Шанталь
Поднимаясь по каменным ступенькам вверх, я не сомневалась, что он будет там. Сидеть в ожидании. Смотреть в окно время от времени, а при виде меня улыбаться и молча смотреть на часы, висевшие на стене. Я знала его дом, как свой собственный, потому что я часто бывала у него. Чаще, чем в своем. Однако все яркие картинки в голове испаряются, когда, оказавшись внутри, слышу странный звук из подвала. Бегу к нему и немею. Перед глазами встает образ, как он встает на табурет, обвязывает свою длинную шею тугой веревкой, и спрыгивает один раз.
Моргая, не могу картинку выбросить из головы, когда удается открыть глаза проснуться. Это был всего лишь кошмар, похожий на удар в самое сердце, не имея в наличии никаких подсказок или улик. Разве только одну. Боль и воспоминание о том страшном дне.
Мне приходилось долго посещать многих врачей, которых я знала, но это лишь усиливало чувство опустошенности и одиночества. Ночами я кричала, а днем ходила, как настоящее зомби, с красными глазами и большими круглыми серыми мешками. Кошмары выматывали, но все исчезало, когда я попробовала снотворное. Теперь сплю, как младенец, если не считать, что засыпаю только под утро.
Ну и пофиг.
Сегодня я не позволю никаким кошмарам прошлого запугать меня и вернуться обратно, залечивать раны обыкновенными пилюлями или отстранением от окружающего мира. Я должна была справиться с тем, что встречается мне на пути. И точка.
На этот день у меня запланировано многое. Мне нужно было сделать пару снимков некого Адама, затем отправиться за продуктами и встретиться с Менди. Она не отвечала на мои звонки со вчерашнего вечера, я начинала волноваться.
Я уехала в этот город через пару недель после уезда Эйвери, моей младшей сестры. Она уехала в Броук, чтобы помочь матери своего друга, а обрела там любовь. Я же пыталась найти покой в себе, расставить все по местам, особенно в душе. Моя душа металась, как беспризорная, я не могла ее остановить, но мне было тошно от того, что мой разум не на месте, а в груди зияет дыра. Мне нужно было уехать из Нотервиля, чтобы совсем не потерять то, что от меня осталось. Когда мне нужна была помощь, любая, я не обращалась к родителям или полиции. Я обратилась к своему парню, потому что я знала, что он поймет. Но я даже не догадывалась, что он совершит.
Когда я приехала к нему домой, несмотря на то, что мое лицо было сплошным полотном, а ресницы мокрые от соленых слез, то получила от него холодный, пропитанный мукой, взгляд. Его вены были синими, как лед в зимнюю ночь, когда на них падал свет от фар машин. Горло опухло и покраснело, как тогда, после укуса целой стаи шмелей. Голубые глаза так и остались стоять у меня перед лицом, даже с тех пор, как я оттуда уехала и сожгла остатки невозвратимого. Единственный, кто знал правду, что происходило со мной на самом деле, причину всего этого, являлся Конте Миро.
В Броуке жить для меня было пыткой. Я постоянно ругалась с отцом, хотя в душе думала, что люблю его по-прежнему. На самом деле, когда я первый раз заметила его с одной из его молоденьких секретарш на работе, то наши ссоры с этого как раз и начались. Он заставлял меня молчать, а я не могла лгать матери.
Тогда я рассказала маме про отца и его мнимые задержки на работе и вечные собрания до часу ночи. Мама была просто наивной феей, которой можно было управлять, как отцу нравилось и хотелось. А мы лишь были его дополнением, как аксессуар. На день благодарения родители ссорились. Хоть Лиззи с Эйвери не слышали этого, то я могла.
В отличии от других, я слышала многое, а замечала еще больше. Я была тенью, которая сливалась со стенами в каждом месте. Никто не доверял мне, потому что я была дочерью своего отца, а я хотела завести друзей. Настоящих, а не тех, кто каждую секунду мог бы тебе завидовать, лишь узнав о том, что на тебе новое платье от Elie Saab. Мне нужна была забота, а не бесконечные притворные улыбки богатеньких детишек или вычурные взятки взрослых. Мне нужна была семья. Настоящая.
