У них была потрясающая квартира… Я почувствовал запах этой квартиры, уже стоя у обшитой кожзамом двери. Кожзам был бежевый, за ним, очевидно, ухаживали как могли – чистили, латали, подкрашивали там, где не удавалось отчистить въевшуюся пыль… Однако в одном месте всё же со стороны петель чуть выбивалась вата, аккуратно подоткнутая хозяевами.
Запах этой квартиры напомнил детство. И я ничуть не удивился, когда за приветливо улыбающимся мне лицом госпожи Вирты увидел скромный и потёртый теперь, но когда-то считавшийся богатым, интерьер большой профессорской квартиры. На высоких потолках сохранилась лепнина. Хрустальная люстра скудно освещала длинный и просторный коридор. Слева от входа были открыты двустворчатые с непрозрачными стеклянными вставками двери в гостиную. Я как во сне снял обувь, надел предложенные мне тапочки и прошагал туда. В гостиной на потёртом паркете были настелены два красных, почти одинаковых по расцветке и узору, ковра. Стены со светлыми обоями в вертикальную полоску были увешаны репродукциями картин известных художников. Возле окна с тяжёлыми шторами из зелёного бархата стояло чёрное именное пианино. Рядом – консоль годов пятидесятых прошлого века… с встроенным в неё огромным радио. На консоли – древний массивный телевизор с маленьким экраном. Очевидно, хозяева берегли и консоль, и телевизор как раритетные вещи, которые они оба помнили с детства и любили с детства…. Посреди комнаты был продолговатый четырёхугольный стол, говорящий о том, что когда-то профессора – хозяева квартиры – принимали в этой гостиной своих учеников и, возможно, давали им дополнительные уроки. Либо к ним приходили их подопечные – соискатели на учёную степень - и долго сидели за этим столом, совещаясь с профессорами и, возможно, попивая с ними чай. Все свободные стены гостиной были заняты книжными шкафами со стеклянными дверцами. В некоторых отделениях этих шкафов на фоне книг стояли фарфоровые статуэтки или вазочки… Были и диковинки, видимо, привезённые хозяевами из-за границы или подаренные им друзьями или учениками: украшенная замысловатыми рисунками из эмали посуда из латуни (скорее всего, с Ближнего Востока), фигурки неведомых восточных и африканских божеств из мрамора, нефрита, шунгита, ещё какого-то неизвестного мне камня… и прочее. Не смотря на некоторый официоз, создававшийся видом продолговатого четырёхугольного стола, посреди этого стола стояли непонятно откуда взявшиеся свежие цветы – большой букет в крупной круглой хрустальной вазе. Высота потолков впечатляла, как и сохранившаяся на них по углам и вокруг розетки для люстры лепнина. Я к такому не привык… Уже давно не был в подобных помещениях.
И, хоть и нравилась мне эта квартира, и вновь будоражила она меня воспоминаниями о детстве, я чувствовал гнетущий и еле ощутимый привкус тлена во всей этой уходящей куда-то в прошлое, почти музейной симпатичности профессорского жилища.
Агнесса представила мне своего мужа. Господин Вирта, невысокий худощавый старик с тщательно выбритым лицом, практически лысый, прихрамывающий на правую ногу и потому не расстающийся с тростью, одетый весьма аккуратно, будто каждый день готовый к приёму новых гостей. Был ли он таким всегда, входила ли личная опрятность в его образ жизни или его привели в порядок непосредственно перед моим визитом, теперь для меня навсегда останется тайной.
- Вы Сэмюэль, очень приятно. Называйте меня просто – Ленард, - сказал он подчёркнуто вежливо и пожал мне руку. – Чем богаты, тем и рады. Поставки продуктов в этот город сейчас весьма скудные. Но мы сделали кое-какие запасы. – Он весело подмигнул мне.
- Спасибо, господин Вирта… Ленард. Очень приятно, - отозвался я. Тем временем госпожа Вирта наливала чай в чашки какого-то старого изящного сервиза на том самом длинном прямоугольном столе. Она казалась несколько помолодевшей. Возможно, поезд изматывал её не меньше, чем меня. Седые волосы были уложены в крупные кудельки, морщин поубавилось, щёки порозовели, глаза засияли. Она весело звала к чаю детей, затерявшихся в этой большой квартире.
