Глава 1.
Автобус, вероятно, выкрашенный некогда в серо-желтые цвета, выглядел не просто видавшим виды, иногда начинало казаться, что он прошел не одну кругосветку. Во время движения в салоне бренчало, дребезжало и скрипело буквально все, что только можно. Периодически вообще возникало ощущение, что автобус вот-вот развалиться на ходу. И ощущения это регулярно подкреплялось тем, что многие предметы, за которые хватались студенты на крутых поворотах, немедленно выскакивали из креплений. Да что там говорить, если при особо резких торможениях двигаться начинали даже сами сидения. А еще нескольких местах пола зияли дыры, и сквозь них отчетливо просматривалось дорожное покрытие.
Под стать автобусу был и его водитель – мужичок предпенсионного возраста, совершенно неприметной внешности, с каким-то помятым лицом. Что интересно, примерно одними и теми же эпитетами можно было охарактеризовать и само транспортное средство и его водителя. И, тем не менее, автобус двигался, и двигался довольно шустро, несмотря на острое желание развалиться на ходу и совершенно немыслимые звуки, издаваемые двигателем на подъемах. Что интересно, на крутых поворотах подобные – нечленораздельные звуки, начинал издавать и водитель. Однако, невзирая на все эти коллизии, автобус уже проехал почти два десятка километров и продолжал приближаться к цели.
В салоне находилось сейчас чуть больше десятка молодых людей, в возрасте от двадцати до двадцати пяти, и два человека постарше – лет около пятидесяти. Пассажиры являлись студентами горного факультета Политеха, ехавшие на практику на местный горнодобывающий и перерабатывающий комбинат, плюс преподаватель и сопровождающий. За время, проведенное в дребезжавшем автобусе, студенты успели отпустить все возможные шутки, как по поводу их возможного состояния к финишу, так и по поводу транспортной компании, которой сей транспорт принадлежал. Руководитель практики и сопровождающий, как люди более зрелые, от скабрезных шуток воздерживались, но изрядную долю в котел общего недовольства, все же внесли. К концу поездки, даже самые веселые и непосредственные студиозы начали заметно уставать от бесконечной тряски и разнообразных раздражающих звуков, поэтому ехали молча.
Внимательный наблюдатель мог бы отметить, что студенты, при всей их схожести, едут не одной компанией, хотя, скорее всего, учатся на одном факультете. Почти с первого взгляда выделялась группа из четырех человек, расположившихся в самом конце салона. Этих практически не сломил даже длительный экстремальный характер путешествия, они по-прежнему пытались шутить, хотя и не столь громко и активно, как в начале пути. И вообще, по их внешнему облику можно было безошибочно определить, что молодые люди из тех, кто редко бывает вежливым и корректным, зато весьма самолюбивы и любят находиться в центре внимания.
Вторая группа из пяти человек, расположившаяся в средней части салона, скорее выглядела, как этакие середнячки-хорошисты. Подобных ребят можно встретить в каждом дворе, не заводилы, но и не тихони, в меру уделяющие время учебе, но и не отказывающие себя в возможности отдохнуть и развлечься. Еще два молодых человека, выбрали место в передней части салона, рядом с руководителем. Их внешний вид и манера поведения однозначно выдавали в них зубрил - «ботаников». За все время поездки они не отпустили ни одной шутки и даже практически не улыбались, хотя иногда и переговаривались вполголоса между собой. Штудируя при этом в своих планшетах не странички в соцсетях, а научные статьи.
Ну, и совсем особняком расположился в автобусе еще один молодой человек. Место, которое он занимал, находилось позади «ботаников», но впереди «хорошистов», причем выбрано было так, чтобы между ним и каждой компанией оставались свободные кресла. В общем, внешний облик молодого человека однозначно выдавал в нём одиночку по жизни. Он оказался единственным, кто не пялился на экран планшета или смартфона, не участвовал в разговорах с однокурсниками, а всю дорогу листал какой-то старый, толстый, потрепанный журнал.
Звали сего молодого человека – Глебом Крашенинниковым, и он, так же как и остальные, являлся студентом пятого курса горного факультета Политеха. Далеко не отличник, молодой человек нередко поражал преподавателей тем, что, время от времени необычайно глубоко вникал в тему занятий и задавал очень уж нестандартные вопросы. Хотя и большого рвения к учебе никогда не проявлял, как будто многие вещи казались ему скучными. Однако было заметно, что к собственной будущей специальности Глебу проявлял недюжинный и совершенно искренний интерес, причем особенно живо интересовался практическими занятиями. Вот и сейчас, когда руководство факультета предложило провести летний месяц на практике на горном комбинате, Глеб записался одним из первых.
Характер Глеба выдавал в нем этакую смесь флегматика и меланхолика. Он всегда был «человеком в себе», почти никогда не становился инициатором новых знакомств, но при этом однокурсники весьма ценили его, как хорошего товарища, в основном за ответственность за свои слова и готовность прийти на помощь при любых обстоятельствах. Кроме прочего, Глеб был весьма начитанным человеком, и в тех случаях, когда собеседникам удавалось найти с ним общие точки соприкосновения, он раскрывался перед ними весьма интересным рассказчиком. В свое время, учителя школе также заметили, что старается он только в те моменты, и по тем предметам, которые казались ему интересными. В остальных случаях, Крашенинников откровенно скучал и прикладывал к обучению лишь минимально необходимые усилия. При таких свойствах своего характера, у его непросто складывались дружественные отношение находить друзей, хотя несколько приятелей в школе у него все же появились.
Родители, хотя и видели подобный, не слишком общительный характер сына, тем не менее, не пытались его как-то сломать или перестроить. В конце концов, в домашних делах, Глеб оставался очень неплохим помощником, учился в целом хорошо, и никаких хулиганских проступков за ним не замечалось. Единственной с самого страстью, с детства являлось рассматривание, и изучение геологической коллекции деда по матери, когда-то давно, еще в послевоенное время, ставшим одним из тех исследователей, которые открыли месторождение в том месте, где сейчас находился горный комбинат. Можно было сказать, что страсть молодого человека к геологии перешла к нему по наследству.
Единственным моментом, несколько расстраивавшем родителей Глеба, было то, что при подобном характере, у сына неважно складывались отношения с противоположным полом. Причина последнего лежала на поверхности, ведь понятно, что никакую молодую девушку не привлечет вечно пребывающий в задумчивости и витающий в облаках, молчун. При этом нельзя было сказать, что сам Глеб совершенно не обращал внимания на женский пол. Нет, как-раз-таки, все устремления Глеба в этом плане вполне соответствовали устремлениям его ровесников. И он даже делал робкие попытки познакомиться, начиная с последнего класса школы. Но заканчивались они, как правило, на втором-третьем свидании. Кавалер, у которого туговато с чувством юмора, и который либо молчит, либо начинает изливать на девушку свои уж слишком серьезные переживания, для юных дам оказывался откровенно скучноватым.
