Он печатал.
Казалось его ничего не могло отвлечь от этого занятия. Нажатия пальцев на клавиши печатной машинки превращали напечатанные буквы в слова, затем в предложения. Он набирал текст в слепую, не моргая и не отрывая взгляд от текста, глаза его покраснели от напряжения. От такого темпа работы кровь в кончиках его пальцев пульсировала, придавая неприятное ощущение при прикосновении подушечек к клавишам машинки. Он менял листы бумаги и сдвигал каретку так часто и так быстро, словно менял магазин винтовки, опустошая предыдущий за несколько секунд. Всё его внимание было обращено к этой машинке.
Голос.
Знакомый голос привлек его внимание, однако он не перестал печатать, а лишь, повернув глаза в ту сторону, откуда до него донесся голос, взглянул на пару секунд и вновь принялся печатать.
Имя.
Он точно слышал как этот голос произнес его имя. Почувствовав боль в спине, он решил размяться. Встав со стула и сделав несколько поворотов туловищем в обе стороны он подумал, что раз он все таки встал, почему бы не выпить воды? Столько времени не делая перерывы можно не только начать слышать голоса. Он спустился на первый этаж дома. Сколько я просидел за печатной машинкой? - задал он вопрос сам себе, увидев какой ужас творился в его жилище. Всюду были разбросаны вещи, коробки от пиццы, грязная посуда, оставшаяся еще с незапамятных времен недоеденная китайская лапша и в дополнении ко всему этому слой пыли в несколько миллиметров на всем, что он смог разглядеть при свете фонаря возле дома, чей свет давал хоть небольшой шанс пройти по гостиной и не встретиться с ножкой стола, загнутым ковром, а может даже завалявшемся куском пиццы на полу.
Дойдя до раковины он открыл кран с холодной водой, взял прозрачную кружку с надписью "Любимому мужу от любящей жены", сполоснул её под водой, встряхнул и набрал воды.
Крик.
Не успев сделать и глотка, как он услышал крик. Кричала женщина и этот крик показался ему знакомым до боли. Он был уверен что и голос, прозвучавший в его кабинете, и этот крик принадлежали одной женщине. Но кто это мог быть?
Уже несколько недель он жил здесь, а жена осталась в их доме. Решив взять перерыв в семейной жизни, он переехал к другу, который решил вместе с супругой провести отпуск подальше от дома и предоставил свою лачугу ему. Опустошив кружку с водой он решил обойти дом, дабы убедиться в отсутствии посторонних, в чем он был уверен на все сто. Прошло около 15 минут, дом был пуст и единственным человеком, который находился в доме был он сам. По крайней мере единственным ЖИВЫМ человеком, подумал он. Усмехнувшись он поднялся на второй этаж и направился в свой кабинет за машину, превращающую фантазию автора в то, что сегодня называют бестолковой тратой времени, а когда-то называли литературой.
Разместившись на своем рабочем месте состоящим из жесткого стула, обыкновенного стола на четырех ножках, на котором стоит печатная машинка его деда, он уже протянул обе руки к клавишам, но остановился. Он подумал об этом голосе и о крике, которые он слышал. Игра воображения или...? Встряхнув головой он прогнал эти мысли. Для работы над текстом нужна свежая голова и полный желудок, сказал он вслух. Т.к еды, кроме банки арахисового масла и бутылки кетчупа дома ничего не было, то он решил лечь спать. Сняв часы с руки и положив на тумбочку, он взглянул на будильник, время было позднее, 02:36. Вот тони, плюсы работы на дому, график работы ты составляешь себе сам и никто не указывает тебе когда начинать, а когда заканчивать. Почти.
Сняв с себя, не первой свежести, одежду он лёг под одеяло. Вспомнив о том, что он не умылся, машинально начав вставать, он рухнул обратно, больно уж постель не хотела отпускать его из своих объятий.