Оказавшись возле дома клиента, я подхожу ближе к двери, поправляя своё платье до колен, стучу два раза. Дверь сразу распахивается и в проёме меня встречают голубые глаза парня. Они настолько чистые, блестящие, глубокие, что мне трудно дышать. Он сжимает губы, осматривает меня непримечательным взглядом и отходит в сторону.
- Добрый день, - говорю я ему, проходя мимо. От его широкой груди исходит запах дерева. Как будто ты попал в лес после дождя. Я сдерживаюсь, чтобы не наброситься, вспоминая все самые мерзкие вещи. А их у меня предостаточно. Он улыбается, закрывает дверь и проходит вперёд меня. Я ещё раз осматриваю его лицо, пшеничные волосы и ямочки на щеках, пытаясь вспомнить, где могла его видеть раньше. Мне знакомо его лицо, но где именно я видела этого парня?
- Мы с вами раньше встречались, мистер? - спрашиваю, нервно сглатывая. Он усмехается и качает головой.
- Если бы это было так, я бы точно запомнил. Вас невозможно не забыть. - Слова так греют душу, что я была готова растаять на этом месте, в этом доме.
Я посылаю улыбку и достаю камеру. Лучше начать скорее, прежде чем такие разговоры не переросли в нечто непоправимое. Я обещала себе, что больше никогда не влюблюсь.
- Спасибо, но давайте начнём съёмку. - Я поднимаю на него глаза, встречаясь с его заинтересованным взглядом. - Я не привыкла... отставать от графика.
Он кивнул, будто понял, затем сел в кресло напротив меня и расставил ноги. Когда все мысли пришли в одно целое, и я могла ясно мыслить, разглядела точно, во что он был одет. На нем была белая рубашка с дырами, будто кто-то специально разодрал его одежду и попросил снова надеть. Потертые джинсы почти свисали и виднелись края его оголенной кожи.
Когда мой взгляд встретился с его, то в горле сразу пересохло. В такие моменты я ненавидела свою работу фотографа. Нужно было иметь огромное терпение и выдержку, чтобы не сорваться перед такой красотой, которую я вижу сейчас.
- Что-то не так? - спрашивает он. - Мне нужно сесть как-то по другому? - Он начинает ерзать, все время поправляя свои взлохмоченные волосы. Я качаю головой.
- Нет, не нужно. Все идеально, - говорю ему напрямик, почти жалея о своих словах, пока его голубые глаза не встречают меня, и он улыбается мне в одобрение, хотя парни так не улыбаются своему другу, как он мне улыбается сейчас.
Я прохожу дальше, в самый конец комнаты, медленно разворачиваюсь и вытягиваю камеру перед собой. - Не шевелитесь, - прошу его, и он делает, как я велю.
Это было слишком тяжело и чересчур горячо для сегодняшней фотосессии. Конечно я и раньше снимала мужчин такого вида, но никогда один на один. Это было для меня чем-то новым.
- Через сколько дней вам нужны ваши фотографии? - спрашиваю Адама, когда дохожу до двери. Он одну минуту просто молчит, смотря на меня своими глазами, почти заставляя одним взглядом остаться. В одну секунду мне так показалось, и я почти поверила.
- Давайте на "ты", миссис Джонсон. Не люблю весь этот пафос по смыслу: "Вы могли приехать за мной в восемь?" - Он усмехается, показывая ямочки на щеках, и тем самым я просто таю, кивая головой.
- Хорошо, как скажете... Извини, - я сглатываю, - как скажешь.
Его улыбка становится шире и моё сердце замирает. - Хорошо. - Адам облизывает губы. - Если честно, эти фотографии мне не так важны. Но я жду их в любом случае... - Он почесывает затылок, задумавшись. - Через неделю сойдёт?
Я киваю. Семь дней для меня более чем достаточно. - Хорошо, но как я с ва...- я закрываю глаза, - с тобой могу связаться?
С улыбкой он достаёт листок и ручку позади себя и пишет на нём наверняка свой номер. Передавая мне клочок бумаги, его пальцы слегка касаются моих, и он задерживается в таком положении, посылая через одно лишь прикосновение тысячу эмоций. - Здесь мой номер. Позвони, как будешь готова, - говорит он уверенным голосом, подмигивая мне.
Я закусываю губу. Забирая его номер телефона, почему-то мне кажется, что от него изменится все.
3глава: http://www.proza.ru/2017/09/19/39