Я появляюсь в своём любимом городе на юге России. Не на самом юге, но южнее средней полосы.
Именно что появляюсь. Кто я, зачем появляюсь – это всё за кадром. Я же не буду себе объяснять, кто я такой и для чего тут болтаюсь.
Похоже, я просто наблюдаю, наблюдаю за тем, что передо мной. Но не за собой. Вроде бы меня как бы и нет. Но в то же время я иногда участвую, когда возникает сильный порыв что-то изменить. Но чаще – лень. Если что-то во мне есть, так это глаза и возникающие от увиденного мысли. То есть впечатление.
А чувства... Как-то не происходит ничего, что бы возбуждало чувства. Ничего, кроме сожаления. Потому что все мои благие порывы ничего не меняют. Однако, если есть порывы – значит, я всё-таки есть. А если без порывов – меня как бы нет, и это будет меня мучить. Я знаю.
И вот я оказываюсь возле молодых ребят. Я их откуда-то знаю, но не настолько, чтобы различать их по лицам и именам. И они меня знают, но никакого внимания мне не уделяют. Разве что из уважения, что ли, не посылают меня куда подальше.
Друг друга они знают хорошо, они дружат. Здоровые такие, рослые ребята. Хорошие вроде бы, не злые и бесхитростные. Они встретились во дворе школы. Школы, которой сейчас нет. И двора этого уже нет, там всё застроили.
Это я догнал уже потом. Вспомнил, что этот двор был в прошлом. Значит, и ребята эти из прошлого? Прошлое – это то, что раньше настоящего и ещё раньше будущего. А если всё сложить? От перемены мест слагаемых сумма не меняется.
А тогда я просто смотрел и слушал, как один из них говорил о том, что его тянет в мексиканские места. Ему туда очень нужно. Он язык будет учить и по любому пролезет туда, откуда его зашлют в Мексику.
Потом я пошёл с двумя парнями в дом, где они живут. Там – разваливающаяся хибара, обитая кусками старой, крашеной разными красками жести. Забор тоже из старой жести, некоторые листы плохо прибиты и болтаются. Кругом – жесть, только на земле грязь. Но необычная грязь. И всё вокруг какого-то необычного цвета. Серое и блёклое. Как будто посыпано всё пеплом. И грязь посыпана, она какая-то белёсая, а лужи – блестят ртутью.
Живут они с дедом, а для меня он – дядька. Но не родственник. Или может родственник, но очень дальний. У него юбилей. Мне надо поучаствовать в выборе подарка. Они собираются пригнать машину и ехать в магазин затариться, ну и заодно взять подарок. Я не хочу ждать машину, меня тянет пройтись. И я пошёл задами по улице, по которой ходят только знающие эту улицу. Не все даже живущие в городе её знают. Она параллельна главной улице, весь променад – по главной, а по этой ходят только знающие.
И там я встречаю двоих мексиканцев! В чёрном пончо и чёрном сомбреро с широченными полями и высоченной тульей кумполом. Они похожи друг на друга, как две капли. Они радостно и возбуждённо о чём-то беседуют. И что-то из себя воображают, как без этого.
Смотрю, а это тот самый фанат всего мексиканского. Быстро же он преобразился, и ещё одного ведь прихватил! Прохожу мимо, приветствую.
Захожу в магазин, а ребята уже там, смотрят подарки. Магазин странный какой-то, скорее это выставка-продажа каких-то кустарных поделок из глины весьма сомнительного качества. Разные фигурки типа кошечек, посуда, вазы, сундуки и столики. Все одного вида и одинаковой отделки, украшены мелкой мозаикой зеленоватого цвета.
Ребята выбирают, крутят в руках то одно, то другое. Я хочу им сказать, что это полный отстой, но соображаю, что другого магазина просто нет. Хочу посоветовать, что взять, но понимаю, что они не станут меня слушать.
И они выбирают большую вазу. С такой же мозаикой. Такую, какая и даром никому не нужна. Грубо сработана, кривая.
А сам-то я почему не могу выбрать и что-то подарить? Ага, я же только наблюдаю... Но когда мы возвращаемся в тот же дом, дед мне рассказывает, как тяжело жить. Не то чтобы тяжело, а невмоготу.
Значит, я проявляюсь, как обычный человек? Может, это только для него? И я ему сочувствую, но зачем-то говорю о том, что нельзя вот так опускаться. Я говорю о беспорядке, о грязи, о жести. У тебя, мол, ребята есть, тебе помогут, если уж так всё плохо, и всё не так.
А он мне: ты что, не видишь, что творится? Кому это всё сейчас надо? А ребята пусть потешатся, пока не пришёл полный ... Ну этот, вы понимаете.
За болтающейся и гремящей на ветру жестью кипит работа. Ребята тащат шланг с большим красным раструбом от установки для пенотушения. Возле сопла вставлена дымовая шашка. Затейливо придумано. Вместо воды по шлангу дунут воздух – и будет много дыма. Ветра нет и всё будет в дыму. А этот дым будут подсвечивать прожекторами. Я не знаю, где прожекторы, но знаю что будут! И представляю, как это будет прикольно. А потом ещё фейерверк! А как же без фейерверка!
В небе – светящийся туман или дым. Букеты и брызги сверкающих искр. Вспыхивают и гаснут отблески в множестве маленьких луж между бугорками грязи. По бокам – лоскуты болтающейся жести на заборе. За забором – темнота. И сыпется пепел.
И это - ещё не полный ...?! Ну этот, вы понимаете.
Ещё не полный. Есть шанс всё закатать щебёнкой, пропитанной битумом. На этом, типа, асфальте пепел ляжет ровно.