Тот, на кого уже брошен свет, вынужден куда-то девать тень.
Л. С. Сухоруков
Мир тварей
Их встречали. Двое кабетов в серых хламидах охранников провели мастеров в просторное помещение, больше напоминающее перевернутую коробочку вален-ри - узорчатую полую полусферу, вырезаемую из пористого, мягкого камня. Такие коробочки раскрашивали или оставляли естественного бежевато-золотистого цвета, а потом наполняли всяческой мелочевкой: ракушками, галькой, высохшими веточками и прочими приятными глазу вещицами. И не просто наполняли, а складывали эти вещицы в определенном порядке, тщательно подбирая каждую.
Дворец Бродящих – главное здание на Кессии, тоже было вырезано в камне. Но не в мягкой осадочной породе, а в твердом граните. Тут не было окон – только множество отверстий в потолке и стенах, под потолком свободно парили мешки отдохновения, а на пол был постелена пушистая шкура громадного зверя.
Как утверждали сами Бродящие, она принадлежала последнему варикоту с Синилии – вымершему чудищу, чем-то похожему на помесь земных слона и медведя. Правда, Иё сомневалось, что животное таких размеров вообще могло когда-то существовать. Уж точно не на Синилии, где гравитация больше все той же земной в два раза, а большинство представителей фауны едва превосходят величину солнечного зайца. Чем питаться хищнику таких колоссальных размеров? И как его кости и внутренности могли бы выдерживать вес могучего тела?
Но сейчас все внимание мастера Слушающего, как и остальных членов делегации от академии, было приковано вовсе не к шкуре, а к двум зарийцам. Иё ни разу воочию не видело представителей их нации, только на картинках да в воспоминаниях предков. Зарийцы оказались чуть ли не выше кабетов, хотя в описаниях их рост не превышал пяти локтей. Разгадка данного феномена оказалась проста, стоило одному из зарийцев сделать пару шагов навстречу прибывшим. Полы его богато украшенной накидки распахнулись, и Иё разглядело необычную обувь: несколько ремешков, к которым были прикреплены подошвы, в высоту достигающие почти пол локтя.
- Мира и процветания вам, - поздоровалось Юо-кра, оттесняя Иё назад.
- Существования во всех вероятностях, - на свой манер откликнулись зарийцы. – Кто из вас – Иё-кра в семнадцать тысяч сто сорок восьмом поколении кабетов?
Такое начало не слишком понравилось главе академии. По малейшему движению его вторых конечностей стало понятно: его задели слова иномирца. Он слегка поклонился и промолвил:
- Я – Юо-кра в семнадцать тысяч сто сорок восьмом поколении кабетов, глава Академии Потоков и Стихий. Вы можете обращаться ко мне.
- Но нам нужен именно Иё-кра, - упрямо повторил второй зариец. Его накидка не была столь шикарно украшена, как у первого, но зато колец в ушах было гораздо больше. – Тот, кто видел, как Великий Нел-кри достал начальную частицу твари.
- У нас общие воспоминания, общие видения и общее прошлое, - как заученную формулу пробормотало Юо-кра. - Один кабет – это все сообщество.
- И все же… - Бедняга-зарийец определенно не понимал, с кем смеет спорить.
- Расскажите, что у вас случилось, - и снова ситуацию спасло Дех-кри.
Гости повернули к нему свои головы, правильно признав в хранителе самого старого и умудренного из работников академии. Первый зариейец предложил всем присесть, прежде чем разговор продолжится. Только теперь Иё разглядело в глубине помещения низкий столик, на котором уже красовались самые разнообразные закуски. Жители Зары предпочитали обсуждать любые дела на сытый желудок. Что ж, такой подход Слушающему явно импонировал.
Державшиеся в стороне ученики жадно набросились на угощения, вовсе не стесняясь ни гостей, ни преподавателей. Хотя чего тут стесняться, ведь потребление пищи – это естественный физиологический процесс, не менее важный, чем дыхание. К тому же, зарийцы и сами были жутко голодны, чего совершенно не скрывали. Прошло не менее десяти дюжин мгновений, прежде чем они вернулись к беседе.
- Мы получили первые подтверждения около пяти дней назад. Наш соратник, ФаиКор погрузился в Поток. Ему надлежало узнать, насколько новый закон императрицы будет благоприятен для простых граждан. Для этого требовался довольно долгосрочный прогноз, а ФаиКор шагает во Времени на три десятка лун вперед… примерно на восемнадцать мегациклов.
- Ох, - кажется, вздох удивления издали одновременно Зи и Мо, но заговорить решилось только Мо-ку. – Неужели вы способны на такое? Восемнадцать мегациклов, даже подумать страшно.
- Тогда не думай, - с пренебрежением прошипело Юо-кра.
- ФаиКор является одним из наших старейшин, не многие из нас способны преодолеть путь даже в одну луну, - одобряюще улыбнулся молодому кабету второй зарийец. – Каждый раз, когда я встречаю его, ко мне возвращается ощущение, будто я смотрю на огромную гору, которая заслоняет весь мой опыт и самолюбие своей тенью, делая вновь несмышленым ребенком. Хотя я и сам способен уходить почти на десять лун как вниз, так и вверх. Однако, мы, кажется, говорим не о том.
- Старейшина поведал, что увидел во Времени новую развязку. Поток в этом месте вел себя странно, завихряясь и делая петли. Это могло означать лишь одно – кто-то недавно внес изменения, создавая новую вероятность будущего. Причем такую, которая не зависит от настоящего, - подхватил второй зарийец.
Пока оба гостя набивали желудки, Иё-кра делало мысленные заметки. Во-первых, и это сразу бросалось в глаза, зарийцы имели разные статусы в обществе. Тот, который первым завел разговор, вовсе не был главным в паре. Его глаза постоянно бегали, а взгляд то и дело устремлялся в сторону второго, словно иномирец искал поощрения своих действий. Он был уже не молод, хотя и старым зарийца назвать было нельзя. Среди его темных, почти черных волос проглядывали светлые прядки. Жители Зары не седели, их шерсть, похожая больше на пух и покрывающая все тело, с возрастом выцветала, как и длинные волосы.
Второй гость был моложе, но занимал более высокое положение – немыслимо и непостижимо для кабета. Он двигался на своих высоченных туфлях грациозно, а в каждом жесте чувствовалась властность. Узкие глаза имели насыщенный густо-зеленый цвет и смотрели на мир с легкой иронией и даже некоторым презрением.
- Это как? - не поняло Юо-кра. Первый зарийец вновь посмотрел на второго, беззвучно прося разрешения. Молодой согласно кивнул.
- Что вы знаете о Времени? – начал старый.
- Время неразрывно связано с пространством, - первое, что пришло на ум, высказало Мо.
- Время относительно, и протекает с разной скоростью, в зависимости от различных условий гравитации, магнитных волн и других факторов, - с недовольством косясь на своего близнеца, добавило Зи.
- Время изменяемо, - неторопливо произнесло Иё-кра.
