Однажды на краю лепестка

(повесть)

      Глава 1

      Известие о том, что из-за надвигающегося шторма Лабрадор закрыт, подействовала как гром среди ясного неба. Точнее сказать, среди неясного космоса. Вообще-то шторма здесь – явление обычное, к ним по-своему привыкли и приспособились. Как раз потому, что стихия выходила на прогулку регулярно, под неё давным-давно подстроили все расписания. Но чтобы она явила себя вот так, с бухты-барахты, да в самый разгар сезона – такого ещё не случалось. Пока осмыслили, что к чему, пока «обрадовали» уже прибывших и передали оповещение назад по трассе, кораблей на рейде скопилось с сотню, что породило невиданный в направлении транспортный коллапс. А ведь то и дело прибывали новые. Им-то с финиша куда было деваться? Да ладно бы ещё сами корабли – места на орбите немеряно. Счёт людям пошёл на десятки тысяч! Такого количества народа Баффин переварить не мог никак. Баффин – это порт на одноимённой планете, логистически связанный с другим портом, Фаунлендом, который располагался в полумиллиарде световых лет на противоположной стороне Лабрадора.
      С тех пор как во Вселенной были обнаружены глобальные течения, и человечество научилось извлекать из них пользу, вопрос быстрого перемещения в пространстве на дальние расстояния был снят в принципе. В обычном порядке пилоты разворачивали корабельную оснастку под вездесущий космический ветер и затрачивали на дорогу недели-месяцы. Ну, или дни, если спецтранспорт какой: военные да толстосумы. Правда, эти задействовали дорогущие гравитационные двигатели... А в движении по течениям от двигателей был малый прок, и паруса использовались исключительно для корректировки курса – насмехаясь над всеми скоростями, и в считанные часы волна несла тебя куда надо сама. Знай лишь себе, займи удобное место в этой «маршрутке» и, как говорится, не высовывайся из иллюминатора.
      В нормальном режиме на Баффине проживало не больше тридцати тысяч человек. Объект изначально был сугубо специфическим – службы ориентировались на мощное портовое хозяйство, индустрия отдыха и развлечений практически отсутствовала. Потому что условия в этом уголке космоса, мягко говоря, удручали. В отличие от Фаунленда, которому посчастливилось оказаться в галактике, изобилующей прямо-таки курортными звёздными системами. Поговаривали, всё-таки нашёлся какой-то олигарх, пожелавший вложить сюда свои средства, однако сделка ещё не состоялась и поверхность местных небесных тел продолжала пребывать в первозданном виде. Так что единственное, чем впечатлял Баффин путников, это скука и серость во всех скучных и серых проявлениях оного. Пассажиры магистральных караванов сюда и не высаживались – оно им надо было? Тем более что доселе особо не находилось повода и задерживаться.
      Теперь же Баффин стал похож на улей, в который вдруг разом слетелись все пчёлы с пасеки. Разразившаяся в одночасье суматоха повергла местное население в апокалиптический шок, а чиновников – в болезненное уныние. Но если первые могли хоть как-то переводить дух по хатам, вторым, увы, с рабочих и общественных мест деваться было некуда. Толпы расстроенного непредвиденной задержкой путешествующего люда то и дело устремлялись со своих разнокалиберных кораблей в порт, чтобы активно выплеснуть недовольство или наоборот всласть повеселиться, а чаще всего просто так и с самой прозаической целью – убить время. В итоге уже в первые несколько часов, как стало известно о грядущей стихии, немногие и невеликие парки, гостиницы, казино и рестораны Баффина запросто поимели годовую выручку, и цены на всё абсолютно взлетели до границ Вселенной (на Земле по старинке сказали б: до неба). Ясное дело, враз расцвёл криминал, злорадно оживились скучающие от безделья силовики-затейники.
      Длительное отсутствие стражей установленного порядка в пределах видимости, раздвигает пределы своеволия. Вплоть до беспредела. Ну, где как... Вот и в одном из захолустных кабачков района грузовых доков назревала ситуация. Из полсотни человек, набившихся в тесное, сумрачное и донельзя прокуренное помещение, чужаки оказались в меньшинстве, чего, собственно, и добивались рядовые баффиновцы. Не секрет – правдами и неправдами они всюду стремились к одному: опустошить карманы «пришельцев» и выдавить их со своей территории. Ну а как иначе, если каждый второй из гостей был состоятельней доброй дюжины портовых служащих, а каждый пятый норовил позабавиться с местными несвободными женщинами! Обычно в такой ситуации для заварушки достаточно одного косого взгляда. А когда такого взгляда устаёшь дожидаться, его можно придумать, причём легко и незатейливо, как почесаться.
      Несколько наиболее решительных портовиков обступили столик, за которым сидел пожилой мужчина в модельном костюме, безошибочно выдающем обитателя метрополии. Аккуратная скандинавская борода придавала его лицу некоторую надменность, однако бегающие глаза говорили об обратном – мужчина изрядно волновался. Он ничего не ел и не пил, а кусал губы, ломал над столешницей пальцы и то и дело озирался, явно чувствуя себя не в своей тарелке, человеком, который явился сюда вынужденно. Табачный дым ему был противен, музыка неприятна, окружающие чужды. Когда приблизились местные и встали вокруг стеной, он заёрзал, обнаружив смятение пополам с недовольством. Впрочем, смятения было куда больше, так как внешний вид и выражение лиц визитёров предвещали мало хорошего. Мало того, один из них, напоминающий услужливого шакала из бессмертной книжки про мальчугана из джунглей, указал на пришлого пальцем и возвестил, будто отрапортовал:
      - Вот он! Он искал Ворона!
      Возвестил всем, а отрапортовал одному – тому, кто из подошедших, похоже, считался за старшего. По возрасту тот действительно не смотрелся юнцом, хотя и проигрывал многим во внешней солидности. Такие приобретают лидерство не на кулачных ристалищах, и было хорошо заметно, что последнее слово в здешней компании принадлежит именно ему. Как бы в подтверждение этому Старший вальяжно уселся за стол напротив гостя, оставив публику у себя за спиной исполнять роль частокола. Единственный источник света поблизости – тусклое бра на стене – едва позволял разглядеть черты его лица из-под шляпы. Зато оттуда красноречиво искрил конец зажатой в зубах сигары. Осознать, что запахло неприятностями, много ума не требовалось. Приезжий занервничал.
      - Чем обязан? – выпалил он, не выдержав молчания.
      Старший неторопливо вынул изо рта сигару, указал ею безадресно куда-то в сторону и так же неторопливо заговорил:
      - Вот этот почтенный человек утверждает, что вы интересуетесь Вороном…
      Поименованный «почтенным человеком» доносчик выступил было вперёд, но сразу же снова спрятался.
      - Интересуется. Точно. – подтвердил он из «частокола».
      Старший между тем закончил начатую фразу:
      - …а людям не нравится, когда ими зачем-то интересуются незнакомцы.
      Приезжий досадливо мотнул головой.
      - Скажите пожалуйста! – опрометчиво выразил он недовольство, - Неужто для того, чтобы встретиться с одним человеком, у вас тут предварительно нужно перезнакомиться со всеми остальными?
      Старший обернулся к своим людям с открытой к потолку ладонью, дескать, «смешно, не правда ли?», и они загоготали.
      Оказавшийся рядом сторонний посетитель кабачка с банданой на голове и цветным платком вокруг шеи в ожидании развлечения сложил руки в замок на груди, прислонился к стене и недвусмысленно хмыкнул.
      Приезжий понял, что повёл себя несдержанно, причём повёл первым, чего, собственно, соблюдая видимость чистоты намерений, от него и добивались, поэтому решил, как мог, ситуацию сгладить.
      - Поймите, я здесь впервые и могу не знать обычаев. В любом случае ваши опасения напрасны, никакого касательства к закону или практике его применения моя скромная персона не имеет. Я, если хотите, учёный, доктор наук…
      Это уточняющее «если хотите» развеселило публику ещё пуще. Она и вознамерилась было усилить меру разноголосого гогота на все помещение кабачка, но резко перевёрнутая вниз ладонь Старшего вмиг угомонила даже самые скромные смешки. Мало того, музыку сделали значительно тише, а количество зрителей вокруг увеличилось.
      - Милейший, - самым серьёзным тоном произнёс Старший, - Наши обычаи очень просты. Если сюда кто-нибудь приходит, он непременно заказывает что-нибудь выпить себе, своим товарищам или девушке, которая любезно соглашается скрасить его досуг. Так, докеры? – прокричал он назад, не оборачиваясь.
      - Так! – дружно отозвался хор из трёх десятков голосов, не меньше.
      - А раз так, - продолжил Старший, - объясните мне, что делает здесь этот незнакомец, назвавший себя доктором? Товарищей у него не наблюдается, к выпивке и девушкам он равнодушен. Зато почему-то к одному из нас он проявляет настойчивый интерес. Должен уведомить, господа, этот человек нарушает наши обычаи. Нашу веру, «если хотите», - красочно подчеркнул он, - Боюсь, придётся ему заплатить штраф.
      - Какой штра… - с возмущением начал было приезжий, приподнимаясь.
      Однако к нему тотчас потянулись несколько пар крепких рук, настойчиво усадили обратно, бесцеремонно прощупали пиджак и выудили из внутреннего кармана персональный коммуникатор, обычное многофункциональное средство, позволяющее в частности оперативно управлять своими счетами. Судя по реакции портовиков, лицезреть подобную модель им ещё не доводилось. Кто-то даже восхищённо цикнул. Цикнул и Старший, но по другому поводу – пресёк гомон. В ту же секунду на столе перед ним откуда-то появились другой коммуникатор, допотопного вида, но явно в рабочем состоянии, а также запрещённое в частном использовании сканирующее устройство. Чья-то быстрая рука мгновенно их активировала.
      - Прошу, милейший! – почти ласково побудил приезжего к действию Старший, - Оплачивайте штраф, не стесняйтесь. Во избежание никому не нужной суеты, он оформится в качестве пожертвования нашему приходу. И будьте уверены, докеры Баффина будут вам благодарны.
      - Молодцы… Я так понимаю, размер штрафа не озвучивается, потому что априорно совпадает со всеми остатками на счетах? – с отчаянием в голосе, но достаточно едко произнёс несчастный.
      - Естественно, - кивнул Старший и снял шляпу.
      Под шляпой обнаружился блестящий, абсолютно свободный от волос череп глубокого мыслителя. Так же едко, но с постным выражением лица глубокий мыслитель добавил:
      - «Априорно» и «если хотите».
      Приезжий истерически фыркнул.
      - А если я не хочу?
      - А если не хотите, тогда вам предстоит загладить свою вину перед Щуплым, которому некоторое время назад вы наступили на его щуплую ногу и не извинились. Надеюсь вам известно, что согласно закону, невинно пострадавший вправе определить сам, каким образом обидчику предстоит у него что-то там заглаживать…
      - Что??? Я наступил??? – взвился приезжий, - Но это же полная чепуха! Не видел никакого Щуплого!
      Из толпы тотчас выступил «обиженный» пару метров в обхвате и весом с полтора центнера. Он обиженно тряхнул тремя подбородками и писклявым голосом вопросил:
      - Посмотрел?
      - Взгляните вокруг, милейший, - совершенно спокойно продолжил Старший, - Неужели вы будете спорить с несколькими десятками честных и добропорядочных граждан Баффина сразу? Увы, все они свидетели… Так, докеры?
      - Так! – снова охотно отозвался хор.
      - Уверен, обвинить всех их во лжи вам в голову не придёт. А если вы уповаете на аудио или видео регистраторы, то напрасно. Район у нас небогатый, оборудование изношено и выходит из строя слишком часто, чтобы о нём вспоминать.
      Надо сказать, к этому времени неместных в кабачке стало ещё меньше. Озираясь и на ходу вызывая орбитальные такси, к выходу пробирались последние. Было что терять…
      - Сочувствую, но ты попал, дружище, - вполголоса сказал приезжему из-за спины посетитель кабачка с банданой и шейным платком, - Не ершись, Док. В этой песне другой припев не поётся.
      Старший моментально вскинул к нему свою босую голову и недобро прищурился. Один из докеров махнул рукой.
      - Да это Рут! Он свой. Из центра. Кое-что нам возит…
      Названный отлепился от стены и с напускной невозмутимостью исчез от греха подальше – слился с другими в пёстрой толпе окружающих. Старший расслабился, воткнул в себя сигару и снова уставился на приезжего. Тот обречённо вздохнул, помолчал и всё-таки взялся за перевод денег, отнюдь не скрывая при этом раздражения. Просить-умолять этих неуемных мздоимцев умерить свой пыл, он посчитал унизительным и теперь желал одного – чтобы от него поскорей отвязались…



      Глава 2

      Спустя некоторое время, источая крайнее удовлетворение, подручный Старшего показал ему экран своего коммуникатора и выключил сканер. Довольно причмокнув, глубокий мыслитель глубокомысленно поинтересовался:
      - Что у него с остатками?
      - Нулевые. Разве что есть левые темы или счета, оформленные на другое имя. Их ведь не отследишь.
      - Друзья! - торжественно объявил Старший, - Наш гость оказался несказанно щедр. И он угощает!
      Под одобрительный гул присутствующих в кабачке моментально восстановилась обычная непритязательная атмосфера. Народ рассосался по прежним компаниям, активно зазвенели бокалы, громче заиграла музыка, снова послышался женский смех.
      - Так как с Вороном? – хмуро и даже злобно спросил приезжий, - Могу я наконец с ним увидеться или нет?
      - Кто из нас доктор – я что ли? Откуда мне знать, можно кому-то что-то видеть или нельзя! - хмыкнул Старший, вальяжно поднимаясь из-за стола, - Решайте сами…
      - Да вон он, твой Ворон, у барной стойки. Опять, наверное, водочку любимую кушает.
      Голос принадлежал Руту, уже знакомому посетителю в бандане и шейном платке. Над попавшим впросак незадачливым учёным, которого сегодня занесла в этот кабак нелёгкая, казалось, он по-человечески сжалился.
      - Водочку? Он что – русский?
      - А ты не в курсе? Так недолго и в новый конфуз вляпаться. Не знаю, Док, зачем он тебе понадобился, но будь с ним осторожен. За свою ненаглядную Россию этот бешеный любой длины язык вомнёт до желудка… Эх, жаль полоумные политиканы мои Штаты профукали. Такая была страна!..
      К патриотическим соображениям американца приезжий остался глух. Он не дослушал советчика и направился прямиком к тому, ради кого, собственно, в эту дыру приехал. Пришлось протискиваться через толпу, раздвигая в стороны людей, уже потерявших к нему интерес и занятых бесхитростным кабацким времяпровождением. Добрый советчик, напротив, этот интерес обнаружил. Он вынул свой коммуникатор, что-то в нём проглядел, задумчиво почесал бандану в районе затылка да зачем-то двинулся следом.
      Тот, кого называли Вороном, судя по всему, только что прибыл и действительно не прошёл дальше бара. Мужчина скромно стоял у ближнего края стойки, мял в руке старомодную, донельзя истрёпанную перчатную пару из рыжей кожи, осматривался и отстранённо кивал в ответ на приветствия. С виду это был ничем не примечательный человек, несколько лет назад разменявший «полтинник», большую часть которого трудился, не покладая рук, на самых что ни есть пролетарских поприщах современности. Невзрачный облик с тенью усталости на лице, обыкновенная фигура, отсутствие лишних эмоций и движений… На первый взгляд, от остального местного народа его отличало лишь встречное отношение – его как будто всё же побаивались. Впрочем, уважение часто выглядит так же, и кто его знает, что там было на самом деле.
      Разглядев этого человека на ходу, приезжий приступил к общению без сантиментов.
      - Надеюсь, вы и есть тот самый Ворон, которого я разыскиваю. Или меня снова провели как мальчишку?
      Перчатки перестали мяться. Их обладатель коротко взглянул на визитёра, а потом вдруг устремил точный, как выстрел, и внимательный взгляд на Старшего, который тоже пребывал у стойки, только чуть дальше. Тот сдержанно усмехнулся и пыхнул сигарой.
      Приезжий, между тем, продолжил:
      - Я с Земли. Доктор Отто Зоммер. Здравствуйте. Из необходимости, обусловленной решением актуальной научной задачи, мне требуется срочно лететь на Атлантиду. Но как выяснилось, пилота для данного направления отыскать практически невозможно…
      - Атлантида?! – воскликнул с неподдельным ужасом кто-то из случайных слушателей рядом, - Эк тебя замкнуло, «профессор»! Есть масса куда менее дурацких способов надёжно покончить с собой.
      Зоммер поморщился и, не оборачиваясь, повёл плечом, как отмахнулся.
      - Знающие люди, однако, рекомендовали найти именно вас, - твёрдо сказал он, - а также заверили, что вы лучший пилот во всём войде /1*/…
      - Правильно заверили, - лениво произнёс в стороне Старший, - Наш Ворон – птица героическая. Отчаянная только до полного безрассудства, а так – да.
      И он растворился в облаке табачного дыма. За прошедшую пару минут обладатель рыжих перчаток так и не спускал с него пристального взгляда.
      - Если в твоём присутствии о тебе говорят в третьем лице, это раздражает, - жёстко сказал он.
      - Брось. Когда-нибудь о каждом из нас говорят в третьем лице. Тем более, только что выяснилось, куда ты собрался...
      По толпе веером хлынуло волнующее сообщение:
      - Ворон вздумал лететь на Атлантиду!!
      Окружающие зашептались. Кто-то повертел пальцем у виска.
      - А в чём, собственно, дело? – непонимающе спросил Зоммер.
      - Дело в том, Док, - ответил ему на ухо вездесущий носитель банданы, который опять оказался рядом, - что к этой паршивой галактике отходит ветка Лабрадора, а приближается шторм. Туда в хорошую-то погоду паруса трепать любителей мало, да и незачем просто. Так, если только экстремалы какие нагрянут или сам Ланн решит оттуда свой нос показать. А в свете сегодняшнего дня это вообще похоже на самоубийство. Не соблазнишь никакими деньгами.
      - Деньгами? Твои «гостеприимные» земляки выгребли у меня всё подчистую!
      - Это лишнее, - сказал услышавший последнюю фразу Ворон, - Ваш проезд мне уже оплатили, сполна и за всех троих, - он примял свои перчатки на стойке и вытянул указательный палец в сторону Старшего, как прицелился, - А ты, крохобор, когда-нибудь допрыгаешься, предупреждаю. Не видишь меры – тебе помогут её разглядеть.
      Старший спрятал лицо в тени шляпы. Вполне вероятно, дискуссия могла иметь продолжение, но в ситуацию вовремя вмешался бармен. Он шумно выставил перед Вороном доисторический гранёный стакан, занёс над ним запотевшую бутылку и, не спрашивая предпочтений клиента, ибо знал о них превосходно, опрокинул горлышком вниз. В обрамлении морозного пара по стенке стакана плавно потянулась прозрачная жидкость. Дважды изумлённый Зоммер озвучил первый вопрос:
      - Я не ослышался – вы сказали «за всех троих»? Но я один! Кто ещё эти двое?
      В ту же секунду появился ответ – со стороны входа в кабачок к барной стойке приблизились дама и высокий молодой человек атлетического телосложения, оба в деловых комбинезонах, пошитых без сомнения в самом престижном ателье метрополии. Проницательный взгляд мог бы определить, что дама имеет уважительный возраст, но если учесть гигантский прогресс в развитии биотехнологий и личную привлекательность, это обстоятельство было отнюдь не явным. Десятки восхищённых взглядов заскользили по фигуре вошедшей женщины…
      - Отто? – удивлённо воскликнула она, - Какими судьбами вы здесь?
      Зоммер расплылся в улыбке и смущённо пригладил свою бородку.
      - Догадываюсь, теми же, что и вы, уважаемая Эвита. И должен сказать, меня это радует.
      - Повстречаться в такой периферии – как это неожиданно! – тепло улыбнулась дама и, коротко задумавшись, пробормотала, - Выходит, мы с вами в одной команде…
      - Как бы то ни было, - по-отечески слегка укоризненно изрёк Зоммер, - спускаться сюда, в портовую глубинку самой, с вашей стороны неосмотрительно. Мало ли что. Бывают разные нравы.
      - Я, как видите, не одна, - изящная женская ладонь с лёгкой небрежностью указала назад, - С ним мне нечего опасаться.
      - Мда, - пробурчал Зоммер, - Мне бы догадаться захватить с собой хотя бы аналог…
      О конфузе, в который он здесь попал, его собеседница естественно не знала.
      - Представьте, Отто, сейчас никто не хочет лететь на Атлантиду! Мне сказали, что попасть туда можно только воспользовавшись услугами некоего Ворона. Полагаю, вы здесь тоже за этим? Ну и как – нашли?
      Зоммер потупился и как-то неуверенно – то ли удручённо, то ли виновато – показал на мужчину возле себя. Тот к тому времени перестал разглядывать вошедших, отвернулся, взял уже наполненный на две трети стакан, преспокойно опрокинул его себе в глотку, смачно занюхал перчаткой, подушкой большого пальца провёл в обе стороны по усам и удовлетворённый, наконец, выдохнул. Его отстранённый вид словно бы говорил: «Ну всё, обряд совершён, теперь можно жить дальше».
      Лицо женщины исказила гримаса.
      - Что – это вот «это»???
      Со всех сторон на неё поглядели как на человека, который не то, чтобы не в теме, но и страшный везунчик, потому что после сказанного ещё жив. Впрочем, положение дамы было действительно выгодным: все превосходно поняли, что нынешняя гостья кабачка принадлежит высшей касте человечества и что её сопровождает киборг-андроид, имеющий самую современную и самую навороченную начинку, какую только можно вообразить. Что и как он может видеть-записывать-анализировать, а кроме того создавать или уничтожать, легко смекнул бы любой.
      Смекнул, разумеется, и Ворон. Да не зря к нему относились по-особенному.
      - Бог помощь, леди, - равнодушно сказал он, - Гребите к своей Атлантиде сами.
      - Это неслыханно! – женщина поморщилась как от головной боли и тронула пальцами виски, - Неужели кроме него лететь туда некому?
      - Некому, - подал голос Старший, вынимая изо рта сигару, - У нас на Баффине идиотов меньше, чем вы думаете.
      Пресекая возможный конфликт хорошо знакомых клиентов, бармен решил вмешаться и прояснить посетительнице положение дел.
      - Послушайте, там на маршруте уже сейчас армагеддон, и что будет дальше даже трудно представить. Это вам не торнадо или цунами какие-то. На Атлантиду без того не всякий летает, а тут… В подобных условиях человека, который бы принял ответственность не только за себя, найти невозможно. Просто Ворон – пилот самый…
      - Самый безбашенный, - усмехнулся Старший.
      - …самый лучший! – быстро вставил бармен, - Все это знают! И если вам рекомендовали именно его, будьте уверены, других уговаривать бесполезно.
      - Но он же пьяница! – искренне возмутилась женщина.
      Вот тут её не понял никто. В кабачке даже тишина повисла…
      На этот раз ситуацию разрядил снова напомнивший о себе Рутгер.
      - А я думал, Док, твоя благотворительность оправдана, - то ли разочарованно, то ли провокационно заметил он откуда-то из толпы.
      Зоммер встрепенулся и решительно повернулся к Ворону.
      - Скажите, когда вы готовы лететь?
      - Когда появится третий.
      - Третий? – женщина бегло взглянула на своего спутника, - Но у меня заявка как раз на двоих!
      - Исключено, - брезгливо скривился Ворон, - Я не катаю андроидов.
      - Это с какой такой стати?
      - Может мне ещё им ботинки чистить?
      - Что за комплексы! Вас в детстве обидела механическая игрушка?
      - Я сказал нет.
      Женщина надулась сама как ребёнок и даже, кажется, притопнула ногой.
      - Да вы… вы… Знаете кто вы? Упрямый осёл!
      Мужчина лишь улыбнулся. Но кто-то загоготал – Ворон немедленно повернул голову и натолкнулся на пресную полуулыбку Старшего. Под тотчас же стихший в толпе гогот тот пожал плечами, развёл руками и отстранённо констатировал:
      - Смешно, «если хотите».
      С видом человека, которому до смерти надоело здесь находиться и быть невольным участником совершенно чуждого ему действа, Зоммер настойчиво привлёк внимание пилота к себе.
      - Не вижу причин задерживать вылет, господин Ворон. Насколько я понимаю, нам дорога каждая минута. Не так ли?
      - Так, - с готовностью отреагировал тот, - Вы абсолютно правы. А потому не теряйте времени и отправляйтесь за багажом. Жду вас на своей яхте у сорок второго причала в северо-западном терминале. Вас и госпожу… - он замялся.
      - Эвита Халле, - вежливо представилась его недавняя оппонентка с каменным выражением лица.
      - …и госпожу Халле без её куклы.
      Он захватил со стойки перчатки и первым направился к выходу. Женщина стоически проглотила издёвку. Но когда взялась за предложенную Зоммером руку и двинулась вместе с ним вслед за пилотом, внешне невинно и достаточно громко поинтересовалась:
      - Кстати, а почему «Ворон»? Вы не знаете? У него что – нет нормального имени? Или у него ненормальное всё?..



