Тридцать лет тому назад жители многоэтажки в промышленном районе небольшого южного городка Кубани впервые стали свидетелями семейных разборок приехавших с севера Криницких. Невыдержанный глава семейства швырял всё в квартире направо и налево, а его симпатичная невысокая жена с подбитым глазом прижимала к себе двух малолетних девочек с розовыми большими бантами… Такое повторялось часто.
Шли годы… Девчонки превратились в очаровательных красивых девушек, на которых засматривались все парни в округе. Старший Криницкий остепенился, поседел и раздобрел не по годам. В лихие девяностые стал успешным предпринимателем, построил трёхэтажный особняк, а девчатам купил и обставил квартиры. Недолго думая, и своё потомство приобщил к своему делу, открыв им по магазину.
Всё бы хорошо… Но как-то не ладилась личная жизнь его любимых двадцатилетних красавиц. Одна, младшая, не могла выбрать себе достойного избранника. А старшая «втюрилась» в рыжего и непутёвого Гришку Воронова, который вскоре после свадьбы начал «качать свои права» на имущество жены. А, как только у них родился симпатичный малыш Димка, «загудел» в места не столь отдаленные за разбой на все десять лет.
Потемневшая на лицо его верная жена Таня все десять лет исправно возила на зону передачи и была по-своему счастлива на свиданиях со своим непутёвым Вороновым. Сын в основном рос у деда с бабушкой и гонял мячи на стадионе городка. После отсидки Григорий вернулся домой, но обиженный на весь белый свет и «долбанных ментов», а заодно и родственников, не откупившим его от вонючей тюряги, ушёл от жены к рыжей Вальке, которая вскоре родила ему двойню.
Татьяна впала в душевную депрессию… Она сутками не ела, пила пиво и молчала, сидя за столом в кухне. Разговоры с родителями и сестрой ни к чему не приводили. Сын окончил школу и поступил в университет. Дед снабжал внука всем необходимым. Младшая дочка Криницких вышла замуж за симпатичного светловолосого парня из соседней станицы, а многочисленные дни депрессий старшей сестры учащались. Личная жизнь Татьяны могла быть гораздо лучшей, возле неё были интересные мужчины, но всё чаще стали крутиться на её кухне безработные пьяные лица, за плечами которых было сомнительное прошлое. Близкие подруги становились дальними, их не устраивали подобные сборища, а родителей она тихо посылала подальше, ибо не знала, кого винить в своей судьбе. Непутёвый Гришка ей снился ночами, его запах она чувствовала не только десять лет…
Стройный красивый горец, имевший на Татьяну серьёзные виды, не выдерживал её пивных запоев. Он часто уезжал домой к родителям, и тогда Таня, под воздействием очередного стакана с шипучим удовольствием, названивала ему с просьбой вернуться…
Он опять приезжал, но клятв Тани хватало ненадолго, она вновь забиралась с ногами на маленький диванчик в кухне и потягивала мутную жидкость. Время для неё останавливалось на три-четыре дня. Потом она снова приходила в себя.
В красивую яркую желто-красную осень Таня опять осталась одна. Уезжая, её друг резко сказал на прощанье: «Сын «универ» окончил, а ты, какой пример подаёшь? Можно подумать, что на пиве весь белый свет сошелся. Брось свои замашки, тогда вернусь. Я не так воспитан. У нас женщины не пьют. Это позор. А я тебя люблю. Ради нас ты можешь прекратить это безобразие?»
Всякий раз, напившись, Таня названивала ему, но в эти две недели молчание затянулось. Руслан переживал по-своему тяжело, тем более, что сестра и родители Тани сообщали ему, что Таня вновь в окружении сомнительных молодых людей. Она не отвечала на звонки родителей. Часто не открывала двери даже сестре. Ей хотелось быть одной. Еда, принесённая сестрой или мамою, сутками стояла в холодильнике нетронутой… Таню не радовал собственный салон красоты, да и от детства остались безрадостные воспоминания… А Руслан твёрдо решил исправить положение и закончить губительные возлияния Тани…
Онкологически больная её мама плакала каждый день… Как могла, молилась за дочь. Погожим сентябрьским утром её сердце стало отчаянно биться в предчувствии какой-то беды. Дрожащим голосом позвонила младшей дочурке: «Может, через лоджию попадём к ней? Всё-таки первый этаж… Она окно не закрывает. Душно. Хотя и осень…»
В два часа дня жаркого дня они втроём попали на кухню Татьяны. Зять влез через лоджию, а потом открыл тёще и жене. Татьяна лежала на ковре в кухне и похрапывала, как обычно. Толик предложил перенести Таню на кровать. Мама воспротивилась: «Пусть поспит. А я пока уберу здесь. Давайте укроем её одеялом. А то сквозняком протянет. Часиков в шесть вечера приедете за мной. Она проснется, и мы поговорим серьёзно…» - она опять заплакала…
В шесть вечера младшая дочь с мужем приехали за матерью. Таня ещё не просыпалась. Решили переложить её на кровать. Когда начала поднимать, ужаснулись. Под Таней была лужа крови. Из пробитой головы медленно стекала кровь…
Приехавшая скорая помощь констатировала гематому уже второй степени. Срочно доставили в горбольницу. Операция длилась долго. Медики только развели руками: «Слишком поздно… Не довезёте…»
Труп светловолосой красавицы привезли домой ночью. Растерянные родственники долго не могли прийти в себя. Мама не могла себе простить, что не заметила крови, и, по сути, убирала в квартире, когда умирала дочь… Сестра бесконечно пила валидол. Она только сейчас увидела кровавые капли на ковре по всей квартире…
Следователи работали четко и быстро. Соседи были понятыми. К вечеру в день похорон судмедэксперты сделали заключение, что челюсть у Татьяны была сломана кем-то, от удара она упала навзничь и пробила голову. Кроме этого, Таня вся была в синяках… По всей видимости убийца воспользовался открытым окном, когда уходил из квартиры…
Похороны были на новом кладбище, где на могилы опадали красно-желтые листья с увядающих высоких берёз. Кругом стояла сентябрьская полуденная жара и тишина. Она чем-то напоминала характер светловолосой Тани, которая никому в этой жизни не делала зла. Сорок два года её жизни были безрадостными и мутными на земле. Её приехавший из Москвы красивый статный сын не смущался своих горьких слёз. Он даже не успел осмыслить всего происходящего. Губы упрямо шептали: «Мамочка», а стон любимой бабушки терзал молодую душу. Тридцатилетняя тётя, сгорбившись, укладывала живые цветы на могилку родной сестры, а теплый ветер-шалун трепал её светлые волосы… Казалось, это был сон мирного страшного людского бытия, где одни люди превращались в зверей, уничтожая себе подобных, а другие от этого не могли унять боль души и сердца…
16.09.17