До поры до времени Глеб не сильно переживал по этому поводу, но неудачная попытка завести знакомство с девушкой Лилей, во время учебы на третьем курсе, довольно сильно выбила его из колеи. Лиля, чья внешность была этакой смесью тургеневской девушки с современной манекенщицей, поразила воображение молчаливого романтика от геологии. Но, увы, все его незатейливые ухаживания показались красавице, привыкшей к большому числу поклонников, нелепыми и неуместными. Вот в этом случае Глеб переживал очень сильно, даже чуть не забросил учебу, и лишь апелляция родителей к памяти покойного деда, сделала свое дело, и вернула молодого человека в прежнее русло.
И вот теперь, уже на пятом курсе, Глеб вновь оказался на прицеле Купидона. На сей раз его сердцем завладела младшая сестра одного из однокурсников – Кости Богачева. Звали девушку Аленой, и училась она на втором курсе того же вуза. Памятуя о прошлых неудачах, Глеб стал намного более осторожным в выборе способов ухаживания. И для начала просто завел вроде бы как, ничего не значащее знакомство на дне рождения Кости, куда попал, фактически напросившись. Затем, так же – без какого-либо подтекста, проводил пару раз Алену из института домой. И как показалось молодому человеку, в глазах девушки начал появляться некоторый ответный интерес. Но вот как развивать отношения дальше – юноша никак не мог представить.
Правда, в какой-то момент Костя проговорился, что Алена, как весьма романтичная особа, мечтает о молодом человеке, который может совершить нечто значительное. Это изрядно опечалило Глеба, поскольку он плохо представлял себе, чем необычным можно поразить воображение молодой девушки. И еще больше его опечалило то, что вокруг Алены начал увиваться другой кавалер, его же однокурсник Эдик Свирский. Этот парень, умеющий завладеть вниманием не только девушек, но и парней, не раз добивавшийся благосклонности от многих однокурсниц, выглядел очень опасным соперником. Эдик, кстати, тоже находился среди участников летней практики. И сейчас с компанией точно таких же приятелей, расположился на задних сидениях автобуса. Стоит отметить, что среди спутников Свирскому выделялся своей фигурой главный кикбоксер ВУЗа – Леня Фурсенко. Последний товарищ, к слову, учился довольно слабо, и держался в институте за счет спортивных достижений.
К тому же, ситуация ухудшалась еще и тем, что у Глеба практически не было настоящих товарищей. Кроме приятельствующего с ним Кости Богачева, Глеб время от времени общался лишь с еще одним однокурсником. Одним из тех «ботаников», что расположились сейчас в передней части салона – Славой Истоминым. А в сердечных делах отличник и всезнайка Истомин, был практически таким же профаном, как и сам Глеб.
Но имелась у Глеба и еще одна проблема. Семья его, несмотря на немалую ученость и знатность предков, как это часто случается в современном мире – принадлежала к весьма небогатой части общества. И что более всего удручало молодого человека – это отсутствие в их семье нормального автомобиля. Ибо купленная несколько лет назад по знакомству подержанная сто двенадцатая Лада, нормальным автомобилем, по современным меркам, никак назвать не получалось. Однако средств – для покупки чего-то более серьезного у семьи, как ни крути, не было. В то время как Эдик располагал, хотя и подержанным, но все-таки – БМВ-купе. Конечно, подобная проблема и самому Глебу порой казалась проявлением мелочной меркантильности, но он ничего не мог с собой поделать.
Вот с такими мыслями, с таким настроением Глеб в компании однокурсников приближался к месту своей практики. Здание горного комбината уже вырисовывалось на горизонте, слева от него просматривались белые корпуса административных зданий. А справа, на некотором удалении, виднелись невысокие серые постройки – жилгородок, в котором проживали многие сотрудники комбината, и в гостинице которого предстояло существовать почти месяц нашим студентам. Позади здания комбината наблюдались какие-то странные, довольно высокие вывалы земли. Но Глеб уже знал, что эти вывалы – края очень крупного карьера, где собственно и происходит вся добыча.
Тем временем, автобус, продолжая дребезжать и лязгать, подкатил к одному из административных корпусов.
- Так, товарищи студенты! – поднимая руку, объявил руководитель практики, Павел Андреевич. – Не забываем свои вещи, и выходим из автобуса.
В салоне немедленно поднялся обычный в таких случаях галдеж и перебрасывание шуточками, причем, как обычно, выделялись Эдик и Леня. Глеб бросил на них короткий недружелюбный взгляд и, не желая привлекать внимание, быстро вышел из автобуса. При этом он совсем не обратил внимания, что взгляд его отнюдь не остался незамеченным.
- Вначале идем в управление кадров, - громким голосом произнес сопровождающий от администрации компании, Владимир Никитич, - затем, когда все оформимся, я отведу вас в гостиницу, где будет происходить размещение.
- А частного сектора тут нет? – с вежливо-ехидным выражением на лице осведомился Эдик. – И чтобы квартиры сдавали симпатичные молодые дамы?! Как же без женского пола проживут такие чёткие пацаны?!
Приятели немедленно осклабились и заржали, отпуская не самые приличные комментарии.
- Свирский, ты как всегда в своем амплуа, - укоризненно покачав головой, с кислым видом посмотрел на развязанного студента Павел Андреевич, - вернешься в город, и бегай сколько угодно по съемным хатам.
- Так это же пояс верности заржаветь может, - с преувеличенно серьезным видом произнес Эдик, внимательно разглядывая пряжку ремня.
- Придется искать хорошую смазчицу! – Откинув голову назад, захохотал Фурсенко.
- Ты даже не думаешь, о чем говоришь, - недовольно поморщился руководитель практики и, повернувшись к представителю администрации, поинтересовался:
- Нас могут принять уже сейчас?
- Вполне возможно, - немного подумав, отозвался тот, - в крайнем случае, подождем немного в коридоре.
- Тогда нечего глазеть по сторонам без дела! – решительно и твердо заявил Павел Андреевич. – Двигаемся к зданию администрации! – И руководитель практики первым направился к расположенному в полусотне метров от остановки зданию.
Посмеявшись еще немного, студенты нестройной толпой побрели вслед за своим руководителем. Компания «чётких пацанов» шла нарочито отдельно, продолжая отпускать шутки практически по любому поводу. Однако внутри здания администрации, в присутствии большого числа людей, компания разудалых студентов все же несколько поутихла. Оформление всех документов заняло чуть больше часа, включая первичный инструктаж по общей технике безопасности и объяснениям расположения всех объектов на комбинате и жилгородке. Затем студентов отправили в столовую, находившуюся в задней части этого корпуса. Столовая административного здания произвела вполне благоприятное впечатление. При этом Эдик не преминул съязвить, посмотрев на Глеба снисходительным взглядом:
- Да, не фонтан, конечно, но кушать можно, хотя, думается мне, Аленка Богачева готовить будет получше!