- Все так и не так, - разочаровал всех кабетов гость. – Да, многое зависит от места и условий, но Время все равно остается неизменно. Оно течет с равной скоростью для всех. Луна – это луна, как быстро бы ты не двигался. Цикл – это цикл, как бы ты себя не ощущал. Говорят, когда ты счастлив, время пролетает быстрее, а когда на тебя сваливается беда, оно замедляет свой бег. Но это всего лишь субъективное восприятие. Равно как и прошлое, и будущее.
- Но вы ведь сами путешествуете в обе стороны, как так может быть? – совершенно запуталось Мо.
- Существует много удивительных вещей… квазивещей и квазисостояний. Ярким примером может служить начальная частица. Она заложена в тебе, она есть во мне. Но что это такое? Нел-кри держало ее в руках, ваш мастер Слушающий собственными глазами видел ее. Значит, она объективна и вполне вещественна.
Но ведь и слово – это тоже вполне вещественная вещь. Произнесенное вслух, оно становится колебанием воздуха, написанное – определенным набором знаков, рун, букв... и при этом слово – не существует. Его нельзя пощупать, нельзя ощутить его вкус или запах. Слово – это понятие, квазивещь.
Тебе больно. Ты в состоянии болезни. Этому свидетельствуют определенные показатели, скажем, температура или повышение того или иного энзима в тканях и крови. Но когда ты влюблен, разве это можно засечь, измерить? Нет.
- Почему же? - возразило Юо-кра. – Влечение отражается на секреции некоторых желез, меняется выработка многих нейромедиаторов…
- А Вы не путаете любовь с инстинктом размножения? – прервал главу академии молодой зарийец. – Секреция желез, как Вы выразились, меняется и у примитивных животных. Но разве они способны испытывать такое возвышенное чувство?
- Возвышенное? - Юо не удержалось от смешка. – Возможно, на вашей планете его и считают таковым. Для кабетов оно является глупым и абсолютно бессмысленным. Любовь деструктивна. Она не делает тебя физически сильнее, зато мешает поиску идеального партнера.
- Так или иначе, любовь – это квазисостояние, ибо она не имеет определенных показателей. Ты можешь всю жизнь твердить себе, что влюблен, но не любить по-настоящему. А можешь влюбиться, но считать, что это лишь затмение, лишь обычный инстинкт продолжения рода.
Иё еще внимательнее взглянуло на молодого зарийца. Он с таким жаром рассуждал о любви, что сразу стало понятно – он сам к кому-то нежно и крепко привязан. Уверенно и безапелляционно делать заявления способны лишь безумцы или те, кто сам нашел истину (ну, или ее подобие).
- Так что же время? – попыталось вернуться к первоначальной теме Дех-кри.
- Давайте сначала закончим с начальной частицей. Она - тоже квазисостояние. Ты можешь обладать ею, но носить внутри мертвым грузом. Скажите, разве мы все не рождаемся с ней? Но лишь немногие достигают таких высот, как ваши Бродящие или наши старейшины. Значит, если мы не будем развивать свой дар, мы ничем не будем отличаться от тех, у кого начальной частицы нет. Та черная субстанция, что вынул из твари Нел-кри – это символы, это руны… движение воздуха.
- Если вы все так хорошо изучили, то почему прилетели к нам? Зачем просите нашей помощи? – в голосе Юо проскользнула нотка гнева.
Его надули, обдурили. Эти зарийцы прикинулись дураками, а сами знают о начальной частице даже больше, чем кабеты. Иё не требовалось устанавливать телепатическую связь с начальником, чтобы проследить ход его мыслей.
- Потому что, как я уже сказал, существует множество удивительных явлений. Время – одно из них. Мы научились менять его, но, главное, мы поняли его основную загадку. Многие расы и народы воспринимают Время, как череду событий. Некую последовательность: вчера, сегодня, завтра. Изменив, скажем, вчера, Вы сделаете другим сегодня. А, если взять и что-то сотворить в настоящем, то будущее тоже преобразуется. Очевидно, не так ли?
Мы пошли дальше и стали изменять текущее, исходя из последующего, а прошедшее - опираясь на текущее. Получился некий парадокс. Ибо из-за наших действий уже не существовало ни привычного будущего, ни первоначальной картины настоящего. А прошлое? Прошлым становились и «завтра», и «сегодня».
Хронологические вероятности множились, их становились десятки, сотни, тысячи. Но при этом ты все равно рождался, взрослел и умирал. Никак не наоборот. Как бы хитроумно не переставлялись луны, Время продолжало оставаться потоком, имеющим всегда одно и то же направление. От начала к концу. И тогда мы поняли, что нет прошлого… нет будущего. Это всего лишь квазивещи и квазисостояния. Нет даже настоящего, есть только одно – «сейчас».
- Хорошо, значит Время – не череда событий, а просто поток? – подытожило Юо-кра. – Нечто вроде потока воды, скажем?
- Вроде, - подтвердил темноволосый зарийец. – Огромный поток, состоящий из бесчисленного множества «сейчас». Момент, в котором кто-то существует – это одновременно и «сегодня», и «вчера», и «завтра». Но воспринимаем мы его только в качестве настоящего.
- Наверное, мы вас совсем запутали. Самое главное не в этом. ФаиКор долго не мог понять, что происходит с Потоком Времени. Это завихрение, оно было просто громадным, становясь ключевой точкой. То есть неким событием, которое создает отдельную вероятность не для одного зарийца, а для всей нашей расы. Или даже для всего Космоса. Изменение, приводящее к полной перестройке всего, что происходит вниз по Течению. Он забеспокоился, немедленно доложил императрице. И она приняла решение отправить одного из своих лучших разведчиков максимально близко к ключевой точке.
Темноволосый налил себе из кувшина светло-зеленый сок и залпом выпил. Ему было неприятно вспоминать то, о чем предстояло рассказать кабетам. Но те терпеливо ждали продолжения.
- Он видел тварь, черную уродливую, мерзкую.
- Но откуда она взялась? Прошла Порог? Ее завезли на каком-то корабле с другой планеты? Или это какое-то мутировавшее животное? – Мо и Зи буквально забросали гостей вопросами. Мастера перестали зыркать на них, пытаясь усмирить молодежь: им самим хотелось как можно скорее получить ответы.
- Потом пришло известие от моего друга… кажется, друга, - как ни в чем ни бывало продолжил рыжеволосый. – Мол, на несколько лун вниз по Течению появился неведомый монстр, способный уничтожить одним прикосновением к твоей тени. Двор императрицы находился в смятении. Я получил известие буквально на полгорсти раньше, чем разведчик вынырнул со своим докладом из Потока. Потому, примчавшись, застал ее Величество во взвинченном состоянии. Немного позже появился ФаиКор. И тогда все встало на свои места. Я вспомнил, что читал однажды в истории Кессии о Долгой войне с подобными монстрами, а предок ФаиКора был одним из тех, кто привез вам куюна ва тента. Наши знания и догадки вместе привели к единственно правильному выводу – нам нужна ваша помощь.
