После службы в армии, Витьку «посчастливилось» поприсутствовать на групповом «половом отдыхе» с одной из местных шлюх, которая обидевшись за недолитый ей стакан, заявила в ментуру об изнасиловании. Пацанам, «дарившим ****и удовольствие» впороли «по полной»! Мельник же, из- за своей брезгливости не разделивший с потаскухой ложе, получил меньше всех, всего (!!!??) шесть (!?!?) лет… «за посмотрел»……. (… Да здравствует наш суд! Самый справедливый и гуманный в мире!! ).
Вернувшись в родной город, Витек понемногу «оттаивал» после продолжительного «отдыха» на «обкомовской даче имени генерала Кумова». Частенько приглашал к себе домой, где его мама, доброжелательная улыбчивая женщина угощала нас домашними разносолами и жареной картошечкой, которая шла «на ура» под принесенный нами «Агдам» или «Солнцедар». В период Витюхиной отсидки их дом снесли, переселив семью в пятиэтажку, в районе завода «Эльта». Где благодаря стараниям и хлопотам «через знакомых» Витина мать, кроме трехкомнатной «пробила» еще и однокомнатную квартиру, на одной со своей, лестничной площадке. Заранее заботясь о сыне, находящемся на коммунистической каторге. Теперь же, присев ненадолго за стол и пригубив вина с нами «за компанию», она улыбаясь, вслух мечтала о женитьбе Вити и рождении внучат. Мельник как всегда шутя соглашался с матерью, но дальше «дело не шло». Он, как многие из парней прибывших в общаги спецкомендатуры был «в поиске», пропадая вечерами около знаменитого «чудильника»- пятиэтажного общежития, битком набитого сельскими девахами. Которые, отучившись в ПТУ на маляров или штукатуров трудились на стройках Ельца, не желая подобно сородичам месить сапогами навоз на колхозных фермах, устроившись в телятник либо на дойку. Ежегодно они толпами осаждали приемные комиссии училищ, куда ввиду постоянного недобора их с удовольствием принимали. Главной и основной мечтой девок было замужество в городе! Для чего в идеале требовалось подцепить какого- нибудь, но обязательно городского простофилю и введя его в гипнотический транс с помощью «искрометно- феерического» секса, как можно скорее заманить растяпу в загс, оформить документально «серьезные отношения». После чего, прописавшись наконец в квартире родителей «долбоюноши», намертво вцепиться когтями всех четырех конечностей в заветные городские «жилые метры». Ума и интеллекта у селянок в училище не прибавлялось, там обучали лишь правильному оштукатуриванию и покраске стен, поэтому рассчитывать приходилось только на природную хитрость- «смекалку» и конечно же «лобок», который эксплуатировался вечерами нещадно! Но добиться успеха получалось лишь у немногих. Почти все девчата возвращались в родные села и хутора, поднаторев не только в штукатурно- малярном ремесле, но и в разнообразном сексе, а заодно обзаведясь в течение полугода либо быстро растущим животом, либо одной из «дурных» болезней. В городе оставались единицы. Те девчонки, которые продолжали учебу на заочных отделениях вузов и техникумов. Засиживались далеко за полночь за учебниками и чертежами, а не в соседних с общагой кустах. Подобно многим поколениям своих пращуров- хлеборобов напрягая разум и волю, а не «сладострастно» оттопыренную задницу вместе с соседками по деревне, а теперь и по этажу в «чудильнике». Город принимал их, оставляя как правило на всю жизнь. Благодаря упорству, трудолюбию и образованию, девчата были востребованы на все предприятия. Успешно продвигались по карьерной лестнице и конечно же создавали семьи.
Витюхин «поиск», едва только начавшись закончился. Его быстренько «зацепила» деревенская деваха по имени Клавка. К сожалению относящаяся к той категории обитательниц «чудильника», которые не утруждали себя учебой, а о библиотеке или читальном зале наверное и не слышали. Что впрочем, совершенно не отражалось на их успехах в разучивании камасутры, под контролем уже поднаторевших в этом «деле» товарок по общаге. Красавицей она конечно же не была. Маленького роста, на коротких кривоватых ногах, к тому же конопатая «от кончика носа до самых пяток»! Но попался Мельник не на конопатость, а на крупную грудь и, конечно же, на услужливо «подставленный для вскрытия» при первом же вечернем променаде «лохматый сейф»- лобок! Витюха буквально светился от обвалившегося на него неожиданного «счастья»! Придя после очередного свидания- «случки», он взахлеб рассказывал нам о ставшей внезапно своей, Клавочке! Радовался как ребенок, получивший новогодний подарок от детсадовского «Деда Мороза»! Заметно похудел, ведь Клава старалась вовсю, «по- стахановски», прознав про Витюхину однокомнатную квартиру, призвав на помощь все свои познания в разнообразных вариантах «искрометного секса»!