- Ну, так она не только готовить будет! – немедленно включился в разговор Леня.
И вся компании громко заржала над недвусмысленной шуткой.
Глеб хотел было ответить, но сдержался и просто отвернулся в сторону. Слава Истомин, глядя на происходящее, покачал неодобрительно головой, но кто такой Слава Истомин, в сравнении с представителями «элиты института», каковыми они себя сами считали. Сразу же после окончания обеда, который в целом всем понравился, студентов повели в гостиницу, располагавшуюся в жилгородке.
- А кормить нас будут все время в этой столовой? – поинтересовался по дороге кто-то из студентов.
- Ишь, размечтался... – Добродушно усмехнулся Павел Андреевич. – Это вам так – что-то вроде торжественной встрече устроили. А питаться вы будете в столовой при гостинице, а в рабочее время либо в столовой комбината, либо в буфете при карьере.
- Ну вот, весь кайф обломал Андреич, - нарочито обиженным тоном произнес Эдик, переглянувшись с приятелями.
- Да уж, в столовой комбината, небось, рабочих не кормят, как здесь, - с завистью протянул кто-то из студентов.
- Ничего, потерпите, период практики – чуть больше месяца, - небрежным жестом отмахнулся Павел Андреевич, привыкший к таким высказываниям своих подопечных.
Гостиница оказалась тусклым, серым, неприметным двухэтажным зданием, стоящим в окружении двух рядов деревьев на пустыре, позади жилгородка. Располагалась она точно на половине пути между самим городком и карьером, а основное здание комбината возвышалось значительно в стороне. Из столовой, размещавшейся на первом этаже, доносились далеко не столь аппетитные, особенно после высококлассного обеда в административном здании, запахи. Да и сам интерьер гостиницы выглядел так, как будто, так и остался с временен строительства – годах этак шестидесятых прошлого столетия.
- Так, размещаемся по двое в каждом номере, - деловитым тоном распоряжался Павел Андреевич, - давайте, разбирайте себе напарников.
Эдик, конечно же, оказался в номере с Леней Фурсенко, двое их компаньонов так же выбрали один номер. «Ботаник» Истомин, виновато посмотрев на Глеба, но выбрал все же своего сотоварища-отличника – Альберта Косовского. Как результат – Глеб остался в одиночестве, впрочем, для него это было привычным явлением.
- Вечно ты, Крашенинников, отбиваешься от коллектива, - с озабоченным видом посмотрел на студента руководитель практики, - вот как тебя селить в двухместный номер одного – по тарифу не пройдет.
- Ничего, этот вопрос мы легко решим, - успокоил преподавателя представитель администрации, Владимир Никитич, - в память о его деде компания погасит разницу за номер.
- Ну, надо же, Крашенинников, ты оказывается, здесь неплохой блат имеешь, - разведя руками в картинном жесте, удивился Эдик, - свободно девчонок местных можешь водить.
- Я тебе покажу – водить девчонок! – Нахмурившись, пригрозил Свирскому Павел Андреевич. – Ладно, давайте по номерам, а через час, когда отдохнете, устрою вам экскурсию по городку.
Номер Глеба, оказался в буквальном смысле, расположенном на отшибе, он был единственным номером, располагавшемся позади столовой и хозяйственных помещений на первом этаже. Все остальные номера на этом же этаже располагались ближе к входу. Но Глеба это не сильно смутило, он, в целом привык к такому положению дел. Обстановка в номере была откровенно спартанской, да и отделка навевала мысли о ремонте в позапрошлом веке, но при всем этом, в номере было достаточно чисто, так что Глеб остался вполне доволен. Быстро разобрав свою сумку и разложив вещи, он скинул куртку, и как был – в одежде прилег поверх покрывала на кровать.
Впечатлений за этот день накопилось более чем достаточно. Правда особо отдыхать было некогда, поскольку предстояла экскурсия по городу. Но спустя десять минут, в комнату постучал Славик Истомин и сказал, что экскурсия отменяется – Владимир Никитич оказался чем-то занят, а без него руководитель практики решил мероприятие не проводить. Глеба это вполне устраивало, он умылся, переоделся, а затем решил зайти в столовую. Разумеется, местная столовая представляла резкий контраст с тем, что они видели в здании администрации, но булочки к чаю оказались вполне съедобными и, узнав, в котором часу бывает завтрак, Глеб отправился в номер. «Теперь можно и отдохнуть до утра», - мелькнула мысль в голове молодого человека, когда он вновь прилег на койку.
Глава 2.
На следующий день экскурсию по городу решили совместить с экскурсией по предприятию. Об этом заявил после невкусного, хотя и довольно обильного завтрака, Павел Андреевич.
- Для начала пройдем по жилгородку, а затем, ближе к одиннадцати часам, придем в отдел кадров, получим пропуска, - объявил он, бросив взгляд на наручные часы.
- А когда будет посещение бухгалтерии? – нацепив на лицо выражение невинной овечки, нарочито вежливым тоном поинтересовался Эдик.
- Зачем посещение бухгалтерии? – не сразу понял подвоха руководитель практики, не обратив внимания на усмешки приятелей Свирского.
- Ну, как зачем? – искренне удивился Эдик. – А как же зарплата?!
- Еще успеешь получить, - процедил сквозь зубы Павел Андреевич и добавил уже тише, - если заработаешь хоть что-то.
В это время в фойе гостиницы появился Владимир Никитич, и студенты потянулись на выход. Собственно, вся экскурсия заняла чуть больше получаса. Весь жилгородок состоял примерно из полутора десятков однотипных двухэтажных зданий, одного универсального магазина, а так же здания бытового комплекса, в котором размещалась парикмахерская, прачечная, мастерская по ремонту часов, зонтов и прочих подобных изделий, а так же по ремонту обуви. Еще в одном здании когда-то размещалось что-то вроде клуба и кинотеатра в одном флаконе, но сейчас там функционировала только библиотека, с библиотекаршей, выглядевшей ровесницей всех сооружений в этом городке. По завершению экскурсии все вновь потащились к администрации, которая, к слову, находилась довольно далеко от жилгородка, почти в полутора километрах. В администрации, после некоторой проволочки, всем раздали пропуска, и студенты начали ожидать своих непосредственных руководителей.
- Что ни говори, но лучше всего – получить место практики прямо в администрации, - с мечтательным выражением на лице проговорил кто-то из студентов.
- Ага, как же? – тотчас откликнулся другой студент. – Можете не сомневаться, всех потащат работать по специальности, кого-то на комбинат, кого-то в карьер, мы ж не менеджеры, не юристы и не экономисты.
- Так мы могём и сразу – в директора податься, - вальяжно развалившись на стуле, барственным тоном потянул Эдик.
Как раз в этот момент в помещении отдела кадров появились четверо мужчин средних лет со строгими лицами. Это и были непосредственные руководители практики. Вместе с ними в коридоре появились и Владимир Никитич с Павлом Андреевичем, причем последний держал в руках список.