Разветвление происходит незаметно, мягко. Ни тошноты, ни головной боли. Никаких признаков того, что крохотная обсидианово-черная точка вдруг начинает стремительно разрастаться до невообразимых размеров. Вот ее не было – этой громадной Вселенной, этой Реальности с ее туманностями, звездами, планетами. А потом (потом ли?) она появилась (или была всегда?)
Как отделить одно от другого? По сути все квази. По разному, иначе, но квази. Вещей нет. Нет состояний. Их нет ровно до того условного мгновения, пока они не появятся. Где? И это тоже вопрос. Потому что «здесь» - это тоже одна сплошная условность, неразрывно связанная, как пара близнецов-кабетов, со временем.
Возможность - вот что имеется почти без оговорок. Возможность случиться, быть, стать. Она, как пчелиная матка, постоянно откладывающая черные яйца, из которых развиваются новые, сверкающие, как первый земной снег на солнце, Реальностей. Но пока яйцо не отложено, никто не знает, каким оно будет.
И ладно. Главное, что будет. Главное, не прохлопать, поймать. Сделать еще блистательней и белее.
Бродящий Шен-кри был не прав. У всех есть начальная частица. У всего. Есть слово, есть скрипяще-свистящий, булькающий, рычащий набор звуков. Волн, которые порождают волнения во Временном Потоке, которые заставляют его возмущаться, вихриться, буквально сворачиваться в кольцо, как легендарную смею, пожирающую собственный хвост.
Юо, ты говоришь, что любовь бесполезна. Маленькая искрящаяся частичка только что превратилась в пепел, ни во что. Возможно, стало своей противоположностью. Нет, не «невозможно», а «никогда не было и не будет». Ты убил несколько Реальностей. Изничтожил их, растоптал. Ты превратился в тварь. Что? Чушь, говоришь? Утверждаешь, что из зеркала на тебя смотрит все тот же Слушающий? Четыре руки, три глаза, светлая кожа. Но разве зеркала отражают то, что есть? Нет, ты видишь то, кем ты был только что. Это погоня за своим вечно ускользающим «Я». Ты тень… прими как данность. Как и то, что зарийцы тоже были не правы.
Нет никакого «сейчас». Есть только бесконечный коридор, выстроенный двумя зеркалами.
Нет никакого «сейчас». Есть только Вверх по Течению и Вниз.
Иё все же почувствовало нечто странное. Здоровье кабета всегда было отменным. Но вдруг мир раздвоился перед глазами, а в голове отчетливо зазвучало: «Мы не знаем, откуда они взялись».
- Когда следующий раз взошло солнце, - а вот голос молодого зарийца едва пробился к мастеру Слушающему, - я обнаружил рядом со своим ложем этот шар.
Гость вынул из кармана самую обыкновенную сферу для ментальных записей.
«Но мы очень хотели бы это выяснить»
«Как и мы»
- На нем была всего одна запись, очень четкая.
Сидящее ближе всех к гостям Юо схватило шар, начало крутить его и так, и эдак, словно пытаясь без подключения узнать о содержимом. Потом сделало совершенно ожидаемый вывод:
- Не вижу в этом шаре ничего необычного. Ну, разве что рисунок на нем выбит какой-то странный. Кажется, шар не современный, такое впечатление, что его произвели много мегациклов назад. Вы уверены, что это – не какое-то странное устройство ваших древних?
Молодой зарийец снисходительно улыбнулся:
- Уверен. Более того, все совсем наоборот: лежащая передо мной куюна ва тента принадлежит ко временам, лежащим не так далеко вниз по Течению. Она не древняя, просто те шары, которыми пользуетесь вы – будут сделаны потом, а эта была выкована кем-то из ныне живущих зарийцев. Но главная особенность шара не в этом. На нем ваш голос, почтенный Слушающий Иё-кра.
Мир теней и тварей
С того дня, как старик на крыше отдал Сан начальную частицу, ее жизнь начала меняться. Изменения начались с получасовой пытки ее ушей. Капитан Михайлов не щадя ни их, ни свои голосовые связки отчитывал нерадивую рядовую на глазах ее друзей. Оба стояли, опустив головы, в отличие от самой девушки, которой вдруг все стало безразлично. Ну орет, и чего? Как сказал когда-то какой-то умник, в этой жизни нет ничего окончательного, кроме смерти. Только после нее уже невозможно ничего исправить. А раз Александр не собирался ее убивать, то ничего непоправимого не случилось.
После этого Сан загнали в медкабинет, где ей выдали белый халат и гору тонких, как ватман, планшеток – медкарты охотников. Марат хоть и был отличным медиком, но особой аккуратностью в записях не отличался:
- Надо попытаться каталогизировать это все, - указывая рукой на штабеля силикатных экранчиков, объяснил парень свое задание. – Берешь одну, выписываешь по форме все данные пациента, потом выбираешь в каждом его обращении цель и списываешь диагноз. Например, Иванов И.И. Дата рождения такая-то, число генетических маркеров ГМЛ столько-то, обращений к врачу на 2 октября 2122 года… хм, красивая дата, кстати!
- Пфф, - фыркнула Сан. – Не думала, что ты такой ценитель всяческих искусственных привязок.
- В смысле? – не понял врач.
- Ну, дата – это всего лишь условность. Ты можешь начать свое летоисчисление, сделав его таким, каким пожелаешь. Хоть в двоичной системе, хоть в шестнадцатеричной. И развести какую угодно красоту. Только вот мир от этого лучше не становится.
- Ого, я смотрю, ты совсем стухла. Это из-за Михайлова? Да брось ты. Он скоро сменит гнев на свою обычную раздражительность. И станет таким же душкой, как и раньше. Я понимаю тебя, правда… Мне столько раз хотелось сбежать отсюда.
- Ты же сам пришел в штаб, добровольно, разве не так? – попыталась поймать Сан на лжи лейтенанта. Но тот лишь головой покачал, словно пытаясь в этом жесте выразить всю сложность и противоречивость обуревавших его чувств. – Это меня заперли здесь, чипировали, как какую-то дорогую псину. Я просто хотела, чтобы со мной обращались хоть немного по-человечески. А этот… эта машина для уничтожения тварей…
Я видела рассвет только один раз. Это было самое удивительное зрелище на свете. Глазам было больно, но эта боль была правильной, что ли. И отец стоял рядом, готовый защитить меня от всего. От чертовых чудовищ, от таких вот засранцев, как Михайлов… от любой опасности.
Я лишь хотела быть чуть ближе к нему, понять: неужели я ошиблась, неужели все, что мне известно о нем – всего лишь тень моего отца. А на самом деле он такой же охотник, бесчувственный, готовый ради уничтожения монстров самому стать последней скотиной.
- Не плачь, - тихо, успокаивающе.
Сан не собиралась изливать душу. Тем более, наводить мокроту, как любит говорить ее мать. Но что-то сломалось. Хрупкая стеночка самообладания, отделявшая Карпатову от того маленького безумца, управляемого одними инстинктами, который до времени лишь выкрикивал с галерки редкие реплики, пока на сцене разворачивалось степенное, выверенное действие. А теперь он ворвался в толпу актеров и принялся ломать и крушить весь реквизит.