Вскоре послышался лёгкий топот в коридоре, и близнецы вбежали в гостиную. Рихард сразу кинулся пожимать мне руку, а Хельга, ничего не сказав, чинно проследовала к своему месту за столом. Можно было подумать, что она не неслась только что наперегонки по коридору с братом.
- Судя по вашей экипировке, бОльшую часть которой вы, слава богу, оставили в шкафу в коридоре, вы твёрдо решили перемещаться по городу пешком. Впрочем, выбор невелик. Кроме небольшого количества частных такси, никакого транспорта нет. Так что… - Агнесса многозначитально подняла брови и замолчала.
- Госпожа Вирта, я исследователь. Мне нужно было увидеть город не из окна такси, - ответил я. Настроение было так себе после моей прогулки по Парве, особенно «радостное» впечатление осталось после визита в бывший научно-исследовательский институт, поэтому, думаю, мой голос звучал не слишком приветливо.
- Расслабиться после увиденного вам будет слишком сложно, - саркастически заметил господин Вирта, который, казалось, видел меня насквозь. Поначалу было неприятно, но потом, как оказалось, такая проницательность хозяина весьма удобна для гостя. Старик понимал моё настроение и мои нужды.
- Агнесса, принеси нам мой коньяк и две или три рюмочки: в зависимости от того, захочешь ли ты к нам присоединиться, - несколько безапеляционно произнёс он, обращаясь к жене. Госпожа Вирта упрямо сжала губы и не двинулась с места. Зато Хельга вскочила и куда-то убежала. Пока девочки не было, в комнате стояла напряжённая тишина. Однако вскоре она появилась с двумя рюмками из фиолетового хрусталя и маленькой бутылочкой. Поставила одну рюмку мне, другую – деду, ловко открутила крышку от бутылочки и разлила коньяк.
- Вот и ладушки, - облегчённо вздохнул господин Вирта, - Агнесса, тебе нужно брать хороший пример с внучки. – Ну, дорогой гость, пусть ваша жизнь будет долгой… и пройдёт не впустую.
Мы с хозяином потянули друг к другу через стол наши рюмки и чуть звякнули ими. Надо сказать, в моей ситуации действительно выпить было нужно. И выпить чего-то крепкого. Господин Вирта молча кивнул мне после первой, закусил куском сыра и налил снова. На этот раз мы выпили молча, лишь кивнув друг другу.
- Ну и сколько ещё раз? – печально спросила Агнесса.
- Только если один. И то не прямо сейчас, - спокойно отозвался её муж. И действительно он завинтил крышку на своей маленькой бутылочке и принялся поглощать яблоко, взятое из вазы с фруктами.
- Хорошо, что я чай налила крепкий, - проворчала госпожа Вирта и села, наконец, за стол рядом с мужем. С моей стороны сидели дети. Хельга справа, Рихард – слева.
- Ну давай, рассказывай, - сказала Хельга, жуя кусок хлеба. У неё был странный вид, будто она что-то замыслила.
- А тебя что интересует, рыжая? – усмехнулся я. Правда, усмешка вышла, наверное, невесёлая.
- В какую дыру уже упел залезть? – парировала она и захихикала.
- Вот нахалка, - не удержался я, и тут же спохватился, - ой… извините меня бога ради, госпожа Вирта… Ленард…
Однако те тоже смеялись. Они как никто знали Хельгу и её характер. Возможно, они считали, что даже святой с ней не сможет проявить терпения.
- Даже святой с ней не сможет проявить терпения. Так что не берите на себя слишком много, Сэм, расслабьтесь, - сказала Агнесса.
- На самом деле, я намеревался не рассказывать, а расспрашивать, - признался я, обращаясь к Хельге. Но её хитрые глаза стали вызывать раздражение, и я переключился на старших хозяев квартиры.
- Вы хотите знать, что случилось с городом, почему, как именно происходило большое разрушение. Вы хотите поговорить с нами не только как со свидетелями, но и как с учёными, которые понимают, откуда ноги растут, как принято нынче выражаться, у этого проклятого ветра. Вы хотите узнать, исследовать… и предотвратить… или погибнуть вместе с тем, что пока что живо, но обречено, не так ли? – произнёс господин Вирта и пытливо уставился на меня, затем рассмеялся, будто пошутил и принялся жевать второе яблоко (от первого уже остался лишь маленький огрызок на блюдце).