      Глава 3

      Примерно через час путешественники встретились в назначенном месте. К тому времени оба побывали на лайнере, который принёс их с Земли, и забрали свои вещи. Оказалось, что прибыли они сюда одним бортом. Просто в несметной массе пассажиров не могли догадаться о соседстве, а если бы догадались, вряд ли бы увязали это обстоятельство едиными намерениями. Мало ли зачем кто куда направляется. Вполне вероятно, заметив друг друга раньше, они бы даже не завели беседы и обошлись лишь обыкновенным, принятым в таких случаях дежурным приветствием, улыбкой и кивком головы – среди космических путников важных да именитых пребывало достаточно. Обоих однако роднила похожая, внешне неприметная черта поведения – старательное уклонение в неизбежных беседах с попутчиками конкретной причины своего вояжа в эту даль. Теперь же молчать у них бы и не получилось.
      Некоторое время назад доктор и его знакомая получили предложение, отказаться от которого им представлялось немыслимым. Впрочем, не совсем так. Предложения были адресными, но отвечать на них вовсе не требовалось лично. Авторитетный и весьма титулованный учёный, Зоммер вполне мог отправить вместо себя любого другого квалифицированного специалиста, даже ассистента, если на то пошло. Всё равно львиная доля решения задачи ложилась на «плечи» автоматики. Эвита же вообще устремилась в путь можно сказать по собственной инициативе. Два её сына, крупнейшие медиамагнаты в информационном пространстве современности, оказались непоправимо заняты и заботливая, но сметливая мать, подарившая им свои безусловные таланты, нашла простейший выход – отправилась «по заданию редакции» сама. Как и Зоммер, довериться кому-то другому она не могла и не хотела. Слишком уж значимой тема была…
      В своё время именно группа Зоммера рассчитала розу глобальных космических течений, их направления, основные параметры и – что самое важное в свете сегодняшнего дня – динамику. За прошедшие несколько десятков лет человечество превосходно освоило предоставленные этим явлением преференции, значительно расширило познание Вселенной и свою экспансию в ней. На перекрестиях основных транспортных потоков возникла мощная портовая инфраструктура, наладились стабильные перевозки людей, грузов, сырья, и выросло целое поколение, привыкшее к данному способу передвижения, как к метро в мегаполисах. Поди пересади снова на трамвай! Естественно, иногда в системе происходили сбои, но они укладывались в статистику и особенно не озадачивали. Своенравие природы как каприз женщины – всего лишь каприз… Вместе со всеми кое-кто до недавних времён так и считал.
      Конфиденциальное сообщение, которое получили Эвита и Отто, пришло из галактики Атлантида. Эта звёздная «вертушка» была столь невзрачной, что адресатам пришлось полистать карты, дабы вспомнить о ней. Располагалась она буквально на отшибе, состояла из практически беспланетных систем, но и там, где планеты всё же имелись, на них в свою очередь не имелось ничего примечательного. На галактику давно махнули рукой и сведущие лишь однажды посмеялись, узнав, что её приобрёл по дешёвке какой-то отступник веры. Это он сменил стандартное цифробуквенное обозначение своей неказистой собственности на кричащее «Атлантида», сменив к тому же на знаменитое имя самому себе. Согласно многолетним метрикам, месье Ланн проживал у себя на Ланиакее (да, даже так!) в полном одиночестве, содержал небольшой аэротель, привечал случайных залётно-пролётных гостей и едва сводил концы с концами.
      В своём сообщении Ланн утверждал следующее: концепция Зоммера устарела и подлежит основательной ревизии, а отстроенной на её основе системе суперскоростных коммуникаций угрожает коллапс, влекущий невосполнимые убытки и множество невинных жертв. Старик не мог и не стремился доказывать свою правоту в отношении больших масштабов, но применительно к Лабрадору и его окрестностям, то есть в первую очередь Баффину и соседним галактикам, приводил доводы чрезвычайно убедительные. Форма подачи данных выдавала руку человека, неплохо знакомого с методологией изучения космического климата. Подняли архивы – нынешний отшельник когда-то действительно участвовал в научно-исследовательских экспедициях. И хоть выше рядового служащего сезонных станций на космических айсбергах он тогда не поднимался, а нынче вовсе слыл за чудака, не было смысла его мнению не доверять.
      Что в сообщении являлось наиболее существенным? Во-первых, оно не подлежало преждевременной огласке. В противном случае жди общей паники и массы легко прогнозируемых проблем. Это, к примеру, как на Земле вдруг объявить о начале всемирного потопа. А во-вторых, влекло настоятельную необходимость скорейшей проверки данных, причём специалистом высочайшего уровня. В таком раскладе виделось понятным и логичным, почему сообщение направлено именно Зоммеру, считавшемуся патриархом идеи широкого использования глобальных космических течений. Но вместе с тем – совершенно непонятным и нелогичным, почему оно направлено ещё и на самую главную информационную кухню человечества. Следует отдать должное, родительница медиамагнатов, как мудрая женщина интуитивно и как профессионал сразу, почувствовала в этой истории наличие некоего второго дна…
      Сейчас же Эвиту волновала загадка иного свойства.
      - Отто, - без обиняков поинтересовалась она, - Вы верите в чудеса?
      Возможно, впервые за всё время пребывания на Баффине лицо доктора расплылось в улыбке, открытой и по-детски совершенно искренней.
      - Вы неисправимы! И когда можно будет ознакомиться с моими откровениями в опубликованном виде?
      - Да ну вас, - отмахнулась женщина, - Я об этом и не думала. Вернее, думала, но совсем не об этом.
      Доктор вздохнул.
      - Вы же знаете – люди, посвятившие жизнь науке, испорчены ею, как хребет грузчика постоянной ношей. Нет разницы, что на снимке – лордоз, кифоз или сколиоз. Спину держать прямо всё равно уже не получится.
      - И всё-таки?
      - А в связи с чем возник этот интерес?
      - В связи с большими сомнениями, что без вмешательства чуда Колумб доплыл бы до Америки, если б отправился к ней не на надёжной и оснащённой «Галисийке», а в ржавой консервной банке.
      Последнее было сказано аккурат в тот момент, когда мимо них по направлению ко входному трапу прошествовал хозяин корабля. Он встретил прямой взгляд женщины и, не отводя от неё свой, открыл шлюз. В дверях показалась знакомая бандана. Недавний советчик доктора обратил внимание на то, как напряжённо уставились друг на друга присутствующие, и прислонился к косяку, не проходя дальше.
      - Не отправился бы, уважаемая, - сдержанно сказал Ворон, - Консервную банку изобрели спустя триста лет после Колумба, - он наконец повернулся к визитёру, - Чего тебе, Рут?
      Тот открыл было рот, чтобы заговорить, но женщина опередила.
      - Вы ведь неплохо поняли, что я имела в виду.
      - Конечно, - последовал ответ, - А ещё я неплохо управляюсь с консервными банками.
      Этого диалога оказалось достаточно, чтобы вновь прибывший догадался, о чём идёт речь. Он осклабился и с некоторой торопливостью озвучил свою точку зрения.
      - Леди беспокоится? Напрасно. Ворон – пилот от Бога, и любая посудина, когда он берётся за штурвал, летит соколом, причём там, где другие якоря не поднимут. А то, что его яхта имеет несколько, кхм… непрезентабельный вид, так это пустяки. Овеянные славой редко её добывают во фраках.
      Эвита повернулась к доктору.
      - Вы слышали? «Это» называется яхтой!
      Тот, насупившись, промолчал. А Ворон снова повернулся к американцу и прищурился.
      - Что-то ты подозрительно велеречив сегодня, приятель. Говори, с чем пожаловал. У меня мало времени.
      - Слушай, тут вот какое дело. Я вовремя тебя нашёл, - Рутгер помялся и даже стянул с головы бандану, обнаружив под ней красивые чёрные, волнистые и густые волосы, - В общем, мне надо увидеть старика Ланна. Срочно. А ты как раз – к нему, и у тебя есть место свободное, знаю. Возьми с собой.
      Женщина непроизвольно фыркнула.
      - Когда-нибудь я напишу о социальном неравенстве высших андроидов и некоторых гуманоидов, - вполголоса проворчала она.
      - Под словом «некоторые» подразумевалось «низшие», – не оборачиваясь и слегка улыбнувшись, прокомментировал её реплику Ворон, - Ты в курсе?
      Американец поклонился даме.
      - В курсе. Не зубоскаль, - тихо сказал он, - Так как, подбросишь?
      - Что ж не сам?
      - Будто не знаешь! У меня ни аптечки, ни страховки – таможня на первом же посту сгребёт. Сейчас чрезвычайка, везде новенькие, злые и неприкормленные…
      - Чем рассчитываться думаешь? Твоего дерьма мне даром не нужно.
      - Ворон, ну мы же свои люди, сочтёмся, первый раз что ли! К тому же я дорогу знаю, подсоблю, если что. Тебе только в плюс. На трассе вон что творится.
      - Вот именно. А если не вернёмся?
      Пассажиры за их спинами явно прислушались. Американец широко улыбнулся, коснулся плеча пилота и громко сказал:
      - Юморист! Давай на Атлантиде шутки пошутим, ладно? Время всем дорого.
      - Уболтал. Прыгай в кресло и не отсвечивай. Только о багаже забудь.
      - У меня всё с собой! – довольно воскликнул Рутгер и живенько протиснулся к свободному месту.
      Между тем, упомянутая Эвитой и отошедшая на задний план проблема «социального неравенства высших андроидов и некоторых гуманоидов», была весьма актуальной. Произошедшая ранее революция в отношении развития биотехнологий дала мощный толчок созданию композиций самого широкого спектра, в том числе касательно хомо сапиенс. Но если «голова профессора Доуэля», вооружённая полноценным искусственным телом, имела все права человека, натуральное живое тело с качественным искусственным интеллектом в этом смысле с ним рядом не стояло. На фоне безумных постояльцев жёлтых домов или пока ещё неразумных детей это рождало закономерный конфликт. При том, что аналогичное сравнение композиций в среде фауны никаких споров не вызывало. Там прогресс в медицинской статистике, увеличении поголовья и даже рекультивации давно вымерших животных цивилизация приняла на «ура»…
      Эвита коротко взглянула на безмолвного, занятого своими думами, Зоммера и, перегнувшись через подлокотник, обратилась к новому пассажиру:
      - Молодой человек, а нельзя ли поинтересоваться, кто вы?
      - Я, эмм… экспедитор, - с лёгкостью, несмотря на заминку, сообщил Рутгер, - Доставляю всякое, знаете, туда, сюда…
      - Не экспедитор он. Известный контрабандист, - буркнул Ворон, устраиваясь в своём кресле.
      Доктор вздрогнул, как очнулся, а его соседка поёжилась и скорее на автомате, чем продуманно уточнила:
      - И чем же он так известен?
      - Тем, что ещё ни разу не попался! – с некоторой обидой в голосе ответил Рутгер в сторону кабины и спины пилота.
      - А почему?
      - А зачем?
      На какое-то мгновение в корабле повисла тишина.
      - Интерееесно! – протянула Эвита, - И что – это вот так вот всё объясняет? Можно подумать, правонарушитель попадается правоохранителю исключительно зачем-то!
      - Можно. Если он умный. Но нас таких мало…
      Ещё через секунду женщина рассмеялась, громко, от души и что называется до слёз. Она даже прихлопнула пару раз по коленке и в запале слегка пихнула локтем своего учёного соседа, который позволил себе по тому же поводу лишь скромно улыбнуться. Успокоившись, Эвита заверила:
      - А знаете, вы мне нравитесь. По роду деятельности мне доводилось встречаться с людьми, пребывающими некоторым образом в оппозиции к закону. Большинство из них могли смело рассчитывать на конфиденциальность с моей стороны. Включаю вас в их число, юноша.
      - Излишние хлопоты, леди. Сейчас я не при делах, ваш «высший андроид» отсутствует, коммуникаторы на взлёте-посадке мертвы, в пути нас ждёт убийственная для качественной записи данных буря, а там, куда мы направляемся, проблемы с роумингом неразрешимы в принципе. Так что…
      После этих слов благодушный настрой медийной дамы улетучился. Она только теперь заметила, что яхта уже летит, и с отрешённостью путешественника, которого больше занимает то, что он думает, нежели то, что видит, воззрилась в иллюминатор. Давно примолкший доктор занимался ровно тем же. Из трёх пассажиров один американец проявлял живое любопытство сразу ко всему и ко всем. При желании в его глазах можно было обнаружить нетерпение.



      Глава 4

      Таможню миновали без особенных сложностей. Несмотря на пугающе затрапезный вид, яхта отвечала установленным требованиям, документы содержались в порядке, формальности и рекомендации были соблюдены. Единственный существенный повод к задержке объяснялся недоумением космических патрульных, что кто-то ненормальный не прячется на рейде, как все, а наоборот собрался в путь, да ещё и по одному из самых опасных маршрутов. Ураган же на подходе! Нашлись-таки те, кто лично знал Ворона, рассказали-разъяснили. Шлагбаум развели…
      На старте не ожидалось ничего удивительного. Первые пару часов шли как моторка по заводи – знай вовремя перекладывай руль. Когда покинули галактический диск Баффина, поставили основные паруса, поймали знакомый ветер и устремились уже на полной скорости. Отсюда отлично наблюдался штормовой фронт, и он поистине ужасал. Ворох гигантских воронок в диком кордебалете врывался в Лабрадор почти на всём его протяжении, отчего горизонт в той стороне буквально кипел. По законам космоса брызги от этого танца летели во все стороны, подводя всему, что зазевалось, однозначный итог. Как явление регулярное и в общем-то повсеместное, удивления шторм не вызывал, но сейчас-то он разгулялся вне графика! А кроме того, менял привычные одежды, что, мягко говоря, волновало. Одним словом, наблюдателям не хотелось шутить.
      Доктору и его спутнице не до шуток было тем более. Съёжившись, они выворачивали шеи у иллюминатора не в силах оторвать взгляд от бушующей в стороне стихии. Американец держался попроще, но тоже нервничал и теребил свой платок. О чём думал Ворон, по спине нельзя было догадаться. Однако всё же наступил момент, когда он недовольно повёл подбородком и пробурчал:
      - Не нравится мне эта тучка…
      - Мне тоже, - задумчиво отозвался Зоммер, - Что-то тут не так.
      - Может нам стоит вернуться и переждать? - тонким голосом неуверенно поинтересовалась Эвита.
      - Нельзя упускать возможность установить истину, - ответил Зоммер, не отрываясь от иллюминатора, - Если, конечно, нас довезут.
      - Этот довезёт, - подал реплику Рутгер с оттенками уважения и зависти пополам, - Этот хоть к самому чёрту довезёт.
      - Я предпочла бы – к Богу, - тихо проговорила Эвита.
      - Да уж, - Зоммер мельком взглянул на неё, - посмотришь, что творится, поневоле к Нему станешь искать дорогу. Вы спрашивали, верю ли я в чудеса? Так вот…
      Закончить мысль доктору не удалось, так как раздалось громкое объявление Ворона:
      - Кому надо, доставайте памперсы. Ныряем в Лабрадор.
      - Вы переходите все границы! – возмущённо зашипела ему в спину женщина.
      - Точно, - не оборачиваясь, безмятежно отреагировал пилот, - Люблю я это дело.
      Нет сомнений, Эвита обязательно бы пояснила, какие границы она имела в виду, однако как раз сейчас Ворон направил яхту пересекать ту границу, которую имел в виду сам. Они подходили к течению.
      Правильнее сказать, тут был не сам Лабрадор, а один из его рукавов-ответвлений. Направленный в ту же сторону, что и основной поток, почти параллельный ему, он постепенно сходил на нет во мраке безжизненного и беззвёздного пространства. В воротах этого поля и «стояла» Атлантида, путь к которой был усеян весёленькими порогами. Пороги заслуженно пользовались дурной славой, отчего дорога в эти края считалась опасной, и летать сюда отваживались далеко не всегда и немногие, а в преддверии штормов подавно. Уголков космоса, где требуется высшее мастерство в управлении транспортным средством, хватает, трасса на Атлантиду – из них. За всё время её освоения и использования десятки смельчаков ушли с неё в вечность. Суровые условия космического пилотирования справедливо и повсеместно диктовали суровые же правила. Одному Ворону закон тьмы был не писан. Во всяком случае так утверждала молва. Видимо, не напрасно утверждала.
      Его «Вороной» (на борту значилось это имя) представлял собой обычный народный катер далеко не новой модели, предназначенный для семейных перелётов, хозяйственных нужд или мелкого бизнеса. При желании и определённой экономии средств в течение нескольких лет или посредством кредита такой мог позволить себе каждый. Как водится, позволял себе эту рабочую лошадку не каждый, но каждый владелец непременно устраивал её под свои потребности. В данном случае нижняя палуба как была трюмом, так и оставалась – никаких тебе будуаров и прочих кают-компаний с барами, только медицинский отсек и туалетная комната в первозданном утилитарном виде, без лишних переборок. Пространство же верхней палубы хозяин наоборот сократил, в том числе, за счёт пассажирских мест. «Вороной» потому и считался яхтой, что был полностью оборудован под установку новейшего, крепкого и надёжного электронно-магнитного такелажа – предел мечтаний многих.
      Мастерство, с которым управлял Ворон парусным оснащением своей яхты, солидный опыт пилотирования, а также инсайт в процессе решения самых сложных задач сделали его в определённой среде своего рода легендой. Разумеется, ходили кривые толки. Скептики относили заслуги пилота на счёт идеальной аппаратуры, среди верующих подогревались слухи о связи с нечистой силой, а за их спинами скалили зубы завистники, дескать, дуракам везёт, вот и всё. Кто знает, что там было на самом деле, но хотя этот человек и вправду дружил со странностями, равных ему как-то не находилось. Случись серьёзное дело, искали Ворона, а он, как правило, не отказывал. Поэтому нет ничего удивительного, что в этот раз за прорывом к Атлантиде обратились именно к нему. Старик Ланн своими гостями наверняка дорожил и знал, на кого можно положиться.
      Гости не знали. На Баффине они столкнулись с дружным нежеланием обычных перевозчиков лететь по указанному адресу, а также с общим мнением, подтверждённым самим Ланном, что для этого нужно найти как раз-таки Ворона. Нашли...
      Сейчас пилот сидел перед ними на своём рабочем месте и делал привычное дело – управлял кораблём, который слушался его, как хороший конь родного наездника. Эвита может и не оставила намерения поучить его такту, но решила с этим повременить, что конечно же было разумно. Яхта преодолевала пороги, её чувствительно трясло, пассажирам невольно приходилось держаться за поручни и вжиматься в кресла. А также морщиться, ибо процесс преодоления пространственных препятствий шёл под жутковатое акустическое сопровождение, издаваемое судовым рангоутом. Пороги представляли собой хаотично разбросанные уплотнения невидимой материи, напоминали ребристый инструмент доисторических прачек, требовали полной сосредоточенности и внимания. Поди-ка, прокатись на пятой точке по неровной ледяной горке с ветерком. А нынешний внесезонный ветерок был на славу! Легко догадаться, почему желающие посетить этот аттракцион с трудом находились. Разбитые в тряске зубы можно восстановить, разбитый космический корабль – тоже, но уже некому.
      В какой-то момент Рутгер не выдержал, переместился поближе к яхтсмену, закрепился и тоже воззрился на приборную панель. Восхищение, с которым он наблюдал за работой пилота, перемежалось с едва скрываемым беспокойством. Время от времени он в волнении бросал:
      - Осторожно… Зацепим! Чуть ниже… Прямо по курсу яма… Я бы вот тут взял левее… Ну ты даёшь!
      На что слышал примерно следующее:
      - Не учи русского, американец. Училка отвалится.
      Ну и в таком духе.
      Пассажиры в пилотировании мало что понимали, но ситуацию оценивали правильно. Они не отвлекали, не выражали бурного отношения к происходящему, и походили на дрессированных зверьков, которые покорно и безропотно позволили увешать себя датчиками и запереть в исследовательской камере для каких-то опытов. Иными словами, выглядели и вели себя как люди, личной волей доверившие свою судьбу воле других людей. Альтернативных вариантов разумного поведения теперь у них, собственно, не было. Сами повелись на нетривиальное сообщение и сами решили среагировать на него тривиально, то есть сами себе закатали рукава для введения экспериментальной пробы… Однако глаза и дыхание обоих выдавали очевидное – страх. Зоммер пытался прятать его за вниманием к своему полуживому коммуникатору, а его спутница не пыталась. Она честно цеплялась за подлокотники кресла и честно дрожала.
      - Гоф-мейстер, как там наши придворные? – лишь однажды осведомился Ворон у Рутгера, не поворачивая головы.
      - Как – «как»? При дворе! – обиженно буркнул тот и тихо добавил, - Ваше, мать вашу, сиятельство…
      Быстро ли коротко, но пороги были пройдены. Повинуясь умелому управлению, яхта вильнула ещё пару раз, мягко вошла в русло течения и устремилась вперёд с немыслимой скоростью. Путешественники получили, наконец, возможность расслабиться. Доктор и его спутница заметно успокоились. Рутгер вернулся на место, вновь нацепил на голову свою бандану и раскидал во все стороны конечности, как в шезлонге на пляже, с намерением подремать. Ворон произвёл необходимые манипуляции с приборами на панели управления перед собой и, приняв умиротворённую позу, тоже замер. Глазеть в иллюминаторы сейчас представлялось бессмысленным – темп передвижения в космическом течении исключал видимость окружающего напрочь. При желании можно было узреть лишь редкие сполохи, обязанные неравномерностям несущего потока. Доверять теперь следовало только автоматике.
      Эвита подалась вперёд.
      - Скажите, пожалуйста, сколько ещё нам лететь?
      - Немного, - хрипло из-за долгого молчания отозвался пилот, - Лет с миллион.
      - Если бы меня интересовало количество световых периодов, я бы так и спросила.
      - Если б знать, что оно вас не интересует, я по-другому бы и ответил.
      - Смеётесь? Кого нынче в пути волнует расстояние, а не время?
      - Кто может знать наверняка, что волнует женщину, кроме неё самой! И то не факт…
      - Конечно! Хохоча, она на самом деле тщательно продумывает диету – так что ли?
      - А рыдая, озабочена тем, насколько убедительно выглядит при этом со стороны.
      - Вы это нарочно… - Эвита коротко задумалась, - Я вас раздражаю?
      - Нет, вы мне нравитесь. Но – да, я нарочно.
      - Уверена, вряд ли кто-то выдерживает общение с вами дольше 10 минут.
      - Час.
      - Вы себе льстите.
      - Нам осталось лететь – 1 час.
      Собеседница хмыкнула и не стала продолжать беседу. Характерный изгиб губ и взлёт брови красноречиво и на достаточно продолжительное время зафиксировали на её лице ироничное выражение.
      Неизвестно, уделил ли внимание последнему разговору доктор, но если так, он ничем это не показал. Какое-то время он продолжал сосредоточенно копаться в своём коммуникаторе, потом вместе со всеми молчал и гладил бороду, а потом, оставив в покое бороду, первым нарушил молчание.
      - Вот именно! – неожиданно для всех резко сказал он.
      Сказал так, что даже американец встрепенулся и на всякий случай подобрал конечности, Эвита вздрогнула, а капитан корабля впервые оглянулся на пассажиров.
      - Вот именно, - повторил Зоммер, - Осталось час лёту. Откуда взялась эта цифра – от сырости что ли? Нет, вам её выдала бортовая автоматика – так? – и, не оставляя времени на очевидный ответ, продолжил, - Но ведь раньше она выдавала другую цифру – так? Вы же не первый раз идёте по этой трассе!
      - А верно, Док, мыслишь, - встрял Рутгер, - Если ровно помню… давненько тут не плескался… всю дорогу на дорогу 4 румба выходило.
      Все снова уставились на Ворона.
      - Скажу больше, Рут, - спокойно произнёс тот, - Смотреть в форточку тебе было куда интересней.
      - А чт-т-то там было? – настороженно поинтересовалась Эвита, бросив непонимающий взгляд в иллюминатор, - Господа, вы о чём?
      - И давно это началось? – спросил Зоммер пилота, будто женщина не ждала ответа.
      Получилось не очень вежливо, но все поняли, что учёный, как все увлечённые своим делом люди, пребывал во власти профессионального азарта. Такие многого не замечают вокруг, и упрекать их в этом бессмысленно. Некоторое время назад подобный азарт и привёл его в кабачок докеров, заставив забыть про элементарную осторожность.
      - Не знаю, - без особенных эмоций сказал ему Ворон, - Но, думаю, недавно. С тех пор, как в Лабрадоре начался шторм… Это то, зачем вы едете к старику Ланну?
      Рутгер напрягся и весь превратился в слух.
      - Господа? – с вызовом обратила на себя внимание Эвита.
      Зоммер повернулся к женщине, успокаивающе вложил её руку в свои ладони, кивнул и, глядя ей прямо в глаза, произнёс:
      - Да.



