравствуйте, сказал я, - пробираясь к креслу.
- Устраивайся, - предложила психолог.
Когда я опустился в кресло она продолжила:
- Во первых. В этом кабинете мы с тобой друзья, по этому называй меня Анжела, договорились?
- Ага! – ответил я насторожившись.
- Во вторых! Никаких сеансов психотерапии не будет. Это наша единственная встреча и мы просто пообщаемся. Хорошо?
- Наверное.
- Я не буду спрашивать как ты дошел до такой жизни и проводить всякие там тесты, вообще ничего тебя спрашивать не буду, вместо этого немного расскажу о себе. Побудешь моим психологом. – Анжела игралась со мной, это было понятно.
- Ладно!
- Я тоже не понимаю почему люди живут в таких нелепых условиях, почему страдают и как это все прекратить. Я достаточно умна, чтобы отдавать себе отчет в том, что существующая система образования превращает творческих личностей в моральных уродцев. Но… - она поджала губы и развела в руки стороны, подставляя ладони небу, - ничего не могу с этим сделать. Мне приходится подстраиваться и смиряться.
- Вы предлагаете и мне подстроиться и смирится?
- Нет, что ты! Если бы я тебе сказала: Артур смирись будь как все, такова жизнь и твоя судьба – я предала бы свои идеалы и свою веру. Я предлагаю тебе продолжать отстаивать свою точку зрения, а еще хочу чтобы ты раскрыл свой потенциал и вошел в жизнь полноправным владельцем своей судьбы.
- Мм! – промычал я, многозначительно кивая. Можно было бы доверится этой полной жизни женщине, но в ее глазах я уловил тот же блеск, что и в глазах Кирилла когда им завладевала идея.
- Ладно! – почувствовала она мои сомнения. – Давай по порядку. Что тебе не нравится в том, что происходит в школе?
- Да все нравится, - уклонился я от прямого ответа.
- Неправда, - Анжела стала вдруг серьезной, вся ее игривость исчезла и теперь напротив сидела взрослая женщина с внимательным и достаточно проницательным умным взглядом.
- Что мне не нравится так сразу не ответишь.
- Давай по пунктам.
- Хорошо! – я на минуту задумался, решая с чего начать. – Пункт первый – в школе должны быть индивидуальные программы, стандартизированный подход не только лишает более быстрых развиваться в своем темпе но и не дает возможности раскрыться тем, с кем надо повозится. Я уверен, что нет плохих учеников и интерес к знаниям – это глубинная программа человека которая есть у каждого, просто ее надо правильно запустить.
- Молодец! – похвалила меня психолог. – Дальше.
- Необходимо чтобы каждый преподаватель прошел особые курсы перевоспитания. Они все обозленные жизнью люди, которым если честно – пофигу на нас. Они приходят сюда, чтобы дождаться последнего звонка и сбежать побыстрее домой. Преподавательство это особое призвание и заниматься им должны только те кто реально влюблен в общение с детьми.
- Интересно! Продолжай.
- Дальше! Я бы переделал парты, они крайне неудобны. Например я с трудом высиживаю сорок пять минут, мне надо периодически вставать и прохаживаться. Я бы добавил столы за которыми можно заниматься стоя. Если телу важно движение, то почему его ставят в такие жесткие рамки? Ведь энергия данная природой на движение не растрачивается во время урока физкультуры?!
- Есть еще что-то? - Спросила Анжела, когда я слишком глубоко задумался.
- Полно еще, не знаю из чего выбрать.
- Не торопись.
- Следующий пункт: Сократить программу. Например, мы в седьмом классе по алгебре изучали формулы работы со степенями. Это очень интересная тема. Это почти как магия, но вместо того чтобы разобраться в ней детально мы проехали на огромной скорости мимо к другой теме. В нас запихивают информацию в огромном количестве, как фаст-фуд, мы не успеваем ее переваривать по этому происходит несварение. Кончено проще открыть ГДЗ и списать готовые ответы чем найти интерес и творчество, которое поможет вникнуть в тему. Дальше?
- Давай.
- Необходимо упразднить систему домашних заданий. Сделать ее необязательной. Если кому-то кто стремится к покорению научных вершин хочется заниматься дополнительно – он будет делать это без насилия и оценочной системы. Другим, кому достаточно школьного времени для освоения материала больше и не надо. Вот это основное.
- Хорошо! – сказала Анжела. – Теперь давай поиграем так, представь что ты президент и тебе надо провести реформу школьного образования. С чего начнешь?
- С самого простого, - быстро ответил я потому, что уже думал на эту тему. – с того, что заменю парты с сидячих на стоячие.
- Как ты думаешь, будут те кому такая идея не понравится?
- Не знаю!
- А ты подумай.
- Если некоторым ученикам больше нравится заниматься сидя, то парты можно заменить не все.
- Технически это сложно!
- Я понимаю.
- Но еще сложнее убедить в этом учителей.
- Почему? – про мнение учителей на этот счёт я не задумывался.
- Потому, что когда вы все сидите, каждый на своём месте – вас легче контролировать. Представь классы в которых на полу расстелен тёплый ковер и все обучение происходит вообще без парт. Ученики собираются в кружок вокруг учителя лежа или сидя прямо на полу.
- Да! Это было бы круто!
- Так вот, это невозможно!
- Почему?
- Потому, что приедут представители МОЗ и расскажут, что так нельзя это опасно для здоровья не гигиенично и так далее. Так что парты пока оставим на месте. Давай что-то другое.
- Тогда – курсы для преподавателей.
- Курсы повышения квалификации для школьных преподавателей периодически проходят, но ведут их такие-же обозленные жизнью люди. Чтобы из обычного школьного учителя сделать человека влюбленного в преподавательскую деятельность да еще такого, чтобы он глубоко понимал детей… - Анжела развела руки, - я даже не знаю кто на такое способен.
- Что вы хотите сказать? – психолог меня переиграла, дала надежду на контакт а потом вывела в темное поле сомнений и тревог.
- Я хочу сказать, что стандартизация в настоящее время единственная возможность чтобы вся эта машина работала.
- Какая машина?
