— Да вы что все, с ума посходили? — Сая изумлённо переводила взгляд с Дора и Альда и обратно. — Вы... Я даже не знаю, кто из вас дурнее. — Девушка возмущённо передёрнула плечами и тут же тихонько охнула, непроизвольно начав поглаживать руку в эластичном фиксаторе. Саю уже перевели в "гостевую" с обязательным посещением врача и курсом восстановительной терапии. Дор смотрел на неё и только диву давался результатам методики Маттиса Ридса. Дира девушка уже не боялась, относилась к нему, как к другим сослуживцам, и даже подшучивала над ним, в основном на тему фаворитов у трона. Шутки Дир терпел, предпочитая более не нарываться, а в глубине души даже радовался переменам, произошедшим с Саей. Бывшую вагантку изрядно побила жизнь, и даже законченный циник типа Альда Дира признавал, что эта полоса должна была когда-нибудь закончиться. Да и проблем с капитаном теперь, наверное, станет на одну поменьше.
— Сая, ты должна свидетельствовать на комиссии, — повторил Дор, — и рассказать, что "Ферал" целенаправленно сближался с твоим автомобилем, провоцируя столкновение. Что это была не случайность. А потом в дело вступит Дир.
— Комиссия! — Сая продолжала баюкать руку и старалась не встречаться лишний раз ни с чёрными глазами, ни с бледно-зелёными. Вся эта авантюра с генеральным расследованием ей очень не нравилась. Не в последнюю очередь из-за самого подозреваемого. — Да Спайт плевать хотел на ваши комиссии, расследования, свидетелей... у вас не свидетели, а цирк уродцев. — Внезапно она совсем по-детски ойкнула и закрыла рот ладошкой, испуганно глядя на заместителя командира.
— Да сделаю я пластику, — вздохнул Альд, чуть поморщившись, — я, в отличие от вашего супруга, шрамами щеголять не желаю. Но вы правы, мадам Стайн, свидетели своеобразные, и поэтому я присоединяюсь к просьбе господина капитана. Вы нужны нам как свидетельница, тем более пострадавшая. Вы жена командира и довольно очевидная цель. Вам следует рассказать об этом инциденте на комиссии.
— Далась вам эта комиссия! — Девушка шмыгнула носом, на секунду став похожей на насупленного зверька. — Не будет премьер вас слушать, ни вас, ни канцлера... вы просто идёте в пасть рыжего волка, сами, добровольно! Вы же не выйдете оттуда... — Она чуть не расплакалась, но взяла себя в руки, и только Дор видел, как сильно она боится за него. И не только за него, что удивительно.
— Сая, нас никто не арестует в кабинете министров. Мы подчиняемся Гарту, ему и решать. А Гарт никогда не предпринимал неверных шагов. Если он собрался создать комиссию для генерального расследования, значит, у него уже всё просчитано. И наша задача помочь ему вывести премьера на чистую воду. А для этого у нас есть всё.
— Что у вас есть? — чуть ли не в голос закричала Сая и снова шмыгнула. — Ты сам говорил, что твои свидетели это сборище маргиналов. И господин Дир это подтвердил. Думаете, кабмин будет слушать этого уголовника? Или террористку?
— Она не террористка, — покачал головой Дор, — она осуждена по сфабрикованному обвинению.
— А премьеру на это плевать! Для него Лора Грис сумасшедшая маньячка, у которой дома нашли целый арсенал! Да её даже не позволят конвоировать в Дом Правительства! Господи, ну неужели вы не видите, что эта ваша... авантюра просто ковровая дорожка в изолятор! Вы собираетесь обвинить главу государства! И в чём! В создании деструктивной секты, в организации двух убийств, одного покушения на убийство, взломе серверов Государственной библиотеки и нашего отдела. Знаете что? Вы психи. — Она воинственно задрала подбородок и со свирепым видом уставилась в окно.
