Джон Уитмен. Теория хаоса. 2007 г

ДЖОН УИТМЕН
24 ЧАСА: РАССЕКРЕЧЕНО
6. ТЕОРИЯ ХАОСА.


24 DECLASSIFIED
CHAOS THEORY
by JOHN WHITMAN

2007

Based on the hit FOX series created by
Joel Surnow & Robert Cochran

ПО МОТИВАМ КУЛЬТОВОГО СЕРИАЛА «24 ЧАСА» ТЕЛЕКАНАЛА FOX,
СОЗДАННОГО ДЖОЭЛОМ САРНОУ И РОБЕРТОМ КОХРЭЙНОМ


Роман о Джеке Бауэре, написанный на основе
знаменитого триллер-сериала «24 часа»

_______________________________________

ПЕРЕВОД:
СЕВЕРНЫЙ КОРРЕСПОНДЕНТ
(2016 г.)


На моем сайте «Северный корреспондент»
https://sites.google.com/site/severkorrespondent/
вы можете прочесть переводы западных триллеров о Джеке Бауэре (на основе американского сериала «24 часа»), о Терминаторах, Годзилле, графе Дракуле, Шерлоке Холмсе, капитане Немо и «Наутилусе».
Все переведенные мною книги лучше всего читать на моем сайте
«Северный Корреспондент»
https://sites.google.com/site/severkorrespondent/
так как все они снабжены большим количеством иллюстраций и гиперссылок, проясняющих текст.

______________________________________


После теракта во Всемирном торговом центре в 1993 году внутри подразделений Центрального разведывательного управления США был создан внутренний отдел, которому было поручено защищать Америку от террористических угроз. Штаб-квартира Контр-Террористического Отдела (КТО) находилась в Вашингтоне (округ Колумбия), а в нескольких американских городах открылись местные подразделения КТО. С момента своего создания КТО столкнулся с враждебностью и скептическим отношением со стороны других федеральных правоохранительных структур. Несмотря на сопротивление бюрократии, в течение нескольких лет КТО стал главной силой в войне против террора. После событий 11 сентября 2001 года некоторые ранние операции КТО были рассекречены. Это рассказ об одной из них.

_____________________________
________________________
___________________
______________
__________
______



ПРОЛОГ

ТРИ НЕДЕЛИ НАЗАД


Ударом ноги Бауэр распахнул дверь и вошел в подсобку, держа перед собой свой Зиг-Зауэр. Пять человек, сидевших за круглым деревянным столом, молча вытаращили на него глаза, и единственным звуком в этом помещении остался ноющий скрип старой двери, ударившейся о стену и качнувшейся обратно. Джек остановил ее ногой.

«Тинтфас», сказал он.

Они играли в карты, и четверо из них теперь превратились в неподвижные статуи, в том числе сдающий карты, который застыл с картой в вытянутой руке, которая должна была, щелкнув, лечь на другую. Но один из них, постарше, с широко расставленными глазами и с брюшком, тот, кому, вероятно, было чуть больше что терять, почувствовал себя особенно неуютно, глядя в наведенный на него сверху вниз ствол Зига. Он повернул голову и взглянул на одного из своих партнеров. Зиг плавно повернулся вслед за ним, нацелившись на того, на кого он взглянул.

Эдриан Тинтфас был небольшого роста и круглым, но скорее грузным, чем толстым. Голова у него сверху была лысой, а по бокам обросшей щетиной. Щеки у него были пухлыми и мягкими, но глаза быстрыми и блестящими, как у крысы. За его ангельским ликом чувствовалось, что мысли его заметались.

«Ты думал, я с от тебя отстану только потому, что КТО закрыл дело?», спросил Джек. «Ты плохо меня знаешь».

«Я работаю над этим», сказал Тинтфас, скорее питая слабую надежду.

«Поздно, времени больше нет».

Быстрый щелчок пистолета заставил остальных четырех игроков резко отодвинуться на стульях от стола.

«Мы тебя не знаем, приятель, и не видели», нервно сказал один из них, сдававший карты. «И не думаю, что нам этого хочется».

Бауэр взглянул на них. «Ты закончил рано и ушел с игры. Тинтфас остался, чтобы прибраться тут, позвонить кому-то и все такое. И никто из вас не видел, что произошло после этого».

Сдававший карты кивнул в знак полного согласия: «Я уже час как сплю».

Остальные тоже кивнули, а вот пузатый заколебался: «Я… Может, я тоже сплю, и мне это только приснилось?»

«Не помню этого», сказал Джек. Он навел прицел на толстую грудь Тинтфаса и спустил курок.

_______________________________________________
_______________________________________
________________________________
_________________________
__________________
_____________


1. ДЕЙСТВИЕ ПРОИСХОДИТ МЕЖДУ 8 И 9 ЧАСАМИ ВЕЧЕРА. ТИХООКЕАНСКОЕ СТАНДАРТНОЕ ВРЕМЯ.



8:00
Федеральный Следственный изолятор, Лос-Анджелес

«Бауэр, тебя!», рявкнул надзиратель. Джек сидел на сером пластиковом стуле с жестким сиденьем, привинченном к бетонному полу. Он наклонился вперед, опершись локтями на оранжевые штаны тюремной робы.

«Я никому не звонил», сказал он.

«Это тебе кто-то звонит. Возьми эту чертову трубку».

Джек встал и направился к телефонным кабинкам, находившимся на другом конце общего зала. Он никаких звонков не ждал. Он прошел мимо нескольких рядов других заключенных, всех как один одетых в одинаковые оранжевые комбинезоны. Большинство из них думали о чем-то своем, дожидаясь своей очереди связаться с внешним миром, поговорить с адвокатом или подругой, которые должны были по идее беспокоиться о них, находящихся в заключении. Некоторые из них ели Джека глазами, когда он проходил мимо. Это были те, кому уже ничего не оставалось, те, у кого не было своего адвоката, а лишь тот, за которого заплатил округ, и чьи бабы бросили их ради тех, кого пока еще не повязали. Джек, проходя мимо, посмотрел на них в ответ.

Раньше он этого надзирателя не видел. Это был здоровенный детина, со сломанным носом и густыми кустистыми бровями бывшего боксера, который теперь зажирел. Он показал на свободную кабинку.

Джек сел в другое литое пластиковое кресло и снял трубку: «Да», сказал он.

«Джек, ты в порядке?»

Питер Химинес. Джек удивился, что тот не звонил ему уже несколько дней.

«Более или менее», сказал Джек, пожав плечами. Долгие беседы с Химинесом не входили в его планы. Никакого толку от них не было. КТО не вербует наивных, но если кого-то в Контр-Террористическом Отделе и можно было назвать молокососом, так это уж точно этого Питера. Проведенные им года три в Службе дипломатической безопасности США и лет пять в ЦРУ не сумели искоренить у этого молодого человека донкихотских представлений.

«Ты справишься, Джек, я знаю», сказал Питер. «То, что с тобой сделали, это бред какой-то, и то, что тебя не поддержали в первую очередь в случае с Тинтфасом, это тоже бред какой-то, и я это говорю им сейчас и прямо в лицо».

"Прямо сейчас". Значит, рядом с ним Хендерсон, и, вероятно, Шапель. Джека это вполне устраивало. Он был рад, что Хендерсон слышит этот разговор, а что касается Шапеля, ну тут уж что есть, то есть.

«Все будет окей, Питер», сказал Джек в трубку. «Я сделал то, что должен был сделать, и сделал бы это снова».

«Шапель говорит, что есть свидетель».

Джек подумал о том пузатом мужике. Его звали Аргуэлло. «Это не играет роли. Никто не оспаривает того факта, что я нажал на курок. Речь идет о причине».

«У тебя была причина», сказал Химинес. «Я знаю, что была. Я два месяца тут работаю и уже знаю, как ты работаешь. Нельзя позволять бюрократам судить оперативников».

Джек услышал какой-то писк на заднем фоне на другом конце линии и узнал знакомые нотки неодобрения со стороны Регионального директора Райана Шапеля. «Скажи Шапелю, что я тут прекрасно провожу время. Жаль, что его нет рядом».

«Джек, тебе что-нибудь—?»

«Со мной все будет в порядке», прервал его Бауэр. Он услышал за спиной команду прекращать разговор. «Мне пора». Он повесил трубку.

«В душ!», сказал охранник со сломанным носом. «Пошли».

«Лучше завтра!», завопил один из заключенных.

«Ни хрена. От тебя воняет», крикнул другой.

Джек знал, что до завтра в тюрьме ждать не будут. В тюрьме все было по графику и по расписанию, которые нужно было соблюдать, даже если переполненность требовала отложить что-нибудь на потом. Душевые, еда – всё тут было с опозданием ввиду большого количества заключенных, переполнявших тюрьму.

Он отошел от телефона и встал в строй вместе с другими заключенными.

8:11
Штаб КТО, Лос-Анджелес

Питер Химинес положил трубку и зло посмотрел на свое начальство. Региональный директор Райан Шапель уже привык к таким взглядам от всех остальных, и его кислая физиономия осталась бесстрастной. Кристофер Хендерсон, директор оперативного отдела и непосредственный начальник Питера, неловко заерзал.

«Он в порядке?», спросил Хендерсон.

«Он в тюрьме, сэр», ответил Химинес, язвительно напирая на слово "сэр". Два месяца под крылом Джека Бауэра многому его научили, но вынужденная вежливость Службы дипломатической безопасности еще сохранялась.

«Там ему и место», презрительно фыркнул Шапель.

Никто, даже сам Джек, не отрицал того, что он сделал. Джек ворвался к игрокам в покер в подсобке «Уинстона», дешевого кабака в районе Фэрфакса, и выстрелил Эдриану Тинтфасу в грудь. Имелись свидетели; имелось видео. Эти факты никем даже не оспаривались. Но из-за чего это произошло – в этом крылось всё. Тинтфас был посредником, который получал свою долю за сведение друг с другом нужных людей, которые могли воспользоваться услугами друг друга. Тремя месяцами ранее прослушка ЦРУ засекла в эфире его имя в переговорах между одним из украинских торговцев оружием и известным террористом по имени Хасан, недавно сбежавшим из афганской тюрьмы. Тинтфас, похоже, свел этих двух друг с другом, а так как Хасан публично обещал «превратить улицы Америки в реки крови», или что-то в этом роде, Тинтфас сразу же попал в список № 1 Контр-Террористического Отдела. Джек выследил его, схватил и привез на допрос. На допросе Тинтфас легко сломался, но большинство сотрудников КТО быстро убедились, что он мало что или вообще ничего общего не имел с Хасаном. У него были какие-то полулегальные бизнес-сделки с украинцем, но все были убеждены, что он никогда не встречался и не разговаривал с Хасаном.

Точнее, все, кроме Джека Бауэра. Он продолжал настаивать на расследовании, на том, что Тинтфас являлся не только соучастником, но и ключевым звеном в замыслах Хасана. Но когда никто в КТО его не послушал, Джек сделал то, чем он был знаменит: он разобрался с проблемой самостоятельно.

Проблема теперь заключалась в том, что никто в КТО не мог его поддержать. С точки зрения Райана Шапеля, Джек хладнокровно убил невиновного. Его немедленно передали федеральным агентам, и его бросили в федеральную тюрьму, в которой он торчал последние две недели. Ни один судья в здравом уме не отпустит под залог подозреваемого с такими навыками и возможностями, какие были у Джека Бауэра, поэтому он и сидел теперь там, дожидаясь суда.

«Он что-нибудь сказал?», спросил Хендерсон.

Питер посмотрел на начальника оперативного отдела. У Хендерсона было суровое лицо, но голубые глаза, которые смягчались, когда он был чем-то по-настоящему обеспокоен. И теперь они смягчились. Питер знал, что Хендерсон в свое время помогал завербовать Джека в КТО, и что они были друзьями.

«Нет, ему вообще хотелось прекратить разговор».

«Джек он такой», кивнул Хендерсон. «Он способен полностью замкнуться, закрыться ото всех. Оперативник под прикрытием собственной кожи, внутри самого себя. Это его натура».

Шапель усмехнулся: «Похоже, ты его жалеешь. Он убийца».

Питер ощетинился: «Из того, что мне известно, он неоднократно спасал наши задницы». Он вышел.

Шапель проследил своими маленькими глазками за напряженными плечами Химинеса, когда тот выходил из кабинета. «Преклонение перед героем», сказал он так, будто эти слова были какой-то гадостью у него во рту.

Хендерсон задумался, глядя на Шапеля. Он не разделял глубокую внутреннюю неприязнь Джека к региональному директору, но между ним и Шапелем никакой особой привязанности не было. Шапель был лишь винтиком в механизме, не большим и не меньшим, чем он сам или Джек. «Ты тоже предан делу, но только наоборот. Ты уже осудил его заранее».

Шапель пожал плечами: «Мне точно известно, что сделал Джек Бауэр».

Хендерсон посмотрел на часы, ища повод закончить этот разговор: «В восемь тридцать совещание по оценке угроз, мне нужно подготовиться. Нужно выпить кофе. Будешь кофе?»

«Конечно», сказал Шапель.


8:18
Федеральное СИЗО, Лос-Анджелес

Баня тут была похожа на душевые, которые Джеку запомнились еще со школьных времен — длинное помещение шести футов в высоту с кафельным полом и кафельными стенами. Плитка была грязно-бежевого цвета, а затирка серого. Вдоль стен имелись душевые разбрызгивающие насадки, а по центру вдоль всего помещения тянулась длинная труба на высоте около семи футов от пола, из которой с обеих сторон торчали другие душевые насадки. В бане могло мыться одновременно человек тридцать – сорок, и такое часто практиковалось.

В группе вместе с Джеком было человек двадцать. Следуя заведенному порядку, все они вошли в соседнее помещение, каждый с новой оранжевой робой, нижним бельем, футболкой и носками в руках и положили все это сложенными стопками на полки. Затем они разделись и побросали грязную одежду в тележку для грязной одежды на колесах с брезентовыми бортами и прошли в душевую. Группа в целом представляла собой довольно уродливый ассортимент тел, весьма и весьма далекий от идеала мужской красоты: большинство тут были с сутулившимися плечами, волосатые и рыхлые, со складками живота, свисавшими над бедрами.

Джек отыскал открытую душевую насадку, включил ее и шагнул под струи воды. Здесь было давление и тепло – то, пусть малое, за что можно было быть благодарным. Теплая вода полилась ему на голову, массируя ее, а затем стекала по лицу и шее. Единственное удовольствие, дозволенное в федеральной тюрьме. На стене крепилась небольшая пластиковая бутылка с жидким мылом. Джек выжал из нее немного мыла и втер в волосы.

Как бы ни позволял себе Джек поддаться временному наслаждению, он не терял бдительности с той самой минуты, как шагнул под своды тюрьмы. Он нутром почувствовал, что что-то не так, еще до того, как его мозг оценил детали угрозы. Душевая наполнилась приглушенным гулом двадцати или тридцати душевых насадок, и в воздухе туманом повис пар. Но помещение вскоре опустело. Остальные заключенные включили свой душ, а затем все вышли.

Но не все.

В душевую вошли трое заключенных, все латиноамериканцы, полностью одетые. Прятаться им было негде, поэтому они сразу направились к Джеку. Слева шел коренастый, с грудью навыкате и огромными ручищами. В центре был самый длинный из них, худой и жилистый. Джек заметил у него в правой руке заточку – заточенную зубную щетку. Тот, что справа, был самым грузным, но это у него был в основном жир, и выглядел он наименее уверенно. Они не сказали ни слова. Если они и должны были передать ему какое-то сообщение, то это послание было в виде заточки.

Джек схватил со стены дозатор мыла и ударил им по кафельной плитке. Пластик не разбился, однако бутылка треснула по диагонали по стенкам, и жидкое мыло вылилось ему на руку. Джек бросил бутылку на пол, этим движением стряхнув с руки густую струю мыла на пол, которое теперь стало размываться водой из душа. Худой с заточкой перешагнул через бутылку, ухмыльнувшись Джеку и подняв оружие. Заточенная зубная щетка сделана была грубо, но Джек знал, что ею можно убить так же легко, как и штыком, если он позволит ему себя заколоть. Подняв руку, он схватился за душевую насадку для равновесия и ногой пнул худого в грудь. Удар получился неуклюжим, но довольно сильным, заставившим нападавшего отступить. Он зарычал и попытался снова броситься вперед, но поскользнулся в мыльной воде под ногами и грохнулся на пол, изрыгая проклятия.

Вперед бросился коренастый. Джек оттолкнулся ногами, почувствовав, что сильно ударился босыми ступнями о кафельный угол сзади, а затем схватил его за плечи, задерживая. Джек лишь мельком заметил изощренную татуировку у него на шее – «Эмесе» готическим шрифтом. Джек развернулся и руками отбросил его так, что тот врезался в кафельную плитку стены. Джек рассчитывал на медленную реакцию толстяка и оказался прав. Он развернулся и обнаружил, что третий нападавший только готовился нанести удар. Джек оглушил его ударом левой в нос, а затем сломал ему челюсть правой, так, что голова у того откинулась назад. Толстяк тяжело рухнул на пол и больше уже не вставал.

Худой тем временем поднялся, но неуверенно двигался по скользкой поверхности. «Тебе *издец, ese (приятель; исп.)», пообещал он. Он ткнул в Джека заточкой, но Бауэр отскочил назад.

Мускулистый бандит оказался шустрее, чем ожидал того Джек: он схватил Джека за руку и заключил его в свои медвежьи объятья, чуть не сбив с ног. Свободной рукой Джек схватился за одну из душевых насадок посреди душевой. Если он упадет, ему конец. Зацепившись за трубу у себя над головой, Джек даже не стал пытаться удержаться на скользкой плитке пола. Вместо этого он просунул руку, за которую схватился бандит, вниз, схватил его за яйца и, сжав, крутанул ими. Татуированный крикнул и выругался одновременно, забыв про медвежьи объятия. Джек ударил его коленом в живот, затем в лицо, а затем, отпустив трубу, локтем ударил его в затылок.

Худой растерялся. Он взглянул на заточку, которая вдруг показалась меньше в размерах и менее опасной теперь, когда он остался один. Джек двинулся на него. И в этот момент раздались свистки. Худой выбросил заточку в затопленный водой угол, и в этот момент в душевую ворвался отряд тюремных надзирателей, схватив и швырнув их обоих к стенке. Наблюдая за происходящим, Джек, следя за тем, как на худого надевали наручники, заметил татуировку MS–13, ползшую вверх у него по руке.


8:29
Бойцовский клуб Беверли-Хиллз, Лос-Анджелес

Бойцовский клуб Беверли-Хиллз совсем не отвечал своему громкому наименованию. Далеко не «Беверли-Хиллз» среди других школ боевых искусств, это был тесный тренировочный зал с заросшей сорняками асфальтовой автостоянкой, заляпанными матами, пахнувшими несвежим потом, и боксерским рингом с ветхими канатами и просевшим полом.

Он был, однако, родным приютом для ряда крупнейших бойцов полноконтактного рукопашного боя, известнейших людей в спортивном мире, чемпионов быстро развивавшегося вида спорта – смешанных единоборств без правил, который сочетал в себе бокс, кикбоксинг, борьбу и другие единоборства. Этот вид спорта мигрировал сюда лет десять назад из Бразилии, где он был известен как "vale tudo", или «всё дозволено» (порт.). В Соединенных Штатах первые несколько лет его именовали боями без правил, но вскоре его прибрали к рукам ушлые бизнесмены и поняли, что название «бои без правил» являлось одновременно и неверным, и неприемлемым для американской аудитории, и они стали рекламировать их как «смешанные боевые искусства». Основное ядро жестоких боев сохранилось, но некоторые острые углы были сглажены, и внезапно «смешанные единоборства» превратились в многомиллионный бизнес.

Мало что из этих миллионов, по правде говоря, доходило мелкими ручейками до бойцов, истекавших кровью на ринге. Большие деньги делали лишь лучшие из лучших, но как и боксерам, бойцам смешанных единоборств приходилось с большим трудом взбираться на высокие горы, чтобы достичь вершины успеха.

В данный момент этому бойцовскому клубу до вершин Беверли-Хиллз было очень и очень далеко. Тренажерный зал был почти пуст, если не считать одинокого бойца, который, по комплекции сам напоминавший человека-гору, теперь сжался до размеров небольшого холма и, согнувшись над толстым тренировочным боксерским мешком, снова и снова молотил его локтями, затем вскакивал на ноги для равновесия, а потом вновь начинал колотить грушу. Вокруг на стенах висели в рамках фотографии бывших и нынешних чемпионов, которые ранее тренировались в этом бойцовском клубе. Он словно чувствовал, будто они смотрят на него оценивающим взглядом, обнаруживая в нем желание. Его звали Марк Кендалл, и семь лет назад он стал чемпионом мира в тяжелом весе по экстремальному бою. Правда, три месяца назад он потерял этот титул, но побывав в этом качестве однажды, он был полон решимости попасть туда снова.

Марк ударил по мешку. Бойцовские журналы спрашивали его, почему он решил отыграться.

«Ты стареешь», говорили они, что было столь же несправедливо, как и правдиво. Мужчина не может быть «старым» в тридцать шесть лет, но бои – спорт для молодых.

«Игра тебя переросла», намекали другие. В равной степени несправедливо и верно. Он завоевал пояс в тяжелом весе еще в те времена, когда роста, силы и определенной борцовской школы было достаточно, чтобы стать чемпионом. Но состязания стали жестче, бойцы обучились многим смежным искусствам, поднаторели и напрактиковались в движениях рук и ног, равно как и в борьбе лежа. Он признавал этот факт, однако это его не смущало. Эти навыки не представляли собой какой-то тайны. Они были доступны любому, если человек вложит силы в их наработку. А Марк Кендалл был работяга.

«Зачем кому-то, настолько избитому, пытаться возвратить себе титул?», спрашивали все.

Тут всё просто, думал Марк. Иного выбора не было. Копились медицинские счета, врачи постоянно твердили, что нужно все больше новых обследований, и лицо трехлетнего ребенка глядело на него снизу вверх, умоляя его о помощи. Вот что было на самом деле, и другого выбора не было.

Марк Кендалл снова ударил грушу.


8:42
Федеральный СИЗО, Лос-Анджелес

«Зачем ты создаешь проблемы, Бауэр?», спросил охранник со сломанным носом, когда Джека в наручниках вели в камеру.

«Скучно», язвительно заметил Джек. «Вот поэтому, когда эти три бандита зашли в душевую без всякой на то причины полностью одетыми, я на них и набросился».

Надзиратель с разбитым носом усмехнулся звуком, похожим на хрип двигателя машины, который почему-то не завелся. «Они говорят, что заточка твоя. Ты что, у себя из задницы ее вытащил, а?»

«А я это и со всем прочим так делаю», ответил Джек. Надзиратель снова захрипел.

Они подошли к его камере. Охранник открыл решетчатую дверь, и Джек вошел внутрь. Зная порядки, он подождал, пока закроется дверь камеры, а затем просунул руки в наручниках в прямоугольное отверстие в решетке. Охранник освободил ему руки.

«Серьезно», сказал охранник, оглянувшись по сторонам и чуть понизив голос. «Ты знаешь, эти ребята—»

«Из MS–13».

«Будь осторожен». Он кивнул и пошел прочь, позвякивая ключами по коридору.

«MS–13? А что там с ними?»

Сокамерник Джека сел на койке, и на лице его появилось выражение беспокойства. Под робой у него была светло-коричневая кожа, а на лице тонкие усики в карандашную линию, которые он умудрялся сохранять аккуратно подстриженными даже в тюрьме.

«Так что там насчет MS?», снова спросил он.

«Несколько из них набросились на меня в душе», просто ответил Джек и сел на койку. Когда они оба сидели на краю своих коек, их колени были в считанных дюймах друг от друга, и они могли пройти всю свою камеру от двери до задней стены в четыре коротких шага.

Его сокамерник, которого звали Эмиль Рамирес, удивленно заморгал: «Трое? А ты, ты… как––»

«Я в порядке», сказал Бауэр, улегшись на койку лицом вверх.

«Ты это… будь осторожен. Ты чё, с ними связался, что ли?»

Джек пожал плечами. MS означало Мара Сальватруча*, а 13 – цифра, связанная с калифорнийскими бандами. Эта банда была основана на улицах Лос-Анджелеса иммигрантами из Сальвадора и превратилась в одну из самых опасных в стране. У Бауэра в прошлом была пара столкновений с ними, в основном случайных. Он подивился бы, если бы они его помнили до сих пор, и уж конечно, он не сделал им ничего такого, что могло бы спровоцировать какую-нибудь тюремную вендетту.
- - - - - - - - - - - -
*Mara Salvatrucha (Мара Сальватруча, что на сленге значит «бригада сальвадорских бродячих муравьёв», или MS-13) — хорошо организованная международная преступная группировка; одна из самых жестоких, многочисленных и быстрорастущих уличных банд Центральной и Северной Америки, которая активно действует на территории нескольких стран, прежде всего, в США, Мексике, Сальвадоре, Гондурасе и Гватемале. (Подробнее см. в Википедии). – Прим. переводчика.
- - - - - - - - - - - -

Он наклонил голову и посмотрел на Рамиреса, который по-прежнему уставился на него с выражением глубокой обеспокоенности. Но Джек знал, что это не сочувствие. Рамирес боялся за самого себя.

«Ты тоже сталкивался с MS–13», заявил он. «Ты на них работал? Ты из-за этого здесь?»

Рамирес замялся, как будто он сначала не расслышал Джека. Затем он отвел взгляд и словно вышел из оцепенения. «Я? Нет! Я же рос не в пригородах. Я бы с ними не связывался. Но знаю чувака, который связан с ними. Раньше он был одним из них. А теперь они работают на него иногда».

Он замолчал, оборвав последнюю фразу, и посмотрел на Джека. Он явно испугался, что только что сказал много лишнего, но Джек не проявил к этому особого интереса. «А за что ты сидишь?», спросил он.

Рамирес помалкивал с тех пор, как Джека перевели в эту камеру, пару недель назад, а Джек не настаивал. Расспрашивать людей – часто самый верный способ заставить их замолчать.

«За растрату», сказал Рамирес. «Я бухгалтер».

«Ерунда», сказал Джек. «Тебя бы сюда не упекли. По обвинению в растрате в федеральные тюрьмы не сажают».

Рамирес хитровато ухмыльнулся: «Ну, вообще-то с растраты только началось», признался он. «Меня поймал один чувак. Мы подрались, а потом» — он подмигнул — «с полки упал один большой стеклянный памятный подарок, который мне вручили как поощрение, и он случайно свалился ему на голову».

«Терпеть не могу, когда такое происходит», сухо сказал Джек.

«А ты? Ты почему здесь?»

Джек пожал плечами: «Ну, возможно, на голову моего чувака тоже упал бы какой-нибудь стеклянный подарок, если бы я в него не выстрелил».

Рамирес засмеялся, впечатленный бравадой Джека: «Что касается меня, надеюсь, что обвинения не подтвердятся, но окружной прокурор считает, что стеклянный подарок упал на него девять раз. Говорят, что такое невозможно».

«Никогда не понимал физики», ответил Джек, дав понять, что ему этот разговор наскучил.

«И все же я должен признать, что мне еще повезло. Даже если обвинения признают справедливыми, все равно повезло. Все могло быть гораздо хуже».

Вновь скука со стороны Джека: «Да?»

«Да». Рамирес наклонился к Джеку, решив его поразить: «Люди, на которых я работаю, что-то задумали. Это… ну, вообще-то это довольно серьезная херня».

Джек сел: «Если ты так говоришь, то что именно?»

«Э-э-э», сказал его сокамерник, приглаживая и без того гладкие усы. Он откинулся кокетливо назад, прямо картинка дразнилки, довольной теперь тем, что привлек к себе внимание Джека: «Не скажу. Но скоро ты сам об этом узнаешь. Завтра в это же время будешь точно знать, о чем речь».


_______________________________________________
_______________________________________
________________________________
_________________________
__________________
_____________



2. ДЕЙСТВИЕ ПРОИСХОДИТ МЕЖДУ 9 И 10 ЧАСАМИ ВЕЧЕРА.


9:00
Федеральное СИЗО, Лос-Анджелес

Худого члена банды звали Оскар Сиснерос, и он был сильно раздосадован тем, что потерял свою заточку. На стачивание зубной щетки, чтобы изготовить из нее такое хорошее оружие, ушло немало времени, а он ею даже никого не зарезал. Ему так хотелось вонзить ее в этого блондина, отчасти потому, что ему за это заплатили, но отчасти и потому, что он просто не любил белых. Сейчас, конечно, он был полон решимости прикончить блондина, ведь этот pendejo (мудак) сломал Рики челюсть и разбил Педро зубы ударом колена.

Такие мысли крутились в голове у Оскара. И его ни капли не беспокоили проблемы, которые у него могли возникнуть за драку в тюрьме.

«Эй, Пити-бой» [кличка домашнего животного – Прим. переводчика], сказал он, прислонившись к решетке своей камеры. В коридоре никого не было, по крайней мере ему никого не было видно, однако спустя минуту он услышал шаги, и появился надзиратель, белый, средних лет, с лицом, похожим на тесто, и большой пухлой нижней губой, которая свисала вниз, словно он дулся. «Пити-бой, мне нужно позвонить».

Охранник с рыхлым, как тесто, лицом нахмурился и покачал головой. «Ты же знаешь, что этого не будет».

Оскар улыбнулся: «Я знаю, что будет, кореш, как и в прошлый раз. Потому что мне нужно только позвонить, а что тебе нужно – так это уберечь свою женушку с дочкой в Сими от неприятностей».

Лицо у Пита побагровело, и он ответил ему тихим, недовольным голосом: «Ты подталкиваешь меня к тому, чтобы я зашел слишком далеко, маленький засранец».

«Да нет», сказал Мара Сальватруча с той же улыбкой, застывшей у него на лице. «Вот почему мы с тобой ладим, братан. Я никогда не стану просить у тебя слишком многого, потому что если я это сделаю, это будет плохо для меня же самого. И ты всегда будешь делать то, что я попрошу, потому что если ты этого не сделаешь, то это будет плохо для тебя».

Пит молчал, еще сильнее побагровев. Он ненавидел эту чертову работу. Большинство арестантов были людьми достаточно смирными, и даже с большей частью нарушителей порядка можно было довольно легко справиться, если ты внимателен и осторожен. Но некоторые из этих бандитов были организованы гораздо лучше всяких уличных хулиганов и были гораздо более безжалостны. Пит работал в Чино до того, как перешел на службу в федеральное ведомство, и он знал одного парня, у которого изнасиловали сестру, когда он не стал помогать каким-то бандитам из Сальватруча, сидевшим в тюрьме. "Проклятье", подумал он, "оно того не стоит".

Он открыл дверь и выпустил Оскара.

Бандит практически повел его самого по Бродвею – главной улице заведения, пролегавшей сквозь всю тюрьму. Некоторые заключенные уставились на них из своих камер. Оскару захотелось помахать им или показать им средний палец, но это вызвало бы раздражение со стороны Пити, а он этого не хотел. Шантаж охранников – игра тонкая, и никакого смысла провоцировать не было, когда он уже получил то, что хотел.

Пит провел его через три уровня охраны в телефонную комнату, а затем отошел, когда Оскар поднял трубку и позвонил по номеру, который ему дали.

Трубку подняли еще до второго гудка: «Все сделал?»

«Нет, ese (братан)», сказал Оскар. «Этот cabron (подонок) избил моих корешей. Но я нафарширую его чучело—»

«Я же говорил тебе, что он будет отбиваться!», рявкнул человек на другом конце телефона. «Возвращайся и закончи дело».

Оскар задумался: «Ладно, кореш, но цена увеличивается. Хочу за это—»

«Заткнись и слушай», сказал голос. «Ты сделаешь это за то, о чем мы договорились, или я сделаю все, чтобы ты со своими дружками сгорел в аду, ты меня понял? Тебя закопают так глубоко, что даже твоя грёбаная мамаша забудет тебя навеки».

Оскар задумчиво улыбнулся. Да, вот как бывает в бизнесе с принудительным шантажом. Иногда у тебя просто не хватает сил, и тогда тебе приходится блефовать или отступать. Оскар знал, когда нужно вовремя отступить. «Ладно, хефе (шеф). Мы все сделаем».

«И побыстрей», настаивал голос. «У меня уже есть запасной вариант, но сделай же эту свою чертову работу». В трубке раздались гудки.

9:13
Штаб КТО, Лос-Анджелес

Тони Алмейда успел зачитать лишь треть своего доклада об оценках текущих угроз и подумал: "Боже, Шапелю уже скучно". Региональный директор смотрел куда-то в пространство пустыми остекленевшими глазами. Сидевшая на другом конце стола Нина Майерс тоже выглядела скучающей, но он уже привык к ее зачастую саркастическому взгляду. За столом сидело еще несколько агентов КТО, послушно выпрямившись и внимательно слушая, но больше из уважения, чем из интереса.

«Как бы то ни было», продолжил он свой доклад, «встреча губернатора с представителями стран Юго-Восточной Азии началась сегодня вечером с приема, а главные встречи начинаются завтра. Мы считаем их основной целью любых возможных акций».

В кабинет вернулся Хендерсон с двумя чашками кофе в руках. Он отхлебнул из одной, а другую поставил на стол перед Шапелем. «Вы же еще хотели, верно?»

«Хм?», невнятно произнес Шапель. Его взгляд сосредоточился на кофе и он сказал: «Ах, да. Спасибо. Продолжайте, агент Алмейда».

Тони нажал на кнопку, и на большом экране фото Председателя Федеральной резервной системы сменилось тремя черно-белыми фотографиями, на которых были засняты в частной обстановке арабы в возрасте около тридцати лет. «Я сохраняю этих трех лиц в списке нашего наблюдения, хотя, вероятно, их в нашем регионе нет. Они, правда, освобождены по одному из наших дел, но я посчитал—»

«Это была не наша вина», сказала Нина Майерс. «Мы вели это дело. Но не мы уступили требованиям террористов».

Тони кивнул. Это было старое дело, которое было закрыто, но в ходе связанного с ним инцидента были освобождены трое подозреваемых в терроризме. Все в КТО были раздражены тем фактом, что они ушли. Он двинулся дальше.

«Кандидаты в президенты от обеих партий во время проведения своих кампаний в ближайшие месяцы будут останавливаться в Лос-Анджелесе и его окрестностях, пытаясь набрать очки для праймериз. Их местные штабы знают, как с нами связаться, и связь с ними хорошая». Агенты кивнули и чиркнули что-то в своих блокнотах.

Тут заговорил Хендерсон: «Но вероятных подозреваемых нет? Я спрашиваю, а не утверждаю. Это так? Нет никаких точных свидетельств о том, что в страну проникли террористы».

Тони согласился: «Ничего такого, из-за чего следует бить тревогу, и это хорошо».

«Тогда зачем мы тут так поздно собрались?», спросил Хендерсон.

«Я этого хотел», сказал Шапель, как будто в дальнейших объяснениях не было необходимости.

Тони продолжил: «Наши аналитики» — он кивнул в сторону Джейми Фаррелл, которая коснулась своей воображаемой фуражки — «подняли кое-какую информацию на местных жителей, у которых возможны связи с «Джемаа Исламия»*. Их немного, но я намерен их проверить».
- - - - - - - - - - -
*«Джемаа Исламия» (букв. «Исламское общество») — радикальная исламистская организация в Юго-Восточной Азии. Штаб-квартира располагается в Индонезии, «филиалы» существуют также в Малайзии, на Филиппинах, возможно в Таиланде. — Прим. переводчика.
- - - - - - - - - - -

«Хорошо», сказал Хендерсон. «На этом всё, дамы и господа—»

«Шапель?», воскликнул Тони, глядя мимо Хендерсона.

Глаза у регионального директора не просто остекленели. Они у него закатились, а лицо стало серым. Из уголка рта у него потекла слюна, и к тому времени, когда Хендерсон повернулся и посмотрел на него, Шапель повалился со стула на пол. Хендерсон успел подхватить его и осторожно положил на пол, а остальные столпились вокруг.

«Шапель!», сказал Хендерсон, слегка похлопав его по щеке. «Райан! Вызовите охрану, медиков», сказал Хендерсон командным тоном, но сотрудники вокруг него и так уже бросились действовать. «Быстро их сюда. Он не дышит!»

9:19
Федеральное СИЗО, Лос-Анджелес

Надзирателя со сломанным носом звали Адам Кокс, и Адам Кокс с нетерпением дожидался момента, когда можно будет смыться с работы, прорваться сквозь пробки и расслабиться у экрана «Спортцентра» (популярный спортивный телеканал), положив ноги вверх. Вив, вероятно, будет его пилить за то, что он не закончил отделку утепление двери гаража против осадков, но, черт возьми, дождя в ближайшее время вроде не намечается.

Адам посмотрел на часы, пока мимо шли заключенные, вставая в очередь за едой. Он стоял спиной к стене, у двойных дверей, которые вели в столовую. Его глаза внимательно осматривали помещение, как он это обычно и делал четыре дня в неделю, каждую неделю, все последние семь лет, задерживаясь на каждом охраннике, чтобы убедиться, что его ребята в порядке, а затем шел дальше. В последнее время он все чаще останавливал свой взгляд на этом новом заключенном, Бауэре, следя за ним, чтобы не было неприятностей, но сегодня вечером Бауэра будут кормить в библиотеке из-за нападения на него.

"Перестань думать о Бауэре", сказал себе Адам. "У тебя в этом дворе полно других бешеных собак".

И как только Адам об этом подумал, мимо прошел Большой Ферг. Большой Ферг находился в федеральном изоляторе уже около года, в ожидании суда за хранение оружия. Он был лидером Арийского блока. По правде говоря, сам он не доставлял особых хлопот, и у него с Адамом сложилось своего рода сдержанное уважение друг к другу. Но в тюрьме, в которой полно было негров и латиноамериканцев, белый расист автоматически превращался в магнит, притягивающий к себе проблемы, и Адаму пришлось прервать уже с десяток драк, которых Большой Ферг не начинал.

Адам следил глазами за Большим Фергом, поэтому он первым увидел, как к нему двинулся черный заключенный. Он не знал имени этого парня — он был из числа новых. Но он был такой здоровый, как грузовик, и почти такой же высокий, и он шел прямо сквозь толпу зэков в очереди в столовку, словно грузовая фура, мчащаяся по дороге. Они с Большим Фергом шли навстречу друг другу. Адам двинулся к ним, подняв руку и подав тем самым знак другим надзирателям.

Адам оказался там как раз в тот момент, когда черный нанес свой первый удар. Ферг, однако, не был болваном-манекеном, и ни один большой негр не смог бы к нему приблизиться без его ведома и без того, чтобы не рухнуть потом вниз. Он увернулся от удара и нанес противнику апперкот в ребра. С таким же успехом, судя по результату, он мог бы ударить кусок говядины. Чернокожий заключенный ударил его обеими руками сверху вниз, и Ферг опустился на одно колено.

«Разойтись!», заревел Адам, шагнув меж двух подравшихся и повернувшись лицом к грузовику-новичку, заслонив собой Ферга. «Назад к чертовой матери!»

Первого удара он не почувствовал. Он лишь понял, что его пырнули в спину заточкой, когда из нее хлынула кровь, сначала теплая, а затем вдруг холодная, потекшая по коже. Он почувствовал спиной тушу Большого Ферга позади себя, который держал его одной рукой так, чтобы он не мог увернуться, а тем временем другой рукой всаживал ему в тело заточку, двигая ею как помпой вперед, назад, вперед, назад, снова и снова.

«Извини, чувак», шепнул Ферг. «Просто бизнес».

"Ооо черт", подумал Адам Кокс, почувствовав, как ноги его, казалось, под ним стали исчезать.

9:23
Федеральное СИЗО, Лос-Анджелес

Джек сидел в библиотеке за столом, стоявшим у стены. Он и в обычных обстоятельствах не любил сидеть спиной к комнате, а здесь его осторожность была еще более повышенной. По указанию начальника тюрьмы надзиратели принесли им еду в библиотеку.

Рамиреса тоже привели сюда вместе с ним, просто потому, что охранникам так было удобнее следить за ними обоими. Рамирес поднес ко рту комок серой капающей пищи и поморщился: «Я знал, что с питанием тут будет плохо, но Боже—»

Джек с жадностью проглотил свою порцию, даже не распробовав ее. Он и не ждал, что она ему понравится, но он прекрасно понимал, что ему нужны питательные вещества, пока он за решеткой. Он не знал точно, как долго он тут еще пробудет, и ему нужны были силы.

«Соль», сказал Рамирес. «Хочу соли. Охранник, есть соль?» Он повернулся на стуле, взглянув туда, где стоял надзиратель. Там никого не было.

«Вот как раз именно тогда, когда тебе нужен кто-нибудь из них, их никого нету», пробормотал он. Он встал, но Джек схватил его за рукав, лицо его помрачнело, а глаза сузились.

«Сиди тут», приказал он.

Джек сразу же понял, что произойдет, как только надзиратели исчезли. У этой банды MS-13 была с охраной какая-то связь, либо же какое-то влияние на них, иначе они никогда не смылись бы из душа, как они это тогда сделали. Теперь они точно так же сделали и в библиотеке. Джек проклял себя за то, что согласился на изоляцию, но потом подумал, что это не играет роли. В толпе он бы ничего не заметил. По крайней мере, здесь он получил нечто вроде предупреждения. Джек встал и подошел к ближайшей книжной полке. Он осмотрел книги — не их названия, а их размеры — и наконец выбрал одну из них, небольшую, но толстую, которая хорошо ложилась ему в руку. Он вышел из прохода и вернулся к своему столу как раз в тот момент, когда появились они.

Это вновь был худой латиноамериканец — Адам Кокс назвал его Оскаром — но на сей раз с тремя головорезами для подмоги. Рамирес пискнул и попятился, наткнувшись на стул позади себя.

«Ты же не думал, что мы закончили, правда ведь?», спросил Оскар, шагнув ближе. Один из его головорезов скрылся в одном из проходов, намереваясь обойти Джека с фланга.

«С теми твоими двумя, кажется, покончено», сказал Джек. «С тобой я тоже бы разделался, если бы не охрана, которая тебя спасла».

«На этот раз это тебе понадобятся охранники, ese (приятель)», сказал Оскар. «Мы щас тебя––»

Джек швырнул в него книгу. Она была не такой уж тяжелой и не причинила бандиту большого вреда, но она заставила его вздрогнуть от неожиданности, дав Джеку время сделать шаг вперед и ударить его ногой в пах. Удар оказался мощным, так что Оскар даже был сбит с ног, и худой бандит, охнув, сложился вдвое. Джек схватил его за оранжевый воротник и толкнул к двум других бандитам, слева от себя, а затем бросился вправо, вдоль стопок с книгами. Ему не понравилось, что третий из них прятался за книжными стопками, и он хотел его нейтрализовать.

«Хавье, он идет к тебе!», крикнул один из двух других бандитов.

Сальватруча Хавье выскочил из-за угла и с удивлением обнаружил, что на него сверху бросился Джек. Джек ударил его сначала кулаком в лицо, а сразу же вслед за этим и лбом, почувствовав, как макушка врезалась бандиту в скулу, размозжив ее. Он схватил Хавье за воротник и двинул ему коленом в ребра. Затем, обойдя его, он пнул его ногами сзади, сбив бандита с ног. Хавье тяжело рухнул на пол. Джек поднял колено и наступил ему на лицо.

Он направился обратно по проходу к столу. Оскар по-прежнему лежал, свернувшись от боли, на полу. Двое других бандитов набросились на Рамиреса, один держал его, а другой бил кулаком в лицо. Но они были хулиганами, а не бойцами. Они набросились на самого слабого, вместо того чтобы сосредоточиться на главной угрозе. Это была их ошибка.

Как только снова появился Джек, избивавший Рамиреса повернулся к нему. Двигался он быстро, и, наверно, бил жестоко, но неумело. Он набросился на Джека с убийственной насмешкой, махая двумя длинными ручищами. Джек нанес ему два прямых удара прямо в грудь. Он почувствовал, как один из ударов Сальватруча задел ему голову, причинив резкую боль, но без особых повреждений, в то время как его два удара поразили жертву в горло. Тот подавился и захрипел. Джек пригнулся и нанес левый хук ему в печень. Бандит отступил назад и секунду стоял, моргая, словно удар Джека не возымел никакого эффекта. Но затем его колени подогнулись.

Последний нападавший оказался быстрее. Он уже бросил Рамиреса, и до того, как Джек успел повернуться, он схватил его сзади, поднял и швырнул на стол. Джек почувствовал, как его левое плечо онемело; ему оставалось надеяться, что оно не сломалось. Сальватруча вновь попытался было поднять его, но Джек сбросил его с себя, а затем извернулся в его руках. Он обеими руками впился бандиту в лицо и в глаза, не просто отталкивая его, но разрывая ему кожу и мясо. Тот сдавленно вскрикнул и попытался оттолкнуть Джека, но Джек поднял ему подбородок, а затем направил его назад и вниз, согнув заключенного пополам. Джек высвободил одну руку и ударил его в лицо.

Он остановился, переводя дыхание. Сердце у него бешено колотилось, но все внимание было начеку. Он оглядел комнату в поисках других угроз. Не обнаружив их, он перевел взгляд на Рамиреса, который смотрел на него в полном изумлении.

«Твою мать», сказал он. «Кто ты?»

«Тот, кто на твоей стороне».

«Только без шуток». Рамирес посмотрел на четырех человек, двое из которых находились теперь без сознания, а двое других стонали и дрожали в муках. «Кто они и чего им от тебя нужно?»

«Не знаю», честно признался Джек. Не мог же причиной стать тот старый случай, ведь так? Ему нужна была кое-какая информация от одного из членов MS-13, но дело это к самой банде не имело особого отношения, и как только Джек получил ответ, он их больше не трогал. Он не мог поверить, что они затаили на него за это обиду, особенно против того, кто, как им было известно, был из органов. Однако никакая иная причина ему на ум не приходила. И он уж точно не мог привлечь к себе их внимание в тюрьме.

«Ты в порядке?», хотел спросить он.

Лицо у Рамиреса было в крови. Из-за ударов по лицу у него наверняка был сломан нос, а щека была разодрана. Под правым глазом уже явно формировался огромный фингал, а рот и зубы были все в крови из-за пореза во рту. «Боец из меня не очень. А эти…» Он мотнул головой в сторону четырех нападавших. «Они не остановятся. Я их знаю. Они никогда ничего не забывают, и теперь они не забудут и меня».

«Они не за тобой пришли», сказал Джек, все еще недоумевая, что им от них нужно.

«Нет, но теперь я тоже к этому причастен. Господи! Я как-то слышал одну историю про них, о том, как один какой-то член их банды договорился с федералами и пошел по программе защиты свидетелей. Они потеряли его из виду на семь лет. Семь лет! Он даже не давал против них никаких показаний, он просто вышел из их банды. А потом в один прекрасный день его нашли мертвым, с содранной с рук кожей. Ему перерезали горло». Он содрогнулся.

«Ты не очень-то их любишь, но ты же говорил, что твой шеф пользуется их услугами».

«Он не мой шеф», поправил Рамирес. «Просто один мой знакомый».

«Да. Тот, который что-то планирует на завтра. Если в этом замешаны люди из MS, то, скорее всего, ничего хорошего из этого не выйдет».

Рамирес сомкнул губы и рукавом вытер кровь со щеки и с носа. «Тебя интересует та фигня, которая случится завтра, да?»

Джек покачал головой: «У меня своих проблем хватает. Просто любопытно». Он пнул Оскара носком ботинка. «Эй ты», сказал он. «Чего вы добиваетесь? Чего вам от меня нужно?»

Оскар посмотрел на него снизу вверх, в глазах у него стояли слезы: «Твой труп».


9:37
Штаб КТО, Лос-Анджелес

Прошло не более двадцати минут с того момента, как Райан Шапель рухнул на пол конференц-зала КТО. Через пять минут после того, как он упал, там уже были медики, а через десять минут — после десяти минут полной реанимации, после трех применений дефибриллятора и целого ряда препаратов, чтобы стабилизировать его состояние, — медицинская бригада уже вывозила Райана Шапеля из КТО к ожидавшей его машине скорой помощи. Спустя пару минут после того, как дефибриллятором удалось перезапустить ему сердце, Шапель уже открыл глаза. Они на мгновение закатились, не в силах сосредоточиться, но в конце концов остановились на угловатом лице Хендерсона.

«Не дайте…», прошептал он одними губами. Слова были едва слышны.

«Не напрягайтесь, сэр», сказал врач, положив руку ему на плечо.

Шапель слабым движением оттолкнул его руку. «Не дайте…», прошептал он снова, голос его был похож на слабый выдох, выскользнувший из него, «…не дайте…»

Хендерсон наклонился ближе к нему, вместе с Тони Алмейдой.

Шапель вздрогнул: «…Бауэру…», выдохнул он. «Не дайте… Бауэру».

Он потерял сознание.

«Опять остановка сердца!», завопил медик. Он вновь схватил дефибрилляторы и крикнул: «Отойти!» Он еле дождался, пока остальные отступят, и вновь ударил электрошоком Шапелю в сердце. Тело Шапеля содрогнулось, и сердце его в портативном мониторе слабо забилось. «Так, увозим его!», приказал врач.

«Поедем с ним?», спросил Тони.

Хендерсон кивнул: «Я поеду».

«Что он сказал, про Бауэра?»

«Я не понял».

«Что, по его мнению, нужно делать с Джеком, пока он сидит в тюрьме? Не позволить ему что?»

«Он бредил, наверное», предположил Хендерсон.

Тони замолчал. «Знаешь, последнее время никто о Джеке ничего не говорил».

Хендерсон смотрел на то, как врачи вывезли Райана Шапеля на каталке через парадную дверь. «Наверное, сейчас не время, Тони».

«Да, но ведь вопрос этот почему-то встал именно теперь. Тут у нас никто не считает, что Джек Бауэр хладнокровно убил невиновного. Разве не так?»

Хендерсон вновь повернулся к Тони. Они были противоположностями по внешности: у Тони было мягкое лицо с печальными глазами — резкий контраст по сравнению со стальными голубыми глазами Хендерсона. Но внутри под ними оба они были сделаны из одного и того же, из чего-то твердого и темного.

«Хочешь спросить, верю ли я в это», сказал Хендерсон. Он на мгновение замолчал.

«Тебе бы стоило об этом задуматься», сказал Тони презрительно. «У вас с Джеком испортились отношения, после того как отдел внутренних расследований занялся поиском тех пропавших денег».

«Ерунда», пренебрежительно сказал Хендерсон. «Все это ничем не кончится. Нет, мне просто интересно, что же я такого сделал, что заставило тебя подумать, что я такая сволочь. Я привел сюда Джека Бауэра. Я все для него сделал, прикрывал его. Нет, я не думаю, что он виновен в убийстве. Но так считает тот, кого только что выкатили отсюда на каталке, и у меня есть ощущение, что суд тоже так посчитает».

9:46
Федеральное СИЗО, Лос-Анджелес

Охранники вернулись в библиотеку как раз тогда, когда драка уже закончилась. Один из них, рыхлый охранник с огромной нижней губой, был как раз тем самым из них, который исчез буквально перед самым появлением сальватручей, но теперь уже в сопровождении целого взвода копов во главе с пожилым чернокожим офицером с усталым лицом человека, который повидал на своем веку все, что только можно было увидеть внутри тюрем. На его значке было написано «Лафайет».

«В кандалы их», произнес офицер Лафайет с протяжным луизианским произношением. «Заковать их и в изолятор».

Взвод достал кандалы из наручников для рук и ног, соединенных цепями, и начал сковывать четырех бандитов. Оскар до сих пор валялся на полу согнувшись и едва мог передвигаться из-за боли в паху. Джек был уверен в том, что у него внутри что-то порвалось или лопнуло, и пожелал этому сальватруче медленного и тяжелого выздоровления.

«Тебя выебут, блондинка», сказал Оскар, когда его уводили.

«Ну, ты этого уже не сделаешь никогда», сказал Джек. Охранники потащили Оскара за дверь.

Лафайет повернулся к Джеку. Его опущенные усталые плечи и тяжелый вздох сказал Джеку о том, он многого он ему не скажет. «Ну что, может расскажешь, что тут произошло?»

Джек полагал, что охранник надеется услышать от него «нет». «Один из ваших, тот, что с опухшей губой, вышел выпить кофе как раз в тот момент, когда появились эти четверо. Они попытались было нас убить, но мы повалили их первыми».

Лафайет чуть наклонился, поглядев мимо Джека на Рамиреса, который по-прежнему сидел, опустив голову, у стола. Охранник снова посмотрел на Джека и пожевал губами. «Мы, да?»

Джек решил, что теперь ему нужно попросить о помощи: «Послушайте, не знаю, почему эти ребята пришли за мной уже во второй раз, но с меня хватит. Мне нужно срочно поговорить с офицером Коксом».

Лафайет покачал головой: «Это невозможно».

Джек настаивал: «Если вы с ним поговорите, он все объяснит, даже если вам придется вызвать его сюда из дому. Обещаю вам, ему захочется это узнать».

«Ты не понял меня, сынок, это невозможно. Кокс получил заточку под ребра где-то с полчаса назад. И ему не удалось выкарабкаться».

Джек почувствовал, будто что-то твердое и холодное сдавило ему грудь где-то снизу и изнутри, ощущение какой-то опасности, витавшей уже над ним давно, но лишь сейчас обнаружившейся. «Тогда с начальником тюрьмы. Он согласится поговорить со мной, если вы назовете ему мое имя».

«И этого не могу сделать. Начальнику тюрьмы сегодня днем стало плохо. Он в больнице».

Давление у Джека в легких только выросло и еще сильнее их сжало, хотя внешне он не выказывал никаких эмоций: «Тогда позвоните ему туда. Поверьте мне, он захочет узнать об этом—»

«Он не отвечает на звонки. Из того, что мне известно, у него сердечный приступ или что-то в этом роде».

Ледяная железная хватка добралась до самого сердца Джека, сжав его и почти остановив. Он огляделся вокруг и впервые за три недели почувствовал, что действительно находится в тюрьме.


_______________________________________________
_______________________________________
________________________________
_________________________
__________________
_____________


3. ДЕЙСТВИЕ ПРОИСХОДИТ МЕЖДУ 10 И 11 ЧАСАМИ ВЕЧЕРА.


10:00
Дом Бауэров

Питер Химинес постучал в дверь. Женщина, открывшая ее, была худощавой, с короткой стрижкой. Она была по-домашнему очаровательной, но под глазами у нее были заметны темные круги.

«Миссис Бауэр? Питер Химинес, я работал с вашим мужем. Извините, что так поздно. Вообще-то мы уже встречались пару раз, один раз сразу же после того, как я пришел в КТО, и еще пару недель назад, когда—»

«Да, я помню, ммм, Питер. Как вы?»

Питер смущенно заёрзал: «Я… мэм, я просто хотел зайти и поговорить с вами. У меня просто в голове не укладывается, что Джек в тюрьме».

Тери прикусила губу и заглянула Питеру за плечо, словно ожидая увидеть за ним кого-то еще: «Входите, Питер».

Тери отступила назад и дала ему возможность пройти, чувствуя себя так, будто дозволила агенту КТО переступить не только порог, но и какую-то черту. По характеру она была довольно далека от работы Джека, и ее отношение к ней было сложным. К тому же на данный момент оно было трагично омрачено.

Питер выглядел таким же смущенным, как и она. Для агента КТО у него был непривычный, какой-то мальчишеский внешний облик, с пухлым лицом и прямым, как линейка, пробором в густых черных волосах. На нем были синий костюм и рубашка, но без галстука. Этот Питер Химинес вполне мог бы сойти за молодого исполнительного продюсера какого-нибудь фильма или за банкира, но Тери по опыту знала, что у него под мышкой висит пистолет, и, наверное, еще один спрятан где-нибудь в другом месте.

«Могу ли я предложить вам что-нибудь?», спросила она, жестом приглашая его присесть на диван в гостиной. Сама она села в кресло по другую сторону стола.

«Нет, мэм, спасибо», ответил он. «Не хочу вас затруднять. По правде говоря, я и сам точно не знаю, зачем к вам пришел. Не возражаете, если я сразу перейду к сути? Дело вот в чем: когда мне представилась возможность поступить в КТО, я ухватился за нее обеими руками, потому что хотел поработать с вашим мужем».

«Вы раньше были с ним знакомы?»

«Лично нет, но был наслышан о его репутации. Люди из КТО не любят распространяться о своей работе, это характерно для многих других ведомств тоже, конечно. Но слухами земля полнится. Я служил в Службе дипломатической охраны (DSS), когда началась эта программа – КТО. Мы занимались персональной защитой — были чем-то вроде телохранителей, но сам термин "телохранители" нам не нравился. Я был тогда слишком молод, чтобы попасть в КТО, но мне хотелось именно туда. Поэтому я перешел из DSS в ЦРУ. В ЦРУ, конечно, я слышал много всего о том, чем занимается КТО. И должен вам сказать, что имя Джека часто всплывало в этих рассказах».

«Не сомневаюсь», криво усмехнулась Тери.

Питер засмеялся: «Да, его имя иногда упоминалось вместе со многими красноречивыми и сочными выражениями. Но вместе с тем у него была репутация человека, делающего свою работу. И вот я перевелся в КТО при первой же представившейся возможности. Проработал там два месяца, и вот такое сейчас произошло».

Тери, сидевшая в кресле, положила ногу на ногу. Этот Питер Химинес был довольно искренен, но ее что-то смущало. Он что, хочет, чтобы она стала его консультантом? Если так, то у него это вряд ли получится. У нее же дочь, отец которой находится в тюрьме за убийство. «Агент Химинес, вам что-то нужно от меня конкретно?»

«Просто я считаю, что он этого не делал, мэм», настаивал Питер. «Во всяком случае, не без веских оснований. Но никто не хочет взглянуть на это дело с его стороны. КТО просто списал его. И я подумал» — он пристально посмотрел на нее, давая ей понять, насколько серьезным были его слова — «я решил попробовать выяснить, чем я лично могу помочь, и подумал, что надо бы начать с того, чтобы спросить у вас: может быть, у вас есть какие-нибудь подсказки, направления поиска, на которые вы могли бы указать?»

Итак, речь шла о расследовании. Тери скрестила руки на груди. Она не знала точно, является ли этот мальчишеский школьный поступок Химинеса притворством, или же он был искренним, но она прожила с Джеком достаточно долго, чтобы распознать допрос хорошего полицейского, когда его чувствовала.

«Агент Химинес», сказала она, и голос ее стал чуть более строгим. «Вы должны понимать, что очень многое из того, что было связано с работой, Джек со мной дома не обсуждал».