- Социальная. – Женщина посмотрела на часы, висящие на стене, над дверью. Это было почти незаметное движение, вплетенное в другие движения.
- Ты можешь представить, что социум – это живой организм? – продолжила она.
- Могу!
- Каждый отдельный человек такого организма – это отдельная клеточка и крайне важно для выживания социума, чтобы каждый человек был на своем месте и выполнял свою функцию.
- Тогда почему этот живой организм делает так, что его клеточки страдают? – только сейчас я понял что означает ее беглый взгляд на часы. Сеанс закончится – и она забудет весь этот разговор, для нее я – это работа.
- Потому, Артур, что социум в настоящее время болеет, переживает стадии подростковой мутации. Время заставляет мир меняться и социальная система тоже меняется, но с небольшим запозданием по этому в тех местах, где остаются старые пласты – клеточки, то есть люди, -страдают. Понимаешь?
- Да. Так что тогда делать этим страдающим клеточкам?
- Помогать социуму выздороветь, - улыбнулась женщина.
- Вот я и хочу помочь социуму выздороветь. – объяснил я.
- Я знаю! Знаю, по этому сразу сказала – никой психотерапии не будет. Я лишь хочу, чтобы ты понял, так как ты действуешь – действовать нельзя.
- Почему?
- Потому, что это разрушительно для тебя. Социум как организм – огромен, ты в своем уме даже приблизится к этим размерам не сможешь. Он очень подвижен и многофункционален. Ты – лишь маленькая практически незаметная клеточка. Скажи, что происходит с клеткой в живом организме если она начинает себя вести неадекватно?
Я отвел глаза в сторону, потому что понял ответ.
- Так что мне делать?
- Для начала верни себе благостное расположение преподавателей. На тебя жалуются, Артур, что ты перестал учится.
- То есть весь этот разговор только для того чтобы я понял свое социальное место и замолчал?
- Нет, Артур, нет! Этот разговор для того чтобы ты понял, - хочешь перемен сначала вникни в тему.
- Это как?
- Что ты знаешь про социальное устройство нашей школы? Какие разговоры ведутся в учительской? Как учителя общаются друг с другом о чем и какую информацию про учеников друг другу передают?
- Что-то знаю!
- Что-то но далеко не все. Тамара Ивановна, как голова нашего школьного организма знает гораздо больше тебя, и поверь она за этот организм страдает. – Анжела снова коротко взглянула на часы. А мне становилось чем дальше тем хуже. Я проигрывал, так же как проигрывал маме во время обсуждений моего предполагаемого будущего.
- То есть мне надо хорошо учится? – спросил я, чтобы побыстрее закончить этот разговор.
- Это основное.
- Что еще?
- Начни писать книжку про все про это, вылей в нее всё свое недовольство и объясни свои идеи.
- В смысле? – удивился я.
- У тебя прекрасные сочинения. У тебя писательский талант! Пользуйся им.
- Вы их читали?
- Тамара Ивановна настояла на этом.
- Понятно! – я больше не смотрел на женщину, уставился в пол. То, что она заставила поверить что она мой друг и сделал это так профессионально теперь давило тяжестью где-то в сердце. Но я решился на важный вопрос, - а что мне делать с яростью?
- Ярость нельзя держать в себе, ее надо выплевывать.
- Как?
- Повесь дома грушу, и… отрывайся.
- Хорошо! Я понял! Я буду хорошо учится.
- Артур! – слова женщины заставили поднять голову! – Не вешай нос. Мы с тобой друзья и ты всегда как только тебе захочется, можешь приходить сюда и мы будем общаться.
- Хорошо, я понял.
- Ты талантливый молодой человек и я уверена, что учеба для тебя – это так, как развлечение. Я права?
- Да! – я поджал губы.
- А что касается твоих революционных идей – их надо дорабатывать. Просто признайся себе, что в настоящее время ты не готов действовать. Воспользуйся школьным временем чтобы обдумать свои шаги как следует и – больше наблюдай. Познакомься с социальной машинной ближе. Ведь ты не знаешь истинных причин страдания, правда ведь?
- Правда, - выдохнул я. В этот момент Анжела еще раз посмотрела на часы, а через пару секунду включился громкий звонок с урока.
- Мне можно идти?
Анжела Викторовна покрутила головой из стороны в сторону.
- Я знаю, что ты думаешь.
- Что? - Спросил я приготовившись выползти из кресла!
- Что для меня ты подопытный кролик, один из тревожных экземпляров, выпавший из машины болт который необходимо вернуть на место. Да?
- Возможно, - уклонился я от правдивого ответа.
- Так вот, Артур! В этом кресле обычно сидят дети алкоголиков, будущие уродцы, которым нет никакого дела до социума и его проблем. А мне приходится докапываться до их души, похороненной под желанием мстить. Чтобы хоть немного вернуть им стремление к любви и свету. А ты не такой, я знаю это. Ты понимаешь меня? – этот вопрос Анжела произнесла громко, словно пытаясь меня выдернуть из дремоты сомнений.
- Да!
- Просто ты чуть-чуть ошибся. Признай свою ошибку и иди дальше, своим уникальным маршрутом. Неси людям то, что ты должен нести, рассказывай о своих наблюдениях, исследуй, копай, взрывайся, будь собой. Я знаю, я вижу в тебе огромный потенциал! Понимаешь?
- Да!
- Честно?
- Честно! – я заметил, что ее слова разбили ком сомнений, мне стало легко. – Честно! Я все понял, спасибо вам.
Когда я встал и направился к выходу, Анжела добавила.
- Верни себе благосклонное отношение со стороны учителей, это важно. Только так ты сможешь быть в контакте, а если будешь в контакте – тебя услышат.
- Хорошо! – сказал я прежде чем попрощаться и выйти в коридор.
Пока я поднимался в учебный класс за сумкой и спускался обратно – понял, что по сути Анжела Викторовна права – мои действия с точки зрения социального организма выглядят не совсем адекватными и прежде чем что-либо менять необходимо детально разобраться в теме. Это означало, что в скором времени к моим школьным учебникам добавятся книги по социологии и психологии. Что касается самой учебы – действительно нет ничего плохого в том, чтобы закончить школу с хорошими оценками.
