Глубокой ночью Ундина внезапно проснулась от толчка – колеса встали. Мутный свет фонаря, который больше коптил, чем светил, еще теплился, освещая убогое убранство повозки. Темнота, грязь и холод, пристанище на обочине – так возвращалась в свою столицу принцесса Страны Вечной Осени. Тьфу ты, черт, какая там принцесса, так, подавальщица.
Ундина вспомнила про свой синяк и он тут же радостно откликнулся ноющей болью. Она осторожно потрогала пальцами глаз и поняла, что еще долго не увидит мир как все люди. В полумраке на нее навалилась тоска, что хоть вой, только бесполезно это, никто не услышит. Горе-принцесса попробовала закусить губу и тихонько поплакаться в кулачок, но ткнулась этим самым кулачком в синяк и едва не взвыла на весь Великий тракт.
Снаружи раздался шорох, и поток холодного воздуха, хлынувший из-под задранного полога, немного привел ее в чувство. Это Рыцарь, которому, как всегда, не было покоя ни днем, ни ночью.
- О, а ты что не спишь?
- Уснешь тут... – Ундина сидела, прижимая к больному глазу медный кувшин. В голове аж звенело от боли. – Ничего не понимаю, у нее кулак каменный, что ли?
- Дай посмотрю, - Рыцарь осторожно ощупал опухшую кожу, - да, удар был знатный. Мими, она, знаешь, не злая, но гвоздануть может, особенно если под горячую руку попадешь. Темпераментная она.
- Она не темпераментная, а психанутая. Нет, ну ты мне скажи, это нормально – так треснуть человека ни за что, ни про что?
Рыцарь приподнял одну брось, отчего лицо его приобрело сложное выражение.
- Ты от нее недалеко ушла. Руки-то хоть помыла?
Ундина вспомнила еще и про кабатчика, и тут ей стало совсем тошно. Застонав она завалилась на шкуры лицом вниз, уже не обращая внимания на боль в голове.
- Знаешь что, я сейчас пойду, мазь для тебя сделаю. В Харнате я узнал один рецепт, который часто выручал и меня и моих товарищей, думаю, что и тебе поможет. Подожди немного...
И он легко выскользнул из кибитки. Хорошо ему, певчей птичке, у него душа не болит. А ведь еще совсе недавно Ундина и сама была такая – жила от рассвета до заката, а там хоть трава не расти. Куда что подевалось?
Она снова села и стала рассматривать свои руки. В свете фонаря они казались еще грязнее, чем были на самом деле: под ногтями залегла черная кайма, повсюду красовались цыпки и царапины, да и форма их изменилась. Ундина рассматривала свои пальцы, переворачивала ладони туда-сюда, но не могла поверить, что это часть ее тела. Она себя не узнавала. За короткое время бывшая подавальщица превратилась в ... хотелось бы сказать принцессу, но это было бы враньем. Она и сама не понимала, во что она превратилась, но вот подавальщицей быть перестала.
Несчастный кабатчик был прав – грош ей цена, видимо поэтому она так разъярилась, что он открыл ей тайну, которую она не желала знать. Он увидел, что перед ним все такая же девка, возомнившая себя принцессой, но не ставшая ни на грош высокороднее.
Странно, но Ундина никогда раньше не задумывалась, что станет с ней, если их затея провалится? Ей казалось, что победа неизбежна и неминуема, как смена дня и ночи, но вчерашний день вернул ее на землю. Что она будет делать, если Орландо разобьет их и разгонит их шайку? Вернется к работе? Нет, она больше не сможет работать и жить простой жизнью, как жила раньше. Она испортилась, начиталась всякой погани, намечталась, насмотрелась на горизонт – работница из нее больше не выйдет. А ничего другого она не умеет. Так и сгинет без цели и смысла, не принцесса, не крестьянка. Жалкое она существо...
Полог снова отлетел в сторону.
- Вот и я. Сейчас помажем глаз и станет гораздо лучше. Средство верное, на себе испытанное.
Рыцарь уже успел сообразить какую-то дурно пахнущую бодягу. Откуда у этого человека столько энергии? Но он даже не посмотрел на лицо Ундины, измученное экзистенциальными терзаниями, а просто взял, шлепнул ей на глаз свою мазь и быстренько размазал курговыми движениями.
- Отлично. Она скоро впитается и начнет действовать. Пахнет, правда, не очень, но помогает замечательно. Ты ложись спать, утром умоешься. Боль пройдет потихоньку.
Ундина даже не поблагодарила, отвернулась к стенке, и натянула на голову одеяло, притворяясь, что спит. Рыцарь еще поскребся маленько в повозке и вылез. Неужели опять поехал все осматривать?
Она лежала одна теперь уже в полной темноте – уходя, Рыцарь погасил фонарь. Тепло понемногу выдувало, и лежать стало некомфортно, но она и без этого не смыкала глаз. Потому что синяк болел, и потому что у нее родилась не очень хорошая мысль. Ундина ждала. Ждала, когда все стихнет, и лагерь, растянувшийся на версту, наконец, затихнет. За деревянной переборкой повозки скрывался небольшой отсек, в котором Рыцарь оборудовал свою кладовую. Ундина подозревала, что там были и деньги, которые он взял с собой в поход из Василисиных сундуков.
А что? Принцесса с нее все равно никудышная, так хоть деньгами поживиться и слинять в Каррадос. Будет ей тепло, синее небо и пестрые улицы, будет она бездельничать, пить кофе на белых террасах и играть в карты. Хоть недолго. А потом можно и головой в Серан. Пропади оно все пропадом.
Людские голоса, звук шагов и звон железа постепенно стихли, и Ундина ощутила шкурой, что на землю лег предрассветный час. Темный, тревожный час преступлений и смерти. Поежившись от холода, она высунулась из-под одеяла и подползла к выходу: тихо. Все спали, утомившись за день, и даже самые стойкие клевали носом.
Плюх! Почти бесшумно она соскочила на землю, огляделась – никого. Крадучись, темной тенью, Ундина проскользила вдоль повозки, и остановилась оглянуться, надежно уверившись, что тень скрывает ее от посторонних глаз. Вот и войлок, которым завешан вход – она поддела его кончиком ножа, и с замиранием сердца слушала, как с легким скрипом он сходит с гвоздей.
- Тихо... тихо... тихо мой маленький. Давай без шума и пыли...
Наконец, ей удалось отогнуть часть войлока, достаточную для того, чтобы влезть внутрь. Подтянувшись на руках, она лихо втянула в повозку свое немаленькое тело, и с облегчением выдохнула. Получилось.
В кромешной тьме невзможно было рассмотреть ни зги, поэтому Ундина не шевелилась, чтобы сдуру не обрушить что-нибудь и не зашуметь. Она по опыту знала, что отсек небольшой, в нем едва можно было лечь и вытянуться, так что приходилось действовать нежно. Вот фонарь здесь бы ни разу не помешал, но он остался там, с той стороны, и она не догадалась захватить даже спички.
- Фуфло я, а не домушник...
Ундина пыталась освоиться в темноте, чтобы увидеть внутренность отсека и приступить к поиску денег, но один глаз не видел совсем, а второй не видел во тьме, так что минуты шли, а светлее не становилось. Зато тут было гораздо теплее, за счет дерева и войлока, и даже того, что она успела надышать за время своего пребывания.
И тут ее чуть не хватила кондрашка – в разгар ее раздумий о тепле и свете, войлок на двери отогнулся, и в дыру влетело что-то темное, а затем раздался негромкий голос Рыцаря:
- Вот, одеялко возьми, раз замерзла. Там еще телогреечка есть в углу.
Ундина только матюгнулась про себя, не спит, зараза! И как он ее увидел? А главное, понял ли, с какой целью она сюда залезла? Понял или не понял, но побег был сорван, и она обреченно взяла одеяло и плюхнулась на телогреечку: ну хоть посплю в тепле!
Спала она долго и даже не почувствовала, как повозка тронулась и набрала ровный ход. Рыцарь велел не мешкать и не задерживаться – теперь он целенаправленно шел на Амаранту, рассчитывая на свое войско, и полагая, что в состоянии справиться с ее гарнизоном. Поэтому он не стал будить Ундину, справедливо полагая, что она достаточно намучалась за вчерашний день, и ей надо отдохнуть.
В каморке было действительно тепло, она даже раскидалась во сне. Плюхнувшись ночью с досады на телогреечку, Ундина и не заметила, что синяк действительно перестал болеть. То ли мазь подействовала, то ли надо было позабыть о боли, но она уснула, как младенец. Сон был спокойным и крепким, и проснулась она вполне бодрой, хоть и голодной, как зверь.
Солнечные зайчики, просочившиеся сквозь щелочки в досках, бродили по каморке, и горячо лизали ее лицо. Она приоткрыла глаз и некоторое время соображала, где очутилась. Потом вспомнила и покрылась испариной от стыда – это надо же так: столько неудачных действий за одни сутки! Вчера она просто била рекорды! Промучавшись некоторое время, она все-таки решила вылезть, хотя и боялась показаться на глаза Рыцарю. Но в животе сосало, и надо было что-то предпринять, чтобы не помереть тут с голоду.
Она высунула голову и зажмурилась: ослепительный солнечный свет ударил ей по глазам – уже был полдень, и погода радовала великолепным небом без единого облачка и теплым ветром с уже знакомым, волнующим влажным привкусом. Снаружи было так хорошо, что Ундина даже забыла, зачем вылезла, и просто таращилась, морща нос и радостно вдыхая свежий воздух.