— Мадам Стайн, — Дир улыбнулся краешками губ, — позвольте прояснить для вас пару моментов, касающихся генерального расследования. Создание комиссии такое же исключительное право канцлера, как и право помилования для премьер-министра. В случае объявления генерального расследования собирается целиком весь кабмин, и ни один министр не имеет возможности отказаться от присутствия на комиссии. Генеральное расследование вещь чрезвычайная, я за всю свою службу ни разу не сталкивался с ним. Пальцев одной руки хватит, чтобы пересчитать, сколько их было всего. Гарт соберёт комиссию, на которой будет присутствовать правительство в полном составе, и выложит свои доказательства, касающиеся "Истоков" и прочих интересных вещей. На генеральное расследование нельзя наложить вето, эта норма прописана в Конституции и в приложении "Кодекса о правонарушениях и антиобщественных деяниях". Спайту придётся выслушать аргументы Рифуса Гарта, а так же наши. На глазах у кабинета министров.
— Рифус Гарт не бог, — обернулась Сая и пристально посмотрела сначала на Альда, а потом на Дора. — И вы не боги. Я знаю, что вас бесполезно отговаривать, слишком многое поставлено на карту. И присяга не даёт вам возможности отойти в сторону. Но я не понимаю, как вы сможете убедить кабмин. Любое ваше доказательство можно с лёгкостью вывернуть наизнанку.
— Скажите, мадам Стайн, — Альд подошёл на пару шагов поближе, но Сая больше не дёргалась, закусив губу, — я... могу... скажем так, вызвать страх?
Дор слегка напрягся. Хоть Сая и избавилась от мучительных переживаний, никто не знал, насколько далеко девушка отпустила своё прошлое. Общее с Альдом Диром.
— Да. — Сая тоже сделала шаг по направлению к Диру и посмотрела ему в глаза. Теперь уже вербовщик чуть было не отступил, столкнувшись с взглядом серых глаз в золотистых крапинках. — Да, вы можете вызвать страх. Я бы даже сказала, что именно это ваш главный талант, а вовсе не психологические причуды и втирание в доверие.
— Магнус Спайт такой же человек из плоти и крови, как и все мы. Он так же подвержен страху...
— Хотите запугать премьер-министра? — Сая засмеялась, но как-то невесело. — Знаете, в своё время мне казалось, что капитан находится под сильным вашим влиянием. Теперь я вижу, что у вас прямо-таки симбиоз. Вы ведь от Дора этого набрались: запугивания там, сведение счетов...
— Сая, всё. — Дор понимал, что жена волнуется за него, но бесконечные всхлипывания начали его понемногу утомлять. Дор хорошо помнил лекции Гарта о важности холодной головы. — Ты будешь свидетельствовать перед кабмином наравне со мной и Диром. Твоя задача рассказать о той поездке и покушении. Всё остальное это наша работа. И запомни: всё, что ты скажешь, тебе потом придётся повторить в суде.
— Дойдёт до суда? — передёрнула плечами Сая. — Может, ещё и до смертного приговора? А ты будешь делать инъекцию? Нет, всё-таки вы психи. — Пропищал звонок, напоминающий, что Сае пора на процедуры.
— Она за вас боится, — заметил Альд, направляясь в медблок, — необходимо, чтобы госпожа Мирр-Гарт ввела её в терапевтический транс. У Саи слишком лабильная психика, она может впасть в ступор, когда попадёт в Дом Правительства. Я бы на вашем месте не медлил.
— Вы хоть не начинайте. — Дор боялся за Саю гораздо больше, чем она за него. И хоть девушка постоянно возмущалась, что она не стеклянная и пылинки с неё сдувать не надо, Дор категорично сообщил, что пока она не пройдёт полный курс физиотерапии, и речи быть не может о всяких нарушениях режима или переезда домой из "гостевой". Для Дора Стайна Сая всегда оставалась хрупкой и беззащитной девочкой с глазами бельчонка, которую судьба вручила ему как самый драгоценный подарок. Он обернулся к Диру, который уже вызвал лифт.
— Не забывайте, о чём мы с вами говорили.