К лешему сценарии! В трубу все эти: «Есть, капитан. Нет, капитан!». К солнцу, к свободе. И пусть потом обо мне сложат песню, о девушке, которой надоело бояться, надоело ждать и бороться.
И с этого момента, когда Сан уткнулась носом в плечо Марата, и первая слезинка оставила на белой ткани свой след, с этого момента жизнь ее побежала по совершенно иной колее.
К утру куча планшеток была разобрана не несколько стопок. Лейтенант с любопытством заглянул Карпатовой через плечо. Взял одну карточку, другую и захлопал своими зеленоватыми глазами:
- Эм… не пойму, по какому принципу ты их разложила? По частоте обращений?
- Нет. И не старайся найти здесь логику. Я просто распределила их на несколько кучек, повинуясь внутренней потребности…. – Сан вздохнула. – Все просто: вон там – злые, хмурые дядьки, тут – симпатичные охотники помладше. А этот парень, карточку которого ты держишь в руках, он из категории: к ним лучше не подходить. Типичный вояка, не отличающийся большим умом, но готовый порвать тебя тысячу маленьких Маратиков. Посмотри, в этих глазах нет ни одной своей мысли – лишь тупое подчинение.
- Ну ты даешь! Из тебя вышел бы не плохой психолог. Давно увлекаешься физиогномикой? Чтением по лицам, - пояснил врач, заметив вопросительно поднятую бровь девушки. – А где же женщины? Я не вижу ни одной карточки.
- Они в отдельной стопке. Мы – особенный тип человека.
- Я заметил, - без иронии ответил Марат. – Сколько выписала? Ого, двенадцать штук.
- Завтра сделаю больше, - пообещала Сан.
Она целый день наблюдала за парнем. Этот совсем юный Гиппократ двадцать второго века легко управлялся со своими делами. И ему было без разницы: генерал ли перед ним с порезанным пальцем, ведущий себя как маленький ребенок, или же паренек восемнадцати лет буквально умирающий от высоченной температуры.
Марат долго не мог уговорить лечь того в нормальный госпиталь. Рядовой все повторял: «Нельзя, а как же долг… Я же здесь первую неделю, я не могу никого подвести». Сан сжала челюсти и отвернулась от ширмы, за которой доктор обследовал пациента. Она не могла понять и принять этой глупости.
«Неужели хоть кому-то есть дело до того, будешь ты в строю или нет? Мир не рухнет от твоего отсутствия, а вот ты можешь на утро просто не проснуться, погибнуть из-за своего упрямства и глупости» - размышляла Сан.
«Я вот тоже всегда думаю только о себе. И ничего вроде, ты же стоишь здесь, не померла еще», - всплыл откуда-то насмешливый голос старика. Столь неожиданным было это воспоминание и каким-то чуждым, что Карпатова вздрогнула, делая ошибку в фамилии очередного охотника. Пришлось набивать ее заново, уже не прислушиваясь к разговору за ширмой.
У паренька, в итоге, Марат диагностировал аппендицит. И, несмотря на мольбу охотника не делать этого, вызвал скорую. Городские врачи прибыли спустя двадцать минут, но им пришлось потратить еще десять на то, чтобы уговорить корчащегося бедолагу лежать смирно на носилках и прекратить попытки к бегству.
Все это время Алиев держался просто отлично. Да, и вообще, за эту долгую и насыщенную ночь Сан изменила свое мнение. Марат был не так прост – факт, но он не являлся ни фанатиком, ни засранцем. Так что она даже простила ему «первое свидание» с Йориком.
За стенами штаба начало светать. Скоро отбой. У Сан теперь было свое расписание, так что ей не обязательно было отправляться в спальню, и она предпочла задержаться еще на полчасика. Тем более, спать не хотелось. Девушка чувствовала усталость, но не такую – изматывающую, давящую на психику, когда хочется то ли чаю выпить, то ли повеситься. Скорее второе, потому как столовский чай в Сан уже не лез. Его подавали на завтрак, обед и ужин, всегда невероятно горячим и совершенно несладким.
Нет, усталость после ночи в медкабинете была даже приятной. Ведь вроде девушка ничего героического не сделала: поле не вскопала и десяток человек от гибели не спасла. Но почему-то работа принесла ей необычайное удовлетворение и немного притупила чувство собственной ненужности.
- Пойдем, я тебе кое-что покажу, - позвал Марат рядовую. Сан с недоверием покосилась на него, потягиваясь и выгибая спину: после многих часов сидения у нее затекли мышцы. – Не бойся, на этот раз никаких монстров.
И девушка поверила. И пошла. Алиев едва махнул своим пропуском перед носом охранника («Опять в книжку уткнулся», - заметила Сан), и тот отрыл им проходную. Парочка нырнула в предрассветные сумерки. Мир снаружи был необычайно холоден, в прямом смысле слова. На высохших травинках, опавших листьях и камнях тонким слоем лежал иней. Выдыхаемый воздух превращался в пар, а голые руки начали мерзнуть. Марат быстро спустился с крыльца и юркнул в низенький сарайчик – единственную постройку во дворе, служившую в давние времена не то складом, не то летним душем. Сан последовала за ним, едва не наскочив на парня в дверях.
- Видишь ту доску? – Алиев ткнул в сторону задней стены сарая. – Она отодвигается, а за ней – дыра в заборе. Отличный путь для побега. Не ты первая решилась на подобное. Но кто-то сделал это с большим умом. Начальство всегда замалчивает попытки дезертирства. А вот трупы с разодранными глотками или распоротыми животами никто скрыть не способен.
- Трупы? – переспросила Сан.
- Да… Тех, кто струсил. Тех, кто решил – нет, быть охотником вовсе не его. Да просто тех, кто решил взглянуть на рассвет, не прихватив пистолета или шокера.
- Хочешь прочесть мне лекцию о том, какая я жалкая дура? – девушка уже повернулась, чтобы выйти. Едва в жизни появился просвет, как ее опять начинали испытывать на прочность. Поздно, уже все растрескалось, и Сан с ясностью поняла: вот-вот рухнет. - Давай, скажи! Что меня могли растерзать твари, как тех несчастных. Скажи, что если я попытаюсь выкинуть еще раз такой фокус, ты посадишь меня на цепь, как своего карманного монстра! А потом прикажи принести молоток и гвозди, и прибить чертову доску на место. Ты ведь это собирался сделать?
- Нет, - неожиданно спокойным голосом произнес Алиев. – Я ничего такого не имел в виду. Когда ты сбежала, Михайлов сказал, что есть всего один шанс из двадцати найти тебя живой. Но ты жива. И я верю всему сказанному тобой сегодня. Иногда мне тоже хочется сбежать…
Ты искала отца, а я – мир, в котором нет тварей. Мир, в котором я мог быть нормальным врачом. Хирургом, например. Да просто нормальным. Без этих галлюцинаций и вечных синих ламп, делающих жизнь невыносимо-однотонной.
Так что вот она – наша маленькая возможность хоть ненадолго ускользнуть в другую реальность.
- Дырка в заборе, не слишком ли банально? Прошлый раз я просто через него перемахнула.
