Мария возила колхозное молоко на приёмный пункт. Вначале возила на быках. Ох и намучилась. Быки упрямы и если уставали, то могли лечь прямо на дороге. Могли свернуть с дороги и забраться на кукурузное поле.
Последней чашей её терпения был случай: выехала она как всегда, после вечерней дойки. Жара уже спала, солнце катилось к закату, стрекотали кузнечики. Всё было как всегда. На телеге пять фляг с молоком. Быки шли по дороге не торопясь, но вдруг заметив зелёную травку на обочине, резко свернули с дороги. При этом телега сильно накренилась и фляги раскатились, а быки преспокойно стали есть траву.
Надо было их распрягать, ставить телегу, затаскивать фляги, а фляги тяжёлые больше сорока килограмм. Промучилась долго. Поднять фляги на телегу- это было самое трудное.
Приехала на бригаду уже ночью. Утром пошла к бригадиру:
- Всё, Андриан, не поеду я на быках больше, сил моих нет. Темнеть рано будет, а быки плетутся как черепахи. Да и боюсь я по ночам ездить, ведь далеко. Дай мне коня!
Андриан промолчал. Через некоторое время подошёл дед Захар, на плече хомут и сбруя:
- Иди, Марийка, запрягай коня, дал тебе Ваську. Мария заплакала, ведь знала, что на Ваське не работали, на нём бригадир ездил. Но Васька растрепал его, да на вожжах протащил, а он его бичом так отстегал, что конь больше его к себе даже близко не подпустил.
Подошла Мария к коновязи, а конь глазами сверкает, на месте не стоит, подходить страшно. Сидит, ревёт, а конь на другом конце мечется, чуть на дыбы не встаёт. Потом заметила, Васька немного успокоился, подошёл к ней поближе. Мария руку протянула,погладила. Хомут взяла, а он голову задрал, не даётся. Мария достала хлеб и протянула коню, он съел. Весь кусок скормила.
А через час уже везла молоко на коне.
Васька был сильным, даже в гору выезжал легко, без натуги. Отвозила Мария молоко до самой осени, без особых происшествий. Привык к ней Васька, даже голову нагибал, чтобы она хомут на него надела.
Мария коню приносила из дома варёную картошку, кусочек хлеба.
Но однажды произошло такое, что уже много лет прошло, а вспоминать страшно.
Это случилось осенью. По вечерам становилось уже прохладно, да и темнело рано. Ехала она тогда с пустыми флягами домой. Конь бежал рысью, а пустые фляги гремели на всю округу. Мария специально не закрывала крышки у фляг, чтобы зверей отпугнуть. После войны лютые волки рыскали по всей округи, в поисках пропитания.
Перемену в лошади Мария заметила сразу. Васька стал фыркать и храпеть. Женщина со страхом всматривалась в темноту, но ничего не было видно. Вокруг одна чернота, ни звёзд, ни луны на небе не было. Накрапывал мелкий дождь.
И вдруг тень метнулась к коню. Заскрипели оглобли. Васька поднялся на дыбы, увлекая за собой человека в длинной одежде, схватившегося одной рукой за оглоблю, а другой пытался поймать коня за узду.
- Но...но! Васька! Спасай родимый,- закричала Мария. Васька вновь поднялся на дыбы. Когда отцепился человек, она даже не заметила. Конь летел в мах, по телеге катались пустые фляги и больно били по ногам, но Мария не замечала боли.
Васька грудью открыл ворота. В пене, сверкая глазами, залетел на бригаду.
Дед Захар бросился к Марии:
- Марийка, что случилось?
- Ой, деду, какой-то человек на дорогу из кустов выскочил и за узду хотел коня поймать, да Васька не дался, даже на дыбы встал.
- Молчи, Мария, и не кому про это не рассказывай, сейчас много лихих людей бродит по дорогам: беглые, пленные и разбойники. Холодно стаёт, вот они поближе к жилью и прибиваются. Голодные, порой страшнее волков будут. Приедут их ловить, а тебя затаскают, то в сельсовет, а то и в город вызовут.
Больше не поехала Мария. Сколько бригадир не уговаривал, даже пугал, наотрез отказалась, а потом в тайгу на кубы уехала.
Когда приехала домой, то коня уже не было. Долго с благодарностью вспоминала. Жалко было Ваську, сдали его на мясокомбинат. Он никого больше к себе так и не подпустил.