«Конечно, мэм. Просто… ну, если честно говоря, иногда мужчина рассказывает жене то, что он никому другому не расскажет».

Тери рассмеялась, но лишь коротко, и в ее смехе послышалась горечь. «Но гораздо больше существует того, о чем мужчина никогда не расскажет своей жене».

Химинес даже покраснел. Он действительно был похож на школьника. «Может, вы и правы, мэм. Но если вы не возражаете, я скажу так, вы похожи на того человека, которому можно доверять. И мне интересно, происходило ли в агентстве что-то такое, что Джеку не нравилось? Что-то, в чем он мог вам довериться. Может, кто-то хотел его подставить, навредить?»

«Вы думаете, что его подставили».

Питер поднял руки, отклоняя это предположение: «Я ничего не утверждаю, мэм. Просто мне интересно, может он что-нибудь говорил вам о проблемах с кем-то в агентстве».

Тери покачала головой: «Может быть, вы знаете, а может и нет, но в нашем с Джеком браке были определенные проблемы и даже разрывы, причем совсем недавние».

Химинес заёрзал в кресле, но кивнул: «Мэм».

«Иногда мы даже почти не разговаривали, а если и разговаривали, то во всяком случае не о его работе. Порой он пропадал куда-то, его не было дома в течение многих дней, а затем он возвращался и ни слова не говорил о том, где он был и что делал. Из того, что мне известно, он спасал мир от ядерной бомбы. А может, он просто валялся в чужой постели. Мне ничего об этом неизвестно. Так что нет, он никогда не говорил со мной о каких-то своих неприятностях на работе. Но скажу вам одно – то, что я знаю точно». Теперь настала ее очередь посмотреть ему в глаза. И по ее пристальному взгляду было видно, что для нее он довольно привычен. «Одно я знаю точно: Джек способен на что угодно».


10:11
Федеральное СИЗО, Лос-Анджелес

Джек шел вслед за Рамиресом обратно в камеру в сопровождении Лафайета и двух других охранников. Как только дверь за ними закрылась, Джек повернулся к офицеру: «Мне нужно связаться кое с кем снаружи. Вы можете позвонить кое-кому за меня?»

«Давай завтра», лениво протянул Лафайет. Проблема была устранена, и ему хотелось поскорей уйти отсюда, пока это не превратилось в нечто, требующее составления бумажек.

«Я не могу ждать», сказал Джек. «Эта банда будет продолжать охотиться на меня. Послушайте, все, что я у вас прошу, это минутный звонок по телефону».

Лафайет хмуро на него взглянул. Он был строен для человека лет 50-ти, но все эти годы отражались в морщинах у него на лице, когда он хмурился. «Знаешь, что будет, если я буду делать минутные звонки за каждую птичку в этой клетке?»

«Далеко не всем из них грозит убийство. Ну же, тридцать секунд».

Морщины на лице надзирателя углубились: «Ладно. Я позвоню, а ты забудешь навсегда об этой сегодняшней драке. Тогда мне не придется оформлять никаких бумажек».

Джек согласился. Он дал Лафайету номер КТО. «Скажите им, что звоните Райану Шапелю. Скажите, что это срочно. Когда соединитесь с Шапелем, скажите ему, что звоните потому, что "дела идут плохо". Скажите именно эту фразу, хорошо?»

Лафайету сначала не хотелось это делать, но ему также очень не хотелось фиксировать драки в свое дежурство. Потасовки между заключенными временами это ладно, — черт, иногда они прямо-таки занимательны — но ему не нравилось то, что происходило между этими сальватручами и Бауэром. В этом был какой-то дурной привкус, какой-то плохой соус на ребрышках, как говорила его мама. Он запер Джека в камере и поплелся вниз, к посту охраны за стенами из оргстекла.

Через несколько минут Лафайет вернулся: «У тебя сегодня неудачный день», сказал он Джеку. «Или, может быть, у всех, кто вокруг тебя, сегодня выдался плохой день».

«Вы сказали ему?», с нетерпением спросил Джек.

«Неа», сказал надзиратель. «Не смог. Он тоже в больнице».

И Лафайет ушел, сделав то, что его попросили. А Джек вцепился в прутья клетки, сжав их так сильно, что костяшки его пальцев побелели.

Но не в его духе было паниковать. Он отпустил решетку и проследил за тем, как кровь вернулась ему в пальцы. Следи. Оценивай. Действуй. Именно так выигрываются сражения. Неожиданно он стал мишенью MS–13, а поскольку MS–13 являлась главной силой в Лос-Анджелесе и держала мазу всего криминального синдиката, нарушавшего десятки федеральных законов, эта федеральная тюрьма была битком набита сальватручами. Они будут постоянно нападать на него из разных углов, пока не прикончат. Адам Кокс, который был наиболее ценен для Джека из числа всех других, кого он тут знал, был теперь мертв. Начальник тюрьмы, к которому Джек мог обратиться, был выведен из строя, а, возможно, тоже был уже мертв, судя по тому, что Джеку было известно. А теперь и Шапель. И, конечно, это далеко не совпадение, что все три человека, к которым он мог обратиться за помощью, теперь были нейтрализованы.

У него крупные проблемы. Какие именно проблемы, он пока не знал, и уж точно никогда о них не узнает, сидя тут взаперти и дожидаясь, пока MS–13 его не прикончат.

К 10:16 Джек уже принял решение, а к 10:18 у него уже был план.

10:18
Дом Бауэров

Правда заключалась в том, что такое школьное поведение Питера не было никаким притворством. Он вырос в Глендейле, в штате Аризона, вместо матери и отца его воспитывали бабушка и дедушка, и они приучили его быть вежливым, сочетая то, что его бабушка называла «кнутом и пряником»: то есть поощряя за хорошее поведение и выбивая из него наглость, когда это было необходимо. Слова "сэр" и "мэм" были для него абсолютно естественными, так что, хотя его вежливость не являлась притворством, он прекрасно осознавал ее полезность во время бесед и допросов. Он по умолчанию был «хорошим полицейским».

Он вышел из дома Джека Бауэра, уверенный в том, что Тери Бауэр знала больше, чем рассказала, но в равной степени уверенный в том, что у нее нет информации о каких-либо личных конфликтах внутри КТО. Он внимательно наблюдал за ней, когда они разговаривали. Когда она сказала, что Джек никогда не говорил с ней о том, чем он занимался, ее глаза смотрели вверх и влево – показатель того, что она обратилась к творческой стороне своего мозга. Когда она утверждала, что он никогда не упоминал о личных конфликтах, ее взгляд сместился вниз и вправо, что обычно предполагало использование фактической стороны работы мозга.

Питер сел в машину и уехал в сгущавшиеся сумерки. Он не успел проехать и пары кварталов, как вдруг к нему подъехала "Краун Виктория". Стекло машины опустилось, и из окна какой-то человек в темных очках показал ему значок, жестом приказав ему остановиться. Питер подчинился, подъехав к тротуару. Его так и подмывало выйти из машины, но он понимал, что если бы он был на службе и кого-нибудь остановил, пусть даже другого федерального агента, то предпочел бы, чтобы тот оставался на месте. Обычная вежливость.

Из «Краун-Виктории» вышли двое, оба в весьма приличных синих костюмах и недорогих, но удобных туфлях. Они разделились, оказавшись по обе стороны от машины Питера. Тот, что подошел со стороны водителя, был похож на японца, и он снова показал ему свой значок. ФБР.

«Агент Химинес, я Джейсон Фухимора, ФБР, а это специальный агент Холмквист».

«Хотите взглянуть на мои документы?», спросил Питер.

«Мы знаем, кто вы, агент Химинес», сказал Холмквист, что заставило Питера повернуть голову, взглянув в другую сторону. «Мы просто хотели перекинуться с вами парой слов».

«Прекратите заниматься делом Бауэра», сказал Фухимора.

Питер снова повернул голову: «Это четыре. Слова, я имею в виду».

Фухимора проигнорировал его замечание: «Нечего вам там искать».

Питер дружелюбно улыбнулся: «Ну, ребята, если там нечего искать, то и никакого вреда от того, что я поищу, не будет. Я лишь впустую потрачу время».

«Не хотелось бы, чтобы вы впустую тратили деньги налогоплательщиков», сказал Холмквист. На этот раз Питер не потрудился на него взглянуть. «Бауэр сидит в тюрьме по веским основаниям, и он останется там. Понятно?»

«Не совсем», ответил Питер. «Почему именно вы, ребята? Что, Тинтфас как-то связан с ФБР? Информировал вас, может быть? И вы разозлились на Бауэра, что он его прикончил?»

«Бауэр в обезьяннике, где ему самое место», сказал Фухимора, слегка наклонившись и положив руки на оконную раму машины Питера. «Только не стоит слишком тревожить зверей. Никому не охота быть укушенным. Приятно было пообщаться».

10:21
Отделение интенсивной реанимации,
Медицинский центр Калифорнийского университета,
Лос-Анджелес

Крис Чикаулис выхватила из кармана белого медицинского халата синюю ручку и стала что-то писать в блокноте. Ситуация была стандартной, но она всегда чувствовала себя лучше, если всё записывала: "Получить историю болезни. Припадки? Семейная история болезней. Инсульты?" Она пользовалась терминологией непрофессионалов, потому что так было легче, пользоваться теми же словами в разговорах с членами семьи.

Пациент, лежавший перед ней на койке, был мужчиной, примерно 45 лет, некий мистер Райан Шапель. Какой-то чиновник или полицейский. Без лишнего веса, хотя, конечно, это не исключало какого-то заболевания сердца. Ранее никаких жалоб и признаков беспокойства, пока он не упал без сознания менее часа назад, не было. К тому времени, когда его доставили в Медцентр Калифорнийского университета, он находился в коме.

"Употреблял в прошлом наркотики?"

Он мог оказаться далеко не первым чиновником, и даже полицейским, который употреблял наркотики, а ведь даже хорошие наркотики в неумелых руках способны отключить мозг напрочь, словно повернуть выключатель и выключить свет.

В отделение интенсивной реанимации вошел мужчина в сером костюме, поправляя галстук. Он увидел пациента, а затем и Крис. Его взгляд скользнул по всему ее телу сверху вниз, а затем снова вернулся, и он посмотрел ей в глаза. Но он сделал это быстро, и это можно было счесть за вежливость в наши дни.

«Вы его врач?», спросил мужчина, протягивая руку. «Крис Хендерсон».

Крис сунула ручку на место и пожала ему руку: «Я доктор Чикаулис. Вы его родственник?»

«Нет, мы коллеги. Я был рядом, когда он потерял сознание. Вы выяснили, что с ним случилось?»

«Пока нет», сказала она. «Сейчас его состояние стабилизировалось, но он в коме. Вы рассказывали скорой помощи историю его болезни?»

Хендерсон посмотрел на Шапеля. И в лучшем своем состоянии региональный директор выглядел худым. А находясь в реанимации, он практически превратился в скелет. «Насколько смог. Вообще-то мы не так уж близко знали друг друга. Но он всегда казался вполне здоровым».

«Мы выясним, в чем дело», пообещала доктор Чикаулис. «Я назначила анализ крови и кое-какие другие анализы».

«Что может показать анализ крови?»

«Все, что может быть в его организме, препараты, наркотики и тому подобное».

Хендерсон вручил ей визитку, указывавшую, что он из Министерства внутренней безопасности. Она была довольно официальной, чтобы он мог выглядеть важной персоной, не выдавая никакой секретной информации о КТО. «Очень важно как можно скорее поставить его на ноги», сказал он. «Кроме того, у нас это стандартная процедура, отслеживать любую исходящую наружу информацию. Пожалуйста, скажите мне, куда отправлена кровь на анализ». Она записала это для него.

«Спасибо», сказал он. «Вы мне позвоните, как только что-нибудь выяснится?»

«Конечно», сказала доктор. «Простите, он… Знаете, я не в курсе, чем вы занимаетесь, но, возможно, это как-то связано с его работой? Может, он занимался чем-то…? Он шпион?»

Хендерсон усмехнулся: «Нет, он бюрократ, чиновник. Но он важный чиновник, поэтому, пожалуйста, постарайтесь сделать так, чтобы ему стало лучше».

10:30
Вокзал Юнион-Стейшн, Лос-Анджелес

Он прибыл из Сан Диего на экспрессе "Pacific Surfliner" и вздохнул, когда поезд въехал на вокзал Юнион-стейшн в Лос-Анджелесе. Он любил поезда или, точнее, у него с ними была любовь-ненависть. Когда поезда ходили по расписанию, их точность являлась самим воплощением красоты, а, как сказал Китс, "В прекрасном радость вечная живет".* Но поезда часто ходят и не по расписанию, и в результате – разлад. Дисгармония. Хаос.
- - - - - - - - - - -
* "A thing of beauty is a joy forever". Также существуют иные поэтические варианты перевода этой строчки Китса: "Красота — это вечная радость", "Прекрасное пленяет навсегда", "Красивое всегда прекрасно", и т.д. — Прим. переводчика.
- - - - - - - - - - -

Вокзалы и метро ему нравились больше, чем аэропорты, потому что на них, как правило, имелись карты маршрутов, лаконичные презентации сложной системы путей, вагонов, движущихся по этим путям, и людей, садившихся в вагоны, движущиеся по этим путям.

"Паутина нашей жизни соткана из переплетенных нитей". Шекспир, какая пьеса?*
- - - - - - - - - - -
*«Ткань нашей жизни сделана из смешанной пряжи — дурной и хорошей. Наши добродетели возгордились бы, если бы их не смиряли наши же пороки, а пороки впали бы в отчаяние, если бы их не поддерживали наши добродетели» («Конец — делу венец»). — Прим. переводчика.
- - - - - - - - - - -

Он сошел с экспресса и окунулся в толпу пассажиров. Мимо прошло семейство, состоявшее из мужчины, женщины и двух девочек-близнецов около девяти лет от роду. Девочки везли с собой одинаковые чемоданчики на колесиках, и он сразу заметил, что женщина постоянно оглядывается назад, следя за девочками, а мужчина смотрит на расписание поездов. Они выполняли свои функциональные роли: отец-вожак, мать-защитница. Таковы были их роли в данной ситуации, но измените саму ситуацию, подумал он, и вы увидите, как быстро поменяются их роли. Схватить одну из девочек, разбить ей голову кулаком, и вот вдруг отец становится защитником, а мать – проводником, уводящим их от опасности. Вполне предсказуемо.

Мужчина в респектабельном черном костюме заметил, что он неподвижно стоит на месте посреди бегущей толпы и принял его за кого-то, кто потерялся. Принял его за овцу. Мужчина подошел к нему и протянул буклет «Сторожевая башня». «Вы слышали о Божьем Слове, друг мой?»

Он улыбнулся: «Я услышал уже семь слов от вас и, возможно, услышу и другие».

«Если вы ищете указаний на путь истинный, вы найдете их здесь». Он указал на брошюру.

Это доставило ему удовольствие. Он давно научился находить удовольствие в небольших развлечениях, а не раздражаться ими. «Она поможет мне добраться до Стэйплс-Центра? (спортивный комплекс)»

Мужчина в черном костюме рассмеялся: «Нет, но я укажу вам Слово Божье».

«Ах», сказал он, сделав вид, что только сейчас понял. «Умереть за религию проще, чем жить строго по ее заповедям». Это был Борхес.

Только тут до Свидетеля Иеговы дошло, что его дурачат. «Что?»

«Хочу облегчить вам жизнь. Наслаждайтесь оставшейся частью дня».

И он пошел дальше, чувствуя спиной еще несколько секунд взгляд Свидетеля Иеговы. А затем миссионер отвернулся и принялся раздавать другим свои брошюрки. У него в пачке было примерно сорок брошюр, и путешественник быстро прикинул, что на раздачу их ему потребуется еще минут пятнадцать.

Поезд взорвался через десять минут. Путешественник только что сел в такси и как раз отъезжал от вокзала, когда из входа в здание Юнион-стейшн раздался грохот взрыва.

Взрыв был небольшим и не причинил значительного ущерба. Если бы взрыв был действительно серьезным, он привлек бы к себе внимание, чего путешественнику не хотелось, поэтому все было сделано так, что походило на взрыв дизельного топлива, которое воспламеняется при температуре 105 градусов по Фаренгейту. Он не был, как путешественник еще раз напомнил себе, сильным и не причинил серьезного вреда. Но он был достаточно мощным, чтобы остановить поезда на вокзале Юнион-стейшн, что в данное время суток вызовет волновой эффект, нарушив транспортную систему Лос-Анджелеса, а также движение поездов в Санта-Барбаре и Сан-Диего, и, в меньшей степени, задержит поезда вплоть до Санта-Фе, Нью-Мексико и Чикаго, в штате Иллинойс. Семейство с багажом не пострадает, однако их жизнь до некоторой степени изменится навсегда из-за волнового эффекта, вызванного его действиями. Он радостно улыбнулся.

«Вам куда?», спросил таксист.

«В Стейплс-центр»*, ответил он.
- - - - - - - - - -
*«Стейплс-центр» — многофункциональный спортивный комплекс в Лос-Анджелесе, открытый в 1999 году. Находится рядом с Лос-Анджелесским Конференц-центром. Является местом проведения различных спортивных соревнований и массовых мероприятий. — Прим. переводчика.
- - - - - - - - - -

«Ясно. Не хочу терять оплату за проезд, но знаете, вы можете сесть в метро прямо тут, на Юнион-стейшн. Оно довезет вас прямо к Стейплсу».

Путешественник оглянулся. Из здания вокзала Юнион-стейшн поднимались клубы дыма, едва видимые при свете уличных фонарей, и уже были слышны сирены. «Думаю, с поездами сейчас будут кое-какие проблемы».

Поездка была короткой, прямо через центр Лос-Анджелеса, единственное место новой застройки, подражавшее духу «делового центра» Нью-Йорка или Чикаго, с бетонными каньонами, образованными нависавшими над улицами небоскребами. Как ни странно, эти улицы в дневное время почти полностью были погружены в тень. Но ночью они были залиты ярким светом огней, лившимся из зданий. Быстро пролетев вдоль одного из этих каньонов, такси вынырнуло в южной части центра города, где на целых акрах земли вздымались постройки Лос-Анджелесского Конгресс-центра и Стэйплс-центра.

Такси остановилось перед Стэйплс-центром, путешественник вышел из него, расплатился и направился к северной стороне здания. В центр входили и обходили его небольшие группки людей, направлявшиеся на какое-то мероприятие или концерт, которые путешественника не заинтересовали.

Он заметил Фрэнсиса Агиллара еще до того, как Агиллар увидел его. Этого и следовало ожидать, потому что путешественник довольно часто менял свой облик. Агиллар тоже изменился внешне, но путешественник не стал обращать внимания на его новый образ Ван Дейка и длинные волосы. Поза у Агиллара была все той же, прежней, хорошо узнаваема была его привычка стоять опираясь на левую ногу, и все таким же, как и раньше, был наклон его подбородка.

«Фрэнсис», сказал он.

«Оу!», сказал Агиллар. «Ты теперь лысый, наголо побритый. Это тебе идет. У тебя контактные линзы?»

Сапата кивнул: «Всегда завидовал зеленым глазам у некоторых. И официально я сейчас Чарльз Оссипон. Всегда помни, что технологии воплощают в реальность мечты древних».

Агиллар кивнул, хотя Сапате по выражению его лица было видно, что тот не понял ничего. Для самого Сапаты его слова были совершенно ясны. Древние шаманы и колдуны верили, что имена обладают силой: знать чье-то имя или название какой-то вещи означает иметь над этим власть. Современные технологии превратили выдумки шаманов в полицейскую реальность. Одно лишь имя, введенное в нужную базу данных, выкладывало пред власть предержащими всего человека, словно полностью обнаженного.

«Все, о чем ты просил, готово», сказал Агиллар.

«Хорошо. У нас еще есть немного времени. Давай поедим».

Но вместо того, чтобы пойти, он остановился, как он это сделал на вокзале, и огляделся. Он мысленно осмотрел это место, затем вдруг его внутренний взор словно отстранился от него, расширился, охватывая весь город целиком, потом весь штат, а затем и все Соединенные Штаты. И каждая точечка в поле его внутреннего зрения оказалась связанной с другими, как остановки на карте вокзала или метро. Все взаимосвязано, все взаимозависимо. Выбери правильное место, выяви связующее звено в нужной точке, и тогда одна бомба, пусть даже небольшая, способна повлиять на жизни миллионов людей. Завтра в это же время он именно это и сделает.

Он радостно улыбнулся.


_______________________________________________
_______________________________________
________________________________
_________________________
__________________
_____________

4. ДЕЙСТВИЕ ПРОИСХОДИТ МЕЖДУ 11 И 12 ЧАСАМИ НОЧИ.


11:00
Ван Найс, Калифорния

Здание было большим, построенным прямо на главной магистрали Ван Найс Бульвар, в долине Сан-Фернандо, в северном Лос-Анджелесе, а поскольку оно было таким заметным, то являлось по сути совершенно безликим и неотличимым от других. Можно проезжать мимо этого здания пять дней в неделю в течение десяти лет и ни разу его не заметить. Большая часть здания находилась в собственности фирмы «Баррингтон», управляющей компании, специализировавшейся на сдаче в аренду офисных помещений небольшим фирмам, которые могли тут пользоваться общей приёмной, общими конференц-залами, копировальным центром и тому подобным. Согласно сведениям, которые собрала Джейми Фаррелл и ее люди, в этом здании у «Баррингтон» арендовали представительские офисы более тридцати небольших фирм.

Одна из этих небольших фирм именовалась «Mataram Imports» и принадлежала Ридвану Баширу, натурализованному гражданину индонезийского происхождения.

Тони Алмейда подошел к двери офиса Башира в 11 часов 1 минуту. Он не видел срочной нужды в этом расследовании, но Шапель настоял. У него имелись номера двух машин, зарегистрированных на имя Башира, и одна из них стояла на парковке, поэтому он рассчитывал обнаружить его на работе. Сама дверь выглядела не очень гостеприимно — массивная, деревянная и запертая, с небольшой табличкой «Mataram Imports» на стене рядом, висевшей над звонком. Тони нажал. Он ничего не услышал, но через некоторое время дверь щелкнула и загудела.

Алмейда распахнул дверь. Офис внутри был скромным — небольшая приемная, за которым находился такой же небольшой кабинет, заваленный бумагами. Через проход Тони увидел настенную карту и большую маркерную доску, с нарисованной от руки календарной сеткой, покрытой заметками и надписями.

Ридван Башир встал из-за стола и направился к Тони с открытым и ничего не подозревающим лицом, довольно беспечно.

«Здравствуйте, чем могу быть полезен?», спросил он. Его английский был мелодичным, хотя потом, когда он стал говорить, Тони обнаружил, что слова им мягко подрезались на буквах «К», «Т» и «Р», которые он произносил с малайским акцентом, без придыхания.*
- - - - - - - - - - -
*Английские глухие согласные произносятся с придыханием. — Прим. переводчика.
- - - - - - - - - - -

«Тони Алмейда», сказал Тони, протягивая ему визитку, сходную с той, которой Крис Хендерсон воспользовался в Калифорнийском университете. «У меня к вам лишь пара вопросов».

Официальная печать на визитке заставила Башира сразу же насторожиться. Тони отметил это, но никакого особого вывода отсюда не сделал. Он представлял власть, а власть всегда заставляет людей напрягаться.

«Вы работаете допоздна, мистер Башир. Я заезжал к вам домой, но мне сказали, что вы здесь».

«Я во власти индонезийского времени, иногда. У меня какие-то проблемы?», спросил Башир. Как и большинство индонезийцев, он был темнокожим, и Тони было неясно, покраснел он или побледнел. Но он определенно нервничал.

«Нет, сэр», сказал Тони, легко перейдя к заговариванию зубов, призванному успокоить проверяемого. «Обычная проверка. Думаю, вы знаете, что мы всегда проверяем информацию, полученную из самых разных источников. Большинство из них ведут в никуда, и большинство людей, которых мы опрашиваем, просто ни в чем не виновные случайные прохожие, как вы. Но мы обязаны быть тщательными, потому что именно за это нам и платят».

Фраза «ни в чем не виновные случайные люди, как вы» подействовала на Башира ободряюще, сняв с него напряжение. «Да, конечно. Не хотите ли присесть?» Он показал на свой кабинет.

«Почему бы не здесь?» Тони указал на небольшой диван и кресло для посетителей в приемной. Башир почувствует себя менее защищенным, если не будет сидеть за своим столом.

Они сели, и как только Башир уселся, Тони как ни в чем не бывало спросил: «Вам знакома «Джемаа Исламия»?»

Бац! Вопрос прозвучал, как пушечный выстрел. Это была одна из версий классической техники допроса с резким переходом: заставить подозреваемого думать, что он не подозреваемый, а потом ошеломить его трудным вопросом.

Этот вопрос определенно вывел Башира из равновесия: «Джемаа…? Да, конечно. Из новостей».

«Значит, тогда вам известно, что «Джемаа Исламия» является террористической группировкой, действующей в Индонезии и ответственной за взрывы на острове Бали (2002 год), в результате которых погибли 202 человека и получили ранения более сотни? Она также взяла на себя ответственность за заминированный грузовик, которым был взорван отель "Мариотт"».

Башир печально покачал головой: «Я помню статьи в газетах. И не только в "Таймс" здесь у вас. Я получаю несколько газет, доставляемых сюда из Индонезии. Это было ужасно».

Тони пролистал бумаги, которые принес с собой. У него был только один относившийся именно к Баширу вопрос, но он хотел, чтобы тот думал, что у него имелась на него целая кипа данных. «Вы помните одну из своих поездок в Джакарту, в мае 2002 года?»

Башир подался вперед, опершись локтями на колени, явно встревоженный, но явно стараясь выглядеть услужливым. «Я езжу на Родину раз в год, а иногда и дважды. Не помню точно дат, но кажется, это было в мае, да».

«Бизнес или просто отдохнуть?»

«И то и другое, разумеется».

«Да, конечно. И когда вы там находились, вы там встретились с Халидом Исмахуддином, членом «Джемаа Исламия».

Башир скрестил ноги, потом выпрямил их, а затем вновь скрестил: «Это вопрос?»

«Нет».

«Ну да, я встречался с Исмахуддином. Но не потому, что он из «Джемаа Исламия». У него судоходное предприятие в Джакарте, и я искал более низких расценок для перевозки своего товара».

«Хм», сказал Тони, якобы недовольно, но на самом деле он лишь брал на понт. Слова Башира совпадали с той информацией, которая у него уже имелась. Исмахуддин находился в списках людей, которых КТО и ЦРУ отслеживало, но не рассматривался ключевым игроком. У него действительно имелся вполне законный судоходный бизнес, и он отслеживался КТО лишь потому, что отчислял часть своей прибыли радикальным исламистам Индонезийского архипелага.

Башир снова заёрзал, в прямом и переносном смысле: «Послушайте, мистер Альмейда, не знаю, подозреваете вы меня в чем-нибудь или нет, но уверяю вас, я не имею с ними ничего общего. Думаю, всем нужно считаться с исламом, даже вам, но у меня нет никакого интереса взрывать людей. Я не умею делать бомбы и уж конечно, не стану подгонять заминированный фургон к отелю. Исмахуддин предлагал мне приемлемые цены для моего бизнеса, поэтому я с ним и встречался. И я буду иметь с ним дело и завтра, если это даст мне возможность расширить свой бизнес». Он обвел рукой свой крошечный офис. «Как видите, мне приходится пользоваться любой возможностью, какая только представляется».

Тони кивнул, закрыл папку и встал: «Понимаю, мистер Башир. Мы знаем, что бизнес Исмахуддина законен, даже если его намерения не всегда благие. Как я уже сказал, мы лишь стараемся быть бдительными».

Он протянул ему руку, которую Башир пожал с облегчением и искренней теплотой.

«Высоко ценю ваши усилия в обеспечении безопасности людей», сказал Башир, открывая дверь и провожая его.

Когда дверь за спиной Тони закрылась, улыбка с его лица исчезла.

11:19
Штаб КТО, Лос-Анджелес

«Джейми Фаррелл».

«Джейми, это Тони. Можешь кое-что поискать для меня по-быстрому?»

«А для чего ж я здесь. Что тебя интересует?»

«Просмотри-ка материалы по взрыву отеля Мариотт в Джакарте. Данные местной полиции и расследование, опубликованное индонезийскими властями. А также все сводки, которые ЦРУ давало нам и другим спецслужбам».

Джейми уже сидела за своим компьютером, и пальцы ее прыгали по клавиатуре. «Хорошо, но что конкретно искать?»

«Если мне не изменяет память, индонезийцы в этой истории делали закладку?»

«Оставайся на линии».

Прошло несколько гудков, прежде чем Джейми просмотрела несколько отчетов в своей базе данных, а затем вернулась на линию. «Да», сказала она наконец. «Тут, правда, не так уж и много, потому что по большей части это были сообщения для прессы и для публики. Но в официальном сообщении говорится, что бомба была доставлена на грузовике, который взорвался на парковке».

«Новостные СМИ это подхватили?»

«Подожди». Опять возникла пауза. «Мне требуется больше времени, чтобы дать тебе исчерпывающий ответ, но большинство источников передают сюжет именно так».

«Заминированный грузовик».

«Да».

«А на самом деле это был—»

«Это был фургон», закончила она за него.

«Спасибо».


11:26
Спортивный комплекс "Стэйплс-центр", Лос-Анджелес

Его настоящее имя, если бы он был готов им поделиться с кем-нибудь, было Хорхе Рафаэль Маркес, и он был гением. И это не являлось бахвальством. Он понял это еще в детстве, так же, как человек осознает тогда же свой пол. Подобно тому, как маленький мальчик понимает, что он отличается от девочки, Хорхе знал, что отличается от всех других детей вокруг, отличается даже от взрослых. Когда в маленькой школе в провинции Чьяпас в Мексике, где он вырос, учитель пытался научить других сложению, он уже составлял таблицу умножения, и даже не зная, как это называется, он пользовался алгеброй и интегралами, помогая своему отцу планировать работу соевой фермы, чтобы добиться максимальной ее урожайности.

Он читал, и все, что хотел запомнить, он запоминал навсегда. Когда дядя показал ему гитару, он разучил аккорды за один день, и хотя сам он не считал, что владеет искусством музыки, ее технику и построение он воспринимал с легкостью.

Потому что подлинный дар Хорхе Рафаэля Маркеса заключался в схемах. Он легко различал их – модели и структуры, и мог проецировать их развитие вплоть до логического конца, основываясь на любых изменениях, с которыми сталкивался. Он до сих пор помнил тот день, когда ему дали Кубик Рубика, довольно потрепанный, в котором некоторые кубики откололись. Это был подарок старшего двоюродного брата, который довольно долгое время был мигрантом в El Norte [на Севере] и вернулся спустя несколько лет. В Америке, сказал он, много гениев, и все они могут легко справиться с этой головоломкой.

Рафаэль, которому тогда было двенадцать, некоторое время просто смотрел на кубик, не прикасаясь к нему. Его двоюродный брат рассмеялся, посчитав, что он испугался задачи. Отец похлопал его по спине. «Не расстраивайся, Рафаэль», сказал он со смехом. «Если твои способности помогают мне вести хозяйство, этого для меня вполне достаточно!»

Но Рафаэль вовсе испугался задачи. Он мысленно крутил кубик в уме. За те несколько секунд, пока его двоюродный брат смеялся, он определил три различных варианта решения этой головоломки. Наконец он взял его в руки, начав крутить его быстрее, чем успевал следить за ним кузен. И уже через тридцать семь секунд он положил его на стол, и цвет каждой стороны кубика был сплошным.

На следующий день он отправился в Америку.

Теперь же имя Маркес осталось где-то далеко в прошлом, и своим соратникам он был известен как Сапата. Но в этот раз он приехал в Соединенные Штаты под именем Оссипона, справедливо полагая, что никто из услышавших эту фамилию не знаком и не вспомнит имя анархиста из одной из книг Джозефа Конрада.*
- - - - - - - - -
*«Секретный агент» (1907) – шпионский роман Джозефа Конрада, собственно Юзефа Конрада Коженёвского, поляка по происхождению, жившего в Лондоне и ставшего британским писателем. Роман повествует о попытке анархистов взорвать Гринвичскую обсерваторию в Лондоне. Попытка была организована русским агентом при покровительстве кротов из числа высших чинов Скотленд-ярда. По чистой случайности взрыв, который должен был привести к коммуно-анархической революции в Лондоне, происходит не в том месте, в каком нужно анархистам, и их замысел проваливается. «Товарищ Александр Оссипон» – бывший студент-медик, анархист. Он живет на сбережения различных женщин, которых он соблазняет, в основном из рабочего класса. Он находится под влиянием теорий вырождения Чезаре Ломброзо. – Прим. переводчика.
- - - - - - - - -

Сапата и Агиллар беспрепятственно вошли в Стейплс-центр — концерт или какое-то иное мероприятие, там проходившее, уже почти заканчивалось. И никто теперь не стал бы даже пытаться его посетить. У Сапаты с собой была лишь небольшая сумка. Он достал из нее фотоаппарат и протянул его Агиллару: «Повесь его себе на шею».

Они прошлись по широкой торговой галерее, окружавшей собственно концертный зал, пройдясь мимо торговых бутиков, баров и киосков, где продавали еду и сувениры немногочисленным зрителям, всем из которых, казалось, не терпелось вернуться на концерт. Сапата не обратил на них никакого внимания. У одного из киосков, однако, Сапата остановился у большого кашпо с декоративным деревцом. Он огляделся по сторонам, убедившись, что никто на них не смотрит, затем выкопал ямку под растением, положил туда небольшой пакет и прикрыл его почвой.

Они пошли дальше, пока не подошли к двойным дверям с надписью: «Посторонним вход воспрещен».


11:33
Федеральное СИЗО, Лос-Анджелес

Рамирес читал книгу, которую он захватил с собой из библиотеки. Джек подошел к своей койке и впился ногтями в шов матраса. От рывка шов разошелся. Он сунул руку внутрь и вытащил оттуда железную заточку. В отличие от заточки сальватручей, которой могло стать оружие, сделанное из любого неметаллического материала, эта заточка представляла собой самодельный нож. Это было острое как бритва лезвие, крепившееся в трех пластмассовых ножах, сплавленных друг с другом для дополнительной прочности и крепления лезвия в нужном месте. Федеральный изолятор был напичкан металлодетекторами, поэтому с металлическими заточками передвигаться по нему было невозможно. Невозможно для других, но не для Джека.

«Что такое?», спросил Рамирес, глядя поверх книги. «О Боже!», закричал он, когда Джек порезал себе ножом левую ладонь. «Прекрати!», взвизгнул Рамирес, когда Джек сделал себе второй порез на шее сбоку.

«Помогите!», закричал он. «Черт! О Боже! На помощь!»

Прибежал охранник. «Что, черт возьми, тут происходит… Твою мать!» Он увидел кровь на лице и руках Джека, это зрелище усугублялось тем, что он размазал кровь руками по лицу и по рубашке.

«Открой камеру!», закричал охранник. «Вызывай лазарет!»

«Он меня зарезал!», закричал Джек высоким голосом, словно был в панике. «Он бегает тут свободно по блоку, пробежал мимо нас и порезал меня!»

«Что, кто-то выбрался из камеры?», сказал стражник. «Кто-то вырвался на свободу».

«Да», сказал Джек. Он ударил охранника кулаком в лицо, отбросив его назад, и прежде чем тот успел отреагировать, Джек оказался у него за спиной, приставив ему к горлу заточку. «Не сопротивляйся, иначе будешь выглядеть гораздо хуже меня».

Джек повернулся к Рамиресу: «Пошли, ты идешь со мной».

Рамирес был ошеломлен. Еще полминуты назад он спокойно сидел и читал книжку. «Я? Что?»

«Я не позволю этим бандитам меня убить, а ты сам сказал, что они придут и за тобой».

«Но—»

«Пошли!» Джек вытащил охранника из камеры и потащил по коридору. К тому времени, как он добрался до пункта охраны в конце блока, охранник, сидевший за оргстеклом, мог его хорошо видеть.

«Открывай!», сказал он, размахивая острой, как лезвие, заточкой.

Охранник врубил сигнализацию, и взвыли сирены. Но дверь осталась закрытой.

Все зависело теперь от быстроты реакции, резких движений, драматизма. Это похоже на использование элемента внезапности при атаке на превосходящие силы противника. Двигайся быстрей, бей сильней, не дай врагу начать действовать. Джек рассек кожу на голове заложника. Рана эта была практически безвредной, но из головы у того хлынула кровь, и это возымело желаемый эффект. По лицу охранника потекли струи крови, и он закричал: «Открывай!»

Охранник запаниковал и нажал другую кнопку. Бронированная дверь загудела, и Джек ее открыл. Теперь он был внутри. Прежде чем второй охранник успел что-то сказать или сделать, Джек ударил его ногой в живот. Тот согнулся пополам, и Джек ударил его ногой в голову. Тот упал на пол и не встал. Джек осмотрел помещение; здесь были полицейские дубинки, но не было огнестрельного оружия, так глубоко внутри объекта его быть не должно. Однако у него имелось иное оружие.

Он щелкнул выключателями, открывшими все камеры, и по громкоговорителю сказал: «Все свободны. Выходите порезвитесь».

Первые вопли и гиканье он услышал еще до того, как увидел, как все повыскакивали. Тюрьма, как он заметил, являлась оксюмороном, сочетанием противоречий. Если общество представляло собой систему процедур, правил и организации, то тюрьма тогда являлась гораздо более эффективным сообществом, чем любой какой-нибудь район или город. Она являлась, в этом смысле, самим воплощением общества. В то же время она стояла на грани катастрофических происшествий, гораздо ближе к ним, чем любая иная социальная группа. Тюрьма – это режим, режим и еще раз режим, но лишь в одном шаге от бунта.

Джек с удовлетворением отметил, что Рамирес следовал за ним. Робко, потрясенный тем, что сделал Джек, но тем не менее послушно.

«Ты ****утый псих!», выдавил из себя порезанный охранник, которого Джек сжимал за горло.

«Да, так что и не пытайся меня урезонить», сказал Джек. «Смотри». Он повернул охранника лицом к оргстеклу. Им теперь был виден весь блок, где по одному и по двое стали появляться заключенные. Некоторые уже бросались на решетки и на перила или бежали в камеры к другим заключенным. Уровнем ниже, где спал барак (общая большая камера) на двадцать человек, уже начались драки.

«Они появятся здесь уже через минуту. Большинство из них тебя не тронут, но я уверен, что найдется один или двое, которые захотят порвать тебя на куски до того, как бунт будет подавлен». Джек увидел страх в глазах охранника. «Так что давайте-ка поскорей выбираться из этого блока, пока тут не началось полное безумие».

Джек прошел через пост охраны в коридор за ним. Еще один пост – и он вырвется отсюда. Тут была еще одна дверь, но она требовала кода. Джек показал на нее.

«Я не могу», настаивал охранник.

«Ты лишишься пальцев за шестьдесят тысяч в год», пригрозил Джек. «Это того не стоит».

Вдали взвыла сигнализация. Теперь на ноги была поднята вся тюрьма.

Джек поднял лезвие заточки: «Открой эту дверь, и я стану чужой проблемой».

Этого было достаточно, чтобы убедить охранника. Он вбил код, и дверь открылась. Джек сильнее обхватил рукой горло охранника, отправив его в сонное удушье. Тот, задыхаясь, затрепыхался, но Джек удерживал его, пока он не обмяк. Он осторожно положил потерявшего сознание охранника на пол.

«Пошли!», приказал он. Рамирес послушно последовал за ним.

Джек понимал, что ему никогда не пробиться сквозь последние уровни охраны без посторонней помощи. Ему необходимы были новые отвлекающие маневры. Чем сильнее он сумеет погрузить тюрьму в хаос, тем труднее будет тюремщикам ему помешать.


11:41
Спортивный Комплекс "Стейплс-центр", Лос-Анджелес

Они вошли в двери и спустились по лестнице на два пролета вниз. Под Стейплс-центром располагался некий мини-город, целый лабиринт из кладовых, подсобных и других помещений. Сапата, казалось, точно знал, куда направляется. Через некоторое время они подошли к двери без всяких надписей, но зато с небольшого роста чернокожим мужчиной в ветровке с надписью «Охрана».

«Вам помочь, джентльмены?», дружелюбно спросил он.

«Мы пришли встретиться с одним из бойцов», сказал Сапата. Он показал блокнот и указал на фотик, висевший на шее у Агиллара.

Мужчина кивнул и пропустил их.

«Как это у тебя получается?», прошептал Агиллар. «Откуда ты знал, что он просто впустит нас внутрь?»

«Людям нравится, когда их ожидания оправдываются», небрежно ответил Сапата. «Тут глухое, удаленное место. И ему тут скучно. Он не против поработать, но не желает заниматься делом по-настоящему. Он хочет проверять людей, которые приходят сюда, но не хочет неприятностей. Мы отвечаем его ожиданиям».

Помещение за дверью было когда-то складским, но переоборудованным в своего рода спортзал, с матами на полу и тяжелым боксерским мешком-грушей, свисавшим с железного столба на тяжелой опоре. В противоположном конце помещения по полу катались два борца, но они просто тренировались, а вокруг них стояли двое или трое других, делавших замечания.

Значительно ближе к ним стоял мужчина, один, он медленно разматывал забинтованные руки. Он был огромного роста, не менее шести футов и пяти дюймов (1 м 95 см), а плечи у него были шире Сапаты и Агиллара вместе взятых. Он был очень коротко пострижен, почти наголо. Уши у него были опухшими и уродливо деформированными, а нос сломанным и свернутым влево.

«Простите», смело спросил Сапата, «вы Марк Кендалл?»

Мужчина посмотрел на них: «Да. Что, у меня еще одно интервью назначено?»

Сапата улыбнулся и покачал головой: «Нет, я не журналист. У меня к вам предложение».

Кендалл перестал разбинтовывать руки и посмотрел на Сапату: «Не уверен, что мне это нравится. И что это за предложение?»

«Предложение, которое, возможно, спасет жизнь вашей дочери».

Боец-гигант сощурил глаза: «Чего? О чем это ты, на хрен?»

Сапата заговорил негромким голосом: «Я вот о чем. Мне нужно, чтобы вы убили кое-кого для меня. Завтра вечером. Вы проиграете бой, вероятно во втором раунде. Когда вы проиграете, вас выбросят, вы будете никому не нужны. Никто не даст вам еще одного шанса. Кроме меня. После боя у вас появится возможность убить того, кого мне нужно. Если вы это сделаете, я оплачу лечение вашей дочери, и она будет жить, счастливой и здоровой».

Сапата высказал свое предложение столь спокойно и буднично, что Кендаллу потребовалась минута, чтобы переварить его. И когда он это осознал, он огляделся по сторонам в поисках камер или каких-нибудь шутников, разыгравших его и хихикавших где-нибудь в углу. Когда он не увидел ничего такого, что могло бы объяснить столь странную речь этого чуднОго шибздика, ему не оставалось ничего другого, кроме как вновь повернуться к нему: «Что за херню ты несешь?», повторил он.

«Я абсолютно серьезно», сказал Сапата.

«Слушай ты, засранец, ты кто такой вообще?», закричал на него Марк.

«Спокойно, сэр. Вы начинаете злиться», сказал Сапата. Прежний дружелюбный тон его голоса изменился, став тверже, требуя к себе большего внимания. «Через минуту вы разозлитесь еще больше. Но прежде чем вы привлечете к себе внимание, вы должны выслушать меня. Это предложение абсолютно искреннее. У меня более чем достаточно денег, чтобы позаботиться о вашей дочери и о вашей жене. Вы отправитесь в тюрьму, возможно пожизненно, но ваша дочь будет жить без боли и страданий».

Кендалл снова огляделся: «Это какой-то дурацкий розыгрыш. Ты что думаешь, я соглашусь на что-то подобное? Я не собираюсь проигрывать!»

«Нет, вы проиграете, вероятно во втором туре. А это значит, что вы не получите больших денег, и у вас не будет больше возможности бороться за титул чемпиона. И вы потом, вероятно, вообще не будет участвовать ни в каких боях».

«Проваливай отсюда к чертовой матери!», крикнул Кендалл довольно громко и привлек тем самым внимание борцов в другом конце зала.

Сапата кивнул: «Я ухожу. Но помните, вам не обязательно принимать решение прямо сейчас. Вам даже не нужно будет решать это перед боем. Если вы выиграете, значит, я ошибся, и это не будет иметь никакого значения. Если проиграете, то вы сможете принять такое решение. У вас будет возможность убить человека, которого мне нужно. Вот. Возьмите это». Он протянул Кендаллу конверт. «Здесь вы найдете все, что вам нужно».

Анархист развернулся и потащил за собой перепуганного Агиллара. Они прошли через двойные двери мимо охранника, воскликнувшего им вслед: «Короткое интервью?»

«Я получил то, что хотел», бросил Сапата через плечо.


11:49
Федеральное СИЗО, Лос-Анджелес

Во всех коридорах выла сигнализация. На каждом углу мигали вращающиеся сирены. Тюрьма была охвачена полномасштабным бунтом. Мимо Джека с визгом пробежал какой-то заключенный, преследуемый тремя другими зэками, намеревавшимися за что-то ему отомстить.

«Нас убьют!», сказал Рамирес, прижавшись к стене коридора.

Джек схватил его за воротник оранжевого комбинезона: «Слушай сюда. Они сейчас уже установили периметр внутри тюрьмы. И вызвали поддержку извне. У нас есть всего несколько минут, чтобы выбраться отсюда, до того, как тут все будет перекрыто, и всех здесь задержат».

Бауэр довольно часто посещал это заведение, допрашивая задержанных. Они добрались до последнего кольца охраны. За ним был лишь внутренний двор, а за ним – свобода.

Одна из групп заключенных добралась до этого коридора раньше них. Распахнулась дверь, и появилось два зэка, тащившие охранника, который от них отбивался. Один из заключенных поднял руку и нанес удар сверху вниз чем-то вроде заточки, пырнув охранника в грудь.

Джек рванулся вперед, врезавшись плечом в грудь этому заключенному и отбросив его назад. Другой ошарашенно посмотрел на него, а Джек нанес ему апперкот, от которого тот согнулся пополам. Джек схватил зэка за жесткие волосы и ударил его головой об стену.

Охранник, истекавший кровью, потрясенно на него посмотрел: «С-спасибо…»

«Рана неглубокая», сказал Джек. «Забаррикадируйся, пока не прибудет спецназ». Он затащил его обратно в помещение. «Сюда».

11:54
Перевал Сепульведа, Лос-Анджелес

Тони ехал по 405-му шоссе через перевал Сепульведа, соединявший долину Сан-Фернандо с западной частью Лос-Анджелеса. На улицах Лос-Анджелеса движение было оживленным, даже в такой поздний час, но трафик не был плотным — и позволял ему незаметно следовать за Баширом. Он не сводил глаз с задних фар машины Ридвана Башира, ехавшей впереди него на расстоянии примерно трех автомобилей.

У него зазвонил телефон. «Джейми, рассказывай».

«Он очень удобен для слежки», сказала ему аналитик. «Он совсем о ней не беспокоится. Он говорит по сотовому, и мы его отслеживаем. Теперь он никуда от нас не денется».

«Хорошо». Тони отстал от него на такое расстояние, чтобы не быть замеченным, но его хватало, чтобы хорошо видеть Башира. «Если потеряю его, я дам тебе знать».

«Наверное, лучше глядеть за ним в оба, но и так можно сказать, куда он направляется», ответила она. «Он встречается с какими-то людьми в кафе под названием «Маленькая Ява». Это на Атлантик-бульваре».

11:56
Стейплс-центр, Лос-Анджелес

Агиллар с трудом обрел дар речи: «Я… Я поверить не могу в то, что ты только что сделал».

Сапата казался разочарованным: «Я думал, ты меня знаешь».

Агиллар кивнул, затем покачал головой, потом снова кивнул, не зная точно, как ответить. Раньше он уже работал несколько раз с Сапатой. Он был знаком с его методами… или, точнее, на самом деле он понимал, что у Сапаты напрочь отсутствуют какие-либо методы. Но это... это было невероятно. «Ты… он … он действительно это сделает?»

«Думаю, да. Конечно, он не понимает, что он это сделает. Он не узнает об этом вплоть до конца завтрашнего боя. И он, вероятно, вплоть до этого момента ничего и не станет решать. Но он это сделает».

«А что если он победит?», возразил Агиллар.

Сапата посмотрел на него как на сумасшедшего. Разве он уже не сказал, что Кендалл потерпит поражение?

Агиллар вздохнул: «Ты мог бы сделать целое состояние, делая ставки на спорт».

Сапата пожал плечами: «У меня уже есть состояние».


11:58
Федеральное СИЗО, Лос-Анджелес

Вырвавшись из дверей, Джек выбежал во внешний двор изолятора. Из других дверей, из других крыльев здания наружу хлынул поток заключенных, и все понимали одно: чем больше их будет – тем лучше. Сверху затрещали выстрелы. Двор был окружен высокими стенами, и наверху кто-то расставил снайперов. Рядом с Джеком кто-то споткнулся и упал.

Проволочное заграждение в одном конце двора только начало закрываться. Тот, кто сообразил вызвать снайперов, слишком запоздал с перекрытием выходов.

«Бежим!», закричал Джек. Рамирес бежал рядом с ним, то тяжело дыша, то взвизгивая от выстрелов вокруг. Заключенные орали и толкались, и море оранжевых тел, сбившись в кучу, хлынуло в сторону ворот. Никто пока не сумел вырваться наружу, и два охранника храбро пытались закрыть высокие проволочные ворота на колесиках. Между Джеком и выходом оказалось три или четыре ряда зэков, и они теперь там застряли, зажатые этими двумя охранниками. Другой стоявший возле Джека вскрикнул и упал, когда что-то маленькое и твердое отскочило от него и попало Джеку в плечо. Резиновые пули.

Схватив Рамиреса за шиворот, Джек стал протискиваться сквозь толпу. Он прорубался телом, когда мог, пинал, приседал, вставал на колени, царапался и цеплялся за других, когда ему это приходилось делать. Ему помогло то, что некоторые пригнулись, сжавшись под дождем резиновых пуль сверху. Джек добрался до ограды.

«Назад!», закричал один из двух охранников. Он ткнул в Джека дубинкой.

«Извини», сказал Джек. Он схватил дубинку, втащил охранника в полузакрытые двери и ударил его головой о металлический каркас. Тот повалился на землю, и Джек быстро перешагнул через него. Другой охранник замахнулся на него дубинкой. Джек увернулся, пригнувшись, затем поднялся и ударил охранника в челюсть. В тот же миг что-то ударило в него сбоку. Он был уверен, что резиновая пуля сломала ему ребро.

Выругавшись, Джек вытащил Рамиреса через ворота, затем ударил одного из заключенных ногой, отшвырнув его обратно, и закрыл ворота, чтобы никто больше не сбежал.

«Бежим!», закричал он.


_______________________________________________
_______________________________________
________________________________
_________________________
__________________
_____________

5. ДЕЙСТВИЕ ПРОИСХОДИТ МЕЖДУ 12 И 1 ЧАСОМ НОЧИ.


12:00
Штаб КТО, Лос-Анджелес

Джейми Фаррел с вытаращенными глазами ворвалась в офис Криса Хендерсона: «Вы не поверите, что только что сделал Джек Бауэр».

12:01
Кафе «Маленькая Ява», Западный Лос-Анджелес

В квартале от «Маленькой Явы» Тони свернул за угол на Атлантик-бульвар и отыскал место, где можно было припарковаться. Теперь он никуда не спешил. КТО задействовал всю мощь своего наблюдения, и Башира отслеживали по сотовому, посредством дорожных камер и визуально самим Тони.

Алмейда вышел из машины и, как ни в чем не бывало пройдя мимо ресторана, обошел его сзади. Там был черный ход, выходивший в проезд, куда повара и посудомойки выносили мусор на помойку. Тони вошел через эту заднюю дверь и оказался в мойке, где два латиноамериканца в белых фартуках и резиновых перчатках загружали серые подносы с грязной посудой в посудомоечную машину. Он проигнорировал их вопросительные взгляды и прошел мимо них в маленькую кухню, где двое других что-то резали и готовили на горячей плите. Они на него даже не посмотрели.

Тони подошел к вращающейся двери с круглым окошком. Через это окошко ему была видна большая часть ресторанчика, и он почти сразу же увидел Ридвана Башира. Тот сидел за угловым столиком с двумя другими людьми, оба они, скорее всего, тоже были индонезийцами. Ни один из них не показался ему знакомым, но Тони не так уж тщательно занимался «Джемаа Исламия», поэтому он вряд ли узнал бы даже главных ее членов, разве только по фамилиям.

Несколько минут он следил за языком их тел. Хотя в основном говорил Башир, было ясно, что он докладывает, а не дает указания, и его поникшие плечи и то, как он экспрессивно жестикулировал, говорило о том, что он считал себя их подчиненным. Третий из них, казалось, говорил лишь изредка, и то лишь что-то напоминая, добавляя и поддакивая сидевшему посередине.

Тони понимал, что кем бы ни был Башир, он не является ключевым игроком. За исключением своих ежегодных поездок в Индонезию он вел оседлый образ жизни и большую часть своего времени проводил дома, откуда он никаких подозрительных телефонных звонков не делал. Но тот, другой, Тони заинтересовал. Ему захотелось узнать о нем побольше.

Тут во вращающиеся двери влетел уборщик посуды в белом халате и в сетке для волос, так что Тони пришлось даже увернуться от удара. «Эй», сказал Тони, показав свой значок. «Мне нужен такой же халат. И сетка для волос».

Уборщик посуды, не желая иметь проблем от людей со значками, дал ему белый халат из кладовки. Тони надел себе на голову сетку и убрал с ее помощью волосы со лба. В служебном туалете было зеркало. Он посмотрел в него на себя и опустил плечи, ссутулившись. По его мнению, он был похож на самого себя, но в сетке для волос. Но для человека, который недавно встретился с ним впервые и разговаривал с ним всего-то несколько минут, видя в нем лишь представителя власти, услужливый уборщик посуды в сетке для волос с покорно опущенными плечами вполне мог показаться незнакомым.

Тони вошел в зал ресторана и пошел по нему. Кафе было небольшим, не более десяти или двенадцати столиков, но все они были заняты. Краем глаза Тони следил за столиком Башира. Мужчина, сидевший посередине, отхлебнул чай из маленькой чашки. Они разговаривали на каком-то малайском диалекте.

«Простите». Тони понял, что к нему обратился человек, сидевший в маленькой кабинке. «Я уронил вилку. Принесите другую».

Тони ощетинился от такого грубого обращения, но придержал язык за зубами. Он лишь кивнул и огляделся по сторонам. Сзади стоял стол с посудой. Взяв грязную вилку, Тони отошел назад и увидел полный ящик чистого столового серебра. Он также увидел сложенные фарфоровые чашки. Сначала Тони сунул руку в карман брюк, достал небольшой цифровой диктофон, который всегда носил с собой, и включил его. Затем он вытер грязную вилку об халат, но взял вместо нее чистую, затем вернулся к кабинке и положил ту же самую вилку на стол. Сидевший там на него даже не взглянул. Тони обернулся как раз в тот момент, когда человек, разговаривавший с Баширом, сделал еще один глоток чая, допив его, и поставил чашку на стол. Медленно выдохнув, Тони подошел к нему, поставил новую чашку и взял старую. Он взял со стола чайник и налил чай в новую чашку.

«Спасибо», сказал сидевший рядом с Баширом, также не взглянув на него.

Тони ничего не сказал. Он вернулся на кухню, бережно держа чашку, чтобы не повредить отпечатки пальцев, которые там будут найдены.

12:19
Штаб КТО, Лос-Анджелес

В КТО Лос-Анджелеса шло экстренное совещание. Момент был серьезный, но Нина Майерс начала с того, что пожала плечами: «Джек Бауэр сбежал из тюрьмы. Это кого-нибудь удивляет?»

Мертвенно-бледный Крис Хендерсон пришел в ярость: «Сейчас не время болтать, Нина. Ты хоть представляешь, в каком плохом свете теперь будет предстанет КТО?»

«Ты говоришь, как Шапель», заметила она.

«Как он, кстати?», спросил Джордж Мейсон. Когда он заговорил с Хендерсоном, в воздухе почувствовалось наэлектризованное напряжение. Отношения у них были сносными, но они оба считались наиболее достойными кандидатами на пост начальника оперативного отдела. Тот факт, что этот пост в данный момент занимал Хендерсон, создавало между ними элемент соперничества, хотя Мейсон в этом никогда бы не признался. В то время как руководящая структура КТО всегда была четкой и понятной, продвижения по службе и назначения были довольно часты, так как из-за конкретных дел и заданий сотрудники вынуждены были отсутствовать в подразделении довольно длительное время. И ходили слухи, никем, правда, публично не заявленные, связывавшие Хендерсона с утечкой денежных средств.

«В коме», ответил Хендерсон. «Больше пока мне ничего неизвестно».

Питер Химинес в нетерпении повернулся на стуле: «Простите, но я хочу сказать, что если Джеку пришлось прибегнуть к побегу, у него для этого имелись веские причины».

«Да уж», ухмыльнулся кто-то, «вряд ли ему хочется сидеть в тюрьме до конца своих дней».

«Или он пытается доказать, что невиновен», ответил Химинес.

«Отличный способ это доказать». Хендерсон, стоя, хмуро посмотрел на Химинеса. «Нам нужно на минуту забыть о культе героя. Это может дорого обойтись и Джеку, и нам, и КТО, если мы не поможем разрешить эту проблему. Нужно привлечь наши ресурсы, чтобы помочь его найти. Некоторые из нас хорошо знают Джека».

«Это точно!», согласилась Нина.

«Нужно, чтобы каждый из вас собрал материалы о всех делах, в которых вы участвовали вместе с Бауэром. Контакты, которые у него имеются, информаторы, адреса, явки. Все. И все это передайте Питеру».

«Я займусь этим», предложила Нина.

Хендерсон отверг ее предложение: «Я хочу, чтобы этим занялся Питер. Нужен тот, кто не работал так долго, как ты, с Джеком, чтобы пройтись по спискам. Свежим взглядом».

«Поручи это мне, Крис», предложил Мейсон. «Я знаю Джека—»

«Это будет Химинес», сказал Хендерсон тоном «я тут начальник». «Сейчас же начинайте составлять списки».

12:22
Лос-Анджелес

Джек и Рамирес находились в подсобке магазина секонд-хенд. Джек вышиб ногой заднюю дверь, и каким-то чудом, как он сказал Рамиресу, сигнализация не сработала. Джек снял и выбросил их оранжевые комбинезоны и подыскал себе брюки, рубашку и туфли, которые неплохо ему подошли.

