Возвращение к Клио

В новую книгу писателя, журналиста, публициста, истори-
ка по образованию Юрия Кургузова вошли произведения раз-
ных жанров.
Цикл эссе «Колесо Истории» посвящен ярким страницам
мировой истории. В раздел «Над кручей веков» включены
очерки о замечательных воронежских ученых — медиевисте
Г. И. Липатниковой, мэтрах воронежской и российской архео-
логии А. Т. Синюке, А. З. Винникове, А. Д. Пряхине и очерк
о писателе, журналисте, археологе Якове Мулкиджаняне и его
первом в мировой литературе художественном произведении
о древнем кочевом народе сарматах — романе «Черный аму-
лет». В книгу также вошли несколько рассказов и литератур-
но-историческая фантазия «Утро гения».
Для самого широкого круга читателей.



Светлой памяти моих Учителей —
Галины Ивановны Липатниковой
и Арсена Тиграновича Синюка посвящаю
ОТ АВТОРА
Историей я заболел с детства. И — на всю оставшуюся жизнь.
Первой любовью стала Древняя Греция — да так до сих пор и яв-
ляется одной из главных моих «любовей». В доме всегда было много
книг, и по истории тоже: и научных, и научно-популярных — о кре-
стовых походах, Отечественной войне 1812 года, татаро-монголь-
ском нашествии, Древнем Египте, Месопотамии… Плюс, естествен-
но, литература художественная — Вальтер Скотт, Дюма, Сабатини,
Хаггард, Джованьоли, Рони-Старший, Ян, Воронкова, Немировский,
Езерский и многие, многие другие.
А в середине 1960-х моей матери Ольге Николаевне Кургузовой
удалось подписаться на БВЛ (Библиотеку всемирной литературы,
счастье-то какое!), и я просто с макушкой ушел в «Илиаду», «Одис-
сею» и «Энеиду», «Эдды», исландские саги и «Литературу Древне-
го Востока»…
А еще одной из настольных книг стала «Леонардо да Винчи»
Дживелегова, которую я перечитывал, наверное, раз десять, сделав-
шись пленником еще и великолепной Эпохи Возрождения, но…
Но увы… При том, что рос (и вырос) отпетым гуманитарием (фи-
зика, химия, математика — «двойки»-«тройки»), судьба в лице ро-
дителей забросила меня в технический вуз, который после пары
лет нечеловеческих умственно-моральных мучений я радостно бро-
сил и не менее радостно, хотя и не только по этой причине, убежал
в армию.
Служил в Азербайджане, в «Осназе» ПВО, и в нашей части была
прекрасная, громадная библиотека. Ну, первые-то полгода, в учеб-
ке, ясное дело, особо не расчитаешься. Зато потом, до самого «дем-
беля», в том числе и на боевых дежурствах, я помимо литературы
художественной запоем глотал Тарле, Миклухо-Маклая, Тура Хей-
ердала, Рыбакова (академика), Грекова, Плутарха, Геродота, Момм-
зена (да-да, представьте себе, в нашей в/ч были и Геродот с Момм-
зеном!). А за неделю до увольнения меня поймал ночью на боевом
дежурстве за штудированием «Истории живописи в Италии» Стен-
даля командир нашего взвода, вредный и служивый старший лейте-
нант малороссийского происхождения, и отобрал, собака, Стендаля,
пообещав вернуть… перед увольнением…
Два дня, едва завидев его, я грустно восклицал:
— Товарищ старший лейтенант, отдайте Стендаля!..
Он, гад, только ухмылялся.
На третий день я горько возопил:
— Товарищ старший лейтенант! Ну отдайте Стендаля, на кой
вам-то Стендаль?!
На что он гордо ответил:
— Жена читает.
Я же возопил еще горше:
— Товарищ старший лейтенант! Ну а на кой вашей жене-то «Ис-
тория живописи в Италии»?! Пускай возьмет в библиотеке какого-
нибудь «Люсьена Левена»!..
И до самого дня моего отбытия из части по военному городку пе-
риодически разносилось:
— …Товарищ старший лейтенант!..
— …Ну а жене-то вашей на кой?..
— …«История живописи в Италии»!..
Причина же такого беспокойства, полагаю, понятна: перед уволь-
нением надо было собрать подписи на «бегунке» — обходном листке,
свидетельствующие о том, что я, прощаясь с родным полком, нигде
и ничего не остался ему должен. И все подписи давно были собра-
ны — все, кроме автографа заведующей библиотекой.
Но все-таки тот старлей оказался не таким подлецом, как я уже
обреченно думал. За четверть часа до отправления от здания штаба
«ЛАЗа» с кучкой «дембелей» по маршруту до ж/д вокзала в Баку он
явился со Стендалем под мышкой и, ехидно лыбясь, вручил его мне.
Я пулей смотался в библиотеку, потом сдал «бегунок», и уже пе-
ред самой посадкой в автобус командир взвода Науменко крепко по-
жал мне руку и даже чуть-чуть приобнял, желая счастливого пути
и всего доброго.
Я же пожелал ему счастливо оставаться и, якобы смущенно,
вздохнул:
— А можно… последний вопрос?
— Да конечно, — добродушно кивнул он.
И я, скакнув как козел на подножку автобуса, упоенно заорал
на весь полк:
— Нет, ну на кой же все-таки вашей-то жене «История живопи-
си в Италии», товарищ старший лейтенант!..
Двери захлопнулись, автобус тронулся, а товарищ старший лей-
тенант Науменко еще долго с улыбкой грозил ему, а точнее — мне
кулаком…
И я вернулся в Воронеж. И поступил на исторический факуль-
тет нашего пединститута, наконец-то оказавшись в родной стихии.
Нет, ну, не во всем, конечно: больно уж порой доставали всякие иди-
отские «Методики воспитательной работы» с октябрятами, пионера-
ми, комсомольцами и иная подобная лабуда. Но тут уж никуда не де-
нешься — вуз-то педагогический (да еще и «идеологический»), при-
ходилось терпеть.
И я действительно окунулся с головой в волшебный мир Ея Ве-
личества Истории! Археология, этнография, вспомогательные исто-
рические дисциплины, история Древнего мира, Средних веков, стран
Запада и Востока и всё прочее… Ну просто сказка! И Древним ми-
ром и Средневековьем я болен до сих пор и страшно благодарен за
то трем главным для меня, открывшим мне эти чудесные горизонты
замечательным ученым и людям — увы, покойным уже Арсену Ти-
грановичу Синюку (археология, Древний мир), Галине Ивановне Ли-
патниковой (Средние века) и Галине Николаевне Болдыревой («Во-
сток»). Их лекции и семинары, спецкурсы, подготовка под их руко-
водством различных докладов, рефератов, «монографий», курсовых
работ… Темы самые разнообразные — от папуасов Новой Гвинеи
(вот где мне здорово пригодился «армейский» Миклухо-Маклай!)
до мушкетеров и sfumato Леонардо да Винчи. Дипломную же мою,
под руководством Г. И. Липатниковой, — утопии от Платона и ран-
несредневековой народной английской поэзии (Страна Кокейн) до
Мора, Бэкона и Кампанеллы — председатель экзаменационной ко-
миссии профессор В. П. Загоровский назвал лучшей на курсе, и ко-
гда спустя полгода после окончания института я попытался через
знакомых сотрудников заиграть свое творение «на память», — увы,
его уже не нашли: кто-то заиграл раньше.
Вообще-то, судьба моя после окончания института могла сло-
житься совсем по-другому, нежели сложилась в итоге, но…
Но профессионального историка из выпускника Кургузова не
получилось, жизнь пошла по иному пути: работа в издательстве,
редактура, немного журналистики и «художественной писанины»,
в которую я всегда обязательно «вставлял историю» — и в фанта-
стику, и в мистику, и даже в детективы.
Так, в «эпопее» «Приключения Звёздного Волка» — цикле фан-
тастико-сатирических новелл и рассказов — среди сонма самых
разных персонажей кого только нет. Первобытные люди, а точ-
нее — нелюди, действие-то происходит на других планетах… И вот
этих-то несчастных нелюдей я, как прилежный в прошлом сту-
дент-историк советского вуза, последовательно и упорно тащил
из «моргановско-энгельсовской» «дикости», через их же «варвар-
ство», военную демократию и ранний феодализм, в светлое буду-
щее. В некоторых новеллах «эпопеи» главный герой сталкивался
с древнеегипетскими жрецами, Гомером, Менелаем, Галилео Гали-
леем, периодически оживающей статуей Андромеды, Гераклом, ле-
гионерами Помпея, псами-рыцарями, Симоном де Монфором-млад-
шим, опять же инопланетными королями и королевами, принцами
и герцогами, виконтами и баронами, и прочая, прочая, прочая. Да
плюс еще персонажи, сошедшие, так сказать, со страниц произве-
дений мировой классики (правда, здорово, бедняги, подизуродован-
ные — ну, там уже присутствовал изрядный элемент литературной
пародии): Гектор с Андромахой, Дон Кихот, Натти Бампо — Кожа-
ный Чулок, Джон Сильвер и т. д. и т. п. В общем, что называется,
порезвился.
Потом были мистические романы «Луна — Солнце мертвых»
и «Кольцо Изокарона». В них уже почти на полном серьезе, без осо-
бого стеба, хотя и, разумеется, в фантастическом ключе, в действии
участвовали Влад Тепеш, печально знаменитая графиня-садистка
Эрцебет Батори, как положительные, так и отрицательные персо-
нажи европейского фольклора. При работе над «Луной…» и «Коль-
цом…» я обращался к историческим источникам («Молот ведьм»,
«Записки янычара», французские, немецкие, венгерские средне-
вековые хроники, сочинения западноевропейских теологов ХV—
XVIII веков), а некоторые «источники» выдумывал сам и соответ-
ствующе стилизовал в духе текстов нужных мне отрезков истории
Европы. Так что и там без самой деятельной помощи Клио навряд
ли бы что-то у меня получилось.
И даже завязка детективной дилогии «Чёрный Скорпион» и «Воз-
вращение Скорпиона» базировалась на якобы исторических фактах.
Из глубин тысячелетий: Хараппская цивилизация — Египет эпо-
хи Среднего царства — Египет же диадоха (наследника Александра
Македонского) Птолемея I Сотера — времена Третьего кресто-
вого похода — период покорения державы Хорезмшахов Чингизха-
ном — Маратхские войны в Индии — Третья англо-афганская война
1919 года… Вот из каких исторических далей явился в наше настоя-
щее некий полумифический алмаз, поисками которого и занимался
главный герой романов. Плюс в разные годы были написаны также
связанные с историей включенные в эту книгу рассказы «Комната
под башней», «Грюнвальд;1410» и новелла «Утро гения».
И, конечно, особое место в сборнике, который, многоуважаемый
читатель, ты держишь сейчас в руках, занимает раздел «Над кру-
чей веков».
В начале 2010-х я напечатал в журнале «Воронежский Телеграф»
ряд материалов о незаурядных людях — наших земляках и не толь-
ко земляках, — творческая судьба которых оказалась связана с Во-
ронежем и которых я знал или знаю лично. Героями тех публикаций
стали Василий Песков и Рой Медведев, Всеволод Абдулов и Миха-
ил Кононов, Александр Чаплыгин и Александр Ножкин, Олег Сысо-
ев и Вячеслав Дёгтев, и многие, многие другие.
А еще писал я и тогда, и позднее, в рамках моего, как я на-
звал это направление в работе, «человеческого краеведения», очерки
о замечательных ученых — медиевисте Галине Ивановне Липатни-
ковой, археологах и историках, подлинных творцах и столпах воро-
нежской археологии Арсене Тиграновиче Синюке, Анатолии Захаро-
виче Винникове и Анатолии Дмитриевиче Пряхине. Ранее появил-
ся очерк об археологе, писателе и журналисте Якове Мулкиджаняне
и его историческом романе о сарматах «Черный амулет» — «Над
кручей веков».
И, разумеется, очень значимым для меня — в «творческо-истори-
ческом» плане — стал конец 1990-х. Именно тогда, от, ей-богу, самой
настоящей тоски по любимой науке, я не выдержал и… организовал,
заручившись согласием редакторов, в двух газетах, «Воронежской
неделе» и «Губернской», две же рубрики — «Река Времени» и «Ко-
лесо Истории» и стал их первым, а в «Губернской газете» чуть ли не
единственным автором. Итог той «эпохи» — одиннадцать эссе, по-
ЮРИЙ КУРГУЗОВ
священных самым разным событиям и персонажам Мировой Исто-
рии, — от Пирровых войн до Альфонса Капоне (наверняка было бы
больше, не закройся неожиданно «Губернская газета»). Сознательно
не придерживался какой-либо системы и хронологии, писал «враз-
брос» о том, что было интересно самому и что, надеялся, было бы
интересно и другим. Америк особых, понятно, не открывал, а лишь
старался в легкой и доступной форме, хотя и в то же время доста-
точно профессионально, преподнести самой широкой публике ту или
иную «историческую главу».
А еще просто очень хотел отвести душу.
Отвел?
Да вроде отвел.
Ну а сколь удачно, решайте сами, глубокоуважаемые читате-
ли — почитатели Госпожи Клио, от которой я тридцать три года на-
зад, казалось бы, окончательно и бесповоротно отдалился, но к кото-
рой, по счастью, всю жизнь возвращаюсь снова и снова.


ЗОЛОТАЯ ОШИБКА ИСПАНЦЕВ
Если окинуть мысленным взглядом историю всего чело;
вечества за два истекших со времени Рождества Хри;
стова тысячелетия, то, наверное, пальма первенства при;
менительно к «теме золота» по праву будет принадлежать
Центральной и Южной Америке. И если точнее, то доколум;
бовым цивилизациям Нового Света. А если еше точнее —
то древним державам ацтеков, майя, инков, чибча-муисков,
тласкаланцев и более мелким и потому менее известным
широкой читательской публике государственно-племенным
образованиям той части Земли, которую мы сегодня назы;
ваем (ей-богу, несправедливо!) Латинской Америкой.
Но даже среди этого яркого созвездия «золотых племен
и народов» ЗОЛОТО ИНКОВ это не просто словосочетание
и даже не просто понятие: это — символ, символ целой эпо;
хи в поступательном движении Мировой Истории. Эпохи,
начавшейся столь мощно и славно и закончившейся столь
трагично. Золото вознесло империю инков к самым мыс;
лимым и немыслимым вершинам могущества и богатства,
и золото же инков, увы, уничтожило…
Еще до начала широкого проникновения в Южную Амери-
ку белых людей, на основании различных слухов, подлинных
и вымышленных свидетельств, в массовом сознании европей-
цев постепенно стал складываться полумифический-полуреаль-
ный образ, а может быть даже — мираж Эльдорадо, в перево-
де с испанского — «Страны золотого человека». Некий испанец
Мартинес аж опубликовал карту Эльдорадо, где сам он якобы
прожил чуть ли не год. А границами той страны, утверждал
Мартинес, служат три горы: медная, серебряная и золотая.
Именно Эльдорадо искали испанские конкистадоры. И они
нашли его. Тауантинсуйу — государство инков на территории
современного Перу — действительно была «золотой страной».
Золото, как и Солнце, являлось символом Инков — земных
«сыновей» Солнца, верховных правителей этой огромной им-
перии. Золото было «гербом» властителей Тауантинсуйу, а по-
тому и, естественно, их собственностью. Всё золото в стране
(и серебро, кстати, тоже), независимо от того, лежало ли оно
в земле или уже было из нее извлечено, принадлежало одному
человеку — Верховному Инке. Военные контрибуции с сосе-
дей Инки взимали также только золотом, одновременно запре-
тив, под страхом смертной казни, выносить его за пределы Кус-
ко, столицы жестокого и хищного государства. Таким образом,
в Куско сосредоточивалось буквально почти всё золото Южной
Америки. Ежегодно туда поступало приблизительно 171 тонна
золота и 570 тонн серебра. А всего за время правления Инков
в их столицу было доставлено от 50 до 100 тысяч тонн желтого
и около 25 миллионов тонн белого драгоценных металлов. Вся-
кие комментарии к этим цифрам, думается, излишни.
Золотом сверкали не только дворцы и храмы. Инки носили
расшитые золотом рубашки, и сандалии их тоже были сдела-
ны из чистого золота. Путешествовали владыки в золотых но-
силках и восседали на золотых тронах, а золотые подношения
мумиям достигали таких гигантских размеров, что Педро Пи-
сарро как-то сказал: «В Перу бо;льшая часть ценностей принад-
лежит мёртвым».
Но, конечно, не только мёртвым. «Золотая мания» Инков
достигла своего апогея к началу XVI столетия, во время прав-
ления Уайна Капака. Сей Инка облицевал желтым металлом
не только стены собственных дворцов и храмов — он букваль-
но позолотил весь город. Во время торжеств 50 тысяч воинов
Инки маршировали с оружием, сделанным из чистого золота,
а для обрамления главной площади Куско на дни праздника ре-
месленники изготовили золотую цепь длиной около 250 метров
и весом в несколько тонн, ну а золотой сад Куско около святи-
лища Кориканча был, возможно, самым-самым изо всех самых-
самых чудес света: всё, что в нем «росло», и всё, что его «насе-
ляло», было из чистого золота. Клочки полей и стебли маиса;
стада лам с детенышами и две дюжины пастухов; юные девы,
срывавшие золотые плоды с золотых яблонь; деревья и кустар-
ники, на ветках которых сидели золотые птицы; золотые змеи
с глазами из драгоценных камней в золотой траве; золотые ба-
бочки, золотые жуки, и так далее, и так далее, и так далее…
Но испанские искатели Эльдорадо были уже близко. Разбив
армию Инки Атауальпы и взяв его самого в плен, конкиста-
доры Писарро вволю порезвились в зданиях и на улицах Кус-
ко: только за один день трое приближенных Писарро ухитри-
лись содрать с храмовых стен 600 золотых пластин общим ве-
сом около 10 тонн. В общем, озолотились и «осеребрились» все
480 головорезов Писарро, а испанский король, помимо множе-
ства золотых слитков, получил 12 женских статуй, самая боль-
шая из которых весила 29 килограммов, статую ламы весом
в 26 килограммов, несколько статуэток лам размером помень-
ше и проч.
Тем не менее, вся добыча испанцев представляла собой
лишь малую часть сокровищ Куско. По более или менее досто-
верным свидетельствам и слухам, главные богатства инков до
сих пор не найдены и хранятся в подземельях, вырубленных
в скалах-лабиринтах, высокогорных крепостях, подобных кра-
савцу Мачу-Пикчу, в большинство которых и доныне не ступа-
ла нога белого человека. А ведь в Перу, под спасительной се-
нью непроходимых джунглей, и доныне стоят где-то древние
города, которые пока еще никому не удалось найти и в кото-
рых, возможно, по сей день лежат сокровища последних «сы-
новей Солнца»…
Видимо, посчитав в какой-то момент, что добыча не слиш-
ком-то велика, влекомые алчностью братья Писарро и их «спо-
движники» лихорадочно искали путей еще большего обогаще-
N 16 O
ЮРИЙ КУРГУЗОВ
ния. И тут им помог случай. Плененный главарем конкиста-
доров Франсиско Писарро и томящийся в заключении Инка
Атауальпа подметил в своих тюремщиках просто-таки патоло-
гическую, сжигающую их неугасимым огнем жадность к золо-
ту. И Инка предложил захватчикам сделку: в обмен за свое
освобождение пообещал полностью заполнить драгоценным
металлом камеру, в которой его содержали. Площадь этой ком-
наты равнялась 30 квадратным метрам, а высота — трем. Кро-
ме золота Атауальпа поклялся заплатить двойное количество
серебра.
Писарро согласился, и в город Кахамарку устремились ка-
раваны лам, груженные желтым и белым металлом. Причем
привозились не только слитки, но и чудесные изделия индей-
ских мастеров, которые рабочие тут же переплавляли для но-
вых господ в более удобные при транспортировке слитки. Пе-
реплавлены были прекрасные дворцовые фонтаны, украшенные
фигурами людей и птиц, многочисленные статуи лам в нату-
ральную величину, серебряные сосуды в виде кондоров и ор-
лов, золотые барабаны и многое, многое другое. Итог этой
сделки был таков: конкистадоры получили за освобождение
Атауальпы 5,5 тонны золота и 12 тонн серебра.
Однако Франсиско Писарро, клятвенно заверявший Инку
в нерушимости данного им слова, сразу же после получения
выкупа учредил трибунал, который приговорил Атауальпу
к смертной казни через сожжение. И 19 августа 1533 года на
площади Кахамарки последний Инка был возведен на костер
за «многочисленные совершенные им преступления», в том
числе и такие, как идолопоклонство и многоженство.
Но испанцы и тут не обошлись без спектакля: доминикан-
ский монах отец Вальверде предложил «сыну Солнца» новый
торг — если Атауальпа принимает крещение, его не сожгут,
а «всего-навсего» задушат. Бедный Атауальпа согласился, а по-
скольку по католическому календарю это был день Святого
N 17 O
ВОЗВРАЩЕНИЕ К КЛИО
Яна, он получил имя Хуан. Веревка палача сомкнулась на шее
Хуана де Атауальпы, а после казни отец Вальверде совершил
над мёртвым телом последнего «сына Солнца», тринадцатого
Инки заупокойное богослужение. Колокола нового католиче-
ского собора Кахамарки скорбно отзвонили по покойному.
По ком звонил колокол?.. Наверное, не только по индейцу
по имени Хуан де Атауальпа, но и крупнейшей империи древ-
ней Америки и одной из величайших культур мира.
Увы, меньше чем за 50 лет после плавания Колумба ис-
панские конкистадоры поработили и ограбили ацтеков, майя,
чибча-муисков, инков и другие, более мелкие народы. Кораб-
ли с трюмами, полными золота, серебра и платины, забиты-
ми сундуками с жемчугом и изумрудами, сквозь бурные воды
Атлантики понеслись в Испанию, а там «золотой поток» хлы-
нул в королевские кладовые, надолго сделав Испанию богатей-
шей и могущественнейшей державой мира. Но что едва ли не
самое обидное — до наших дней дошла лишь ничтожнейшая
часть прекрасных образцов ювелирного искусства инкских, ац-
текских, майяцких мастеров. В плавильных печах в Испании
они превращались в золотой лом.
А ведь удивительное дело — в Европе еще продолжалась
эпоха Возрождения с ее гуманистическими идеалами и воз-
вышенным осмыслением творений духа и рук человека… Еще
раз увы — мерзавцам, грабившим сокровища индейских вла-
дык, художественная и историческая ценность их добычи были
до лампочки. Более того: обезличивание уникальных шедевров
в золотых слитках часто помогало спасти собственную шкуру,
избежать мести обманутых компаньонов по разбою.
Лишь немногие понимали истинную ценность индейских
произведений искусства, и один из них — великий испанский
гуманист Бартоломео де Лас Касас, прозванный современни-
ками «защитник индейцев». В своем труде «История Индий»
в эпизоде, посвященном прибытию конкистадора Грихальвы на
остров Улуа и его встрече с местными касиками (вождями),
а также последующему получению даров, Лас Касас восторга-
ется произведениями индейских ювелиров. На золотой нити,
пишет он, «была подвеска в виде золотой лягушки, сделанная
совсем как живая; в числе даров были еще: голова, высечен-
ная из какого-то камня, кажется, зеленого, украшенная золо-
том, в богатейшей золотой короне и с золотым гребнем и дву-
мя золотыми подвесками; маленький идол в виде золотого че-
ловечка с золотым опахалом в руке, золотыми украшениями
в ушах и золотыми рогами на голове, а в живот у него был
вставлен очень красивый камень, должно быть, бирюза, оправ-
ленная в золото. Говорили, что среди сокровищ, добытых во
время этого путешествия… был изумруд ценою и стоимостью
в 2000 дукатов… Касик дал испанцам еще много разных разно-
стей… Иные драгоценности были сработаны с великим мастер-
ством, и одна работа сама по себе могла стоить дороже, чем всё
золото, которое пошло на эти вещи…»
А ведь с Грихальвой встретился простой касик, один из
многочисленных подданных императора ацтеков Монтесумы,
и его дары, конечно, не шли ни в какое сравнение с теми со-
кровищами, которые награбили конкистадоры в столицах вер-
ховных правителей чибча-муисков, ацтеков и инков.
«Достаточно сказать, — пишет известный писатель и уче-
ный А. Кондратов, — что из несметного количества золотых
изделий, захваченных испанцами в Мексике (то есть у ацте-
ков. — Ю. К.), в Западной Европе сохранилось лишь… три
вещи: золотое украшение, хранящееся в Турине; так называе-
мый «убор Монтесумы» — украшенный золотыми бляшками
головной убор из перьев (хранится в Вене) и маленькая нефри-
товая фигурка с золотыми серьгами (во Флоренции). А ведь ин-
вентарные описи грузов, пересылавшихся в XVI веке из Мек-
сики в Испанию, называют многие сотни изделий из золота.
У одних только индейцев-ацтеков… было захвачено золотых ве-
щей на 876 000 золотых песо, то есть около трех с половиной
тонн золота».
К сожалению, от тех бурных и драматичных лет осталось
больше официальных документов и мемуаров современников,
которые просто пестрят словом «оро» — золото, — чем самих
золотых изделий. А в архивах города Куско, бывшей столицы
инков, есть один очень любопытный документ, рассказываю-
щий о некоем индейце «доне Карлосе», женившемся на испан-
ке и поведавшем ей однажды о том, что он является родствен-
ником бывших инкских владык и посвящен в страшную тайну.
И в один прекрасный день (или, может быть, ночь) дон Карлос
приводил жену в таинственные подземные лабиринты, располо-
женные под крепостью Саксауман, и она своими глазами уви-
дела там золотые статуи Инков и — ту самую, помните? —
знаменитую золотую цепь Уайна Капака, которую во время
празднеств с трудом поднимали 200 мужчин…
Однако индейцы, видимо, действительно очень хорошо уме-
ли прятать свои сокровища, потому что за истекшие со вре-
мен Конкисты века кладоискателям везло несказанно редко.
В 1766 году дон Хосе Эусебио де Льяно Сапата обнаружил не-
подалеку от Куско клад стоимостью около 800 000 песо (сум-
ма по тем временам огромная). Очень много инкских ювелир-
ных украшений нашел в 1787 году в Южном Эквадоре некий
капитан Ромеро. Нашел — и переплавил в слитки. Точно так
же поступил и полковник Ла Роса. Этот солдафон велел пере-
плавить более 5000 золотых «летающих бабочек», изготовлен-
ных когда-то ювелирами народа чиму. «Летающие бабочки» ве-
сили не более миллиграмма и, запущенные в воздух, могли не-
которое время парить над землей.
Но подлинный кладоискательский бум, примерно с 1885 года
по 1914-й, поразил Колумбию. Тысячи мужчин бросали жен
и детей, а тысячи и вместе с женами и детьми как безумные
занимались поисками кладов и старых могил. Это была под-
линная «золотая лихорадка» по-южноамерикански. И наход-
ки были: золотые украшения, обнаруженные в древних моги-
лах правителей и знати, получившие общее название «тунха»
(от индейского «чунса» — идол). Золотые фигурки людей, жи-
вотных, змей, насекомых. Конечно, бо;льшая часть этих произ-
ведений искусства тоже была переплавлена, но все же на сего-
дняшний день «Золотой музей» в колумбийской столице Боготе
имеет в своих фондах 13 тысяч ювелирных изделий чибча-му-
исков — 13 тысяч «тунхос». Инкскому, ацтекскому и майяцко-
му «золоту» в этом смысле повезло гораздо меньше.
А теперь немного статистики. Только за период с 1503;го по
1650 год испанцы вывезли в метрополию из Центральной и Юж-
ной Америки 181 333 килограмма золота и 16 886 815 килограм-
мов серебра. А с момента открытия «противолежащего конти-
нента» Колумбом и до начала XVIII века Испания обогатилась
за счет «слез, которыми плачет Солнце» на 30 000 860 000 пиа-
стров. А сколько еще золота потеряла Америка и не приобрела
Испания! Бури, штормы, английские и французские флибусть-
еры, буканьеры и прочие «джентльмены удачи» тоже исправ-
но делали свое черное дело, и сколько испанских судов нашли
свою последнюю гавань не в родных портах, а на дне Атлан-
тики — одному богу известно. По некоторым архивным дан-
ным мы знаем достоверно, что только на 32 испанских судах,
погибших в Атлантическом океане и Карибском море с 1595;го
по 1775 год, находилось золота на сумму около 7 000 000 000
франков по курсу 1997 года.
А известный английский писатель-фантаст Артур Кларк, по
совместительству заядлый подводный кладоискатель, в своей
книге «Сокровища Большого Рифа» приводит следующие дан-
ные о золоте, дошедшем и не дошедшем до Испании из Амери-
ки. Армады из Карибского моря (1500—1820 годы): отправлено
золота на сумму 8 000 000 000 долларов; отнято пиратами или
морем — 1 400 000 000 долларов. Транспорты из Перу (1534—
1810 годы): отправлено — 2 000 000 000 долларов, утрачено —
50 000 000 долларов. Хотя, замечает Кларк, цифры эти, разуме-
ется, очень и очень приблизительные.
А в конце вернемся к началу. Когда Инка Манко II встре-
тился с послом Испании Руисом Диасом, между ними произо-
шел следующий весьма примечательный диалог. Манко высы-
пал на крышку стола целый бокал кукурузных зерен, а потом
одно из этих зерен положил на ладонь и сказал: «Это всё, что
вы смогли украсть из золота инков». А после он показал на зер-
на на столе и добавил: «А это то золото, которое у нас оста-
лось».
Инка предложил Диасу следующее: он отдает испанцам всё
золото Тауантинсуйу до последнего зернышка, но белые люди
навсегда покинут его страну. Невероятное, фантастическое
предложение!..
Но Диас отказался.
Наверное, он ошибся, и была та ошибка поистине «золо-
той», ибо несметные сокровища инков, во много раз превосхо-
дящие по цене и стоимости те, что испанцы сумели награбить,
так и лежат до сих пор в своих загадочных тайниках.

ЛУЧШИЙ «ГВОЗДЬ» АЛЕКСАНДРА ДЮМА
Великий французский писатель Александр Дюма-отец вы;
разился как-то в следующем духе: «История для меня —
это гвозди, на которые я развешиваю свои сюжеты». Ска;
зано, быть может, не слишком вежливо по отношению к по;
чтенной г-же Клио, но зато откровенно. А главное — такой
подход принес богатые плоды: десятки и сотни любимых во
всем мире произведений и славу едва ли не наиболее читае;
мого автора всех времен и народов. Ну и, конечно, — деньги.
Деньги, которые «Александр Великий» зарабатывал в ог;
ромном количестве и которые же в его руках с умопомрачи;
тельной легкостью становились пылью.
О том, сколь вольно обращался Дюма с целыми истори;
ческими эпохами, и говорилось и писалось немало. Особен;
но яркий и известный всем пример — знаменитейшая три;
логия о мушкетерах. Уже одно то, что из ну если и не ря;
дового, то по крайней мере достаточно скромного служаки
при дворах Людовика XIII и его сына Людовика XIV Шар;
ля д’Артаньяна он сделал не просто литературного героя,
а символ и эталон для подражания на века, — свидетель;
ствует о многом. А как лихо он «переписал» историю Фран;
ции XVII века! Да и не только XVII.
Однако сейчас речь пойдет о случае несколько ином,
в принципе, совершенно «частном», куда более частном, не;
жели даже с «делателем королей» д’Артаньяном, не гово;
ря уже о всей Франции. Но частным этот случай оставал;
ся лишь до тех пор, пока не попался на глаза Александру
Дюма, который постоянно выискивал в самых разнообраз;
ных мемуарах, исторических (и не только исторических)
исследованиях сюжеты и персонажей своих будущих рома;
нов. И вот однажды…
И вот однажды Дюма прочел работу некоего Пеше, осно-
ванную на изучении документов из архивов парижской поли-
ции. Было это в 1843 или 1844 году, а дело, привлекшее при-
стальное внимание писателя, началось в далеком уже 1807-м.
Последняя точка в нем была поставлена в 1828 году. Так что
же именно заинтересовало Дюма?
Во времена правления Наполеона, в условиях постоян-
ных войн, которые он вел против практически всех стран Ев-
ропы (не считая египетских походов и войны с Англией на
море), Франции приходилось сражаться с врагами на фрон-
тах не только явных, но и тайных. Многочисленные секретные
службы, полиции, разведки и контрразведки различных мини-
стерств, ведомств, высокопоставленных политиков и военных
по всей стране выслеживали вражеских агентов, и зачастую
не без успеха. Сказать, что Францию тех лет сплошь охватила
«шпиономания», возможно, и преувеличение, однако попасться
на крючок к «сыскарям» боялись не только шпионы, но и люди,
абсолютно далекие и от политики, и от войн, которые вел их
император. Но, увы, случалось всякое…
Как-то раз простой парижский сапожник Франсуа Пико
(родом он был из Нима) заглянул на огонек к своему приятелю
и земляку трактирщику Матье Лупиану. Друзья, разумеется,
выпили, и Франсуа, ликуя и весь сияя от буквально распирав-
шей его радости и счастья, похвастался, что через неделю со-
стоится его свадьба: он женится на красавице Маргарите Ви-
гору и получает, кстати, богатое приданое.
Лупиан был человеком очень завистливым и жадным,
к тому же Маргарита нравилась и ему самому. И вот, дождав-
шись, когда Франсуа уйдет домой, трактирщик предложил
трем товарищам (и тоже землякам) хорошенько проучить за-
знавшегося хвастунишку Пико. Один из присутствующих, Ан-
туан Аллю, поначалу призывал друзей опомниться, не брать
грех на душу — в общем, возражал. Но возражал Аллю, по-ви-
димому, не слишком сильно, потому что в конечном итоге был
состряпан абсолютно лживый донос, в котором говорилось, что
Франсуа Пико на самом деле никакой не Франсуа Пико, не
бедный сапожник, а лангедокский дворянин и в придачу — се-
кретный агент английской разведки, в задачу которого входит,
естественно, шпионаж в пользу Англии плюс обеспечение тай-
ной связи роялистов (сторонников восстановления на престоле
свергнутой в 1792 году династии Бурбонов и ярых врагов Бона-
парта) южных и восточных департаментов Франции с секрет-
ными службами Лондона.
Донос лет на стол полицейского комиссара, а тот немедля
поспешил передать его начальнику одной из многочисленных
наполеоновских полиций Савари — и колесо «правосудия» за-
крутилось: по приказу Савари ничего не понимающий Пико
был арестован и без всякого суда и следствия заточен в темни-
цу. Несчастная невеста Пико и его родители пытались навести
хоть какие-нибудь справки о судьбе жениха и сына — но тщет-
но: Франсуа исчез, растаял в воздухе будто призрак…
Вы, конечно, уже догадались, основой для какого именно ро-
мана Александра Дюма послужила эта печальная и совершен-
но правдивая история — «Граф Монте-Кристо». Правда, многое
автор изменил, еще больше — выдумал, но суть осталась по-
чти неизменной. Вспомните. Молодой марсельский моряк Эд-
мон Дантес, пообещав исполнить последнюю волю умершего
во время плавания капитана корабля, привозит во Францию
письмо, ни сном ни духом не подозревая, что в нем содержат-
ся инструкции и указания к действию тайной бонапартистской
организации, подготавливающей возвращение императора из
ссылки на острове Эльба.
Дантес весел и счастлив — еще бы, впереди его ждет вен-
чание с прекрасной Мерседес, хозяин корабля назначает его
капитаном «Фараона»… Но, увы, зависть «коллеги» Данглара,
который сам не прочь стать капитаном, и ревность Фернана
Мондего, влюбленного в невесту Эдмона, толкают их на пре-
дательство. Сделав своим сообщником простофилю Кадрус-
са, они пишут подметное письмо и передают его следователю
Вильфору, по роковому стечению обстоятельств оказавшемуся
сыном одного из главных заговорщиков. Испуганный Вильфор
уничтожает письмо, а Дантеса без всякого судебного разбира-
тельства заключает в замок Иф, в котором моряк проводит дол-
гих четырнадцать лет. Находясь в заточении, Эдмон знакомит-
ся со старым итальянским священником аббатом Фариа, и тот,
обладая могучим умом и огромным жизненным опытом, разга-
дывает тайну и причины ареста своего молодого друга, а перед
смертью, сообщив Дантесу местонахождение клада, о котором
известно ему одному, делает Эдмона наследником неисчисли-
мых богатств. Дантес бежит из замка Иф, завладевает кладом,
возвращается во Францию и начинает мстить…
Все захватывающие перипетии этой «страшной мести» по-
клонникам творчества Дюма прекрасно известны. В реально-
сти же прототип графа Монте-Кристо действовал следующим
образом. Он отсидел в каземате не четырнадцать, а семь лет.
Сокамерник Пико — прелат из Милана — завещал ему не
клад на острове, а свое наследственное имение, капиталы, вло-
женные в иностранные (итальянские и голландские банки),
а также рассказал о тайнике, где им когда-то было спрятано
значительное количество золота и драгоценных камней…
Меж тем в Европе отгремели залпы множества сражений:
под Прейсиш-Эйлау и Ваграмом, Бородина и «битвы народов»
под Лейпцигом. Франсуа Пико вышел из тюрьмы после паде-
ния Наполеона в 1814 году и немедленно отправился сначала
в Италию, а затем в Амстердам, где вступил в права наследо-
вания. В отличие от бледного демонического красавца Мон-
те-Кристо, его ровесник тридцатичетырехлетний Пико был из-
мученным, сгорбленным от страданий и бед человеком, и, как
и выдуманного фантазией Дюма графа, никто из бывших зна-
комых не узнал его, некогда бесшабашного и веселого парня.
Но теперь-то сапожник сделался миллионером…
Грянули Сто дней, и Наполеон вернулся на трон. Пико, при-
творившись тяжелобольным, затаился как мышь в норе. И толь-
ко после Ватерлоо, вторичного воцарения Бурбонов и ссылки
Бонапарта на остров Святой Елены в Атлантическом океане он
принялся энергично наводить справки о причинах своего аре-
ста — в отличие от героя романа аббата Фариа, миланский
священник по этому поводу не мог сообщить ему ничего. И вот
постепенно Пико узнает, что Маргарита Вигору два года жда-
ла исчезнувшего жениха, но потом уступила в конце концов до-
могательствам трактирщика Лупиана и вышла за него замуж,
а Антуан Аллю (тот, который вначале был против доноса) жи-
вет сейчас в Риме.
Пико приехал в Рим и явился к Аллю под именем абба-
та Бальдини. Он поведал историю о том, что во время влады-
чества Наполеона провел несколько лет в суровом заточении
в Неаполе, в замке Окуф, и там познакомился с другим заклю-
ченным, французом, неким Пико. Они подружились, и подру-
жились настолько, что Пико перед смертью уговорил его, Баль-
дини, исполнить не вполне обычную просьбу. От еще одного
узника, какого-то англичанина, Пико получил в наследство ал-
маз стоимостью 50 тысяч франков. Так вот, пусть Бальдини,
когда выйдет на свободу, разыщет его старого друга Антуана
Аллю и спросит, не известно ли тому о причинах, приведших
несчастного Франсуа в тюрьму. Если известно и если он согла-
сится сообщить об этом в подробностях, аббат должен отдать
алмаз Аллю, а сам, вернувшись в Неаполь, начертать на мо-
гильной плите Пико имена погубивших его людей. Такова была
последняя воля покойного.
Аллю долго колебался, но наконец не выдержал искуше-
ния — рассказал всё и назвал имена Лупиана и двух его со-
общников. «Аббат» поблагодарил, вручил Антуану камень и от-
кланялся. Аллю же через некоторое время продал алмаз знако-
мому ювелиру за 60 с лишним тысяч франков. Однако, узнав,
что ювелир перепродал камень богатому турецкому купцу по-
чти за 130 тысяч, да еще и подстрекаемый жадной супругой (по-
мните, как Кадрусс с Карконтой в романе?), Аллю убил ювели-
ра и, завладев его деньгами, вместе с женой скрылся в неиз-
вестном направлении.
Время шло, и Франсуа Пико, богач, всё существо которого
отныне терзала лишь одна мысль — отомстить, начал осущест-
влять свой план. Раздобыв прекрасные рекомендации, он посту-
пил работать официантом в ресторан, хозяином которого был
Лупиан. На какой-то миг Маргарите, жене Лупиана (как и Мер-
седес в книге), показалось знакомым лицо нового официанта, но
даже она в конечном итоге не вспомнила и не узнала его. Пико
под фамилией Просперо продолжал прилежно работать и вско-
ре увидел двух соучастников Лупиана, которые по-прежнему
частенько навещали земляка. Спустя некоторое время одного
из них нашли на мосту убитым. Из груди мертвеца торчал кин-
жал с зловещей надписью на рукоятке — «Номер первый». Сле-
дом был отравлен и другой приятель Лупиана, а на похоронах
кто-то приколол к гробу записку — «Номер второй»…
Лупиан и его бедная жена были в ужасе, но оказалось, что
это еще цветочки. Их дочь обесчестил некий богатый маркиз,
который, правда, согласился жениться на соблазненной им де-
вушке, однако во время свадьбы выяснилось, что «маркиз» на
самом деле — беглый каторжник.
Спустя буквально несколько дней сгорел ресторан Лупиана.
Лупиан влез в долги — и тут новый удар: сын связался с воров-
ской шайкой, его арестовали, и приговор суда был 20 лет тюрь-
мы. Да, Пико явно не обладал душевными качествами Эдмона
Дантеса — тот, по крайней мере, в какой-то момент сумел оста-
новиться в своей мести. Лже-Просперо — не сумел. А может,
он просто начал уже сходить с ума?

От горя и страданий умерла жена Лупиана Маргарита, а их
дочь сделал своей любовницей… Пико, пообещавший уплатить
все долги ее отца…
Как-то ночью Лупиан шел по темной аллее парка Тюиль-
ри, и вдруг на его пути вырос человек в маске. Это был Пико.
Пико рассказал несчастному о своей мести, а потом зарезал
его кинжалом с надписью на рукоятке: «Номер три».
Однако на сей раз убийце не повезло. Едва только он со-
брался покинуть место преступления, из-за деревьев выскочил
неизвестный, сбил его с ног, заткнул кляпом рот и крепко свя-
зал. Пико потерял сознание и пришел в себя в каком-то тем-
ном, сыром подвале. Там он и увидел лицо напавшего на него
человека, который оказался… Антуаном Аллю. Аллю, как вы-
яснилось позже, приехал в Париж и долгое время тайно наблю-
дал за бедами, одна за другой настигавшими семью Лупиана.
И он наконец всё понял…
Почти неделю Аллю издевался и мучил Пико. Он морил его
голодом, не давал пить, требуя за каждый кусок хлеба и глоток
воды 25 тысяч франков. Пленник платить отказался и от голо-
да, жажды и страха окончательно лишился рассудка.
Аллю озверел — пронюхав о миллионах Пико, он надеял-
ся прикарманить их, а теперь все надежды рухнули. В ярости
он убил Пико, а сам бежал в Англию, где в 1828 году, перед
смертью, признался во всём исповедовавшему его католическо-
му священнику, который записал ужасный рассказ умирающе-
го о целой цепочке страшных преступлений, причиной которых
послужил один-единственный донос. Слабеющей рукой Аллю
подписал сообщенные им сведения, и позже священник пере-
дал этот документ в архив парижской полиции. А еще позднее
его использовал в своих исследованиях Пеше, труд которого
стал в свою очередь исходным материалом для одного из луч-
ших романов Александра Дюма. Правда, Дюма, помимо проче-
го, изменил и время действия, отнеся арест главного героя не

к годам правления Наполеона, а к началу (еще до Ста дней)
Реставрации. Соответственно, пришлось сделать Эдмона Дан-
теса узником не бонапартистов, а роялистов. Говорят, на этом
настоял издатель, считавший, что книгу ждет больший успех,
если сцены мщения графа Монте-Кристо своим врагам будут
максимально приближены ко времени выхода ее в свет…
Несомненно, талант есть талант, и гений есть гений. Под
пером великого писателя жуткая, мрачная и начисто лишенная
даже малейшего налета романтизма история Франсуа Пико не-
узнаваемо преобразилась. Кровожадный убийца-маньяк, слов-
но по мановению волшебной палочки, превратился в благород-
ного мстителя, олицетворявшего отныне собой для миллионов
людей на земле высшее правосудие и высшую справедливость.
…Да, пожалуй, среди огромного множества «гвоздей» Алек-
сандра Дюма этот, найденный в анналах секретной полиции,
оказался едва ли не самым удачным.

ПУТЬ «ДРАКОНА»
Наверное, немного найдется на земле людей, историче;
ская судьба и память о которых были бы столь неод;
нозначны, «оригинальны» и даже, если хотите, — странны.
Ну посудите сами: широкая прижизненная популярность
и слава — слава двоякого рода, со знаками как «плюс», так
и «минус», — затем… нет, не забвение, но все ж таки доста;
точно ограниченная известность в пределах определенно;
го географического региона, а потом, через века, благодаря
одному-единственному художественному произведению —
подлинное «воскресение из мертвых», и уже в масштабах
(без какого-либо преувеличения) всего мира. Нашего мира.
Планеты Земля.
О ком идет речь? О валашском господаре (князе) Владе IV
Тепеше (или Цепеше), куда более «знакомом» нам под име-
нем… графа Дракулы. Об этом необыкновенном человеке из-
вестно многое, хотя жил он пятьсот с лишним лет назад. Но
впрочем, точное время и место его рождения историками так
до сих пор и не установлено: приблизительно это случилось
между 1428;м и 1431 годами, и предположительно в городке
Сигишоаре.
Времена тогда были неспокойные, что объяснялось в пер-
вую очередь близким соседством Валахии с могущественней-
шей державой той эпохи — Османской империей, которая уже
начинала свой «Путь на Запад». Чем это обернулось в конеч-
ном итоге для народов Центральной и особенно Южной Евро-
пы, мы прекрасно знаем. Но ведь нашелся же, однако, в кро-
шечной Валахии человек, не побоявшийся бросить вызов во-
сточному колоссу, и вызов этот оказался столь страшен, что
кровавая слава князя Влада IV Тепеша ужасает людей даже
спустя полтысячелетия…
Его отец князь Влад III «Дьявол» носил еще и прозвище
Дракул, что в переводе с румынского, как легко догадаться, —
«дракон». Получил он его за принадлежность к рыцарскому ор-
дену Дракона, основанному императорами Священной Римской
империи и ставившему своей целью ни много ни мало поко-
рение «неверных» с последующим обращением их в христиан-
ство. У князя родилось три сына, но лишь одному из них су-
ждено было прославиться на века, и именно под прозвищем,
доставшимся в наследство от отца.
Как выглядел Влад Тепеш? Единственный сохранившийся
прижизненный его портрет наверняка приукрашен — по сви-
детельствам современников, Влад был очень некрасив, если не
сказать безобразен. Роста он был небольшого, но отличался ог-
ромной физической силой. Его слава кавалериста гремела по
всей стране, он прекрасно владел оружием и отменно плавал.
Ради справедливости стоит заметить, что по понятиям своей
эпохи Влад был настоящим рыцарем: храбрый воин и умелый
полководец, да к тому же человек глубоко религиозный. Как
государственный деятель он стремился к освобождению роди-
ны от захватчиков и ее объединению, способствовал развитию
торговли и ремесел, боролся с преступностью. И во всех этих
сферах он добился просто потрясающих успехов, но… Но ка-
кими методами?
Видимо, чтобы понять истоки ставшей притчей во языцех
звериной, воистину патологической жестокости князя Влада,
нужно посмотреть, каким было его детство. А детство буду-
щего валашского господаря прошло в турецком плену. Точнее,
формально не плену, а при дворе наместника султана, но то
был лишь камуфляж: Влад III правил в Валахии, а два его
сына, Влад и Радул (впоследствии тоже господарь Раду Краси-
вый), жили в Адрианополе фактически в качестве заложников.
Если бы князь начал проявлять строптивость, юношей в луч-
шем случае ждала бы смерть.
Средневековье вообще — эпоха жестокая, однако турки по
этой части, пожалуй, перещеголяли всех своих соседей и со-
временников. Увы, молодому Владу пришлось расти в атмосфе-
ре не просто жестокости, но жестокости организованной, воз-
веденной в государственный принцип, и эта школа не прошла
даром. Обезглавливание, ужасные пытки, казни на колу —
всего этого подросток насмотрелся в избытке, и не только на-
смотрелся, а и… перенял и включил позже в арсенал собствен-
ных излюбленных методов — и в политике и в жизни. Кстати,
прозвище Тепеш в переводе и означает «колосажатель» — вот
так, ни больше, ни меньше.
Но видимо, не надо и сбрасывать со счетов, что «османские
семена» упали, похоже, на очень благодатную почву: Влад стал
не просто жестоким человеком, а самым настоящим садистом
и психопатом, нравственным и моральным уродом. И вот по-
сле смерти отца, в 1452 году, молодой князь возвращается на
родину и занимает опустевший валашский трон…
Итак, Влад вернулся, но очень скоро ему пришлось столк-
нуться с серьезным противодействием бояр, которые были
явно расположены в пользу турок. Князь же напротив — от-
лично усвоив преподанные ему османами науки насилия, же-
стокости и цинизма, жаждал применить их в первую очередь
к недавним учителям. Ревностный христианин, он прекрасно
овладел методами эмиров и пашей и когда понял, что бояре
вовсе не стремятся помочь ему в предстоящей борьбе с султа-
ном, то… устроил праздник.
Да-да, по случаю какого-то торжества князь созвал в свою
столицу Тирговиште почти всю валашскую знать. Пир был
роскошным и очень веселым, однако закончился несколько не-
обычно — пять сотен гостей по приказу Влада были посажены
на колья. После этого вопрос о «внутренней оппозиции» режи-
му Влада решился сам собой. Оппозиции попросту не стало.
А теперь вернемся к его «борьбе с преступностью». Средне-
вековые хроники рассказывают, что во времена правления Те-
пеша можно было бросить на улице золотую монету и через
неделю поднять ее на том же месте. Представляете?! Бродя-
гу или вора, независимо от ценности украденного, ждал либо
костер, либо кол. Особенно рьяно преследовал Влад цыган,
в отношении которых применялись массовые казни, и потому
до сих пор большинство устных народных преданий и легенд
о зверствах Дракула сохранилось именно в цыганских табо-
рах Румынии. «Колосажение» поистине сделалось его «хобби»,
если только дозволительно, конечно, употребление этого сло-
ва в столь жутком контексте.
Для справки. Европейцы позаимствовали эту кошмарную
казнь у турок. Кол загоняли в тело лежащей жертвы удара-
ми молота или же осужденного «насаживали» на закреплен-
ное острие. Палачи-«ювелиры» действовали порою так ловко,
что наконечник выходил у жертвы из-под лопатки, не повре-
див по пути жизненно важных органов, и бывало, что несчаст-
ные корчились на колах сутками. Трудно себе представить, но
десятки тысяч людей по приказу Влада Тепеша «Дракона» при-
няли эту жуткую смерть, с которой по силе мук и страданий
не сравнится даже распятие на кресте.
Большинство казненных Дракулом составляли пленные
турки и цыгане — их Влад, повторимся, особенно не лю-
бил. Однако та же участь могла постигнуть любого, уличен-
ного в каком-либо неблаговидном проступке, не то что пре-
ступлении. В этом-то и кроется причина повальной всеобщей
честности жителей Валахии в середине XV столетия: гибель
тысяч воров на кольях и кострах стала прекрасным уроком
для остальных любителей легкой наживы. Заметим, что Дра-
кул не делал исключения ни для кого: богач, бедняк, нищий,
вор… турок, серб, валах, немец, трансильванец… Виновен —
получи.
Пожалуй, можно бы только подивиться терпению народа,
которым Влад управлял почти десятилетие, однако для пони-
мания такого историко-психологического явления, как «фено-
мен Дракула», нельзя забывать, что над всеми придунайскими
странами в XV веке постоянно висела турецкая угроза, а князь
Влад на определенном отрезке времени действительно олице-
творял собой… да нет, даже не олицетворял, а — был подлин-
ным знаменем борьбы южноевропейцев за независимость. Кста-
ти, даже в современной Румынии к нему относятся с огромным
уважением как к одной из ключевых фигур периода становле-
ния национального государства, а уж пятьсот лет назад…
Трудно сказать, каким был Дракул в «личной жизни». Улы-
бался он хоть когда-нибудь? Шутил? Легенды и хроники до-
несли до нас отдельные жутковатые штрихи характера кня-
зя — например, как в детстве он развлекался, выдергивая
перья из крыльев пойманных птиц, а много лет спустя, в вен-
герском плену, от скуки казнил мышей, насаживая их на ма-
ленькие колышки. Комментарии к подобным «забавам», дума-
ется, излишни.
И тем не менее, некоторые румынские историки считают,
что Влад IV — жертва исторической несправедливости, чело-
век, который по вине ирландского писателя Брэма Стокера был
просто оклеветан перед всем честным миром…
Увы, хотя, разумеется, исторический Дракул и не питал-
ся кровью подданных, как персонаж романа Стокера, однако
этот «изверг-патриот» прозвища свои носил вполне заслужен-
но. И ведь повторимся в который раз — сколь ни парадоксаль-
но, но популярность Влада на родине была поначалу так вели-
ка, что приобрела характер массового психоза, а потому про-
блемы набора в свое войско верных и готовых на всё солдат
для князя не существовало. И вот…
И вот на четвертом году правления Дракул единым махом
прекратил выплату туркам всех форм дани. В замечательном
литературном памятнике средневековья, так называемых «За-
писках янычара» о дальнейших событиях говорится следующее:
«…И султан послал за ним одного вельможу, имя которого
было Хазамбек. И когда тот (Дракул) достиг города, кото;
рый называют Браила, он не захотел ему (послу) показать;
ся, а отъехав, собрал войско. А это была зима, и Дунай за;
мерз. Переехав через Дунай по льду в землю султана со всем
своим войском ниже Никополя, он отпустил своих людей,
чтобы они брали в плен и убивали турок, как и христиан, по
селам, по городкам, и этим он причинил большой вред султа;
ну. И всем, как мертвым, так и живым, он велел отрезать
носы. И он послал их в Венгрию, похваляясь, что он столько
турок перебил, сколько было этих носов. Потом он приехал
в Браилу, к султанскому послу, а посол ни о чем не знал, что
случилось; и тогда он (Влад) велел схватить посла со всеми
его слугами, которых было сорок, и… велел посадить на кол
султанского посла и рядом с ним всех его слуг…»
Естественно, султан Мехмед II разгневался и послал за
Дунай (явно недооценив врага) карательный отряд в тыся-
чу всадников с приказом привезти голову мятежного васса-
ла в Стамбул. Однако на деле вышло иначе: турки попыта-
лись хитростью заманить Дракула в ловушку, но сами попали
в окружение и сдались практически без боя. Пленников пре-
проводили в столицу Влада Тирговиште, где по случаю небы-
валой победы состоялось пышное торжество, венцом которого
стала казнь турок. В течение дня их, всех до единого, посади-
ли на колья. Педантичный до жути, Тепеш и тут остался верен
себе: для командира турецкого отряда, высокородного аги, при-
пас кол с золотым наконечником.
Вот теперь-то султан рассвирепел не на шутку и направил
в Валахию огромное войско. В 1461 году состоялась битва, в ко-
торой турки, несмотря на многократное превосходство в чис-
ленности и наличие едва ли не лучшей тогда в мире артилле-
рии, вновь потерпели сокрушительное поражение. Для Мехме-
да это был позор на всю Европу, он рвал и метал, и тут…
Помощь туркам пришла откуда они вряд ли ее ожидали.
А дело было в том, что чрезмерный рост военной мощи Вла-
да абсолютно не устраивал богатые саксонские города распо-
ложенной севернее Валахии Трансильвании («Страны по ту
сторону лесов»), как называли ее венгры, или же Семигра-
дья (по-немецки «Зибенбюрген»). Во-первых, практичных сак-
сонских купцов не на шутку пугал непредсказуемый и ярост-
ный нрав Дракула, а во;вторых, всем было ясно, что султан ни
в коем случае не смирится с поражением и поскольку людские
и материальные ресурсы турок огромны — грядут новые вой-
ны, в огне которых запылают и Балканы и Подунавье. Тогда уж
и Трансильвании не спастись, а виной всему — бешеный князь
Влад, который не только Валахию, но и ее соседей подвергает
смертельной опасности.
И трансильванцы начали тайную дипломатическую кампа-
нию с целью устранения Тепеша с политической сцены, пред-
ложив могущественному венгерскому королю Дану III поса-
дить на валашский трон одного из его фаворитов. Вдобавок се-
миградские купцы продолжали вести оживленную торговлю
с Турцией, и вот этого Дракул не стерпел: начав третью войну,
двинул свою армию на север.
С огнем и мечом прошел Влад по цветущим равнинам Тран-
сильвании, взяв один за другим ее города приступом. Его лю-
бимые «меры воспитательного воздействия» были всё те же —
костер и кол. И тогда побежденный и разграбленный город
Шесбург увидел пятьсот своих именитейших граждан на коль-
ях посреди рыночной площади…
Кровавая звезда славы Дракула стояла, казалось, в самом
зените, и вдруг… Как ни удивительно, но, оказывается, и в пят-
надцатом веке такая вещь, как формирование общественно-
го мнения с помощью печатного слова, была уже не менее
действенным средством политики, нежели в наши дни. Дело
в том, что на средства нескольких торговых домов Семиградья
был выпущен в свет памфлет, в котором анонимные (все-таки
страшно!) авторы, не скупясь в выражениях и не жалея самых
ярких красок и образов, расписывали зверства Тепеша. И похо-
же что от себя они добавили некоторые детали, касательно (те-
перь уже трудно сказать — реальных или вымышленных) пла-
нов князя в отношении Венгрии.
Результат превзошел ожидания: «деятельность» Влада вы-
звала бурное возмущение при всех европейских дворах, а вен-
герский король Дан III просто пришел в ярость. И тут ему по-
мог случай — в 1462 году турки снова вторглись в Валахию.
Влад не ожидал нападения и был застигнут врасплох. Он не
успел собрать войска, и турки осадили его в главной цитадели
Тирговиште замке Поэнари. После долгой осады янычары взя-
ли замок приступом и разрушили, но Владу удалось ускольз-
нуть, оставив на произвол судьбы немногочисленных сорат-
ников и молодую жену, которая, не желая попадать в руки
не менее жестоких, чем ее муженек, победителей, бросилась
с башни. У Дракула оставался теперь один путь к спасению —
в Венгрию, чем и воспользовался король Дан, немедленно за-
ключивший Влада в темницу.
В замках Буды и Пешта низложенный валашский господарь
провел долгих двенадцать лет. Мы помним, как он развлекал-
ся в камерах поначалу, однако со временем его необузданный
нрав вроде бы смягчился, и король, уверовавший наконец в по-
корность Влада (тот вдобавок ко всему еще и перешел в като-
личество), освободил пленника, дал согласие на его брак со
своей племянницей и даже разрешил набрать войско и занять
пустующий валашский престол.
Во главе венгерских наемников Влад вернулся в Валахию
осенью 1476 года, но против него выступило боярское вой-
ско — еще бы, вернулся «Колосажатель»! — и дружина Дра-
кула была разгромлена. Влад спасся, но бояре потребовали от
венгерского короля выдачи ненавистного душегуба, и Дан III
согласился — он вовсе не собирался начинать из-за Тепеша
бессмысленную войну с соседями. Тогда Влад снова бежал,
был настигнут — и погиб в бою. Есть несколько версий смерти
Дракула, но все они сходятся в одном: найдя тело Влада, бояре
в злобе изрубили его на куски, которые разбросали вокруг. Го-
ворят, позднее монахи Снаговского монастыря собрали остан-
ки князя и предали их земле, хотя многие считают это погре-
бение кенотафом (могилой без покойника).
Что любопытно, смерть Дракула вызвала среди современни-
ков нешуточную дискуссию: куда отправилась его душа — на
небеса или же в пекло? Аргументы находились у сторонников
и той и другой «версии», однако со временем народ отдал пред-
почтение третьему варианту…
…Карпатские горы необыкновенно красивы. Но Тихутский
перевал славится на всю Румынию (и не только Румынию) еще
и тем, что неподалеку от него, на доступной разве что птицам
скале, до сей поры лежат руины Поэнари — той самой крепо-
сти, «орлиного гнезда» Влада Дракула. А многие местные жи-
тели и поныне верят, что душу страшного князя не приняли
ни земля, ни небо и призрак его так и остался в этих краях:
в наказание за свои грехи при жизни он и после смерти на-
веки обречен томиться жаждой человеческой крови, а потому
днем спит в развалинах замка Поэнари, а по ночам, особенно
в полнолунье, рыщет по окрестностям в облике жуткого вам-
пира и подстерегает новые жертвы…
Именно с этими преданиями и познакомился в XIX столе-
тии ирландский литератор Брэм Стокер. Использовав сведения
из средневековых саксонских хроник, а также материалы ле-
генд, он написал свой известный на весь мир роман, в котором
умышленно (книгу-то писал не историческую, а развлекатель-
но-приключенческую и потому не хотел услышать в свой адрес
упреки в невежестве и незнании предмета) превратил прозви-
ще «Дракул» в имя героя, добавив к тому же «а» в конце. И вот
уже больше ста лет завораживает сознание сотен тысяч и мил-
лионов людей страшный образ графа-вампира Дракулы, персо-
нажа множества книг и фильмов ужасов, — но отнюдь не его
прототипа, князя Влада IV Тепеша, о подлинной жизни которо-
го известно немногим. А она, как мы убедились, не менее ин-
тересна, нежели любой триллер.
Между прочим, во второй половине XIX века к теме вампи-
ризма и оборотничества обратились сразу три европейских пи-
сателя: француз П. Мериме (цикл очерков о вампирах в опи-
сании вымышленного путешествия автора по Боснии и Герце-
говине, а также блестящая новелла «Локис»), А. К. Толстой
в России («Упырь», «Семья вурдалака» и др.), и наконец —
Б. Стокер в Великобритании.
В принципе, воздерживаясь от каких-либо оценок, все же,
думается, следует согласиться с мнением одного из исследова-
телей «этой» темы в художественном творчестве, что «самый
шумный успех выпал на долю не самого талантливого автора».
Но что уж тут поделаешь? Успех далеко не всегда прямо
пропорционален таланту. И наоборот.
А «Путь „Дракона“» тем временем продолжается.
На страницах и на экране.

