Горицы

Галина Кузина
                из книги "Река цвета неба"

     Тихая моя родина!
     Ивы, река, соловьи...
     Мать моя здесь похоронена
     В детские годы мои.
     - Где тут погост? Вы не видели?
     Сам я найти не могу.
     Тихо ответили жители:
     - Это на том берегу.
        Николай Рубцов

Горница, горлица...
Как красиво звучат эти слова! Особенно горлица – голубка.
Горицы – это село в Вологодской области, расположенное на живописном берегу реки Шексны. И сюда, в этот тихий уголок, теплоходов приходит больше, чем во многие крупные города: в семи километрах от Гориц находится крупнейший и старейший православный монастырь – Кирилло-Белозерский, основанный в 1397 году; в четырнадцати километрах от Гориц расположена жемчужина Русского Севера – Ферапонтов монастырь, как белый лебедь приземлившийся между двух озёр, он основан в 1398 году, и здесь в удивительно хорошем состоянии сохранились фрески Дионисия 15-го века.
А в двадцати минутах ходьбы от пристани стоит Горицкий Воскресенский монастырь, основанный в 1544 году.

Ранним утром первого сентября 2017 года теплоход «Александр Радищев» встал у пристани села Горицы.
К 16 часам туристы теплохода вернулись из экскурсий: кто-то из Кирилло-Белозерского и Ферапонтова монастырей, кто-то из Вологды, что в 130 километрах от Гориц.
Теплоход отправлялся в рейс в восемь вечера, у нас было около четырёх часов свободного времени, и мы, я и мой муж, направились в Горицкий монастырь.
Пройдя село, мы поднялись по грунтовой дороге на возвышенность и вскоре стояли у входа в монастырь перед белыми вратами с иконой Богородицы. Справа от входа была действующая Покровская церковь, впереди реставрируемые Троицкий и Воскресенский соборы, с западной стороны монастыря на высоком берегу Шексны располагалась Введенская церковь.
Обогнув соборы, мы оказались на тропинке, спускающейся к реке.
Громко залаяла собака, я оглянулась. Это была овчарка серо-чёрного окраса, с ошейником и закреплённой на нём цепью. Стоя около будки, она с интересом разглядывала нас. Рядом с ней был мужчина в тёмной одежде, сапогах, с бородой и длинными волосами. Он складывал дрова и сейчас, держа в руках полено, строго смотрел на нас.
– Здравствуйте! Можно походить и посмотреть  монастырь? – спросила я.
– Смотрите, – ответил мужчина.

Мы огляделись. Рядом с деревянным домом, под навес которого складывались дрова, располагался коровник, из него, словно желая познакомиться с нами, вышла корова. Тут же находились птичий двор и загон для коз. Напротив птичника было нечто необычное – небольшой загон, где гуляли два павлина.
Монастырь окружали высокие белокаменные стены, широкие настолько, что в них когда-то давно находились жилые, гостиничные и больничные корпуса, хозяйственные помещения и подвалы с ледниками. Замыкала кольцо Покровская церковь.
 
Увидев приоткрытую дверь, мы вышли и оказались на берегу реки. Крупная галька окаймляла и укрепляла берег вокруг монастыря. Справа от двери был одноэтажный дом, старый, но выглядевший свежо и аккуратно то ли от того, что был недавно покрашен белой краской, то ли от тюлевых занавесок на окнах и цветов на подоконниках.
Слева берег реки, сделав выступ, поворачивал и поднимался вверх, образуя холм, на котором стояла часовня и высокий Крест.
Этот вид – огромная гладь реки, камни на берегу, часовня, Крест, небо... – похожий пейзаж я видела два года назад на Соловках. Но тогда, на берегу Большого Заяцкого острова, та картина показалась мне драматичнее – позади Креста была лишь небольшая старинная деревянная церковь, а вокруг до горизонта суровое и холодное Белое море, отчего возникало чувство одиночества и беззащитности в жестоком мире.
Здесь же рядом было село, монастырь, дом на берегу и вдали, у причала теплоходы.