Альд кивнул, искренне надеясь, что ему не придётся быть телохранителем. Для Саи Стайн опасность миновала, но Дор поверит в это лишь тогда, когда на запястьях лысого толстячка защёлкнутся браслеты.
* * *
— Что скажете? — Канцлер опять перешёл на "вы", подчёркивая, что сейчас они с капитаном на равных. Разборки и мордобой остались в прошлом, как и всё безумие последних недель. Теперь всё или ничего, либо Гарт доводит дело против Магнуса Спайта до суда, либо они с Дором вылетают со службы и отправляются в зал слушаний теперь уже в качестве обвиняемых. О своей возможной статье Дор старался не думать. Вместо этого он протянул Рифусу Гарту планшет с паролем. Тот ввёл пятнадцать цифр, подождал несколько секунд и впился глазами в убористые строчки. Лицо его почти ничего не выражало, но переносицу прорезала складка, а светло-карие глаза напряжённо вчитывались в записи. Наконец он отложил планшет и закурил, повернувшись к окну. Дор помолчал и откашлялся:
— Эта информация получена противозаконным путём. Комиссия может не прислушаться к этим выводам.
— Прислушается, — бросил канцлер, не оборачиваясь, — на вашей совести взлом персонального компьютера и похищение конфиденциальной информации, и то чужими руками. Неприятно, но переживёте, а если всё обернётся в нашу пользу, то всем будет наплевать. На совести вашего зама и Шона Корка проникновение в сервер бухгалтерии министерства. Моего министерства. Не переживайте так. Я уволил системного администратора, отвечавшего за безопасность этих данных. Личность хакера установить не удалось, увы. — На этих словах Рифус Гарт слегка улыбнулся. У Дора зверски зачесались шрамы. Улыбающийся канцлер пугал его гораздо сильнее взбешённого. — Для всего остального у вас есть свидетели. Включая меня.
— Мои основные свидетели это кучка маргиналов, — тихо сказал Дор, — Альд был прав, и Сая тоже...
— Ваша жена такая же свидетельница, как и Линда Хард, как Норт Фрай, как Карис Мелл, в конце концов. Надо будет, и их притащим. Или этого вашего гипнотика, Мэта, или вообще святого отца. Ваша задача суммировать все обнаруженные факты и привести их к общему знаменателю. Черту подведу я. Да, вот ещё. Этот ваш отморозок из сателлита... Флинн, кажется... он не наломает дров? Ваши соплеменники не отягощены хорошими манерами.
— За пятнадцать тысяч он будет цитировать латынь не хуже Альда Дира.
— М-да? — Улыбка канцлера стала ещё шире, и Дор неосознанно вжал голову в плечи. Выше Гарта почти на голову, он всегда чувствовал себя в его присутствии в лучшем случае муравьём. В худшем муравьём, над которым уже занесена тяжёлая подошва. — Кстати о Дире. Он в состоянии явиться в Дом Правительства?
— Так точно, — тихо ответил капитан, но от канцлера не укрылось странное выражение, на мгновение промелькнувшее на смуглом горбоносом лице.
— В глаза смотреть. У вас опять тёрки? Ментального взлома мало было?
— У меня нет претензий к своему заместителю. Как и у моей жены. Теперь она обзывает его фаворитом у трона и всячески его подкалывает. Терапия Маттиса Ридса дала весьма неожиданный результат. Но я рад, что Сая больше не трясётся при упоминании Альда. Меня это мучило ничуть не меньше, чем её.
— Сериальные страсти. Ладно, это ваши личные дела, которые мне неинтересны. Главное, чтобы Дир явился в кабмин и дал показания.
Дор помялся. Разговор Альда с Саей он помнил. Но запугать премьер-министра? Как бы лейтенант Альд Дир после таких выходок не вылетел со службы или что похуже.
— Что с Амбисом?
— Сидит на минус тридцатом, без контактов с надзирателем. Я провёл очную ставку с Беллой Райт и Артуром Пейнзом. Оба подтверждают, что именно этот человек входил с ними в контакт, как бы этот контакт не назывался.
— Сам Амбис?