Преодолев двор и проскочив через калитку я нос к носу столкнулся с Кириллом.
- У нас все готово! – заявил он после приветствия.
- Что это значит? – спросил я, подозревая, что для меня – ничего хорошего.
- Это значит, что тебе завтра в 8:30 надо быть на улице Оноре де Бальзака, там где поворот с Каштановой.
- В 8:30 – я не могу. У меня школа! – Я зашагал в сторону дома.
-Артур! - Кирилл пристроился рядом, - давай не будем все начинать с начала!
- Что начинать с начала?
- Объяснения почему ты все это делаешь.
- И почему я все это делаю?
Мне хотелось задать другой вопрос: почему каждый раз, когда у меня появлялась надежда и возможность сделать правильный шаг – появляешься ты и предлагаешь очередную авантюру, а я вместо того чтобы сказать: нет! Соглашаюсь.
- Ты это делаешь, потому что тебя не устраивает мир в котором ты живешь!
- Понятно! – вздохнул я. – Что мне маме сказать?
- Ничего не надо говорить, прогуляешь первые два урока, никто не заметит.
- Понятно! – повторил я.
Пока мы двигались в сторону моего дома Кирилл объяснил, что звонил Семену Александровичу и предупредил о тревожном расположении звезд, попросив из дома не выезжать. Так же он договорился с Крысой заплатив ему за ремонт мопеда и пообещав дать денег на выпивку, что тот утром царапнет мерседес Семена Александровича. От меня ничего не требовалось, только приехать в назначенное место и убедится, что все произошло так как задумано.
- Ты хоть понимаешь, что это преступление? – совершил я слабую попытку отговорить друга.
На что услышал:
- Люди совершают гораздо большие преступления, а мы лишь подыгрываем миру в его желании изменится.
Прежде чем отпустить меня, Кирилл вручил старенькую Нокиа и заставил выучить номер машины. Я пытался отказаться от мобильного телефона, но друг объяснил, что будет звонить утром, предупредит, что объект в пути.
*
Утром в 8:20 я дежурил возле выезда с улицы Каштановой на улицу Бальзака. Маме ничего объяснять не пришлось – она еще с вечера ушла на дежурство. Воздух пропитался скользкой влажностью, но лето уже заявило о своем присутствии. Я стоял возле пешеходного перехода, наблюдая ритмы городской жизни. Скоро в кармане противно зажужжал телефон.
- Да?
- Птичка летит к вам в гости. – радостно сообщил друг.
Я отключил связь запихнул телефон обратно. Стал оглядываться в поисках Коли на мопеде. Крыса мог проспать или просто передумать, его нигде не было видно. Наконец-то я заметил приближающийся по Каштановой серый универсал GL300 Семена Александровича. Хорошо, что вокруг меня собрались люди, ожидающие зеленого сигнала светофора, потому что сердце в груди запрыгало а ладони вспотели. За мерседесом, держась сзади и правее, мчался Коля в старой кожаной курточке, без шлема на голове. Все произошло слишком быстро. Это не как в кино где зрителя подготавливают тревожной музыкой а столкновение демонстрируют с выгодных ракурсов. Загорелся сигнал зеленого светофора, чтобы не стоять на месте я двинулся с группой людей по переходу, приближаясь к мерседесу и Крысе. Когда мы добрались до середины дороги машина попыталась повернуть вправо. В этот момент Коля набрал скорость и подставил себя под удар.
По замыслу Кирилла мопед и машина должны были легко соприкоснуться боками, Коля же перегородил собой движение мерседеса, в результате чего получил сильный удар, который громко отбросил его на пару метров. Кто-то из пешеходов ахнул, я заметил как мир потемнел еще бы немножко и я потерял бы сознание, но усилием воли заставил себя идти дальше.
Крыса лежал на животе в метре от мопеда, у которого продолжало крутится колесо. Из мерседеса выбрался пухлый мужичок в сером костюмчике и сдержанно красном галстуке. Он стал приближаться к Коле, одновременно набирая в телефоне какой-то номер. «Коля вставай!» -мысленно попросил я.
Крыса зашевелился, потом резко вскочил. Я увидел на его лбу пятно крови. Коля успел подбежать к мопеду, запрыгнуть на него и громко умчаться куда-то в глубину дворов быстрее чем мужик из мерседеса до него добрался.
Я с пешеходами как раз достиг противоположной стороны улицы. Отсюда хорошо был виден номер. Это действительно была машина Семена Александровича. Он наклонившись рассматривал бампер.
Больше я ничего не видел, потому, что повернул по тротуару и зашагал прочь. Через пять минут телефон зажужжал снова.
- Да? – я нажал кнопку связи на третьем гудке.
- Ну что? Все в порядке? – спросил Кирилл.
- Ты придурок, - зарычал я в трубку.
- Согласен! – радостно ответил друг. – Что там Крыса, живой?
- Он голову себе разбил! – зарычал я.
- Это кетчуп! – объяснил Кирилл.
- Что значит кетчуп?
- Мы как в кино эту сцену репетировали почти неделю, так что все чики-пики. Даже на локацию выезжали пару раз, чтобы Крыса изучил маршрут ухода.
- Вы придурки, - выдохнул я.
- Значит все получилось натурально. – Обрадовался Кирилл. – Хорошо! Иди в школу, после уроков встретимся.
Я решил потратить час чтобы добраться до школы пешком, по дороге успокоится и развеяться. Сразу вспомнилась прогулка по Крещатику и те выводы к которым я пришел. Если все вокруг – сознание, то в каждом человеке оно проявляет себя по разному, играясь само с собой.
Если это так, то сознание вливается и в Крысу. Зачем оно тогда позволяет Крысе бухать? Почему вообще сознание соглашается испытывать все эти муки, через которые вынужден тащить свою жизнь человек? Я вспомнил уроки истории про Великую Отечественную Войну. Фашисты устраивали для партизан исключительные приключения, когда вырывали ногти или до смерти обливали холодной водой на морозе.