Снаружи раздавались сирены, они проносились мимо, но не снижая скорости. Похоже, они ускользнули от полиции, которая теперь была больше занята тем, что сдерживала несколько сотен заключенных, все еще пытавшихся вырваться из тюрьмы.

Пока Рамирес продолжал подыскивать себе одежду, Джек подкрался к телефону на прилавке и набрал номер.

12:25
Штаб КТО, Лос-Анджелес

В центре стола в зале для совещаний зазвонил телефон. Хендерсон наклонился и раздраженно хлопнул по кнопке вызова. «Никаких звонков, я же сказал».

«Простите», сказал один из администраторов, отвечавших на внешние звонки. «Но тут — сэр, это Джек Бауэр».

Вся команда КТО посмотрела друг на друга. Лишь Нина Майерс, хорошо знавшая Джека, казалось, этому не удивилась.

Хендерсон побледнел: «Ладно».

На линии что-то щелкнуло: «Эээ, Джек?»

«Крис». На линии раздался голос Джека. «Мне нужно поговорить с Шапелем».

«Он недоступен», сказал Хендерсон. «А ты должен сдаться».

«Сначала Шапель. Как он?»

«Не очень. Джек, это Джордж», крикнул ему Мейсон в микрофон. «Где ты—?»

Джек его перебил: «Слушайте, вы все. Мне нужен Шапель. Все это было подстроено, и—»

Звонок прервался.

12:27
Лос-Анджелес

Джек быстро повесил трубку, когда к нему подошел Рамирес, переодевшийся в широковатые для него джинсы и в баскетбольную футболку с портретом Коби Брайанта. «Лучшее, что я смог найти. Кто это был?»

«Пытался позвонить кое-каким своим знакомым, но не смог дозвониться», солгал Джек. «Не хочу долго висеть на телефоне на случай, если он прослушивается». Ему не хотелось, чтобы Рамирес услышал, о чем он говорит с КТО. Ему необходимо было содействие Рамиреса, а теперь более, чем когда-либо, и ему очень не хотелось заставить его нервничать относительно того, кто был на другом конце линии.

«Так где ты работал до того, как сел?», спросил Рамирес. «Работал на правительство?»

«Да. Я был следователем. И кое-кого пристрелил».

«Он это заслужил?»

Джек пожал плечами: «Как и большинство людей, за то или за другое».

Они сели и замолчали, и каждый из них решил воспользоваться моментом, чтобы снять напряжение прошедшего часа. Молчание вовсе не показалось им обоим неприятным. Последние три недели они провели вдвоем в одной узкой камере, а в такой тесноте тишина и уединение были драгоценностью.

Джек думал над тем, что делать дальше. Он мог отправиться в КТО, но шансы, что ему там кто-нибудь поможет, были невелики. В их глазах он был виновен, а все, кто ему помогал, будут обвинены в пособничестве подозреваемому преступнику.

Рамирес нарушил молчание: «Почему ты решил бежать? Твои дела настолько плохи?»

«Дело хреновое», признался Джек. «В любом случае мне нечего терять. При любом исходе я все равно ни за что бы не вернулся на свою прежнюю работу после таких обвинений, так что никаких оснований надеяться, что все будет окей и просто ждать, не было. И тем более с этими бандитами, охотившимися за мной».

«Ты так и не сказал мне, о чем речь».

«Я сам до сих пор не понимаю. Мне надо сделать еще один звонок».

Тери ответила на третьем гудке.

«Это я», сказал он быстро. Ему хотелось бы поговорить с ней наедине, но отослать куда-нибудь Рамиреса означало вызвать у него подозрения. «Смотрела новости?»

«Джек— новости? Нет».

«Ты кое-что обо мне услышишь», предупредил он ее. «Просто смирись с этим. Я в порядке, и все будет хорошо. Нужно, чтобы ты кое-что сделала для меня».

Даже по телефону ощущались ее тревога и участие: «Говори».

«В гараже на стойках висят велосипеды. На моем висит небольшая сумка, похожая на велосипедную, под седлом. Нужно, чтобы ты ее сняла и кое-где ее для меня оставила. Помнишь то место, куда мы один раз поехали и там поругались?»

Она засмеялась, но сквозь смех были слышны ее слезы: «Поконкретнее пожалуйста».

«Там, где я хотел громко хлопнуть дверью, но врезался в официанта со стаканами с водой».

Снова смех сквозь слезы: «Да».

«Оставь сумку там, где-нибудь спрятав. Я ее найду. Только сделай это к двум часам ночи». Он повесил трубку, не попрощавшись.

«Тут такое дело», сказал Джек Рамиресу. «У меня по всему городу есть знакомые, но все они засвечены. Куда бы я ни отправился, везде меня будут искать. Поэтому мы должны пойти к твоим».

Рамирес заартачился: «У меня нет никого, к кому можно пойти».

«У каждого кто-то есть. Хоть кто-то. У тебя же были знакомые по бизнесу, с которыми ты работал. Ну по тому делу, по которому ты сидел, связанному с растратой. Кто-то же был на свободе?»

Рамирес натянул свою новую футболку «Лос-Анджелес Лейкерс» (баскетбольный клуб): «Был… То есть… я хотел сказать, что я же его убил».

Джек покачал головой: «Тот, кто за этим стоял».

Рамирес стал извиваться, словно насекомое, прижатое концом булавки: «Нельзя это нам делать. Я не могу это сделать... вместе с тобой не могу».

Джек пожал плечами: «Подумай, потому что в данный момент единственное, что у тебя есть, это я. Без меня тебя схватят уже через десять минут и опять посадят обратно». Он смягчил свой тон. «А пока я намерен на какое-то время затаиться, пока нас не закончат искать. А потом собираюсь угнать машину и поехать забрать кое-что нужное. Можешь присоединиться».

12:36
Федеральное СИЗО, Лос-Анджелес

Дэн Паскаль неторопливо подошел к воротам федерального изолятора. Его скелет ростом шесть футов четыре дюйма (?1 м 93 см) был достаточно мощным и мог удерживать на себе его крупную тушу, даже если это не мог сделать ремень его брюк. Паскаль был маршалом Соединенных Штатов, и со своими размерами и квадратной головой с туповатым лицом – он словно был рожден для этой должности. Во дворе за оградой теперь было спокойнее, но по всем признакам не так давно тут творилось черт знает что.

Паскаль повернулся к Лафайету, старшему офицеру, дежурившему во время попытки прорыва: «Сбежали только эти двое?»

Лафайет ответил двумя медленными обдуманными кивками: «Бауэр и Рамирес. Чертовски трудно было сдержать всех остальных, но—» Он громко цокнул языком.

«Но что?», спросил Паскаль.

«Можете сами увидеть это на видео. Там четко видно, как Бауэр вышел, потом повернулся и закрыл ворота».

Паскаль хмыкнул: «Глупо как-то. Чем больше заключенных вырвалось бы, тем больше проблем у нас бы возникло. Настоящий хаос».

«Вот и я об этом говорю. Ему даже пришлось затолкать обратно нескольких зэков, чтобы закрыть ворота. Похоже, он не хотел, чтобы они сбежали».

Паскаль повернулся к одному из своих людей, Эмерсону: «Этот чувак уже приехал?»

Помощник маршала Эмерсон приложил к уху рацию. Губы его зашевелились, а затем он к нему наклонился: «Будет через пару минут, маршал». Его все называли «маршалом», хотя на самом деле он был лишь помощником маршала. Но он был так похож на маршала Диллона из вестерна «Дымок из ствола»*, и так соответствовал образу маршала старых времен, что устоять не мог никто.
- - - - - - - - - - -
*XIХ век. Канзас. В маленьком городке Додж-Сити жизнь идет своим чередом. Местный служитель закона — маршал Мэтт Диллон — пытается сохранить порядок на вверенной ему территории. Но люди Дикого Запада часто не уважают закон, и каждый новый день приносит неприятные сюрпризы: угон скота, бандитские перестрелки, убийства. В 1960-х – 1970-х годах вестерн «Дымок из ствола» («Gunsmoke») занимал место самого популярного радио-, а затем и телешоу. Сериал вошел в историю как самая продолжительная драма в прайм-тайм. После закрытия шоу появилось несколько фильмов-продолжений. — Прим. переводчика.
- - - - - - - - - - -

Паскаль кивнул. Около полночи он получил почти одновременно два звонка. Первый — от своего непосредственного начальника, собственно маршала судебного округа, сообщившего ему, что из федерального изолятора совершен побег, и что он должен возглавить поимку двух беглецов. Второй звонок раздался сразу же вслед за ним, так быстро, что почти вклинился в первый, и исходил он из некоего подразделения, именовавшегося Контр-Террористическим Отделом. Ему сообщили, что к нему посылают человека с ним поговорить. Как они узнали о том, что его назначили вести розыск бежавших еще до того, как об этом узнал он сам, он хотел спросить у них самих.

Паскаль посмотрел на Лафайета: «Вы из Луизианы?»

Лафайет кивнул: «Из Нолинса. Родился там и вырос».
- - - - - - - - -
*Так часто жители Нового Орлеана (Нью-Орлиан) называют свой город – Нолинс или Нью-Олинс. – Прим. переводчика.
- - - - - - - - -

«Акцент до сих пор немного сохранился. Вы там когда-нибудь занимались поимкой беглецов?»

«Пару раз».

«Я тоже. По крайней мере, здесь нет рукавов реки».

Лафайет сплюнул сквозь два передних зуба: «Зато тут море людей. В рукавах реки, может, было бы проще».

Паскаль посмотрел на дома, тускло освещенные огнями, тянувшиеся на многие километры во всех направлениях. Он подумал, что Лафайет, может быть, прав.

К ним подошел человек. На нем был хорошо сидевший костюм и аккуратно стриженые волосы. «Помощник маршала Паскаль? Джордж Мэйсон».

«Да, сэр», сказал Паскаль, вежливо глядя на него снизу вверх. Мейсон показался ему несколько чересчур чистеньким и аккуратным, но у него было крепкое рукопожатие, что говорило о многом, а кроме того, Мейсон смотрел ему прямо в глаза, оценивающим взглядом. Паскалю это понравилось. «У вас есть какая-то информация о бежавших?»

«Об одном из них». Мейсон посмотрел на остальных и предложил ему отойти на минуту в сторонку. Паскаль согласился. Когда они отошли на некоторое расстояние от остальных, Мейсон сказал: «Один из бежавших – из числа наших людей. Оперативник КТО».

«Боюсь, я не в курсе, что такое КТО».

Мейсон кратко рассказал ему о задачах и полномочиях Контр-Террористического Отдела и о прошлом Джека Бауэра, и с языка его при этом стали слетать такие фразы, как «спецназ Дельта», «тайные операции», «контрразведка», «введение в заблуждение», «уловки», «навыки выживания». С каждой новой такой фразой широкие плечи Паскаля оседали чуть ниже, неуклонно и безрадостно. Мейсон постарался как можно яснее обрисовать картину возможностей и навыков Джека Бауэра, не разглашая в то же время никакой секретной информации.

Когда он наконец закончил, Паскаль тяжело вздохнул: «Да», протянул он наконец, «ну, думаю, если он попался один раз, мы поймаем его снова. Пошли, Эмерсон», добавил он с кислой миной на лице, «нам предстоит поймать Капитана Америку».*
- - - - - - - - - - -
*Капитан Америка (Captain America) — супергерой из комиксов компании Marvel Comics. Впервые образ появляется в 1941 году. Одет в костюм, раскрашенный на мотив американского флага, и вооружён неразрушимым щитом из вибраниумно-стального сплава, который можно использовать в качестве оружия. «Физические свойства усилены до пика человеческого потенциала (скорость, ловкость, сила); эксперт по военному делу, рукопашному бою и всем видам акробатики; превосходный тактик и полевой командир; ускоренное заживление ран; высокая иммунная система». Беспощаден к врагам Америки. Подробнее см. в Википедии. – Прим. переводчика.
- - - - - - - - - - -


12:47
Штаб КТО, Лос-Анджелес

Тони вернулся в КТО, бережно держа в руке чашку. Он отдал ее группе криминалистов, у которых уже помутнели глаза из-за какой-то другой задачи, задержавшей их за полночь. «Это теперь ваша задача номер один», сказал он. «Мне нужно знать, чьи это отпечатки. Немедленно».

Он вошел в самое сердце КТО, в компьютерный зал, где работали аналитики, часто круглосуточно, отовсюду откапывая информацию и анализируя данные для действующих оперативных агентов. Джейми Фаррелл сидела у своего компьютера, не сводя глаз с экрана, казалось, даже не моргая. «Джейми, мне нужна информация о группировке».

Не отрывая взгляд от экрана, Джейми сказала: «Сет Лудоновски. Новенький, но очень хороший. Не тормозит и работает быстро. Воспользуйся сейчас его услугами».

Тони прошел в другой конец компьютерного зала, подойдя к молодому человеку с короткими, крашеными под блондина волосами и с бледной кожей. Его можно было бы принять за альбиноса, если бы не его голубые глаза и веснушки.

«Сет?», спросил Тони.

«Агент Алмейда», ответил он. «Мы не знакомы, но я знаю вас понаслышке. Чем могу быть полезен?»

«Джемаа Исламия». Мне нужно все, что только можно о них. Я буду у себя за столом».

Тони пошел затем к своему столу, и к тому времени, как он туда добрался, Сет уже начал отправлять ему информацию. Тони стал внимательно ее просматривать. «Джемаа Исламия» была группировкой исламских фундаменталистов, действовавшей из Индонезии и преследовавшей те же цели, что и большинство других аналогичных группировок: создание фундаменталистской исламской теократии, в данном случае в Индонезии, Сингапуре и в других странах Юго-Восточной Азии. «Джемаа Исламия» (Сет уже перевел это название, оказалось что это просто «Исламская группа») взорвала отели на Бали и австралийское посольство в Джакарте. До какой степени ДжИ жаждала крови американцев, было неясно, так как она ограничивала свои действия Юго-Восточной Азией, но она делала своими мишенями места, посещаемые туристами западных стран, в частности австралийцами и американцами. Решение штата Калифорния провести у себя Юго-Восточно-Азиатскую торговую конференцию логичным образом создавало для ДжИ новую мишень для терактов, а в сочетании с тем фактом, что иммигрант из Индонезии встречался со сторонником ДжИ, создавало след, который требовал расследования. Ридван Башир не показался Тони опасным с точки зрения террористической угрозы, но тот факт, что он назвал автомобиль фургоном, в то время как опубликованный отчет — и слова самого Тони — говорили о том, что это был грузовик, позволял предположить, что он знал гораздо больше обычного человека.

Тони не был еще в этом убежден — его слова могли быть совершенно случайной, невинной оговоркой, а его встреча поздним вечером с другими индонезийцами могла оказаться ничем особенным. Отпечатки могли быть—

У него загудел телефон, и он увидел добавочный номер Сета. «У нас совпадение по отпечаткам».

«Уже?»

«Ха, мы профессионалы. Я сейчас всё вышлю».

Тони подался вперед в своем кресле, когда сверху вниз по экрану его компьютера потекла информация.

«Ооо черт», пробормотал себе под нос Тони.

Ридван Башир только что отужинал с Энджепом Сунгкаром, третьим лицом в «Джемаа Исламия».


_______________________________________________
_______________________________________
________________________________
_________________________
__________________
_____________

6. ДЕЙСТВИЕ ПРОИСХОДИТ МЕЖДУ 1 И 2 ЧАСОМ НОЧИ.


1:00
Штаб КТО, Лос-Анджелес

Тони нажал на кнопку «Перезвонить» на своем телефоне: «Сет, у меня для тебя еще есть работа».

«Эй, я только начал».

Тони улыбнулся и в то же время понял, что имела в виду Джейми насчет того, что этот парнишка не станет долго копаться. Аналитики КТО были людьми уникальными: блестящими, неистощимыми и изворотливыми. Сет был, пожалуй, даже немного чересчур живчиком, чтобы полностью соответствовать этой работе. Он с удовольствием загорался, и какое-то время это ему нравилось, но затем он перегорал и начинал искать ту работу, которая позволила бы ему увидеть солнечный свет напрямую, а не через видеозаписи, скачанные с камер уличного наблюдения. И все-таки на этом месте он был просто находкой. «Мне нужно, чтобы ты отследил оплаты по кредитным карточкам, исходящие из ресторана «Маленькая Ява». Он продиктовал ему адрес. «Начинай поиски с того, что кажется необычным. Мне нужно выяснить, под каким именем действует Энджеп Сунгкар, индонезийский террорист, который, как мне кажется, каким-то образом сумел проникнуть в страну. Думаю, у него имеется полное вымышленное имя, и мне нужно его знать».

«Сейчас сделаю!»

1:02
Лос-Анджелес

Есть два способа не попасться во время поиска: быть на шаг впереди его расширяющегося периметра, или залечь на дно и дать ему миновать вас. Джек выбрал последнее, и пока это давало свои результаты. Он выскользнул через заднюю дверь секонд-хенда наружу вместе с Рамиресом, следовавшим за ним. Сирены смолкли, хотя полиция, безусловно, продолжала усиленно их разыскивать. Ему нужно было выбраться отсюда, не только для того, чтобы взять то, что привезет ему Тери, но и для того, чтобы оказаться на некотором расстоянии от своего предыдущего местоположения. Чем более беспорядочными будут его передвижения, чем более хаотичными они покажутся, тем сложнее будет его выследить. Полиция будет искать схемы, идти по его следам, пытаться установить маршрут, по которому будет следовать Джек. Он знал это, потому что сам бы так поступил, если бы гнался за человеком. Ему нужно было избежать попадания в такую шаблонную ловушку.

В проулке было темно, и он был заставлен большими металлическими мусорными баками, вонявшими едой из ближайших ресторанов. Сам проулок пропах мочой. Джек старался идти вдоль стен, готовый в любую минуту раствориться во мраке при первом же появлении приближающихся фар. В дневное время он пошел бы в открытую, стараясь казаться как можно естественнее. Но в час ночи любой идущий по этому проулку привлечет к себе внимание, поэтому лучше, если их не будет видно вообще. Через пять зданий проулок выходил на жилую улицу со стоявшими на обочине машинами. Он повернул направо и быстро зашагал по тротуару, проверяя лобовые стекла машин.

«Что будем делать?», спросил Рамирес, поворачивая голову, как сова, и нервно озираясь по сторонам.

«Искать машину с разрешением на парковку».

«Зачем?»

Джек заметил одну такую, темно-синий "Ниссан Максима" с биркой серо-белого цвета, свисавшей с зеркала заднего вида. Разрешение на парковку предполагало, что владелец машины – местный житель, а живущий здесь скорее всего не появится тут проведать свою машину вплоть до семи или восьми часов утра. А к этому времени Джек уже бросит эту машину, угнав другую.

Затем он осмотрел землю и нашел камень размером с человеческую голову на лужайке перед чьим-то домом с вырезанными на нем словами «Вечный покой». Камень лежал среди вьюнковых растений «Утреннее сияние», которые закрылись на ночь. Джек выдернул камень из земли садика и без колебаний швырнул его в окно заднего сидения. Тут же в машине взвыла сигнализация, мелодия и ритм которой менялись каждые три-четыре секунды.

Рамирес запаниковал: «Какого хрена? Кто-нибудь услышит!»

На лице у Джека появилось раздраженное выражение: «Когда это ты в последний раз слышал ночью автосигнализацию и видел, чтобы кто-нибудь выбежал на улицу?»

Рамирес понял, что Джек, конечно же, прав. Джек осторожно сунул в машину руку, стараясь не порезаться о разбитое стекло, и открыл заднюю дверь. Секундой позже он уже открыл дверь водителя. Джек лег поперек сиденья, залез под приборную панель и через несколько секунд отключил сигнализацию и соединил провода зажигания.

«Садись».

Рамирес влез в машину, и Джек уехал. Проехав квартал, они миновали черно-белую полицейскую машину, ехавшую в противоположном направлении.

1:14
Медицинский центр Калифорнийского университета

Меган Уоллен развернулась на своем вращающемся стуле в лаборатории Медицинского центра Калифорнийского университета. Когда она завершила полный оборот, она коленями ударилась о стойку, на которой проводились анализы.

"Держу пари, если подберу колени, то смогу закрутиться на все 720 градусов", сказала она сама себе. Она снова оттолкнулась и закрутилась возле стойки, один раз, и почти завершив второй полный оборот, но затем потеряла равновесие и, соскользнув с табурета, грохнулась на задницу.

«Ох. Черт!», сказала она, поднимаясь. «Глупо. Убить себя, пытаясь убить время».

Ночи в лаборатории были длинными, даже когда нужно было сделать много анализов. Большинство ночей она проводила, обмениваясь электронными письмами и смс-ками с Тимом и Мартиной, или делала домашние задания по медфакультету, но Мартины не было сейчас в городе, а Тим работал, а у нее уже в глазах рябило от анализов. И ей не хотелось читать.

В лаборатории зазвонил телефон, заставив ее вздрогнуть. Ночь выдалась сравнительно спокойной, за исключением одного анализа, поступившего из скорой, и в тишине телефон прозвучал требовательно и настойчиво.

«Лаборатория, Меган», сказала она.

«Меган Уоллен, верно? Это пост охраны в вестибюле. Слушайте, тут у меня кто-то к вам пришел и говорит, что ему нужно вас видеть. Хочет, чтобы вы спустились сюда».

«Меня? Кто?»

«Эээ.. мне говорят, что это сюрприз». Голос звонившего понизился. «Слушайте, не хочу все испортить, но у меня тут какой-то чудак с огромным количеством воздушных шариков. Может, вы просто—»

Сюрприз? Воздушные шарики? Ей стало любопытно, не розыгрыш ли это Тима. «Сейчас подойду».

Все еще потирая бедро, она открыла дверь и пошла по коридору. Дверь за ней стала медленно закрываться, мягко притягиваемая к косяку пружиной в шарнире. Но до того, как она закрылась полностью, к ней кто-то подошел с лестницы и тихо остановил дверь. Человек проскользнул в лабораторию и подошел к той самой стойке, которую только что покинула Меган. На ней стояла пробирка с кровью, на которой было написано «ШАПЕЛЬ Р.». Вошедший сунул руку в нагрудный карман и вытащил оттуда точно такую же пробирку, также наполненную кровью. Он очень тщательно и осторожно снял недавно наклеенную этикетку с подлинной пробирки и наклеил ее на свою, новую. Затем он вставил новую пробирку в стойку, взял оригинал и вышел.

Через несколько минут вернулась Меган, неся с собой целую связку воздушных шаров-металликов с надписью «Прости», с озадаченным выражением на лице. Она ума не могла приложить, за что это Тим должен извиняться. Она решила, что скоро это выяснит. А пока ей нужно было сделать анализ крови.


1:23
Штаб КТО, Лос-Анджелес

Тони как раз закончил просмотр данных по трем фамилиям, которые, весьма возможно, были вымышленными именами Энджепа Сунгкара. Этот новенький, Сет, неплохо поработал, в том числе представил обоснование для отсева четырех других фамилий. Он почувствовал облегчение: всё могло быть гораздо хуже. Он был настолько погружен в свой анализ, что не заметил стоявшую над ним Джейми, пока она не кашлянула ему.

«О, привет, ну как дела у тебя?», спросил он и протер глаза. Было уже поздно.

«Дела все те же – Джек Бауэр», сказала она. «Ты в курсе, что он звонил сюда?»

Тони непонимающе уставился на нее.

«Ох, черт, тогда начну с начала», сказала Джейми. «Ты в курсе, что Джек Бауэр сбежал из тюрьмы, а потом позвонил сюда?»

Тони вздохнул сквозь стиснутые зубы: «Вот дьявол. Кто-нибудь пострадал?»

Джейми пожала плечами: «Пока еще не все известно, но в тюрьме был бунт, так что я уверена, что там были жуткие вещи. Говорят, Джек порезал охраннику лоб. Другие говорят, что он помешал сбежать части заключенных, после того как перелез через стену».

Тони встал, сонливость его внезапно куда-то улетучилась: «Невероятно, не может быть», пробормотал он. «Отдел этим занимается?»

Джейми присела на краешек его стола и подняла руки во всем известном знаке недоумения: «Без понятия абсолютно! Шапель выведен из строя, а Хендерсон, похоже, выжидает. Он отправил Джорджа Мейсона к маршалам, установить с ними связь и координировать действия. Но—», она замолчала, скорчив недовольную гримасу, но ничего не сказала.

«Но что? Давай, у меня нет времени––»

«Тони, мы должны были заняться этим делом. Я имею в виду Джеком Бауэром. Парень блин даже не читал ни разу правила. Но убивать кого-то просто так? Да ну. И мы даже ни разу не смотрели это дело. Не следует ли нам провести хоть какую-то домашнюю работу?»

Тони изо всех сил потер себе виски, чуть ли не до дыр. Джейми была права. Прошло уже несколько недель с тех пор, как Джек застрелил этого типа Тинтфаса, и за исключением некоторого весьма поверхностного сотрудничества с федеральным прокурором КТО почти не принимал в этом никакого участия. Из-за Шапеля, конечно. Он был истинным рычагом этого, он ненавидел Бауэра. Вероятно, он получил огромное удовольствие от того, что Бауэр за решеткой. Но Бауэра это не остановило бы, он стал бы копать эту историю, и это не должно помешать и им.

«Окей», сказал он. «Но у меня тут проблема. Я отслеживаю зацепку, которая может оказаться важной. В наших пенатах объявилась «Джемаа Исламия».

Джейми отреагировала сразу же: «Это мероприятие с Юго-Восточной Азией будет завтра», сказала она.

«Да, завтра. Уверен, они попытаются нанести удар по встрече, но не знаю как, и пока лишь выясняю кто. И мне нужно продолжать этим заниматься. И тебе бы тоже».

«Есть соображения, с чего начать?»

«С самого начала», ответил Тони.

1:29
Лос-Анджелесское метро

В Лос-Анджелесе стоял жаркий день. Хорхе бежал по переулку. Он перепрыгнул через забор во двор к Гонсалесам, а потом, огибая груды ржавых автомобильных запчастей и краденых велосипедов, перелез через проволочные ворота и помчался по улице к дому Оливеры. Он ворвался в дверь и побежал в свою комнату. Хуан Оливера вскочил с дивана и последовал за ним.

«Хорхе!» Он услышал тяжелые шаги грузного Хуана по скрипучей лестнице. Четырнадцать ступеней наверх. Еще семь шагов к двери Хорхе (в том числе три маленьких шаркающих шажка, чтобы собраться). Около четырех фунтов на квадратный дюйм давления быстрых и многократных ударов кулаком.

«Хорхе!» Дверь открылась, и он увидел Хуана, живот у которого выпирал над поясом, еле прикрытый белой майкой-алкоголичкой. «Чем ты там занимаешься?»

«Сижу на своей кровати», сказал он, что было правдой.

«В этой банде!», ревел Хуан. «Я не хочу, чтобы ты связывался с этой бандой! Меня не волнует, что ты двоюродный брат Софии. Мне плевать, что ты ее брат! Бандитам в моем доме не место!»

Глаза у Хорхе вспыхнули. Он терпеть не мог этот пафосный повелительный тон Хуана, напыщенные проповеди жалкого императора. Он презирал всякую власть как диктатуру. Он подавил желание схватить ручку со своего небольшого стола из осветленного дерева и ткнуть ею Хуана в пузо. Но ему было только пятнадцать лет, и ему не хотелось платить за комнату и пропитание. Кроме того, это было его реакцией на устроенное ему представление. Он терпеть не мог диктаторов. Но спорить с ним было бесполезно, проблемы это не решит. «Ладно».

Хуан поднял было палец, чтобы отругать его, но потом остановился. Он хмыкнул и подтянул штаны. «Хорошо?»

«Хорошо».

Вряд ли это было уступкой. Хорхе только что сбежал домой, покинув банду — сбежал, потому что никто не может покинуть банду и после этого остаться в живых. Либо банда убьет тебя, либо банды-соперники узнают, что ты стал слаб, и убьют тебя. Хорхе, однако, не думал, что его бывшие товарищи будут пытаться его прикончить. Он уже показал им, как можно превратить их жалкую, маленькую, но кровожадную шайку в жизнеспособную и растущую криминальную империю. Они его не тронут.

Но подобно тому, как он мог предвидеть их рост, он также видел и их пределы. Банда была похожа на еще один Кубик Рубика: почти бесконечное число комбинаций, но видимый результат лишь один, и никакого иного выхода из этой головоломки не было, кроме как положить ее на стол.

Хорхе уже знал, за какую головоломку возьмется теперь. Он много читал о растущей популярности подключенных к сети персональных компьютеров. На следующее утро он проснется пораньше, побросает свои скудные пожитки в синюю адидасовскую сумку и убежит снова.

......................

Сапата откинулся на сиденье метро из искусственной кожи, отъезжая от Стейплс-центра. Конечно, они могли дойти от Стейплс-центра до отеля пешком, но его
очень заинтересовало метро, так же, как и поезд "Амтрак"*. Он был, правда, слегка раздосадован тем, что не мог взорвать метро, но после своей шалости с "Амтраком" еще одна небольшая катастрофа могла бы привлечь слишком много нежелательного внимания.
- - - - - - - - -
*Американская общенациональная железнодорожная пассажирская корпорация, действующая под коммерческим названием «Амтрак», занимающаяся пассажирскими перевозками. – Прим. переводчика.
- - - - - - - - -

Кроме того, час был поздний, и взрыв бомбы сейчас затронет слишком мало людей.

Чтобы отвлечься от мыслей о различных способах нарушить работу метро, Сапата собрался было уже заговорить с Агилларом, который сонно клевал носом во время поездки, как его внимание привлек односторонний разговор в другом конце вагона.

Там сидел мужчина лет сорока, с невинно-ангельским лицом и короткими прямыми каштановыми волосами с идеально ровным пробором. Он был полненьким и безобидным на вид, и он говорил что-то юной девушке лет семнадцати, которая, как предположил Сапата, ехала домой, возвращаясь с работы из одного из торговых киосков в Стейплзе. Далее он сделал заключение, с такой же уверенностью, что «ангелок» средних лет тоже ехал из Стейплза.

«…Думаю, это был далеко не лучший их концерт», говорил он ей доверительно, как будто их кто-то мог подслушивать. «Вы были на их предыдущем концерте год назад?»

Молоденькая девушка, темноволосая, темноглазая и явно смущенная, пожала плечами: «Я там тогда не работала».

«О, поверьте мне, вам бы он больше понравился», сказал он, подмигнув. «И народу тоже было больше. Невероятно, мы почти одни в этом поезде. Парочка ночных путешественников, и это мы с вами».

Девушка вежливо улыбнулась. Херувимчик, казалось, почувствовал, что ей дискомфортно, и посочувствовал. Он не отсел от нее на другое место, но лишь чуть отодвинулся в сторону, создав иллюзию, что расстояние между ними увеличилось. «Извините, если я показался вам таким болтливым, просто я часто возвращаюсь домой ночными поездами, и обычно все они пустые, и мне так одиноко».

Она кивнула: «Да, наверное».

Сапата постучал Агиллару по ноге носком ботинка: «Ты слушаешь?», спросил он.

У Агиллара глаза были почти закрыты, но тут он их открыл: «А? Их? Да вроде. А что?»

Сапата наклонился к нему ближе: «Смотри. Сейчас он предложит ей прогуляться вместе. Он собирается ее изнасиловать».

Агиллар повел плечами, якобы потягиваясь и разминая спину, и сделав это, взглянул на "ангела". Когда он обернулся, то скептически посмотрел на Сапату: «Вон тот? Что-то я в этом сомневаюсь».

Сапата заговорил, как он это часто делал, менторским тоном, но низким и тихим голосом, словно они с Агилларом прятались за каким-нибудь укрытием в лесу, наблюдая за животными в дикой природе. «Классический прием. Он уже установил с ней связь и создал «нас», на пустом месте, где никакого "нас" раньше не было. Он навязывает ей себя».

Агиллар опять с ним не согласился: «Он сидит, отодвинувшись от нее».

Сапата укоризненно покачал головой, изображая из себя раздосадованного ментора: «Вот ты сел бы рядом с женщиной в такой поздний час и заговорил бы с ней?»

Агиллар задумася: «Думаю, нет. Ей будет дискомфортно».

Сапата кивнул: «Безобидный человек не только не станет ее смущать, он постарается этого не делать. Для нее это тревожный сигнал».

Агиллар уже давно смирился со своей ролью ученика и не переставал удивляться проницательности своего наставника: «Так почему же она не—»

«Ей нельзя это делать», прервал его Сапата. «То есть я имею в виду, общество ей это не позволяет. Это невежливо. Поэтому вместо того, чтобы поступить по-умному и уйти от навязчивого мужчины, она сидит там, чтобы не показаться грубой. Вот почему общество должно быть уничтожено».

Агиллар скептически повернул голову, взглянув на "херувима" и его жертву: «Да?»

«Аналогия. Микрокосм», сказал Сапата, перехватывая его сомнения. «Механизм не работает и должен быть демонтирован».

Поезд метро завизжал, а затем снизил скорость и остановился. «Пошли», прошептал Сапата. «Мы выйдем здесь».

«Нам на следующей выходить».

«Выйдем здесь», повторил Сапата.

Они вдвоем встали, когда двери поезда открылись, и вышли. Сапата сделал знак, что им следует минутку подождать, пока барышня и "херувимчик" не выйдут из соседних дверей. "Невинный ангел" улыбнулся и пожелал ей доброй ночи, но затем рассмеялся, обнаружив, к своему легкому смущению, что им нужно подниматься по одной и той же лестнице.

«Электрошокер у тебя с собой?», спросил Сапата.

«Конечно».

Шокер был небольшим черным приборчиком размером с электробритву. Он был похож на лазерное оружие из фантастических фильмов. Когда Сапата нажал на пусковую кнопку, между двумя зубцами на конце прибора затрещало электричество. Сапата подержал его некоторое время, затем кивнул, и они вдвоем стали подниматься по той же лестнице, что и те двое. Лестница выводила на площадку, затем поворачивала и заканчивалась на улице наверху. "Херувим" остановил девушку на площадке, и хотя он до нее еще не дотронулся, он явно преградил ей путь к выходу.

«…возникла связь», говорил он, «и мне кажется, вы тоже это почувствовали».

Девушка сложила руки на груди: «Мне действительно нужно идти домой».

«Я могу вас проводить. Держу пари, нам по пути». Мужчина улыбнулся.

«Уверен, что нет». Твердо сказал Сапата. Он не был высоким и крупным, не таким уж мускулистым и крепким, но у него была сила воли, а бритая наголо голова помогала ему казаться крутым.

Мужчина обернулся, на его пухлом лице застыло странное выражение, нечто среднее между страхом и намерением растерзать жертву: «Простите?»

«Нет». Сапата выстрелил в него электрошокером.

"Херувимчик" завизжал, и колени его подогнулись. Сапата взглянул на девушку, которая, казалось, испугалась Сапаты куда больше, чем шатена. «Вы боитесь не того, кого нужно», сказал он. «Уходите отсюда. И в следующий раз прислушивайтесь к внутреннему голосу, который подсказывает вам, что что-то тут не так».

Барышня молча кивнула, осторожно прошмыгнув мимо Сапаты и Агиллара, а затем поспешила вверх по лестнице.

"Ангельское личико" поднялся с колен. «Что за ху––?»

Сапата снова ударил его током. «Ой, простите. Я вам, кажется, помешал?» Агиллару он приказал: «Схвати его за руки. И прикрой ему рот». Когда Агиллар схватил его, Сапата приставил электрошокер к внутренней стороне бедра мужчины и нажал на пусковую кнопку, удерживая там шокер. Херувимчик закричал, но его крик частично был заглушен Агилларом. Они подержали его так некоторое время, пока он брыкался и дергался под током. Сапата еще три раза ударил его током в гениталии, в шею и живот. Пухлый захныкал.

«Это за тех, которые из-за тебя уже пострадали», сказал Сапата. «Если пострадает еще кто-то, я тебя найду». Он встал и пошел вверх по лестнице, не оглядываясь.

Фрэнсис Агиллар отпустил его, и тот остался лежать на площадке в позе эмбриона. Агиллар перевел взгляд с "херувима" на Сапату, на то, как его шеф шел прочь, уверенный, что поступил правильно. Агиллар не был в этом уверен.

Он осторожно прижал ботинком руку этого человека к земле. «Ты намеревался ее изнасиловать?»

Мужчина, рыдая, ответил: «Нет».

Агиллар надавил ему на руку.

«Да, да!», завизжал херувимчик. «Да!»

Агиллар догнал Сапату наверху, там, где лестница выходила на Флауэр-авеню. Он был почти уверен, что его работодатель уже позабыл про сексуального хищника. Он был таким всегда, все то время, которое Агиллар на него работал. Он смотрел на людей и утверждал, что почти мгновенно их распознает. Сапата платил хорошо, столько же, сколько ему могли бы платить за другие виды преступной деятельности, которые Агиллар мог выбрать, но не деньги имели для Агиллара значение. Просто до этого Агиллар никогда не встречал настолько умного человека, как Сапата. Не одаренный судьбой блестящим интеллектом, Фрэнсис все же обладал достаточно здравым умом, чтобы ценить его в других. Он почти ничего не знал о Сапате, за исключением того, что тот был блестящим гением, анархистом и невероятно богатым человеком. Агиллар думал, что он сделал свое состояние в прошлой жизни, занимаясь компьютерами. Но теперь он посвятил свою жизнь анархии.

Агиллар догнал его. Они молча пошли вместе, пока через некоторое время Фрэнсис не сказал: «Ты всегда оказываешься прав».

Сапата кивнул и бесстрастно заметил: «Да, я прав всегда».


_______________________________________________
_______________________________________
________________________________
_________________________
__________________
_____________


7. ДЕЙСТВИЕ ПРОИСХОДИТ МЕЖДУ 2 И 3 ЧАСОМ НОЧИ.


2:00
Медицинский центр Калифорнийского университета

Крис Хендерсон вошел вслед за доктором Чикаулис в палату Райана Шапеля.

«Не понимаю, почему вам ничего не удалось выяснить», говорил он.

«Я тоже», откровенно призналась врач. «Его состояние стабилизировалось, но он все еще в коме. Сначала я подозревала нечто вроде передозировки барбитуратами или отравление».

«Передозировка?», удивленно спросил Хендерсон. «Шапель не употребляет наркотиков. Но отравление? Вы взяли у него анализы?»

Она кивнула, взяла его карточку и уже в четвертый раз ее прочитала. «Анализ его крови дал отрицательный результат. В его организме ничего такого нет».

Хендерсон посмотрел на Шапеля, неподвижно лежавшего на больничной койке, с трубками, сунутыми в ноздри. Как бы жестоко это ни показалось, но Хендерсон вынужден был признать, что в коме Шапель выглядел лучше, чем в реальной жизни. От него теперь исходила какая-то аура покоя, что сильно контрастировало с тем, как он воздействовал на людей, когда был в сознании.

«Прошу вас, продолжайте за ним следить», сказал он твердо. «В то же время, я не хочу вас пугать, но сейчас на свободе находится человек, сбежавший из тюрьмы. Я выставляю у дверей палаты охранника в форме».

«Сбежавший из тюрьмы?... Охранник? Здесь? Вы хотите сказать, что этот беглый преступник может прийти за моим пациентом?»

Хендерсон поднял руку, успокаивая ее. «Это маловероятно. Но он звонил и спрашивал о Шапеле. Не могу себе представить, что ему удастся что-нибудь из него вытянуть, если он сюда явится, но береженого бог бережет. Вооруженный охранник займет тут свой пост немедленно».

2:07
Западный Лос-Анджелес

Джек и Тери однажды поссорились в «Ла Страде», милом итальянском ресторанчике на северной стороне бульвара Сан-Висенте в Западном Лос-Анджелесе. Поругались скорее из-за ничего, или же из-за всего, в зависимости от того, как на это взглянуть: из-за рабочего времени и графика Джека, ощущения Тери того, что она пытается соперничать за Джека с нуждами страны, находящейся в опасности. Он не помнил, с чего началась ссора — возможно, это просто было продолжение предыдущего спора между ними, который не был улажен — но он помнил, что она сказала: «Чем бы ты на работе ни занимался, она не может быть важнее нашего брака».

И он помнил, что он ей ответил: «Да, это так».

Не очень хорошо тогда все прошло.

И вот теперь, в два часа ночи, в эту субботу, он возвращался на место этого «преступления». На бульваре Сан-Висенте было пустынно, «Ла Страда», занимавшая половину нижнего этажа высотного офисного здания, была закрыта, там было совершенно темно. Даже ее неоновая вывеска, написанная курсивом, была выключена. Вход в ресторан представлял собой апсиду, выдававшуюся вперед на углу высотки, с несколькими деревьями в больших кашпо и каменной скамьей с резными львами вместо ножек.

Джек припарковал Максиму за полквартала, на улочке, перпендикулярной бульвару Сан-Висенте, откуда хорошо был виден угол. Он подождал там некоторое время, чуть подняв руку, чтобы Рамирес сидел тихо. Он не высматривал там что-то конкретно — там было много укромных местечек — он просто хотел получить общее представление об этом месте. Мимо один раз проехала машина, на довольно высокой скорости, но больше никого не было видно. Джек вышел из машины и махнул рукой Рамиресу, чтобы тот шел за ним. Он подошел к углу, опять стараясь держаться поближе к стенам и подальше от фонарей. Вдоль улицы между тротуаром и бордюром стояли деревья, поэтому в них можно было передвигаться относительно скрытно, но лишь до тех пор, пока он не дошел до угла. Он остановился под покровом цветущей груши. «Ла Страда» теперь была прямо через дорогу.

«Чего ждем?», прошептал Рамирес.

Джек проигнорировал его, внимательно вглядываясь в фасад ресторана, пытаясь угадать, где же именно Тери спрятала для него сумку. Ему нужно было действовать быстро, чтобы ее забрать, а не шарить в ее поисках у витрины, поэтому ему хотелось правильно угадать. У нее было три наиболее вероятных варианта спрятать сумку: в каждом из обоих деревьев в кашпо и под каменной скамьей между двумя львами. Одно дерево было густо покрыто глянцевыми листьями, хотя что это конкретно было за растение, он не знал. Другое, хотя и того же вида, было тщедушным, на нем было меньше листьев и лишь несколько веток, не толще палочки. Львы стояли неподвижно, раскрыв пасти и готовые зарычать.

Джек решил, что знает, где искать.

Он быстро перешел улицу, сразу же ощутив себя словно обнаженным, незащищенным на голом асфальте, при свете уличных фонарей и светофоров, выставлявших напоказ каждое его движение. Он почти ожидал услышать визг шин и выстрелы, но услышал лишь поскрипывание своих кроссовок по асфальту. Дойдя до противоположной стороны улицы, он поспешил к апсиде, прямо к засохшему деревцу.

Там и находилось то, что ему было нужно, почти невидимое в темноте: темно-синяя сумка на молнии. Джек открыл ее и вытащил толстый сверток, обернутый пузырчатой пленкой. Затем он разорвал эту пупырчатую пленку, и внутри оказался запасной ЗигЗауэр, три до отказа набитых обоймы и коробка патронов, а также новые документы для Джека. В ту минуту, когда он вставил обойму на положенное место и передернул затвор, он почувствовал себя лучше.

Внутри него всё похолодело буквально через секунду, когда он почувствовал чью-то руку у себя на плече.

2:20
Лос-Анджелес

Дэн Паскаль с трудом впихнул свое туловище в свою правительственную "Краун Викторию" с недовольным рычанием, которое он приберегал для этого ежедневного и крайне неприятного мероприятия. Когда-то ему, было дело, выдали "Бронко", который был раем для такого крупного в объемах мужчины, как он, но Министерство внутренней безопасности их всех затем реквизировало, так что теперь ему приходилось вновь с трудом влезать в "Викторию".

В довершение всех несчастий у него зазвонил мобильный телефон. Недовольно хмыкнув еще раз, он был вынужден повернуться и сунуть руку в карман, с некоторым трудом вытащив телефон.

«Паскаль», объявил он.

«Маршал, сержант Майк Сантомьере, полиция Лос-Анджелеса».

«Да, сержант?»

«Не уверен, что у нас много нового, но у нас и так всего немного. Я подумал, что вам захочется узнать, что только что поступило сообщение об угоне машины. На авеню ДеЛеоне. Это довольно далеко от федерального изолятора, но с этим вполне можно работать».

Паскаль записал марку, модель и номер машины.

2:21
Западный Лос-Анджелес

Джек резко развернулся и сорвал со своего плеча коснувшуюся его руку, поймал ее и зажал другой рукой горло нападавшего. И только тут он узнал лицо Тери Бауэр. Глаза ее расширились от ужаса, а лицо было искажено маской внезапного ужаса.

Джек тут же выпустил ее и затащил в тень апсиды. «О Господи!», прошипел он.

«Сам ты "О Господи!"», огрызнулась она. «Твоё лицо, я сначала совсем тебя не узнала». Ее трясло. Выражение его лица потрясло ее гораздо больше его чисто физических действий. Его голубые глаза яростно сверкали, а губы свернулись в злобный оскал. Она уже давно знала, что ее муж был способен убивать людей; что он действительно убивал людей, когда это было необходимо. Но лишь в этот момент в ее сознании все изменилось, она, наконец, четко осознала: "Мой муж – убийца".

«Что ты тут до сих пор шляешься?», спросил он, тут же пожалев, что его тон был таким обвинительным.

«Ждала тебя, хотела узнать, чем тебе помочь», ответила она. «И как раз уже собиралась уходить».

Он заставил свой голос звучать чуть сдержаннее, заговорив несколько более успокаивающим тоном, хотя его сердце по-прежнему бешено колотилось, а мышцы по-прежнему были напряжены, готовые к бою. «И это было бы лучше. Сейчас… сейчас может произойти всякое».

«Кто это?», спросил Рамирес. Он удивился тому, как Джек побежал через перекресток, и помедлив, заколебался, не уверенный в том, нужно ли ему бежать вслед за ним или нет. Но ему не хотелось оставаться одному.

Тери Бауэр заметила предостерегающий взгляд в глазах Джека. «Друг», сказала она неопределенно.

«Мы остановимся у нее?», спросил Рамирес. «Нам нужно место переноче—»

«Нет», отрезал Джек до того, как Тери успела ответить.

«Мы не настолько близкие друзья», продолжила его мысль Тери. Либо она злилась на него, либо у нее просто удачно получилось. Джек решил, что возможно и то, и другое. Он услышал глухой рокот машины, в которой переключали передачу, заворачивавшую из-за угла. Другие, похоже, машину не заметили.

«Блин», сказал Рамирес, пнув одно из кашпо с деревом носком украденного кроссовка. «Я устал. Нам нужно где-то—»

«Ложись!», скомандовал Джек. Он прикрыл Тери собственным телом и схватил Рамиреса сзади за футболку "Лейкерс", чуть не задушив его, когда повалил на землю. В тот же миг вокруг них в воздухе прогремели выстрелы из дробовика и из пистолета, взвыли пули, разбивая стекла. Джеку на голову посыпались осколки стекла. Он навел свой Зиг на автомобиль — черный Крайслер 300С, который с визгом затормозил. Сидевшим в машине не было видно Джека и двух остальных, скрывшихся в темноте под апсидой, и большая часть их выстрелов прошла выше. Но Джек не промахнулся. Он дважды выстрелил, пробив переднее пассажирское стекло, и силуэт находившего там человека исчез. Он повернулся на несколько градусов, прицелившись в заднее стекло, но под ним дернулся Рамирес, и пули прошли низко, пробив отверстия в двери. Внутри Крайслера кто-то вскрикнул, и большая машина с ревом умчалась прочь.

«О Боже, о Боже», шептала безостановочно Тери.

«Уходим», объявил Джек. Он вскочил и рывком поднял ее на ноги. «Сваливай отсюда немедленно», приказал он. «Ты была дома. Если кто-то звонил или стучал в дверь, ты не слышала, потому что спала. Беги». Он пихнул Тери за угол. Не дав ей опомниться, он схватил Рамиреса за руку и практически потащил его через дорогу. Тери возненавидит его за это, но она останется жива, чтобы потом его ненавидеть.

«Кто она, черт возьми? И кто они, черт возьми?», спросил Рамирес, который еще плохо соображал из-за выстрелов, имея в виду и Тери, и стрелявших.

«Она? Ну, в общем, никто. Они же больше похожи на тех, что из тюрьмы». Джек точно этого не знал, но догадка была, скорее всего, верной. Нападение было проведено в бандитском духе, машина тоже была в бандитском стиле. MS–13 по-прежнему охотилась за ним. И вряд ли это бандитская вендетта, а это означало, что он до сих пор так и не знает, почему они на него охотятся. И более того, как они его нашли?

Джек не выпустил Рамиреса, пока они не добрались до машины, и не сказал ни слова, пока они не отъехали оттуда. Проехав пару кварталов, он съехал на обочину и остановился у паркомата, который был выключен на ночь. Он заглушил мотор и выключил фары. «Пригнись», сказал он своему спутнику. Они оба пригнулись в своих сиденьях. Через минуту завыли сирены, и мимо промчались две полицейские машины, сверкая огнями. Джек стал просчитывать ситуацию. Если к поискам подключится КТО, полиция проведет баллистическую экспертизу ЗигЗауэра и отследит его по нему. Ему нужно было держаться на шаг впереди полиции, опережая шаблонные схемы.

«Что, блин, ты такого сделал MS-13, что они гоняются за тобой?», спросил Рамирес.

«Ничего», искренне ответил Джек. «Может быть, они за тобой гоняются».

«У меня никаких проблем с ними не было!», возразил тот.

«В любом случае, нам нужно где-то укрыться. Отели не подходят, потому что ни у одного из нас нет документов», что было ложью, потому что в темно-синей сумке у него лежали деньги, водительские права и кредитные карточки на имя Джона Джиммо. «Ты сказал, что, возможно, знаешь кого-нибудь. Сейчас самое время туда отправиться».

Рамирес замялся. Сама эта пауза для Джека была очень полезной. О ком бы ни думал Рамирес, этот человек был настолько важным, что вызывал у него страх и тревогу. Именно он и был нужен Джеку.

«Ладно», согласился Рамирес. «Поехали».

2:39
Штаб КТО, Лос-Анджелес

Даже когда Джека Бауэра в КТО Лос-Анджелеса не было, он все равно доминировал во всей деятельности Отдела. Тони по горло увяз в своем расследовании деятельности «Джемаа Исламия». С разрешения Хендерсона он отрядил двух оперативников установить прослушку всех телефонов, которые они выявили на вымышленные имена Сунгкара, а также на телефоны Ридвана Башира. Благодаря Сету электронные письма и СМС Сунгкара сразу же выскакивали на компьютере у Тони, как только были отправлены. Сунгкар только что получил непонятное сообщение по электронной почте, вероятно, зашифрованное, но в нем упоминалось о каком-то предстоящем визите на «фабрику папы Рашада». В письме слова «фабрика папы Рашада» повторялись несколько раз, и Тони был уверен, что это шифр. Он ждал анализа данных, и его терпение уже было на исходе.

«Джейми!», закричал он в трубку, хотя она и так могла слышать его голос. Она перезвонила ему и сказала, тише и более спокойным тоном: «Мы занимаемся этим, Тони, но мы также занимаемся и делом Джека».

«Бауэр». Это имя было произнесено без всякого сочувствия. Даже скрываясь от органов, Джек создавал проблемы внутри КТО. Он был слоном в посудной лавке. «Ну и что там?»

«Последовала твоему совету и покопалась немного в прошлом жертвы, Эдриана Тинтфаса».

«Какая-то мелкая сошка, верно? Посредник».

«Да, никогда по большому счету он не попадал в поле нашего зрения, потому что ничего серьезного не совершил».

«Я помню».

Тут Джейми накинулась на него, прицепившись к его словам: «Но в том-то и дело. Он ничего не сделал серьезного, потому что на самом деле он вообще ничего не сделал. То есть я хочу сказать, что чувака вообще просто не существовало, затем он вдруг откуда-то появляется, светится как участник нескольких мелких делишек, которые, может, и могут заинтересовать местную полицию, но никого из нас здесь не заставят и бровью повести, а потом он вдруг совершает нечто крупное, и Джек идет и убивает его».

Тони не увидел в этом никакой загадки: «Многие преступники совершают много чего плохого, о чем мы не знаем. Они получают репутацию в преступных кругах, даже если у нас нет их полного резюме».

Джейми скептически хмыкнула в трубку: «Вот на это фигню с Джеком я не поведусь. Никаких причин убивать этого типа не было. Как думаешь, скольких людей убил Джек?»

«Чертову кучу!»

«Верно, но скажи честно – как ты считаешь, он когда-нибудь убил кого-нибудь, кого убивать не следовало?»

Тони промолчал: «Прочитай его послужной список, Джейми. В это не так уж сложно поверить—»

«—тому, кто читал этот послужной список. Вот почему эта история соответствует привычным рамкам расследований. Но я же говорю о нас, о людях, которые его знают. Ты в это веришь?»

Последовала еще одна долгая пауза, во время которой Тони размышлял. Он отбросил свои предыдущие резкие оценки и неодобрение действий Джека. «Нет», сказал он наконец, «я в это не верю».

Джейми ощутила приятный трепет. Она выиграла раунд. «У меня есть одно имя. Это вдова Эдриана Тинтфаса. Мы можем отправить к ней кого-нибудь ее проверить? Мне нет никакого смысла просить об этом Хендерсона, он просто скажет нет».

«Нину», сказал Тони. «Пусть это сделает Нина. Так, теперь, а где мой анализ?»

«Он готов». У него за спиной стоял сияющий Сет Лудоновски.

Тони повесил трубку. «Давай».

Сет не стал морочить голову какими-нибудь поражающими воображение криптографическими программами, анализом семантики, аллофонов, последовательности букв и прочими очень важными, но лишь уводящими в сторону методиками, используемыми при анализе перехваченных электронных писем. Он просто сказал: «Фабрика Папы Рашада [Papa Rashad’s factory] –– довольно незамысловатый способ зашифровать аббревиатуру "PRF". И если вы спросите меня, что может также означать PRF––»

«Азиатско-Тихоокеанский форум [Pacific Rim Forum (PRF)]», сказал Тони. «И он начнется примерно через пятнадцать часов».

2:44
Бойл-Хайтс, район Лос-Анджелеса

"Нет ничего лучше ночного траха и ночного косяка", подумал «Смайлик» Лопес. Девчонка лежала в другой комнате, все еще отсыпаясь после текилы. Она может и не вспомнит о кайфе, льстил он себе, но утром ей будет тяжко. В руке у него была толстая сигарета с марихуаной, и он сделал еще одну затяжку, положил ноги на небольшой столик и, взяв в руки пульт, включил телевизор. "HBO", "Cinemax" (он назвал этот канала "Порномакс"), "Showtime" и еще другие ни черта путного в три часа ночи не показывали. Он некоторое время переключал каналы, пока не остановился на ESPN (спортивный телеканал) или на каком-то другом таком же. Они показывали повторы боев, но не бокс. Это была та, другая хрень, бои, где можно бить коленями, локтями и все такое прочее. Смайлику такой вид боев нравился. Он был больше похож на уличные драки.

У него зазвонил мобильный. Он ждал звонка от одного из своих боевиков, но это был другой номер. «Ох», сказал он, поняв, кто это.

«Что за херня у тебя там творится?», сердито рявкнул кто-то в трубку.

Смайлик взглянул на часы на экране: «Скоро с ним будет покончено, братан. Можешь не беспокоиться».

«Нет, не могу», сказал голос. «Эти твои братки» — это иностранное для него слово, неуклюже произнесенное, походило в его устах на оскорбление и намеренно было произнесено именно так –– «опять все запороли. Уже в третий раз!»

Смайлик почувствовал облом кайфа и был очень этим раздражен: «Черт, ese (братан), ты же сам нам сказал, что его будет непросто замочить».

«Так разберись там!», потребовал голос. «Или я сделаю так, что твоих людей на зоне сожгут на электрическом стуле».

Смайлик сел, его кайф мгновенно улетучился: «Слушай сюда, браток», сказал он, проговорив это слово так, как произнес его голос в трубке. «Я тебе не Оскар. Еще раз ты так наедешь на меня, и я засуну твой член тебе же в глотку, и мне плевать, каких ты ментов на меня натравишь. Понял?» Он услышал, как голос на другом конце линии с трудом удержался от ответа. «Кроме того, это тебе, ****ь, нужно, чтобы его замочили, вот и занимайся этим сам, грёбаный пидор».

«Хорошо», сказал его собеседник. «Отлично. Я знаю, что он крут, но ты продолжай этим заниматься, в противном случае тебе не заплатят, и я позабочусь о том, чтобы твои парни исчезли». Он повесил трубку.

Смайлик сделал еще одну затяжку.


2:53
Отель «Сенчури-Плаза»,
Сенчури-Сити, Калифорния

Старики спят плохо. Мартин Уэбб вспомнил, что об этом говорил ему отец, когда Мартин был гораздо моложе. Хотя Мартину шел уже семьдесят третий год, он сохранял острый ум и ясную память, как прежде, и он хорошо помнил тот старый дом в Сильвер-Спрингсе, куда он привозил детей навестить старика. Он засиживался допоздна, работая над финансовой отчетностью какой-нибудь компании, еще долго после того, как отец ложился спать, но вскоре обнаруживал, что его отец просыпался и спускался вниз выпить теплого молока. И тогда они разговаривали; и это были одни из лучших бесед в их жизни.

Но теперь стариком был уже сам Мартин. Даже его сыну Максу было уже за пятьдесят, и когда семья приезжала навестить его в Джорджтауне, и Мартин вставал за теперь уже своим стаканом теплого молока, чаще всего он встречал своего бодрствующего внука Джейка, хотя, конечно, Джейк не занимался финансовой отчетностью.

Но в данный момент он был один, и вместо того, чтобы медленно спуститься вниз за молоком, он позвонил в службу обслуживания номеров.

Старики спят мало, снова сказал он себе. Но основания потерять сон у него были.

Экономика. Проклятая экономика. Застряла, словно двигатель, который должен завестись, но не заводится. Нет, аналогия не совсем верная. Лучше сказать, она провисла, словно самолет, двигатель которого заглох. Самолет терял высоту, снижаясь на последнем издыхании, и в любую минуту мог рухнуть.

«Да, так точнее», сказал Мартин вслух, обращаясь к своему тихому гостиничному номеру.