- Как хорошо вы понимаете меня, Ленард, - иронично отозвался я, - можете конкурировать с Марой.
- Ваша женщина, не так ли? – весело спросил он.
- Жена… фактически.
- Понятно. Видите ли, я не обладаю никакими паранормальными способностями. Просто разбираюсь в людях, Агнесса может подтвердить. Думаю, ваша жена видит вас иначе и несколько лучше, чем я, потому что у неё, как сейчас говорят, есть связь с потусторонним.
Я искренне удивился. О способностях Мары я сам знал вполне хорошо. Но как о них догадался мой собеседник, было загадкой.
Увидев изумление на моём лице, он продолжил:
- Сэм, такие мужчины как вы, любят подобных женщин. Вы любите спорить с ней… Называть её знания фикцией, потому что им нет научных подтверждений… ПОКА нет. Но в глубине души вас влечёт к ней, вы ничего не можете поделать ни со своей симпатией, ни со своим влечением, ни даже с тем суеверным благоговением – да-да, благоговением, которое испытываете к её способностям. Потому что где-то на уровне подсознания, в самых потаённых закоулках души вы признаёте: это из глубины человеческой истории, это не просто так, и это правда. – Он замолчал на несколько секунд, потом внезапно спросил, - я прав?
- Да. Скорее всего, так оно и есть. Но почему вы решили, что мне нравится такой тип женщин… Хотя для меня словосочетание «тип женщин» дикость… Я никогда не причислял Мару к какому-то «типу женщин».
- Потому что вы не только учёный. Вы ещё и романтик. А как же иначе? Разве полез бы сухой прагматик в полуразвалившееся здание, в котором когда-то давным-давно обитал его научный институт? Бьюсь об заклад, любезный, вы там не просто ходили, вы наверняка нашли какой-то артефакт времён своей юности и пустили слезу.
- Похоже, мне даже нечего вам рассказать, вы и так всё знаете, - вздохнул я и повернулся к Хельге, - вот, хочешь узнать обо мне ещё больше? Спроси у дедушки!
- Он больше ничего о тебе не знает, - проворчал Рихард у меня за спиной, и я повернулся к нему. Мальчик потягивал чай и, наверное, ждал, когда же на него обратят внимание.
- А ты почему так решил? – засмеялся дед, обращаясь к внуку.
- А то я тебя не знаю. Все свои логические выводы про Сэма ты уже сделал, запас информации исчерпан, а ясновидением ты не страдаешь, - ответил мальчик, отломил от плитки горького шоколада кусок и протянул его мне, - держи, какая-никакая сладость.
- Интересная у вас семейка, госпожа Вирта, - сказал я, беря у Рихарда шоколад и обращаясь к Агнессе.
- Да… Жаль только, что идеально всё не бывает на свете, - грустно вздохнула она.
- А вы это о чём? – меня удивила её печаль.
- «Домик ничего, да райончик так себе». Сэм, вы же понимаете, что мы здесь… ненадолго. И вместе – тоже ненадолго.
- Агнесса! – резко сказал Ленард и ударил ладонью по столу.
- Да, мы сами, конечно, ни о чём не догадываемся, - усмехнулась Хельга.
- Знаешь, дорогая, я делаю только то, что должен делать. Поэтому… Хельга, прошу вас с братом допить чай на кухне. – Господин Вирта не на шутку рассердился. Дети молча забрали свои чашки и шоколад и вышли из гостиной, прикрыв двустворчатые двери.
- Не смотря на то, что я не утратила окончательно радости жизни – во многом благодаря моим внукам… я не могу не сознавать того, что, как сказал мой муж, нам предстоит погибнуть вместе с тем, что пока что живо, но обречено. – Произнесла Агнесса, и слёзы покатились по её щекам. Лицо сразу утратило румянец, и вновь непонятно откуда появились старческие морщинки, которые я заметил ещё в поезде.
- Хорошо. Дети ушли, это главное. Я так понимаю, у вас много вопросов, Сэм. Спрашивайте, что хотите, - деловито сказал Ленард, наливая себе коньяк.