- Все банальное – надежно, - дернул уголком губ Марат. – Ты просто не знаешь главного секрета. Давай выйдем отсюда.
И они вышли, отодвинув доску. Поразительно, но та даже не скрипнула. А потом легко забрались на ограду. Марат явно проделывал это не один раз, так ловко он перебирал руками и ногами. Между крышей сарая и оградой было около тридцати-сорока сантиметров, не такая уж непреодолимая пропасть. Едва оба охотника оказались на ней, как Сан охватило непривычное ощущение полной безопасности.
- Мы – ГМЛ, помнишь, как ты отшвырнула пожирателя?
- Конечно.
- Но это лишь ничтожная часть наших способностей. Эти кабеты, гены которых так замечательно встроили в наше ДНК, были мастерами на все руки. Левитация, управление электромагнитным полем, гравитацией. В общем, после долгих попыток, я смог сгенерировать тоже что-то вроде купола. Полная невидимость. Ты можешь торчать здесь, сколько душе твоей угодно, никто тебя не засечет.
- Круто! – неподдельно восхитилась девушка. – Марат, ты – гений!
- Нет, я всего лишь скромный художник, рисующий полотно собственной жизни, используя данные мне природой краски, - довольно заржал Алиев. – Не бойся, сия сентенция не моя. Это мне недавно Валерьянович очередную книжку подсунул. Вот я и запомнил почему-то.
- Тогда я могу не волноваться за твое душевное здоровье, - в ответ засмеялась Сан. Потом вспомнила кое-что и остановилась. – Марат, а чип?
- Пока ты на территории штаба – сигнал с него не идет, блокируется. У нас в стране все еще пытаются сохранять права человека. Даже охотника. Так что смело забирайся сюда, можешь смотреть рассветы. Или просто приходить в свободное время. Я здесь тоже иногда тусуюсь. Знаешь, в августе с этой крыши открывается чудный вид на небо. Иногда я смотрю на все эти звезды и думаю: «Где они? Где эти кабеты? Живы ли они до сих пор? Может, их мир как раз и есть то место, которое мне нужно?». Недаром же мы с тобой видим его, а, Александра?
Так и повелось. Едва у Сан выпадала свободная минутка, она неслась во двор, забиралась по ограде на крышу сарая и бродила там. Сидеть или просто стоять было невозможно, слишком холодно. Зимний комплекс одежды им еще не выдали, а тонкий врачебный халат – плохая замена теплому свитеру. И все же девушка, наконец, смогла хоть немного вздохнуть свободнее.
«Пять минут одиночества, как спасенье от бед чужих», - вспомнила она однажды песенку, которую в последнее время частенько крутили по радио. Раньше Карпатовой текст казался дурацким. Разве может одиночество быть лекарством? Быть избавлением от чего-либо? Может, особенно когда тебя постоянно окружают малознакомые люди, от жалоб и претензий которых хочется сбежать куда угодно, лишь бы там было тихо, и никто не смотрел на тебя холодным изучающим взглядом.
Октябрь набирал обороты. Кроны начали лысеть, обнажая темные кости деревьев. Солнца стало намного меньше, оно пряталось за тучами, словно не хотело наблюдать печальное действие, творившееся внизу.
Умирание, умерщвление…
Неделя наказания прошла, Сан вернулась в свой отряд, с изумлением обнаружив в нем пополнение в количестве еще четырех человек. «Остатки», как их назвал Михайлов.
- Привет, я – Катя, - первой поздоровалась с Карпатовой за руку высокая рыжая девушка.
Большие темно-оливковые глаза смотрели приветливо, даже как-то ласково. Сан почувствовала смущение, потом – раздражение. Она никогда не могла вести себя так, даже до того, как попала сюда. Буркнула нечто среднее между: «очень приятно» и «а мне-то что?», повалилась на свою кровать (последние три дня приходилось ночевать прямо в медкабинете) и больше ни с кем не заговорила до самого утра.
Остальные новобранцы оказались более тактичны. Всем им было от двадцати до двадцати пяти, но выдернули их из совершенно разных мест. Катя училась в агротехническом институте, и когда за ней пришли, она не слишком обрадовалась перспективе стать охотницей, но приняла свою ношу с мужеством.
Второй новобранец, Владлен, был из так называемых «бесцветных» - богатых охламонов, которым по барабану, есть твари или нет. Они ездили на курорты, отдыхали в самых модных и дорогих местах, имели личную охрану, готовую пристрелить не только пожирателя, но и любого мешающегося человека. Модная прическа Владлена успела растрепаться, а вместо дизайнерских тряпок на нем висела стандартная форма рядового, но парень все равно выглядел как модель с обложки.
О третьем новичке Сан подумала: «Этот не пропадет». Из небольшого доклада, больше похожего на простое повторение чужих сплетен, девушка узнала, что Дмитрий вырос в семье простых рабочих, сам с четырнадцати лет начал горбатиться на стройке, а уже к двадцати сколотил свою бригаду. Ребята ремонтировали прохудившиеся крыши, клали полы, даже устанавливали освещение.
- Без светового архитектора? – не поверила Сан.
- Ага. У Димона просто талант. Он чувствует, как надо минимизировать тени. Я ему тут из любопытства набросал план квартиры и предложил построить макет. Так он за пару часов мне такой домик из коробков сотворил! А потом несколько индукционных светодиодов расставил. И правда, почти никаких темных уголков, - заливаясь соловьем, рассказывал Захар.
- Ну-ну… И где же этот макет?
- Где, где? Михайлов пришел, отобрал. Сказал, еще раз увидит, что мы посторонним делом заняты, заставит кросс в пятнадцать километров бежать.
- О да, этого следовало ожидать. Обо мне он спрашивал, кстати? – не то, чтобы Карпатову это сильно беспокоило, но все же лучше заранее знать свои перспективы.
- Не-а. Ни слова. За всю неделю даже мельком твое имя не упомянул.
- Может, ты плохо слушал? А о «дуре», «ненормальной» или «той самой пигалице» разговоров не было? – немного повеселела Сан.
- Увы. Капитан Шрам вообще, был на редкость корректен в выражениях.
- Шрам?
- Ага, - хвастливо подтвердил Жильцов. – Это его так Андрей назвал. Забавный чувак, мы с ним быстро контакт нашли.
- Что, такой же болтун, как и ты? – подколола девушка.
Но нет. Кроме идиотской привычки всем и каждому давать клички и прозвища, последний новичок ничем особым не отличался. Не задирался, в бутылку не лез. Но и затюканным его назвать было нельзя. Самый обычный молодой человек, как писали раньше в газетных объявлениях: «Без в.п. и с ч.ю». Это даже немного настораживало, но Сан предпочитала не зацикливаться на таких мелочах.
На следующий день «остатки» погнали на процедуру медосмотра. То ли Михайлову было некогда сразу этим заниматься, то ли он просто пощадил новобранцев, памятуя об истериках рядовой Карпатовой - не известно. В исторический экскурс их также не посвящали, так что четверка томилась от недомолвок и перешептываний за спинами.