— Отрицает всё.
— Будете ломать?
— Так точно. Эдером Фростом. При всём честном кабмине.
— Это крайняя мера, Стайн, постарайтесь не прибегать к ней. Что-то мне подсказывает, что мы обойдёмся и без ментального взлома, и без заламываний рук.
— Господин канцлер, — голос у Дора внезапно сел, — разрешите...
Гарт смерил его взглядом, в котором едва заметно угадывалась лукавое подозрение.
— Если всё пройдёт... как задумывалось... вы займёте пост премьер-министра? — На последних словах Дор шумно сглотнул, отчего кадык резко дёрнулся.
— Я что, больной? — удивился Гарт и даже брови задрал. — Мне вот этого вот, — он обвёл взглядом просторный светлый кабинет и чуть не сплюнул, — хватает с избытком. Я с радостью вернулся бы на своё прежнее место работы, но вас тоже в рядовые не разжалуешь. Так что продолжите возглавлять Отдел, а я министерство. Уверяю вас, Стайн, желающих погреть жопой премьерское кресло не так много, как кажется. Высокий пост подразумевает серьёзную ответственность, а с этим в Ойкумене не очень. Даже подконтрольным мне ведомствам я доверяю процентов на восемьдесят. Рассчитывать я могу только на вас. И всё.
Дор употребил всю силу воли, чтобы выдержать взгляд светло-карих глаз. Его должно было греть доверие канцлера, но так же он понимал, что в случае... м-м-м... неблагоприятного исхода он, Дор Стайн, отправится в изолятор первым. Или вторым. Оптимизма это ему не добавляло.
Гарт несколько минут молча наблюдал за подчинённым, а потом сообщил мраморному пресс-папье на столе:
— Бригада всё обращает на пользу. Вы свободны, Стайн, идите и выспитесь. Вы похожи на лунатика.
* * *
После ухода Дора Гарт выкурил ещё сигарету, а потом внезапно набрал транспортный отдел.
— Машину через две минуты. К основному входу.
* * *
Вместо того, чтобы поехать домой и выспаться по совету канцлера, Дор направился обратно в Отдел, только не в свой кабинет, а в "гостевую" к Сае. Он слишком соскучился по ней за эти недели, пока девушка проходила курс физиотерапии, а сам он раненым вараном носился по всему конгломерату в поисках новой информации по "Истокам". Лора Грис делала свою работу, запертая в стенах тюрьмы, Дор же мог позволить себе свободу передвижения. И его свобода стоила свободы ещё троим обнаруженным проповедникам в городе и сателлитах, а так же одному шаману с Западной оконечности, который в поисках волшебных грибочков зашёл слишком далеко. В общем, время Дор Стайн проводил с пользой и теперь до дрожи хотел расслабиться.
Он уже подъезжал к зданию со шпилем, как его с визгом обогнал министерский автомобиль, и Дор успел краем глаза заметить в окне знакомый профиль. В желудок Дору словно чугунный шар провалился. "Господи, что успело случиться, если Гарт чешет сюда на таких скоростях?" Он приказал поднажать и выскочил из машины одновременно с Рифусом.
— Господин канцлер...
— Спать иди, — на ходу бросил Гарт, — ты мне не нужен. Я не к тебе. Я к своей жене.
Дор ошарашенно замер, глядя Гарту в спину, а потом облегчённо выдохнул. "Чёртова паранойя..." Он облокотился о прохладный красноватый мрамор и закурил. Видимо, Рифуса Гарта терзали те же проблемы, что и его, Дора. С этими "Истоками" он уже и не помнил, когда они с Саей были вместе. Дор щелчком отправил окурок в урну и непроизвольно погладил шрамы на затылке. Да к чёрту всё. Завтра им с канцлером предстоит доказывать кабмину, что премьер-министр замешан в деле о религиозной секте, вокруг которой множатся трупы. Завтра им предстоит обвинять первое лицо государства, ставить на кон свою репутацию и профессионализм, рисковать своей свободой, в конце концов. Но это будет завтра... Дор приложил удостоверение к сканеру и зашёл внутрь.