НАШЕСТВИЕ ГУННОВ
Топчи их рай, Аттила!
Вяч. Иванов
В Мировой Истории имеется не так много страниц — да
нет, не страниц даже, — а целых глав, которые мас;
штабом, накалом и драматизмом вместившихся в них собы;
тий буквально потрясли очевидцев и современников (остав;
шихся при том в живых) и сохранили и сохраняют память
о себе и своих героях (в кавычках и без оных) в анналах
всего человечества. Из ряда таких эпохальных событий —
походы Александра Македонского, «марш-бросок» от Даль;
него Востока до Западной Европы татаро-монголов, от;
крытие и последующее завоевание «бледнолицыми» обеих
Америк, Наполеоновские войны, Первая и Вторая мировые…
Перечень, разумеется, не полный, и в этом впечатляю;
щем списке, будь он составлен, далеко не последнее ме;
сто «по праву» принадлежало бы деяниям некоего племени,
стронутого со своей азиатской родины Великим переселени;
ем народов, а именно — нашествию гуннов…
Строчки польского поэта Юзефа Богдана Залесского —
«В сталь закован, по безлюдью, едет гуннов царь, Атти;
ла, как медведь, мохнат и крепок, нем и мрачен, как моги;
ла!» и «Где же Рим? Где Рим могучий?» — благодаря (прав;
да, не совсем точному) воспроизведению их А. М. Горьким
в повести «В людях» знакомы почти каждому. Ну а ежели,
вслед за Алешей Пешковым, задаться конкретным вопросом
и нам: кто же такие гунны?..
Кто такие гунны… Если в нескольких фразах, то они —
потомки могущественного в конце нашей эры народа хунну,
жившего на границе с Китаем и побежденного во втором веке
эры нашей сяньбийцами (древними монголами). После того по-
ражения хунны разделились на четыре ветви. Одна покори-
лась сяньбийцам, вторая — китайцам, третья ушла в Семире-
чье и Джунгарию, а вот четвертая (так называемые «неукро-
тимые» хунны) с боями отступила на берега Яика (р. Урал)
и Волги. Но в Южной Сибири и Приуралье обитали в то время
финно-угорские племена, территорию которых китайцы назы-
вали Угорским Северным государством. И вот приблизительно
двести лет аборигены и пришельцы прожили в тесном сосед-
стве, и когда наступила пора похода на Европу, в путь двину-
лись уже не европеоиды-угры и монголоиды-хунны, а потомки
тех и других — превратившиеся в особый народ гунны…
В 360 году они напали на живших в Прикаспии алан, и де-
сятилетняя война закончилась в 370-м победой гуннов, несмо-
тря на мощную, закованную в броню конницу (прообраз за-
падноевропейской рыцарской) и наличие считавшихся непри-
ступными крепостей у алан. Но у последних были сильные
союзники — германцы-готы. Огромное готское царство, со-
зданное королем Германарихом, простиралось от Балтики до
Азовского моря и от Тисы до Дона. Во главе его стояли остго-
ты (восточные готы), а западные — вестготы и гепиды, а так-
же племена язигов (сарматы), ругов, тайфалов и часть вандалов
(германцы), карпов (даки), венедов (прибалтийские славяне),
плюс росомоны, остатки скифов и народы меря, мордва, чудь
и ряд других были их подданными. Держава Германариха каза-
лась весьма внушительной, но сила ее основывалась, в первую
очередь, на мощи самих остготов, а не их «вассалов», одни из
которых к описываемому времени уже растеряли былую воин-
ственность, а другие…
Готский историк Иордан называет росомонов, ругов, ванда-
лов и антов (восточных славян, предков полян, а следователь-
но, и наших с вами) «вероломным народом» и считает их ви-
новными в бедах готов. Почему? Да потому, что, когда, победив
алан, гунны начали войну с остготами, именно эти их поддан-
ные предпочли встать на сторону гуннов. Но обо всем по по-
рядку.
Итак, конные отряды гуннов теперь контролировали степи
Северного Кавказа от Каспия до Азовского моря, однако низо-
вья Дона надежно обороняло союзное Германариху воинствен-
ное племя эрулов (по-видимому, огерманившихся скифов), ко-
торое вошло в Мировую Историю под именем герулов, просла-
вившихся тем, что в 476 году, ведомые вождем Одоакром, они
покорили Италию. Но это будет еще только через сто лет…
Иордан приводит следующий занятный факт, который, впро-
чем, многие историки считают легендой. В 371 году гуннские
всадники случайно забрели на Таманский полуостров и, уви-
дев пасущуюся самку оленя, погнались за ней. Прижатая к бе-
регу моря олениха неожиданно прыгнула в воду и… «то ступая
вперед, то приостанавливаясь», перешла в Крым и убежала.
Охотники же последовали за ней и определили местоположе-
ние отмели, по которой шел брод. Они срочно вызвали основ-
ные силы, и те, форсировав пролив, «подобные урагану», захва-
тили врасплох Скифию, то есть Северный Крым.
А затем гунны прошли через степи до Перекопа (тогда не-
укрепленного) и ударили в тыл готов, лучшие силы которых
поджидали врага на Дону. Историк V века Евнапий писал: «По-
бежденные скифы (готы) были истреблены гуннами, и боль-
шинство их погибло. Одних ловили и избивали вместе с же-
нами и детьми, причем не было предела жестокости при их
избиении; другие, собравшись вместе, обратились в бегство».
И вот после этого первого же мощного удара лоскутная им-
перия Германариха начала разваливаться, а многочисленные
и воинственные анты (славяне) сделались союзниками вождя
гуннов Баламбера.
Королю же остготов Германариху ко времени описываемых
событий было уже 110 (!) лет. Естественно, ему было трудно
управлять и без того складывающейся далеко не в его пользу
ситуацией. А тут еще, как назло, он приказал за измену мужу
разорвать конями росомонку Сунильду (о времена, о нравы!).
Женщину казнили, однако ее братья Сар и Аммий ранили ко-
роля мечом в бок. Старик выжил, но править стал хуже, хотя
хуже было уже, наверное, и некуда.
Пожалуй, здесь необходимо сказать вот еще что. Высоко-
мерные остготы не только подчинили множество племен (кро-
ме перечисленных — и айстов (предков литовцев), и склави-
нов (славян южных), но и ухитрились вызвать в подданных та-
кую ненависть к себе, что многие из них охотно пошли на союз
с Баламбером: тот, в отличие от короля остготов, очень мудро
и дальновидно искал не врагов, а друзей.
И в 375 году живой труп Германарих, видя неизбежность
краха, сам вонзил в себя меч. Гунны же продолжали двигать-
ся на запад, и…
Английский писатель Артур Конан Дойл знаменит на весь
мир рассказами и романами о великом сыщике Шерлоке Холм-
се, однако его перу принадлежит и немало исторических про-
изведений. Герой рассказа «Нашествие гуннов», ищущий спасе-
ния от мирской суеты в приднестровских скалистых холмах от-
шельник Симон Мела, просыпается однажды утром, и вдруг…
«И вдруг он понял, что совершилась какая-то перемена.
Воздух гудел и дрожал… В крайнем изумлении Симон вска;
рабкался на макушку холма, укрылся в тени и окинул взо;
ром равнину. Даже в самом диком сне не могло ему при;
видиться ничего подобного… Всё широкое пространство
было покрыто конниками — сотни, тысячи, десятки тысяч
конников ехали медленно и безмолвно с неведомого восто;
ка… Некоторые проезжали так близко, что он ясно видел
отощавших, но жилистых коней и странные сутулые фи;
гуры смуглых всадников… У ближайших он видел лук, кол;
чан, длинное копье и короткий меч, свернутый кольцом аркан за спиною, и это свидетельствовало, что перед ним не
безобидная орда кочевников, но гигантское войско на мар;
ше. Его взгляд скользил всё дальше, дальше, но до само;
го горизонта не было ничего, кроме этой чудовищной кон;
ницы… Весь день отшельник, зачарованный поразительным
зрелищем, робко прятался в тени скал, и весь день внизу,
по равнине, катилось море всадников… сотни, тысячи, де;
сятки тысяч, медленно, неиссякаемо, безмолвно — с восто;
ка на запад…»
Итак, форсировав в одну из ночей Днестр, гунны напали
с тыла на вестготов (западных готов). Бо;льшая часть вестго-
тов бежала к Дунаю и, попросив «политического убежища»
у восточно-римского императора Валента, в 370 году перепра-
вилась через Дунай и крестилась по арианскому вероиспове-
данию. Меньшая часть их (язычники) во главе с Атанарихом
укрепилась в густых лесах между Дунаем и Прутом. Атанарих
поставил в своем лагере идолам жертвенник, на котором при-
носили в жертву пленных. Но, поняв бессмысленность даль-
нейшего сопротивления гуннам и их союзникам, и Атанарих
в 387—380 гг. перевел свое войско в Византию, на службу
к императору Феодосию.
Иначе повели себя остготы. Преемник Германариха Амал
Винитарий в конце IV века двинул войска на друзей гуннов —
антов; вначале потерпел поражение, но потом все же взял верх
и казнил (распял) их князя Божа с сыновьями и семьдесят ста-
рейшин. Разумеется, гунны ответили: Баламбер призвал на по-
мощь готов, которые были ему верны, и разбил Винитария на
Нижнем Днепре, а самого его убил стрелой. После этого в при-
черноморских степях наступил долгий мир.
Однако в 400 году гунны появились на Дунае. (Любопыт-
ный штрих: в то время в заложниках у гуннов жил юный
Аэций, сын римского генерала Гауденция, и он подружился со
своим сверстником — Аттилой и его дядей Ругилой, который
N 45 O
ВОЗВРАЩЕНИЕ К КЛИО
позднее стал царем.) И вот, достаточно медленно, но неуклон-
но гунны начали занимать Паннонию (приблизительно терри-
тория современной Венгрии), хотя верховная ставка их вождей
по-прежнему находилась в Причерноморье — византийские по-
сольства направлялись туда до 412 года. Заметим, что внача-
ле продвижение гуннов в глубь Европы было довольно мир-
ным, чего не скажешь о миграциях их врагов: в 405 году ведо-
мые Радагайсом полчища свевов, вандалов, бургундов и алан
вторглись в Италию и лишь с большим трудом были остановле-
ны полководцем Стилихоном. Рим был еще достаточно силен,
и это понимал умный и осторожный правитель гуннов Ругила:
достигнув в 430 году Рейна, он попытался наладить с Геспери-
ей (Западной Римской империей) дипломатические отношения
и даже давал императору свои войска для подавления народ-
ных восстаний в Галлии. Однако в 434 году Ругила умер, к вла-
сти пришли Аттила и Бледа — дети его брата Мундзука —
и в следующие двадцать лет произошло очень и очень многое…
Личность самого знаменитого гунна в истории — Аттилы,
несомненно, заслуживает пусть краткого, но отдельного опи-
сания. По свидетельствам современников, был он невысоко-
го роста, но очень широкоплечий. В нем, видимо, здорово взя-
ли верх монголоидные гены — черные волосы, редкая борода,
плоский нос; взгляд же узких глаз был столь пронзителен, что
буквально вызывал дрожь у собеседников. Ужасный в гневе
и беспощадный к врагам (которые не без оснований прозвали
его Бичом Божьим), он в то же время был справедлив к под-
данным, милостив к союзникам и сумел объединить под своей
властью все племена от Волги до Рейна.
Поначалу Аттила делил трон с братом Бледой, и под их ру-
ководством гунны совершили набег на Балканы, сожгли 70 ви-
зантийских городов и даже дошли до стен Константинополя.
Однако в 445 году Аттила убил Бледу и стал единоличным
правителем. К 450 году у него вновь осложнились отношения
с Византией, но тонкий дипломат и мудрый политик, он решил,
что бо;льших успехов сможет достичь на Западе, и двинул вой-
ска в Галлию, благо имелся вполне извинительный повод для
этого похода — просьба (не вполне адекватной) принцессы Го-
нории обручиться с нею. К тому же у Аттилы объявились но-
вые союзники: изгнанный с родины франкский князь и король
вандалов Гензерих, взявший столицу римской провинции Аф-
рика — Карфаген.
Но не всё пошло для гуннов гладко. И первой неприятно-
стью стало то, что отпор разноплеменному войску Аттилы воз-
главил командующий столь же пестрой армией, талантливый
полководец, римский консул и… друг детства Аттилы Аэций.
Интересный факт: война гуннов и Рима на деле была войной
друг с другом в основном германцев, а также кельтов, угров,
алан и славян — одни выступали под знаменами Аттилы, дру-
гие — Аэция. И началось…
На пути в Галлию подданные Аттилы разгромили бургундов
и уничтожили их королевство, а затем, разрушая по дороге все
города, дошли до Орлеана, но от него отступили. А 15 июня
451 года в Северной Франции, близ городка Труа, на равнине,
называемой Каталаунскими полями, гунны и их союзники при-
няли бой с подошедшими войсками Аэция, которые состояли
из галло-римлян, вестготов, бургундов, франков и алан. Сраже-
ние это стало одним из знаменитейших и наиболее кровавых
в мировой истории — за день в «битве народов» на Каталаун-
ской равнине полегло с обеих сторон более 200 тысяч воинов.
(Горькая ирония судьбы — знали бы те павшие, что через пол-
тора тысячелетия это их «достижение» будет занесено «продви-
нутыми» потомками в Книгу рекордов Гиннесса.) К ночи бой
завершился, но явного победителя в нем не оказалось: армия
Аттилы отступила, а у войска Аэция уже не было сил пресле-
довать врага…
N 47 O
ВОЗВРАЩЕНИЕ К КЛИО
После некоторой передышки, в 452 году, Аттила возобновил
войну. Однако теперь он «пошел другим путем»: вторгся в Ита-
лию, взял самую сильную римскую крепость Аквилею и раз-
грабил всю долину реки По. Аэций же имел слишком мало
войск, и римляне запросили мира, предложив Аттиле громад-
ный выкуп. Аттила согласился — тем более что в его армии на-
чалась эпидемия. А в 453 году он женился на бургундской кра-
савице Ильдико и… неожиданно умер в брачную ночь, что дало
гораздо позже повод пофантазировать на эту «романтическую»
тему не только историкам, но и литераторам.
А уже в следующем, 454 году гуннская держава фактиче-
ски распалась — оставшись без «Бича Божьего», его наслед-
ники не сумели удержать в повиновении огромный конгломе-
рат покорных лишь Аттиле племен и народов. Любопытно, что
в том же году римский император Валентиниан во время ауди-
енции собственной рукой заколол Аэция. Острословы говори-
ли, что император левой рукой отрубил себе правую. Так на
деле и вышло: в 455 году король вандалов Гензерих взял Рим
и отдал Вечный город своим воинам на двухнедельное разграб-
ление. И дальнейшая история Западной Римской империи —
это уже агония…
А что же гунны? Они оказались буквально окружены в Пан-
нонии подданными, которые не желали больше быть их под-
данными. Это Аттилу все боялись и уважали, а второй такой
железной руки среди его преемников не нашлось. К тому же
очень много этнических гуннов полегло на Каталаунских по-
лях и умерло от эпидемии в Италии…
В общем, смерть Аттилы стала переломным моментом в ис-
тории не только гуннской державы, но и всей Восточной и Цен-
тральной Европы. Когда после невообразимо пышных похорон
царя его сыновья принялись спорить за права наследования,
то неожиданно обиделся на якобы недостаточно проявлен-
N 48 O
ЮРИЙ КУРГУЗОВ
ное к нему уважение и поднял восстание король гепидов Ар-
дарих. В начавшейся столь сумбурно войне приняли участие
практически все еще недавно подчинявшиеся Аттиле племе-
на, и решающая битва произошла на реке Недао (Недава —
приток Савы). Иордан писал о ней так: «…можно было видеть
и гота, сражающегося копьями, и гепида, безумствующего ме-
чом, и руга, переламывающего дротики в его ране, и свева, от-
важно действующего дубинкой, и гунна — стрелой, и алана —
с тяжелым, а герула — с легким оружием…»
В той кровопролитной сече полегли 30 тысяч гуннов и их
союзников и погиб любимый сын Аттилы Эллак. Уцелевших
соплеменников братья Эллака — Денгизих и Ирник — увели
на восток, в низовья Днепра, на старые земли готов. Остготы
же заняли опустевшую Паннонию, и таким образом произошла
своеобразная «рокировка».
Гунны продолжали воевать с готами, но тут — новая беда:
предки древних болгар — еще одна волна «переселения наро-
дов» — вышли из Великой степи и разгромили последних со-
юзников гуннов в Причерноморье — акациров, а народ савиров
(чьи ославянившиеся потомки тысячелетие спустя еще боро-
лись с царством Московским, а в ХVII веке под именем «севрю-
ки» пополняли войска Ивана Болотникова), населявший ранее
окраину сибирской тайги, дошел аж до Десны и остановил про-
движение на восток дружественных гуннам антов…
Теперь положение гуннов стало безнадежным. Они были
окружены: с запада им угрожали готы, с севера — савиры,
а с востока — болгары. Правда, Денгизих здорово потрепал го-
там нервы, совершив стремительный марш-бросок в Южную
Паннонию и вернувшись обратно в Поднепровье, однако общей
картины эта акция не изменила.
Тогда в 468 году Денгизих попытался наладить дружбу
с Константинополем, врагами которого тоже были готы, но по-
лучил отказ. Почему?

Да потому, что, как то ни парадоксально, готские же наем-
ники играли при византийском дворе ключевую не только воен-
ную, но и политическую роль. А по сути — командиры герман-
ских гвардейцев, в Гесперии — свев Рицимир, а в Византии —
алан Аспар (не путать с протоболгарским ханом Аспарухом,
основавшим в 680 году собственное царство на Дунае) факти-
чески готовили сдачу Рима и Константинополя варварам. Ри-
цимир, правда, умер от болезни, однако дело свое сделал: оста-
вил Италию беззащитной перед лицом многочисленных вра-
гов. А вот Восточная Римская империя устояла, хотя готские
гвардейцы и держали в своих руках столицу и даже заставля-
ли императора Льва I выплачивать своим паннонским собрать-
ям замаскированную дань. Потому-то союз с гуннами нужен
был Византии, но отнюдь не Аспару, который в 469 году разбил
Денгизиха и отправил его голову в Константинополь.
Официально Аспар объявил, что гунны совершили набег
на территорию Византии, однако когда в 471 году в результате
дворцового переворота Аспар и его гвардейцы были перебиты
исаврийскими войсками будущего императора Зинона, то выяс-
нилось, что гунны вовсе не «прорывались» через Дунай, а про-
сто хотели вступить в подданство Империи. Тогда им были вы-
делены земли в Малой Скифии (Добрудже), и на том в истории
гуннов можно ставить точку: очень скоро они растворились
среди местного населения.
В степях же гуннов сменили протоболгары и угры,
а в VI веке к берегам Дона и Черного моря вышли грозные
тюркюты.
Великое переселение народов продолжалось…

ПОВЕЛИТЕЛИ ДРЕВНИХ МОРЕЙ
Не думаю, уважаемые читатели, что здорово ошибусь,
если рискну предположить, что слово «пират» связано
в сознании большинства из нас с давным-давно уже ставши;
ми хрестоматийными и чуть ли даже не «родными» с дет;
ства образами героев Ф. Купера и Э. Сальгари, Р. Л. Сти;
венсона и Э. По, А. Конан Дойла и Р. Сабатини. Герои эти
были очень разными — от люмпенообразного (хотя и не без
претензий) Джона Сильвера до утонченного Питера Бла;
да (обеспечившего, кстати, долгую литературную славу
своему историческому прототипу Генри, а впоследствии
Джону Моргану), но в голове при слове «пират» наверня;
ка моментально будет возникать приблизительно единый,
классический набор литштампов, ставших уже и штампа;
ми психологическими, знаковыми: «Пятнадцать человек на
сундук мертвеца…», «На Пальмовой набережной он получил
всё, что ему причиталось», «Не зевай! Налетай! Забирай его
казну!» и прочее, прочее, прочее.
И вот так, постепенно, исподволь сложилась весьма
устойчивая ассоциативная связь пиратства как явления
с определенными хронологическими рамками: XVI—XVIII ве;
ками. Разумеется, нашей эры. Ну и, конечно, — территори;
альными: «Дьявольским треугольником», вершины которого
обозначены на карте мира пиратскими государствами, —
на Ямайке, со столицей в Порт-Ройале, на северо-западном
побережье Африки — столица Сале, и на Мадагаскаре —
«стольный град» в Диего-Суаресе. Но между тем…
Но между тем сей почтенный промысел имеет древней;
шую родословную, просто-таки теряющуюся за завесой ве;
ков. Попробуем приподнять эту завесу?
Однако для начала сделаем оговорку. Или даже две.