А он был механиком, тем, кто должен был починить этот двигатель. Он уже перепробовал все инструменты из своего арсенала: процентные ставки, конечно, служившие ему молотком, отверткой и гаечным ключом. Он с высоких трибун публично укорял нынешнюю администрацию, призывая ее к финансово-бюджетным ограничениям. Он хеджировал свои ставки в отношении зарубежных рынков. Но все было бесполезно. Доу Джонс походил на лестницу, неуклонно бегущую вниз. Безработица росла, инфляция тоже, а они не должны это делать одновременно. По данным за прошлый месяц, индекс потребительских расходов сократился, а рынок недвижимости замедлился. Потребительское доверие — Мартин для себя называл его потребительской самоуверенностью — и жилищный бум с ипотечным пузырем были по сути единственным, что теперь стояло между страной и экономическим кризисом, с каким она не сталкивалась уже семьдесят лет.

Относительно своей роли Мартин Уэбб был скромен. Другие сказали бы, что между страной и катастрофой стоит еще и третья преграда — Мартин Уэбб. Мартин был председателем Федеральной резервной системы. Он был не просто великим старейшиной экономики; в глазах многих именно он и являлся этой самой экономикой. Уже двадцать семь лет он играл роль няньки, управляющего, лорда-протектора экономики Соединенных Штатов, и всегда, всегда ему удавалось заставить рынки вытащить самих себя из болота за волосы. И он сделает это снова, по крайней мере, так утверждает «Уолл-Стрит Джорнал». И он был уверен, что эксперты правы. Он сделает это снова.

Он просто пока не знал как.

Принесли теплое молоко, и девушка из обслуживания номеров вышла. Мартин сел и отхлебнул молока. Как сейчас были ему нужны сын Макс или его внук Джейк, чтобы они вошли и поболтали бы с ним! Чувствуя, что ему не хватает Джейка, он включил телевизор, окутавший его своим гипнотическим сиянием. Он стал переключать каналы, пока его внимание не привлек один из спортивных каналов. Он остановился и стал смотреть, как два бойца с крошечными перчатками на руках колотят друг друга. Как сказал комментатор, это были повторы предыдущих боев, транслировавшиеся для зрителей в преддверии поединков завтрашнего вечера. Он уже видел раньше такие бои — их называют смешанными единоборствами — и он был от них в восторге. И правда, они не так уж и сильно отличаются от экономики, с интересным сочетанием тонкого коварства, хитрости и грубой силы.

Он пил молоко и смотрел.


_______________________________________________
_______________________________________
________________________________
_________________________
__________________
_____________


8. ДЕЙСТВИЕ ПРОИСХОДИТ МЕЖДУ 3 И 4 ЧАСОМ НОЧИ.


3:00
Штаб КТО, Лос-Анджелес

Последние пятнадцать минут стали для Тони Алмейды ранним приходом Рождественского праздника. Сет блестяще расшифровал код — а вслед за ним хорошо и быстро поработали и оперативники с техническими специалистами КТО, которые установили прослушку дома Сунгкара. Теперь благодаря им Тони, сидя у себя за столом, слушал разговор между Сунгкаром и его неизвестным пособником по его домашнему телефону.

«…и ты уверен, что они дадут то, что нам нужно?», спросил Сунгкар.

«У них солидная репутация. Им нужно оружие, а взамен они могут дать нам компьютерную программу, с помощью которой мы всё и сделаем».

«В любой стране?»

«Да».

«А оружие, мы можем его достать?», осведомился Сунгкар.

«У меня есть кое-кто». "Баххаруддин Вахид". Это имя, написанное на бумажке, Сет сунул Тони, пока он их слушал. «Я с ним не работал, но слышал, что он надежен».

«Мы купим оружие, а затем поменяем его на вирус», подытожил Сунгкар. «Что ж, так и поступим».

Теперь Тони была ясна их схема: деньги дает Ридван Башир, Сунгкар на эти средства закупает оружие, которое затем обменивает на компьютерную программу, и «Джемаа Исламия» с помощью этого вируса устраивает теракт против Азиатско-Тихоокеанского форума.

Человек по имени Баххаруддин Вахид зачитал адрес, который Тони себе записал. Он отметил для себя, что никто из них раньше не встречался с этим торговцем оружием, и в голове у него стал формироваться план.

3:06
Район Мид-Уилшир, Лос-Анджелес

Дэн Паскаль свернул на своей "Краун Виктории" на Свитцер-бульвар, чуть севернее Уилшир-бульвара. У него работала рация, постоянно сообщавшая новые сводки, пока подразделения полиции выдвигались на позицию. Две машины полиции уже находились перед целью, а две – позади нее. Паскаль схватил микрофон: «Выдвигаемся», сказал он.

Он нажал на педаль газа и оказался на Уилшире уже через секунду, когда мимо него проехала синяя Максима. За Максимой помчались две патрульных машины, сверкая огнями и сиренами. Две других патрульных машины остановились перед Максимой, развернувшись и перекрыв таким образом улицу. В синей машине ударили по тормозам, и она резко остановилась. Паскаль и две следовавшие за Максимой машины подъехали к ней сзади, перекрыв пути к отступлению. Паскаль переключил рацию на громкую связь, распахнул дверь и выбрался наружу, одновременно вытащив свой "Смит & Вессон" .45-го калибра. «Высунуть руки из окон машины!», приказал он.

Патрульные во всех четырех машинах открыли двери, укрывшись за ними и прицелившись из пистолетов. Пассажиры машины подчинились, и с обеих сторон из окон машины показались торчащие наружу руки.

«Медленно открыть двери. Выйти и лечь на землю!»

Пассажиры вновь подчинились, и через некоторое время из машины вылезли двое и легли на асфальт посреди Уилшир-бульвара. Блюстители закона, все как один, побежали вперед.

Паскаль тоже зашагал вперед, двигаясь неожиданно быстро, гораздо быстрее, чем можно было ожидать от человека его размеров. Поймать Капитана Америку оказалось легче, чем он думал. Он увидел, как сотрудники полиции Лос-Анджелеса надевают на пассажиров наручники, поднимая их на ноги. Паскаль выпрямился во весь рост и с изумлением взглянул сверху вниз на… двух перепуганных восемнадцатилетних сопляков.

3:11
Отель «InterContinental»,
Центр Лос-Анджелеса

Джек и Рамирес остановили только что угнанный пикап Ниссан в квартале от отеля "InterContinental" и оставили машину там, чтобы ее потом нашли. Они вошли в этот четырехзвездочный отель в центре Лос-Анджелеса. В холле было тихо и пусто, за исключением мужчины и женщины – латиноамериканцев, чистивших плитку на полу огромной поломоечной машиной. Рамирес подошел к местным телефонам, установленным на изысканном мраморном выступе. Подняв трубку одного из них, он набрал цифру 7 и номер комнаты и стал ждать, пока шли гудки.

«Не отвечает?», поинтересовался Джек.

Рамирес пожал плечами: «Когда я раньше ему звонил, он был этим очень недоволен. Подожди-ка—» И тут он заговорил в трубку: «Да, мы здесь. Хорошо, Ван, мы сейчас поднимемся».

Они отыскали лифты и нажали кнопку двадцать третьего этажа.

«Значит, он тот самый, с которым ты работал, тот, для которого ты и убил?», спросил Джек.

«Вроде того. Его зовут Вановен. Я работал на него, а он — на другого, на главного. Я того, другого, ни разу не видел. И не думаю, что мне этого хочется».

Они добрались до двадцать третьего этажа и подошли к номеру 2346. Это был хороший отель, с широкими коридорами и толстыми, мягкими коврами. Рамирес постучал, и дверь открылась, а затем закрылась за ними. Человек, который их впустил, был невысоким и кругленьким, с большими густыми усами и коротко подстриженными рыжевато-коричневыми волосами. Руки у него не были накачанными, но они были длинными, с выпирающими мускулами из-под синей рубашки поло с короткими рукавами. В руках он держал Глок .40-го калибра.

«Не понял», сказал он вместо приветствия. Он жестом указал им сесть на диван. Его гостиничный номер представлял собой люкс в форме буквы L, с гостиной и спальней за дверью. Диван стоял недалеко от двери, а за ним шла невысокая стойка, которая вела в комнату, разделяя таким образом помещение на части. За ней стояла кровать.

«Не понял, почему вы сбежали и приперлись ко мне?»

Джек ничего не ответил. Он был уверен, что в данном случае лучше было молчать и говорить, когда спросят.

«Вообще-то», ответил Рамирес, «мы бежали не для того, чтобы встретиться с тобой. Мы бежали, потому что нас пытались убить. Нам нужно где-нибудь спрятаться».

Мужчина сел в кресло напротив них, небрежно положив на ногу Глок. «Рами, ты знаешь, я твой должник, и ты знаешь почему. Тебе нужно где-то спрятаться, и я это сделаю. Но я ни черта не знаю о тебе», сказал он Джеку.

Джеку не нравилось видеть перед собой ствол Глока, но в данный момент иного выбора у него не было. Он сидел смирно, положив руки на колени. «Спрашивайте».

«Ну выкладывай свою историю».

Джек рассказал ему ту же легенду, которую использовал и для Рамиреса, то же, что было известно Рамиресу. Как и всякая другая хорошая ложь, она была близка к истине, насколько это было возможно: он бывший агент Министерства внутренней безопасности, который убил одного подонка и теперь ожидал суда, и решил, что ему не хочется дожидаться, когда его убьют MS–13. Он рассказал историю убийства Тинтфаса. Человека по имени Ван изложенное им, казалось, позабавило.

«Я могу проверить твою сказку», сказал Ван, потирая свои густые усы. «У меня есть люди, которые могут это проверить».

«Валяй», сказал Джек.

Ван решил, что так и сделает: «Угу. Ну а пока, какого хрена я должен тебе помогать?»

«Я могу пригодиться, если возникнут какие-то проблемы».

Вановен помахал пистолетом: «С чего бы это у меня возникнут проблемы? У меня законный бизнес, спроси Рами. Нет оснований беспокоиться».

«Как скажешь. Я просто подумал, что если Рами кого-то убил, значит, были на то какие-то причины, и ты был не против».

«У меня есть люди, которым я подчиняюсь, люди, которые не любят новых лиц. Мне наверное стоит убить тебя прямо сейчас».

Джек тут же успокоился. Он слышал подобные разговоры и раньше. Почти всегда так говорили те, кто вовсе не собирался кого-то убивать. Человек хладнокровный и безжалостный уже давно убил бы его, не колеблясь ни секунды. Вановену просто хотелось казаться крутым, и ему хотелось, чтобы Джек знал, что он способен убить, если понадобится. Но необходимости ему убивать Джека не было.

«Я помог Рамиресу, вытащив его оттуда. Он помогает мне, подыскивая нам место, где можно залечь на дно. Вот и все дело. Если вы решите, что вам нужна какая-то дополнительная помощь, у меня есть кое-какие навыки и умения, которые могут пригодиться».

Напряжение у Вановена не исчезло, однако лицо его изменилось. Он принял какое-то решение: «Расскажите-ка мне, как вы сбежали из тюрьмы».

Джек начал рассказывать.


3:28
Ван Найс, Калифорния

Конечно, невозможно никого обрадовать, постучавшись в дверь в три тридцать ночи, так что Нина Майерс и не пыталась никого обрадовать. Бауэр был в бегах, и им нужны были зацепки как можно скорее. Она отыскала этот небольшой дом неподалеку от Кестер-авеню, квадратное однокомнатное оштукатуренное здание на плоском квадратном участке. Она позвонила в дверь и постучала металлическим дверным молотком с изображением Уильяма Шекспира.

«Кто… кто там?», послышался сонный, испуганный голос с другой стороны двери.

«Федеральный агент, мэм». Нина поднесла удостоверение к глазку над головой Уильяма Шекспира. «Извините, что так поздно, но у меня пара срочных вопросов».

Последовала долгая пауза — настолько долгая, что Нина начала было обдумывать, обежать ли ей дом с другой стороны или попытаться выбить дверь — но затем замок повернулся, и дверь открылась. Женщина, стоявшая там, была невысокого роста, с тонкими черными волосами, большим носом и весьма неприветливым выражением на побледневшем лице. Она была в тапочках и в поношенном синем махровом халате, который она продолжала заправлять вокруг тела. Она лишь немного приоткрыла дверь, чтобы можно было говорить, но телом прильнула к открывшемуся пространству.

«Каких вопросов?», недовольно спросила женщина. Ее явно подняли с постели.

«Вы Марсия Тинтфас?» Женщина кивнула. «Нина Майерс. Боюсь, у меня пара вопросов о вашем муже».

«Я так и думала», огрызнулась женщина. Она тем временем просыпалась, и ее сонливость стала переходить в возмущение из-за того, что ее разбудили в столь странный поздний час. «Что это за вопросы такие, которые не могут подождать несколько часов, пока люди не проснутся?»

«Из тех, что связаны с убийцей вашего мужа, который только что сбежал из тюрьмы».

Тут у Марсии Тинтфас, наконец, открылись глаза. Она огляделась по сторонам, как будто убийца мог выскочить прямо у Нины из-за спины. «Тогда входите».

Нина вошла и села на диван в гостиной, освещенной лишь одним торшером. Многие полки тут были пустыми, и Нина заметила в углу две коробки, явно для переезда. «Вы, наверное, все и так знаете, но я уже давала полиции подробные показания. Я действительно мало что знала о том, чем занимался мой муж».

Нина просмотрела дело об убийстве Эдриана Тинтфаса, и знала все, что можно было узнать о Марсии Тинтфас, чего на самом деле было не так уж и много. «Понимаю. Нас вообще-то интересует собственно сам убийца—»

«Я с ним не была знакома», поспешно сказала Марсия.

«Да, я знаю, что вы его лично не знали. Мы лишь пытаемся понять, зачем он это сделал. Человек, который убил вашего мужа, был образцовым федеральным агентом».

«Наверное, до того момента, как убил моего мужа».

«Вы переезжаете?», спросила Нина.

Вопрос застал Марсию врасплох. «Ах, да. Знаете, теперь, когда Эдриана не стало, мне здесь плохо, ну, знаете, не хочется здесь жить».

Нина кивнула, но не поверила ни единому слову. Допрашивая задержанных, узнаешь многое, а Нина на своем веку допросила достаточно подозреваемых. То, что говорила Марсия Тинтфас, звучало вполне понятно и разумно, конечно, но то, как она это говорила, в этом было что-то не то. У Нины возникло отчетливое ощущение, что из-за своей сонливости женщина забыла какую-то реплику из своей роли, а затем вспомнила ее, как актер, приходящий в себя в середине сцены.

«Вы остаетесь в городе?»

«Ну», сказала Марсия, чуть более естественно, «меня попросили здесь пока оставаться, для суда и всего прочего. Но после этого я переезжаю в Сент-Луис».

«Там у вас друзья?»

«Думаю начать все с чистого листа. Всегда тяжело терять кого-то. Я и не знала, насколько это бывает тяжело». Марсия Тинтфас вошла в роль и теперь звучала хорошо.

Нина задала еще несколько маловажных вопросов, вопросов, которые могли объяснить срочность стука в дверь посреди ночи, но постаралась как можно быстрее уйти. Из своей машины она позвонила в КТО и поговорила с Джейми Фаррелл. «Нужно немедленно начать прослушивать этот телефон и ее мобильник и все остальное. Даю гарантию, что она сейчас кому-то звонит, и она нервничает».

3:42
Инглвуд, Калифорния

Группа захвата КТО вошла в здание тихо, умело и оперативно. Все было сделано весьма приближенно к обычной операции, насколько позволяла реальная обстановка. У группы имелись планы двухэтажного склада. Спутниковые и инфракрасные изображения определили местонахождение трех находившихся в здании людей. Городские лицензии на ведение бизнеса, документы на машины и записи телефонных разговоров точно указывали на то, кто именно будет находиться внутри.

К тому времени, когда Тони Алмейда получил подтверждения от каждой группы, участвовавшей в захвате, и сам подтвердил, что здание блокировано, его люди уже надели пластиковые наручники на руки трех мужчин, усаженных на стулья посреди склада. Двое из них вряд ли были чем-то большим, нежели быками с туповатыми и злобными взглядами. Тот, что сидел посередине, по их данным, являлся Артуром Менифи, хотя в данный момент он действовал под фальшивым именем Ричарда Бонавентуры. Артуро, родившийся и выросший во Флориде, был бывшим офицером снабжения в Форт-Худ в Техасе, решившим воспользоваться своими навыками и связями после увольнения из армии. Военным обычно неплохо удается контролировать оружие и боеприпасы, но при крупных операциях, особенно во время войны, человеку терпеливому не так уж трудно чуть уменьшить число гранат здесь, припрятать М–60 там. Не успеешь оглянуться – и у тебя уже свой собственный небольшой оружейный арсенал на продажу.

Тони положил руки на колени, чуть пригнувшись, чтобы оказаться глазами на одном уровне с глазами сидевшего на стуле торговца оружием. Он не сказал ни слова; задержанный впился в него взглядом в ответ, на его нервном лице страх чередовался со злобой, а Тони продолжал на него смотреть. Менифи не был похож на Тони, если бы они оба встали рядом, однако случайный сторонний наблюдатель описал бы их примерно одинаково: среднего роста, темные вьющиеся волосы, темные глаза. "Я лучше выгляжу, конечно", криво усмехнувшись, подумал Тони.

«Окей», сказал Тони, наконец.

«Я ни хрена вам не скажу», сплюнул Менифи.

Тони улыбнулся: «А мне и не нужно, чтобы ты что-то рассказывал. Просто говори, и всё. Я хочу услышать твой акцент».

3:47
Отель «InterContinental»

«Ни хрена себе историйка», сказал Вановен. Он по-прежнему держал в руках пистолет, но пушка больше не была наведена на Джека. Вановен, казалось, забыл, что это такое, и стал размахивать пистолетом, как лектор указкой. «Ни разу не встречал тех, кто сумел сбежать из тюряги».

Их прервал стук в дверь. Вановен озадаченно взглянул на них, потом подошел к двери и приоткрыл ее. Секундой позже он открыл ее полностью, но не отошел от двери. Джеку не было видно лица постучавшегося, лишь его силуэт в свете коридорных ламп, но кем бы он ни был, он был огромным, его фигура заполнила собой весь дверной проем.

«Марк, тебе бы лучше сейчас поспать. Сегодня такой важный день!», сказал Вановен.

«Не могу уснуть», сказал великан. «Надо поговорить. Впусти меня».

«У меня люди».

«Впусти меня, Ван, ну же».

Вановен поколебался, но затем сдался. Человек, который протиснулся в дверь, был похож на супер-героя из мультфильма. Он был не менее 1 метра 90 см ростом, с плечами шириной с двух вставших рядом мужчин, узкой талией и огромными мускулами, перекатывавшимися под футболкой с изображением Американского Орла (герб США). Лицо его было словно высечено в камне, а переносица была навсегда распухшей. Его уши были безобразно деформированными. Джек понял, что это: это называлось «цветной капустой» или «боксерским ухом». Бойцы награждали этим друг друга, постоянно колотя противника по ушам.

«Ребята, это Марк Кендалл. Марк "Гора" Кендалл, бывший чемпион-супертяжеловес, и скоро он вернет себе чемпионский титул».

Джек с Рамиресом кивнули. Кендалл что-то буркнул, но он явно не проявил к ним никакого интереса.

«Я вот о чем хочу потолковать», сказал Кендалл. «Я должен кое-что знать наверняка, Ванни. Ты должен мне пообещать, что я буду участвовать в следующих боях, если проиграю этот».

Джек видел, что Вановен, открывая дверь, сунул пистолет в карман. Теперь он увидел, как он вновь как бы невзначай сунул руку в карман. «Да ладно тебе, Марк. В таких делах обещаний быть не может. Ты знал, что к чему, когда начинал борьбу за возвращение титула». Для человека, который только что назвал Кендалла следующим чемпионом в супертяжелом весе, он вдруг ожесточился.

Но такой огромной глыбе, как Кендалл, он казался жалким и легко уязвимым: «У меня есть фанаты. Они хотят видеть меня на ринге».

Вановен покачал головой: «Они хотят увидеть, как ты отвоюешь себе титул, Гора. Посмотреть, сможет ли 36-летний чувак, который не был на ринге уже четыре года, еще как следует задать жару. Если проиграешь, они получат ответ на свой вопрос, и никого больше ты интересовать не будешь».

Боксерские уши капустой у Кендалла покраснели как свекла, но Джек не мог понять, было ли это от смущения или гнева. Нет, не только из-за гнева, решил он. Огромные плечи Кендалла опустились. Он стал словно побитым. Но, и в этом Джек был уверен, не из-за боев. Что-то еще угнетало его. Нечто такое, с чем он не мог справиться с помощью мускулов и ударов.

«Пойдем поговорим», сказал Вановен. «Я сегодня поставил на тебя деньги, а у тебя крыша едет. Вы, ребята, сидите тихо».

Вановен отвел гиганта в другую комнату. Рамирес растянулся на диване: «Боже, я и представить себе не мог, насколько устал. Я не привык бегать так всю ночь».

Джек пожал плечами. Он-то привык это делать. Рамирес включил телевизор и стал его рассеянно смотреть. Джек стал смотреть вместе с ним, но мысленно стал просчитывать свой следующий шаг. Скользя взглядом по номеру, он заметил сотовый телефон, несомненно Вановена, лежавший на кресле на одежде. Джек встал и потянулся. Он прошел мимо этого кресла, незаметно подобрав телефон, а затем направился в ванную. Теперь его движения стали гораздо более быстрыми. Он запер за собой дверь и набрал номер КТО.


3:53
Штаб КТО, Лос-Анджелес

Хендерсон в полудреме сидел у себя за столом. Он не бездельничал, но было уже поздно, и он ждал новостей по ситуации с Джеком Бауэром, по зацепкам Тони Алмейды и по некоторым другим менее важным делам, и глаза у него начали слипаться. Зазвонивший телефон вывел его из оцепенения. Ночной оператор сообщил ему, кто звонит, и Хендерсон почувствовал, как его сердце глухо застучало о ребра.

«Джек?», недоверчиво спросил он.

«У меня мало времени», ответил Джек хриплым шепотом. «Как Шапель?»

«Сдайся, Джек», сказал Хендерсон. «Теперь для всех ты виновен. По всему городу тебя ищут маршалы США».

«Шапель?», снова спросил Бауэр.

«Никто ничего не может понять, почему он рухнул без сознания».

Он услышал, как Бауэр выругался себе под нос: «Ладно, Крис, я должен тебе кое-что рассказать, но не могу вдаваться в подробности».

«Приезжай сюда и все расскажешь, Джек».

«Послушай меня!», скомандовал Джек, хотя голос его по-прежнему оставался тихим. «Все не так, как кажется. Я работаю над делом. Шапель в курсе всего. Об этом осведомлено также одно из подразделений ФБР, но у меня нет с ними связи».

Хендерсон нахмурился, сопроводив это скептическим вздохом: «Да ладно, Джек! Побег из тюрьмы как часть разработки?»

«Не в этой части. Мне пришлось это сделать, но это не входило в наши планы».

«Уверен в этом».

«Ты мне не веришь».

«А ты бы поверил?»

Джек не ответил, и Хендерсон услышал в трубке тихий гул сотовых помех. Наконец, Бауэр спросил: «Насколько всё это связано с внутренним расследованием?»

Хендерсон фыркнул. Его не удивило, что Джек поднял тему внутреннего расследования. Слухи о нецелевом расходовании средств ходили по КТО Лос-Анджелеса в течение уже нескольких месяцев, и при этом использовался термин "хищения". Опрошены были большинство оперативников, и ходили слухи, что Джек упоминал имя Хендерсона. «Во-первых, и ты и я, мы оба знаем, что все эти обвинения – чушь собачья. Во-вторых, я никогда не позволю, чтобы нечто подобное компрометировало бы мою честность».

«Да меня это не волнует, Крис», сказал Джек. «Я просто занимаюсь разработкой, и мне нужно—»

«Я, черт возьми, начальник оперативного отдела, Джек», сказал Крис, «и не имею ни малейшего представления о том, что ты ведешь какое-то дело. Я хочу, чтобы ты явился сюда. Или я пошлю за тобой кого-нибудь, кому ты доверяешь. Как тебе?» Но трубку уже бросили.

Хендерсон нажал на селекторную связь: «Ладно, эй, новенький. Ты отследил звонок?»

«Конечно», сказал Сет Лудоновски. «Стараемся».

Хендерсон набрал номер Питера Химинеса.


_______________________________________________
_______________________________________
________________________________
_________________________
__________________
_____________


9. ДЕЙСТВИЕ ПРОИСХОДИТ МЕЖДУ 4 И 5 ЧАСОМ НОЧИ.

4:00
Отель «Билтмор»

В девятнадцать лет он был еще Хорхе Рафаэлем Маркесом, но больше уже не был сыном крестьянина из Чьяпаса или подростком-гангстером из Бойл-Хайтса. Теперь он все чаще называл себя Рафаэлем, чем Хорхе, потому что это звучало уже не так по-деревенски провинциально. Имя Рафаэль для него звучало космополитично, похоже на путешественника по миру или, как он сам себя представлял, художника новых рубежей. Новыми рубежами, он осознал это еще несколько лет назад, был Интернет. Интернет поразил его тем, что предлагал ему полную свободу: свободу информации, свободу дискуссий, свободу намерений.

«Я не позволю тебе это сделать», сказал ему Амистад Медвед, и эти слова Рафаэлю меньше всего хотелось услышать. Рафаэль только что перед этим настаивал на том, чтобы они открыли свою операционную систему для общего пользования.

Медвед был его товарищем, но одновременно и его шефом. Ему самому было лишь 23 года, но он уже считался ветераном в бурно развивающемся мире электронных коммуникаций. Он сделал небольшое состояние на разработке программного обеспечения, использовав его для создания собственного интернет-браузера. Медвед сразу же распознал в Рафаэле гения и включил в свою команду, предоставив ему огромные возможности и дозволив ему резвиться как угодно на просторах киберпространства. Обладая удивительными способностями к структурированию, Рафаэль написал алгоритмы и программы, сокращавшие время работы поисковых систем до наносекунд. Эти плоды его труда утроили состояние Медведа и обогатили и самого Рафаэля.

Затем поползли слухи о том, что интернет-провайдеры предлагают разноуровневую поставку услуг: медленную скорость соединения для клиентов с низкой платежеспособностью и быструю скорость за дополнительные деньги. Рафаэль пришел в ужас. Это было похоже на махинации с арендой земли, свидетелем которых он был когда-то в Чьяпасе. Это напомнило ему вымогательский рэкет, которым занималась MS–13 в Бойл-Хайтсе. Только на этот раз он был санкционирован правительством.

Рафаэлю захотелось ответить на это, опубликовав алгоритм, позволявший подключаться к высокоскоростному каналу связи независимо от оплаты. Медвед, вложивший значительные средства в несколько различных провайдеров, отказался это позволить.

Рафаэль ушел от него, оставив позади этот этап своей деятельности. Он также расстался со своим именем, но он еще не стал Сапатой. Он стал Сапатой через пару лет, когда мексиканские правительственные подразделения ворвались в Чьяпас и убили его отца и двоюродного брата, и он раз и навсегда понял, что Кубик Рубика был лишь игрушкой, трюком, придуманным правителями для того, чтобы отвлекать время и умы людей. Кубик не нужно было разгадывать. Его нужно было сломать.

..............................

Cапата внимательно слушал Агиллара, рассказывавшего ему о предстоящей покупке: «Я отправляю на встречу с торговцем оружием людей из Альянса. Они обеспечат перевозку».

Агиллар заметил, что по лицу Сапаты пробежала тень беспокойства. Он подождал.

«Мы уже пользовались услугами Альянса, в прошлый раз, когда были в Соединенных Штатах».

«Для переправки кубинцев, да. Но ты ведь уже воспользовался их услугами для другого, поэтому я и предположил—»

«Затея с боями – это другое», безапелляционно сказал Сапата. «Это совершенно иная сфера. Не люблю использовать слишком часто одних и тех же людей, потому что это создает схему. А схему можно отследить».

«Знаю, но других не было. Фарриджан пропал, а с другими мы работали еще больше».

«Ладно», сказал Сапата. «Но потом убей его».

Агиллар кивнул. Он был измотан, и ему хотелось пойти в свою комнату и немного поспать, но он в нерешительности замялся: «Прости, Сапата, но я должен спросить—»

Сапата улыбнулся. Агиллар говорил извиняющимся тоном, но он знал (как и сам Сапата), что Сапате нравилось играть роль наставника.

«Зачем нужно с ними договариваться? Мы вполне можем получить все необходимое из других источников, не торгуясь с индонезийцами».

Сапата кивнул: «По двум причинам. Первая очевидна. Эти люди, с которыми мы договариваемся, начнут двигаться, а это привлечет к ним внимание. Это отвлекающий маневр. Но мой замысел более… эстетичен. Я просто пытаюсь бросить в пруд самый крупный камень, какой только сумею найти».

«Я позвоню Альянсу для подтверждения».

4:09
Отель «InterContinental»

Джек откинулся на подушки дивана, положив ноги на журнальный столик и закрыв глаза. Ему хотелось спать, но он не мог позволить себе такой роскоши.

У Вановена зазвонил мобильный. Он выскочил из другой комнаты, сказав: «Ну как, теперь всё окей, Марк? Успокоился?»

Марк «Гора» Кендалл выглядел далеко не блестяще, но он что-то утвердительно буркнул, едва взглянув на Джека и Рамиреса, и вышел. Вановен недолго поговорил по телефону, в основном только слушал, а потом сказал: «Я скоро буду». Он захлопнул свой телефон.

«Эй, просыпайся!» Вановен пнул ногой храпевшего Рамиреса. Рамирес подскочил, словно ужаленный.

«У меня работка для вас на это утро», сказал Вановен. «Эй, придурок, это из той же области, которой ты раньше занимался, до того как пошел и пришил его. Едешь со мной?»

Рамирес потер глаза: «Да, хорошо».

«Я тоже поеду», сказал Джек.

Вановен усмехнулся широкой зубастой ухмылкой на круглом лице: «Я тебя проверил, пока был в другой комнате. Ты кого-то серьезно достал, да? И теперь ты действительно в бегах».

«Еще как, ты не поверишь», сказал Джек.

Вановен пожевал губу. Казалось, он взвешивает риски, колеблясь между своей врожденной подозрительностью и тем, что ему что-то было нужно. Наконец, он сказал: «Ладно, поехали. Мне пригодится дополнительная сила. Кроме того, теперь ты в любом случае не увидишь ничего такого, из-за чего Рамирес меня убьет».

4:14
Инглвуд (район Лос-Анджелеса)

Тони Алмейда переоделся: его старая одежда была такой, словно он ее носил несколько дней подряд, не снимая. Теперь на нем была чистая рубашка и джинсы, словно он только что встал рано, а не был на ногах всю ночь. Два бойца группы захвата КТО также переоделись в штатское, изображая двух его бугаёв-помощников.

Они знали, что Энджеп Сунгкар уже едет. Когда он был еще в двадцати милях от них, они уже знали, по каким улицам он едет, среднюю скорость его движения, и могли бы определить, сколько он тратит галлонов бензина, если бы захотели. В оставшиеся свободные минуты команда Тони просмотрела бумаги Менифи и ящики, укрытые брезентом на его складе. Запасы оружия, которые увидел там Тони, были не самыми впечатляющими, однако оно способно было нанести значительный урон. Там были четыре гранатомета с двенадцатью ракетами, пулемет .50-го калибра, который пробивал насквозь стены кирпичного дома, чертова дюжина М–60 и MP–5 и прочее добро.

Когда к складу подъехала машина Сунгкара, за которой следовал грузовик, в наушнике у Тони захрипело. Когда объект подъехал, он открыл дверь обычного размера в стене рядом с огромной раздвижной дверью для грузовых машин. Он узнал Сунгкара: это был тот самый, который сидел за столиком в «Маленькой Яве». Сунгкар был маленьким очкариком с мягкими манерами и улыбочкой на лице. Но взгляд его был напряженным, и хотя он ступал мягко, у Тони появилось отчетливое ощущение, что он похож на мангуста, готового к прыжку.

«Ты Перкаса?», поприветствовал его Тони, стараясь подражать голосу Менифи. Они выяснили, что именно это вымышленное имя использует Сунгкар.

«Разумеется», ответил индонезиец, пройдя мимо Тони и войдя на склад. Когда он оглядел то, что находилось внутри, его очки сверкнули: «Здесь не так много».

«Я умею упаковывать», буркнул Тони, последовав за ним внутрь. Он почерпнул это наблюдение у одного из бойцов группы захвата, заметившего, как тщательно Менифи упаковывал свое оружие. Он протянул ему руку: «Менифи. Люблю пожать руку тем, с кем имею дело».

Сунгкар посмотрел на протянутую руку Тони, как на зараженную какой-то болезнью. Наконец, он чуть прикоснулся к ней и тут же убрал руку: «У меня еще одна встреча. Давайте приступать».

С самой закупкой всё было просто: двести пятьдесят тысяч долларов за все боеприпасы и взрывчатку, плюс все автоматы. Играя роль торговца оружием, Тони попытался продать им пулемет пятидесятого калибра, но Сунгкар не стал его покупать.

«Пойду открою грузовую дверь, и ваши люди смогут въехать внутрь». Тони подошел к огромной двери, размером почти во всю стену, и нажал на кнопку. Заскрипела гидравлика, и дверь с грохотом поднялась к потолку.

Вместе с Сунгкаром прибыло еще двое, один из них сидел за рулем грузовика. Он снова залез в него и попытался завести машину, но двигатель не завелся. Он виновато посмотрел на Сунгкара через лобовое стекло и попытался завестись снова. У него ничего не получилось, хотя он почти пятнадцать минут пытался это сделать.

Пока они разговаривали, агенты КТО вывели машину из строя. Она никуда теперь не поедет.

«У меня есть грузовик, могу вам его продать», с дружеской улыбкой предложил Тони. Но Сунгкару было не до шуток. Пока индонезийцы, открыв капот, стали там возиться, бормоча что-то между собой на малайском, Тони сказал: «Серьезно, если вам нужен транспорт, я могу вас туда отвезти. Бесплатно. Просто мне хочется убрать эту фигню со своего склада».

Сунгкар учел, что Тони видел, как он несколько раз посматривал на часы, и понял, что у него график.

«Только ты. Твои люди не поедут», сказал Сунгкар. «Моим партнерам это не понравится».

«Нет проблем», сказал Тони, хотя ему хотелось бы, чтобы его спину прикрывала пара хороших пушек. «Давайте погрузим все в мой грузовик».

4:32
Центр Лос-Анджелеса

Дэн Паскаль подумал, что офицер Лафайет был, пожалуй, пророком. Сейчас он действительно предпочел бы охотиться за беглецом в рукавах реки.

Он стоял с полудюжиной других маршалов и следователей на обочине улицы в центре Лос-Анджелеса, у Ниссана Максимы. Той самой Максимы, которую вообще-то угнал Джек Бауэр. Он обрадовался, отыскав эту машину, но, насколько ему было известно, Бауэр только что угнал еще одну. Или, может быть, он просто бросил здесь эту машину и вошел в одно из этих красивых зданий. И Паскаль понимал, что как раз в данный момент он может смотреть на них сверху вниз.

Город огромен. Они могут просто раствориться в дебрях цивилизации.

Паскаль подумал, что ему это понравилось: «дебри цивилизации». Надо бы это записать. Но у него зазвонил телефон, и он проверил высветившийся номер. «Паскаль. Говори, Эмерсон».

Его помощник сказал: «Маршал, похоже, нам повезло».

«Не тяни, это вредно для здоровья».

«Группа наружного наблюдения сделала в центре несколько снимков, на них может быть тот, кого мы ищем».

«Чья группа? Наша?»

«Лос-Анджелесской полиции. Они занимались каким-то другим делом. Какого-то скупщика краденого по фамилии Вановен».

«У меня в машине есть связь. Пришли мне фото».

Паскаль проковылял к своей Краун Виктории и включил свой мини-компьютер. Фото загрузилось быстро: типичная зернистая черно-белая фотка блондина. Паскаль всегда поражался, почему в наши дни, когда любой коп ездит с компом в машине и получает снимки из воздуха, камеры слежения до сих пор снимали видео, похожее на кадры Запрудера*. Но даже и в таком виде, похоже, это действительно были фото Бауэра. Он был заснят вместе с каким-то другим типом, ростом поменьше, похоже латиноамериканцем, и еще одним, толстым крепышом.

«Это он. Известно, куда он направляется?»

«Вообще-то да».

- - - - - - - - - - -
*Фильм Запрудера – 26-секундный любительский документальный кинофильм, снятый Абрахамом Запрудером (Abraham Zapruder) в Далласе в день убийства Джона Кеннеди 22 ноября 1963 года. На пленке запечатлено движение президентского кортежа и попадание двух выстрелов в шею и голову Кеннеди. Лента Запрудера — самая подробная из сохранившихся съемок убийства Кеннеди, отчего она является одним из важнейших вещественных доказательств по делу. Кадры пленки очень нечетки. – Прим. переводчика.
- - - - - - - - - - -

4:38 утра
Плайя-дель-Рей, штат Калифорния
(прибрежный район Лос-Анджелеса)

Покинуть Лос-Анджелес, купить заболоченную землю у аэропорта и выстроить на ней роскошные хоромы ценой в миллион долларов. Район Плайя-дель-Рей, который некогда был не более чем болотистым грунтом, заливавшимся водой в рукавах реки Лос-Анджелес в дождливое время года, теперь представлял собой огромные пространства арок и колонн бежевого цвета, кремового цвета стен и многих акров испанской плитки в расцветках жженой умбры и охряной сиены.

Разумеется, у этих людей во всех этих мини-дворцах накапливалось всевозможное имущество, и это имущество неизбежно переполняло их особняки, а это означало, что им приходилось арендовать склады для его хранения. Компания грузоперевозок "U-Pack" вела здесь весьма прибыльный бизнес по сдаче в аренду складских помещений для благополучного среднего класса. Однако реальные деньги владелец делал, сдавая складские помещения менее состоятельным местным жителям, которые зачастую помогали пригороду избавляться от излишнего имущества.

Дельцы из "U-Pack" также позволяли некоторым своим нелегальным клиентам использовать эти помещения в качестве мест для встреч. Это было удобно и безопасно: чтобы войти, нужно было знать код, а клиентов из числа приличных граждан там почти никогда не бывало.

Двадцатью минутами ранее Джек Бауэр вместе с Вановеном и Рамиресом подъехали к ночной парковке возле отеля, вылезли из вановеновской Ауди и забрались в средних размеров грузовик с круглым логотипом и надписью «Альянс Перевозок» синими буквами на борту. Их там ждали еще двое, которые затем запрыгнули в кузов грузовика.

«Вы многим чем занимаетесь», заметил Джек.

«Важно диверсифицировать бизнесы», кивнул Вановен и завел двигатель грузовика.

Добраться из центра города до Плайя-дель-Рей в такой час было легко, хотя уже можно было видеть ранних ездоков из пригорода, сонно выезжавших на 110-е шоссе. Рядом с ними проехала патрульная полицейская машина, и Джек вгляделся в нее через пассажирское окно. Интересно, что говорят о нем в КТО Тони Алмейда и Нина Майерс? Он надеялся, что Хендерсон поверил в его рассказ. Если нет, то Джеку теперь оставаться в Лос-Анджелесе было небезопасно. До сих пор ему удавалось опережать полицию, оставаясь непредсказуемым, но совсем не оставлять следов он не мог. Его преследователи найдут грузовик, а затем и Максиму. Его лицо, несомненно, было заснять камерами слежения в гостинице, но чтобы найти его, КТО потребуется получить доступ к данным этого отеля.

Грузовик «Альянса» завернул в проезд, который вел к складской зоне "U-Pack". Вановен выпрыгнул из машины и набрал код на кнопочной панели, и большие железные ворота, преграждавшие проезд внутрь, с дребезжанием отодвинулись в сторону.

Вановен влез обратно и включил передачу: «Окей, я загружусь у ребят, с которыми и раньше имел дело. Я должен отвезти кое-что для одного человека, с которым в данный момент работаю» — он бросил многозначительный взгляд на Рамиреса — «он сказал, что проблем быть не должно. В случае чего, ты сам по себе». Это было сказано Джеку.

Вановен подогнал грузовик к самому крупному из трех сооружений на участке, остановившись у двери большого ангара, а потом удовлетворенно взглянул на часы. «Без четверти. Мой отец всегда говорил: если ты не пришел на десять минут раньше, ты опоздал».

«Похоже, они тоже прибыли вовремя», сказал Джек.

В железные ворота въехал еще один грузовик. Вановен понаблюдал за ним через большое прямоугольное боковое зеркало. Этот грузовик с грохотом проехал мимо машины Альянса и остановился посередине проезда. Джек вслед за Вановеном и Рамиресом вылез из кабины, и появился также и один из тех двоих, что находились в кузове грузовика. Второго нигде видно не было.

Водитель и пассажиры второго грузовика также вышли. Их было четверо: трое были индонезийцами, и Джеку бросился в глаза самый маленький из них — небольшого роста, в профессорских очках, с напряженным и резким выражением лица. Его с обеих сторон сопровождали двое других индонезийцев, значительно больше его ростом и крупнее, строившие из себя крутых и несомненно вооруженных. Наконец, Джек взглянул на четвертого и обнаружил, что смотрит прямо в глаза Тони Алмейды.


4:46
Плайя-дель-Рей

Тони потребовалась вся его выдержка, чтобы не отреагировать. Джек Бауэр. Чертов сукин сын Джек Бауэр! Что он тут делает – продает оружие «Джемаа Исламия»? Алмейда был одним из лучших и умнейших сотрудников КТО, и у него в голове почти мгновенно сформировалась логическая цепочка. Тинтфас являлся начинавшим преуспевать торговцем оружием. Бауэр начал против него расследование. КТО принял решение его прекратить. Бауэр убил Тинтфаса. Что если у Бауэра имелся какой-то собственный побочный бизнес? Он далеко не первый силовик, использующий свои знания для темных делишек. Может быть, он хотел завладеть бизнесом Тинтфаса, сначала попытавшись уничтожить торговца, пользуясь своими федеральными полномочиями, а затем пошел вообще в открытую. В КТО же ходили слухи о незаконном расходовании средств… может, это Бауэр за этим стоял? Не использовал ли он их для финансирования собственных торговых операций?

Все эти мысли вихрем пронеслись в голове у Тони, но ни одна из них не отразилась у него на лице. Ни один сторонний наблюдатель не заметил бы ни намека на то, что Бауэр и Алмейда знают друг друга.

«Мы вам технику», сказал Сунгкар. «А вы нам программу, конечно».

Один из людей, приехавших с Джеком, невысокий и похожий на бульдога, с густыми усами толщиной с обувную щетку, кивнул. «Вот». Он вытащил два компакт-диска, скрепленных резинкой. Он снял резинку и протянул один из дисков Сунгкару. «Это основная часть. Мы погрузим технику в наш грузовик, и я отдам вам оставшийся диск».

Сунгкар кивнул, ожидая этого: «Давайте так и сделаем, и закончим с этим». Он сделал знак своим людям, один из которых стоял в стороне, прикрывая их, а другой тем временем отсоединил от кузова грузовика Тони тележку и начал перевозить ящики и коробки в грузовик Альянса.

Тони не знал никого из людей со стороны Джека. Бульдог был абсолютно ему незнаком. Там был еще один, с седеющими волосами, но по виду он был не более чем наемным грузчиком. И у последнего из них были тонкие черные усики. Тони показалось, что он уже видел где-то его фото. Не был ли он вторым беглецом, сбежавшим из тюрьмы?

4:50
Плайя-дель-Рей

Сердце Джека бешено колотилось, но никто бы не догадался, что он нервничает. Что, черт возьми, тут делает Алмейда? Но Алмейда его не выдаст. Видимо, он на задании, участвует в какой-то разработке и не захочет, чтобы его раскрыли.

Джек увидел, как Вановен двинулся на Алмейду, и рука его незаметно потянулась к бедру, где у него был припрятан Зиг.

«А ты что тут делаешь?», сказал Вановен Тони.

«Я?», ответил Тони, слегка удивившись, но бульдог улыбался.

«Ты не китаец или кто там еще, из этих, узкоглазых», сказал Вановен. «Ты же белый?»

Алмейда усмехнулся, как будто его это тоже позабавило: «Да я кем угодно буду, лишь бы платили».

Этот разговор дал Джеку удобную возможность вмешаться, которая ему была очень нужна: «Воистину так».

Альмейда посмотрел на него своими печальными усталыми глазами: «Неплохой навар сегодня ожидается, да?»

Джек понял, что Алмейда издевается, пытаясь что-нибудь выведать. Он собирался уже ответить ему, но его прервал голос, проревевший из громкоговорителя: «Полиция. Всем поднять руки вверх!»

Вместо этого все потянулись к своим пистолетам. Вановен вытащил откуда-то пистолет 45-го калибра, это же сделал и его телохранитель. Двое людей Сунгкара побросали коробки и сделали то же самое. Тони присел на корточки. Рамирес с воплем рухнул на землю. Джек опустился на колено, рукой инстинктивно потянувшись к своему оружию, но не успел его вытащить. За это движение он поплатился. Раздались выстрелы, и что-то быстрое и горячее вонзилось в его правую руку.

Две полицейские машины перекрыли железные ворота, а еще одна въехала внутрь откуда-то сзади, вместе с белой машиной без полицейских знаков, кажется, "Краун Викторией". Они оказались окружены полицией, но ни Вановен, ни индонезийцы не собирались сдаваться. Вановен со своими приспешниками открыли ураганный огонь по двум полицейским машинам у ворот, и копы, находившиеся там, попрятались. Индонезийцы стали стрелять в тех, кто въехал с другой стороны. Из "Краун-Виктории" выстрелили из крупной пушки –– должно быть, пистолета «Дезерт Игл ("Пустынный Орел")» 10-мм калибра — который громыхнул, словно дробовик, и один из индонезийцев тут же рухнул на землю. Но остальные начали стрелять в эту машину, и копы в ней тоже попрятались.

«Что за херня!», сказал Вановен, отходя назад за свой грузовик. Он злобно посмотрел на Джека, своего наиболее вероятного подозреваемого.

«Ты издеваешься?», крикнул в ответ Джек, показывая на свою руку, которая теперь была вся в крови.

4:57
Плайя-дель-Рей

Дэн Паскаль не участвовал в настоящих перестрелках с 91-го года. Он услышал свист, стук и грохот выстрелов, бивших по двери его машины, и усмехнулся: "Если в меня попадут", подумал он, "Господи, прошу тебя, пусть меня уж лучше убьют. Я не хочу остаться калекой".

Он чуть приподнялся над своей машиной и огляделся. Полицейские были заняты бандой торговцев оружием, но Паскаля интересовал Джек Бауэр. Он увидел своего светловолосого беглеца, когда они въехали сюда, но теперь тот исчез. Кто-то избрал машину Паскаля в качестве мишени, и его лобовое стекло разбила пуля. Он еще несколько раз выстрелил из своего «Пустынного Орла», звук которого был похож на раскат грома по сравнению с позвякиванием вокруг 9-миллиметровых пуль. Долго это не продлится. Они окружили бандитов перекрестным огнем. Он уже потянулся к микрофону рации, чтобы еще раз произнести в громкоговоритель свои приказы, когда вдруг один из полицейских в патрульной машине рядом с ним рухнул на землю, не издав ни звука. Потом упал и второй, и тут Паскалю вспомнилось то, что он уже когда-то видел, в небольшом городке на юге Ирака: как трое пехотинцев его взвода падают на землю, а затем кто-то кричит…

«Снайпер!», взревел он. Они находились рядом с проклятым трехэтажным зданием, а это означало, что для того, кто смотрел на них сверху, они были самой легкой добычей. Он пальнул несколько раз вверх под углом и затем скользнул обратно в свою машину, когда пуля сколола асфальт там, где он только что находился.

4:58
Плайя-дель-Рей

Джек увидел, как Вановен резко обернулся, когда в него попала крупнокалиберная пуля, и у него из руки вылетело что-то маленькое и блестящее. Вановен был ему нужен, и он не мог позволить ему умереть. Джек подбежал к нему, благо было недалеко, и успел подхватить его, не дав упасть и прижав его к борту грузовика.

«Сматываемся», сказал он. Он открыл кабину и втолкнул Вановена внутрь, а потом залез за ним сам. Он понял, что один из людей Вановена, тот, который куда-то исчез, находился теперь на крыше, но он без колебаний мог оставить снайпера копам. Джек завел двигатель. У пассажирской двери появился Рамирес, он распахнул ее и забрался внутрь.

Джек даже не обернулся. Он переключил длинный рычаг передач грузовика на задний ход и нажал на педаль газа. Грузовик взревел и рванулся назад, направляясь прямо на две черно-белые полицейские машины у ворот. Он мельком заметил злобный взгляд Тони Алмейды, увидевшего, что Джек уходит.

Он знал, что копы у ворот открыли огонь по кузову грузовика сзади, и ему оставалось лишь надеяться, что они не попадут в оружие, уже там уложенное. В боковом зеркале быстро приближались полицейские машины. Джек стиснул зубы и секундой позже почувствовал, как у него голова чуть не слетела с плеч от грохота и удара: грузовик врезался в автомобили, почти остановился на мгновенье, но затем протиснулся между ними.

Он прорвался. Стрелять перестали: копы у машин были либо ранены, либо попрятались. Джек на секунду оглядел поле боя. Индонезийцы продолжали обстреливать полицейские машины с другой стороны, и Джек увидел вспышки выстрелов с крыши складского здания. Кто-то стрелял сверху в копов. Второй из людей Вановена. Он взглянул на двух своих спутников, которые оба сжались от боли и страха. Он переложил свой ЗигЗауэр в левую руку и высунулся из водительского окна. Казалось нелепой глупостью пробовать так стрелять — с расстояния более пятидесяти метров, да еще из пистолета, который держишь левой рукой. Но нельзя было позволить убить копов. Он стабилизировал левую руку, чтобы она не дрожала, прицелился и расслабился. У стрелков, целящихся в удаленные цели, есть психологическая тенденция напрягать мышцы, вкладывая в выстрел мускульную силу, как будто их тела могут помочь пуле двигаться. Но на самом деле все наоборот, конечно. Пуля пролетит сама определенное расстояние, и все, и ей никакая дополнительная сила стрелка не поможет — это лишь помешает правильно прицелиться. Джек расслабился, постаравшись угадать ветер, сопротивление воздуха и силу тяжести, и нажал на курок.

Затем он переключил грузовик на первую передачу, нажал на газ, и они умчались.

_______________________________________________
_______________________________________
________________________________
_________________________
__________________
_____________


10. ДЕЙСТВИЕ ПРОИСХОДИТ МЕЖДУ 5 И 6 ЧАСОМ УТРА.


5:00
Плайя-дель-Рей

«Боже, Боже», шептал Рамирес, закрыв лицо руками.

«Проклятье!», прохрипел Вановен сквозь стиснутые зубы, схватившись правой рукой за левое плечо.

«Прошла навылет», спокойно сказал Джек. Погони за ними не было. Однако им придется бросить грузовик, пока в небо не поднялись вертолеты. «Если артерии не задеты, останешься в живых, но плечо будет сильно повреждено». У него у самого болела правая рука, но ему повезло больше. Пуля лишь содрала кожу, не причинив серьезных повреждений.

Он увидел то, что искал, и резко свернул налево. На бульваре Сепульведа к югу от аэропорта Лос-Анджелеса был длинный туннель. Он доехал до него и остановился на крайней правой полосе, а затем выскочил из машины. Следующие несколько минут зависели лишь от того, повезет им или нет. Он увидел свет фар, приближавшийся по пустынной дороге: в тоннель въезжал автомобиль. Если это патрульная полицейская машина, им конец.

Но это была не она. Джек поднял руку этой машине, красному внедорожнику «Крайслер». Автомобиль притормозил. Джек подскочил к нему и поднял пистолет: «Выходи, сейчас же».

Водитель, мужчина лет сорока в рубашке и галстуке, был настолько потрясен, что не сразу подчинился.

«Товар», сказал Вановен. «Погрузи как можно больше, сколько сможешь».

Джек не стал задавать вопросов. Он помог Вановену забраться в джип, а затем они с Рамиресом за несколько минут побросали коробки из грузовика во внедорожник. Груз значительно сократился. Они погрузили в грузовик лишь половину оружия, и лишь часть его поместилась во внедорожнике.

Джек взял у водителя джипа бумажник, взглянул на имя и адрес и сказал: «Окей, мистер Маллинс, нужно, чтобы вы меня выслушали». Мужчина до сих пор пребывал в шоке. Джек постучал по нему Зигом, чтобы тот сосредоточился. «Мы угоняем у вас машину. Вы не станете сообщать об этом по крайней мере час, понимаете? Уходите отсюда, как можно скорее, и подальше от этого грузовика. Вызовите такси, мне все равно. Если я узнаю, что полиция разыскивает этот джип—»

«—если мы увидим, что машина с таким номером в чертовом экстренном розыске», сердито добавил Вановен.

«—ну, мы знаем, где вы живете». Джек напомнил ему об этом, показав водительские права, а затем сунул их себе в карман. Он не стал дожидаться ответа и спустя минуту они уехали отсюда в джипе.

5:07
Плайя-дель-Рей

Тони лежал на асфальте лицом вниз, придавленный коленом какого-то огромного полицейского. Он не пытался сопротивляться, уверенный в том, что довольно быстро все выяснится. Толстый надел на него наручники и рывком усадил его на землю, и Тони увидел перед собой большое квадратное лицо.

«Не хочешь сказать мне, куда направился Джек Бауэр?», медленно, протяжно и требовательно спросил он.

"Джек Бауэр". Тони Алмейда закатил глаза.

5:08
Плайя-дель-Рей

Питер Химинес подъехал на своей машине к месту происшествия у складов. Он слышал переговоры по рации, и прибыл бы туда раньше, если бы не знал, что группа наружного наблюдения охотилась именно за Бауэром.

Незадолго до этого ему позвонил Крис Хендерсон, и приказ Хендерсона был предельно ясен: найти Джека Бауэра, если возможно, раньше полиции.

Хендерсон снабдил Химинеса отслеженным маршрутом, и тот отправился прямиком в отель «ИнтерКонтиненталь», но опоздал. Он уже намеревался было вернуться к Тери Бауэр, начав все сначала, как вдруг поступил звонок о складах "U-Pack".

Стоянка была забита машинами полиции и скорой помощи, а снаружи улицу перегородили три фургона телеканалов. Питер припарковался на улице и пролез под желтой полицейской лентой, показав свой значок находившемуся там полицейскому. Почти сразу же его взгляд упал на Тони Алмейду, сидевшего на земле с руками в наручниках за спиной, и на склонившегося над ним человека-медведя.

«Прошу прощения», вежливо сказал он, показав свой значок. «Могу я чем-нибудь помочь?»

Огромный толстяк выпрямился, тут же возвысившись над Питером и, глядя на него сверху вниз, с минуту рассматривал его значок. Похоже, удостоверение Контр-Террористического Отдела кое-что для него значило. «Я сейчас допрашиваю подозреваемого, сынок. Почему бы тебе не подождать—»

«Это не подозреваемый», Питер ответил. «Он из наших».

Паскаль скептически посмотрел сначала на одного, а потом на другого. «Он был задержан при совершении тяжкого преступления и подозревается в пособничестве побегу лица, находящегося в розыске».

"Бауэра!" «Да, но я уверен, что это была составная часть разработки, офицер––?»

«Помощник маршала», поправил его толстяк. «Помощник маршала Дэн Паскаль».

Тони посмотрел на них обоих: «Меня зовут Тони Алмейда. Индонезийцы, которых вы арестовали, по крайней мере один из них, является членом террористической организации». Он коротко раскрыл суть дела.

Паскаль не был марионеткой. Он включил рацию, передал всю эту информацию и даже подождал несколько минут, пока сможет поговорить с Джорджем Мейсоном, тем самым агентом КТО, с которым встречался раньше. Теперь, наконец, он этим удовлетворился. Он снял с Тони наручники и помог ему подняться на ноги.

«У вас, ребят из КТО, кажется, талант попадать в неприятности», заметил он.

«Вы руководите поиском Бауэра?», спросил Питер.

«Задание такое», ответил Паскаль. «Мы подобрались к нему чертовски близко, но они оказали ожесточенное сопротивление. У нас раненые, а часть бандитов сбежала. Могло быть и хуже, но кто-то пришил их снайпера».

«Снайпера?», спросил Тони.

«Ты что, не видел? Один из них был на крыше. Чуть не прострелил мне башку и убил нескольких наших. Но кто-то попал ему прямо в шею. Классный выстрел, не знаю, правда, кто стрелял. Мои ребята только что спустили его вниз». Он помолчал, пожевав изнутри щеку. «Значит, вы, ребята, его знаете. Почему этот Капитан Америка вместе с опасными преступниками  занимается черт знает чем, когда он должен быть в бегах?»

Алмейда чуть улыбнулся при упоминании Капитана Америки: «Понятия не имею. Я занимался своей разработкой, и меня чуть кондрашка не хватила, когда я увидел его стоящим там». Но когда Паскаль отвернулся поговорить с другим помощником маршала, Алмейда отвел Химинеса в сторону: «Я тут вот о чем подумал». Он рассказал ему о своей версии с Тинтфасом.

Химинес не смог или не захотел в нее поверить: «Я не верю в это, Тони. Джек гонялся за террористами еще до 11 сентября. Зачем ему переходить на другую сторону?»

«Деньги. Или, может быть, ему просто это надоело. Или, может быть, он бежит из дома». Тони знал, что брак Джека – это американские горки.

Химинес продолжал цепляться за свои наивные представления: «Все равно не думаю, что это Джек».

5:20
Отель «Билтмор»

Воистину, лучше и быть не могло, подумал Джек, когда они въехали на гостевую парковку отеля «Билтмор».

Им удалось остановить кровотечение у Вановена и надеть на него новую рубашку. Вановен сказал, что ехать на встречу им нельзя — они не привезли и трети груза. Ему придется отправиться к своему работодателю и объяснить, что произошло. Джек, который тоже позаимствовал для себя другую рубашку, чтобы прикрыть собственную окровавленную руку, скрыл свое волнение, но ему очень хотелось встретиться с главным. Следуя указаниям Вановена, он направился в отель «Билтмор», который, по иронии судьбы, находился всего в нескольких кварталах от отеля «InterContinental».

Вановену на плечи накинули куртку, чтобы скрыть окровавленную рубашку, но лицо у него было бледным, и его нужно было поддерживать при ходьбе. К счастью, в пять часов утра в отеле мало кто бодрствовал, и, когда один из этих немногих, носильщик, вопросительно на них посмотрел, Джек лишь сказал: «Веселая ночка была», и этим все ограничилось.