— Никуда я тебя завтра не пущу, — пробормотала Сая, уже проваливаясь в сон, — ни на какие генеральные расследования... Пусть Гарт расследует генерально, если ему так упёрлось...
— Сая...
— М-м-м... — Девушка устроилась поудобнее, осторожно положив руку в фиксаторе поверх покрывала. — Я всё понимаю... Я же знала, на что шла... за кого шла... Не волнуйся, Дор, у вас всё получится. Я точно знаю.
— Откуда? — Дор перебирал русые волосы, отгоняя крамольную мысль, что он делает это в последний раз.
— Я с тобой не первый год, — прошептала Сая, — и в Отделе тоже... Гарт был прав, говоря, что у тебя есть все ресурсы... чтобы свалить Спайта.
— Вот ты смешная, бельчонок. То с утра чуть ли не ядом с клыков капала на нас с Диром, а теперь вот страстная убеждённость, что наше дело правое.
— Ну я же живой человек. Я боюсь за тебя. Это нормально. А госпожу Мирр-Гарт ты тоже вызовешь?
— Если понадобится. Лора Грис влезла в код "Гипноса", возможно, мне понадобятся показания Алби. Мне, Сая, сейчас понадобятся все... — Он повернулся к лежащей на спине девушке. — Гарт шутит, что вызовет отца Никласа. А я бы вызвал. Священник в кабинете министров...
— Рядом с твоим утырком из сателлита. — Сая тихонько рассмеялась. — Да у тебя там зоопарк похлеще Внешнего мира будет.
— И мы с Гартом главные штырьки. Всё, хватит. Я не для того в Отделе ночую, чтобы об утырках рассуждать. Т-с-с... Осторожно, руку не задень...
— М-м-м... а я уже сплю...
— Так я тебе и поверил.
Через четыре двери от комнаты Саи Рифус Гарт и Алби сидели за низким столиком и тоже обсуждали завтрашний день. Алби уже давно привыкла к мгновенным переменам настроений мужа. Пять минут назад она расцарапывала ему спину, задыхаясь от сумасшедшего напора, а сейчас они потягивали жёлтую настойку с неорганическим запахом и разговаривали как два давно знакомых деловых человека.
— Саю в транс погружала? — Гарт был серьёзен и сосредоточен, что никак не вязалось с багровыми пятнами на шее, которые ещё предстояло заклеивать регенерирующим пластырем. Приходить в кабмин в таком виде не рискнул бы даже государственный канцлер.
— Да, на пару часиков. У неё не нервы, а натянутый канат, хоть Ридс и говорил...
— Мне неинтересно, что говорил Ридс, я и так знаю результат. Мне она нужна спокойная и говорящая чётко и по существу. Психоз я отдаю на откуп Лоре Грис.
— Риф, но это такой скользкий момент... Она же ненавидит тебя, ты для неё олицетворение особистского произвола, равнодушного тарана, который сметает всё на своём пути. Господи, ты её посадил в тюрьму! И ты рассчитываешь на её показания?
— Стайн выбил у этой убогой из головы всю дурь. И даже если она заартачится, у меня ещё пачка свидетелей и доказательств.
— И ментальный взлом. — утвердительно добавила Алби.
— А как же. Но главный мой козырь вовсе не Лора или этот уголовник Флинн, не Стайн с его расследованием и даже не менталисты.
— А что? — Алби непонимающе вытаращилась и сделала маленький глоток. Замыслы мужа были для неё полнейшей загадкой.
— Не "что", а "кто". Сюрприз. Не хочу открывать карты раньше времени, пусть премьер охренеет, да и мы все тоже. Люблю классический театр.
— Боже мой, Риф, ты завтра можешь лишиться должности и свободы, а всё шутки шутишь. — Алби со вздохом допила настойку. — Что ты за человек. Ещё расскажи, что у тебя есть план по приведению к присяге нового премьера.