детально остановиться на столь важном вопросе, как типы
и конструкции кораблей. И оговорка вторая. Пиратство,
разумеется, — явление универсальное и в той или иной фор;
ме существовало везде, где люди когда-либо выходили в от;
крытое море или предпринимали как минимум каботажные
(вдоль береговой линии) плавания. И все же рискну предпо;
ложить, что деяния морских разбойников древнего Дальне;
го Востока или же, к примеру, Индостана, при всем к ним
уважении, не так затронут наши умы и чувства, как собы;
тия, имевшие место тысячелетия назад в гигантском вод;
ном котле, омывающем три великих континента, — Европу,
Азию и Африку, побережья которых и стали когда-то колы;
белью современной мировой цивилизации. Ну да, разумеет;
ся, разговор пойдет о Средиземном море. Точнее — о Среди;
земноморье.
Начнем с того, что слово «пират» — греческого происхожде-
ния: от «petrai» — «пытаться овладеть чем-либо, нападать на
что-нибудь, захватывать (штурмовать)»; «совершать покушение
или нападение на кораблях». Как видим, четкого понятийного
разделения здесь еще нет: подразумевается разбой как водный,
так и сухопутный. Окончательное разграничение в этой обла-
сти провели пунктуальные римляне: их слово pirata позаим-
ствовано из греческого в качестве синонима именно морского
разбойника. Разбойников же и грабителей вообще они называ-
ли latrunculus. Ну а всяческие «корсары», «буканьеры», «фли-
бустьеры» появятся позже, гораздо позже…
Итак, III тысячелетие до нашей эры. Египет делает первые,
но уже достаточно уверенные шаги и на международной «мор-
ской арене»: его парусно-весельные суда ходят в Левант, район
так называемого Благодатного Полумесяца, — за кедровыми
бревнами в Ливан, за сирийскими товарами в Библ, а также
в Южные моря: за диоритом (глубинная изверженная горная
порода, применяемая в скульптуре, архитектуре и строитель-
стве), миррой и электром (сплав золота с серебром). Докумен-
ты V династии сообщают об экспедициях в Пунт (страна в Во-
сточной Африке, располагавшаяся, по-видимому, на побережье
Аденского залива) за золотом, благовониями, черным деревом,
слоновой костью, прирученными павианами, а также рабами.
В начале II тысячелетия до н. э. была сделана первая попытка
прорыть канал от Красного моря до Великого Хапи (Нила), од-
нако результат оказался прямо противоположным задуманно-
му: канал сооружался в целях безопасности мореплавателей,
но совершенно неожиданно сделался, по образному выраже-
нию одного из историков, «нерестилищем, порождающим осо-
бенно злобных разбойников». Канал был заброшен, а спустя
несколько десятков лет Египет захватили вторгшиеся из Азии
кочевники-гиксосы, и проблема дальнейшего развития море-
плавания была отложена до лучших времен.
С приходом к власти в стране фараонов XVIII династии мо-
реходство опять оживилось: новые экспедиции в Пунт, мор-
ские походы на Сирию и Палестину (добыча — рабы, золото,
серебро), оживленная торговля с сильнейшей морской держа-
вой того времени Критом (о котором чуть ниже). Был нанесен
и ряд ударов по пиратским колониям в Красном море, но не
только. Есть сведения, что по каким-то причинам царский двор
санкционировал набеги своего флота на Крит, и на том добро-
соседская торговля с владыками Лабиринта закончилась.
Однако при фараоне-реформаторе Эхнатоне положение рез-
ко изменилось. «Нерестилище» пиратов Красного моря обра-
зовало в Море Среди Земель, как бы мы выразились сегодня,
дочернюю компанию. Разбойники сделали своими главными
базами города-порты Берит, Тир и Сидон и нагло блокирова-
ли Библ, прекрасно зная, что тому покровительствует Египет.
И вот примерно с этого времени История ведет речь уже о фи-
никийских пиратах.
Финикийцы разбойничали не только в окрестных водах —
они добирались до Крита, Эллады и Фракии. И они же первы-
ми занялись самым прибыльным «ремеслом» — похищением
людей (в основном женщин и детей) с последующей продажей
их на невольничьих рынках. Трудно сказать, существовали ли
уже тогда пиратские государства, какие будут в эпоху Римской
империи (за исключением, быть может, Кипра), однако для осо-
бо важных и сулящих богатую добычу походов шайки объеди-
нялись в многочисленные эскадры, и именно такой флот, от-
плывший из Ликии, принес неисчислимые беды стране фарао-
нов и владыке ее Эхнатону. И вообще, с определенных пор
досаждали Египту уже не только финикийцы, а и так называе-
мые «народы моря», в числе которых были критяне, филистим-
ляне, этруски, сарды, «предшественники» классических греков
ахейцы и данайцы и многие, многие другие народы. Правда,
Рамсесу III (1269—1244 гг. до н. э.) удалось одержать над ними
ряд побед и отпугнуть от своих берегов, но Средиземноморье
всё равно кишело пиратами.
А теперь обратим наши взоры на Крит, державу «богопо-
добного» Миноса. Греческий историк Фукидид писал, что во
времена Миноса Крит имел могучий флот и торговал с Испа-
нией и Италией (разумеется, географическими, а не историче-
скими), Грецией, Египтом, Ливией, Кикладами, Мальтой, Сар-
динией, Малой Азией, Финикией и Балеарскими островами.
Еще в 3000—2700 гг. до н. э. критские корабли выходят в Ат-
лантику и, возможно, достигают Британии на севере и Мадага-
скара на юге. Заодно и пиратство критяне довели до такого «со-
вершенства», что даже в III в. до н. э., когда Крит был уже ча-
стью Эллады, древнегреческий поэт Леонид Тарентский писал:
Критяне все нечестивцы, убийцы и воры морские,
Знал ли из критских мужей кто-либо совесть и честь?
Примерно в том же ключе отзывался о них и греческий
историк Полибий, считавший критян непобедимыми на суше
и на море и в то же время приписывавший им любовь к ко-
варству, засадам и разбою. Главными соперниками критян-ми-
нойцев были финикийцы, и островитяне с ними не особенно
церемонились, нередко одерживая над последними значитель-
ные победы, как вдруг…
Увы, ряд мощнейших природных катастроф — землетрясе-
ний, извержений вулканов — и всё. Критская держава почти
сметена с лица земли, разрушена слепыми стихиями и ослаб-
лена настолько, что может отныне выступать в средиземно-
морской истории лишь на вторых, если не третьих ролях.
И это — на века.
К сожалению, мы не можем позволить себе детально пого-
ворить о флотах и пиратах других народов островной и мате-
риковой Греции той эпохи. Вспомним лишь в качестве крат-
кой иллюстрации вторую песнь «Илиады» Гомера, в которой
перечисляются корабли греческой конфедерации, прибывшие
к Трое. Верховный вождь похода, повелитель Микен Агамем-
нон привел с собой сотню кораблей. На втором месте пилос-
цы Нестора — 90. Аргивяне (подчинявшиеся всё т ому ж е
Агамемнону как царю Аргоса, но выступавшие в войне под
предводительством Диомеда, Сфенела и Эвриала) и критяне
внука Миноса Идоменея имели по 80 судов. Спартанцы ос-
корбленного мужа Менелая и аркадцы привели по 60, а афи-
няне и мирмидоняне Ахилла — по 50. По 40 судов имели
гиртоняне, локры, дулихийцы, орменийцы, магнеты, фокидя-
не, филакцы, эвбеяне, элейцы и этолийцы. По 30 кораблей —
орхомены, низирцы и триккцы. На 22 судах приплыли эниа-
не, на 12 — итакийцы, ведомые Одиссеем, на 11 — ферейцы,
9 — родосцы, 7 — олизоняне и 3 — симейцы. Всего же, если
верить Гомеру, к Илиону прибыло 1186 кораблей. Цифра вну-
шительная.
Но речь сейчас не о Троянской войне, а потому заметим
лишь, что цари, предводительствующие своими, по сути, пи-
ратскими эскадрами — явление для того времени обычное.
Они не только не стыдятся этих своих подвигов, а наоборот —
ими хвалятся. Как Ахилл:
Я кораблями двенадцать градов разорил многолюдных…
В каждом из них и сокровищ бесценных, и славных корыстей
Много добыл…
Не отстает от Пелида и прирожденный пират Одиссей:
Прежде чем в Трою пошло броненосное племя ахеян,
Девять я раз в корабле быстроходном с отважной дружиной
Против людей иноземных ходил — и была нам удача:
Лучшее брал я себе из добыч, и по жребию также
Много на часть мне досталось; свое увеличив богатство,
Стал я могуч и почтен…
Ну и все прочие цари и царьки вышеперечисленных народов
Архаической Греции с увлечением занимались не только сухо-
путными войнами, но и самым пошлым морским разбоем. Как
выразился один историк, «Троянская война сломала последний
барьер между человеком и морем».
А время шло. Первые греческие колонии появились в Егип-
те. По Средиземному морю пролегли торговые пути, соеди-
нившие освоенные уже восточные районы с неведомым ра-
нее Западом. Одним из наиболее оживленных маршрутов был
следующий: Гибралтар — побережья Северной Африки — Фи-
никии — Малой Азии — остров Родос, за которым этот поток
разветвлялся надвое: одна ветвь шла к Сицилии, а другая, по
Эгейскому морю, мимо Крита и Греции вела в Адриатику, обе-
гая ее по всему периметру и около Сицилии встречаясь с пер-
вой. И, разумеется, в обратном направлении. И вот на пути
этой главной торговой артерии Средиземноморья возникли са-
мые многочисленные, долговечные и жестокие «корпорации»
«мужей, промышляющих морем»: финикийских, иллирийских,
карфагенских, критских, сицилийских пиратов. На путях вто-
рого потока: Гибралтар — Сардиния — Корсика — южное по-
бережье современных Франции и Испании, «работали» другие
флотилии, интернационально объединявшие в себе морских го-
ловорезов от Этрурии до Карфагена.
Приблизительно к тому же времени относится и появление
особого вида пиратов — андраподистов, «делателей рабов», за-
нимавшихся исключительно охотой на людей. В этом ремесле
на передовые позиции быстро выдвинулись североафриканские
берберы, наводившие ужас своими молниеносными и непред-
сказуемыми высадками и десантами даже на жителей, каза-
лось бы, достаточно удаленной от их баз материковой Греции.
Да, Средиземное море явно становилось тесным, и фини-
кийцы прошли в Понт, море Черное. Краткий промежуточ-
ный итог минувших столетий: Море Среди Земель «испахано»
вдоль и поперек; Крит не является более угрозой ни для кого
из плывущих на Запад; «открыто» Черное море. Границы Ойку-
мены стремительно расширяются. На пороге — эпоха «Древ-
них Великих географических открытий»…
Первыми, как всегда, начали финикийцы. Заключив на заре
I тысячелетия до нашей эры ряд торговых договоров с новым
государством на Ближнем Востоке — Израильско-Иудейским
царством, они стали совершать плавания «по заказу» знамени-
того царя Соломона, привозили кедровые и кипарисовые брев-
на из Ливана, а также ходили в Южные моря — в страну
Офир за золотом, драгоценными камнями и благовониями. Где
только с тех пор не искали пресловутые «Копи царя Соломо-
на»! От Испании до Аравии и от Индии до Перу — все зо-
лотоносные рудники попеременно объявлялись страной Офир,
хотя, по-видимому, была она все же в Африке. Из другой ле-
гендарной земли, Фарсиса, тоже доставлялось золото, а кро-
ме того, серебро, слоновая кость, павлины и обезьяны. Этот
торговый симбиоз был довольно успешен, однако после смер-
ти Соломона и распада его царства на Израиль и Иудею дал
трещину. В Тире, столице финикийской державы, также нача-
лись междоусобицы, он лишился флота, и этим воспользова-
лось самое могущественное государство того времени — Асси-
рия. Ассирийцы вторглись в Финикию, и Тир, Сидон и Арвад,
главные центры мореплавания, сделались данниками царя Аш-
шурнасирпала II, который в наскальной надписи, посвящен-
ной этому событию, выразился следующим образом: «Я при-
нял их дань, и они целовали мои ноги». И тогда финикийцы
волей-неволей с особой пристальностью обратили свои взоры
на Запад.
Города на побережье северо-западной Африки они основы-
вали и раньше, и самым значительным был Карфаген. Прой-
дя через Столпы Мелькарта (Гибралтар) и встретив к северу
от них легендарно богатое царство Тартесс с одноименной сто-
лицей, карфагеняне построили в морском переходе от нее го-
род Гадес, а по оконечности африканского континента осно-
вали цепочку торговых факторий для коммерческих операций
с аборигенами. Укрепившись на новом месте основательно
и прочно и создав целую сеть военно-морских и торговых баз,
Карфаген постепенно стал гегемоном Западного Средиземно-
морья. Его боевые галеры, по словам греческого историка Эра-
тосфена, «топили корабли всех чужеземцев, которые проплы-
вали мимо их страны в Сардинию или к Геракловым Столпам»,
и, наконец, карфагеняне завладели Сицилией. Вот это уже
добром кончиться не могло, ибо навстречу западно-финикий-
ской «волне» двигалась «волна» греческая. И карфагеняне ста-
ли искать союзников. И нашли. В лице народа, предки кото-
рого бежали когда-то из горящей Трои под предводительством
славного героя Энея и после долгих и тяжелых странствий
осели на Аппенинском полуострове. Народа, самоназвание ко-
торого — тиррены (отсюда Тирренское море) — было в описы-
ваемое время синонимом слова «пират». А по-другому — этру-
сков. Союз карфагенян и этрусков против греков надолго опре-
делил равновесие сил в Западном Средиземноморье (граница
проходила по Сицилии), но закат тирренцев был уже близок —
на авансцену Истории всё настойчивее рвется новая, еще по-
чти не ведомая Древнему миру сила — Рим.
А что же Греция? Для Греции той эпохи характерны посто-
янные морские микровойны и на государственном уровне, и на
чисто пиратском. Торговые пути, как современные автомаги-
страли, были всем прекрасно известны, и на всех этих путях,
за каждым островом, в любой бухте или лагуне купцов и пу-
тешественников поджидали пираты, злобные, изобретательные
и отчаянные.
И ведь что любопытно — пиратство, разумеется, осужда-
лось и преследовалось, но оно же и… регламентировалось
и едва ли не охранялось законодательно. Один из законов зна-
менитого Солона уравнивал в правах торговца, моряка и пира-
та. По другим древнегреческим юридическим актам не подле-
жало наказанию «убийство путешественника в пути». Города
заключали между собой договоры, запрещавшие грабеж чуже-
земцев в своей гавани и на своей территории, но отнюдь не
в открытом море, и такой «беспредел» продолжался вплоть до
«золотого века» Перикла (444—429 гг. до н. э.), когда послед-
ний стал ежегодно отправлять на «свободную охоту» за разбой-
никами 60 триер, а также принял закон о смертной казни для
уличенных андраподистов. На некоторое время Афины стано-
вятся гегемоном на море, что наглядно проявилось в битве при
Саламине, в которой огромный персидский флот был эффектно
разбит афинянами и их союзниками. Однако в ходе Пелопон-
несской войны Афины утратили свое могущество. В 414 г. до
н. э. они потеряли под Сиракузами 215 триер, а в 404-м у Гел-
леспонта спартанцы добили их окончательно: из 180 афинских
триер спаслись бегством лишь 9.
После завершения Пелопоннесской войны пиратство вспы-
хивает с новой силой, а тут еще в борьбу за гегемонию на мо-
рях включается Филипп II Македонский, и неразбериха ста-
новится полной. Правда, Филипп, а позднее и сам Александр
Великий пытались обуздать морских разбойников, как «част-
ных», так и «государственных», но без особого успеха. А после
неожиданной смерти Александра в Вавилоне между его бли-
жайшими сподвижниками вспыхнула настоящая гражданская
война за власть, воистину ставшая той питательной средой,
в которой вирус пиратства процветал и размножался с порази-
тельной быстротой.
Благотворную роль в деле борьбы с морскими грабителя-
ми сыграло основание Александрии Египетской, очень скоро
сделавшейся не только главным портом Средиземного моря,
а и, так сказать, опорой правопорядка, — но всё равно каждый
из диадохов и эпигонов (наследников Александра и их потом-
ков) длительное время и жестоко страдал от пиратства и в рав-
ной степени сам был пиратом. Однако закат и их держав был
уже не за горами. В Средиземноморье всё четче просматрива-
ются лишь две главные фигуры — Карфаген и Рим, с легиона-
ми которого победоносный полководец пунийцев (карфагенян)
Гамилькар Барка — «Молния» — впервые встретился во вре-
мя похода в Южную Италию и от которых впервые же познал
горечь поражения.
Но Рим-то стал уже и мощной морской державой, и…
И в 265 году до нашей эры началась I Пуническая война,
в ходе которой корабли римлян трижды разбивали флот карфа-
генян, после чего Карфаген навсегда утратил свое господство
на море: его теперь постоянно бороздили 200 римских квин-
кверем, контролируя прибрежную полосу. В этой ситуации
древние «джентльмены удачи» несколько попритихли — слиш-
ком велик был риск лишиться собственной шкуры. Тирренское
море стало почти безопасным для плавания, западные воды
тоже, потому что там продолжал завоевание Испании и Бале-
арских островов Гамилькар, а вот на востоке далматские и ил-
лирийские пираты совсем обнаглели. Но ненадолго: римский
флот из 200 кораблей с 20 тысячами пехотинцев и 200 всадни-
ками, как плугом, прошелся по побережью Иллирии, разом от-
бив у местных Билли Бонсов охоту выходить в море.
В 229 г. до н. э. завоевания Гамилькара в Испании прерва-
ла его гибель. Однако их продолжил зять Гамилькара Гасдру-
бал, основавший в Испании Новый Карфаген. Семь лет спустя
он пал от кинжала иберийца, и главнокомандующим пуний-
цев стал 25-летний командир конного корпуса, сын Гамилька-
ра Ганнибал, принесший еще в девятилетнем возрасте вместе
с отцом знаменитую «Аннибалову клятву», что он всю жизнь
будет непримиримым врагом Рима.
В том же году глава Эллинского союза царь Македонии Фи-
липп V при поддержке других греческих владык заставляет
иллирийских пиратов вновь активизировать их антиримскую
деятельность, что те с удовольствием и исполняют. Ганнибал
же осадой союзного римлянам испанского города Сагунта на-
чинает войну с Римом. После нескольких побед Ганнибала,
и особенно после знаменитой битвы при Каннах, Вечный го-
род попадает в критическое положение, чему в немалой степе-
ни способствовали действия союзного Карфагену «второго (чи-
тай — пиратского) фронта» в водах, контролируемых эллина-
ми и иллирийцами.
Однако вскоре фортуна отвернулась от Ганнибала. Заняв-
шие Сицилию войска его поразила эпидемия чумы. Умерло
34 тысячи человек (Сицилию после этого прозвали «Остров
костей»), и тут новая беда — 200 союзных кораблей, шедших
на помощь карфагенянам, были почти целиком уничтожены
римским флотом. Один за другим пали занятые Ганнибалом го-
рода: Сиракузы, Капуя, а в 210 г. до н. э. — и Новый Карфа-
ген. В 202 же году в битве при Заме армия Ганнибала была
разгромлена окончательно. II Пуническая война завершилась,
и по мирному договору из столицы огромной державы Карфа-
ген превратился в заурядный полис без заморских владений,
армии, флота (кроме 12 триер для береговой охраны) и боевых
слонов.
Как все эти события сказались на «развитии» пиратства?
А вот как. «Благодаря» постоянным политическим и военным
катаклизмам в Средиземноморье, отвлекавшим главные силы
и римлян, и перегрызшихся между собой греков, в Адриатике
возникла огромная пиратская конфедерация, ведущие партии
в которой играли теперь не только иллирийцы, но и еще более
кровожадные и жестокие морские разбойники Далматии, про-
тив коих Рим вынужден был четырежды посылать карательные
экспедиции. По обе стороны Корсики и севернее ее бесчин-
ствовали лигурийские пираты, в северной Эгеиде — кораллы,
бессы, меды и данфилеты. Этолийские разбойники терроризи-
ровали воды вокруг Пелопоннеса, а вновь воспрявшие духом
после многовекового полузабвенья критяне образовали на сво-
ем острове целое пиратское государство. И тут…
И тут все вновь заговорили о Ганнибале, который в 196 г. до
н. э. возвращается в Карфаген и, желая наладить нормальную
жизнь своего народа, начинает реформы, направленные на об-
новление состава правительства и борьбу с коррупцией. И то-
гда сенат Карфагена обращается в римский сенат с… жало-
бой на Ганнибала. Рим «сочувствует» и предлагает выдать ему
возмутителя спокойствия. Ганнибал покидает Карфаген и от-
правляется на Восток, встречается в Тире с селевкидским ца-
рем Антиохом Великим и становится его советником. В 192 г.
до н. э. Антиох объявил Риму войну, исход которой решил-
ся на море. Летом 191 года у Мионнеса (западный берег Ма-
лой Азии) сошлись насчитывающий 70 триер и 130 легких су-
дов флот Антиоха и 150 мощных римских квинкверем. Силы
были явно неравны, и адмирал Антиоха родосский изгнанник
Поликсенид уклонился от боя. На следующий год он распола-
гал уже двумя флотами: один, из 90 боевых кораблей, был со-
бран в Эфесе, а другой, в 50 судов, вел из Финикии на соеди-
нение с главными силами сам Ганнибал…
Трудно сказать, как пошла бы дальнейшая «средиземномор-
ская», а быть может, и мировая история, если бы эскадры Ган-
нибала и Поликсенида встретились. Но в ход событий вмешал-
ся союзный Риму и господствующий на Эгеиде Родос. Его флот
насчитывал не более полусотни кораблей, но корабли эти были
лучшими в мире. И моряки тоже. Родосцы уже разбили в оди-
ночку к тому времени флоты Египта и Сирии, расправились
с пиратами Эгейского моря, и в ходу даже была поговорка, что
каждый родосец стоит целого военного корабля.
Командующий флотом Родоса Эвдам с 32 тетрерами
и 4 триерами выступил сначала на перехват Ганнибала, пото-
пил 10 и таранной атакой вывел из строя еще два десятка су-
дов. А вскоре он одержал победу и над земляком — Поликсе-
нидом. Антиох проиграл войну, и Рим потребовал от него вы-
полнения условий мирного договора, который состоял всего из
двух пунктов: обязательств не иметь впредь военного флота
(кроме традиционных десяти кораблей для береговой охраны)
и «выдачи Ганнибала карфагенянина». Ганнибал бежит в Арме-
нию к царю Арташесу I (где, кстати, он основал на реке Аракс
город Арташат), затем перебирается на Крит. Потом — в Ви-
финию. Но и здесь его настигает длинная рука Рима, и после
пяти лет скитаний 63-летний Ганнибал принимает яд в столи-
це Вифинии Нике. На чужбине он был и похоронен…
Казалось, Рим может успокоиться, но куда там — он уже
закусил удила. Помните знаменитое Катоново «Карфаген дол-
жен быть разрушен»? В 149 г. до н. э. римская армия перепра-
вилась в Африку и осадила Карфаген, оставленный всеми его
союзниками. Фактически история III Пунической войны — это
история двухлетней осады одного-единственного города. Кар-
фагеняне ежедневно изготавливали 140 щитов, 500 копий для
катапульт (канаты плели из остриженных волос рабынь и жен-
щин низких сословий). За два месяца осажденные построи-
ли и вывели в море 120 палубных кораблей. Но всё было на-
прасно, в том числе и ритуальные жертвоприношения детей.
17 дней горел взятый легионерами Карфаген, а после он был
разрушен до основания и земля, на которой стоял город, три-
жды пропахана плугом. В борозды победители сыпали соль,
чтобы никогда больше она не давала всходов. 50 тысяч остав-
шихся в живых карфагенян продали в рабство.
Свершилось! Рим стал властелином всего Средиземноморья.
Однако…
После присоединения в 130 году до нашей эры к Риму Пер-
гамского царства все отбросы малоазийского общества потя-
нулись в Западную (горную) Киликию, которая практически
никем не контролировалась. Высокие горы заставляли людей
селиться на узкой приморской равнине, обилие корабельного
леса способствовало судостроению, бесчисленные бухты, гава-
ни и шхеры служили превосходными укрытиями для кораблей,
а горы — отличными укреплениями и убежищами. Короче,
о лучших условиях для создания пиратского государства труд-
но было и мечтать. И оно было создано, да такое, что держало
в страхе всё море от Кипра на юге до Киклад на западе, а так-
же огромные территории суши. Как никогда раньше расцвела
работорговля: на каждом невольничьем рынке Греции и Малой
Азии можно было приобрести не только раба, но и любые све-
дения о ценах, наличии рабов разных национальностей, пола
и возраста, об «ожидаемых поступлениях». Самым крупным
международным центром работорговли стал остров Делос, об-
щая длина причалов главного порта которого достигала 2 км
и который, по свидетельству римского географа Страбона, «был
способен за один день принять и продать десятки тысяч рабов».
Когда же ослабевшие Селевкиды стали добычей нового, бы-
стро набирающего силу хищника — Парфии, Рим, наверное,
горько пожалел о том, что мало уделял внимания ближнево-
сточным и малоазийским делам: захватив земли за Евфратом,
Армению и прибрежные области Сирии, море парфяне пере-
дали в полное распоряжение киликийцев, то есть фактически
возвели пиратство в юго-восточном Средиземноморье на госу-
дарственный уровень.
Дополнительный толчок расцвету морского разбоя дали
войны Рима с царем Боспорской державы Митридатом VI Ев-
патором. Большая, если не бо;льшая часть флота последнего
состояла из пиратов, которые души в нем не чаяли и отважно
сражались за него. Возможно, одна из главных причин пораже-
ния Митридата заключалась том, что он зачастую сдерживал
активность своих союзников, стремясь ввести стратегию и так-
тику войны на море в «общепринятые рамки» и жестко коорди-
нировать действия флота с задачами сухопутной армии. Если
бы талантливые пиратские «адмиралы» самостоятельно плани-
ровали и осуществляли свои операции, исход войны и судьба
самого Митридата могли быть совсем иными.
Но и для Рима наступили нелегкие времена. Беды посыпа-
лись как из рога изобилия: «Новый Ганнибал» — римский на-
местник в Испании Квинт Серторий — взбунтовался и при са-
мой тесной поддержке киликийских морских разбойников дер-
жал Вечный город в страхе в течение шести лет. Еще не был
предательски убит на пиру Серторий в 72 г. до н. э., а уже
и сама земля Италии задрожала от ударов «третьего Ганни-
бала» Спартака, в судьбе которого киликийские пираты тоже
сыграли не последнюю роль: пообещали переправить его вой-
ско в Сицилию — и обманули. Войны Мария и Суллы также не
обошлись без пиратов, и начало военной и политической карь-
еры Юлия Цезаря связано с достаточно любопытным эпизо-
дом. Корабль, на котором плыл молодой Гай Юлий, был захва-
чен разбойниками недалеко от Милета, и он сам назначил за
себя выкуп, намного превысивший все чаяния грабителей. Од-
нако же, заплатив выкуп и вернувшись в Милет, Цезарь спеш-
но снарядил эскадру и догнал наглецов. Взял их в плен и при-
казал распять, но тут же проявил «милосердие»: прежде чем
развесить пиратов по крестам, велел заколоть их.
С пиратами боролись Помпей и Варрон, Публий Сервиллий
и Марк Порций Катон, но всё бесполезно: звание властителя
морей, завоеванное Римом в кровопролитных войнах с Карфа-
геном, Грецией, Македонией, превращалось в фикцию. Разбой-
ники опустошали побережья и нападали на города, грабили
и топили купеческие суда и вступали в сражения с посылае-
мыми против них эскадрами. Мало того — с начала 60-х гг. до
н. э. даже стали угрожать столице римской державы. Однажды
они подобрались к гавани Рима Остии и частью пленили, ча-
стью уничтожили оказавшийся там консульский флот. Может,
это и не были киликийцы: по словам историка Аппиана, кили-
кийцами называли в то время уже всех пиратов. В своих руках
морские разбойники держали до 400 прибрежных городов, пре-
жде всего в Сицилии, на Крите и в Киликии. Многочисленные
шайки сухопутных бандитов формировали их ударные отряды.
Но в 67 г. до н. э. ситуация изменилась. Гнею Помпею были
вручены проконсульские (а по сути диктаторские) полномочия
для искоренения пиратства, и он сделал следующее: разбил
Средиземное и Черное моря на 13 секторов и в каждый напра-
вил флот, численность которого зависела от сложности задачи,
а сам с резервной эскадрой из 60 кораблей неизменно появлял-
ся там, где требовалось подкрепление. Результаты были бле-
стящими: с пиратством в западных водах проконсул покончил
всего за 40 дней! Вскоре был освобожден от разбойничьей бло-
кады и Аппенинский полуостров. Труднее оказалось действо-
вать в юго-восточном Средиземноморье, однако и здесь Пом-
пея ждал успех. Решающие бои разыгрались у берегов Малой
Азии. Почуяв, что опасность на сей раз нешуточная, пираты
бросились в свои гавани и крепости, но и это было предусмо-
трено планом проконсула. В главной же морской битве кампа-
нии — у Коракесия, взятого приступом, нашли конец более
1300 пиратских кораблей и 400 были захвачены римлянами.
10 тысяч разбойников погибли и 20 тысяч попали в плен; были
разрушены все их укрепления и сожжены верфи, а военная до-
быча не поддавалась подсчету. Вся операция заняла три меся-
ца вместо планируемых трех лет!
Казалось бы, на этом можно поставить точку — пират-
ство уничтожено, Рим снова «на коне», однако… Однако по-
следующие десятилетия внутриримских смут и гражданских
войн, главными вехами коих были гибель Помпея, убийство
Цезаря, введение института триумвиратов, кризис республи-
ки и раскол второго триумвирата, в результате которого Марк
Антоний открыто выступил против Октавиана и Лепида, спо-
собствовали новому возрождению пиратства. Тем более что
Антоний, объявивший о своем браке со знаменитой царицей
Египта Клеопатрой (при живой жене), стал демонстративно по-
кровительствовать пиратам и разбойникам, фактически развя-
зав тем самым необъявленную войну Риму. И это было толь-
ко начало…
В 36 году до нашей эры Октавиан распустил триумвират
и отправил Лепида в изгнание, после чего оказался лицом
к лицу со своим зятем Антонием, который уже вовсю развер-
нулся в Египте. Перво-наперво Антоний переехал жить в Алек-
сандрию и узурпировал у 14-летнего брата и соправителя Клео-
патры Птолемея XIV (вскоре, кстати, и подозрительно быстро
умершего) титул Диониса. «Союз Диониса и Исиды» (так вели-
чала себя Клеопатра) оказался самым скандальным в доимпе-
раторской римской истории. Антоний объявил Клеопатру и ее
сына от Цезаря Цезариона соправителями Египта, Кипра, Аф-
рики и Келесирии. Своих же сыновей от Клеопатры — Алек-
сандра и Птолемея — он провозгласил «царями царей» и «пода-
рил» одному Армению, Мидию и еще не завоеванную Парфию,
а второму — Финикию, Сирию и Киликию. Дочери Клеопатре
Антоний «пожаловал» римскую провинцию Киренаику. Са-
мо-собой эти его географические экзерсисы встревожили Рим:
держава Цезаря разваливалась на глазах, — и столкновение
стало неизбежным.
Оно и произошло 2 сентября 31 г. до н. э. у мыса Акций
(Пелопоннес). Морская битва у Акция, несмотря на пример-
ное равенство сил, была проиграна Антонием вчистую. Поче-
му? Историки до сих пор ломают головы над двумя загадка-
ми. Не понятно, по какой причине в самый разгар боя, когда
чаша весов начала склоняться на сторону александрийско-пи-
ратского флота Антония, Клеопатра вдруг отдала своим 60 ко-
раблям приказ возвращаться в Египет. Увидев, что ее флагман
«Антониада» в сопровождении других судов уходит, сея панику
и смятение, Антоний бросился за царицей вдогонку, пустив ход
сражения на самотек. Зачем он это сделал? Плутарх утвержда-
ет, что от неистовой любви, хотя скорее всего он просто хотел
вернуть беглецов, но пока догнал, было уже поздно…
Печальный конец Антония и Клеопатры всем известен.
А уже в следующем, 30 г. до н. э. Египет стал римской провин-
цией, а Октавиан Август — единственным правителем необъ-
ятной империи. Август жестоко преследовал пиратов, помогав-
ших Антонию, но не забывал и про остальных. Им была созда-
на система антипиратских гарнизонов, которые при содействии
двух специальных флотов (с приданными легионами) контро-
лировали Галлию, Испанию, Северную Африку, Египет, Сарди-
нию, Сицилию, Эпир, Грецию, Македонию, Пропонтиду, Понт,
Кипр, Крит и побережье Малой Азии.
Но все равно пиратство не было уничтожено окончательно.
Морские разбойники нападали на суда и при Августе, и при
Тиберии, и при Клавдии. А в III веке, уже нашей эры, в Исав-
рии вновь возродилось грозное государство киликийских пира-
тов, не говоря уже о том, что на протяжении почти двух столе-
тий, от Нерона до Александра Севера, в Западном Средиземно-
морье бесчинствовали жестокие североафриканские пираты…
Ну а в середине III века полчища германцев;готов, исполь-
зуя реки, Черное, Мраморное и Эгейское моря, выдвинули на
авансцену Истории своих «водных» мародеров. Провинциаль-
ные римские эскадры вообще исчезли из Средиземного моря,
а непобедимые еще недавно собственно итальянские флоты со-
кратились до минимума. Итак, полный цикл был пройден: при
императоре Константине Великом (умер в 337 г.) Рим снова
практически остался без военного флота.
А что же пираты? Вынужденные сражаться теперь на два
фронта — и с римлянами, и с теснимыми гуннами готами, они
скапливались в устьях больших рек и, усиливая свою мощь
за счет гонимых уже готами скифов и сарматов, неуловимыми
страшными смерчами проносились по побережьям Средиземно-
го моря и Понта.
Можно ли было с ними справиться? Навряд ли. Тем бо-
лее что с III века пиратство фактически сделалось составной
частью Великого переселения народов, которое вскоре похо-
ронило могучий некогда Рим и вместе с которым пираты от-
носительно благополучно оставили за кормой Древний Мир
и «вплыли» в Средневековье.
Но это тема уже отдельного разговора.
ЯРОСТЬ НОРМАННОВ
A furore Normannorum
libera nos, o Domine!
(И от жестокости норманнов
избави нас, Господи!)
Собор в Меце, 888 г.
В конце VIII века Европа представляла собой очень пёструю
смесь самых различных племен, народов и стран.
Практически все территориальное наследие Древнего Рима
было поделено между тремя новыми великими державами:
Ромейской империей — Византией, Франкской империей Ка;
ролингов и арабскими халифатами (Мамлакат аль-Ислам).
Византия, лишившаяся под натиском славян Иллирии (об;
ласть к северо-востоку от Адриатического моря) и Фракии
(территория современной Болгарии), господствовала над
Малой Азией и Грецией и соперничала с франками за пра;
во обладать Италией. Франки завладели Галлией (современ;
ная Франция), а также подчинили земли германцев до Эль;
бы. Арабы же захватили бо;льшую часть Испании и бывшие
африканские и ближневосточные провинции Рима.
Таким образом, внешняя граница феодальных империй
Европы проходила с севера на юг — по Эльбе, верховьям Ду;
ная и Балканам — и буквально рассекала континент на
два совершенно разных и непохожих мира. К югу и запа;
ду от границы сохранились традиции христианской религии
и церкви, ученые богословы преподавали знатной молоде;
жи латинскую и греческую премудрость, а монахи молились
в монастырях за спасение «просвещенного мира». Соблю;
дался авторитет императорской власти, функционирова;
ла иерархическая структура управления, продолжали жить
античные города, действовали старые римские дороги.
N 70 O
ЮРИЙ КУРГУЗОВ
Вожди
же варваров получали звонкие титулы император;
ских придворных и правили уже милостью христианского
бога. А вот к северу и востоку…
А к северу и востоку лежали необъятные пространства, по-
крытые непроходимыми лесами, на которых, до самого ледяного
Океана, жили бесчисленные языческие племена. Широкий же
клин степей — от Волги до Паннонии (современная Венгрия) —
служил проходом, по которому в самое сердце Европы, волна за
волной, вторгались кочевые орды: гунны, аланы, авары, болгары,
венгры. Они стирали с лица земли оседлое местное население,
а затем и друг друга или гибли в борьбе с феодальными держа-
вами (как гунны). Лишь последняя из этих волн, венгерская,
смогла, уцелев, войти в семью европейских народов «новой эры».
Ну а вдоль границы степной зоны селились славяне. Они со-
здали несколько недолговечных государственных образований,
основанных на союзе с кочевниками: Аварский каганат (от «ка-
ган» — «хакан» — «хан», — то есть ханство), разгромленный
франками, и Болгарское ханство, очень скоро ставшее славян-
ским царством. Наконец, в начале IX века славяне основали
свое первое феодально-христианское государство, Великую Мо-
равию.
Северными и северо-восточными соседями славян были лет-
то-литовские (балтские) и финно-угорские народы. Южными —
тюркские племена, последовательно образовавшие в Великой
Степи Евразии несколько могущественных каганатов, важней-
шую роль для судеб Европы из которых играл Хазарский, распо-
ложенный между Волгой, Кавказом и Днепром. В политическую
орбиту правящей иудейской торгово-купеческой верхушки Хаза-
рии попали и некоторые славянские племена, жившие по Дону,
Оке и Среднему Днепру.
Родственные же хазарам-тюркам болгары разделились: часть
их ушли на Балканы и, как уже говорилось, слились с южны-
N 71 O
ВОЗВРАЩЕНИЕ К КЛИО
ми славянами, дав начало Болгарии. А другие, продвинувшись
на Среднюю Волгу, создали государство со столицей Вели-
кий Булгар. (Кстати, современные татары Поволжья — в зна-
чительной степени потомки именно древних булгар.) Булгары
и хазары были тесно связаны с культурным миром Средней
Азии и Закавказья. В столице Хазарии Итиле (в устье Волги)
пересекались торговые пути в Хорезм, Закаспий, Грузию и Ар-
мению, Крымскую Готию и византийские владения, связывав-
шие европейский континент с Востоком, том числе и Дальним.
А вот север…
С севера над Европой нависал Скандинавский полуост-
ров — Scandia, Scandza — «прекрасный остров», земля, ко-
торая в литературной традиции поздней античности и ранне-
го средневековья запечатлелась как «утроба народов» (vagina
nationum). Именно отсюда, согласно эпическим преданиям гер-
манцев, вышли и расселились по всей Европе остготы и вестго-
ты, тевтоны и свевы, гепиды и вандалы, бургунды и лангобар-
ды — в общем, едва ли не все германские племена. Примеча-
тельно, что до поры до времени римские и греческие историки
(а уж тем более основная масса простого населения) почти ни-
чего не знали об этой затерянной где-то в прибрежье далеко-
го Океана земле…
И тем страшнее был удар…
Неожиданное появление многочисленных и воинственных
народов, в III—V веках громивших римские войска, уничтожав-
ших города и захватывавших земли, просто захлестнуло гиб-
нущий Древний Мир. Однако уже к концу VI века движение
это, казалось, исчерпало свои силы: победители смешивались
с побежденными, варвары принимали христианство, и опреде-
ленный политико-экономический порядок вроде бы установил-
ся — короче, для Западной Европы Великое переселение наро-
дов было завершено.
N 72 O
ЮРИЙ КУРГУЗОВ
И «Scandza» вновь перешла в ту же сферу абстрактных поня-
тий, что и библейские «Гог и Maгoг»: это был уже некий образ
из полумифического прошлого, но вовсе не составная часть ре-
ального мира христианской Европы VIII столетия, хотя, к при-
меру, в Британии, в довольно «чистом виде», жили прямые по-
томки выходцев из Скандинавии — англы, саксы и юты. И вот
уж кому, наверное, действительно было не только страшно,
а и обидно, когда 8 июня 793 года скандинавские пираты со-
вершили разбойное нападение на монастырь святого Кутберта
на острове Линдисфарн. Почти тотчас же последовал целый ка-
скад подобных налетов на другие церкви и монастыри британ-
ского и ирландского побережья. И именно тогда христианский
мир впервые узнал о викингах.
«Море прямо-таки извергало флоты чужаков; не было гава-
ни, неприступного берега, не было форта или крепости, куда не
проникли бы морские разбойники викинги…» (из летописи).
Но помилуйте, что же произошло?! Что же вдруг случи-
лось с бедной, отсталой и экономически и политически, забы-
той «передовыми» соседями на века Скандинавией и ее давно
уже кроткими, мирными и трудолюбивыми жителями? Почему
они неожиданно, забросив плуг и сети, взялись за меч? Да взя-
лись так, что в кратчайший срок сделались кошмаром для всей
Европы!
Современники объясняли «ярость норманнов» («северных
людей») как кару Божию за свои грехи, хотя грешили люди и до
викингов, и после. Есть теория, согласно которой суровый кли-
мат Скандинавии вызвал эмиграцию части населения, неспо-
собной прокормить себя дома, но она тоже малоубедительна.
Во-первых, благодаря Гольфстриму климат «Скандзы» достаточ-
но мягок; во;вторых, заселена она и сегодня чрезвычайно слабо,
а уж тысячу лет назад — и подавно; ну и, наконец, непонятно,
почему это потомственные рыбаки и земледельцы вдруг избра-
ли своей профессией связанный со смертельным риском грабеж.
N 73 O
ВОЗВРАЩЕНИЕ К КЛИО
Пожалуй, в качестве важной предпосылки начала движе-
ния викингов можно рассматривать сложившуюся на самом се-
вере Европы общественную систему, при которой дом, хозяй-
ство и землю в наследство получал старший сын, а младшим
предоставлялось море. Вот здесь, при определенных обстоя-
тельствах, от невода до секиры и абордажных крючьев уже
один шаг. И он, если верить теории пассионарности Л. Н. Гу-
милёва, был сделан именно в тот миг истории, когда Скандина-
вия, как и некоторые другие области Европы, оказалась в зоне
так называемого пассионарного толчка — то есть, в ней ста-
ли в избытке рождаться люди более смелые, более активные,
более предприимчивые, да даже, в конце концов, и просто бо-
лее алчные, нежели их предки или остальные современники.
(Кстати, с началом движения викингов практически совпадает
и первая волна Реконкисты (отвоевания захваченных арабами
земель) в Испании. Пассивные (если не сказать — трусливые)
еще совсем недавно астурийцы внезапно спустились со своих
гор и впервые потеснили арабов. Почему? По Гумилёву — по-
тому, что Астурия тоже оказалась в зоне действия пассионар-
ного толчка.)
Но вернемся к викингам. Во-первых, что это вообще за сло-
во такое? А дело в том, что юноши, решившие связать свою
судьбу с морским разбоем, становились отщепенцами, изгоями,
рвали окончательно и бесповоротно все связи с семьей и ро-
дом — и уходили в «вик», укрепленный военный поселок та-
ких же изгоев. Отсюда и название его обитателей — «викин-
ги». Что любопытно, как раз в это время происходит и сме-
на религии: культ старых божеств, «ванов», меняется на культ
новых — «асов», богов развратных, порочных, забияк и дра-
чунов, как Тор, и воров, клятвопреступников, проходимцев,
как Локи. И еще: именно с движением викингов связано такое
(на сей раз культурное) явление, как возникновение скальди-
ческой поэзии. Певцы-скальды пели для воинов-викингов: зва-
N 74 O
ЮРИЙ КУРГУЗОВ
ли их в бой, прославляли их подвиги, делали их — по сути,
кровожадных убийц — образцом доблести и примером для по-
дражания.
Шумели весла, железо звенело, гремели щиты, —
Викинги плыли…
Или:
Щедрые, смелые счастливы в жизни,
А трус, тот всегда спасаться готов…
Ну и, разумеется:
Мы стойко бились на трупах врагов.
Мы, как орлы на сучьях древесных!
Со славой умрем сегодня иль завтра…
Кстати, для некоторой аналогии можно вспомнить и вели-
кие «агитки» Гомера и Гесиода в преддверье эллинской колони-
зации Средиземноморья, а также блестящую плеяду арабских
поэтов перед проповедью Мухаммеда и накануне и во время за-
воевания арабами половины известного тогда мира.
Но с кем было воевать молодым скандинавам дома? Толь-
ко с сородичами. Не решившись на это, они предпочли эмигра-
цию, и…
«…И послал всемогущий бог толпы свирепых язычников
датчан, норвежцев, готов и шведов, вандалов и фризов, целые
230 лет они опустошали грешную Англию от одного морско-
го берега до другого, убивали народ и скот, не щадили ни жен-
щин, ни детей…» — так под 836 годом писал уже в XIII веке
в хронике «Цветы истории» Матвей Парижский.
Но не только «грешную Англию» опустошали норманны,
а и почти всю Западную Европу. Кроме Британии и Ирландии,
в течение летнего сезона они приплывали из фьордов Норвегии
или с островов Северной Атлантики в Нидерланды; Франция
N 75 O
ВОЗВРАЩЕНИЕ К КЛИО
от Гаронны до Луары, центральная и южная Франция, северо-
западная Германия до среднего Рейна и Эльбы, побережье Ис-
пании, Италия и Сицилия — все испытали на себе свирепство
и жестокость «северных людей». Во внутренние районы этих
стран они проникали по судоходным рекам на своих парус-
но-весельных, украшенных драконьими головами кораблях —
драккарах, устраивая на морском побережье и в речных усть-
ях промежуточные базы. В числе разграбленных «свободными
ярлами» (князьями) викингов городов: в Британии — Лондон,
Дублин, Портсмут, Кентербери, Эддингтон, Йорк; в Нидерлан-
дах — Антверпен, Гент, Утрехт, Дорестад, Нимвеген; в Герма-
нии — Гамбург, Кёльн, Бонн, Майнц, Трир, Маастрихт, Аахен;
во Франции — Париж, Бордо, Нант, Тур, Орлеан, Тулуза, Амь-
ен, Руан, Реймс, Верден, Пуатье, Булонь; на Пиренеях — Лис-
сабон, Севилья и еще «18 городов». Список этот, разумеется,
неполон, хотя и весьма красноречив.
Про викингов ходили легенды, что они не боятся смерти
и потому такие неукротимые и непобедимые. Это, конечно,
чушь, однако позор от трусости в бою был им и впрямь страш-
нее смерти, и «для храбрости» они напивались перед сражени-
ем отвара из мухоморов — сильно опьяняющего, наркотиче-
ского средства. Современные норманнам арабы и франки бро-
сались в атаку трезвыми, но бесстрашные в своем опьянении
норманны сминали и арабов, и франков, и кельтов, и испанцев,
и итальянцев. К тому же скандинавы (это известно всем) —
народ рослый и физически очень сильный, да плюс «допинг»…
Особенной же славой пользовались так называемые бер-
серки («подобные медведю») — воины, способные перед бит-
вой доводить себя до невменяемого психического состояния,
фактически до безумия, и с огромной мощью и жуткой свире-
постью крушить врага в бою. После таких припадков берсер-
ки впадали в глубокую депрессию («похмелье»), длившуюся до
следующего сражения, следующего нервного срыва. Надо заме-
N 76 O
ЮРИЙ КУРГУЗОВ
тить, что в обычных условиях, среди нормальных людей бер-
серков, естественно, не терпели: их изгоняли из сел и выну-
ждали жить в отдаленных горных пещерах, мимо которых осте-
регались ходить. Ну а в отрядах викингов берсерки считались
великими героями…
Как выглядели викинги? Ну, это, пожалуй, известно всем.
Достаточно вспомнить одноименный исторический кинобоевик
с Кирком Дугласом в главной роли. Шлемы (и вовсе не «рога-
тые»), кольчуги, щиты, тяжелые мечи, боевые топоры, була-
вы, копья, рогатины, луки и стрелы — вот классический набор
их защитного и наступательного вооружения. Кстати, вопреки
расхожему мнению, дружины викингов были далеко не мало-
численны. В XII—XIII веках предельная численность военно-
морского ополчения (ледунга) для Норвегии составляла 311 ко-
раблей (12—13 тысяч человек), для Швеции — 280 кораблей
(11—12 тысяч), а для Дании — аж 1100 кораблей (30—40 ты-
сяч воинов). По европейским меркам того времени это цифры
не маленькие.
Для примера. Когда датский конунг (король) Гетфрид опу-
стошил около 810 года побережье Фрисландии (область на бе-
регу Северного моря, ныне — провинция Нидерландов), он
имел всего несколько тысяч воинов. Но зато при осаде в 885—
86 гг. Парижа объединились силы в 700 кораблей — 40 тысяч
викингов. А всего в ту пору в походах постоянно находилось
не менее 77 тысяч человек (хроники называли этот контингент
«Великой Армией»)…
Да, угроза норманнского завоевания стала реальностью не
только для Англии и Ирландии, в которых уже образовались
целые районы сплошного заселения скандинавов, но и для
Франкского государства, разделившегося к тому времени на
Восточнофранкское и Западнофранкское королевства — Герма-
нию и Францию. И вот именно тогда-то, в разгар боевых дей-
ствий на Сене и Рейне, 1 мая 888 года собор в Меце постано-
N 77 O
ВОЗВРАЩЕНИЕ К КЛИО
вил включить в текст богослужения знаменитые слова: «И от
жестокости норманнов избави нас, Господи!» Но молитвы по-
могали не очень, и опустошительное нашествие северян про-
должалось.
Однако в 890 году в Бретани викинги потерпели просто-та-
ки сокрушительное поражение, потеряв 14 тысяч воинов. Не
менее эффективными оказались и действия короля молодой
Германии Арнульфа, который стянул армию германских земель
к норманнскому лагерю в Левене. 1 сентября 891 года бавар-
ские и саксонские рыцари в пешем строю атаковали укрепле-
ния викингов, и на поле брани полегло 9 тысяч скандинавов.
16 захваченных у врага знамен были доставлены в резиденцию
Арнульфа Регенсбург. Немцы остановили норманнов.
Так как целое поколение захватчиков было обескровлено,
в натиске «северных людей» на Европу наступил временный
спад. К тому же и в Англии как раз успешно завершилась «ре-
конкиста Альфреда Великого», короля англо-саксов, сумевшего
стабилизировать отношения с датчанами, занявшими северную
часть страны, ставшую «Областью датского права».
Однако, «отдохнув» несколько лет, викинги вновь сосредо-
точили свои усилия на завоеваниях во Франции. В 890-х годах
сюда устремляются дружины, возглавляемые Рольвом (Ролло-
ном) Пешеходом, общей численностью приблизительно 15 ты-
сяч человек. С 896;го по 911 год Рольв покорял Нейстрию, а ко-
гда покорил, основал на ее землях герцогство Нормандское
и сам стал первым его герцогом…
Но давайте хотя бы на время оставим в покое завоевания
и сделаем небольшое «лирическое отступление», ведь карти-
на деятельности викингов, конечно, была бы неполной без рас-
сказа об их «Атлантической одиссее». Еще в 874 году норман-
нами была открыта и колонизирована Исландия, в основном
людьми (400 бондов — крестьян), покинувшими Норвегию,
N 78 O
ЮРИЙ КУРГУЗОВ
чтобы не подчиняться власти первого единодержавного конун-
га Харальда Прекрасноволосого (Харфарга). К 930 году населе-
ние Исландии достигло уже нескольких десятков тысяч чело-
век, а еще через полвека изгнанный из Норвегии за убийство
Эйрик Рыжий, со всеми чадами, домочадцами, а также поже-
лавшими присоединиться к нему сородичами, сел на корабль,
поплыл на запад и нашел там новую, поросшую пышными зе-
леными лугами землю. Он так и назвал ее — Зеленая Страна,
Гренландия. А еще через несколько лет сын Эйрика, Лейф, под-
гоняемый слухами о том, что за «широким морем» лежит об-
ширная и плодородная земля, на четырех кораблях пересек это
«море» и… открыл Америку…
Винландом, Страной Винограда, назвал Лейф землю, к бе-
регам которой впервые пристали его суда. Второй берег он на-
звал Маркландом, Страной Лесов. Найденная вслед за этими
двумя землями широко раскинувшаяся суша, из-за ее скали-
стого побережья, получила название Хеллуланд, Страна Кам-
ней. На картах же, составленных много веков спустя, Винланд
указан как Новая Шотландия, Маркланд — как остров Нью-
фаундленд и Хеллуланд — как полуостров Лабрадор. Когда че-
рез полтысячелетия после похода викингов европейцы (на этот
раз испанцы) снова обнаружили заокеанский материк, великое
открытие Лейфа было уже забыто. Но викинги-то тогда оста-
лись в Америке. От коренных жителей они услышали полуми-
фические сказания о том, что далеко к югу живут другие наро-
ды, и живут в довольстве и изобилии…
И через десять лет Лейф с соплеменниками опять вышел
в море. Они плыли на юг, и воздух становился всё теплее,
а хвойные леса наконец полностью сменились лиственными.
Сходя на берег, чтобы пополнить запасы пресной воды и под-
стрелить свежую дичь, викинги видели неведомых живот-
ных, а в лесу шныряли краснокожие, враждебно настроенные
люди — они пускали в пришельцев стрелы, забрасывали их
N 79 O
ВОЗВРАЩЕНИЕ К КЛИО
каменными топорами и копьями с остро отточенными наконеч-
никами… Викинги хоронили убитых, раненых вверяли заботам
женщин и продолжали свой путь к сказочным южным краям…
Вот, пожалуй, и все проверенные, исторически достоверные
факты. По песням, туманным намекам в легендах и сагах мож-
но лишь предположить, что Лейф и его потомки благополуч-
но достигли юга и нашли там богатую страну, однако дальней-
шая судьба путешественников нам неизвестна. Вполне вероят-
но, что норманны добрались-таки до побережья Центральной
Америки, где как раз в ту пору начинали зарождаться огром-
ные индейские империи ацтеков и майя. Но что примечательно:
когда по следам Христофора Колумба испанские конкистадоры
в начале XVI века вторглись в Мексику, державу ацтеков, ко-
ренные жители рассказали им предания о высоком бородатом
белом боге со светлой кожей — Кецалькоатле (Пернатом Змее),
который прибыл сюда много сотен лет назад на белокрылом ко-
рабле, жил среди краснокожих людей, а потом исчез. Но насту-
пит время, и он снова придет…
Однако увы — «пришли» испанцы. И древняя ацтекская ле-
генда о белом боге существенно облегчила им завоевание им-
перии Монтесумы. Но вернемся в Европу…
К середине X века постепенно начинают изменяться, вы-
ражаясь современным бюрократическим языком, организаци-
онные формы движения викингов. Теперь, наряду с «вольны-
ми дружинами» князей-ярлов, они сражаются уже и в соста-
ве королевских войск конунгов Дании, Норвегии и Швеции
в качестве регулярных или же наемных отрядов. А в Норве-
гии и Северной Англии так вообще образуют высший слой
военно-феодальной элиты. Кстати, Франкское государство, це-
ной Нормандии, добилось;таки безопасности от пиратских на-
бегов: бывшие соплеменники викингов, «ставшие» нормандца-
ми, обеспечивали серьезный отпор захватчикам. И тогда…
N 80 O
ЮРИЙ КУРГУЗОВ
И тогда в 960-х годах несколько тысяч не привыкших си-
деть без дела «северных людей» обрушились на побережье Ис-
пании (возможно, не без поддержки нормандского герцога Ри-
чарда). Возобновляется война и на Британских островах —
конунг Магнус Харальдссон опустошает Уэльс и вторгается
в западную Англию. В итоге в 991 году король англо-саксов
Этельред был вынужден согласиться на уплату норманнам так
называемого Данегельда, «датских денег» (сравните с русским
словом «дань» — вот оно, возможно, откуда).
Чем особенно характерен период конца X — начала XI ве-
ков? Да тем, что «свободные ярлы» всё ощутимее теряют свою
свободу. Главными организаторами и руководителями морских
набегов становятся короли-конунги. В общем, наступает эра
«конунгов-викингов».
Основным же объектом нападений по-прежнему оставалась
несчастная Англия. В 994—1002 годах короли Олав Трюггва-
сон и Свейн Вилобородый совершили еще несколько опусто-
шительных походов на королевство Этельреда, хотя последний
и без того исправно платил норманнам дань. И тогда от безыс-
ходности Этельред решился на отчаянный и кровавый шаг —
13 ноября 1003 года по его тайному приказу все датчане, нахо-
дившиеся в тот момент в Англии, были убиты.
Но для государства англо-саксов шаг этот стал роковым.
В ответ Свейн Вилобородый с многочисленной армией вторгся
в Англию и после тяжелой трехлетней войны полностью под-
чинил страну. Лишь после смерти Свейна в 1014 году Этель-
реду, с помощью норвежского конунга Олава Толстого (Свято-
го), удалось вернуться в Лондон, где он через два года и умер.
Но это мы немного забежали вперед, а достаточно любопыт-
ный факт произошел в году ровно тысячном: вследствие обострения
борьбы между самими скандинавскими государствами
тогда состоялась знаменитая «битва трех королей» в водах про-
лива Зунд. Датчане Свейн Вилобородый и Олав Шетконунг,
N 81 O
ВОЗВРАЩЕНИЕ К КЛИО
при поддержке норвежского ярла Эйрика, одержали победу над
войском конунга Норвегии Олава Трюггвасона (недавнего со-
юзника по грабежам в Англии), который и сам пал в бою.
Но почему же все-таки именно Англия, более других стран
Европы, так пострадала от викингов? Чем она их к себе мани-
ла? Ответ прост. Серебром. Своими знаменитыми уже, пожа-
луй, не одну тысячу лет серебряными рудниками. Рудники эти
стали и главным источником богатств для датчан. К примеру,
только в 1012 году Англия выплатила конунгу Свейну 48 ты-
сяч фунтов (то есть примерно 20 тонн) серебра. Однако преем-
нику Вилобородого Кнуту Могучему и этого показалось мало.
С 1016 года, после жестокой карательной экспедиции, «датские
деньги» стали выплачиваться уже в количестве 80 тысяч фун-
тов — 32 тонны благородного металла. Все они без остатка
шли в казну империи «Канута Великого», как называли его ев-
ропейцы. А в 1018 году он подчинил своей власти и Норвегию…
…Двадцать три года…
Много это или мало?
Наверное, ничтожно мало по сравнению с предшествующи-
ми веками войн и разбоя. Однако именно двадцать три года,
с 1043-го по 1066-й, стали финалом, концом эпохи викингов.
Какие же события этому предшествовали?
Ну, во;первых, герцоги Нормандские неоднократно напада-
ли на Южную Италию и Сицилию, даже основали на послед-
ней королевство, использовавшееся в качестве основной базы
для налетов на Грецию и Византию, но с течением времени эти
викинги перестали быть викингами, сделавшись просто мест-
ными феодалами.
Во-вторых — распалась после смерти Канута Великого его
мощная держава, и в Англии вспыхнуло восстание, в резуль-
тате которого на престол взошел живший до этого в изгнании
в Нормандии сын Этельреда Эдуард Исповедник.
N 82 O
ЮРИЙ КУРГУЗОВ
И, наконец, — конунгу Мангусу Олавсону удалось было
на несколько лет вновь объединить под своей властью Данию
и Норвегию, но в 1047 году, в самый разгар подготовки кара-
тельного похода на Англию, он неожиданно умер. И тогда…
И тогда норвежский трон занял Харальд Хардрада (Суро-
вый). Знаменитый воитель, зять великого князя киевского Яро-
слава Мудрого, командир наемного корпуса варангов (варягов)
при дворе византийского императора, воевавший с норманнами
же в Сицилии и Италии, Харальд стал последним из «конунгов-
викингов». И когда в 1066 году умер Эдуард Исповедник, он ре-
шил вступить в борьбу за английский престол. Это была отча-
янная попытка «старой гвардии» возродить былое могущество
«норманнской империи Севера»…
Флот Харальда вышел в море осенью 1066 года. Саги го-
ворят, что у него было 200, а хронист Адам Бременский —
300 кораблей; следовательно, войско Хардрады насчитывало от
5 до 12 тысяч одетых в железо пеших воинов. И то был финаль-
ный аккорд. Последний поход северных викингов, отправляв-
шихся «завоевывать Англию».
И 25 сентября при Стемфордбридже под Йорком норманны
встретились с войском нового англо-саксонского короля (и тоже
«по совместительству» норвежского конунга) Гарольда. Гарольд,
который был еще и замечательным скальдом, вдохновлял своих
воинов боевой песней. В жестоком сражении пришельцы с Се-
вера были разбиты, а сам Харальд Суровый пал в битве.
Но победители ликовали недолго. Ровно три дня. Потому
что уже через три дня, 28 сентября 1066 года, на берег Ан-
глии высадилось войско герцога Нормандии Вильгельма. Фран-
ко-нормандские рыцари на могучих боевых конях, с головы до
пят закованные в стальную чешую доспехов, являли собой но-
вую и покамест (как минимум до английских лучников времен
Столетней войны) самую грозную силу эпохи. И 14 октября
1066 года на полях Гастингса неудержимой железной атакой
N 83 O
ВОЗВРАЩЕНИЕ К КЛИО
они разгромили «эрлов и кэрлов», победителей Хардрады, од-
ним ударом положив конец и англо-саксонскому периоду исто-
рии Англии, и эпохе викингов в Европе. На земле Британии на-
чалась «эра викингов» — с налетов дерзких разбойничьих банд
«морских кочевников», на земле Британии же она и закончи-
лась смертельным столкновением кованых ратей феодального
мира. Свершилось — теперь и Северная Европа вступила, на-
конец, в «настоящее» Средневековье.
Итак, христианский Запад выдержал страшный натиск
язычников-норманнов и отбросил их. Достаточно, впрочем,
оригинально отбросил — руками (то есть копьями и мечами)
самих же вчерашних норманнов. Но вот это как раз совер-
шенно не принципиально: не Вильгельм Завоеватель (ставший,
кстати, королем Англии), так кто-нибудь другой — король Гер-
мании или Франции — сделал бы рано или поздно то же са-
мое. Почему?
Да потому, что викинги — «выдохлись», «устали». Их ак-
тивность, или же пассионарность — вспомним еще раз Льва
Гумилёва, — за три столетия беспрерывных войн ослабла на-
столько, что они перестали побеждать. К тому же постоянные
сухопутные и морские сражения повыбили лучших — в дан-
ном случае самых сильных и самых неукротимых. И не оди-
ночкам-берсеркам было теперь грозить военной машине запад-
ноевропейских рыцарских государств.
В конечном итоге Запад поступился немногим: будущее
Королевство обеих Сицилий, новая правящая династия в Ан-
глии — вот главные «достижения» викингов. Плюс — потомки
ближайших соратников Вильгельма стали нормандскими и ан-
глийскими графами и баронами, да и некоторые другие особо
«цепкие» пришельцы были допущены в лоно господствующего
класса и получили во владение завоеванные земли на окраи-
нах христианских стран. А что же в самой Скандинавии?
N 84 O
ЮРИЙ КУРГУЗОВ
А в Скандинавии рождение детей с задатками разбойни-
ков и убийц упало до «нормы». И юноши перестали уходить
в «вик». И мужчины по-прежнему занимались лишь возделыва-
нием малоплодородной земли да ловом трески и сельди. И те-
перь только лет через сто-двести, с установлением полноцен-
ных феодальных государств, но и то далеко не в былой «красе»,
на европейскую военно-политическую арену выйдут Швеция
и Дания. Сначала — Дания, чуть позже — Швеция: помни-
те — Невская битва; интервенция на Русь и Польшу в начале
XVII века (см. романы Г. Сенкевича); переполошившие пол-Ев-
ропы, но фактически захлебнувшиеся в 1709 году под Полта-
вой походы Карла XII… А Норвегия — та вообще после сто-
летий полной зависимости от Дании и Швеции обретет само-
стоятельность лишь в 1905 году. Такие вот шутки и гримасы
Истории…
И наконец, последнее. Любопытно — какую книгу по «пред-
мету» ни откроешь — везде написано: «Викингов на Руси на-
зывали варягами»…
Однако это не совсем точно. Да и, кстати, вели себя у нас
«северные люди» все же не так бесцеремонно, как в Европе.
Но это уже тема совсем другого разговора, и, возможно, ко-
гда-нибудь он состоится.

«ПРОФЕССИЯ» — ВРАГ ОБЩЕСТВА № 1
Америка двадцатых, невиданный всплеск преступности.
Миллионы американцев недовольны введением «сухого
закона» — и как реакция на это недовольство появились
сотни бутлегеров, занимающихся контрабандой алкоголя.
Например, виски, купленное оптом по 15 долларов за бутыл;
ку, можно было в дальнейшем сбыть по 70 и даже по 80 дол;
ларов. Доходы от незаконной торговли спиртным, поступ;
ления от грабежей, проституции, азартных игр, продажи
наркотиков и рэкета достигают астрономических сумм —
миллиарды долларов находятся в обороте у преступного
мира.
Гангстерские группировки постоянно враждуют между
собой — то явно, то скрытно: короткие передышки «вечно;
го мира» сменяются повсеместной резней. К примеру, в Чи;
каго в течение 30 месяцев 1924—26 годов было совершено
около ста массовых убийств, причем почти все остались
нераскрытыми. В 1926 году количество убийств достигло
ошеломляющей по тем временам цифры — 12 000. Именно
в эти годы и взошла преступная звезда Альфонса Капоне,
который из мальчика на побегушках при публичном доме
вырос в хозяина чикагского криминального мира…
Человек со шрамом через всю левую щеку, широко рас-
кинув руки и улыбаясь, переступил порог кабинета в доме
по Саут-Вэбеш, 22. Хозяин кабинета поднялся ему навстре-
чу и приветливо обнял. Вместе они подошли к окну и взгля-
нули на припаркованный возле дома автомобиль. Судя по все-
му, вид грузовика, где был укрыт груз ящиков с виски на сум-
му более ста тысяч долларов, пришелся по вкусу хозяину, и он
вновь дружески обнял человека со шрамом. Тот, в свою оче-
редь, вроде бы мягко обхватил его руки и развернул спиной
N 86 O
ЮРИЙ КУРГУЗОВ
к двери, а как только в комнату, на ходу распахивая широкие
плащи, скользнули двое, упал на пол. Раздался грохот автома-
тов, и в ту же секунду рядом с ним рухнул прошитый свинцом
Большой Джим…
Кроме шрама, этот человек имел еще очень долгую память.
Он никогда не мог простить Большому Джиму, что тот, при-
нимая к себе на работу вышибалой в кафе «Четырех чертей»,
устроил ему унизительное испытание, втравив в кровавую дра-
ку. Месть занимала ровно половину его существования, вто-
рая же принадлежала невиданной алчности, равной которой не
было во всем Чикаго…
Похороны Джима Колозимо, главаря банды «Черная рука»
были отменными! Почтить память Большого Джима съехались
самые видные гангстеры со всей Америки. Погребальная про-
цессия парализовала уличное движение в Чикаго, траурные
венки едва поместились на двадцати с лишним грузовых ав-
томобилях. А самый шикарный венок собственноручно изго-
товил босс банды ирландцев, контролировавших север Чика-
го, — Дэйтон О’Бэнион, по совместительству владелец цве-
точного магазина и прекрасный флорист. Наверное, не стоит
и говорить, что заказал и оплатил венок не кто иной, как Аль
Капоне. Тот самый человек со шрамом и очень, очень «долгой»
памятью.
Сразу же после похорон Большого Джима состоялось «де-
ловое совещание» наиболее влиятельных кланов преступно-
го бизнеса Чикаго, на котором были определены и разделены
сферы влияния различных банд. Преемником Колозимо стал
Джонни Торрьо (порекомендовавший, кстати, в свое время
Джиму Капоне). Отныне все торговцы спиртным в городе дол-
жны были покупать товар, согласно районному принципу, толь-
ко у Торрьо, О’Бэниона и Джорджа Морэна по кличке Жук,
страшного типа с репутацией зверя в образе человеческом. Га-
рантом же соблюдения договора стал Аль Капоне. Говорят, что
N 87 O
ВОЗВРАЩЕНИЕ К КЛИО
когда Торрьо и Меченый (кличка Капоне) остались одни, Джон-
ни едва не всплакнул: «Знаешь, Аль, а я ведь любил Джима.
И мне очень жаль, что его убили…» В ответ на это Капоне зло
крикнул: «Забудь о нем! Он просто обожрался и размяк. Имен-
но потому и умер. А я… я всегда буду голодным…»
И не прошло и пяти лет, а Альфонса Капоне было уже
не узнать. Собственный парикмахер, который помимо основ-
ных обязанностей ежедневно старательно гримировал изуро-
дованную щеку босса, портной и даже преподаватель ритори-
ки. Официальным прикрытием криминального бизнеса Капоне
был дорогой магазин антиквариата. И хотя номинально главой
«Черной руки» всё еще оставался Торрьо, всем вокруг было
ясно, кто на самом деле руководит делами.
Под его командой было уже 700 боевиков банды «Черная
рука». А ее доходы, как считали правительственные службы
США, составляли не менее 70 миллионов долларов в год. Од-
нако борьба с конкурентами продолжалась, и то, что каждый
из них постоянно находился под прицелом, не могло приносить
полного счастья даже при таких барышах.
Очередным выпадом О’Бэниона стала попытка сдать полиции
Торрьо. В тюрьму того, конечно же, не посадили — слишком уж
много полицейских и муниципальных чиновников было у них на
содержании, — но нервы этот инцидент попортил Меченому из-
рядно. И он принял решение об устранении О’Бэниона.
Для начала пожар уничтожил огромные запасы алкоголь-
ных напитков на складе ирландца. Это явилось прелюдией
к основному действию спектакля. Следом Капоне переманил
на свою сторону доверенное лицо О’Бэниона Тони Коларко,
и тот за «тридцать сребреников» подписал два приговора, один
из них — свой, но он тогда еще этого не знал.
И вот в один далеко не самый прекрасный день изменник
пришел в цветочный магазин и, здороваясь с шефом, задержал
его руку в своей. Это был одновременно и сигнал киллерам,
N 88 O
ЮРИЙ КУРГУЗОВ
и способ помешать О’Бэниону воспользоваться собственным
оружием, когда в магазин ворвались двое убийц… В конечном
итоге предатель пережил босса лишь на несколько секунд.
Похороны ирландца были еще более пышными, нежели
Большого Джима. Грузовиков для венков и цветов понадоби-
лось уже около тридцати. И теперь все понимали: это — война.
С одной стороны — Капоне и Торрьо, с другой — Джордж Мо-
рэн (Жук) и Хаим Вэйсс, тоже известный своими «подвигами»
заправила части северного Чикаго. И что любопытно, еще до
начала открытых «боевых действий» психологически сломался
Торрьо. Вообразив (вполне справедливо), что следующим будет
он, Торрьо добровольно явился в полицию и признался в «неко-
торых нарушениях» «сухого закона». Он схлопотал девять ме-
сяцев тюрьмы, но положенная в таких случаях крупным биз-
несменам пятидневная отсрочка его погубила: у подъезда соб-
ственного дома он был буквально изрешечен пулями. Просто
чудом Торрьо остался жив. Однако искалеченный и физиче-
ски, и морально, после лечения и тюрьмы он уехал в Италию.
А прощаясь с Алем, сказал: «Теперь всё твое. Я отдаю всё это
тебе. Но берегись Морэна и Вэйсса. Для них отныне ты — ми-
шень номер один…»
Итак, к началу 1926 года Альфонс Капоне стал наконец офи-
циальным и единственным главарем «Черной руки», под вла-
стью которого объединялось порядка тысячи боевиков. Впро-
чем, навряд ли у Жука и Вэйсса их было меньше. Интересно,
что если подчиненные Меченого почти сплошь были итальян-
цами, интернациональная «армия» его оппонентов состояла из
ирландцев, поляков и евреев.
И «война» началась, да такая, какой не знала еще, пожа-
луй, криминальная история Соединенных Штатов. Однако, не-
смотря на жестокую решимость Аль Капоне действовать толь-
ко силой, в положении обороняющихся оказались поначалу он
и его сторонники. Не считая бесчисленного количества мелких
N 89 O
ВОЗВРАЩЕНИЕ К КЛИО
стычек и более многолюдных кровопролитных сражений, на са-
мого Меченого устраивались покушение за покушением, и то,
что он все-таки остался жив, наводило некоторых на мысль:
этому парню покровительствует сам дьявол. Население Чикаго
дрожало от страха; газеты же, смакуя эпизоды и подробности
гангстерской войны, излагали ее ход под самыми броскими за-
головками и в самых леденящих души обывателей деталях.
А главный вывод, к которому пришла пресса: «Черная рука»
проигрывает. И это действительно было так.
Желая спасти лицо, Капоне предложил переговоры — без-
успешно. И тогда… И тогда Вэйсс, в некоторой степени симво-
лично, был изрешечен автоматной очередью у входа в тот са-
мый цветочный магазин О’Бэниона. А потом началась такая
вакханалия убийств, что вскоре запросили мира уже против-
ники Меченого. Но победа эта не была легкой: помимо много-
численных жертв, она еще и обходилась весьма дорого в самом
прямом смысле слова — на подкуп чикагской полиции Капоне
тратил в год 30 миллионов долларов (а тот доллар был гораз-
до круче нынешнего).
Итак, явная «война» вроде бы закончилась — для бизне-
са, пусть даже преступного, тоже нужен мир. Но ненадолго:
в союз с Морэном вступил гангстерский клан девяти брать-
ев Айела, которые оценили жизнь Капоне в 50 тысяч долла-
ров. «Джи;2», разведка и контрразведка Меченого, едва успе-
вала раскрывать покушения на своего босса, и терпение его на-
конец лопнуло. Когда повар ресторана сообщил, что старший
Айела предложил ему 35 тысяч, если он отравит Капоне, тот
сказал: «Ну всё, это уже слишком». И велел начинать «охоту».
Что только не предпринимал Айела, даже садился за пустяко-
вое преступление в тюрьму, — киллеры Капоне выследили его
и казнили. И после этого даже необузданный Жук-Морэн, по-
лучив «аудиенцию» у всемогущего короля, скрепя сердце ска-
зал: «Ладно, ты — главный. — Однако добавил: — Пока…»
N 90 O
ЮРИЙ КУРГУЗОВ
К 1928 году Аль Капоне контролировал весь рэкет Чикаго
и более 90 профсоюзов. Но тучи вновь начали сгущаться над
его головой — Морэн стал нарушать различные договоренно-
сти, сжег ипподром для собачьих бегов, принадлежащий Капо-
не, и застрелил нескольких преданных ему людей, а ухо одно-
го друга Меченого, Бонсо Корелло, прислал ему в конверте со-
гласно старинному обычаю сицилийской мафии. И взбешенный
Капоне рявкнул: «Довольно! С ним надо кончать!»
Разумеется, Жук моментально «залег на дно». И тогда был
разработан следующий план: человек, не запятнанный связя-
ми с мафией, предлагает Морэну по баснословно низкой цене
целый грузовик виски, однако требует личных переговоров, без
посредников… И вот 14 февраля 1928 года, аккурат в день Свя-
того Валентина, праздник влюбленных, в гараж Морэна въехал
грузовик с товаром. Люди Жука стали разгружать ящики, де-
густировать виски, пересчитывать деньги… И вдруг в гараж во-
рвались шестеро полицейских и велели всем встать к стене,
якобы для обыска…
Даже матерые копы, побывавшие потом на месте бойни,
бледнели и признавались, что подобного не видели никогда.
Все помещение, вплоть до потолка, было залито кровью, как
в мясницкой. На полу лежали даже не трупы — отделенные
от туловищ руки, ноги и головы, куски и ошметки тел. Семе-
рых людей Морэна просто порубили и покромсали на части ав-
томатными очередями. А убийцы спокойно сели в полицейский
автомобиль, в котором приехали, и были таковы.
Радостный «капо» устроил грандиозный праздник на вилле
во Флориде, но… Но оказалось, что Морэн жив. Он припоздал
на встречу, а когда, подъехав, увидел у гаража полицейскую
машину, то от греха подальше попросту ретировался.
Хотя власти прекрасно знали, кто главный виновник тра-
гедии, потрясшей всю страну, у Капоне, как всегда, было же-
лезное алиби. И не власти его беспокоили, а Морэн и бра-
N 91 O
ВОЗВРАЩЕНИЕ К КЛИО
тья Айела, ненавидевшие Меченого помимо всего прочего еще
и за то, что он подмял под себя сицилийский клан мафии,
будучи сам каким-то «жалким неаполитанцем». Враги вне-
дрили в «фирму» Капоне некоего Джузеппе Джунтаса, испол-
нителя смертных приговоров у одного из Айела, и были тем
очень довольны. Увы, во время праздничного ужина в рестора-
не, ознаменовавшего это назначение, Меченый внезапно вско-
чил с места, и лицо его, еще секунду назад доброе и радуш-
ное, исказилось от лютой злобы: «Дерьмо! Предатели! Вонючие
псы!..» — И через мгновение Джунтас и двое бывших верных
соратников Капоне, подкупленных Морэном, были крепко при-
вязаны к стульям. Обоим перебежчикам Меченый лично про-
ломил черепа бейсбольной битой. Естественно, и Джунтас жи-
вым из ресторана не ушел…
А на Америку тем временем надвигалась Великая Депрес-
сия. Война же между гангстерами всё продолжалась, и на фоне
дикого разгула преступности и роскошно-вызывающей жизни
верхушки мафии особенно удручающим выглядело тяжелое по-
ложение самых широких слоев населения США. И обществен-
ность наконец гневно потребовала от властей покончить с на-
силием в стране. Естественно, в первую очередь с людьми,
олицетворяющими
собой это насилие. Такими, как Аль Капоне.
В общем, это стало началом конца. С 1927;го по 1931 год во
многих городах и штатах его объявили «персоной нон грата»
и мгновенно выдворяли оттуда, где находиться Меченому было
«не положено». В прессе его уже открыто именовали «врагом
общества № 1», а после одной из кровавых казней, устроенных
по его приказу, «на тему Аль Капоне» произошел весьма круп-
ный и весьма неприятный разговор с некоторыми высокопо-
ставленными чиновниками у Президента.
В мае же 29-го в Атлантик-Сити состоялся другой разговор:
на съезде «крёстных отцов» такие киты всеамериканской ма-
N 92 O
ЮРИЙ КУРГУЗОВ
фии, как Лаки Лучано, Фрэнк Костелло и Меир Лански, до-
статочно жестко предложили Меченому на время отойти от
дел — творимый им беспредел грозил и остальным самыми
крутыми карательными полицейскими акциями.
И Меченый согласился с рекомендациями «коллег». И знае-
те, что он сделал? У дежурного офицера одного из полицейских
участков Филадельфии просто челюсть отвисла от изумления,
когда к нему заявился сам Аль Капоне и, достав пистолет, по-
просил осудить его за незаконное хранение оружия…
И эту просьбу с удовольствием выполнили, вот только слу-
чилась маленькая накладка. Меченый думал, что ему дадут ме-
сяц, от силы два, а ему дали год. Через десять месяцев, кото-
рые Капоне провел в спокойной и тихой обстановке, трудясь
тюремным библиотекарем, его отпустили, он вышел на свобо-
ду и — обомлел: Америка стала совсем другой. То, что год на-
зад только прогнозировалось и лишь начинало проявляться, —
экономический кризис, спад производства — теперь сделалось
реальностью: Великая Депрессия навалилась на страну всей
своей губительной мощью. Естественно, резко сократились до-
ходы и криминального бизнеса, но самое неприятное — очень
сильно активизировали свою деятельность различные государ-
ственные службы, и не только полиция, которая Капоне была
подкуплена. И отнюдь не полицейские, а налоговые и финансо-
вые инспекторы, по прямому приказу Президента, начали на-
стоящую облаву на Меченого, очень скоро упрятав за решетку
брата Капоне Ральфа и двоих его доверенных лиц, инкримини-
ровав им уклонение от уплаты налогов.
Рассвирепевший Меченый отдал приказ пятерым киллерам
расправиться с несколькими фининспекторами, однако поли-
ция очень оперативно получила установку: расстрелять на ме-
сте любого из этой пятерки либо всех вместе взятых, едва
лишь они появятся на чикагских улицах. А следующий удар
властей был и вовсе сокрушительным: по линии налогового ве-
N 93 O
ВОЗВРАЩЕНИЕ К КЛИО
домства суду предоставили материалы о более чем пяти тыся-
чах фактах уклонения Капоне от налогов, за что ему светило
25 тысяч (!!!) лет тюрьмы.
16 июня 1931 года начался судебный процесс. В ходе его
было всё: и уплата государству за отсрочку суда 5 миллионов
долларов, и освобождение под залог; второе слушание дела
и опять перерыв; попытки подкупа и запугивания присяж-
ных — но тщетно. За несколько минут до начала последнего
заседания всех присяжных неожиданно заменили, и новые вы-
несли вердикт: виновен. Приговор — 11 лет заключения плюс
оплата судебных издержек и всевозможные штрафы…
Сначала Капоне пребывал в тюрьме Атланты; затем его пе-
реправили на печально известный «остров смерти» Алькатрас,
где сидели «сослуживцы» и Морэна, и Вэйсса, и О’Бэниона.
Бывшие враги всячески издевались над Меченым и очень
часто жестоко избивали его. На свободу Аль Капоне вышел
через восемь лет больным стариком, хотя ему было тогда все-
го-то сорок.
Еще семь лет прожил он на своей вилле во Флориде в пол-
ном забвении. А 25 января 1947 года сумасшедший и дряхлый
бывший «Король Чикаго» скончался от хронического сифили-
са, который подцепил еще в молодости и который элементар-
но можно было бы давным-давно вылечить, если бы самый зна-
менитый гангстер всех времен и народов панически не боял-
ся уколов…