Если сознание вливается и в фашистов и в партизан, то для чего вся эта жестокость? Мои мысли поползли глубже и я вспомнил приспособления для пыток, которые с интересом рассматривал в музее. Маски, созданные чтобы в горло мученикам вливать жидкое масло, специальные ножи для выворачивания кишок. Мне вспомнились рассказы о ведьмах сожжённых на кострах. Потом в голову полезли Китайцы древности немало потрудившиеся над созданием изысканных методов пыток.
Зачем сознанию такое приключение? Я двигался в сторону своего района в состоянии близком к обморочному. Я переставлял ноги и каждый шаг отзывался в голове пульсацией. Казалось, что буквально еще чуть-чуть – одно движение, одно волевое усилие и пленка скрывающая большую человеческую тайну лопнет. Я узнаю что-то после чего всё станет на свои места.
Я хотел, я стремился прорвать эту пелену, найти ответ, чтобы мои личные ужасы закончились. Пусть весь мир страдает дальше, если ему так выгодно. Пусть все люди дальше издеваются друг над другом, изобретая новые методы страданий, - я в этом участвовать больше не хочу. Но чтобы выйти за пределы круговорота человеческой жизни мне надо найти ответ на вопрос который я никак не могу сформулировать.
В чем причина страданий? Почему человек не может жить в мире и счастье? Зачем весь этот спектакль, с кетчупом и трудоустройством с девяти до шести? Зачем все эти игры в значимость, все эти олимпиады, оценки? Почему для людей так важны скандалы и выяснения отношений? Куда мы все бежим, если не к грандиозному завершению проекта под названием «Человечество»?! Неужели эту игру затеяло вездесущее вечно живое сознание? Для чего? Цикл размышлений удалось остановить идеей после школы найти дядю Гришу и про все про это расспросить.
*
Кое как отсидев уроки, не вникая в тему и стараясь не уходить в глубокие размышления я дождался окончания школьного дня. Когда я выходил из школы ожил телефон, про существование которого я успел забыть. Кирилл сообщил, что ждет меня в гараже.
Наверное есть в психике человека какие-то особые предохранители, которые срабатывают когда количество переживаний превышают допустимую норму. Когда я шел в сторону гаражного кооператива, то ничего не чувствовал. Казалось, что всего меня обернули в пухлое плотное одеяло, уши заткнули ватными тампонами на глаза одели очки с мутными стеклами. Я переставлял ноги, приближая тело к намеченной цели.
В гараже радостный Кирилл рассказал, что все получилось лучше чем он ожидал. Семен Александрович уже отзвонился, поблагодарил за предупреждение и предложил встретится в офисе. Встречу назначили на субботний полдень.
- Он не рассказывал подробности? – уточнил я.
- Рассказал, что всю дорогу был на стреме и когда неожиданно выскочил какой-то дурачок на мопеде – успел затормозить.
- С Колей что?
- Крыса в порядке, получил свой гонорар за роль, скорее всего сейчас бухой.
Слово за слово и я вернулся в хорошее настроение. Мы даже поиграли в прищепку, обрадовавшись теплому солнышку. Перед тем как расстаться я попытался вернуть телефон, но друг объяснил что купил его с тех денег, которые я принес, так что телефон теперь мой.
Субботним утром, когда вернулась мама я еще валялся в постели, изучая необычную радость. Она незваной подружкой наполнила все тело – от ног до макушки – и похоже не имела видимых объективных причин. Полежав еще немного я нашел несколько предположений почему у меня должно быть все хорошо, главная из которых – за этот учебный год я стал гораздо мудрее и спокойнее чем был.
В поток размышлений вплелась трель мобильного телефона. Кирилл сообщил, где и во сколько мы встречаемся. Оказалось, что до офиса бизнесмена надо добираться на метро. Я встал, сделал цикл утренних разминочных упражнений, оделся и вышел к маме в кухню.
- С кем это ты там говорил у себя в комнате? – поинтересовалась мама, одевая передник.
- С другом. – ответил я демонстрируя телефон.
- Откуда он у тебя?
- Кирилл подарил, у него был запасной.
- Ладно! – сказала мама, отвернувшись к плите. – я тебе тоже подарю телефон. Лучше чем этот.
Все утро, пока мама готовила под включенный телевизор, мы общались ни о чем. Перебрасывались малозначительными фразами для демонстрации общности и ради удовольствия. Моя утренняя радость через час развеялась, за ней отыскалась тревога. У тревоги тоже не было явных причин, кроме той, что мы едем в офис к незнакомому мужчине. Неизвестно что там будет, можно ли ему доверять?! Вся эта афера придуманная Кириллом – пахла мылом. Слишком все получалось просто.
Может и хорошо, что просто? Может должно быть все просто? Думал я одеваясь и спускаясь вниз. Как и предупреждал Кирилл, до офиса мы добрались на метро. Глянцевое офисное здание, прямо возле станции, напоминало космический корабль потерпевший крушение. Он плюхнулся прямиком на автомагистраль. Так как корабль убрать не удалось (может потому, что обосновавшиеся внутри инопланетяне были против) переместили дорогу. Корабль превратили в предмет местной гордости, наградив неоновыми вывесками и вписав в первый этаж кофейню.
На входе нас встретил угрюмый охранник в темной форме. Он записал наши фамилии, потом куда-то позвонил, прочитал фамилии куму-то там. Пару раз сказал: «да». Только после этого разрешил двигаться дальше. Офис в котором нас ждал Семен Александрович находился на пятом этаже. Возможно, в будний день это здание наполнялось работниками в деловых костюмах и здесь текла рабочая жизнь, - сейчас коридоры пустовали. Мы добрались до нужной двери, Кирилл открыл ее пропуская меня вперед.
Мне сразу понравилась обстановка. Она больше напоминала зал для тренировок, чем рабочую клетку служащих. Вместо серого ковролина, по которому мы шли в коридоре, пол здесь устилал паркет. Не хватало большого зеркала на стене или стойки с мечами, для полного ощущения, что здесь проходят тренировки. Диван, на котором сидел Семен Александрович отодвинули в дальний угол, так чтобы он не мешал.
- Проходите, ребята! – поднялся нам навстречу хозяин офиса.
- Здравствуйте, - произнес я.
Кирилл промолчал.