- Слышала, тебе сегодня приведут жертв Йорика? – встретив Марата в коридоре, поинтересовалась Сан.
- Так точно. Михайлов с утра рвет и мечет. Пришел, наорал, что у меня бардак в документации.
- Я же целую неделю с ней копалась! – возмутилась девушка.
- Да нет, - махнул рукой Алиев. – Он не про медкарты. У нас в ноябре должна быть закупка новой партии препаратов и расходных материалов. Я пока готовлю отчет, чего нам больше всего не хватает.
- А почему капитан в это лезет?
- Он мой непосредственный начальник. Я как бы за ним закреплен, - вздохнул лейтенант. – И нет, не смотри на меня с такой жалостью. Сашка хоть что-то в этом понимает, в отличие от других. Он бывший врач, как и я. Доучился, пошел работать, тут его и призвали в охотники. Так что, зайдешь, посмотришь, как они будут с анкетами мучиться? Спорю, просидят с ними целый час как послушные детишки, пока все не заполнят.
- Ну, вот, скучно с тобой, - улыбнулась Сан. – Я-то надеялась долго и страстно тебя уговаривать, чтобы ты позволил хоть в щелочку за ними понаблюдать. А ты…
- Страстно?
- Да иди ты!
Карпатова слегка стукнула врача в плечо. Тот довольно засмеялся и тут же ретировался готовиться к осмотру. Подсматривать не пришлось. Уже через пятнадцать минут Сан в приказном порядке отправили в медпункт, в помощь Алиеву. При этом Михайлов, собственно и отдававший приказ, был на редкость тих и не многословен. На подчиненную он смотрел с напускным равнодушием, казавшимся почти настоящим.
Ох, Марат как в воду глядел. Получив планшетки, четверка уткнулась в них и лишь пару раз попросила уточнить тот или иной вопрос. А потом их по одному начали заводить в комнату с лампами дневного света на осмотр.
- Простите, - вдруг подала голос Катя, - а девушек тоже вы осматриваете?
- Да, а что? – не понял сложности Алиев.
- Просто…
- Да стесняется она, - объяснил Владлен. – Видели бы вы, как она переодевается, это вообще – цирк. Закутывается всякий раз в одеяло, как мумия и под ним чего-то колдует. Думаешь, там стриптиз, а это Катенька всего лишь водолазку снимает, по которой еще майка непрозрачная.
- Косликов, благодарю за столь подробный рассказ, - с издевкой обратился к бесцветному Марат, потом повернулся к переминавшейся с ноги на ногу рыжей. – А Вам придется как-то приспосабливаться, бороться со своей застенчивостью. Тут не пансион для благородных девиц. Семьдесят процентов охотников – мужчины.
- Да, но… у меня в поликлинике терапевт – женщина, и хирург с невропатологом тоже. Я никогда не перед кем, ну… не раздевалась, в общем. Может, один разочек сделаете исключение? Я постараюсь привыкнуть, обещаю.
Глазащи Кати стали еще больше и начали подозрительно блестеть. Марат скрипнул зубами, подошел к Сан и заговорил той на ухо:
- И что прикажешь делать? Блин, мне такой экземпляр первый раз попадается.
- Давай я ее осмотрю. Скажи только, что искать? – предложила та.
- Во-первых, родинки, пигментные пятна. Ей бы надо печень проверить и позвоночник. Что-то мне ее белки не нравятся. Ладно, печень я сам потом прощупаю, а вот остальное ты и сама сможешь. Глянешь на уровень плеч, не перекошены ли, попросишь до носков пальцами достать. А еще этот тест, когда руки за спиной в замок сцепляют, знаешь?
- Да, на фабрике нас каждый год гоняли, - кивнула Сан. – Хорошо, сделаю.
Осмотр Кати прошел без приключений. Карпатова хорошенько осмотрела ее, проверила даже ступни и грудь девушки. Потом сделала все остальное и разрешила одеться. К тому времени из бледной Екатерина стала свекольно-красной. Видимо, стеснялась она не только мужчин.
Интереснее всего оказалось следить за новобранцами, когда их отводили к пожирателю. Марат не предупреждал, что сидит в камере. На двери просто открывали небольшое окошко, в внутри включали свет. В первое мгновение все испытуемые зажмуривались, потом осторожно приоткрывали глаза. А дальше выражение их лиц начинало меняться, переходя от удивления к испугу и даже ужасу.
- А меня ты внутри запер, - мрачно напомнила Карпатова.
- Александра, Александра, ты никогда не слышала поговорку «кто старое помянет, тому глаз вон»? – с иронией спросил лейтенант. – Не бойся, их тоже ждет шокотерапия, но позже. Тренировка с собачкой, как я это называю.
- Могли бы мне его не показывать, - отошел от двери Андрей. – Я видел пожирателей много раз. Достаточно было спросить.
- Нет, не достаточно. Я не могу верить никому на слово, - ответил Марат. – Ладно, теперь я должен проводить вас в спортзал. Ну-ка, отряд, в одну колонну становись и шагом-марш! Рядовая Дроздова, Вы почему не выполняете приказ старшего по званию?
- Простите… виновата… а как это – в колонну по одному? – проблеяла девушка.
Сан и Марат обменялись понимающими взглядами. М-да, кажется, у капитана появится новая жертва для всевозможных издевательств.
Мир без теней
Это было безумием. С самого начала вся их затея была огромной глупостью. Вере никогда в жизни не проходилось так бежать, как в тот день. Даже, когда они наткнулись на громадное гнездо тварей. Те даже не соизволили прятаться, набросить на себя невидимость. Черные кляксы, похожие на дыры в рисунке реальности обратили к ним свои плоские морды, а потом разом набросились на бригаду охотников. С первым десятком тварей удалось расправиться; бой был короткий, но жестокий. А потом из темноты заброшенного гаража, где прятались монстры, хлынул черный поток.
«Отступаем!» – крикнул Ян.
И они отступали, именно так, и пусть со стороны все выглядело как обычное бегство, но таковым не было. Тогда… А сейчас? Нет, сейчас все пятеро именно уносились прочь, улепетывали, не важно, куда, лишь бы как можно дальше от штаба, от собственных коллег и приятелей.
Едва преодолев забор с помощью Мо, они похватали свои сумки и, постоянно оглядываясь, нырнули на соседнюю улочку. Одним своим концом эта улочка упиралась в одну из главных транспортных развязок города – Большому кольцу, как его прозвали в народе, а вторым – в заросший парк. Его пытались несколько раз привести в порядок, но все обычно ограничивалось расчисткой мусорных куч, появлявшихся в парке, несмотря на все запреты, да вырубкой пары-тройки самых старых деревьев.
Некогда выкрашенные в голубой деревянные скамейки облупились, местами растрескались и сами дощечки, из которых те были сбиты. Детские качели (последнее напоминание о сгинувшей детской площадке), на которые уже давно не садился ни один ребенок, болезненно скрипели на ветру, а при сильных порывах издавали мерзкий и страшный звук - нечто среднее между плачем и свистом ветра в проводах холодной зимой, от которого хотелось вынести себе мозги. Звук-заклинание, заставляющий вылезать из темного колодца подсознания самые мерзкие и жуткие образы.
