Если у человека проблемы с ухом, он идет к лор-врачу (по старому – ухогорлоносу). Если проблемы в интимной жизни – спешит к сексопатологу (старого названия специальности нет, видимо, в прошлом люди как-то справлялись сами). А если «расшатались нервы» - ну, наверное, судьба обратиться к невропатологу (сейчас правильно говорить - «невролог»). Ведь однокоренные же слова, какие тут могут быть сомнения!
Но если с лор-врачом и прочими травматологами и аллергологами алгоритм прекрасно работает, то с неврологом – большая промашка. Не лечат неврологи «расшатанные» нервы, а также нервы «шалящие» и «истрепанные». Не имеют неврологи юридического права ставить диагноз невроза или депрессии, и назначать соответствующие лекарства тоже не могут. Во всем мире подобными проблемами занимаются психиатры, психотерапевты и прочие доктора, название специальности которых происходит совершенно от другого корня, чем «нервы».
Конечно, наш человек к психиатру не пойдет. Иногда даже видно – умом захворавший гражданин понимает, что надо именно к психиатру, а сердце подсказывает – «не ходи!». И насчет того, что неврологи такие заболевания не лечат – это тоже не факт. Некоторые организаторы здравоохранения, да и сами неврологи полагают, что очень даже лечат. Вот таблеточки безрецептурные можем назначить, хвойные ванны и прочий кислородный коктейль. И даже в неврологическое отделение могут положить, с наспех придуманным диагнозом, и полечить успокаивающими и утешающими препаратами. А потом пациент курсовой прием лекарств заканчивает, из жемчужной ванны вылезает – и сталкивается с теми же внешними и внутренними проблемами, которые и довели его до «расшатывания нервов».
Когда-то и я, молодой невролог, полагал, что умею лечить неврозы. Говоря современным языком, трициклические антидепрессанты рулят! Пока не увидел, как работает настоящий, любящий своё дело психотерапевт.
Есть в Омске многопрофильная больница, и есть в ней нейрохирургическое отделение. И положена в таком отделении ставка врача-психиатра (которую, как правило, делят между собой веселые и психически устойчивые нейрохирурги). А в те годы, когда я работал в неврологическом отделении указанной больницы, ставку занимал тот, кто и должен – психиатр Александр Ф., которого все звали Саша Фрейд.
Обычно дипломированные психиатры не любят заниматься так называемыми «пограничными состояниями психики». Хлопотное это дело, требующее большого времени и больших знаний. Доктор Саша Фрейд времени на пациентов не жалел, и запас знаний и навыков имел очень большой.
Саша пользовался традиционной психотерапией – как групповой, так и индивидуальной; умел погружать пациентов в гипнотический сон и в кратковременный транс; владел редкой по тем временам методикой нейролингвистического программирования. Ну, и был приверженцем теории психоанализа известного доктора Зигмунда Фрейда. И, что называется, давал результат. Именно потому, что польза от его работы была велика, и нужна в первую очередь пациентам неврологического отделения, тогдашний заведующий неврологией Владимир Николаевич выделил у нас на этаже для «нейрохирургического» Саши огромный кабинет, где всегда был полумрак, стояли большие мягкие кресла, и играла тихая музыка.
Далее мое повествование вступает на путь, скользкий, как зимний тротуар. Собственно, коварным льдом тут является соблюдение психиатром врачебной тайны, а спасительным песочком – то, что Саша Фрейд не вел самостоятельный прием каких-то посторонних пациентов, а консультировал тех больных, которые уже лежали в неврологии и изъявили желание (часто самостоятельно, без подсказки лечащего врача) побеседовать с психиатром. И почти всегда результатом таких бесед было коренное изменение диагноза, или просто разгадка проблемы пациента. И консультация эта была официальной, результат заносился в историю болезни, и его знал, помимо Саши, лечащий врач и заведующий отделением. А то, что знают трое…
Эпизод 1, романтический.