- Эге-ге-гей!!! – душа ее была полна, будто только зачерпнула из колодца. Все вчерашнее забылось, и улыбка растянула перепачканное лицо. Проходившие мимо ополченцы ломали шапки и кланялись, а принцесса им радостно улыбалась.
Вскоре подъехал Рыцарь. Он тоже был в хорошем настроении, и перво-наперво осведомился, как ее синяк? Не болит ли?
Синяк? И тут Ундина вспомнила про него, заодно сообразив, почему ополченцы так странно на нее смотрели.
- Слушай, да вроде не болит, – она пощупала свой глаз, - и правда не болит. Ты волшебник!
Рыцарь радостно заулыбался:
- Я же тебе говорил. Натуральное – всегда самое лучшее. Это тебе не какие-нибудь ведьминские зелья, или, упаси небо, лекарские порошки, это водка и говно – а уж натуральней их трудно что-то найти. Нет, я конечно, ведьм уважаю, одна госпожа Ирья чего стоит, но все-таки иногда лучше пользоваться простыми, проверенными вещами...
- Извини, пожалуйста, - перебила его Ундина с покривившейся уыбкой, - что ты сказал про свою мазь?
- Природное, говорю, всегда лучше.
- Это я поняла, а что там в ее состав входит? Водка и...
- Говно. Обычное говно. Прекрасно помогает при ушибах.
Ундина аж слюнями подавилась: вот это жизнь – сначала в глаз дают, потом говном мажут! Лицо ее помрачнело и вмиг растеряло всю жизнерадостность.
- Надеюсь, ты его не сам вчера производил...
- Говно-то? Ну что ты, из-под лошадки свеженького набрал, еще дымилось. От людей, моя милая, даже дерьмо брать нельзя – оно у них ядовитое. А что ты жалуешься, тебе же помогло.
Не то слово. Вот теперь Ундина ощутила настоятельную необходимость умыться – мысль о том, что у нее все лицо в засохших лошадиных какашках, ее не радовала. Да и руки тоже отмыть не помешает, вчерашняя кровь оставляет на душе неприятный осадок. Соскочив с повозки, она отпрыгнула в сторону и начала яростно тереть лицо снегом, расползающимся под пальцами.
Освеженная умыванием, принцесса почувствовала, что готова к подвигам, и в несколько прыжков нагнала свою повозку, где уже суетился Рыцарь, перетряхивая вещмешок.
- Кушать будешь? Горячего, увы, пока нет – утрешнее все поели, а до вечера далеко. Могу предложить чаю, хлеба и колбасы, устроит?
- Устроит, чай не баре.
Они спокойно перекусили, разговаривая о том, о сем. Рыцарь не заговаривал о вчерашнем, и Ундина была ему за это благодарна, как впрочем, и за синяк. За ночь опухоль у нее существенно спала, и теперь синячку можно было дать дня два-три, потому что он местами побагровел и даже собрался желтеть.
- И ты что, сам себя говном мазал?
Рыцарь сделал себе аккуратный бутерброд и прихлебывал чай из глиняной кружки, свесив ноги вниз. Под ногами тянулись серые каменные плиты Великого тракта, значительно оттаявшие за последнее время.
- Конечно. Кольчуга в бою защищает от оружия, но каждый удар потом остается на теле жутким кровоподтеком. Когда тебе приходится неделями ее не снимать, то положение становится невыносимым. Так мы и придумали эту мазь, иначе бы поумирали там от ушибов.
- Надо же... Ты мне не рассказывал про Харнат.
Он прихлебнул из кружки и отправил в рот остатки бутерброда.
- Обязательно расскажу как-нибудь потом. Это был бесславный поход, и даже воспоминания о нем отнимают у меня силы. – Рука его, сухонькая и легкая, но поразительно уверенная, опустилась Ундине на плечо. – А нам с тобой сейчас силы нужны, как никогда. Мы должны думать только о хорошем.
- Это почему?
- Потому что, как ты думаешь, так и будет. Запомни это: никогда даже в мыслях не держи поражения, у тебя не должно быть иного выхода. И тогда победа неизбежна.
Ундина ухмыльнулась и покачала головой. Удивительный он старый, маленький человечек, который намного моложе ее самой. Душа у него юная. С огромным удивлением Ундина всегда замечала, как Рыцарь радуется самым простым вещам, замечает мелочи, на которые она свысока и не смотрела даже. То ласточку увидит, то облако, похожее на дракона, то из колбасы снежинку вырежет и радуется. Как ребенок. Но за его душевной юностью чувствовался долгий путь мудрого и взрослого человека. Рыцарь ей казался пилигримом, который прошел тяжкую дорогу во тьме и страдании, и наконец вышел к свету.
- Посмотри, какой сегодня чудесный день! Я давно не припомню, чтобы небо было нереально синим, и вообще так потеплело. Великолепная погода!
- Тогда было так же?
- Когда?
- До Белого Дня?
Он покачал головой.
- Нет, совсем не так. Понимаешь, тогда была осень, а теперь все-таки зима – это большая разница. Но день все равно чудесный и я пою ему славу. Славься-а-а-а неее-ее-боооо!!! Слааа-ааа-авься-аа соо-о-олнцееее!!! - он затянул во весь голос, и Ундина заулыбалась во весь свой набитый рот. Рыцарь был еще и лучшим певцом во всем их войске, и голос его не испортился с годами. День и правда был чудесным, ровно до того момента, как повозка остановилась и Ундина облилась чаем.
Обеспокоенный Рыцарь соскочил вниз и мгновенно исчез где-то впереди. Все встали, наехав на какое-то препятствие. Ундине и самой стало любопытно, она вытерла руки и тоже спрыгнула на дорогу.
Прокладывая себе путь локтями, принцесса высмотрела Рыцаря на его белом коне и теперь держала курс на него, стараясь высовываться повыше, чтобы он ее увидел. Но н был слишком занят, обсуждая что-то с полевым командиром, и Ундине пришлось самой пробиваться сквозь толпу.
- Что тут произошло? Почему мы встали?
Лицо Рыцаря было нахмурено, он заметно поколебался, но потом протянул ей руку:
- Садись ко мне.
Ундина плюхнулась в седло прямо перед ним, заслонив своим могутным корпусом всякий обзор, но он уже и так все видел, поэтому просто указал ей из подмышки:
- Видишь, вон то чучело. Нас тут ждали.
Ундина посмотрела вперед и увидела перед собой широкий каменный мост с полосатыми столбиками. «Энкрет», «Арпентер», «Плериэль» - они подошли к энкретскому мосту. Отсюда начинался путь на столицу, прямой и быстрый, и отсюда уже не было обратной дороги.
Посреди моста чернела какая-то уродливая конструкция, похожая на обгорелую телегу, поставленную на попа. А на ее задранных оглоблях висел собачий труп с клубком пеньки на голове, очевидно символизирующим прическу Лии, ибо на шее несчастной собаки была табличка с надписью «Принцесса».
- Занятная инсталляция... – пробормотала Ундина, - а они тут затейники. Кто это сделал?
- Боюсь, мы этого не узнаем, но я полагаю, что это местная власть развлекается. Выходить нам навстречу с оружием им слабо, а вот несчастное животное убить – раз плюнуть.
- Так может, мы к ним сходим? Заодно и разузнаем, кто собачку обидел. – Ундина развернулась почти на весь корпус, чтобы видеть лицо Рыцаря. – Я теперь руки отрезать умею, могу нарезать ей на ожерелье.
Голос ее дрожал от гнева, и Рыцарь это чувствовал. Он положил ей ладонь на плечо и тронул поводья, разворачивая коня.
- Уберите это и проходите. Мы не можем тут стоять вечно.
Они вернулись в повозку, и снова принялись за чай, но уже больше не улыбались и погода их не радовала. Оба молчали. Потом заговорил Рыцарь:
- Ты знаешь, когда ты рассказала мне о вчерашнем, я подумал, что ты сильно изменилась. Меня это опечалило поначалу, а потом я подумал, что все к лучшему: ведь тебе предстоит не просто завоевать трон, а и удержать его. По сравнению с тем, что ждет тебя впереди, наш поход – прогулка в детском саду.
- Что, еще гаже все будет?
Рыцарь невесело усмехнулся:
- Политика такая вещь, девочка, что в ней никто не может остаться чистым. Тебе придется стать хладнокровной, научиться ждать и ударять в спину. Тебе придется научиться прятать свои чувства и видеть чувства других людей. Давай подумаем: что говорит нам эта собака?
- Что они считают меня за паршивую собаку. Даже человека пожалели повесить!
- Ты думаешь, стоило? – лицо его было серьезным, но в глубине глаз плескалась ирония, и Ундина закусила губу. – Они сделали это, потому что боятся нас. Если бы они действительно считали тебя за паршивую собаку, то вышли бы на мост и показали нам наше место. Но нет, это слишком опасно. Поэтому они оставляют тут картинку с выставки, а сами прячутся, чтобы мы, не дай чума, их не нашли.
В его словах был здравый смысл, и гнев Ундины начал понемногу остывать.
- Теперь давай подумаем, кто это «они»?