Они поднялись на лифте на одиннадцатый этаж, и Вановен повел их к номеру 1103. Дверь приоткрылась, и на них посмотрело чье-то лицо, скрытое дверью и тенью. «Что?», спросил постоялец.

«Все пошло наперекосяк», слабо сказал Вановен. «Я все объясню. Но мне нужна помощь».

Постоялец оглядел Вановена, а затем Рамиреса, а затем его взгляд ненадолго задержался на Джеке. «Вановен, Рамирес. Входите. А ты оставайся здесь».

Дверь приоткрылась чуть шире, и Рамирес помог Вановену войти в номер. Дверь за ними плотно закрылась.

Джек стал ждать, но нетерпеливо. Сегодня у него была долгая тяжелая ночь, жестокая как никогда, однако пока что все шло по плану. Еще несколько минут, и всё закончится.

Джек приник ухом к двери. Он услышал приглушенные звуки разговора. Слова терялись, но тон был спокойным, обычным. Затем он услышал два приглушенных выстрела, за которыми последовали два глухих удара.

Черт! Джек отступил назад, поднял ногу и пнул дверь. Она прогнулась, но устояла. Он ударил еще раз и выбил замок. Джек тут же вбежал в номер с ЗигЗауэром наготове.

Рамирес и Вановен лежали на полу, каждый с небольшим пулевым отверстием в голове. Он увидел открытую дверь, ведущую в соседний номер — они были смежными. Джек бросился туда как раз в тот момент, когда увидел, как дверь захлопнулась. Он выскочил обратно в коридор и увидел бегущего по коридору человека. «Стоять!», закричал он, все равно собираясь стрелять. Бегущий обернулся и выстрелил, промахнувшись. Джек опустился на одно колено и трижды выстрелил в движущуюся мишень. Жертва его споткнулась, но продолжала бежать. Джек бросился вперед, забыв о тяжелой ночи, его сердце бешено колотилось в пылу погони.

Человек, за которым он гнался, был ниже его ростом, темноволосым и по виду латиноамериканцем. Его жертва стала спускаться по лестнице. Джек последовал за ней. К тому времени, когда он вылетел из двери, беглец опережал его на целый пролет. Джек пробежал вниз два пролета, преследуя его, а затем остановился. Он навел свой ЗигЗауэр и стал ждать. Когда беглец появился вновь на следующем повороте, он выстрелил ему в корпус, и пораженная им цель упала.

Джек побежал вниз. Пуля прошла жертве через плечо и по диагонали через сердце. Осмотрев рану, Джек увидел татуировку на шее, под воротником, – буквы «Emese» готическим шрифтом. Он не знал об этой татуировке. Но это была такая же татуировка, какая была у одного из боевиков MS–13. Джек удивился, но в данный момент это его уже не очень волновало. Он застрелил Сапату.

Джек услышал приближающийся вой сирен. Он сел на ступеньку лестницы рядом с телом и стал ждать. Теперь пусть его арестовывают.

5:37
Чатсворт, Калифорния
(северо-западный пригород Лос-Анджелеса)

Нина Майерс склонилась над рулем, пытаясь разглядеть дорожный знак. Чатсворт находился на самой окраине округа Лос-Анджелес, в северо-западной части долины Сан-Фернандо. Эту местность нельзя было назвать глухоманью, но здесь была уже такая деревня, что на здешних землях пасли лошадей. Фонарей становилось все меньше, и они располагались все дальше друг от друга, а дорожные знаки сложно было разглядеть. Кроме того, Чатсворт находился так далеко, что ее GPS-карты не показывали никаких дорог.

Дом, который она искала, значился по улице, носившей название Баден, располагавшейся где-то у подножия гор, служивших границей между округами Лос-Анджелес и Вентура. Ее интересовал этот адрес, так как он был связан с номером телефона, номером, по которому Марсия Тинтфас звонила трижды сразу же после визита к ней Нины. Она собиралась отыскать этот дом и поговорить с тем, кому были адресованы эти звонки, кем бы он ни был.

5:40
Отель «Билтмор»

Охрану отеля бандит не интересовал, но Джек услышал, как они движутся по этажу. Они наверняка уже обнаружили тела Рамиреса и Вановена. Он услышал, как служебная пожарная дверь на лестницу дважды открылась, а затем быстро закрылась после некоторой паузы. Они, конечно, были ошарашены, увидев лежавшее там тело Сапаты и Джека, спокойно сидевшего рядом с ним — испуганы и ошарашены, да, но разбираться с ним им не очень хотелось.

Джек чувствовал, как веки у него слипаются. Это была тяжелая ночка, и по правде говоря, он мало спал в тюрьме последние три недели. Ему не помешало бы по-настоящему выспаться.

Когда наконец прибыла полиция, они подошли к нему сверху и снизу, наведя на него пушки. Его положили на пол, и он не стал сопротивляться, позволив надеть на себя наручники. Его отвели наверх, в коридор, который теперь весь кишел полицейскими, скорой помощью и одним очень крупным мужчиной в штатском.

«А вот и Капитан Америка», радостно заголосил толстяк. «У тебя тяжелая ночка была, я смотрю».

Джек взглянул на значок у него на поясе. Он был маршалом США. «Мне нужно поговорить с Крисом Хендерсоном из Контр-Террористического Отдела», сказал Джек, «или с Райаном Шапелем, если он вышел из больницы».

«Сможешь поговорить с кем угодно, но только после того, как мы тебя доставим обратно в тюрьму», сказал мужчина.

Джек кивнул. Необходимости сопротивляться теперь не было. Даже если это займет еще один день, вся эта неразбериха скоро сама собой уладится, и всё выяснится. В тюрьме его поместят в изолятор, где он будет в безопасности от MS–13 и их странной вендетты. Самой большой загадкой для него сейчас был вопрос, почему у Сапаты была татуировка MS–13. Ему ничего не было известно об этой связи. Невозможно было себе представить, чтобы Сапата натравил на него MS–13 — это было совершенно невозможно. С чем же это связано?
Джек был погружен в эти размышления, пока этот здоровенный мужик — Джек услышал, как кто-то назвал его Паскалем — и другой маршал вели его вниз по лестнице. Паскаль не вступал с ним в разговор, и когда Джек еще дважды попросил разрешения поговорить с кем-нибудь из КТО, здоровенный маршал повторил свои предыдущие слова. После третьей попытки Джека Паскаль покачал головой: «Сынок, ты не понимаешь. Мне положено вовсе не создавать тебе какие-нибудь удобства. Мое дело – засадить тебя обратно за решетку».

Они дошли до парковки отеля, и Паскаль подвел Джека, который был по-прежнему в наручниках, к бежевой "Краун Виктории". Джек увидел пулевые отверстия в двери и понял, что это была та самая "Краун Виктория", которую он видел у складов "U-Pack". Паскаль запихнул Джека на заднее сиденье — пусть и без опознавательных полицейских знаков, машина все же была коповской, с пластиковой перегородкой и отсутствием дверных ручек внутри на задних сиденьях. Затем Паскаль втиснулся в сиденье водителя, а другой маршал сел рядом с ним на переднее сиденье. Они отъехали от отеля и выехали на утренние улицы центра города.

Другой маршал поговорил около минуты с кем-то по своему мобильному телефону, а затем повернулся к Паскалю: «Пострадавший скончался по дороге в больницу».

Паскаль хмыкнул: «Похоже, на тебе еще одно преступление», крикнул он Джеку. «Плотно потрудился, это уж точно. За двенадцать часов ты успел угнать две машины и совершил убийство. Не думаю, что ты расскажешь нам, что ты имел против мистера… Еще раз, как там его имя?»

«Агиллар», ответил второй маршал. «Фрэнсис Агиллар».

Джек почувствовал, как кровь стынет у него в жилах.

5:53
Отель «Билтмор»

Сапата стоял в толпе в холле гостиницы, наблюдая за входящими и выходящими полицейскими и врачами скорой помощи. Он ничем особым не выделялся из толпы –– среднего роста мужчина с бритой головой, в спортивных штанах и куртке на молнии, его можно было легко принять за постояльца, вышедшего на утреннюю пробежку. Если кто-нибудь попросил бы у него документы, тогда у него возникли бы проблемы — фамилия Оссипон была связана с одним из этих двух номеров. Полиция станет выяснять, из-за чего в этих номерах и рядом с ними было убито три человека, а Сапате длительные беседы с властями были ни к чему.

Итак, действовать под именем Оссипона теперь было уже нельзя, но Сапата мог обойтись и без этого. А вот что беспокоило его гораздо больше, так это то, насколько близко подобрались к нему власти. Они оказались, в буквальном смысле слова, в двух шагах от его поимки. Сам он лично тайного агента не видел, но он уже понял это, в ту минуту, когда у его дверей появился окровавленный Вановен вместе с Рамиресом (кто бы мог подумать!) и сказал, что вместе с ними еще какой-то неизвестный. Как банально! Эту схему было слишком легко распознать. Неужели они о нем столь низкого мнения, что посчитали, что он не распознает этой схемы? Новые обстоятельства, оказавшиеся в самом центре его тщательно продуманного плана. Сапата укоризненно цокнул языком. Неужели Леонардо не заметит птичий помет, падающий на "Мону Лизу"?

Это была неуклюжая попытка со стороны правительства, подумал он, тупого и грубого инструмента. Да, он был вынужден признать, что она чуть было не сработала. Если бы на месте не оказалось Агиллара, задержавшего агента… Что ж, в конце концов, он сам виноват. Он сам угодил в эту ловушку, в схему. Он не должен был позволить Агиллару вновь воспользоваться услугами Вановена. Избавиться от Рамиреса было недостаточно. Ему нужно было совсем удалить Вановена из своего списка.

"Что ж", подумал Сапата, надевая темные очки для защиты от восходящего солнца, "это урок".

Он незаметно выскользнул из отеля и отправился на пробежку.

5:59
Центр Лос-Анджелеса

Фрэнсис Агиллар. Это имя теперь безостановочно стучало в висках Джека. Фрэнсис Агиллар. Не Хорхе Рафаэль Маркес? Может, это просто ошибка, или еще одно вымышленное имя Сапаты. Нет, это не псевдоним, подумал Джек. Агиллар был известным сообщником Сапаты, который исчез много лет назад. Сапата никогда не взял бы себе имя сообщника.

"Я убрал не того", подумал Джек. "О Господи, я убрал не того, и теперь я опять застрял здесь".

Джек ощутил то же чувство клаустрофобии, которое он испытал в тюрьме, узнав, что начальник тюрьмы, надзиратель и Шапель одновременно выведены из строя. Стены, которые только что казались ему такими призрачными, внезапно стали бетонными и опасными. И теперь, сидя на заднем сидении патрульной машины, казавшейся ему еще минуту назад лишь временным недоразумением, он почувствовал себя окруженным со всех сторон, оказавшимся в ловушке.

Он был погружен в эти тяжелые размышления, когда в "Краун Викторию" врезался Питер Химинес.


_______________________________________________
_______________________________________
________________________________
_________________________
__________________
_____________


11. ДЕЙСТВИЕ ПРОИСХОДИТ МЕЖДУ 6 И 7 ЧАСОМ УТРА.


6:00
Центр Лос-Анджелеса

Машина Питера врезалась в багажник полицейского автомобиля с водительской стороны, развернув ее посреди Флауэр-стрит, которая в такой час была еще пустынной. Силой удара Джека отбросило к окну, о которое он с глухим стуком ударился головой. К тому моменту, когда его зрение прояснилось, Джек смутно увидел, как кто-то открыл водительскую дверь и прыснул Паскалю в лицо из газового баллончика. Токсичный газ, казалось, лишь разозлил жирного гиганта. Он попытался подняться с сиденья, но нападавший ударил его кулаком в челюсть.

Зрение у Джека окончательно прояснилось, но он не поверил своим глазам. Он увидел, как Питер Химинес приковал наручниками маршала к рулю, а затем выдрал из панели автомобиля рацию.

Спустя мгновение задняя дверь распахнулась, и Питер стал вытаскивать его наружу из машины, держа в руках ключ от наручников. Еще через пару секунд наручники с его рук были сняты.

Джек даже не стал спрашивать у Питера, откуда он тут взялся. Это не имело никакого значения. Он был свободен, а ему нужно было еще многое сделать. «Мне нужна твоя машина», сказал Джек. «Полиция примерно в трех кварталах отсюда. Мы должны смыться отсюда».

«Я поеду с тобой», сказал Химинес.

«Хорошо», сказал Джек и ударил Питера локтем в челюсть. Химинес обмяк, как кукла-марионетка, которой обрезали ниточки. Джек взял у него наручники и приковал Питера к дверям "Краун Виктории", забрал у Питера его пистолет "Para Ordnance" .45-го калибра с обоймами, ключи от машины, телефон и прыгнул в его автомобиль.

6:03
Чатсворт

Оказалось, что Баден – это не обозначенная на картах улица без всяких знаков, ведущая в горы. Это был какой-то совсем иной мир, лес валунов, выступавших из чапареля (колючий кустарник). Один такой горный валун — Стони-Пойнт — был настолько огромным и крутым, что по выходным сюда приезжали тренироваться альпинисты. И в целом вся местность здесь напоминала съемочную площадку, устроенную тут голливудскими продюсерами.

Нина ехала некоторое время по этой дороге между небольшими извилистыми каньонами, пока не добралась до нескольких одиноких домов, населенных отшельниками, ищущими уединения в глуши девственной природы, но со всеми удобствами городской жизни. И место для этого тут было идеальным — будто какая-то иная страна, но всего лишь в полутора часах езды от центра города.

Дом был выстроен в стиле ранчо, это было одиноко стоявшее невысокое одноэтажное здание, которое лучше охлаждалось в летнюю жару. Здание стояло в отдалении от улицы, но вокруг было мало деревьев, а кустарника не было вовсе. Коричневый газон был выжжен солнцем, и лишь несколько зеленых ростков еще боролись тут за жизнь. На асфальте проезда, ведущего к дому, лежал утренний выпуск «Лос-Анджелес Таймс» в синем полиэтилене. Теперь газеты всегда заворачивали в полиэтилен, даже если дождя не намечалось.

Нина, настрой которой ни в малейшей степени не изменился с момента посещения ею Марсии Тинтфасс, решительно постучала в дверь. Ответа не последовало. Она постучала снова. «Федеральный агент!», закричала она. «Я знаю, что вы там. Вы ответили на телефонный звонок Марсии!»

Она не знала, какая последует реакция, но ей не нравилось, когда ее игнорируют.

Дверь открылась, и вышел молодой, хорошо сложенный мужчина японского происхождения. «Да?»

Нина показала ему свой значок: «Агент Нина Майерс».

Мужчина нахмурился, неуверенно оглянулся на мгновение, а затем вздохнул и сказал: «Это уже второй значок КТО, который я вижу за сегодняшний день. Ну, ребята, это просто невероятно, блин». Он полез в карман, нараспев произнеся «Удостоверение», и Нина внутренне напряглась. Он вытащил свой небольшой бумажник и показал ей находившийся в нем свой значок.

«Специальный агент Джейсон Фухимора, ФБР», прочла Нина. «Можно войти?»

«Почему нет», с неприязнью сказал агент ФБР. «Вы все равно явно намереваетесь всё испортить, независимо от того, поможем ли мы вам или нет».

Фухимора отступил в сторону, и Нина вошла. Внутри находился еще один, несомненно, тоже ФБРовец, сидевший на диване в гостиной. А из спальни, сонно завязывая халат на поясе, появился Эдриан Тинтфасс.

6:14
Штаб КТО, Лос-Анджелес

Когда Тони вошел в штаб КТО, там было полным-полно агентов и аналитиков с сонными глазами. У него у самого слипались воспаленные глаза. Ночь выдалась долгой, тяжелой, со странным завершением. Тони позвонил заранее, чтобы Хендерсон никуда не уезжал. И теперь он, пошатываясь, вошел в кабинет Хендерсона и тяжело опустился в кресло для посетителей.

Хендерсон выглядел примерно так же, как и Тони. У него были мешки под глазами, сами глаза были красными, и он был весь бледный.

«Серьезно?», спросил Хендерсон, словно они разговаривают уже несколько минут. «Он был там?»

«Стоял рядом со мной, на расстоянии вытянутой руки. Но я, конечно же, был под прикрытием и не мог ни черта сделать—»

«Я понял, понял», сказал Хендерсон. «Есть идеи, что он задумал?»

«Во-первых», спросил Тони, «я должен тебя спросить, Крис. Джек работал под прикрытием? Он работал над каким-то делом, о котором мы ничего не знаем? Не бойся, я не обижусь. У меня тоже были тяжелые операции».

Крис твердо встретил его взгляд: «Нет, Тони, абсолютно. Мне ничего об этом не известно, а если мне ничего об этом не известно, то и мои подчиненные этим не занимались».

«Ладно, тогда, если это правда, то вот что я думаю по этому поводу». И Тони изложил свою версию: Джек подставил Тинтфасса под обвинение, чтобы завладеть его бизнесом. Когда это у него не вышло, он его убил. «Вы с Джеком были друзьями», закончил Тони, «поэтому я не жду от тебя, что ты в это поверишь».

Он удивился, услышав, что сказал Хендерсон: «Мне тяжело в этом признаться, но то, что ты сказал, не так уж и надуманно». Он заметил, что Тони удивился. «Послушай, я не идиот. Бауэр никогда не играет по правилам. В семье у него полный бардак. А он из тех, кто ищет какой-то выход. Может быть, этот Тинтфасс и был для него таким выходом».

Тони пожал плечами: «Ну, я с нетерпением жду возможности самому спросить его об этом. Я слышал, что его схватили».

Хендерсон вздохнул: «Устаревшая информация. Самая последняя – он сбежал. Что-то вроде ДТП. С участием Питера Химинеса. Видимо, Джек избил его и забрал у него машину».

6:20
Чатсворт

Нина вышагивала по гостиной, обдумывая историю, которую поведал ей Фухимора: «Тогда почему и жену его не поместили под защиту свидетелей?»

Ей ответил другой ФБРовец, Холмквист: «Ее тоже включат в эту программу, но мы не смогли придумать правдоподобный сценарий, в котором Бауэр убивает их обоих. Это не в его стиле. Так что план таков — или был, по крайней мере — спрятать его в укромном месте, а она пока будет изображать оплакивающую мужа вдову. А потом, когда интерес к делу утихнет, мы дадим им новые документы и защиту».

«Это лучший отдых в моей жизни», заметил Тинтфасс.

«Сколько людей задействовано в операции?», спросила Нина. Она была удивлена тем, что Хендерсону ничего об этом не известно.

«Думаю, даже нас не очень-то и стоит считать в ней задействованными», ответил Фухимора. «Это всё, что нам известно. Тинтфассу в любом случае пришлось бы пойти по программе защиты свидетелей. КТО собирался направить в тюрьму для работы под прикрытием какого-то своего секретного агента. С каким конкретно заданием, я понятия не имею».

«А зачем вообще нужна была эта защита вас как свидетеля?», спросила Нина. «В чем тут дело?»

Тинтфасс пожал плечами, заправив халат: «По правде говоря, это была не моя идея. Пару месяцев назад я пытался провернуть сделку с оружием. Я вышел на кое-какое оружие через одного парня, которого знал, из Кемп-Пендлтона (база морской пехоты). Затем я вышел еще на одного, я его плохо знаю. Я должен был встретиться с его помощником, вероятно. Но я не туда попал, вошел, видимо, не в ту дверь или еще что-то в таком же роде, и думаю, увидел там человека, который был нужен вашим людям».

Все остальное Нина поняла сама: «Наши люди каким-то образом об этом узнали и подвалили к вам. Они вас перевербовали. Джек Бауэр в вас стреляет, на самом же деле это была постановка, благодаря которой он садится в тюрьму, чтобы он смог там с кем-то сойтись».

6:25
Штаб КТО, Лос-Анджелес

Вернувшийся в КТО Питер Химинес передвигался с некоторым трудом. Все его тело болело от удара – последствий им же устроенной преднамеренной аварии, но это было ничто по сравнению с не прекращавшейся болью в челюсти. Его никогда еще не вырубали ударом такой силы.

Хендерсон встретил его практически на входе, голос его был тихим, но полным недовольства. Питер опередил вспышку его изначального гнева: «Я понимаю, сэр, я виноват, простите. Я почти поймал его, но я не ожидал—»

«Я же сказал тебе быть готовым ко всему с этим Бауэром!», прошипел Хендерсон. «Нужно было взять ситуацию под контроль раньше». Химинесу не хватило сил ему возражать. Он уступил Хендерсону, опустив глаза под его взбешенным взглядом. Начальник оперативного отдела с минуту сдерживал свой гнев, но затем с раздражением выплеснул его на Химинеса: «Черт, по крайней мере, теперь он хотя бы не в руках у полиции. Хоть что-то». Он ткнул Химинеса в грудь. «Но в следующий раз он не должен от тебя уйти; и ты разберешься с ним, что бы он ни делал».

6:28
Штаб КТО, Лос-Анджелес

Тони сидел в конференц-зале вместе с Джейми Фаррелл и Сетом, разговаривая с Ниной, подключенной к связи по телефону.

«Невероятно», сказал Тони.

«Джек никого не убивал». Джейми чуть не рассмеялась.

Нина сказала в трубку: «Вот что мне хочется знать –– кому об этом известно? Кто-то проводит какую-то операцию, не поставив нас в известность. Я еще могу пережить, что со мной обращаются как с овощем, но кто прикрывает Джека?»

Тут вошел Хендерсон: «О чем это вы?»

«Это я тебя хочу спросить, в чем дело», сказал Тони. «Судя по всему, заключение в тюрьму Джека было постановкой. Он сам все это специально подстроил, чтобы попасть в тюрьму и установить с кем-то там внутри контакт. И этот его побег из тюрьмы –– это часть какого-то общего плана?»

Хендерсон выглядел ошеломленным: «Что? О чем ты?»

«Вы не организовывали эту операцию?», спросила Нина по связи.

Хендерсон посмотрел на телефон, как будто именно он мог ответить на его вопросы. «Какую операцию?»

«Побег из тюрьмы –– это часть какого-то общего плана?», снова спросил Тони.

«Какого хрена!?» Хендерсон начал ругаться от досады. «Перестаньте задавать мне дурацкие вопросы, потому что я понятия не имею, о чем речь. Что за операция с Джеком?»

Тони понял, что от Хендерсона расспросами ничего не добьешься: «Ладно, если никто из нас об этом ничего не знает, мы должны будем это выяснить. Давайте исходить из предположения, что побег являлся частью плана –– либо изначально, либо выработанной Джеком в самую последнюю минуту».

«Таким образом, все это неслучайно», сказала Нина, следуя его логике.

«Да, включая того парня, с которым он сбежал. Давайте выясним о нем всё».


6:31
Мид-Уилшир (район Лос-Анджелеса)

Ему шел двадцать первый год, и он ехал по 5-й федеральной трассе по огромной долине Сан-Хоакин между Лос-Анджелесом и заливом. Он ушел от Медведа двумя годами ранее с гораздо большим количеством денег, чем ему даже могли когда-нибудь потребоваться, но еще не зная, как достичь своих целей. Мир действительно был чем-то вроде головоломки, и он был убежден, что его нужно разрушить для того, чтобы построить заново. Но средства для осуществления этого замысла пока ускользали от него, даже от него, такого гениального.

Правда заключалась в том, что вплоть до этого момента он не думал о насильственных методах — до того момента, как стало известно, что его семья расстреляна в штате Чьяпас во время протестов против халатности правительства. В свое время он состоял в банде, но это был союз, возникший в силу необходимости. Он не упивался этими актами насилия, как другие. И все же насилие — это инструмент, а, как и любой другой инструмент, в умелых руках это средство может приносить плоды.

Рафаэль гнал по пустынному участку федеральной трассы у поворота на Баттноуиллоу/Маккиттрик, и именно в этот момент он решил посвятить себя насильственным методам борьбы. И сделав это, он тут же вспомнил о последствиях, о действиях полиции, возможных расследованиях, о средствах и способах, которыми можно его выследить и поймать. Жизнь каждого человека, как бы она ни казалась этому человеку сложной и запутанной, являлась схемой, матрицей, совокупностью действий, вытекающих из прошлого и движущихся в будущее по предсказуемой траектории, с предсказуемыми взаимосвязями, как у кубика. Если он хочет быть вне досягаемости, ему придется сломать эти схемы. Прямо сейчас.

Рафаэль остановил машину, прямо на этом пустынном участке дороги. Он оставил ключи в замке зажигания, свой мобильный телефон на сиденье, а бумажник оставил в бардачке. Не взяв с собой ничего, в одной той самой одежде, которая на нем была, он ушел в горы, и Хорхе Рафаэля Маркеса больше никто никогда не видел.

.....................

Сапата закончил свою пробежку в Ларчмонте, бастионе богатства к западу от центра города, осажденном со всех сторон классами победнее. По дороге Сапата выбросил в несколько разных урн свои документы на имя Оссипона, кредитные карты и мобильник. Теперь он был словно нагишом перед информационным миром, но он уже бывал в таких ситуациях, и это его не беспокоило. Кроме того, у него имелись другие связи и другие сообщники. Сапата закончил пробежку и решил чуть остыть, пойдя шагом. Подойдя к таксофону у магазина «7–Eleven» (вроде нашей Пятёрочки), он остановился.

6:38
Штаб КТО, Лос-Анджелес

«Эмиль Рамирес», зачитала вслух Джейми Фаррелл. «Арестован по федеральному обвинению в растрате и убийстве. Зачем он был нужен Джеку?»

Тони просмотрел материалы на Рамиреса. «Альянс», пробормотал он, читая список выявленных деловых контактов Рамиреса. Он вспомнил перестрелку у складов "U-Pack". «Там был грузовик со словом "Альянс" на борту. Кто его владелец?»

«Вановен», сказал Сет. «Он второй из убитых в гостиничном номере. Ни на какие вопросы он теперь ответить не сможет».

«Следи за мыслью, здесь есть связь», огрызнулся Тони. «Джек знакомится в тюрьме с этим Рамиресом и вытаскивает его из СИЗО. Затем Джек появляется вместе с Рамиресом на сделке по продаже Вановеном оружия. Сомневаюсь, что это совпадение. Джек словно поднимался по лестнице. От Рамиреса к Вановену. От Вановена к… кому?»

«Кто бы его ни застрелил, с этим можно разобраться», сказала Нина, вернувшаяся в кабинет.

Крис Хендерсон сидел за столом, он был мрачен и дулся. Наконец, он спросил: «Почему об этих людях у нас больше нет никакой информации?»

«Не знаю», ответила Джейми.

«Вот. Тогда как же Джек мог проводить какую-то операцию, не имея никакой о них информации? Похоже, мы заполняем огромные пробелы слишком большими додумками о Джеке».

Нина спросила: «Ты все еще думаешь, что Джек просто переметнулся на другую сторону? Он не убивал Тинтфасса!»

Хендерсон пожал плечами: «Это версия Тони. Я лишь думаю, что это возможно. Нам с тобой прекрасно известно, что Джек всегда одной ногой стоял на темной стороне».

Нина посмотрела своим кошачьим взглядом на начальника оперативного отдела: «Что-то ты слишком быстро перешел к худшему варианту. Это что-то личное?»

Уши у Хендерсона слегка порозовели: «Что ты имеешь в виду "личное"?»

«Мне просто интересно, верны ли слухи. Джек назвал твое имя во время внутренней проверки по поводу кое-каких незаконно присвоенных средств—»

«Иди к черту!», взорвался Хендерсон, хлопнув ладонью по столу. Он даже наполовину привстал, словно собираясь броситься на нее. «Плевать я хотел на все эти слухи. Я в здравом уме, и делаю свою работу. Это ты считаешь Джека каким-то чертовым героем без малейших доказательств».

Он посмотрел на всех остальных, словно бросая вызов им всем по одному. Никто больше об этих слухах ничего не сказал. Но после небольшой паузы Тони произнес: «Я не согласен с предположением, что Джек стал врагом. Должна быть какая-то причина. Так что, если ты не возражаешь, чтобы мы продолжали этим заниматься, я намерен ее найти».


6:42
Медицинский центр Калифорнийского университета

Чтобы замаскироваться, слишком многого не требуется. Очки в толстой оправе, отчего внимание сосредотачивается на очках, а не на лице. Шляпа, но не надвинутая на глаза, чтобы их скрыть, а просто надетая как обычно на голову, чтобы изменить ее форму и скрыть волосы. У знаменитостей, чьи лица ежедневно появляются на телевидении и в таблоидах, это получается. Джеку Бауэру, чье имя было известно немногим, и чье лицо не показывали в новостях в связи с побегом, уж тем более это удалось сделать.

Он оставил машину Питера на общественной парковке в Вествуде и дошел пешком примерно милю до Медицинского центра. Он прошел прямо через вестибюль, миновал охранника и подошел к регистратуре.

«Будьте добры, где Райан Шапель? Он был госпитализирован прошлой ночью».

«534-я палата», сказала пухлая медсестра-азиатка в регистратуре. «Но вам нужно будет отметиться, прежде чем вас к нему допустят. Посещения ограничены».

Джек кивнул и направился к лифтам. После короткой поездки он оказался на пятом этаже. Двери лифта открылись, и он очутился у круглого регистрационного стола и сонной дежурной медсестры. «Доброе утро», сказал он, улыбнувшись, заметив, как она зевнула.

«Ах, утро доброе, простите», ответила она.

«Мне нужно в палату 534», сказал он невинно. «Мне сказали, что нужно отметиться?»

«У охранника», кивнула медсестра, показав дальше по коридору.

К счастью для Джека, палата 534 находилась далеко, и ее не было отсюда видно. Он прошел по коридору, завернул за угол, а затем направился прямо к охраннику в форме, сидевшему у палаты номер 534. Он дремал, но то, как решительно к нему зашагал Джек, заставило его встрепенуться, и он встал, схватив папку-планшет с листом посетителей.

«Вам помочь?», спросил он.

Джек кивнул. «Надеюсь, что да, мне сказали, что мне нужно к вам».

Он взглянул на планшет с листом, из-за чего охранник тоже опустил глаза. Джек ткнул его в горло участком руки между большим и указательным пальцами, и охранник подавился. Затем он коленом ударил его в пах, заставив его согнуться пополам. Джек обхватил рукой охраннику горло и стал сдавливать, пока тот не обмяк. Джек бросил взгляд по коридору. Никто сюда не прибежал. Никто этого не заметил.

Он затащил потерявшего сознание охранника в палату и его же наручниками приковал его к раковине в ванной, а потом закрыл дверь.

Райан Шапель был похож на вытащенного из земли голого крота на аппарате жизнеобеспечения. Кожа у него была бледной при флуоресцентном больничном освещении, и он казался меньше, чем обычно, лежа на медицинской койке-каталке с поручнями. «Черт, ты выбрал очень неподходящее время болеть», пробормотал Джек.

Джек не знал, что ему делать дальше. Его познания в медицине были рудиментарны, и если уж здешние врачи не смогли вывести Шапеля из комы, то уж он-то не имел ни малейшего представления, как это сделать. Но ведь врачи не находились в таком отчаянном положении, как он, а по его опыту отчаяние кое-что значило.

Тут в палату вошла доктор, женщина с уставшим печальным лицом: «Ой», удивленно произнесла она. «А где охранник, вы его не видели?»

«Он где-то здесь», сказал Джек, взглянув на ее бейджик. «Вы его врач?»

«Чикаулис», кивнула она. «А вы кто?»

«Мы работаем вместе», уклончиво ответил Джек. «И мне нужно, чтобы он немедленно пришел в себя».

Доктор усмехнулась: «Да, это было бы замечательно. Хотелось бы, чтобы так было со всеми нашими пациентами».

«Это нужно сделать только с этим пациентом», настаивал Джек. «Что с ним?»

«Он в коме», ответила доктор Чикаулис. Может быть, у нее просто была тяжелая ночь, но ей сразу же не понравился этот посетитель, который заявился сюда в такой ранний час и задает так много настойчивых вопросов. «Он совершенно неожиданно потерял сознание. Вы… вы работаете вместе?»

Джек по тону ее голоса догадался, что она имела какое-то смутное представление о том, что Шапель работает на правительство. Он решил на этом сыграть: «Да, мэм. Надеюсь, вы понимаете, что я не могу показать вам удостоверение. Но мы работаем в одном подразделении». Он подпустил туману в свои слова.

Доктор Чикаулис кивнула: «Догадываюсь. Честно говоря, я сама не знаю, как быть. Судя по всему, удар произошел внезапно. Имеются все признаки отравления барбитуратами, но анализы на наркотики отрицательны».

Отравление. Это похоже на правду. Джек не мог поверить в то, что выведение из строя одновременно и Шапеля, и Кокса, и начальника тюрьмы, является простым совпадением. Их кто-то убрал.

«Если бы это было отравлением, как бы вы стали его лечить?»

«Ну, самый простой способ –– снизить уровень барбитурата. Это можно сделать с помощью промывания желудка или естественным образом, с течением времени».

Джек покачал головой: «У меня нет времени. А в критическом случае?»

Доктор посмотрела на него, словно на сумасшедшего: «Тут не критический случай. Он на системе жизнеобеспечения, он в стабильном состоянии».

Времени у Джека на хитрые уговоры не осталось. Он вытащил из-под рубашки пистолет Питера и сказал: «Представьте себе, что случай критический, потому что я наставил на вас пистолет, доктор. Теперь что бы вы сделали?»

Доктор Чикаулис ахнула и оглянулась, как будто рядом вдруг должен был появиться охранник.

«Успокойтесь», сказал Джек. «Я не собираюсь причинять вреда ни вам, ни ему. Мне лишь нужно задать ему один вопрос. Думаю, его кто-то отравил. Приведите его в сознание. Немедленно».

Доктор Чикаулис замялась. Она не была такого уж особо героического склада, но она несла ответственность за этого пациента, и ей не нравилось, что ей приказывают. И все же она сразу же задумалась о способе лечения. Сильная инъекция амфетамина. Предварительный ввод нитропруссида для предотвращения остановки сердца. Возможно, ей и удастся привести его в сознание, не причинив его организму особого вреда.

«Немедленно», повторил он, чуть более угрожающе.

Доктор подумала о риске в сравнении с возможным удачным исходом, а затем направилась к шкафу.


_______________________________________________
_______________________________________
________________________________
_________________________
__________________
_____________


12. ДЕЙСТВИЕ ПРОИСХОДИТ МЕЖДУ 7 И 8 ЧАСОМ УТРА.


7:00
Отель «Мариотт», центр Лос-Анджелеса

Пронзительно зазвонил телефон, и Марк Кендалл вздрогнул и проснулся. Он сел, его огромное сердце бешено колотилось в груди. Он огляделся вокруг, еще не придя в себя от глубокого сна. Наконец, он осознал, где находится, а телефон тем временем настойчиво продолжал звонить. "Отель. Суббота. День боя".

«Алло?», сказал он хриплым утренним голосом.

«Привет». Этот мягкий, нежный, понимающий голос. Он так любил этот голос.

«Привет, детка», сказал он, протирая глаза. «Как поживаете, девчонки?» Наконец, его зрение прояснилось, и он посмотрел на часы. Дома у него должно быть сейчас около десяти часов утра.

«Ой, знаешь», сказала она беззаботно, «всю ночь в клубах, завтрак в «Вафельном домике», затем парикмахерская. Полноценная жизнь».

Он рассмеялся. Она всегда заставляла его смеяться. Но затем он услышал на заднем фоне плач, плач, который словно пронзил его насквозь, внутри у него все сжалось. «Как она?»

«Всё так же», сказала жена, сразу же как-то измученно. «Все плачет, не переставая, бедняжка. Я опять возила ее к доктору Краснову, но он говорит, что никакие другие обезболивающие уже не помогут. Возможно, придется опять положить ее в больницу».

Марк пробурчал: «Там ей тоже не помогут».

Он услышал, как дочка еще громче заплакала на другом конце линии, а жена ему сказала: «Ей нужна эта операция».

«Знаю. И она у нее будет», поклялся он.

«Марки, мне просто хотелось тебе позвонить и сказать, что ты же знаешь, что для меня ты мой, мой чемпион, что бы ни случилось. Надеюсь, ты это понимаешь».

Он улыбнулся, широко и по-мальчишески, так, как лишь она могла заставить его себя чувствовать. «Я люблю тебя. И дам ей то, что ей так нужно. Я обещаю».

«Я буду смотреть тебя сегодня вечером».

«Ты?» Она никогда прежде не приходила на его бои, ни разу даже не смотрела их по платному телевидению.

«Это твое триумфальное возвращение. Думаю, мне пора набраться мужества. У тебя будет всё круто».

Он посмотрел на конверт, который дал ему тот лысый коротышка. Он не открывал его. Однако и не выбросил.

«Я сказал, что обещаю. Я сделаю для нее всё. Всё, что ей так нужно. Несмотря ни на что».


7:16
Медицинский центр Калифорнийского университета

Доктор Чикаулис еще не успела вытащить шприц из капельницы, а грудь у Райана Шапеля уже поднялась, и частота ударов его сердца стремительно выросла, превратив все мониторы в тревожно мигающие кнопки. Глаза Шапеля открылись, и он стал глотать ртом воздух, словно вынырнувший из воды.

«О Боже, это подействовало», сказала доктор. «Знаете, что это означает?»

«Да, я смогу с ним поговорить», сказал Джек.

«Ничего не понимаю. Ведь анализы были отрицательными. В его организме не было обнаружено барбитуратов. Это не должно было подействовать».

Джек склонился над Шапелем, но врачу сказал: «Его кто-то отравил. Тот, кто его отравил, мог и подменить анализы. Шапель!» Он похлопал Шапеля по худой, бледной щеке: «Шапель, это Бауэр!»

Шапель повернулся к Джеку, но взгляд у него был рассеянным. «Шапель!», снова позвал его Джек.

«Бауэр», едва слышно прошептал Шапель. «Ты должен быть… в тюрьме».

«Да, я знаю. Мне нужна помощь. Твоя. Мне нужен твой источник на Сапату!»

Шапель сделал длинный, но неглубокий, хриплый вздох.

«Твой источник на Сапату. Мне она нужна, срочно».

Шапель несколько раз моргнул, а затем, еле дыша, произнес: «Гервер. Талия Гер… вер… РЭНД».

«Гервер», сказал Джек так, словно гора у него свалилась с плеч. «Спасибо. Спасибо, Шапель».

7:24
Отель «Беверли Уилшир»
(«Четыре времени года»), Лос-Анджелес

Мартин Уэбб проснулся без будильника, но с ощущением тяжести. Старики плохо спят, но сон им необходим. На восточном побережье сейчас было уже десять часов, шел одиннадцатый. Вот расплата за те часы, которые он просидел перед телевизором, смотря спортивную передачу. Он сел и опустил вниз ноги, начав медленно вращать ими так, как рекомендовала ему физиотерапевт, чтобы улучшить кровообращение в ногах. Своей ясной головой, стальной памятью он тут же отчетливо вспомнил спортивный лагерь с американским футболом в студенческие годы, но ноги его уже плохо это помнили.

Мартин надел очки и взглянул на часы. «Черт подери, старый хрыч», сказал он вслух, «последнее, что у тебя осталось, это мозги, а они уже превращаются в кашу. Звонок, мне же нужно сейчас же позвонить».

Мартин набрал номер ресепшн и попросил соединить его с министром финансов по номеру его домашнего телефона.

«Лу, это Марти. Пока все в порядке?»

Лу Фридман сидел в комфортном кресле в своем кабинете на другом конце страны, но чувствовал он себя как угодно, только не комфортно. Как министр финансов он по идее нес ответственность за казну страны, но состояние этой казны находилось на опасно низком уровне, в то время как долг США другим странам находился на опасно высоком уровне.

«Как ты вовремя», быстро ответил он. Он знал Марти Уэбба еще с колледжа. Классный мужик, может быть, лучший из тех, кто способен вытащить их из этой передряги. «Что ты думаешь насчет президентского пакета мер по стимулированию?»

«Чепуха всё это», заявил Уэбб. «Это скорее поблажки крупному бизнесу, чем попытка дать толчок экономики. Я предпочел бы предпринять усилия по снижению стоимости доллара за рубежом».

Они с Марти уже обсуждали этот вопрос. «Ты же знаешь, что это означает снижение доходности американского бизнеса».

«Но это будет означать рост его объема», ответил Вебб, так же уставший уже от этих споров, как и сам Фридман. «Мы же говорим не об интересах некоторых твоих политических друзей. Мы говорим о реальных стимулах. Рост объемов означает рост доходов в целом, а это и транспортировка, комплектование, снижение цен на импортируемые товары».

Фридман вздохнул. «Марти. Мы оба знаем, что одно твое слово сделает для успокоения Уолл-стрита и потребителей больше, чем все остальное. Сам по себе план не так уж и важен. Решающее значение имеет твоя поддержка».

Вебб уловил в его словах влияние политики. Это было неизбежно, конечно. Но Мартин стал председателем ФРС потому, что видел в этом возможность служить общественному благу без политического проституирования собой. Конечно, его неприязнь к политике еще не означала, что он был политически неопытен. Он понимал, что Лу был намерен дать ему какую-то возможность.

«Знаю, газеты напечатают то, что я скажу», скромно сказал он.

Лу усмехнулся: «Я надеялся, что ты придешь на какую-нибудь воскресную программу. Мы можем устроить интервью с тобой на «Встрече с прессой», или на любой другой программе, на какой захочешь».

«И что мне сказать?», спросил Уэбб, переходя к сути дела.

«И сказать, что тебе кажется, что президентский пакет мер по стимулированию экономики послужит ее оздоровлению, чего мы все ждем, особенно налоговые льготы…»

«Хм».

«…а девальвация доллара будет стимулировать внешнюю торговлю».

Мартин в нерешительности замолчал, дав возможность едва слышному белому шуму заполнить пустоту между ними. Такая цена была несколько более высокой, чем та, которую он был готов заплатить, но в то же время он был уверен в том, что страна уже не может дольше ждать. Экономике был нужен план и, что еще более важно, ей было необходимо доверие граждан, чтобы завертелись колеса двигателей потребительской машины. И Мартин Уэбб понимал, без излишнего самомнения, что слово, им сказанное, будет иметь большое значение для укрепления такого доверия.

«Но сначала о девальвации, Лу», наконец, сказал он.

Лу облегченно вздохнул: «Договорились. Ты спасешь нас, Марти. Я знаю это».

7:39
Западный Лос-Анджелес

Джек побежал обратно к стоянке, на которой он оставил машину Питера. Ноги у него ныли — он был в бегах уже несколько часов. Солнце теперь уже полностью взошло, и это его немного взбодрило, придав сил, но он давно уже не чувствовал себя таким изнуренным. Он собирался угнать уже третью машину с момента своего побега из тюрьмы; и у него это хорошо получалось. На сей раз это был зеленый Крайслер Себринг. Он выбрал его на месячной стоянке, вскрыл и завел его без ключей и выехал на нем со стоянки, заплатив по тарифу за целый день, потому что у него не было билета.

Адрес Талии Гервер имелся в телефонных справочниках, и ехать туда было недалеко. Он направился в Беверли-Глен (район Лос-Анджелеса).


7:46
Район Ларчмонт, Л.А.

Сапата сидел за небольшим круглым столиком возле кафе «Старбакс» на Ларчмонт-авеню, попивая карамельный макиато. У него была дурная декадентская привычка быть постоянным посетителем «Старбаксов». Он убеждал сам себя в том, что должен знать своего врага, но на самом деле, ему просто там нравилось. Он сомневался, что эта привычка переживет грядущую анархию, которая ему виделась, и ему хотелось насладиться этим элегантным процессом создания на конвейере изысканного кофе, до того как он исчезнет навсегда.

И конечно, ему нравилось наблюдать за людьми. В данный момент этот «Старбакс» был копошащимся центром пульсации, волны от которого шли вокруг, затрагивая всех здесь находившихся. Прекрасен кофе или нет, он с удовольствием взорвал бы эту кофейню, только для того, чтобы понаблюдать за нарушением привычной схемы их существования.

Он задумался над деталями осуществления своего главного плана. Тот факт, что федеральные власти оказались способны настолько близко к нему подобраться, по-прежнему его беспокоил, но ему были ясны причины этого, и это его успокаивало, потому что это означало, что эта проблема для него решаема.

Потеря Агиллара являлась ударом, но утрата незначительна. Главный вопрос заключался в том, может ли он все еще достигнуть своей цели. Обдумав его некоторое время, он не увидел, почему он не сможет добиться успеха. Властям ничего не известно. Вановен ничего не знал о его подлинном плане, а Рамирес знал даже меньше, чем ничего. То, что знал Агиллар, погибло вместе с ним. Кроме того, его план уже приведен в действие. Никаких оснований его останавливать нет, даже если Сапате и хотелось покинуть город.

Но он не был готов покинуть его. Он хотел увидеть последствия, круги от брошенного в воду камня.

В тот момент, когда он сделал последний глоток кофе, на расчерченную на участки парковку возле «Старбакса» въехал золотой Лексус. Из машины вышел блондин и стал кого-то высматривать. Сапата спокойно встал и подошел к нему, протянув ему кофе латте, который он для него приберег: «Кайл», сказал он.

Блондин посмотрел на него сначала как-то неуверенно, но потом узнал его: «Прекрасно выглядишь, тебе идет», сказал он со смехом.

«Мне уже говорили. Не возражаешь, если я остановлюсь на день у тебя?»

Они сели в Лексус, и Кайл сказал: «Если обещаешь мне такой хаос, от которого я только выиграю, можешь остановиться у меня на всю неделю».


_______________________________________________
_______________________________________
________________________________
_________________________
__________________
_____________


13. ДЕЙСТВИЕ ПРОИСХОДИТ МЕЖДУ 8 И 9 ЧАСОМ УТРА.


8:00
Медицинский центр Калифорнийского университета

Нина подошла к лифту одновременно с человеком, как две капли воды похожим на Джона Уэйна. «Мэм», сказал он, жестом приглашая ее войти первой. Она так и сделала, а затем обернулась, наблюдая за тем, как его огромные плечи полностью заполнили собой двери лифта, закрывшегося у него за спиной. Она сверилась с грузоподъемностью лифта.

Он усмехнулся: «Они выросли в Заливе. Но думаю, все остальное просто кажется, из-за освещения и лифта».

Он протянул руку к кнопке пятого этажа и увидел, что она уже ее нажала. Он вновь ей улыбнулся, но на этот раз по его взгляду было видно, что он посмотрел на нее оценивающе. Наконец, он протянул ей свою крепкую мясистую руку: «Дэн Паскаль, маршал США». Левой рукой он чуть распахнул свою коричневую куртку, показав значок у себя на поясе.

«Нина Майерс, Контр-Террористический Отдел», ответила она. «Думаю, нам по пути».

Паскаль усмехнулся. Звук этот был похож на низкий рокот у него в груди: «По правде говоря, мэм, я уже не знаю, как быть, этот ваш парень заставил меня повертеться».

«Он всех достанет».

На пятом этаже лифт остановился и открылся, и они вместе подошли к палате Райана Шапеля. Там уже находилось несколько полицейских, включая того, который был прикован наручниками к раковине. Также там находилась женщина в халате врача — Нине сказали, что ее фамилия «Чик-ау-Лисс», но правильно ее произнести по надписи на бейджике было невозможно. И там находился Шапель, лежавший без сознания на больничной койке. Нина решила, что так он выглядел естественнее, чем когда-либо прежде, он казался живее обычного.

Нина предоставила возможность маршалу представиться. Он вел себя просто и непритязательно, что импонировало людям, и он явно этим пользовался.

«Я знаю, вы уже дали показания этим ребятам», сказал Паскаль, «но не могли бы вы повторить их еще раз, для меня, дурака-тормоза».

По тому, как доктор Чикаулис рассказала о случившемся, было видно, что она удручена, но не сломлена. Тот факт, что на нее навели пистолет, явно заставил ее понервничать, но в голосе ее не было страха, когда она описывала самого Джека. Казалось, она отнеслась с определенной долей уважения к тому, что он сделал. Нина нехотя была вынуждена про себя признать: «Он у всех вызывает к себе такое отношение».

Но вслух она спросила: «Значит, Шапель очнулся?»

Доктор Чикаулис кивнула: «Скоро он снова очнется. Сейчас он просто спит, без сознания. Но это уже не кома. Тот мужчина был прав. Он стал жертвой отравления барбитуратами. Но анализы были отрицательными, поэтому—»

«Ошибка в анализах?», спросила Нина.

Паскаль поднялся на каблуках, явно довольный тем, что она сама взяла на себя инициативу и стала задавать агрессивные вопросы.

«Ну, они оказались ошибочными. Тот человек, с пистолетом, сказал, что он думает, что результаты анализов были подменены, но мне ничего об этом не известно».

«Повторите еще раз, что сказал мистер Шапель, когда очнулся».

«Он пришел в себя ненадолго. Тот мужчина спросил его о его источнике на Сапату. Похоже, ему было это очень, очень нужно».

Глаза у Нины блеснули – единственный внешний признак ее глубокого внутреннего потрясения: «О чем он спросил его, пожалуйста еще раз?», внешне спокойно спросила она.

«О Сапате», уверенно ответила Чикаулис. «Он сказал "источник на Сапату". Мистер Шапель прошептал ему какое-то имя, а затем потерял сознание. Этот человек с пистолетом запер меня в ванной и ушел».

«Что за имя прошептал мистер Шапель?»

Доктор покачала головой: «Он был почти без сознания. Тейлор Гербер, Талия Гербер, что-то вроде этого».

Нина кивнула: «Понимаю. Плохо было слышно. Мистер Шапель поправится?»

«О да, теперь поправится. Однако он еще несколько часов будет спать».

Нина снова кивнула и вышла, зная, что Паскаль последует за ней.

«Миз Майерс, надеюсь, вы поделитесь информацией, которой располагаете», сказал он ей вслед, глядя на нее сверху через плечо.

Нина остановилась у лифтов: «Вы только что получили такую же информацию, как и я».

Паскаль растянулся в широкой, как дельта реки, улыбке: «Информацию, которую сообщила она. Но не информацию, которая у вас в голове».

Нина не знала, что ответить, она колебалась. Она многое могла рассказать Паскалю, если бы захотела. Тинтфасс был жив. Джек не был убийцей. Но пока она не знала всех обстоятельств, а если и знала что-то, так это то, что нельзя раскрывать свои карты до тех пор, пока не будешь к этому готов. Она шагнула в лифт, но не настолько, чтобы дать ему войти. «Мне очень хотелось бы помочь вам, маршал».

«Помощник маршала», поправил он, когда двери закрылись, «и я все равно все выясню, так или иначе».

8:13
Беверли Глен

Беверли Глен — небольшой район на западе Лос-Анджелеса с красивыми домиками, граничащий с фешенебельным Брентвудом на западе и 405-м шоссе на востоке, один из немногих анклавов доступного (по меркам Лос-Анджелеса) жилья в западной части города.

Джек припарковал угнанный "Патфайндер" на Черч-стрит и, обойдя квартал, вышел на улицу, параллельную той, на которой жила Талия Гервер, и которая шла с Востока на Запад, но кварталом севернее. Он уже дважды объехал окрестности в поисках чего-нибудь подозрительного, но если за домом и следили, то следили очень хорошо, и он не сумел обнаружить следивших. Чтобы затруднить им работу, он подошел к дому, расположенному к северу от дома Гервер, туда, где смыкались два двора за домами. Внешне спокойно Джек подошел по проезду к этому дому, затем повернул к воротам сбоку и пошел по заднему двору. Он прошел мимо нескольких окон, не заглядывая внутрь. Он решительно прошагал через весь двор — небольшое открытое пространство с джакузи из красного дуба, которые были модными в начале восьмидесятых, — дошел до забора и перепрыгнул через него.

Дворик за домом Талии Гервер был небольшим и благоустроенным, с изогнутыми кирпичными дорожками и недавно уложенным дерном, в центре которого красовался величественный старый дуб. В элегантный двор выходили богатые, покрытые лаком французские двери. Джек заметил, что в доме кто-то есть и догадался, что если в доме и была какая-то сигнализация, то она отключена, и выдавил рукой одно из стекол двойных французских дверей. Он просунул руку внутрь, и дверь открылась еще до того, как стих звук разбитого стекла. 
Из-за угла появилась Талия Гервер с радиотелефоном в руке и со смеющимся лицом. Когда она увидела в руке Джека пистолет, выражение ее лица сменилось шоком.

В этот момент у нее зазвонил телефон. «Алло?», сказала она, пытаясь понять все происходящее сразу. «Да, это Талия Гервер. Ммм, что вам угодно, маршал?» Она посмотрела на Джека Бауэра, затем вновь на пистолет, в то же время продолжая слушать звонившего: «Ммм, нет, я все понимаю. Не знаю, почему это может произойти. Но тут у меня все в порядке. Но я как раз собиралась ехать в офис… может, вам лучше послать кого-нибудь туда? Ладно, хорошо». Она повесила трубку, а затем сказала: «Итак, вы должно быть Джек Бауэр».

8:27
Штаб КТО, Лос-Анджелес

Нину уже ждали, когда она ворвалась в зал для совещаний, нарушив перед этим множество правил дорожного движения, чтобы вернуться обратно в штаб. Там уже находились Тони, Хендерсон и некоторые другие оперативники, наряду с доброй половиной персонала аналитиков.

«Химинес будет?», быстро спросила она.

«У Химинеса кое-какие неприятности», пояснил Хендерсон. «Похоже, он пытался освободить Джека из-под стражи».

«Возможно, это и к лучшему», ответила Нина.

Хендерсон пожал плечами: «Посмотрим. Рассказывай».

«Ладно, вот что нам известно», подытожила она для всех участников. «Джек не убивал Тинтфасса. Теперь это ясно, потому что Тинтфасс жив, и его охраняет ФБР. Джек бежал из тюрьмы с неким типом по имени Эмиль Рамирес. Полагаю, то, что они бежали вместе, отнюдь не является совпадением. Джек, по-видимому, отслеживал какую-то зацепку, но этот след оборвался, когда Рамиреса и его делового партнера застрелили, вместе с еще одним – неким Фрэнсисом Агилларом. Когда этот след оборвался, Джек отправляется к Шапелю, накачивает его препаратами, чтобы вывести его из комы, и спрашивает его о…» Она сделала паузу, чтобы убедиться, что ее все слушают: «Сапате».

По залу пронесся ропот, но затем заговорил Тони: «Сапата? Этот анархист? Так значит, это его разыскивает Джек?» Его вопрос был адресован Крису Хендерсону.

Начальник оперативного отдела потер руки в знак умывания: «Я не имею к этому никакого отношения. Если бы имел, то сразу же поставил бы всех в известность».

«А вот Шапель был в курсе, потому что у него был какой-то источник на Сапату. Похоже, они сбежали именно ради него».

Зал снова напомнился ропотом, но на этот раз в нем слышалось скрытое восхищение. Каждый аналитик и оперативник, находившийся в зале, слышал о Сапате. Он был уникален в мире международного терроризма, потому что, строго говоря, он не был террористом, по крайней мере, согласно привычным современным определениям. Если Сапату вообще можно было назвать террористом, то лишь каким-то атавизмом с возвратом к «Синоптикам»* и Красным бригадам семидесятых годов, которые сражались не за какую-то конкретную цель, идеологию или Родину, а просто пытались дестабилизировать ситуацию, нарушить статус-кво. Но даже Красные бригады рядились во флаги социализма. Сапата же был чистым анархистом: он не придерживался никакой идеологии и не вставал ни на чью сторону.
- - - - - - - - - - -
*Weather Underground Organization или Weathermen («Синоптики») — леворадикальная боевая организация, действовавшая в США с 1969 по 1977 г. Была сформирована из радикального крыла движения Студентов за демократическое общество (SDS), выступавшего против войны во Вьетнаме. — Прим. переводчика.
- - - - - - - - - - -

«Он не исламский фундаменталист. Он не фашист и не коммунист», говорила Нина, завершая характеристику Сапаты тем, кто в этом нуждался. «Мы считаем, что он помог баскам взорвать вокзал. Но затем он предоставил испанским властям информацию, которая помогла им арестовать нескольких членов ЭТА. Он взрывал избирательные участки во время последних выборов в Венесуэле, и это помогло там новым левым прийти к власти. Но затем он стал взрывать электростанции левого правительства в Венесуэле.

«Он знаменит тем», продолжала она, «что не следует никаким схемам и шаблонам. Его невозможно отследить. Он набирает много пособников, а потом их бросает. Говорят, он около года помогал чеченцам воевать с русскими, но лишь потому, что это способствовало дестабилизации России и ее властей. Но затем внезапно он прекратил это делать. Мы думаем, это произошло потому, что он понял, что чеченский кризис на самом деле лишь помог Кремлю укрепить свою власть. Если это правда, то он предвидел это годом раньше всех остальных».

«Что подводит нас к следующему заключению», сказал Тони Алмейда, приняв эстафету у Нины по ее сигналу. Пока она мчалась сюда, он постарался собрать на Сапату как можно больше информации. «Мы все должны исходить из того, что Сапата – гений. При рождении его звали Хорхе Рафаэлем Маркесом».

Сет Лудоновски, сидевший на своем месте чуть сгорбившись, при этих словах Тони вдруг вздрогнул и выпрямился: «О черт», выдохнул он.


8:34
Дом Талии Гервер

Джек сидел в одном из кресел в гостиной Талии и пил кофе, который она ему приготовила, не позволяя, однако, себе расслабиться. По словам Талии, маршал сказал ей, что свяжется с ней позже, в ее офисе, но Джек ничуть не удивился бы, если бы он отправил к ней домой наряд, он вполне был на это способен. У маршала розыск бежавшего был хорошо налажен, судя по тому, как он быстро обнаружил и напал на торговавших оружием.

«Шапель рассказывал мне о вас, но именно такого я совсем не ожидала», сказала она.

Джек рассмеялся: «Вы видите меня сейчас далеко не в лучшей форме». Сидя в ее чистом доме и попивая кофе, ему было сейчас больно сознавать, что от него пахло грязью и потом, а также запахом серы из-за огнестрельного оружия. Ему даже не удалось толком принять душ накануне вечером, когда все это началось.

Талия Гервер, напротив, выглядела безукоризненно. Если она работала в аналитическом центре, то Джек догадывался, какие мысли были в головах у тамошних мужчин. Ей было лет 35, у нее была идеальная кожа оливкового цвета и гладкие темные волосы, убранные с лица. Внешне она и сама в какой-то мере была похожа на свой собственный дворик и свой дом –– просто, но элегантно оформленные, неброско, но богато.

«Я видела новости. Ваше имя не называлось, но упоминали Рамиреса, поэтому я предположила... — ну, я подумала, что все это составная часть какого-то плана».