Семен Александрович протянул для рукопожатия мягкую ладошку, после чего предложил устраиваться на диванчике, сам расположился напротив в кресле. Я обратил внимание на детали, которые не вписывались в образ серьезного бизнесмена. Его левое ухо было проколото серьгой. Короткая стрижка на голове содержала островок растительности, волосы на нем сплелись в тонкую и длинную косичку. На руках болтались разноцветные браслеты. Вообще этот мужчина больше напоминал повзрослевшего и обленившегося хиппи. Я даже засомневался – его ли видел вчера возле Мерседеса.
- Это Артур! – представил меня Кирилл. – мой компаньон.
- Семен! – протянул еще раз руку бизнесмен.
Потом мужчина вдруг засмеялся и достаточно долго наполнял воздух забавным похрюкиванием.
- Молодцы! – он погрозил нам пальцем. – Молодцы, что позвонили, предупредили. А то я не знаю что было бы с тем парнем. Откуда он вообще взялся? Я еду, мечтаю о своем, а тут он. Ох не знаю, чтобы было бы.
Я старался не прятать глаза. Рассматривал Семена Александровича пытаясь определить не догадывается ли он, что мы его обманываем.
- Ну! Рассказывайте про вашу организацию, чем вы занимаетесь, куда стремитесь, что хотите от меня?
- Мы являемся членами закрытого магического ордена, - начал рассказ Кирилл.
- Вот как! – поддержал его резвым замечанием Семён Александрович.
- Мы используем магию для единственно важной в настоящее время задачи: спасение планеты.
- Вот как! – еще раз выкрикнул бизнесмен, и сразу добавил, - и что нужны деньги?
- Финансовая поддержка нашей организации помогла бы привлечь в наши ряды больше преданных участников.
- А у меня тоже есть магия. Сейчас покажу. – мужчина выскочил из кресла, гораздо проворнее чем это сделал бы другой мужчина в его комплекции. Убежал в дальний угол зала, где схватил небольшой барабан. Вернувшись в кресло стал настукивать нестройный ритм, и почти сразу запел:
- Ом-м-ммм. – гласная которую он тянул оказывала на бизнесмена гипнотическое действие, он закатил глаза и казалось сейчас вынырнет из реальности куда-то в свое далёкое пространство.
Когда у мужчины закончился воздух он шумно вдохнул и опять принялся протягивать Ом-мм через офис.
Так продолжалось минут пять. Я заметил, что Кирилл прячет улыбку. Когда Семен Александрович наконец-то перестал мучить инструмент, Кирилл произнес:
- Круто!
- Ну-ну! Так что? И много денег надо? – мужчина отставил барабан в сторону.
Кирилл успел сказать:
- Для начала на аренду офиса.
Зазвонил телефон Семёна Александровича. Он нажал кнопку и несколько раз через разные интервалы сказал: «Да». После сказал: «Хорошо» и отключил связь.
- Господа! Извините! Мне буквально на пять минут необходимо вас оставить.
- Мы подождем, - согласился Кирилл.
Когда бизнесмен вышел из офиса-зала я обратился к другу:
- Стрёмно это все!
- Что всё?
- Мужик этот странный какой-то, и офис посмотри пустой совсем, ни полок ни шкафов.
- Ты же видишь, он дзенствующий, придерживается принципа минимализма во всем. – Кирилл зашептал.
- Все равно что-то здесь не то… - я тоже перешёл на шепот.
- Денег мы еще не брали?! Никаких обязательств не давали! Давай просто посидим пообщаемся, лады?
- Хорошо! – я облокотился об спинку и стал рассматривать потолок.
Мужчина вернулся с бумажным пакетом. Плюхнувшись в кресло он бросил пакет не стол.
- Так на чём мы остановились?
- Мы обсуждали наши планы на будущее. – объяснил Кирилл!
- Точно! – выстрелил в него пальцем бизнесмен. – Деньги! Сколько надо?
- Для начала на аренду офиса. – опять пустился в объяснения Кирилл.
- Мне эти подробности ни к чему, - прервал его мужчина, - я отчетов и объяснений не требую. Всё на доверии. Вы меня, можно сказать, спасли вчера. Верно?
- Верно! – выпалил Кирилл.
- Так сколько?
Не знаю хватило бы у Кирилла смелости (или наглости) назвать конкретную сумму, но у Семёна Александровича опять запищал и замигал мобильный телефон.
- Я прошу прощения! – сказал он, поднимаясь. – это приложение такое специальное, для тренировки осознанности.
Мужчина вышел в центр зала, повернувшись к нам боком и принялся совершать круговые движения руками, как бы загребая воздух снизу и поднимая его вверх. Затем пустая рука падала вниз, в то время как вторая поднимала новую порцию воздуха вверх. Каждое движение мужчина сопровождал шумным сопением. Толи он уставал от такого насилия, толи специально так дышал.
Мы наблюдали эту картину минут пять. Потом мужчина вернулся к столику, я заметил, что он красный от усердия. Вместо продолжения беседы Семён Александрович схватил барабан и под свой совершенно не ритмичный аккомпанемент затянул: Ом-ммм. Еще пять минут мы ждали его возвращения. Когда бизнесмен отложил барабан я был почти уверен, что он снова задаст вопрос: так на чём мы остановились? Вместо этого он стал рассказывать:
- Я вообще раньше во все это не верил. Жил, знаете, как все. Но тут словно ангел пришел меня спасти. Он шепнул мне в ушко, что надо делать и как.
Бизнесмен замолчал, вероятно ожидая наших уточняющих вопросов. Мы молчали. Тогда он спросил:
- Как вы насчёт жёсткой магии?
- Жёсткая магия это как? – я покосился на конверт.
- Это с нарушением некоторых незначительных моральных запретов. – объяснил мужчина.
Я собрался сказать, что против, но Кирилл меня опередил:
- Если вы про ритуальное использование растений силы, - то мы практикуем подобную магию.
- Очень хорошо!
Семён Александрович открыл конверт и вывалил из него небольшой целлофановый пакетик с ярко зелеными круглыми таблетками.
- Что прямо сейчас? – вид наркотика меня испугал.