Вот и сейчас железное сидение раскачивалось на двух проржавевших цепях: «Виу-ууу! Хвирь! Ви-ууу, хви-ииирь!». К горлу Веры подкатил горько-кислый комок. Она всегда обходила это место стороной. Девушка убеждала себя, что из-за закрепившегося в поколениях инстинкта, наказывающего держаться открытых мест, где негде спрятаться, а главное – минимум предметов, отбрасывающих тень. Здесь же, в самом центра парка были сплошные заросли, да еще этот скрип… Этот кошмарный скрип («Господи, прекрати его, прошу!»), от которого даже здоровые зубы начинали ныть.
- Ве-ра, - снова ломая ее имя на два четких слога, позвал охотницу Мо. – Не бойся.
- Я не боюсь, - чересчур резко отреагировала девушка, выдавая себя с головой. – Просто в этом месте что-то не так. Будто… не знаю, будто тут обязательно произойдет что-то ужасное. Или уже произошло.
- Осмотритесь! – прервал поток смутных размышлений Веры капитан.
- Зачем мы здесь остановились? – щелкнув затвором пистолета, поинтересовался Кирилл.
Нерко бросил на землю огромный черный пакет, вытащенный им тут же из кустов. Потом развязал горловину и принялся вытряхивать из него различный мусор: какие-то замызганные лоскуты и смятые газеты. Пока в мешке не осталась довольно объемная сумка.
- Что это? – бросая взгляды на приятелей, словно те могли знать разгадку, спросил Кирилл.
- Нам надо переодеться. С этого момента будете обращаться ко мне просто Ян. Никаких «капитан», ясно? И, вообще, постарайтесь вести себя как обычные горожане. Если кто-то поймет, что мы – охотники, боюсь, ничем хорошим это не кончится. И форму придется бросить здесь.
Солнце уж поднялось над горизонтом, но из-за плотной городской застройки и густой растительности его лучи не пробивались в этот уголок мира. Поэтому охотники торопливо переодевались в полутьме, делая это по-военному четко и быстро.
- Откуда вещи?
- Что-то купил, что-то вытащил из собственного шкафа.
- Не думал, что Вы настолько тщательно подготовитесь, капитан, - натягивая новенькие льняные брюки, хмыкнул Еременко. – Я хотел сказать «Ян». Все это, конечно, славно, но тряпки эти такие непрактичные! Взять хотя бы мои штаны, они ведь сразу же помнутся, а где мне их гладить? Простите, Ян, но об этом Вы не подумали.
- Как раз наоборот. Мы – глупые туристы. Путешествуем налегке, причем, впервые. Сойдем за компанию старых приятелей.
- Прикинемся простачками? – смекнул Расул.
- Именно. Я заметил, когда тебя считают за дурака, ты начинаешь вызывать больше доверия. А если ты еще и щедрый дурачок, любовь окружающих тебе обеспечена. Главное, окончательно не вжиться в роль. Так, если все готовы, быстро перекладываем остальные вещи.
Тут уж было не до расспросов. Пока охотники заняты поиском несуществующей твари, но еще полчаса - час, и они поймут, как их обставили. Если, конечно, об этом раньше не доложит Тимур.
«Нет, - старательно отогнал от себя предательскую мысль Ян. – Тим не такой. Он не станет»
Противнее всего была даже не она, а другая, возникшая и тут же погасшая, как падающая звезда: «А я? Я бы стал?». Ответ мужчина не стал даже додумывать, заперев за дверь, как глупую кусачую собаку. Он бы ему точно не понравился.
До прошлой недели капитан Нерко сломал бы любому нос даже за толику сомнения в его преданности государству и начальству, которое то представляло. Он из тех, кому приходится частенько марать руки. И не только в белесой крови тварей. Нет, никакого удовольствия это не приносило, но Ян верил, искренне верил в две вещи: на войне все средства хороши. И вторая, которая любому другому показалась бы до глупости наивной. Нерко верил, что они победят. Верил в это самое далекое, но прекрасное будущее, которое в его представлении выглядело как прошлое, но было еще лучше.
Однажды, еще мальчиком Яну попалась на глаза старая открытка. Годов, наверное, двадцатых. На ней несколько нарисованных детишек водили хоровод вокруг наряженной елки. Открытка была поздравительной, на задней стороне был выписан красивым почерком адрес получателя, а на белом поле написаны следующие слова: «Моя милая, дорогая Ира! Я желаю, чтобы в этот светлый и радостный праздник с неба спустились ангелы и принесли нам всем покой и счастье, которого мы так долго ждем! Знай, свет исходит изнутри. И помни: тьма – это не отсутствие света, а всего лишь повод его не зажигать».
Смысла надписи он тогда так и не понял. Для шестилетнего мальчишки, едва умеющего читать по слогам, она была всего лишь игрой слов. Но вот картинка в душу запала. И всегда, когда Ян думал о будущем, тот самом – победном, счастливом, он видел огромные украшенные залы и улыбающихся детей. Будущее было разноцветным, оно было наполнено воздухом и самыми приятными запахами. Будущее было как детство, которое всегда представляется немного лучше, чем было на самом деле. И там не будет удушающего синего искусственного света. Ни за что.
Ян нырнул куда-то в глубину зарослей и вскоре извлек оттуда еще два мешка, куда запрятал два чемодана поменьше и один большой, на колесиках.
Решение о побеге из части далось ему с трудом. Но стоило окончательно утвердиться в его правильности, как в голове капитана созрел целый план, требующий самой тщательной подготовки. Вчерашнюю ночь он провел в городе. Ходил по магазинам, выбирая не слишком дорогие, но качественные вещи. Потом заглянул на крытый рынок, где запасся консервами и крупами. Где не мог расплатиться наличными, приходилось вынимать из кармана личную карту. Ее он завел пару лет назад, откладывая на счет небольшую сумму с каждой зарплаты. Как знал, что пригодится. Пользоваться служебной карточкой было опасно. Конечно, на их след нападут рано или поздно. Ян в этом даже не сомневался. Но будет лучше, если это случится как можно позже. Мужчина старался не думать о том, что тогда с ними сделают. Расстреляют, как обыкновенных преступников? Или все же дадут для начала крошечный шанс оправдаться?
Все покупки Ян сложил в мусорные мешки, набив их старыми газетами, ненужными обрезками тканей и обоев. Предосторожности никогда не бывают излишними, особенно, если твои соседи – любопытные сукины дети. Особенно сосед снизу, безобидный с виду старичок, вечно ошивающийся рядом с мусорными контейнерами. Не от бедности, а от скупости.
- Чего тащишь? – как всегда, пристал он к Яну.
Капитан поморщился: конечно, куда же деваться от этого мистера Люблю-совать-нос-в-чужие-дела. И ладно бы, интересовался вежливо, как, например, Римма Валерьевна – еще одна престарелая энциклопедия местных скандалов. Та хоть улыбалась и почтительно называла Яна «товарищ капитан» или с очаровательным оскалом «мой дорогой мальчик». А этот дед даже не пытается скрыть свою наглость и бесцеремонность под марлевой маской благодушия.