— Конечно есть. — Гарт потянулся, разминая затекшие плечи, закурил и сообщил, слегка улыбнувшись: — У меня есть план, есть "тёмная лошадка", которая затопчет нашего очаровательного пупсика Спайта, есть кандидат на его опустевшее кресло и всё такое прочее. Алби, я всё это предвидел, ещё когда только вступил в должность канцлера. Я знал, что Спайт в итоге начнёт против меня игру. Виктимность, Алби, это такая штука, которую даже трансом не возьмёшь. Спайт чувствует себя крысой, загнанной в угол, хотя бы эта крыса находится лишь в его воображении. Я никогда не жаждал канцлерского кресла и уж тем более премьерского. Я был на своём месте в качестве командира "Красного отдела". Спайт устроил моё назначение в министерство, руководствуясь интересами Ойкумены. Но они пошли вразрез с его собственными. Власть, я уже говорил Дору. Власть развращает. Абсолютная власть развращает абсолютно. Спайт знает, что, будь у меня желание, я смёл бы его даже не вспотев. И он не верит, что у меня нет таких амбиций.
— А теперь из-за его страха потерять трон погибли люди.
— А я говорил тебе. Эта дикая история с "Истоками". Дичь, Алби, дичь полнейшая, у меня мозг отказывался воспринимать, настолько это дичь. Но для паука типа Магнуса Спайта чем больше наворотов, тем лучше, он интриган, не забывай, он из цензурного, оттуда выполз. Хотя и канцлер из него был неплохой, лишь душа тянулась ввысь, к премьерству. К главному посту в Ойкумене. Вот только стержень у него не тот.
— Он и без стержня засадит тебя по соседству с Лорой.
— Ты что, — удивлённо присвистнул Гарт, — думаешь, кабмин мне не поверит? Их право, но я уже сказал, у меня есть джокер. Алби, бригада всё обращает на пользу, и ты увидишь это своими глазами. А сейчас дай мне пластырь, у тебя совести нет вообще, даже без "скея".
* * *
Гарт и Алби уже давно спали; тихонько вздыхала во сне Сая, уткнувшись головой Дору в плечо; на жёсткой койке, скорчившись в позе эмбриона и натянув покрывало с головой, тонула в водовороте горячечных сновидений Лора Грис, а Мозг дрых на широченной кровати, под которой валялись пустые бутылки и ореховая шелуха. Город окутала тёмная безлунная ночь, душная и жаркая, как перед невиданной силы грозой. Ветерок, ещё недавно шевеливший тонкие ветки посаженных в кадки деревьев, стих, и воздух наполнял лишь стрёкот цикад да редкие хриплые рыки припозднившихся машин. Каньон ночью казался чёрной трещиной в земле, и на дне не было видно реки. Смотровые площадки пустовали, и некому было заметить одинокую фигуру, сидящую на корточках у самого обрыва и медленно, в глубокой задумчивости кидающую в тёмную пропасть острые камешки.
Диру не спалось. Не спалось настолько, что он встал, несмотря на боль, которая была теперь постоянной его спутницей, на ощупь оделся, иногда замирая от горячих волн, пробегавших по спине, и на цыпочках вышел в коридор медблока. В коридоре не было ни души, и Альд уже понадеялся было, что его исчезновение не заметят, как из ординаторской высунулась встревоженная мордочка Фила.
— Господин лейтенант, вам нельзя! Вы куда?..
— Молчать. Выйду, продышусь пару часов и вернусь. Я уже вполне в состоянии ходить и даже водить машину.
— Но... а как же...
— Я сказал, уйди с дороги. Ничего твой Вирс не заметит, если сам не проболтаешься, я вернусь ещё до рассвета.
— Давайте, я пойду с вами, — заикаясь, предложил Фил, в красках представляя, что с ним сделает Эдвин Вирс, если узнает о ночной отлучке пациента, — вдруг у вас голова закружится или вам станет нехорошо...
— Мне нехорошо, когда я тебя вижу. Всё, вали в свою каморку. — Дир оттёр несчастного медбрата, что-то обречённо пискнувшего, и направился к лифтам.
