Тем, кому доводилось работать в Арктике, нет необходимости объяснять, что такое ледовая разведка . Всем остальным требуются некоторые пояснения.
Справка. "Ледовая разведка — инструментальное и визуальное наблюдение за ледовой обстановкой. Разведка проводится с помощью вертолётов, самолетов, искусственных спутников Земли, судов, наземных гидрометеостанций, дрейфующих радиометеостанций.
Данные ледовой разведки используется для разработки ледовых прогнозов и обеспечения дрейфующих станций в Арктике, проводки судов во льдах, выбора пунктов высадки десанта и грузов на лед и т. д."
Примерно до середины 80-х годов прошлого века воздушная ледовая разведка очень часто проводилась на самолёте ИЛ-14. Этот поршневой самолёт, созданный в начале 50-х годов прошлого века в ОКБ С.В.Ильюшина, очень полюбился полярным лётчикам за надёжность, неприхотливость, за способность длительное время находиться в воздухе и за возможность произвести посадку на неподготовленную площадку (чаще на льдину), которую подбирали визуально с воздуха. Замечательный это был самолёт!
Но последняя машина была выпущена в 1959 году, а имевшийся самолётный парк этих выдающихся машин сокращался с каждым годом и к середине 80-х в ледовой разведке практически не осталось ни одного самолёта ИЛ-14. А замены ему фактически-то и не было. Пассажирский Ан-24 и его грузовой вариант Ан-26 считались самолётами одного класса с Ил-14, но были тяжелее, гораздо сложнее в эксплуатации, требовали подготовленных взлётно-посадочных полос. Ко всему ещё и полоса для взлёта им требовалась почти в два раза длиннее. Да и стоимость лётного часа в те времена у Ан-24 была куда как выше в сравнении с Ил-14, лётный час которого стоил тогда 560 рублей. Для сравнения, лётный час вертолёта Ми-8 составлял 850 рублей, а лётный час «кукурузника» Ан-2 200 рублей.
Но при полёте на предельный радиус, вертолёт Ми-8 мог взять на борт всего 200 кг полезной загрузки, а Ан-2 имел всего один двигатель, при отказе которого… Лучше и не говорить об этом!
Такое длинное вступление объясняет, в какое тяжёлое положение попали ледовые разведчики региональных управлений гидрометеослужбы. Но работу как-то нужно было делать и для ледовой разведки стали привлекать, несмотря на немалый риск, биплан Ан-2.
После своего законного отпуска я получил назначение на другую полярную станцию и в ожидании оказии слонялся по Управлению, нарушая ритм трудового процесса.
В один из дней в коридоре Управлении я столкнулся с Алексеем, который тоже вернулся из отпуска. Алексей был начальником одной из полярных станций и по стечению обстоятельств мы часто встречались в Управлении, куда нас иногда вызывали по разным вопросам.
Узнав о моём новом назначении, Алексей на минуту задумался, а затем неожиданно предложил мне ехать с ним. Из штатного расписания его станции исключили должность инженера-гидролога, но гидрологическую программу сокращать не стали. Я же собирался ехать на другую станцию в качестве радиста. А у Алексея как раз освободилось место старшего радиотехника.
«Будешь заниматься своей гидрологией и иногда подменишь кого-нибудь из радистов» - резюмировал Алексей.
На это неожиданное предложение я с радостью согласился.
В отделе кадров тоже легко согласились с новым моим назначением, и мы отправились в гидропартию узнать о возможной оказии.
В гидропартии уже четыре дня ждали вылета самолёта как раз в тот район, где располагалась станция, но по погоде вылет всё откладывался и откладывался.
Ждать погоды пришлось неделю.
Наконец, в один из дней, «добро» на вылет было получено, и утром следующего дня мы помогали ледовым разведчикам грузить их имущество в ждавший нас АН-2. Среди прочего на борт АН-2 погрузили газовый баллон и газовую двухконфорочную плиту.
Бортмеханик закрыл дверь, заработал двигатель и АН-2 на лыжном шасси пошёл на взлёт.
Едва успели взлететь, как ребята зажгли конфорку и водрузили на плиту здоровенную кастрюлю с водой. На мой немой вопрос пояснили, что будут варить «быдло» - их фирменное блюдо. «Быдло» готовилось очень просто - в кипящую воду последовательно кидали всё, что было под рукой: картошку, макароны, крупу, мясо, рыбу…
Если свежего мяса и рыбы не было, то их заменяли тушёнкой и консервами. Финальным аккордом была заправка зажаркой, состоявшей из обжаренного в масле с добавлением томата лука. И не беда, если какой-либо компонент этого экзотического блюда отсутствовал, поскольку его отсутствие компенсировалась добавлением другого компонента бывшего на момент приготовления в избытке. Получалось и вкусно и питательно.
В приготовлении «быдла» не было бы ничего необычного, не происходи это на борту одномоторного полуфанерного самолёта с полотняной обшивкой. И я с опаской посматривал на дверь пилотской кабины: а ну, как выйдет кто-нибудь из экипажа и увидит это вопиющее безобразие? - то-то шуму будет!
И, действительно, дверь кабины открылась, и появился кто-то из экипажа. Увидев, чем занят народ, он вместо ожидаемого разноса одобрительно произнёс: «Обед уже готовите? Молодцы!» и скрылся в кабине.
При подлёте к месту посадки «быдло» было готово и газовую конфорку потушили.
Снова открылась дверь пилотской кабины и лётчик, предупредив, что сейчас пойдём на посадку, сказал очень строго: «Обед не переверните!».
Кастрюлю с обедом плотно закрыли крышкой, бережно сняли с плиты и двое разведчиков держали её на весу, имитируя карданный подвес.
Я посмотрел в иллюминатор. Под крылом расстилалась снежная равнина, покрывавшая ледовый покров замёрзшей реки. Там, где снег был выдут, темнели пятна речного льда. Промелькнули домики полярной станции .
Сделав пару кругов, пилоты убрали обороты мотора и скоро АН-2 заскользил на лыжах, слегка покачиваясь на мелких застругах. Наконец, самолёт остановился и двигатель замолк. Прибыли!
Кастрюлю торжественно поставили на середину , открыли крышку и пространство самолёта наполнилось ароматом «быдла». Из своей кабины вышли лётчики. Все расселись вокруг кастрюли. Достали посуду и наш шеф-повар стал разливать «быдло» по мискам.
Алексей сказал, что могли бы и на станции пообедать, но ему ответили, что традицию нарушать нельзя, коль нормально сели, а нас из самолёта выпустят не раньше, чем мы съедим свой обед…
В девяностые годы в наши высокие широты зачастили иностранные специалисты, среди которых были и коллеги ледовых разведчиков. Они пришли в ужас, узнав на чём летают у нас на ледовую разведку. От всех приглашений полетать вместе, они решительно отказывались, заявляя, что они не самоубийцы. И вообще, так работать могут только «these abnormal Russians» - эти ненормальные русские!