Средних лет Дама поступила в отделение по просьбе какого-то знакомого нашего заведующего отделением, Владимира Николаевича. Просьба эта была необычна заранее оговоренными сроками – Дама должна была пролежать в отделении ровно 21 день, и выйти на волю конкретно 5-го мая. Я осмотрел поступившую ко мне в палату Даму, и, честно говоря, никаких неврологических заболеваний не нашел. Позвал заведующего. Тот тоже ничего не обнаружил, но, как говорится, дал слово – держи. Совместными усилиями Даме был выставлен несуществующий в природе диагноз «Распространенный остеохондроз», и назначено всякое гламурное лечение, включая дефицитный подводный душ-массаж. Шли дни и недели, Дама цвела и неустанно благодарила меня и заведующего за эффективное лечение. Приближалось роковое 5 мая; на обходе дня за три до выписки я предупредил Даму, что в пятницу мы прощаемся. А через полчаса меня вызвал заведующий отделением. В кабинете у него сидела зареванная Дама, и, хлюпая распухшим носом, причитала, что за время лечения ей нисколько не стало лучше. Владимир Николаевич был не склонен к светским беседам, и сообщил Даме, что еженедельно на обходе, а последний раз – вчера, он слышал от нее, что здоровье её крепнет невиданными темпами, и записи об этом есть в истории болезни. И вообще, её госпитализировали только по известным обстоятельствам, и срок договора истекает. Я злорадно кивал головой.
Дама призадумалась, и предложила новый текст договора. Она прекращает плакать и хрустеть пальцами, а мы, со своей стороны, держим её в отделении еще десять дней. Мы добавили к этому еще один пункт – консультацию психиатра, и Дама отправилась проходить курс хвойных ванн и лечебной физкультуры. И ожидать встречи с Сашей.
На следующий день в ординаторскую пришел задыхающийся от смеха Саша Фрейд. Оказалось следующее – Дама была несчастлива в браке. Её муж, работник Иртышского пароходства, постоянно водил домой – по терминологии Дамы – баб. Она же - страдала. И, чтобы отдохнуть и привести пресловутые «расшатанные нервы» в порядок, она изыскала способ спрятаться от всех проблем за стенами больницы. А 5 мая должна была начаться навигация, и муж отбывал с глаз долой на всё лето. Но – увы. Поздняя весна в том году задержала сроки навигации, и надо было как-то прятаться от ужасных домашних сцен еще полторы недели. Мы отнеслись к проблеме с пониманием. Саша же Фрейд сказал, что он договорился с Дамой о том, что она посетит за это время несколько его сеансов психотерапии. Вероятно, сеансы были платными, но это уже был Сашин гешефт.
Через три дня утром решительная, накрашенная и сияющая Дама зашла в ординаторскую, и сообщила, что она сегодня выписывается. Мои возражения, что курс ванн еще не закончен, не были приняты во внимание.
- А что, навигацию уже открыли? – невинно спросил я.
- Ах, какие пустяки! – ответствовала Дама.
Я отпустил Даму домой, а сам отправился к Фрейду, в его мрачный вертеп, и затребовал объяснений.
- Понимаешь, у нее была подсознательная установка, что её муж – подлец, а она – несчастная жертва, и её горестный удел – страдания, - пояснил мне Саша Фрейд. – А я поменял ей установки, и теперь она полагает, что она – ангел, а муж её – подлец, и ей надо быть выше этого, а еще лучше – выгнать его из дома вместе с его падшими женщинами. И в любом случае, она перестала из-за этого негодяя страдать.
Ну, и какие таблетки могли бы дать такой эффект?!
Эпизод 2, о женском коварстве.
В отделение поступил Чиновник. Довольно молодой мужчина, он начал страдать неким странным заболеванием, походим на болезнь Паркинсона. Но именно, что только похожим. Что-то с этой болезнью было не то. Чиновник был очень взволнован; прямо скажем, его волнения значительно превышали вполне себе умеренные нарушения здоровья. Дня три ушло на сбор различных анализов, и мы уже готовились назначить пробный курс лечения от паркинсонизма – но тут целебный больничный режим наконец оказал свое воздействие на молодой организм Чиновника, и все симптомы резко прошли. А главное – успокоились «расшатанные нервы». Пациент был выписан с выздоровлением от неизвестно чего. Ну, это часто бывает в медицине.
Через две недели Чиновник поступил снова, с той же тревогой в глазах и необъяснимой неврологической симптоматикой. И первым делом спросил – а правда ли, что у нас есть психиатр, и можно ли попасть к нему на прием? Ну, почему нельзя, можно, конечно…
После беседы с Чиновником Саша Фрейд был задумчив. И неожиданно попросил лечащего врача пригласить на беседу жену пациента. Заказанная жена прибыла, и ушла беседовать с Фрейдом. Беседовали они долго, а потом Саша пришел и принес нам «на блюдечке с голубой каемочкой» как диагноз, так и дополнения к анамнезу.