Джек сделал глоток кофе. Почувствовав в желудке горячую жидкость, он понял, насколько он пуст. «Теперь да. Мне нужно было быстро выбраться оттуда, а все, кто знал, почему я находился там, были выведены из строя. Связаться либо с вами, либо с людьми из ФБР, у которых Тинтфасс, но я подумал, что до вас будет легче добраться».

Талия кивнула: «Хорошо, что Шапель мне о вас рассказал. Он особо не делился со мной информацией».

«Это тщательно засекреченная операция», согласился Джек, «отсюда и все проблемы».

«По правде говоря, это была моя идея, а не Шапеля. По-другому вам Сапату не поймать».

«Я справлюсь», сказал он.

Талия Гервер с минуту внимательно смотрела на него. Она вдруг почувствовала симпатию и даже очарование Джеком Бауэром, который так внезапно очутился у нее дома, такой уверенный, такой сильный духом и телом. Он был механизмом для осуществления ее идей. Если она являлась электрическим импульсом, бегущим между нервными клетками, то он был сгибающимися и напрягающимися мышцами.

Потому что Талия Гервер несмотря на свою привлекательную внешность являлась существом игры разума. Член «Менса»*, капитан студенческой команды знатоков, с честолюбивыми намерениями поэтессы, несколько произведений которой были опубликованы в «Хадсон Ревью» и в «Атлантик мансли» (американские журналы для интеллектуалов), она получила степень доктора математики в Массачусетском технологическом институте, где публиковалась по теории хаоса. Она предполагала, что получит место в каком-нибудь университете, но по воле судьбы попала в «Рэнд Корпорейшн»**, мозговой центр в Санта-Монике, в Калифорнии. Вскоре после этого она узнала об одном террористе — скорее, анархисте — а именно, Сапате, и он оказался в центре ее исследований.
- - - - - - - - - -
*Менса (лат. Mensa — «стол») — крупнейшая, старейшая и самая известная организация для людей с высоким коэффициентом интеллекта. Это некоммерческая организация, открытая для всех, кто сдал стандартизованные тесты IQ лучше, чем 98% населения. Тест должен сдаваться в присутствии наблюдателей. Организация имеет национальные группы в 50 странах мира, а количество членов превышает 120 тысяч человек из примерно 100 стран.

**RAND (англ. РЭНД — аббревиатура от Research and Development — «Исследования и разработка») — американский стратегический исследовательский центр. Является некоммерческой организацией. Направление деятельности — содействие научной, образовательной и благотворительной деятельности в интересах общественного благополучия и национальной безопасности США. Разработка и выявление новых методов анализа стратегических проблем и новых стратегических концепций. Тесно сотрудничает с правительством США, вооруженными силами и спецслужбами. — Прим. переводчика.
- - - - - - - - - -

8:36
Штаб КТО, Лос-Анджелес

«Нет, нет», повторил Сет Лудоновски. «Я ничего о Сапате не знаю. Я даже не знаю, что такое анархист, и знать не хочу. Но мне абсолютно точно известно имя Хорхе Рафаэль Маркес, о нем я наслышан. Его знает каждый, кто стал фанатом компьютеров до 1995 года».

Тони заглянул в свои бумаги на Сапату: «Он сделал целое состояние на компьютерах».

«Он загребал кучи долларов на этом!», восхищенно сказал Сет. «И он это заслужил. Он писал алгоритмы, которые были просто гениальны. В половине компьютеров, которыми мы тут пользуемся, программное обеспечение построено на его идеях. Я и понятия не имел, что Хорхе Рафаэль Маркес стал террористом».


8:38
Дом Талии Гервер

«Конечно», продолжала Талия, «знать его настоящее имя еще ничего не значит. Где-то в конце 1990-х годов он сумел как-то исчезнуть, я имею в виду совсем. Деньги на его банковских счетах тоже исчезли. Его машину и документы нашли на обочине дороги в Центральной Калифорнии. И больше никто о Маркесе с тех пор не слышал».

«Откуда же известно, что это один и тот же человек?», спросил Джек.

«По правде говоря, нам это неизвестно», призналась она. «Но опять же, это не имеет особого значения. Установление личности Маркеса – это в любом случае тупик».

8:39
Штаб КТО, Лос-Анджелес

Тони продолжал: «Подобраться к нему, к его поимке никому еще не удавалось. Он не придерживается никаких схем, и не связан никакой идеологией или целью. Абсолютно непредсказуем. Принято считать, что обычные полицейские методы в его случае не работают».

8:40
Дом Талии Гервер

«…поэтому привлекли вас, чтобы вы, применив свою теорию хаоса, сумели его выследить», закончил за нее Джек. «Интересная идея. И это почти сработало. Я был уже в соседнем номере, почти рядом с ним, но ему удалось скрыться».

«Он умен», сказала Талия. «Возможно, один из самых блестящих умов на планете, по крайней мере, в своей области. Если судить по его деятельности в компьютерной сфере — а в значительной степени это пока все, что у нас есть — то у него невероятные способности к дедукции; он берет небольшие фрагменты информации и экстраполирует их, приходя к довольно масштабным выводам, которые обычно оказываются верными. По крайней мере, мы предполагаем, что они верны, потому что он постоянно успешен в реализации своих замыслов, и никто еще его не поймал. Так действуют и его компьютерные программы, понимаете? Он писал их для интернет-поисковых систем. Вы вводите пару слов и, основываясь на этих подсказках, поисковые системы находят то, что вам нужно. Те же самые методы используются в системах распознавания речи, в спутниках, исследующих космос, и в значительной степени, если когда-нибудь будет разработан и создан настоящий искусственный интеллект, в его основе будут лежать некоторые его разработки».

«Вы так говорите, словно он вам нравится», сказал Джек. «Он же взрывает людей».

Похоже, Талия уже сталкивалась с подобной критикой: «Моей задачей являлось изучить и понять его. Позволять моей этике мешать этому бессмысленно, потому что он поступает так же. Я вовсе его не одобряю. Но если вы станете игнорировать его интеллект, вы никогда его не поймаете».

«А откуда же взялась в этом деле теория хаоса?», спросил Джек.

Талия улыбнулась, и тут она словно засияла: «А вот это самое интересное. Рабочая версия по Сапате заключается в том, что он использует свои способности для распознавания схем, для того чтобы избежать их самому. А если он действует не по схемам, то любые ваши зацепки не сработают, потому что невозможно просчитать его действия. Он все делает случайно, бессистемно».

«Анархия», сказал Джек. «Хаос».

Талия подняла палец: «Вот в том-то и дело, что не существует никакого хаоса».

Джеку подумалось, что Талия Гервер никогда не оказывалась во время беспорядков посреди бунтующей толпы, но он закрыл на это глаза. Она продолжила: «Анархия – это не хаос. Анархия дословно означает «безвластие, безначалие». Именно этого и добивается Сапата. Он, похоже, вознамерился обрушить структуры, все структуры, любого рода. Но хаос, как таковой, хаос не существует».

«Так в чем же заключается теория хаоса?»

«Отличное название ровно противоположного», сказала Талия. «Если вкратце, то теория хаоса гласит, что события, которые кажутся хаотичными, в действительности являются результатом масштабной серии мелких событий, которые, происходя одно за другим, имеют своим последствием то, что может показаться хаосом. Популярный пример: бабочка машет крыльями в Пекине, а в Лос-Анджелесе происходит буря. Бабочка производит мельчайшее колебание воздуха, что способствует возникновению другого крошечного события, и так далее и так далее, и тогда после этого вы получаете большое событие».

Джек, может, и не был членом «Менсы», но он всё понял: «Вы хотите сказать, что в самом Сапате есть некая закономерность».

«Где-то так», согласилась она. «Просто пока что нам слишком сложно выявить, в чем она. Природа не терпит хаоса, агент Бауэр. Все в ней в каком-то смысле упорядочено. Честно говоря, у него действительно имеется одна очевидная закономерность: он не придерживается никаких закономерностей и схем».

Джек сказал: «У меня есть одна зацепка, не знаю, вписывается ли она в вашу теорию или нет. Мне нужно, чтобы вы помогли мне получить информацию об одной бандитской татуировке. Она была у человека Сапаты, и это уже вторая татуировка, которую я вижу с прошлой ночи. У вас есть доступ к засекреченным материалам?»

Талия сказала: «Да, но не здесь. Через мой офисный компьютер».

«Поехали».

8:55
Штаб КТО, Лос-Анджелес

Хендерсон, по какой-то причине, был единственным, кто оказался несогласен с мнением большинства присутствующих, а так как он был директором оперативного отдела, его мнение было решающим: «Я понимаю весь этот интерес к Сапате», говорил он. «Но до сих пор нет прямых доказательств, что этот Рамирес был с ним связан. Никто из убитых в «Билтморе» не имел к нему никакого отношения. Судя по тому, что нам известно, всё это связано лишь с неудачной попыткой продажи партии оружия, вот и всё».

«Тогда зачем Джек отправился в больницу, чтобы получить у Шапеля информацию?», ответила Нина, и даже шея у нее побагровела.

Тони согласился: «Нужно всем сообщить, что Джек не подозреваемый. Он никого не убивал, так что и самого факта преступления нет. Мы должны его найти и чем-то заманить сюда, чтобы ему помочь».

«Ни в коем случае!», раздался чей-то хрипловатый, слабый, как у привидения, голос.

Все обернулись и увидели Райана Шапеля, стоявшего в дверях и похожего на предвестника смерти. От слабости он прислонился к стене, но его глаза на истощенном бледном лице злобно сверкали: «Никаких контактов с Бауэром! Никто не должен пытаться выйти с ним на связь. Никто!»


_______________________________________________
_______________________________________
________________________________
_________________________
__________________
_____________


14. ДЕЙСТВИЕ ПРОИСХОДИТ МЕЖДУ 9 И 10 ЧАСОМ УТРА.


9:00
Штаб КТО, Лос-Анджелес

Шапель, пошатываясь, двинулся вперед, и кто-то освободил ему место, чтобы он мог сесть. Показателем его рейтинга было то, что, хотя все перед ним расступились, никто не помог ему сесть. Он откинулся на спинку стула, тяжело дыша. И ничего не сказав.

В конце концов Тони надоело ждать: «Шапель, нужно привезти его сюда. Его разыскивает полиция. У него нет ресурсов и информации. Он—»

Шапель кивнул: «Правильно. Все так и есть. И именно это нам и нужно».

«Что? О чем вы говорите?», посыпались удивленные вопросы сразу от нескольких агентов.

Шапель собрался с силами, вновь вздохнул, и все стали ждать, словно нетерпеливые дети, ухаживающие за стариком: «Он должен оставаться… вне системы. Только так мы поймаем Сапату. Если мы будем действовать привычными методами, мы засветимся. Так происходило всякий раз».

«Но так произошло и на этот раз», заметил Хендерсон.

Шапелю удалось слабо улыбнуться: «Мы были уже близки к его поимке. На расстоянии вытянутой руки, как я слышал».

Хендерсон поддался наконец своим эмоциям, но он явно был недоволен: «Я так и не понял. Ты ненавидишь Бауэра. Почему же именно вы вдвоем этим занялись, а не кто-то еще из нас?»

Грудь у Шапеля слегка затряслась. Он засмеялся, но бесшумно, у него для этого не хватало дыхания. Наконец эта тряска утихла: «Ненавижу Бауэра. Да. Проклятый непредсказуемый тип. Не выполняет приказы. Нарушает все правила. Вот именно такой для этого и нужен».

И тут все поняли его логику без всяких дальнейших разъяснений. Если Сапата был гением в предвидении схем и закономерностей и предугадывал действия своих противников, кого, как не Джека Бауэра, лучше всего было отправить на него охотиться, кто, как не он, приводил в бешенство свое начальство своими привычками играть не по правилам?

«Откуда вы знаете, что этот Рамирес работал на Сапату?», спросил Тони.

Шапель глубоко и тяжело вздохнул. Этот глубокий вдох, казалось, придал ему сил: «Мы не знали. Точно мы этого не знали. Была лишь какая-то смутная информация о том, что Рамирес работал с неким посредником по имени Вановен. Были лишь какие-то признаки, отдельные намеки, что Вановен работал на Сапату, что он что-то замышляет здесь, в США. Дайте воды».

Кто-то открыл бутылку воды. Шапель смочил губы и продолжал. «Но дело в том, что Сапата никогда не работает с одними и теми же людьми долгое время. Мы думали, что когда мы доберемся до Рамиреса и Вановена, они к тому времени будут уже вне игры. Я полагал, что эта разработка будет тупиковой, и в худшем случае Джек Бауэр проведет в тюрьме несколько недель, но меня это тоже устраивало».

Несколько человек, услышав это, усмехнулись.

«А побег из тюрьмы?», спросила Нина.

Шапель слабо развел руками: «Это все Бауэр. Только он способен вести тайное расследование под прикрытием и перевернуть город с ног на голову».


9:17
«Рэнд Корпорейшн»

Название «Рэнд» является простым сокращением трех английских слов «Исследования и разработки». Сам по себе «Рэнд» – это в общем-то крупный некоммерческий проект, нацеленный на совершенствование государственной политики с помощью научных исследований. «Рэнд» консультировала правительство по множеству аспектов, от вопросов экологии до широкого обсуждения «новых» военных стратегий, одобрения или критики конкретных систем вооружения.

В «Рэнде» имелись сектора с ограниченным доступом, но чтобы пройти в офисные помещения, от сотрудника требовался лишь бейдж, а от гостя – расписаться. Охранник, знакомый с Талией, помахал ей рукой и попросил Джека записаться в регистрационном листе посетителей. Бауэр на ходу придумал имя и неразборчиво расписался на листочке «А.Predolin», после чего их пропустили.

Кабинет Талии располагался на втором этаже этого тихого здания, за закрытыми дверями которого, как представил себе Джек, должны были находиться десятки блестящих умов, напряженно о чем-то размышляющих.

«Так и есть», съязвила Талия. «Многие из нас просто сидят тут и думают, вырабатывая гениальные идеи».

«Теперь вот и я также», добавил Джек.

Талия рассмеялась: «На самом деле здесь проводится много встреч и совещаний. Спецслужбы проводят для нас информационные брифинги; мы делаем для них доклады, презентации. У нас очень напряженное общение. Нам сюда».

Они подошли к ее кабинету, небольшому, но функционально удобному помещению с письменным столом у стены, компьютерным монитором и полками, уставленными книгами. Джек узнал среди них «Элегантную Вселенную» Брайана Грина и «Танцуя с мастерами Ву-Ли» Гэри Зукава, ни одну из которых он не читал. Остальные книги были выше его понимания. На столе рядом с мышью лежал Кубик Рубика.

«У меня нет доступа к информации полиции Лос-Анджелеса», сказала Талия, садясь за компьютер, «но если она есть в Федеральной базе данных, я смогу на нее выйти». Она говорила кратко, без энтузиазма.

«Вы думаете, это не поможет», сказал Джек.

«Надеюсь, что это сработает», поправила она, придав своему замечанию позитивный оттенок. «Просто это как-то не похоже на Сапату. Не могу себе представить, чтобы он работал с человеком с такой татуировкой, которая может на него вывести».

«Он не ожидал, что этого типа застрелят в двадцати ярдах от его гостиничного номера», заметил Джек. «И не забудьте, все было в порядке, когда мы к ним подобрались».

Она согласилась с ним, слегка пожав плечами. Несколько быстрых нажатий клавиш, а затем ввод пароля и логина, и она оказалась внутри огромного правительственного банка данных. По указанию Джека она выполнила поиск по слову «Эмесе». Ничего не вышло.

«Попробуйте получить информацию на MS–13», попросил Джек.

Но Талия ничего не впечатала.

«MS–13», Джек повторил. «Буквы ‘M’ и ‘S’ и—»

«Я знаю, что это», сказала она наконец. «Сапата был в этой банде».

«Серьезно?» Джек почувствовал, как у него где-то под легкими сформировался крошечный узелок; это было приятное чувство, волнующее напряжение, которое ощущает гончая перед самым началом охоты.

«Если Сапата и есть Маркес, то да, я думаю, Маркес входил в MS–13, давно, в дни своей юности. Но недолго. Не знаю, почему он от них ушел, но…» Ее голос затих: она начала печатать. Мгновение спустя изображение на мониторе ее компьютера сменилось, и они увидели перед собой наколку, которую Джек уже видел до этого дважды: «Emese» являлось сочетанием названий испанских букв M («eme») и S («ese»). На этой конкретной наколке имелись также крошечные буковки «WB» у нижней правой части цифры 3, что означало, как поясняла подпись под изображением, «Западный Балтимор», но в остальном она была идентична тем татуировкам, которые Джек видел на Оскаре и Агилларе.

«Вы сказали, что у напавших на вас заключенных была такая же татуировка?», недоверчиво спросила Талия.

«Да».

«Вы думаете, Сапата разгадал, кто вы? И попытался убить вас в тюрьме?»

Джек покачал головой: «Возможно, но это бессмыслица какая-то. Если бы он знал, что что-то не так, то никогда бы не позволил Рамиресу приблизиться к себе. И я понятия не имею, как он мог узнать, что мне было нужно в тюрьме. Если ему это известно, то он не гений, он экстрасенс».

«Сапата сумел ускользнуть от КТО, ЦРУ, ФБР, ГРУ России, от кубинцев, израильтян, от всех. Я бы ничему не удивлялась».

«Обязательно задам ему этот вопрос лично. Вы можете выяснить имя и адрес их главного в иерархической структуре MS–13 в Лос-Анджелесе?»

Тут в дверь Талии постучали. Она была настолько погружена в свои поиски, что просто сказала: «Войдите».

Джек повернулся, дверь открылась, и он оказался лицом к лицу с уставившимся на него огромным маршалом США, который уже арестовывал его сегодня.

Для такого крупного мужчины он действовал довольно быстро и хитро. Он не полез за пистолетом. Вместо этого он ударил Джека в лицо коротким левым ударом, или же попытался это сделать. Джек увернулся и нанес удар этому здоровенному мужику в печень. Но промахнулся, попав в его твердые мускулы. Паскаль был крупным, но не обрюзгшим. Он схватил Джека за волосы левой рукой и ударил его в лицо правым кулаком размером с футбольный мяч. Джек услышал звон в ушах и понял, что второго такого удара не выдержит. Плюс к тому, их драка сопровождалась грохотом; он не мог точно сказать, сильно ли они шумели, а это означало, что грохот стоял очень сильный. Он блокировал второй удар, а затем ударил обеими руками по руке, схватившую его за волосы. Он неожиданно наклонился, резко опустив плечи. Паскаль охнул и под давлением рычага Джека, схватившего его за запястье, опустился на одно колено. Джек ударил маршала ногой в пах. Затем он ударил его ногой в лицо, и Паскаль обмяк и затих.

Джек закрыл дверь и прислушался. Он ничего не услышал, никто не прибежал. Может, никто и не заметил.

Он обернулся посмотреть, как Талия. Лицо ее было бледным, и ее широко раскрытые глаза смотрели на Джека так, словно он был каким-то диким зверем, прокравшимся в ее кабинет.

«Мне нужен этот адрес, и как можно скорее», сказал он.

9:41
Шоссе вдоль тихоокеанского побережья, Малибу

«Кинопленка» являлась одним из тех пляжных кабаков, которые выглядели ужасно, ужасно пахли, но в них подавали отличную еду. Она представляла собой старую покосившуюся из-за ветров деревянную лачугу — когда-то выкрашенную в синий цвет, но теперь выцветшую до цвета серой грозы — с неоновой вывеской, которая работала максимум наполовину.

Этим ранним субботним утром здесь почти никого не было, если не считать трех человек, расположившихся на одном из лежаков под открытым небом и глядевших на шоссе, бегущее вдоль Тихоокеанского побережья, на песчаный пляж шириной ярдов сто, за которым простирался лишь бескрайний океан.

Кайл Рисдоу, тот самый блондин, в машину которого ранее сел Сапата, лежал на спине на одном из лежаков и позевывал. Эта встреча напрямую его не касалась, так что он коротал время, подремывая и пытаясь одновременно продумывать возможные уникальные концепции онлайн-порносайтов.

Рядом с ним находился Сапата, который не лежал, а сидел, но во всем остальном он был столь же расслаблен. Теперь у него были новые документы, благодаря третьему участнику их небольшой группы. Если бы кто-нибудь сейчас его спросил, то он ответил бы, что теперь он уже Бернард де ла Плаз.

Третьим участником этой группы был украинец по фамилии Франко. Несмотря на пляж и на субботнее утро, на нем были темные джинсы и черная кожаная куртка. Он вертел в руках листок бумаги с адресом.

«У меня только один вопрос», сказал Франко на правильном, но с сильным акцентом английском.

«Человек без вопросов – это человек без мозгов», сказал Сапата.

Франко поднял бумажку: «Ты хочешь избавиться от этого человека, потому что они работали на тебя. Но теперь на тебя работаю я. Ты тоже потом захочешь от меня избавиться?»

Сапата улыбнулся. Жара усиливалась. Его лысой голове это было приятно. «Многие из тех, кто работал на меня, до сих пор живы и здоровы».

«Хм», задумался украинец. «Это не ответ».

«Мне нравится этот человек, Кайл!», сказал Сапата. «Вы очень проницательны, сэр. Но не волнуйся, я не собираюсь убивать всех подряд. Просто сделай это, получи деньги и наслаждайся жизнью».

Франко кивнул, взял коричневый бумажный пакет, набитый деньгами, и ушел.

«Он это сделает, да?», спросил Кайл.

«Ты что, серьезно это спрашиваешь?»

Кайл рассмеялся, позабавившись, но скорее он был впечатлен уверенностью Сапаты: «Ты когда-нибудь ошибался?»

Сапата посмотрел на пляж. Вопрос был справедливым, важный вопрос, который заслуживал вдумчивого ответа. Он задумался о главных своих решениях, которые принял с тех пор, как в один прекрасный день ушел в горы, расставшись с прежней своей личностью. О задачах, которые он ставил перед собой последние несколько лет, от Венесуэлы до Восточной Европы и Ближнего Востока. Они вновь возникли в его памяти, как многочисленные квадратики Кубика Рубика. Один за другим они становились на свои места, и да, время от времени он сталкивался с определенными трудностями — с агентами Моссада, которые однажды пронюхали о его деятельности в Иордании, с одним местным полицейским в Буэнос-Айресе, который обнаружил, что он под вымышленным именем — но он всегда предугадывал это на несколько ходов вперед и просто сдвигал кубик-головоломку в другом направлении.

Наконец, он сказал: «Нет».

К такому серьезному утверждению, сформулированному в одном маленьком слове, Сапата пришел без всякого самомнения — и это было частью его гения, частью его успеха — что у него не было самомнения. Он никогда не был объектом расследования какого-нибудь правительства, в частности потому, что никогда не был жертвой собственной гордыни. Хороший план является отражением реалий на местах, а не плодом выдумки его гениального составителя. Сапата всегда добивался успеха, потому что он был гениален, но и потому, что он был проницателен и дальновиден.

Все это было недоступно для Кайла. Кайл Рисдоу не был ни террористом, ни анархистом, и ему сильно не хватало перспективного вИдения и интеллекта, чтобы оценить гений Сапаты. Он представлял собой гораздо более распространенный тип злодея: он был барышником и конъюнктурщиком. Он наживался на нестабильности, еще со времен урагана Эндрю во Флориде в 1992 году, когда его маленький продуктовый магазин чудом уцелел, и он взвинтил цены на все сто процентов.

«Отлично», самодовольно сказал Рисдоу. «Значит, завтра я стану еще богаче».

9:51
"Стейплс-центр"

Марк Кендалл делал пробежку вокруг "Стэйплс-центра". На огромном электронном табло на стене комплекса с одной стороны было написано: «БОИ ПРОФЕССИОНАЛОВ! ЧЕМПИОНАТ В ПРЯМОМ ЭФИРЕ СЕГОДНЯ ВЕЧЕРОМ!»

До разминки перед реальным боем оставалось еще несколько часов, но он был уже полон нервной энергии. Он чувствовал себя скорее пацаном перед первым своим поединком, чем ветераном в бою, который, судя по слабым шансам, станет для него последним. Он не боялся своего противника, он боялся поражения. Он боялся услышать плач дочки на другом конце линии во время следующего телефонного звонка. Он боялся услышать печаль в голосе жены, ничем не прикрытое настоящее горе матери, которая не может помочь своему ребенку. Он не мог этого вынести. Сам бой его совсем не беспокоил, но он не мог подвести семью, оставив ее в беде.

А что, если так и будет? Что если он их подведет?

Кендалл коснулся своей огромной рукой кармана своего спортивного костюма. Конверт был на месте.

Этот шибздик, он что, всерьез? И он в состоянии кого-то убить?

Ответ на второй вопрос был прост. Да, он смог бы. Ради дочки он способен на что угодно. И он сделает это, если ему придется, ради своего ребенка. Он понял это в самую минуту ее рождения, когда он взял на руки это крохотное существо, которое явилось в этот мир от крови и плоти его, появившись на свет из тела его жены, и наконец понял, во имя чего даны ему мощь и сила. Они были ему даны для того, чтобы защищать этого ребенка. И именно это он теперь и сделает, чего бы это ни стоило.

Кендалл медленно вынул из кармана конверт. Он открыл его. Записка внутри говорила обо всем так же прямо и в открытую, как и сам тот лысый. В ней говорилось о банковском счете, который будет открыт на имя его жены в тот же день, когда он выполнит задание. В ней говорилось и о том, что счет будет закрыт, если об этом что-нибудь станет известно властям. И там говорилось о том, кого именно ему нужно убить.

Кендалл прочел это имя. Он не слышал его раньше, или, по крайней мере, он его не помнил. Но, судя по всему, это была какая-то очень важная персона.

Он почувствовал страх — страх, гораздо более сильный, чем должен был чувствовать человек его размеров и силы. Но затем он подумал о своей девочке и, собрав волю в кулак, заставил себя готовиться к действию.

9:58
Бойл-Хайтс (район Л.А.)

Джек остановил машину Талии Гервер на Семнадцатой улице, высматривая адрес, который Талия выудила из своего компьютера. Дома здесь были большие, но ветхие. Район этот был запущенный, лет сорок назад он был населен высшим классом, с видом на центр города. Но за три поколения бандитских разборок эти дома вынуждены были забыть о своем прекрасном прошлом. Теперь это были старые покосившиеся громадины, населенными семьями работяг, занятыми собственными проблемами, вперемежку с бандитами, от которых работяги старались держаться подальше, и у которых было более чем полно свободного времени.

Джек нашел нужный ему дом. По данным Федерального управления по борьбе с оргпреступностью, это был дом Рубена «Смайлика» Лопеса, предполагаемого главаря главного Лос-анджелесского филиала MS–13. Это был большой двухэтажный дом в колониальном стиле, к которому вела длинная лестница из красного кирпича. Некогда благоустроенный склон, ведущий к крыльцу, теперь лежал весь в провалах и состоял лишь из неухоженной земли и сорняков. Сам дом был грязновато-белого цвета, с несколькими окнами, заклеенными картоном и скотчем.

Джек поднялся по лестнице, не зная еще точно, как туда войти, и тут он услышал чей-то крик и тихий звук «пуф» — звук пуль, выпущенных из пистолета с глушителем.


_______________________________________________
_______________________________________
________________________________
_________________________
__________________
_____________


15. ДЕЙСТВИЕ ПРОИСХОДИТ МЕЖДУ 10 И 11 ЧАСОМ УТРА.


10:00
Бойл-Хайтс

Джек вытащил из-за пояса пистолет — Para Ordnance .45-го калибра, который он отобрал у Питера Химинеса — и бросился вверх, пробежав последние несколько ступенек. Он сильно пнул ногой дверь, но она устояла, и в ногу ему ударило током. Как ни убого выглядел дом, дверь была прочно защищена. Джек ударил ногой еще раз, сильнее, и на этот раз каркас поддался, и дверь распахнулась внутрь.

Джек заглянул внутрь, а затем тут же отдернул голову назад, вновь услышав тихие звуки "пффт!" "пффт!", и две пули с глухим звуком ударили в дверь там, где только что была его голова. Он знал, что выбитая им дверь встревожила стрелявшего, кем бы он ни был. В иной ситуации Джек высунул бы пистолет из-за угла и выпустил бы в дом всю обойму, но не знал, кто там находится, и кто стреляет? — Может быть, стреляет сам Лопес, а может быть, он жертва, а ведь Лопес был ему нужен живым. Через открытую дверь ему была видна кушетка в центре комнаты. Он пригнулся и, нырнув, кинулся вперед, перекатившись по полу к этому укрытию. Он почувствовал, как что-то задело его штанину, когда он катился по полу, но ему не показалось, что в него попали.

Гостиная была большой и находилась справа от входной двери, так что бОльшая ее часть теперь находилась у него за спиной. Слева от входной двери, а значит теперь у него перед глазами, располагалась по виду столовая. Между ними, несколько дальше, находилась лестница, которая вела на второй этаж. Вглубь дома, в заднюю его часть, вел коридор, вероятно, на кухню. Джек оглянулся, чтобы убедиться, что сзади все чисто — там ничего не было, кроме еще одного дивана, нескольких стульев и камина. По мебели и по полу были разбросаны пустые банки из-под пива, и отчетливо ощущался запах марихуаны.

По-прежнему лежа на полу, он выглянул из-за дивана и посмотрел через гостиную в столовую. Он ничего не увидел, однако услышал рыдания девушки. Затем девушка взвизгнула, и в дверях появилось двое. Впереди шла насмерть перепуганная латиноамериканка в короткой хлопчатобумажной ночной рубашке, она всхлипывала и в ужасе глядела на Джека. За ней, укрываясь ею как щитом, двигался сурового вида белый мужчина в черной кожаной куртке, большая часть лица которого за плечом девушки была не видна. Левой рукой он держал ее за волосы, а в правой руке у него был зловещий "Смит & Вессон".

«Назад! Проваливай отсюда!», скомандовал он с сильным славянским акцентом. Он двинулся вместе с девушкой к Джеку и к двери.

Джек понятия не имел, кто это, но этот человек явно принял Джека за того, кто в такой ситуации растеряется. Джек поднялся, встал на одно колено, навел свое оружие и выстрелил на волосок выше плеча девушки. Пуля должна была попасть прямо пормеж глаз захватчика, но эта ночь выдалась очень тяжелой для Джека. Пуля прошла по виску бандита по касательной, прочертив ярко-красную линию от уголка глаза до конца его уха.

Кем бы он ни был, но он был крепок и опасен. Он вздрогнул от пули, но затем тут же толкнул девушку к Джеку. Даже если бы Джек в нее выстрелил, она бы по инерции все равно упала бы на него. Джек увернулся от нее, попытавшись выстрелить, но ему в правое плечо вонзилась раскаленная докрасна пуля, и он почувствовал, как его рука, в которой он держал пистолет, онемела. Опять правая рука! Он упал на пол и выронил пистолет. Он увидел, как человек в черной куртке замедлил шаг и приготовился сделать последний выстрел.

В этот момент из столовой вырвался кто-то еще и с ревом врезался в убийцу сзади. Ворвавшийся в комнату был латиноамериканцем большого роста в домашней майке. Но руки у него были связаны за спиной. Он плечом с разбегу врезался в славянского боевика, и тот силой этого удара был сбит с ног и упал лицом вперед на диван. Он развернулся, попав локтем связанному в висок.

Эндорфины скрыли боль в правой руке Джека, но она у него не двигалась, поэтому он вскочил на диван и со всей силы рухнул бандиту на плечи. Он обхватил левой рукой славянина за шею и схватил ствол его пистолета. В этом положении Джек не мог как следует его придушить, однако и бандит уже не мог повернуть свой пистолет и выстрелить в Джека. В этот момент латиноамериканец неуверенно поднялся на ноги. Он ударил стрелявшего ногой в живот.

Славянин, видимо, решил, что с него хватит. Он выпустил из рук оружие, оставив его в руке Джека, ударил Джека локтем в живот и вырвался у него из рук. Оттолкнув латиноамериканца, он пронесся мимо него и выскочил за дверь.

Джек на мгновение оказался недвижим, хватая ртом воздух от удара в живот. Его правая рука тяжело повисла на боку. Пуля, кажется, пропахала целую борозду по всему его предплечью, слегка задев кость. Он заставил себя согнуть пальцы. Он сумел ими пошевелить, но через минуту он почувствует адскую боль. Он посмотрел на латиноамериканца. Ему было примерно лет 25, лицо у него было красным от ярости, и он все еще глядел на входную дверь, словно намереваясь броситься вдогонку за сбежавшим.

«Смайлик Лопес?», спросил Джек.

«Да», сказал он. «А кто ты такой, блин?»

«Думаю, я тот, кто только что спас твою задницу». Джек выбросил пистолет, который до сих пор еще держал в руках, слез с дивана и подошел к Лопесу сзади. Руки у того были связаны за спиной пластиковыми наручниками. «У тебя кусачки есть?»

Лопес что-то сказал девушке по-испански, и она ему ответила. «На кухне», сказал Лопес. «В ящике у задней двери».

Джек пошел на кухню, отыскал этот ящик и вернулся с кусачками с красными ручками. Он разрезал пластиковые наручники и отдал их Лопесу, который освободил свою подругу.

«Кто это был?», спросил Джек.

«Не знаю», сказал Лопес, «но когда я это выясню, я нанесу кое-кому визит». Лопес как ни в чем не бывало спокойно поднял пистолет, который выронил Джек, и навел его на Джека. «Так кто же ты к черту такой?»

Джек не стал обращать внимания на угрозу оружием. Правая рука его теперь чуть лучше двигалась, но она по-прежнему горела. «Я пришел сюда за информацией. Я ищу одного типа и думаю, ты знаешь, как его найти».

Лопес что-то сказал своей девушке, и та поспешила на кухню, а Лопес тем временем уселся в кресло. «Грёбаный коп. Я тебе ни хрена не скажу».

Джек тоже сел: «Он не из ваших. Вообще-то он вышел из MS–13».

«Оттуда никто не выходит».

«Но он вышел. Скажи мне, где его найти, и я сделаю так, что твои парни выйдут из СИЗО».

Джек оказался не готов к тому эффекту, который его слова произвели на Лопеса. Главарь банды рассмеялся, показав свои большие белые зубы и огромные ямочки на щеках. Когда он улыбнулся, ухмылка на его лице сменилась чем-то вроде странного веселья: «У вас, ребята, должно быть, совсем дела плохи. Ты уже второй ублюдок, который за последние два дня предлагает мне такую сделку. Какого хрена, что, мои кореша в тюрьме доставляют тебе слишком много хлопот? Хочешь от них избавиться?»

«Мне нужен Сапата».

Это заявление произвело на Лопеса совершенно иной эффект. Он тут же похолодел и стал серьезным: «Ты не коп. Во всяком случае, не обычный полицейский».

«Ты прав. Но мне нужен Сапата. Поэтому выдай мне его, и твои ребята окажутся на свободе».

Смайлик Лопес внимательно посмотрел на незнакомца. Если бы он рос в другом районе, он, может быть, стал бы юристом или бизнесменом. Как бы там ни было, он был ушлым дельцом, только он имел дело с наркотиками и мускулами. Этот блондин показался ему человеком, с кем можно было поторговаться. «Может, я и выдам его тебе», сказал он наконец. «Но не ради своих корешей. Я хочу поквитаться с этими козлами».

«С тем типом, который пытался тебя убить».

«С этими грёбаными то ли русскими, то ли украинцами, или как их там еще. У нас с ними война».

«Ты хочешь, чтобы я нашел его?»

Но Лопесу этого было мало: «Не только, ese (братан). Я знаю, что эти засранцы перевозят кучу кристал-мета (амфетамина). Как насчет того, чтобы ты отправился к ним, забрал их у него и привез его мне».

«У меня нет времени их искать—»

«Найди, братан. Таков будет наш уговор».

«Я замочу этих русских и привезу тебе мет, и ты скажешь мне, где найти Сапату?»

«Ты правильно понял».

«С какой стати тебе мне доверять?»

Лопес усмехнулся: «Какое доверие? Я получаю тину (амфетамин) или нет. Ты возвращаешься сюда, и мы поговорим о Сапате».

Джек задумался, но у него было мало времени и еще меньше из чего можно было выбирать. «Договорились».


10:39
Отель «Билтмор»

Отель «Билтмор» был необычным, потому что фасад отеля превратился в заднюю часть здания. Современные транспортные потребности и правила движения заставили владельцев соорудить современный вход в отель там, где прежде был задний фасад отеля. Трагедия заключалась в том, что двери, изначально задуманные как парадные, выходили в большой холл с красивой двойной мраморной лестницей, ведущей на бельэтаж. Поэтому чтобы это роскошное помещение не пропадало даром, менеджмент превратил его в роскошный обеденный зал. 

Мартин Уэбб завтракал в этом зале вместе со своим внуком. Джейк был почти копией молодого Мартина, только крупнее и сильнее. В свои двадцать с небольшим лет Джейк был выше шести футов ростом (более 1 м 82 см) и крепким, но не настолько мускулистым, чтобы это замедляло его движения. Кроме того, это был симпатичный парень, и немало женских лиц повернулось в его сторону, когда они шли через вестибюль к ресторану. Возникло даже нечто вроде небольшой ссоры между официантками, заспорившими друг с другом о том, кто будет обслуживать его столик. Джейк воспринял все это как должное.

Мартин заказал омлет и блины — даже в свои семьдесят лет у него был здоровый аппетит — в то время как Джейк заказал яичные белки и фрукты.

«Для такого мужика, как ты, ты ешь, как девчонка», пошутил Мартин.

«Подожди еще денек, дедушка», сказал Джейк. «Завтра я намерен объесться. Но сегодня мне нельзя быть тяжелым и неповоротливым».

«И тогда ты бросишь страдать фигней и займешься финансами, как твой дедушка и твой папа, верно?», шутливо спросил Мартин.

Джейк рассмеялся. Это был давнишний предмет шуток между ними. Им обоим прекрасно было известно, что Джейк ни образом мышления, ни темпераментом не был склонен к финансовым материям. Он унаследовал от своего деда все его спортивные гены и ни одного финансового. Он был уже готов пропустить эту шутку мимо ушей, как это обычно бывало, но дед неожиданно стал серьезен.

«На самом деле, Джейки, должен тебе сказать, что сейчас я тебе только завидую. Та жизнь, которую ты ведешь сейчас, она хорошая, правильная. Продолжай так и дальше пока. Лично я не могу сказать, что брать на себя большую ответственность –– это так уж весело».

Хотя Джейк и не был дипломированным финансистом, он не был и идиотом. Он понимал, какая ответственность лежит на плечах деда. «Ты найдешь выход, дедушка. Ведь ты же самый мудрый старейшина ФРС, верно?»

«Да, старейшина», согласился Мартин. «Точнее, то, что еще осталось. Но мудрец ли?» Он вздохнул. «Что ж, во всяком случае, завтра мне нужно выступать по телевидению и казаться таковым. Из-за этого я не спал всю ночь, думая об этом. О, кстати», сказал он, просияв. «А я тебя видел по телеку. По ESPN (спортивный канал) поздно ночью показывали борцов, участвующих в профессиональных боях в прямом эфире, которые состоятся сегодня вечером. Был большой сюжет о тебе».

Джейк улыбнулся: «Да, любят они иногда будоражить аудиторию, раздувая имидж молодых парней».

«Тех, за кем будущее», сказал Мартин. «Я знаю этот бизнес. Они думают, что смогут продать тебя».

«Ну, это если я сегодня выиграю», согласился Джейк. «Ты будешь смотреть трансляцию по телевидению?»

Мартин вздохнул: «Знаешь, мальчик мой, у меня в планах кое-что получше. Я собираюсь сам прийти на бои».

«Здорово! То есть я хотел сказать, тебе ведь это не обязательно делать, дедушка, я же понимаю, что происходит—»

Мартин поднял руку, останавливая его: «Я уже сделал несколько звонков. Я отменил ужин и купил билет. А что касается завтрашнего дня» — тут он пренебрежительно махнул рукой — «я скажу то, что говорю уже в течение многих лет. Никто не способен удивить меня каким-либо вопросом. Сегодня вечером я приду посмотреть на своего внука».

Джейк был искренне восхищен. Ему нравилось быть профессиональным бойцом, но он всегда ощущал определенное чувство вины за то, что не может пойти по семейной стезе. Одобрение деда для него многое значило. «Я просто в восторге! Я обязательно одержу победу, обязательно, для тебя. И ты сможешь зайти за кулисы после боев и познакомиться с другими знаменитыми бойцами».

«Сочту за честь», сказал Мартин. «И кто же твой противник? Он знает, с кем связался?»

Джейк рассмеялся: «Он крепкий парень, но он постарше меня. Бывший чемпион, по имени Марк Кендалл».


_______________________________________________
_______________________________________
________________________________
_________________________
__________________
_____________


16. ДЕЙСТВИЕ ПРОИСХОДИТ МЕЖДУ 11 И 12 ЧАСОМ УТРА.


11:00
Штаб КТО, Лос-Анджелес

Дэн Паскаль вошел в штаб КТО, словно бык, идущий навстречу тореадору — спокойно и молча, но напряженный и готовый в любую секунду взбрыкнуть. Он представился сам и был, как положено, представлен нескольким сотрудникам Отдела: Джорджу Мейсону, которого он знал еще с прошлой ночи; Крису Хендерсону, который показался ему человеком серьезным и трезвомыслящим; Райану Шапелю, похожему на ходячий труп; Тони Алмейде, симпатичному парню, который смотрел на него сонными глазами, и некоторым другим. Паскаль слышал самого себя, произносящего короткие милые остроты и прибаутки в их адрес в своем обычном луизианском стиле, но внутри у него все кипело. Ему надоело, к черту, гоняться повсюду за этим Джеком Бауэром, а тот факт, что Бауэр избил его, отнюдь не улучшал его настроя. Как только Паскаль пришел в себя, он учинил Талии Гервер строжайший допрос, но толком ничего от нее не добился, кроме того, что ее работа носила засекреченный характер. Иного выбора, кроме как принять на веру ее рассказ о том, что она думала, что помогает федеральному агенту, у него не было. После этого Паскалю надоело играть в игры, и он отправился в сам источник всех проблем.

«Ну хватит с этими "Здравствуйте", "Рад знакомству"», сказал Паскаль, присев на край стола, который заскрипел под его весом. «Вся местная полиция и федеральные маршалы носятся по всему городу в поисках этого Джека Бауэра. А меня самого этот сучий потрох лягнул в яйца, а другой, и тоже один из ваших, разбил мне неплохую казенную машину. И я хочу, чтобы кто-нибудь из вас мне объяснил, что к черту тут происходит, и мне нужно знать это прямо сейчас!»

Паскаль в общем-то не так уж и сильно повысил голос, но гневный рык, доносившийся у него из груди, в сочетании с его размерами придавали ему устрашающий облик.

К несчастью, он находился в помещении, где полно было тех, кого запугать было очень не просто. «Не уверен, что мы можем вам это сказать, маршал», невозмутимо сказал Хендерсон. «Но мы работаем над этим делом, которое носит деликатный характер».

«Джек Бауэр выполняет оперативное задание», добавил Шапель. Он медленно, но неуклонно восстанавливался. «Ожидается, что он будет отсутствовать еще в течение некоторого времени, так как операция глубоко засекречена. Скорее всего, он не сможет… выйти с нами на связь… потому что…»

Шапель в изумлении умолк, потому что в этот момент в дверь вошел Джек Бауэр.

11:07
Штаб КТО, Лос-Анджелес

Джек вошел в штаб КТО усталым, голодным и раненным. В него дважды стреляли, и он был дважды ранен в одну и ту же руку, а кроме этого, он был неоднократно избит кулаками и ногами, а также в него врезался автомобиль. Он готовился немного отдохнуть.

Поэтому его можно было простить за то минутное чувство ужаса на изумленных лицах аналитиков КТО, когда он прошел мимо них через весь КТО в зал для совещаний и обнаружил, что там его поджидает маршал Паскаль. Здоровенный маршал соскочил со стола, где сидел, и тяжело двинулся на Джека, словно приближающаяся лавина.

Джек вытащил из-за пояса пистолет и ткнул им Паскалю в огромную выпяченную грудь, похожую на бочку. «Стоять», спокойно сказал он.

Все 540 фунтов (250 кг) маршала США замерли на месте.

«Я не виноват», просто сказал Джек. «И сожалею, что ударил вас. Но у меня сейчас тоже дурное настроение, так что если вы сделаете еще один шаг, я вас пристрелю».

Паскаль не отступил назад, но и не двинулся вперед. Наконец, между ними встал Джордж Мейсон: «Полегче, ребята. Вы оба делали свое дело. Давайте это прекратим».

Шапель, похоже, даже не обратил внимание на напряженность между ними двумя. Он уставился на Джека с такой злобой, что, казалось, у него на лице даже вновь частично появился румянец: «Бауэр, какого черта вы тут делаете?»

Джек это ожидал. Казалось, он даже не обратил внимание на рассерженный тон Шапеля: «Пришло время. Сейчас мне нужно кое-кого найти».

Джек наскоро обрисовал события последних пятнадцати часов. Рассказ мог бы быть длинным, но Джека до этого неоднократно вызывали для дачи показаний в различные специальные комитеты и комиссии, так что он умел обобщать свои действия, и минут за пять вся команды КТО получила четкую и ясную картину происходящего.

«Почти сработало», сказал Шапель. «Ты близко к нему подобрался».

«Он был в соседнем номере», согласился Джек. «Но я все равно до него доберусь».

Тони Алмейда внимательно выслушал рассказ Джека. Некоторые детали все же по-прежнему его беспокоили: «И все же есть кое-какие вопросы. Почему MS–13 нападала на тебя в тюрьме? Сапата уже тогда пытался тебя убрать? Или это совпадение?»

«Может, у MS–13 зуб на тебя за прошлые дела?», предположил Хендерсон.

Джек кивнул головой: «Да, я тоже не могу понять, почему они так упорно меня преследовали. Может быть, это просто совпадение. Если это так, тогда мне просто повезло с татуировкой. Как бы то ни было, в данный момент они моя единственная ниточка к Сапате. Рамирес мало что знал, но он знал, что сегодня вечером что-то должно произойти. Я намерен дать Лопесу то, что ему нужно».

Дэн Паскаль слушал рассказ Бауэра с возрастающим недоверием. Он многое повидал, был человеком мужественным и крутым копом, но то, что перенес Бауэр, показалось ему невероятным. Но его последние слова были не просто поразительны, это было преступлением. «Ну-ка подожди-ка, Капитан Америка», протянул он. «Ты что, серьезно собираешься украсть мет у одной банды и передать его другой?»

«Да, собираюсь», сказал Джек.

«Тебе не кажется, что это преступление?»

Джек кивнул: «А чего вы ждете от того, кто только что сбежал из тюрьмы?»

«Но остается еще немало вопросов», упрямо продолжал Тони. «Лишь трем напрямую было известно, что Джек невиновен: Шапелю, начальнику тюрьмы и надзирателю. Все трое подверглись нападению или были выведены из строя, когда напали и на Джека. Кто это сделал? Сапата?»

«Нет, не Сапата», сказал Джек. «Если бы он тогда за нами следил, мы бы никогда не подобрались к нему так близко».

В разговор встрял Хендерсон: «Кроме того, есть кое-что более срочное, на чем нужно сосредоточиться. Мы не знаем, что является целью Сапаты».

Это замечание повлекло за собой бурный всплеск возгласов, все заговорили одновременно. Вскоре выплыло несколько версий, на самой актуальной из которых настаивал Тони Алмейда. У Тони был спокойный, твердый голос, но каким-то образом ему удалось преодолеть общий гвалт.

«Должно быть, это как-то связано с Тихоокеанским форумом», твердил он. «Оказалось, что люди из «Джемаа Исламия» — это не мифическая угроза. В переговорах у них был условный код, который, как мы считаем» — он кивнул в сторону Сета — «совпадает с аббревиатурой "PRF". Мы считаем, что эти буквы означают Тихоокеанский Форум».

«А разве известно, что эти электронные сообщения были адресованы Сапате?», скептически спросил Джордж Мейсон.

«Это Gmail-аккаунты, отправленные через интернет-провайдеров сетей общего пользования в библиотеках», ответила Джейми. «Их невозможно отследить».

Джек задумался: «Да, мы с обеих сторон работали лишь с посредниками, и это определенно стиль Сапаты».

«Но в то же время Сапата всегда скрывается, когда возникают проблемы», заметила Нина. «Может быть, наша работа уже закончена».

Но Шапель этим не удовлетворился: «Мы не знаем этого наверняка. Возможно, проблемы у него возникали и в каждом из предыдущих случаев его взрывов и терактов, мы просто об этом не знаем. Кроме того, он, возможно, считает, что перекрыл нам все лазейки, убив этих двух посредников. Мы должны исходить из предположения, что Сапата по-прежнему движется к своей цели. Есть какие-нибудь иные соображения помимо Южно-Азиатского форума? Какие-нибудь иные возможные цели?» Разразилась целая какофония голосов. «По одному!»
Перекричав другие раздававшиеся голоса, Джейми Фаррелл объявила: «В городе находится председатель ФРС. Хотя я не уверена, что он может быть стОящей мишенью…»

Паскаль фыркнул: «Как раз сейчас и может!» Все посмотрели на него, а он пожал плечами: «Что, ни у кого из вас нет акций, что ли? Мои пенсионные накопления катятся ко всем чертям. И в данный момент, если бы у меня был выбор, кого спасать – маму свою или мистера Уэбба, я бы на сей счет призадумался».

Джейми считала себя дотошным аналитиком и не оценила подсказку этого медлительного чужака, оказавшегося на ее территории: «Он был в нашем списке с самого начала», фыркнула она. «Но он не такая уж заметная цель. Четыре пятых населения не смогут даже назвать имя председателя ФРС».

«Зато остальные прислушиваются к каждому его слову», возразил Паскаль.

Тони встал на сторону Джейми: «Но ни у самого председателя, ни в его расписании нет ничего, что было бы связано с условным кодом "PRF"».

«Я проверял дважды», подтвердил Сет.

«Кроме того», указал Тони, «похоже, что Сапата пытался раздобыть оружие. Сомневаюсь, что так много оружия требуется ему для того, чтобы напасть на председателя ФРС».

«Но», сказала Нина, «ты говорил про «Джемаа Исламия», но им нужна была не взрывчатка, им нужен был какой-то компьютерный вирус».

«Как сейчас обстоят дела с «Джемаа Исламия»?», спросил Шапель.

Тони с легкой досадой ответил: «Ее активность снизилась, но не ликвидирована. Мы схватили или убили двоих из них в перестрелке, но Энджепу Сунгкару удалось скрыться».

«Это наша вина», признался Паскаль. «Вмешались мои люди, пытаясь схватить Бауэра. Мы не знали, что проводится спецоперация».

Джек некоторое время лишь молчал и слушал. Со всех сторон и повсюду все что-то анализировали, отовсюду выскакивали чьи-то соображения. Взрывчатка, «Джемаа Исламия», Азиатско-Тихоокеанский Форум, компьютерные вирусы, MS–13… Это был… хаос. «Бабочка машет крылышками в Китае», пробормотал он.

«Что?», спросила Нина, услышав его слова. Остальные тоже замолчали.

«Да так, просто так говорила мне тот аналитик из «Рэнда», пояснил Джек. «Теория хаоса. Когда что-то настолько запутано, что похоже на хаос, но в центре его есть какой-то скрытый порядок. Этим и занимается Сапата. Поэтому его и трудно выследить. Он путает нас, вынуждает идти по ложному следу».

Тони нахмурился: «Предлагаешь проигнорировать угрозу ДжИ?»

Джек кивнул: «Думаю, нужно не обращать внимания на все, к чему Сапата позволяет нам приблизиться. Он бросил Рамиреса и Вановена, они его не интересовали, и ушел без всего этого оружия, которое мы привезли ему в отель. Если это "PRF" оказалось так просто разгадать—»

«Блин, вот спасибо!», вставил Сет.

Джек не обратил на него внимания: «—тогда мы должны отбросить эту версию, потому что Сапата не считал это важным. Единственное, как я считаю, что сбило его с толку, это то, что я оказался так близко от него в отеле и убил Агиллара. Из записей телефонных разговоров и ключ-карт известно, что прямо перед этим он находился буквально в соседней комнате. Убив Агиллара, мы приблизились к нему на максимально близкое расстояние, а Агиллар выводит нас на MS–13. Я хочу по-прежнему идти по этому следу».

«Тогда так и сделай», сказал Шапель. «Возьми, что нужно и вернись к делу. Тони и Нина, вы будете ему помогать. Обращаюсь ко всем», сказал он, вставая, чтобы привлечь общее внимание. «Знаю, вы не привыкли слышать это от меня, однако в данном случае вы не должны мыслить в рамках правил и схем. Сапата обнаружит нас, как он засек всех остальных. А теперь к делу».

Следующие пятнадцать минут были заполнены менее эффектной, но жизненно важной работой с аналитиками. Джеку нужно было получить как можно больше информации о русской или украинской банде, действующей в Западном Лос-Анджелесе. КТО подключился к компьютерам полицейского управления Лос-Анджелеса, полиции Санта-Моники, федерального управления по борьбе с оргпреступностью, службы иммиграции и таможни. С получением общей информации дело обстояло просто — полицейское управление Лос-Анджелеса сформировало совместную с ФБР оперативную группу для расследования деятельности банды украинских иммигрантов, подозреваемых в преступной деятельности. Человека, который был нужен Джеку, звали Сергей Петренко, он был главарем украинской группировки. Пользуясь Патриотическим актом, Законом о персональных данных и актам, его сменившим, КТО сразу же подключился к мобильному телефону Петренко и его электронной почте. В течение десяти минут Джейми Фаррелл и ее команда проанализировали записи его телефонных разговоров, его электронную почту, все до единого его электронные сообщения, которыми мистер Сергей Петренко пользовался последнее время.

«Этот тип осторожен», сказала Джейми Джеку, пока аналитики продолжали их просматривать. «Мало говорит, мало пишет. Но кое с кем он разговаривал довольно много». Она сверилась со своими записями. «С Феликсом Стадхальтером. Похоже, это покупатель и дилер».

«Они когда-нибудь встречались?», спросил Джек.

«Телефонные записи этого не покажут, конечно, но я так не думаю. Но похоже, нам повезло в другом отношении. Спецгруппа ФБР некоторое время уже занимается этими ребятами. Похоже, они внедрили в эту группировку своего человека. Под кличкой Иван – надо же, как оригинально! Похоже, этот Иван сливал им какую-то информацию. Феликс – это новый для них бизнес, и закупка должна состояться сегодня. Думаю, именно об этом и слышал твой приятель-бандит».

Джек тут же составил план. Во-первых, они выследят этого Феликса Стадхальтера и задержат его. Джек поедет на закупку вместо него, украдет наркотики и доставит их MS–13.

Он взглянул на часы. Был уже почти полдень. Если Рамирес был прав, тогда то, что задумал Сапата, произойдет в течение сегодняшнего дня. И, Джек понял это с тяжелым чувством досады, Сапата все еще заставляет его бегать по кругу.

Он пошел по коридору, чтобы промыть раны, и столкнулся там с Крисом Хендерсоном.

«Спасибо за помощь прошлой ночью», саркастически произнес Джек.

«Ты просто не представляешь себе, как я тебе помог», злобно бросил в ответ Хендерсон.

Джек остановился: «Чем это ты мне помог прошлой ночью, когда я позвонил тебе в четыре часа утра!»

«Я понятия не имел, что ты на операции—»

«Но ты же знаешь меня», парировал Джек. «И ты все равно бросил меня в беде. Никогда не думал, что тебе так сильно хочется со мной поквитаться».

Хендерсон не дрогнул перед Джеком, готовый с ним сцепиться. Два агента смотрели теперь друг на друга, как боксеры перед боем. «Это не имеет никакого отношения к внутреннему расследованию. Мне плевать, кому ты назвал мое имя. Я ни в чем не виноват».

Джек сверлил его взглядом: «Когда я назвал твоя имя, я просто сделал то, что должен был. Если я узнаю, что ты пытаешься мне поднасрать, это станет очень, очень личным».


_______________________________________________
_______________________________________
________________________________
_________________________
__________________
_____________


17. ДЕЙСТВИЕ ПРОИСХОДИТ МЕЖДУ 12 И 1 ЧАСАМИ ДНЯ.


12:00
Штаб КТО, Лос-Анджелес

Впервые за долгое время Джек сел в машину, которую не угонял. Он улучил минутку, чтобы привести себя в порядок и перевязать раны — второе пулевое ранение в правое предплечье адски ныло, и со временем, в конце концов, им придется заняться, но рука функционировала — а затем он подыскал себе сменную одежду. Джейми скачала ему фото Феликса Стадхальтера, и Джек сравнил себя с ним в зеркале. Они были не похожи друг на друга, но волосы у Стадхальтера были русыми и не так уж слишком отличались от его волос блондина, и согласно информации по его предыдущему аресту, Стадхальтер был с ним примерно одинакового роста. Если Сергей знал своего покупателя только по внешнему описанию, трюк может и пройдет.

И теперь он завел двигатель взятого им в КТО черного Шевроле Тахо. И именно в этот момент на охраняемую парковку КТО въехала другая машина. Джек увидел за рулем Питера Химинеса с огромным фиолетовым синяком на левой стороне распухшего лица.

Их две машины, двигавшиеся в противоположных направлениях, подъехали друг к другу. Глаза у Питера вспыхнули, когда он увидел Джека, и та часть его лица, которая не была фиолетовой, стала ярко-красной от ярости.

«Питер», сказал Джек в окно своего автомобиля.

«Джек», пробурчал младший агент почти неподвижной челюстью.

«Ничего личного», объяснил Джек. «Это была операция, я просто делал свою работу. Шапель или Хендерсон все тебе объяснят».

«У нас у каждого своя работа», холодно сказал Химинес.

Когда Джек выехал, Химинес припарковался и вошел в КТО. Пока он шел к кабинету Хендерсона, он был встречен взглядами сотрудников: с удивлением и сочувствием смотрели на него те, кто не знал о его встрече с Джеком; и с сочувственными ухмылками те, кто понимал, как он сейчас себя чувствует. Он поднялся по лестнице в кабинет Хендерсона и вошел без стука, закрыв за собой дверь.

«Где тебя черти носят?», спросил Хендерсон, оторвав взгляд от компьютера на столе. Он копался в информации, какую им удалось получить на MS–13.

«Искал способ уничтожить Джека Бауэра», пробормотал Химинес.