ОРЁЛ И ЧЕРЕПИЦА
Знаменье лучшее всех —
за Пиррово дело сражаться…
Когда речь заходит о том, кого следует считать вели;
чайшим полководцем древности, то вариантов бывает,
как правило, три: Александра (естественно, Македонско;
го), Ганнибала и Цезаря. Как ответили бы на этот вопрос
Александр и Цезарь, можно не сомневаться: один был «бо;
гом», другой — «божественным», так что, конечно же, каж;
дый из них назвал бы себя. Однако не будем забывать, что
многие победы, к примеру, Цезаря одержаны не непосред;
ственно им, а его талантливыми полководцами: так, в пер;
вой галльской войне воинственное племя тигуринов разбил
не сам Гай Юлий, а посланный им навстречу врагу Лабиен.
Александр был более вездесущ, но и он, особенно после за;
воевания Персии, выступал скорее в роли суперполитика, ве;
ликого проводника и стратега самой идеи завоевания мира,
нежели сугубого практика. Да и зачем, действительно, вла;
дыке почти всей Ойкумены размахивать мечом в каждой
стычке — разве мало у него прекрасных военачальников?
Однако же гениальный «потрясатель Рима» Ганнибал
себе в списке лучших отвел лишь скромное третье место.
«Серебро» карфагенянин отдал победившему его в бит;
ве при Заме Сципиону Африканскому, а вот пальму первен;
ства… Как это ни может показаться кому-нибудь стран;
ным, но Ганнибал утверждал, что воинским талантом
и опытом «превосходит вообще всех полководцев»… Пирр,
царь Эпира, до поры до времени едва ли не самой захолуст;
ной и «неславной» из областей Северной Греции. Добавим,
что даже один из злейших недругов Пирра в ответ на во;
прос, кого он считает лучшим полководцем, назвал имя сво;
N 95 O
ВОЗВРАЩЕНИЕ К КЛИО
его врага. Сделав, правда, маленькую оговорку: «Если дожи;
вет да старости…»
Но кто же такой Пирр?
Герой нашего рассказа родился в 319 году до новой эры
в Эпире. По преданию, когда-то в земли, населяемые народом
молоссов (на заметку кинологам: именно здесь с незапамятных
времен разводили могучих собак — предков «молоссов» совре-
менных: мастино, мастифов, бордосских, датских, немецких до-
гов и др.), так вот, в эти края явился во главе своего племени
сын погибшего под стенами Трои Ахилла Неоптолем, который
носил еще и прозвище Пирр, и положил начало местной правя-
щей династии. Как видим, у его потомка были все основания
гордиться древностью и славой своего рода.
Но жизнь царей и до нашей эры далеко не всегда была
сладкой и беззаботной. Пирр был еще малым ребенком, ко-
гда восставшие молоссы изгнали из Эпира его родителей За-
кида и Фтию, а самого его немногие оставшиеся в живых дру-
зья тайно, с огромными трудностями и ежечасно подвергаясь
смертельному риску, сумели доставить в соседнюю Иллирию
и принесли в дом царя Главкия. Младенца положили на пол
посреди царского покоя, а сам Главкий с женой замерли в ис-
пуге и нерешительности — они боялись, что, приняв мальчи-
ка, навлекут на себя гнев Кассандра — могущественного врага
его отца и вдобавок сына знаменитого соратника и друга Алек-
сандра Македонского Антипатра. Того самого Кассандра, кото-
рый позднее, в 316 г. до н. э., отдаст приказ казнить мать Алек-
сандра Олимпиаду, а в 310 году велит убить его вдову Рокса-
ну и ее сына.
Итак, Главкий застыл ни жив ни мертв от страха… Римский
историк Плутарх в своих «Сравнительных жизнеописаниях»
великих людей приводит две версии того, что случилось даль-
ше. По одной, младенец подполз к царю, вцепился ему в полу
N 96 O
ЮРИЙ КУРГУЗОВ
плаща, приподнялся и заплакал, точно слезно о чем-то умо-
ляя. Согласно другой — он сумел приблизиться к алтарю богов
и, обхватив его, встал на ноги. Главкий счел это за волеизъ-
явление олимпийцев и велел жене воспитать малыша вместе
с их собственными детьми. Позднее враги Пирра неоднократно
требовали отдать им ребенка, а Кассандр готов был даже за-
платить за него двадцать талантов (приблизительно 530 кг) зо-
лота (!), но Главкий не выдал мальчика. Когда же тому испол-
нилось двенадцать лет, приемный отец собрал войско и вернул
своему воспитаннику трон в Эпире…
Современники свидетельствуют, что облик Пирра был по-
истине царственным, однако скорее пугающим, нежели краси-
вым. А дело в том, что с этим человеком Природе было угод-
но сыграть одну из своих не столь уж и редких во все време-
на злых шуток. По словам того же Плутарха, «вся верхняя
челюсть его состояла из одной сплошной кости, и промежут-
ки между зубами были намечены лишь тоненькими бороздка-
ми». (Что и говорить — жутковатая, должно быть, была у царя
улыбка.) Однако Пирр имел громкую славу целителя — не ле-
каря, не врачевателя, а именно целителя, которому помогают
сверхъестественные силы: он приносил в жертву богам бело-
го петуха, касался правой лапкой птицы живота больного —
и тот выздоравливал. (Ходили слухи, что и большой палец пра-
вой ноги Пирра также обладал чудодейственными свойствами,
а когда после смерти царя сожгли на погребальном костре, этот
палец остался целым и невредимым.)
Прошли годы, ребенок сделался юношей. И вот, когда Пир-
ру исполнилось семнадцать, он отправился к своему благоде-
телю Главкию с намерением жениться на одной из его доче-
рей. Но неукротимые молоссы снова восстали и посадили на
трон Эпира его родственника Неоптолема, тезку сына Ахилла
и пращура всех Пирридов. Став изгнанником, Пирр примкнул
к мужу своей старшей сестры Деметрию Полиоркету. Честолю-
N 97 O
ВОЗВРАЩЕНИЕ К КЛИО
бивый завоеватель, который не мог примириться с тем, что при
дележе державы Александра Великого его отец, один из полко-
водцев Александра Антигон Одноглазый, потерпев поражение
от «наследника» азиатской части империи Селевка, лишился
Вавилонии, долины Инда и Тигра, Деметрий решил взять ре-
ванш в Греции. В 307 году до н. э. он занял Афины, в 306-м
победил царя Египта Птолемея у Саламина, а в 302-м, для бо-
лее успешной борьбы за македонский престол с упоминавшим-
ся уже Кассандром, возглавил Коринфский союз греческих го-
сударств.
И в 301 году состоялась грандиозная и кровопролитная бит-
ва при Ипсе (город в Малой Азии), в которой сошлись войска
с одной стороны — Селевка, Кассандра и царя Фракии Лизи-
маха, а с другой — Антигона Одноглазого и Деметрия Полиор-
кета. Восемнадцатилетний Пирр бился на стороне отца и сына
и на своем участке боя обратил противника в бегство. Но всё
же сражение Деметрием было проиграно; Антигон погиб, Кас-
сандр стал правителем Македонии, а Пирра после заключе-
ния перемирия победители отправили заложником к Птолемею
в далекий Египет…
Впрочем, он и там не терял времени даром. Сумев завоевать
расположение царя самого, пожалуй, сильного и стабильного,
выражаясь нынешним языком, государства из тех, что образо-
вались на развалинах империи Александра Великого, Пирр же-
нился на дочери Птолемея, а после этого вернулся с войском
в Эпир отвоевывать свое царство. Однако он не кинулся сломя
голову в битвы, а, разумно взвесив ситуацию, предложил Не-
оптолему править страной сообща. И тот согласился.
Но их совместное правление длилось недолго. Узнав, что
Неоптолем надумал его отравить, Пирр пригласил соправителя
на веселое застолье и во время трапезы убил. Казалось бы, что
еще нужно? Сиди себе преспокойно на троне предков и цар-
ствуй! Да только… Да только прирожденному воину Пирру
N 98 O
ЮРИЙ КУРГУЗОВ
было тесно и скучно в захолустном Эпире. К тому же ему —
как, впрочем, и многим, слишком многим тогда (да и позже
тоже) — не давала безмятежно спать по ночам слава покори-
теля мира Александра, и…
И когда в соседней Македонии разгорелась борьба за власть
между сыновьями умершего в 297 г. до н. э. Кассандра, Пирр
со своим столь же неугомонным шурином Деметрием Полиор-
кетом по просьбе одного из них явились в Македонию с вой-
сками, и… Деметрий, убив «заказчика», провозгласил царем
себя. Пирр и Деметрий фактически поделили между собой Ма-
кедонию, но вскоре поссорились, и началась война: Деметрий
разграбил несколько областей Эпира, а Пирр разбил его глав-
ные силы под руководством лучшего полководца Полиоркета
Пантавха, которого сам едва не убил в поединке. После этой
победы слава Пирра вышла далеко за пределы Греции. Совре-
менники говорили, что, видя его огромную силу, быстроту дви-
жений и стремительный натиск в бою, можно было подумать,
что перед вами — тень самого Александра Великого.
А Пирр и впрямь считал, что главное дело мужчины — вой-
на, и доказывал это не только с мечом в руке: он написал не-
сколько сочинений по военному делу. Хотя царь вовсе не был
неотесанным солдафоном (иногда даже баловался стихами), но
на людях всячески подчеркивал, что ценит лишь «науку побе-
ждать». На пиру его как-то спросили, какой из выступавших
флейтистов лучше, а он ответил: «Полководец Полиперхонт,
ибо царю пристойно знать и рассуждать только о ратном ис-
кусстве». Когда же после победы над Пантавхом эпироты дали
Пирру прозвище Орёл, он с уважением произнес: «Это благо-
даря вам я сделался орлом. Ведь это ваше оружие, словно кры-
лья, вознесло меня ввысь!»
Умерла жена Пирра, оставив ему сына Птолемея, но Орёл
недолго пребывал в скорби и печали: женился он после это-
го неоднократно и всякий раз брал за очередной избранницей
N 99 O
ВОЗВРАЩЕНИЕ К КЛИО
в качестве приданого новые территории и города. К тому же
дочь правителя Сиракуз родила ему второго сына, Александра,
а дочь царя иллирийцев — Гелена, самого младшего. И всех
троих царь воспитал храбрыми и сильными воинами.
Воевал же Пирр постоянно — в те годы в основном с быв-
шим союзником Деметрием Полиоркетом — и в конце концов
занял македонский престол, а затем завоевал и Фессалию. Од-
нако ненадолго. Царь соседней Фракии, другой бывший спо-
движник Александра Великого Лизимах, вынудил его убрать-
ся восвояси.
И, снова вернувшись в опостылевший Эпир, Орёл впал в то-
ску. Другой бы на его месте радовался, что ноги унес, развле-
кался бы и пировал… Да, другой — возможно. Но не он. Он
такой жизнью тяготился, откровенно скучал и злился от без-
действия. К тому же в голове Пирра зрели далеко идущие за-
мыслы… Нет, на Востоке делать нечего: там всё уже завоева-
но и поделено… Но почему бы не сделать то, что Александр
совершил в Азии, на Западе, создав там новую великую дер-
жаву? Потенциальные соперники — Карфаген, имеющий силь-
ное влияние на Сицилии, и, пожалуй, Рим… (Но Рим-то не
стал еще тем Римом; покамест он ведет локальные войны за
господство на Аппенинском полуострове с кельтами (галлами),
самнитами, этрусками, луканами, сабинами — и только.) Зато
расположенные на Сицилии и в Италии города так называемой
Великой Греции наверняка будут рады подчиниться ему, мо-
гучему Пирру… Да, решено: он, грозный Орёл, заставит тень
Александра поделиться с ним немалой толикой своей боже-
ственной славы. Сначала он завоюет Сицилию, затем Аппени-
ны, затем Карфаген, а затем…
Как говорится, была бы причина, а повод найдется. И пово-
дом для перенесения (а точнее — «перевезения») армии Пир-
ра на Запад стали следующие события. Однажды в бухту Та-
N 100 O
ЮРИЙ КУРГУЗОВ
рента, греческого города на южном побережье Италии, дерз-
ко зашли крейсировавшие по Ионийскому морю римские суда.
Такая вольность дорого обошлась римлянам: тарентинцы по-
топили часть кораблей, а потом отправились в соседний город
Фурии и изгнали оттуда римский гарнизон.
Война стала неизбежной, но поскольку своих армий горо-
да Великой Греции никогда не имели, пользуясь при необходи-
мости услугами наемников, то Тарент позвал на помощь про-
славленного воителя Пирра. А тому только это и было нуж-
но. И вот…
И вот в 280 году до нашей эры Пирр сначала послал к та-
рентинцам трехтысячный отряд, а затем погрузил на прибыв-
шие из Тарента грузовые суда двадцать боевых слонов, три ты-
сячи всадников, двадцать тысяч пехотинцев, две тысячи луч-
ников и пятьсот пращников и вышел в море. Однако плавание
оказалось нелегким: сильный шторм рассеял корабли, и сам
Пирр едва не утонул возле берега той области Италии, в ко-
торой жил народ мессапов. На землю вместе с царем высади-
лись лишь две тысячи пехотинцев, несколько десятков всадни-
ков и всего два слона…
Кстати, о слонах. Римские и греческие историки, кажет-
ся, нигде не упоминают, какие это были слоны — азиатские
или африканские. Африканский слон крупнее и мощнее своего
сородича из Азии, и бивни его значительно длиннее. Однако
в отличие от довольно покладистых «азиатов», которых люди
приручали с незапамятных времен, «африканцы» практически
стопроцентно — дикие. И сейчас, да и две с лишним тысячи
лет назад тоже. Нрав у них агрессивный, злобный и неукроти-
мый, и, насколько известно, только знаменитые «слоны Ганни-
бала», с которыми он совершил свой беспримерный переход че-
рез Альпы и вторгся в Рим во время Второй пунической войны,
были африканского происхождения. Секреты дрессировки этих
могучих гигантов, настоящих танков войн Древнего Мира,
N 101 O
ВОЗВРАЩЕНИЕ К КЛИО
были достоянием узкой группы «специалистов» и тщательно
охранялись. Индийские же слоны (разумеется, ученые), повто-
римся, были в Азии домашними животными и использовались
и в мирном труде, и на войне. Их специально обучали яростно
нападать на врага, и, неудержимые в сражении, они легко рас-
сеивали не только пехоту, но и конницу противника, так как
лошади панически их боялись. На спине слона устанавлива-
лась башня, в которой сидел управляющий животным вожак.
Поскольку в результате походов Александра двери в Индию
для греков стали открыты, то, видимо, и боевые слоны в вой-
ске Пирра родом были именно оттуда. Но вернемся в Тарент…
Итак, Пирр высадился в Италии и, быстрым маршем достиг-
нув Тарента, дождался, пока не подошли остальные корабли
и собралось почти всё его войско. И тут — тревожная весть:
римский консул Левин с большими силами наступает на го-
род. Пирр тотчас же двинулся в поход и остановился непода-
леку от римлян, близ города Гераклеи. Он самолично, с отря-
дом всадников, отправился на разведку и, осмотрев устройство,
расположение и систему охраны вражеского лагеря, удивился:
«А порядок в войсках у этих варваров (тогда еще греки высо-
комерно считали римлян варварами) совсем не варварский. Но
каковы они в деле — увидим».
И увидел он это очень скоро…
Противников разделяла река Сирис, и вдруг царю донес-
ли, что римляне переправляются через нее вброд, а конни-
ца в разных местах — вплавь. Пирр построил свою пехоту,
а сам во главе трех тысяч всадников ударил на врага, успевше-
го уже, однако, тоже выстроиться в боевой порядок. Сражение
было очень жарким, а на Пирра римляне устроили просто на-
стоящую охоту, так как его прекрасные сверкающие на солн-
це доспехи и роскошный плащ, а в особенности знаменитый
шлем с султаном и козлиными рогами, были очень приметны.
N 102 O
ЮРИЙ КУРГУЗОВ
Пронзенный
копьем, рухнул конь Пирра, и тогда он отдал свои
доспехи одному из приближенных. Увы, это едва не стало при-
чиной поражения эпиротов. Тот человек был убит, в войске
Пирра началась паника, и только когда царь с громкими крика-
ми, открыв лицо, проскакал по полю битвы, боевой дух его ар-
мии был восстановлен. И тогда…
И тогда в атаку пошли слоны. Слоны разметали римскую
конницу, а Пирр во главе конницы фессалийской довершил
разгром врага. По разным источникам, римляне потеряли при
Гераклее от семи до пятнадцати, а Пирр — от четырех до три-
надцати тысяч человек. Все греческие города Италии, а так-
же племена луканов и самнитов перешли на сторону эпир-
ского царя. После этого Пирр предпринял поход через Сам-
ний и Кампанию на Лаций, но латины соединили свои силы
с Римом, и Пирр, не рискнув вступить в сражение, вернул-
ся в Тарент.
Понимая, что разгромить римлян окончательно и взять при-
ступом их город — дело (по крайней мере, пока) почти безна-
дежное, Пирр предложил им заключить перемирие и пообещал
помощь в завоевании Италии. С этим предложением он послал
в римский сенат некоего Кинея, философа, мудреца и орато-
ра, ученика великого Демосфена и, можно сказать, своего «ми-
нистра иностранных дел». И сенат, посовещавшись, уже было
принял решение о перемирии, как вдруг в зал вошел автори-
тетнейший в Риме политик престарелый Аппий Клавдий…
И дряхлый, немощный и слепой Аппий Клавдий гневно про-
изнес: «До сих пор я никак не мог примириться с потерею зре-
ния, но теперь я жалею, что только слеп, а не глух. Вы тре-
пещете перед Пирром, который всегда, как слуга, следовал за
каким-нибудь из телохранителей Александра, а нынче бродит
по Италии не с тем, чтобы помочь здешним грекам, а чтобы
убежать от своих тамошних врагов. И он обещает доставить
нам первенство среди итальянцев с тем войском, что не мог-
N 103 O
ВОЗВРАЩЕНИЕ К КЛИО
ло удержать для него самого и часть Македонии! Не думайте,
что, вступив с ним в дружбу, вы от него избавитесь, — нет, вы
только откроете дорогу тем, кто будет презирать нас в уверен-
ности, что любому нетрудно нас покорить, сделав римлян по-
смешищем для тарентинцев и самнитов!»
Эта страстная речь возымела действие, и сенаторы отосла-
ли Кинея со следующим ответом: переговоры о дружбе воз-
можны лишь если Пирр уйдет из Италии. А пока он здесь, рим-
ляне будут воевать с ним, доколе хватит сил.
Это не слишком обрадовало царя, но поскольку обстоятель-
ства заставляли его искать нового сражения — бездействую-
щие армии в чужой стране очень быстро разлагаются и теряют
боевой дух, да и тарентинцы требовали отрабатывать деньги,
которые платили Пирру, — то в 279 году до н. э. он выступил
в поход и близ города Аускула встретился с войском нового
римского главнокомандующего Гая Фабриция.
Битва была еще более тяжелой, чем под Гераклеей. Неприя-
телю удалось оттеснить Пирра к непроходимым для конницы
и слонов лесистым берегам быстрой реки, и много греков было
убито, пока на землю не опустилась ночь. Однако наутро, с по-
мощью лучников и метателей дротиков, а также стремительной
атакой фаланги, Пирру удалось перевести сражение на равни-
ну. Обе стороны бились очень стойко и отважно, но Пирр на
своем фланге потеснил противника, и тогда, как и год назад,
в бой двинулись слоны…
«Ему принес успех главным образом мощный натиск сло-
нов, ибо против них воинская доблесть бессильна и римля-
не считали, что перед этой силой, словно перед прибываю-
щей водой или разрушительным землетрясением, следует от-
ступить…» (Плутарх).
И они отступили…
Но победа досталась Пирру дорогой ценой. Сам он был ра-
нен дротиком в руку, самниты разграбили обоз эпиротов, но
N 104 O
ЮРИЙ КУРГУЗОВ
главное — людские потери. И у римлян, и у Пирра погибло бо-
лее чем по пятнадцать тысяч воинов. Однако если для Рима
потери эти были реально восполнимы, то для Пирра… Гово-
рят, что, увидев какого-то чересчур бурно радующегося бег-
ству римлян человека, царь грустно заметил: «Еще одна такая
победа, и мы окончательно погибнем». Вот с той-то поры в об-
щечеловеческий, общемировой лексикон, наряду с такими кры-
латыми выражениями, как «соломоново решение», «ахиллесова
пята», «гордиев узел» и другие, вошло и еще одно — «пиррова
победа». Победа, которая сродни поражению…
После битвы при Аускуле положение царя Эпира очень
осложнилось. Рим заключил с Карфагеном военный союз, на-
правленный против Пирра, а заодно и греческих городов на
Сицилии. И те пригласили Орла возглавить борьбу с карфа-
генянами, контролировавшими значительную часть острова.
Оставив в Таренте гарнизон (тарентинцы уходом Пирра были
весьма недовольны), неутомимый искатель ратной славы при-
плыл в Сицилию и, быстро разбив карфагенян, занял их вла-
дения.
И вот тут-то блестящий полководец и бесстрашный боец
проявил себя никудышным политиком: начав подготовку к аф-
риканской экспедиции на Карфаген, он рассорился с сицилий-
цами, всячески унижал и оскорблял их. В итоге местные гре-
ки настолько его возненавидели, что Пирр вынужден был вер-
нуться в Италию. По словам очевидцев, покидая Силицию,
царь произнес: «Какое ристалище для состязаний оставляем
мы римлянам и карфагенянам, друзья!» (Нам-то, уважаемые
читатели, известно, что уже скоро это пророчество сбудется,
потряся весь Древний Мир: три Пунические войны и падение
Карфагена…)
Ну а Пирр с ходу двинулся из Тарента к городу Малевен-
туму (в переводе с латыни — «плохой воздух»; там было много
N 105 O
ВОЗВРАЩЕНИЕ К КЛИО
болот), где стояло войско консула Мания Курия Дентата. Царь
спешил, так как на помощь Манию Курию могли подойти дру-
гие легионы, из Лукании, а потому, собрав самых сильных вои-
нов и самых свирепых слонов, он ночью выступил на лагерь
врага. Однако в темном лесу воины заблудились, и время было
потеряно, а на рассвете римляне увидели войско Пирра, шед-
шее по гребню холмов…
Битва была жестокой и кровопролитной. Фортуна по очере-
ди улыбалась то Пирру, то его врагам. Когда бой с холмов вы-
плеснулся на равнину, римляне под натиском слонов отступи-
ли к самому лагерю, и тогда… И тогда стоявшие на валах ка-
раульные забросали слонов копьями, и те, обезумев от боли,
с трубным ревом повернули вспять, давя наступавших под их
прикрытием воинов Пирра и сея среди них панику и страх.
Римляне победили.
Римляне победили, и город Малевентум специальным по-
становлением сената был переименован в Беневентум («хо-
роший воздух»). Надежды же Пирра на господство в Италии
и Сицилии рухнули: целых шесть лет потратил он на эти «за-
морские» войны и вот теперь вынужден был бесславно вер-
нуться обратно в Грецию. Великий воин и великий авантю-
рист, он снова не сумел удержать достигнутого, и не зря один
из современников сравнил его с игроком в кости, который спо-
собен на удачный бросок, но понятия не имеет, как распоря-
диться своим выигрышем.
Увы, в том же духе Пирр действовал и дальше. Растратив
всю государственную казну Эпира, он с восемью тысячами пе-
хотинцев, пятьюстами всадниками и отрядом наемников-кель-
тов вторгся в Македонию, разбил войска царя Антигона Гоната
(сына умершего к тому времени Деметрия Полиоркета), разгра-
бил страну — и… почти тотчас же неизвестно зачем влез в ди-
настические распри в Спарте. Изгнанный спартанцами царь
Клеоним, «обидевшись», пожаловался Пирру, а того-то, ясное
N 106 O
ЮРИЙ КУРГУЗОВ
дело, и уговаривать не пришлось, коль появилась новая воз-
можность славно подраться. Он, как ребенок надоевшую иг-
рушку, бросил Македонию и заявился в Спарту с весьма со-
лидным войском: двадцатью пятью тысячами пехоты, двумя
тысячами конницы и двадцатью четырьмя слонами. Не исклю-
чено, что Пирр вознамерился завоевать Спарту не для Клеони-
ма, а для себя, но…
Но спартанцы есть спартанцы. Война оказалась трудной
и затяжной; Пирр собрался уже было устраивать армию на зи-
мовку, однако из Аргоса неожиданно пришла весть, что «по-
томственный» враг Пирра Антигон не только оправился от не-
давних поражений, но и решил наложить лапу на Аргос, поса-
див там своего ставленника.
Разве мог стерпеть такое Пирр?! Да ни в коем разе! Он не-
медленно двинулся в поход, забыв о каких-то там спартанцах…
Увы, те напоследок напомнили о себе: устроили на пути уходя-
щего войска эпиротов засаду и отрезали от основных сил шед-
ших в арьергарде кельтов и молоссов.
Что любопытно, буквально накануне гадатель, изучив рас-
положение внутренностей жертвенных животных, предупредил
Пирра, что знамения неблагоприятны и в ближайшем будущем
ему грозит беда — потеря близкого человека. Но Пирр то ли
забыл о предсказании, то ли не придал ему значения и послал
старшего сына Птолемея на помощь хвостовому отряду.
Разумеется, спартанцы, увидев сына своего главного врага,
еще более ожесточились, и в жаркой сече юноша был сражен
копьем. Услышав об этом, на противника обрушился с молос-
ской конницей сам Пирр. Атака была страшной, и царь в не-
истовстве повсюду сеял своим непобедимым мечом смерть. Ко-
мандира спартанцев Эвалка Пирр убил собственноручно; был
истреблен и весь его отборный отряд.
Многие думали, что Орёл вернется наказать Спарту, но он,
справив пышные поминальные игры по сыну, вновь двинулся
N 107 O
ВОЗВРАЩЕНИЕ К КЛИО
в Аргос. Узнав, что и Антигон с армией тоже уже поблизости,
Пирр послал к нему гонца с вызовом на битву. Однако же Ан-
тигон ответил, что силе оружия предпочитает удобный момент,
но если Пирру так уж не терпится умереть, то для этого есть
множество разных путей. И Пирр сам выбрал свой…
Накануне ему было жуткое видение: головы принесенных
в жертву быков, высунув языки, лижут собственную кровь.
А в это же время в Аргосе одна прорицательница в ужасе вы-
бежала из дома, крича, что ей привиделся город, заваленный
трупами, и орел, который бросился в гущу битвы и… вдруг
исчез…
Но Пирра было уже не остановить. Невзирая на страшные
предзнаменования, его солдаты глубокой ночью приблизились
к воротам Аргоса, которые тайно открыли «свои люди» в горо-
де. Первыми в Аргос тихо вошли и заняли главную площадь
кельты. Настала очередь слонов, но башни не проходили в во-
рота, их пришлось снимать, а потом вновь водружать, и аргос-
цы, услышав шум, подняли тревогу. Они послали гонцов в ла-
герь Антигона, и тот быстро прислал большой отряд. К тому же
как снег на голову свалились тысяча спартанцев и их наемни-
ков-критян. Пирр со своей конницей бросился на подмогу кель-
там, но весь город был изрезан каналами, и в темноте всадни-
ки мало что могли сделать. Когда же рассвело, царь увидел, что
Аспида — крутая укрепленная гора в центре Аргоса — вся за-
нята многочисленными вооруженными врагами, а на площади
он узрел вдруг медную статую — волка и быка, готовых сра-
зиться, и вспомнил давнее предсказание, что ему суждено по-
гибнуть там, где он увидит битву быка и волка…
И Пирр был потрясен. Потрясен настолько, что решил от-
ступить. Отдав воинам приказ пробиваться к воротам, он по-
слал гонца к сыну Гелену, который со значительными сила-
ми стоял за городом, велев разрушить часть городской сте-
N 108 O
ЮРИЙ КУРГУЗОВ
ны, чтобы помочь выходящим. Однако то ли гонец перепутал
смысл приказания, то ли Гелен неверно его понял, но про-
изошла ошибка. Ошибка, ставшая роковой… Юноша с самыми
опытными воинами и слонами вошел в город на помощь отцу…
Увидев это, Пирр закричал, чтобы они поворачивали назад,
но в Аргос входили всё новые и новые эпироты. В конце кон-
цов образовалась настоящая пробка, и началась давка. А ко-
гда, споткнувшись, поперек ворот рухнул самый большой слон,
просто-таки закупорив своей громадной тушей выход из горо-
да, а другой слон (из вошедших в Аргос раньше), ища упавше-
го с его спины раненого вожака, понесся навстречу отступав-
шим, топча и чужих и своих, паника стала всеобщей. Особен-
ный же ужас охватил людей, когда этот слон, найдя наконец
труп хозяина, хоботом и бивнями поднял его высоко над го-
ловой и, словно взбесившись, принялся еще яростнее убивать
всех подряд…
Да, слоны вознесли Пирра на самый пик славы, и слоны же
его, увы, погубили… Загнанный верхом на коне в какую-то тес-
ную улочку, царь был ранен копьем. Не смертельно и даже не
опасно, но Орёл не был бы Орлом, если бы спустил врагу по-
добную дерзость. Он напал на наглеца, молодого аргосца, ста-
руха мать которого в это время смотрела на битву с крыши
дома и увидела, какой страшной опасности подвергается жизнь
ее сына. И она…
И она сорвала с крыши кусок черепицы и швырнула в Пирра…
Черепица ударила царя в голову ниже шлема и перебила
шейные позвонки. Пирр свалился с коня, а несколько солдат
Антигона оттащили его в сторону и отрубили ему голову. Сын
же Антигона, схватив ее, ускакал в лагерь и бросил голову
Пирра к ногам отца. Возможно, он ожидал похвалы и награ-
ды, однако Антигон обозвал сына нечестивцем и жестоко из-
бил палкой, а потом… закрыл лицо плащом и заплакал… Кста-
N 109 O
ВОЗВРАЩЕНИЕ К КЛИО
ти, это именно Антигон когда-то на вопрос, кто лучший из пол-
ководцев, ответил: «Пирр, если доживет до старости…»
До старости Пирр не дожил. Хотя, в общем-то, век его был
и не таким уж коротким: он погиб в 273 (по другим источни-
кам — 272) году до нашей эры в возрасте пятидесяти трех или
пятидесяти четырех лет. Украсив голову и тело Пирра, Анти-
гон с почестями предал их сожжению. Армия же Пирра сда-
лась на милость победителя, который, впрочем, действительно
обошелся с побежденными милостиво.
Вот так закончился «полет Орла». Так нелепо и случайно
оборвалась жизнь человека, справедливо считавшегося вели-
чайшим воином своей эпохи, и полководца, равных которому
не было после Александра и не будет до Ганнибала. Ни на
Западе, ни на Востоке. И если раньше, уважаемые читатели,
кто-то из вас лишь слышал выражение «пиррова победа», то
возможно, теперь он будет знать о Пирре, царе Эпира, немно-
го больше.
Право же, муж сей этого заслуживает.

КЕЛЬТСКАЯ ГЛАВА
Когда мы ведем речь (на бытовом, не слишком серьезно-
научном уровне) об истории, к примеру, Древнего Мира
вообще, то какие народы и страны вспоминаются в пер;
вую очередь?
Ну, разумеется, Греция с Римом, Египет, Междуречье
(Вавилон чаще. Шумер, Аккад, Ассирия — реже), Индия
и Китай. В очередь вторую в голове «всплывут», пожа;
луй, Македония (естественно, из-за одноименного Алексан;
дра), Карфаген (спасибо Ганнибалу), персы со скифами…
Лишь где-то в третьем приближении проглянут из-за за;
весы веков хетты, этруски, парфяне, иудеи и «прочие нем;
цы». Предшественников же майя, инков, ацтеков назвать
будет затруднительно даже для иного историка-неамери;
каниста.
А если «сузить» взгляд до Европы? Кто до сих пор —
и вполне заслуженно — на виду, на слуху? Наверное, толь;
ко упоминавшиеся уже «римляне и греки», песни о которых
распеваем вслед за средневековыми студиозусами-ваганта;
ми и мы. И в самом деле, нам многое известно о значи;
тельных событиях их истории, мы изучаем произведения
их мыслителей и ученых, любуемся творениями художни;
ков, скульптуров и архитекторов, до нас дошли их язы;
ки, литература, книги, документы. И вот именно поэто;
му древняя история Европы выглядит порой как история
исключительно Эллады и Рима, в лучшем случае — Сре;
диземноморья, то есть так называемого античного мира.
А вокруг — «темный» мир дикарей, варваров (кстати, вы;
сокомерные греки называли так и вполне цивилизованных
египтян, финикийцев, персов и даже — о, ужас! — рим;
лян)… Но — темный ли? Или, может, просто менее извест;
ный и знакомый?..
N 111 O
ВОЗВРАЩЕНИЕ К КЛИО
Пожалуй, ближайшими северными соседями греко-римской
части античного мира были кельты, племена которых населя-
ли земли Западной и Центральной Европы от Британских ост-
ровов до Карпатских гор. Таинственная и загадочная цивили-
зация кельтов к началу нашей эры исчезла, но «дело ее» не
пропало бесследно, и влияние ее на общеевропейскую (а соот-
ветственно и общемировую) историю и культуру переоценить
невозможно.
И по сей день остается загадкой, как возникла эта исклю-
чительно самобытная и неповторимая цивилизация. Одна из
основных гипотез гласит, что предки кельтов уже во II тыся-
челетии до нашей эры населяли территорию от Альп до отро-
гов Карпат, а приблизительно к VII веку до н. э. в районах ме-
жду Средним Рейном и Средним Дунаем, в результате слия-
ния и взаимопроникновения различных культур эпохи ранней
бронзы и начала железного века, сложилось, по выражению од-
ного из историков, нечто, что «находилось в пути, дабы затем
выступить как кельтское». И вот в VI—V вв. до н. э. это «не-
что» начинает понемногу выходить на тогдашнюю «междуна-
родную арену»…
Кельтские племена пребывали в то время на разных стади-
ях развития: одни еще сохраняли черты первобытнообщинного
строя, зато другие уже вступили в фазу разложения родовых
порядков и образования государства. Во главе племен стояла
родовая знать, из среды которой выделились вожди. Огромным
влиянием на все сферы жизни пользовалась жреческая каста
магов и колдунов — друидов.
Как и все индоевропейцы, древние кельты были язычника-
ми и поклонялись обожествленным силам природы, различным
стихиям, а также священным деревьям и животным, особенно
процветал культ лошади, быка и кабана. Мифологические воз-
зрения кельтов были очень сложными, связанными с магией,
отправлением всевозможных обрядов, которые сопровождались
N 112 O
ЮРИЙ КУРГУЗОВ
жертвоприношениями богам и демонам, нередко оканчивающи-
мися актами ритуального каннибализма…
Для иллюстрации. Кельты были, возможно, последними
в Европе «охотниками за черепами». Культ человеческой го-
ловы насчитывает на нашем континенте добрых десять тысяч
лет, а то и больше, и уходит своими корнями в незапамят-
ные времена. Кельты же его развили и превратили в слож-
ную религию, которая в той или иной форме просущество-
вала очень долго и, к примеру, в той же Ирландии захвати-
ла значительную часть средневековья. Культ этот был основан
на вере в некую материальную субстанцию души, наполняю-
щую тело человека и сосредоточенную главным образом в го-
лове. По поверьям, эта субстанция составляет основу жизни.
Убить и забрать голову врага означало получить вместе с ней
и его жизнь, силу, знания, талант… Античные историки Дио-
дор и Страбон упоминали, что головы своих самых выдающих-
ся врагов кельты бальзамировали кедровым маслом, а Цезарь
рассказывал об ужасающе кровожадных ритуалах — жертво-
приношениях детей, массовых закланиях преступников и воен-
нопленных… Можно себе представить, сколько голов там лете-
ло, и отнюдь не в переносном, а самом что ни на есть прямом
смысле слова.
Однако довольно о грустном. Наследие кельтской мифоло-
гии донесли до нас произведения легендарного поэта Оссиа-
на, а также фольклор народов Уэльса, Ирландии, Корнуолла
и Бретани. Кельтскими в своей основе являются легенды о ко-
роле Артуре и рыцарях Круглого стола, Тристане и Изольде,
великом чародее Мерлине. С кельтским прошлым связаны пре-
дания о Граале и о «Стране блаженных» — сказочном и пре-
красном острове Аваллоне…
Но вернемся к кельтам несказочным. На рубеже VI—V ве-
ков до нашей эры они испытали сильное влияние этрусков
и греков. Однако античные источники того времени ничего не
N 113 O
ВОЗВРАЩЕНИЕ К КЛИО
сообщают о кельтах кроме самого факта их существования,
и только благодаря раскопкам археологов современный мир
увидел изделия кельтских мастеров: браслеты, гривны (шей-
ные украшения), застежки и пряжки из бронзы и золота, ма-
ски с выпученными глазами и «по-мушкетерски» лихо закру-
ченными усами, мечи и ножны, гравированные тонкими, изящ-
ными спиралями, великолепные произведения ювелирного
искусства, выполненные в так называемом «зверином стиле».
А чуть позже кельтским племенам на уже освоенных зем-
лях становится тесно, и они расселяются не только на Дунае,
но и на территориях современных Бельгии (белги) и Франции.
Смешавшись с местным населением последней, пришельцы об-
разовали народность, имя которой нам хорошо известно, —
галлы. И вот на перекрестье V—IV столетий до новой эры всё
население Европы, от Пиренеев на западе до Балкан на во-
стоке, было буквально охвачено «галльским ужасом». Ярост-
ные и неукротимые в битве, практически обнаженные, «оде-
тые» лишь в перья (по поводу чего несколько веков спустя не
без сарказма высказался в своих «Записках о галльской войне»
Юлий Цезарь, сравнив кельтов с петухами), однако вооружен-
ные огромными овальными щитами и длинными железными
мечами, воины племен бойев, лингонов, инсурбов и сеннонов
(р. Сена) хлынули в Северную Италию. Ими была уничтоже-
на цивилизация этрусков в долине реки По, и они проникли
далеко на восток южной части Аппенинского полуострова, до-
стигнув Болоньи. А пиком «галльского нашествия» стало за-
воевание в 390 или 387 г. до н. э. Рима. Сам Вечный город был
разграблен и сожжен, и только укрепления священного хол-
ма Капитолия устояли. Тогда галлы решили под покровом ноч-
ной темноты взять Капитолий штурмом, однако встревоженные
священные гуси храма богини Юноны подняли невообразимый
гвалт и гогот и разбудили осажденных, которые сбросили на-
падавших с укреплений. Таким образом, окончательная побе-
N 114 O
ЮРИЙ КУРГУЗОВ
да галлов не состоялась. Рим (как государство) уцелел и отку-
пился золотом. Отсюда и пошло знаменитое выражение «Гуси
спасли Рим». А ведь не исключено, что после той ночи вся ев-
ропейская история могла пойти совсем по другому пути…
Приблизительно в это же время кельты появились в Бри-
тании, название которой произошло от имени одного из кельт-
ских племен — бриттов, и в Испании, где в результате их сме-
шения с местным населением — иберами — возник новый
народ — кельтиберы. А когда в 334 г. до н. э. римлянам с боль-
шим трудом всё же у далось о ттеснить «своих» кельтов к Ду-
наю, те, продвигаясь по течению великой реки, осели и в Пан-
нонии (современная Венгрия), и на северо-западе Балкан. В об-
щем, за исключением севера и востока континента кельтами
была фактически оккупирована вся «неантичная» Европа. От-
ряды же кельтских наемников можно было встретить почти во
всех странах Средиземноморья. Да, в середине IV столетия до
нашей эры с кельтами приходилось считаться любому. Однако…
Однако возникновение на Балканах могучего Македонского
царства Филиппа II и его сына и преемника Александра при-
остановило кельтскую экспансию на юго-восток. В 335 г. до
н. э. в ставке молодого Александра появились гордые и надменные
послы кельтов. Был заключен договор, содержание ко-
торого нам, к сожалению, неизвестно, но, похоже, для Македо-
нии этот договор был очень важен: кельты какое-то время не
претендовали на Балканы, и у Александра оказались развязан-
ными руки для его великого восточного похода, действительно
перевернувшего весь Древний Мир.
Но после смерти царя в Вавилоне, когда между его полко-
водцами и их потомками (диадохами и эпигонами) разгорелась
борьба за наследство, кельты вновь начинают давить на Бал-
каны. А вот их «итальянским» собратьям в эти годы приходит-
ся туго. Набирающий силу Рим объединяет под своей властью
бо;льшую часть Аппенинского полуострова, захватывает зем-
N 115 O
ВОЗВРАЩЕНИЕ К КЛИО
ли сеннонов в Умбрии и таким образом отрезает галлов от вы-
хода к Адриатическому морю. Римляне постепенно вытесня-
ют кельтов и из Цизальпинской Галлии (территория современ-
ной Швейцарии), а в 280 году до новой эры им удалось разбить
в битве при Вадимонским озере объединенные силы этрусков,
цизальпинских галлов и пришедших им на помощь из бассей-
на реки Марны сородичей-белгов. И после этого вожди кель-
тов начинают обращать еще более пристальное внимание на
Восток…
Еще в 281 году до нашей эры грек Никомед пригласил два-
дцать тысяч воинов-кельтов (эллины называли их галатами)
в Малую Азию и, опираясь на мощь этого наемного корпуса,
создал в северо-западной части полуострова собственную дер-
жаву — Вифинское царство. В то время шла ожесточенная
война между двумя наследниками Александра Македонско-
го — Селевком I Никатором, наложившим лапу на бо;льшую
часть бывших владений великого завоевателя — от Средизем-
ного моря до Индии, и правителем Македонии и Фракии (тер-
ритория современной Болгарии) Лизимахом. Оба диадоха по-
гибли в этой жестокой войне, а Фракия в результате (в опреде-
ленной мере случайно) досталась кельтам. И вот…
И вот, воспользовавшись тем, что самая сильная на Бал-
канах армия — эпирского царя Пирра — воевала с римляна-
ми в Италии и на Сицилии, да и к тому же в значительной
степени была уничтожена после известной «пирровой победы»
в 279 г. до н. э. при Аускуле, кельты из Фракии устремились на
юг, опустошили Македонию, Фессалию и совершили ужасное
святотатство — разграбили сокровищницу знаменитого обще-
греческого святилища в Дельфах. И только с огромным трудом
грекам удалось отогнать неистовых захватчиков и заставить их
вернуться восвояси.
Сын же погибшего Селевка Никатора Антиох пытался в ту
пору восстановить свое владычество над Малой Азией, и испу-
N 116 O
ЮРИЙ КУРГУЗОВ
ганный Никомед Вифинский вновь призвал на подмогу кельтов-
галатов. Эта война длилась почти десять лет, и лишь в 269 г. до
н. э. Антиоху, использовавшему в сражениях боевых слонов из
Индии, удалось остановить врага. Но только остановить. В рай-
оне современной столицы Турции Анкары пришельцы-кельты
образовали свое государство-федерацию — Галатию, управляе-
мую двенадцатью племенными вождями. Галатия просущество-
вала почти два с половиной века — до 25 года до нашей эры,
а потомки кельтов жили там еще несколько сотен лет. По-
мните, галатам адресовал свои послания апостол Павел, и еще
в IV веке, эры уже нашей, здесь говорили на языке треверов,
жителей бассейна Рейна в районе современного немецкого го-
рода Трира. Далековато же забрались треверы!
Кстати, кельтские памятники первой трети III столетия до
новой эры археологи обнаруживают и в Восточной Венгрии,
и в Словакии, и в Трансильвании, и в Закарпатье. Кельты про-
никают даже на территорию современной Польши, в Силезию,
где на горе Шленза находилось святилище, напоминающее по
конструкции самый знаменитый памятник древней «храмовой
архитектуры» Северной Европы — Стоунхендж в Англии. Не
исключено, между прочим, что некоторые «особенные» чер-
ты национального характера поляков, которых называют ино-
гда «славянскими французами», — вспыльчивость, бесшабаш-
ность, отчаянная (и порой даже не вполне мотивированная) от-
вага и удаль, нежелание «бегать в табуне», сформировались
именно в результате тесного и довольно длительного прожи-
вания предков будущих шляхтичей по соседству с воинствен-
ными и неукротимыми кельтами. (К слову, сам Наполеон одна-
жды выразился про поляков следующим образом: «Эта нация
несет разрушение в себе самой…»)
Увы, возможно, и кельты, слишком воинственные и слиш-
ком неукротимые, в конце концов «перегорели», или, говоря
языком Л. Н. Гумилёва, с ними произошел пассионарный над-
N 117 O
ВОЗВРАЩЕНИЕ К КЛИО
лом. К концу III века до нашей эры кельты в своих много-
численных войнах всё реже и реже одерживают победы и всё
чаще и чаще терпят поражения. В сороковые — тридцатые
годы успешную, хотя и очень драматичную борьбу вел против
них в Малой Азии союзник Рима царь Пергама Аттал, а в году
225-м уже и сами римляне вторично разбили объединенное
войско цизальпинских галлов и белгов.
Когда во время II Пунической войны один из величайших
полководцев древности Ганнибал, двигаясь на Рим, совершал
свой знаменитый обходной маневр через Альпы, он во многом
рассчитывал на последующую военную помощь врагов его вра-
гов — галлов. Увы — похоже, разведка Ганнибала доложи-
ла неточно: вместо могучей конфедерации карфагеняне заста-
ли уже лишь раздробленные племена и получили в подмогу не
грозную некогда объединенную кельтскую армию, а только не-
сколько отдельных отрядов. Войну с Римом Ганнибал, невзи-
рая на ряд блестящих побед, проиграл, и его поражение ста-
ло и очередным поражением «французских» и «швейцарских»
кельтов.
А в 212 г. до н. э., не в силах сопротивляться местному на-
селению, ушли с уже насиженных мест и кельты «фракийские».
В 196-м римляне изгнали из Италии инсубров, а в 192;м — жи-
телей Болоньи бойев. Бойи переселились на территорию нынешней
Чехии, и отсюда сохранившееся и до наших дней название
этой страны — Богемия.
И вот, изгнанные из Малой Азии, Италии и Фракии, кель-
ты стекаются в Центральную Европу, а в конце III — нача-
ле II века до новой эры проникают даже на территорию нашей
(точнее, еще недавно нашей) страны. Они появляются в Север-
ном Причерноморье, или так называемой Скифии, земли кото-
рой представляли собой тогда легкую добычу, потому что от
страшного нашествия своих восточных соседей — сарматов
(на рубеже IV и III веков до н. э.), превративших, по словам
N 118 O
ЮРИЙ КУРГУЗОВ
греческого историка Диодора Сицилийского, «их страну в пу-
стыню», скифы не смогли оправиться даже за сто лет. К сожа-
лению, какие-либо подробности проникновения кельтов в Ски-
фию историкам практически не известны. В Молдавии и на
Украине археологами обнаружено полтора десятка памятников,
связанных с кельтами, в том числе и их поселение в верховь-
ях Днестра. А в древней Ольвии, расположенной недалеко от
современной Одессы, был найден камень с высеченным на нем
текстом, в котором горожане благодарят некоего Протогена,
давшего деньги на возведение укреплений, потому что «пере-
бежчики извещали, что галаты и скифы составили союз и со-
брали большие силы, которые явятся зимою». Но, судя по все-
му, закрепиться в Причерноморье кельтам не удалось.
В Центральной же Европе они относительно спокойно жи-
вут еще несколько десятилетий, но… Но усиливается давление
извне: Рима с юга, даков (помните прекрасные франко-румын-
ские фильмы «Даки» и «Колонна»?) с востока и германцев с се-
вера. Царь даков Буребиста изгоняет бойев из Богемии, гер-
манцы, особенно мощный союз свевов, оттесняют кельтов за
Рейн, а Цезарь в 58—51 гг. до н. э. завоевывает всю Галлию.
При императоре Августе римляне захватили последние при-
дунайские владения кельтов, а при Клавдии — значительную
часть Британии. Увы — кельтская цивилизация в Центральной
и Западной Европе погибла. Несколько дольше она существо-
вала на Британских островах, где кельты подверглись меньшей
романизации, нежели на материке, но в конечном итоге и здесь
их накрыли уже другие, германские волны…
Разумеется, кельты не покорялись без боя. В 54—51 го-
дах до нашей эры шла ожесточенная борьба их под руковод-
ством Верцингеторикса почти по всей Галлии. В 21 году эры
нашей восстали кельты, возглавляемые Флором и Сакровиром,
а в 68 году произошло восстание Цивилиса. Боролись с захват-
чиками жители и других покоренных Римом кельтских стран,
N 119 O
ВОЗВРАЩЕНИЕ К КЛИО
в том числе Британии. А в Испании в конце III века нашей эры
вспыхнуло мощное движение так называемых багаудов, про-
должавшееся около 150 лет. (Между прочим, можно вспомнить
и что ближайшим сподвижником самого Спартака был галл по
имени Крикс…)
…Да, кельтский мир погиб, но не исчез без следа. В V—
VI веках, вследствие вторжения англо-саксов, кельтские пле-
мена бриттов переселились из Британии на северо-западную
оконечность Франции, которая с той поры стала называться
Бретанью. Современные бретонцы — потомки воинственных
бриттов. До сего дня этнические кельты (правда, уже в значи-
тельной степени «англизированные») живут также на Британ-
ских островах, в Шотландии, Уэльсе и Ирландии, а кельтская
культура…
Но кельтская культура — это, повторимся, конечно, пред-
мет особый. Сложнейшие и увлекательнейшие религиозные
воззрения древних кельтов, сказочный мир ирландского фольк-
лора, «звериный стиль» творений рук замечательных, но, к со-
жалению, безымянных для нас кельтских мастеров — всё это
требует отдельного разговора. А пока…
А пока закончим тем, с чего начали. Да, Греция. Да, Рим.
Но… Но, «ослепленные» античностью, давайте всё же не забы-
вать, что история нашего континента складывалась из бесчис-
ленного множества отдельных страниц и — целых глав.
И среди таких, очень важных, воистину великих глав —
история кельтов…