Их ежедневные свидания проходили в Витькином жилище, было удобно- кровать не кусты, да и для подмыва душ, а не придорожная лужа. После десяти вечера измученный и счастливый Мельник плелся на ночлег, в общагу спец.комендатуры. Клава же частенько оставалась ночевать в квартире, ссылаясь на невозможность добираться до «чудильника» из- за «слабости и дрожи в ногах». А через некоторое время она «тихой сапой», так ненавязчиво и переселилась из общаги в квартиру Вити, перетащив туда свои пожитки в картофельных мешках. Витюхина мать будучи очень интеллигентной, воспитанной женщиной не вмешивалась в их роман. Не досаждала ему советами и наставлениями, а лишь молча качала головой, глядя на откровенный охмуреж своего недотепы- сына. Терпеливо ожидая когда он сам, наконец, разберется в творящемся безобразии. Клавка прочно, как ей теперь казалось, обосновалась в чужом по сути жилище. Придя со стройки где она трудилась, варила себе картоху и не дожидаясь «любимого» с наслаждением трескала ее с камсой или селедкой, сжирая целый пакет, не оставляя даже голов своего "лакомства". Пришедшему с работы Вите на ужин оставался только секс, которым Клавка занималась даже с набитым до горла брюхом. Ведь теперь для окончательного «закрепления» на долгожданных городских «метрах» требовалось срочно забеременеть! И она старалась изо всех сил! Буквально ловя каждую каплю Витькиного «нектара» своей ненасытной «раковиной»! Но к большому сожалению долгожданное «состояние» не наступало. Прожив в квартире Мельника пару месяцев Клавка принялась заводить разговор по поводу ее прописки на Витькиной жилплощади. Он отмалчивался, а просьбы стали переходить в истерики, устраиваемые регулярно по вечерам. Витюха сначала отшучивался, но начал- таки «въезжать в ситуацию», понимать куда клонит вероломная хабалка. Приходя в общагу подробно рассказывал нам про участившиеся в последнее время скандалы. Но что могли посоветовать товарищу восемнадцатилетние пацаны? Только Толя Ионкин, сорокашестилетний мужик не отказывал Мельнику в мудром совете. После нескольких обстоятельных бесед «любовные шоры» наконец свалились с глаз обезумевшего парня. Последующие разговоры о прописке он пресекал резко, иногда по настроению даже зуботычинами. КлашАка притихла, но от своей мечты не отказалась, прибегая к другим, «народным» методам. С этой поры Витек начал находить дома странные предметы. Однажды, придя с работы случайно заметил полтора- два десятка иголок, воткнутых в верхнюю притолоку межкомнатной двери, потом обнаружил кусок веревки в наволочке своей подушки!? Мы с Попом по- доброму подтрунивали над товарищем, Толя наоборот, очень серьезно относился к Клавкиной ворожбе. Предлагая Витюхе выгнать колдующую шалаву из квартиры немедля.
Витя конечно же понимал, что Толя абсолютно прав и желает ему только добра, но гнать КлашАку медлил. Порой даже сам придумывал оправдания ее очередным козням. А конопатая не унималась…
Жизнь продолжалась. Как- то, совсем незаметно подкралась очередная осень. Дни были по- летнему теплыми и солнечными, а деревья зеленели вовсю, лишь некоторые клены начинали постепенно одевать свой багряный наряд. Каждый прожитый день приближал нас к отъезду в родные края. Внезапно пропал Мельник. Неделя сменяла неделю, а Витек все не появлялся. Но в один из дней, добираясь с работы в общагу я встретил его в автобусе. Обрадовавшись неожиданной встрече обнялись по- братски. И Витя принялся рассказывать о произошедших в его жизни событиях.