12:05
Дорога Темескал-каньон-роуд

У Кайла Рисдоу был хороший двухэтажный дом в Темескал-каньон, престижном районе с видом на океан между Санта-Моникой и Малибу. Он приобрел его за наличные в далеком 1994 году, сразу же после землетрясения в Нортридже, потрясшего Лос-Анджелес. Он скупил сразу кучу поврежденных домов по самым низким ценам, нашлепал на стены новый гипсокартон, покрасил и продал их «как есть».

Рисдоу просматривал ориентировочную стоимость одного из своих бизнес-проектов, одним глазом одновременно следя за Сапатой. Но не из подозрительности, он был просто им очарован. Он не считал себя другом Сапаты — если бы он об этом хоть на минуту задумался, он бы догадался, что у Сапаты по сути вообще не было друзей. Друзья – это связи и отношения, а отношения создают схему, матрицу. Рисдоу же понимал, что Сапата испытывает к ним отвращение. Да и вообще-то он был убежден в том, что видит анархиста в последний раз. Ранее они уже сталкивались, хотя очень опосредованно, в предыдущем деле, когда посредники, которых использовал Сапата, привлекли Рисдоу к финансированию операции. Сапату в Рисдоу что-то привлекло — Кайл подозревал, что это было полное отсутствие угрызений совести — и двумя годами позже анархист заявился к нему, планируя потопить нефтяной танкер в Мексиканском заливе и дав Кайлу возможность навариться на работах по очистке. А теперь вот это. Честно говоря, Кайл точно даже не понимал, зачем Сапата привлек его на этот раз. Но он знал, что Сапата покидает своих коллег вскоре после завершения дела, и он ожидал, что таинственный анархист вскоре исчезнет навсегда.

Однако в данный момент Сапата ответил на входящий звонок по мобильному телефону и потом стал в ужасе что-то слушать. Спустя некоторое время он повесил трубку и неподвижно уставился в стену.

«Что-то случилось?», спросил Кайл.

«Франко не удалось закончить работу», просто ответил Сапата. «Ему помешал какой-то другой стрелявший».

«Бандит? Или коп?»

«Вот я об этом как раз и думаю».

Сапата продолжал стоять, уставившись в стену, но то, что он увидел, являлось сложным переплетением точек, узлов и линий, связанных между собой. «Нет, не коп», сказал он наконец. «Франко сказал, что он даже не пытался назвать себя и сразу же вмешался в стрельбу. Полиция так себя не ведет».

«Может быть, это никак с тобой не связано».

«Может быть». Но Сапата почувствовал, как что-то кольнуло у него в груди, какое-то ощущение тревоги. Он подумал было бросить уже запущенный проект и покинуть страну. Но он не видел, каким образом власти смогли бы пронюхать о его намерениях. Даже если и существовал ничтожный шанс того, что Смайлик Лопес мог указать на него, главарю MS–13 не имело никакого смысла содействовать властям.

«И все же удача благоволит подготовленному уму», пробормотал он, цитируя Луи Пастера. Он разработал план побега на крайний случай во время своей последней акции в Лос-Анджелесе (массовые беспорядки; его причастность осталась бы совершенно незамеченной властями), но он ему тогда не понадобился. Он подумал, что с небольшими поправками этот план может прекрасно сработать и сейчас. «Кайл, мне нужна карта городских улиц».


12:14
Лос-Фелис (район Л.А.)

Феликс Стадхальтер не был жителем Лос-Анджелеса. Он снял дом в Лос-Фелисе, но лишь на пару месяцев, на время, пока вел тут свои дела. Согласно данным КТО, в основном он занимался перевозкой героина, но в последнее время поддался всеобщему помешательству на метамфетамине. Он был однажды уже судим и отсидел несколько лет в тюрьме штата, но был условно освобожден. И теперь он снова взялся за старое, если верить лос-анджелесской полиции. Она просто ждала, когда он начнет свою следующую перевозку товара.

Нина и Тони не собирались давать ему такую возможность.

Нина постучала в дверь арендованного бунгало, улыбнувшись, когда Стадхальтер открыл ей дверь. Ему было около сорока лет, с пухлыми щечками и небольшим вторым подбородком на шее. «Мистер Стадхальтер?», любезно спросила она.

«А вы кто такая?», небрежно спросил он.

Она шагнула внутрь, и он сразу же попытался захлопнуть перед ней дверь. Она распахнула ее плечом и ворвалась внутрь. Стадхальтер не был бойцом. Он развернулся и побежал через полупустую гостиную арендованного дома на кухню, где столкнулся с Джеком Бауэром, который только что вышиб заднюю дверь.

Наркоторговец остановился и поднял руки: «Арестуйте меня, хули. Я ничего не сделал».

Джек жестом попросил его пройти обратно в гостиную, где его ждали Нина и Тони.

«Так быстро вернулись?», спросила Нина.

«В чем дело?», спросил Стадхальтер. «Вы, ребята, не копы».

«Садись». Джек указал на диван, и Стадхальтер повиновался. Он нервничал, но не паниковал. Это был бывший зэк, уже нюхнувший тюрьмы. Кроме того, он был не дурак и знал свое место в этом мире. «Тут дело не во мне», сказал он. «Это связано совсем не со мной».

Джек кивнул.

Когда Джек допрашивал Феликса Стадхальтера, к дому подъехала еще одна машина, и Нина увидела, как из нее вышел Питер Химинес. Она встретила его на дорожке. «Это уж слишком».

Питер зашевелил распухшей челюстью: «Хендерсон хочет, чтобы я отвез этого типа в КТО. Он полагает, что после того как Джек закончит, из него можно будет вытащить что-нибудь еще».

«Ты в курсе о телефонной прослушке», сказала Нина.

«Вы вдвоем должны проверить Тихоокеанский форум. Он сказал, что ему нужен кто-то более опытный», сказал Химинес с несчастным видом. «Я много лет проработал в Службе дипломатической охраны, а он считает, что у меня нет опыта. Так что меня сунули сюда, перевозить задержанных».

Спустя минуту из дома вышел Джек: «Он полностью в твоем распоряжении», сказал он Нине. «Он оказался сговорчивым. И это может сработать. Он никогда раньше с украинцами не встречался и должен договориться с ними о встрече. Я сыграю его и сейчас им позвоню».
«Планы изменились», сказала Нина, указывая на Питера.

«Я увожу его к нам», пояснил молодой агент.

«Окей», сказал Джек. Он лишь мельком взглянул на Питера. Он достаточно хорошо относился к Химинесу и понимал, что стал чем-то вроде отца для этого молодого человека, но в данный момент у него не было времени на игры в поклонение героям или в разрушенные надежды.

У Нины не было никакого желания ввязываться в спор, поэтому она вернулась в дом.

«Джек», начал Химинес. «Послушай, я был зол тогда, ты это сам видел. Я даже пошел к Хендерсону жаловаться на тебя. Он меня приструнил. Прости меня, блин, я просто… — знаешь, я к тебе питаю огромное уважение, и испытать такое после того, как я, ну тогда, разбил ту машину, врезавшись в нее, и все такое—»

Химинес запинался, подбирая слова. Джек подавил чувство досады. Парень говорил о нем только хорошее, и если несколько сеансов семейной психологической консультации чему-то его и научили, так это выслушать того, кто говорит тебе что-то приятное. «Спасибо, Питер. Спасибо, что вытащил меня из той полицейской машины». Он пожал Питеру руку.

Джек подошел к своей машине и сел в нее. У него с собой был мобильный телефон Стадхальтера, и он набрал номер, который ему дал наркоторговец.

«Да?», сказал грубый, с акцентом голос на другом конце линии.

«Привет, это Стадхальтер», сказал Джек. «Дай мне Сергея».

«Когда ты хочешь встретиться?», сказал другой, очевидно Сергей.

«Сейчас. И хочу прямо сейчас привезти вам товар».

Пауза. «А что это ты так вдруг торопишься?»

Джек постарался, чтобы его ответ казался естественным, а не поспешным и не так, чтобы словно извиняясь. «У меня тут появились покупатели в Оклахома-Сити. Если я до них раньше доберусь, то больше заработаю».

«Ладно. Приезжай ко мне. Если почувствую, что все нормально, то съездим прокатимся».

Сергей дал ему адрес в Санта-Монике, и Джек отправился в путь.

Не успел он проехать нескольких минут, как понял, что ему нужно сделать еще один звонок. Возможно, этот звонок нужно было сделать еще несколько часов назад, но он забыл. Примирительная беседа с Химинесом напомнила ему об этом. Он набрал номер.

«Алло?» Голос Тери был подозрительным. Этот номер был ей неизвестен.

«Тер, это я».

«Джек». Он не мог понять по звуку ее голоса, был ли это гнев или облегчение. Может быть, и то и другое вместе. «Что проис—?»

«Я в порядке. Теперь все хорошо. Спасибо. Спасибо тебе за все».

И тут вдруг она заплакала. Он не стал ее прерывать. Через некоторое время ее рыдания стихли, и она сквозь слезы сказала: «Боже, я так испугалась прошлой ночью, я была так напугана, и все это время держать все это в тайне—»

«Я понимаю, прости меня, я действительно прошу тебя меня простить», сказал он серьезно. Неправильно, конечно, было подвергать ее такой опасности. С нее и так хватило того, что он отправился под прикрытием в тюрьму. Он рассказал ей, конечно, но затем он настоял на том, чтобы она хранила все это в тайне. Это было несложно — их знакомым и соседям мало что было известно о работе Джека, и он довольно часто находился в разъездах, так что трехнедельное отсутствие, пусть и такое непривычно долгое, не вызовет подозрений. Но ей приходилось каждую ночь засыпать, представляя себе его в тюрьме. «Но все это уже позади. Полиция знает, что я работал под прикрытием».

«Так ты возвращаешься домой?», с надеждой спросила она. «Ким не видела тебя дома уже—»

«Сегодня, но позже. Сейчас пока не могу. Мне еще кое-что тут нужно доделать».

Еще до того, как она успела что-то произнести, он почувствовал изменение в ее тоне. Словно слово "работа" открыла огромную пропасть между ними, которую не способен был преодолеть никакой сотовый телефон. «Ладно», вот всё, что она сказала.

«Тер, ты же знаешь, что я переживаю… когда участвую в чем-то подобном, я—»

«Я знаю, Джек. Это очень важно. Увидимся, когда вернешься домой».


_______________________________________________
_______________________________________
________________________________
_________________________
__________________
_____________


18. ДЕЙСТВИЕ ПРОИСХОДИТ МЕЖДУ 1 И 2 ЧАСОМ ДНЯ.

1:00
Штаб КТО, Лос-Анджелес

Райан Шапель все больше становился похожим на самого себя. Это означало, что он чувствовал себя злым, раздраженным и недовольным. Разумеется, в данный момент у него было два основания для недовольства. Во-первых, его кто-то отравил. А во-вторых, спас его – кто бы мог подумать! – Джек Бауэр!

Шапелю и в голову не пришло восхищаться Бауэром за те жертвы, которые он понес за последние несколько недель. Не проходило и дня без того, чтобы кто-нибудь из числа оперативных агентов где-то жертвовал своей жизнью, личным временем и семейным счастьем ради страны. Вероятность того, что Бауэр, возможно, заплатил больше других, по мнению Шапеля, затмевалась его готовностью (он бы даже сказал, рвением) пренебречь политическими правилами и дисциплиной.

Что касается того, что Бауэр сыграл важную роль в том, что они так близко подобрались к Сапате, то это, с точки зрения Шапеля, лишь доказывало его собственное хорошее умение использовать своих людей.

Шапель считал Сапату чуть ли не своим личным заклятым врагом. Шапель презирал террористов. Он считал их злом, безнравственными злодеями, готовыми убивать и калечить невинных людей во имя достижения своих целей. Но, по крайней мере, у них была какая-то конечная цель, пусть и отвратительная. Сапата не был имморален (то есть безразличен к морали), он был аморален. У него не было какой-то конечной задуманной цели; он просто работал на разрушение мира как такового. На анархию. Безвластие. Иррационально, возмутительно. Этого человека нужно было уничтожить.

«Ты хотел меня видеть?»

В кабинет, где Шапель устроился поудобнее, вошел Крис Хендерсон.

Шапель жестом пригласил его сесть. Когда Хендерсон уселся, он сказал: «Внутреннее расследование набирает обороты».

На лице у Хендерсона появилось выражение отвращения: «Все только об этом и говорят».

«Из того, что я читал, заговорил только Джек Бауэр. Причем о тебе».

Угрюмое выражение на лице Хендерсона только усилилось, его морщины превратились в целые ямы: «Думаю, Джек сказал то, что думал, пусть даже он и ошибается».

Шапель кивнул: «Ему и в голову не приходит, что он может ошибаться. Этот тип – твердолобый, упертый и хитрожопый. Честно говоря, мне бы очень хотелось, чтобы его понизили на пару ступенек».

Хендерсон замялся: «Ты вызвал меня, чтобы именно об этом поговорить?»

Региональный директор, казалось, даже не услышал его: «Между нами говоря, у меня был соблазн сложить самому его парашют, если ты понимаешь, что я имею в виду, а затем дать ему спрыгнуть с самолета и посмотреть, что произойдет. Но меня что-то всегда сдерживает. Может, это мое собственное ощущение добра и зла, правильного и неправильного, но нет, теперь, когда я думаю об этом, это не так».

«Сдаюсь. Что это?», спросил Хендерсон.

Шапель наклонился вперед: «А вот что: какой бы он ни был занозой в заднице, нарушающей правила, Бауэр делает все, чтобы выполнить задачу. И он не делает того, что могло бы этому помешать».

«Тут есть какой-то намек?»

«Да», сказал Шапель. «Ты знаешь, как сильно я не люблю Бауэра, даже при том, что признаю, что он пытается всячески помочь нашему подразделению. Ты хоть представляешь, что я сделаю с тем, кто попытается сорвать операцию?»

У Хендерсона пересохло во рту. Он попытался улыбнуться: «Сгноишь, я в этом уверен».

«Уничтожу, к черту», согласился Шапель. Он не отрываясь смотрел на Хендерсона. Словно змея, не моргая. «Если я узнаю, что кто-то пытался саботировать операцию по Сапате, только для того, чтобы спасти свою шкуру от внутреннего расследования, особенно если он сделал что-то лично против меня в ходе этой своей диверсии, я лично прослежу, чтобы с этого человека три шкуры спустили, и он был навсегда опозорен».

«Какого черта, ты на что намекаешь—»

«Это все», сказал Шапель.


1:11
Санта-Моника

Адрес Сергея найти оказалось нетрудно — это был небольшой дом в стиле крафтсмен к северу от Мэйн-стрит, на границе между Санта-Моникой и Венис. Район был населен исключительно средним классом, и, за исключением коричневого неухоженного газона, дом украинца полностью ему соответствовал.

Джек поднялся по трем ступенькам на крыльцо и нажал на старый металлический дверной звонок. Слегка ржавая дверь перед ним открывалась наружу, но он не стал ее открывать, а подождал. Через некоторое время внутреннюю дверь открыл маленький человечек, едва достававший Джеку до плеча. Он зыркнул на Джека сверкающими агрессивными глазками, и у Джека возникло такое же предостерегающее ощущение, какое испытываешь, когда тебя обнюхивает сторожевая собака.

«Маленький [в тексте "Malenkiy" — Прим. переводчика], впусти его!», приказал кто-то изнутри.

Джек распахнул металлическую сетчатую дверь-ширму, и Маленький отступил назад. Джек вошел в дом, который выглядел так, будто его украсила пара студентов, с разнородной мебелью и дешевыми плакатами на стенах. Деревянный пол местами был сильно поцарапан и поврежден.

Сергей сидел на коричневом диване из искусственной кожи. У него был такой же острый взгляд, как у Маленького, и у них обоих были похожие ястребиные носы и жидковатые коричневые волосы, но Сергей был намного крупнее, выше и шире Джека. Он читал газету. Джек заметил, что Маленький остался стоять позади него, поглядывая сбоку и готовый к возможным неприятным сюрпризам.

Наркоторговец сложил газету и встал. «Мистер Феликс Стадхальтер», сказал он с небольшим акцентом, протягивая руку. Джек крепко ее пожал. «Мы друг друга не знаем. Я должен вас обыскать».

«Я вооружен», сказал Джек. «Уверен, что и ваш человек тоже».

Сергей кивнул: «Меня волнует не оружие».

Джек понял его. Он разоружился, вытащив ЗигЗауэр, который у него был на бедре в плоской кобуре. Он вытащил его и положил на край дивана, затем снял куртку и поднял футболку с длинными рукавами, чтобы была видна грудь. Он медленно повернулся. Жучков на нем не было.

«Хорошо», любезно сказал Сергей. «Теперь можно приступить к делу. Итак, еще раз, почему вы решили ускорить нашу сделку? Что-то там в связи с Сент-Луисом?»

«С Оклахома-Сити», поправил Джек. «Как я уже сказал, чем скорее я договорюсь, тем больше заработаю».

«А кто там в Оклахоме?», спросил Сергей.

Джек покачал головой: «Я зарабатываю деньги на том, что знаю их, а вы нет».

Сергей вздохнул: «Мы все посредники. Итак, вот как мы поступим. Мы с вами и с Маленьким отправимся на наш небольшой склад. Едем только мы, и вы везете с собой наличные. За эти наличные вы получаете кристаллический мет вместе с фургоном, на котором его повезут—»

«Откуда мне знать, что фургон чист?»

«Даже ваша бабушка сможет продать его полицейскому», заверил его Сергей.

«А с чего вы взяли, что я поеду куда-то с вами обоими один с битком набитым деньгами кейсом?»

Сергей усмехнулся. «Потому что это единственный способ сделать дело».

Джек сделал вид, что колеблется, сомневаясь и оценивая Сергея и его миниатюрную копию. Правда заключалась в том, конечно, что такая договоренность его как раз вполне устраивала. Под задним сиденьем его внедорожника был припрятан кейс, набитый наличными, любезно предоставленными КТО. Джек был бы вполне доволен отдать его и уехать обратно с метамфетамином, который он доставит Смайлику Лопесу в обмен на информацию. С бандитами и наркоторговцами разберутся полиция и ФБР. А ему нужно было поймать анархиста международного масштаба.

1:22
«Не стреляйте в посыльных»
Карсон, Калифорния

Габриэль «Пэн» Панателло повесил трубку, только что получив самый необычный в своей жизни телефонный звонок. Он был владельцем курьерской компании «Не стреляйте в посыльных» (а также ее названия и торговой марки), которую он унаследовал от своего придурка шурина несколько лет назад. Он взял ее отчасти потому, что его жена настояла на этом, но и отчасти потому, что курьерская служба была удобным прикрытием для его бизнеса, связанного с мелкой продажей наркотиков и транспортировкой. Воровство не намного выгоднее службы доставки, но, по крайней мере, там не приходилось заниматься оформлением всяких бумажек. Пэну по-прежнему приходилось заниматься марихуаной, хотя его жена Тапия думала, что его бизнес теперь стал законным. Плюс к тому, это позволяло ему обеспечивать работой некоторых своих приятеляй по тюрьме Фолсом, и от этого он чувствовал себя героем.

И вот вдруг этот звонок. Этот звонок был чем-то из ряда вон выходящим. По иронии судьбы, каким бы ни был безумным этот заказ, первым, что пришлось сделать Пэну, так это та самая работа с бумажками. Он позвонил в свою страховую компанию, проверив, что страховка на все шесть его машин в силе. Конечно, он сразу же понял, что это глупо — для такого задания он не мог использовать все свои машины. Ну может, одну, но остальные должны быть откуда-то еще. Поэтому затем он сделал первый из серии звонков некоторым своим корешам по тюремному блоку.

«Привет, Дуги, это Пэн. Да, слушай, братан, ты все еще ищешь работу? Да нет, братан, не совсем. У тебя еще есть машина? Да, у меня тоже есть, но я не могу — слушай, такое дело. Тебе понадобится твоя собственная машина, и после этой работки она, может, будет и не в очень рабочем состоянии, но я дам тебе другую, в законный прокат. Окей, вот что ты должен будешь сделать…»

1:25
Санта-Моника

Через несколько минут после того, как они выехали из дома Сергея Петренко в большом черном Мерседесе наркоторговца, Джек со своими двумя новыми знакомыми остановились перед зданием, которое не являлось ни огромным складом, ни маленьким домиком. Они остановились перед большим жилым комплексом-кондоминиумом. Сергей включил свой телефон и пробормотал в него что-то по-русски или по-украински, после чего из ворот комплекса появился человек в черной кожаной куртке и черной кепке. Он неторопливо пересек короткий газон, рывком распахнул заднюю дверь «Мерседеса» и тяжело опустился на заднее сиденье рядом с Маленьким, позади Джека.

Как только появился этот человек в черном, у Джека сердце начало бешено колотиться в груди, словно пытаясь сломать ему ребра изнутри. Он его узнал. Это был тот самый убийца, с которым он столкнулся в доме Смайлика Лопеса.

Сергей стал говорить о чем-то с пришедшим по-русски, и Джек понял, что того зовут Франко. Франко ответил ему несколькими краткими немногословными фразами, он был явно расстроен. Сергей ответил ему с сочувствием, а вот Маленький рассмеялся. Франко ударил его в грудь, и они начали ругаться.

«Вы должны извинить моих друзей», сказал Сергей Джеку. «У него сегодня был неудачный день».

Джек стоял на своем – на том, что могло беспокоить лишь Стадхальтера: «Теперь вас трое, а я один».

Сергей в знак согласия кивнул головой: «У вас математика на отлично. Не буду даже пытаться обмануть вас, когда мы начнем считать килограммы».

Они выехали на шоссе вдоль Тихоокеанского побережья и направились к пляжам.

1:31
Штаб КТО, Лос-Анджелес

Райан Шапель разговаривал по телефону с Тони Алмейдой, обсуждая Тихоокеанский форум, который проводился в отеле Ритц-Карлтон в Марина-дель-Рей.

«Если мы хотим взять его проведение под контроль к сегодняшнему вечеру», говорил Тони, мчась по шоссе, «нужно будет экстренно поднять несколько групп».

«А кто уже там от нас есть?», спросил Шапель. «Кто-то же должен там быть—»

«Там Вонг координатор», сказал Тони, имея в виду младшего оперативника, назначенного координировать обмен информацией между КТО и другими ведомствами (в том числе Полицейским управлением Лос-Анджелеса, ФБР и сотрудниками служб безопасности стран – участниц конференции). «Но речь идет об одиннадцати странах».

Шапель обрисовал в общих чертах тактику действий: распределить страны по степени важности и влияния с точки зрения «Джемаа Исламия», начиная с Индонезии; проанализировать график участия каждой страны в различных мероприятиях и установить возможные аномалии и слабые места, которые могут стать брешами; изучить протоколы безопасности самого объекта – отеля Ритц-Карлтон… Список был обширный.

«Подожди-ка», сказал Шапель. «Мне тут звонят, говорят, что на связи Питер Химинес. Какая-то чрезвычайная ситуация». Шапель поставил Тони на удержание и снял с удержания Химинеса: «В чем дело, Питер?»

«Он застал меня врасплох, сэр», сказал Питер. «Простите меня. Алмейда и Майерс сказали, что он податливый. Вот я и ослабил бдительность. Простите—»

Волосы на тонком затылке Шапеля встали дыбом: «Объяснитесь толком, агент Химинес. О чем вы говорите?»

«Феликс Стадхальтер», объяснил Питер. «Он сбежал».

Шапель выругался. Он набрал номер сотового телефона, который был у Джека Бауэра, но в ответ получил лишь уведомление, что абонент недоступен.


1:38
Каньон Топанга

Погода была не такой жаркой, и на пляже не было толп народа, так что шоссе вдоль Тихоокеанского побережья было свободным. Мерседес Сергея Петренко пронесся вдоль побережья, мигом добравшись до каньона Топанга, и свернул на извилистое шоссе, поднимавшееся в горы Санта-Моники, которые отделяли внутреннюю долину Лос-Анджелеса от океана. К востоку от Санта-Моники, где сверху с гор открывался вид на Беверли-Хиллз, Голливуд и центр города, холмы были повсюду усеяны дорогими домами «Голливуд-Хиллз». Но здесь, на окраине округа Лос-Анджелес, в горах, царила естественная природа, благодаря расстоянию и законам, ограничивавшим застройку. Задолго до того, как в каньоне Топанга появилось шоссе, здесь были тропы коренных американцев, и извилистые, в форме буквы S, изгибы трассы сохранили память об этих древних тропах.

Джек не мог этого знать, но по пути к Топанге он миновал Темескал-каньон, где остановился Сапата, а если бы он поехал через каньон Топанга в самое сердце долины Сан-Фернандо, то оказался бы на конспиративной квартире, где как раз обедал Эдриан Тинтфасс.

Но он, конечно, не мог этого знать. Кроме того, его мысли были полностью заняты Франко, сидевшим прямо у него за спиной. После того, как миновало нескольких тревожных минут, Джек решил, что Франко либо и не намеревался присматриваться к нему, либо плохо запомнил его ночью, чтобы можно было его опознать. Поэтому он лишь настороженно молчал, пока трое украинцев разговаривали между собой по-русски.

Мерседес стал подниматься вверх по крутой дороге в каньон Топанга. На несколько миль вокруг тут не было видно ни единого строения, лишь естественная красота чаппареля (заросли кустарникового дуба). Джек вытащил из кармана свой сотовый телефон — точнее, телефон Стадхальтера, — и проверил: полосок не было.

«Здесь сигнал не обслуживается», заметил Сергей.

Когда дорога на вершине перевала несколько выровнялась, они проехали через крошечную деревушку Топанга. От главного шоссе в стороны тут ответвлялось несколько безымянных дорог, и Сергей свернул на одну из них, которая была почти незаметна под двумя огромными дубами.

Эта дорога была асфальтирована ярдов на сто, а затем превращалась в обычную неровную поверхность земли. Когда Мерседес стало трясти, Сергей выругался по-русски.

Франко, сидевший сзади, ответил ему по-английски: «Ты как старая бабка, жалующаяся на свой мочевой пузырь. Нужно тут настоящую дорогу проложить или же тебе придется самому водить этот грёбаный грузовик».

Сергей усмехнулся: «Я приехал в Америку не для того, чтобы сидеть за рулем грузовика».

После еще нескольких минут тряски они подъехали к какой-то хижине, которая, должно быть, когда-то давно была горным или охотничьим домиком. Пусть и несколько простоватая и чуть более обветшалая, чем дом в Санта-Монике, она поразила Джека одним с ним сходством: она была не настолько убогой, чтобы привлекать к себе внимание, но и не такой уж ухоженной, чтобы это помешало ее владельцам заниматься более достойными делами.

На широком пятачке земли перед этой хижиной уже стояло две машины: старый, семидесятых годов, грузовик Додж, который выглядел так, словно был ровесником и приложением к самому этому сараю, и БМВ 560i, которая явно к нему не относилась. Сергей остановился рядом с БМВ. Все четверо вышли из машины и пошли по земле к дому.

"Сейчас или никогда", подумал Джек. Он обернулся, чтобы осмотреться, и посмотрел прямо в лицо Франко. Франко посмотрел на него в ответ, его взгляд был несколько угрожающим. Но по глазам его было видно, что он его не узнал.

Они вошли в строение, которое теперь не было ни альпинистским, ни охотничьим домиком. Это была лаборатория по производству кристаллического метамфетамина. «Кристалл мет». Он же "тина", искажение от слова «шестнадцать»*, от одной шестнадцатой унции. Обеспечивавший недорогой, но сильный кайф, кристалл мет быстро вытеснял кокаин и героин в качестве наиболее предпочитаемого на районах наркотика.
- - - - - - - - - -
*Шестнадцать, sixteen – произносится «сикстин», искаженная сленгово-гангстерская аббревиатура – «тина». – Прим. переводчика.
- - - - - - - - - -

«Простите, но внутрь мы не пойдем», сказал Сергей. Джек всё понял. Лаборатории по производству мета являлись заведомо опасными местами, потому что химические вещества, в том числе эфедрин, при изготовлении дури были крайне нестабильными. Мет-лаборатории не просто часто загорались; их охватывало огнем почти мгновенно. «Ну и местечко, тут палево», заметил Джек, «так вы спалите всю гору».

Сергей пожал плечами. «Может и палево, независимо от того, где я – у себя дома в безопасности или тут внутри. В любом случае, это не моя проблема. Тут мы производим полтора миллиона доз каждые два дня. Это до хрена много тины по пять долларов за дозу».

Джек воспользовался информацией, полученной от Стадхальтера: «Я никогда не говорил про пять долларов».

«Успокойся, мы все тут друзья, успокойся», рассмеялся Сергей. «Пять долларов потребителю. Для тебя – два доллара».

Джек удовлетворенно кивнул.

Дверь открылась, и изнутри появилось еще двое. Один из них был еще одним мрачным славянином, хотя у него не было таких же блестящих и умных глаз, как у Петренко. Другая же была каким-то чуждым для этого места анахронизмом — это была красивая женщина с длинными светлыми волосами, заплетенными в толстую викингскую косу за спиной. Она спрыгнула с крыльца и обняла Сергея, который погрузил свое лицо ей в волосы и в шею, урча ей на ухо какие-то приятные слова по-русски.

Маленький ухмыльнулся и прошептал что-то Франко, который засмеялся и толкнул Джека локтем: «Наше сочетание ученого и сучки-дразнилки. Сергей платит ей вдвое больше, потому что пытается задрать ей юбку. Он отдаст половину денег из этого кейса, чтобы она ублажила его пистон».

«А это мой грузовик?», спросил Джек, указывая на Додж.

Сергей услышал его и отстранился от блондинки: «Да. Нам нужно некоторое время, чтобы загрузить в него всю херню и сосчитать деньги, и мы закончим». Он рявкнул какие-то указания Маленькому и тормознутому славянину, которые оба вошли в хижину и затем вновь появились оттуда с упаковками в руках, завернутыми в полиэтилен.

«Я тебя где-то видел».

У Джека сердце подскочило к горлу. На него искоса смотрел Франко. «Или ты просто похож на кого-то, кого я знаю».

С проблемами лучше всего справиться, повернувшись к ним лицом, поэтому Джек обратно прямо к русскому: «Сомневаюсь, что ты меня где-то видел. Я очень давно не был в городе».

Франко с минуту пожевал губу, а затем пожал плечами. Джек отвернулся, но почувствовал, что он пристально на него смотрит.

«Ладно», сказал Сергей, видимо, смирившись с тем, что от блондинки он больше ничего не получит: «Давайте посмотрим на деньги».

Джек вытащил кейс, но не успел Сергей его взять, как у него в кармане зазвонил телефон.

«Сотовый?», с любопытством спросил Джек.

Сергей постучал себе по виску: «Спутниковый телефон. Для того, у кого есть всё».

Он вытащил из кармана куртки телефон — чуть больше обычного мобильного — и ответил по-русски. «О, конечно», сказал он, вежливо кивнув Джеку и извинившись жестом. Он отошел в сторону и сказал: «Я так не думаю, нет. Ну, как скажешь. Позвоню тебе позже». Он повесил трубку и повернулся к Джеку. «Простите. Невежливо, но бизнес есть бизнес. Вы понимаете. А теперь деньги?»

Джек положил кейс плашмя, открыл его и показал верхний слой из двадцаток и пятидесяток. Когда он поднял глаза, ему в лицо смотрело черное дуло пистолета. Он нахмурился. «Может, проверите?»

Сергей что-то сказал по-русски, и Франко вытащил собственный пистолет. Блондинка с любопытством наблюдала за происходящим. Маленький, только что вышедший из домика с очередным грузом, положил его на землю и тоже вытащил пистолет. Четвертый славянин остановился, продолжая держать в руках упаковку.

«Я на свой спутниковый телефон получаю иногда забавные звонки», сказал Сергей. «Этот звонок был от Феликса Стадхальтера».


_______________________________________________
_______________________________________
________________________________
_________________________
__________________
_____________


19. ДЕЙСТВИЕ ПРОИСХОДИТ МЕЖДУ 2 И 3 ЧАСОМ ДНЯ.

2:00
Каньон Топанга

Не медля ни секунды, Джек швырнул кейс в Сергея и бросился на Франко. Но русский показал себя стойким бойцом, даже когда оказался тогда в меньшинстве. Теперь же одолеть его было еще сложнее. Дулом пистолета он ударил Джека по виску, заставив его развернуться. Джек дал себе развернуться полностью и ударил русского кулаком в голову. Но Сергей присел, схватив Джека за ноги, и плечом повалил его на землю. Джек сел, схватив Сергея за волосы, чтобы оттащить его от себя, но тут к ним подбежал Маленький, и Джек получил удар ботинком прямо в лицо. Мелкий русский уперся коленом Джеку в грудь и приставил ему к щеке пистолет.

«Не надо», приказал Сергей. «Слишком близко к дому. И слишком близко к дороге, услышат».

Голова у Джека кружилась от удара, но он почувствовал их руки, схватившие его и отобравшие у него пистолет. Он не знал, кто допустил такой провал, из-за которого Стадхальтер получил возможность позвонить, но если он выживет в этой передряге, кто-то дорого за это поплатится.

«Не знаю, кто ты такой. Да меня это и не волнует. Я забираю твои деньги и свою тину», сказал Сергей.

Джек сыграл ва-банк: «Я скажу, кто я такой. Я работаю на правительство, но это не подстава. Я хочу купить у вас кристалл мет и использовать его в обмен на другое. Подожди!» При слове «правительство» карлик взвел курок своего пистолета. «Подождите! Меня не интересует ваша лаборатория и то, что вы торгуете наркотиками. Это в мою задачу не входит. У меня другое задание, и мне нужен мет просто в качестве оплаты. Вот и все. Возьмите деньги, дайте мне мет, и всё будет точно так же, как будто вы продали его Стадхальтеру».

«Кроме того, что ты работаешь на правительство», заметил Сергей. Он рявкнул что-то по-русски. Джек разобрал произнесенное им имя «Маленький», но больше ничего не понял. Маленький продолжал упираться коленом в грудь Джеку, приставив пистолет ему к лицу, и Джек был уверен, что коротышка применит оружие несмотря на приказы Сергея, если Джек даст тому повод, поэтому он лежал смирно и неподвижно, глядя мимо пистолета и жадных глаз Маленького вверх, в голубое небо. Джек не часто смотрел в небо. Сегодня оно было ясным, спокойным и безмятежным.

Сергей вместе с Франко, похоже, закончили переносить кристалл мет из лаборатории в грузовик. Через некоторое время Джек почувствовал, как чьи-то руки грубо подняли его на ноги. Сергей, Маленький, Франко и тормознутый – все они стояли вокруг него, наведя на него пистолеты. Сергей что-то рявкнул Маленькому, тот кивнул, и они с Франко отошли в сторону, а затем поспешили к грузовику.

Маленький рявкнул что-то Джеку по-русски и показал на холм за хижиной.

«Туда давай», сказал другой русский. У него был покатый лоб и отвисшая нижняя челюсть. Он с любопытством таращился на Джека.

Джек не видел никакой возможности броситься на них, поэтому он смирился и побрел в гору, окруженный с обеих сторон двумя русскими и девушкой позади. Вверх от дома вела тропа, петлявшая по побуревшей траве. Он двинулся по ней, а русские с флангов не отрывали от него глаз ни на секунду, держа его под прицелом. Тропа вела на вершину какой-то возвышенности. Там она делала резкий поворот и далее шла по краю хребта, возвышаясь над крутым "барранко" (глубокий овраг, ущелье). Далее тропа вела в горы, но русские остановились на краю пропасти.

Теперь Джеку надо было на что-то решиться. Он напряг мышцы, но прежде чем он успел что-то сделать, Маленький вдруг издал какой-то булькающий звук. Джек взглянул на него. Тело его свело, и он затрясся, широко раскрыв глаза, а из горла у него вырывались сдавленные звуки. Из тела его сзади торчали провода электрошокера. Джек едва успел понять, что электрошокер воткнула в него блондинка, как вдруг она ударила второго русского (тугодума) ногой в грудь, сбросив того с обрыва, и тот кувырком покатился вниз по склону.

Нечеловеческим усилием воли злобный русский карлик вырвал из своего тела жала электрошокера. Он попытался поднять свой пистолет, но Джек выбил его и ударил Маленького кулаком в лицо. Коротышка полетел вслед за своим друганом вниз по склону в овраг.

Джек повернулся к блондинке, которая уже перезарядила свой электрошокер. Ее лицо было холодным и спокойным, как айсберг. «Иван?», спросил он.

Она заговорила на прекрасном английском языке: «Кто ты такой, к черту?»

«Джек Бауэр, Контр-Террористический Отдел», объяснил он. «И спасибо».

«Спасибо? Боже!», сказала она, и ее ледяное выражение лица растопил гнев. «Ты хоть представляешь, как ты все испортил?»

«Потом расскажешь!», сказал Джек. Он побежал по склону к хижине. Сейчас ему нужен был этот метамфетамин.

Тайный агент ФБР, «Иван», побежала за ним. Когда Джек домчался до хижины, грузовика и Мерседеса уже не было. Он запрыгнул в БМВ.

"Иван" распахнула пассажирскую дверь: «У тебя нет ключей!»

«Зато у меня опыт большой». Он вырвал планку из-под приборной панели и, соединив провода, завел машину за несколько секунд. К тому времени "Иван" уже оказалась вместе с ним в машине. Она стала его ругать, когда он погнал по дороге, поднимая пыль.

«Четыре месяца! Четыре месяца эта горилла лапала меня за задницу! И тут появляешься ты и проваливаешь всю операцию!»

Он выехал на асфальтированный участок дороги и увеличил скорость, за несколько секунд добравшись до основного шоссе. Пыль, еще не осевшая на асфальт, подсказала, что Сергей повернул направо, в сторону от океана, и поэтому он поехал туда.

«Какое ты имел право — aааа!» Запахло жженной резиной, когда он вылетел на шоссе Топанга-каньон, почти бросив ее на водительское сиденье.

«Пристегнись», предупредил он. «Не могу тебе это объяснить, даже если бы у меня было время. Мне нужна эта партия мета. С удовольствием пристрелю этого Сергея, но для меня это не так важно. Моя операция важнее».

«Важнее! Важнее четырех месяцев моей—»

«Да», сказал он и сосредоточился на дороге. На спидометре скорость была уже около восьмидесяти. Шины БМВ угрожающе скрипели, впиваясь в асфальт на крутых поворотах. Один из виражей появился быстрее, чем успел сообразить Джек, и BMW с треском задел металлическое ограждение трассы. Блондинка заткнулась на минуту, лицо у нее побледнело.

«Черт, тут с тобой убьешься».

На одном из редких прямых участков трассы Джек увидел внизу Мерседес и грузовик. Он увеличил скорость.

«Ладно», сказала девушка, и тон ее изменился. «Ладно, хорошо, мы, ммм, неудачно начали. Я Сью. Агент Сью Мишлер, ФБР. О Боже!» На очередном крутом повороте БМВ на секунду приподнялась на двух своих левых колесах.

«Вызови подкрепление», сказала она. «Почему бы не вызвать поддержку!»

«Нет сигнала», буркнул Джек. Но не это было причиной. Он не мог вызвать на помощь полицию. Они конфискуют мет, или, по крайней мере, начнут канитель с оформлением бумажек, пока он не сможет его вытащить, а у него не было времени.

Рисковая бешеная гонка сократила между ними расстояние, и на следующем прямом участке Джек подъехал сзади к самому Мерседесу. Воспользовавшись панелью управления, он опустил боковое пассажирское стекло, впустив хлынувший в салон с ревом ветер.

Силуэт в Мерседесе больше напоминал Сергея. Джек увидел, как он посмотрел в зеркало заднего вида, а затем опустил голову, не меняя своего поведения на дороге. Должно быть, он оглянулся, увидел мужчину и женщину в BMW и решил, что все идет по плану.

«У тебя есть пистолет?», спросил он, перекрывая шум.

Сью сунула руку в карман, но затем замешкалась. После короткой внутренней борьбы она вытащила Глок .40-го калибра.

«Приготовься в него стрелять».

Джек придал газу и выехал на встречную полосу, догнав Мерседес и поехав рядом с ним. Сергей взглянул на них, и улыбка на его лице исчезла. «Пристрели его», посоветовал Джек.

«Не могу! Он не сделал ничего такого—»

Первые два выстрела разбили пассажирское стекло у них за спиной.

Сью вздрогнула, затем повернулась верхней частью тела, словно орудийная башня, и навела Глок. Джек продолжал следить за дорогой, но краем глаза увидел, как она спокойно сделала три выстрела. Мерседес вильнул в сторону, врезавшись в зад пикапу Додж, а потом исчез из виду.

«Отлично», сказал Джек. «А теперь не стреляй». Грузовик был нужен ему в целости и сохранности. Додж слегка вильнул, но затем выровнялся. Джек подъехал к нему ближе, увидев, как Франко сначала испугался, но потом пришел в себя и, в свою очередь, посмотрел на них. «Меняемся местами!», скомандовал Джек. Он пролез над ней, пока не оказался практически на агенте ФБР. У нее не было иного выбора, кроме как занять его место за рулем. Она намеревалась затормозить, как только окажется за рулем, но во время перемены мест Джеку каким-то образом удалось выхватить у нее из рук пистолет.

«Сукин сын!», закричала она.

«Держись рядом с ним!», предупредил Джек, видя, что БМВ немного отстает. Но Сью Мишлер не являлась опытным водителем. Джек видел, что она сдает позиции, нос БМВ теперь на полкорпуса отставал от Доджа. Джек вылез из окна. Обе машины прошли еще один крутой поворот, и Джек чуть не вылетел из машины. Он ухватился за стеклоочиститель и вскарабкался на капот. Собравшись с силами, он прыгнул, преодолев расстояние между БМВ и Доджем, и тяжело приземлился на краю грузовой платформы, уткнувшись лицом в полиэтиленовую пленку, в которую были упакованы килограммы метамфетамина.

Джек перелез через борт и оказался в кузове. Он попытался встать, но Додж яростно завилял: это Франко пытался его сбросить. Джек вылез наружу и добрался до кабины, но пригнулся, увидев, как Франко поднял пистолет. Он услышал выстрелы – они показались ему лишь короткими резкими хлопками, почти заглушенными ревом ветра и двигателя. Джек вслепую поднял и навел Глок, так близко, что он почти касался стекла, и выпустил в кабину шесть выстрелов, вдребезги разбив стекло. Из-за этого двигатель взревел, а грузовик вильнул. Джек рискнул и заглянул внутрь, увидев, что Франко рухнул грудью на руль и повис на нем, как безвольная тряпичная кукла. Но скорость их не снижалась, следовательно, его мертвое тело, видимо, давило на педаль газа.

Через лобовое стекло Джек увидел, что Додж мчится к краю пропасти.

Он вскарабкался наверх и, согнувшись пополам и почти перевернувшись вверх ногами, стал лезть в кабину. Он схватился за руль и свернул, не свалившись в пропасть. Он не мог добраться до тормозов, поэтому он вел грузовик, как мог, а сам тем временем стал протискиваться внутрь, выталкивая окровавленный труп Франко с водительского сиденья. Нога мертвого русского, наконец, убралась с педали газа, и грузовик стал снижать скорость. Джек столкнул Франко на пассажирское сиденье и уселся на водительском. Теперь грузовик принадлежал ему.

Вдруг мимо промчался темный силуэт БМВ, свернул на его полосу и стал тормозить. Она была решительным и целеустремленным агентом. Она знала свои обязанности. Джеку она нравилась.

Но это его не остановит.

Он на некоторое время снизил скорость, дождавшись, пока они не минуют пропасть, оказавшись в расселине в горе с отвесными стенами по сторонам. Затем он поддал газу и рванулся вперед. Додж врезался в зад БМВ со звуком искореженного металла.

Джек мельком увидел удивленное и испуганное лицо Сью Мишлер, когда он столкнул ее вбок к горе.


_______________________________________________
_______________________________________
________________________________
_________________________
__________________
_____________


20. ДЕЙСТВИЕ ПРОИСХОДИТ МЕЖДУ 3 И 4 ЧАСОМ ДНЯ.


3:00
Каньон Темескал

«Без обид, но ты мне кажешься чересчур самоуверенным», сказал Кайл Рисдоу.

Они с Сапатой сидели у его бассейна во внутреннем дворике, наслаждаясь ярким полуденным солнцем. Кайл пил мохито, а Сапата – пиво «Пасифико».

«Это потому, что я тут расслабляюсь?», спросил Сапата, закрыв глаза и подняв лицо к солнцу. Кожа его бритой налысо головы полностью подвергалась воздействию солнечного ультрафиолета, и ему это нравилось. «Я просто планирую».

«Не только. Сам твой план. Откуда ты знаешь, что он сработает?»

«Ой», сказал Сапата, немного устало. «Ну это несложно. Ты когда-нибудь собирал кубик Рубика?»

«Эту головоломку? Терпеть их не могу».

Сапата этому не удивился. Кайл не был ни интеллектуалом, ни человеком с амбициями. Он был лишь рабом денег. «Позволь мне тебя просветить. В этом кубике ты создаешь углы, которые являются точками привязки, своего рода якорями. Придерживаясь их, можно решить эту головоломку. Нарушишь их, и у тебя ничего не получится. Несколько секторов удерживают всё остальное. Утратишь один маленький фрагмент, и всё развалится».

«Но это ведь лишь игрушка», лениво сказал Кайл. «Жизнь более динамична, более гибка и изменчива».

«На самом деле это не совсем так». Он допил свое пиво. Увидев, что Кайл не удовлетворен его ответом, он продолжил: «Эта идея для меня не нова. Возьмем, к примеру, армию США. Их тактика основана на понимании того, что они называют «центрами тяжести», важными точками. Они пытаются понять, что является наиболее важным в каком-нибудь конкретном сражении, в оккупации. Когда они терпят неудачу, это происходит потому, что они не сумели определить правильный оперативный центр тяжести».

«И ты считаешь, что нашел его, этот центр, который может погрузить эту страну в состояние хаоса?»

Сапата кивнул.

3:05
Каньон Топанга

Сью Мишлер была без сознания, но особо не пострадала. Во время погони она была не пристегнута. Подушка безопасности БМВ раскрылась, когда она ударилась в стену, и ее отбросило на водительское сиденье, вырубив ее. У нее могла быть небольшая травма шеи, но в целом она была в порядке.

Джек прыгнул обратно в грузовик Додж и уехал с кристаллическим метом. Ему нужно было добраться до Лопеса.

3:07
Марина-дель-Рей, штат Калифорния

Тони Алмейда стоял в центре просторного, с высокими потолками вестибюля отеля Ритц-Карлтон в Марина-дель-Рей. На данный момент этот отель являлся самой прекрасной крепостью из всех, которые Тони когда-либо видел.

«Неприступная крепость», сказала Нина, озвучивая его мысли. «Если «Джемаа Исламия» собирается что-то предпринять, я не вижу, как они смогут добиться тут успеха».

Тони пришлось согласиться. Местные силовики, ФБР и службы безопасности стран–участниц, все они вместе взятые создали здесь стандартную трехуровневую систему безопасности широкого периметра, которая включала в себя машины экстренных служб снаружи, камеры, защитные экраны и контрольно-пропускные пункты в средней зоне и последний слой на входах и вокруг конкретных высокопоставленных лиц. Все помещения, залы и общественные зоны были несколько раз проверены на предмет бомб, и все гости, не аккредитованные на Азиатско-Тихоокеанском Форуме, были (без их ведома) подвергнуты проверке. Даже если он был прав, и целью террористов была эта конференция, она охранялась по максимуму.

«Почему этот сукин сын всегда прав?», пробормотал Тони.

«Кто? Джек?», спросила Нина.

«Да. Каждый чертов раз».

«Да нет!», засмеялась Нина. «Ты что, с ума сошел? И близко не стояло».

«Ты так не думаешь—»

«Джек прав далеко не всегда. Но дело в том, что в конечном итоге он всегда оказывается прав. Он просто сражается до конца, до тех пор, пока не добьется своего и не окажется прав». Она покачала головой и проговорила с невольным восхищением: «Нет, я всегда считала, что секрет Джека не в том, что он всегда прав. А в том, что он не боится ошибаться».


3:14
Каньон Темескал

«Мао это понимал», говорил Сапата. Кайла клонило в сон от солнца и алкоголя, но он кивал. Сапата заметил это, но ему было все равно. Он был человеком не без самомнения, и временами ему нравилось излагать свои теории. «Центры притяжения. Ключевые точки. Так он победил националистов в Китае. Он понимал, что целью являлся не захват какого-нибудь куска территории, а измотать, изнурить противника. Он давал бой и бежал, давал новый бой и бежал, заставляя врага растягивать коммуникации и линии снабжения, так, чтобы враг начинал терпеть его нехватку. Центром притяжения являлась не линия фронта, им были методы ведения войны. Современные террористы это понимают. Центр тяжести заключается не в морали. А в том, чтобы навести ужас на противника, заставив его изменить свой образ жизни. Это крайне эффективно.

«Система в ее нынешнем состоянии просто не работает. Нет никакого стремления к равенству. Конечно, равенство недостижимо. Его никогда не было и не будет. Но должно же быть хотя бы движение к нему. Ведь предполагается, что все должно стать хоть немного лучше. Но нет. Семьсот лет назад ацтекских крестьян угнетали свои же цари и жрецы. Пятьсот лет назад их чуть не перебили испанцы. А десять лет назад они были под гнетом аристократов. Нет, это не работает. Это головоломка, которую решить невозможно. Я намерен ее сломать. А эта страна – ключ к этому. А ключ к этой стране – это ее экономика».


3:20
Бойл-Хайтс

Джек припарковал грузовик перед домом Смайлика Лопеса. Он въехал в Лос-Анджелес по Малхолланд-драйв, проехав по хребту гор Санта-Моника, чтобы, насколько это было возможно, избежать пробок и большого количества машин. Изрешеченное пулями заднее стекло Доджа — не говоря уже о трупе, который Джек затолкал в низ кабины, под ноги — уж точно привлекли бы внимание любого полицейского, который это увидит.

Когда Джек вылез из грузовика, Смайлик Лопес не спеша вышел из дома. Теперь на главаре банды была клетчатая рубашка поверх той самой домашней майки-алкоголички. Сунув в карманы большие пальцы рук, он прошелся у грузовика, выпятив пузо и восхищенно кивая головой.

«Ни хрена себе», сказал он. «Товар у тебя».

Джек кивнул: «И я привез тебе подарочек». Он открыл пассажирскую дверь. Оттуда на них смотрело мертвое лицо Франко.

«Ни хрена себе», повторил Лопес. «Давай ты будешь на меня работать, полный рабочий день, а, кореш?»

Джек покачал головой: «Сапата».

Лопес щелкнул языком: «Заходи».

Он повернулся и поднялся по ступенькам, и Джек последовал за ним.

«Ты знаешь, этот pendejo (мудак) был одним из нас, когда-то давно. Черт, он был даже одним из тех, кто дал нам возможность считать себя большими, организованными и крутыми. Но он недолго был в нашей банде. Но временами он появляется».

«Вы, ребята, ему помогаете?», спросил Джек.

«Мы никому не помогаем», парировал Лопес. Он открыл входную дверь. «Он платит».

Они вошли внутрь. Джек увидел другого бандита, стоявшего у дивана. Ему потребовалось мгновение, чтобы осознать, что это Оскар, и, что этот Оскар держит в руке пистолет.

«Привет, ese (братан)».


3:26
Штаб КТО, Лос-Анджелес

«Как вы могли допустить такое!», бушевал Райан Шапель.

Питер Химинес стоял весь красный: «Я облажался».

«Нет!», сказал региональный директор с сарказмом.

«Он напал на меня, совершенно неожиданно. Он сдался так легко, что я не ожидал с ним никаких проблем—»

Шапель презрительно усмехнулся: «Ты уснул и поставил под угрозу всю операцию».

«Не говоря уже об одном из наших агентов», добавил Кристофер Хендерсон, стоявший рядом.

«Есть… есть от него известия?», робко спросил Химинес.

«Нет», ответил Хендерсон. «Остается лишь надеяться на лучшее».

3:27
Бойл-Хайтс

Джек чувствовал давление своего пистолета, заткнутого за пояс, но понимал, что не успеет его выхватить. Лопес стоял справа от него. Ему оставалось лишь броситься на главаря банды и надеяться, что Оскар побоится застрелить своего босса.

«Я тоже вышел», сказал Оскар. «И, похоже, никому до меня нет дела».

«Чудная штука, однако», добавил Лопес, «кто-то очень хочет твоей смерти и за это платит. Так что я думаю, что теперь, когда тина у нас, мы просто—»

Джек бросился вправо. Оскар успел выстрелить лишь один раз, а затем, как и ожидал Джек, остановился, когда Лопес оказался на линии огня. Джек обхватил левой рукой шею Лопеса и спрятался за ним, достав Глок.

«Возвращайся в тюрьму, Оскар», сказал Джек. «Мне уже надоело тебя избивать».

Глаза у Оскара расширились, и он выкрикнул что-то по-испански. Лопес стал сердито отвечать ему что-то на том же языке, пока Джек не придушил его, прервав ответ. «Считаю до трех», предупредил Джек Оскара, который по-прежнему целился в него из пистолета.

«Раз…» Он выстрелил. Голова у Оскара откинулась назад, и он упал. Но не успел он еще рухнуть на землю, как Джек ударил стволом Глока Лопесу в висок и толкнул его вперед. Сальватруче едва устоял на ногах, а затем повернулся лицом к Джеку и его пистолету.

«Мне надоели эти игры с тобой», заявил Джек. «Мне нужен Сапата».

«Ни хрена я тебе все равно не скажу—»

Джек выстрелил ему в ногу. Лопес вскрикнул и от боли отдернул назад ногу, упав на бок и схватившись за нее, изрыгая поток испанских ругательств. Джек шагнул к нему и уперся коленом в грудь сальватруче, приставив ему к щеке ствол: «Последний шанс».

«Рисдоу!», сказал Лопес под дулом пистолета. «Кайл Рисдоу».

Джек по-прежнему давил его коленом, но ослабил давление пистолета. «Кто это?»

«Понятия не имею, блин!» Лопес практически рыдал. Пуля раздробила ему ногу. «Сапата ни черта мне не говорит. Я просто случайно услышал это имя как-то раз».

Джек хлопнул Лопеса по лбу: «Кто нанял Оскара убить меня?»

Но Лопес уже ничего не в состоянии был сказать, он лишь кричал от боли. Джек похлопал его по бокам, убедившись, что он не вооружен, хотя бандит уже был так плох, что не мог представлять никакой угрозы. Он вытащил свой мобильный телефон.


3:41
Штаб КТО, Лос-Анджелес

Райан Шапель ответил на звонок Бауэра: «Что у тебя?»

«Кайл Рисдоу», сказал Джек. «Проверьте это имя и скажите, куда мне ехать. Кроме того, пошлите кого-нибудь сюда. У меня тут есть один, который знает, кто пытался меня убить».

Шапель замолчал на секунду. Алмейда и Майерс находились все еще в Марина-дель-Рей, вместе с большей частью агентов Хендерсона. Вариантов у него оставалось немного. Он снова поднес трубку к уху: «Отправляю к тебе Питера Химинеса».

.............................

Спустя несколько минут Джейми Фаррелл наблюдала за тем, как экран компьютера заполняется информацией на Кайла Рисдоу. В Лос-Анджелесе и вокруг него имелось шесть человек с таким именем, но Джейми начала их быстро отсеивать. Двое из них уже были дедушками. Один был умственно отсталым. Двое других сидели в тюрьмах Фолсом и Чико, соответственно. Последний жил в Темескал-каньон.

3:46
Бойл-Хайтс

Джек не стал дожидаться прибытия Питера. Он снял с трупа Оскара ремень и связал им Лопесу руки за спиной. Насчет ног он не беспокоился.

На журнальном столике рядом с широкой плоской пепельницей он нашел две связки ключей. Он взял обе и вышел во двор, где стояло две машины — Кадиллак 70-х годов и серебристый Мерседес 560SL. Джек взял Мерседес и помчался к каньону Темескал.

3:48
Стейплс-центр

Марк Кендалл двигался перед зеркалом в своем подвальном помещении для разминки, 238 килограммов выпирающих и переплетающихся между собой мышц. Он присаживался, падал и растягивался на полу, когда на него бросался воображаемый противник. Для непосвященного наблюдателя он двигался так, как будто был огромным, мускулистым котом, неожиданным, опасным и изворотливым. Но Марк не был непосвященным дилетантом. Он видел себя таким, как есть: постаревшей версией самого себя в молодости, двигавшейся на полшага медленнее, наполовину дольше соображавшей.

Кендалл снова вскочил и развернулся, маневрируя на ногах. Во время этого маневра открылась дверь и вошел какой-то молодой человек, который тут же застыл на месте.

«Черт, ошибся комнатой», сказал он. Их взгляды встретились. Это был Джейк Уэбб, его противник. Они встретились лицом к лицу друг с другом вчера на взвешивании, но сегодня другое дело. Сегодня был день боев.

Уэбб, поклонившись, вышел, не сказав ни слова. Кендалл посмотрел ему вслед, и единственное, о чем он подумал, это каким молодым и сильным выглядел его противник. Он вновь повернулся к зеркалу и посмотрел на свое лицо, с кривым сломанным носом, грубое, угловатое и со шрамами. Ему хотелось бы сказать, что кожа у него обвисла от многочисленных ударов, но он знал, что он видел не последствия боев. Это был возраст.

Конверт. Деньги. Дочь. Вот что он увидел, продолжая наносить удары перед зеркалом.

3:54
Каньон Темескал

Дважды Джека догоняли «черно-белые» полицейские машины с ревущими сиренами, но оба раза от них удавалось избавляться звонками из КТО. Нарушая все правила, которые только могли встретиться у него на пути, Джек добрался до Темескал-каньона в рекордно короткие сроки. Он выскочил из машины практически еще до того, как она остановилась. Ни секунды не колеблясь, он подошел к дому, но затем свернул к калитке сбоку, которая оказалась незапертой. Он вошел в нее и прошел мимо бассейна, подойдя к французским дверям. Эти двери тоже оказались не запертыми, и Джек вошел внутрь. В тот же миг из кухни вышел какой-то лысый мужик и в изумлении на него уставился.

Джек поднял пистолет. «Федеральный агент! Вы арестованы».


_______________________________________________
_______________________________________
________________________________
_________________________
__________________
_____________


21. ДЕЙСТВИЕ ПРОИСХОДИТ МЕЖДУ 4 И 5 ЧАСОМ ДНЯ.