- Я уехал из Парвы ещё до того, как начались ветра. Узнал, уже находясь в другой стране, что Парва наполовину разрушена, а разгул стихии продолжается такой, что отсюда перенесли столицу. Я ничего не знаю о событиях, предшествовавших ураганам. Могу сказать лишь то, что уже во времена моей юности, когда я учился в университете, когда женился на Оленне, моей первой жене, когда работал в том самом НИИ, в здании которого теперь живёт ветер… Парва тогда уже сильно изменилась. От города моего детства уже тогда осталось слишком мало: жалкие уголки пространства, напоминавшие прежний родной город. Но и эти уголки постепенно сносили. Сносили, а затем забивали железными будками, в которых жили строители. Строители больших бесформенных зданий из стекла и бетона, уродливо лепившихся друг к другу, уродливо выглядевщих и вместе, и по отдельности. Не осталось любимых тенистых улиц… Не осталось нормальных парков внутри города. Разве что по окраинам. Появилось огромное количество казино, публичных домов и ночных клубов, где творились дурные дела. Жаль, я плохо разбираюсь в бизнесе. Но я догадываюсь, какой бизнес там делали. А ещё я знаю, что в этом бизнесе была замешана добрая половина или даже бОльшая часть чиновников… очень высокого и просто высокого ранга.
- Сэм, я не обладаю такими способностями, как ваша жена… Мара, кажется?.. – произнесла Агнесса. Я кивнул. – Но я настаиваю на том, что Парву уничтожил… Парва будет уничтожена не ветром. Вернее, ветром, но… не могу этого выразить…
- Она хочет сказать, что мы вызвали гнев богов, - усмехнулся господин Вирта, - а знаете, почему?
- Почему она хочет сказать, что мы вызвали гнев богов? – спросил его я.
- Ну да!
- Так почему?
- А как ваша… как вы сказали… «жена почти» называет богов?
- Она не говорит слова «боги». Она говорит либо «Бог», либо «Высшие Силы», - ответил я несколько раздражённо. Старик словно хотел подразнить меня, переводя разговор на другую тему.
- Хорошо. Впрочем, это не суть важно, конечно. Не сердитесь, Сэм, я всего лишь старый человек, которому охота поболтать. К тому же я должен знать, какие, так сказать, термины более приемлемы для моего собеседника, а какие – менее, - весело произнёс он и продолжал, - Агнесса считает, что мы вызвали гнев… ну, скажем, гнев свыше, потому что сколько бы мы с ней ни мучались, пытаясь исследовать эти ураганы, вразумительного ответа так и не получили. Мы – два старых бывалых профессора, и мы не были одни поначалу.
- С нами этими исследованиями занимался целый коллектив. Но часть… бОльшая часть учёных уехала, так и не завершив исследования, другие погибли во время урагана, - тут голос Агнессы задрожал, и на глаза выступили крупные слёзы, но она быстро взяла себя в руки и продолжила. - Остались только мы двое. И лишь потому мы живы, что не были на научном совете, когда случился один из этих разрушительных вихрей. Перед самым советом Ленард простудился и слёг, а я осталась за ним ухаживать, не поручать же это детям.
- И… никаких предположений?..
- Строились различные гипотезы, но сейчас они все кажутся нам смешными. Ну откуда такие ураганы вдали от степей и океана?! – воскликнула Агнесса.
- И всё это – слишком местно. Страдает только Парва и её окрестности, - сказал я.
- Да, именно. Это необъяснимый феномен. Тут и правда поверишь в Высшие Силы, - усмехнулся Ленард. – Хотя одно предположение у меня есть. Но оно недоказуемо. Пока – недоказуемо.
- Не поделитесь этим предположением?
- Почему нет… Только обещайте, что не будете надо мной смеяться, - строго произнёс Ленард.
- Обещаю.
