ДИКАЯ ПРИРОДА РОССИИ. КАРТОГРАФИРОВАНИЕ ДИКОЙ ПРИРОДЫ И КУЛЬТУРНЫХ ЛАНДШАФТОВ. Ч.2.
Исходный образ натурфилософии Нового времени – природа как сложное механическое образование, как тело, сконструированное из первоначальных материальных элементов. Вместе с тем следует обратить особое внимание на важность осознания многообразных онтологических моделей современной науки; на то, что природа должна мыслиться совершенно иначе, чем в натурфилософии, что прежнее расчленение на субъект и объект познания, на внешний и внутренний мир не приемлемо.
Здесь будет уместно обратится к ретроспективе становления и развития географического знания в последнем столетии, и отметим, что Р. Джонстон писал об основных исследовательских парадигмах зарубежной науки (альтернативной пары: энвайронментализм – … а, а также – поссибилизма и региональной парадигмы), каждая из которых может сведена к простой дихотомии контакта человека с природой, и наоборот.
Показано, что представления о реальности и объективные характеристики реальности – это не одно и то же. Ныне человек выступает как внутренний «наблюдатель» природы благодаря его специфической, эволюционно складывающейся на протяжении тысячелетий, системе восприятия, на основе которой возникает осмысленное извлечение информации о мире и о человеке, выступающее как экологическое взаимодействие .
Сами представления о восприятии устройства географического пространства, связанного с интерактивным его характером разрабатываются в современной географии с учетом концентрации на каком-нибудь одном звене цепочки формирования представлений (субъект, объект или определенный «угол зрения»), что включает опосредование определённым контекстом или традицией.
Рассматривая геопространство как множество соразвивающихся геосистем различных уровней, можно придти к пониманию фундаментального свойства – дискретности и континуальности географии пространства и времени.
Этот подход уже привнес также много в процесс научной организации познания, стимулируя развитие моделирования, построение идеальных схем и ментальных конструкций, составляя организационные сети научной коммуникации современного общества.
Очевидно, что необходимо более четкое «целевое» понимание что дают нам в дифференциации пространства – экономического, информационного, инвестиционного…, или как в нашем случае, для геопространства культуры, какую коррекцию вносит наше знание распространения сохранившихся природных участков.
В отечественной философии наиболее полную и развёрнутую систематизацию моделей социального познания вообще, когнитивных в частности дал Ю. М. Плотинский, который различает системно-теоретический и когнитивный аспекты методологии моделирования и соответственно два основных типа моделей: модель как аналог объекта и модель как картина реальности – «некий мысленный образ объекта, который будем называть когнитивной моделью. Ю.Н. Замятина, отмечает, что в «субъектном» подходе, (характерно для западной когнитивной географии, отчасти геоинформатики ) исследователь, концентрируется на самом процессе восприятия и мышления): сегмент представления рассматриваются как элемент психологической реальности отдельно взятой личности.
По мнению А.М. Трофимова с соавторами, в географическом пространстве-времени можно встретить самые противоречивые сочетания результатов этих взаимодействий . Поэтому вопрос о том, как субъект может «знать» реальный объект следует переформулировать в вопрос о том, как объект является «реальным» для субъекта или – как он организовывает знания о реальности, конструирует когнитивную модель?
По мнению С.А. Евстратова, базирующееся на ней "западное" экологическое сознание в целом может быть названо антропоцентрическим, поскольку для него характерны следующие особенности: высшую ценность представляет человек: лишь он самоценен, все остальное в природе ценно лишь постольку, поскольку оно может быть полезно человеку.
Интерес к междисциплинарным исследованиям, и как следствие, общих теоретико-методологических оснований обусловлен тем, что в ведущих странах мира парадоксальным образом меняется сама структура восприятия – пространственно-временных констант: в науке прочно закрепились позиции о сетевом, инновационном, информационном и др. пространствах.
Тем не менее, общественные потребности «не ждут» окончательного прояснения, и сейчас, когда на огромных российских сельских пространствах, мы сталкиваемся с многочисленными проблемно-этническими ситуациями, причиной которых становятся проблемы миграции и массового вселения на территорию России из стран ближнего зарубежья.
Обыкновенны ситуации, когда мигранты обладая культурной спецификой кардинально отличной от местной, постепенно меняют «культурный рисунок» в традиционных сообществах, на местах усиленный общей депопуляцией собственного российского населения нашей страны.