      Глава 5

      Дальнейший полёт продолжался без разговоров. Каждый пребывал в собственных думах и не находил повода ими делиться. Живее всех выглядел пилот, которому по роду занимаемого в кабине места приходилось больше шевелиться. Но и он не проявлял особенной активности. Во-первых, видимо, это был такой человек, сам по себе экономный на лишние движения. А во-вторых, суеты и не требовалось. Пока корабль паразитировал на мощи течения, оставалось лишь следить за показаниями приборов да изредка корректировать курс, если он сбивался. Это потом, когда яхта скользнула к окраине потока, работы прибавилось – пришло время расчехлить бегущий такелаж и справляться с двумя космическими силами одновременно. Тогда же начали оживать пассажиры – они вновь получили наглядную возможность оценить мастерство пилота, предвосхищённое народной баффиновской молвой…
      Встреча с Атлантидой состоялась на полном миноре. Окутанная нежными облаками, галактика словно спала под пушистым одеялом, но стеснительно и трогательно обнажала путнику как раз то место, которое его интересовало. Не очень приглядная по своему истинному облику «вертушка» манила к себе обещанием доселе неведанных услад, и это было забавно. Приближение к ней напоминало что-то глубоко священное, эпически важное. Или сокровенно интимное, личное, если на то уж пошло. Развернув паруса под гостеприимный ветер, «Вороной» устремился прямиком в лоно, к Ланиакее.
      Надо сказать, хозяин планеты, назвав её так, погрешил. Ибо осмелился на бессовестный плагиат, ведь на вселенской карте Ланиакея уже существовала. Дети с пелёнок знали, что это имя принадлежит сверхскоплению, включающему в себя родной Млечный Путь и, соответственно, Землю. Никому не пришло бы в голову использовать бренд, в данном случае поистине глобальной величины, повторно. На то даже правила есть. Но – целое сверхскопление и какая-то там планетка! – на этом старина Ланн и сыграл. Такое безумное «сравнение» никакие законы не запрещали. Это как рыбачью лодку «Титаником» обозвать, или воздушный шарик «Гинденбургом». Тем не менее, за отсутствием правового регулирования подобной бестолковщины название выдержало регистрацию и с некоторых пор один-единственный чудаковатый человек получил легальное право по созвучию именоваться владельцем необъятной космической колыбели всего человечества. В составе никому не нужной галактики, которую он приобрёл за гроши и назвал тоже ни много ни мало Атлантидой. Чего во всём этом было больше, великовозрастного ребячества или горделивой спеси, история умалчивала.
      Изначально и все прошедшие годы Ланн проживал на своей планете один. Гости посещали его обитель редко, ещё реже он выбирался на Баффин сам. Откровенно говоря, гостям здесь делать было нечего: достопримечательностей никаких и в округе мрак несусветный. Иногда всё же услугами его старомодного аэротеля пользовались случайные залётные – экстремалы, любители новизны ощущений или целенаправленно ищущие временного одиночества, разного рода беглецы да такие же, как сам отшельник, оригиналы. Сезонное обострение неизменно добавляло публики, но это явление не делало погоды в целом. Тем более что отправлялся сюда далеко не всякий перевозчик, а магистральные корабли не заходили вовсе. Так что к прибытию «Вороного» конюшня была пуста. Если не считать катера самого Ланна.
      Старику было немерено лет, может, за девяносто, но выглядел он хорошо и в пример немереному же проценту видавших его юнцов держался молодцом. Высокий, если б не возрастная сутулость – почти стройный, имеющий гибкое тело, длинные, уже сухие, но по-прежнему крепкие руки, а также довольно привлекательные черты лица, он чем-то напоминал сохатого с картины, что висела на стене за конторкой. Ланн тщательно брился и вообще уделял особенное внимание гигиене, следил за тем, что у него на голове, носил давно вышедшую из моды, но неизменно чистую и выглаженную одежду, отчего практически всегда выглядел безупречно. Классическая седина придавала ему благородства, точный, внимательный взгляд – ума… Когда б не знать о чудачествах этого человека, ловушка его обаяния была бы полной.
      По заведённому, а может перенятому от кого-то ритуалу каждый прибывающий «с большой земли» корабль Ланн встречал, выходя на порог. Зачем-то отдавал честь и скрывался обратно, после чего его находили уже за своей конторкой. Так всё случилось и в этот раз. С любопытством осматриваясь, гости с Земли пересекли невеликий холл аэротеля. За ними ртутью просочился Рутгер, обогнал, по-свойски привалился к стойке и захватил инициативу в общении.
      - Привет, Ланн! Гляди, кого мы с Вороном к тебе привезли.
      - «Вы» привезли, - кивнул тот, подчеркнув первое слово, - С вашей стороны это было очень любезно. Надеюсь, Ворон тебе своими советами не мешал?
      Американец стушевался. Старик гуманно перевёл своё внимание с него на гостей.
      - Рад видеть в моей обители, уважаемые. Я – Пьер Ланн, тот, кто вас сюда пригласил.
      Нужда в представлении себя отсутствовала, кто есть кто – всем и без того было ясно, однако неясно как избежать глубинного рефлекса, приобретённого твоими далёкими предками, пересекавшими вход в чужую пещеру с добрыми намерениями.
      - Эвита Халле, - назвалась гостья, в знак уважения слегка склонив голову, - Можно просто – Эвита.
      Старик немедленно изобразил восхищение тем, как она выглядит.
      Доктор обошёлся коротким:
      - Зоммер, - и по-деловому протянул руку.
      - Отлично! – воскликнул хозяин, отвечая на рукопожатие, - Тёплый визит сразу двух представителей славной немецкой нации к одному славному французу – как ни смотри, событие историческое.
      - Тут не совсем так, - замялась Эвита, - Мои германские корни давно и бесследно растворились в веках.
      Ланн наморщил лоб.
      - Франкфурт-на-Майне, Юденгассе, XVII век…
      - Нет, - улыбнулась женщина, - Не там и гораздо раньше. А вы, я вижу, неплохо историю знаете. Такие дали…
      - Да что вы! Просто много читал и читаю. Чем ещё заниматься на склоне лет, когда ни детей, ни внуков? Конечно, копаюсь в саду, мастерю потихоньку, но главное – книги. Я привёз сюда с Земли фамильную библиотеку, в ней есть много любопытного… Что до Халле – кое-кто из моих предков в то время тоже торговлей тканями промышлял, так что здесь история только личная.
      - А по-моему, вы скромничаете. К тому же такой человек, как вы, представляет интерес хотя бы в силу возраста. Для нас ведь годы вашей юности, когда за пределы Солнечной системы ещё не летали, о братьях по разуму только мечтали и машины продолжали заправлять бензином – уже история.
      - Ну да Бог с этим, - с готовностью улыбнулся Ланн и махнул рукой, - На воспоминания об ушедшем у нас ещё будет время, а сейчас...
      - Да, - подключился Зоммер, - Сейчас я бы поговорил о дне сегодняшнем.
      - А я бы перекусил.
      Это сказал Ворон. Он отделился от двери, сделал пару шагов и, расстегнув на груди свой комбинезон цвета грязи, устало приземлился на ближайшую лавку.
      - Привет, старик. Мир твоему дому.
      - Бонжур, смельчак. Техпомощь не нужна?
      - Как всегда – что предложат… - Ворон неопределённо увёл взгляд в потолок.
      - Легко. Прошлый раз по недогляду один шалопай забил кое-чем мой винный погреб до отказа. Видимо, на Баффине прижали. Задумал дальний схрон, - хозяин мельком взглянул на американца, - Но дай мне сначала исполнить долг примерного отельера. Кимура, будь умницей, проводи в их каюты гостей.
      Только теперь вновь прибывшие заметили присутствие девушки, которая скромно держалась в тени. Она была молода, имела все данные считаться красавицей, а характерная линия глаз выдавала дочь уроженцев Страны Восходящего Солнца. Поклонившись и пригласив волшебным голосом идти за собой, девушка увела землян вглубь аэротеля. Ворон заморозился. Американец в отличие от него оживился и чуть было не припустил следом, как кот за шуршащей игрушкой, но вовремя взял себя в руки.
      - Откуда она тут взялась?? У тебя же сроду не водилось прислуги!! - обратился он к хозяину с выражением крайнего изумления на лице.
      - Как видишь, не всех японцев твои придурки-предки ядерной бомбой изуродовали, - ответил за того Ворон, - Остались способные на здоровое и симпатичное потомство. Гляди – цветут! А твоим дохлым Штатам каюк приключился.
      - Ну что ты опять… - скривился Рутгер.
      - Друзья, - счёл нужным вклиниться Ланн, - Побойтесь Бога. Ему любая тварь и в гнев и в заботу. Нам ли за Него решать?.. А девчонку я совсем недавно из Фаунленда выписал из тех, что ищут работу. Чтоб к дисциплине была приучена, поменьше трындела и легко трудилась. Чтоб по хозяйству в помощь – старею ж.
      - Стареешь, ага, – Рутгер недоверчиво хмыкнул, - Ты в зеркало смотришь? Да от тебя ещё её внучке рожать будет впору! По «хозяйству» - ну-ну.
      - Рут, что за глупости? – Ланн укоризненно покачал головой и с улыбкой повернулся к третьему участнику разговора, - О чём только думает эта молодёжь!
      - Молодёжь как раз всегда и думает «только о чём-то». Ты действительно стареешь... Но мне интересно другое, - Ворон принялся освобождать себя от верхней части комбинезона, - С каких это пор, дружище, ты стал чувствителен к намерениям Бога?
      Ланн вдруг как-то заметно осунулся. Его плечи опустились, руки повисли вдоль тела, голос понизился, взгляд на время ушёл в пол.
       - Они удивляют, - тихо произнёс он, - Ты можешь прожить целую жизнь, стоптать на пути всю обувь вместе с ногами, почесть себя знатоком дорог и пыли, что оседает на твоих следах позади или ждёт впереди. Ты можешь превзойти себя, создавая шедевры, и переплюнуть других, круша чужие труды, найти великую любовь и потерять в ней смысл, отсмеяться вконец или выронить последние слёзы. Ты можешь прочесть все книги былых мудрецов или глупых, захлопнуть последнюю и сказать: «Мне уже нечего больше читать». Но однажды… однажды Он просто станет взрослее…
      На последних словах Ланна американец закашлялся, а полураздетый пилот застыл с удивлением во взгляде и с рукой, будто застрявшей в рукаве. Хозяин, напротив, очнулся:
      - Да ладно! - сощурился он, умножив и без того безмерное количество морщин вокруг глаз, - Не охайте, девочки. Я ещё в своём уме, а вы, раз уж здесь, ведите себя по-взрослому. И, Ворон, ты бы переодевался в каюте, хорошо?
      - Ну, старик, ты даёшь! – воскликнул американец, отлепляясь от конторки, - В гладких скачках я поставил бы на тебя. «Winning Stall». Скажи только номер киоска.
      - Не дерзи, жеребёнок. Кстати, какого чёрта ты увязался с Пернатым?
      - Ты ему зачем-то срочно понадобился, - сказал Ворон, вставая.
      - Не удивлюсь, если эта срочная нужда окажется выдуманной на ходу, - Ланн пристально всмотрелся в молодого визитёра, - Опять какие-то свои делишки тасуешь?
      Рутгер невинно разулыбался.
      - Это поклёп! Ваша честь, протестую! И… к делам мы приступим позднее, сам же сказал. Где горничная? Пусть она проводит меня в свободную каюту.
      - А то не помнишь дороги, – хозяин легонько подтолкнул его к выходу, - Иди уж.
      - Фу, какой сервис!.. - раздалось уже из глубины коридора.
      - Горничную ему подавай, гляди-ка, - усмехнулся Ланн, поворачиваясь к Ворону, - Знаешь, он мне напоминает сына.
      - Знаю. Ты это уже как-то говорил, - разглаживая майку на полуголом торсе, пилот подошёл вплотную к старику и довольно серьёзно спросил, - Что у тебя всё-таки случилось?
      На этот раз Ланн своего взгляда не прятал.
      - Я пригласил к себе двух гостей, попросил тебя их привезти, они ответили на приглашение, ты привёз – что такого?
      - Во-первых, не припомню, чтобы ты приглашал кого-нибудь из высшего эшелона.
      - Учёного и журналистку?
      - Ну да – родоначальника космической климатологии и дамочку, один чих которой пресса разнесёт по Вселенной мгновенно – всего-то!
      - Им должно быть тут интересно. А во-вторых?
      - А во-вторых, должно быть интересно тебе самому. Я слишком хорошо тебя знаю.
      - Ты прав, сначала это и мне было важно.
      - Мне что – снова задать свой первый вопрос?
      - Как хочешь. Ответ будет тот же. Может, только пространнее… Но ты же не думаешь, что обсуждать это самое время здесь и сейчас?
      - Ты изменился, отшельник.
      - Всему когда-то свой срок приходит.
      Ворон понимающе кивнул, помолчал, потом также молча обошёл Ланна и направился по коридору.
      - Не опаздывай к ланчу, - бросил ему вслед отельер.
      - Как получится. Жарь пока цыпочек.