- Можно вечером, но если вы никуда не торопитесь…
- Мы никуда не торопимся, - сказал Кирилл и облизнулся.
- Вот и хорошо! – мужчина извлек из пакетика три таблетки, на поверхности стола они выглядели пластмассовыми бусинками из набора детского творчества.
- Я не буду, - сообщил я.
Мужчина пожал плечами и одну таблетку вернул обратно в пакетик.
- Ну! С Добрым утром! – сообщил он и ловким движением забросил таблетку в рот.
Кирилл сделал тоже самое. А я почувствовал всю глубину безвозвратности каждого мгновения своей жизни. Семен Александрович схватил барабан и принялся стучать по нему. Он не старался выводить ритм, так пользуются музыкальными инструментами дети – беспорядочно и бессмысленно. Затем он завыл. Теперь это был не Ом а нечто совершенно другое, более гортанное. Я не смог разобрать отдельных слогов. Иногда вой переходил в рычание, слушать все это было неприятно.
Кирилл закрыл глаза. Сколько так продолжалось – не знаю. Может пятнадцать минут может пол дня. Наконец-то Семен Александрович наигрался, поставил барабан. Кирилл к этому времени обмяк и завалился на бок. Мужчина показал левую руку свернутую в кулак. Потом сказал:
- Фокус-покус!
Покрутил сверху кулака правой ладонью, дальше дунул на кулак, после чего развернул ладонь. В ее центре я увидел таблетку. Мужчина бросил ее на стол.
- Вот так! – объяснил он.
Целую вечность длинной в одну минуту я сидел в оцепенении, а бизнесмен как будто размышлял что делать дальше, после чего он сказал:
- В общем так, Артур, к тебе никаких претензий нет, так что давай, вали отсюда.
- Куда? – я испуганно посмотрел на Кирилла.
- Куда? К маме!
- А Кирилл? – спросил я прекрасно понимая какой будет ответ.
- А Кирилл останется со мной. Этого недо-мага я упакую и сдам куда следует. Так что давай – поднимайся и топай ножками отсюда.
Я остался сидеть.
- И побыстрее, - добавил мужчина, - а то упаковывать придется вас обоих.
Я встал. Вышел в коридор, дошел до лифта.
- Нет! – сказал себе, когда лифт открыл двери.
- Нет! Нет! Нет! – повторял спускаясь в кабине вниз.
Равнодушная шумная улица поглотила меня вместе с всеми моими проблемами. Мы заигрались в магов, в решателей человеческих судеб. Это факт! Вот только что делать сейчас, когда действие совершено и ошибки признаны? На станции я зашел в метро и прилипнув к окну ждал своей остановки, а выскочив на улицу – побежал. Всю дорогу к дому дяди Гриши я преодолел бегом. Дыхание сбилось, грудь горела огнем, во рту появился резкий металлический привкус. Еще я вспотел, по этому прежде чем звонить в дверь пришлось выждать несколько минут чтобы успокоится и восстановить дыхание.
Мне открыла Светлана. Увидев меня она сразу сказала:
- Артур, здравствуй, что-то случилось?
- Нет! – ответил я стараясь выглядеть как можно спокойнее, - просто хотел поговорить с дядей Гришей.
- Его сейчас нет дома.
- Ладно! – улыбнулся я и направился в сторону лестницы.
- Точно все в порядке? – спросила мне вслед жена художника.
- Точно! Спасибо! – отозвался я бодро, настолько насколько это получилось.
Я спустился по лестнице, так быстрее чем ждать лифт. Выскочил на улицу и побежал в сторону мастерской. Дыхание опять сбилось, я весь вспотел но мне уже было все равно, лишь бы художник был на своем рабочем месте.
- Пожалуйста, пожалуйста, - просил я непонятно кого, поднимаясь на последний этаж новостройки.
Я проскочил по цветному коридору и оказался возле дверей в мастерскую. Постучал. Никто не отозвался.
- Дядя Гриша! – крикнул я.
Ответа не получил. Тогда я потянул дверь мастерской на себя, она открылась.
- Дядя Гриша! – повторил я, пройдя в середину.
Никто не отозвался. Студия была пустой. В центре на мольберте стояла та же картина с горами, но когда я увидел ее – стал задыхаться. Аккуратно выписанные горы покрывали половину холста. Другая половина была закрашена ярко зеленой краской, поверх которой кто-то – возможно Полина, а может и сам дядя Гриша – нарисовал смешных и немного страшных инопланетян рядом с летающей тарелкой. Я был уверен, что это послание для меня.
На полу рядом с картиной лежал черный игральный кубик с красными точками. Я поднял его, покрутил между пальцами.
- Ты меня ждешь? – спросил я толи кубик, толи далекого дядю Гришу.
Бросив кубик под ноги я еще раз взглянул на художества на полотне. Инопланетян было пятеро. Четыре больших и один маленький. Их черные глаза занимали половину головы. Длинные серые руки почти касались земли, если коричневую полоску под их короткими ногами можно считать землей?! Тарелка расположилась выше, словно врезалась в склон горы. Может быть инопланетяне потерпели крушение? Может быть мы все – инопланетяне которые потерпели крушение? Это произошло давным-давно и теперь мы ждем когда кто-то прилетит и спасет нас, но ждем так долго, что забыли кто мы и зачем мы здесь.
- Зачем я здесь? – спросил я вслух и наклонился, чтобы поднять кубик. Его верхняя грань демонстрировала шесть красных точек.
- Мне надо найти дядю Гришу? – спросил я и швырнул кубик. Тот упал двойкой.
Я спустился на улицу. От меня не требовалось никаких усилий. Точнее – никаких внешних усилий. А вот внутренне пришлось попыхтеть. Чтобы кубик вел – необходимо быть спокойным и отрешенным. Любая суета будет сбивать синхронизацию. Только успокоится никак не получалось. В голове жужжали сразу несколько мыслей, перебивая друг друга. Что это за фигня на картине? Где сейчас Кирилл? Одно дело если Семен Александрович сдаст его в полицию – совсем другое если повезет куда-нибудь в лес. Почему я не остановил друга, ведь я чувствовал, что добром это не кончится? Почему я вообще играю во все эти игры, в то время как мог бы учится в школе делать сейчас домашнее задание и радоваться общению с мамой?!