Более месяца назад, возвращаясь домой после удачного «колыма» подвернувшегося в рабочее время, будучи в серьезном подпитии Витюха поскандалил с соседом, задевшем его нехорошими словами при входе в подъезд. Не заморачиваясь, начистил этому комсюку рыло, да видимо прилично, потому что была вызвана милиция. Понимая, что уйти не сможет, а последствия могут получиться серьезными, вплоть до возврата в лагерь, послал Клавку к матери- срочно вызвать скорую помощь. Предупредил чтоб сказала врачам, что это уже третий приступ аппендицита. Дальше все прошло как по нотам. Медики прилетели буквально через пару минут! Когда Мельника выносили из подъезда на носилках, прибыли запоздавшие менты… Как закосить на аппендикс он знал давно, был подробно проинструктирован бывшим врачом, отбывающим срок за продажу больничных листов вместе с Витей на «усилке». Пьяного оперировать не стали, резали утром. Витек, вспоминая, скалился белозубым ртом- …Да нафиг он нужен, Павлик, все равно когда- то прихватит… Послеоперационный срок недолгий, всего- то семь дней! Витю такой расклад не устраивал, он решил замастыриться. Собрав спичкой зубной налет, занес его в заживающий шов, который быстро воспалился. Врачи почистили шов, в результате чего Мельник задержался в стационаре еще на несколько дней. Уход и харчи были сносными, да и родственники проведывали почти ежедневно, принося обязательные «гостинцы» в виде продуктов. К тому же постепенно затухал скандал с избиением соседа и ментами. Короче, продлевая свое нахождение в хирургическом отделении, Мельник мастырился проверенным способом еще два раза, в результате чего прокантовался в больнице больше месяца! По его словам, можно было бы замастыриться еще пару раз, но врачи стали косо поглядывать на Витюху, видимо начав подозревать что все эти воспаления происходят неспроста. Теперь, по словам Мельника, впереди было опять «все в елку» - календарный месяц лечиться амбулаторно, находясь на больничном, затем, на месяц- полтора предписывался «легкий» труд. Улыбаясь и блестя глазами Витек выглядел именинником! Решив пройтись, вышли из автобуса раньше на одну остановку. Он рассказывал про свою жизнь в больнице, про новых знакомых, соседей по палате, а мне вдруг нестерпимо захотелось домой, в Волгоград. Увидеть своих домашних и друзей, с детства родные улицы, могучую матушку- Волгу. Не задумываясь сказал об этом Мельнику. Тот встрепенулся- «Так надо закосить…. И на месяц свалишь…» Добравшись до общежития и прослушав по пути подробные инструкции я до мельчайших подробностей знал как симулировать заболевание на приеме у врача. Оставалась мелочь- набравшись храбрости и наглости спуститься с Лучковской горы и зайти в одноименную поликлинику.
Юность! Абсолютно все вокруг воспринимается ярким, без полутонов! Деревья в осенних красках- «очей очарованье», пузырящийся в стакане, холодный до ломоты зубов копеечный лимонад, неимоверно вкусным, долгожданный поцелуй девушки-внезапно обвалившимся счастьем,неповторимым- запах свежести после пробежавшегося пузырями по лужам, недолгого дождя… И если парень не слабак, он должен доказывать это не только окружающим,а главное- самому себе. Не озираясь в поисках помощи, без виляний идти вперед и непременно добиваться намеченного.
Утром следующего дня отпросившись с работы, я сидел в очереди к хирургу. Мысленно повторяя Витькин инструктаж, чтоб не опрохвоститься, заорав «где не надо».
Лохматый доктор с необычным серебряным перстнем в виде черепа на указательном пальце, завел в смежную с кабинетом смотровую. Предложив лечь на топчан, застеленный ледяной клеенкой, долго ощупывал мой живот, а я, где положено «по инструкции» старательно ойкал и стонал. Выяснив из моих ответов, что подобное происходит со мной третий раз в течение полугода, утвердительно покачал кудлатой головой. Со словами «гнойный… будем резать…», вернулся в кабинет, оставив меня греть поясницей клеенку. Я терпеливо ждал, десять, двадцать минут… Слушал, как в кабинете накрывают стол, готовясь отметить какое- то событие. Периодически хлопала дверь, добавлялись запахи где –то приготовленных или разогретых блюд. Когда они расселись, чтоб уже начать «междусобойчик» я подал наконец голос. За столом заойкали, затем рассмеялись. Как я и думал- они забыли про меня. Доктор черкнув каракулями на клочке бумажки послал меня в соседний корпус, в хирургическое отделение. Три девахи, сидящие за столом «нога на ногу», демонстрируя своему «патрону» тугие толстые ляжки, визгливо, хором рассмеялись. Со словами- иди быстрее мальчик, щас там тебя резать будут, выпроводили меня из кабинета. В соседнем здании отдал высунувшейся на мой стук из облезлой двери, злой как цепная собака старухе выписанное направление. Дверь карга с треском захлопнула, а я усевшись на топчан приготовился ждать. Сигарета сменяла выкуренную, шло время, никто никуда не звал. В голову против воли лезла всякая ерунда. Вспоминались услышанные случаи, когда в оперируемых забывали инструменты или отрезали совсем не то что нужно…. Короче, медленно но верно «присаживался на измену». Уже пару раз ловил себя на мысли, что почти готов свалить из этого заведения. Совсем «кстати» вспомнились слова Бобчинского и Добчинского, из «Ревизора» - «….они у нас тут выздоравливают… как мухи…».
