Десятый, выпускной. Приналечь бы на учёбу, но Генка, правда теперь уже называвшийся взрослым именем Женя, а иногда, когда учителя на него сердились и Евгений, все своё время посвящал своим девчонкам, своему ансамблю "Снежинка", которым руководил уже второй год. Репетиции, репетиции, репетиции... Ему даже доверили ключи от школьного актового зала.
Он разрывался между своим девичьим ансамблем, школьным оркестром, а еще дуэтом (пока еще тайным) в котором они с другом и одноклассником Лёшкой Гнилицей играли на самодельных электрогитарах и пели на два голоса.
"Снежинка" для него была самым важным в его жизни. Прежде всего потому, что её душой была Рита, Ритуля, Маргарита. С высоким и нежным голосом. С удивительными черными глазами и шелковыми вьющимися волосами. Если бы не её фамилия Боднар, запросто можно было бы принять её за еврейку. Хотя в то время Женька вообще не думал о том, кто еврей, а кто украинец, кто русский, а кто литовец.
В оркестре играли Славка Бурдыга (кларнет), Толик Бобринцев (труба), он, Женька (ф-но), а еще баянист Виктор, ударные Коля. Толик - худенький, белобрысый, с почти невидимыми на лице бровями, был личным Женькиным врагом. Нет, вообще-то они дружили, но Толька умудрялся оказаться рядом с Ритой, стоило Женьке хоть на минуту оставить свой ансамбль. Рита и Лиля Гриненко, дочь учительницы истории, жили в одном дворе, а Женькин дом был чуть дальше. Так что само собой получалось, что он всегда провожал их домой с репетиций.
Вот и сегодня Женька предвкушал, что проводит Лилю и Риту, что Лиля побежит доложить матери, что она дома, а они с Ритой еще постоят у Ритиного подъезда и Женька будет держать её за руки. И может быть, может быть, может быть... Рита поймет, что он,... ну что он... Ну, что он чувствует что-то такое, о чём очень хочет сказать девушке, но почему-то не может.
Но для этого нужно успеть смотаться в класс и забрать свою сумку с книгами. Пока Толик Бобринцев не успел набиться в провожатые.
Женька бросился по лестнице в свой 10-а. Было уже поздно и в классе никого не должно было быть, даже дежурные уже давно успели и полы помыть и парты поставить по местам. Однако в классе горел свет. Странно. Женька открыл дверь и увидел, что на первой парте сидит Светка Арьева. Её чернущие еврейские глаза были заплаканы. Увидев Женьку, она резко отвернулась, стараясь скрыть слёзы. Чёрные, кучерявые волосы выскользнули из-под шапочки и рассыпались по пальто. Она была красивой девушкой, и очень нравилась Женьке. Но дальше дружбы дело не шло, потому что его королевой всё-таки была Рита, Риточка, Ритуля.
- Эй. Свет, ты чего тут одетая сидишь, а домой не идешь? - Он подошел к подруге и взяв её за плечи развернул к себе.
И тут из глаз девушки слёзы полились неудержимым потоком. Она размазывала их кулачками по щекам и снова старалась отвернуться от Женьки.
- Свет! Мы же друзья, а от друзей ничего скрывать нельзя! Ну-ка, выкладывай, что случилось?
Всхлипывая и икая Светка стала рассказывать:
- Он меня-а ла-а-пает! При его шестё-ор-рках. Я сегодня вы-ы-шла, а они меня за физ.зал затащили и он при-и-ка-зал мне разде-э-ться. Ска-зал, или я добровольно ему да-ам, или меня вся его сви-ита по разу пропу-у-стит. Тут шёл кто-то, и они отскочили. А я вырвалась и снова в школу забежала.
- Да кто это - он? Имя у него есть?
- Шкуро-о-о!
Ой. Ничего себе!
Шкуро! Шкуро был известным бандитом в районе. Сам по себе он был достаточно труслив, но дело в том, что его всегда сопровождала целая стая "шакалов", как о них говорили. И достаточно было одной команды Шкуро, как это шакальё набрасывалось на жертву, действительно напоминая стаю шакалов.
Связываться с ними страшно. Тут и удар ножа можно было получить. И что же теперь, оставить Светку одну на растерзание этим шакалам? Женька вспомнил, как его мама говорила, что настоящий джентльмен ни за что не допустит, чтобы оскорбляли девушку. Слово "джентльмен" смешило Женьку, но в остальном он был согласен с мамой. Джентльмен там, или не джентльмен, но он считал себя мужчиной, а мужчина не мог, просто не имел права оставить кого бы то ни было в беде.
Но как же Рита? Опять Бобринцев пойдет её провожать! Мысли промелькнули в голове у Женьки. Он сглотнул и стараясь не выказывать свой страх сказал:
- Шкуро? Плевал я на Шкуро! Вставай, вытирай слезы и пошли.
- Куда пошли?
- Куда, куда? Поднять верблюда, пока лежит, а то убежит! - Услышав такую смешную фразу, Светка сквозь слёзы улыбнулась, и тут же нахмурилась:
- Но тебя же побьют!
- Побьют, не побьют - это ещё бабка надвое сказала!