БЕЗ НОМЕРОВ
Большая Советская энциклопедия гласит: «Крестовые
походы — захватнические походы западноевропейских
феодалов в XI—XIII вв., происходившие под прикрытием ре;
лигиозных лозунгов («освобождение гроба господня из-под
власти «неверных», «защита или насаждение католицизма»
и т. д.)…»
«Общеизвестных», «классических», «номерных» кресто;
вых походов всего было восемь, и направлены они были на
«классический» же Восток, чему имелось если и не осьм;
надцать, то все равно немало причин: упадок и обнища;
ние мелкого рыцарства, которому в густонаселенной и по;
деленной между их более сильными собратьями по клас;
су — сеньорами — Европе стало и плохо и тесно; жажда
к еще большему политическому и экономическому могуще;
ству некоторых крупных феодалов; политика северо-италь;
янских городов-республик Венеции, Генуи и Пизы, чьи торго;
вые и денежные интересы пострадали в связи с завоеванием
в 70—80-х годах XI века турками-сельджуками Сирии и Па;
лестины; и, конечно же, деятельность папской курии, кото;
рая возглавила крестовые походы идейно и отчасти орга;
низационно, в целях расширения своего влияния на Восто;
ке, создания новых «христианских» владений, подвластных
святому престолу, подчинения греко-православной церкви,
а также для поднятия изрядно уже к тому времени подмо;
ченного авторитета католицизма.
Первый крестовый поход был провозглашен в 1095 году
на Клермонском соборе папой Урбаном II, а восьмой состо;
ялся в 1270-м. В целом эту эпоху можно охарактеризовать
как цепочку больших и малых войн, набегов и «отбегов», на;
ступлений и контрнаступлений, осад и грабежей, действую;
щими лицами коих явились с одной стороны западноевро;
N 121 O
ВОЗВРАЩЕНИЕ К КЛИО
пейцы, а с другой — противостоящие им византийцы, сельджуки
и арабы — особенно подданные египетских султанов.
Среди самых громких имен в стане «спасителей» гроба Гос;
подня — проповедник Петр Амьенский, аббат Бернан Клер;
воский, герцоги Готфрид Бульонский и Роберт Нормандский,
графы Раймунд Тулузский и Роберт Фландрский, венециан;
ский дож Дандоло, короли и императоры Людовик VII, Кон;
рад III, Филипп II Август, Ричард I Плантагенет (более из;
вестный под прозвищем «Львиное Сердце»), Фридрих I Бар;
баросса, Филипп Швабский. Наиболее активное и успешное
сопротивление захватчикам оказал египетский султан Са;
лах-ад-Дин (Саладин).
Два века Малая Азия, Ближний Восток и Северная Аф;
рика были ареной кровавых сражений, а кончилось всё ни;
чем: новые государства крестоносцев — Латинская им;
перия, Иерусалимское королевство, княжество Антиохия,
графства Триполи и Эдесса — оказались нежизнеспособны;
ми химерами и в конечном итоге прекратили свое существо;
вание. Короли и рыцари (которые уцелели), пограбив и на;
воевавшись вволю, мало-помалу возвратились домой. Каза;
лось, «эра» крестовых походов закончилась.
Но нет, закончилась «эра» лишь этих походов…
Итак, закончились эти крестовые походы, однако ведь
(в том числе и раньше) были еще и другие, которые и «идеоло-
гически», и территориально можно разделить на два «блока»:
первые — военно-политические события которых проходили
под печально знаменитым лозунгом «Drang nach Osten» («На-
тиск на Восток»), и вторые — «посвященные» борьбе с ереся-
ми и еретиками.
В результате афро-азиатских походов львиную долю добы-
чи получили французы и англичане, разумеется, папская ку-
рия, а также оборотистые венецианцы и генуэзцы. Алчное же
N 122 O
ЮРИЙ КУРГУЗОВ
немецкое рыцарство, оставшееся в результате борьбы с мусуль-
манским Востоком практически с носом, решило поживиться
за счет соседних языческих славянских и прибалтийских наро-
дов, и в 1147 году саксонский герцог Генрих Лев с благослове-
ния папы объявил крестовый поход против полабских (живших
на берегах реки Лабы (Эльбы) славян, в первую очередь —
ободритов (бодричей). После ряда неудач захватчики всё же
сломили сопротивление ободритов и на земле их страны созда-
ли герцогство Мекленбургское, в котором местное население
насильственно обращалось в католичество и онемечивалось.
А в 1168 году датчане захватили славянский остров Рюген
(Руяна) в Балтийском море и уничтожили знаменитую языче-
скую святыню — идол бога Святовита в городе Арконе. Рю-
генские князья приняли христианство и поклялись в верно-
сти датскому королю Вальдемару I. (Любопытно, что князья
славянского Поморья перед лицом экспансии датчан предпо-
чли подчиниться германскому императору.) В то же время нем-
цы оккупировали страну славян-лютичей, на территории кото-
рой образовалось маркграфство Бранденбургское. В XIII веке
в него вошла земля шпревян, где вскоре был построен Берлин.
Другой поток немецкой колонизации устремился на Сред-
ний Дунай, в области, населенные словенами. Здесь в 1156 году
возникло герцогство Австрия. В той или иной степени немец-
кое влияние распространилось и на соседние государства —
Польшу, Чехию и Венгрию.
Вслед за захватом полабских земель началось завоевание
Восточной Прибалтики, населенной ливами, эстами, курами
и земгалами. В 1184 году архиепископ Бремена Гартвик II на-
правил каноника Мейнарда на Двину, чтобы учредить архиепи-
скопство на земле Полоцкого княжества. Ливы от крещения
категорически отказались, и тогда папа Целестин III провоз-
гласил крестовый поход, заранее пообещав отпущение грехов
всем, кто пойдет «на восстановление первой церкви в Ливо-
N 123 O
ВОЗВРАЩЕНИЕ К КЛИО
нии». Немцы на 23 кораблях захватили земгольскую гавань
в устье Двины и построили крепость Ригу. Начиная с 1196 года,
бременский архиепископ стал назначать в Ливонию епископа,
и в 1202-м ливонский епископ Альберт III учредил (по образ-
цу Ордена тамплиеров) военно-монашеский Орден меченосцев,
который, сделавшись своего рода плацдармом для всего севе-
роевропейского рыцарства, огнем и мечом обращал язычников
в христианство.
За ливами пришла очередь эстов, куров и земгалов. К тому
же в 1224 году рыцари взяли русский город на территории
Эстонии Юрьев (Тарту) и перебили весь гарнизон. Эти события
уже всерьез затрагивали интересы Руси, однако на ней к тому
времени давно не существовало былого некогда единства: по-
лоцкие князья конфликтовали со смоленскими, которым в кон-
це концов и подчинились, Новгородская республика — с Вла-
димиро-Суздальским княжеством и т. д. Нет, нельзя сказать,
что русские сидели сложа руки, — они пытались помочь эстам,
но были разбиты датскими и немецкими рыцарями в 1223 году
на реке Имере. Также потерпел неудачу и поход 20-тысячно-
го войска князя Ярослава Всеволодовича. Ну а если учесть,
что после объявления папой Иннокентием III крестового похо-
да и против балтского племени пруссов мазовецкий князь Кон-
рад «пригласил» на помощь основанный еще в XII веке в Па-
лестине, а теперь пытавшийся укрепиться в Семиградье (Тран-
сильвании) Тевтонский орден, то над Русью нависла большая
беда. Пруссов жестоко истребляли, угоняли в неволю, выселя-
ли с родной земли, а в 1237 году, при посредничестве папы,
произошло объединение Тевтонского ордена с Орденом мече-
носцев, и на этом нерадостном фоне начался крестовый поход
против восточного православия.
Разведка в королевствах Западной Европы была неплохой,
однако…
N 124 O
ЮРИЙ КУРГУЗОВ
В 1238 году скандинавские и немецкие дипломаты получи-
ли сведения о полном разгроме Русской земли Батыем и… пове-
рили им. Они сочли Новгород беззащитным и решили взять его
в клещи: шведы — со стороны Финского залива, немцы — Чуд-
ского озера. Всё казалось легко и просто. Вот только захватчики
не учли, что Великое княжество Владимирское хотя и пострада-
ло от татарских туменов, всё же сохранило военный потенциал
и смогло оказать новгородцам помощь. Не учел этого и вдохно-
витель и организатор антирусского похода папский легат Виль-
гельм, получивший от Григория IX задание обратить Новгород
в католическую веру.
Дальнейшее нам хорошо известно: прибывший «в мале дру-
жине» вновь назначенный новгородский князь Александр Яро-
славич 15 июня 1240 года внезапным ударом разгромил выса-
дившийся в устье Невы шведский десант под командованием
ярла Биргера. Эта победа русских сломила воинский дух шве-
дов, и они отступили.
Однако немецкий натиск развивался успешно. Ливонские ры-
цари взяли Изборск и Псков (новгородцы же оригинально «от-
благодарили» князя Александра, выгнав его), затем Копорье, Тё;
сов и приблизились к Новгороду на 30 верст. Власти Новгорода
сразу осознали свою ошибку, вернули Александра, и тот с «ни-
зовой ратью» немедленно отбил Копорье, в начале 1242 года
освободил Псков, а 5 апреля одержал знаменитую победу на
Чудском озере. Наступление «псов-рыцарей» на восток захлеб-
нулось навсегда.
Правда, еще в течение полутора столетий Тевтонский орден
продолжал оставаться костью в горле для народов и государств
Прибалтики и Поморья, и только в 1410 году в исторической бит-
ве при Грюнвальде объединенные польско-литовские и русские
войска (да кстати, и татарские тоже) нанесли ему жестокое пора-
жение, от которого он уже не сумел оправиться. Лозунг «Drang
nach Osten» на века перестал быть для немцев актуальным.
N 125 O
ВОЗВРАЩЕНИЕ К КЛИО
Что принципиально отличает события, речь о которых пой-
дет дальше, от вышеизложенных? Естественно, очень многое.
И всё же коренных, главных, отличий, пожалуй, два. Первое —
крестовые походы, разговор о которых ниже, были направлены
уже не на внешних, а на внутренних врагов. Выражаясь языком
науки этнологии, западноевропейский суперэтнос, хотя бы в от-
ношении официально объявляемых крестовых походов, оставил
наконец в покое соседние суперэтнические и этнические систе-
мы — Византию (увы, на время), Русь, мусульманский мир, не-
многочисленных уже язычников. (Нет, войны-то, разумеется,
происходили частенько, однако отныне они не носили прежней
ярко выраженной религиозной окраски.) Зато, оставив в покое
супостатов «чужих», святой престол с неменьшей энергией об-
рушился на «своих» — еретиков. И вот тут — вторая особен-
ность: теперь, за редким исключением, на передний план выхо-
дят интересы уже не экономические, не политические, а чисто
церковные или даже церковно-идеологические: католичество
было вынуждено защищать свои основы основ и святая святых,
и защищать всеми доступными ему способами и средствами.
Пожалуй, хронологию событий мы далее нарушим, но нару-
шим умышленно: чтобы речь пошла, на наш взгляд, от более
«простого к сложному». Итак…
Итак, Чехия конца XIV — начала XV веков. Немецкое за-
силье во всех сферах жизни и всеобщая ненависть населения
к католической церкви в связи с неудержимым ростом ее бо-
гатств и увеличением поборов в пользу папской курии. Плюс
чувство ущемленности чехов — от бедняков до дворянства, —
вследствие чего антицерковная оппозиция в стране приобрела
ярко выраженный национальный характер.
И тогда загремели пламенные проповеди магистров Праж-
ского университета Яна Милича и Матвея из Янова, в кото-
рых обличались пороки духовенства, зазвучали призывы к пе-
N 126 O
ЮРИЙ КУРГУЗОВ
реустройству церкви в духе раннего христианства, секуля-
ризации (отъему) церковных богатств. Но главной фигурой
оппозиции, конечно, был великий чешский патриот — профес-
сор, а впоследствии и ректор Пражского университета Ян Гус.
В своих проповедях и лекциях он бичевал недостатки католи-
ческой церкви, выступал против продажи индульгенций (гра-
мот об отпущении грехов) и платы за совершение церковных
обрядов. Параллельно он протестовал и против немецкого за-
силья в стране, перевел на чешский язык Библию, лишив тем
самым клир исключительного права толкования ее верующим.
Папа обвинил Гуса в ереси, и в 1414 году его вызвали на
Констанцский собор. Император так называемой «Священной
Римской империи» Сигизмунд выдал ему охранную грамоту,
которую сам же предательски и нарушил. Гуса на соборе не
стали даже слушать, а потребовали отречения от «еретических
заблуждений». 6 июля 1415 года его сожгли на костре. Вско-
ре такая же участь постигла и ближайшего сподвижника Гуса
Иеронима Пражского. И тогда началось…
Несколько лет Чехию сотрясали стихийные народные вол-
нения, а летом 1419 года 42 тысячи крестьян-гуситов, собрав-
шихся на горе Фавор (Табор), фактически объявили войну ка-
толикам.
Умер король Вацлав IV, и престол унаследовал его млад-
ший брат император Сигизмунд, которого гуситы, в том числе
шляхта и паны, отказались признать своим королем. По стране
запылали восстания, и весной 1420 года папа объявил против
гуситов крестовый поход. В Чехию вторглось около 100 тысяч
крестоносцев, в основном немцев, уверенных в легкой победе,
но у Витковой Горы, в окрестностях Праги, они были разбиты
армией выдающегося гуситского полководца Яна Жижки (впо-
следствии ослепшего). Папа провозгласил еще один крестовый
поход, и еще… К ужасу Рима, они также закончились полным
провалом.
N 127 O
ВОЗВРАЩЕНИЕ К КЛИО
Однако к тому времени народно-освободительное движе-
ние раскололось на два крыла — непримиримо настроенных
к врагу таборитов (от названия горы Табор) и более умерен-
ных (и, кстати, богатых) участников движения — чашников
(одним из требований их программы было причащение из
чаши для всех, а не только для духовенства). И чашники на
определенном этапе войны пошли на сговор с захватчиками
и даже попытались убить Жижку. Их план не удался, преда-
тели были жестоко наказаны, а летом 1424 года табориты на-
голову разбили чашников. К сожалению, сам Жижка вскоре
умер от чумы, но под предводительством его преемника Про-
копа Великого таборитское войско разгромило Сигизмунда
в битве при Усти. Поражением закончился и еще один, объ-
явленный папой в 1427 году крестовый поход. В 1431 году
состоялся уже пятый по счету и последний — хотя что зна-
чит «состоялся»? Огромная крестоносная армия была разбита
под Домажлицами и обратилась в бегство, побросав оружие
и знамена. Гуситы же перешли в наступление и вторглись
в Австрию, Венгрию и Германию. В 1433 году они совершили
поход на север, дойдя до Балтийского моря.
А тем временем католики заключили с чашниками так на-
зываемые «Пражские компактаты» — соглашение, по кото-
рому в Чехии разрешалось богослужение на чешском языке,
ликвидировалась
церковная юрисдикция, признавалась секу-
ляризация церковного землевладения и т. д. Табориты не при-
знали «Пражских компактатов», и между ними и чашника-
ми и папистами возобновилась война. Увы, в решающей бит-
ве у Липан 30 мая 1434 года табориты потерпели поражение.
В бою погибли Прокоп Великий и его ближайшие сподвиж-
ники. Сигизмунд занял Прагу, но обещаний своих не вы-
полнил. Чехию вновь наводнили католические священники
и немцы, которые повсюду расправлялись с «еретиками»-гу-
ситами.
N 128 O
ЮРИЙ КУРГУЗОВ
Ну а теперь вернемся едва ли не на два столетия назад. Эпо-
ха сектантства, многочисленных мелких ересей и вообще — по-
чти повсеместного «разброда и шатания» в умах. И вот на этом
фоне в 1260 году в Северо-Западной Италии возникает секта
апостольских братьев (апостоликов), основателем которой стал
бывший крестьянин пармской округи неграмотный монах Се-
гарелли. В сравнении с программой Яна Гуса и его последова-
телей, которая в силу конкретных исторических условий носи-
ла скорее, скажем так, «прикладной» характер, доктрина Се-
гарелли, хотя и выступавшего под личиной «простонародной
святости» (из-за чего иные даже вполне искренне называли его
дурачком и шутом), была гораздо сложнее и имела более фи-
лософский, мировоззренческий и даже революционный (в тео-
логическом смысле) характер.
На современную им эпоху апостольские братья смотре-
ли как на переходное к 1000-летнему Царству Божию время,
цель которого — возвращение к истинным правилам жизни,
завещанным Христом и апостолами. После смерти Сегарелли
в 1300 году его идеи были развиты и продолжены фра (братом)
Дольчино, и тезисно они выглядели следующим образом. Мир
в своем развитии прошел четыре стадии. Первая — эпоха Вет-
хого завета, когда люди лишь размножались и утверждались
в своем предназначении. Вторая — время Христа и его учени-
ков, внесших смысл и истину в человеческое существование.
В конце этого периода церковь широко распространилась по
земле, но полученные ею власть и богатство привели к извра-
щению апостольского идеала. Третий период — время монаше-
ских орденов, ставивших своей целью исправить положение,
однако ни бенедиктинцы, ни иоанниты, ни францисканцы, ни
тем паче тамплиеры (враги французского короля Филиппа Кра-
сивого) не смогли вернуть мир к прежним идеалам. С Сегарел-
ли начался последний, четвертый период, задача которого —
создать истинную церковь, живущую по апостольским нормам
N 129 O
ВОЗВРАЩЕНИЕ К КЛИО
и правилам; выбор же нового, «святого», папы должен зависеть
не от решения кардиналов, а от Бога.
Движение апостоликов росло и ширилось. У Дольчино по-
явились ближайшие сподвижники, своего рода штаб: Федерико
из Новары, Альберто Карентино, Вальдерико из Брешии и «воз-
любленная сестра» и подруга — Маргарита.
Естественно, Рим был не в восторге от деятельности апо-
стольских братьев, а тут еще Дольчино начал пророчествовать
и верно предсказал обстоятельства и время смерти пап Целе-
стина V и Бонифация VIII, а также предрек Бенедикту IX и его
кардиналам гибель от руки неаполитанского короля Фридри-
ха Арагонского. Сам же, убежденный, что провидением на него
возложена миссия укрепления и расширения секты до прихо-
да «святого» папы, отправился странствовать по Италии, готовя
почву для грядущего «последнего сражения».
1304 год застает фра Дольчино в Нижней Сезии, недалеко
от города Верчелли. Именно здесь ересь апостольских брать-
ев превращается из узкой сектантско-заговорщической орга-
низации в широкое народное движение. Проповеди Дольчино
в короткое время собрали вокруг него несколько тысяч сто-
ронников, и святой престол обеспокоился уже всерьез: против
апостоликов было выставлено значительное по тем временам
для Италии войско в две тысячи человек, составленное из епи-
скопского и городского ополчений и швейцарских наемников.
28 марта произошло сражение, закончившееся победой восстав-
ших, которые вскоре отошли в Новарскую область, где у подно-
жья гор построили укрепленный лагерь.
Летом 1305 года папа Климент V обратился к местным феода-
лам с буллой, в которой призвал их оказать помощь верчелльско-
му епископу Райнерию в борьбе с «врагами католической церкви
и христианского мира». Фактически начался крестовый поход.
Повстанцы укрепились на горе Парете Кальва («Отвесная
Стена»), которую осадили крестоносцы. В конце зимы 1305—
N 130 O
ЮРИЙ КУРГУЗОВ
1306 года положение восставших стало чрезвычайно тяжелым,
и Дольчино решился на отчаянный шаг: ночью 10 марта оса-
жденные, преодолев по глубокому снегу перевал, вышли к горе
Цебелло и спешно возвели укрепления, собрали в окрестно-
стях продовольствие. Авангард крестоносцев апостоликами под
непосредственным предводительством Дольчино был разбит
наголову. Осенью произошло кровопролитнейшее сражение, не
принесшее победы ни одной из сторон, и после этого папа об-
ратился с буллой к графу Савойскому, архиепископу Мила-
на и ломбардским инквизиторам. Против апостольских брать-
ев поднялась вся Северо-Западная феодальная Италия. Кресто-
вый поход был объявлен официально.
И, увы, несмотря на отдельные успехи, положение по-
встанцев стало катастрофическим: кольцо вокруг них сжима-
лось, болезни, голод и холод косили ряды апостоликов. В мар-
те 1307 года Райнерий предпринял решительный штурм цита-
дели. Битва продолжалась три дня, большинство восставших
пали, многие были взяты в плен, в том числе Дольчино и Мар-
гарита. Их приговорили к казни. По наиболее распространен-
ной версии, Маргариту сожгли первой — на глазах Дольчино.
Затем казнили и измученного пытками, но так и не сломленно-
го духом вождя апостольских братьев.
Вся феодальная Европа ликовала. Филиппу Красивому, как
раз в то время боровшемуся с «еретиками-тамплиерами», Кли-
мент V радостно написал о победе, одержанной над «исчадием
ада, ужасным ересиархом Дольчино». Епископа Райнерия, гла-
ву крестоносцев, папа специальным посланием поблагодарил
за «труд, который он приложил на винограднике господнем»,
а всем крестоносцам дал многочисленные привилегии и отпу-
щение грехов.
Но почему же такое огромное значение придавалось побе-
де над, в общем-то, относительно небольшим числом людей?
Да потому, что Дольчино был не просто сектантом, как многие
N 131 O
ВОЗВРАЩЕНИЕ К КЛИО
и до и после него, а основателем воистину новой концепции ду-
ховной жизни, создателем фактически новой религии — сопер-
ницы традиционного католицизма.
Между прочим, еще века в Италии ходили легенды о Доль-
чино — мученике или герое, волшебнике или колдуне. До не-
давнего времени существовали поверья о кладах, кои он, на-
подобие нашего Стеньки Разина, якобы оставил на земле. Но
наверное, самой интересной и романтичной была легенда о чу-
десном спасении возлюбленной Дольчино Маргариты, которая,
верили люди, под другим именем еще долго-долго жила среди
простого народа…
И — наконец перенесемся во Францию рубежа XII—
XIII столетий, в Лангедок, где теперь на Поле мучеников стоит
строгий белый обелиск. От Аквитании до Прованса и от Пире-
неев до Керси простиралось Лангедокское графство, сюзерены
которого графы Тулузские были столь богаты и могуществен-
ны (помните, кстати, Жоффрея де Пейрака из «Анжелики»?),
что их называли «королями юга». Но всё шире и шире распро-
странялась во владениях графов Тулузских опасная ересь, та-
инственными путями проникшая во Францию через Болгарию,
Македонию и Ломбардию из далекой, загадочной Азии.
В Тулузе, Фуа, Каркассоне множилось число катаров («чи-
стых» по-гречески), или альбигойцев (впервые заявили они
о себе в городе Альби). «Нет одного бога, есть два, которые
оспаривают господство над миром. Это бог добра и бог зла.
Бессмертный дух человеческий устремлен к богу добра, но
бренная его оболочка тянется к темному богу», — говорили ка-
тары. В колпаках халдейских магов и длинных черных одеждах
побрели они по дорогам Лангедока, проповедуя свое вероуче-
ние. Это были «совершенные» — миссионеры, аскеты, учив-
шие лангедокцев сокровенным заповедям. Каким? Не проли-
вай крови… Мир вечен, у него нет ни начала, ни конца… Если
N 132 O
ЮРИЙ КУРГУЗОВ
бы Землю сотворил бог, это означало бы, что он сотворил по-
рочное… Христос никогда не рождался, не жил и не умирал,
так как евангельский рассказ о нем — выдумка католических
попов… Крещение бесполезно, потому что проводится над не-
разумными младенцами и никак не предохраняет человека от
будущих грехов… Крест является не символом веры, а оруди-
ем пытки — в Риме на нем распинали людей…
Для папы, разумеется, этого было достаточно. Для фран-
цузской короны тоже — тем более что короли давно мечта-
ли присоединить богатое Тулузское графство к королевскому
домену. А ведь еще говорят, что сам граф Раймунд VI — ере-
тик, не признающий католических таинств и обрядов, отри-
цающий святую троицу, рай, ад, чистилище и именующий зем-
ную жизнь порождением Сатаны…
Но поскольку катары проповедовали свои идеи очень
скрытно, ничего достоверного об их силах и количестве вели-
кому понтифику узнать не удалось. Однако после посещения
Лангедока испанским монахом Домиником Гусманом (причис-
ленным позже к лику святых основателем и поныне суще-
ствующего ордена доминиканцев) папе было доложено, что ис-
коренить ужасную ересь можно только силой. И в 1209 году
Иннокентий III провозгласил крестовый поход, а французский
король Филипп II Август двинул к границам Лангедока ар-
мию в 50 тысяч копий. По приказу предводителя крестонос-
цев Симона де Монфора не щадили на женщин, ни стариков,
ни детей…
Умер Иннокентий, три короля сменились на французском
престоле, а в Лангедоке всё п олыхало п ламя в осстаний, в ы-
званных карательным походом де Монфора. Лишь через пол-
века его «последователям» удалось покорить обезлюдевшую,
опустошенную, дымящуюся страну. Последние «совершенные»
с остатками своей разбитой армии отступили в горы и запер-
лись в пятиугольных стенах замка Монсегюр, их главного свя-
N 133 O
ВОЗВРАЩЕНИЕ К КЛИО
тилища. Стены, башни и бойницы Монсегюра были строго ори-
ентированы по сторонам света и, подобно знаменитому Стоун-
хенджу, позволяли вычислять дни солнцестояния.
Так как «совершенные» к оружию не могли даже прикасать-
ся, только около сотни профессионалов-военных изо всех оса-
жденных в крепости на вершине горы активно сопротивлялись
врагу. И всё равно десять тысяч крестоносцев штурмовали за-
мок целый год.
Но силы были, конечно, неравны, и в марте 1244 года Мон-
сегюр пал, а через несколько дней 257 последних катаров вме-
сте со своим престарелым епископом Бертраном д’Ан Марти
взошли на костер. Однако…
Однако спустившиеся с заоблачных круч четверо «совер-
шенных», некие Эвмель, Гюго, Экар и Кламен, унесли неведо-
мую миру главную катарскую святыню. Как сказал под пыткой
комендант Монсегюра, — «Они спасли наши сокровища. Все
тайны катаров заключались в том свертке…» Погоня успехом
не увенчалась, и, возможно, священные реликвии катаров и по
сей день пребывают где-то под неусыпным надзором своих вер-
ных хранителей…
А теперь последнее. Быть может, так называемые Альбигой-
ские войны явились единственным случаем за всю историю,
когда столь крайняя мера, как крестовый поход, явилась в ка-
кой-то степени оправданной. Не в смысле убийств и насилия
над конкретными людьми (этому всегда трудно найти оправда-
ние), а в плане ином. Напомним: учение катаров (как и италь-
янских патаренов, и балканских богумилов), имеющее корни
в древневосточном манихействе и гностицизме, объявляло весь
материальный мир порождением дьявола и соответственно —
проявлением «злого начала», то есть, по высшему счету было
«античеловечным». Катары отождествляли Бога Ветхого заве-
та со злым богом, создавшим мир для издевательств над людь-
ми. А Христос? «Христос — творение демона, — говорили «со-
N 134 O
ЮРИЙ КУРГУЗОВ
вершенные». — Он пришел в мир, чтобы обмануть людей и по-
мешать их спасению».
Нет, несмотря на все издержки и недостатки средневекового
католицизма, вероучение альбигойцев было гораздо хуже, ибо
являлось не просто ересью, а по сути — антихристианством.
И на сознательном ли, подсознательном уровне папы это поня-
ли, и вероятно, крестовый поход стал в случае с лангедокски-
ми катарами единственно возможным, хотя и, увы, слишком
горьким лекарством для исцеления тяжело больной духовно
страны. Л. Н. Гумилёв об альбигойцах писал: «Их целью была
аннигиляция (уничтожение) «злого (то есть, нашего с вами. —
Ю. К.) мира», а христиане хотели его сохранить и украсить».
Так ли?
Похоже, что так.
Ну вот, теперь, пожалуй, и всё…
Ах, нет, не всё.
В начале 1930 года римский папа Пий XI провозгласил еще
один «крестовый поход»…
Однако это уже совсем другая история.
Новейшая…

ЧЕМПИОН МИРА
Печатной площади автору не хватает всегда — сие, увы,
аксиома. Однако особенно остро ощущается это сего;
дня, когда речь у нас с вами, уважаемые читатели, пойдет
о стране-долгожительнице, стране-«чемпионе» — хотя бы
даже и потому, что современное свое название она носит уже
порядка трех тысяч лет, а существует вообще пять тысяче;
летий как минимум. И пускай в течение веков менялось ее на;
селение, то расширялись, то сужались границы, росла и осла;
бевала мощь, а соответственно и влияние на общемировые
исторические процессы, но всё равно: она не только была, она
и — повторимся, — существует, с чем приходится, как го;
ворится, считаться. И у страны той, пожалуй, нет конку;
рентов, поскольку ровесники ее — Шумер и Элам, о которых
мало кто помнил уже накануне «нашей» эры, а ближайшие
«соперники», Индия и Китай, изрядно моложе. Да, эта стра;
на и впрямь — чемпион. Чемпион мира. Ну, теперь-то уж вы
догадались, о чем разговор? Конечно же — о Египте…
Однако (опять же памятуя о дефиците печатных площа;
дей) покамест мы ограничимся временны;м отрезком IV ты;
сячелетие — VI век до новой эры, то есть периодом, так ска;
зать, общепринято классического Древнего Египта. А даль;
ше? А дальше — посмотрим. Итак…
Итак, люди в долине величайшей реки Восточного полуша-
рия — Нила жили с незапамятных времен; историю же соб-
ственно Египта мы можем проследить приблизительно с конца
IV тысячелетия до н. э.: именно тогда смуглые сухопарые евро-
пеоиды, говорившие на одном из хамитских языков так называе-
мой афразийской (или семито-хамитской) языковой семьи, нача-
ли постепенно «превращаться» в египтян, а пространство, на ко-
тором они обитали, — в Египет.
N 136 O
ЮРИЙ КУРГУЗОВ
Впрочем, оговоримся: слово «Египет» — греческого про-
исхождения; эллины называли страну, лежащую на проти-
воположном берегу Средиземного моря, «Айгюптос», отсюда
и современное «Египет». Сами же древние египтяне величали
свою родину «Та-Кеме», что в переводе означает Черная Зем-
ля. Почему «черная»? Да потому, что там, куда доходил, от-
кладывая принесенный издалека ил, разливающийся из года
в год Великий Хапи (Нил), земля была черной и плодород-
ной. Где же черная земля заканчивалась, начинался враждеб-
ный людям мир песчаных и каменистых пустынь — Крас-
ная страна, Дезере. Правда, на западе лежали также и по-
крытые травой низменности, на которых пасли свои стада
тоже хамиты — светлокожие и светловолосые ливийцы. На
юге жили нубийцы, которых греки позже назвали эфиопами,
а к востоку от долины Нила кочевали племена пастухов-се-
митов. Но «истинным» Египтом считался лишь Кеме, состо-
явший из двух примерно равных по площади частей — Верх-
него (от последнего, пятого, порога Нила до первого рукава
его дельты) и Нижнего, самой Дельты, изрезанной многочис-
ленными речными рукавами и протоками, в основном забо-
лоченной местности. Вместе Верхний и Нижний Египет за-
нимали территорию всего-то около 50 000 квадратных кило-
метров (кстати, Воронежская область — 52,4 тыс. кв. км),
однако кормила эта территория огромное по тогдашним мер-
кам количество людей, поклонявшихся огромному же коли-
честву богов.
Религия древних египтян — это, конечно, тема столь об-
ширная, что для нее не хватит и десяти специальных, отдель-
ных статей. Вкратце же можно сказать, что она являла собой
классический образец политеизма (многобожия), когда каж-
дый город, каждая округа и каждая деревня, помимо «обще-
национальных», имели целый сонм своих богов и богинь, по-
кровителей на все, так сказать, случаи жизни. Представле-
N 137 O
ВОЗВРАЩЕНИЕ К КЛИО
ния же о том, что божество может принимать облик любого
живого существа, привели и к возникновению культов свя-
щенных животных: быков, коров, кошек, баранов, крокоди-
лов, шакалов, соколов, ибисов, змей и т. д. Соответственно
и боги изображались большей частью в виде животных либо
же людей со звериными и птичьими головами (Гор — сокола,
злой Сет — жирафа, Изида — коровы, Тот — ибиса и проч.).
Но самым главным, могущественным и прекрасным счи-
тался бог Солнца: первоначально Ра, позднее — Амон или
Амон-Ра. В течение дня он проплывает по небу в своей ладье,
и на голове его сверкает ослепительный солнечный диск. Он
дарит свет, тепло и жизнь, а к вечеру лодка Амона-Ра, спуска-
ясь с небес, вплывает в ворота подземного царства, где Амон
вступает в смертельную схватку с повелителем тьмы — сви-
репым змеем. И вот чудовище повержено — и снова над зем-
лей сияет солнечная корона нового дня…
Однако вернемся с неба на землю. В последней четвер-
ти IV тысячелетия до н. э. на территории Верхнего и Нижне-
го Египта насчитывалось порядка сорока микроскопических,
еще довольно примитивных государств — номов (позднее но-
мами стали называть провинции). И вот один из номархов
юга, Мина (по-гречески — Менес), сначала подчинил своей
власти весь Верхний Египет, а около 3200 года до нашей эры
завоевал дельту Нила и стал фараоном (царем) объединен-
ного египетского государства. На стыке Дельты и долины он
построил город с названием «Белая стена», и впоследствии
здесь возникла столица фараонов.
Преемником Мины был Джер, при погребении которого
состоялось жертвоприношение 338 человек. И другие гробни-
цы фараонов I и последовавшей за ней II династий также со-
провождались захоронениями жертв — спутников царей на
пути в мир иной, но размеры этих гробниц были еще доволь-
но скромными и не шли ни в какое сравнение с позднейшими
N 138 O
ЮРИЙ КУРГУЗОВ
гигантами-пирамидами. Сам Мина при жизни вел войны с ли-
вийцами и жителями Нубии (Эфиопии) — за золотые рудники,
а его преемники стремились захватить также и медные рудни-
ки Синайского полуострова. С приходом же к власти фараонов
III династии заканчивается эпоха Раннего (Древнейшего) Еги-
петского государства и начинается история его так называемо-
го Древнего царства. Однако…
Однако об истории этой чуть позже, а пока (снова прокля-
тая нехватка места!) — абсолютно вкратце, в нескольких тези-
сах, — ряд моментов, которые, конечно же, многим прекрасно
известны, но о которых, ведя речь о Египте, все же нельзя не
напомнить. Итак:
1. Древний Египет — страна рабовладельческая, хотя раб-
ство в ней носило, выражаясь языком ученых, патриархальный
характер. Труд рабов использовался во всех видах работ, но не
был еще главной «производительной силой» общества, как, до-
пустим, позднее — в античных Греции и Риме.
2. Основные виды хозяйствования древних египтян — зем-
леделие (выращивание различных хлебных злаков, в том чис-
ле и знаменитого нижнеегипетского ячменя, огородничество,
плодоводство, виноградарство, льноводство и оливководство —
ради оливкового масла); скотоводство (разведение крупного ро-
гатого скота, овец, коз, ослов, а также, порой, некоторых видов
диких антилоп и даже… гиен, которые не только, наряду с при-
рученными гепардами, помогали людям на охоте, но и, откорм-
ленные исключительно мясом, считались главным деликате-
сом при приеме почетных гостей, — вот так вот!). Кроме того,
египтяне занимались птицеводством (разводили домашних гу-
сей и уток, а также лебедей и голубей), рыболовством и даже
пчеловодством. Ремесленники же изготавливали всю «техни-
ку» и утварь того времени.
3. Египет — родина первой в мире иероглифической пись-
менности, древнее которой лишь клинопись шумеров. До нас
N 139 O
ВОЗВРАЩЕНИЕ К КЛИО
дошло множество папирусных свитков с самыми различными
текстами — от прекрасных литературных произведений до хо-
зяйственных отчетов, и в придачу надписи, высеченные на кам-
не. Расшифровал египетские иероглифы в 1822 году француз-
ский ученый Франсуа Шампольон.
4. Страна на Ниле (даже не считая знаменитых пирамид,
о которых чуть ниже) — также родина самой монументальной
в Древнем Мире архитектуры и скульптуры.
5. И последнее: своих владык и вельмож египтяне мумифи-
цировали, и найденные археологами саркофаги и мумии мож-
но увидеть, к примеру, в Лувре или Эрмитаже. И кстати, в на-
шем Воронежском музее изобразительных искусств тоже име-
ется свой саркофаг.
Ну а теперь, уважаемые читатели, снова — вперед! Вперед
в Прошлое…
Первым фараоном Древнего царства был основатель III ди-
настии Джосер, который беспрестанно воевал то с кочевника-
ми Синая, то с племенами Нубии. Помимо этого он просла-
вился строительством почти двадцатикилометровой оборони-
тельной стены от Асуана до Элефантины (остров на Ниле),
а в Саккара «премьер-министр» Джосера Имхотеп возвел для
своего повелителя первую в истории Египта ступенчатую пи-
рамиду высотой 63 метра. С Джосера же начался расцвет эко-
номики, культуры и военной мощи государства, особенно за-
метный при фараонах IV и V династий. В это время египет-
ские войска покоряют нынешнюю Восточную (Аравийскую)
пустыню, тогда еще покрытую лесами и кустарником, и выхо-
дят к берегам Красного моря. Здесь, как и на побережье моря
Средиземного, появляются папирусные и выдолбленные из дре-
весных стволов суда египтян, на которых отважные путеше-
ственники начинают совершать плавания за ценными товара-
ми в Финикию, а также Пунт (современные Эритрея и Сома-
N 140 O
ЮРИЙ КУРГУЗОВ
ли), о чем, если помните, речь шла уже в статье «Повелители
древних морей». Сухопутные же экспедиции подданных фарао-
нов проникают в Ливию, Нубию и Южную Палестину.
Пожалуй, самым воинственным владыкой Египта той эпохи
был основатель IV династии Снофру. Современники величали
его «покорителем иноземных стран»: в Ливийской пустыне вои-
ны Снофру нанесли поражение туземным племенам и захвати-
ли 11 тысяч голов скота. При Снофру медные рудники Синай-
ского полуострова окончательно подпали под власть Египта,
а на северной и южной границах своих владений этот фараон
построил крепости.
Разумеется, говоря о периоде Древнего царства, нельзя не
остановиться на самом первом и самом, пожалуй, чудесном из
«семи чудес света» — Долине пирамид в Гизе. Для чего же
строились пирамиды?
Знаете, за последнее время на этот счет появилось великое
множество новых, порой просто сногсшибательных (даже свя-
занных с прибытием на Землю инопланетян) теорий. Но мы,
пожалуй, все же изложим пока традиционную, классическую
точку зрения. Дело в том, что помимо поклонения божествам,
о коих уже говорилось ранее, у египтян существовал не менее
грандиозный культ повелителя Царства Мертвых — бога Оси-
риса. Каждый человек после смерти приходит на суд к Осири-
су, который решает, чего тот достоин — окончательной гибе-
ли в пасти чудовища с телом льва и пастью крокодила или же
вечного существования на волшебных полях древнеегипетско-
го «рая». Но для вечной жизни в этих полях необходимо сохра-
нить физическое тело покойного — именно здесь и лежат ис-
токи обычая мумифицирования. В общем, веря в грядущее бес-
смертие, цари и знатные вельможи тратили огромные средства
на пышные погребения (к тому же фараон сам ведь считал-
ся земным богом, а потому и похоронен должен быть соответ-
ственно) и оставили память о себе главным образом как строи-
N 141 O
ВОЗВРАЩЕНИЕ К КЛИО
тели мощных каменных гробниц, сохранившихся свыше четы-
рех тысячелетий вплоть до наших дней.
Мы уже отмечали, что первая пирамида, фараона Джосера,
представляла собой ступенчатое здание, по форме очень похо-
жее на пирамиды, сооружавшиеся значительно позднее повели-
телями центральноамериканских индейских империй. В даль-
нейшем же усыпальницы приобрели четкую и геометрически
правильную пирамидальную форму. Величайшая из них — фа-
раона IV династии Хуфу (греки называли его Хеопсом), живше-
го на рубеже XXVIII—XXVII веков до н. э., ныне имеет высоту
146 метров (пик ее разрушился от времени). По свидетельству
«отца истории» Геродота, пирамида Хеопса строилась в тече-
ние 30 лет и для сооружения ее царские чиновники согнали
100 000 человек. Гробница другого фараона IV династии, Ха-
фры (Хефрена), чуть ниже, но зато вся была облицована плит-
ками красного гранита. А охранял — и охраняет — Долину
царей высеченный из цельной скалы Большой Сфинкс, чудище
с головой человека и телом льва. Однако впоследствии казна
могучих египетских деспотов истощилась, и пирамиды стали
строить гораздо более скромных размеров. А потом…
А потом в стране начинается ослабление царской власти,
но зато как никогда укрепляет свои позиции и ранее бога-
тая и могущественная каста жрецов. Всё это плюс рост сепа-
ратизма в провинциях (номах) Египта в конце концов приво-
дит к тому, что при последней, VI династии фараонов Древнего
царства, приблизительно 2300 лет до н. э., единая держава рас-
падается на ряд мелких самостоятельных воюющих друг с дру-
гом государств.
И это «смутное время» продолжалось до середины XXI сто-
летия до нашей эры. Ирригация, основа сельского хозяйства
Египта, пришла в упадок, каналы засорились, и плодородные
земли вновь начали превращаться в болота. К тому же уча-
стились набеги кочевников из Азии. Правившая в Мемфисе
N 142 O
ЮРИЙ КУРГУЗОВ
VIII династия оказалась не в состоянии объединить страну,
однако усилились другие центры — на севере Гераклеополь
и на юге — Фивы (названия греческие). И в результате вой-
ны между царями Х (гераклеопольской) и XI (фиванской) дина-
стий победу одержали Фивы, которые опять объединили Еги-
пет, вступивший с той поры в эпоху так называемого Средне-
го царства, длившуюся с 2050;го по 1750 г. до н. э. — время
XI—XIII династий.
Экономика Египта вновь идет на подъем: наряду с орудия-
ми труда и оружием из кованой меди появляются изделия из
литой бронзы; ирригационная система не только восстанавли-
вается, но и расширяется; развивается внутренняя и внешняя
торговля. Наибольшего же расцвета и могущества Среднее цар-
ство достигло при властителях XII династии (2000—1755 гг.
до н. э.), основателем которой стал фараон Аменемхет I. Он
снаряжал грабительские походы в Ливию с целью угона ско-
та и захвата военнопленных для последующего обращения их
в рабство, а также успешно воевал с Нубией. А при Сенусер-
те III была прочно освоена территория между первым и вторым
порогами Нила и для охраны новых границ возведены мощные
крепости на правом и левом берегах великой реки. При этом
же фараоне египтяне покорили Палестину.
Однако, невзирая на все эти успехи, владыки XII династии
не смогли добиться степени могущества своих предшественни-
ков эпохи Древнего царства: им приходилось считаться с бо-
гатой и влиятельной провинциальной знатью, и они не риско-
вали тратить значительные государственные средства на пи-
рамиды — строили усыпальницы не из тесаного камня, а из
кирпича, и потому те представляют собой сегодня всего лишь
бесформенные холмы…
А при следующей, XIII династии вновь наступает глубо-
кий кризис, и как кульминация развала и потрясавших стра-
ну междоусобиц — происходит грандиозное восстание кресть-
N 143 O
ВОЗВРАЩЕНИЕ К КЛИО
ян и рабов, и Египет повергается в хаос. «Богач в отчаянии,
бедняк полон радости… Ребенок госпожи становится ребенком
служанки… Бедняки прогоняют царя…» — говорится в знаме-
нитом папирусе «Речение Ипусера». Разгромлен государствен-
ный аппарат, уничтожаются архивы, повсеместная резня, раз-
бои и грабежи… И наконец, восставшие берут штурмом цар-
ский дворец и пленят самого фараона…
В результате — закономерный итог: обессиленный и зали-
тый кровью внутренних войн Египет становится легкой добы-
чей иноземных захватчиков. Приблизительно около 1700 года
до нашей эры из Азии в Черную Землю хлынули полчища гик-
сосов, кочевых орд смешанного семитского, хурритского и кас-
ситского происхождения. Используя боевые колесницы, запря-
женные неизвестными дотоле жителям долины Нила лошадь-
ми, гиксосы легко покорили Египет и, основав в восточной
части Дельты свою столицу Аварис, правили страной более
ста лет.
Однако же расположенные на юге Фивы хотя и признава-
ли верховную власть гиксосских царей, все ж таки сохранили
значительную самостоятельность. И в начале XVI в. до н. э.
фиванские цари возглавили освободительную борьбу против
завоевателей. Начал ее фараон XVII династии Камос, сам по-
гибший в одной из битв, а окончательную победу одержал ос-
нователь XVIII династии Яхмос I, осадивший после ряда сра-
жений Аварис и взявший его приступом. Много гиксосов попа-
ло в рабство, а остальные бежали обратно в Азию. И в итоге…
И в итоге началась следующая эпоха в истории Египетского
государства — Новое царство. Оно просуществовало с 1580 по
1085 год до нашей эры, и правили в это время цари XVIII, XIX
и XX династий. Египет при них вступил в более тесные отно-
шения не только с ближайшими соседями, но и достаточно от-
даленными странами Азии, Африки и Крито-Микенским ми-
ром. Значительно возросло применение бронзы, а вот железо
N 144 O
ЮРИЙ КУРГУЗОВ
было еще редкостью и использовалось — нам чудно это слы-
шать — лишь для производства предметов роскоши. Усовер-
шенствовались сельскохозяйственные орудия и расширились
посевные площади. Наряду с традиционными санями-волоку-
шами впервые появился колесный транспорт.
Поскольку рост производства требовал всё новых и новых
рабочих рук, фараоны постоянно вели завоевательные войны,
в результате которых десятки тысяч пленных становились ра-
бами. Еще Яхмос I, преследуя гиксосов, вторгся в Палестину
и захватил там богатую добычу. А дальше больше. Тутмос I со-
вершил победоносные походы: на юге — до третьего нильско-
го порога, а на севере — аж до Евфрата. Сын его Тутмос II
процарствовал всего несколько месяцев, и в малолетство его
сына, Тутмоса III, власть в Египте узурпировала дама, после-
довательно побывавшая женой всех, извиняюсь за выражение,
трех Тутмосов, — царица Хатшепсут. Она приняла титул фа-
раона (беспрецедентный доселе случай) и даже приказала изо-
бражать себя в виде мужчины с искусственной бородкой.
При Хатшепсут египтяне больше плавали в Пунт за экзо-
тическими товарами и обезьянами, нежели воевали, зато когда
после ее смерти в 1504 г. до н. э. на троне единолично воцарил-
ся Тутмос III, Египет вновь вернулся к активной завоеватель-
ной политике, и походы этого фараона очень подробно описаны
в большой летописи, сохранившейся до наших дней.
Прежде всего Тутмос двинул свою армию в Азию. В общей
сложности 16 походов пришлось совершить египтянам против
Палестины, Сирии и Финикии, пока царь не включил в свои
владения коалицию местных «номовых» княжеств. Сильная
держава Митанни, имевшая собственные интересы в Сирии,
вступила в борьбу с фараоном, но войска Тутмоса переправи-
лись через Евфрат и, опустошив западные провинции Митан-
ни, разгромили армию ее царя, заставив последнего бежать да-
леко на восток. После этого Митанни склонилась перед побе-
N 145 O
ВОЗВРАЩЕНИЕ К КЛИО
дителем и прислала дань. Дань или дары фараону прислали
также Ассирия, Сангара (страна в верховьях междуречья Ти-
гра и Евфрата) и Хеттская держава.
Не ограничившись завоеваниями в Азии, Тутмос III поко-
рил большую часть Нубии и подчинил своему влиянию Пунт.
Казалось, «еще немного, еще чуть-чуть» — и Египет наложит
лапу на Кипр, Крит и государства Передней Азии от Хеттско-
го царства (на территории современной Турции) до Мохенджо-
Даро и Хараппы в Индии…
Ан нет. Слишком уж много сил и средств потратил Египет
на войны — и преемники Тутмоса просто «физически» не смог-
ли продолжить завоевания. Во время долгого царствования
Аменхотепа III (1388—1351 гг. до н. э.) военные действия по-
чти прекращаются, и вассальные фараону царьки Сирии и Па-
лестины перестают считаться с его приказами и даже заклю-
чают соглашения с хеттским царем. А период правления его
сына, Аменхотепа IV, становится одной из самых драматичных
и интересных страниц истории Древнего Египта.
Почему? Да потому, что при Аменхотепе внутри господ-
ствующего класса произошел серьезнейший конфликт. Сам фа-
раон, опираясь на неродовитых служилых людей, попытался
подавить старую аристократию, теснейшим образом связанную
с могущественными жрецами верховного бога древнеегипетско-
го пантеона Амона, покровителя Фив. В результате борьба вы-
лилась в форму жестокого идеологического (и не только идео-
логического) столкновения приверженцев культов различных
божеств.
Аменхотеп провел религиозную реформу. Он конфисковал
владения и имущество фиванских храмов, подверг преследова-
ниям жрецов Амона и провозгласил главным богом Атона —
единого владыку мира, олицетворяемого (кстати, как и Амон,
так что дело тут было отнюдь не в религии, а в политике) сол-
нечным диском. Одновременно он принял новое имя — «Эх-
N 146 O
ЮРИЙ КУРГУЗОВ
натон», что означает «Блеск Атона», а в центре страны была
построена и новая столица Ахетатон («Горизонт Атона»). Вер-
ховным жрецом стал сам фараон, который собственноручно
сложил в честь Атона поэтические гимны. Фактически в миро-
вой истории это была первая попытка государственного пере-
хода от многобожия к единобожию.
Однако реформы Эхнатона не принесли желаемого итога:
ему лишь на время удалось сломить могущество фиванского
жречества и рабовладельческой аристократии номов. Человек
властный и волевой, поддерживаемый своей женой, знамени-
той и доныне благодаря дошедшему до нас из глубины тыся-
челетий скульптурному изображению красавицей Неферти-
ти, он упорно шел к цели, подавляя любое сопротивление. Но
едва Эхнатон умер, ближайшие родственники и друзья его ста-
ли искать компромисс с консервативными жреческими круга-
ми. Юный зять царя-реформатора Тутанхамон (также всемир-
но известный благодаря раскопанной в 1922 году его гробнице),
едва ступив на престол, вернул фиванским храмам их богат-
ства и привилегии и сам переехал в Фивы. Атон был низверг-
нут, а Амон «реабилитирован», и когда Тутанхамон скончался
(очень рано, 19 лет от роду), жрецы погребли его с невообрази-
мой пышностью и великолепием.
После смерти Тутанхамона его вдова, дочь Эхнатона Анхе-
сенамон, решила выйти замуж за хеттского царевича. Но еги-
петские вельможи, не желая, чтобы страной правил чужеземец,
убили жениха, и это вызвало серьезный конфликт с сильной
Хеттской державой. Особенно вражда с хеттами обострилась
после 1345 г. до н. э., когда к власти в Египте пришла XIX ди-
настия. Фараоны Сети I и его сын Рамсес II (ок. 1279—1213 гг.
до н. э.) вели с хеттами упорные войны. Наиболее знаменит по-
ход египтян 1296 года, когда Рамсес, недооценив противника,
растянул свои войска на значительной территории и два его пе-
редовых отряда — отряд Амона и отряд Ра — из 5000 воинов
N 147 O
ВОЗВРАЩЕНИЕ К КЛИО
каждый, были окружены близ города Кадеша на реке Оронт
и понесли огромные потери. Ежели верить придворным сти-
хотворцам, авторам «Кадешской поэмы», Рамсес II в одиночку
остановил ворвавшихся в его лагерь врагов, что, конечно, со-
мнительно — наверняка уж как минимум помогла его личная
«гвардия». Когда же подошли основные силы египтян, хетты,
тоже с потерями, отступили за Оронт. А в 1280 году Рамсес
и царь хеттов Хаттусили заключили мирный договор, «гаран-
тами» которого стали 1000 египетских и 1000 хеттских богов
и богинь.
Но после смерти Рамсеса из западных пустынь в долину
Нила вторглись ливийцы, а на побережье Средиземного моря
высадились воины «народов моря» (вспомните еще раз статью
«Повелители древних морей»). Одновременно восстали и не-
сколько подвластных Египту сирийских городов. Хотя преемни-
ки Рамсеса II фараоны Мернепта и Сетнахт и отразили здеш-
нюю угрозу, страна опять начала клониться к упадку. Зато
снова разбогатели жрецы. Рамсесы же III и IV, увы, оказались
лишь бледными тенями своего могучего предка, и XX династия
фараонов стала последней в эпоху Нового царства.
Следующий период истории Египта носит название Поздне-
го или Ливийско-Саисского, и продолжался он с XI по VI век
до нашей эры. Жрецы теперь, особенно на юге, в Фиваиде, уси-
лились настолько, что превратились в абсолютно изолирован-
ную касту, открыто противопоставившую себя остальному на-
селению, в том числе знати и фараонам XXI династии. Гла-
венство принадлежало, конечно же, жрецам Амона, один из
которых, Херихор, чуть раньше сделал даже попытку совме-
щения в своем лице высшей и религиозной, и светской власти
в стране. (Кстати, в связи с личностью Херихора можно вспо-
мнить, что именно сей муж послужил прототипом одноимен-
ного героя знаменитого романа Болеслава Пруса «Фараон», по
N 148 O
ЮРИЙ КУРГУЗОВ
которому в конце шестидесятых польский режиссер Ежи Кава-
лерович снял великолепный фильм. Главный герой «Фараона»,
Рамсес XIII, — персонаж, вымышленный Прусом, а вот верхов-
ный жрец храма Амона в Фивах Сен-Амон-Херихор в действи-
тельности отстранил от власти последнего царя ХХ династии
Рамсеса XII и захватил, пусть и ненадолго, престол.)
Ну а в Среднем Египте, а также на севере растет влия-
ние отрядов наемников, навербованных из нубийцев, ливийцев
и представителей лихих «народов моря». Особенно усилились
ливийцы, которые вытесняли из армии коренных египтян и по-
степенно превратились в мощную военную касту, на равных
конкурирующую даже с жрецами. И вот…
И вот, опираясь на свои отряды, командир ливийских наем-
ников Шешонк в 941 г. до н. э. взял власть в свои руки и стал
основателем XXII (уже ливийской) династии, правившей до
821 года до нашей эры. Пытаясь восстановить влияние Егип-
та в Передней Азии, он совершил успешные походы против Из-
раильского и Иудейского царств, но победы эти оказались вре-
менными. При преемниках же Шешонка I, а также при фарао-
нах последующих XXIII и XXIV династий страна фактически
развалилась: каждый номарх считал себя независимым прави-
телем своей земли и не обращал никакого внимания на фарао-
на. А итог этого общего упадка — обнищание населения и —
новые беды…
В VIII и VII веках до нашей эры Египет подвергся несколь-
ким опустошительным вторжениям царей Куша (Эфиопии).
Сперва царь расположенного в районе четвертых нильских по-
рогов государства Напата Пианхи совершил около 740 г. до
н. э. жестокий военный поход на своих северных соседей: раз-
громил несколько номов, занял почти весь Египет, включая
Мемфис и Фивы, и заставил капитулировать сильнейшего из
ливийских владык, правителя Саиса Тефнахта. Брат же и на-
следник Пианхи Шабака окончательно покорил страну и ос-
N 149 O
ВОЗВРАЩЕНИЕ К КЛИО
новал XXIV (эфиопскую) династию. Но между прочим, за ис-
ключением некоторой «негроидности» эфиопы в то время мало
отличались от египтян и по облику, и по обычаям, и по религи-
озным верованиям; государственным языком эфиопских царей
также был египетский. Они почитали местных богов, особенно
Амона, и главной их опорой в Египте были Фивы.
А вот ливийские «князья» Дельты ставку делали на асси-
рийцев, находившихся как раз в зените своего могущества. Ко-
гда царь Ассирии Саргон II нанес поражение Урарту (царство
в Армении), северяне ликовали, потому что египетско-эфиоп-
ская держава юга лишилась наиболее мощного из своих воз-
можных союзников. В дальнейшем фараоны эфиопской дина-
стии неоднократно воевали с Ассирией, взаимно ослабляя друг
друга, и правители крупнейшего центра северного Египта —
Саиса умело этим воспользовались: они успешно лавировали
в политике, заключая договоры то с ассирийскими, то с эфиоп-
скими царями, а близость Средиземного моря давала им воз-
можность максимально использовать экономические и военные
ресурсы заморских стран. И вот в 654 году до нашей эры, во
время упадка Ассирии и Напаты, Псамметих I на одно столе-
тие возродил государство фараонов, вновь объединив Верхний
и Нижний Египет. Так началось правление XXVI, Саисской,
династии. Но к концу царствования Псамметиха под ударами
вавилонян, скифов, мидян, иудеев рухнула достаточно друже-
ственно настроенная к Египту Ассирия, и…
И враги поверженной Ассирии становятся врагами Егип-
та. Вавилоняне в союзе со скифами изгоняют из Сирии вой-
ска сына Псамметиха фараона Нехо, и саисским царям волей-
неволей приходится искать опору в иностранных наемниках —
греках, финикийцах, пришельцах из Западной Анатолии. При
Нехо и его преемнике Псамметихе II как никогда усиливают-
ся самые разнообразные связи Египта с Грецией, но это не по-
могает стабилизации внутриполитической обстановки в стране
ЮРИЙ КУРГУЗОВ
на Ниле. Главное же — постоянно вспыхивают смуты в раз-
ноплеменной, только что называющейся «египетской», армии…
И в 569 году один из полководцев царя Априя, Яхмос, под-
нял мятеж, разбил греческих наемников Априя и провозгла-
сил себя фараоном Яхмосом II. Правил он долго — с 569;го по
526 год до нашей эры. При нем связи с Греческим миром еще
более укрепились, увеличился египетский морской флот, но
увы: в Азии появилась новая грозная сила — пожалуй, первая
в истории действительно «мировая» держава, Персидское цар-
ство.
И всего через несколько месяцев после смерти Яхмоса ар-
мия его преемника Псамметиха III была разбита в битве при
Пелусии вторгшимися в Египет войсками персидского царя
Камбиза II, который легко завоевал некогда могущественную,
а ныне лежавшую в развалинах и руинах страну на берегах
Нила…
Нет, разумеется, история Египта на этом не оборвалась, од-
нако на многие и многие века он потерял независимость. Кто
только не хозяйничал с тех пор в Египте — персы и греко-
македонцы, римляне и византийцы, арабы и турки, французы
и англичане…
Но это уже совсем другая история. А вернее — истории.
В нашей же мы ставим точку.
В 525 году до новой эры история классического Древнего
Египта фараонов — закончилась.
Точка.