      Глава 6

      Он всё-таки опоздал и не исключено, что нарочно. К тому времени приём пищи уже подходил к концу – на общем столе размещались чайные приборы и вазочки со скромным набором сладостей, в одной из которых пребывала рука Рутгера.
      Как и весь аэротель, гостиная у Ланна отнюдь не блистала современностью. Казалось, что вместе с возрастом хозяина здесь застыла атмосфера первобытной космонавтики, присущая уже изрядно подзабытой эпохе начального знакомства человека с далёким неземным пространством. Люди тогда были сильно привязаны к традиционному образу жизни и стремились всячески копировать привычную обстановку. Так ведь с тех пор прошёл целый век… Неверно сказать, что все нынешние общественные космические объекты повсеместно поспевали за развитием технологий и перенимали соответствующий вид. Для этого слишком значимым оставался фактор наличия свободных денежных средств, сопутствующий непреходящему социальному неравенству, как в быту, так и на рабочем месте. Но в случае с Ланном работало совсем другое правило – отшельник придерживался давно ушедших традиций умышленно.
      Начать с того, что большой обеденный стол был покрыт у него тканой скатертью, а изрядная доля посуды – самодельной, ибо он лепил её на гончарном круге. Это уже хоть кого впечатляло. Вокруг стола толпились деревянные стулья с резными спинками (тоже его работа). В другой части гостиной в спокойное уединение манили три малых самодельных столика между мягкими креслами и диванчиками. В третьей зеленел биллиардный стол. В следующей располагался антиквариат – самая натуральная земная кухня со шкафчиками, плитой, холодильной камерой и миниатюрной барной стойкой. Всё это украшала масса горшков с адаптированными растениями. Ну и так далее… Богатое воображение наблюдателя побудило бы искать на полу и стенах ковры, но ковры отсутствовали. Вместо них имелись репродукции старинных картин и киноэкран, а под ногами рябила стилизация под дощатое покрытие.
      - Приятного.
      На появление Ворона все повернули головы, а Рутгер неожиданно для самого себя выудил пальцы из вазочки с печеньем. Доктор индифферентно вернул взгляд к столу перед собой. Эвита вежливо, но сдержанно кивнула. Ланн подал знак горничной. Согласно классическим правилам домостроя та послушно метнулась на кухню. Американец исподтишка проследил за полётом подола её бирюзового платья, покрытого форменным чёрным передником.
      - Наша уважаемая гостья, - пояснил хозяин Ворону, - делилась впечатлениями от недавней поездки на Аляску. Ты ведь, кажется, оттуда?
      - Да?? – искренне удивилась Эвита, - Должна выразить восхищение тем, с какой заботой ваши земляки относятся к своей прекрасной родине.
      - Немного не по адресу, - вальяжно вставил Рутгер, - За это нужно благодарить моих земляков. К своим территориям они всегда относились с заботой.
      - Ты бы заткнулся, Рут, - бросил ему пилот и передразнил, - «Территории»! Твои дохлые Штаты ещё не успели до конца крякнуть, как Аляска с радостью вернулась под российский флаг. Как раз потому и здравствует.
      Американец развёл руки в стороны и с усмешкой воззрился на Ланна, дескать, «опять двадцать пять; дёрни за верёвочку – дверь и откроется». В ответ тот адресно постучал указательным пальцем по виску, мол, «сам дурак; кто просил эту верёвочку дёргать?» Между тем Ворон завершил свой пламенный спич:
      - …Вместе с едва не почившей Европой. Для того чтобы относиться к своей прекрасной родине с заботой, европейцам понадобилось сначала чуть ли не выродиться и наводнить Россию миллионами отчаявшихся беженцев, а потом с помощью опять же России спасти себя от варварского халифата.
      Зоммер погладил свою бородку.
      - Хочу заметить, - сказал он, не отрывая взгляда от стола, - Даже после известных событий некоторые европейские государства, да и североамериканские штаты сохранили свою независимость и самостоятельность в принятии решений, а также серьёзный экономический и технологический потенциал.
      - Точно, - резюмировал пилот, - Благодаря этому безжалостная власть капитала, бессовестная коррупция и дикое социальное неравенство удачно перекочевали в космическую эпоху, разъедают нынешнее общество и готовят новые потрясения, только уже в масштабах Вселенной.
      - А Россия тут конечно непричастна?
      - Док, Док, Док… - предупреждающе, но с опозданием затараторил Рутгер.
      Ворон сжал губы, выложил на стол руки и повёл подбородком к плечу.
      Положение спасла горничная. Она подкатила сервировочный столик, выставила перед клиентом блюда и уже знакомым волшебным голосом произнесла:
      - Салат греческий с гренками, борщ и мясо по-французски. Приятного аппетита.
      - Спасибо, - сказал клиент и молча воззрился на неё.
      Девушка растерялась, что бы это могло значить, на всякий случай решила мило улыбнуться и бросила беспомощный взгляд на хозяина. Тот показал ей свою чайную кружку. Послышалось:
      - Ой, простите, - и перед гостем возник стакан.
      Через мгновение тонкой струйкой в него полилась бесцветная жидкость. Полилась и почти сразу остановилась.
      - Простите, - виновато повторила горничная, - я не знаю, сколько вам наливать.
      - Достаточно, - неожиданно улыбнулся гость, ещё раз поблагодарил и не глядя махнул из стопки всё, что в неё накапало.
      Эвита, которая до сих пор молчала, округлила глаза.
      - Наш пилот так часто и лихо пьёт водку, что я начинаю испытывать беспокойство.
      - Напрасно. Я не пью, - добродушно сказал ей пилот, взявшись за поедание салата.
      Рутгер изобразил рукой цветок и манерно пояснил женщине:
      - Оне её кушают!
      - Но… Но вы же видели, как он… А если бы там… до краёв? Что тогда?
      На этот раз разъяснение поступило от старого отельера.
      - Всё не так страшно. Мой русский друг очень ответственный человек и никогда не позволит себе лишнего. Просто, как у каждого из нас, у него есть свои принципы. Один из них запрещает употребить больше, чем предложат. Выпить второй раз его не заставить, а количество выпитого в первый на его состоянии никак не отражается.
      - Зачем же тогда пить?
      Казалось бы простейший вопрос поставил всех перед выбором, как правильно на него ответить и выглядеть при этом серьёзным. Почувствовала комичность созданной ею ситуации и Эвита. Подавив смущение, она сочла своевременным вернуться к прежней теме общей беседы.
      - Да. Так что вы думаете – эта шапка, которую мне подарил шаман, оказывается, имеет свойства оберега. Спасает от беды, иначе говоря. Я, когда мне сказали, конечно, не поверила. Но вот что любопытно – она действительно мне помогла. Нет, не от снега, - поспешила добавить женщина, наткнувшись на скептический взгляд американца, - От гибели. Она вовремя свалилась на меня с полки, когда наш трейлер начал съезжать к воде. Я проснулась, и мы успели выскочить!
      - Привет вопросу на яхте, - пробубнил Зоммер, - Дайте мне соответствующие пространственно-временные параметры и я с лёгкостью рассчитаю алгоритм «чудесного» прыжка вашей шапки. Есть такая очаровательная наука, математика называется…
      - Сможет ли она очаровать алгоритмом, по которому шапка при этом самостоятельно выбралась из коробки? – парировала Эвита.
      Доктор наконец оторвал свой взор от стола и вознамерился что-то сказать, но женщина решила подвести спорной теме беседы итог:
      - Должна признаться, по роду своей деятельности мне посчастливилось встретиться с огромным количеством интереснейших людей, у каждого из которых есть чему поучиться. Сказанное касается и вас, дорогой мой Отто, в знак уважения чьих удивительных талантов и бесспорных заслуг я готова снять шапку, и весьма далёкого от каких-либо наук эскимосского шамана, что мне эту шапку подарил.
      - Учиться – хорошо. Но иногда уже поздно.
      Эти слова были произнесены голосом, которого никто из гостей прежде ещё не слышал, мрачным, как на оглашении приговора. Все немедленно обернулись к двери, а запустившего руку в вазочку с печеньем Рутгера передёрнуло от испуга до судороги.
      Вошедший оказался чистокровным негром, крепким в плечах, в ортодоксальной, застёгнутой на все пуговицы сутане. Бритая голова его оставалась непокрытой и отливала чудовищным блеском.
      - «Истреблён будет народ Мой за недостаток ведения: так как ты отверг ведение, то и Я отвергну тебя…» /2*/
      Произнеся это, чёрная личность чинно проследовала на кухню и налила себе питьевой воды. Ланн спохватился.
      - Прошу простить, господа. Не успел предупредить. Мой промах. Этот почтенный человек – пастор Алерайо. Он прилетел из Фаунленда неделю назад, одним бортом с Кимурой. Пастор, это мои друзья, о которых я вам говорил…
      Пока шло персональное представление друзей негр пил воду, а потом сверкал во все стороны белками глаз и перебирал извлечённые из недр сутаны каменные чётки. Наступившей затем неловкой и непонятной тишине аккомпанировал лишь мягкий перестук камешков. Всё это выглядело достаточно пугающе.
      Эвита обнаружила в себе жизнь первой:
      - Почему-то хочется думать, что из тех, кто находится в отеле, здесь сейчас присутствуют все, - сказала, как спросила, она, - Месье Ланн?
      - И в отеле, и на Ланиакее, и во всей Атлантиде, - покивав головой, подтвердил старик, - Нигде больше никого нет.
      - И уже не будет, - негромко добавил чёрный человек.
      Добавил-то негромко, но настолько категорично, будто за иное мнение тотчас последует расстрел. Существует категория людей, которых в процессе дискуссии редко осмеливаются перебивать. Может и хотелось бы поперечить, а всё равно не спешишь или отказываешься от возражения полностью. Выскажет такой человек что-нибудь очень значимо, воткнёт в тебя взгляд, как копьё, словно за ним вот-вот последует и его тело, и не знаешь: ударить первым, пока ещё жив, без всякой гарантии или зажмурить глаза, авось пронесёт. Удручающая пикантность в том, что когда именно он решит продолжить свою речь тебе неизвестно. Если в такой момент исключительно по собственному недоумию вздумаешь-таки высказаться и откроешь для этого рот, как бы ты не старался, человек всё равно опередит и воткнёт в тебя новое копьё, ещё более значимое.
      - Совсе… - выронил недосказанный вопрос Рутгер.
      - Совсем!
      Белки глаз пастора перекатились на американца и тот инстинктивно ужался.
      - Ну всё, Рут, - неожиданно для всех сказал молчавший до сей поры Ворон, - Теперь тебя с наслаждением сегрегируют, оденут в дырявый скафандр и погонят на местную плантацию. Кнутом. Собирать созревшие метеориты.
      Все посмотрели на пилота, который к тому времени уже справился с едой и преспокойно орудовал зубочисткой. Некоторая напряжённость момента, похоже, не коснулась его нигде и ничем. Камешки в чётках на какое-то время замерли.
      - Я бы обошёлся без иронии, - произнёс пастор, - Она неуместна.
      - А я бы обошёлся без пафоса. Он скушен.
      - Всё очень серьёзно, Ворон…
      - Не настолько, папаша. Даже патриархи, было дело, смеялись.
      Пилот поднялся из-за стола, прошёл мимо негра прямиком на кухню, тоже налил себе воды и отправился к своему месту обратно.
      - «И пал Авраам на лице свое, и рассмеялся…» «И сказала Сарра: смех сделал мне Бог…» /3*/ Я верно помню?
      - Верно. Но верно и то, что всему своё время /4*/.
      - Вот тут – в точку. Время жевать еду, время её запивать…
      Ланн очнулся и укоризненно глянул на горничную, которая мгновенно подскочила и кинулась наливать пилоту чай.
      - Так вы знакомы? – удивлённо спросил отельер.
      - Встречались, - неопределённо повёл плечом Ворон, - Среди пассажиров лайнера, идущего в Фаунленд, пару лет назад. Я тогда аккурат решил слегонца отдохнуть. От трудов своих праведных…
      Ворон не стал продолжать и самозабвенно занялся чаем, а пастор, не сказав больше ни слова, направился к выходу. Пять пар глаз проводили его бесшумный уход.
      Атмосфера в гостиной разрядилась. Рутгер облегчённо поёрзал, а доктор и его спутница переглянулись.
      - Месье Ланн, - осторожно поинтересовалась Эвита, - Пастор Алерайо… Он здесь тоже по приглашению?
      - Нет, по личному желанию. Так получилось. Им с Кимурой просто оказалось по пути.
      Услышав о себе, горничная выпрямила спину и скромно потупила глаза, а Рутгер скосил свои. На её ладную фигурку.
      - Простите, - не удовлетворилась ответом женщина, - Но мне кажется, вы что-то не договариваете.
      - Только одно. Пастор приехал сюда встретить конец света.
      Зоммер глубоко вздохнул и нашёл интересным изучить потолок гостиной.
      - Какой по счёту? – равнодушно спросил он.
      - Последний, - безрадостно сказал Ланн, вертя в руках чайную ложку, - И знаете, я верю ему. Приглашения были посланы вам до того, как мне пришлось увязать их повод с грядущей катастрофой. Иной была моя цель, и мне теперь совестно в ней признаваться. А пастор Алерайо прибыл во имя святой веры. Именно здесь, на Атлантиде, Ланиакее, он надеется вымолить спасение человечеству и всему миру. Он говорит, что ураган в Лабрадоре – это только начало… Он его предсказал!



      Глава 7

      Из гостиной расходились поодиночке. Первым с согласия или, скорее, безразличия хозяина вышла горничная, за ней выскользнул американец, потом друг за другом помещение покинули гости с Земли. После угощения требовался небольшой отдых, поэтому не было ничего удивительного, что людям потребовалось некоторое уединение. В итоге настал момент, когда в противоположных торцах общего стола оставались сидеть лишь отельер и пилот. Первый, ушедший в себя, долго оттуда не возвращался, а второй, расправившись с чаем, с интересом за ним наблюдал. Это продолжалось достаточно долго – до тех пор, пока истерзанная бесцельным верчением ложка не выпала из рук старика в блюдце, произведя своим звоном возбуждающий эффект. Ланн взглянул на неё будто в недоумении, откуда она тут взялась, и наконец поднял голову. Только тогда шевельнулся и Ворон. Шевельнулся, но испытующе глядя, продолжил молчать.
      - Понимаю, - несколько виновато сказал хозяин, - Ты сейчас думаешь, не сошёл ли я здесь с ума, - он невесело усмехнулся, - «Ба! Да этот старый француз окончательно рехнулся! Что я вижу! – думаешь ты, - Вот дела!» Ведь так?
      - Я сейчас думаю, - отозвался пилот, - какой ароматный у тебя чай. Мне он нравится.
      - Брось! – излишне вспыльчиво воскликнул Ланн, резко поднялся и, нервно размахивая длинными руками, прошёлся туда и обратно вдоль стола, - Секрет Полишинеля: Робинзон с Атлантиды давно не в себе! На Баффине его не смакуют только младенцы, и то, потому что мешает пустышка во рту. Так что к чему эта деликатность?
      - Мне нет никакого дела до пустышек, которые жуются взрослыми людьми.
      - И тебя нисколько не удивило то, что ты здесь услышал! – в голосе Ланна прозвучал явный сарказм.
      - Ты меня знаешь, - спокойно сказал пилот, - Я просто умею ждать.
      Их взгляды встретились. Отельер помолчал, усмехнулся, а потом отошёл к ближайшему – в рост человека – иллюминатору и прислонился к раме, отвернувшись спиной. Лица его не было видно.
      - Некоторое время назад, - негромко начал он, - я заметил кое-какие изменения... По старой службе остались навыки, но собственные измерительные приборы уже были ни к чёрту. Новые не достать, да и денег на них в сто лет не соберёшь. Шепнул Рутгеру, тому, как известно, любой закон – дышло. Он вышел на вояк, чем-то заинтересовал, запустил клешни в программу утилизации, своими путями провернул подмену старых приборов на новые… в общем, помог. Я проехал по астропунктам, установил технику и получил результаты. Их анализ перекрыл с лихвой самые смелые догадки.
      Ланн сглотнул и помолчал, а Ворон не выказывал нетерпения.
      - Дружище, Лабрадор стремительно меняет конфигурацию. Прежнее русло гаснет под ноль, окрестности Баффина превращаются в болото, а основной поток на Фаунленд теперь набирает силу через Атлантиду и в предстоящее время обещает стать ещё более скоростным. Нынешний внесезонный ураган – предтеча этого грандиозного события... Не спрашиваю, что по дороге сюда показалось тебе любопытным. Потому что полагаю – на главном участке твой «Вороной» скакал раза в полтора резвее обычного. Соответственно предполагаю, что обратный путь следует прокладывать уже дальней околицей.  Если оценить все эти изменения… - тут Ланн замолчал.
      - Под это «если» ты и пригласил именитых гостей с метрополии. Я понял. – Ворон медленно поднялся и тоже подошёл к иллюминатору.
      - Да. Под это «если» я попросил доставить их сюда именно тебя, чтобы наверняка. Ты всё правильно понял… Мало того, что мои замеры сделаны на контрафактном оборудовании, и полученные данные не могут приниматься во внимание официально, легко представить, какие это влечёт проблемы. Для меня, Рута, и много кого ещё. Кроме того, до определённой поры я не мог быть уверен в безопасности, ты понимаешь. Пока ценная информация пребывает в узких кругах, потенциальных манипуляторов ею – до дури. А то беспредельщиков или рейдеров жди. Значение ж течений какое!
      - Хитро! – оценил Ворон, - Наш гроссмейстер просчитал партию наперёд и сделал поистине гениальный ход. Сыграв на предсказуемой реакции, он пригласил главное учёное в нужной теме светило, а сыграв на неизбежном азарте к жареному – матрону глобального СМИ. Не пригласил – привлёк, потому что их руками решал исключительно собственную задачу. А что – чудный мат: оперативно, легально и практически бесплатно подтверждаются необходимые данные при стопроцентной гарантии повсеместной и опять же бесплатной рекламы. Пройдут какие-то три дня, и ты – олигарх.
      Ворон говорил всё это без особенных эмоций, но видно было как чувствительны его слова для отельера. Он будто сжимался.
      - Ты считаешь меня меркантильным?
      - Да нет. Напомни только, как нужно обращаться к богатеям. А то я в этом профан.
      - Я бы не откровенничал так, если б не был уверен, что один мой знакомый профан стоит сотни умников.
      - Тогда давай, объясни, старик, что тебя беспокоит.
      Сейчас они стояли по краям одного иллюминатора и оба смотрели в него за сумрачный горизонт. Впереди расстилался тоскливый ландшафт Ланиакеи, состоящий в этой стороне из бесконечных каменных барханов, однообразный рисунок которых лишь кое-где оживлялся группками чёрного кустарника. Местное солнце уже закатилось, так что разглядывать что-либо в деталях было бесполезно. Только вдалеке и немного справа языком вырастала острая скала, чётко очерченная на фоне тёмного неба последними лучами светила. На вершине скалы виднелся рукотворный крест.
      - Пастор? – не повернув головы, спросил Ворон.
      Ланн кивнул.
      - Сам установил. Под ним каждый день и молится.
      Они помолчали ещё. За это время обстановка на скале изменилась. Ночь вступала в свои права, и освещающие вершину лучи постепенно блекли. Маленькая жёлтая точка, которая прежде едва просматривалась у подножия каменного «языка», теперь отливала золотом наверху, у самого креста. Над ними венцом кружила стайка здешних летающих рыб, едва ли не единственных представителей крупной фауны. За характерный внешний вид, необычайное миролюбие и лояльность к человеку обладающие богатым воображением первооткрыватели из метрополии назвали их дельфинами…
      - Я бретонец, Ворон. Из Финистера. Наш дом стоял у самого моря на склоне гор, всё как здесь. Даже дельфины… В последние годы дед всё реже покидал родные стены, уединялся в своём кабинете, читал и писал. У него была огромная библиотека. Дед много знал, имел завидную память и часто рассказывал мне о прежней жизни, своей или чьей чужой. Я забирался к нему на колени и будто уносился на машине времени в прошлое. Он ведь родился во времена, когда люди ещё не выбирались в космос дальше земной орбиты. Представь, летать тогда могли только избранные, их тщательно подбирали друг к другу, а у твоих предков была традиция смотреть перед каждым вылетом какой-то истерн.
      Ворон хмыкнул.
      - «Дорога легче, когда встретится добрый попутчик».
      - Что?
      - Да так, ничего. Продолжай.
      - А что продолжать? – возбуждённо сказал Ланн, - За исключением прорыва в глубокий космос, посмотри, что у людей с тех пор изменилось? Чем мы можем гордиться по-настоящему? Что принесли мы братьям по разуму, которых якобы обогнали в развитии и интеллекте? Вспомни, о чём ты сам говорил Руту и Зоммеру несколько минут назад. Как прежде, так и теперь миром правят деньги, алчность и желание повелевать друг другом. Когда-то они были возведены в культ, сегодня считаются условием успешной эволюции, им найдено оправдание, нет – обоснование, как закону всемирного тяготения. А всякая альтернатива глупа уже только потому, что она есть.
      - А она есть?
      - Есть! - старик выдохнул и тихо добавил, - Была, но, кажется, ещё всё-таки есть.
      Ворон перехватил прямой взгляд Ланна в направлении креста и жёлтой точки под ним. И то и другое, правда, уже было почти не разглядеть.
      - Он там не замёрзнет?
      - У него горячее сердце.
      Позади них в гостиную кто-то торопливо вошёл. Судя по шагам, женщина. Не заметив присутствующих сразу, она выключила верхний свет, но потом, исправляя ошибку, тотчас включила обратно и затихла. По-прежнему глядя в иллюминатор перед собой, мужчины так и не обернулись. В отражении на стекле и так было отлично видно, что сюда зашла горничная. Она продолжала стоять у входа и, судя по всему, не знала, как правильно ей следует повести себя дальше.
      - Можешь идти отдыхать, Кимура, - сказал ей через плечо отельер, - Гостям что потребуется – позовут, а мне занять тебя нечем.
      - Но посуда…
      - Потом. И действительно, погаси верхний свет. Он нам без надобности.
      Девушка послушно щёлкнула выключателем и растаяла в коридоре, из которого на «дощатый» пол гостиной теперь яркой трапецией падал единственный свет.
      Несмотря на внутреннее затемнение, ландшафт за иллюминатором уже был во мраке. За исключением далёкой вершины скалы, где светлячком зажёгся фонарь.
      - Ты сказал, какие-то три дня – и я олигарх, - промолвил Ланн, - Верно. Когда с подачи учёного и журналистки весть о новом течении Лабрадора разнесётся по Вселенной, не пройдёт и недели, как я буду завален страшными кучами дешёвых денег и дорогих предложений. Бесконечной цепью на рейд Атлантиды потянется страшная же армада кораблей. И моя тихая Ланиакея начнёт обрастать страшными приметами громадного портового комплекса… А знаешь, что будет самое страшное? Несколько тысяч людей Баффина, да и не только его, в одночасье потеряют работу и бесследно канут в вакууме. Вместе с семьями, а также льготами, выстраданными многими годами солёного пота. Потому что здешний рынок враз наполнится теми, кто будет согласен трудиться за гроши. И я, как ты говоришь – олигарх, ничего не смогу с этим поделать. Ни-че-го!
      Ланн обречённо махнул рукой, развернулся и уронил своё длинное тело в одно из рядом стоящих кресел.
      - В прежние времена у людей оставался реальный шанс бороться за свои права небезуспешно. Может, помнишь из древнего романа о Лисе:

      «Но разве справедлив удел,
      Чтоб этот ел, а тот глядел?»