Я выдохнул, потом еще раз, потом еще раз.
- Ты мне поможешь? – спросил я кубик и швырнул его на асфальт.
Кубик показал двойку.
- Веди меня! – попросил я.
Как и в прошлый раз – на каждом перекрестке я спрашивал куда мне двигаться, назначая повороты конкретным цифрам. Кубик не водил меня кругами по дворам, он показывал конкретное направление. Правда мне это направление совсем не нравилось – мы двигались в сторону леса. Когда я дошел до края микрорайона, где через дорогу ждали сосны, спросил кубик:
- Я должен идти туда?
На что получил однозначный ответ – двойка.
Я перешел через дорогу и по тропинке стал углубляться в сосновое царство. Там где тропинка пересекала грунтовую дорогу уточнил: идти мне прямо или свернуть? Кубик сообщил, что надо продолжать двигаться прямо. Пересечений грунтовых дорог, тропинок и малозаметных тропок в лесу много. Каждый раз я останавливался, чтобы выяснить маршрут. Иногда сворачивал, или двигался прямо. Очень быстро я понял, что уже не могу сориентироваться и не понимаю как выйти из леса. А кубик продолжал меня вести.
Я совершал нечеловеческое усилие, лишь бы не выпустить панику. Жизненно необходимо было оставаться спокойным. Я продолжал идти, бросать кубик и вышел к коттеджному городку. Кубик предложил пойти вдоль забора по асфальтированной дороге. Судя по кучам песка щебня и строительного мусора этот городок еще совсем молодой. Кубик провел меня мимо черного Лансера, я оглянулся – нет ли где-то поблизости Мерседеса Семена Александровича.
Кубик довел меня к участку без забора. Здесь вперемешку с пробившимся сквозь грязный песок бурьяном валялись кирпичи, и ржавая арматура. В глубине участка вырисовывался трехэтажный кирпичный домик с пустыми оконными проемами.
- Мне туда?
Кубик ответил:
- Да!
В доме пахло строительным мусором. Стройка выглядела заброшенной. На первом этаже валялись стеклянные бутылки из под пива, покрытые толстым слоем пыли.
- Наверх или вниз? – спросил я кубик, обнаружив лестницу.
- Вниз – ответил кубик.
Спускаясь я понял, что лестница уходит под землю гораздо глубже чем это необходимо для стандартного подвала. Под домом пряталось какое-то большое сооружение. Благоразумие шепнуло – возвращайся наверх и беги отсюда. Я продолжал спускаться, уличный свет остался где-то вверху.
После очередного поворота лестничного марша я попал в коридор в конце которого светился дверной проем. Пройдя по коридору я попал в просторную светлую комнату. Несмотря на то, что здесь не было окон – воздух оказался свежим с мятным привкусом. В центре комнаты стоял стол – на нем показывал какое-то изображение ноутбук. Я подошел ближе. Монитор ноутбука разделяли на четыре части две полоски. Каждое из четырех изображение с разных ракурсов демонстрировали одну и туже комнату с белыми стенами и белым полом. В центре белой комнаты, на боку, поджав колени, лежал Кирилл!
- Что за фигня? – выдохнул я.
- Эксперимент! – услышал я за спиной знакомый голос.
Я повернулся к дяде Грише. Рядом с ним стоял Семен Александрович.
- Что происходит? – спросил я.
- Вот видишь! – обратился к дяде Грише Семен Александрович.
- Что видишь? – спросил я.
- Мы поспорили с Гришей, что ты задашь именно этот вопрос. – объяснил Семён Александрович.
- Давай присядем, - предложил дядя Гриша.
Мы расположились на стульях возле стола. Я устроился так, чтобы видеть монитор и спящего друга.
- Можешь ли ты представить, - начал дядя Гриша, - что где-то во вселенной есть другая жизнь?
- Могу, - ответил я, - вселенная слишком большая, чтобы верить будто мы в ней одни.
- Хорошо! Можешь ли ты представить, что среди бесчисленных миров есть те, где люди живут счастливо?
Вместо ответа я посмотрел на монитор.
- Там на той счастливой планете нет войн, и всех тех ужасов которые ты видишь здесь. – добавил художник.
Семён Александрович развалившись на стуле пялился на меня.
- И что? – спросил я.
- Во вселенной все должно быть гармонично, и если где-то есть мир наполненный счастьем, то должен быть мир тонущий в страданиях.
- Это не объясняет почему Кирилл там, - я показал пальцем на монитор.
- Ты ждёшь объяснений? – мягко спросил художник.
- Да!
- Объяснения очень простые. Мы здесь для того, чтобы поддерживать на Земле необходимый уровень страдания.
- Мы это кто?
- Я, Семен и другие тех-работники которые прибыли на Землю из нашего мира.
- Вы прилетели на летающей тарелке? – спросил я, вспомнив рисунок.
- Нет! Для того чтобы родится здесь, мне пришлось там умереть.
Я смотрел то на дядю Гришу, то на Семена Александровича.
Художник продолжал:
- Это, поверь мне, достаточно сложная миссия. Человек так сильно стремится к счастью и так глубоко переполнен любовью, что создавать для него новые версии страданий – почти искусство!
- Зачем вам Кирилл?
- Для экспериментов!
- Зачем вам тогда я?
- В тебе есть необходимое сочетание качеств, которые позволит тебе стать одним из нас. – Объяснил Григорий.
- Чтобы портить людям жизнь?
- Чтобы стимулировать их к вечному поиску. Пока человек будет в поиске – он будет страдать.
- А если я откажусь? – спросил я.
- А если я тебе предложу что-то, от чего ты не сможешь отказаться?
- Это что?
- Счастливую жизнь, сверхспособности и кучу денег.
- Мне не нужны сверхспособности! – произнес я.
Семён Александрович продолжал молчать, мне не нравилась его откровенная улыбка и то как он смотрел на меня.
- А что тебе надо? – спросил художник.
- Правда! – твердо произнес я.
- Правда?
Дядя Гриша посмотрел на компаньона, то попросил:
- Хватит издеваться над парнем! Скажи ему правду.