- Так, - взглянув на лист бумаги, произнес Павел Андреевич, - четверо у нас идут на комбинат, в сепараторный сектор.
Вперед вышел высокий, худощавый мужчина в очках и со строгим взглядом. Павел Андреевич начал называть фамилии, и студенты начали подходить к непосредственному руководителю для знакомства. Последний почти сразу забрал свою группу на производство. Следом, еще четверо отправились в механический цех. За ними – оставшиеся трое – в карьер, на разработку. Единственными не задействованными в помещении остались невысокий пожилой мужчина, с седыми волосами и, конечно же – Глеб.
- Я так понимаю, ты единственный, кто идет на геологоразведку? – смерив студента внимательным взглядом, поинтересовался оставшийся представитель предприятия.
- Да, это моя специальность, - просто ответил Глеб, после чего чуть помедли и представился.
- Григорий Крашенинников тебе не родственником приходится? – с уже намного более заинтересованным видом спросил мастер.
- Дедом, - слегка пожав плечами, кратко ответил Глеб.
- Что ж, приятно, что внук пошел по его стопам. – На лице представителя комбината мелькнула понимающая улыбка. – Ну, а меня можешь называть Василием Михайловичем, когда-то я начинал работать под руководством твоего деда. Теперь возглавляю на разрезе разведку и поиск. Ну, так что – пойдем, посмотрим на место?
- Разумеется, с удовольствием, - кивнув головой, быстро ответил Глеб, впервые с момента прибытия на место практики почувствовавший некоторую заинтересованность.
Мастер с практикантом прошли по коридору администрации, но вышли не через главный вход, а с обратной стороны, там, где начинались заводские постройки. Здесь, на заднем дворе молодой человек узрел запыленный Уазик.
- Вот – моё основное средство передвижение по карьерам, - даже с каким-то оттенком гордости произнес Василий Михайлович, делая приглашающий жест, - садись, и поедем осматривать окрестности.
Глеб не заставил себе ожидать, разместившись на сиденье рядом с водителем. Следом за ним в автомобиль залез Василий Михайлович, машина фыркнула пару раз и тронулась с места. Старый мастер вел машину не торопясь, стараясь показать стажеру-практиканту всё, что находилось на территории комбината, обстоятельно рассказывая обо всех объектах, мимо которых проезжали. Попутно, как бы невзначай, немного расспросил о семье Глеба, об учебе, спросил - помнит ли тот деда. Затем, в свою очередь, рассказал о своей работе, а также о том, что проработал с делом Глеба почти двадцать пять лет. Так, за разговорами, выехали за территорию комбината и приблизились к отвалам породы возле главного карьера.
- Вот тут, отвалы старые, - как будто даже немного просветлев лицо, указал налево старый мастер, было видно, что он сейчас в привычной для себя среде, - еще полувековой давности, там породы третичного периода, да немного мелового.
Глеб с немалым интересом рассматривал заросшие сорняками увалы, а вскоре слева показались новые холмы, покрытые не столь густой растительностью.
- А вот там... – Продолжал своеобразную экскурсию, указывая на эти холмы, Василий Михайлович. – Уже породы юрского периода начались, они вышли с рудой в конце восьмидесятых, а дальше... – Мастер махнул рукой в другую сторону. – Видишь мелкие холмы?
Внимательно слушавший Глеб, коротко кивнул.
- Это уже период девяностых, в то время уровень добычи заметно упал... – Продолжал мастер-геолог, и в голосе его на мгновенье мелькнули нотки грусти. – Но потом, слава богу, дела снова пошли на лад, и в нулевых годах – комбинат заработал на всю катушку.
- Выходит, вот те холмы уже из нулевых годов? – начиная понимать, что к чему, поинтересовался Глеб, указывая на серо-бурые горы, практически лишенные растительности.
- Они самые. – Одобрительно кивнул головой Василий Михайлович. – Там уже слои верхнего Триаса начинаются. В этих породах было полно металлических самородков, но находились иногда штуки и поинтереснее.
- Правда? И что же там нашлось? – уже по-настоящему заинтересовался Глеб.
- Да, как тебе сказать, - чуть помедлив, ответил мастер, - начали в породах этих, прямо в кусках руды, находить стальные штифты, а иногда и нечто похожее на болты.
- Стальные штифты? – уточнил Глеб, вопросительно глядя на рассказчика.
- По крайней мере, выглядели они именно как штифты. – Покачал головой Василий Михайлович. – Тогда даже сделали химический анализ материала, очень высокого качества сталь оказалась. По сортаменту ничего подобного не нашли.
- И что, никто этим не заинтересовался? – с немалым увлечением спросил Глеб, подсознательно уже предвидя ответ.
- А кому этим интересоваться? – с грустью усмехнувшись, ответил мастер. – Руководству разреза лишние хлопоты и проблемы ни к чему, им прибыль подавай. А ученые местные, ну приезжали они из области, головами покачали, да и уехали – объяснить то никак не могут.
- Увы, но такие случаи – совсем не редкость, - заметил Глеб, искоса поглядывая на наставника.
- Знаю, читал неоднократно о сходных случаях. – Подавив тяжелый вздох, откликнулся наставник. – И это весьма печальный факт, ведь мы практически втаптываем в грязь совершенно необъяснимые явления. А ведь сейчас начали еще глубже врезаться, не так давно - уже породы пермского периода пошли. А вскоре, в некоторых местах, насколько я понимаю – могут появиться и пласты каменноугольного периода.
- Как же это все-таки интересно, - на мгновенье, погрузившись в мечтания об открытиях, пробормотал Глеб.
- Интересно то, интересно, да вот только руководство приказало больше не тратить время на подобные артефакты, - с печальным выражением на лице развел руками Василий Михайлович.
- Но ведь такие находки могут иметь немалое научное значение, - взглянув на наставника, заметил Глеб.
- Научное значение не означает быструю прибыль, а чаще наоборот – лишние затраты, - слегка нахмурившись, ответил Василий Михайлович.
- А эти найденные артефакты, они сохранились? – с искренним интересом спросил Глеб.
- Частично, - чуть помедлив, ответил старый мастер, - кое-что у меня дома хранится, часть – разобрали на сувениры практиканты позапрошлого года.
- Может, и у меня получиться, что-нибудь найти?! – с оживлением воскликнул загоревшийся идеей Глеб.
- Может, и найдешь, - одобрительно взглянув на своего подопечного, согласился Василий Михайлович, - только лучше не афишируй такие находки – руководство смотрит на это очень косо.
- Понял, спасибо, - пробормотал заметно погрустневший Глеб.
- Ну-ну, ты не горюй особо, тут много есть интересного, просто внимание нужно хорошее, - старый мастер утешающее похлопал молодого человека по плечу.