Теперь уже принцесса не торопилась с ответом, а предпочла подумать:
- Скорее всего, они из местных. Вряд ли кто-нибудь поехал из Амаранты специально, чтобы прикончить дворняжку к нашему приходу.
- Правильно. Только местный – местному рознь. Здесь есть крестьяне, торговцы, ремесленники, землевладельцы и чиновники. Нужно ли вот это крестьянам?
Ундина покачала головой с мрачной уверенностью.
- Точно нет. Когда у тебя куча детей и пустое брюхо, тебе некогда заниматься подобными вещами.
- А торговцам?
- Вот тут возможно. Они твари такие, на всякое способны...
Рыцарь улыбнулся – так громко заговорило в принцессе крестьянское предубеждение против торговца, жилы и обманщика.
- Подумай сама: у торговца товар, склады, магазины, он больше всего на свете боится, что кто-то придет и будет его грабить. Станет ли он напрашиваться на проблемы?
- Ну... Они и повесили это, чтобы мы испугались и не пришли.
- В самом деле? Ты испугалась? И не пойдешь теперь в Амаранту?
- Да я туда еще быстрее побегу, чтобы перевесить всех живодеров. – Ундина призадумалась над тем, что сама только что сказала, и пробормотала: - м-да, пожалуй, это не торговцы... Но кто же тогда? Ремесленники? Землевладельцы? Чиновники?
- О! – Рыцарь поднял палец, - чиновники это особые люди, у которых всегда две цели: декларируемая и настоящая.
- Это как?
- А вот так: настоящая цель у любого чиновника всегда одна – удержаться на своей должности, а декларируемых может быть сколько угодно, все зависит от вышестоящего начальства. Господин Орландо в Амаранте, поди, требует от своих людей, чтобы они оказывали сопротивление на местах, а то мы уже вокруг страны прошли беспрепятственно и назад идем. Вот они и сопротивляются таким образом – и отчитаться можно, и задница цела. Хотел бы я знать, во что эта выходка превратится на бумаге.
Надо же! Это становилось интересно, если постараться, то можно рассмотреть неких безымянных человечков, населяющих этажи государственной машины. Подобно муравьишкам, они шевелились, сновали туда-сюда, создавая иллюзию постоянного, неустанного движения, но на самом деле никто ничего не делал.
- Наш правитель Орландо хорошо начинал. Сразу после смерти герцога Карианиди он здорово почистил атмосферу в государственном аппарате. Тогда народ не очень охотно шел в чиновники, потому что и украсть не дадут, и работать надо. Но потом началась война, и все пошло прахом. Потихоньку, помаленьку, мелкие чиновники опять начали заниматься прежними делишками. Конечно, совсем уж расслабляться им не дают, но жизнь стала сносной. И это печально.
- Это ненадолго. – Нахмурилась Ундина. – Когда я стану королевой, я их так прижму – мало не покажется.
Ее спутник рассмеялся, беззлобно и ласково:
- Ты еще ребенок. Если сам Орландо не смог справиться с системой, то тебе это и подавно не по плечу. Я не хочу тебя пугать, но тебе ведь придется с кем-то работать, а все эти кто-то будут блюсти свои мелкие интересы. Попробуй им запрети!
- Сам Орландо! Ты иногда так говоришь о нем, словно не свергать его идешь, а на службу наниматься!
Ундина надулась, а Рыцарь почесал в затылке.
- Видишь ли, я с ним знаком, пусть и не близко, и на мой взгляд – Орландо человек выдающийся. Да, он выдающийся подлец и преступник, но это не делает его менее великим. Мне кажется, он мог бы стать по-настоящему уникальным правителем, если бы сумел противостоять своим страстям и не дал волю жадности.
- Кхм, а ничего, что он начал с убийства королевской семьи? Уничтожил всех, включая годовалого ребенка и еще кучу людей просто так? Он ведь не рассчитывал, что Лия спасется, не так ли?
- Даже не знаю, что тебе сказать. Когда я думаю о нем, то мне начинает казаться, что наши обычные представления о том, что хорошо, а что плохо на него не распространяются. Как будто на государственном уровне существует некая другая мораль. Но это не так, не должно быть так... Я не знаю.
Повозка тронулась, затор был устранен. Они снова ехали молча и думали каждый о своем: Рыцарь – о двойной морали, а Ундина – о том, что последний Рубикон перейден. Вообще-то за последние недели ей пришлось миновать уже несколько Рубиконов, но каждый неизменно казался последним.
А что, если впереди их ждет не славная победа, а позорное поражение? Если ума и опыта Рыцаря недостанет, чтобы склеить разношерстное войско, и профессиональные части правителя разделают их как куропаток? Что тогда ждет ее, самозванку, виновницу всего происходящего?
Самое интересное, что ее вины тут было на грош – она однажды на вершине Мглистой брякнула глупость, чтобы спасти свою задницу, а потом старательно поддерживала легенду. Все остальное образовывалось как-то само собой. Чья же это вина? Рыцаря? Нет, он просто делал свое дело, давал ей хорошие советы и служил примером. Мими? Ну уж она тут вовсе ни при чем. Да, ни при чем – и если она потом явится в Амаранту просить прощения, Ундина так ей и ответит, мол, извините, мадам, но вас не было, когда мы себе корону добывали...
Получалось, что виноватых нет, а армия идет на Амаранту. Вот такой парадокс. Но если дойдет дело до разборок, то крайняя останется она, и это очень неприятно. Ундина ежилась под грязным полушубком и смотрела на дорогу, но ничего не видела. Синее небо с пушистыми белоснежными облачками, серые бесконечные поля, мощные волны Серана, оставшегося позади, не задевали ее душу. Боязно было Ундине и скверно: ей мерещилась камера в городской тюрьме и плаха на рыночной площади.
- Куда я лезу? – думала она, - если Лия не выстояла в этой войне, то с моим-то рылом да в калашный ряд! Меня даже казнить торжественно не станут, просто вздернут на ближайшем суку, да и делов.
Она находилась в редкостном затмении, душевном и физическом. Кулак Мими словно разбудил Ундину ото сна – сон был интересным и восхитительным, но впереди была реальность. И эта реальность приводила ее в отчаяние.
Мимо тянулись бесконечные поля, покрытые серым снегом, грязным, запыленным и просевшим. Днем, когда солнце стало шпарить вовсю, ледяная корка на тракте растаяла и превратилась в грязную кашу, обнажая каменные плиты. Воздух был упоительным, влажным и сладким, им можно было дышать взахлеб и все равно не надышаться.
Мало-помалу день пошел на убыль, солнечный свет стал прозрачнее, начал рассеиваться, а тени от предметов налились глубиной. Стало заметно холоднее, и Ундине пришлось застегнуть полушубок. Близился вечер. Сочная синева неба сначала набрала розового по краям облаков, а потом стала сиреневой. Скоро, совсем скоро небесный осьминог выпустит чернила, и небо станет фиолетовым, а на жемчужной ниточке повиснет и закачается тоненький месяц. И закончится день.
Когда начало смеркаться, а предметы стали терять свои очертания, Рыцарь подъехал к принцессиной повозке на своем белом коне. Что-то явно случилось, потому что вид у него был взволнованный.
- Нам надо поговорить!
- Так залазь сюда. Ой, нет, подожди, скажи там кому-нибудь, чтобы нам чаю подогрели, а я бутербродов нарежу.
- Какие к черту бутерброды! – он соскочил с коня, набросил повод на крюк, вбитый в борт, и подтянулся в повозку. – Слушай, это невероятно! Это потрясающе! Я сейчас ездил на разведку, там, в паре верст есть стихийный рыночек, где крестьяне торгуют всякой едой. Они уже знают, что мы идем, и по большей части попрятались от греха подальше...
- Почему попрятались? Мы же свои.
- Свои-то свои, а товар отберем как чужие. Мало ли у нас молодцов, желающих поужинать за бесплатно.
- Пороть таких!
- Всех не перепорешь. Ладно, дело не в этом, я там покрутился, хотел тебе чего-нибудь купить, но вместо этого узнал потрясающую новость ... – он замолчал, глядя на принцессу восторженными глазами.
- Да какую новость-то?! Говори уже, блин...
- Ирья ДеГрассо вернулась в Амаранту!
Лицо Рыцаря сияло, как медный пятак, а Ундина как-то не сразу осознала масштаб трагедии, тупо уставившись на него и никак не реагируя.
- Лучше бы ты мне что-нибудь купил...
- Да ты что?! – он схватил ее за плечи и встряхнул, - Ундина, только подумай: все складывается, как по нотам – принцесса воскресла, Ирья вернулась, даже погода и то начала меняться. Это значит, что начались перемены, что конец Орландо близок! Для тебя, девочка, это реальный шанс! Такое бывает раз в жизни, да и то не в каждой!
Он явно ликовал. И оттого, что сказка начала сбываться, и оттого, что его старая знакомая оказалась живой и в добром здравии. У Рыцаря было предостаточно поводов для радости. А вот Ундина, вопреки его ожиданиям, только глубже впала в меланхолию, закутавшись в полушубок и отвернувшись к стене.
- Да что с тобой? Ты что, не рада, что ли?
- Рада, рада... Может, все-таки чаю попьем? Кто знает, что еще случится завтра?
- Я тебя не понимаю...
- А что тут понимать? Для тебя возвращение Ирьи – это большая радость, и я рада за тебя. Лично я с ней незнакома и не могу достаточно правдиво изобразить восторг, извини...