Дядя Гриша кивнул и протянул мне визитную карточку. На ней был изображён слон, под ним разместилось название: типография Золотой Слон. А еще ниже – имя и фамилия: Григорий Воробьев.
- Так Кирилл твой сын? – выкрикнул я.
- Представь себе, - улыбнулся Григорий.
- И ты знал это с самого начала! И ты все это подстроил?
Григорий неопределенно покачал головой, продолжая улыбаться.
- Тогда я вообще ничего не понимаю! Что это за место, почему Кирилл там? – я показал на монитор.
- Гриша, расскажи, - попросил Семён Александрович.
Григорий прежде чем начать повествование потёр подбородок:
- В общем ладно! История началась давно. Мы с этим товарищем, - художник кивнул в сторону товарища, - дружим с детства, учились в одном классе. После школы разошлись по разным ВУЗам, но контакт не потеряли. Стали изобретать всякие бизнесы, пока не попали в струю, как говорится. Типография – прибыльный бизнес, но большая ответственность и много желающих тебя переиграть. Бизнес ритм, тусовки, вечеринки и так далее. Конечно, я начал бухать.
- И не только бухать, - вставил Семён Александрович.
- Да, не только бухать. Кириллу тогда четыре года было. Мои приключения, которые затягивались иногда до утра продолжались несколько лет. Я много раз терял связь с реальностью, вытворял всякие глупости перед женой и ребенком. Не удивительно, что семью я потерял. Но зато обрел неожиданную свободу и мог сливать в алкогольные путешествия всю выручку.
- А мне это кончено все надоело, - добавил Семён Александрович.
- Да! – дядя Гриша улыбнулся и вздохнул, - и вот как то раз Семён пригласил меня в гости, где изрядно напоил. Последнее что мне запомнилось – как мы сидим за столом, он смеясь что-то рассказывает и все подливает и подливает. А потом реальность выключилась, а когда включилась – я оказался в белой комнате.
Я посмотрел на монитор.
- Да. Именно в этой. – подтвердил мою догадку Григорий, - я не понял, что это комната. Там так все устроено, что лампочек не видно а стены как будто сами светятся. Полностью исчезает ощущение пространства. Ты словно в белой пустоте, нет границ, звуков, ничего.
- Что было дальше? – спросил я посматривая то на монитор, то на дядю Гришу.
- Дальше? Дальше я пробыл там трое суток. Поверил в то, что умер. Переосмыслил всю жизнь, очень тосковал за сыном. Жалел себя. Боялся, что скоро явятся черти и заберут меня с собой. И думал, думал без остановки. Потом благодарил бога, что он мне подарил возможность прежде чем сгинуть в небытие попрощаться с жизнью.
- А потом? – Спросил я потому, что дядя Гриша замолчал.
- Потом я стал молиться, просил бога вернуть меня назад. Пообещал, что если он подарит мне жизнь, я посвящу ее остаток тому чтобы искать ответ на вопрос.
- На какой? - Спросил я.
- На какой? – предложил угадать Григорий.
- Почему люди такие балбесы? – сказал я первое, что пришло на ум.
- Точно! Хотя я сформулировал его немного по-другому.
- Удалось найти?
- И да и нет. В процессе поиска я нашел очень много всего. Научился слышать ветер, разобрался в том как мы устроены, словил время за хвост. Что касается того почему человек такой недоделанный - причина простая – мы не вершина эволюции, а ее экспериментальная модель. На смену тому человеку, который сейчас страдает и недоумевает от непонятной жизни придет другое существо, оно вольется в круговорот природы и займет свое уникальное место.
- Что было потом, в белой комнате?
- Потом открылась дверь и я увидел ангела.
- Меня! – похлопал Семён себя по животу.
- А откуда взялась эта комната?
- Я соорудил. – объяснил бизнесмен, - Когда Гриша бухал как дурачок я соображал, что делать, вот и придумал розыгрыш.
- Да! – подтвердил Григорий. – А дальше я вернулся в жизнь и стал выполнять обещание. Разбирался, соотносил, изобретал.
- Мы вместе разбирались, - уточнил компаньон дядя Гриши.
- Мы придумали метод пяти шагов, о котором тебе рассказал Кирилл. Я пытался найти с сыном контакт, но у меня появилась другая женщина, а скоро родилась Полина и это плохо повлияло на наши с ним отношения. Он меня окончательно возненавидел, я пытался купить его любовь, давал ему деньги. Дальше ты знаешь.
- Я нашел в школьном журнале странные записи. – сказал я.
- И рассказал мне про то, что мой сын зачудил тайное общество и увлекся наркотиками. – добавил Григорий.
- Фух! – выдохнул я.
Возможно, история про инопланетные миссии звучала романтичнее, но эта простая правда которая по сути всегда была перед носом успокаивала и возвращала всё на свои места.
- Можно еще вопрос? – попросил я.
- Сколько угодно! – согласился дядя Гриша.
- Что будет с Кириллом?
- Посидит пару дней в белой комнате, поразмышляет о том как он туда попал. Потом к нему тоже явится ангел.
- А что делать мне?
- Как что? – удивился Семен Александрович. - Жить! Наслаждаться жизнью, ловить ветер и время.
- Тайное общество официально расформировано, - объяснил дядя Гриша, - так что теперь ты сам по себе. Найди вопрос, который тебя заинтересует, вопрос в котором будет интерес и любовь и посвяти жизнь тому, чтобы искать ответы. В этом и есть твое предназначение.
- И предназначение каждого человека, - добавил его друг.
*
Когда я вышел на улицу, то заметил насколько в воздухе много весенних запахов. Хотелось дышать и радоваться тому, что я могу это делать. Только сейчас я заметил, что все это время держал в руках кубик.
- А что, может и правда написать книгу? – спросил я, бросив кубик под ноги.
Он упал двойкой вверх.
- И сколько в книге должно быть частей? – я нагнулся поднял кубик и бросил его снова.
На кубике выпала шестерка.
- Хорошо. – Ответил я и зашагал в сторону дома.
Сентябрь 2017.
(с) 2017 www.mvr.kiev.ua
e@mvr.kiev.ua