Мы с тобой хорошо знаем о забастовках и революциях. Дед рассказывал, что при его родителях кое-где ещё существовали профсоюзы… А сейчас это всё немыслимо даже для идиота. Невозможно в принципе, потому что силы куда более неравны, и под кожей у каждого – чип. Только в такой вот глуши, как здесь, или каком-нибудь задрипаном кабаке нищих докеров можно смело болтать о своей жалкой судьбе, не боясь быть к смутьянам причисленным. Ты меня слышишь, Ворон? Очень скоро из-за меня ко многим людям придёт настоящая беда. Смолчу или заставлю молчать тех, кого сюда сам пригласил, - рано или поздно она придёт всё равно. Это данность.
      - Я тебя слышу.
      Ворон бросил короткий взгляд в темноту за иллюминатором и тоже присел. На диван возле Ланна. Да, он хорошо слышал, о чём говорил хозяин аэротеля, но в то же время внимательно посматривал в сторону выхода из гостиной. Там, в освещённом коридоре, ему показалось, появилась и соскользнула тень, которой вроде бы неоткуда было взяться.
      - Для начала, - с расстановкой произнёс он, - неплохо бы убедиться, что твои прогнозы по Лабрадору верны.
      - Они верны. Зоммер завтра докажет.
      - Так а что там насчёт альтернативы?
      Сказав это, Ворон бесшумно поднялся с дивана и стал медленно приближаться к углу коридора.
      - Милость Господа – вот единственная альтернатива... Дружище, ты знаешь, я никогда не был фанатиком веры. Церкви, службы, молитвы – всё это не про меня. Но, видимо, настал срок подумать о Боге. Пастор открыл мне глаза на истину, она страшна. Человеческому паскудству не видно конца. Нагадив в раю, он так и гадит повсюду, и будь моя воля, я бы сам положил справедливый предел. Но эта воля есть лишь у Него, у того, кто нас создал. Противостоять ей невозможно, она уже здесь… Альтернатива? Пастор верит, что у Него можно вымолить спасение. Ради тех, кто станет другим…
      Ворон был в шаге от выхода, когда в коридоре обнаружился американец. Наткнувшись на вынырнувшего из темноты пилота, он чуть не задохнулся от испуга и даже присел.
      - Чёрт! – недовольно воскликнул парень, – Что за шутки, Ворон!
      - Рут? – удивился Ланн, - Я думал, ты уже спишь.
      - Уснёшь тут с вами! – буркнул тот, приглядываясь, но быстро сообразил, что как раз его-то здесь и не ждали, - Я… это… Я искал горничную.
      - Зачем? Может, я помогу?
      - Нет-нет, всё в порядке, - стушевался американец и попятился в коридор обратно, - Там мелочь в общем, и я н-н-не подумал… Справлюсь сам.
      Он поспешно исчез.
      Ворон убрал руки назад, прислонился спиной к затенённой стороне угла, как расслабился, и поинтересовался:
      - Он тебе уже говорил, зачем на самом деле приехал?
      - Нет. Да не всё ли равно? – ответил Ланн, понимаясь, - Поверь старому французу, с чем бы наш шалопай ни явился, в ближайшее время его будет интересовать только девчонка, - он поравнялся с Вороном, - Ладно, я пойду встречать пастора Алерайо, а ты отдыхай. Если хочешь, там, в баре настоящий коньяк.
      - Откуда?
      - Рут в прошлый раз, по-моему, стянул у кого-то баржу с алкоголем. У меня разгрузился и не сказал, пройдоха…
      Ланн ушёл, а Ворон остался стоять, как стоял, размышляя. Сейчас, похоже, вот так – в одиночестве и полумраке – ему лучше думалось.
      Прошло не слишком много времени – в коридоре послышались знакомые, на этот раз уверенные шаги. Войдя, горничная включила свет и увидела прямо перед собой пилота. Вначале бесстрастное и даже бледное лицо дальневосточной красавицы медленно окрасил стыдливый румянец. Она сцепила пальцы у талии и виновато произнесла:
      - Простите. Я пришла заняться посудой.
      Ворон, наконец, отлепился от стены.
      - Звучит, - сказал он, - А я бы воспринял команду хозяина «потом» – буквально.
      - Но как же закон? – удивилась она, - После еды посуду надо мыть!
      - Я знаю другой закон. Морской. Поел – посуду за борт.
      Пилот круто обогнул угол гостиной и решительно направился по коридору. Пока он шёл, девушка, выдавая крайнюю озадаченность возникшим вопросом, продолжала непонимающе смотреть ему в спину и не могла видеть, как нахмурились его брови…



      Глава 8

      В своё время страсть будущего отельера переименовывать всё вокруг задела и его самого. Решив что фамилия неудачна, чудак сменил её тоже на более, как ему тогда показалось, подходящую. Фантазия при этом замахнулась ни на что иное, как фамилию маршала Франции, одного из самых прославленных сподвижников Наполеона, того, кого сам император вполне искренне считал исполином. Поговаривали, первоначальный замах был на ещё большее, но как известно, имя Бонапарта надёжно оберегает давний запрет на тиражирование. Хотя это были всего лишь слухи. Так или иначе, у знаменитого гасконца Жана появился однофамилец из бретонцев, по имени Пьер, внешне и внутренне, кстати, имевший много похожих черт. В полководцы последний не рвался и голову в ранних годах не сложил, но свою славу всё ж таки поимел. В частности, когда по созвучию с громкой фамилией ещё громче именовал мало кому известную и никому не нужную планетку Ланиакеей.
      В отличие от Роланда французской армии Ланн имел несомненные творческие достоинства, однако дарования по тактике и стратегии у него отсутствовали напрочь. Выигрышную партию с Лабрадором он вовсе не просчитывал – тут Ворон ошибался, а случайно в неё угодил – просто так «сложились звёзды». Вот и теперь он в корне неверно оценивал некоторых окружающих, их намерения и реальные планы на ближайшую перспективу. Первым его огорошил Зоммер, поднявший суету в аэротеле уже через час после застолья. Отнести её следовало не к неврастении, а в общем-то ко вполне обычному нетерпению исследователя, оказавшегося на пороге значительного открытия. Он наотрез отказался терять время в ожидании утра и настаивал на необходимости размещения своих датчиков прямо сейчас. Приводить какие-либо аргументы в возражение этой идеи было совершенно бесполезно. На них и не стали настаивать.
      Поскольку Ворон проявил своё характерное, ничем не прошибаемое упрямство и отправился отдохнуть, что само по себе было оправдано, садиться за штурвал пришлось Ланну. В конце концов он сам пригласил гостей, потому отказываться исполнять их желания выглядело несерьёзным.
      Помыкавшись там и сям, Рутгер, отнюдь не страждущий спать и по какой-то причине расстроенный, напросился к ним в сопровождающие, чтобы, как он объяснил, развеяться, прогуляться, «ну и помочь если что». Его взяли. Однако вопреки ожиданиям после первого же астропункта он затосковал пуще прежнего и попросился обратно. Его отвезли.
      Катер Ланна был не моложе «Вороного», и хотя проигрывал тому в оснастке, по внешнему виду и техническому состоянию был более презентабельным. Аккуратист-хозяин содержал его в должном порядке и даже по мере сил украшал. Это производило впечатление на туристов, но не имело никакой практической пользы, так как корабль задействовался редко и по самым прозаическим поводам. Сейчас, например, предстояло облететь Атлантиду по всему периметру галактического диска, чтобы разместить в определённых точках привезённые доктором с Земли исследовательские датчики. Уютный дизайн кают нижней палубы при этом оставался абсолютно невостребованным.
      Зоммер был обеспечен инструментарием самой новейшей разработки, миниатюрным и точным. Датчики представляли собой микроспутники, предназначенные для работы на стационарных орбитах небесных тел с длительным периодом обращения вокруг своего светила. В походном состоянии все они умещались в небольшом чемоданчике, а в рабочем – каждый разворачивался до размеров бабочки и свободно парил в пространстве, собирая нужные данные. Ланн же использовал менее сложное оборудование, предназначенное для установки непосредственно на твёрдой поверхности. Работало оно как хорошие часы, однако по многим параметрам безнадёжно устарело.
      За исключением выбора конкретного маршрута движения, в пути было не до разговоров. Один занимался постоянным маневрированием, а другой то и дело прерывал его, выпуская на волю своих «бабочек», предварительно осуществляя сложнейшую настройку. Покосившись на них в очередной раз, Ланн посетовал:
      - Надо ж, как летят технологии! Я вроде б служил по той же теме, а дай поработать с вашими насекомыми, ничего не пойму.
      - Это что! – ответил ему Зоммер, - Мои внуки управляются с новейшими гаджетами так, будто уже родились с подробными инструкциями в голове. Там где мне требовались на обучение годы, им, чтоб усвоить, хватает пары раз включить и сломать. Назавтра уже ни о чём и не спрашивают. Закон эволюции: прогресс обгоняет его понимание творцами!
      - Это хорошо или плохо?
      - Не знаю что сказать. Наверное, это просто неизбежно. Коллеги по цеху считают, психика последующих поколений только таким вот скачкообразным образом и примиряется со скоростью возникновения технологических новелл.
      - Скачкообразным, - проговорил Ланн, - Жаль, этот галоп идёт за счёт стирания памяти о жизненном опыте предков. Спросить ваших внуков, как подковать коня… Только не говорите, что старый слой подошвы нынче вовремя отваливается сам, а ухналю нашли универсальную замену /5*/.
      - Не скажу, – вполне серьёзно ответил Зоммер, - Они просто нажмут нужную кнопку.
      Ланн кивнул.
      - Универсальная замена не проблемы, а способа её решения…
      - Конечно. А у вас есть внуки?
      - Сын был. Погиб.
      Больше до возвращения они почти не разговаривали.
      Атлантида имела шесть спиральных рукавов. Благодаря именно такой конфигурации галактику прежде неофициально именовали Могендовидом /6*/, и верующие относились к ней с предубеждением изначально. Ближе к ядру главные ветви системы становились менее выраженными, зато в нескольких местах при сохранении бара /7*/ как будто пересекались чёткими отрезками-пролукольцами пустоты. Это было особенно заметно при взгляде со стороны, перпендикулярном плоскости диска. Кто знает, может как раз последнее и побудило однофамильца французского маршала увековечить в космосе память о древнейшей человеческой цивилизации, достигшей в своём развитии невероятных высот и бесследно канувшей в пучинах Атлантического океана…
      За два часа катер облетел хвосты всех рукавов и несколько их ответвлений. Зоммер выпустил в свободный полёт всю коллекцию своих «бабочек», а Ланн с оказией проверил состояние галактических астропунктов. Работа – как работа, её можно было даже посчитать рутинной и понять сбежавшего от скуки молодого американца. Если б не одно значимое в свете дня, а равно во тьме ночи, обстоятельство.
      Горизонт в стороне от Атлантиды кипел! Мало того, наблюдаемые изменения части пространства отзывались изменениями – а может сопутствовали им? – и в других участках окружающего космоса, что стабильно фиксировалось приборами в периферийных диапазонах электро-магнитного спектра. К тому, что видели, путешественники относились одинаково – мягко говоря, с большим беспокойством. С одной стороны, они были прекрасно осведомлены об урагане на Лабрадоре, который, судя по всему, свою силу только ещё набирал. Но с другой – ураган разразился вне сезона (что известно всем), а само грандиозное течение, вероятно, меняет своё русло и в окрестностях вообще творится непонятное (что известно пока только им). Но если Зоммер был озабочен лишь перечисленным, Ланну сверх того всё чаще вспоминалось пророчество пастора Алерайо.
      По возвращении он их и встретил. В своём стиле. Мрачная фигура в сутане отделилась от конторки хозяина аэротеля в тот момент, когда оба вернувшихся ни в коей мере этого не ожидали. В сумраке холла черный человек перед тем прочно сливался с обстановкой, и двух взрослых мужчин пробила от невольного испуга мелкая дрожь. Переведя дыхание, Зоммер выругался вполголоса на родном языке, а Ланн устало опустился на лавку, вытянул ноги и прикрыл глаза.
      - Пастор, - сказал он, - похоже, вы правы. Нам всем конец.
      - Если кое-кто будет появляться таким образом и дальше, боюсь, для некоторых конец наступит несколько раньше обещанного, - ворчливо буркнул доктор.
      - На всё воля Его, - ответствовал Алерайо, - Чего стоят обещания смертных!
      - Но вы же сами… - Зоммер махнул рукой и не стал продолжать.
      Он присел на другую лавку, раскрыл свой волшебный чемоданчик и взялся переустанавливать связь с «бабочками» прямо здесь. Сейчас он был похож на одержимого, которого, будь он даже голый или, напротив, в смирительной рубашке, интересовало исключительно одно – его дело. Пастор, между тем, развил свою мысль:
      - Я ничего не обещал. Есть очевидные вещи.
      Поскольку доктор не стал вступать в дискуссию и вообще оставил реплику без внимания, Алерайо обратился к хозяину аэротеля.
      - Месье Ланн, что вы увидели Там?
      - Свидетельства, - коротко ответил тот.
      - Свидетельства Бога?
      - Свидетельства грядущей катастрофы.
      Зоммер исподлобья взглянул на отельера и снова уткнулся в свой чемодан. А Ланн наконец открыл глаза.
      - Не уверен, дорогой мой пастор, что смогу изъясниться понятно. Но вот вы говорили про очевидные вещи… В общем, то, что наш мир меняется и не в лучшую сторону, для меня теперь очевидно.
      - Это гипербола, уважаемый. Вы знаете не хуже меня, - бросил Зоммер, на сей раз не поднимая головы, - Пока нам ясно одно: в окрестностях местного суперскопления идёт возмущение тёмной материи. Не причина, скорее следствие чего – ураган. Что, прошу учесть, менее ясно. И уж простите, совсем не ясно, имеют ли данные события глобальный характер. Считать так у нас нет никаких оснований абсолютно. Если, конечно, мы люди, доверяющие науке, а не религиозные фанатики.
      И без того неподвижный пастор, казалось, перестал дышать. Взглянув на него, хозяин аэротеля поспешил выступить в роли рефери.
      - Не стоит вдаваться и в другую крайность. История помнит множество имён достойных представителей человечества, в какие-то моменты своей жизни успешно совмещающих перспективную научную деятельность с крепкими религиозными воззрениями. Одно другому мешало только на уровне социализации. На уровне постижения истины – помогало!
      Старания рефери оказались напрасны. Явно обидевшийся пастор наклонился к доктору и воткнул в него своё копьё:
      - Вся ваша хвалёная наука когда-то вышла из религии. Последнее дело – хулить лоно матери своей!
      Пока доктор выбирал между желаниями спрятаться под лавку и извиниться за горячность или принять участие в совершенно ненужной ему войне и перейти в достойное наступление, пастор выпрямился и, давая понять, что дискуссия по его личному расписанию окончена, монотонно сказал отельеру:
      - Сегодня последняя ночь для живых. Не ищите меня. Я отправляюсь к скале, - при этом он бесшумно переместился к двери и уже оттуда, не оборачиваясь, со значением повторил, - Сегодня последняя ночь. Это будет видно уже очень скоро.
      Когда он ушёл, Ланн умоляюще взглянул на Зоммера.
      - Прошу вас, будьте снисходительны. И поверьте – пастор Алерайо душевный человек. Он добровольно возложил на себя миссию вымолить у Господа прощение за всех нас: и невежд, и учёных. И молитвы его – о любви.
      - Диву даюсь. Вы что – действительно настолько уверовали, будто вот-вот грядёт Страшный Суд? – осторожно поинтересовался доктор.
      - А разве не так? – Ланн грустно улыбнулся, - Увиденное нами сегодня, по-моему, это только подтверждает. Нашему гадкому миру пробил заслуженный час, - он немного помолчал, - Давайте договоримся. Вы дождётесь своих результатов, а мы все, дай Бог, дождёмся утра…
      - Мои результаты будут готовы гораздо раньше, - хмуро перебил Зоммер.
      - Славно. Тогда и поговорим.
      - В таком случае я отправляюсь к себе, - учёный по-деловому собрал свой чемоданчик, - Если вас не затруднит, поделитесь, пожалуйста, первичными данными, полученными с астропунктов. Мне нужно будет сверить их с аналитикой, своей, и вашей.
      - Как скажете, доктор.
      После ухода Зоммера отельер посидел ещё пару минут, повздыхал на предмет горячего общения двух своих постояльцев, оставившего в холле не очень приятную атмосферу, тяжело поднялся и отправился переодеваться. Ещё через какое-то время он занёс доктору обещанные материалы и спустился в гостиную, чтобы выпить чаю и расслабиться после сложных полётных работ. Однако вышло обратное. Он бы затруднился определить, что на то повлияло: физическая усталость, психологическая напряжённость крайних часов или какая иная причина. Факт остаётся фактом – обычно отличавшийся уравновешенным нравом Ланн вдруг испытал раздражение, граничащее с нервным срывом. Спусковым крючком к этому послужила грязная посуда, которая оставалась на кухне нетронутой. Оно бы может и не возымело последствий, но как в хорошем фантастическом произведении именно к этой минуте преступница появилась на месте преступления.
      Завидев гневного работодателя, девушка приобрела жалкий вид, а тот наоборот распалился и, не давая работнице открыть рта, высказал всё, что о ней думает. Это продолжалось до тех пор, пока несчастная не улучила тихое мгновение и не озвучила в защиту своего неприглядного поведения аргумент: дескать, «не виноватая я», мистер Ворон с пути верного сбил. Имя русского пилота подействовало на Ланна успокаивающе, хотя и не в полной мере. Потушить возгорание окончательно удалось Рутгеру, который как нельзя вовремя здесь нарисовался и, вызнав претензии отельера, заявил, что Кимуру от исполнения её святейшего долга отвлёк именно он, посему незачем срывать дурное настроение на непричастных. Уточняющий вопрос о конкретном способе упомянутого отвлечения со стороны американца был встречен благородным фырканием, а со стороны девицы – не сразу – разливом стыдливого румянца на лице. Словом, в итоге Ланн угомонился, горничная кинулась к посуде заглаживать вину, а Рутгер, напустивший на себя вид благодетеля, тоже вдруг возжелал испить чаю и уселся с ним так, чтобы лицезреть все изгибы провинившейся особы, обозначающиеся в процессе её непомерного труда.
      Вместе с чайным ароматом флюиды умиротворения наполняли воздух гостиной всё гуще и, казалось, на пока с волнениями – всё. Ан не тут-то было. Слегка разомлевшие старик, молодой человек и с ними девушка сначала услышали, а потом и увидели пастора Алерайо. Последний быстро вошёл, выкатил белки глаз и возбуждённо объявил:
      - Кто-то надевал мой скафандр!



      Глава 9

      Если не знать об одной из причуд отшельника с Ланиакеи, сама по себе эта новость могла бы показаться никакой, посредственной. Но некоторые были прекрасно о ней осведомлены. В связи с непригодностью атмосферы планеты для человека (в отличие, между прочим, от Баффина) за пределы аэротеля имел смысл выбираться только в скафандрах. Так вот последние в коллекции Ланна кардинально разнились между собой расцветкой внешнего покрытия и, как правило, негласно «закреплялись» за каждой конкретной личностью, которая желала прогуляться снаружи хотя бы раз. Скафандр пастора отличал ярко-жёлтый цвет. Прибыв сюда, он сам его выбрал.
      - Вы в этом уверены? – спросил Ланн.
      - Абсолютно!
      Как ни смотри, криминал в происшедшем отсутствовал. Для него просто не существовало почвы. В аэротеле до сих пор не случалось ни единого преступления, а применительно к скафандрам подобное вообще было немыслимо – функциональность на раз проверяется. По этой причине они хранились в общем, свободном доступе. Действовал простейший принцип: «надо – бери». Только свой. Многолетний опыт использования этих средств защиты имел лишь пару известных казусов, когда клиенты путались непроизвольно. Однако всё вставало на свои места сразу, поскольку костюм изначально подгонялся под индивидуальные особенности человека, тот же объём или рост. «Кто спал на моей постели и помял её всю?», - вслед за сказочным персонажем вопросил бы любой, войдя в спальную, и ему бы поверили, даже если б постель смотрелась в порядке. Так что нынешнее событие было из ряда вон, хотя и совершенно непонятным. В самом деле, кому мог понадобиться чужой скафандр? Да и зачем?
      - Полагаю, вам, как хозяину, этот факт подлежит быть известным, поэтому я счёл необходимым о нём сообщить, - сухо сказал пастор и направился обратно, откуда пришёл, - Моих планов он не изменит.
      - Куда вы? – спросил Рутгер.
      - Туда, куда должен, молодой человек…
      - Опять на свою Голгофу, что ли? – снова спросил американец, когда пастор уже ушёл.
      - Стыдись, Рут, - с укором сказал ему Ланн, - Пастор молится о спасении!
      - А я что? – парень пожал плечами, - Пусть. Для хороших людей и дельфинов – не жалко. Мне всё равно над вашим Парижем фанерой мимо лететь. Грехов, как градусов в водке у Ворона.
      При этом американец как-то потерянно взглянул на горничную, а Ланн заметил улыбку на её губах. Решив реабилитироваться перед молодёжью за свою вспыльчивость, старый отельер поднялся.
      - Ладно. Пойду, проведаю гостей. Может, это Ворон чего удумал.
      - Оно ему надо?
      - А тебе? Кроме вас двоих больше некому.
      Рутгер закатил глаза…