- Ундина, вот теперь я по-настоящему обеспокоен...
- Ирья вернулась... что это значит... Знаешь, что это значит? Это значит, что у меня большие проблемы! И недолго мне быть принцессой, погуляла и хватит. Вот – Ундина указала на свой синяк, - так меня приветствовала баронесса Ферро. А что при встрече с Ирьей будет, и подумать страшно, вообще жабой запрыгаю.
Она соскочила с повозки, чтобы избежать дальнейшего разговора, отцепила своего коня и вскочила в седло. Обескураженный Рыцарь только проводил ее глазами, отметив незнакомый ему излом в ее бровях.
Сначала Ундина хотела поскакать вперед, чтобы самой чем-нибудь поживиться на рынке, раз ее лишили бутербродов, но потом передумала. Сейчас они находились в Плериэле, эта территория хорошо контролировалась правительственными силами, и не исключено, что в самом ближайшем времени им предстояли стычки. Поехав одна, она рисковала попасть в западню или стать легкой добычей полицейских.
Поэтому она просто отъехала подальше от кибитки, чтобы ни с кем не разговаривать и погрузилась в размышления, немедленно вызвавшие в ней головную боль. Ундина снова потрогала глаз – боль еще оставалась, она как будто переместилась внутрь, в глубину головы, и теперь зудила оттуда. Ей хотелось почесаться с другой стороны черепа.
Рыцарь, Василиса, Мими, Ирья – все это крутилось в ее голове, и, по мере думанья, подбитый глаз болел все сильнее и сильнее.
- Господи, да меня деревенские амбалы так не били, - каменный у нее кулак, что ли? Зараза… - Ундина постаралась завесить волосами лицо с желтеющим синяком. Она ехала среди пехотинцев, и те кланялись ей, радостно приветствуя свою повелительницу, а той становилось еще тошнее от их предупредительности.
- Что же делать-то? Народ ведь ждет, падла, что я, как путная мертвая принцесса, сейчас кинуть с распростертыми объятиями приветствовать ведьму Ирью. А мне лучше самой убиться об стену... Вот беда. И чего они все вдруг повылазили? Нет, надо было лет двадцать точно обождать, прежде чем идти в самозванки, чтобы все свидетели точно повымерли.
- Слышал, брат, говорят ведьма Ирья вернулась... Теперь Орландо крышка, все вместе мы его растопчем как таракана...
- Брешут все.
- Истинная правда. Люди зря брехать не будут...
- Люди только тем и занимаются, что зря брешут...
- Сам ты брешешь! Ну надо же: сама ведьма Ирья! Ты знаешь, какая она сильная, она все может! Вот так пальцами щелкнет, и ты жабой запрыгаешь...
Ундина почти шарахнулась в сторону от таких разговоров. Ей стало совсем муторно. Раз Ирья ДеГрассо такая великая, то недолго ей осталось ходить на двух ногах. Вот почему ей так не везет? Если бы Рыцарь не спал вчера, она бы казну прикарманила и была такова. Ищи-свищи потом принцессу с синяком...
- Ундина! Ундина, ты куда подевалась? – Рыцарь пробирался сквозь толпу, с явным намерением ее догнать. Она попробовала уклониться, но ничего не вышло, он был настроен решительно. – Подожди меня, мне надо с тобой поговорить.
Пришлось придержать повод, потому что он бы не отстал. Настроение у принцессы было ниже плинтуса, и нотации выслушивать она была не намерена. Если он начнет нудить, то нарвется на грубость. И наплевать на последствия, теперь ей больше нечего терять.
- Послушай, я не понимаю, почему ты надулась, как мышь на крупу. Ты боишься, что Ирья причинит тебе вред? Это исключено, она никогда и никому его не причиняла.
- Все бывает в первый раз. Я же самозванка, которая своей тостой жопой хочет влезть на место вашей любимой Лиечки, а такое нельзя простить. За такое наказывают и пребольно. – Ундина указала на свой желтеющий синяк.
- Это все детский сад! Если Мими треснула тебя в глаз, то теперь весь мир идет на тебя войной, что ли? По-моему, ты гораздо умнее.
- Блин, да вы все тут так радуетесь, что погода поменялась, что Ирья вернулась, но я же понимаю, что я тут совершенно ни при чем! Складывается такое ощущение, что скоро воскреснет настоящая принцесса, а мне дадут под зад и попросят на выход!
- Вот оно что... Я был бы счастлив, если бы Лия вернулась, но не очень-то верю в это. И тебе никто не дал бы под зад, зря ты так думаешь. Только мнится мне, что ты немного замечталась, детка. Ты ведь и вправду не принцесса.
Вот! Вот оно и было сказано – она не принцесса, в этом вся загвоздка. Ундина так обиделась, что снова попыталась ускользнуть от разговора, но Рыцарь схватил повод ее коня, и удержал на месте.
- Ты так бесишься, потому что в какой-то момент позабыла, что это место тебе не принадлежит. Но ведь это действительно так, и никто – ни я, ни Мими, ни Ирья, ни Лия не виноват в том, что ты не принцесса. Даже ты сама в этом не виновата. Поэтому давай остынь и подумай спокойно, как все начиналось, откуда мы пришли и куда идем, а главное зачем. Я согласился пойти с тобой ради мира, ради восстановления справедливости, а не ради твоей личной выгоды. Если ты начнешь считать себя принцессой и забудешь о том, кто ты есть, я немедленно разворачиваюсь и ухожу.
Ундина дернулась в сторону и вырвала у него повод. В груди у нее клокотала зверская обида. Вот оно что, значит, все вокруг считают ее просто самозванкой, наглой выскочкой, которой никогда нельзя забывать свое место! И даже Рыцарь! Даже он всегда смотрит на нее, как на мошенницу, не давая себе труда это скрывать.
Первым ее побуждением было немедленно развернуться и скакать прочь – пусть делают что хотят без своей принцессы. Но ей тут же взбрела в голову мысль, что таких девчонок, как она – через одну, и заменить одну самозванку на другую им труда не составит. Стало совсем тоскливо.
А ведь если Рыцарь ее покинет, то можно сразу сматывать удочки, потому что она и дня не продержится без его помощи. Она не знает, куда идти, что делать, как вообще держать в повиновении всю эту банду. Если он уйдет, то пиши пропало – не видать ей короны, как своих ушей. Она понимала, что надо смириться и идти к нему на поклон, но пересилить свою обиду пока не могла.
Пыхтела она около часа, пока не начало темнеть. От походной кухни потянуло вкусным, и ей сразу вспомнилось, что она еще нормально не ела сегодня. Прибившись к какому-то взводу, она похлебала каши с мясом прямо из солдатского котелка и почувствовала себя намного лучше. Действительно, что это она? Несколько месяцев назад девица Ундина подавала пиво в кабаке, а теперь претендует на корону Страны Вечной Осени. Да ей всю жизнь молиться надо и ножки целовать тем, кто позволил ей поменять свою жизнь, а она губы дует. На минуту поставив себя на место Рыцаря, она устыдилась собственных поступков. Правда, надо лучше следить за собой, потому что легко потерять всякое соображение и понятие о реальности, когда вокруг тебя бушуют большие надежды.
Когда Ундина вернулась к кибитке, Рыцарь сидел там и спокойно ужинал. Рядом с ним стояла вторая порция, явно припасенная для нее, и она лишний раз почувствовала смесь стыда и благодарности.
- Ты прости меня... Я совсем умом тронулась.
Рыцарь не ответил, просто кивнул ей на миску с кашей.
- Да я поела уже... Но могу и еще поесть, - Ундина решила, что каши много не бывает, и снова достала ложку. – Я когда голодная, то такая дура делаюсь, просто ужас. Меня надо вовремя кормить, тогда я белая и пушистая.
Ложка Рыцаря старательно шкрябала по дну котелка.
- Все-таки горячая пища много значит, особенно в походе. Она не только придает сил и радует желудок, но и прочищает ум, тут ты права. Я тут вот что подумал, если люди говорят правду, то Ирья должна быть у себя дома, иначе как бы они опознали какую-то старуху. И вообще ей небезопасно там находиться, ибо у нашего правителя с ней старые счеты. Я бы хотел точно знать, она это или нет, потому что ее присутствие действительно многое меняет.
- Для меня?
- Для всех нас. Поэтому я бы предпочел убедиться лично, прадивы эти слухи или нет.
- И как ты собираешься это сделать?
- Очень просто. – Рыцарь отложил в сторону миску и котелок и стал собирать вещмешок, который уже два дня как валялся в кибитке. – Поехать в Амаранту и посмотреть.
Ундина даже кашей подавилась.
- Вот так просто приехать и посмотреть?
- А что тут сложного. Наш отряд движется медленно, а на лошадях мы домчимся быстрее ветра. Амаранта ближе, чем тебе кажется, девочка.
- Что значит «мы»?
- Это значит ты и я. Если вдруг Ирья окажется Ирьей, тебе все равно рано или поздно придется с ней встретиться, и лучше, если я смогу эту встречу проконтролировать.
- Слушай, нет. Я в этих авантюрах не участвую. Я еще жить хочу, и жабой прыгать мне совсем не улыбается.
Ундина не на шутку напугалась его предложения. Как так, взять и пойти прямо в пасть дикому зверю... Но Рыцарь нисколько не смутился.