- Видите ли… Человек всегда был очень горд. Он всегда считал себя если не хозяином, то покорителем в действии… А теперь пришли те времена, когда люди вообразили, что им на планете больше и покорять-то нечего… за исключением чего-то такого… не очень значительного. Человек не понимает, что планета всегда живёт своей жизнью. И если человечество ещё не вымерло, то лишь потому, что оно по какой-то причине ещё не надоело планете. Я не мистик, поверьте, но в некоторые вещи я верю. Например, я верю, что у планеты действительно есть своя, не вполне понятная людям жизнь. Я более того скажу: планета будет жить в любом случае, даже если всё живое – вернее, то, что называют живым люди, – вымрет на ней. Планета будет жить в огне и в пару, будет жить, покрытая сплошь океанической водой, будет жить выжженная на поверхности и сухая как песок в самой жаркой пустыне. Она будет жить и покрытая льдами с такой низкой температурой на поверхности, при которой не выживет никакая органика. Но она действительно может так жить, хоть и в другой поре. Люди не понимают… этого. Они считают… Даже самые разумные люди считают, что человечество «уничтожает планету». Люди сделали себя Пупом Земли, иначе не скажешь. Человек не может уничтожить планету, он может уничтожить лишь самого себя и те формы жизни, которые похожи на его форму жизни.
Он замолк, а я чувствовал себя растерянным. Я был с ним согласен на все сто процентов, но какие соображения у него насчёт Парвы?
- Продолжаю. Конечно, вы хотите знать, к чему я всё это сказал, - саркастически заметил он, искоса поглядывая на меня и потягивая свой коньяк. Я молча кивнул, а он продолжил. – Мы не можем знать, какие неожиданные перемены в земной коре могут происходить. Причём происходить очень быстро. Поэтому я предположил, что… короче, я предположил, что магма могла подойти к земной поверхности достаточно близко, но лишь местами. Таких участков, таких мест может быть достаточно много, и все они – на приличных расстояниях друг от друга. Получается, что одни куски почвы холодные, другие – горячие. Перепады атмосферного давления чудовищны, ветра – соответственно. Я ясно выражаюсь?
- Ясно. – Я вздохнул и попросил тоже налить мне коньяка. Агнесса расстроилась, но возражать не стала, а её муж с удовольствием исполнил мою просьбу.
- Скажите… Вы пробовали связаться с учёными… ну, хотя бы с учёными из Новиграда?.. Неужели никому нет дела до странных явлений природы?
- Пытались. Один милый человек в Новиграде даже отправил сюда экспедицию. Но, как только их поезд приблизился к Парве, на него стал надвигаться торнадо. Экспедицию отменили, поезд погнали обатно со всей возможной скоростью. Учёные, бывшие в поезде и видевшие торнадо, отказались снова ехать в экспедицию. А других пока не нашлось. Знаете, Сэм… это так напоминает безвозвратно ушедшие по неведомой причине цивилизации… Вспомните Мохенджо-Даро… А причина, по которой погиб город, историкам неизвестна. Известно лишь то, что город погиб внезапно, и кирпичи на останках его зданий оплавлены… - с грустью произнесла госпожа Вирта.
- Ну да, одолела его армия нагов, - засмеялся Ленард. Агнесса тоже улыбнулась.
- Я люблю, когда мой муж весел вопреки всему, - призналась она.
Я встал из-за стола.
- А я всё-таки попробую.
- Сэм, вы хотите отыскать горячие участки земли? Проверить мою теорию? – насмешливо спросил госодин Вирта.
- Честно говоря, я хочу много чего ещё сделать… Но и это тоже.
- Дорогой друг! Уезжайте вы отсюда! Спасите себя для своей женщины и детей! У вас ведь наверняка есть дети!
- Да… верно. Но дети – это не всё.
- И то верно. Особенно для мужчины. Но если хотели моего дружеского совета, то я вам его уже дал.
- Примите мою искреннюю благодарность и за совет, и за приём, - бодро произнёс я, - госпожа Вирта, я могу поговорить с вами…
- Наедине? Конечно, Сэм! – воскликнула она. Я крепко пожал руку Ленарду и вышел из гостиной. Агнесса вышла вслед за мной.
- Госпожа Вирта, зачем вы сидите здесь с двумя маленькими внуками и ждёте, пока погибнет вся семья? – прошептал я, когда она прикрыла двери в гостиную.
- Сэм… - у неё на глазах выступили слёзы, - мой муж и я… мы с детства знакомы. Мы родились в один год в одном и том же роддоме. Потом мы учились вместе в одной школе, в параллельных классах, потом в институте на одном потоке… Я даже не помню, когда мы поженились. Официальное бракосочетание было лишь условным событием в нашей жизни. Нам обоим кажется, что мы были женаты с рождения. Ленард не уедет. Он останется как капитан на своём мостике… Парва – его корабль… Понимаете? Только ведь я тоже – капитан, и я не знаю, кто из нас двоих – больше…
- Понятно, в таком случае с вами не о чем и говорить, - я был расстроен и раздосадован, - а как же дети?