03:41. Его разбудил чей то голос. Как показалось это был голос мужчины, знакомый голос. Он открыл глаза, горела лишь настольная лампа , освещающая часть стола с печатной машинкой , единственный источник света в доме. Привстав и облокотившись спиной к стене, он огляделся по сторонам - ничего. И тут, шёпотом, словно кто-то стоял у него за спиной, послышался голос все так-же знакомый. Он отпрянул от стены, развернувшись на 180 градусов - стена. Голос не переставал звучать в его голове, все громче и громче, этот голос о чем-то просил, даже молил, но из-за шёпота, вначале, а сейчас из-за невыносимой громкости было тяжело понять. Прижав ладонями уши, он встал с кровати, тут же рухнул на пол, свернувшись клубком. Боль в голове мешала не то что думать, она не позволяла сконцентрироваться, голос барабанил по перепонкам. И вдруг тишина. Моментальная, идеальная тишина. Не сразу сообразив, он продолжал лежать скрючившись на полу с закрытыми глазами и сжимая ладонями уши. Через пару секунд он поднял веки и одновременно, не спеша, убирал руки, не понимая что сейчас произошло. Встав на ноги, он накинул одежду, что снял прежде, подошел к окну. Ночная тишина, свет фонарей, пустота на улице, все это было прекрасно. Рука потянулась открыть окно, легкое движение...И окно поддалось. Свежесть ворвалась в комнату, обдав его лицо и... Но что это? Неужели на улице так тихо? Ни единого звука?
А окно? Почему я не слышал звук открывшегося окна? - Эти вопросы сейчас вертелись в его голове. Все это было похоже на кошмарный сон. Паника. Голоса. Да, голоса, именно голоса мужчины и женщины шептались, как ему казалось, о чем-то только им понятном, все громче и громче, как звук приближающийся сирены полиции. Боль. Снова эта дикая боль! Он вцепился в уши чуть их не выдирая, так ему хотелось прежней тишины. Как мог, он начал идти, ковыляя, не соображая куда и зачем он идёт, мечтая лишь о тишине, о спокойствии. Спускаясь по лестнице он проклинал этот дом, через чур лестница теперь ему казалась длинной и крутой. Ноги совсем его не слушались и в подтверждение этому он скатился кубарем по ступенькам.Ничего кроме дикой, пульсирующей и отдающей во все конечности боли он не ощущал, как-будто она манипулировала им, поглотив остатки его разума.
Беглый взгляд по первому этажу - кухня, на стойке в кухне лежит нож. Нож? Да, да, в самый раз. Это невыносимо, слишком для него. Он подходит к стойке и берет нож правой, дрожащей рукой, которую держит за запястье левой. Медленно подносит лезвие к левому уху, медленно прикладывает его к уху, медленно ведёт лезвии вдоль, наслаждаясь болью. Эта боль иная, сладкая, упоительная, затмевающая боль в голове. Кровь стекает по одежде, рукам и капает на пол. Кап, кап. Он принимается за другое ухо. Невероятное ощущение, которое он никогда прежде не ощущал. Чувство избавления, похожее на то, как если бы после укуса комара почесать место укуса. Голоса - их больше нет. Их не слышно, ничего больше не слышно.
Выпустив нож из рук, истекая кровью, опустошённый, он направился на второй этаж.
Сел за стол, вставил чистый лист и принялся печатать.
II
Он печатал.
Казалось его ничего не могло отвлечь от этого занятия. Таким его обнаружила полиция.
В доме нашли два трупа, женщины и мужчины. Это были хозяева дома и ЕГО близкие друзья. ОН их расчленил и уложил кусочки на пол гостиной, словно они там и лежали. Все в доме приобрело красный оттенок. На двери, за которой ОН печатал, была надпись, написанная пальцем и кровью "Не мешать". Когда полицейские надевали на него наручники, он не сопротивлялся, даже не замечая их. Один из копов при осмотре комнаты заметил стопку листов, это оказались страницы. То, что ОН успел напечатать. Взяв первую страницу сверху он прочёл -
"Он печатал.
Казалось его ничего не могло отвлечь от этого занятия. Нажатия пальцев на клавиши печатной машинки превращали напечатанные буквы в слова, затем в предложения. Он набирал текст в слепую, не моргая и не отрывая взгляд от текста, глаза его покраснели от напряжения.
Голос.
Знакомый голос привлек его внимание, однако он не перестал печатать, а лишь, повернув глаза в ту сторону, откуда до него донесся голос, взглянул на пару секунд и вновь принялся печатать." Не желая читать продолжение, детектив положил страницу на место и направился к выходу.
-"Я всегда знал что эти писатели - шизики" - сказал детектив своему напарнику, садясь в машину.
-" И то верно" - заключил второй, повернув ключ зажигания и они тронулись с места.