- Ты наслушалась всяких баек и теперь сочиняешь ерунду. Я тебе уже говорил и еще повторю, что Ирья в жизни никому не причинила вреда. Даже тем, кто этого заслуживал, потому что она настоящая ведьма и свято блюдет свою клятву. А знаешь, какая у ведьм клятва, которую они дают при посвящении в профессию?
Ундина отрицательно помотала головой. Откуда ей знать.
- «Не навреди». Этими словами должна руководствоваться любая ведьма. Ирья всегда так и делала, и говорила, что если кто заслуживает наказания, то он его непременно получит, причем чаще всего от своей же руки. Я уверен, что тебе абсолютно нечего опасаться – самое страшное, что может случиться, это то, что Ирья откажется признавать тебя принцессой.
- И что мы будем делать в таком случае?
Рыцарь поднял брови:
- Откуда я знаю? Давай будет решать проблемы по мере их поступления. Сейчас нам надо выяснить, настоящая ли это Ирья, и если настоящая, то поговорить с ней. А об остальном потом подумаем.
Было совершенно непонятно, как он собирается проникнуть в город. Ибо ни для кого не было секретом, что повстанцы идут на столицу, а, значит, город должен был сесть в осаду. Как два засланца смогут пробраться в укрепленный город? Но Рыцарь, видимо, тоже считал, что эта проблема должна решаться по мере поступления. Он объяснил Ундине, что утром они встанут на отдых, который продлится примерно двое суток, и за это время они должны сделать свои дела, чтобы никто не заметил их отсутствия.
- Я расставил людей, объяснил им, что делать и предупредил, что поеду на разведку, так что немного времени у нас есть. Но его немного, и нам действительно придется поторапливаться.
Сказано – сделано, и с наступлением ночи они уже летели по Великому тракту в направлении Амаранты. Ундина волновалась так, что едва не теряла повод, и все время думала о том, как же Рыцарь намерен попасть в столицу. А его, похоже, этот вопрос совсем не волновал.
К тому времени Ундина, конечно, уже натренировалась в верховой езде, но испытание для ее царской задницы было серьезное. Она помалкивала, но все время боялась вылететь из седла при каком-нибудь серьезном толчке. А Рыцарь летел впереди, как будто ему было не восьмьдесят три, а максимум сорок.
- Он ненормальный. Ей-богу, ненормальный. Они тут все ненормальные, с кем я связалась....
Тракт сначала был пуст, потом на нем стали попадаться подводы – крестьяне, напуганные слухами о грядущей гражданской войне, спешили под защиту каменных стен Амаранты. Чем дальше, тем больше их становилось. Ундина уже начала серьезно сомневаться в том, что они смогут добраться быстро, но тут Рыцарь свернул с дороги направо.
- Ты куда?
- Нам придется заходить в город через черную дверь, так что едем в обход. Не волнуйся, я знаю дорогу.
По-видимому, он и правда ее знал, потому что в ночной темноте скакал уверенно, мимо черных деревень, некоторые из которых выглядели совсем нежилыми. Будь Ундина тут одна, она бы точно струхнула.
Наконец они свернули прямо в одну из них: черные покосившиеся избы, черные окна без единого огонька, упавшие заборы и ветер, гуляющий по пустым улицам.
- Здесь как-то страшновато. Эта деревня выглядит заброшенной.
- Эта деревня – Жижково.
Дальше он мог не продолжать, Ундина и сама все знала. Так вот оно какое – проклятое село. Видимо, чума выкосила его под корень, и больше не нашлось желающих тут поселиться. Так тебе и надо, проклятое место.
- А где этот дом? – зашипела Ундина в спину Рыцарю.
- Я не знаю, это надо у Мими спрашивать. А почему ты шепотом говоришь? Здесь никто не живет.
- А вот я знаю – вон он, на отшибе.
Она протянула руку, указывая на полуразвалившуюся хатку с надворными постройками, действительно стоявшую на отшибе.
– Поехали туда, посмотрим?
- Зачем? Ты же сама сказала, что место неприятное.
- Плюнуть хочу на старухины кости...
- Так. Разворачиваемся и едем, у нас не так много времени, чтобы плеваться налево и направо! И вообще, все это было много лет назад, теперь уже совершенно не имеет никакого значения, плюнешь ты туда или нет.
Он развернулся и поскакал вперед, выбрасывая из-под копыт комья грязи. Ундине поневоле пришлось последовать за ним. Впереди темной стеной высился лес, и она недоумевала, неужели они сунутся туда ночью? Однако сунулись, и Рыцарь даже хода не сбавил. Теперь Ундина поняла его замысел – он хотел пройти в город по тоннелю в Голубиной роще, но как он мог быть уверен, что тот еще существует. Ну или хотя бы, что в нем не поставили стражу и не сменили замок?
Но Рыцарь был уверен. Когда местность стала подниматься в гору достаточно круто, он спешился и взял коня в повод. Ундине пришлось поступить так же. Вместе они долго продирались сквозь кустарник, пока не вышли к раскидистому дереву с приметной веткой, возле которого и остановились.
- Здесь мы оставим лошадей, а дальше пойдем пешком.
- Ты с ума сошел? Тоннель наверняка охраняют!
Рыцарь странно посмотрел на нее – временами она его пугала, особенно когда сквозь ее личность проглядывали черты погибшей принцессы. Эта девочка, казалось, и правда наполовину была принцессой, так тесно сжилась она с ее несуществующей жизнью.
- Заодно и узнаем. Но я уверен, что ничего не поменялось.
- Почему?
- Потому что есть тот, кому это место не менее памятно, чем нам. Пошли.
И они двинулись наверх, к старой деревянной двери. Рыарь пошарил в кармане и достал увесистый ключ.
– Сейчас проверим мою гипотезу.
Ключ скользнул в замочную скважину, повернулся, щелкнул, и легкий скрип возвестил о том, что старый мошенник был прав. Ундина только присвистнула:
- Не ожидала от правителя такого идиотизма.
- Не повторяй его ошибок, а он пусть со своими сам разбирается. – Рыцарь остановился на пороге и поднял палец. – Тише, дай послушать...
Из темного коридора несло затхлостью, как из настоящего подземелья. В наступившей тишине не было ни одного звука, который бы как-то поколебал застоявшийся воздух.
- Все в порядке. Идем, - голос Рыцаря понизился до едва различимого шепота, - только здесь я бы попросил тебя молчать в целях безопасности. И в целом не шуметь, во избежание неприятностей.
Это было и ежу понятно, мог бы и не говорить. Ундина постаралась дышать потише и ступать след в след за своим провожатым, которого почти не видела. Зрение вскорости отключилось за ненадобностью, зато слух и осязание обострились до невероятности – на какой-то момент она показалась сама себе кошкой, крадущейся к соседскому птичнику.
Рыцарь дышал впереди. Ундина ничего не видела, но ощущала его дыхание, как движение воздуха на лице. Ради забавы она вытянула вперед руку, но ничего не увидела, сколько бы ни таращила глаза, поэтому она даже пощупала – на месте ли они? Глаза оказались там, где им и положено быть, но совершенно не работали. Потрясающе!
Внезапно Рыцарь остановился, и Ундина налетела на него по инерции, выдохнув прямо в затылок:
- Что-то случилось?
- Чувствуешь? – она замерла, но ничего не услышала, в подземелье было по-прежнему тихо. И тут до нее дошло, что по левой щеке скользит какое-то дуновение.
- Дует...
- Значит, проход до сих пор существует. Он идет в городскую тюрьму. Именно этим путем мы бы вытащили Лию в ту ночь, если бы наш план удался.
Ундина вытянула левую руку, и та словно провалилась в пустоту – примерно на метр коридор обрывался, открывая боковой ход. Сердце ее забилось сильнее, как и всегда в тех местах, где жила история принцессы. Она живо представила себе дни и ночи, когда они трудились тут, не покладая рук, вздрагивая от малейшего шороха. Это же какие нервы надо иметь, чтобы сутками находиться в проклятом подземелье и даже глазом не моргнуть! Она бы не сумела.
Но тоннель шел вперед, и, что бы ей ни мерещилось в его мраке, вскорости они вышли в большое помещение, воздух в котором был намного свежее.
- Это склад, да?
Рыцарь обернулся к ней, и Ундина с облегчением поняла, что ее глаза по-прежнему видят.
- Иногда ты меня пугаешь. Неужели это Мими тебе все рассказала? Она должна была неделю говорить.
- Да, это было довольно долго и в два приема. Но многое я сама додумала, а теперь смотрю и поражаюсь тому, что все именно так и есть. Я сама себя боюсь.
Дверь склада открывалась тем же ключом, что и деревянная. Они вышли наружу и вдохнули полной грудью – пусть это был грязный воздух рабочего предместья, но это был воздух. Звезды на небе уже начали бледнеть, и кое-где начинали светиться окна.
- Это чего они не спят до сих пор?
- Они встают уже. Это же Сеймор, некоторые рабочие заступают в смену с четырех утра. Так что давай поторопимся, если хотим проскочить незамеченными.
Они шагали по еще пустынным и спящим улицам, стараясь не производить шума. Ундина вертела головой по сторонам, не в силах скрыть своего возбуждения:
- Нет, только подумать! Я в Амаранте! Это и правда Амаранта?
- Правда, - улыбался Рыцарь.
- А где Синяя башня? А Королевский дворец?