Параллельно происходит все более интенсифицирующаяся урбанизация, концентрация населения в давно «обжитой зоне», «покидание Севера», происходит новое «расслоение» географического пространства, в котором ведущие российские города все плотнее инкорпорируются в глобальные урбанизированные сетевые иерархии при одновременном росте внешней и внутренней неблагоприятной в социально-экономическом и этнокультурном отношении периферии .
Концепция пространственной организации общественно-экономического развития является одной из определяющих в выявлении динамических аспектов экономической географии (Доманьский, 2010). Ее суть составляет выявление внутренней логики текущих изменений системных преобразований различного рода, имеющих место быть при формировании все более сложных самоорганизующихся структур, и как следствие, поиска необходимых новых точек равновесия.
Для объяснения причин резкой неравномерности развития стран и регионов общественная география широко использует концепцию (модель) «центр-периферия», согласно которой в основе структурирования мира и мирового хозяйства, стран и регионов и их хозяйственных систем лежит постоянное перераспределение производимой здесь массы прибавочного продукта от периферийных и полупериферийных зон к соответствующим «процветающим» центрам.
Гладким Ю.Н. и Разумовским В.М. была интересная попытка пояснения: «Территориальная обусловленность всех явлений и тесная взаимосвязь их пространственных структур служат в современной географической науке логической основой для обоснования множества региональных наук. Отсюда и возникновение целей совокупности региональных дисциплин, таких как… география потребления материальных благ, география миграции населения, география образа жизни, география поведения и т.д.» .
Вспомним, что Н.К. Мукитанов пишет: «теория общественной географии должна исследовать социальную функцию географической среды, приобретаемую ею в результате ее включения в практическую деятельность общества».
Исследования с помощью системного подхода могут быть как для природных, так и для социальных систем, а также для и любых комбинаций . Установлено, что сложность системы определяется количеством и характером связей ее переменных.
В междисциплинарных исследованиях наука, как правило, сталкивается с такими сложными системными объектами, которые в отдельных дисциплинах зачастую изучаются лишь фрагментарно, поэтому эффекты их системности могут быть вообще не обнаружены при узкодисциплинарном подходе, а выявляются только при синтезе фундаментальных и прикладных задач в проблемно-ориентированном поиске.
На основе географической причинности, «вскрываемой» с помощью ГИС-технологий, организуется деятельность человека, вырабатываются научные прогнозы, ведь сама фундаментальная сущность причинности состоит в познании причины, имеющей определенное следствие, воспринимаемое обществом как проблема.
Однако, пространственный диапазон современной географии по сравнению с прошлым значительно расширился необходимым условием изучения географических пространств является как исследования в природе, так и создание определенных обобщений, отражающих территориальные особенности и функциональную структуру этих пространств.
В этой связи, научная разработка тематики взаимодействия природы и общества как качественно особенного процесса, возникающего на стыке социокультурных, природных, политических и иных явлений в специфическом и стремительно растущем сегменте объективного мира – «очеловеченной природы» предстает особенно важной в современных условиях.
Что впрочем легко может быть объяснимо, логикой позитивистской парадигмы, но ныне, судя по обилию работ в научной печати, к нему привлечено внимание географов и экологов, пожалуй, не меньшее, чем ту которую завоевал термин «культурный ландшафт» (cultural landscape) .
Стрелецкий отмечает, что важен междисциплинарный диалог культурной географии с международным сообществом по выявлении специфики территориального распространения отдельных элементов материальной и духовной культуры, их выраженность в ландшафте и в связи с географической средой, что реализуется в реализации ценностного объективно подхода, выраженного в концепции сохранения человеческого наследия (Ю.А. Веденин).
Автор доказывает, что «взаимное неприятие «старой» и «новой» культурной географии, сциентизма с одной стороны, гуманизма и постмодернизма с другой, обусловлено тем, что сфера исследовательских интересов – культурный ландшафт, только кажется единой для названных подходов. (С. 9).
По мнению В.Л. Каганского, природное или физико-географическое ландшафтоведение в СССР и теперь в России разработано прежде всего как районирование природного ландшафта, сопряженное с его картографированием [2, 11].
Отметим здесь, что начавшийся процесс отчуждения человека от природы в данные исторические эпохи окончательно оформится в новоевропейской мысли. То что сделано наукой сейчас в познании этих возможностей не может ни «идти ни в какое сравнение» с самой элементарной степенью изученности, например, потребительского спроса на любой товар или даже самую сложную технологическую разработку. Нет специальной науки о дикой природе, нет и целевых исследований.