К тому времени они подъехали к краю разреза и мастер остановил машину, а затем геологоразведчики вышли. И в следующее мгновенье перед Глебом открылась величественная картина. Колоссальных размеров опрокинутая чаша, по стенкам которой вилась тоненькая спираль дороги, служившей для отвоза породы. Впрочем, дорога казалось тоненькой нитью лишь отсюда, с верхотуры края разреза. На самом деле, её ширина вполе позволяла свободно разъехаться двум внушительным карьерным самосвалам. Эти самосвалы, видимы сверху в виде этаких больших жуков, ползли неторопливо по вьющейся дорожке. Однако в месте выезда из карьера, находившегося совсем неподалеку, становилось видно – насколько они огромны.
- Вот наше хозяйство! – Обвел руками вокруг старый мастер, и в голосе его послышалась неприкрытая гордость. – Правда, здесь только часть всей выработки. Еще один карьер, несколько меньшего размера, располагается чуть дальше, большинство артефактов, кстати, были найдено именно там. В том районе залегают более древние породы, ранний карбон, и, возможно, и еще более ранние отложения.
- И где именно мне предстоит работать? – с трудом переводя дыхание от открывшейся перспективы, поинтересовался Глеб.
- Для начала немного поможешь мне на большом разрезе. – После небольшой паузы ответил Василий Михайлович. – В северной части скоро начнутся пробные взрывы для определения состава породы. Затем, возможно, перейдем и на малый карьер.
- А посмотреть на разрез поближе можно? – не столько спросил, сколько выдохнул Глеб, с жадностью глядя на громадную яму в земле.
- Ну, а зачем ты сюда приехал?! – весело подмигнув практиканту, переспросил старый мастер. – Садись в машину, сейчас и подъедем к одному из экскаваторов.
Только тут Глеб заметил, что в глубине разреза работают колоссальные землечерпающие машины, и было таковых в карьере целых четыре экземпляра. Практикант вновь уселся на переднее сиденье внедорожника, и через мгновенье машина тронулась в путь, начиная спуск в глубину карьера, казавшегося теперь, чуть ли не бездонным.
Следующие несколько часов пролетели для Глеба настолько незаметно, что он даже забыл про обед. И напомнил ему об этом сам Василий Михайлович:
- Ну что практикант, столько новых впечатлений, что даже голод не чувствуешь?
Все еще находясь под впечатлением от увиденного, Глеб бросил взгляд на часы – было уже без четверти три, и только сейчас он понял, как сильно проголодался.
- Поедем, пожалуй, перекусим немного, а потом я тебя на малый карьер свожу, - усмехнувшись, заявил старый мастер, с одобрением поглядывая на своего практиканта.
И вновь они оказались в Уазике, а затем мастер довольно быстро повел автомобиль к выезду из разреза. Поехали они, конечно, уже не к зданию администрации, а несколько в сторону, где находилось трехэтажное сооружение желтого цвета. Там располагались инженерные отделы, лаборатории, и там же, на первом этаже, располагалась столовая для персонала разреза. Вопреки опасениям многих студентов, столовая выглядела очень чистенькой, и кормили там нисколько не хуже, нежели в административном корпусе. Хотя, не исключено, что такое впечатление возникло у Глеба после многочасового пребывания на свежем воздухе.
Когда обед закончился мастер попросил подождать студента несколько минут, а сам отправился в диспетчерскую. Глеб вышел на улицу и расположился на скамеечке, неподалеку от входа, здесь же, в нескольких шагах стоял Уазик старого мастера. Присев на скамейку, Глеб размышлял о том, как хорошо, когда есть возможность совмещать полезное и приятное, то есть и работу, и хобби. А еще у него из головы не выходили таинственные артефакты, найденные в породах такой древности, что аж дух захватывало.
- Час сиесты после сытного обеда?! – размышления Глеба были прерваны неприятным язвительным голосом Эдика.
И в следующее мгновенье послышались смешки. Глеб поморщился и поднял глаза – конечно же, перед ним собралась вся теплая компания «четких пацанов».
- Расслабляемся после работы? – нарочито серьезным тоном осведомился Эдик.
- Ну, полагаю, точно так же, как и вы, - постарался сохранить хотя бы внешнее спокойствие Глеб, внутренне немало напрягаясь.
- Ты посмотри, как он разговаривает с начальством?! – картинно возмутился Эдик, повернувшись к Лёне Фурсенко.
- Надеется, что по блату отмажут, олень, - процедил сквозь зубы последний.
- Так, молодые люди, я вижу вам заняться нечем, - послышался в этот момент голос Василия Михайловича, - ваш руководитель, между прочим, уже полчаса не может вас найти, и очень этим недоволен.
- Ну, так – мы заняты были, серьезным делом, - начал, было Эдик, но старый мастер тотчас прервал его:
- Вот сходи и объясни Николаю Дмитриевичу, что у вас за серьезные дела!
- Ладно, придется заняться работой, - с недовольным видом процедил сквозь зубы Эдик, после чего махнул рукой, и компания двинулась в сторону одного из корпусов комбината.
- Слишком много апломба, слишком много шума и слишком мало толка, - глядя вслед уходящей компании, задумчиво проговорил Василий Михайлович, - Дмитрич уже недоволен ими дальше некуда.
- Да они в институте всем надоели, - оглянувшись на мгновенье, поморщился Глеб, - вечно строят из себя командиров, этаких мачо-суперменов, еще и влезают не в свои дела постоянно!
- Ну, натуру то сразу видно, - заметил старый мастер, как-то очень внимательно и выжидательно посмотрев на Глеба.
Крашенинников помолчал немного, а потом неожиданно для самого себя рассказал наставнику всю историю о том, как не любят эти ребята независимых людей, а также о том, что они пытаются присвоить себе право распоряжаться чужими личными жизнями.
- Ну, если девушка серьезная, то такие шалопаи, будь они хоть трижды – мачо, ничего от неё не добьются, - понимающе улыбнувшись, уверенным тоном заключил Василий Михайлович, - ты главное – сам не теряйся.
- Я постараюсь, - вздохнув, просто ответил Глеб.
- Да уж постарайся, - на лице старого мастера появилась хитрая улыбка, - а теперь садись в машину, успеем еще съездить на малый карьер.
Через пару мгновений старый вездеход коротко взрыкнул и ходко побежал по грунтовой дороге. Теперь их путь лежал несколько в стороне от главного разреза, хотя большегрузные самосвалы попадались и здесь, правда, намного реже. Путь занял довольно приличное время, поскольку малый разрез лежал на весьма приличном расстоянии от главного. И размеры его уже не так потрясали, в поперечнике он оказался в разы меньше, хотя почти километр в длину и половина – в ширину – тоже выглядело внушительно.
- Вот здесь на глубине пяти десятков метров вышли на породы каменноугольного периода, - махнул рукой Василий Михайлович, когда они подъехали к краю карьера.
Самосвалов в этом разрезе было намного меньше, да и экскаваторов работало только два, и оба имели несколько меньший размер.