- Синюю башню мы увидим, я тебе покажу, а дворец останется в стороне от нас, мы туда не пойдем сегодня.
- Блиииин, я хочу тут погулять! Чтобы вот сколько захочу, столько и гулять, ходить везде, в кабаки заходить...
- Успеется еще. Вот победим Орландо, и весь город будет в твоем распоряжении...
Ундина аж зубы стиснула, так ей захотелось победить ненавистного правителя. Ради этого города стоило и не такие подвиги совершать. Она, как и многие другие до нее, попала под его обаяние. Ей захотелось обладать им, и она не знала, что точно то же чувствовал за сорок лет до нее молодой крестьянский парень.
Уже светало, когда они добрались до Касабласа. Кое-где уже хлопали двери, и вились дымки над крышами. С пригорка открывался чудесный вид на сонное, спокойное предместье, которое выглядело милым и уютным. Но Рыцарь нахмурился, запахнулся в плащ и поглубже надвинул на глаза капюшон.
- Давай-ка побыстрее, я не хочу попасться на глаза местным сплетникам. В этих краях новости летают как на крыльях.
Они спустились вниз по широкой дороге, миновали овраг по старому мостику и оказались в самом начале Черемуховой улицы. Ундина смотрела во все глаза, раздувала ноздри, как будто чуяла конечную цель их путешествия.
- Да ты, никак знаешь, куда мы идем?
- Почти. Я чувствую, что это совсем рядом, мы уже пришли... – она обшаривала глазами коньки крыш, пока не увидела на одном из них старую покосившуюся деревянную сову. – Вот! Вот ее дом!
- Только не кричи!
Рыцарь шикнул на нее, и быстренько скользнул к двери, взявшись за медную ручку. Он уже успел отметить про себя многие мелочи, казавшиеся ему важными: дым из трубы не шел, но дворик перед домом был чисто выметен, ставни открыты, и в них виднелись привычные ситцевые занавески. Неужели ведьма и правда вернулась?
Он стукнул несколько раз, стараясь не поднимать большого шума, но опасаясь, что его не услышат. Внутри было тихо, и сердце его колотилось все быстрее. Воровато оглянувшись, он постучал громче, и наконец, с той стороны раздались шаркающие шаги. Ундина посерела лицом и спряталась за его спину, хоть и была в два раза выше, а сам Рыцарь внезапно вспомнил о своей наружности и принялся отряхивать снег с плаща.
Дверь приоткрылась, и на пороге показалась высокая старуха, заспанная и неприбранная, с совершенно белой головой. Голос Рыцаря куда-то подевался, и он смог только что-то просипеть, пока она оглядывала непрошеных гостей цепким взглядом.
- Ничего себе... Вот так новости! А ну заходите! – она подвинулась, пропуская их внутрь, и быстренько захлопнула дверь. – Рыцарь! Неужели ты? Или мне все это снится?
- Ирья...
Они обнялись и чуть не заплакали, разглядывая друг друга. Было в этих стариках что-то трогательное, что Ундине и самой захотелось пустить соплю. Но ее пока никто не спрашивал, и с ней даже не поздоровались.
- Надо же, живой! И бодрячком, как я смотрю...
- Да и ты ничего, как будто и не бывало этих двадцати лет.
- Ну-ну, так уж и не бывало! Я вон седая вся, как лунь.
- А я и вовсе лысый!
- Да не совсем, кое-что еще осталось.
И они захохотали. Ребячливо, радостно, не думая о приличиях или собственном возрасте. Удивительные, совершенно потрясающие стариканы!
- А Василиса как? Жива? Здорова? Или ты уже по-новой подженился? – наконец-то Ирья кивнула в сторону Ундины, стоявшей дурнем посреди гостиной и не знавшей куда девать руки. – Вон какую белорыбицу притащил...
- Да, Василиса здорова, она дома, в башне... – смутился Рыцарь, - а это... познакомься, это Ундина. Она очень смышленая и шустрая барышня...
- Я вижу, что смышленая, - изумрудный взгляд ведьминых глаз остановился на Ундине, и та вдруг ощутила себя раздетой перед большой аудиторией. Так вот что такое настоящая ведьма! Действительно, эта их Петровна в Нарамане была не более, чем шарлатанкой. Ирья ДеГрассо смотрела насквозь, в душу, не отвлекаясь на мелочи, и была в ее взгляде мягкая, непреклонная сила. Ундине захотелось сразу плюхнуться на колени и во всем покаяться, но тут между ними встал Рыцарь, связь оборвалась и несчастная лже-принцесса словно вынырнула из глубокого омута.
- Так это и есть новая принцесса?
Ирья тоже как будто очнулась и слепо поморгала глазами, а потом направилась куда-то прочь из комнаты. Там она загремела посудой, зажурчала водой и застучала печными заслонками.
- Ну... да... – неуверенно ответил Рыцарь.
- Мелко летаете.
Она вернулась с полными руками посуды и стала расставлять на столе чашки. Ундина немного отошла от шока, и теперь осматривалась, с восторгом узнавая каждую деталь маленького дома.
Стоило ей немного успокоиться, как дом целиком завладел ее мыслями. Вот оно! Вот то место, где все происходило – здесь жила Лия, здесь она росла и становилась той самой принцессой, которая однажды ночью восстала из мертвых на кладбище Неф-Лакот и повела за собой народ. На вид все было так просто и мирно, что даже не верилось, что двадцать лет назад тут разворачивалась драма – вокруг было милое и опрятное старушечье жилье. Ситец, везде ситец – на окнах, на столе, на диване. Мелкие цветочки и лепесточки, чистота и запах воска от натертых паркетин. Бок печки, выложенный изразцами, и пряный запах трав из кухни. Ей даже казалось, что сейчас оттуда неторопливо выйдет, покачивая сытыми боками, красавица Брынза. Все было как в сказке, в детской сказке, существовавшей в ее воображении.
Вон дверь в кабинет, за которой целый мир – волшебный и волнующий. Там живет скелет! Точно! Так говорила маленькая Лия, верившая в то, что кабинет ведьмы не может не быть волшебным. А слева от входа – комната Ирьи, а дальше лестница наверх, в мансарду. У нее аж ладони вспотели, до того захотелось туда подняться!
В кухне снова хлопнула дверь. Дымящийся чайник плюхнулся на стеганую подставку в форме солнышка, а следом за ним на столе появились печенюшки.
- Может, вы есть хотите? Нормального чего-нибудь? А то я вас собралась чаем потчевать...
Ундина бы точно не отказалась от чего-нибудь вкусненького, и она уже было открыла рот, но Рыцарь перебил ее на подлете:
- Не беспокойся, мы хорошо поужинали.
Вот врет же! Нагло врет, но нехорошо попрошайничать в гостях, тем более в гостях у такого человека, и она закрыла рот так же неслышно, как и открыла.
- Ну смотрите. Твоя венценосная особа выглядит голодной.
- Нет-нет-нет, я сыта. Спасибо.
Ирья пожала плечами и полезла в сервант за вареньем. Ундина поймала себя на том, что инстинктивно вытянула шею, пытаясь определить, есть ли там знаменитый Голитус Голодридис, но не смогла.
- До чего мы докатились, - Ирья принесла кружки и положила варенье в вазочку. Из пузатого заварника полилась заварка и дом сразу наполнился теплым, уютным ароматом, и вся ночная сырость в один момент испарилась. В это же самое время печка понемногу нагрелась, и тепло стало ходить по комнате ласковыми волнами. - Я ведь знаю, зачем ты пришел. Но одного не понимаю: что, никого поприличнее не нашлось? Посмотри на нее: рыжая, ушастая, морда толстая и наглая.
Обидно было такое слышать, хоть и сказано это было беззлобно. Рыцарь поставил чашку и сказал Ирье:
- Мне надо с тобой наедине поговорить.
Она кивнула и поднялась, приглашая его следовать за собой в кабинет. Рыцарь взял со стола подсвечник и сказал Ундине:
- Попей пока чаю, а мы немного побеседуем.
Ну побеседуем, так побеседуем. Ундина проследила, как за ними захлопнулась дверь, а потом потянулась к печенью. Жалкое утешение для человека, который с удовольствием бы порубал котлеток. Она задумчиво жевала печенюшку за печенюшкой, а сама все время вертела головой по сторонам. Едва первый голод был утолен, и в вазочке ничего не осталось, она не вытерпела и тихонько поднялась.
Голоса ведьмы и Рыцаря приглушенно звучали в кабинете, Ундина прокралась к двери, но не смогла разобрать ни слова. Возможно, Ирья использовала какое-то заклятие против подслушивания? Мими упоминала о таком. Раз послушать не удалось, Ундина обошла печку и сервант, чтобы заглянуть на кухню. Дверь была хорошо смазана, и бесшумно отворилась, стоило ей только тронуть ее кончиками пальцев.
Настоящая кухня ведьмы! У Ундины глаза разбежались – таккая прорва сокровищ находилась в ней, и все их можно было рассмотреть. Большая печь, выложенная изразцами, которая отапливала весь дом, здесь заканчивалась длинной плитой. Сейчас на ней ничего не было, и даже заслонки были сняты, пропуская сквозь круглые дыры жаркий свет.
Первое, что бросилось девушке в глаза, вернее в ноздри – сильный запах пряностей и сушеных трав, развешанных аккуратными пучками. Наверное, у каждой ведьмы так пахнет, но Ундина не знала, что Ирья еще не разобрала наличные запасы своих засохлостей, и многие из них провисели тут больше двадцати лет, отчего ядрено настоялись.