Он вывел с парковки свой автомобиль, обычный седан без глазастых фар и откидной крыши, завёл мотор и выехал на шоссе, ставшее для него рубежом. Он вёл автомобиль бездумно, только периодически бросал взгляды в зеркало заднего вида. Его путь лежал в каньон, туда, к дальней смотровой площадке, где так недавно и так давно рыдала ему в жилетку Линда Хард. Если бы Альда Дира спросили, зачем он едет туда, он не нашёлся, что ответить. Но рыжие скалы упрямо притягивали, и через сорок минут Альд вышел из машины, прошёл мимо смотровой, где и днём-то людей не было, поднял с земли горсть острых камешков и швырнул их в пасть каньона. Потом он несколько минут просто дышал полной грудью, наслаждаясь ночным воздухом, который здесь, у обрыва, был совсем не такой, как в Центре. Воздух успокаивал и одновременно прочищал мозги. Альд подошёл поближе к рыжим уступам, в темноте почти сливающимся с глубокой и опасной пропастью, сел на корточки и запустил в реку ещё пару камешков. На долю секунды он наклонился сильнее, чем следует, и ему в глаза посмотрела Бездна. Бархатная чернота звала, манила, обещала избавление ото всех тревог, только сделай шаг... и всё кончится, весь этот ужас, тридцать лет ужаса и безысходности... больше не будет всей этой тщательно замаскированной ненависти, которая сопровождала его всю жизнь... не будет больше чёрно-белых снов, от которых не помогали никакие таблетки, да что там, "рубиновый рассвет", и тот не помогал... "Твоя жизнь, Альд Дир, — шептала ему Бездна, — что такое твоя жизнь? Иди ко мне, избавь мир от своей загадочной персоны, и все вздохнут с облегчением. Иди ко мне, я уже давно с тобой знакома, зачем ты так долго оттягивал нашу долгожданную встречу... Ты мёртв уже много лет... мёртвым не нужно прощение..." Альд наклонился ниже, чувствуя, как из-под подошв в пропасть сыплются песчинки, наклонился, в последний раз всмотрелся в бесконечную мглу, говорящую с ним, и вдруг отшатнутся, потеряв равновесие и растянувшись на жёсткой, выдубленной земле. Перед глазами его плавали цветные круги, а к горлу подкатывал едкий комок.
"Не дождёшься. Вот не дождёшься. Я сделал свой выбор, пусть и сам с трудом принимаю его. Слышишь, ты! Тьма из глубин. Тебе меня не получить. К тебе приходят только слабые, а слабым Альда Дира не мог назвать даже самый заклятый его враг."
Он с трудом сел, дрожащими пальцами нашарил сигареты и несколько раз судорожно затянулся, пытаясь скинуть накатившую на него одурь. Он сам не понимал, как смог удержаться и не броситься в объятия вековечной тьмы, разом решив все свои проблемы. Он вспомнил шестнадцатилетнего мальчишку, в немом ужасе смотревшего, как в затылок его отца вонзаются тонкие гвозди. "То, что нас не убивает сразу, потом не убьёт никогда. Моя загадочная персона ещё наведёт изрядного шороху по всей Ойкумене, а триумфальный выход завтра. Вот тогда и посмотрим, достоин ли я звания лучшего психолога Отдела и главной страшилки всех эмпатов и приравненных к ним. Жаль только, что Беллу я так и не приласкал..."
Несколько часов Альд сидел на краю обрыва, в котором гипнотизирующий шёпот Бездны сменился обычной темнотой почти стометровой пропасти, сидел, курил и выстраивал в голове стратегию завтрашнего неравного боя с Магнусом Спайтом. Когда картинка в голове окончательно сложилась, он отправил последний бычок прямиком в невидимую реку, сел в машину и на полной скорости вернулся в Отдел. Рассвет ещё даже не брезжил, и Эдвин Вирс так и не узнал, что его самый тяжёлый пациент вульгарно сбежал ночью покататься вдоль каньона.
Продолжение: http://www.proza.ru/2017/09/30/17