На высоком берегу, под раскидистой сосной, земля под которой была усыпана молодыми зелёными шишками, мы увидели могилу и Крест с надписью:

                Упокой Господи души усопших рабов твоих.
                Введенское кладбище
          Храм Введения Пресвятой Богородицы и кладбище рядом с ним в 1939 году были закрыты,
          осквернены и разорены. В 1991 году жители села Горицы и окрестных деревень начали
          восстановление храма, где уже с 1993 года ведутся регулярные богослужения.
          Сей поклонный Крест был установлен в память об усопших и погребённых здесь православных.

Мы спустились вниз и пошли по тропинке. С одной стороны её были монастырские стены, местами разрушенные, но потихоньку восстанавливаемые, а с другой – крутой берег Шексны, заросший кустарником, тонкими берёзками, ивой. Вернулись на территорию монастыря не через центральный вход, а сбоку, войдя в еле заметную дверь.
Вокруг высились буйные заросли крапивы. Шли мимо старого двухэтажного дома. Дверь в подъезд была приоткрыта, и мне почудился тот особый запах – запах опустения и заброшенности. Рядом с дверью, на обшарпанной стене висели в ряд заржавевшие почтовые ящики с номерами квартир: 1, 2, 3... 12... Всего 32 квартиры. Никого.

Перед  действующей  Покровской  церковью  раскинулся большой огород. Кажется, здесь было всё: картошка, капуста, огурцы... Мне понравилась грядка в виде невысокого земляного вала, с двух сторон которого росла тыква – обильная листва и зеленовато-жёлтые, похожие на арбуз, плоды. Рядом с тыквами стояла скамейка, мы присели.
Проходившая мимо женщина вдруг остановилась:
– Устала? – спросила она, глядя на меня.
– Почему? – удивилась я.
– Работы, наверное, много, – женщина присмотрелась. – Галя, ты что ли?
Я улыбнулась, тоже не сразу узнала новую знакомую с теплохода.
– Приняла тебя за трудницу. Сюда много народа приезжает поработать, особенно летом. Пойдём к теплоходу вместе!
– Спасибо. Мы ещё в церкви не были.

Вход в Покровскую церковь украшал живописно разросшийся вьюнок, а внутри – Царские врата, иконостас, распятие, канун, иконы, лампадки. В углу за маленьким прилавком сидела монахиня, вся в чёрном, старенькая, а взгляд ясный и серьёзный.
Я заказала требы, купила свечи, подошла к иконе.
– Вот здесь Николай Чудотворец, здесь Серафим Саровский, – неожиданно услышала я и хотела поблагодарить, мол «спасибо, я знаю», но благоразумно промолчала. – ...и Тихвинская Богоматерь, – закончила перечень моя наставница. – Ты к Тихвинской Божией матери подойди обязательно, эта икона старинная, чудотворная.
Было тихо и спокойно, лишь поскрипывали деревянные половицы, и слышался ровный шёпот монахини, читавшей неусыпаемую Псалтирь. Пахло цветами, стоявшими на полу в многочисленных вазах – флоксы, георгины, астры, астры... осень пришла.
Мы поклонились, прощаясь.
– Храни вас, Господи! – услышали вслед.

Перед вратами монастыря возвышался высокий, крутой холм, заросший травой. Ступеньки, выложенные камнем, привели нас на площадку, где была могила, Крест и клумбы с цветами. Здесь похоронены монахини. Отсюда, с вершины, открывалась бескрайняя даль.
Возвращались к теплоходу по сельским улицам с деревянными домами, колодцами и палисадниками, где брызгами осеннего салюта цвели Золотые шары, незатейливые и родные.

Тёплым сентябрьским вечером теплоход «Александр Радищев» отходил от пристани села Горицы. Высоко в небе, прямо по фарватеру висела оранжевая луна, проливая мерцающий свет на загорающиеся звёзды. Слышался мягкий шелест волн. Темнело.
Постепенно таяли очертания Горицкого монастыря, строгие и величественные, а рядом, в маленьком доме на берегу всё горел свет.

                1 сентября 2017 года, Горицы