«УЧИТЕЛЬ, ПЕРЕД ИМЕНЕМ ТВОИМ…»
Ушел из жизни Арсен Тигранович Синюк — один из мэтров
воронежской и российской археологии, доктор исто;
рических наук, заслуженный работник высшей школы Рос;
сийской Федерации, человек, создавший собственную, авто;
ритетную во всей стране археологическую школу и 20 лет
возглавлявший кафедру Отечественной истории Воронеж;
ского государственного педагогического университета.
Последний год он тяжело болел, перенес сложнейшую
операцию, и все родные, близкие, многочисленные коллеги,
друзья, бывшие ученики надеялись, верили в выздоровление,
но…
Но чуда не произошло. 12 ноября 2012 года Арсена Тигра;
новича не стало.
Нижеследующий текст на две трети был написан, когда
Арсен Тигранович еще был с нами; незадолго до того скорб;
ного дня я последний раз заходил к нему — что-то пере;
спрашивал, уточнял… А после похорон, пометавшись с не;
делю, решил: не надо ничего менять, переиначивать, перево;
дить в прошедшее время — п у сть б у д ет т а к …
Признаюсь — не люблю громких фраз, но слова, вынесен-
ные в заголовок, — абсолютно искренние, от самого сердца.
А еще никогда не склонен был «творить себе кумиров»,
и, не считая родителей, людей, которые стали для меня непре-
рекаемыми авторитетами — морально-нравственными, профес-
сиональными, просто «человеческими», боюсь, наберу за всю
жизнь меньше, чем пальцев на руке. И один из таких людей —
да нет, не «один из», а первый — Арсен Тигранович Синюк.
Я понимаю, что в признании таком совсем не оригинален.
Наверняка сотни, если не тысячи бывших студентов Арсена
N 154 O
ЮРИЙ КУРГУЗОВ
Тиграновича могут сказать то же. И в этом великое счастье
и наше, и его самого — ну редкий, согласитесь, очень редкий
случай, когда бывшего преподавателя помнят и любят сотни
и тысячи его учеников — годами и десятилетиями!
Первое впечатление об Арсене Тиграновиче (на первой у на-
шего курса лекции) — могучий бородатый красавец, точно со-
шедший со страниц книг Казанцева, Немцова, Ефремова ге-
рой — ученый, путешественник, исследователь. И первое то впе-
чатление в дальнейшем только крепло и подтверждалось. И всё
здесь было одно к одному: и сами предметы, которые вел Арсен
Тигранович, — вспомогательные исторические дисциплины, ар-
хеология, Древний Восток, — и, главное, — его личность: не-
обыкновенно порядочного, сдержанного, доброжелательного, ну
а что умнейшего и образованнейшего, так это само собой разу-
меется, человека.
Он родился 22 октября 1939 года в Ленинграде — бывшем
и нынешнем Санкт-Петербурге. В родословной кровей понаме-
шано изрядно: дед по отцу — армянин, бабушка — из псковских
крестьян; мамин, Веры Григорьевны, отец — Григорий Антоно-
вич Маляцинский, польский дворянин, кавалер Золотого Геор-
гия 4-й степени, получал которого он, кстати, вместе с моряками-
офицерами легендарного крейсера «Варяг». Предки Арсена Ти-
грановича по маминой линии — питерцы с середины XIX века.
Один же из них, Кузьма, так вообще просто тургеневский пер-
сонаж: огромный и молчаливый, как Герасим в «Муму», он был
привезен из деревни барыней в ее санкт-петербургский дом…
— …Из воспоминаний детства, — говорит Арсен Тиграно-
вич, — самое, конечно, незабываемое и страшное — война…
Я хоть и совсем маленький был, но помню, как, когда кольцо фа-
шистской блокады Ленинграда захлопывалось, отец успел бук-
вально впихнуть нас с мамой в последний шедший на «большую
землю» по Ладоге пароход. Там целый караван судов был, и все
остальные немцы разбомбили. А над нашим пароходом фашист-
N 155 O
ВОЗВРАЩЕНИЕ К КЛИО
ский самолет долго кружил, но почему-то не стрелял и бом-
бы не бросал — может, боезапас кончился. Покружил-покру-
жил — и улетел.
Ну а мы с мамой в эвакуацию попали в Пермь. Там жили до
конца войны, в 45-м вернулись в Питер. Но так случилось, что
родители развелись, и мама на время оставила меня на попече-
ние бабушки. И школ же я поменял!.. 1-й класс окончил в Мур-
манской области, 2-й — 4-й учился в Питере, 5-й — на Украи-
не, 6-й — 10-й — в Восточном Казахстане. Потом вернулся
обратно в Питер, пошел работать; трудился токарем, грузчиком-
такелажником, окончил автокурсы…
В 1958 году Арсена Тиграновича призвали в армию. Сна-
чала он служил в автороте в Карелии, а в 1960-м, в рамках
освоения целины, был сформирован автобат, который отправи-
ли в Казахстан. Но в 61-м часть, где «целинничал» Арсен Тигра-
нович, расформировали, и (вот ирония судьбы!) дослуживал он
в родном Ленинграде. И — очень интересовавший автора этих
строк вопрос: как, ну как и почему паренек с, в общем-то, ря-
довой и типичной для его ровесников того времени, недолгой
еще биографией стал в конечном итоге одним из ведущих ар-
хеологов страны?
— А «виной» тому, — говорит Арсен Тигранович, — книги.
Я с раннего детства был страстным, безумным книгочеем. К де-
сяти годам проглотил всего Чехова, Куприна, многих других
классиков. Но, можно сказать, судьбоносное событие произо-
шло в 13 лет — я прочел книгу «На раскопках древнего Хорез-
ма», и всё, — «пропал». Так ею увлекся, что твердо определил
себе цель: обязательно стану археологом!.. И друг мой был та-
кой же любитель книг. Мы оборудовали чердак — наше «леж-
бище» — и там читали всё, что только попадалось в руки, от
Вальтера Скотта до Вячеслава Шишкова. Но я терпеть не мог
читать то, что, как говорится, навязывали. Признаюсь: «Вой-
на и мир» — через не хочу. А вот в 40 лет перечитал все-
N 156 O
ЮРИЙ КУРГУЗОВ
го Толстого и Достоевского, и, знаешь, я лично Достоевско-
го ставлю выше… Ну, и вот таким вот образом книгочейство
вводило меня в область открытий вообще и археологии и ис-
тории в частности. А вскоре после моей демобилизации из ар-
мии маму с отчимом по работе перевели в Воронеж. И я при-
ехал сюда вместе с ними. Приехал — и сразу просто влюбил-
ся и в сам город, и в Дон-батюшку…
Итак, в 1961 году Арсен Тигранович поступает на историче-
ский факультет Воронежского государственного университета
и уже на первом курсе становится старостой археологическо-
го кружка, руководила которым Анна Николаевна Москален-
ко (А. Н. Москаленко (1918—1981) — историк, педагог, доцент
кафедры истории СССР ВГУ. Организатор и руководитель ар-
хеологических исследований по древней истории Воронежско-
го края, в первую очередь — ранней истории донских славян.
Автор более 70 научных работ, в том числе книг «Памятни-
ки древнейшего прошлого Верхнего и Среднего Дона» (1955),
«Городище Титчиха: из истории древнерусских поселений на
Дону» (1965). — Ю. К.). Кстати, другие будущие светила во-
ронежской археологии, Анатолий Пряхин и Анатолий Винни-
ков, тоже были еще студентами, учась соответственно на пя-
том и третьем курсах. Впоследствии с Анатолием Винниковым
Арсена Тиграновича свяжет искренняя, крепкая дружба на всю
жизнь. А тогда Винников и Синюк, помимо учебы, еще и рабо-
тали (на полставки каждый) лаборантами кабинета археологии
при историческом факультете.
В 1966 году Арсен Тигранович окончил университет и по
распределению стал преподавать историю в школе р. п. Стре-
лица, создав в поселке краеведческий музей, а в школе — ар-
хеологический кружок. Именно в то время он проводит первые
самостоятельные археологические исследования. Затем — ра-
бота научным консультантом в Воронежском отделении Все-
российского общества охраны памятников истории и культу-
N 157 O
ВОЗВРАЩЕНИЕ К КЛИО
ры, где Синюк организует секцию археологии и начинает ши-
рокомасштабную работу по паспортизации археологических
памятников нашей области. Далее он — старший научный со-
трудник в Воронежском областном краеведческом музее, воз-
родивший «музейные» археологические экспедиции. Объектом
тщательнейших исследований стала Чертовицкая стоянка эпо-
хи неолита (новокаменного века) на реке Воронеж. А когда на
территории будущего водохранилища начинает работу совмест-
ная экспедиция Института археологии Академии наук СССР
и ВГУ, Арсен Тигранович проводит исследования памятников
эпохи камня и энеолита (медно-каменного века). Тогда же он
завершает работу над кандидатской диссертацией «Памятники
неолита и энеолита на Среднем Дону», которую успешно защи-
щает в Институте археологии АН СССР в 1971 году. И после
этого, к счастью и для меня, и для всех моих сотоварищей по
истфаку самых разных лет и десятилетий, Арсен Тигранович
приходит преподавать в Воронежский государственный педаго-
гический институт (ныне — университет).
— …А кстати, в пединститут, Юра, я попал в каком-то
смысле случайно… — Мой собеседник на миг задумывает-
ся. — В 71-м году пригласили меня почитать курс археологии;
сначала был, так сказать, почасовиком, но, наверное, руковод-
ству понравился — и предложили работать постоянно. Согла-
сился и перевелся в «пед» из областного краеведческого музея.
Знаешь, не сказал бы, что археология тогда в институте про-
цветала. И потому помимо преподавательской работы стал ве-
сти археологический кружок, возобновил полевые экспедиции,
со временем создали музей. Сначала, помнишь сам, он ютил-
ся в «Сорбонне» (так много поколений студентов и преподава-
телей в шутку называют старинный двухэтажный домик рядом
с главным корпусом ВГПУ. — Ю. К.). Потом, уже действитель-
но настоящий музей, с учебной аудиторией, сделали в главном
корпусе университета…
N 158 O
ЮРИЙ КУРГУЗОВ
Слово коллеге и другу Арсена Тиграновича профессору ВГУ
А. З. Винникову:
«Археологическая экспедиция ВГПУ, которой в тече;
ние всего периода ее существования руководит А. Т., стала
мощным научным коллективом, ведущим огромную исследо;
вательскую работу на территории Воронежской и смежных
областей. Я имел возможность ознакомиться практически
со всеми памятниками, какие им исследовались: Власовские
и Павловские курганы, Мостищенское городище, Черкасская
стоянка и многие другие. Нередко бывал и он у меня в экс;
педициях: Белогорские городища и могильники, Маяцкое се;
лище, Животинное городище и другие. Были и совместные
экспедиции. Я очень многому учился у А. Т. Он умеет вели;
колепно „читать“ культурные слои, стратиграфию насы;
пей курганов. Возьму на себя смелость утверждать, что
среди воронежских археологов (да может, и не только во;
ронежских) он лучше любого способен понять и разобрать;
ся в хронологической череде погребенных в самых запутан;
ных и сложных курганах, содержащих порой не один деся;
ток разнокультурных погребений. В этом я неоднократно
убеждался сам, пребывая в экспедициях у Арсена Тиграно;
вича и восхищаясь его умением досконально и точно разо;
браться в самых сложных и запутанных вопросах полевого
исследования памятников».
Кстати, я, уважаемые читатели, со своим пусть и истфаков-
ским, однако же всё равно, конечно, дилетантским подходом
к археологии, задал Арсену Тиграновичу, быть может, не впол-
не корректный вопрос:
— Но почему вы занялись именно неолитом и энеолитом?
Ведь есть же скифы, сарматы, аланы, славяне, хазары, готы
с гуннами, наконец. Как-то это выглядит более интересно, ро-
мантично, что ли. Да и находки ярче, эффектнее.
Арсен Тигранович покачал головой:
N 159 O
ВОЗВРАЩЕНИЕ К КЛИО
— Никогда, Юра, я не гонялся за внешними эффектами…
Неолит же в донской археологии был тогда настоящей «тер-
ра инкогнита», а уж неолит, энеолит и эпоха бронзы на Сред-
нем Дону — просто чуть ли не сплошным «белым пятном». Но
именно в те времена (V—II тысячелетия до нашей эры) Центральная
и особенно Восточная Европа являлись тем гигант-
ским «плавильным котлом», в котором, бурля и перемешива-
ясь, выкристаллизовывались будущие индоевропейцы, в том
числе и арии. Так что путь к твоим скифам, сарматам, аланам,
славянам, готам и «прочим немцам» как раз и шел от поздне-
го неолита, через энеолит ямников и «бронзу» катакомбников
и срубников. Ну да, там не найдешь ни роскошных золотых
кладов (хотя достаточно простые изделия из золота и меди уже
появляются), ни изысканных ювелирных украшений, воинских
доспехов и грозных мечей, подобных, к примеру, сарматским,
но я, повторюсь, никогда не хватался за уже наработанное —
я искал неизведанное…
И знаешь — мне везло, я страшно везучий! Открыл много
новых памятников (немало было совместных экспедиций с Ин-
ститутом археологии Академии наук СССР, позднее — РАН).
И меня до сих пор никто не обогнал ни по количеству, ни
по качеству исследований донских курганов энеолита и эпохи
бронзы. Эталонными в этом смысле стали 3-я Университетская
стоянка, Черкасская…
О — Черкасская!.. Простите за эгоистический пафос,
уважаемые читатели, но автору этих строк посчастливи;
лось быть одним из тех студентов, новоиспеченных второ;
курсников, только что сдавших свою первую летнюю сессию
(1979 год), кто поехал с Арсеном Тиграновичем на археоло;
гическую практику в село Черкасское Павловского района —
начинать «копать» будущую одноименную стоянку эпохи
неолита — энеолита (V—III тысячелетия до новой эры).
N 160 O
ЮРИЙ КУРГУЗОВ
Погода — прекрасная! Яркое солнце, голубое небо, живо;
писная природа с чистейшей рекой Битюг, песчаное дно ко;
торой (по крайней мере, в том месте, где мы копали) было
просто усеяно фрагментами керамики (а по-простому —
черепками от горшков и прочей посуды) салтово-маяцкой
культуры — аланы, болгары и т. п. Патриархальное село,
доброжелательные жители с малороссийским говорком…
Нас поселили в школе: девочек — в спортзале, ребят —
в палатках, поставленных в школьном саду. Арсен Тигра;
нович оперативно решил все организационно-хозяйственные
вопросы экспедиции, связанные в основном с питанием и ра;
бочим инструментом… Да, а еще, для хознужд, председа;
тель колхоза выделил нам «транспорт» — лошадь с теле;
гой. Сначала Капкана, но тот был страшно злой, кусался,
и Капкана заменили на добрую, покладистую Машку, на ко;
торой мы иногда даже ездили в магазин, да и порой просто
дерзко «гарцевали» по селу.
Ну и приступили к делу: Арсен Тигранович определил ме;
сто будущего раскопа; мы понатягивали, где он указал, ве;
ревочек, разбили весь участок на квадраты и взялись за ло;
паты: копали послойно, на глубину штыка, пробивая кое-
где контрольные шурфы примерно в человеческий рост.
Здорово было! Интереснейшая работа — да впрочем, ее
и работой-то не назовешь. Пошли первые находки: не ска;
зать чтобы густо, в основном фрагменты керамики, одна;
ко вот помню, что Володя Стрыгин нашел каменный то;
пор, а Саша Бураков — искусно вырезанный из кости не;
большой гарпун. Работали действительно весело, задорно;
здесь же и купались — прыжок с края раскопа, и ты уже,
весь в брызгах, в Битюге. А по вечерам — ужин, костер, пес;
ни под гитару. И над всем этим великолепием царил Арсен
Тигранович, иногда и сам бравший инструмент в руки и ис;
полнявший своим негромким, но проникновенным баритоном
N 161 O
ВОЗВРАЩЕНИЕ К КЛИО
две-три песни. Ну а потом — отбой: по палаткам, «по пе;
щерам»! Спасибо вам, дорогой Арсен Тигранович, за то за;
мечательное лето!..
— В 1985 году, — продолжает мой собеседник, — я защи-
тил в специализированном совете Института археологии АН
СССР докторскую диссертацию по теме «История населения
Донской Лесостепи в V—II тысячелетиях до н. э. (неолит —
энеолит — бронза)». В 80-е — 90-е издал несколько обобщаю-
щих работ: «Курганы эпохи бронзы Среднего Дона. Павлов-
ский могильник», «Население бассейна Дона в эпоху неолита»,
«Бронзовый век бассейна Дона». Вместе с Толей Винниковым
выпустил научно-популярную книжку по археологии Подонья
«По дорогам минувших столетий» (позднее переиздали ее под
названием «Дорогами тысячелетий»). Еще я был одним из ав-
торов учебного пособия по археологии в помощь школьному
учителю, пособия по энеолиту восточноевропейской лесосте-
пи. В 2007 году в соавторстве с Юрием Матвеевым выпустил
книгу «Среднедонская катакомбная культура эпохи бронзы
(по данным курганных комплексов)».
Всего же у меня более 130 научных публикаций, и есть,
помимо прочего, одна работа, которая в свое время, в начале
2000-х, вызвала изрядное брожение умов. По заказу Террито-
риального управления Министерства культуры РФ по сохра-
нению культурных ценностей в городе Воронеже я составил
каталог археологических находок с указанием их стоимости.
Очень неоднозначную это издание получило оценку. Одни со-
чли его «вредным», а другие, к примеру, новосибирцы и питер-
цы, — горячо поддержали, в плане того, что это первая ласточ-
ка в борьбе с «чёрной» археологией, работа на опережение. От
моего каталога, кстати, был в восторге сам директор Эрмита-
жа Пиотровский. Нет, ну ситуация с археологическим «чёр-
ным рынком» действительно угрожающая. Вот пропала, к при-
N 162 O
ЮРИЙ КУРГУЗОВ
меру, из музея в Костёнках «палеолитическая Венера» (или
даже две). Ее цена — миллион долларов, а всплыла она в ито-
ге у частного коллекционера, некоего шведа.
Как говорится, без комментариев…
Студенты Арсена Тиграновича — уже упоминал об этом —
просто обожали. Что же касается «остепененных» собратьев
по цеху…
— Я всегда очень уважал и уважаю коллег и оппонен-
тов, — говорит он. — У меня среди археологов много друзей
и добрых товарищей по всей России и не только России. Тер-
петь не могу лезть в какие-то распри, а уж самому затевать их,
плести интриги — это вообще не про меня, не так, милости-
вые государи, воспитан. Хотя, бывало, некоторые типы и пыта-
лись меня замарать… Но знаешь, в конце концов моя позиция
всегда оказывалась верной. И научная, и человеческая.
Самый близкий друг, конечно, Толя Винников. Он просто
как член семьи, его и мама моя очень любила. Витя Килейни-
ков (декан гуманитарного факультета ВГПУ. — Ю. К.), Сережа
Гапочка, Ваня Федюнин, Валера Березуцкий (доценты кафедры
Отечественной истории), другие ребятки, воспитанники мои…
А знаешь, мне в свое время посчастливилось работать с Петром
Дмитриевичем Либеровым. Мы с ним раскапывали кур-
ганные могильники в районе Павловского гранитного карьера,
неолитические стоянки в зоне Воронежского водохранилища.
Замечательно тогда работали! Очень добрые отношения связы-
вали с известным украинским археологом Дмитрием Яковлеви-
чем Телегиным, хотя позиции на тот или иной вопрос частень-
ко и разнились. Дружил с Николаем Яковлевичем Мерпертом,
Олимпиадой Гавриловной Шапошниковой, главным археоло-
гом Эрмитажа Натальей Кирилловной Качаловой. А Олимпиа-
да Гавриловна, старенькая уже, бывало, специально приезжа-
ла послушать мои доклады или на защиты диссертаций моих
учеников, которых, в процессе защиты, порой приходилось до-
N 163 O
ВОЗВРАЩЕНИЕ К КЛИО
вольно жестко отстаивать. И Олимпиада Гавриловна не раз им-
пульсивно восклицала: «Ну, Арсен Тигранович, за своих ребят
ты — тигр!..»
А знаешь, что еще удалось сделать? Путем сопоставления
результатов раскопок курганных комплексов энеолита (IV—
III—II тысячелетия до нашей эры) — с четко определенными
по наборам инвентаря захоронениями не только простого люда,
но и вождей, жрецов — с данными Ригведы нарисовалась та-
кая картина существования от Урала до Северского Донца
мощнейших коллективов эпохи бронзы, что просто дух захва-
тывает! И я написал… поэму, «Восхождение к Памяти», кото-
рую, впрочем, вполне умышленно в подзаголовке назвал «исто-
рической повестью». События, описанные в ней (естественно,
в форме художественной реконструкции), относятся примерно
к концу XVII века до нашей эры, когда в донской степи и лесо-
степи драматично переплелись судьбы племен донской абашев-
ской, катакомбной и покровско-абашевской археологических
культур. Вот так, брат, в этой повести слились воедино глав-
ное дело моей жизни — археология и любовь к поэзии. Сочи-
нять же песни и стихи начал еще в семидесятые…
…До сорока я не писал стихов.
И после — только изредка, украдкой.
Не обзавёлся и сейчас тетрадкой,
В которой бы имелась пара строф.
Случалось, у полночного костра
Под звездопад в твоем сознаньи где-то
Вдруг зарождается канва сюжета
И сон нейдёт до самого утра.
Слова родят мелодию. И вот
Я, сверх репертуара экспедиций,
Решаюсь новой песней поделиться
И не страшусь критических острот.
N 164 O
ЮРИЙ КУРГУЗОВ
Друзья к моим стихам благоволят.
Лишь потому, что сами чувство это —
Рожденье в археологе поэта
Имеют, но до времени таят.
А жаль. Какие строфы иногда,
Какие песни ищут адресата!
Вот бы издатель умный хоть когда-то
Собрал их вместе все, вот это да!
А я, доживши до волос седых,
Рискую, наконец, публиковаться.
И этими стихами, может статься,
Вслед за собой подвигну и младых…
А где-то в начале 2000-х, при случайной встрече летом на
пляже в Боровом, Арсен Тигранович, даже, по-моему, несколь-
ко смущенно, сказал:
— Юр, а я ведь издал в 97-м небольшой сборничек лири-
ки… Так-то, старик… И веришь, мне кажется, это и есть самое
главное из всего, что я написал в жизни…
Потом был еще один сборник — «Перекрёстки времён. За-
рисовки археолога», в который вошли в основном «археологи-
ческие» стихи и песни, а также «историческая повесть» «Вос-
хождение к Памяти».
…Давно то было. До времён Гомера.
Задолго до сложенья первых саг.
Но уж белели города Шумера,
Кипел Египет в строках Ипувера…
Смывал Восток с обличья дикий мрак.
Вот здесь бы где-то и случись завязке,
Здесь провести с героями часы.
Но я впервые предаю огласке,
Что, право, было в яви, а не сказке —
В пределах среднерусской полосы!
N 165 O
ВОЗВРАЩЕНИЕ К КЛИО
Природный фон, знакомый нам до боли:
Река большая, называлась Дон.
(Дон по-ирански есть «вода». Не боле.
Но и тогда здесь жили на приволье
Индоиранских несколько племен.)
Кругом простор степного травостоя,
Кусты осин и островки дубрав…
И если б кто искал себе покоя
И выбрал это место для постоя,
То, как казалось, был бы только прав.
Но берегись, незваное кочевье!
Чужая степь не даст тебе приют:
Здесь лишь свои стада на попеченьи.
Вдруг будет им в кормах ограниченье?
Чужого иль прогонят, иль убьют…
Позже были подборки в университетской газете «Учитель»,
в «Учительских музах» — поэтических альманахах, выпускае-
мых ВГПУ.
И вот…
И вот в один из недавних визитов к Арсену Тиграновичу
мы договорились об издании, так сказать, «сводного» сборни-
ка, хотя он и пожимал плечами: «Да кому это, братцы, нужно?»
Мы же с моим «напарником» и сокурсником Володей Стры-
гиным протестовали: «Что вы! Вы замечательный поэт!»
Сделали набор. Арсен Тигранович сам скомпоновал стихи
по разделам, вычитал, и я забрал их на правку. Зная исключи-
тельную щепетильность Арсена Тиграновича (издание же сто-
ит денег), мы держались как партизаны и ужами уклонялись
от ответов на вопросы об источнике финансирования будущей
книги. А источников было два: родной педуниверситет (идею
горячо поддержала наша однокурсница, проректор ВГПУ Га-
лина Иванова) и «метод народной стройки» — бросили клич
N 166 O
ЮРИЙ КУРГУЗОВ
в Интернете, и многие из бывших студентов отозвались на
этот клич, так сказать, рублем. И вдруг…
И вдруг Арсену Тиграновичу резко стало хуже. Еще неде-
ли три назад, когда мы заходили с Сергеем Гапочкой, он по-
шутил: «После тяжелой и продолжительной болезни… паци-
ент, ребята, взял да и выздоровел!» — и весело рассмеялся.
А теперь…
В последнюю нашу встречу, 5 или 6 ноября, ему уже было
трудно сидеть и даже говорить. Я же, гад, приставал по пово-
ду обложки, а он только слабо махал рукой: «Сами, Юрочка,
сами…» «Может, какие-нибудь курганы?» — «Курганы, Юроч-
ка, курганы…»
А 12-го Арсена Тиграновича не стало…
…Проститься с ним пришли очень много людей: все воро-
нежские археологи, коллеги по педвузу, ученики, студенты.
И знаете, мне показалось, что студентов прошлых лет было
гораздо больше, чем нынешних, потому что хотя, разумеет-
ся, у нас было немало, в том числе и прекрасных, препода-
вателей, но… Но именно «преподавателей», тогда как Арсен
Тигранович (говорю за себя, однако уверен, что и за многих)
был словно старшим товарищем, наставником, и в сферах да-
леко не только «исторических», а общечеловеческих: нрав-
ственных, мировоззренческих, эстетических и даже этиче-
ских (ведь чего греха таить: «кадры»-то иные из нас были по-
рой еще те).
И лишь позже, через годы после окончания института,
я осознал, понял, что Арсен Тигранович — возможно, вовсе
не ставя перед собой такой задачи, — делал из нас не только
«историков». О н д е л а л и з н а с л ю д е й …
И мы, Арсен Тигранович, низко кланяемся Вам за всё то,
что Вы сделали для нас, выпускников истфака Воронежского
государственного педагогического института — университета.
N 167 O
ВОЗВРАЩЕНИЕ К КЛИО
Кому-то из нас Вы помогли стать историками и археолога-
ми. И всем, повторюсь, — людьми.
Огромное Вам спасибо за это, дорогой Арсен Тигранович!
И последнее.
Когда мы прощались — как оказалось, увы, навсегда — Ар-
сен Тигранович слабым голосом попросил:
— Юр, ну если все-таки будешь что-то писать, обязательно
скажи, как я любил Воронеж, Дон, наши реки, луга и степи…
Скажи, что хоть сам по рождению и не воронежец, но…
Но я пророс любовью густо
Вот здесь, где к слогу пробуждён,
Где разлохмаченные чувства
Мне гладят степь да тихий Дон,
Где мой нехитрый опыт нажит,
Где терпеливый мой очаг.
Где кто-нибудь когда-то скажет:
«Здесь похоронен наш земляк…»
…Я сказал, Арсен Тигранович.
Не волнуйтесь, пожалуйста.
Я всё сказал…
P. S. Низкий поклон и великая благодарность Валентине
Степановне Синюк!
На память об Арсене Тиграновиче она подарила мне его
портфель и гитару.
И я хожу теперь на работу с уже «историческим» порт;
фелем любимого Учителя, а по вечерам иногда негромко пе;
ребираю струны его гитары…
Еще раз огромное Вам спасибо, дорогая Валентина Сте;
пановна!..
N 168 O
ЮРИЙ КУРГУЗОВ
«ГЛАВНАЯ ТЕМА ЖИЗНИ — СЛАВЯНЕ…»
По образованию я — историк. И, честное слово, безо вся;
кого пафоса — не только по образованию, но и по духу.
Древняя история, медиевистика, археология, этнография
и прочие исторические (рука не поднимается вывести «вспо;
могательные») дисциплины — любовь на всю жизнь, хоть ни
минуты из этой самой жизни я не занимался ими профес;
сионально. А уж к настоящим профессионалам — истори;
кам и археологам — отношение почти как к небожителям.
И сегодняшний мой рассказ об одном из мэтров воронеж;
ской и российской археологии — докторе исторических наук,
профессоре Воронежского государственного университета
Анатолии Захаровиче Винникове.
Он родился 7 ноября (весьма, кстати, знаменательный в бы-
лые времена день) 1940 года. Где? А тут тоже интересно. По до-
кументам — в городе Бежица Брянской области, но…
— Но ты понимаешь, — говорит Анатолий Захарович, —
уже много лет спустя я вдруг узнал, что, во;первых, в 1940 году
населенный пункт Бежица еще не имел статуса города (в 1956;м
он вошел в состав Брянска), а во;вторых, и сама Брянская об-
ласть была образована только в 1944-м. Откуда такая путани-
ца в документах — понятия не имею.
И этой загадкой моей биографии заинтересовался Миша
Карпачёв (Михаил Дмитриевич Карпачёв, доктор исторических
наук, профессор, заслуженный деятель науки РФ, лауреат пре-
мии «Золотой фонд Воронежской области». — Ю. К.). Он по
собственной инициативе произвел «расследование», и оказа-
лось, что родился я в городе Орджоникидзеграде Орловской об-
ласти, — вот так вот…
Отец Анатолия Захаровича, Захар Иосифович, работал
инженером-сварщиком. В свое время он окончил знаменитое
N 169 O
ВОЗВРАЩЕНИЕ К КЛИО
МВТУ им. Баумана, был учеником самого академика Патона
и очень высокопрофессиональным специалистом. Мать, Ма-
рия Михайловна, была домохозяйкой — в семье росли целых
четыре сына.
В 1941-м началась война, и Винниковы уехали в эвакуа-
цию, в город Юрга Кемеровской области…
— Там мы прожили всю войну, там я пошел в школу, —
вспоминает Анатолий Захарович. — А в 1952-м отца пере-
вели в город Азов Ростовской области. В Азове в 1957 году
я окончил школу имени Ленина. А в 1956-м у отца — сле-
дующий «перевод», на должность главного инженера-сварщи-
ка Воронежского завода тяжелых механических прессов. Ну
и, естественно, мы с мамой и братьями к нему переехали.
В Воронеже жили сначала на Солнечной, потом получили
квартиру от ТМП на улице Машиностроителей…
А теперь, уважаемые читатели, на секундочку, внимание.
Ну кто бы мог подумать, что один из столпов воронежской ар-
хеологии, создатель обширной научной школы…
— В университет, Юра, я поступил только с третьей
попытки. В 57-м — не прошел по конкурсу; 58-й — сно-
ва неудача. Работал на ТМП. И только в 59-м стал нако-
нец студентом историко-филологического факультета ВГУ.
А в 1960 году в университете был образован исторический
факультет…
Окончил его Анатолий Захарович в 1964 году и получил
распределение — директором школы на станцию Сорокино,
Алтайский край. (Кстати, дипломов выпускникам вузов тогда
не давали, лишь справки об окончании. А диплом вручали
только после отработки по распределению.) Но на станцию
Сорокино «молодой специалист» даже попасть не успел —
призвали в армию. И уже 12 августа он был на Чукотке:
поселок Урелики, у бухты Провидения; большая воинская
часть — полк ПВО…
N 170 O
ЮРИЙ КУРГУЗОВ
— Службу я начал, — говорит Анатолий Захарович, —
между прочим, сразу с должности секретаря комсомольской
организации полка. (А что тут удивительного? Выпускник
истфака университета в те годы — это… — Ю. К.) Хотя —
вот сейчас улыбнешься — пришлось даже некоторое время за-
ведовать продскладом. И зашел как-то на склад подполковник
Носиков, начальник политотдела, увидел меня и аж побагро-
вел: «Ты что тут делаешь?! Мы тебя за 16 тыщ километров
не
для того везли, чтоб ты селедку вешал! А ну марш в полит-
отдел!..»
И я стал инструктором политотдела полка по комсомолу —
офицерская должность, хотя и был рядовым. Ближе к уволь-
нению предлагали продолжить службу: «Станешь офицером!»
Отказался. Демобилизовался и в 20-х числах августа 1965-го
(выпускники вузов служили год) вернулся в Воронеж.
Долго не мог найти работу: с трудоустройством тогда было
сложно. Но помогли знакомые, и в декабре 65-го я начал ра-
ботать в 4-м ПТУ от заводов СК и шинного. Был секрета-
рем комсомольской организации и преподавал этику, эстети-
ку, историю. В училище проработал до 1 сентября 1966 года,
а в первых числах этого самого сентября пришел лаборантом
в кабинет археологии ВГУ. И в том же году поступил в аспи-
рантуру к Анне Николаевне Москаленко. Еще будучи лабо-
рантом, вел уже занятия со студентами, а в 1973 году стал
преподавателем кафедры истории СССР досоветского периода.
В 1974-м защитил в Институте археологии Академии наук
СССР кандидатскую диссертацию по теме «Славяне Верхне-
го и Среднего Подонья VIII—X вв. (По керамическому мате-
риалу)».
В 1994 году там же защитил докторскую — «Древнерус-
ское население лесостепного Дона в VIII — начале Х вв.».
В 1995—2005 годах — был деканом исторического факуль-
тета ВГУ. С 1994-го по 2010-й заведовал кафедрой истории
N 171 O
ВОЗВРАЩЕНИЕ К КЛИО
средних веков и зарубежных славянских народов. Сейчас про-
фессор этой кафедры. Написал, в том числе и в соавторстве,
13 книг, а всего у меня более двухсот научных работ. Вот та-
кая, ежели вкратце, биография.
— Да это слишком уж «вкратце», Анатолий Захарович.
А главное-то? Как пришли в археологию, ну и далее?
— Юра, хочешь — верь, хочешь — не верь, но когда по-
ступал в университет, и мысли такой не возникало. Мечтал
стать археологом с младых ногтей — не мой случай. В Азо-
ве, где рос, тогда не «копали», даже музея не было (это сей-
час там прекрасный музей, один из лучших в Российской Фе-
дерации). Но я очень любил историю — историю вообще.
Древнюю, средневековую, нового и новейшего времени. Об
археологии же, повторюсь, и не задумывался. Когда посту-
пил, даже не ходил в археологический кружок. И так про-
должалось два года. После второго курса меня попросили по-
работать на раскопках у руководителя Костёнковской архео-
логической экспедиции, инициатора создания ныне всемирно
известного музея-заповедника в селе Костёнки Александра
Николаевича Рогачёва. Поработал. И совершенно «не проник-
ся». Но вот…
Но вот — археологическая практика под руководством
Анны Николаевны Москаленко. Раскопки летом 1961 года го-
родища Титчиха (Лискинский район Воронежской области).
И там я точно прозрел. Довольно абстрактная прежде история
стала вдруг ощутимой, зримой. И, наверное, Анна Николаевна
что-то такое во мне увидела — послала вместе с Толей Пря-
хиным в Ленинград, на всесоюзную археологическую конфе-
ренцию. Послала даже без доклада, похоже, дабы подкрепить
мои наметившиеся «подвижки». И действительно «подкрепи-
ла». А тут еще мы познакомились с Аликом — Арсеном Си-
нюком. Он был страстно увлечен археологией и стал самым
близким моим другом…
N 172 O
ЮРИЙ КУРГУЗОВ
***
Анатолию Винникову
Что я могу тебе сказать?
Мы столько лет во всём едины,
Без слов умея понимать.
И, право, могут убеждать
В том обоюдные седины.
Я не заставлю здесь звучать
Знакомой темы переливы:
Отчизне страждущей опять
Вслед за Поэтом посвящать
Души прекрасные порывы.
Оставлю здесь высокий слог.
И, не стыдясь честно;го круга,
Скажу, что много лет уж впрок,
Чтоб Бог во всём тебе помог,
Молюсь я искренне за друга.
Арсен Синюк
В общем, в 1962 году, во второй экспедиции на Титчихе
(у Арсена, поступившего в ВГУ в 61-м, это была первая поле-
вая практика), я работал уже абсолютно осознанно. Кстати,
в том же году мы с Толей Пряхиным и Арсеном были в развед-
ке по Быстрой Сосне, и у одной деревни случился забавный
(сегодня, но не тогда) эпизод: встреча с воинственно настроен-
ными представителями местного крупного рогатого скота. Ар-
сен позднее написал по этому поводу шуточное стихотворение
с псевдопафосным названием «В начале пути»…
Ну не могу, уважаемые читатели, удержаться! Процитирую
хотя бы фрагменты. Зачин — пара высокоштильных «испан-
ских» строф: Мадрид — коррида — бык — тореро — рев пуб-
лики… А далее…
N 173 O
ВОЗВРАЩЕНИЕ К КЛИО
Но прочь фантазии! Реально
Имеет место быть сюжет,
Как от бычка, упав морально,
Бежит зигзагами атлет.
Других два дюжих компаньона
Ему кричат с испугом вслед:
«Сними-ка шапочку с помпоном,
Быки не любят красный цвет!»
С ухмылкой местные девчата
Увещевают беглеца:
«Бычок-то вовсе не бодатый,
Поди, смирнее, чем овца».
Вот так в разведке нас встречало
Простое русское село.
За страх в награду были сало
И смех — аж челюсти свело!
………………………
А имена тореадоров
Передаю из первых рук:
На поиск тайн донских просторов
Шли… Пряхин, Винников, Синюк.
— А если не секрет, Анатолий Захарович, — спраши-
ваю, — на ком же из троих была коварная шапочка?
Собеседник улыбнулся:
— На Толе Пряхине. Остальным, в принципе, досталась
роль зрителей. Так-то вот. Ну а мы с Арсеном в том же году
начали работать лаборантами кабинета археологии по полстав-
ки на брата. А в 66-м, повторюсь, я вновь принял этот пост, но
уже единолично: Пряхин к тому времени ушел, а Арсен от ла-
борантства (сильно подозреваю, что специально, в мою поль-
зу) отказался.
N 174 O
ЮРИЙ КУРГУЗОВ
— Ну а теперь, Анатолий Захарович, о главном. Каковы ос-
новные направления вашей научной деятельности?
— Если в двух словах, то главная моя тема, тема всей жиз-
ни — славяне. Точнее — донские славяне. «Моё» время —
VIII—XI века. Но, разумеется, и рамки хронологические мо-
гут колебаться в ту или иную сторону, и только славянами
ограничиться невозможно: рядом с ними же существовал дру-
гой мир — кочевники: аланы, болгары, хазары, печенеги, по-
ловцы…
Дипломную работу я писал по проблеме оборонительных
укреплений славянских городищ. А в аспирантуре Москален-
ко совершенно неожиданно дала тему — ну абсолютная для
меня «терра инкогнита»: «Лепная керамика донских славян
VIII—X веков». Но что поделаешь — взялся за гуж… Дважды
работу мою обсуждали в Институте археологии. Рецензента-
ми были мэтры: Ирина Петровна Русанова и Андрей Василье-
вич Куза. Защитился успешно. (К слову, и защита докторской
диссертации, в 91-м, тоже в Институте археологии, прошла от-
лично.)
В 1973 году Анна Николаевна Москаленко переехала жить
в Москву, а меня назначили на ее место. И я начал занимать-
ся славянами в более широком плане. Ну а поскольку на Дону
к тому времени было уже многое исследовано, в отличие от
реки Воронеж, то я поставил во главу угла именно это направ-
ление. И почти все мои полевые экспедиции 1960;х — 1980-х
годов были сосредоточены на берегах Воронежа.
И знаешь, что еще тогда удалось сделать. В свое время Мо-
скаленко написала докторскую диссертацию по донским славя-
нам. Но она ее даже нигде не обсуждала и не пыталась защи-
тить. А в один из моих приездов в Москву Анна Николаевна
отдала экземпляр диссертации мне.
И вот в 1975 году, во время работы на Маяцком городище
совместной Советско-Болгаро-Венгерской экспедиции, я расска-
N 175 O
ВОЗВРАЩЕНИЕ К КЛИО
зал об этом ее руководителю Светлане Александровне Плетнё;
вой (С. А. Плетнёва (1926—2008) — советский, российский ис-
торик и археолог, доктор исторических наук, профессор, круп-
нейший специалист по археологии, истории и культуре кочевых
народов средневековья. — Ю. К.). Показал ей диссертацию Мо-
скаленко, и Светлана Александровна предложила сделать из
нее монографию. В 1977—78 годах мы с Плетнёвой работали
над преобразованием текста диссертации в монографию, и бук-
вально за месяц до кончины Анны Николаевны вышла книга
«Славяне на Дону» — с одной стороны, как итоговое исследова-
ние по славянской археологии по состоянию на конец 1960;х го-
дов, а с другой — как дань моего величайшего уважения и бла-
годарности Учителю…
И, конечно, работа с Плетнёвой имела огромное значение
для дальнейшего становления меня как археолога. Об этом
позже я написал статью «Археологические уроки С. А. Плетнё;
вой» (первый «Дивногорский сборник». 2009 г.). А в 1998 году
вышла наша совместная со Светланой Александровной моно-
графия «На северных рубежах Хазарского каганата: Маяцкое
поселение». Позднее я еще написал книгу «Хазарская крепость
на Тихой Сосне». Она увидела свет в 2006 году…
Кстати, по воспоминаниям бывших учеников Винникова,
именно на раскопках Маяцкого селища 1975 года под руковод-
ством Анатолия Захаровича студенты начали уважительно ве-
личать его… Хазарычем. Доцент кафедры Отечественной исто-
рии ВГПУ Валерий Березуцкий:
«С того времени меня постоянно тянуло в экспедиции
к Хазарычу — так стали называть А. З. Винникова после
того, как он от славян „перекинулся“ к хазарам. Конеч;
но, научно правильно — „салтово-маяцкой культуре“, а не
хазарам уж. Но тогда это было не важно. Для нас важ;
но было руководителя своего называть Хазарычем. Потому
что уважительно и по делу! Да и звучит — Х а з а р ыч !..»
N 176 O
ЮРИЙ КУРГУЗОВ
— А первая моя книга, — продолжает Анатолий Захаро-
вич, — «Славянские курганы лесостепного Дона», увидела свет
в 1984 году. И, скажу без ложной скромности, тридцать с лиш-
ним лет прошло уже, но ничего подобного по данной проблема-
тике так больше и не появилось.
В 1982—86 годах мы копали ну просто «забойный» памят-
ник славянской архитектуры — Животинное городище на реке
Воронеж. И по конструкции оборонительных сооружений, и по
социально-политическому статусу это поселение (как и раско-
панная ранее знаменитая Титчиха) в мирное время служило
местом, где останавливались торговые люди из древнерусских
городов, держащие путь в Саркел или Итиль — ремесленные
и торговые центры Хазарского каганата, а также купцы со сво-
ими товарами из Волжской Болгарии, Хазарии, Средней Азии,
других краев тогдашнего «дальнего и ближнего зарубежья».
Кстати, на Титчихинском и Боршевском городищах были обна-
ружены кости… верблюдов. Как попали туда верблюды? Конеч-
но, в результате караванной торговли. А находки целых кладов
и отдельных экземпляров арабских монет — дирхемов? Нет,
край наш вовсе не был в VIII—XI веках каким-то глухим мед-
вежьим углом. И торговый путь из Волжской Болгарии в Киев
тоже проходил через земли донских славян.
Но обо всем этом можно говорить бесконечно. О результа-
тах работы на Животинном городище я написал книгу «Юго-во-
сточная окраина славянского мира в VIII — нач. XIII вв. (Жи-
вотинное городище на реке Воронеж)». Она вышла в 2014 году,
и я посвятил ее памяти Алика — Арсена Синюка…
— Я читал, Анатолий Захарович, воспоминания Валерия
Березуцкого о раскопках Животинного городища под вашим
руководством.
— Валера — мой ученик; как археолог он во многом «вы-
рос» в тех экспедициях. В середине 80-х я порекомендовал его
Арсену, и с тех пор Валера успешно работает в педуниверси-
N 177 O
ВОЗВРАЩЕНИЕ К КЛИО
тете. И помимо всего прочего он еще в 1996 году стал органи-
затором и научным руководителем очень хорошего проекта —
областного детского археологического движения «Возвращение
к истокам», которое ежегодно собирает на полевые слеты более
тысячи школьников из разных районов нашей области…
Ну, тогда уж и еще раз слово ему, Валерию Березуцкому:
«…Учителя бывают разные, и являются они в разные
периоды жизни и, кажется, тогда, когда нужно… Для меня
учителем студенческой поры стал Анатолий Захарович
Винников.
Он никогда не пытался «насильно» быть наставником
для кого бы то ни было и узнавал о своем вкладе в дело вос;
питания «зеленых душ» из признаний их носителей и ис;
кренне удивлялся этому обстоятельству. Наверное, настоя;
щий Учитель учит именно так: не лезет в душу с нравоуче;
ниями «как надо» и «как не надо», а учит собственными
поступками, образом жизни, отношением к делу и людям.
Анатолий Захарович напрямую повлиял на мой выбор
профессии — стать археологом. Причем в силу своего ха;
рактера специально этого и не делал. Но когда понял, что
отступать не собираюсь, помог мне, чем мог, за что я ис;
кренне ему благодарен…»
— А расскажите, Анатолий Захарович, хотя бы вкратце,
о том, кто, какие народы проживали на Воронежской земле
в изучаемую вами эпоху.
— Во-первых, надо отметить, что в более раннее время, в на-
чале I тысячелетия до нашей эры, на Верхнем и Среднем Дону
жили финноязычные этносы; к середине этого самого тысячеле-
тия в лесостепное Подонье приходят скифы; во втором веке до
нашей эры — сарматы (и те и другие — ираноязычные кочевни-
ки, пришельцы из азиатских степей). Их потомки относительно
благополучно перевалили через рубеж тысячелетий, а спустя
еще несколько веков на Среднем Дону появляются славяне…
N 178 O
ЮРИЙ КУРГУЗОВ
Вообще, конечно, донские славяне — просто необъятная
тема… Но вот, кстати, Нестор в своей знаменитой «Повести
временных лет», приводя детальнейшую географию расселения
восточных славян, племена, живущие на берегах Дона и его
притоков, не называет. Хотя часто упоминает Дон в связи с на-
бегами кочевников — печенегов и половцев. Однако истори-
ками и археологами уже абсолютно аргументированно дока-
зано: славяне появились в бассейне Дона во второй половине
VIII века и жили там (в основной массе) до первой полови-
ны века XI. Археологических подтверждений тому множество.
Хотя, естественно, каждый памятник имеет свои особенности.
И в нашем крае можно выделить два основных, так сказать,
микрорегиона расселения древних славян. Один — вниз по те-
чению Дона от места впадения в него реки Воронеж. Там, на
высоком правом донском берегу, изрезанном балками и оврага-
ми, славяне создали множество укрепленных поселений — это
их южный форпост, где они тогда в своем продвижении на юго-
восток и остановились. Самые известные из поселений этой
группы славян — Титчихинское, а также Большое и Малое
Боршевские городища.
— И какие же именно славянские племена там жили?
— По целому ряду признаков — от мест расположения
и конструкции оборонительных сооружений, жилищ и до ха-
рактера находок ученые связывают обитателей тех мест с вя-
тичами — переселенцами с берегов Оки. Пришли туда вятичи
в начале IX века, осваивали побережья рек Потудань, Ловать…
А второй славянский микрорегион — это…
Не удержусь, дорогие читатели, от, конечно же, риториче-
ского вопроса. Кому из воронежцев не известны чудесные, жи-
вописнейшие места вверх по течению реки (хотя теперь частич-
но — водохранилища) Воронеж от санатория имени Горького
и — «всё выше, и выше, и выше»? Поселок Рыбачье (в наро-
де Рыбачий), Лысая гора, Белая гора, села Чертовицкое, Ста-
N 179 O
ВОЗВРАЩЕНИЕ К КЛИО
роживотинное? Всем же прекрасно известны, верно? А оказы-
вается…
— Высокий правый берег Воронежа хранит следы нема-
лого числа древних славянских, и не только славянских, по-
селений, — говорит Анатолий Захарович. — Над дачным по-
селком Рыбачье было когда-то большое городище с несколь-
кими сотнями жилищ. На Белой горе — еще одно городище.
У села Чертовицкое также было укрепленное поселение. Еще
выше по течению — славянское городище у села Староживо-
тинное, и так до самого Липецка, в центре которого в Х веке
тоже существовало древнеславянское городище. И надо отме-
тить, что берега реки Воронеж осваивались не только вятича-
ми, но и пришедшими сюда раньше них (во второй половине
VIII века) с Поднепровья северянами и полянами. И что инте-
ресно, от ближайших обнаруженных пока поселений их зем-
ляков, на притоках Днепра Сейме и Псёле, «наших», «воро-
нежских», славян отделяет расстояние в 150—200 километров.
А в этом «промежутке» на данный момент «славян нет». Есть
неолит, бронза, раннее железо, а вот славянских памятников
еще не найдено.
— И как долго жили в здешних краях древние славяне?
— В Титчихе, Боршевских поселениях жизнь замира-
ет в конце Х века. Связано это с давлением кочевников-тю-
рок — печенегов. Славяне покидают обжитые места — вяти-
чи возвращаются обратно на север. Но печенегов теснят другие
тюркские племена — огузы-торки и половцы. В конечном ито-
ге часть печенегов ушла в Венгрию и Болгарию, часть подчи-
нилась сменившим их в Причерноморье половцам. А славяне,
жившие на берегах реки Воронеж, продержались дольше «тит-
чихинских» и «боршевских» почти на сто лет. Их в конце уже
XI века смыла как раз половецкая волна.
— И что, с конца XI века славяне с лица, так сказать, Во-
ронежской земли исчезли целиком и полностью?
N 180 O
ЮРИЙ КУРГУЗОВ
— Да нет, разумеется, нет. Небольшие группы забирались
в более труднодоступные для врагов места, хотя в целом об-
ласть наша тогда — это, конечно, территория кочевников. Прав-
да, были еще и районы, входившие в зону влияния Хазарского
каганата (то же Маяцкое городище с алано-болгарским населе-
нием), и «вкрапления» бродников — этнически пестрого наро-
да, «смеси» славян, алан, печенегов, половцев. (Бродники, кста-
ти, если помнишь, в неудачном для русских сражении 1185 года
новгород-северского князя Игоря Святославича с половцами вы-
ступали на стороне последних, а в трагической для Руси битве
при Калке в 1223 году поддерживали татаро-монголов.)
Но с годами половцы более-менее цивилизовываются, «окуль-
туриваются», и славянских поселений у нас становится боль-
ше: скотоводам-половцам же необходимы продукты земледелия.
А во времена Золотой Орды, как ни покажется на первый взгляд
странным, славян здесь стало еще больше — татарам нужна
была во всех смыслах этого слова стабильность на подвластных
им территориях. И в связи с татарами хочу упомянуть об исклю-
чительно интересном памятнике — Новохарьковском могильни-
ке. Его открытие ознаменовало собой совершенно новый этап
в исследовании истории населения Воронежского края в золото-
ордынскую эпоху.
Новохарьковский могильник (Ольховатский район нашей
области) был обнаружен в 1990 году отрядом экспедиции пед-
университета под руководством Татьяны Березуцкой. Сначала
нашли два погребения; в 1994-м — уже 60. И Таня «подари-
ла» этот археологический памятник мне. В 1995—1997 годах
там работал под моим руководством славянский отряд экспеди-
ции ВГУ. Всего за те годы было выявлено 147 погребений, а по-
скольку вскрыта лишь пятая часть могильника, то он может со-
держать около 800 погребений XIII—XVI веков.
Но самое интересное, к т о там был захоронен. Так вот, боль-
шая группа московских специалистов, в том числе антрополо-
N 181 O
ВОЗВРАЩЕНИЕ К КЛИО
гов, установила, что погребенные в Новохарьковском могиль-
нике имели европеоидный облик с несколько монголоидными
чертами. В общем, эти люди — потомки населения Маяцко-
го селища, а точнее — алан Хазарского каганата. И жили они
уже под властью монголов.
— А что, Анатолий Захарович, вы можете сказать о Ванти-
те? По поводу местонахождения, да и порой самого факта су-
ществования этого славянского города уже несколько десяти-
летий «ломают копья» и историки, и краеведы.
— Арабский географ второй половины IX — начала Х века
Ибн-да-Русте писал: «В самом начале пределов славянских на-
ходится город, называемый ВаТ (Ва.иТ). Путь в эту страну идет
по пустыням и бездорожным землям, через ручьи и дремучие
леса…» Другой источник сообщает: «И на крайних пределах
славянских есть город, называемый Вантит…» По мнению на-
шего крупнейшего историка и археолога Бориса Александро-
вича Рыбакова, путь из Булгара в Киев мог проходить через
«Михайловский кордон» — крупное славянское городище, рас-
положенное над упоминавшимся уже поселком Рыбачье, в на-
звании которого отражено имя племени вятичей. (Правда,
в другой работе Рыбаков допускал, что Вантитом могло быть
и Большое Боршевское городище на Дону.) Точку зрения Рыба-
кова о Вантите — «Михайловском кордоне» поддержал в сво-
их статьях Анатолий Пряхин, предложив рассматривать поня-
тие «Вантит» как целый комплекс памятников, включающий
в себя и ряд городищ на северной окраине города Воронежа.
С этим согласиться трудно — в источниках-то речь идет о ка-
ком-то конкретном населенном пункте.
— А ваше мнение по этому поводу, Анатолий Захарович?
— При условии, что «тот» «Вантит» действительно был
(имею в виду правильность перевода, осмысления и интерпре-
тации источников), я считаю, что, скорее всего, Вантит — это
Титчихинское городище, в самом деле «первый город в славян-
N 182 O
ЮРИЙ КУРГУЗОВ
ской земле». Эту точку зрения в свое время весьма аргументи-
рованно обосновала Анна Николаевна Москаленко.
— Некоторые воронежские краеведы, Анатолий Захарович,
считают, что наш город гораздо древнее, нежели его официаль-
ный возраст, — 429 лет. Ссылаются они при этом в том числе
и на так называемую «Влесову книгу»…
Мой собеседник почти сердится.
— Иные из наших краеведов — публика, конечно, весьма
оригинальная! Выступал перед ними, объяснял, почему «Вле-
сову книгу» нельзя считать заслуживающим доверия истори-
ческим источником, но не унимаются! Я в таких случаях гово-
рю: «Ребята, думайте, как хотите, делайте, что хотите, а меня
оставьте в покое!»
И я абсолютно искренне не понимаю, почему некоторые
краеведы так ратуют за «удревление» Воронежа. Ну, будет ему
не 429, а 600, 800, 1000 лет, и что? Что изменится? Жить ста-
нем лучше?
Я пожимаю плечами:
— Ну-у… может, чисто психологически…
Анатолий Захарович тоже пожимает:
— Разве что так… Кстати, вот тебе еще маленький штри-
шок к вопросу о «психологии». На одной из встреч с краеведа-
ми некий товарищ, по-моему, отставной полковник и еще член
Союза военных писателей, поведал собравшимся просто сног-
сшибательную историю. Якобы во время службы в Архангель-
ской области он стал свидетелем обрушения части берега ка-
кой-то реки, и там «обнажился»… мамонт. Абсолютно целый
и… в кожаной упряжи, да еще и с золотыми бляхами. Пол-
ковник постоянно повторял: «Я видел это собственными гла-
зами!..» «И где же те бляхи?» — спрашиваю. «Ребята-офицеры
норвежцам (?!) продали». — «А мамонт куда делся?» — «Река
смыла и унесла». В общем, без комментариев. А возвращаясь
к возрасту Воронежа, скажу, что существует несколько вари-
N 183 O
ВОЗВРАЩЕНИЕ К КЛИО
антов датировки длительности жизни городов — и научных,
и не вполне. Очень важный критерий — непрерывное суще-
ствование города как укрепленного населенного пункта. От за-
рождения до условного «юбилея» без перерыва. И на данный
момент считать какие-либо конкретные местные памятники,
поселения связанными с летописным Воронежем (1177 год) нет
оснований. И даже если что-то и обнаружится, это не будет
иметь отношения к современному городу Воронежу.
— А каковы, Анатолий Захарович, перспективы воронеж-
ской археологии в целом?
Собеседник качает головой:
— Оптимизма, признаюсь, мало. Сегодня на дворе другая
эпоха. Эпоха зарабатывания денег. Коммерция губит науку.
В так называемые охранные, а по сути — коммерческие рас-
копки идут огромные деньги, неизмеримо большие, нежели те,
что выделяются на научные полевые исследования. И хотя ар-
хеологов много, большинство уходят в коммерческую археоло-
гию, а коммерция с наукой несовместимы. Да и не только с на-
укой…
Была в воронежской археологии, можно сказать, эпоха Мо-
скаленко. Потом — нас трое: Пряхин, Винников, Синюк. Сей-
час — ну, Медведев, Цыбин, Березуцкий, а вот дальше по
большому счету пока никого, хотя я очень надеюсь, что появят-
ся новые ребята и лет через десять—пятнадцать в нашей ар-
хеологии наступит наконец «эпоха Ренессанса».
— Ну и последнее, Анатолий Захарович. Этот год у вас
юбилейный, поздравляю от всей души! Наверняка же он отме-
чен какими-то новыми публикациями, работами?
— Летом институт усовершенствования учителей издал
учебное пособие для преподавателей школ, лицеев и колледжей,
в которое вошел написанный мною большой раздел о древ-
ней истории Воронежского края. Очень нужное, я считаю, по-
лезное и высокопрофессиональное издание.
N 184 O
ЮРИЙ КУРГУЗОВ
А так… Да почти всё у же, Ю р, н аписано и опубликова-
но. Хотя… Я говорил, что в 2006-м выходила моя книга «Ха-
зарская крепость на Тихой Сосне». Пару лет назад подготовил
второе издание; выпустить книгу планировал музей-заповед-
ник «Дивногорье», однако в связи с финансовыми проблема-
ми ее выход перенесен на следующий год. А издание, по срав-
нению с первым, значительно дополненное, более масштабное,
с расширенным кругом проблем и тем. Например, об историче-
ских судьбах хазар, алан. Это действительно — очень, очень
интересно…