Агнесса прижала палец к губам и на цыпочках отправилась вглубь длинного коридора. Я последовал за ней. Мы миновали одну большую хозяйскую спальню справа, две малых детских слева и оказались возле кухни. Крашеная когда-то давно белой краской дверь с облупившейся стальной ажурной ручкой и вставкой из непрозрачного стекла (как удверей в гостиную) была чуть прикрыта, из-за неё доносилось мирное сонное посапывание детей. Агнесса слегка толкнула дверь. Моему взору открылась просторная кухня. На маленьком диванчике у стола с недопитым чаем спали, улегшись валетиком, брат и сестра. Агнесса неслышно прикрыла дверь в кухню, и мы с ней вернулись ко входной двери, где начался наш разговор.
- Внуки… Знаете, Сэм… Я бы с удовольствием отдала их хорошему человеку. Только не тому, кто сдаст их в детдом… - тут она растерялась и замолчала.
- Ладно, мы заговорились… - попыталась она закончить разговор.
- Внуки… Значит, у вас были и дети? –госпожа Вирта вздрогнула. Она будто давно ждала этого вопроса, но всё-таки надеялась избежать ответа.
- Дочка… Лина… погибла… с мужем… на том самом учёном совете, на котором погиб весь коллектив учёных, исследовавших причины ураганов, - процедила она сквозь зубы, будто стараясь не впустить в себя ту боль, что вызывали у неё её же собственные слова. Я взял её за руку. Она посмотрела на меня отчуждённо, - это ничего, я тоже скоро погибну и боль уйдёт. Всё пройдёт, - произнесла она отрешённо.
- Госпожа Вирта, вы бы доверили мне Рихарда и Хельгу? Я не отдам их в детский дом. Они вырастут у меня, даже если… даже если Мара не захочет их принять. Знаете… Лучше разойтись со второй женой, даже если это делать не хочется, даже если это больно. Лучше видеть своего родного ребёнка только по расписанию, но при этом спасти двух не родных по крови детей, не позволить загубить их.
- Сэм… вы такой романтик… Такой чистый и добрый человек… Но я чувствую, что на вас можно положиться, - сказала Агнесса и ласково погладила меня по щеке.
- Обещайте, что доверите мне детей. Если я сам не погибу внезапно, если я за короткое время успею сделать всё, что задумал и выживу, я непременно приду к вам. И вы отпустите Рихарда и Хельгу со мной.
- Да. Я отпущу их с вами. Я отдам их вам. И Ленард отдаст. Тем более что вы так напоминаете им их отца, - сказала она сквозь слёзы, которые тонкими струйками побежали по её морщинистым щекам.
- Ну, их биологическим отцом я быть не могу, к сожалению. Сколько им лет?
- Они близнецы, им по двенадцать.
- Я уехал из Парвы пятнадцать лет назад. Странно… В вашем институте работал человек, похожий на меня?.. – я задумался, не о моём ли друге детства, который давно пропал из вида, шла речь. Все мои попытки связаться с ним оборвались ещё несколько лет назад.
- Его… их папу… случайно не Рагни звали?
Госпожа Вирта казалась сильно озадаченной.
- Рагни… Да…
- Он приглашал меня на свадьбу лет тринадцать тому назад. Но я был в жуткой запарке и не смог приехать. А потом я узнал, что у него родились близнецы. Это точно было двенадцать лет назад, и детям по двенадцать лет от роду… Как же я не догадался… Он ведь был такой же рыжий, как Рихард и Хельга.
- Ну да… Волосы им передались от отца, это точно. В остальном они похожи на мою дочь Лину, их маму. Хельга вообще одно лицо. Быть может, поэтому я не сошла с ума, когда узнала, что Лина и Рагни погибли.
- Значит, они и мои дети, - решительно заключил я. Я не мог спасти Рагни, потерял с ним связь. Зато я спасу его детей.
- Если сам выживешь, - с уже знакомой мне отрешённостью произнесла Агнесса.
- Я постараюсь.