Где-то должны были быть и другие дивности, вроде шкурок летучих мышей, черепов ящериц, глаз саламандры. Ундина решилась и вошла внутрь, стараясь не производить ни звука. Это ведь совершенно неприлично, что она шарится по чужим вещам без ведома хозяйки! Но ей было так интересно, что страх запрыгать жабой побултыхался и затих где-то на задворках сознания. Когда ей еще представится такой шанс? За последние месяцы она приучилась не раздумывая хватать то, что плывет в руки.
Кухня оказалась такая же чистенькая и опрятная, как и гостиная: старенькая деревянная мебель была начищена и натерта воском, занавесочки свежие, посуда в серванте чистая, а в медные сковородки и вообще можно было смотреться. Она посмотрелась в одну и со смехом покривлялась, глядя как ее лицо расплывается масляным блином.
Вторая дверь из кухни вела в огород, где неряшливыми клоками лежал подтаявший снег, и торчали голые прутья малинника. Ундина выглянула немного из двери, но не решилась идти в огород, хотя ей хотелось бы осмотреть то место, где похоронена Брынза. Она вернулась в гостиную, счастливая, что ее не застукали за самоуправством, и тут поняла, что еще есть комната Ирьи, и, самое главное, мансарда.
Идти наверх было бы уж совсем рискованно, и она решила не наскребать на свой хребет. Но любопытство мучило ее так сильно, что она почти прыгала на своем стуле, сгорая от нетерпения. Если уж идти наверх нельзя, то в зеркало можно посмотреться? Может, ей приспичило прыщ выдавить или прическу поправить... Взвесив все за и против, Ундина решила, что посмотреться в старое темное зеркало будет прилично.
Это было то самое зеркало, в которое десять лет подряд смотрелась принцесса, и с которым Ирья так настойчиво призывала их не шутить. А что такого опасного может быть в зеркале, ведь это же просто предмет, покрытый с одной стороны амальгамой. Но зеркало в доме Ирьи было волшебным, как и все остальное – его темная, почти черная поверхность казалась задымленной, словно туда кто-то накурил. Ундина заглянула в его черную глубину как в воду, рассматривая трещинки и царапинки, оставленные временем на амальгаме, и только потом сообразила, что не видит своего отражения.
В груди пробежал неприятный холодок, и она еще пристальнее всмотрелась в глубину зазеркалья. В ответ, словно нехотя, ее лицо медленно всплыло из глубины. С ужасом и восторгом Ундина наблюдала, как проявляются из темноты ее знакомые черты, и отмечала, что в этом зеркале она смотрится как-то чище и строже. В медной сковородке у нее был и нос картошкой, и веснушки, а тут лицо ее вытянулось, побелело и смотрело строго и требовательно.
Странно. Ундина попыталась улыбнуться – ее двойник в зеркале даже не подумал этого делать. Вот так номер! Кто же это там, внутри, с ее лицом, сурово смотрит на нее, как на самозванку. Ей стало немного не по себе, и она помахала отражению рукой, попытавшись тихонько спросить:
- Привет! Я Ундина, а ты кто?
Губы изображения шевелились, как и у нее, но она не была уверена, что они говорят то же самое. Вообще в зеркале она смотрелась чужой, ее лицо было каким-то не таким, и вообще оно все время менялось. Глаза темнели и меняли разрез, нос подался вперед и выпятился горбинкой, волосы посветлели и стали кучерявиться. Ундина открыла рот и едва не задохнулась: прямо на глазах она превращалась в принцессу Лию.
Это было жутко и захватывающе, хотелось одновременно и убежать, и прильнуть вплотную к зеркальной поверхности. Может, это воображение и плохой, сумеречный свет шутил с ней шутки, но теперь она совершенно точно была принцессой. Или это сама принцесса осталась жить в зеркале, и теперь хочет с ней поговорить?
- Эй, ты Лия, да? Слушай, я дико извиняюсь, но мне как бы приходится занимать твое место... Я не то, чтобы претендую, но, понимаешь, ситуация такая, что народ хочет мира....
Лицо Лии в зеркале точно повторяло ее движения, и Ундина в ужасе стала себя ощупывать. Ее зеркальный двойник сделал то же самое, и голова у нее закружилась! Значит, вот так принцесса вернется из загробного мира: найдет молодую дурочку, в мыслях которой поселится, а потом и окончательно завладеет ее телом, ибо свое давно сгнило в Голубиной роще...
Дыхание потерялось в животе, и ей никак не удавалось набрать достаточно воздуха в легкие, чтобы перевести дух и оторваться от кошмара. А изображение вдруг снова ожило и подмигнуло ей. Ундина беззвучно закричала – этого она точно не делала, и значит, зеркальный двойник действительно жил сам по себе. Принцесса улыбнулась, но вышло это недобро. Ундина никогда не видела Лию, но точно представляла себе, что та не так улыбалась, и глаза у нее никогда не были пустые и тусклые.
Существо в зеркале смотрело на Ундину, не отрываясь, но в его взгляде не было жизни. Лицо принцессы в который раз изменилось, но произошло это незаметно, что Ундина не поняла, в какой момент ее губы обескровились, нос заострился и вытянулся вперед, вокруг глаз и рта залегли сине-коричневые пятна. Принцесса была мертва. И тут ррраз! – она откинула голову назад, а та отвалилась, обнажив почерневшее мясо, упала ей же в руки, по-прежнему вращая глазами. И тут Ундина увидела, что мертвая голова больше не принцессина, мертвая голова принадлежит ей – это ее рыжие волосы в запекшейся крови, ее нос картошкой с посиневшими крыльями и бесцветные, остекленевшие глаза.
- АААААААААААААААААААААААААААААААА!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!! – взревела она как паровоз, но не могла оторвать взгляда от самой себя. Мертвая голова смотрела на нее и гадко хихикала, а Ундина все ближе придвигалась к зеркалу, уже почти уткнувшись в него носом. Но вместо погружения в зеркало она почему-то треснулась затылком о что-то твердое. Наваждение мгновенно исчезло, а вместо нег пришла резкая боль в затылке.
- Уйеееееее.... – когда туман перед глазами рассеялся, Ундина увидела два лица: Рыцаря и Ирьи. Они смотрели на нее с тревогой и страхом:
- Ундина, Ундина, ты жива?
Рыцарь помахал рукой перед самым лицом, и ей хватило сил, чтобы досадливо отмахнуться.
– Жива.
- Да жива-то жива, только вот ненадолго, раз такая дура... – Ирья совсем не была так любезна, как ее старый товарищ. – Скажи, милаха, ты грамоте обучена?
- Ннннеммного... – она попыталась приподняться и пощупать затылок, который раскалывался. – За что вы меня так стукнули? Как тут дурой не быть, раз так дубасят, да все по голове. Позавчера спереди стукнули, сегодня сзади...
Ирья выпрямилась и поджала губы:
- Ты обернись-то, посмотри, кто тебя стукнул.
Ундина с трудом повернула голову, но не увидела никого и ничего, кроме полосатенького домотканого половичка.
- А ведь и правда у нее фонарь под глазом. Ты ее приложил?
Рыцарь помотал головой, но ничего не стал говорить. Ундина так и пялилась в пол, не в силах собрать свои мысли, и сообразить, кто же ее стукнул. Это, что, получается, она башкой о пол приложилась?
- Да, да, дошло наконец-то. – Ирья скрестила руки на груди и смотрела сурово. Ундине сразу стало не по себе, и еще она была уверена, что ничего про пол не говорила. Но в этом доме, казалось, и вещи и люди начисто игнорировали законы обыденности. – А синячок-то тебе кто доложил?
- Ваша ученица, баронесса Ферро.
- Мими?
- Она самая. За то, что я ей жизнь спасла, она меня вот так отблагодарила, коза мартовская...
Ирья подняла брови:
- Ого! Ишь ты, какая фря, еще и ругается. А за что она тебя оприходовала? Можно поподробнее в этом месте?
- Я все сказала уже. – Ундина поднялась мрачнее тучи. – У вас там в зеркале какая-то хрень живет. Разбить бы его к чертовой матери!
- Ага, это трехсотлетнее-то зеркало с демоном и разбить? У тебя идеи просто блеск, сильно, видать, шибануло!
- А то, что там демон – ничего? Ну ладно, вам с ним жить...
- Он там вообще-то не вчера поселился, еще мои вертихвостки с ним поговорить пытались, да ничего путного из этого не вышло.
Ундина поднялась и тяжело плюхнулась на продавленный стул. Лицо ее было измученным, она словно только что разгрузила в одиночку целую телегу. Все болело, на душе было погано.
- Он мне такие ужасы показывал. Смотрю сначала: вроде я, только не двигаюсь и не улыбаюсь, а потом – раз, и Лия. А потом – раз и мертвая! А потом... я мертвая была вместо нее...
Горячий чай плеснулся в ее чашку, а пока Рыцарь заботливо подкладывал ей кусочки сахара в чашку, Ирья ушла в кухню и вернулась с подносом. На подносе оказалась стопка блинов, баклашка с медом и какой-то маленький флакончик, из которого ведьма капнула в Ундинину чашку.