«У МЕНЯ ВСЁ, ЧТО НАЧИНАЕТСЯ,
НИКОГДА НЕ ЗАКАНЧИВАЕТСЯ…»
Первая моя, еще не «рабочая», но как бы уже и «устано;
вочная» встреча с самым титулованным воронежским
археологом Анатолием Дмитриевичем Пряхиным оказалась
случайной: на открытии обновленной древнеегипетской экс;
позиции в Музее изобразительных искусств им. И. Н. Крам;
ского.
После окончания мероприятия мы прошлись пешком по
проспекту Революции да еще с час проговорили на автобус;
ной остановке.
Долгая же предметная беседа состоялась через несколь;
ко дней у Анатолия Дмитриевича дома. Потом он заходил
ко мне на Никитинскую, в Союз писателей, — я что-то
уточнял, переспрашивал.
Итак…
Родился Анатолий Дмитриевич в старинном русском го-
роде Ельце (тогда Орловской, ныне — Липецкой области. —
Ю. К.) 23 августа 1939 года. Его родители, Дмитрий Николае-
вич и Мария Петровна, были служащими на железной дороге.
В 1941-м началась война, и детская память сохранила совсем
не детские «кадры»: разрушенный Каракумовский мост,
бомбежка железнодорожного вокзала, эвакуация семьи в Ка-
захстан. Отец и мать Анатолия в годы войны были мобилизова-
ны на трудовой фронт. Воспоминания о возвращении в родной
Елец — колонны пленных немцев, уныло бредущих по Красно-
армейской улице, и — голод. Постоянно хотелось есть…
— А знаешь, — улыбается Анатолий Дмитриевич, —
я в шутку называю себя «участником войны». Во время немец-
ких бомбежек Ельца все обычно прятались в подвалы. А мне
лень было бегать туда-сюда, и я лез под кровать и пережидал
N 186 O
ЮРИЙ КУРГУЗОВ
бомбежки там — получается, вроде как на переднем крае бое-
вых действий. А еще — уже после войны — швырялся кам-
нями в пленных фашистов. Малец-малец, однако камни кидал
ловко. Но и получал, бывало, за это…
Большое влияние на формирование личности и интересов
Анатолия оказал дед Петр Алексеевич. Он рассказывал маль-
чику «преданья старины глубокой» о древнем Ельце, о величе-
ственном Аргамаче, возвышающемся над берегом Быстрой Сос-
ны, ну и вообще — о былом, что в дальнейшем, конечно же,
во многом предопределило выбор внуком именно такого жиз-
ненного пути…
— В детстве воспитанием моим больше занимались дед
и бабушка Ксения Иосифовна, — говорит Анатолий Дмитриевич.
— И я даже называл их — «папа Петя» и «мама Кси-
на». А родителей просто — «папа» и «мама»…
Но «выбор пути» будет позже, а тогда, после окончания
в Ельце Толей третьего класса, семья Пряхиных перееха-
ла в Подмосковье: Зеленоградский район, станция Крюково.
Учился Анатолий в Каширской средней школе и окончил ее
в 1957 году. Однако Елец навсегда остался его «первой (и, ду-
маю, главной) любовью». Он приезжал туда постоянно, особен-
но на школьных каникулах.
И кстати, именно тогда, еще пацаном, Толя принял уча-
стие в своих первых археологических раскопках. В окрестно-
стях Ельца всё время «копали», и мальчик уходил утром, а воз-
вращался чуть ли не затемно — с величайшим интересом по-
могал археологам, так сказать, на общественных началах…
— Елец столько дал мне! — говорит Анатолий Дмитрие-
вич. — Когда я впервые пришел в местный краеведческий му-
зей, директором там был Алексей Прокофьевич Небудко, за-
мечательный человек и энтузиаст исследования родного края.
Сколько же мы исходили троп и дорог! А уже в бытность мою
студентом мы с Алексеем Прокофьевичем ездили на Камен-
N 187 O
ВОЗВРАЩЕНИЕ К КЛИО
ную гору — древний Елец. (Кстати, еще был свидетелем раско-
пок старого городища около Каширы.) И я очень рад, что и сам
через много лет смог стать чем-то полезным родному городу.
Елец — это поистине отдельная глава в моей жизни.
— Но почему поступили в Воронежский университет?
В Ельце ведь был педагогический институт. Да и жили под
Москвой.
— В Елецком пединституте тогда — нонсенс, конечно! —
не было исторического факультета. (Слушай, ну что это —
педвуз без истфака!) Я собирался поступать в МГУ. Окончил
школу в 1957-м, и в том году в МГУ принимали только зо-
лотых медалистов. Я шел на золотую медаль, но на школь-
ных выпускных экзаменах наломал дров на сочинении по «Горе
от ума» Грибоедова — Скалозуба назвал Зубоскалом. Медаль
в итоге не получил и решил ехать в Воронеж. Почему сюда?
Родители в свое время окончили СХИ. А еще, конечно, наслы-
шан был о Костёнках.
Крепко помог, в том числе деньгами, дядя, который был не
намного меня старше. А родители вообще не знали о моих пла-
нах. Я попрощался: «Пока, — говорю. — Поехал…» Они дума-
ли, на целину. А я поступил в университет и только тогда сооб-
щил об этом отцу и матери. Нелегко, конечно, было на первых
порах. Иногда даже приходилось на вокзале ночевать.
— А почему именно археология, Анатолий Дмитриевич?
Вот, к примеру, ваши товарищи и коллеги: Арсен Тигранович
Синюк мечтал стать археологом с детства, а Анатолий Захаро-
вич Винников, судя по его воспоминаниям, любя «историю во-
обще», к археологии шел постепенно. А вы?
— Ну, я же, повторюсь, начал «копать» еще школьником.
А главное — куратором нашей учебной группы стала Анна Ни-
колаевна Москаленко.
И вот однажды Анна Николаевна где-то что-то «недорыла»,
отобрала ребят-первокурсников, меня в том числе, и мы ста-
N 188 O
ЮРИЙ КУРГУЗОВ
ли копать. И там возникло уже по-настоящему профессиональ-
ное влечение к археологии. А позже (3—4-й курс) по рекомен-
дации Москаленко меня взяли на раскопки в Черниговской об-
ласти тогдашней УССР Любечского замка Владимира Мономаха
(с 1078;го по 1094 год будущий великий князь Киевский Влади-
мир Мономах княжил в Чернигове. — Ю. К.), руководил которы-
ми один из титанов нашей археологии и исторической науки ака-
демик, директор Института археологии Академии наук СССР Бо-
рис Александрович Рыбаков. Представляешь, какая школа?! Нам
с другим студентом-добровольцем Петей Толочко работа, правда,
досталась нудная — копать столбовые ямы на въезде, но нашей
старательностью мэтр остался доволен и, видимо, нас запомнил.
(Сегодня академик Петр Петрович Толочко является почетным
директором Института археологии НАН Украины.) А меня Рыба-
ков после в каком-то смысле слова курировал, опекал.
В 1959 году, будучи на каникулах в Ельце, я познакомился
с ленинградским археологом Всеволодом Протасовичем Левен-
ком, который производил разведку в округе Ельца и в том чис-
ле на Воргольском городище. Но Левенка интересовал в первую
очередь неолит, а я задумался о раскопках городища, тем более
что там имелись и материалы, аналогичные находкам на Титчи-
хе, на которой мы работали под началом Анны Николаевны Мо-
скаленко.
И я, еще будучи студентом, в 1961 году, впервые руково-
дил самостоятельными раскопками — Воргольского городища.
Позже (1964, 1980, 1981 годы) было еще несколько экспедиций,
в результате которых мы получили многочисленные свидетель-
ства эпохи бронзы, раннего железного века, славяно-русского
времени конца I тысячелетия нашей эры и более позднего перио-
да. Я и дипломную работу защищал по Воргольскому городищу.
Так что уже тогда мой путь в науку фактически был пред-
определен; да еще и учась на пятом курсе, принимал экзаме-
ны у младшекурсников. (Кстати, в те годы изо всех других
N 189 O
ВОЗВРАЩЕНИЕ К КЛИО
студентов, интересующихся археологией, уже выделялись Ар-
сен — мы звали его Аликом — Синюк и Анатолий Винников,
про которого Анна Николаевна еще «на раннем этапе» мне ска-
зала: «Толя, там есть такой Винников. Очень упрямый парень,
делает всё наоборот. Обрати на него внимание…») Тогда же
я стал лаборантом кафедры истории СССР досоветского перио-
да, а после окончания учебы — ассистентом этой кафедры, ас-
пирантом у Анны Николаевны Москаленко. Через четыре года,
в 1966-м, защитил в Институте археологии СССР кандидат-
скую диссертацию «История Верхнего и Среднего Подонья во
II — начале I тысячелетия до нашей эры». И материалы эпохи
бронзы из Воргольского городища раскопок сезона 1964 года
я тоже включил в текст диссертации…
Во второй половине 1960-х — середине 1970-х годов Во-
ронежский университет значительно расширил масштабы ар-
хеологических полевых исследований. Основные работы про-
водились совместно с Институтом археологии Академии наук
СССР в зоне строительства будущего Воронежского водохра-
нилища, и оказалось, что нижнее течение реки Воронеж —
подлинное археологическое Эльдорадо. Некоторые результаты
тех раскопок нашли отражение в вышедшей в 1968 году в моем
родном Центрально-Черноземном книжном издательстве бро-
шюре А. Пряхина и А. Синюка «Древности из зоны Воронеж-
ского моря». А предварительная оценка найденных там аба-
шевских древностей была дана в первой монографии Пряхина
«Абашевская культура в Подонье» (ВГУ, 1971)…
— Но может быть, самым главным результатом того перио-
да, — говорит Анатолий Дмитриевич, — стало то, что универ-
ситет наконец «поверил в археологию». В том смысле, что если
до масштабнейших раскопок в зоне водохранилища она пре-
бывала в ВГУ где-то на вторых, если не на третьих ролях, то
после этих раскопок университетская археология вдруг точно
восстала во весь рост.
N 190 O
ЮРИЙ КУРГУЗОВ
Ну вот посуди сам. Копали, повторю, — вместе с Академи-
ей наук СССР! От Академии руководил раскопками замести-
тель директора Института археологии Петр Дмитриевич Либе-
ров — фигура просто легендарная, — а от ВГУ — ваш покор-
ный слуга. И все материалы поступали к нам. А с площадями
в университете тогда была напряженка. Где всё это хотя бы
первично складировать, разбирать, чистить, мыть? И — при-
шлось в коридорах. Загадили мы их, конечно, неописуемо! Но
с другой стороны — руководство, с изумлением взирая на всё
это столпотворение, словно впервые увидело и осознало: вот
она — А Р Х Е О Л О Г И Я !.. В общем, раскопки те сыграли ко-
лоссальную роль в дальнейшем развитии археологии в универ-
ситете. Не зря же, пускай и с некоторым преувеличением, го-
ворится: «Главное — имидж».
И сами мы в процессе этих полевых сезонов росли. Толя
Винников успешно работал по средневековью, Алик Синюк здо-
рово поднялся тогда — знаменитая 3;я Университетская сто-
янка; он занимался неолитом и ранней бронзой. И вот к сло-
ву. Арсен работал в краеведческом музее; я помог ему устро-
иться в пединститут. А там археология была, чего греха таить,
слабенькая. Шоков Антон Федорович являлся, скажем так,
специалистом прошлого поколения. А Арсен в «педе» и свою
жизнь как ученого, и институтскую археологию начал просто
с новой страницы. С годами же, сам знаешь, создал там авто-
ритетную научную школу.
Ну а с нами стали сотрудничать, лекции читать в универси-
тете, вести спецкурсы светила отечественной археологии: Ва-
лерий Павлович Алексеев, Анатолий Пантелеевич Деревянко,
Светлана Александровна Плетнёва, Владимир Иванович Матю-
щенко, Константин Федорович Смирнов, Владимир Федорович
Генинг, Валерий Иванович Гуляев, директор Государственного
Эрмитажа Борис Борисович Пиотровский… В общем, воронеж-
ская археология стала выходить на всесоюзный уровень…
N 191 O
ВОЗВРАЩЕНИЕ К КЛИО
А еще тот период (вторая половина 1970-х — середи-
на 1980;х) — время интенсивной работы Анатолия Пряхина
над докторской диссертацией. И здесь большую роль сыграло
его участие в раскопках памятников за пределами бассейна
Дона — в Пензенской области, Самарском Поволжье, в Баш-
кирии, Зауралье — зоне известного сегодня на весь мир Син-
таштинского поселения. Также под руководством Пряхина
в 1976 году был раскопан просто уникальный курганный мо-
гильник абашевской культурно-исторической общности у села
Подклетное на окраине Воронежа. Яркие материалы этого по-
гребального комплекса Анатолий Дмитриевич включил в текст
своей докторской диссертации, которую опубликовал еще до
защиты в двух монографиях (1976, 1977).
И, конечно, нельзя не сказать об исследованиях Мосолов-
ского поселения на реке Битюг (Аннинский район Воронеж-
ской области). Уже первый (1972) год работ дал яркие наход-
ки, характеризующие металлопроизводственную деятельность
населения срубной культуры. Последующие раскопки под ру-
ководством А. Д. Пряхина и В. И. Сагайдака подтвердили под-
линную научную ценность этого памятника.
Всего же полевые исследования поселения (в том числе
и совместные с украинскими коллегами) продолжались бо-
лее полутора десятилетий. Масштаб работ поистине впечатля-
ет: основная площадь памятника (около 11 000 квадратных ме-
тров!) была раскопана почти полностью. И материалы Мосо-
ловки на долгие годы станут основой ряда статей и темой двух
обобщающих монографий, в которых Анатолий Дмитриевич
подвел итог многолетним исследованиям этого уникального по-
селения металлургов-литейщиков срубной культурно-историче-
ской общности. А еще — через памятник «прошли» множе-
ство молодых ученых, в связи с чем весьма актуально выска-
зывание одного из ведущих археологов Башкирии профессора
В. С. Горбунова о том, что Мосоловское поселение фактически
N 192 O
ЮРИЙ КУРГУЗОВ
стало учебно-методическим полигоном, сформировавшим науч-
ную школу А. Д. Пряхина.
— …Ты понимаешь, все данные из раскопок Мосоловки
и их сопоставление с материалами Донецкого бассейна позво-
лили сделать вывод о существовании в срубное время единого
доно-донецкого центра металлургии и металлообработки, а не
исключительно лишь «импорта», как раньше считали, руды
и изделий с Урала. И по Мосоловке я опубликовал две кни-
ги — в 1993 и 1996 годах. А время-то сам помнишь какое было
трудное — кризис в стране по всем направлениям. Спасибо,
помог академик Валерий Павлович Алексеев — написал пись-
мо тогдашнему министру Тихонову, в котором говорил, что по-
добная работа привлечет внимание европейских и американ-
ских ученых и станет огромным вкладом в мировую археоло-
гическую науку. Министр переадресовал это письмо ректору
ВГУ, и в итоге монография вышла, хотя по причине того же
экономического кризиса полиграфическое исполнение, конеч-
но, оставляло желать лучшего.
И у меня сейчас есть мысль: сделать третью книгу — Мосо-
ловка и Донецкие рудники. В отличие от многих коллег, я к од-
ному и тому же сюжету могу возвращаться не раз. Это не —
«написано и с плеч долой» и не груз былого какой-то, а основа
для дальнейшего развития.
Добавлю еще по этому поводу. У меня было две книги по
Доно-Донецкому региону в эпоху бронзы. Последняя вышла
в 2010 году. Так надо делать третью — о современном этапе.
Трехтомник — это, конечно, интересно…
Ой, по-моему, уважаемые читатели, следуя за «словом и де-
лом» своего героя, я несколько увлекся, нарушил хронологию
и должен теперь на время вернуться назад. Возвращаюсь.
В 1976 году Анатолий Дмитриевич Пряхин стал заведую-
щим кафедрой археологии и истории древнего мира ВГУ и прак-
тически сразу же занялся формированием научного направ-
N 193 O
ВОЗВРАЩЕНИЕ К КЛИО
ления «Восточноевропейская лесостепь и развитие обществ
с производящей экономикой (эпоха бронзы — раннее средневе-
ковье)». В 1977 году он защищает в Институте археологии АН
СССР докторскую диссертацию «История древних скотоводов
II тысячелетия до нашей эры лесостепных районов Подонья,
Поволжья и Южного Урала (абашевская культурно-историче-
ская общность)»; в 1978-м получает ученое звание профессора.
С 1978 года кафедра начинает издавать серию научных статей
«Археология восточноевропейской лесостепи» (с 2005-го — се-
рию «Археологические памятники Донского бассейна»). В на-
чале 1980-х создается археологический музей ВГУ; через не-
сколько лет в структуре кафедры была образована лаборатория
естественнонаучных методов. Защищают кандидатские диссер-
тации А. П. Медведев, Ю. П. Матвеев, позже — М. В. Цыбин,
А. С. Саврасов, Н. П. Писаревский, и на кафедре формируется
сильный коллектив молодых талантливых археологов. К слову,
на археологии специализировались и некоторые иностранные
студенты; многие из них ныне работают в университетах и на-
учных центрах ряда стран Европы, Африки и Латинской Аме-
рики…
— Особенно значительно влияние воронежской археологии
в республике Мали, — говорит Анатолий Дмитриевич. — Там
наукой руководят выпускники нашего университета, в том чис-
ле и мои ученики. И мы несколько сезонов копали в верховьях
Нигера культуру Дога…
— Это средневековье, Анатолий Дмитриевич?
— Да.
— И что, ужель те самые догоны?..
(Африканское племя догонов, уважаемые читатели,
на протяжении тысячелетий хранит свой собственный,
стройный миф теории Мироздания. По мнению ряда ис;
следователей, их уникальные знания представляют собой
просто удивительную загадку. Догонам известно строение
N 194 O
ЮРИЙ КУРГУЗОВ
системы звезд Сириуса, расстояние от них до Солнца, их
массы, орбиты, периоды обращения и даже плотность. Со;
гласно мифологии догонов, на Землю уже дважды прилета;
ли представители цивилизации со звезды Сиги толо — Си;
риус из созвездия Большого Пса. А некоторые «метаисто;
рики» считают догонов потомками расы атлантов. Вот
так вот! — Ю. К.)
— Самые те. Побывал я у них, вместе со своими бывши-
ми учениками, пообщался, так сказать, с племенным руковод-
ством. И между прочим, догонские шаманы производили надо
мной определенные обряды, инициации, чтобы я смог посе-
тить их сакральные, священные места. Министра культуры
Мали туда не пустили. А я вот удостоился, понимаешь.
— Очень интересно, Анатолий Дмитриевич! Но давайте
вернемся домой. Вопрос дилетанта: кто, какие племена жили
в нашем регионе в последние несколько тысячелетий?
— Ну, если очень схематично, без нюансов и полутонов,
то IV — середина III тысячелетия до нашей эры — это ямная
культура; далее, до начала II тысячелетия — катакомбники;
потом, вторая половина II тысячелетия — абашевцы; за ними,
где-то до начала I тысячелетия до нашей эры — срубники. (На-
звания «ямная», «катакомбная» и «срубная» — по характеру
погребений. — Ю. К.) Все они индоевропейцы. Дальше идет,
так сказать, смутное время — несколько «тёмных веков», с ко-
торыми и у специалистов пока ясности нет. Ну а затем — ран-
нее железо, скифы, сарматы (и те, и те — ираноязычные ко-
чевники); открыт и комплекс черняховской культуры на Верх-
нем Дону, а у нас имеются памятники, испытавшие на себе ее
влияние. (Черняховская культура, досточтимые читатели, вы-
ражаясь простым языком, штука сложная. Она была распро-
странена в III—IV веках нашей эры от Нижнего Подунавья до
левобережья Днепра и включала в себя множество этнических
компонентов: поздних скифов и сарматов, балтов, а также ран-
N 195 O
ВОЗВРАЩЕНИЕ К КЛИО
них славян под, видимо, верховенством германцев-остготов. —
Ю. К.) Ну а далее уже идет Средневековье…
И вот как раз к вопросу о Средневековье. В начале 1980;х
годов А. Д. Пряхин заложил в Воронежском университете ос-
новы научного направления, связанные с изучением Юго-во-
стока Древней Руси. И здесь на первом плане, конечно, раскоп-
ки многослойного Семилукского городища на реке Дон и раз-
ведки в его округе (1981, 1984—1993 годы).
— …В Семилукском городище, — говорит Анатолий Дмитриевич,
— мы обнаружили три слоя — катакомбники (эпо-
ха бронзы), скифы (железо) и Древняя Русь. Что касается по-
следней — были выявлены улицы, дворовая застройка — 16
жилых построек, а также около 20 хозяйственных ям; получе-
на массовая серия керамики. В результате анализа всего это-
го материала и других многочисленных находок мы можем все-
сторонне изучить характер домостроительства, хозяйственную
деятельность населения, определить время и истоки основания
городища. Кстати, хронологические рамки его «жизни» доста-
точно узки — конец XII — первая половина XIII века. И я счи-
таю, что это и есть тот самый летописный Воронеж (упомя-
нутый впервые древнерусскими летописями под 1177 годом. —
Ю. К.). Но в, так сказать, полноценный город он развиться не
успел — помешали внешние
факторы, в первую очередь — на-
шествие монголов…
А в 1993—1997 годах кафедра археологии ВГУ разрабатыва-
ет под руководством А. Д. Пряхина и Ю. Д. Разуваева, по фе-
деральной программе «Археология и археологическое наследие
народов Российской Федерации», научную тему «Памятники
археологии Центрального Черноземья в системе историко-куль-
турного наследия народов Российской Федерации». «Копали»
тогда университетские археологи на одиннадцатикилометро-
вом участке — к северу от нашего города, вверх по течению
реки Воронеж, зафиксировав в итоге 34 археологических па-
N 196 O
ЮРИЙ КУРГУЗОВ
мятника разных эпох. И результаты этих исследований легли
в основу научно-прикладной программы «Вантит — уникаль-
ная археологическая территория России» (Вантит — упоми-
наемый в средневековых арабских источниках город на окраи-
не славянского мира. — Ю. К.).
— Так где же именно, по вашему мнению, Анатолий Дми-
триевич, находился Вантит?
— Борис Александрович Рыбаков считал Вантитом «Ми-
хайловский кордон» — крупное городище славян, которое было
расположено над современным дачным поселком Рыбачье, не-
далеко от санатория имени Максима Горького. Я же полагаю,
что Вантит — это целый комплекс памятников древнерусско-
го времени на берегах реки Воронеж севернее нашего города.
Между прочим, президент Национальной академии наук
Украины Петр Петрович Толочко (который, к слову, когда-то
изрядно «удревнил» Киев) считал Вантитом именно столицу
Украины. Но в начале 90-х он приезжал в Воронеж, я водил
его по нашим «древнерусским местам» и, похоже, «перевербо-
вал». Вскоре он вручил мне свою книгу с такой дарственной
надписью: «Дорогому Анатолию Пряхину с благодарностью за
чудесную экскурсию по Вантиту. 06.01.1992».
— И коль уж, Анатолий Дмитриевич, мы упомянули Украи-
ну… Некоторые украинские ученые, в том числе и историки,
такое выдают про Россию, а уж относительно собственной ис-
тории «Незалежной» несут полную ахинею!
— Дураки и негодяи были и будут всегда, во всех стра-
нах и всех слоях общества. Но рано или поздно эта пена сой-
дет. Хотя, конечно, сейчас честным и порядочным ученым на
Украине непросто. Для меня эта тема больная — много лет мы
тесно и плодотворно сотрудничали с украинскими коллегами,
я был руководителем с российской стороны совместных архео-
логических экспедиций, сопредседателем международных по-
левых семинаров, членом редакционных коллегий ряда укра-
N 197 O
ВОЗВРАЩЕНИЕ К КЛИО
инских археологических изданий… Но здравый смысл всё рав-
но берет верх: я до сих пор (к сожалению, единственный из
российских ученых) — член редакционного совета журнала
«Украинская археология», и в одном из его прошлых номеров
была опубликована статья «А. Д. Пряхин и украинская архео-
логия». В общем, как бы там ни было, а караван идет…
— «Елец — это поистине отдельная глава в моей жизни».
«Я очень рад, что и сам через много лет смог стать чем-то по-
лезным родному городу». Так сказали вы, Анатолий Дмитрие-
вич, в начале нашей беседы. А можно об этом поподробнее?
— Конечно! Я упоминал уже, что во «времена оные» Елец-
кий пединститут вузом являлся весьма скромным — даже ист-
фака не было. Но с приходом в 1986 году молодого, энергично-
го ректора Валерия Петровича Кузовлёва ситуация стала ме-
няться, и помимо прочего в 1989-м была образована кафедра
по общественным наукам. В 1993 году в институте появилась
новая кафедра — историко-культурного наследия, и вот в штат
этой кафедры в качестве совместителя был приглашен и я —
читал на филфаке спецкурс «Отечественное историко-культур-
ное наследие».
А я еще в 1991 году выступал на Ученом совете ЕГПИ
с докладом, в котором предложил совместно с Воронежским
университетом реализовать научно-прикладную программу
«Елец — уникальная историческая территория России», со-
ставной частью которой непременно должны стать археологи-
ческие раскопки. И хотя копали мы в округе Ельца и в 1989;м,
и в 1990-м, но с 1991 года работать с моими младшими кол-
легами стали там гораздо активнее; также издали брошюры,
посвященные археологическим памятникам Елецкой земли.
А в 1996 году произошли два значимых для меня события:
в Елецком пединституте открылся исторический факультет,
и мне было присвоено звание «Почетный гражданин города
Ельца»…
N 198 O
ЮРИЙ КУРГУЗОВ
Вот, между прочим, — прочувствуй, что для меня значит
малая родина… Самую первую в жизни публикацию — рецен-
зию на книгу «Очерки истории Воронежского края…» в № №3
журнала «Подъём» за 1962 год я подписал просто: «Елец». Не
имя-фамилия, а «Елец» и всё. Как псевдоним, что ли. И «Аура
Ельца» для меня слова не абстрактные, а самые живые, род-
ные и сокровенные. Да что там!.. Говорить о Ельце я могу ча-
сами. Долго работал у них на полставки. Сейчас уже нет, хотя
зовут снова. Но я просто, так сказать, сферу своей деятельно-
сти понемногу сужаю — не хочу распыляться, разбрасываться
(а когда-то читал лекции по всей стране). Однако проблемы ис-
торико-культурного наследия в целом и археологического на-
следия, охраны памятников в том числе для меня — и, мо-
жет, в первую очередь применительно к Ельцу — по-прежнему
в ряду главных приоритетов. Елец же это не только «археоло-
гия»; это еще и символ и место чудесного спасения Руси от
полчищ Тамерлана; это — Бунин, Пришвин, Хренников, мно-
гие-многие другие замечательные земляки. Горд я и тем, что
в свое время участвовал в процессе «преобразования» Елецко-
го пединститута в университет, и тем, что все «мои ельчане»
тоже в системе развития и теперь уже не надо никому дока-
зывать значимость археологии для университета, города, всей
Липецкой области в целом.
И я должен еще, обязательно должен сделать книгу «Елец
в моей жизни». Не строго научную, а для самого широкого
круга читателей. Как знак великой благодарности и признание
в любви моей малой родине.
— А кого, Анатолий Дмитриевич, вы бы могли назвать сво-
ими учителями?
— Студенческие годы, аспирантура, подготовка и защита
кандидатской диссертации — это, конечно, в основном Анна
Николаевна Москаленко. Потом просто колоссальную роль
в моем становлении как ученого сыграл Борис Александрович
N 199 O
ВОЗВРАЩЕНИЕ К КЛИО
Рыбаков. И, разумеется, считаю своими учителями академиков
Валерия Павловича Алексеева и Анатолия Пантелеевича Дере-
вянко. Все они в археологии — фигуры и личности просто ги-
гантского масштаба.
— Вы и сами, Анатолий Дмитриевич, давно уже входите
в элиту российской археологии и отмечены различными зва-
ниями, степенями, наградами.
— Скажу честно: наиболее значимы для меня из призна-
ния заслуг этого рода — звание «Заслуженный деятель науки
Российской Федерации», членство в Российской Академии есте-
ственных наук и то, что в 2007 году я стал лауреатом Нацио-
нальной премии «Достояние поколений» с формулировкой «За
большой вклад в профессиональную подготовку археологов».
Число же ученых советов, редакционных коллегий, оргкоми-
тетов и проч., где я состоял в разные годы или состою по сей
день, и сосчитать трудно…
А, кстати, знаешь, какое мое «звание» является просто уни-
кальным?
Автор сих строк только развел руками.
— Я — первый выпускник исторического факультета ВГУ,
защитивший докторскую диссертацию. Ты понимаешь, лауреа-
тов, академиков, «заслуженных» много, а это «достижение» уже
никто никогда не превзойдет и даже не повторит. Хотя в на-
уке у меня нет внутреннего чувства соперничества с кем-либо.
Мне не важно, что кто-то поднимется выше меня, да к тому же
чужие успехи — это ведь прекрасный стимул для собственно-
го развития. И вообще, у меня то, что начинается, никогда не
заканчивается. Плюс — говорил уже: все мои ученики тоже
в системе развития. Снова повторюсь: я свои горизонты уже
сужаю — не стал подавать на завкафедрой
археологии и исто-
рии древнего мира; отказался избираться в РАН (предлагали, но
там надо вести какой-нибудь блок, а я «свободный художник»);
перестал официально сотрудничать с Ельцом — просто приез-
N 200 O
ЮРИЙ КУРГУЗОВ
жаю иногда на раскопки, — но за меня в каком-то смысле рабо-
тает школа — утвержденная еще в 1999 году Ученым и Научно-
техническим советами ВГУ научная школа «Археология Евразийской
лесостепи».
— Это, конечно, замечательно, Анатолий Дмитриевич, но
ведь и «свободный художник» Пряхин без дела не сидит?
— Не сидит. Продолжаю вести занятия на истфаке ВГУ.
А главное сейчас для меня — подготовить и выпустить в свет
трехтомное издание «Археология в Воронежском госуниверси-
тете». Первый том (от периода становления до конца 1980;х)
уже вышел. Заканчиваю второй том, который я разделил на
две части — условно говоря, «Наука» и «Подготовка кадров»,
время: 1990;е — середина первого десятилетия XXI века.
А третий том будет — воронежская археология на современ-
ном этапе. Издание уникальное, подобных в России нет. Ты
представляешь, сколько надо перечитать при подготовке этого
трехтомника! У меня за плечами сотни статей и десятки моно-
графий, но честное слово, монографии писать легче, чем такой
сводный труд.
— Ну и последний вопрос, Анатолий Дмитриевич… А вер-
нее, два. Если кратко: что всё же для вас самое главное в на-
уке? Ну и… Ну и, может быть, просто по жизни, есть какое-ни-
будь увлечение («хобби» произнести не рискнул)?
Он энергично кивнул:
— Самое главное в науке — эпоха бронзы! Ты ведь пойми:
наша «бронза» — это уже не первобытность какая-то. Метал-
лургия, боевые колесницы, письменность… Чего удивляешься?
А сосуды со знаками срубников? Это же своего рода письмен-
ность! А интереснейшие военно-аристократические погребения
доно-волжской абашевской культуры II тысячелетия до новой
эры! Это индоиранцы. Еще не разделившиеся. И представля-
ешь, некоторые признаки и проявления абашевской культуры
я видел как думаешь, где? В Гималаях! Ее дыхание там ощу-
N 201 O
ВОЗВРАЩЕНИЕ К КЛИО
щается, чувствуется. Для меня многие вещи в тех местах были
просто родными!
А что касается увлечения… Ну да, есть.
— И какое?
Анатолий Дмитриевич пожал плечами:
— Археология Древней Руси. Но об этом мы уже говорили…

«КАК МНОГО ОНА НАМ ДАЛА!..»
Не мной придумано и не мною первым сказано, что че;
ловек жив до тех пор, пока жива благодарная память
о нем.
И сегодня мне очень хочется вспомнить и отдать дань
глубочайшего уважения и признательности одному из луч;
ших наших преподавателей, прекрасному ученому-медиеви;
сту Галине Ивановне Липатниковой…
Она родилась 18 октября 1923 года в селе Московском Ка-
ширского района Воронежской области. Родители — сельские
интеллигенты: отец, Иван Лаврентьевич, — ветфельдшер,
мать, Лина Дмитриевна, — учительница. У Галины были еще
две старшие сестры, Валентина и Людмила…
(Вообще-то, уважаемые читатели, должен сказать, что ро-
дословная Галины Ивановны стала мне известна относительно
недавно, а в годы учебы (1978—1983) думал, что она, извини-
те за штамп, из «бывших». В ее облике, речи, стиле поведения,
манере держаться было столько… даже и, знаете ли, аристокра-
тизма, (в меру) утонченности, строгости, сдержанности, что на
фоне других — тоже далеко не «простых» — преподавателей
она казалась персоной иного порядка и плана, гостьей из ка-
кой-то нездешней, уже давно ушедшей реальности. Получает-
ся, ошибался, но…)
В связи с необходимостью поступления старших сестер
Липатниковых в вузы семья в 1934 году переехала в Воронеж.
Валентина стала студенткой медицинского института, а Люд-
мила — географического факультета ВГУ. Доктор историче-
ских наук, профессор Нина Тимофеевна Сапронова (1928—
1999), многие годы заведовавшая кафедрой всеобщей истории
ВГПИ, в своих воспоминаниях о Галине Ивановне Липатнико-
вой писала:
N 203 O
ВОЗВРАЩЕНИЕ К КЛИО
«Студенческая жизнь захватила обеих сестер. Появи;
лись новые знакомые, друзья, коллеги по общественной рабо;
те. В жизнь семьи вошел молодой поэт, тоже студент, Кон;
стантин Гусев. По вечерам в свободное время на Садовой, 14
(дом Липатниковых. — Ю. К.) собиралась молодежь: чита;
ли стихи, слушали классическую музыку, а иногда и пение,
с которым выступала солистка театра оперетты Клавдия
Федорова, родственница Лины Дмитриевны. И дом превра;
щался в литературно-музыкальный клуб, своеобразный очаг
русской культуры довоенного времени. Ученица школы Гали;
на, любимым занятием которой было чтение, становилась
не только свидетелем, но и прямым участником тех вече;
ров. Так зарождалась и укреплялась любовь к поэзии и му;
зыке, которую будущий ученый пронесла через всю жизнь…»
И всё, в общем-то, шло нормально, но вдруг… В 1937 году
по ложному доносу был арестован и осужден как «враг народа»
Иван Лаврентьевич Липатников. Приговор — три года тюрьмы
(по тем временам достаточно мягкий). Отбыв срок, он вышел
на свободу, а Галина, окончив в 1941 году школу и скрыв факт
судимости отца, поступила на факультет иностранных языков
нашего пединститута. Когда же к Воронежу подошли немцы,
она уехала к тете в Анну, а потом — в город Вельск Архан-
гельской области, где жила и работала после окончания ВГУ
ее сестра Людмила, ставшая женой того самого молодого поэ-
та Кости Гусева. Кстати, в будущем известный уже поэт, пере-
водчик, эсперантист К. Гусев посвятит Липатниковой шуточ-
ное стихотворение о своем пребывании в санатории, начинаю-
щееся словами:
Ты знаешь, милая свояченица,
так жизнь курортная ярка,
такие страсти разворачиваются,
что меркнут средние века…
N 204 O
ЮРИЙ КУРГУЗОВ
Далее следует ироничное описание этих самых «страстей»,
а в конце поэт скучает и ждет скорой встречи с родным Воро-
нежем:
Он завтра предо мной раскинется,
как средь рассветной полумглы,
где женщины тихи, как схимницы,
и, словно майский день, милы.
Милы душевной ширью, близкою
и чистой, словно ширь морей,
где встречусь я с медиевисткою,
свояченицей моей…
В Вельске Галина Ивановна работала воспитателем в дет-
ском доме и продолжала учебу (заочно) — в Архангельском пе-
дагогическом институте.
Во время войны многие вузы были эвакуированы в дру-
гие города. В 1942 году переехал в Саратов знаменитый Ле-
нинградский университет, учиться в котором было страстной
мечтой Галины Ивановны. И мечта эта сбылась: с 1 октября
1943 года она стала студенткой исторического факультета ЛГУ.
А в мае-июне 1944-го, после прорыва Ленинградской блокады,
университет вернулся в город на Неве. Но сначала студенты
и преподаватели работали на восстановлении серьезно постра-
давшего учебного корпуса. Потом приступили к занятиям, хотя
условия были очень тяжелые: отсутствие теплой одежды, скуд-
ное питание, бытовые пробемы. Но тяга к знаниям побеждала
все трудности. Особенно студенты любили лекции профессо-
ров С. Б. Окуня и М. А. Гуковского.
Семен Бенцианович Окунь (1908—1972) специализировал-
ся на изучении общественных движений и классовой борьбы
в России XVIII—XIX веков, колониальной политики царизма
на Дальнем Востоке, однако думаю, что гораздо большее вни-
N 205 O
ВОЗВРАЩЕНИЕ К КЛИО
мание Галины Ивановны вызывало другое направление его на-
учной деятельности — история русского военного и военно-
морского искусства.
Но конечно, главную роль в формировании у студентки Ли-
патниковой глубочайшего интереса к истории культуры в це-
лом, и особенно — к искусству Возрождения сыграли лекции
Матвея Александровича Гуковского (1908—1971). Будущий за-
ведующий кафедрой истории средних веков ЛГУ, директор На-
учной библиотеки Государственного Эрмитажа, член Междуна-
родного института по изучению Леонардо да Винчи (г. Амбуаз,
Франция), автор фундаментальных работ «Механика Леонардо
да Винчи», «Итальянское Возрождение», «Рождение и гибель
Итальянского Возрождения» и других, Матвей Александрович
был блестящим ученым и кумиром своих учеников. А еще од-
ним «преподавателем» Галины Ивановны стал Эрмитаж, кото-
рый она посещала несчетное число раз.
Но увы — случилась беда. Галина Ивановна заболела. При-
чиной тому — (повторюсь) нелегкие бытовые условия, отсут-
ствие полноценного питания, а главное — то, что в военные
и первые послевоенные годы студенты постоянно привлека-
лись к общественным работам. И вот, не имея теплой одежды,
трудясь холодной зимой 1946 года на уборке ленинградских
улиц, Галина Ивановна очень сильно простудилась. Болезнь
дала осложнение — ревматизм. И не просто ревматизм, а рев-
матизм сердца…
Строки автобиографии Г. И. Липатниковой скупы и лако-
ничны: «В 1946 г. я тяжело заболела и временно оставила уче-
бу. В 1947 г. переехала на жительство в Воронеж, где жили
мои родные…» (Мать и сестра Валентина с семьей; отец умер
в 1944 году. — Ю. К.) А осенью 1947-го Галина Ивановна про-
должила учебу — на историко-филологическом факультете Во-
ронежского университета. Но и в Воронеже помимо занятий
приходилось работать на восстановлении разрушенного войной
N 206 O
ЮРИЙ КУРГУЗОВ
города. И никаких скидок на «состояние здоровья» Галина Ли-
патникова себе не просила.
В учебе она была среди первых. Ее выделяли профессора
С. А. Покровский (история СССР) и А. Е. Москаленко (сред-
ние века). Окончив же в 1949 году с отличием университет, Га-
лина Ивановна становится аспиранткой у недавно переехавше-
го в Воронеж из Ашхабада заведующего кафедрой всеобщей
истории ВГУ, ученого широчайшего научного и творческого
диапазона профессора Ильи Николаевича Бороздина. И ясно,
что именно под влиянием Бороздина тему диссертационного
исследования аспирантка Липатникова выбрала следующую:
«Пражский университет и общественная жизнь Чехии во вто-
рой половине XIV — начале XV вв.». (Возможно, изреку кра-
молу, но мне кажется, что будь здесь только ее воля (при всем
уважении к Чехии), тема диссертации была бы несколько иной.
Как-то поближе к… Италии.)
Последующие годы стали для Г. Липатниковой очень напря-
женными. Готовя диссертацию, она месяцами работала в Го-
сударственной библиотеке имени В. И. Ленина. Плюс (из ав-
тобиографии): «Со второго курса аспирантуры я включилась
в преподавательскую деятельность. В университете читала
курс истории южных и западных славян, вела практические за-
нятия». И — Галина Ивановна, по причине огромной загружен-
ности, не укладывается в трехлетний срок защиты диссерта-
ции. «…В 1952 г. я окончила аспирантуру без защиты диссерта-
ции. С февраля по июль 1953 г. в связи с уходом в творческий
отпуск основного преподавателя (профессора А. Е. Москален-
ко. — Ю. К.) я временно работала старшим преподавателем ка-
федры всеобщей истории Воронежского университета…»
Но наконец 23 декабря 1953 года состоялась защита — бле-
стящая защита (и первая из аспирантов кафедры всеобщей ис-
тории ВГУ) Галиной Ивановной кандидатской диссертации.
А в январе 1953-го она «…получила направление в Нежинский
N 207 O
ВОЗВРАЩЕНИЕ К КЛИО
пединститут (Украинская ССР. — Ю. К.), где работала стар-
шим преподавателем кафедры всеобщей истории до сентября
1956 г. В 1954—55 гг. я руководила кафедрой всеобщей исто-
рии. В Нежинском пединституте я вела курсы истории древне-
го мира и истории средних веков, руководила педагогической
практикой студентов…»
А в 1956 году происходит слияние исторических факуль-
тетов Нежинского и Полтавского институтов. Галина Иванов-
на переезжает в Полтаву и два года работает в педагогическом
институте старшим преподавателем кафедры истории, так же,
как и в Нежине, читая годовые курсы лекций по истории древ-
него мира и средних веков. Вообще, надо сказать, разработ-
ка и ведение двух таких фундаментальнейших курсов (а в Не-
жине была еще и археология!) — колоссальная нагрузка на
преподавателя. Однако же именно в Полтаве Галина Иванов-
на смогла наконец плотнее заняться научно-исследовательской
деятельностью: опубликовала ряд работ, посвященных сред-
невековому Пражскому университету, участвовала в респуб-
ликанских исторических конференциях. «…В июне 1958 г., на
научной конференции историков Украины, я выступила с до-
кладом «Гуситское движение в русской дореволюционной исто-
риографии»…» Но…
Но несмотря на все научные и педагогические достиже-
ния и высокую оценку деятельности Галины Ивановны, руко-
водство Полтавского института не смогло помочь ей получить
квартиру. И в 1958 году Липатникова переезжает в Муром; ра-
ботает в Муромском пединституте — читает курсы уже разра-
ботанных дисциплин, а также готовит и начинает преподавать
прекрасный факультативный курс «Культура Италии эпохи
Возрождения
». В феврале 1960-го на межвузовской конферен-
ции по проблемам историографии выступает с докладом «Неко-
торые вопросы генезиса феодализма в трудах современных че-
хословацких ученых».
N 208 O
ЮРИЙ КУРГУЗОВ
И вот в том же 1960 году в нашем Воронежском педин-
ституте открывается вакансия старшего преподавателя исто-
рии средних веков. В Муроме Галина Ивановна квартиры тоже
не получила, периодически возникали проблемы со здоровь-
ем, и она решила вернуться на родину. К тому же в Воронеже
жила семья сестры Валентины, а главное — научные интере-
сы Липатниковой во многом пересекались с таковыми воронеж-
ской школы славистов, многие из которых были ее большими
друзьями.
И в 1960 году Галина Ивановна «выигрывает конкурс»
и становится преподавателем средних веков кафедры исто-
рии ВГПИ. И «воронежский период» ее жизни и деятельности
будет самым плодотворным. Охарактеризовать его подробно
здесь просто невозможно. Скажу лишь, что и научно-исследо-
вательская, и педагогическая деятельность доцента Липатни-
ковой вписала очень яркие страницы в летопись не только ис-
торического факультета, но и всего нашего педвуза в целом.
Ну а теперь, уж извините, «о личном», и заранее прошу
прощения за чрезмерное «яканье». Но дело в том, что бо;льшая
часть воспоминаний о Г. И. Липатниковой связана именно
с общением с ней в процессе моей студенческой научной рабо-
ты под ее руководством. И общение то — мой главный «исто-
рический источник».
Итак — в 1979 году мы перешли на второй курс, и в числе
новых предметов появился самый для меня долгожданный —
«Средние века». И вместе с ним — Галина Ивановна Липат-
никова. Я говорил уже о том впечатлении, которое она произ-
водила на окружающих. Добавлю, пожалуй, лишь несколько
штрихов. Негромкоречивая, отменно (порой до жути) вежли-
вая в любой педагогической ситуации, и — что просто приво-
дило меня в (естественно) внутренний, немой восторг — уди-
вительное чувство юмора: внешне неброского, тонкого, иногда
с двойным, а то и тройным подтекстом, но, думаю, не обидно-
N 209 O
ВОЗВРАЩЕНИЕ К КЛИО
го для объекта приложения (хотя, возможно, потому, что еще
и не всякий «объект» его, этот самый юмор, ощущал). Кста-
ти вот, мы с сокурсниками до сих пор с улыбкой вспоминаем
один эпизод. На сдаче зачета по спецкурсу «История культу-
ры эпохи Возрождения» некто из наших ребят конкретно «по-
плыл». Не помню уже на ком — Леонардо, Рафаэле, Тициа-
не?.. Галина Ивановна абсолютно не «топила» его, подкидывала
несложные дополнительные, а то и прямо наводящие вопро-
сы — но всё бесполезно: бедняга краснел, бледнел, сопел, пых-
тел и наконец совсем сник, уронив очи долу. А у него были
красивые волнистые золотистые волосы, и Липатникова с еле
уловимой микроскопической смешинкой в больших, очень вы-
разительных глазах вздохнула: «Ну и что прикажете делать
с вами, мальчик с головой Давида?..» (Имелся в виду «Давид»
Микеланджело. — Ю. К.) Аудитория грохнула, и «мальчик»
потух окончательно. Галина Ивановна поставила ему «зачет»,
а этот пассаж — «Мальчик с головой Давида» — применитель-
но к нашему товарищу живет вот уже четвертое десятилетие…
И еще должен сказать: у Галины Ивановны был удивитель-
ный взгляд. Какой-то «всепроникающий», что ли… Это ощуща-
лось даже в огромных лекционных залах, а уж, как говорится,
тет-а-тет — на зачете, экзамене, консультации — и подавно.
Ее взгляд будто доставал до самых глубин твоего, извиняюсь,
мозга, точно читая мысли собеседника. И, кстати, в молодости
она была очень хороша собой. Н. Т. Сапронова в воспомина-
ниях писала: «… высокая, стройная, с большими ясными кари-
ми глазами, красивым прямым носом, изумительными пышны-
ми черными волосами, ниспадавшими на чуть бледное лицо…»
(К слову, еще о волосах. Но на сей раз не Галины Иванов-
ны и не «мальчика», а моих собственных. Тяга к «повышен-
ной лохматости» во мне присутствовала всегда, и как-то, уже
в процессе работы над дипломом, Липатникова вдруг, совер-
шенно «не в тему», спросила: «Юрий, а прическа ваша — это
N 210 O
ЮРИЙ КУРГУЗОВ
дань чему или кому?» Я в первый миг оторопел, а потом выпа-
лил: «Индейцам, мушкетёрам, „битлам“!» Она пожала плеча-
ми: «Ну, наверное, не самый худший ряд». И продолжила кон-
сультацию.)
А «заметила» Галина Ивановна меня, по-видимому, в ходе
семинара «Правда и вымысел в историческом романе». Студен-
там надо было сделать доклады о различных художественных
произведениях исторического жанра. К примеру — «Изобра-
жение войны 1812 года в „Войне и мире“ Л. Толстого и „Сожженной
Москве“ Г. Данилевского. Сравнительный анализ».
Как-то в этом роде. И вот я, извиняюсь, ковырялся-ковырялся
в темах, но так и не смог выбрать по душе. Понаблюдав за мо-
ими метаниями, Галина Ивановна сухо осведомилась: «И что,
господин Кургузов? (Иногда, опять же полуиронично, она ве-
личала нас „господами“.) Или темы не вдохновляют?» «Да
что-то не очень», — признался я. «А о чем бы вы хотели сде-
лать доклад?» — «О чем?.. — Я задумался. — Ну… ну, допу-
стим… о „мушкетёрах“…» Она кивнула: «Прекрасно. «История
и вымысел в романе Дюма „Три мушкетёра“». Творите!»
И я «натворил». Не открывая, естественно, никаких Аме-
рик, «прошелся» по личностям исторических д’Артаньяна
и (скромнее) Атоса, Портоса и Арамиса. Надёргал из разных
научно-популярных книжек информации о подлинной «исто-
рии с подвесками», а также «залез» в последующие части
трилогии: мушкетёры и Фронда; мушкетёры и попытка спа-
сения английского короля Карла I; мушкетёры и «Железная
маска»… Ну а в финале меня неожиданно занесло в какие-то
психолого-педагогические дебри: я дал изрядно утрированную
характеристику морально-нравственных качеств главных ге-
роев. Д’Артаньян — беспринципный карьерист (этакий Ра-
стиньяк и Дюруа XVII века); Атос — уголовный преступник
(повесил любимую женщину только за то, что обнаружил
у нее на плече клеймо); Портос — недалекий гуляка и дебо-
N 211 O
ВОЗВРАЩЕНИЕ К КЛИО
шир, мечтающий, однако, о деньгах «госпожи прокурорши»;
Арамис — малонадежный товарищ, святоша с двойным дном,
озабоченный в основном своими личными делами и интрига-
ми. И, «заклеймив» таким образом персонажей Дюма, сделал
итоговый вывод: вот каким талантом обладал «Александр Ве-
ликий», что под его пером даже столь сомнительные типы ста-
ли эталоном всех мыслимых и немыслимых лучших мужских
качеств, образцом верной дружбы и примером для подража-
ния «подрастающим поколениям» не на годы даже, а на века!
Уф-ф… Точка.
Своим докладом я сорвал жиденькие аплодисменты одно-
группников и по глазам Галины Ивановны понял, что она опу-
сом сим довольна. Позже у нас был упоминавшийся уже спец-
курс по культуре Возрождения, после которого Липатникова
предложила мне писать у нее курсовую работу. Темой, набрав-
шись наглости, я выпросил творчество Леонардо да Винчи. Де-
талей уже не помню, но, кажется, во главу угла там было по-
ставлено новаторство Леонардо, и в первую очередь, естествен-
но, его знаменитое sfumato («дымка»). (А «хитрость» в том, что
одной из моих настольных книг с детства была «Леонардо да
Винчи» А. К. Дживелегова, да и позже много чего прочел, так
что для студента «плавал» я в волнах итальянского Возрожде-
ния достаточно уверенно.) Но…
Но случился тогда некий маленький казус, за который мне
стыдно до сих пор… Еще школьником я купил в букинистиче-
ском магазине на Кольцовской дореволюционную книгу «док-
тора философии Цюрихского университета» А. Константино-
вой «Мадонны Леонардо да Винчи». Показал Галине Иванов-
не, и та, полистав, попросила ее почитать. А через пару недель
сказала: «Весьма любопытная монография. Юрий, может быть,
вы мне ее продадите?» Я же, мерзавец, от неожиданности, да
и, наверное, книжной жадности, пролепетал нечто маловра-
зумительное типа «Ой, да держите сколько хотите!..» На сле-
N 212 O
ЮРИЙ КУРГУЗОВ
дующий день Липатникова принесла «Мадонн…»: «Благодарю,
Юрий». Я принялся было отказываться от книги — ан поздно:
«Спасибо, я выписала всё, что необходимо». М-да-а…
Однако как бы там ни было, итогом работы над курсовой
я остался доволен сразу по трем причинам. Первая — полу-
чил «пятерку». Вторая — Галина Ивановна предложила про-
должить наше сотрудничество: делать у нее дипломную, на что
я, разумеется, с радостью согласился. И причина третья — Ли-
патникова сказала: «Юрий, вы симпатично пишете. Ваш стиль
напоминает язык работ Дживелегова». Услышать такое было
страшно лестно.
И вот подошло время выбора темы «диплома». Признаюсь,
я, после курсовой, уже настроился было на продолжение «Лео-
нардо», но… Но Галина Ивановна некоторым образом пролила
на меня деликатные, однако от того не менее отрезвляющие
струйки прохладного душа: «Не думаю, Юрий, что вам следует
браться за это. Дабы сказать, хотя бы и в минимальной степе-
ни, о Леонардо нечто новое, свое, надо пользоваться итальян-
скими источниками и специальной литературой, в СССР прак-
тически не переведенной. У вас с итальянским как? (Я лишь
беспомощно развел руками.) Ну вот видите. (Кстати, сама вла-
дела латынью, английским, немецким, чешским и испанским
языками.) Но главное даже не это. Главное — надо отлично
знать предмет исследования — картины и фрески. И, конечно
же, в оригинале. Раньше в институте была музейная практика,
студенты ездили в Третьяковскую галерею, Эрмитаж, а сей-
час — увы… (Позже музейная практика была возобновлена. —
Ю. К.) — Повторила: — Шедевры, Юра, надо видеть в под-
линнике. У меня дома очень много альбомов по искусству, но
никакие репродукции не заменят оригинала. Когда я училась
в Ленинграде, то постоянно ходила в музеи, особенно, разуме-
ется, в Эрмитаж. А в залах Леонардо и Рафаэля чуть ли не но-
чевала. — Улыбнулась: — При определенных обстоятельствах
N 213 O
ВОЗВРАЩЕНИЕ К КЛИО
из меня получился бы неплохой экскурсовод… — Помолчала
и сказала: — В общем, предлагаю вам такую тему: «Утопии».
«Утопии?!» — Я чуть не подпрыгнул на стуле — не знаю
уж, чего мог ожидать, но явно не этого. Галина же Иванов-
на продолжила: «Мы начнем с „Тимея“ и „Крития“ Платона
и раннесредневековой английской народной поэзии, а основ-
ной акцент сделаем на „Утопии“ Томаса Мора, „Городе Солн-
ца“ Кампанеллы и „Новой Атлантиде“ Фрэнсиса Бэкона. Про-
следим особенности утопий в разные эпохи и у разных ав-
торов, а также эволюцию жанра и прочее… — И, выдержав
паузу, с нажимом добавила: — Надеюсь, вы понимаете, Юрий,
что это оч-чень перспективная тема…» Вот эти слова я, каюсь,
понял тогда лишь наполовину — в том смысле, что студенту-
историку советского вуза сам бог велел заниматься истоками
коммунистического учения. И в общем-то, по здравому раз-
мышлению темой остался удовлетворен — в первую очередь
потому, что и Платон, и все другие названные Галиной Ива-
новной «утописты» (кроме староанглийской поэзии) имелись
у меня дома и я их к тому времени уже читал. Короче — пол-
ный вперед!..
Не буду расписывать сам процесс нашей работы над ди-
пломной. Но поскольку длился он почти два года, время это
стало для меня поистине бесценным — я в прямом смысле
«набирался ума» (да и, надеюсь, не только ума, а и каких-то
иных человеческих качеств) в ходе общения с этой удивитель-
ной, энциклопедически образованной, знающей, казалось, всё
и вся и к тому же подлинно интеллигентной, исключитель-
но порядочной и фанатично преданной науке и делу образова-
ния и воспитания своих учеников женщиной и ученым с самой
большой буквы. И речь у нас не всегда шла о Кампанелле и Бэ-
коне. Мы разговаривали и о другой литературе (Галина Ива-
новна порой рекомендовала мне прочесть какие-то книги); ко-
нечно же, о Пушкине, которого она просто боготворила; о му-
N 214 O
ЮРИЙ КУРГУЗОВ
зыке (я, признаюсь, пару раз пытался свернуть на рок, но вот
тут должного взаимопонимания как-то не сложилось); разуме-
ется, об изобразительном искусстве и многом ином. Однако
же по причине достаточно замкнутого и сдержанного характе-
ра Галины Ивановны это не были какие-то долгие задушевные
беседы — скорее некие «переменки», антракты меж основным
действом — подготовкой диплома. Вот, кстати, забавный эпи-
зод. Я уже и в те годы был несколько увлечен «загадкой Ат-
лантиды», и, похоже, увлечение это вылилось в чем-то на стра-
ницы работы. Галина же Ивановна, после прочтения очеред-
ного принесенного мною куска текста, улыбнувшись, сказала:
«Знаете, Юрий, давайте оставим проблему поиска Атлантиды
Кусто и Жирову. А вы уж не сбивайтесь с курса и возвращай-
тесь из Бермудского треугольника в Воронеж». Делать нече-
го — «возвратился».
И тем не менее, наверное, между нами всё же установились
отношения, чуть выходящие за рамки чисто служебных. Зи-
мой 1981;го или 1982 года Галина Ивановна попросила: «Юрий,
вы не поможете мне забрать из больницы сестру? Она слома-
ла ногу, отлежала сколько положено, и теперь ее надо отвез-
ти домой. Сложность в том, что надо донести ее из палаты по
лестнице до машины на руках — не работает лифт. Сможе-
те?» Я горячо заверил, что, конечно же, смогу, мне не трудно.
На следующий день мы приехали в больницу (травматология
под Петровским сквером, бывшие «Казармы Раевского»), одна-
ко там что-то «не срослось». Я прождал часа два возле окна
на лестничной площадке, а потом из отделения вышла Галина
Ивановна: «Юрий, извините, пожалуйста, но сегодня сестру не
выпишут, только завтра. А завтра приедет племянник, так что
ваша помощь уже не потребуется. Еще раз простите за бес-
покойство». «Да что вы-что вы, Галина Ивановна!» — замахал
я руками, ну и ушел. А дня через два или три мы продолжили
работу над дипломной.
N 215 O
ВОЗВРАЩЕНИЕ К КЛИО
И вот когда она была уже практически готова и до защиты
оставалось где-то с месяц, Галина Ивановна вдруг задала мне
ну совершенно неожиданный вопрос: «Скажите, Юрий, а у вас
нет ли, часом, кого-нибудь… в плане поддержки?» «То есть?» —
не понял я, но уже при следующих ее словах понял. Как понял
и что она имела в виду, выбрав два года назад именно такую
тему работы. «Вы знаете, мне в ассистенты настойчиво пред-
лагают какую-то девочку, но я хотела бы видеть на этом месте
вас. Я и сама попробую что-то сделать, но…»
Но «поддержки» у меня не нашлось. (Да если честно, не
больно-то я ее и искал. Почему? А уже и не помню. Хотя, ско-
рее всего, просто не ощущал в себе склонности к преподава-
тельской работе.) Ну и Галина Ивановна, видимо, не смогла
меня «продвинуть». В общем, к моменту защиты диплома во-
прос этот нами уже не обсуждался. А защита прошла отлич-
но — председатель экзаменационной комиссии профессор Вла-
димир Павлович Загоровский назвал работу лучшей на курсе,
и признаюсь абсолютно искренне: больше я порадовался не за
себя, а за Галину Ивановну — она была очень довольна. И я го-
рячо поблагодарил ее: и за «пятерку», и за все-все остальное.
Ну а потом были «госы», вручение дипломов, выпускной вечер
в кафе «Былина», и там мы попрощались с институтом и наши-
ми любимыми (и нелюбимыми тоже) преподавателями…
А месяца через два я случайно встретил Галину Иванов-
ну на автобусной остановке возле пединститута. Она поинте-
ресовалась моей судьбой: где я? кем? Услышав, что тружусь
корректором в Центрально-Черноземном издательстве, одобри-
тельно кивнула: «Прекрасно, Юрий! Весьма подходящее для
вас место работы. Писать не начали? Нет? Ну, надеюсь, еще
начнете… Ой, всего доброго, мой автобус!..»
Вот так закончилось мое общение с Галиной Ивановной
Липатниковой… Хотя нет, мы виделись еще один раз: году
в 1987—88-м, во время традиционного факультетского вечера
N 216 O
ЮРИЙ КУРГУЗОВ
встреч выпускников, Галина Ивановна пришла на полчаса в ак-
товый зал института. Поговорили несколько минут; она (ведь
не забыла же!) снова спросила: «Юрий, пишете?» И я заалел
как красна девица: «Да пытаюсь, Галина Ивановна…» — «Ну,
может, когда-нибудь покажете». — «Конечно! Обязательно, Га-
лина Ивановна!..»
Но больше мы уже не встретились. Человек, увы, эгоисти-
чен по сути, да тут еще как-то оторвавшись в «безумные 90-е»
надолго от «альма-матер», я, к стыду своему, только в конце их
узнал, что Галины Ивановны уже нет…
Из воспоминаний Н. Т. Сапроновой:
«…В 1984 году в связи с ухудшением здоровья Галина Ива;
новна оставила работу. Ее постоянное недомогание требо;
вало присутствия надежного помощника и друга. И таким
человеком стала Людмила Ивановна, ее верная сестра и по;
друга. Коллеги по кафедре, некоторые из учеников часто
навещали ее, и общение с ней доставляло огромное удоволь;
ствие, так как оно было соприкосновением с человеком не;
иссякаемого духовного богатства…
Аспирантка кафедры Галина Ивановна Лепехина была
постоянным помощником и собеседником своего учителя.
Обе любили поэзию и часто о ней беседовали. Своей ученице
старшая Галина Ивановна говорила о намерении подгото;
вить статью о Пушкине и значении его творчества в усло;
виях перестройки…
Автор этих строк была частым гостем и помощником
больного друга… Но, разумеется, роль Людмилы Ивановны,
несмотря на ее возраст и нездоровье, в уходе за сестрой
была бесценной…
1 апреля 1992 года жизнь Галины Ивановны Липатнико;
вой оборвалась. Но остались труды ученого и сотни учени;
ков, в образование и воспитание которых она вложила всё
свое духовное богатство и щедрость своего сердца…»
N 217 O
ВОЗВРАЩЕНИЕ К КЛИО
Глубоко душевные, прекрасные страницы воспоминаний по-
святили Галине Ивановне в сборнике «Их именами славен фа-
культет» (ВГПУ, 2011) ее коллега и друг Анна Андреевна Ел-
фимова и ученицы Липатниковой — доцент кафедры зарубеж-
ной истории ВГПУ Галина Лепехина и доцент кафедры общей
и педагогической психологии Тамара Пушкина… Ой, а знае-
те скольких людей за последний месяц я «растормошил»! До-
цент кафедры
Отечественной истории Сергей Гапочка вспоми-
нал, как к «Студенческой весне» то ли 1979-го, то ли 1980 года,
под уже не научным, а художественно-юмористическим руко-
водством Галины Ивановны ребята-истфаковцы ставили отры-
вок из «Двенадцатой ночи» Шекспира (Серёга был Мальво-
лио) и как она в течение ряда лет руководила факультетским
клубом «Любителей искусства». Галина же Иванова, первый
заместитель руководителя Департамента образования, науки
и молодежной политики Воронежской области, проработавшая
в родном педвузе два десятилетия, рассказала, как они с Сер-
геем навещали тяжело больную Галину Ивановну в ее малень-
кой однокомнатной квартирке на Левом берегу. «Она уже не
вставала, была очень слаба, но обрадовалась нам, даже улыба-
лась — особенно когда Сергей «в лицах» напомнил, как играли
12 лет назад Шекспира… А через неделю ее не стало…»
— В 2010 году мы с дочерью были в туристической поезд-
ке по Италии, — говорит еще одна моя сокурсница Юля Хоро-
шаева. — Рим, Флоренция, Неаполь, Сиена, Падуя… И ты зна-
ешь, во мне вдруг точно ожили лекции Галины Ивановны из
того самого спецкурса… Иду по какой-нибудь галерее и думаю:
«А где-то здесь должен быть Боттичелли…» — И вот он, пря-
мо передо мной! К другим членам группы со своими пояснения-
ми лезла, даже с экскурсоводом дискутировала. А когда были
в Падуе, заметалась: ведь тут же Капелла дель Арена, распи-
санная самим Джотто, про которую Липатникова так вдохно-
венно рассказывала!.. Но оказалось, что посещения капеллы
N 218 O
ЮРИЙ КУРГУЗОВ
в экскурсионной программе нет, и… И мы с дочерью сбежали
от группы и сами, «дикарями», посетили это чудо! Потом чуть
не заблудились, еле к отправлению автобуса успели… И во
время всей поездки я вспоминала Галину Ивановну… Юра, как
же много она нам дала!..
…Эх-х… а понимали ли мы, тогда молодые и, чего греха та-
ить, далеко не во всём шибко умные, это 30 лет назад? Навер-
ное, не очень.
Но слава богу, время — хороший не только лекарь, а и пе-
дагог…
Ваши благодарные ученики помнят и любят Вас, дорогая
Галина Ивановна!
Огромное Вам спасибо за всё!..