- Здесь некоторое время попутно бурый уголь добывали, - объяснил старый мастер, - но сейчас промышленная добыча уже нерентабельна.
- Значит, в глубине карьера могут попадаться породы даже девонского периода? – поинтересовался Глеб, вопросительно посмотрев на наставника.
- Не исключено, - кивнул головой Василий Михайлович, - а теперь давай ка, спустимся и посмотрим на разрез изнутри.
И вновь Уазик двинулся по пыльным, извилистым дорогам, теперь уже малого карьера. Здесь Глеб чувствовал себя в своей стихии, и практика начинала нравиться ему все больше и больше. Хотя к вечеру он изрядно устал, и даже не стал ужинать в столовой гостиницы, ограничившись лишь чаем с булочками, но все равно все казалось совсем неплохо. Если не считать, конечно, косых взглядов компании «четких пацанов». Однако Глеб надеялся, что в окружении большого количества серьезных работающих людей, ни на какие открытые пакости эта компания не решиться. С такими мыслями Глеб и начал засыпать, пожелав сам себе, чтобы ему приснилась Алена Богачева.
Глава 3.
Дни практики на горнодобывающем комбинате проходили почти незаметно. Глебу по-настоящему нравилась эта работа и даже начинали появляться мысли о том, а не пойти ли работать сюда после окончания ВУЗа. Впрочем, где-то в глубине души мелькнуло сомнение в том, что такая девушка как Алена согласилась бы поехать с ним в подобную глушь. «Ну, да ладно», - подумал Глеб, - «этот вопрос обмозгуем попозже». В конце концов, его отношения с Алёной пока находились в самом начале. А сейчас же он с увлечением проводил дни напролет, работая с Василием Михайловичем в разрезах и окрестностях. Брал пробы грунта, делал съемку местности, проводил анализы и даже участвовал в пробных бурениях. Пару раз Василий Михайлович отпускал его побродить по отвалам, заняться, так сказать – свободным поиском. Глеб занимался этими поисками с большим воодушевлением, но, увы – до настоящего времени все они заканчивались безрезультатно.
Компания «четких пацанов» пока никак себя не проявляла, хотя в столовой гостиницы, по вечерам, Глеб порой и ловил их косые, неприязненные взгляды. Славик Истомин советовал товарищу наплевать на них и не обращать внимания, но Крашенинников понимал, что рано или поздно эти косые взгляды могут вылиться во что-то более серьезное. Но поскольку каких-либо превентивных мер Глеб все равно предпринять не мог, то решил пока не придавать этому большого значения. Тем более что работа занимала все его время и внимание.
Прошел уже почти месяц практики, до окончания оставалось чуть больше недели, и Глебу даже стало немного жаль, что работа близится к концу. Нынешний день у него оказался целиком посвященным свободным поискам, ибо никаких практических занятий сегодня намечено не было, а какие-либо привычные для города развлечения, на комбинате отсутствовали. Конечно, имелась возможность добраться утренним автобусом до ближайшего крупного поселка, чем и воспользовалось немалое число студентов, но трястись почти два часа в дороге лишь для того, чтобы попить пива в дешевой забегаловке, Глебу было неинтересно. Поэтому сразу после завтрака он отправился пешком в сторону малого разреза, путь туда был неблизким – километра три, поэтому выйти стоило пораньше. С собой Глеб прихватил бутылочку минералки для утоления жажды, небольшую лопатку, щеточку для очистки возможных находок, да портативный металлоискатель. Последний нашелся в загашнике у Василия Михайловича, который благосклонно согласился отдать его во временное пользование своему подопечному.
С утра было облачно, однако дождя, похоже, не намечалось, зато стояла приятная прохлада, что играло на руку Глебу, ибо заниматься поисками под палящим солнцем казалось не слишком приятным занятием. На сей раз, Глеб решил поискать в отвалах породы, вывезенных с карьера в последние дни, ибо по всем признакам они принадлежали самым древним слоям, из тех, что здесь раскрывали. Именно эти слои, почему-то, более всего заинтересовали молодого человека. Очень уж контрастно они отличались по цвету от большей части остальной породы, добываемой до настоящего времени в карьере. Цвет последних отвалов выглядел несколько странно – темно-серый, с грязно-желтыми прожилками, и чем-то интуитивно привлекал внимание. И в настоящий момент Глеб двигался именно в направлении этих отвалов.
Первое время Глеб просто ходил вдоль рукотворных холмов, включив металлоискатель, и когда раздавался характерный писк, начинал работать лопаткой. Впрочем, писк раздавался довольно редко и в половине случаев его источником служили, так сказать, образцы современного времени – случайно попавшие в породу болты, гайки, остатки креплений. Намного реже попадались куски руды, но она оставалась обычной рудой, хотя и насыщенной, то есть не подпадала под определение того, что могло бы привлечь внимание по-настоящему. Затем Глеб решил залезть на вершину одного из холмов, что и сделал, периодически съезжая вниз, и изрядно испачкавшись. Перебравшись на другую сторону, исследователь вновь начал аккуратно исследовать склон. В это время из-за облаков вышло солнце, и воздух стал ощутимо нагреваться. Время уже приближалось к обеду, когда в седловине между двумя рукотворными холмами металлоискатель издал странноватый писк.
Прибор Василия Михайловича являлся весьма продвинутым, позволявшим настраиваться на поиск самых разных металлов. При этом обнаружение различных масс и типов металлических предметов он индицировал разного тона звуковыми сигналами и вспышками разных светодиодов. Но сейчас и писк, и моргание прибора выглядело как-то очень необычно. Одновременно коротко вспыхнуло сразу три светодиода, а после их погасания, как бы нехотя – коротко загорелся еще один. И звуковой сигнал показался молодому человеку странным – как будто изменял тон от более высокого, до более низкого. Возникало впечатление, что прибор никак не мог определиться, какой именно металл находился под землей. Глеб отложил металлоискатель в сторону и начал аккуратно раскапывать довольно плотные пласты породы.
Исследователь углубился более чем на полметра, уже подумывая о том, не сработал ли металлоискатель на какую-то помеху, как вдруг лопатка стукнула о некий твердый предмет. Глеб отложил инструмент в сторону и стал аккуратно счищать грунт рукой в перчатке. Наконец, его взгляду открылся некий предмет, размером примерно с половину куска хозяйственного мыла. Предмет имел кубическую форму и отливал тусклым желтым цветом. Немного очистив странный предмет, молодой человек стал внимательно его осматривать.
Первое впечатление, возникшее у исследователя при первичном осмотре, было таково – он нашел экзотический вариант «кубика Рубика». Ибо сходство действительно имелось немалое, хотя размером объект был чуть меньше классического «кубика», но вот в остальном...
В остальном сходство имелось изрядное.