География – является одной из тех ранних научных основ, тысячелетия ее существования позволили объединить описательные результаты по состоянию среды обитания человека, понять пространственные, а затем и хронологические различия в ее функционировании. аспекте на основе выделения причинно-следственных закономерностей и корреляционных связей между данными явлениями в рамках «социально-экономических территориальных систем».
Уверенно прогнозируется, что география будущего скорее будет заниматься не столько реальным, сколько различными виртуальными пространствами, создавая карты, наиболее подходящие для некой ментальной реальности, при том, что важнейшими поставщиками сюжетов для нее все же останутся – природа и культура.
В прикладном значении, базовой составляющей объектного направления культурной географии представляется природная и социально-экономическая обстановка в том или ином регионе, в котором рассматривается культурный или феномен, геобъект, территория.
Другим направлением, у которого нет пока даже начала, по нашему мнению должны стать –«география дикой природы», ориентированная на антагонистические установки и устремления, поскольку для того, чтобы по-настоящему познать непознанное, надо иметь «пустой ум», свободный от предписаний, установок и аналогий.
В познании природа уже не становится философскими размышлениями об онтологических предпосылках, о когнитивных, гносеологических принципах и подходах, о ценностных и деятельностных ориентациях человека в его новых отношениях с природой, о новом понимании природ и принципах взаимодействия с нею на основе этих посылок.
Активно осуществляется изучение антропогенной трансформации природного ландшафта, как самоорганизующейся, спонтанной, так и направленной под воздействием человека, что в научной рефлексии предстает в виде «…особых корреляционных системах, в которых в единое целое связаны природные и общественные компоненты, образую ту или иную систему «природа – общество» (Гладкий, С. 97).
Хотя изначально мы не ставили перед собой задачу специального подразделения культурных и антропогенно-нарушенных территорий, фактически нами было выявлено не только степени сохранности природных ландшафтов (дикой природы), но и современное распространение антропогенно-измененных территорий, в т.ч. и культурных ландшафтов.
Именно географическая наука вносит свой особый вклад в «трехрядную» модель гуманитарного знания, включающего в себя науки о самом человеке, его практиках и среде обитания, проецируемого в контактной зоне естественнонаучного и гуманитарного знания .
А геоинформационные технологии позволяют не только обеспечивать общественные и государственные запросы, они дают возможность глубоко исследовать и моделировать сложнейшие процессы, происходящие во взаимодействии человека и природы.
По своему происхождению ГИС насчитывают уже более полувека, но лишь на исходе ХХ в. они стали развиваться в нашей стране. Обеспечивая эффективным средством систематизации, геоинформационные технологии обеспечивают современного исследователя качественными средствами осуществления геопространственного анализа (Цветков, 1998; Бочарников, 1997).
Легко можно согласиться с В.Н. Калуцковым: «Карта как «картина мира» несла и несет на себе не только объективную информацию об окружающем мире, но всегда передает его образ, даже если автор карты специально к этому не стремился…Объективно» отражая окружающий мир, любая карта характеризует уровень развития научных знаний, господствующие в обществе мировоззренческие установки и даже стили художественного творчества, тем самым, демонстрируя меру объективности отражения мира» (С. 58).
Для картографирования важна процедура выбора наиболее подходящих объектов, весьма различающиеся в физической и общественной географии. Впрочем, если принимаем за аксиому, что в нашем мире все живое находится в постоянном движении, изменении, противоборстве и взаимообмене веществом, информацией и энергией, и истина присутствует в познании множеством форм, проявляя многомерность как сущностную характеристику, и одновременно происходит проявление многообразия и многогранности бытия человека в мире, то мы способны использовать универсальные алгоритмы организации картографического и геоинформационного моделирования .
По степени антропогенного воздействия и изменений структуры ландшафтов можно выделить следующий ряд антропогенно-измененных ландшафтов. За рубежом осталось мало дикой природы, но существует хорошо отлаженная схема использования ресурсов для удовлетворения самых различных потребностей людей. Принципиальное значение получает достижение договоренности о признании минимального размера участков, считающихся «ненарушенными».
Есть особый признак существования дикой природы, и он связан с возможностью использования природных участков с целью рекреации, оздоровления ли творческого вдохновения, что бывает обязательно связан с условиями определенной организации, проведения и регулирования такого рода деятельности. Основным признаком того, что место может признаться участком дикой природы является способность природной среды функционировать естественным образом без вмешательства человека.
Фото Владимира Бочарникова