НАД КРУЧЕЙ ВЕКОВ
Признаюсь: историку по образованию, мне, конечно же,
вроде бы всегда было известно, что на Воронежской
земле жили когда-то самые разные народы, и отнюдь не
только те, которые стали впоследствии нашими предка;
ми. Знал я и о том, что археологи раскапывают их посе;
ления и погребения, однако (хотя и самому довелось в годы
учебы быть участником археологических экспедиций) все
эти «знания» носили до поры до времени довольно расплыв;
чатый, несколько абстрактный, что ли, характер. А ведь
ежели вдуматься, мы далеко не только славяне…
Абсолютно прав был Александр Блок, заявивший: «Да,
скифы мы!» Но можно же и добавить: «Да, готы мы!» (мо;
гучая держава германцев-готов существовала в Восточной
Европе в III—IV веках новой эры); «Да, гунны мы!» (наше;
ствие которых правым «крылом» затронуло и территорию
современной Воронежской области); «Да, угры мы!»; «Да,
печенеги мы!»; «Да, половцы мы!» — и так далее, и так да;
лее, и так далее, потому что народ наш возник в незапа;
мятные времена именно в результате смешения самых раз;
ных племен. Вобрав в себя все прочие, славянский компо;
нент в конечном итоге возобладал, и получились — мы…
Так вот, вроде бы зная всё это, я, повторюсь, не особен-
но зримо представлял себе, кто же именно и как именно жил
века и тысячелетия назад на нашей земле. И вдруг однажды —
представил. Зримо, четко и ясно. Прочитав рукопись романа
Якова Мулкиджаняна «Черный амулет».
«…Тьма и свет — извечные враги. Люди, почитаю;
щие Солнце величайшим из божеств, побаиваются темно;
ты. Таятся в ней невидимые силы, только и ждут мига —
N 220 O
ЮРИЙ КУРГУЗОВ
навредить
человеку, сразить его смертельным страхом или
болезнью. И надежда тогда на могучий амулет, что отве;
дет беду. А еще — на предков и героев племени. Это они,
ушедшие в небесные кочевья, помня об оставшихся внизу,
всякий раз зажигают в ночном небе костры. Пусть свет их
поможет живущим в земном мире не пугаться дайвов и не
чувствовать тоскливого одиночества в ночи. Верят в это
все сарматы — хозяева степей от Гирканских вод до бере;
гов Темно-Синего моря. И арсии, что кочуют у низовьев Да;
ну-реки, верят в неослабную заботу предков…
Под черным небом, усыпанным многочисленными огонь;
ками, сидит у старой коновязи Мидасп из рода Орсодака.
Здесь, на окраине становища, уединился он, убежав от ма;
тери, будто не расслышав ее окрика. Зачем окликать того,
кому уже двенадцать весен и скоро наступит пора пройти
испытания и стать воином, мужчиной? Конечно, мать бо;
ится за сына — вдруг во тьме схватят дайвы своими кост;
лявыми руками или напугают видениями. Но чего бояться?!
На груди мальчика — клык самой свирепой на его памяти
собаки. Такой амулет отвратит любую напасть. И в серд;
це Мидаспа нет страха. Его жжет желание подобраться
незамеченным к вон той светящейся точке впереди. Это
костер горит на речном берегу. И собрались сейчас у огня
храбрейшие воины племени на свой тайный ночной совет…»
Хотя сам автор назвал свое произведение «историко-роман-
тическим повествованием», это — роман. Со всеми присущими
жанру атрибутами и… очень нелегкой судьбой. Достаточно ска-
зать, что закончен он был еще в 1992 году. К сожалению, время
сейчас трудное, и одна из реалий его — почти стопроцентная
невозможность прорыва к читателям книги, которая, какой бы
хорошей она ни была, не вписывается в стандартную «рыноч-
ную» обойму: детектив, боевик, любовный роман и т. п. Я тоже
N 221 O
ВОЗВРАЩЕНИЕ К КЛИО
пытался когда-то «протолкнуть» «Черный амулет» в Централь-
но-Черноземном издательстве. Не получилось. Но, к счастью…
Но, к счастью, Яков Мулкиджанян не из тех, кого смуща-
ют первые неудачи. Потом был журнал «Подъём» — опять не
получилось. И, наконец, — издательство «Модэк». Впрочем,
и там не всё шло гладко. Быть «Черному амулету» или не быть,
решалось, наверное, года три. Но все-таки ответ на этот гамле-
товский вопрос был дан: тандем «Модэк» — издательство име-
ни Е. А. Болховитинова выпустил роман в свет и, думаю, о том
не пожалел, поскольку книга эта, без преувеличения, уникаль-
на: по-моему, она — едва ли не первое в художественной ли-
тературе произведение о сарматах, народе, современном и род-
ственном скифам, но которому, в отличие от последних, очень
«не повезло»: о сарматах литераторы нового времени практи-
чески не писали. Так почему же о них вдруг взялся писать
Я. Мулкиджанян?
А объяснение тому имеется. Яков по характеру — неис-
требимый романтик, а по образованию — историк: он окон-
чил исторический факультет ВГУ, специализируясь на архео-
логии. «Копать» начал с младых ногтей и продолжает, по мере
возможности, и по сей день. Романтик же и археолог (а кста-
ти еще поэт и художник) в едином лице — это… Это, поверь-
те, такая гремучая смесь, что только раскопками здесь, право,
не ограничится. (Пишу и вижу перед собой горящие глаза Яко-
ва, увлеченно спорящего о скифах, сарматах, аланах, роксола-
нах, будинах…) Древние кочевники для него не просто хобби,
это — страсть, любовь на всю жизнь… Но, впрочем, о том, по-
чему и как был написан роман, автор сам поведал в послесло-
вии к «Черному амулету» «О чем рассказали курганы». Я же
лишь процитирую короткий абзац:
«Это почти невозможно описать, это нужно видеть, чув-
ствовать, пережить. Как передашь изумленные возгласы, когда
при расчистке появились из земли бусы, сделанные давным-
N 222 O
ЮРИЙ КУРГУЗОВ
давно в далеком Древнем Египте? Как, взволнованно дыша,
очищает руководитель отряда изящные золотые серьги из по-
гребения знатной сарматки! Да столько радостного, волнующе-
го приносил каждый такой выезд на раскопки, что одно воспо-
минание об этом способно вдохновить на целый роман…»
И, как видите, — вдохновило. Речь же шла о раскопках
весны-лета 1978 года первого из двух сарматских могильников,
расположенных у прекрасно знакомого всем воронежцам села
Чертовицкое. Яков тоже был в числе археологов той экспеди-
ции. Участвовал он и в раскопках сезона 1979 года и навсегда
запомнил курган под номером 6/11. Почему? Да потому, что,
кроме наконечников стрел, меча и других предметов, в этом по-
гребении был извлечен из земли…
Правильно — черный амулет! Уникальная, неповторимая,
не имеющая аналогов находка: треугольная пластина из черно-
го камня гагата, покрытая древними символами, видимо, оли-
цетворяющими представления сарматов о строении мира — их
Миро-Здание. И…
И «именно погребенного в кургане № 6/11 1-го Чертовицко-
го могильника автор назвал Мидаспом из племени арсиев. Ав-
торская версия судьбы этого человека и его племени и стала
сюжетом «Черного амулета».
Так кто же такие сарматы?
Как и родственные им скифы, эти ираноязычные кочевники-
скотоводы издавна пасли свои стада на бескрайних просторах
евразийских степей — о них упоминает еще «Авеста», древ-
няя священная книга иранцев. В более же менее обозримый
период историю сарматских (или савроматских) племен мы мо-
жем проследить приблизительно с VII—VI веков до нашей эры,
когда они населяли степные районы Поволжья и Приуралья.
В то время как скифы-сколоты, не без влияния причерномор-
ских греков, уже фактически перешли от классической «воен-
N 223 O
ВОЗВРАЩЕНИЕ К КЛИО
ной демократии» к созданию «полноценного» государства, пле-
мена сарматов еще продолжали жить родовым строем.
Достаточно мирное сосуществование двух народов длилось
в течение трех-четырех столетий (естественной границей явля-
лась река Дон; «Дану», кстати, по-ирански — «вода», «река»,
отсюда и многие другие восточноевропейские гидронимы: До-
нец, Днепр, Днестр, Дунай и т. д.), однако уже в III—II веках
до нашей эры сарматы постепенно проникают в Придонье, вы-
давливая оттуда скифов. «Граница» была нарушена, сарматы
начали занимать скифские поселения и города, их натиск ста-
новился все мощнее и мощнее, и вот… И вот в конце концов
на скифов обрушились одна за другой волны нескольких же-
стоких нашествий, превративших, по словам древнегреческо-
го историка Диодора Сицилийского, «их страну в пустыню».
От этого бедствия Скифия уже не оправилась: население ее
было частично истреблено, а частично рассеяно либо обращено
в рабство, на картах же того времени вместо названия «Ски-
фия» появилось новое — «Сарматия»…
«Сарматы всегда считались чисто степными кочевника-
ми, — пишет автор „Черного амулета“ в послесловии к кни-
ге. — Поэтому открытие памятников, оставленных ими в на-
ших, лесостепных, краях можно считать серьезной научной
удачей, проливающей свет на судьбы этих древних скотово-
дов. Картина жизни „наших“ сарматов в целом уже ясна. Еще
на рубеже новой эры они жили и кочевали в степных районах
Нижнего Дона…»
Но ведь Воронеж — не «Нижний Дон», скажете вы. Так что
же привело лихих степняков в Чертовицкое?
Увы, ее величество История — дама коварная, и пируэты
и зигзаги ее, на первый взгляд, кажутся порой просто непред-
сказуемыми и необъяснимыми: недавний охотник внезапно
становится дичью, а вчерашний победитель падает в пыль под
копыта вражеских коней… Датировка чертовицких погребений
N 224 O
ЮРИЙ КУРГУЗОВ
сарматов — вторая половина I века нашей эры, и это говорит
о многом, потому как ученым известно, что с конца сороковых
годов этого самого первого века на Дон надвигается следую-
щая волна ираноязычных кочевников — алан. До того аланы
жили в Прикаспии, периодически были союзниками сарматов,
периодически с ними воевали, но до глобальной войны «на уни-
чтожение» дело никогда не доходило, и вдруг — дошло…
Еще раз увы: теперь сами сарматы оказались в положении
рассеянных ими ранее скифов. Видимо, аланы были более мно-
гочисленны, пассионарны (активны), да к тому же и вооруже-
ние их было более мощным и современным: описание в романе
закованных с головы до пят в латы аланских всадников и их
защищенных броней коней весьма впечатляет. Приняв эстафе-
ту от парфянских катафрактариев (тяжеловооруженных кон-
ников), аланская кавалерия в свою очередь сама стала про-
образом позднейшей рыцарской конницы западноевропейского
средневековья, и тягаться с таким противником легче воору-
женным сарматам оказалось не под силу. Их племенные союзы
потерпели поражение и в Поволжье, и на Нижнем Дону; пле-
мена аорсов, сираков, язигов, роксолан частично погибли, ча-
стично были ассимилированы аланами, а частично — ушли на
новые места. (Впрочем, и победителей алан не миновала чаша
сия. Сначала, через два столетия, их потеснили в Приазовье
и Причерноморье готы, а в великой войне 360—370 гг. они
были жестоко разгромлены гуннами.)
Но на какие же «новые места» ушли остатки одного из сар-
матских племен, названного в романе арсиями? А оказывается,
на Средний Дон, на реку Воронеж (Вару-дон, «Широкая река»),
где жили уже бок о бок местное дославянское и праславян-
ское население и потомки бежавших некогда сюда от сарматов
скифов. Наверное, непросто было найти общий язык пришель-
цам и коренным жителям Приворонежья, но, похоже, в конце
N 225 O
ВОЗВРАЩЕНИЕ К КЛИО
концов они его нашли. И «чистые» степняки освоились мало-
помалу в лесостепной полосе — хотя и хозяйственный уклад
пришлось несколько изменить (разводить преимущественно ло-
шадей вместо овец, как раньше), и отчасти переходить к оседло-
сти, о чем свидетельствуют остатки сарматских поселений I—
II веков новой эры.
Вот, собственно, этим событиям, приведшим кочевников-
сарматов под Воронеж, и посвящена книга Якова Мулкиджаня-
на «Черный амулет». Сарматы жили здесь до III века нашей эры,
а после следы их исчезли. «Куда и с кем ушли они затем? — за-
дается вопросом автор. — Или полностью растворились в мест-
ной этнической среде? А может, были уничтожены нашествием
врагов? Ответы на это еще предстоит дать».
Кажется, Александру Дюма принадлежит следующее выска-
зывание: «История — это роман, который произошел в действи-
тельности, а роман — это история, которая могла произойти
в действительности». Абсолютно подходит и к нашему случаю:
историко-романтическое повествование Якова Мулкиджаняна
«Черный амулет» предлагает читателям авторскую версию со-
бытий, произошедших на самом деле. И совершенно не прин-
ципиально, что имена героев, а точнее, герои (имена в романе
либо подлинно сарматские, либо лингвистически строго научно
реконструированные) вымышлены и второстепенные сюжетные
линии художественно произвольны, — это (простите за тавтоло-
гию) художественная литература. Основа же сюжета романа ба-
зируется на полностью подтвержденных исторических фактах.
Рецензент книги профессор кафедры археологии и истории
древнего мира Воронежского госуниверситета А. П. Медведев
в «Послесловии ученого» пишет: «Как человек, имеющий от-
ношение к открытию и изучению сарматских древностей Воро-
нежского края, могу заверить читателя, что всё повествование
в „Черном амулете“ основано на достоверных историко-архео-
логических реалиях, будь то рассказ о переломных событи-
N 226 O
ЮРИЙ КУРГУЗОВ
ях сарматской истории или описание мелких деталей одежды
и быта сарматов».
Процитирую еще один фрагмент из статьи А. П. Медведева:
«Не буду говорить о художественных достоинствах книги. Но
уверен — вдумчивый читатель сам сумеет их оценить и выде-
лить это историко-романтическое повествование из обильного,
но в массе своей мутного потока псевдоисторической литерату-
ры, захлестнувшего нас в последние годы».
М-да, насчет «потока» — это верно, и все мы тому свиде-
тели: и в жанре якобы художественной, и, что куда печаль-
нее по возможным последствиям, «по графе», извиняюсь за вы-
ражение, «научной» литературы порой выходит сейчас такое,
от чего волосы на голове встают дыбом не только у человека,
имеющего историческое образование, но и у просто здравомыс-
лящего и действительно вдумчивого читателя.
Ей-ей, впору диву даваться: иные астрономы и математики,
физики и психологи, вдруг решив в одночасье заделаться исто-
риками, шустро выдают на-гора такую «продукцию», что, как
говорится, хоть стой, хоть падай. Народ русов прибыл, оказы-
вается, на Землю 18 миллионов лет назад из созвездия Орио-
на; Троянская война — это на самом деле Готская война (по-
думаешь, разница во времени полторы тыщи лет!); а первого
тысячелетия нашей эры так «вообще не было», и т. д., и т. д.,
и т. п.
И ведь что горько, подобный бред издается громадными ти-
ражами и довольно неплохо раскупается, а значит, читается
и методично пудрит мозги всё новым и новым потребителям
этой макулатуры, творцы которой зачастую рядятся в одежды
народных радетелей и патриотов, но на деле, похоже, просто,
четко пустив нос по ветру, решают под сурдинку собственные
финансовые проблемы (спрос рождает предложение) либо же,
сочтя себя недооцененными в «своих областях», пытаются та-
ким путем обрести наконец долгожданный комплекс хоть ка-
ВОЗВРАЩЕНИЕ К КЛИО
кой-нибудь полноценности — любыми способами, любыми ме-
тодами и средствами.
Увы, история (как, впрочем, и литература) представляет-
ся этим шарлатанам наиболее легким и плодородным полем
для взращивания своих маразматических плевел и последую-
щей стрижки с тех сорняков купонов. И ведь взращивают же,
и стригут. Но бог бы с ними, то было бы личным их делом,
да вот обидно только, когда иной раз даже у некоторых вро-
де и неглупых людей, начитавшихся творений этих «ученых»
и воспринявших их как некое откровение, вдруг начинают по-
лусимптоматичным блеском посверкивать глаза.
Но, кажется, я отвлекся… Хотя почему — отвлекся? Всё
это к тому, что и настоящей науке Истории, как, к сожале-
нию, многому, слишком многому в нашей современной жиз-
ни, наверное, тоже пора обрести наконец если уж не зубы, то
как минимум кулаки. Настоящие ученые должны сегодня не
замыкаться в тихом мирке кабинетных исследований, а проби-
вать дорогу к читателю — широкому читателю. Да, это труд-
но, но, поверьте, необходимо, иначе головы наших детей и вну-
ков уже в самом скором будущем окажутся забитыми всем чем
угодно, кроме правды. То же касается и писателей. Нелегко из-
даться отдельной книгой — но есть же журналы. Не получает-
ся в журналах — существуют газеты, и пока не все «желтые».
Не монография — так научно-популярная статья. Не историче-
ский роман — так рассказ или очерк. Сидеть же сложа руки
и безучастно смотреть, как из нас делают идиотов, дальше уже
просто-напросто невозможно.
Но слава богу, стоящие книги все-таки выходят. Не столь
часто, сколь хотелось бы, — но выходят. И их читают и будут
читать. Как будут читать, я уверен, «Черный амулет» Якова
Мулкиджаняна, потому что, говоря словами профессора Мед-
ведева, «повествуя о событиях далекого прошлого, книга эта,
тем не менее, возвращает нас к вечным общечеловеческим цен-
ностям, но главное, ненавязчиво напоминает, что человек даже
в самое жестокое время должен оставаться Человеком». А это
актуально всегда.
…Да, славяне мы! И — да, скифы мы! И — да, гунны мы!..
И — да, сарматы мы!..
Так не потому ли нам одинаково дороги и дремучие чащи
лесов, и широкие ленты наших спокойных равнинных рек,
и бескрайние просторы привольных степей?..
Выберите время, поезжайте в Чертовицкое (полчаса от Во-
ронежа на автобусе), взберитесь на поросшие вековыми деревь-
ями кручи правобережья Вару-дона и окиньте взглядом уходя-
щие за горизонт лесостепные дали берега левого…
И от красоты такой сердце ваше обязательно учащенно за-
бьется — как бились два тысячелетия тому назад сердца сто-
явших над теми же самыми кручами сильных и мудрых лю-
дей — праславян и их новых соседей — отважных сарматов,
слившихся позднее, постепенно вбирая в себя многие-многие
иные «племена и языки», в единый могучий народ.
Великий Русский Народ…

НАПРАВЛЕННАЯ ПАНСПЕРМИЯ
(Из «Приключений Звёздного Волка»)
Помнится, я уже показывал вам петицию мужского това-
рищества, прозванного когда-то «брачными аферистами», в за-
щиту от любительниц легкой наживы в форме судебного иска.
И знаете, то воззвание поимело успех: была проведена се-
мейная секуляризация — «жен» развезли по домам (правда, как
позже выяснилось, не всех по своим), а нас, на предмет трудо-
устройства, пропустили через жернова профориентационной ко-
миссии, где я честно поведал о двух неудачных попытках втор-
жения в вуз и признался, что хочу еще. Но камизары сказали,
что не всем же филонить, надо кому-то дело делать, и определи-
ли мою специальность: учебная и воспитательная работа с не-
доразвитыми человечествами молодых планет. (Замечу, что мне
еще повезло: досталась «точка» с хотя и ужасно темным, но все-
таки гуманоидным населением. Я совершенно не представлял,
как некоторые мои коллеги будут вдалбливать таблицу умноже-
ния или прививать письменность паукообразным, желевидным,
вампироидным и прочим аборигенам иных миров.)
Итак, я получил значок «Сподвижник всенародного просве-
щения», лучевой пистолет, две тонны консервов, портативную
библиотеку, кучу письменных принадлежностей, наглядных
пособий и музыкальных инструментов. Всё это добро погрузи-
ли на старинный рыдван-досветовик и вместе со мной отпра-
вили к чёрту на рога — сеять знания в глубинах мирозданья.
Моя планетка оказалась очень симпатичной: зелененькой,
чистенькой и совсем не загаженной — гадить тут было еще не-
чем, никакого прогресса не наблюдалось.
Корабль брякнулся в болото, и его тотчас окружила толпа
дикарей с каменными топорами в руках и без штанов. Я попри-
ветствовал их от лица Великого Содружества, произнес крат-
N 232 O
ЮРИЙ КУРГУЗОВ
кую речь, выразив надежду на плодотворное взаимопонимание,
и еле успел спрятаться в люке от града камней. Первый кон-
такт не удался.
Между прочим, аборигены оказались очень похожи на нас,
вернее, наших предшественников — я видел их в книжке: низ-
кие лбы, приплюснутые носы, волос колтуном — никакого гу-
манизма и полное отсутствие гигиены.
Будущие венцы мироздания сели лагерем близ болота с ко-
раблем и, стоило мне только высунуть голову, обрушивали на
обшивку тонны булыжников. Кидались они так ловко, что не
будь у меня каски, голова сразу превратилась бы в сплошную
шишку. Особенно огорчало, что даже с бо;льшим азартом и ста-
ранием стремилась попасть в меня молодая поросль племе-
ни — будущая надежда и опора во всех начинаниях.
Просидев взаперти два дня, я решил, что пора всё же пере-
ходить наконец к активным действиям, и однажды ночью пе-
ребрался через болото с мешками разноцветных бус, зеркалец,
погремушек и резиновых собачек. Это хозяйство я разложил
на земле и дал дёру.
Утром проснулся от неописуемого гама и выглянул в окно.
Выглянул и искренне огорчился.
Вся община устроила на поляне свалку и с полной само-
отдачей дралась за подарки, причем совершенно не наблюда-
лось каких-либо моральных признаков, характерных для раз-
витого общества, как-то: рыцарское отношение к даме и «Всё
лучшее — детям».
Дамы, успев схватить несколько бусин или осколок стекла,
сломя голову летели спасаться на деревьях и в болоте. Если
какой-то Артемиде не хватало прыти, ее догонял подзатыльник
либо пинок такой силы, что я невольно зажмуривался и втяги-
вал от сочувствия голову в плечи. В цивилизованном мире эда-
кими ударами можно было бы, наверное, глушить быков или
забивать сваи, а тутошние сильфиды только покрякивали да
N 233 O
ВОЗВРАЩЕНИЕ К КЛИО
чесали ушибленные места. Детишки лазали между ног взрос-
лых, кусали их за икры, тыкали острыми колышками в пятки
и куда придется.
Львиная доля подарков досталась самцам, которые сгребли
добычу под себя и, растопырив руки и ноги, полусидели-полу-
лежали на драгоценностях, высоко задрав головы и периодиче-
ски рыча на сограждан. Это я счел хорошим признаком: зна-
чит, у них патриархат и, следовательно, на путь некоторого
прогресса они уже ступили самостоятельно, без моей помощи.
На самой большой куче лежал толстяк — здоровый, с глад-
кой, упитанной рожей, и клыки его, торчавшие из слюнявой
пасти, были длиннее и острее, чем у соплеменников. Я понял,
что это вождь.
…Позвольте, друзья, на минутку прервать свой рассказ,
дабы заявить следующее. Во всех источниках, с которыми мне
приходилось работать при освоении новой специальности, ска-
зано, что путешественник, прибывший к таким вот папуасам,
без малейшего труда завяжет с ними дружеский контакт. Мол,
на тебе, уважаемое дитя природы, свистульку — и дитя уже
тащит пригоршню алмазов или же робко сует вам в карман ме-
шок золотого песку…
Всё это вранье! Наверняка уж и Колумбу, и Васко да Гаме,
и Плано Карпини сначала здорово досталось по шее, и только
потом они как-то там сумели выкрутиться и объегорить довер-
чивых туземцев.
Итак, я догадался, что на большей куче даров лежит вождь,
и начал прикидывать, как бы половчее втереться к нему
в милость.
Но тут прибежали охотники и притащили тушу живот-
ного — кого-то с рогами. Женщины и дети стали подбирать-
ся поближе, а из кустов вылез старик, весь увешанный ко-
стями и зубьями, с воткнутыми куда попало яркими перьями
и чьим-то черепом на голове.
N 234 O
ЮРИЙ КУРГУЗОВ
Старик принялся бормотать себе под нос, подскакивать, при-
танцовывать и самозабвенно крутить трещотку, наполняя всё
вокруг неимоверным скрежетом. По этим признакам я угадал
священника.
Служитель культа с полчаса камлал: прыгал возле добычи,
орал какие-то призывы и катался по грязи, видимо, борясь та-
ким образом со злыми духами.
Поборов кого надо и накамлавшись вволю, он встал и начал
каменным топором и скреблом расчленять тушу, а его помощни-
ки закрутили ладошками толстую палку.
Я читал инструкцию по добыванию огня вручную — по моему
мнению, палка была великовата и ничего у них не получится. Так
и вышло: мясо давно раскромсали, а станок даже не задымился.
Тогда вождь облаял священнослужителя, и тот принес ему
огромный кусок сырьем. Это послужило сигналом к трапезе:
все бросились на добычу, расхватали порции и разбежались по
кустам.
Благоразумно полагая, что с сытым человеком дело иметь
сподручнее, я дождался конца пиршества и, когда чумазый мо-
нарх удовлетворенно засопел, раскинувшись на своей куче,
храбро шагнул в болото и направился к берегу.
Вождь рыкнул. Крепкие парни, составлявшие, видимо, лич-
ную охрану его величества, сжимая в руках дубины и булыж-
ники, двинулись мне навстречу, и в выражении их лиц наглядно
просматривались все неоспоримые преимущества нашего строя
перед первобытнообщинным.
Я зажмурился, предвкушая неминучую неприятность, как
вдруг наверху раздалось жуткое завывание, леденящий душу
клёкот и хлопанье крупногабаритных крыльев. Гигантская
тень, как говорится в таких случаях, заслонила местное солн-
це, и, воистину помертвев от испуга, я увидел пикирующее на
нашу компанию такое чучело, какого мне не доводилось встре-
чать даже в Зоопарке Оживших Кошмаров.
N 235 O
ВОЗВРАЩЕНИЕ К КЛИО
Все кинулись врассыпную, закрывая головы руками и кри-
ча «Уй-Уй!» (потом я узнал перевод: Ужасный Дракон, Который
Летает По Небу И Пожирает Несчастных Людей). Один вождь
завертелся на своих сокровищах, парализованный не то стра-
хом, не то жадностью. И тут… И тут меня осенило — сейчас
или никогда я должен показать этим полуфабрикатам, что та-
кое настоящий человек!
Вопя и улюлюкая, я бросился к вождю, который, не в силах
расстаться с пожитками, крутился на них, как жук-навозник.
С гиканьем я сделал несколько кругов перед поверженным мо-
нархом и выхватил лучевой пистолет.
Крылатое чудовище, естественно, выбрало объектом напа-
дения вождя — самого упитанного и аппетитного на вид пред-
ставителя племени, и, когда гигантские крылья растопырились
над нами достаточно широко и летучая гадость уже выбросила
вперед лапы для хватания с последующей посадкой, я зажму-
рился и нажал гашетку…
Вождь завизжал и ткнулся носом в землю. Открыв один
глаз, я увидел, как дракон прямо в воздухе начал медленно раз-
валиваться на куски, и испустил победный клич. Но тут облом-
ком крыла меня стукнуло по макушке, а филейная часть накры-
ла вождя. Как мы остались живы — ума не приложу. Меня, на-
верное, спас скафандр, хотя синяков и шишек было… А вождя
извлекли из-под трехтонного гузна целехонького, с единствен-
ным увечьем — царапиной на носу.
Но уж почестей мне воздали — вовек не забуду! Всё пле-
мя рухнуло на колени, выкрикивая, должно быть, здравицу.
А вождь всячески выражал свою приязнь — с почтением по-
казывал на пистолет и орал: «Пу-Пу!» (Небесный Огонь, Кото-
рый Поражает Всех, Кого Надо Великому Другу — по-нашему;
Великий Друг — это я). Меня водрузили на носилки и с по-
четом раз двадцать обнесли вокруг болота. Потом освежева-
ли подстреленную дичь, и начался праздничный ужин, на ко-
N 236 O
ЮРИЙ КУРГУЗОВ
тором в качестве десерта было подано рагу из раззявы дозорно-
го, проглядевшего появление чудовища. Нас с вождем угощали
мозгами. Я вежливо отказался, и вождь с плохо скрытой радо-
стью съел оба полушария, а ко мне зато подвели молоденькую
девчушку, и августейший друг, тыча в нее пальцем и изобра-
жая ртом «ням-ням», взялся за дубину. На лицах новых знако-
мых, включая и предназначенную к обеду девицу, было напи-
сано такое желание сделать мне приятное, что отказываться
было даже неловко. Но я не изменил своим принципам.
Эти славные люди приуныли и закручинились. Тогда я на-
строил универсальный лингафон и произнес небольшую пла-
менную речь о вреде людоедства, которую они, ковыряя в но-
сах и поскребывая бока, внимательно выслушали. Потом вождь
спросил, чем же в таком случае питаться. Я сказал, что можно
охотиться, ловить рыбу, заниматься скотоводством и земледе-
лием. Когда по просьбе священника разъяснил, что такое ско-
товодство и земледелие, народ явно приуныл. Но, похлопав по
кобуре, я заявил, что дело это плёвое и мы освоим его одним
махом. И тогда все согласились.
Сославшись на усталость, я откланялся и собрался пойти
на корабль. Вождь поинтересовался, что делать с девушкой,
которую я не стал есть. «Что угодно», — ответил я. Насупив-
шись, вождь возразил, что так не положено. Раз она была пред-
назначена для «ням-ням», то и должна быть съедена. А если от
нее отказались — это позор для всего рода, ее теперь и в жены
никто не возьмет.
Я пожалел бедное дитя и предложил отдать ее мне в домра-
ботницы. Все облегченно вздохнули — возможно, решили, что
встретились с еще не известной формой людоедства и теперь
честь девушки спасена.
Я увел ее домой, загнал в дейтериевую ванну, а потом под
ионный душ и не выпускал оттуда, пока не кончились ионы.
После выдал свою запасную одежду, исподнее и портянки и до
N 237 O
ВОЗВРАЩЕНИЕ К КЛИО
утра объяснял на конкретных примерах гнилость и консерва-
тизм родового строя, доказывал справедливость лозунга «Чело-
век человеку друг» и пообещал подарить столько бус и цветных
камушков, сколько она захочет. Уснула домработница счастли-
вая, а я еще долго думал о путях совершенствования этого воз-
мутительно отсталого общества и составлял в голове план по-
степенного перехода от одной формации к другой с последую-
щим обретением светлого будущего.
Наутро я перенес в стойбище лопаты, грабли, топоры, и под
моим руководством народ приступил к освоению целинных
земель.
За какой-нибудь месяц мы расчистили площадку для фео-
дального поселка (рабовладельческий строй я по вполне по-
нятным причинам решил опустить), поставили тын с воротами
и подъемным мостом по моим эскизам. Потом срубили терем
для вождя (однажды на пиру я назвал его князем, и эта клич-
ка так к нему и прилепилась), хоромы для дружинников и ба-
раки ремесленникам, которыми я назначил самых толковых ре-
бят, снабдив их наковальнями и заставив целыми днями чего-
нибудь ковать.
У тына мы разбили посад, населили его пахарями и живот-
новодами, а я засеял огороды всякими злаками и фруктами.
Труднее оказалось с разведением скотины — домашней еще
не существовало, а дикая никак не хотела одомашниваться.
Я прикармливал местных эквивалентов волка, но они, безот-
казно пожирая всё, что дают, совершенно не собирались стано-
виться друзьями человека — напротив, начали рассматривать
нашу первую на планете культурно-административную едини-
цу в качестве источника питания. Эти собаки так обнаглели,
что обложили нас со всех сторон и пришлось пускать поселян
в крепость. Похоронив надежду на симбиоз, я однажды вышел
с пистолетом в поле и накосил волков, сколько хватило бата-
N 238 O
ЮРИЙ КУРГУЗОВ
рейки. Потом, правда, еле унес ноги, но по опущенному мосту
высыпал князь с дружиной и разогнал ошметки стаи по кустам
и оврагам.
Ни к чему не привело и одомашнивание здешних разновид-
ностей шерстистого носорога, мастодонта и буйвола. Носороги
оказались абсолютно неконтактными тварями, мастодонты рва-
ли сети, предназначенные для лова мелких астероидов в кос-
мосе, а к буйволам однажды ночью мы отправились с горстью
храбрецов захватить на развод пару телят. Я-то убежал, но ни
пары телят, ни горсти храбрецов так и не дождался.
А тут еще внезапно оказалось, что княжеский двор, с кня-
гинями, княжатами и боярами, поел весь мой сухой паек, в то
время как народные массы продолжали перебиваться случай-
ной охотой, собирательством и (мне докладывали) — по празд-
никам и втихаря — употребляли в пищу престарелых род-
ственников.
Я подумал было о птицеводстве, набрал в лесу каких-то яиц
и устроил инкубатор. Через две недели ночью вылупились змеи
и покусали меня и домработницу. Шаман целые сутки бил в ба-
рабан, пичкал нас вонючим пойлом, пока не отходил. За это
я пожаловал ему сан аббата и велел пошустрее переходить к мо-
нотеизму, чего он не понял. Тогда я сам перебрал весь его допо-
топный пантеон и, не найдя ничего приличного, приказал мо-
литься здешнему солнцу. Не ахти как оригинально, конечно, но
идея Спасителя или Пророка до старого осла никак не доходи-
ла. А совсем без религии на первых порах нельзя — не поймут.
Подошла пора урожая. Ничего не уродилось, и мы стали го-
лодать, потому что официально людоедство я пресекал на кор-
ню, а зверей распугал. Князь предложил откочевать, но я не ве-
лел: оседлость — признак культуры.
Вскоре и я начал есть мясо летучих драконов, которых стре-
лял, пока не сели батарейки. Когда сели, от драконов опять ста-
ли прятаться.
N 239 O
ВОЗВРАЩЕНИЕ К КЛИО
И как-то утром домработница доложила, что князь с абба-
том просят аудиенции. Они вошли, поклонились в пояс и ска-
зали, что надо скорее воевать с соседями, а то вот-вот протя-
нем ноги.
Напрасно я взывал к их разуму и лучшим чувствам — не-
чего жрать и все дела! Тогда я попробовал пригрозить, но, вид-
но, они благодаря мне уже забрались на новую ступень, так
как заявили, чтобы я особо не орал, потому что мои «пу-пу»
кончились. И, увы, ничего не оставалось, друзья, как санкцио-
нировать отвратительную агрессию.
А теперь, если позволите, я приведу выдержки из дневника,
который начал вести в походе.
«День первый. Шли лесом, потом лугом. На привале войско
съело одного пращника. Ел консервы из банки, банок мало…
День второй. Шли лугом, потом лесом. На привале гни;
лое дерево привалило аббата. Сэкономили пращника. Снова
ел из банки, банок мало…
День третий. Дошли до врага. Стать на привал не успе;
ли. Враг — совершенно темный, однако хитрый. Привалил
нас камнями. Бросили мешки и банки. Ничего не ели, но ноги
унесли…
День четвертый. Идем домой. Сначала лесом, потом лу;
гом. На привале князя забодал кабан. Я съел князя, кости
съело войско…
День пятый. Всё идем домой. Сначала лугом, потом ле;
сом. На привале кого-то съели. Почти дошли до посада…
День шестой. Никуда дальше не пошли. Нас увидели
жнецы, которые жали орехи с кустов. Жнецы съели главно;
го воеводу и нас угостили. В тот же день добрались до зам;
ка. На корабль не пошел. На кой он мне! Тем более что за
время похода кто-то съел домработницу.
Назначил себя князем и аббатом…»
N 240 O
ЮРИЙ КУРГУЗОВ
Время летело. Из болота торчал уже только кончик кораб-
ля с флажком, а я бродил по берегу и гадал, что же это такое…
Потом на нас напали обезьяны, но мы им дали! Первым
в атаку бежал я с дубовым колом. Потом началась эпоха Ре-
формации и религиозных войн. Часть подданных разувери-
лась в могуществе Солнца и стала устраивать ночные бдения
в честь Луны. Мы с баронами сперва над ними ржали, обзыва-
ли лунатиками, а их кошачьи концерты — лунными сонатами.
За это мракобесы чуть не устроили государственный переворот
под лозунгом «Даешь реформу церкви, всеобщее низшее обра-
зование и первоначальное накопление капитала!»
Но я, помня реакционный характер империализма, велел
собрать у народа бусы и осколки от подарков и на эти средства
призвал ландскнехтов из соседнего леса, которые не только по-
давили бунт, но и поели всех мятежников, а заодно и колеблю-
щихся. В довершение всего эти разбойники нагло захотели по-
лакомиться мной, и, если бы я не подарил их главарю красивый
значок «Сподвижник всенародного просвещения», — не извест-
но, чем бы дело кончилось.
Не успели мы оправиться от такого потрясения, как во вре-
мя обедни через детинец прополз бронтозавр и развалил все
государственные учреждения, включая тюрьму и филармонию.
Потом был град с камнями, потом пандемия подагры, потом
стало просто некого есть, и я забыл все буквы…
А теперь послушайте, что писали тогда земные газеты.
«Это интересно!!!
Любопытное сообщение получила редакция с борта науч;
но-исследовательского судна «Направленная Панспермия»:
«На одной из попавшихся по дороге планет наша экс;
педиция обнаружила весьма перспективное человечество,
с развитыми культами сил природы, зачатками полувоен;
N 241 O
ВОЗВРАЩЕНИЕ К КЛИО
ной демократии и наметившимся отмиранием канниба;
лизма…
Эти добродушные люди ведут оседло-кочевой образ жиз;
ни и занимаются собирательством по интенсивной техно;
логии…
Одно из племен сообщило нам красивую легенду о чудо;
вище, якобы живущем в соседней рощице, прозванной Лесом
Смерти. По словам туземцев, оно отличается злобным нра;
вом, отсутствием членораздельной речи, невероятной си;
лой и ловкостью. Питается копытными, но горе одинокому
путнику, случайно забредшему в про;клятый лес. Аборигены
называют зверя загадочным именем Уй-Пу — Ужасный Дра;
кон, Который Изрыгает Небесный Огонь…
Никто из племени не соглашался пойти с нашим опер;
отрядом на поимку страшилища; тогда мы своими сила;
ми прочесали лес и сшибли гадину с векового дуба, а потом
связали. Во время операции пострадали два зверобоя и три
вездехода…
На базе Уй-Пу был усыплен, острижен и отмыт в дейте;
риевой ванне. Он оказался человекообразным, но необычай;
но диким и кровожадным. Помещенный в специальную воль;
еру, пытался перегрызть стальные прутья, рычал и бро;
сался на решетку, когда служитель приносил еду. Пищу
принимал на так называемых четвереньках, без помощи пе;
редних конечностей, но очень много и быстро…
Особей данного вида на планете больше не обнаруже;
но. Наверное, это последний представитель некой тупико;
вой ветви, отделившейся в ходе эволюции местного чело;
вечества от главного ствола, так сказать, «последний из
могикан». А может быть, это здешнее «недостающее зве;
но», промежуточная ступень от обезьяны к человеку, ко;
торую мы столь долго и пока безуспешно ищем на родной
планете…
N 242 O
ЮРИЙ КУРГУЗОВ
Так или иначе, бесценный экземпляр будет отправлен на
Землю для изучения и классифицирования. Мы уверены —
главные сенсации впереди. Наука стоит на пороге большо;
го открытия!..»
И главная сенсация действительно была впереди, друзья.
Это оказался я! До сих пор не пойму, как дошел до такой жиз-
ни. На Земле меня, конечно, сразу узнали и в два счета впра-
вили мозги.
Вот так-то! Понятно теперь, каково было нам, первым? Да
и можно ли вообще сравнивать ваши трудности с нашими!
А между прочим, на той планете обо мне до сих пор вспоми-
нают. Нет, может, я где-то и ошибался, чего-то там недоделал,
но, ей-богу, — от чистого сердца. Вот и помнят, а это приятно.
Да, а планета та теперь называется Светлый Путь!