(рассказ из неоконченного сборника)
В третьем подъезде, на четвёртом этаже жил самый трудный подросток «инженерки» - Рома по прозвищу Бандит. Свое прозвище он оправдывал полностью и гордился им, но обращаться к нему можно было только по имени. Он всегда был склонен к криминальному образу жизни, что в итоге и привело его в тюрьму.
Природа наградила его звериным здоровьем. Он пил, курил, дышал моментом, употреблял наркотики (говорил что пробовал все) и при этом был силен и крепок, хорошо дрался, мог долго бегать без отдышки, отлично играл в хоккей и вообще был очень способен к спорту.
Бандит жил в многодетной семье. Мать одна тянула четырех детей. Ромин отчим пил, валял дурака, и был похож на мужика из мультика «Падал прошлогодний снег». В таком положении Рома мог рассчитывать только на себя. Он сам обеспечил себя тем, что было нужно нормальному пацану в его возрасте. Джинса, кросы, бейсболка, круглые солнцезащитные очки, хоккейные коньки и клюшка, велосипед кросс, плеер, двух кассетный мафон, видак и видео приставка, все это и многое другое дала ему улица в награду за его дерзость. У Ромы был талант: он мог сделать своим должником любого заговорившего с ним человека. Свои долги Рома забывал легко, но своих должников не забывал никогда. Он был уличной знаменитостью, в каждом подъезде можно было найти его автограф, девки мечтали с ним гулять. Роме, нравилось жить, и о будущем он не думал. Я и другие адепты препубертатного периода смотрели на него с восхищением и уважением. А Бандит нас почти не замечал. Мы для него были мелочью, дрищами. Он ещё не знал, что через пару, тройку лет именно мы подарим ему последние счастливые переживания.
Тоскливые дни в жизни Бандита начались тогда, когда он понял, что не может расстаться со своим хулиганским отрочеством. Он пытался получить профессию – не вышло. Пытался работать – не усидел, потому что в 10 лет забыл, что такое ответственность и дисциплина. Он не умел подчиняться. Тяжело с позиции варвара и героя, переходить в разряд подчиненного, студента или разнорабочего. Его это унижало.
Полноценным бандитом он тоже не стал. Братва, как оказалось, тоже ценит здоровых, ответственных и дисциплинированных. Время быков и спортивных костюмов уже прошло. Первоначальный капитал накоплен и поделен. Бандюки причесалась и застегнули белые воротнички. Братки стали партнёрами, учредителями и бенефициарами. Для обслуживания капитала им нужны юристы, управляющие, финансисты, инженеры и прочие спецы. А Рома им не нужен.
Нулевые отторгали Рому, как инородное тело. Его последней надеждой была армия, но из-за непогашенной судимости его призыв откладывался до полного отбытия условного срока.
Ромины сверстники, из числа тех, кто не погиб в драках, не умер от передоза и не сел в тюрьму, работали, заводили семьи, окукливались на диванах перед телевизорами и вылуплялись полноценными мещанами.
Рома терял среду обитания. Он, как древняя не поддавшаяся эволюции рыба, ушел на дно и загрустил.
Но все изменилось, когда Бандит в свои 19 лет взял шефство над нашей прыщавой шпаной первого пубертатного созыва. Он ответственно занялся нашим духовным и половым воспитанием. Для нас он был живой легендой, полубогом, героем сошедшим с Олимпа, Прометеем пожертвовавшим ради нас свою изношенную печень. Ведь нам уже давно пора было знать, как предохраняться, как долго не кончать, как пить водку с локтя и многое другое… И Рома понимал, что кроме него нас никто этому не научит. Просветительская деятельность и работа с молодежью наполнили его жизнь новым смыслом. Он снова стал драться, сидеть в подъездах, лазить в подвал, купаться в заброшенном карьере и гонять футбол с пацанами. Он был счастлив.
А ещё он старался не думать о том, что попался на наркоте и находится под подпиской о невыезде. Летом 2001-го Рому посадили на три с половиной года. Когда он вышел на свободу, поколение пуберов, провожавшее его в тюрьму, жило обычной, скучной трудовой, семейной жизнью и входило в стадию окукливания. Рома снова оказался лишним и чужим. Следующего поколения пуберов уже не было в нашем дворе.
За пару лет он превратился в пузатого алкаша с неопределенным выражением лица. Он не был брошенным. У него, были отсидевшие, как он друганы, была у него баба, которая родила от него ребёнка, мама все так же вкусно готовила, отчим в кровати куда-то плыл. Сестра сфотографировала его на аватарку для «одноклассников»: он сидит с голым татуированным торсом, выпустив живот, на фоне ковра. В его полуприкрытых, маслянистых глазах чёрным волком воет дикое одиночество.