Один медведь повадился ездить на курорты, где пил минеральную воду, где лежал в ваннах, наполненных минеральной водой, мазался грязями. Он до того исполнился заботой о своем здоровье, что следил за ним до самой смерти, после которой встретился на небесах со своим медвежьим Богом.
- Ну как ты жил, дорогой медведь, отчитывайся передо мною, - сказал медвежий Бог.
- Я внимательно следил за дарованной тобою жизнью, поддерживал свое тело в здравии, ездя по курортам, - сказал медведь и выпятил свою грудь с тем расчетом, чтобы на нее легче было повесить райскую медаль.
- А с чего ты взял, что мне нужно, чтобы ты заботился о своем здоровье? - удивленно спросил медвежий Бог.
- Как? - в свою очередь удивился медведь. - Жизнь и здоровье мне предоставлены тобой. Как дороги для меня предметы утвари моей берложьей, и я хвалю тех, кто за ними следит, так я думал, что и жизнь дарованная мне тобою важна для тебя.
- Жизнь, конечно, для меня важна, - согласился медвежий Бог. - Но с чего ты, медведь, взял, что мне важно, чтобы ты за нею следил и употреблял свои силы на то, чтобы за нею следить, а не жить полноценно. Даже предметы твоей утвари важны для тебя не тем, что они в сохранности и блеске, а в том, чтобы ими пользоваться, чтобы эти предметы доставляли наслаждение своим действием.
- Приведите сюда медведя-балагура! - крикнул медвежий Бог.
В божественную медвежью берлогу вошел медведь балагур, зажав в одной лапе бутылку медовухи, другой лапой придерживая на груди медвежью гармонь.
- Ну-ка сбацай чего-нибудь! - попросил медвежий Бог.
Медведь балагур отхлебнул медовухи из бутылки, сел на позолоченный пень и заиграл медвежью комаринскую. На морде медвежьего Бога заиграла улыбка,
- Вот она жизнь! - сказал Бог. - И прожил медведь балагур не меньше твоего, и никаких минеральных ванн он не принимал и грязи на себя не накладывал, ну за исключением, если по пьяному делу в болото не провалится. Всю жизнь он не уставал повторять: вся жизнь наша в руках нашего медвежьего Господа. И это действительно так. Вот смотри. Медвежий Бог взял в руки ножницы и показал медведю, любителю оздоровления, на множество нитей, спускавшихся возле него до самого пола, выложенного божественным мрамором.
- На каждой из этих нитей висит жизнь медведя, который живет внизу в вашей тайге, и каждый день я обрезаю множество этих нитей, и если ты думаешь, что я смотрю, к кому каждая нить протянута, то ты глубоко ошибаешься. Я просто обрезаю те нити, которые ближе ко мне, которые мешают мне ходить по берлоге, которые мешают спать. Каждый день обрезаю, а назавтра моя берлога опять полна этих нитей. Случай решает жить или не жить каждому из медведей, подвешенных на этих нитях. Вот и все, и никакая минеральная вода, и никакие грязи. Собственно ты и сам это чувствуешь. Точнее - чувствовал.
- Как? - еще раз удивился медведь, любивший оздоравливаться.
- Для тебя же самым главным было заявить о том, что ты побывал на водах. Кто-то купается в шампанском, кто-то в минеральных водах. Это тебя и вдохновляло: приобщение к богемной процедуре оздоровления. Ты хвастун. Нельзя не сказать, что я не радовался, видя улучшение твоего духа, который ликовал не хуже, чем душа этого медведя балагура.
В этот момент медведь балагур закончил исполнять комаринскую, а медвежий Бог опять обрезал очередную нить и в райскую берлогу вошел медвежонок.
- Конечно, я этого не хотел, - извинился медвежий Бог. - Просто так получается. Конечно, лечитесь, если вам это нравится, но не это главное, а главное состоит в том, что нет никакого главного, кроме того, чтобы вам было интересно, и я не унывал.
Мораль этого повествования состоит в ответе медвежьего Бога.