      В достопамятные времена, когда европейцы, вдосталь нахлебавшиеся последствий от вывихнутой толерантности и прозревшие, массово побежали искать нормальной жизни в России, родители Пьера очень удачно продали недвижимость в Бретани и вложили все средства в акции юной компании по разработке робототехники. Знакомые посмеялись, и напрасно – со временем компания обновила своим именем регистр провайдеров самых перспективных направлений биотехнологии. Минули годы, ушли в мир иной родители Пьера, вырос, работал в компании и погиб его сын. Безутешный Ланн пережил все круги душевного ада, едва не застряв в одном из них насовсем. Кризис был преодолён, но после него и возникли чудачества. Одно из них, самое заметное, выразилось в том, что Ланн избавился от всех капиталов, приобрёл Атлантиду и отправился в добровольное отшельничество, по его собственному признанию, до конца своих странных дней.
      Как бы дёшево ни обошлось приобретение, лишних денег за ним не осталось, поэтому аэротель был сооружён по одному из самых экономных проектов. Что называется, лишь бы поддерживал жизнеспособность, а там… Все модули объединялись в общий комплекс, имеющий несколько грунтовых уровней и защищённую надстройку из считанных этажей. Жертва автономности, то есть безопасности, компенсировалась в данном случае ощущением единого жилого пространства, что вдали от метрополии имело вполне объяснимое значение. Каюты, они же – номера постояльцев, располагались сразу над зоной контакта с поверхностью планеты (всё как на Земле) и «шли» по окружности комплекса вдоль общего коридора, что позволяло обозревать окрестности аэротеля почти со всех сторон. Иллюминаторы каюты Ворона, которую он облюбовал ещё с первого раза и в которой отныне селился всегда, выходили на море.
      К визиту отельера пилот как раз и стоял у одного из них, с тревогой всматриваясь в темноту, слегка разреженную ближней подсветкой. Одет он был в свой комбинезон, а не в произвольный наряд отдыхающего.
      - Не спишь?
      - Уже не сплю, - поправил Ворон, показав за иллюминатор, - Что-то происходит.
      Ланн подошёл ближе и тоже взглянул. В прибрежных волнах ясно различались несколько дюжин дельфинов, которые здесь и там беспорядочно выпрыгивали из воды и вели себя, будто растеряны.
      - Не помню, чтобы они скакали у тебя по ночам.
      - Они чувствуют…
      - Что?
      - Ты знаешь.
      Ворон вздохнул, прошёл туда-сюда по каюте.
      - Видел, доктор не стал дожидаться утра. Как прогулка?
      - Всё штатно. Он сейчас первые результаты ждёт. Думаю, через часок поделится.
      - Что погода?
      - Вокруг в небесах чёрт-те что.
      Ворон захватил со стола коммуникатор и решительно направился к выходу.
      - Пойду, зачехлю яхту на всякий случай.
      - Давай. Смотри только, скафандр не перепутай.
      Пилот резко остановился в дверях.
      - В чём дело, отшельник?
      - Кто-то надевал скафандр пастора Алерайо.
      Ворон медленно вернулся.
      - И ты подумал…
      Ланн виновато опустил голову.
      - Прости старика. Я не знаю, что об этом думать.
      - Зоммер? Твоя девчонка? Эвита? Рут?
      Назвав остальных, Ворон и сам замотал головой.
      - Хрень какая-то… Твой пастор не мог ничего напутать?
      - Ты бы напутал?
      Понимая друг друга, оба помолчали. Потом пилот так же молча пожал локоть Ланну и вышел в коридор. А тот задержался у иллюминатора – некоторое время он озабоченно наблюдал за необычным поведением дельфинов…

      Перед тем как отправиться к яхте Ворон двинулся совсем в другую сторону. Поравнявшись с каютой медийной дамы, он настойчиво постучал в дверь. Эвита открыла быстро. Судя по внешнему виду, женщину прямо сейчас и разбудили – ещё сонные, но уже огромные глаза выдавали яркую смесь удивления и недовольства. Её фигуру обнимал обычный отельный халат, наспех запахнутый везде, где это было возможно. Ворон оглядел контуры женской фигуры внимательно и самым наглым образом.
      - Что это значит?! – вспыхнула Эвита.
      Пилот сделал непроницаемое лицо.
      - Простите, - сказал он, - Я ошибся дверью.
      Его попытка уйти сразу после этого была пресечена настойчиво и бесповоротно.
      - А я вам не игривая девчонка, с которой себя можно вот так вот вести! Потрудитесь объясниться!
      - Леди, если вы наберётесь терпения, я всё вам объясню, но несколько позже. Сейчас мне нужно поторопиться, - миролюбиво сказал Ворон и всё-таки пошёл.
      - Жаль, что я не мужчина! – послышалось ему вслед, - Потому что тогда бы вы услышали, что вам уже некуда больше торопиться! И будет нечем! Наглец!
      Пилот вернулся, подошёл к разгневанной даме почти вплотную, взял её за плечи и без намёка на улыбку произнёс:
      - Прислушайтесь, вы озвучили мои желания. Если бы они исполнились, был бы счастлив. Только оставайтесь для этого женщиной. Той, какая есть. Скажу больше…
      Но так и не сказал. Он развернулся и ушёл. С минуту Эвита боролась с целым ворохом охвативших её ощущений: крайнего возмущения, крайнего непонимания, крайнего волнения и бог знает чего крайнего ещё. В конце концов она отступила назад в каюту и с силой захлопнула дверь. Пилот вывел её из равновесия донельзя. Теперь, вернувшись в постель, сколько бы она ни пыталась заново уснуть, ничего не выходило. Пришлось отказаться от сна и попытаться чем-нибудь отвлечься. Итог был тот же – ни книжка, ни фильм положение не исправили. Поскольку других занятий не оставалось, Эвита приняла душ и села за туалетный столик. Зачем? Ответа на этот вопрос она пока не знала и сама…

      А Ворон спустился вниз и неожиданно для себя задержался у коридора в гостиную. Там, на выходе из неё, слышались знакомые голоса – возбуждённый мужской и как будто нехотя оправдывающийся женский.
      - Ну куда ты? Постой! Кто тебя гонит?
      - Дела. У меня много дел.
      - Врёшь же. Какие дела могут быть ночью?
      - Всякие.
      - А если я спрошу у Ланна, чем таким «всяким» он прислугу по ночам загружает?
      - Отпустите меня, господин Рутгер.
      - «Господин Рутгер»! – (смешок), - Рут – это имя!
      - Но я не знаю, как вас ещё называть.
      - Так и зови. Мне будет приятно.
      - Господин Рут, пожалуйста…
      - Отпущу, но и к тебе тогда просьба. Поцелуй меня.
      - Это против правил!
      - Странный аргумент… Каких таких правил? Разве есть правила там, где любовь?
      - Любовь…
      - Можно подумать, ты раньше не слышала этого слова.
      - Слышала, но…
      - Я ведь нравлюсь тебе! Догадался об этом сразу, такое не скроешь. И ты, ты мне тоже очень понравилась. С той минуты, как увидел, только о тебе и думаю, места не нахожу. Вот тут притронься – слышишь, как бьётся сердце? Ему в груди тесно, и это из-за тебя. Подумай, что будет, если оно остановится. Из-за тебя. Мне нужен твой поцелуй, чтобы жить. Ты должна подарить его нам обоим!
      - Хорошо, господин Рут, но… Я ведь ещё не… Пожалуйста…
      - Иди ко мне, лапочка!..
      Ворон не стал подслушивать дальше. Он не поверил ни единому слову американца – сам молодым был когда-то: крал вместе с заборами, брал что хотел. Но как раз поэтому не взялся бы осуждать. Разум подсказывал: пенять молодым за их гормоны – верный сигнал о приближении собственной старости, а признавать, что она близка, как-то не комильфо. Да даже если б поверил, ему-то какое дело! Рутгер давно не шпанец, а нравственный облик горничной пусть беспокоит Ланна. Беря на работу с клиентами наивную девчонку, сам должен был просчитать, каких фокусов ждать. Эти мысли невольно заставили вспомнить об Эвите, и кто знает, к каким выводам они б привели. Однако обстоятельства диктовали сейчас не плеск сердечной лирики, а самые прозаические хлопоты.
      Вначале пилот убедился, что «его» скафандр не претерпел никаких изменений, и в положенном месте пребывали все остальные, за исключением жёлтого, который надел пастор Алерайо. А затем он направился к «Вороному», пришвартованному как надлежало у пирса, но не готовому ко встрече с возможной непогодой. Согласно всем техническим руководствам, дополнительным рекомендациям и личному опыту яхту следовало хорошенько закрепить и зачехлить. Для таких случаев в проектном комплексе аэротеля предусматривался стандартный парный (семейный, как его называли) ангар, но одну его половину занимал катер Ланна, а другая за длительной невостребованностью давно уже превратилась в сарай и ломилась от всяческого конструкционного хлама.
      Касательно самой погоды – повод для беспокойства действительно имелся. Во первых, со стороны холмов в нескольких местах поднимались вихри, свидетельствующие о начале бури, которая грозила выстроиться в единый фронт. Такое случалось здесь чрезвычайно редко, но опять же в иной сезон, когда оба спутника Ланиакеи сближались с ней на максимально близком расстоянии. Ситуация казалась более чем странной, ибо на данный момент вся троица небесных тел пребывала в счастливом «разводе». Во-вторых, непонятно что творилось с морем. Вдали оно вставало на дыбы, что, по всей видимости, и объясняло суматоху среди дельфинов. Ну а в-третьих, небо было затянуто, как ремень у солдата-новобранца, наглухо. По ощущениям до него легко дотянуться рукой.
      Оценив всё это профессиональным взглядом, пилот приступил к работе с особенной тщательностью. Много времени она не заняла, зато сил отняла изрядно. А главное, вынудила (именно так – вынудила) сделать совершенно неожиданное открытие. Ворон, видавший в своей жизни многое, был одновременно изумлён и разозлён, необычайно в обоих случаях. Он даже оторопел на какое-то время и потом чуть не разбил кулак о несущую переборку. Ситуация однако была такова, что это открытие не снимало актуальности частичной консервации летательного аппарата и защиты его от внешнего воздействия. Поэтому рыча и скрипя зубами, пилот довёл дело до конца и только затем возвратился в аэротель. Выглядел он при этом отнюдь не дружелюбно.



      Глава 10

      Они повстречались на лестнице, когда один поднимался, а другая спускалась ему навстречу. Пребывая в заданном состоянии духа, Ворон споткнулся, едва не расшиб себе нос и выругался на родном языке самыми выразительными оборотами. Только после этого он обнаружил, что не один. Потрясённая недавним бесцеремонным визитом пилота, Эвита, что бы ни думала о нём к последней минуте, мудро смекнула не подливать в огонь масла, а просто сохранить достоинство. К тому же для того, чтобы устраивать скандалы в духе «сударь, вы гадкий невежа», выглядела она сейчас слишком уж безупречно. Эта безупречность не могла остаться незамеченной Вороном. Она-то и сыграла роль дренчера /8*/, оросившего очаг возгорания успокоительной влагой.
      - Какая изысканная речь! – заметила женщина, - Пожалуй, я всё-таки вас прославлю. Воспитывать общество лучше всего на ярких примерах.
      - До сих пор мне казалось, вы занимаетесь не воспитанием, а просветительством, - пристыженно пробурчал Ворон.
      - Одно другому не мешает. Тем более, когда повод исходит от представителя нации, имеющей величайшую в мире культуру.
      Оказавшись меж двух огней – магией женской привлекательности и явной издёвкой, пилот растерялся.
      - Это вырвалось непроизвольно, вы же видели! И потом, как я мог ожидать, что у вас такие глубокие познания русского языка?
      Эвита очаровательно улыбнулась.
      - В мою каюту, когда я была в неглиже, вы ворвались тоже непроизвольно? – поскольку ответа не последовало, она продолжила, - А русский язык мне родной. Я выросла в Питере… Надеюсь, вы не забудете о своём обещании объясниться. А то, как известно, слава бывает разной.
      Последние слова Эвита произнесла, уже спускаясь по нижним ступеням лестницы. Ворон не мог отвести от неё взгляда до самого конца. Только когда она скрылась за поворотом внизу, пилот как очнулся, привёл себя в чувство мотком головы и стал подниматься дальше. Всё же ещё какое-то время его лицо красноречиво отражало впечатление, произведённое очередной встречей с этой женщиной, удивительным образом будившей давно забытые, а правильнее сказать, вовсе небывалые ощущения. Или просто на него так волшебно подействовал тонкий аромат её духов?
      Как бы там ни было всё шло своим чередом. Ворон добрался до каюты, привёл себя в порядок и позвонил Ланну. Тот не ответил. Коммуникатор, ещё по приезду настроенный на маячок старого друга, выдал слабые сигналы о его нахождении за пределами аэротеля со стороны берега. Пилота в целом это не удивило, так как когда он возвратился, скафандр Ланна – белый в витиеватых чёрных восьмёрках (он и тут был оригиналом) – на своём месте отсутствовал. Что удивило, так это отсутствие связи. Непогода непогодой, но не на таких же дистанциях показывать норов! Впрочем, снаружи действительно было невесело: ветер, густая облачность и видимость ноль. Даже море уже не просматривалось.
      Звонок американцу оказался более результативен.
      - Ты где?
      - Не поверишь, - ехидно отозвался Рутгер, - Ловлю кайф в обществе прекрасной дамы.
      Пилот усмехнулся.
      - Считай, что я изумлён. А не боишься, что за порчу персонала Ланн выдернет тебе ноги?
      - Какого персо… Вон ты о чём! Узко мыслите, широкий мыслитель.
      Неожиданно для самого себя Ворон изменился в лице и сказал не совсем то, что следовало озвучивать.
      - А вот за это, приятель, выдернуть тебе ноги могу уже я.
      - Расслабься. Мы всего лишь играем в шахматы. Иди к нам, если тоже не спится.
      Сконфуженный Ворон отключился. Он без труда представил, о чём подумала Эвита, которая наверняка слышала этот разговор, и досадливо чертыхнулся. Но делать было уже нечего – засветился.
      Однако вниз он пошёл не сразу. На какое-то время он задержался у каюты Зоммера. Постоял, послушал, занёс было руку, чтоб постучать, но всё-таки передумал и направился дальше. Зато у двери горничной сомневаться не стал.
      Девушка открыла, предварительно не отзываясь и с некоторой задержкой, так что это вышло достаточно неожиданно.
      - Что вам угодно?
      Выглядела она безупречно, спокойно и собранно, будто вышколена в каком-нибудь престижнейшем заведении для прислуги, где прививают готовность приступать к своим обязанностям немедленно, буквально в любую минуту. «И спать, не переодеваясь», - разглядывая её, подумал Ворон, но вслух этого не сказал.
      - Милашка, мне угодно узнать, чем ты была занята с тех пор, как мы виделись.
      - Я помыла посуду и пошла отдыхать, - доложила милашка, не моргнув своим очаровательно раскосым глазом.
      Вопрос был задан слишком напористо, и она, видимо, не успела сообразить, что отвечать на него совсем не обязана. Но это её не смутило. Смутило нечто другое, причём чувствительно, потому что, не дождавшись реакции на свой ответ, она покраснела и стыдливо поправилась:
      - Ну, мы ещё с господином Рутом… разговаривали…
      - Разговаривали, - понимающе хмыкнул пилот, - И как долго?
      - Я не следила за временем, - девушка старательно отводила взгляд в сторону, - Может, вам лучше спросить об этом у господина Рута?
      - Точно. Пожалуй, я так и сделаю, - Ворон шагнул от двери по коридору, но обернулся и спросил ещё, - А ты случайно не знаешь, где находился «господин Рут», когда не был занят с тобой, - он описал рукой некую фигуру, - …разговорами?
      - За ним я тоже не следила и не знала, что была должна, - горничная разгладила передник и вытянула руки вдоль бёдер, как часовой на посту у знамени, - Если у вас есть претензии к работнику, почему бы их не изложить работодателю?
      За прошедшие полчаса это был уже второй раз, когда женщина ставила его на место, причём в последнем случае в роли обвинителя выступил не взрослый человек, девчонка. Ворон без того был расстроен, а теперь и вовсе обозлился, в том числе на самого себя. Странным образом, однако, этот гремучий настрой неожиданно выродился, растаял. Тут как вдруг осознать, что кирпич, упавший с крыши и вдребезги разбившийся у ноги, пролетел мимо твоей головы. Ведь всё ерунда, главное – жив. В итоге, когда пилот добрался до гостиной, его физиономия выражала чуть ли не умиротворение.
      Рутгер не соврал, он действительно играл в шахматы. С Эвитой. Они сидели за одним из маленьких столиков в свете бра.
      - А вот и Ворон! – с энтузиазмом возгласил американец, - Теперь у нас будет профессиональный арбитр, мудрые советы которого не дадут проиграть ни той ни другой стороне до утра.
      - Сомневаюсь, что этому арбитру интересны варианты системы Брейера. Скорее, до утра он будет с интересом разглядывать фигуры королев, - загадочно произнесла соперница.
      Рутгер непонимающе насторожился, а Ворон молча проглотил справедливый укол, подошёл ближе, изучил диспозицию на доске и сказал:
      - Испанка? Ну почему – тут несколько вполне рабочих продолжений. Например, план Симагина. Ещё лучше слон на «g5» – в этом случае придёте к ничьей не утром, а уже ходу на 16-м. Но я бы рекомендовал белым этот шаг не сразу, а как поступил когда-то наш Романишин: через конь «bd2», слон «c2» и конь «f1». Так интереснее.
      Почти всё из этого было показано. Эвита изумлённо воззрилась на пилота, а Рутгер развёл руками в стороны:
      - Ну вот, я же говорил!
      Неизвестно, что бы последовало дальше, но от дверей послышалось:
      - Бонжур. Вы здесь? - Ланн устало, если не сказать больше, опустился в одно из кресел и не менее устало выдохнул:

      «Так до веселья всяк охоч,
      Что не ложатся спать всю ночь» /9*/.

      Ворон тотчас подошёл к нему, а Рутгер спросил:
      - Ты где был, старина? Мы за тебя волновались.
      Оглядев присутствующих в гостиной, отельер отдышался.
      - Доктор ещё не приходил?
      - Звонил и спрашивал вас. Сказал, что сейчас будет, - сообщила Эвита.
      - Хорошо. Значит, его новости узнаем все сразу.
      - У тебя они тоже есть, верно?
      Казалось, вопрос Ворона застыл в воздухе, потому что Ланн прикрыл глаза и какое-то время молчал, а остальные смотрели на него и ждали.
      - Только те, о которых уже говорил. Нам конец. Если пастор Алерайо не отмолит…
      - О чём это он? – с беспокойством спросила Эвита у Рутгера.
      - О негре, - бесцеремонно бросил тот, но тут же поправился, опять же не без церемонности, - Об афро-африканце, простите. Этот помешанный говорил, что настал Судный День – помните? И с тех пор где-то там, снаружи пытается докричаться до…
      - Рут! – угрожающе рявкнул на парня Ворон.
      - Да ладно, Пернатый, - показал характер американец, развалившись в кресле, - Это же полная чушь!
      - Не полная.
      Все повернулись на голос – у выхода в коридор стоял Зоммер. С мрачным видом он прошёл, сел в дальнем торце большого стола на место, где обедал Ворон, и сомкнул руки перед собой, ни на кого не глядя.
      - Господа. Вопрос веры – разумеется, дело каждого, но происходит действительно нечто ужасное.
      Эвита, не на шутку встревоженная, присела за стол недалеко от него.
      - Доктор?
      - Первичная информация подтвердила начальную версию, - замогильным тоном сообщил Зоммер, - Господин Ланн оказался прав. Лабрадор с запредельной скоростью теряет прежнее русло, выбрав новое мимо Атлантиды. Этот факт следует считать доказанным. Однако суть в том, что поток, по всей видимости, сметёт с лица космоса Баффин и уже задевает нас. Это как минимум, ибо о том, что творится за пределами области в остальных частях Вселенной, можно только догадываться. Я получил три пакета данных. 2-й, по дополнительному запросу, идентичен 1-му. 3-й, автоматический, тоже, но он был последним. Все попытки восстановить контакт тщетны – датчики мертвы.
      - Баффин… И дальше… - пробормотала потрясённая Эвита, - Чем это грозит нам?
      - Неизвестно. Боюсь, ресурс исследовательской аппаратуры исчерпан, а ничего подобного раньше не наблюдалось. Это по части прогнозов. Может и пронесёт, но верится всё меньше. Тут ведь что? Как говорили старые метеорологи: хочешь узнать погоду – выгляни в окно. Вы, полагаю, смотрели в иллюминатор. Видели, что творится?
      - Я только оттуда, - подтвердил отельер, - Там теперь почти нельзя перемещаться. Обратно еле добрался. Дельфины сходят с ума… Перед тем ходил к пастору Алерайо – сейчас этот путь уже невозможно пройти.
      - Господи! Как же он там? – всплеснула руками Эвита.
      - Он отказался вернуться. Обвязал себя цепью вокруг креста и сказал, что останется до конца. Что намерен молиться, пока будет жив, до последнего вздоха. Что ради спасения человечества или хотя бы даже только нас с вами, если Богу угодно принять его в жертву, он к этому готов. Он желает нам любви и счастья.
      - Но это же бред, - на этот раз не особенно громко и горячо, скорее растерянно произнёс Рутгер, - Причём здесь религия? Я ещё соглашусь, что нам тут, возможно, настанет кирдык. Космос – чего не бывает! Но всё человечество-то как может сгинуть? Мы же на Земле, вон, не кончились, хотя в веках тысячу раз могли это сделать. Ядерных разборок избежали – как обычно противоядие изобрели. В пространство выбрались, распространились по Вселенной, используем её и переделываем под себя. Всё как всегда. А те гуманоиды, которых встречали, в развитии ниже нас на порядок. Никаких богов среди них не наблюдается. Мы мир меняем, а не наоборот!
      - Вот, видимо, где-то и доменялись, - как-то потерянно ответил ему Зоммер, - Знаете, молодой человек, я сам далёк от религиозных воззрений. Но признаюсь честно, занимаясь наукой, не однажды ловил себя на мысли, не имеющей ничего общего с точной формулой, доказанной теоремой или убедительным графиком. Госпожа Халле права – надо уметь допускать существование шапок, способных выбираться из коробок самостоятельно, иначе никогда ничего не поймёшь. Что до конца человечества… Во-первых, это ещё большой вопрос. Мы просто не знаем. А во-вторых, положа руку на сердце, каждый из нас легко найдёт повод его во многом всерьёз обвинить…
      Эвита наклонилась к доктору, и они о чём-то зашептались. Американец завис в прострации. А Ворон присел на диван возле Ланна.
      - Я не смог подключиться к твоим видеообзорам на пирсе, - сказал он ему.
      - Неудивительно. С тех пор как мы с доктором отправились в поездку по Атлантиде, камеры перестали работать и обнулились все записи. Я не смог разобраться – почему.
      - Так уже было когда-нибудь?
      - Нет. Почему ты спрашиваешь?
      - И вы в полёте никого больше не заметили?
      - Да нет. Там вообще-то не до того было. А что?
      - А пастор тебе случайно не говорил, ему габариты своего скафандра из каких параметров пришлось восстанавливать – больших или меньших?
      Ланн воззрился на пилота. Теперь он понял, о чём велась речь.
      - Это какой-то абсурд, - понизив голос, горячо высказался старик, - Женщины непричастны по определению, сам подумай. А Рута мы с тобой знаем с щенячьих лет.
      - Может ты и прав. Допустим. Но есть кое-кто ещё.
      - Зоммер что ли? Мы же с ним вместе были!
      - Нет. Я о самом пасторе Алерайо.
      Ланн округлил глаза.
      - Ты с ума сошёл, Ворон. Это исключено в корне! Не проще ли изучить регистраторы твоей яхты?
      - Не проще. У них коллективная форма амнезии. Вирус напрочь зашиб, усёк? Кабы не ту же ангину и твои подхватили.
      Американец наконец решил о себе напомнить.
      - Что вы все шепчетесь между собой? Может, мне тоже пойти с кем-нибудь пошептаться? – он хлопнул себе по лбу рукой и стянул с него бандану, - О, с горничной! Отличная идея!
      - И правильная, - спохватился отельер, - Рут, позови её сюда, пожалуйста. Раз уж нам всем сейчас не до сна…