Во-первых – на каждой грани найденного «кубика» имелись ребристые выступы, по четыре на каждой грани. Во-вторых – внимательно осмотрев «кубик», Глеб обратил внимание, что грани отличались по цвету, не так, чтобы значительно, но все же отличия имелись. Цвет граней варьировался от светло-лимонного, до оттенка темной латуни. На ощупь «кубик» казался твердым, совершенно металлическим, прохладным при прикосновении. Немного подумав, Глеб отложил находку в сторону и потратил еще некоторое время на поиски чего-то похожего. Искал он весьма добросовестно, в течение почти двадцать минут, но металлоискатель более никаких звуков не издавал. Придя к выводу, что находка оказалась единичным, Глеб отложил прибор и вновь взялся за найденный артефакт.
Как ни странно, но пролежав на ярком солнце двадцать минут, «кубик» остался таким же холодным, как и в тот момент, когда был извлечен из земли. Глеба несколько озадачил сей факт, и он стал осматривать найденный артефакт более внимательно, достав из кармана лупу.
И вскоре внимание молодого человека было вознаграждено новой находкой – на каждом из четырех выступов на всех гранях, имелись странные символы. Эти значки едва просматривались, но в лупу все же удалось рассмотреть необычные риски и закорючки. И риски, закорючки на каждом выступе складывались в индивидуальный рисунок. Рассматривая свою находку, Глеб все больше приходил к выводу, что он обнаружил предмет искусственного происхождения, причем в пластах грунта, имевшего древность чуть ли не четыреста миллионов лет. Однако, что мог означать сей артефакт, и для чего служить, а в предмете однозначно угадывалось искусственное происхождение, пока оставалось неясным.
Повертев артефакт в руках, Глеб глубоко вздохнул и посмотрел на часы – время уже начало клониться к вечеру, время приближалось к половине пятого. Пора было возвращаться в гостиницу, ибо дорога предстояла весьма неблизкая. Завернув «кубик» в кусок холста, новоиспеченный кладоискатель собрал свои инструменты и двинулся в обратный путь. Поскольку никакой сумки или пакета Глеб с собой не прихватил, «кубик» ему пришлось нести в руках. Перебравшись через насыпные холмы породы, молодой человек вышел на дорогу, ведущую к комбинату, выглядевшую сейчас совсем безлюдной. Небосклон вновь начали затягивать облака, и стало заметно прохладнее. Глеб шел, продолжая размышлять о том, что же может представлять собой его необычная находка. Молодой человек успел миновать гряду старых отвалов, начинавших зарастать травой, здесь дорога как раз делала поворот, а затем прошел через небольшую рощицу. И когда вынырнул из густых зарослей, повернув уже в сторону жилгородка, на его пути внезапно появилась веселая компания «четких пацанов».
- Ты смотри, какие люди шляются по окрестностям государственного объекта! – насмешливо тоном, в котором слушалась издёвка, произнес Эдик Свирский.
- Да еще один, без конвоя, - коротко хохотнув, поддержал его Леня Фурсенко, - не боится ничего.
- Все геологические клады ищет, надеется хороший калым за невесту выплатить, - язвительным тоном продолжал Эдик, выходя на середину дороги.
Фурсенко, тем временем, переместился на обочину и начал заходить с другой стороны. Остальные двое приятелей Эдика, держались чуть поодаль, но их намерения все равно просматривались весьма отчетливо.
- И держит себя, понимаешь, как-то слишком свободно, не желает уважить хороших людей, уступить им дорогу, - все продолжал наступать с каким-то ленивым видом Эдик.
Внутри Глеба все сжалось в одну большую пружину, а на лбу выступили капельки пота. Конечно, нельзя было сказать, что он впадал в панику, но молодой человек отлично понимал, что шансов у него нет никаких. Даже окажись здесь один Фурсенко, этого уже выглядело бы практически безнадежно, но противников было четверо, и надеяться на какое-то благородство с их стороны, было совершенно бесполезно. Глеб с силой сжал в кулаке, замотанный в холст «кубик», и вдруг почувствовал, что один из выступов заметно подался под его нажатием. В небе неожиданно мелькнула какая-то тень, словно на солнце кратковременно набежало облачко, молодой человек на мгновенье отвлекся и…
И в следующее мгновенье он обнаружил себя стоящим на дороге, недалеко от старых отвалов породы. Облака в небе практически отсутствовали, и вновь ярко светило солнце. Никакого Эдика или кого-то из его компании в ближайших окрестностях не наблюдалось. Глеб чисто машинально посмотрел на часы – двадцать минут пятого. От неожиданности молодой человек просто остолбенел – ведь когда он повернул к жилгородку, на часах было уже без двадцати пять. Глеб зажмурился и потряс головой, вспоминая отчетливо дорогу от отвалов, свое путешествие через рощу и, в конце концов, встречу с гоп-компанией Свирского. Перед глазами промелькнули угрожающие жесты «четких пацанов», а затем странная тень в небе, или может быть не совсем и в небе.
А что же случилось непосредственно перед этим?
А перед этим Глеб сильно сжал в руках свою находку – таинственный «кубик». На самом деле исследователь и сейчас продолжал держать его в руках. Глеб поднял «кубик» повыше и размотал холст – один из выступов, при находке имевший равную с остальными высоту, был значительно ниже.
«Так-так», - подумалось Глебу, - «выходит, это мне не привиделось, значит, эта штука каким-то образом повлияла на время, отправив меня на двадцать минут назад, да при этом и перенесла в пространстве». Молодой человек с еще большим интересом, но теперь и с некоторой опаской посмотрел на свою находку.
«А эта штука может оказаться куда интереснее, хотя и непредсказуемее, чем кажется поначалу», - подумалось ему в следующую секунду.
«А если нажать на этот выступ еще раз, не отправит ли эта штука меня обратно?», - мелькнула мысль в следующий момент.
Оказаться в компании Свирского снова, молодому человеку не очень хотелось, однако ради чистоты эксперимента стоило попробовать. Глеб глубоко вздохнул и попробовал нажать на выступ. И… ничего не произошло. Точнее – в это же мгновенье ничего не произошло. Глеб успел перевести дыхание и даже взглянул на часы – те показывали, как и прежде – двадцать три минуты пятого. А затем выступ каким-то едва уловимым движением вновь вернулся к первоначальному положению, как будто его не нажимали.
Глеб задумался, похоже, в его руках оказался не простой артефакт, а реально работающий механизм. Причем механизм, умеющий влиять на время, хотя, быть может, и на что-то еще, ибо Глеб не сомневался, что навряд ли функции подобного агрегата исчерпываются лишь перемещением во времени на двадцать минут. Теперь ему предстояло решить, что делать с необычной находкой дальше. Объявить о подобном открытии публично – однозначно означало лишиться необыкновенного артефакта, изучение которого наверняка узурпируют ученые, причем явно из столицы. А то еще хлеще – просто отнимут военные, и тогда к этой штуке даже не подступишься. После недолгого размышления Глеб решил пока попридержать находку у себя.