- Знаете что, друзья мои, надо все-таки нормально покушать, а то на голодный желудок и не такое привидится. У меня, правда, особо ничего нет, но вот хотя бы блинов пожуйте, а я пока картошечки поставлю – у меня печь уже растопилась, она быстро сварится. Давайте-ка сюда переберемся, поможете мне картошку чистить...
Ундина снова вошла в кухню, уселась на стул и пододвинула к себе помойное ведро, а Ирья с любопытством смотрела на то, как она свободно ориентируется в чужой кухне. Нож она сняла со стены, а картофель у ведьмы лежал в плетеной корзине, как и всегда – все было просто, да с ее-то кабацкой закалкой. Полная кастрюля картошки мгновенно образовалась на плите, не успела Ирья еще воду вскипятить.
- Лихо ты с картошкой обошлась...
- А что мне, я привычная. – Ундина кинула последний клубень в кастрюлю и отряхнула руки, - я ж в кабаке полгода работала, там мы эту картошку ведрами чистили. У меня на каждом пальце было по пять мозолей.
Ирья покачала головой,
- Да уж, принцессы нынче опытные пошли, во дворец поваров не надо будет.
В голосе ее больше не было раздражения. Она пошарила по серванту, достала сало, банку консервированных огурцов, сметану, поставила разогреваться блины и принесла с гостиной чашки.
– Давайте тут останемся, мне приятно с кем-то в кухне поужинать, как будто это мои домашние...
Она замолчала, и Рыцарь тоже не сказал, ни слова, аккуратно нарезая сало, от чего Ундина чуть слюнями не захлебнулась. Голодная она была до ужаса, так что даже коробку печенья бы сжевала, несмотря на то, что сладкое.
Картошка действительно подоспела быстро – желтая, рассыпчатая, ароматная. Ее полили маслом, посыпали укропом и поставили на стол вместе с закусками. Первые десять минут в кухне царило только сосредоточенное чавканье.
- Я на нее глядя прямо сама жрать захотела... – Ирья повернулась к Рыцарю, который все еще деликатничал и кушал понемногу. Впрочем, он всегда такой был. – Ну и где ты такую откопал?
- Я не откапывал, сама пришла. В Дремучий лес не побоялась сунуться.
- О как! Ну просто золото: бесстрашная, безмозглая и хорошо картошку чистит. Бери! Таких на троне давно не было.
- Орландо как-никак тоже не барин...
- Орландо не безмозглый. Он тут приходил надысь, тоже поговорить. Соскучился, старый пень.
- И как он посмел сюда показаться, после всего, что сделал?
Ирья посмотрела на Рыцаря и лицо ее приняло странное выражение.
- Он и к вам казаться не робел, почему тут вдруг должен был засмущаться?
Смутился Рыцарь.
- Мы... другое дело... у нас Змей был... мы должны были хранить тайну...
- Да ладно тебе, я же не говорю, что вы его боялись. – Ведьма краешком глаза наблюдала за Ундиной, а та подметала со стола все, до чего могла дотянуться. – Просто он получается, нам тоже не чужой. Все мы повязаны ее смертью...
- Скажи, Ирья, - Рыцарь уже положил прибор и наклонился вперед, налегая тощей грудью на массивный стол, - вот люди говорят, что Лия вернется. Помнишь, то стихотворение: «Последняя в роду, умершая три раза...» Мне про него Мими говорила, а ей сказала Вильгельмина Ландрская, которая приходилась Лие двоюродной бабкой. И она, якобы, была твердо уверена, что Лия вернется.
- Знаешь, мне этим четверостишием уже всю плешь проели, особенно сейчас, когда появилась она.
Ведьмина вилка уставилась на Ундину, и та инстинктивно отодвинулась.
– Даже Орландо и тот приходил спросить, не моя ли девочка сейчас шкондыбает по Арпентерским чигирям вместе с тобой. Жаль, что вас тут не оказалось – если бы он ее увидел, то на месте бы и окочурился.
- Зря ты так, - обиделся Рыцарь, - Ундина хорошая девочка.
- Кто ж говорит, что плохая, да только немного мммм... не похожа на ту, за кого себя выдает. А он все еще надеется, старый хрыч, надеется... У меня тут с вами у самой крыша поедет! Извините, но одна из базовых вещей, которым меня учили, это та, что мертвые не возвращаются.
- Но ты же сама говорила эти строки в Белый День.
Ведьма вздохнула.
- Лия, конечно, лучше меня мертвых видела, но я не знаю способа, которым она может вернуться.
Рыцарь молча указал на Ундину.
- Вот он, этот способ. Вот девушка, которая называется принцессой, и которая возвращается в свою страну. Да, это не Лия, но это принцесса, которая явилась, чтобы принести стране мир.
- Ага, мир... Глаз подбитый, кулаки пудовые, рожа свирепая – такие только мир и носят, полные горсти мира.
Ундина положила ложку и треснула кулаком по столу.
- Хватит с меня! Я могу понять, что вы любили вашу девочку, но я не претендую на ее место в вашем сердце, и я не сделала ей ничего дурного. И вам тоже, но вы все время оскорбляете меня и надо мной издеваетесь, как будто я черт знает что! Слушайте меня внимательно, пусть мне и мало лет по сравнению с вами, но я тоже кое-что соображаю, и не позволю над собой издеваться.
Ирья побледнела, Рыцарь побледнел, а Ундина закусила удила и понеслась под горку:
- Я спасаю жизнь баронессе Ферро, а она угощает меня фонарем. Вы издеваетесь надо мной, как будто я убогая побирушка. Да, я самозванка, но я ничего вам не должна и ничего у вас не прошу. Если вы не считаете меня достойной кандидатурой, то я просто уйду и все. Делайте, что хотите, я устала перед вами пресмыкаться, словно постоянно за что-то прощения просить. Вам, видимо, с господином Орландо как-то уютнее, он ведь вам не чужой!
И она смачно выругалась, решив наконец отвести душу.
В кухне воцарилось молчание, и Ундина, выпустив пар, не знала, куда теперь ей деваться – то ли уходить, то ли оставаться? И никто ей не помогал, никто не подавал никакого признака жизни. Она поболтала руками в воздухе, а потом стала неулюже вставать из-за стола, зацепила тарелку, расколотила ее, кинулась поднимать и треснулась головой о стол, в результате чего с него посыпались стаканы.
Ирья молчала, наблюдая за ее несчастьем, и в том момент, когда Ундина едва не расплакалась, решив, что кругом только бездушные сволочи, она расхохоталась. Хохотала ведьма долго, потом вытерла слезы и сказала:
- А девочка-то не промах. С такой королевой и чумы не надобно.
Рыцарь выдохнул с облегчением, а ведьма придержала девушку, готовую собирать любые осколки с пола.
– Потом уберемся. Итак, ты хочешь быть принцессой. А зачем? Ты знаешь, какой человек отдал свою жизнь, чтобы ты могла примерить корону? Ты вообще понимаешь, на что идешь? Впереди тебя ждет плаха, а если тебе вдруг чудом повезет, то тебя ждет кое-что похуже плахи. Это вообще-то не игрушки, милочка...
Ундина вздохнула и снова села на стул.
- Знаете, мне самой иногда так страшно бывает, что и словами не скажешь. Я тут едва не убежала с расстройства. Да-да, ты не знаешь, я тебе не говорила, - она кивнула Рыцарю. – Это тогда, когда баронесса меня двинула. Так погано было, и даже пожаловаться некому. Вот это тяжело очень, когда на меня смотрят, как на наглую воровку. Я ведь не хотела этого, все вышло случайно, и мне тоже нелегко, но никто не понимает этого. Я, конечно, знаю, что из меня принцесса, как из говна топор, но уж какая есть. Что-то ведь и я могу, может и пригожусь – в конце концов я и дурнее себя королей знаю.
- И кого же это ты знаешь?
- Марка, Его Королевское Величество, которое собирает приключения на свою задницу в компании баронессы Ферро.
Ирья смотрела на нее, и яркие зеленые глаза ее сверкали молодо и задорно.
- Она мне нравится, но все равно это плохая идея. Я могу как-то вас остановить?
Ундина ошеломленно уставилась на ведьму. По ее разумению, Ирья могла мановением руки снести с лица земли Амаранту, ей не требовалось разрешение или чье-то мнение. Рыцарь заерзал на стуле и покраснел. Ирья нахмурилась.
- Вы, я вижу, уже уверовали в свою высокую миссию. Я согласна с тем, что стране нужен мир, и что Орландо вряд ли сможет его обеспечить. Но идея с присвоением Лииного имени мне не нравится – это скверно пахнет.
- Я к запахам устойчивая, - пробормотала Ундина.
- Я вижу. Я многое в тебе вижу, и не все мне по душе. Ты смотри, дорогой мой, - она обратилась к Рыцарю, - эта кобылка востропятая себе на уме. На нее узду не накинешь, сбросит. Вспомни Лию, вот она была бы королева, а эта будет мошенница в короне.
Рыцарь покраснел еще больше:
- Знаешь, если посмотреть вокруг, то в коронах и кто похуже есть. А Ундина девочка неглупая и с характером.
- Неглупый и с характером сейчас в Королевском дворце сидит.
Ирья раздраженно выдохнула и откинулась на стуле, скрестив руки на груди. За окном почти полностью рассвело, и поднялся ветер. Он пролетел по огороду, взъерошил кустарник у забора и со злобой кинул в окно горстью снега. Похолодало.