      Глава 11

      - Доктор, - обратился Ворон к Зоммеру, когда американец ушёл, и общее тягостное молчание затянулось, - По-вашему, насколько всё это… вокруг… серьёзно?
      - Более чем, - выпрямился за столом учёный, будто ему под лопатку вкололи укол, - Если кризис локальный, к чему я всё-таки пока склоняюсь, последствия метаморфоз страшны только для окрестностей Баффина и в некоторой степени Атлантиды, то есть нас. Но правда в том, что Лабрадор – одно из мощнейших течений. Его протяжённость – примерно 30-я часть изученной части нашего мира. И наивно думать, что берега этого потока могут избегнуть последствий его своенравия. В разной мере, конечно, и в затухающем виде, но почти вплоть до самого Фаунленда. А единичное ли это событие или нет, нам неизвестно. Лично я получил соответствующее сообщение только отсюда.
      - Или успели получить только отсюда, - задумчиво уточнила Эвита, - Как и я. Мы ведь поехали сразу, даже не зная, ни кого месье Ланн известил ещё, ни посланы ли к нам из других мест аналогичные сообщения.
      - Мда, - согласился доктор, - Сработал рефлекс хороших охотничьих собак, - он грустно улыбнулся, но добавил, - С другой стороны, если б задержались, отправились в другие края или на месте остались, нет гарантии, что не столкнулись бы с тем же. Так что «повезло» нам или наоборот – это ещё вопрос. Хотя, повторюсь, представления о глобальном характере данных изменений у меня только гипотетические.
      - Вы хотели сказать – теоретические, - осторожно намекнула Эвита.
      - Благодарю, госпожа Халле. Тонкая лесть приятна любому, даже такому, как я. Но увы, вы слишком хорошо думаете о науке. На сегодняшний день по теме, о которой мы говорим, не существует ни одной теории. Просто потому, что для такой теории отсутствует база. Ничего подобного ещё не случалось, и о вероятности этой случайности никто не предполагал – понимаете? Это как с пространственными линзами вышло. Помните? Тысячи лет люди глядели на далёкие звёзды, а о том, что в некоторых местах глядят через гигантское искажение, ведать не ведали. Или, например, радиоволны – кто в древности догадывался о их существовании? Но ведь они уже были, и были всегда! А предсказания в науке – явление редкое чрезвычайно. Тут какой силы талант или гений нужен, я даже не знаю.
      - Пастор, - произнёс Ланн.
      - Пастор? – переспросил Зоммер.
      - Он предсказал…
      - Вот! - доктор поднялся, заложил руки за спину и начал ходить вдоль стола, как в аудитории, - Поэтому-то я и говорю о представлениях гипотетических. Они в некотором смысле близки воззрениям богословов – насколько бездоказательны, настолько же убедительны. Это роднит. Религиозный просветитель и учёный фанатик – скажите, в чём разница? И тот и другой нередко ради идеи способен возложить голову на алтарь.
      - Глядя на вас, что делать нам, простым людям? Кого слушать? – без малейшей иронии поинтересовалась Эвита. Она была напряжена и серьёзна.
      - Простым людям и остаётся самое простое – выбрать: верить или нет!
      В наступившей тишине слышались только шаги Зоммера, ритмичные, нервные. После его ответа Эвита словно ушла в себя. Ланн прикрывал ладонью глаза, как от яркого солнца. Пилот хмурился. Так прошло несколько минут. В конце концов Зоммер перестал мерить гостиную и шумно вернулся за стол, усевшись на первый из попавшихся стульев.
      - Я бы всё-таки выслушал вашу гипотезу, доктор, - сказал Ворон.
      - А если поверите?
      Учёный резко развернулся, оперся о колени локтями и устремил прямой взгляд на пилота. Тот не пошевелился. Ланн с интересом убрал руку от глаз. Эвита поднялась, обошла стол и присела на диван рядом с Вороном.
      - А вы попробуйте, Отто, - негромко сказала она.
      Доктор кивнул, но заговорил не сразу.
      - Хорошо. Конспекты вести не обязательно, - он встал и взялся снова ходить как у кафедры вдоль стола, - Возвратимся к радиоволнам и линзам… Как вам известно, считая космос гомогенной в целом структурой, человечество до поры заблуждалось. Допуск локальных бифуркаций, гравитационных неоднородностей, кривизны по Риману-Лобачевскому, прочее – тут не в счёт. Пришло время, и были открыты глобальные слои пространства, позволившие осознать увеличение его реальной «поверхностной» площади в немыслимое количество раз. Сейчас о том, что Вселенная похожа не просто на шар, а на шар из тщательно скомканного листа бумаги, не знают, пожалуй, только младенцы. Так вот… До сего дня эту картину мира революционные новеллы не потрясают. Все в курсе, что шарик со временем и с замедлением расширяется, как распрямляется тот же бумажный комок, ну так что ж! Мы оцифровали всё что можно, заставили работать на себя гравитацию и малейший космический ветер, оседлали гуляющие между слоями течения, проникаем в этом лесу всё дальше и дальше, опять же решив, что картина в целом ясна. Что вон там, за бугром в принципе будет то же самое, а главное – то же самое будет всегда!
      - Хотите сказать, что однажды за лесом мы выйдем в пустыню? – спросила Эвита.
      - Хочу сказать, что однажды для этого нам не придётся никуда выходить.
      Зоммер заметался по гостиной, вынудив слушателей вертеть головами, следя за его перемещениями и действиями. Он водрузил на стол пустую тарелку, жёстко смял и бросил в неё салфетку, а потом прихватил из кухни графин и занёс его над своим нехитрым демонстрационным материалом. Струйка жидкости дотянулась до салфетки и довольно наглядно заставила её деформироваться…
      Одновременно с завлекательным процессом полива и неожиданно для всех в гостиной стал распространяться весьма специфический запах. Доктор в запале не сразу спохватился, Эвита поморщилась, а Ворон как-то излишне индифферентно изрёк:
      - В старину на деревне такой расход «топлива» вызвал бы… некоторую дискуссию.
      - Она всё равно уже тёплая, - прокомментировал Ланн, - Кое чей недогляд.
      Зоммер, однако, конфузиться не стал.
      - Есть ещё один способ, если хотите.
      Он выудил из коробка спичку, чиркнул ею и поднёс к уже частично намоченному предмету исследования. В тарелке полыхнул огонь и сразу погас. Этого было достаточно, чтобы увидеть, как край салфетки, вначале сникший от влаги, а теперь ещё и обожжённый, безнадёжно потерял свой вид.
      - Довольно, Отто. Я поняла, - прогнусавила Эвита, зажимая нос.
      Зоммер не без удовлетворения оглядел уцелевшие после безжалостного опыта остатки демонстрационного материала. Побочные эфирные эффекты его мало трогали.
      - Действительно, мы рассмотрели весьма показательный пример. Удачная аналогия, как метафора, всегда красноречива… Наш мир похож на цветок! – горячо воскликнул он, - Да-да, нужно видеть не какой-то комок бумаги, а живой цветок, который когда-то возник из семечка, прошёл стадию бутона и потом расцвёл. Уже привычные нам слои пространства – это лепестки, со всех сторон обнимающие друг друга. Ну, не в буквальном смысле, вы понимаете. Тем не менее, даже в буквальном – предлагаемые представления куда как реалистичны. Месье Ланн, у вас есть здесь зрелые розы?
      Отельер не успел ответить. За него это сделала Эвита:
      - Думаю, калечить цветы совершенно необязательно.
      - Хотим мы того или нет, когда-нибудь они всё равно гибнут, - сказал Зоммер и, не глядя, показал рукой, как указкой, на результат своего опыта, - Лепестки опадают, начиная вянуть с краёв. Что становится тому причиной – вселенский потоп, пожар или естественная старость – нам неизвестно, да и без разницы, если подумать. Темпы не те. Но то, что мы наблюдаем сегодня – можно считать, один в один следствие указанного катаклизма. Лабрадор меняет маршрут, потому что к этому его вынуждает изменение конфигурации самой материи. Ему просто некуда больше деваться!
      - Я, может, отстал от жизни, - заметил Ворон, - Вы говорите о тёмной материи, так?
      Зоммер вздохнул и осунулся.
      - Не скажу насчёт жизни, но вы отстали от современной науки, милейший. Или просто от терминологии, уж простите. То, что ещё совсем недавно называли тёмной материей, как раз настоящая материя Вселенной и есть. Наш цветок, или что там вместо него, из неё-то и соткан. А все видимые, хорошо знакомые нам объекты – звёзды, планеты, живое и мёртвое, люди – материя светлая наоборот. Пыльца или запах, если хотите, которые не пощупать, которых, если не знать, то и не догадаешься о существовании. Атрибутивное свойство! К примеру, попробуйте мысли свои разглядеть…
      - Взглянуть бы на ту стрекозу, что эту пыльцу собирает, - задумчиво произнёс пилот.
      Зоммер бросил в него точный, пристальный взгляд. Потом вынул свой коммуникатор и быстро в нём что-то записал. А затем снова уставился в далёкое никуда и подытожил то, с чего начал.
      - Относительно сути. Увы, я не физик, а климатолог, мои допущения иллюзорны. Но, полагаю, как все фантазёры, имею право на них. Тем более что прецедент единичен. Это явление мы наблюдаем впервые, то есть, скорее всего, зона риска ограниченна. Хочу так думать, пока нет других данных – тут нужны масштабные исследования. Однако, вполне возможно, процессу присущ глобальный характер и тогда… - он печально взглянул в сторону изуродованной салфетки, - …тогда я не вижу принципиальной разницы между своей гипотезой и предсказанием пастора Алерайо.
      Едва он успел замолчать, а слушатели осознать ещё раз в полной мере им сказанное, снаружи раздался ужасающий раскатистый грохот и аэротель чувствительно затрясло. Это случилось настолько неожиданно и пугающе, что люди на мгновение потеряли самообладание. Доктор соскользнул на пол, Ланн чуть не опрокинулся в своём кресле навзничь, Ворон утонул в диване, а Эвиту отбросило к нему, как на излёте перо.
      Канонада и тряска продолжались недолго. Когда всё прекратилось и остался только далёкий гул, смогли перевести дыхание и оглядеться. Держась за столешницу, поднялся на ещё нетвёрдых ногах Зоммер. Ланн, покачиваясь, переместился на кухню, чтобы напиться воды. Вцепившаяся в Ворона Эвита продолжала лежать у него на груди и активно дрожала. А он, пришедший в себя раньше всех, аккуратно её приобнимал и старался не шевелиться. По пока не совсем ясным для него самого причинам. Хотя кое что про себя ему уже было предельно ясно. Ещё через минуту женщина это тоже поняла, тотчас забыла про страх и отстранилась.
      - Информация… - озабоченно проговорил Зоммер, направляясь к выходу.
      - Доктор, подождите, я с вами! – позвала Эвита и поспешила за ним.
      - Я в аппаратную, - буркнул Ланн, шагнув в одну из боковых дверей.
      - Что ж, - поднялся с дивана Ворон, - А я пойду, проведаю «Вороного».
      Поднимаясь по лестнице, гости Ланна наткнулись на испуганную молодёжь. Они перекинулись парой присущих ситуации междометий и разошлись в свои стороны.
      Завидев пилота, Рутгер напросился ему в компанию. Тому было всё равно.
      - Почему бы и нет, приятель. Дам тебе грабли, будешь воду черпать из трюма.
      - Ворон, что за, к дьяволу, Йеллоустон?! – изумлённо озираясь, вопрошал парень по дороге, будто не мог понять, где находится.
      Впрочем, не совсем «будто». От перевозбуждения толком не разобравшись, что именно в себя вливает, в гостиной он хватанул по полной из графина и теперь стремительно соловел. По всей видимости, сработала индивидуальная особенность реакции организма на стресс. А может, что ещё, личное, о чём пилот мог лишь догадываться. Не зря ж Рутгер так долго ходил за горничной. Как бы там ни было, на попытке облачиться в скафандр, американец обнаружил полную немощь и унёсся в астрал. Ровно на все полчаса пока его старший товарищ отсутствовал.
      Пирс аэротеля пережил не лучшие времена, однако стихию встретил достойно. Аккуратиста Ланна в большей мере расстроил бы наступивший общий беспорядок, нежели реальный выход из строя какой-либо из систем. Ворона, напротив, беспорядок ничуть не трогал. По его мнению, пусть бы вокруг весь мир метровым слоем пыли вместе с дерьмом покрылся – чепуха, можно отдраить. Главное, чтобы яхта оставалась цела. Она сейчас и оставалась цела. Причальные конструкции, магниты, фалы – всё пребывало в порядке. Пилот их только проверил, да кое где подтянул.
      За пределами пирса видимость была нулевой. Густой туман и сильный ветер с осадками выстраивали вокруг наблюдателя сплошную мёртвую зону. И если вначале Ворон ещё подумывал совершить в известную сторону паломничество или спасательную миссию (принципиальная разница в терминах казалась сейчас неважной), то очень скоро эту идею оставил. При нынешней погоде показывать нос уже в немногих шагах за пределами аэротеля было полным безумием. А ведь пастор избрал своим троном вершину скалы! Кроме того нельзя поручиться, что землетрясение и предваряющие его разрывы повториться не вздумают. Вздумают – остаться б в живых самому…
      Возвращение ознаменовалось любопытной сценой. Рутгер уже пришёл в себя и терпеливо дожидался Ворона. Из закреплённого согласно местной традиции за ним скафандра он уже выбрался, но ещё не сложил – держал под рукой.
      - Доволен? – угрюмо спросил американец пилота, когда тот появился.
      - Не скажу, что ощутил оргазм, но что-то приятное было. Яхта в порядке, а в ней все мои эрогенные зоны, тебе же известно.
      - Не строй из себя извращенца, Пернатый. Чем я тебе помешал?
      - Я?? Кто из нас не в состоянии был попасть ни рукой в рукав, ни ногой в штанину! Говорил тебе, дохлый ты, Рут. Завязывай со своим поганым штатовским пойлом.
      - Ясно. Хотелось побыть одному… Ворон, я всё понимаю. Но зачем было выводить из строя замки?
      - Зачем мне чужие замки? Ты меня утомил, приятель.
      Пилоту захотелось выругаться, но что-то насторожило. Он взял из рук американца его скафандр и присмотрелся. Защитная система имела два уровня регулировки объёма и роста: автоматический и механический. В данном случае с первым, внешне, всё было нормально, зато второй оказался безжалостно испорчен. Создавалось полное впечатление, что вредитель сделал это со злости, попросту не справившись с замками впопыхах.
      - Не получилось, - пробормотал Ворон, - И тогда он использовал другой. Или она…
      - Тебя повело что ли? – проворчал недовольный по-прежнему Рутгер и щёлкнул перед лицом пилота пальцами, - Эй, Пернатый, я здесь!
      - Вижу, не мельтеши. Скажи, ты в поведении своей Кимуры не заметил ничего странного?
      Американец расплылся в улыбке до ушей. Потом резко сменил выражение лица на таинственную физиономию заговорщика и с наигранной горячностью прошептал:
      - Заметил! Ты представляешь – она девственница!!
      - Тьфу ты, балбес! – в сердцах сплюнул Ворон.
      - Опять геноцидишь. А я между прочим обратил внимание на настоящую странность. Заглянул по случаю в библиотеку нашего старика и обнаружил, что госпожа Халле не такая простая штучка. Тебе известно, что у неё свидетельство пилота имеется?
      Ворон нахмурился.
      - Идём отсюда.
      - Так как насчёт твоих оправданий передо мной?
      - Обойдёшься…