- Да так, ремонт вот делать собрался. – Не дожидаясь дальнейших расспросов, мужчина раскрыл перед соседом один из мешков – фальшивку.
- А! Ну, ладно. Если чего полезного найдешь - того, не выкидывай! – предупредил дед и заковылял прочь.
Остальные мешки Ян перетащил в этот парк, хорошенько засунув в кусты и набросав сверху веток. Не забыл он и об инопланетянине. Тот, конечно, может снова притвориться невидимкой, но капитану хотелось держать его в поле зрения. Небольшой рюкзачок Мо принял с растерянностью, заглянув внутрь, покрутил и выдал:
- Благодарю, Ян-не капитан. Люди всегда казались мне сумасшедшими. Но теперь я понял – сумасшествие тоже бывает разным. У вас оно правильное.
- Только не смей выдавать такие глубокомысленные фразочки при посторонних, а то весь наш маскарад улетит псу под хвост, - предостерег кабета Расул. – Думаю, мы можем двигаться дальше.
Все четверо охотников обратили выжидающие взоры на Мо. Тот, наконец, понял, что люди чего-то от него ждут:
- Что?
- Где твое устройство? – В бриджах до колен и полосатой футболке Вера выглядела совсем девочкой, не многим старше человеческой личины кабета. – Твой генетический модулятор или как там его?
- Генетический преобразователь, - поправил ее Мо. Потом зажмурился, так, словно ожидал чего-то неприятного. На самом деле кабет просто пытался сориентироваться по магнитным линиям Земли. И вот, через полминуты приговор был вынесен. – Сто девяносто четыре дюжины локтей от того места, где мы впервые встретились.
- Э-эм, а в нормальных измерениях это сколько? – с некоторым неудовольствием уточнил Ян.
- Сто сорок километров, - неожиданно ответила за кабета Вера. – И не спрашивайте, откуда я это знаю. Просто знаю, и все.
Она и правда, не знала. То ли причиной была недавно установленная связь с кабетом, то ли женская интуиция, то ли… Иногда Вере казалось, что она уже переживала все это. Пробираясь тихими, безлюдными в этот час двориками, ныряя то в одну арку, то в другую или перебегая в спешке улицу, охотники будто повторяли давно заученный путь. И когда они уже собирались в очередной раз обогнуть угол очередного дома, Вера схватила идущего впереди Яна за рукав.
- Что? – недовольно прошипел капитан.
- Тихо, патруль, - приложив палец к губам, шепотом ответила девушка.
Ян осторожно выглянул, но никого не заметил. Он хотел возмутиться, но тут раздался далекий стук военных ботинок по камням. А вскоре до ушей дезертиров донеслись смутно знакомые голоса. Дернувшийся вперед Расул немедленно сдал назад: патруль был уже совсем близко.
- Дрок, Дрок, я Магнолия, - зашипела-заговорила рация на плече одного из охотников.
- Магнолия, я – Дрок, никаких следов беглецов не обнаружено. Что у вас?
Ян сглотнул. Сомнений не оставалось: это не просто очередной обход города, это – облава. Только не на тварей, а на них, на его людей и самого Нерко, который едва сдерживался, чтобы не выругаться.
«Магнолия» - это сержант Изотов, с которым он рос на одной улице. А «Дроком» звали Игоря Мальцева. Люди, с которыми капитан ел из одного котелка, товарищи, не единожды проверенные в бою, теперь они все по другую сторону, за невидимой чертой, которую он сам же и прочертил, поверив кабету. Яну вспомнилось, как несколько лет назад они вчетвером сидели в казарме и обдумывали свои позывные.
- Почему мы должны выбирать названия цветов? Это же глупо! Посмотрите на нас, - паренек, а тогда Яну едва исполнилось восемнадцать, обвел своих сослуживцев рукой. – Мы что, похоже на ромашки-подсолнушки? Нет, ну разве не смешно, когда здоровенный мужик называет себя какой-нибудь Маргариткой?
- Ян, хорош! – Кажется, у Игоря от смеха свело живот. – Ты-то у нас точно больше на кактус похож.
- А что? – вслед за приятелем подтянул Тимофей Ельников. – Кактус, кактус, я – Розочка. Ответьте, еще не все колючки растерял?
- Да ну вас! – обиделся Ян. – Нет уж, если уж и выбирать позывной, то такой, чтобы сразу страшно делалось. Чтобы понятно было, тут шутки не шутят, тут тварей убивают. Слушай, Тим, ты же у нас, вроде, всякими травками-муравками увлекаешься, а? Что у нас такого ядовитого растет?
- Ну, - задумался Ельников. – Всякое. Белладонна, например. Паслен опять же, вороний глаз, болиголов, этот, как его? Борщевик - вообще не убиваемый.
- Не-не, не то, - посмурнел Нерко.
- Ян, тебе не угодишь! О, слушай, есть одно растение. Оно, правда, выглядит не очень грозно. Зато название – ух! Безвременник или колхикум. Из него получают колхицин – жуткий мутаген, который не дает делиться клеткам…
- Избавь меня от подробностей! Одного названия было вполне достаточно, - поморщился тогда Ян.
Шесть лет спустя он выстрелит Тимофею в грудь, когда тварь наступит на тень Ельникова. Удивительно, но тот упадет не сразу, а несколько секунд будет оставаться на ногах, чтобы медленно, почти театрально осесть на загаженный, светящейся кровью монстров асфальт. Это будет благодарность за дружбу и за странное имя-название. А потом каждый день Яну будет сниться один и тот же сон, в котором с губ Тима, обезображенных последней улыбкой, слетает: «Спасибо… кактус…»
Нерко едва смог прогнать нахлынувшее воспоминание. Он все еще стоял, прислонившись к холодной стене многоэтажки, но не чувствовал ни холода, ни впивающихся в ладони ногтей. На несколько мгновений мужчина вернулся в казарму и встал рядом со своими товарищами. А потом порыв холодного ветра, словно пощечина вернул его к реальности. Патруль поравнялся с притаившимися охотниками. Шедший впереди Мальцев чуть повернул голову, поймал взгляд Яна (или показалось?), но тут же отвернулся и заговорил по рации:
- Магнолия, я – Дрок. Квадрат 7-509 чист. Повторяю, у нас все чисто.
- Продолжайте поиски, - сухо прошелестел голос в рации. – Он не мог так быстро убраться из города.
- Так точно, товарищ майор, - хорошо замаскированный вздох и знакомый всем охотникам жест «вперед, не останавливаемся».
Солнце, наконец, вскарабкалось выше пятидесятого этажа бизнес-центра, и засияло над его крышей. Больше ничто не загораживало ему вид. Солнце вглядывалось со своей непостижимой вышины в пять крохотных точек: четверых человек и кабета. А те, в свою очередь, встали рядом с белым щитом, обозначающим еще одну из тысячи условных границ.
- Вот мы и за городом, - нервно улыбнулась Вера.
А после они повернулись и вновь продолжили путь.