Оказалось, что Чиновник, как это нередко бывает, был неверным мужем. А его жену такая ситуация не устраивала по различным причинам. И она обратилась к подруге, которая была врачом – за помощью. Правда, подруга была врачом патологоанатомом, но это неважно в данном (и только в данном) случае. И две эти заговорщицы решили подсыпать неверному мужу в еду лекарство, которое отвратило бы его от доступных женщин. Жена, правда, тоже оказывалась вроде как у разбитого корыта, но она согласилась терпеть. А может, у нее были варианты, кто её знает. Лекарством же, призванным принести мир и покой в семью, был, к сожалению, избран галоперидол – мощный нейролептик, вызывающий, помимо желанной в данном (и только данном) случае импотенции еще и симптомы паркинсонизма. С паркинсонизмом Чиновник был готов смириться, но основной эффект от тайного приема препарата сильно его огорчал. И он захотел побеседовать об этом с психотерапевтом, что и помогло, в конечном итоге, всем действующим лицам. А вот с неврологом вряд ли бы он захотел разговаривать.
Саша Фрейд долго беседовал с женой Чиновника в таинственном полумраке его кабинета, и они пришли к какому-то согласию. Порекомендовал ли он женщине какой-то более гуманный препарат, или проявил мужскую солидарность – осталось неизвестным.
Эпизод 3, о превратностях любви.
Эта история казалась самой загадочной. В отделение с некоторым скандалом поступила Аспирантка. Это была невзрачная девушка с одутловатым лицом и тусклыми редкими волосами. Родители её были известными омскими профессорами (не медиками). Собственно, именно они и сообщали анамнез заболевания, не давая девушке вставить и слова. Получалась следующая картина. Не имея из-за своей внешности никакой личной жизни, Аспирантка всю себя посвятила науке, и училась в аспирантуре в Москве. Там её, без видимой причины, сразила непонятная болезнь, из-за которой она была вынуждена бросить учебу, составляющую единственный смысл всей её жизни. Болезнь проявлялась постоянной одышкой, для описания которой хорошо подходил научный термин «гипервентиляционный синдром».
Скандальность ситуации заключалась в том, что девушка много и тщательно обследовалась сначала в столице, где она училась в аспирантуре, а затем в Омске по месту жительства, и ни одни специалист не нашел никаких проблем со здоровьем Аспирантки. Оставалась только консультация психиатра, но ни сама Аспирантка, ни её родители и слышать не хотели о том, чтобы обратиться в психиатрическую больницу. Пациентка и её семья считали, что у девушки всё же есть какое-то поражение головного мозга, и требовали, чтобы её поместили в лучшую неврологическую клинику города. Лучшими были мы. А еще у нас был доктор Саша Фрейд.
На консультацию нашего «домашнего» психиатра семья Аспирантки согласилась. Нечеловеческими усилиями Саше удалось разлучить этих «сиамских близнецов», и родители Аспирантки, которые неотлучно сопровождали её даже в туалет, оказались за дверью, а сама она – в обществе специалиста.
Ну, в общем, разгадка оказалась проста и банальна. У Аспирантки таки случилась личная жизнь, правда, такая, о которой никому не расскажешь. В московском общежитии Аспирантку соблазнил альфонс. И пока у нее оставались деньги – она была окружена любовью и обожанием, и даже совершенно забросила «единственный смысл жизни» - науку. По окончании денег закончилась и любовь. Парень тут же, в общежитии, перебрался жить к другой девице, а Аспирантка осталась без аспирантуры (её успели отчислить), денег и смысла жизни. И тут из глубин её подсознания, вне осознанного желания Аспирантки, всплыла таинственная одышка. Которая, как по заказу, объясняла окружающим всё – и невозможность продолжить занятия, и отсутствие денег (обследование и лекарства в Москве дороги), и печально знаменитые «расшатанные нервы». Такие болезненные состояния называются «условно полезными». Справиться с одышкой девушка не могла, да и не хотела. Естественно, что никакие медикаменты не помогали.
Дальше всё было просто – для психотерапевта. Саша Фрейд поработал с подсознанием Аспирантки, и её проблемы перестали казаться ей неразрешимыми. Она вновь обрела цель в жизни, и злая одышка постепенно отступила. Выписалась от нас она уже совсем здоровой. Родителям девушки мы ничего не сказали. Чего тут рассказывать, и так всё понятно, мы – лучшее неврологическое отделение, да!
В общем, надо придерживаться простого принципа. Неврологу – неврологическое, а психотерапевту – «расшатанные нервы». И всё у нас получится.
Сентябрь 2017.