Неожиданно появилась бабка, заорала – Чего расселся!? Тебя в операционной уже почти час ждут! Я вскочил с топчана – Так вы сказали ждать. Вот почти два часа и сижу…. Она таращила белесые глаза. Снова закричала – Быстро мойся и наверх, в хирургию…. В расположенной за стенкой ее конторки ванной комнате, едва успел намылить голову, как опять появилась эта карга. – Ты чего? В баню что ль пришел?? Мигом обмывайся, и проваливай! Бросила на стул серое, застиранное белье, больше похожее на тюремную робу, чем на пижаму. Одев тряпье, перепрыгивая через ступеньки, поднялся на нужный этаж. Повстречавшиеся там смазливые мед.сестрички, переглянувшись, рассмеялись, видимо над моим несуразным видом, в лохмотьях «не по росту», отправили в конец коридора. За дверью «чистой перевязочной» ждала серьезная, средних лет женщина в белой маске. Подала платок- Покрой волосы и завяжи! Укол сделали? – Нет… - Так какого сюда зашел? Иди, скажи, пусть сделают! Вернувшись к смазливым хохотушкам в сильно укороченных халатиках, сказал им про укол. Снова вдоволь посмеявшись, вмазали в предплечье полшприца какой- то красноватой жидкости. Вернулся в предоперационную. Сестра в маске опять подала платок – Покрой волосы и завяжи. Укол сделали? Показал руку – Да! Кивнула головой – Брили? Ответил, повязывая как мог платок – Да я вроде не обросший… Она ткнула пальцем в пах – Здесь брили? – Нет… Сверкнула строгим взглядом – Так зачем сюда… Ладно. Иди, скажи, пусть побреют. И бегом! Тебя уже устали ждать! Трусцой вернулся к скучающим в коридоре девахам. – Чего гоняете? Ведь нужно было брить! Девки дружно заржали. Одна крикнула в кабинет напротив – Ленк, тут к тебе… молодой… за срочной помощью…. Опять заливисто засмеялись. Из двери вышла полненькая сестричка в халате не по росту. Заморгала не понимая - Что- делать- то? Одна из веселящихся ответила – Отведи в умывальник, там на подоконнике станок, побрей парня перед операцией…. – Яаааа, не буду…. – Будешь! Пришла на практику? Вот и практикуйся!
Пунцовея лицом, практикантка- Лена заспешила по коридору, я, придерживая рукой спадающие ввиду отсутствия какой- либо резинки «укороченные временем кальсоны», поплелся следом. В просторном, обложенном белой плиткой умывальнике кроме полудюжины раковин не было ничего, через открытую смежную дверь виднелись кабинки с «допотопными» грязными унитазами. Провидение в очередной раз за сегодня пусть ненадолго, на какие- то минуты отодвинуло опасную и конечно же неприятную операцию. Хирурги, с их стальными скальпелями- причиндалами казалось были далеко, в противоположном конце коридора, а сестричка- Лена совсем рядом…. Волнение отступая сменялось куражом! Происходящее начинало забавлять. Сдерживаясь чтобы не рассмеяться, спросил – что- делать- то, доктор? Не поднимая глаз, внезапно изменившимся голосом практикантка пропищала- Снимите штаны… Я разжал пальцы и, ничем более не удерживаемые кальсоны тихо сползли, будто покрывало с открываемой пионерами на торжественной линейке гипсовой скульптуры дудящего горниста. Взяв с подоконника бритвенный станок и отвернувшись, без пяти минут медсестра Леночка вытянутой за спину рукой пару раз скребнула по низу моего живота и бросив прибор пропищала – Дальше сам доделаешь! Постучав указательным пальцем по ее плечу, я как можно спокойнее произнес – Эдак мы с вами, голубушка, до завтра бриться будем! А врачи- то уже около часа дожидаются… Затем, намылив требуемое место поставил ногу на подоконник, создав таким образом лучший доступ к участку выбривания. Приготовившись, добавил – Вы, девушка, с таким вот отношением к обязанностям наверняка училище не окончите… Это что ж получается? Хирург также как и вы предложит мне самого себя оперировать? У окаменевшей Леночки от пунцовых ушей начал подниматься легкий парок… Или может мне показалось? Повернувшись и подобрав станок, она лишь на мгновение приоткрыла один глаз, затем принялась судорожно двигать бритвенным прибором «по площадям», практически вслепую. И ее можно было понять. Почти наверняка, мужское достоинство она наблюдала лишь в медицинской учебной литературе, да и то в разрезе и черно- белом изображении. Сегодня же, волею судьбы Леночке пришлось познакомиться с ним «вживую»,столкнувшись буквально «нос к носу» … Остановив ее потуги, спокойно объяснил как действовать станком и дело пошло. Через несколько минут бритье было успешно закончено и я, попрощавшись, направился в очередной раз в предоперационную. Строгая женщина в марлевой маске в который раз спросила про укол, бритье, затем помогла мне быстрее, правильно завязать на голове «бандану» и подтолкнула к двери в операционную.