Однако имелся еще один вопрос – как поступить сейчас, ведь через пятнадцать минут, продолжая движение по дороге, Глеб столкнется со Свирским и компанией? Немного поразмыслив, Крашенинников просто решил просто пройти другим путем, ибо уже знал, что за рощицей идет небольшая тропинка в обход жилгородка. Он так и поступил, стараясь идти, предельно внимательно осматривая окрестности. Обойдя рощицу и выйдя на еле приметную тропинку, молодой человек двигался очень осторожно, прислушиваясь к любому шороху. И его бдительность вскоре была вознаграждена, поскольку на расстоянии примерно в триста метров от окраины жилгородка он разглядел сквозь заросли кустарника сидящую на удалении компанию Эдика. Как раз недалеко от того места, где он проходил в прошлый раз. Компания сидела, все внимание, сосредоточив на дороге из карьера, поэтому его присутствие не было замечено, и Глеб, с облегчением вздохнув, спокойно добрался до гостиницы. Спрятав свою находку в дорожную сумку, Глеб отправился на ужин. В гостиничной столовой уже находилось несколько человек, среди которых имелись студенты с факультета Глеба, один из работников карьера, и трое командировочных. Взяв на подносе выбранные блюда, Глеб присоединился к паре студентов своей группы.
- Как прошел день? – вежливым, но совершенно равнодушным тоном поинтересовался один из них. – Все продолжаешь искать послания прошлых цивилизаций?
- Попытка – не пытка, - ничуть не обидевшись, пожал плечами Глеб, - здесь же все равно больше нечем заняться.
- Что верно, то верно, - поморщившись, заметил второй одногруппник, - такая дыра, что даже сходить некуда, хорошо, что через неделю это все заканчивается.
- Согласен, до чертиков надоело тут сидеть, - кивнув головой, подтвердил первый.
- Ничего, - махнув рукой, откликнулся Глеб, - скоро будем дома, хотя через месяц – завершающий аккорд учебы и диплом.
- Жаль, отдохнуть почти не получится, - со скучающим выражением на лице зевнул второй одногруппник.
В этот момент хлопнула входная дверь, и в столовую заглянул Свирский, выглядевший как будто немного не в своей тарелке. Эдик пошарил глазами по помещению и, найдя Глеба, ввалился было в помещение, но на конфликт не пошел, смерив оценивающим взглядом сидящих здесь, же взрослых мужиков – командировочных.
- Тебе как-то необычно повезло сегодня, - процедил сквозь зубы Свирский, искоса поглядывая на Крашенинникова, - но ты не слишком обольщайся.
И, развернувшись, вышел из столовой, с грохотом захлопнув дверь.
- Это о чем сейчас этот петух ряженый? – искренне удивился один из одногруппников – компанию Эдика многие не любили.
- А кто его знает – что ему в голову взбрело, - немного уклончиво ответил Глеб.
Крашенинников быстро доел ужин и отправился в свою комнату, настроение у него снова несколько испортилось. В номере, заперев дверь, Глеб достал артефакт и, положив его под настольную лампу, приступил к изучению своей находки. Для начала исследователь набросал эскизный чертеж внешнего вида. Затем очень аккуратно перерисовал все символы, начерченные на выступах. После чего попробовал их сгруппировать и рассортировать. Результатом всех этих исследований стало несколько открытий.
Во-первых, Глеб заметил, что на каждом из выступов, за исключением единственного, присутствует значок, выполненный в виде двух треугольников – один над другим, соединенных одной из вершин.
Во- вторых – на всех выступах, опять же, кроме одного, присутствовали косые риски с более короткими черточками над ними, варьировалось лишь количество этих рисок и расположение черточек над ними. Два выступа, кроме указанных треугольников и рисок, имели более сложные значки. На одном располагался малопонятный символ, напоминающий букву «Ж» с дугой сверху, на этом же выступе, к слову, имелась всего одна косая риска с черточкой сверху. Еще на одном выступе, вместе с рисками и треугольниками, был вырезан круг, пересеченный сверху вниз (хотя, где верх, где низ у этого артефакта оставалось непонятно) волнистой линией. Тот выступ, который нажал случайно Глеб, имел кроме треугольников всего две риски и обе – без черточек сверху.
Особняком стоял единственный выступ, на котором просматривались всего четыре точки, расположенные квадратом. И еще Глеб обратил внимание, что этот выступ был чуть меньше и выступал несколько ниже, чем остальные.
- Есть ли смысл проверять – как работает эта штука прямо сейчас? – немного подумав, вслух спросил Глеб сам себя.
- По крайней мере, я смогу подтвердить, что она действительно работает, - спустя четверть минуты ответил он сам себе.
Для начала Глеб решил повторить опыт с уже известным ему выступом.
Он поставил на стол смартфон, прислонив его к лампе, так чтобы тот смотрел камерой на середину комнаты, и включил запись. Затем занял положение непосредственно перед камерой и, затаив на мгновенье дыхание, вновь нажал на тот выступ, которым уже воспользовался днем.
На короткий момент молодому человеку показалось, что померк свет, причем не только в комнате, но и сумрачное освещение за окном. А в следующее мгновенье он обнаружил себя, сидящим на стуле за столом, смартфон при этом лежал в своем футляре. Глеб быстро посмотрел на часы – да, так и есть – перенос получился в размере двадцати минут.
«Интересно, что в таком случае записала камера смартфона», - мелькнула мысль в голове у Крашенинникова.
Он вытащил мобильник из футляра и с удивлением присвистнул – камера оказалась выключенной.
«Хм, вероятно предметы, которые не контактируют с артефактом непосредственно, не подвергаются и его воздействию», - сообразил после короткого размышления Глеб.
Некоторое время он с задумчивым видом рассматривал артефакт и свой рисунок с символами на выступах, а затем вдруг обратил внимание, что двух надписей не хватает.
«Черт», - озадаченно почесал затылок молодой человек, - «ведь последние два рисунка я перенес всего лишь десять минут назад, и сейчас они тоже отсутствуют».
Глеб вновь взял в руки карандаш, вторично зарисовывая два последних значка на выступах, когда внезапно сработала камера смартфона и… тотчас же выключилась. Глеб немедленно схватил мобильник, запись уже не работала, но в файлах обнаружилось новое сохранение. Сохранение полуминутной давности. Затаив дыхание, Крашенинников открыл его – вначале записи на экранчике появился он сам, стоящий в центре комнаты и сжимающий в руках «кубик». Изображение длилось всего пару секунд, затем экран стал темным и еще через полсекунды – запись кончилась.
- М-да, как все не просто то, - задумчиво потирая подбородок, проговорил Глеб, - однако на сегодня впечатлений хватит.
И покачав головой, исследователь убрал «кубик» в сумку. Впечатлений на сегодня действительно было предостаточно, организм явно требовал отдыха, чем Глеб и собирался заняться незамедлительно.