      Глава 12

      Убедившись, что медийной дамы в гостиной нет, Ворон сразу отправился наверх.
      На этот раз дверь в каюту оказалась распахнутой настежь. В помещении царил полумрак, ощущение которого усиливалось плотно закрытыми шторами на иллюминаторах. Эвита сидела у края постели с коммуникатором на коленях и быстро печатала. Для того чтобы заметить появление гостя, она была слишком увлечена. Поэтому когда Ворон поставил прямо перед ней стул и сам на него уселся, женщина одновременно вздрогнула, вскрикнула и приложила руку к груди.
      - Да что же это такое! – выдохнула она, разглядев визитёра, - Когда вы уже перестанете вести себя так бесцеремонно?
      - А если это любовь? – с внешним равнодушием спросил Ворон.
      Женщина напустила на себя недовольный вид.
      - А если «это» любовь, она обречена остаться безответной. По-моему, это очевидно!
      - А по-моему, нет. Как раз наоборот, очевидно, что между нами возникла симпатия. Только кое-кого она почему-то пугает, и мне нужно найти способ пробить оборону.
      - Можете не пытаться. Все ваши способы заранее бесполезны.
      - «Вы промахнётесь сто раз из ста бросков, которых так и не сделаете» /*10/.
      - Считайте, что это был сотый, - Эвита отключила коммуникатор и посмотрела Ворону прямо в глаза, - Что на самом деле вам от меня нужно?
      - Сейчас, - вздохнув, сказал он, - узнать, не возвращались ли вы на мою яхту после того, как мы сюда прилетели. Пока я спал.
      Во взгляде женщины мелькнула догадка.
      - Кто-то перекрасил её в белый цвет? А потом поменял местами педали газа и тормоза?
      - Кто-то совершил на ней серьёзный полёт. А перед тем запутался в скафандрах.
      - И вы подумали, это я?? – Эвита улыбнулась той снисходительной улыбкой, с которой матери следят за шалостью детей, - Как мило! Хочу уведомить, что штурвал воздушного транспортного средства последний раз я держала в далёкой юности. Меня учил летать мой отец. А в современных космических кораблях я ничего не понимаю, - она немного подумала, - Так вот почему вам понадобилось меня разглядывать! Только не говорите, что тот скафандр разошёлся по швам. Шутка выйдет неправдоподобной.
      Ворон не успел извиниться. В тот момент, когда он собрался это сделать, где-то совсем близко вдруг раздалась новая канонада из мощнейших взрывов и оглушительного атмосферного грохота. Аэротель опять затрясло, на этот раз куда ощутимее прежнего. Эвита в ужасе закричала, а пилота бросило к её ногам. Придерживая дрожащую женщину, он сел с ней рядом и привлёк к себе, словно пытался защитить от неведомой угрозы, словно надеялся, что ему это было по силам.
      А потом началось самое плохое – внутренний радиус аэротеля не выдержал перегрузок и начал разрушаться там, где оказался наиболее уязвим. Каюта Эвиты вынуждена была принять на себя рухнувшие элементы верхних этажей комплекса, включая перекрытия между ними. Потолок частично сложился с двух сторон в подобие шалаша, а в образовавшиеся проёмы повалились конструкционные детали и множество различных вещей. Несмотря на то, что пол каюты устоял, Ворону пришлось проявить сноровку и смекалку, чтобы уберечь от гибели и женщину и себя. Уберёг.
      Много ли, мало прошло времени – всё улеглось. Как и в прошлый раз стало тихо, если не считать безостановочно бушевавшей снаружи бури, живущей по своим неукротимым законам. Только теперь казалось, что эта неукротимость приняла фатальную форму – никогда раньше здесь не происходило ничего подобного. Буря бурей, люди видели их не однажды и в старые, и в новые времена. Но когда стихия рождает стойкое ощущение, что переживать её во всём мире кроме тебя остаётся уже больше некому, становится по-настоящему необычно. И с тобой начинает что-то происходить.
      В связи с состоянием женщины, Ворон не рискнул бросать её в одиночестве, тем более что пока она даже не могла самостоятельно передвигаться. Несмотря на сопротивление, в значительной степени вялое и несознательное, он спустился в гостиную с Эвитой на руках и уложил на один из диванчиков. От намерения препоручить её заботам горничной пришлось отказаться, так как последняя сама была еле жива. Вокруг неё, закатившей глаза и бледной как мел, с живейшим участием суетился Рутгер. Впрочем, спустя какое-то время, обе представительницы слабого пола более-менее пришли в себя.
      Постепенно здесь собрались все обитатели аэротеля. За исключением пастора Алерайо, который, по словам Ланна, сейчас «в одиночку держал муки за весь наш мир». Сам отельер выглядел как никогда неважно, будто в одночасье состарился до своих настоящих, биологических лет. Ещё хуже выглядел Зоммер. Его природный, обычно безрадостный лик теперь был покрыт удручающей вуалью траура, как печатью. Больше всех обнаруживал жизни американец, но и в нём уже виделся не молодой человек, а тот, у кого за плечами горы тяжёлого опыта и пропасти жестоких ошибок. Парень бесцельно вертел в руках свою потрёпанную бандану.
      В результате краткого обмена новостями выяснилось, что положение на самом деле ужасающее. Поверхность планеты пришла в движение, вместе с ней лихорадит атмосферу. Претерпев чувствительные разрушения внешней оболочки (внутренняя разруха почти никого не волновала), аэротель устоял, однако, что называется, был на грани. Собранные к этому часу аппаратные данные, а также наблюдаемая прогрессия взрывов и землетрясений не допускали сомнений – следующего удара стихии комплексу не перенести. Если учесть, что в нынешних условиях эвакуация на кораблях невозможна, а другие спасательные средства не решают проблемы в принципе, вывод был налицо.
      Но ещё более важным оказалось даже не это. Главное – последние показания приборов Ланиакеи и «волшебного» чемоданчика доктора. До того как они вышли из строя, вся аналитика свелась к одному – обозримая Вселенная «ломалась» повсеместно, в том числе в районе родного Млечного Пути, а значит и Земли. Все вместе, чудесным образом сговорившись, совершенно автономные источники данных не могли врать по определению. Это означало не что иное, как глобальный апокалипсис, тот самый, не раз обещанный конец света, в котором дни человечества становились сочтены.
      - Полагаю, когда мы сюда уехали, - мрачно сказал Зоммер своей соратнице по путешествию, - наши почтовые ящики лопнули от сообщений, аналогичных тому, что отправил месье Ланн. Бывший коллега по цеху просто всех опередил…
      - И как символично сделать последний вдох именно на Атлантиде, - отстранённо проговорила Эвита, - Мерси за вашу пророческую фантазию, месье Ланн.
      - Тогда я тоже его поблагодарю, - подал голос американец, - Старина, ты – лучшее, что я знал в своей жизни. Вместе с Вороном, хоть он этой жизни мне не давал.
      - Что ж в прошедшем времени-то? – буркнул пилот, - Ещё не вечер.
      Рутгер цыкнул, а Ланн глубоко вздохнул.
      - Спасибо, друзья. Я тоже вам благодарен. За всё. Только знаете что… - он устремил взор в сторону зашторенного иллюминатора, за которым неистовствовала буря, - Там, на скале у креста молится пастор Алерайо. Я верю – он жив, и вымолит у Бога прощение. За все наши грехи. Бог сможет простить.
      - И я верю.
      Это сказала Эвита. Сейчас она напоминала кающуюся грешницу со знаменитой картины древности. Трепетная рука не прижималась к полуобнажённой груди, но взгляд был обращён вверх, и в нём стекленели слёзы.
      - И я, - это был уже Зоммер, - Хочу верить… как ни странно вам слышать такое от человека науки. Помните, о чём мы говорили совсем недавно? Когда на одной чаше весов оказывается всё человечество с его гигантскими достижениями в познании мира, а на другой – вера в лояльность общей судьбы, ищешь равновесия. Просто называешь это по-разному…
      - Всё бы ладно, - перебил его Ворон, - но пастор считает Бога ребёнком. Я слышал от него два года назад.
      - Оно что-то меняет? – озабоченно спросил Рутгер.
      - От малой части, - ответил отельер, - Разве только силу молитвы. Это я не помню, как убеждать детей, а пастор Алерайо… он может.
      - Убеждай, не убеждай, - покачал головой Ворон, - Тут или забвение в коллекции старых игрушек, или осколки, из которых уже ничего не собрать.
      - А перспектива всегда была малорадостной, - сказал Ланн, - Человечество, к примеру, с самого рождения находилось под дамокловым мечом рока. Однако всякий раз, когда, казалось бы, всё - происходило чудо, и чья-то рука этот меч в сторону отводила.
      - Чудо не в руке, - вздохнул Зоммер, - а в способе существования Бога. Да-да, я сказал «Бога», а не «материи», так как по существу нет разницы... Какова была вероятность построения именно такой комбинации молекул, которая привела к возникновению жизни? Какова вероятность расположения в Солнечной системе связки Земля-Луна именно таким образом, чтобы эта жизнь расцвела? Какова вероятность просветления примата до состояния, когда в его голове вспыхнул разум? Какова вероятность того, что этот разум распространится во всей Вселенной и начнёт успешно её познавать? На каждый из этих вопросов, если быть объективным, нужно ответить – ноль. Абсолютнейший ноль! Так почему же тогда? А не в «руке» дело – дело в цели, к которой идёт сам мир! Живую клетку создали химические соединения, которые уже предварительно «хотели» именно жить. Из множества вариантов Земля расположилась именно так и именно там, потому что живое (а затем разумное и дальше-выше) – это то, для чего она, наша планета, как раз существует. Мы вечно ищем недостающее звено в эволюции человека? Но разум появился не случайно, а по необходимости. Он просто обязан был в ком-то возникнуть и долго упрямо торил себе путь. Иные варианты существования, будь их хоть миллиарды, бессильны перед пассионарностью проводника главной цели. В толпе он изначальный фаворит, лидер п-р-е-д-о-п-р-е-д-е-л-ё-н-н-ы-й. Проникнув в глубокий космос, мы нашли тысячи планет с судьбой, похожей на земную, на них встретили сотни разумных цивилизаций, похожих на нас. Не беда, что они слегка отличаются и мы немного впереди по развитию. Всё это определяет главный вектор, он – познание и преобразование миром самого себя. Ребёнок растёт! Не ДНК, так иная молекула, не Земля, так иная планета, не человечество, так иные гуманоиды – свято место пустым быть не может по сути. И если кто-то сходит с дистанции, то кто-то другой, подобный, обязательно выхватит из его руки знамя… Только грехи наши, видимо, переполнили чью-то чашу терпения.
      - Красиво, - выдохнул Рутгер, - Док, у меня вопрос: нас вырезают, как раковую опухоль (кто у них там за доктора?), или поздно уже лечить и гибнет вообще всё к чертям?
      - Благодаря одним дебильным Штатам, - хмуро сказал Ворон, - человечество могло сгинуть и раньше, вместе со всем живым на планете, а то и самой матушкой-Землёй. Если б тогда не Россия… Печально, коли на этот раз иммунитет окажется слаб…
      Послышался тихой голос Зоммера:
      - Ответа нет. Но за всю историю цивилизации мы действительно натворили грехов. А вместо того, чтобы измениться в лучшую сторону, продолжали губить всё вокруг, осквернять святое, ненавидеть друг друга... Знаете, чего мне больше всего жаль? Нет, не собственной жизни. Когда я пробирался из каюты сюда, переступил через книжку. Это был томик Достоевского. Только представьте – всё наше прошлое, оказывается, было напрасно! Оно станет пылью, ничем. Как будто ничего и не было…
      Сейчас они были все рядом, в одном уголке гостиной. На диванчике Ворон с Эвитой в одной стороне, Рутгер с Кимурой в другой, а Зоммер и Ланн возле них в креслах. Тусклое аварийное освещение рисовало контуры царящей вокруг разрухи – перевёрнутой мебели, разбитой посуды, разбросанных всюду вещей. Гнетущая обстановка сближала людей всё сильнее, и им казалось, когда эта пружина сожмётся, всему наступит конец.
      Желая этого избежать ещё хоть на какое-то время, может, думая о чём-то другом, отельер встал и медленно двинулся мелкими шажками по «дощатым» полам своей изуродованной обители. Все невольно провожали перемещение старика поворотами головы и взглядами, полными неподдельной боли… Ланн остановился. У его ноги среди осколков тарелки бледнел обожжённый клочок бумажной салфетки.
      - Ребёнок выращивает  в своём саду красивую розу. Он ухаживает за ней, поливает – она цветёт. Он любит её всем своим существом без оглядки, так, как и любят дети. Он счастлив! А однажды он решает с ней поиграться и заливает водой или подносит спичку. Но как раз потому, что ещё ребёнок, - играясь, не мстит, не карает – он просто сам не ведает, что с ней творит…
      С последними словами Ланна послышались близкие разрывы и нарастающий гул. Это могло означать одно – началось!
      Старик замер.
      Зоммер обхватил обеими руками голову.
      Эвита спрятала в ладонях лицо.
      Стиснув зубы, Ворон обнял её за плечи.
      Рутгер закусил до крови губу.
      Горничная… Незадолго до этого она пришла в себя и внимательно слушала, что говорят остальные. Теперь же девчонку взорвало. Она кинулась на грудь американцу, принялась неистово целовать его куда попало и взахлёб кричать одно и то же:
      - Господин Рут! Я не хочу, чтобы вы умирали! Я не хочу, чтобы вы умирали! Господин Рут! Господин Рут! Я не хочу, чтобы вы умирали!..
      Парень при этом оказался под ливнем безудержных слёз, а пальцы Кимуры в судорогах там, где оказывались, вцеплялись в него до боли. Когда истерика достигла накала, горничную покинули силы. Американец высвободился из её объятий, шатаясь, пробрался на кухню и пришёл назад с бутылкой воды.
      Вода не вернула девушку к жизни. На её мокром и мертвенно-бледном лице застыло выражение крайнего отчаяния, а губы, казалось, так и замёрзли в недосказанном зове: «Рут!,,» Никто не шевелился. За исключением Ланна, который, шаркая, возвратился к креслу и опустился в него, как упал.
      Через минуту всё кончилось.



      Глава 13

      Нет, ничего страшного не случилось. Случилось невероятное – разрывы и гул, напротив, затихли, а до тряски дело вообще не дошло. Наступала тишина! В течение последующих волнующих мгновений посетители аэротеля изумлённо прислушивались, озирались и искали подтверждения своим догадкам в глазах друг друга, боясь поверить, что гроза миновала, и им ещё суждено пожить. В конце концов Ворон раздвинул штору ближайшего иллюминатора – буря заметно стихала. А спустя ещё какое-то время (точно сказать никто бы не смог), они услышали звуки иного рода, совсем уж неожиданные. Со стороны холла сюда приближались люди!
      Так и вышло – в гостиной появились двое: андроид журналистки и предводитель компании докеров, знакомый по баффиновскому кабачку.
      - Макс??? – вскрикнула Эвита и кинулась к своему помощнику, - Мальчик, как ты здесь оказался???
      «Мальчик» вытянулся по струнке и чётко, без мимики на лице и модуляции голоса доложил:
      - Госпожа. Как вы и велели, я сообщил о вашем отъезде обоим вашим сыновьям, от обоих получил суровый выговор и одинаковый приказ немедленно лететь за вами. Что и сделал при первой возможности, арендовав подходящий катер с пилотом и сопровождающим, который знает, куда и к кому лететь. Госпожа, всё ли с вами в порядке? Ваши сыновья ждут от меня срочных вестей, и нам необходимо немедленно возвращаться.
      Исполненная самых разнообразных чувств, Эвита едва справлялась с эмоциями.
      - Сопровождающий, значит, - сказал, как зафиксировал Ворон, глядя на Старшего.
      - Если хотите, - сказал тот и спрятал назад сигару, которую перед этим достал.
      - Но как же… - начал было Рутгер, поведя вокруг рукой в полном непонимании происходящего, да так и не сумел сформулировать мысль до конца.
      - Это вы нам сами потом расскажете, - сказал Старший и погладил свою лысину, - Дюже любопытно, по какому поводу вы здесь такой шикарный банкет закатили. Столько гектаров земли взрывами зачем-то вспахать – это ж надо! Мы там по пути одного вашего из расщелины еле достали. Хорошо у него фонарик не сдох…
      - Так он жив?! – обрадованно воскликнул Ланн.
      - Жив, жив. В отключке только, но жить будет, и дай Бог, ещё долго. Крепкий товарищ, - Старший размял спину движениями плеч, - Да это что! Вот мне пришлось как-то тащить из дока нашего Щуплого…
      - Подожди трепаться, - требовательно обратился к Старшему Ворон, - Лучше скажи, что там на Баффине и вообще в мире творится? Как оно всё?
      - Ну и вопросы, Пернатый! Стоит наш Баффин, только загнётся скоро. Старое-то течение враз погасло, а поток на Фаунленд рванул через Атлантиду. Помнишь пороги на повороте? Снесло напрочь! Как только сигнальщики маякнули, что путь чист, всё что до этого на рейде Баффина скопилось, косяком потянулось по новому Лабрадору. Там, вначале даже пробки выросли, и власти регулировщиков нагнали. У нас суматоха сейчас, не передать. Народ в суровом трансе. Работа на раз не кончится, но перспектива, как ты понимаешь, никакая и все разговоры только об одном – как жить дальше. Инвесторы к Ланну наверняка ж арбайтеров наберут, они дешевле… А я вот, к вам. Практически на благотворительных началах. Попросили помочь – как отказать? - он указал на своего спутника, - Ну и дел вы тут натворили! Хорошо хоть живы-здоровы…
      - Не все, - уныло сказал Ланн и кивнул на горничную.

      В наступившей тишине помощник Эвиты вдруг шагнул к девушке, вгляделся в неё, как прислушался, и отрапортовал:
      - Гиноид /*11/. Высочайшей пробы. Почти человек. Таких пока единицы. В них баланс с прототипом 50 на 50, плюс возможность овладения натуральными чувствами. Госпожа, я сейчас сброшу вам информацию. Посмотрите.
      Не обращая внимания на общий ступор, в который ввели публику его слова, Макс взял в свою «руку» «руку» Кимуры и замер. Эвита, в свою очередь, своей дрожащей рукой послушно раскрыла коммуникатор. Спустя совсем недолгое время людям, до сей поры ни о чём подобном не подозревавшим, стало известно следующее.
      Один олигарх, недоброе имя которого было на недобром же слуху несомненно доброй части человечества, пребывал в глубоких сомнениях, стоит ли инвестировать по-настоящему космические средства в Баффин. Вроде бы всё к тому шло, но…
      Однажды разведка донесла ему любопытную весть о состоявшейся в интересующем регионе неблаговидной сделке между нечистыми на руку вояками и каким-то шустрым малым из местных. Речь шла о целой партии серьёзных метеоприборов. Разумеется, олигарх был неглупым человеком. Уточнив, что к чему, он смекнул отправить «в поле» своего резидента. А тут, как на блюде десерт – Ланну потребовалась прислуга. Вовремя отодвинуть в сторонку настоящую Кимуру и заменить её самым современным представителем славной линейки киборгов для олигарха оказалось делом почти примитивной техники. Словом, нужная информация была добыта оперативно и, что называется, из первых уст. Дабы избегнуть рисков, оставалось в ней удостовериться, получить, так сказать, гарантии, но владелец Атлантиды опять же сам проявил инициативу, пригласив к себе главное научное светило по профилю. Вот то, что пару ему составила всем известная медиаматрона, было уже не очень хорошо. Мягко говоря, несвоевременно. В итоге резиденту была поставлена задача, простая и ясная, как почерк нетрезвого врача:
      1-е. При подтверждении данных о передислокации Лабрадора вывести из строя одни приборы и загрузить ложные показания в другие.
      2-е. Уничтожить аэротель и всех, кто в нём окажется, создав в целях чистоты затеи локальный погодный армагеддон и волнение недр.
      3-е. По ситуации раскрыться и гарантировать жизнь Ланну в случае, если он согласится уступить своё право собственности в пользу имярек.
      Всё шло по намеченному плану. Однако случилось то, чего никто из участников этой истории не мог предположить ни при каком раскладе. На стадии высоких чувственных отношений, вспыхнувших совершенно неожиданно хоть для кого, резидент сбился с программы. Естественное вступило в конфликт с искусственным и его подавило. Своевольная команда на отмену ранее заданных алгоритмов сработала, но вывела киборга из строя – он, говоря по-простому, жестоко завис…

      Пока приходили в себя от шока, собирались и перемещались в прибывший катер, обсудили полученные новости со всех сторон. Однозначно решили содействовать Ланну в его новом статусе, а также сделать больно одному нехорошему человеку. Эвита очень эмоционально заверила, что у неё есть для этого всё. В свою очередь, Зоммер клятвенно пообещал ветерану метеослужбы обеспечить его и снабжать в дальнейшем самым передовым оборудованием. Оба гостя заверили отельера, что примут посильное участие в судьбе тысяч несчастных баффиновцев, которые в скором времени окажутся на космической улице. А пилот прибывшего катера под благодатный шумок испросил у старика вечную скидку на плату за взлёт-посадку в пределах всей Атлантиды. Пастора Алерайо решено было доставить в ближайшую клинику, а лже-Кимуру – в компетентные органы на радость тамошних гоблинов и раж вершителей правосудия.
      Уже полностью пришедший в себя от коренного изменения ситуации и вникший в её нюансы Зоммер поинтересовался у Старшего, показав на американца:
      - Скажите, а случайно не вот этот ли молодой человек снабжает докеров Баффина запрещёнными к свободному обращению сканирующими устройствами, с помощью которых можно обнулять чужие счета?
      Рутгер на всякий случай шагнул за Ворона.
      - Как сказать, - был ответ, - Может он, а может и нет. «Если хотите»… Но стоит ли вам беспокоиться? Месье Ланн, без пяти минут первый богатей на Вселенной, неужто не покроет вам все убытки!
      После этого Зоммер и вправду имел с Ланном короткую приватную беседу, но отнюдь не по поводу возмещения материального ущерба и морального вреда. До того, кто к ним прислушивался, могли долететь такие обрывки фраз как «истинная материя», «люди, как свойство», «Бог-ребёнок» и «лепесток розы»…

      В последний момент выяснилось, что Ворон остаётся. Оно, в общем-то, было логично – какой резон оставлять яхту, которой требовался лишь незначительный, почти ручной ремонт? К тому же лишние руки Ланну сейчас бы никак не помешали.
      Недолго думая, старшим товарищам решил составить компанию и Рутгер.
      - Русский с французом всегда над американцами смеются, дай только повод. Надо ж когда-нибудь посмеяться над ними и мне, - оправдался он перед Зоммером.
      Впрочем, все отлично понимали, что остаться сейчас с пусть пока ещё не совсем друзьями, но всё-таки по-настоящему близкими людьми, велели ему душа и элементарный мужской долг.
      Другое расставание душа молодого человека вынесла с лёгкой грустью. Глядя на то, что было горничной, он лишь глубоко вздохнул.
      - Жаль, - как бы невзначай  сказал оказавшийся в ту минуту рядом Ворон, - Я уж думал гульнуть с пастором на венчании…
      Американца перекосило.
      Пилот, тем не менее, сам прошёл через неловкую сцену – при прощании с Эвитой Халле. Как бы они ни хорохорились, ни напускали на себя равнодушный вид, оба достаточно долгое время не могли друг от друга отойти. Женщина при этом говорила всякую чепуху (когда говорила) и с неожиданно проснувшимся интересом разглядывала светлеющий ландшафт, а мужчина вообще почти не говорил, смотрел на неё, попадая в поле её зрения, смущённо прятал собственный взгляд и только слушал. В конце концов, занавес в этой трагикомедии пришлось опускать.
      - Простите за то вторжение, - сказал Ворон, - Вы знаете, что меня тогда волновало, вот и ринулся как ненормальный. А так – я нормальный, - он вдруг вспомнил их беседу, когда они ещё только собирались сюда лететь, и дополнительно уточнил, - Весь.
      Эвита, в свою очередь, припомнила обстоятельства другой их встречи.
      - У меня была возможность в этом убедиться, - слегка покраснев, сказала она, - К несчастью.
      С какой стороны тут женская логика разглядела несчастье, пилот не стал выяснять. Эвита между тем продолжила:
      - А вот возможности узнать ваше имя так и не представилось.
      - Ворон и есть. Это тотем. Вы забыли, откуда я родом… Кстати! – это удачное «кстати» явилось долгожданным мостиком к главному, - С большим интересом взглянул бы на шапку, подаренную вам в наших местах шаманом.
      - Идёт! – с готовностью согласилась Эвита, - А я бы с большим удовольствием приняла от вас урок игры в шахматы... До встречи, Ворон.
      Она доверительно прикоснулась рукой к руке пилота, улыбнулась и пошла к трапу. Как он сейчас жалел, что на них были защитные системы!..

      Недалеко от гостевого шлюза в аэротель в первых лучах пробуждающегося солнца Ланиакеи стояли трое мужчин возраста трёх поколений: один в чёрном скафандре, второй – в белом с «восьмёрками», а третий – в первом попавшемся, когда одевались, беспечно розово-голубом. Они смотрели на отходящий от пирса катер.
      - О чём молчишь, дружище? – спросил Ворон у Ланна.
      - О том, как я уже всё-таки стар. Пора подумать о наследниках… Что – сам?
      - О том, как стар «Вороной». Пора подумать о его преемнике.
      - Расстонались о ерунде, - ворчливо отозвался Рутгер, - У меня бандана порвалась!
      Над терминалом весело кружила стая дельфинов. Один из них спикировал американцу на плечо, сложил крылышки и, томно прикрыв глаза, потёрся шеей о шлем.
      - Малышка ещё, - прокомментировал Ланн, - Гляди, как ластится.
      - Ну что, «господин Рут», - усмехнулся Ворон, - Готов ли ты к новой интрижке?
      - Да пошли вы…
      Парень развернулся и первым направился к аэротелю. За ним двинулся Ланн.
      - Вот и пошли, - философски сказал он, - Так зачем ты ко мне приезжал-то, Рут?
      - Ну как! У меня же чуйка. Вдруг интересная тема наклюнется.
      - И что – интересно клюнуло?
      - Да охренеть!
      А Ворон задержался. На развороте он бросил последний взгляд в утреннее небо, туда, где скрылся ушедший катер, и произнёс:
      - Помнится, кто-то говорил о погребе, куда наш шалопай сгрузил контрафакт. Уцелел ли? Чёрт возьми, я бы проверил…



      Мелодия темы по версии автора – https://www.youtube.com/watch?v=eB35KaMohaA

      Примечания:
      /1* войд («пустота») – в крупномасштабной структуре Вселенной структура самая крупномасштабная, на примере Земли сравнимая с континентом или океаном/
      /2* Книга пророка Осии, 4:6/
      /3* Бытие, 17:17 и 21:6/
      /4* Книга Екклесиаста, 3/
      /5* ухналь – подковный гвоздь/
      /6* Могендовид – шестиконечная звезда («щит») Давида/
      /7* бар – газовая перемычка в галактическом диске/
      /8* дренчер – автоматическая установка пожаротушения, в отличие от спринклера всегда готовая к работе и не требующая специального срабатывания замков/
      /9* старофранцузский «Роман о Лисе»/
      /10* Уэйн Гретцки, знаменитый канадский хоккеист/
      /11* гиноид – кибернетический организм, противоположность андроида по гендерному признаку/



               
                /И. Г. Мордовцев. Повесть «Однажды на краю лепестка». Август-Сентябрь 2017/