Женька подхватил её портфель, накинул ремень свой сумки на плечо и потащил Светку за руку из класса. Если честно, он надеялся, что учительская еще открыта, а там есть телефон. Можно будет позвонить Светкиному папе и он бы встретил их. Да еще и друзей бы прихватил.
Но зря надеялся. Учительская была уже заперта. Они спустились на первый этаж и подошли к столику вахтерши тети Марины, которая могла дать им ключ от учительской. Но вахтерши почему-то на месте не было, а на шкафчике с ключами висел замок.
Насвистывая "а нам всё равно, а нам всё равно, не боимся мы волка и сову" чтобы заглушить свой страх и подбодрить Светку, Женька с девушкой вышел в темноту школьного двора. Остановились на крыльце, огляделись, пытаясь определить где "шакалы Шкуро". Школьный двор был тёмен и тих.
- Кажется их нет. Наверное ушли уже. - тихо проговорила Света.
- Вот и хорошо! Пошли.
Они вышли из школьной калитки и пошли в сторону бульвара Шахтостроителей. Здесь было светлее от горящих уличных фонарей. И довольно красиво. Начало зимы. Темные деревья серебрились остатками жухлой листвы в свете фонарей. Народу - никого. По такой улице только с девушкой и гулять. Но сейчас им было не до красот и романтики.
Когда отошли метров на сто от школьного забора, сзади раздался свист. Женька оглянулся. Вот же чёрт, они! Видимо за углом прятались.
Светка прибавила шаг и попробовала перейти на бег, таща друга за собой.
- Свет, не беги! Не показывай им, что тебе страшно. Сделай вид, что ты их не замечаешь. Знаешь что, говори со мной. Рассказывай что попало. Даже смейся.
И они под руку, будто влюблённая парочка, пошли вперёд, сопровождаемые эскортом. Каждую секунду Женька ожидал нападения. Но стая не нападала.
Вот и Светкин дом. Они остановились и Светка, подняв голову к своему четвертому этажу и сложив руки рупором закричала: "Папа! Папа!" Но никто не откликнулся.
- Понимаешь, мы на зиму между рамами вату проложили и окна обклеили. Наверное не слышно ни черта.
- Давай, Свет. Топай домой!
- Жень, мне кажется они не нападут на тебя пока мы вместе. Давай возле подъезда постоим. Может кто-то из взрослых мужчин выйдет, тогда я домой припущу, а ты с ним к троллейбусу пойдешь.
Но прошло пять, и десять и пятнадцать минут, а никого не было. Стая по прежнему стояла невдалеке, курили, иногда слышались взрывы хохота... Женька уже изрядно подмёрз. Ноги были как ледышки. Ну почему он в туфлях в школу пошел, а не в теплых суконных ботинках? Тоже мне "фраер в неглаженых кальсонах", вспомнилась фраза из какого-то фильма. Да и Светка в своих тонких колготках уже наверное насквозь промерзла.
- Слушай, Свет. Давай так. Станем на углу. И как только увидим, что троллейбус показался, ты рванёшь в дом, а я к троллейбусной остановке. Лады?
- Ой, Жень! И зачем я тебя послушалась. Надо было в школе сидеть пока папа тревогу бы не забил и сам бы пришел в школу.
- Так. Не ной! Высматривай троллейбус. Вот. Кажется едет. Ну... Раз, два, три - побежали! - и он толкнул Светку в сторону подъезда.
Добежать Женька не успел. Мешали скользкие туфли. Оставалось метров десять до остановки, когда его догнали. Били кулаками, а когда упал - ногами. Люди, вышедшие из автобуса, брезгливо обходили эту свалку, несколько взрослых мужчин прошли совсем рядом и даже приостановились, чтобы поглазеть.
Очки упали и разбились, но он все-таки увидел когда подошел следующий троллейбус. Поднялся и что есть мочи рванулся к двери. Успел вскочить и дверь закрылась. Молодая кондукторша обратилась к нему:
- Молодой человек, покупаем биле... Ой, что это с вами?
Женя глянул в темное окно и увидел свое отражение. Из носа течет кровь, Под обеими глазами наливаются синяки. Костяшки пальцев разбиты, даже ладони ободраны. Кондукторша порылась в своей сумке и достала оттуда платок:
- Возьмите, возьмите... Ничего, у меня другой есть. Постойте, я помогу вам. И она, несмотря на то, что Женьке было стыдно и он старался отвернуться, начала вытирать ему лицо, а потом, слюнявя платочек, ободранные ладони.
На следующий день он появился в классе с фингалами под обоими глазами, и с такой болью в рёбрах, что трудно было дышать. Светка, под прицелом почти тридцати пар глаз, поднялась со своей первой парты, подошла к нему, обняла и крепко поцеловала прямо в губы.
А к вечеру к школе на мотоциклах подъехали байкеры и среди них двоюродный Женькин брат Славка. Женька сел сзади брата и в течение двух часов мотоциклисты выискивали по поселку членов шакальей стаи и жестоко били их. Кто-то из шакалов выдал где прячется Шкуро. Его выволокли, раздели догола и привязали к дереву. Продержав его так пока он почти в сосульку превратился, добавили пару ударов ногами по... и уехали.
Больше о шакальей стае Шкуро в районе не было слышно. И, что интересно, в милицию ни один человек не пожаловался.
А Женьку старшая сестра и её муж стали иногда в шутку называть "битый джентльмен".