4:00
Штаб КТО, Лос-Анджелес

Сету Лудоновски не нравилось то, что он видел на своем экране. Пока Джейми собирала информацию на Кайла Рисдоу, он искал данные на Энджепа Сунгкара для Тони Алмейды. Никаких сомнений в том, что это преступник, не было, и не было также сомнений в том, что, будь у него такая возможность, он бы с удовольствием сорвал бы такое важное мероприятие, как Азиатско-Тихоокеанский форум. Но предостережение Джека — с подозрением относиться к любой информации, которую Сапата позволял им получить — не выходило у него из головы.

Он отследил связь между Сунгкаром и Сапатой: Сунгкар раздобыл оружие, которое затем обменял у Сапаты на компьютерный вирус. Ему пришло в голову, что они считали само собой разумеющимся, что Сунгкар связывался с Сапатой. Но с момента начала отслеживания Сунгкара они собрали на него целый портфель данных.

«Джейми, я что, рехнулся?», спросил он.

«Конечно, если здесь работаешь», пробормотала она, сидя за своим терминалом.

«Нет, я серьезно. Взгляни на это!»

Она вздохнула, встала и наклонилась к его терминалу. Некоторое время цепочки телефонных номеров, строчки с информацией и имена показались ей ничего не значащими. Но затем, после того как она просмотрела информацию, на лице у нее появилось такое же озадаченное выражение, как и у Сета.

«Хм, возможно, были еще какие-нибудь источники связи, которые мы упустили. Номер какого-нибудь мобильного телефона, таксофона…»

Сет пожал плечами: «Окей, пусть так, но ведь у нас есть все эти источники, и всеми ими они пользовались неоднократно. Ты думаешь, он был осторожен в первый раз, а затем нет?»

«Мы можем только гадать», призналась Джейми. «Но если тут всё верно, тогда Сунгкар не выходил на связь с Сапатой. Переговоры с Сунгкаром начали именно люди Сапаты».


4:02
Каньон Темескал

«Имя!» Сказал Джек, схватив мужчину за рубашку и бросив его на землю. Тот и не стал сопротивляться, а лишь развел руками в знак подчинения: «Р-Рисдоу!», сказал он дрожащим голосом. «Кайл!»

Джек крикнул ему лежать, осматривая его и не отводя пистолет: «Кто еще здесь есть?»

«Никого», прошептал мужчина.

Джек подождал еще немного, прислушавшись. Дыхание его было прерывистым, он слишком запыхался для столь незначительного напряжения. Он не спал уже так долго, как никогда раньше. Его начинала одолевать усталость. Ему пришло в голову, что надо бы оцепить территорию и вызвать подкрепление. Что это – изнурение затуманивает ему разум? Но нет, полиция, вызванная на подмогу, наделает слишком много шума. У КТО не было в распоряжении других агентов, которых можно было бы сюда послать. Он сделал все правильно.

«Встать», сказал он, схватив мужчину за шиворот и подняв его на ноги.

Рисдоу был невысокого роста, с бритой налысо головой и зелеными глазами. «Вы кто?»

«Федеральный агент», раздраженно повторил Джек. «Где Сапата?»

«Кто?»

Джек злобно на него посмотрел: «Последнему, кто заставил меня спрашивать дважды, я выстрелил в ногу».

Рисдоу поверил ему. Джеку это было видно по глазам. Он заметил в них знакомую внутреннюю борьбу заключенного: сломаться или нет? Не было никаких сомнений, что он сломается. Ему просто нужно было продлить эту внутреннюю борьбу еще на какое-то мгновение, чтобы ему потом было легче.

«Он уехал», выдохнул Рисдоу, как будто до этого затаив дыхание. «Сказал, что по какому-то важному делу».

Джек приставил пистолет к голове Рисдоу: «Я не в настроении играть в игры».

«Хорошо, хорошо!», завизжал Рисдоу. Он чуть не скосил глаза, глядя на пистолет, приставленный ко лбу.

«Я знаю, что ты знаешь Сапату. Я знаю, что тебе известно, что он задумал», сказал Джек, хотя, честно говоря, он не был в этом уверен. Все, что у него было – это то, что сказал ему главарь банды MS–13. Но времени у него не было, поэтому ему пришлось надавить: «Говори, что он замышляет».

«Не понимаю, о чем вы», взмолился Рисдоу. Джек вглядывался ему в лицо, внимательно прислушиваясь к его голосу. В голосе и том, как держался этот невиновный, чувствовалось напряжение, характерное отчаяние, вызванное страхом быть неправильно понятым. Джек видел это по напряженному выражению лица Рисдоу и слышал это в его дрожащем голосе.

«Нет, ты понимаешь», все равно сказал он, стараясь усилить его испуг. «Ты уже работал с ним раньше. Он что-то тебе рассказывал».

«Он ничего не говорил!»

«Хоть что-то», рявкнул ему в ответ Джек. «Место, имя».

«Ну…» Вот оно. Рисдоу еще колебался, но он был уже почти сломлен. Допрашиваемые часто колеблются перед тем, как выдать свои секреты. После этого они лучше себя чувствуют. «Он говорил что-то про Тихоокеанский форум. Больше я ничего не знаю!», добавил он, когда Джек вновь нажал на него.

"Конференция", подумал Джек. "Тони был прав".

«Он поехал туда?»

«Наверное», сказал человек. «Клянусь, я не знаю».

Не сводя с Рисдоу глаз, Джек вытащил свой телефон.

«Послушайте, может, вы меня отпустите?», попросил Рисдоу. «Клянусь, я не имею к этому никакого отношения. Я бизнесмен. Я никому никакого вреда и насилия не причиняю».

Джек уже собирался было спросить его, слышал ли он о заговоре или о возможном пособничестве заговору и подстрекателях, а затем послать Рисдоу к черту, но передумал. Теперь он напал на след Сапаты, и очень возможно, что Сапата об этом не знает. У анархиста не было никаких оснований думать, что MS–13 поможет Джеку, и действительно, ведь Смайлик пытался его предать даже после того, как Джек перешел все границы, чтобы заключить с ним сделку. Последнее, что сейчас нужно было Джеку, это спугнуть его.

4:16
Бойл-Хайтс

Питер Химинес стоял в гостиной Смайлика Лопеса и звонил в штаб: «Хендерсон? Это я. Да, я здесь. Он мертв».

4:17
Каньон Темескал

Джек промчался через Темескал-каньон, а затем свернул на Пасифик-коуст-хайвей (шоссе вдоль Тихоокеанского побережья), полный решимости как можно скорее добраться до Марина-дель-Рей. Если там произойдет теракт, Тони понадобится вся помощь, которую он только может получить. Справа от Джека был океан, солнце только начало опускаться за правым его плечом. Он взглянул в зеркало заднего вида. У него были красные болезненные глаза от сухости и усталости. "Забудь об этом", приказал он себе. "С тобой такое бывало и раньше". Энергия – это усилие воли. Победа достигается силой воли. Он прогонит усталость.

У него зазвонил телефон. «Бауэр».

Он услышал в трубке голос Лудоновского: «Это Сет—»

«Форум», перебил его Джек. «Это Азиатско-Тихоокеанский Форум».

Джек услышал в трубке молчание на фоне белого шума, а затем: «Этого не может быть».

Бауэр рявкнул: «Говорю тебе. Я узнал это от—»

«Джек, это Джейми, я тоже на линии. Это не форум. Мы отследили переговоры между Сапатой и «Джемаа Исламия». Они весьма односторонние. Инициатором переговоров был именно Сапата. Именно он подал им эту мысль. Электронное письмо, в котором упоминается «Фабрика Папа Рашада», пришло с IP-адреса в Старбаксе, который находится в квартале от Билтмора, где остановился Сапата. Еще одно письмо было отправлено из кафе в Пасифик Палисейдс (пригород Лос-Анджелеса), менее чем в миле от дома Рисдоу».

Джек быстро усвоил информацию: «Ты говоришь о том же, о чем и я. Сапата пытается гнать нас по ложному следу».

«Дав нам схему, чтобы мы за ней гонялись», заметил Сет.

«Тогда он и Рисдоу тоже солгал», сказал Джек, ускоряясь на желтый свет. «Тот уверен, что это форум».

«Откуда ты знаешь?», спросил Сет.

«Вот мы его об этом и допросим, когда его привезут к нам», сказала Джейми.

«Я не везу его с собой», возразил Джек.

«Я знаю», ответила Джейми, несколько запутавшись. «Полиция везет».

Ее недоумение оказалось заразным. Джек почувствовал, как оно заползает через телефон ему в грудь: «О чем это ты?»

«О полиции. Рисдоу схватили. Мы сразу же разослали ориентировку, несмотря на то, что ты ехал к нему домой. Полиция Санта-Моники взяла его на Линкольн».

Джек резко свернул со своей полосы к тротуару, почти встав ногами на тормоза и остановив взятый им Мерседес в нескольких сантиметрах от ограды общественной парковки.

«Ты хочешь сказать, что Кайл Рисдоу пять минут назад был на Линкольн-авеню?»

Теперь Джейми ответила ему одновременно и нетерпеливо, и недоуменно: «Ну да».

«Я только что был в его доме. Я разговаривал с ним пять минут назад—»

В груди у Джека нарастало давление, угрожая взорваться, как вулкан, вот-вот готовый извергнуться. Этого не может быть. Он не мог сделать такую дилетантскую—

«Подними фотографию Рисдоу. Скажи мне, как он выглядит».

Сет ответил: «Подожди-ка. Фото с водительских прав, сделанное пару лет назад. Белый, довольно типичный WASP. Светлые волосы, голубые глаза. Рост 6 футов 1 дюйм (1 м 85 см), в соответствии с—»

«Черт!», вскричал Джек. Глупо. По-дилетантски, непрофессионально. Слабо. Допустить такую небрежность из-за усталости.

«Джек, в чем дело?»

Он был слишком зол на самого себя, чтобы стесняться своего промаха: «Кажется, я только что упустил Сапату».


4:24
Сансет-бульвар, Пасифик Палисейдс

А вот это было интересно.

Сапата вел взятый напрокат Форд Мустанг по Сансет-бульвару, осторожно разгоняясь до скорости движения машин вокруг него. Сердце у него до сих пор еще сильно билось, хотя он не был уверен, от чего именно – от волнения или страха. Может быть, и от того, и от другого.

Он был вынужден признать присутствие фактора везения. Как правило, он в это не верил. Удача, везение – термины, данные необразованными людьми переменным факторам, которые невозможно учесть и которые случайным образом оборачиваются в их пользу. Он же, Сапата, всегда считал, что все случайности можно заранее просчитать, если подойти к делу с должной тщательностью.

Однако то, что случилось с ним сейчас, могло произойти лишь благодаря фортуне, улыбнувшейся ему. И в самом кошмарном сне он не мог себе представить, что какой-нибудь правительственный агент выявит связь между ним и Кайлом Рисдоу. Не существовало, в буквальном смысле слова, ни единой нити, ведущей к этой связи, которую можно было бы отследить. Впервые за всю свою сознательную жизнь Сапата был совершенно потрясен неожиданным появлением в доме откуда-то с заднего двора этого блондина (в его удостоверении было написано «Бауэр»), а так как он верил в совпадения еще меньше, чем в удачу, то теперь он точно понял, что это был тот же человек, который убил Агиллара, тот самый блондин, которого описывал Франко, тот самый, который… Ах.

Ах вот оно что.

В мозгу его сверкнули нейронные синапсы, восполняя пробелы в последовательности событий. Блондин, который «вел себя не как полицейский», спас Лопеса. Он был правительственным агентом с какими-то особыми полномочиями. Непохожий на обычных агентов. Поведение белой вороны. Сапата разгадал их замысел, не нуждаясь в деталях. На его поимку отрядили "белую ворону", одиночку, не такого, как остальные, того, кто не придерживался привычных схем поведения органов. И теперь все события Сапате стали ясны, они выложились перед ним, словно в раскадровке. Этот агент был брошен в тюрьму, где подружился с Рамиресом, сумел подобраться очень близко и к нему самому — в буквальном смысле, стоял за дверью. Но Сапата это предвидел. В ту же минуту, когда Рамирес сбежал из тюрьмы вместе с «другом», Сапата приказал Агиллару убить его и Вановена. Но Агиллар сам погиб, а у Агиллара была татуировка MS–13. Бауэр отследил ее до Лопеса, и ему удалось (вновь удача!) добраться до него раньше, чем Франко успел сделать свое дело.

Сапата не мог знать, как или зачем Лопес согласился с ними сотрудничать. Лопес не мог знать, что он нанял Франко его убить. Насколько ему было известно, Лопес даже не знал о Рисдоу. Но потом Сапата подумал, что Смайлик был хитрее, чем казался, и держал ухо востро. Он мог услышать имя Кайла и приберечь для себя эту информацию, как барахольщик, на всякий случай. Но даже если у Лопеса была такая информация, почему он выдал ее федеральному агенту? Этого Сапата не мог понять. У него не было достаточно информации.

На какое-то, очень короткое мгновение он подумал о том, а не отказаться ли от своего плана. Он уже делал так раньше. Ни один конкретный план никогда не занимал какого-то особого места у него в сердце. Его цель была анархической, а не политической, и он всегда придерживался принципа, что осторожность – лучшая часть доблести. Будут и другие цели.

И все же он вынужден был признать, что ощущал что-то еще; какое-то новое чувство. Уязвленной гордыни. Вот что это было. Теперь было задето его эго. Никто и никогда не смел подобраться к нему так близко, не осмеливался поднять на него руку, а этот агент Бауэр дважды за неполные сутки оказывался от него на расстоянии вытянутой руки. Он оказался грозным противником.


4:37
Отель «Сенчури-Плаза»

«Джентльмены, нам пора заканчивать», сказал Мартин Уэбб, поднимаясь из-за стола конференции. Трое других мужчин, сидевших за столом, также встали. Ближайший, Фрэнк Най, из Совета директоров "Доу-Джонс", выглядел ошеломленным. Мартин никогда не видел его ни в чем ином, кроме как в тройке в тонкую полоску, сшитой специально для него на Бонд-стрит в Лондоне. Сегодня он был одет в брюки цвета хаки и в рубашку поло. «Марти, ты что, серьезно?»

«А почему бы и нет?», спросил председатель ФРС.

«Ты что?», раздраженно фыркнул Най, «перед нами еще куча проблем».

Мартин кивнул, и совершенно серьезно: «И в субботу вечером они не решатся».

Один из двух других, Мэрион Циммер, с трудом двинулся вперед. Очень старый, родившийся еще в ту пору, когда Мэрион было еще мужским именем, он был скрипучей развалиной, но до сих пор сохранил свой все еще острый и ясный ум. «В понедельник, если обрушатся рынки, вся страна рухнет вместе с ними. Только ты можешь залатать пробоину, Уэбб, спасти положение, и ты хочешь уйти? У нас по плану еще час. Я прилетел сюда через всю—»

«Думаю, мы уже все обсудили», сказал Мартин. Ему хотелось увидеть бой своего внука, хотя, по правде говоря, они действительно все обсудили. Они были теми четырьмя стариками, которые обладали огромной властью, но из-за того, что они были такими старыми и обладали властью уже так долго, они забыли, что даже власть имеет свои пределы. В определенные моменты рынки должны быть предоставлены самим себе, на волю случая. «Я знаю, что нужно сказать завтра в новостях. Сделаю хорошую мину к открытию бирж в понедельник, а остальное пусть решится само собой».

Он вышел и оставил их одних, с застывшими, словно старые, испещренные бороздами камни лицами, и направился к ожидавшей его машине, которая отвезет его в Стейплс-центр.

4:41
Трасса 405, перевал Сепульведа, Лос-Анджелес

Пэну нужны были деньги, поэтому он взял часть задания Сапаты на себя. Таким образом, он сокращал общие расходы, плюс получал шестую часть доли общей оплаты водителям.

Кроме того, это было самое странное из всего, с чем он когда-либо сталкивался, и он хотел увидеть это вблизи.

Он ехал на север по 405-му шоссе, одной из главных артерий, по которой машины въезжали в Лос-Анджелес и покидали его, и даже в субботу движение здесь было плотным. Тем не менее, ввиду того, что день был нерабочим, места для разгона было достаточно, что Пэн и сделал, когда двинулся к вершине перевала. Сапата дал точные указания, как и где именно он должен выполнить свое задание — по меньшей мере в сотне ярдов после съезда с Малхолланд-авеню. Поэтому, как только он проехал под знаком, гласившим: "СЪЕЗД С МАЛХОЛЛАНДА ? МИЛИ", Пэн сделал то, что ему было велено: он ударил по газам и резко свернул в поток машин, крепко зажмурив глаза. Он услышал пронзительный визг шин и почувствовал резкий дребезжащий удар другой машины еще до того, как услышал звук клаксона, после чего все вокруг него стало белым: это раскрылась воздушная подушка безопасности. Он смутно услышал, как одна машина столкнулась с другой, затем вторая, третья... грохот за грохотом, авария за аварией: это водители, покидавшие город в субботу, стали врезаться друг в друга.

Почти в то же самое время на другом шоссе, 101-м, приятель Пэна Дуги сделал почти то же самое.

И то же самое произошло еще четыре раза, на двух других крупных шосе, и на двух главных улицах Западного Лос-Анджелеса. Таким образом, на данный момент все посчитали, что на магистралях Лос-Анджелеса произошло просто шесть разных ДТП.


4:49
Штаб КТО, Лос-Анджелес

Если и было что-то хуже гневных нападок Шапеля на Джека, которые он ненавидел, так это то, что Шапель был прав, когда его распекал.

«Всё, что мы сделали, полетело к чертям собачьим!», кипел от злости региональный директор. «Ты позволил ему спокойно уйти через переднюю дверь».

Джек уже давно научился признавать свои ошибки, и не для того, чтобы вызвать к себе сочувствие, а для того, чтобы преодолеть их и найти решение. «Я всё исправлю».

«Как?»

«Я работаю над этим».

Протиснувшись мимо Шапеля, Джек обошел его и вошел в главный зал штаба. «Джейми! Сет!» Но он уже успел подойти к ним к тому времени, когда они вскочили на ноги.

«Он здесь, он что-то задумал», сказал Джек, не поздоровавшись. «Мне нужно знать, что. И немедленно».

Джейми сказала: «Мы уже составили список возможных целей. Азиатско-Тихоокеанский форум подходит по всем критериям».

«Мы что-то упускаем», сказал Джек. Он стал лихорадочно соображать. Тут была какая-то схема, шаблон, который Сапата обязательно заметил бы. Джек не мог ее ухватить, и это его злило. «Мы должны это выяснить».

«Ээээ…», сказал Сет. «Можно мне уйти?»

Джек был поражен: «Что? Нет!»

Сет перевел взгляд с Джека на Джейми, надеясь, что она окажется более благосклонной. Она была его непосредственной начальницей, но этот Джек Бауэр, казалось, начинал командовать любой ситуацией, в которой оказывался. «Ммм... мне бы хотелось уйти. Я здесь уже со вчерашнего дня сижу». Джек и Джейми по-прежнему с изумлением смотрели на него: «Уже целые сутки. Я не видел солнечного света».

«Нам нужно работать, Сет», сказала Джейми.

«Так я и работал весь день», ответил молодой человек. «Но у меня сегодня планы на вечер».

Джек скривил губы: «Скажи ей, что сможешь встретиться с ней завтра вечером».

«Дело не в этом. Я сегодня вечером иду на бои. Сильва против Хармона, ребята!», сказал он восторженно, но увидел, что они не понимают, о чем он. Он стал умолять Джека: «Да ладно вам, вам тоже не мешало бы взглянуть на бойцов смешанных единоборств».

Джек покачал головой.

«Слушайте, сегодня потрясающие бои, а у меня билеты куплены. Это чемпионат, Реалити-шоу бойцов-профессионалов. Мне очень не хотелось бы их пропустить».

«Ты что, шутишь?», сказал Джек.

«Нет, я серьезно. Эти билеты обошлись мне в двести баксов».

Джек покачал головой: «Нет, я не об этом. Я о названии. Ты сказал Реалити-шоу бойцов-профессионалов?»*
- - - - - - - - - - -
*В оригинале Professional Reality Fighting (PRF) – таким образом, их аббревиатура совпадает с Pacific Rim Forum (PRF), Азиатско-Тихоокеанским Форумом. – Прим. переводчика.


_______________________________________________
_______________________________________
________________________________
_________________________
__________________
_____________


22. ДЕЙСТВИЕ ПРОИСХОДИТ МЕЖДУ 5 И 6 ЧАСОМ ДНЯ.


5:00
Стейплс-центр

Марк Кендалл сидел на полу комнаты, служившей ему и приемной, и тренировочным помещением, а его секундант Макс Комински бинтовал ему руки. Комински не был мастером ободряющих напутствий перед боем, поэтому он молчал, а Марк сидел, о чем-то задумавшись. Ему хотелось позвонить домой, но Комински ограничил телефонные разговоры лишь тремя звонками. Приближалось время поединка.

Вдруг кто-то постучал в дверь и открыл ее. В двери показалось лицо негра с заразительной белозубой улыбкой, заговорившего по-португальски. Марк тут же узнал его: это был Сальваторе Сильва, нынешний чемпион мира в тяжелом весе. Рядом с ним стоял человек постарше, с квадратной челюстью и без нескольких зубов. Рамон Мачадо, тренер, которого называли «делателем королей».

«Он желает тебе удачи», перевел Мачадо.

Кендалл кивнул, не вставая, чтобы Комински смог закончить перевязку: «Скажи ему от меня спасибо».

Вновь что-то на португальском. Темными блестящими глазами огромный негр глядел на Марка поверх своей зубастой улыбки. «Чемпион говорит, что надеется, что ты победишь…»

«Еще раз спасибо», сказал Марк.

«…потому что он предпочел бы драться с тобой, чем с Джейком Уэббом!» Сальваторе Сильва расхохотался и исчез.

Марк тяжело вздохнул: «Все против нас, Макси», сказал он.

Комински пожал плечами: «Я тоже нервничаю».


5:04
Стейплс-центр

Мартин Уэбб успел добраться до центра Лос-Анджелеса как раз перед тем, как движение на улицах, похоже, сильно ухудшилось. Его водитель, Йохан, сказал, что произошло несколько ужасных ДТП на всех основных магистралях, и весь город встал в пробках. Они припарковались напротив "Стейплс-центра", через дорогу, и подошли к кассам, где Джейк оставил для них заранее заказанные билеты.

Полная черная дама за прилавком спросила его имя и вытащила из картотеки билеты. Вручая их Мартину, она вгляделась в его лицо, а затем сказала: «Вы Мартин Уэбб из ФРС!»

Мартин кивнул ей, подмигнув и заговорщически улыбнувшись: «Только сегодня я просто дедушка».

Она с легким упреком покачала ему головой: «Что ж, вам бы лучше вновь стать председателем к утру понедельника, потому что я рассчитываю, что мои акции помогут мне выбраться отсюда». Она кивнула на четыре бежевые стены маленькой билетной кассы.

Мартин улыбнулся: «Мэм, вообще-то я совсем не контролирую фондовый рынок—»

«О, я знаю, контролируете». Полная дама засмеялась, не обращая внимания на клиентов, подходивших к ним сзади. «Стоит вам только взмахнуть своей волшебной палочкой, и все улучшится. Что ж, приятного просмотра, бои вам понравятся».

Председатель ФРС кивнул ей и вошел внутрь, сопровождаемый Йоханом. Джейк зарезервировал им отличные места. Это не были места внизу у самой сцены, поскольку, по словам Джейка, снизу вообще-то не видно приподнятого ринга. Они сели в первом ряду тех кресел, которые располагались на некотором возвышении, откуда на уровне глаз открывался прямой вид на огражденный ринг, где встретятся бойцы.

«Ты бывал когда-нибудь на таких боях, Йохан?», спросил Мартин.

Йохан, который одновременно был и телохранителем, и водителем председателя ФРС, кивнул: «Думаю, Мачадо порвет его на куски на первой же минуте».

«Простите, простите!», сказал кто-то, протискиваясь мимо председателя ФРС. Мимо них к своему месту прошел мужчина с бритой налысо головой, севший на расстоянии нескольких кресел от них. «Хорошо, что я успел», сказал он, улыбнувшись Мартину. «Движение на улицах просто ужасное!»


5:14
Штаб КТО, Лос-Анджелес

Крис Хендерсон сидел в своем кабинете, когда раздался телефонный звонок, которого он так боялся: «Агент Хендерсон, это Энтони Бекер, отдел внутренних расследований».

Сердце у Хендерсона сжалось, но он был профессионалом. Голос его остался ровным: «Отдел внутренних расследований? Вы там что, ребята, без выходных работаете?»

«Нам нужно задать вам несколько вопросов, агент Хендерсон», ответил Беккер. «Думаю, вы знаете, о чем речь».

Хендерсон так сильно прижал к уху трубку, что у него побелели костяшки пальцев. "Черт, черт, черт". «Ну хорошо. Первым же делом в понедельник отвечу на них. Хотите, чтобы я приехал к вам?»

«Вообще-то лучше завтра. Лучше закончить с этим поскорей, понимаете?», вкрадчиво сказал агент Беккер. «Тогда, после того как вы будете оправданы, в вашем распоряжении будет целая неделя».

«Хорошо», сказал Хендерсон. «Тогда в воскресенье».

Он повесил трубку, а затем нажал на селекторную связь. Через некоторое время по лестнице в офис Хендерсона уже поднимался Питер Химинес.

«Закрой дверь», приказал Хендерсон. Питер так и сделал. Как только они остались одни, обычно строгие черты лица Хендерсона искривились в яростном клубке морщин, вен и мышц: «Что за черт, почему Джек Бауэр все еще жив?!»

5:17
Штаб КТО, Лос-Анджелес

Джек повесил трубку: «Вас понял. Вплоть до сегодняшнего дня у Уэбба не было никаких особых планов лично посетить эти бои. Вот почему этот визит не значился у нас на контроле».

«Но», спросил Сет, «если даже сама жертва не знала, что собирается туда пойти, откуда это мог знать Сапата?»

«Потому что только он это умеет», вставил Шапель. «Поезжайте туда, Бауэр».

5:18
Штаб КТО, Лос-Анджелес

Питер Химинес гневно посмотрел в ответ на Криса Хендерсона: «А как ты думаешь, что я пытался все это время сделать!»

Хендерсон поднялся с кресла и стал расхаживать по всему своему небольшому кабинету. «Боже, это ужасно. Отдел внутренних расследований намеревается меня завтра допросить. Они приедут сюда в воскресенье не для того, чтобы читать мне Библию. Проклятье!»

План Кристофера Хендерсона почти сработал. За последние несколько часов он несколько раз был так близок к осуществлению.

Он стоял за всем этим с самого начала, конечно. Показания Бауэра решат его судьбу, если отдел внутренних расследований начнет искать незаконно присвоенные средства. Джек должен был погибнуть. Хендерсон знал это уже несколько недель. Единственный вопрос был, как сделать это так, чтобы в этом не обвинили его.

Шапель держал в тайне свою операцию против Сапаты, но Хендерсон не был идиотом. Не было ни одного задания, о котором он, начальник оперативного отдела, не пронюхал бы, даже такого скрытного, как это. Собственно, секретный характер этого плана и вдохновил Хендерсона на вынашивание собственного тайного замысла. О том, что Джек Бауэр невиновен, и что его пребывание в федеральном СИЗО – это постановка, чтобы подобраться к Сапате, знало лишь несколько человек. Хендерсон тщательно спланировал устранение этих людей, так, чтобы у Бауэра не осталось ни шанса спастись. Самым простым оказалось устранить Шапеля — большая доза барбитуратов почти сразу же свалила его с ног. Хендерсон, конечно, знал, что в больнице ему сделают анализ крови, но ведь он владел искусством тайных операций. Проникнуть в лабораторию больницы и подменить результаты анализов для него было раз плюнуть.

Договориться с бандитами из MS–13 тоже оказалось сравнительно просто. Смайлик Лопес охотно согласился предоставить своих людей в качестве убийц, особенно после того, как Хендерсон предложил сократить или смягчить им за это приговоры (а тот факт, что он на самом деле не мог скостить им сроки, нисколько его не беспокоил). А то, что Джек в прошлом однажды уже беспокоил некоторых из их боевиков, дало сальватручам дополнительную мотивацию.

И все это должно было пройти легко. И должно было быть сделано уже несколько часов назад. Оставить Джека в тюрьме без всякой поддержки. Дать сальватручам убить его. И всё, покончить с ним, и дело с концом.

Но этого не произошло. Джек Бауэр отбился от убийц, и не однажды, а даже дважды. Более того, этот ублюдок каким-то образом сумел воспользоваться этими драками так, чтобы еще ближе подобраться к своей жертве Рамиресу, а как только он понял, что остался один, без поддержки, ему каким-то образом удалось организовать в тюрьме бунт, замаскировав им свой побег.

С этого момента план Хендерсона пошел под откос. Он отправил по следу Джека Химинеса, чтобы тот сначала понаблюдал за домом Бауэров. Эта зацепка почти сразу же дала свои плоды: Бауэр связался с женой и попросил ее что-то ему привезти. Хендерсон, старавшийся вместе с Химинесом держаться от Бауэра на расстоянии, снова отправил против него MS–13, но они оказались такими же неумелыми, как и в тюрьме.

«Он был у тебя в руках», тихо выругался Хендерсон. «Он был практически у тебя в руках, и ты дал ему уйти».

Химинес прекрасно понимал, о чем он говорил. Он поехал в центр города, чтобы найти Джека и расправиться с ним, но его опередили американские маршалы. Даже Хендерсон вынужден был признать, что младший агент решился на смелый шаг: он врезался в машину Паскаля и освободил Джека. Химинес намеревался помочь Джеку сбежать, убить его и выбросить куда-нибудь труп. Но он никак не ожидал, что Джек совладает и с ним.

Еще один прокол с Бауэром произошел, когда тот выдал себя за Стадхальтера. Химинес дал ему возможность сбежать, надеясь, что тот свяжется со своими украинскими поставщиками, что он и сделал. Но Бауэр вновь, в который уже раз, спасся, выпутавшись из тяжелого положения. Этот тип оказался дьявольски изворотлив.

Единственное, что вышло так, как им хотелось, это когда Химинес добрался до Смайлика Лопеса первым. Джек оставил его в живых, конечно, но Лопес мог опознать Хендерсона как человека, который задумал убить Джека, так что Химинес положил конец его страданиям.

«И что теперь будем делать?», спросил Химинес. «Сдаваться?»

«Сдаваться?», сказал Хендерсон голосом, полным сарказма. «И вслед за такими славными ребятами отправиться в тюрьму? Нет. Ты должен убить Джека Бауэра».

«Что, прямо здесь, в самом КТО? Я не собираюсь ради тебя садиться в тюрьму».

«Мы оба получили эти деньги», парировал Хендерсон. «Ты в любом случае сядешь, если только не прикончишь его».

Хименес понимал, что он прав. Он ни за что не собирался просидеть до конца жизни в Ливенворте (федеральная военная тюрьма максимального уровня безопасности) из-за нескольких сотен тысяч долларов, которые все равно никто другой не упустил бы. И если Джек Бауэр должен был умереть, чтобы Питер Химинес не отбивался каждый день в тюрьме до конца своей жизни от быков–педерастов, то так тому и быть.

У Хендерсона зазвонил телефон. Он ответил, с минуту слушал, а потом кивнул. «Хорошо, держите меня в курсе». Он повесил трубку и улыбнулся Питеру: «У тебя появился шанс. Джек только что поехал в Стейплс-центр».


5:25
Стейплс-центр

Сапата сидел на расстоянии нескольких кресел от председателя ФРС, время от времени поглядывая на него, но в основном наблюдая за толпой, медленно заполнявшей огромный спортивный комплекс. Все билеты на бои были распроданы, и большинство зрителей пришли сюда посмотреть на долгожданный финальный поединок за чемпионский титул между Сальваторе Сильва и Беном Хармоном. Бой Кендалл – Уэбб был менее значимым поединком на разогреве и по расписанию значился вторым поединком вечера.

С высокого потолка свисало несколько гигантских мониторов. Позже они будут показывать бой зрителям дешевых мест, но пока что на них демонстрировались промо-ролики интервью с борцами, их прошлыми спортивными достижениями и моменты из предыдущих боев. Чем больше Сапата их смотрел, тем больше он убеждался в том, что Кендалл проиграет бой. Молодой Уэбб был на пике своей формы, а Кендалл уже выдыхался. И в тот момент, когда он потерпит поражение, его шансы заработать большие деньги на боях сведутся к нулю, и он примет его предложение.

5:32
101-е шоссе, Лос-Анджелес

Машина Джека стояла в центре самой ужасной в истории Лос-Анджелеса пробки. Шоссе превратилось в парковку, и судя по новостям, все остальные скоростные шоссе выглядели точно так же, как и это.

«Невероятно», сказал он Тони Алмейде по телефону. «Ты можешь добраться до Стейплс-центра?»

«Я не могу добраться даже до шоссе!», закричал Алмейда в полном отчаянии.

Джек повесил трубку и набрал КТО, соединившись с Шапелем. «Мы уже предупредили охрану Стейплс-центра», сказал региональный директор еще до того, как Джек даже успел что-то у него спросить. «Послать дополнительные подразделения в центр города невозможно. Весь город парализован. Но на каждом мероприятии дежурят три-четыре полицейских наряда. Я отправлю их внутрь, чтобы они держались поближе к председателю».

«Хорошо», сказал Джек. «Я на 101-м шоссе возле школы Куэнга. Можешь выслать ко мне вертолет?»

Шапель сделал паузу: «Ты серьезно?»

«Гарантирую, что Сапата там. Мне нужно быть там как можно скорее. Я видел его, я знаю его в лицо».

Шапель сказал: «Нужно эвакуировать комплекс. Или заблокировать его».

«Нет», резко ответил Джек. «Он найдет способ выбраться оттуда. Не хочу его предупреждать».

Он повесил трубку, прежде чем Шапель успел что-то возразить. Он с ненавистью посмотрел на бесконечный поток машин перед собой, поблескивавший в последних лучах заходящего солнца, как стальная река. «Что, черт возьми, происходит!», закричал он.

5:35
Департамент транспорта Лос-Анджелеса

Даррен Шпиц проработал в Департаменте транспорта уже почти двадцать лет, и он никогда не видел ничего подобного тому, что происходило в этот вечер. Трафик в Лос-Анджелесе всегда был плохим, но по крайней мере он всегда двигался. Если кто-то и понимал в этом что-то, так это он. Он работал в городском градостроительном управлении и специализировался на схемах движения транспортных потоков. Конечный результат его работы был довольно прозаичен — он помогал определить, как долго светофоры должны гореть красным или зеленым светом, и как эти изменения связаны с работой других светофоров поблизости. Не самая увлекательная работа. Но Шпицу она нравилась.

«Автомобильное движение – это сила природы в городе», говорил он всем, кто его слушал (а желающих было немного). «Вы же слушаетесь синоптиков. Прислушиваетесь к журналистам. И хорошо бы вам прислушиваться и к специалисту по автомобильному трафику. У трафика есть память, есть свой собственный уникальный и неповторимый ритм. Почти как у живого существа».

Но в данный момент это живое существо было больно. А вообще-то парализовано. Или, может быть, еще лучшей метафорой было то, что все его артерии были закупорены.

Шпиц сидел за экраном своего компьютера, просматривая записи дорожных камер различных перегруженных районов (а сейчас это были все из них) и наложенные сетки карт-схем, показывавшие всю сеть крупных шоссе, автомагистралей и обычных улиц. Большинство из них сейчас мигали красным светом, что означало, что они плотно забиты. В шести точках на карте в разных местах мигали звездочки, что указывало на СигАлерт (SigAlert, «тревога Сигмона», закрытие магистрали на срок более 30 минут) — крупное ДТП, вызвавшее нарушение в автомобильном движении.

«Хм», сказал он, внимательно рассмотрев картину в целом. Нельзя сказать, что шесть крупных аварий в огромном городе и вокруг него были делом неслыханным, но что-то в этих шести ДТП его явно смущало: шоссе 405 у перевала Сепульведа; 101-е шоссе у Куэнги; 10-е шоссе непосредственно перед 110-м. "Знаете", подумал он, "если вы нарочно намереваетесь перекрыть движение по всем шоссе, лучше всего это сделать именно в этих точках".

Даррен Шпиц позвонил своему начальству.

5:41
101-е шоссе, Лос-Анджелес

Вертолет летел низко, пролетая над капотами машин, растянувшихся на многие мили вокруг. Джек увидел его и вышел из машины, оставив ключи в замке зажигания, а двигатель работающим.

«Эй!», крикнул водитель машины, стоявшей за ним, но Джек оставил его возглас без ответа.

Он побежал между не двигавшимися машинами, пока не добрался до края шоссе. Там неподалеку был небольшой парк, и вертолет направился туда. Джек последовал за ним, и спустя несколько минут он поднырнул под лопасти винта и забрался на пассажирское сиденье.

«Стейплс-центр!», закричал он, и вертолет поднялся в воздух.


5:47
Стейплс-центр

«Пора, малыш», сказал Чико Д'Амато, его секундант. Он постучал кулаками по затянутым в перчатки рукам Джейка Уэбба. «Готов?»

Джейк Уэбб никогда не чувствовал себя таким готовым. Последние четыре месяца он тренировался изо всех сил. Он в точности проверился по весу, но затем в течение последних сорока восьми часов усиленно набирал мышечную массу, поглощая белки и углеводы — давняя традиция среди бойцов, которые должны взвешиваться за день или два до боя. И теперь он весил на добрых семь фунтов больше своего официально зафиксированного веса. Он чувствовал себя сильным, и он чувствовал себя бодрым и свежим.

Джейк знал, что он на пике своей формы. Он также знал, что способен помериться силами и с Сальваторе Сильва, и с Беном Хармоном. Для него не имело значения, кто из них получит сегодня чемпионский пояс. Он придет за ним и отберет его. Все, что ему нужно было сейчас –– это одолеть Кендалла, который, похоже, не представлял для него особой проблемы.

«Твой дедушка забрал билеты», сказал ему Чико. «Он здесь. Собираешься победить специально для него?» Чико был уже ветераном борцовских состязаний. Он внимательно посмотрел на Джейка и был доволен огнем, который горел у него в глазах.

«Я одержу победу во имя него», ответил Джейк.

«Давай-ка я расскажу тебе, что будет делать этот парень», сказал Чико. «Он будет драться очень отважно. Ты должен будешь выдержать первые минуты раунда. Думаю, в это время он будет драться жестко. Не паникуй, если он набросится на тебя, просто держи себя в руках, а подбородок пониже. Внизу он работает хорошо, но не отлично, так что если он тебя собьет с ног или потащит вниз, просто сохраняй спокойствие. Вот увидишь, наступит конец этого раунда, и сердце у него устанет. Начнут закрадываться сомнения. Вот тогда ты его и добьешь».

«Вот тогда я его и добью», повторил Джейк как мантру.

5:51
Стейплс-центр

Сапата увидел четырех полицейских, собравшихся в конце коридора, который вел от магазинов и ларьков снаружи к зрительской зоне. Он посмотрел в другую сторону и увидел там еще четырех полицейских. Пару раз полицейские мимоходом взглянули в его сторону, но они никого специально не искали. Они проверяли, как там председатель, а затем отворачивались.

Анархист почувствовал, как в груди у него что-то кольнуло, но он не понял, что это было – злость или страх. Могли эти полицейские прибыть сюда для защиты председателя? Сапата посмотрел через арену на проходы в зал. Там полицейских не было. Других полицейских нигде, кроме как возле руководителя ФРС, тоже не было.

Как ни в чем не бывало, Сапата спокойно встал и достал из кармана бумажник, проверяя наличные, якобы намереваясь пройтись к ларьку с хот-догами. Он подошел к ближайшему проходу, сказал «Извините» и проскользнул мимо полицейских. Эти люди понятия не имели, кто он такой и как он выглядит, но Сапата ни секунды не сомневался в том, что если им было приказано явиться сюда, то это означает, что где-то недалеко находится и агент Бауэр. Сапата пошел к киоску и купил бинокль. Затем он прошел по широкому круглому коридору, окружавшему Стейплс-центр по всему периметру, оказавшись на противоположной стороне комплекса. Он поднялся по наружной лестнице, оказавшись наверху, на дешевых местах галерки с противоположной стороны. Выйдя к зрительским креслам, он огляделся и увидел сидевшего там в одиночестве мускулистого парня лет двадцати в футболке «TapOut» (бренд спортивной одежды).

Сапата показал молодому человеку свой билет: «Ни о чем не спрашивай», сказал он. «Просто давай поменяемся местами».

Парень в футболке «TapOut» подозрительно на него посмотрел: «Если это место окажется занятым, я сразу же сюда вернусь».

«По рукам», сказал Сапата. Парень пожал плечами, взял билет гораздо лучше своего и ушел. Сапата сел на свое новое место, максимально удаленное от председателя, и поднес к глазам бинокль.

Агент Бауэр может окружить председателя Уэбба каким угодно количеством полицейских. Это не играет никакой роли.

В этот момент на арене погас свет, и загремела оглушительная музыка. Начались бои.


_______________________________________________
_______________________________________
________________________________
_________________________
__________________
_____________


23. ДЕЙСТВИЕ ПРОИСХОДИТ МЕЖДУ 6 И 7 ЧАСОМ ВЕЧЕРА.


6:00
"Стейплс-центр"

Не каждый день с неба спускается вертолет и садится на узкой площадке с северной стороны "Стейплс-центра". Еще не успел вертолет коснуться земли, как из него выпрыгнул Джек Бауэр и побежал, пригнувшись под вращавшимися винтами.

Мгновение спустя он подбежал к входу. Снаружи до сих пор толпилось куча народу, в основном опоздавшие и любители боев, которых не интересовали первые поединки «на разогреве». Джек протиснулся сквозь толпу, не обращая внимания на крики и жалобы. У стеклянных дверей он показал свой значок.

«Хорошо», сказал подросток-билетёр, пропустив его. Когда Джек входил в Стейплс-центр, на входе запищали металлодетекторы, но он снова показал свой значок, и полицейский, стоявший на посту, тоже его пропустил.

6:07
Стейплс-центр

Питер Химинес добрался до Стейплс-центра на мотоцикле, единственном виде транспорта, на котором можно было маневрировать в парализованном городе. Он оставил его на стоянке для мотоциклов напротив входа, перебежал через дорогу и прошел в комплекс примерно так же, как и Джек.

Сердце у Питера бешено колотилось. Бауэр был грозным противником, и охота на него будет делом опасным. Но у Питера было одно преимущество: Джек не догадывался, что Питер – охотник.


6:09
Штаб КТО, Лос-Анджелес

Кристофер Хендерсон открыл дверь своего стеклянного кабинета и посмотрел вниз, на операционный зал с его сетью компьютеров и сидевших за ними аналитиков. То, что ему было нужно, он не мог сделать со своего компьютера. Он спустился по лестнице и прошел мимо сидевшей за своим компьютером Джейми Фаррелл. «Ты заметила, что с четвертого сервера медленно передаются данные?», спросил он ее.

Джейми оторвала взгляд от экрана: «Хм? А, да, но в этом нет ничего страшного».

Хендерсон посмотрел на нее с сомнением: «Пойду проверю на всякий случай».

«Можно поручить это техникам», предложила Джейми. «Или кто-нибудь из нас может исправить».

Хендерсон постарался улыбнуться как можно сердечнее: «Посмотрим, сможет ли старый служака-оперативник справиться с волшебными машинами. Редко же выдается возможность побыть компьютерным гением».

Хендерсон направился по коридору к одному из подсобных технических помещений, где находились огромные серверы КТО. В определенное время рабочего дня техники и аналитики превращали его в подобие Центрального базара-вокзала, но в данный момент там было пусто и тихо. Хендерсон открыл панель, которая вела непосредственно к картам памяти сервера… а именно к тем из них, которые относились к журналам записей телефонных звонков. Если бы он получил доступ к этим картам памяти с другого терминала, система зарегистрировала бы, что клавиши нажимал именно он, и отметила бы в его файле тот факт, что именно он их удалил. Но в этом случае система лишь покажет, что кто-то вскрыл панель, а это и была заявленная Хендерсоном цель посещения им серверной, и Джейми это подтвердит.

Хендерсон вытащил из гнезда нужную ему карту памяти, а затем достал из кармана пиджака небольшое устройство с крошечным экраном. Несколько секунд – и устройство было подключено проводками к карте, и он уже просматривал ее содержимое. Он прокрутил страницу вниз, отыскав файл с информацией на свой телефон, а также отметки о его переговорах по мобильному телефону внутри здания. Он удалил все, что было связано с Питером Химинесом. За какие-то доли секунды почти все следы их общения друг с другом были начисто стерты.

Хендерсон намеренно оставил в файле несколько закодированных строчек, а именно те, что относились к его разговорам по телефону и по мобильнику со Смайликом Лопесом. Их он не стал стирать. Он изменил их так, что получилось, что исходили они не от него, а с телефона Питера.

Довольный, он вставил на место карту памяти, закрыл панель и вышел из серверной.

«Ты права», сказал он Джейми, махнув рукой. «Ничего серьезного».

6:29
Стейплс-центр

Марк Кендалл следил за поединком, открывшим состязания, на экране телевизора в своей комнате. Это было месилово. Ни один из бойцов не был в состоянии добить другого, оба они были крепкими орешками, стойкими, как сталь. Поединок затянулся уже на третий из трех пятиминутных раундов, и никто из бойцов сдаваться не собирался.

В дверь Марка постучал устроитель риалити-шоу бойцов-профессиналов, заглянув внутрь: «Пошли. Этот бой в любом случае скоро закончится, а потом ваша очередь. Да, и удачи тебе».

Марк кивнул. Он встал и глубоко вздохнул.

Ну вот, время пришло.


6:30
Стейплс-центр

Джек Бауэр подошел до секции, где сидел председатель. Показав полицейским свое удостоверение, он осмотрел толпу. Сапату в числе находившихся поблизости он не заметил. Если террорист планирует убить Уэбба, то он собирается сделать это удаленно. Но как? Выстрелом из снайперской винтовки? Маловероятно. На каждом входе стояли металлоискатели, и даже если Сапата и подкупил кого-то одного из охранников, все сумки проверялись и металлодетекторами, и контролерами.

Джек подошел к председателю, чем сразу же встревожил человека, сидевшего рядом с ним. Джек присел рядом с креслом Уэбба: «Господин председатель, я Джек Бауэр из Контр-Террористического Отдела!» Джек старался перекричать ликующие возгласы и свист, которыми сопровождался конец первого поединка. «Простите, что беспокою вас, но у меня есть основания полагать, что кто-то в этом здании хочет вас убить. Я настоятельно рекомендую вам немедленно отсюда уехать!»

Мартин Уэбб был поражен. Он еще раз проверил документы этого человека и взглянул на Йохана, который решительно кивнул. «И кто же пытается меня убить?», спросил он.

Раздались аплодисменты и радостные выкрики в честь победителя первого боя. Через некоторое время рев толпы утих до низкого ропота. «Я с удовольствием объясню вам это в более безопасном месте, сэр», сказал Джек.

Уэбб огляделся, как будто мог обнаружить убийцу, сидящего в одном из соседних кресел. «Но тут же только полицейские, и вы тоже тут, и Йохан», ответил он. «А я твердо решил посмотреть на бой с участием своего внука». Бауэр нахмурился и покачал головой, но Уэбб настоял на своем: «Садись с нами, сынок. Это будет нечто».


6:40
Стейплс-центр

Реалити-шоу бойцов-профессионалов были задуманы не только как максимум спорта, но и как максимум зрелищности. Оба бойца выходили в зону поединка по платформам, которые поднимались из подвальных тренировочных залов. Когда они появлялись на них, вокруг вспыхивали фейерверки и огни, гремела музыка, а толпа их радостно приветствовала.

Марк Кендалл ничего этого не слышал. Следующие несколько минут ему казалось, будто он плывет, двигаясь по подиуму, соединявшему его мини-лифт с самим рингом. Он едва осознавал, что вокруг него радостно кричит, свистит и приветствует его публика. Его остановил судья, чтобы проверить одежду, и он кивнул в ответ на его вопросы, но мысленно он был где-то далеко. Он думал о доме. Он думал о дочери.

Следующее, что он помнил, это то, что он находится уже на ринге, впившись босыми ногами в брезент. Комински снял с него рубашку, и теперь на нем остались лишь боевые шорты до колен. В противоположном конце ринга он увидел своего противника – Джейка Уэбба, молодого, сильного и уверенного в себе. На нем тоже были лишь одни боевые шорты, и под его стройной кожей перекатывались мускулы. Марк вспомнил себя таким же молодым.

Диктор ринга проревел титулы Марка: «Приветствуем, в красном углу, бывшего чемпиона боев профессионалов в тяжелом весе, с победами в поединках 11 против 2-х, весом 238 фунтов, Марка ‘Гору’ Кендалла!»

Толпа взорвалась радостными выкриками. Марк поднял руку в знак приветствия.

«И приветствуем в синем углу, с победами в поединках 5 против 0, весом 239 фунтов, Джейка ‘Паука’ Уэбба!»

Марк был оглушен громовыми аплодисментами. Что ж, он знал, на чьей стороне толпа.

Судья вызвал их и, как принято, ознакомил их с правилами: запрещены удары головой, нельзя кусаться, выдавливать и тыкать в глаза, никаких ударов в пах. Почти все остальное считалось честной игрой. По команде Марк вернулся в свой угол и стал ждать. Мгновение спустя прозвенел звонок, толпа снова взревела, и Марк вышел на ринг, чтобы спасти жизнь своей дочери.


6:50
Стейплс-центр

Сапата следил за Джеком Бауэром в бинокль. Он видел, как агент вошел, поговорил с Уэббом, а затем сел рядом с ним. Бауэр настороженно и внимательно осматривал толпу. Сапата почувствовал странную смесь неприязни, восхищения и жалости к Бауэру. Агент четко вычислил, что Уэбб может стать целью теракта, но не имел никакого представления о том, откуда он может произойти. Сапата был уверен в том, что даже если этот агент будет стоять рядом с Кендаллом, когда тот нападет на председателя, этот великан успеет с легкостью смять Уэбба, как прутик, прежде чем Бауэр успеет что-то предпринять.

Вдруг Джек Бауер встал и вышел.

6:51
Стейплс-центр

Джек прижал трубку к уху, другой рукой пытаясь заглушить шум, идя по коридору. «Что, Джейми? Я тебя не расслышал. Здесь слишком шумно».

«…Химинес!», закричала Джейми. «Химинесу нужно встретиться с тобой. Что-то по поводу Сапаты. Он там, но внизу, он сказал. Спускайся вниз. По лестнице у входа».

«Понял».

Джеку очень не хотелось покидать председателя, но, по правде говоря, просто сидя там, он был всего лишь чем-то вроде смягчающей губки для пули. Кто-нибудь другой тоже сможет выполнить эту функцию.

Джек пошел назад ко входу и увидел выход на лестницу. Она вела наверх, на этажи выше, но Джек стал спускаться вниз.


6:52
На ринге

Шла третья минута поединка. Кендалл весь взмок от пота, но чувствовал себя хорошо. Он удачно нанес Уэббу пару сильных ударов по ногам. Молодой боец дважды бросался на него, сильный как бык, пытаясь сбить его с ног. Кендалл пресек эти попытки и обрушил на него две неожиданные серии сильных ударов. Он был уверен, что одна из них потрясла молодого бойца. Сердце у него радостно билось.

"Победи ради них", подумал он. Кендалл заметил слабое место и бросился в атаку, быстро нанося комбинированные удары руками и ногами. Он вложил в эти удары всю свою силу, пытаясь прорвать оборону Уэбба. Он завершил свою яростную атаку, думая попытаться перенести бой на землю.

Вдруг откуда ни возьмись появилась правая рука Уэбба и ударила его в нос. Он почувствовал, что у него сломались хрящи, а подбородок вдавился в шею. Все вокруг закружилось, как волчок. Еще один удар — левый хук? он его не заметил — угодил ему в челюсть справа. Тело его внезапно словно оторвалось ног, и он упал на одно колено.

Прозвенел звонок конца раунда.

6:54
Лестница Стейплс-центра

Джек спустился по лестнице до конца и вошел в двойные двери, на которых было написано: «СЛУЖЕБНОЕ ПОМЕЩЕНИЕ». За ними находилось огромное складское помещение размером с футбольное поле с потолками высотой в два этажа. Там с одной стороны стояли металлические полки десяти футов в высоту, а с другой –островки ящиков, покрытые брезентом. Шаги Джека отдавались здесь эхом.

«Питер?», позвал Джек. Он достал из кармана сотовый, но сигнала здесь не было.

Он услышал звук выстрела, и в тот же миг ему в левое плечо вонзилась пуля.

6:54
На ринге

«Встряхнись», говорил Комински. Это первое, что вспомнил Марк после того, как коснулся коленом земли. «Ты должен драться!»

Прозвенел звонок на второй раунд.

6:55
Стейплс-центр

Сапата следил за поединком в бинокль. Первый раунд прошел так, как он и ожидал. В первой его половине доминировал Кендалл, в силу опыта и чисто эмоционально, но он быстро выдохся. Уэбб нанес ему несколько самых мощных в этом раунде ударов перед самым его концом. Кендалл был буквально спасен звонком.

Теперь Кендалл и Уэбб пока вышагивали друг перед другом, карауля противника. Уэбб выглядел живее и энергичнее. Сапата понял, что теперь бой долго не продлится.

6:56
Стейплс-центр

Джек заполз, буквально затащив самого себя, за один из штабелей из ящиков. Его левая рука была теперь абсолютно бездействующей. О Боже! Правая рука с двумя пулевыми ранениями – это все, что у него теперь осталось. Он вытащил пистолет, но чей-то голос у него за спиной произнес: «Ты уже не так быстро реагируешь, Джек».

Он обернулся, но Питер Химинес схватил его пистолет и ударил коленом в грудь. Он усмехнулся, глядя на упавшего Бауэра.
«Похоже, убить тебя не так уж и сложно».

6:58
Стейплс-центр

Уэбб нанес Кендаллу удар справа, точно в печень. Кендаллу показалось, что мир вокруг него на мгновение сомкнулся, а к горлу подступила тошнота. Колени у него вновь подогнулись. Следующее, что он помнил, это то, что его бросили на спину. Сверху на него навалился Уэбб, оседлав его и нанося ему удары коленями. Уэбб кулаками бил его по лицу и голове.


_______________________________________________
_______________________________________
________________________________
_________________________
__________________
_____________


24. ДЕЙСТВИЕ ПРОИСХОДИТ МЕЖДУ 7 И 8 ЧАСОМ ВЕЧЕРА.


7:00
Подвал Стейплс-центра

«Что за черт?», сказал Джек, морщась от боли в плече.

«Он как раз тебя ждет», предрек ему Питер. Он приставил пистолет к голове Джека. Джек отдернул голову, увернувшись от вылетевшей из ствола пули, прозвучавшей как выстрел из пушки у уха. Он взбрыкнул бедрами, и Питер потерял равновесие, отлетев с него в сторону. Не обращая внимания на боль в руке, Джек перекатился и сам оказался теперь верхом на Питере, схватив правой рукой ствол его пистолета. Джек ударил лбом Питеру в лицо.


7:01
На ринге

Марк, лежавший под Джейком Уэббом, пытался прикрыть лицо своими огромными руками, но Уэбб избивал его, как молот-копер, забивающий сваи. Он услышал, как толпа скандирует: «Паук… Паук!»

Где-то вверху, на трибунах, довольно улыбался Сапата. Все шло так, как он и предсказывал.

А в клетке на ринге Марк слышал, как толпа снова и снова скандирует прозвище Уэбба, и тут все его мысли словно замедлились. Они скандировали за Уэбба… как будто это именно Уэбб сражался за судьбу своей семьи. А они должны были скандировать за него. Они должны кричать за ту девчушку там, у него дома, которая мучилась от боли, и за женщину, которая так страдала из-за своей малышки. Они должны были скандировать за него, потому что он так любил своих девочек, и больше всего на свете он хотел спасти дочку.

И в этот момент он вновь вспомнил то, что понял в тот день, когда она родилась. Вся его мощь и сила, его огромное сердце –– все это было дано ему только ради одного: защитить эту маленькую девочку, оградить ее от всех опасностей, чтобы она смогла вырасти в этом мире. Это отцовский долг, так поступает отец, жертвуя собой ради своей маленькой дочки. И именно это он и сделает.

Взбрыкнув бедрами, Марк Кендалл подбросил противника вверх с такой силой, что все 239 фунтов Джейка Уэбба отлетели в сторону. Кендалл перевернулся и, словно лавина, бросился сверху на Уэбба локтями и коленями. Уэббу пришлось выдержать четыре или пять сильнейших ударов, а затем он оттолкнул Кендалла и поднялся. Два великана разошлись в стороны.


7:02
Подвал Стейплс-центра

Джек нанес еще два удара головой, превратив лицо Питера в кровавое месиво. Полуослепший Питер свободной рукой вцепился Джеку в лицо. С учетом того, что одной рукой Джек схватился за его пистолет, а другая рука у него не действовала, Джек не мог помешать Питеру впиться пальцами ему в лицо, разрывая его. Он прижал подбородок к телу и отвернулся, рухнув сверху всем телом на пистолет так, что рука Питера под ним застряла. Затем, зажав ему руку с пистолетом между полом и телом, Джек развернулся и ударил Питера локтем в лицо. Джек почувствовал, как выбитые передние зубы Питера провалились ему в рот.


7:03
В клетке ринга

Раунд закончился. Кендалл, шатаясь, поплелся в свой угол. Лицо его словно одеревенело, а щеки распухли, закрывая ему обзор.

«С лицом дела у меня плохи?», спросил он, присев на несколько секунд.

«Пусть оно тебя не беспокоит», сказал Комински, «ты и так не красавчик, для начала. Лучше послушай».

Тут Кендалл понял, что по-прежнему слышит, как толпа скандирует… но теперь она кричала: «Гора! Гора!»

«Это тебе кричат», сказал Комински. «Иди и заслужи это».


7:04
Подвал Стейплс-центра

Джеку потребовалась целая минута, чтобы с трудом подняться на ноги. Он сильно ослаб. Обзор ему по краям затруднял какой-то черный мрак, потом он чуть потускнел, но затем вновь закрался в глаза. В руке он держал пистолет Питера. А сам Питер лежал у ног Джека, лицо его представляло собой кровавое месиво.

Вдруг Питер дернулся и потянулся к пистолету Джека, который валялся на полу. Даже избитый до полусмерти, он оказался проворен. Он почти поднял оружие с пола, но тут Джек трижды выстрелил ему в спину.

7:05
На ринге

В третьем, финальном раунде, Джейк Уэбб обрушился на Кендалла со всей силы. Но Кендалл больше уже не чувствовал ударов. Он бросился вперед, схватил Уэбба в медвежьи объятья и оторвал от земли. Затем он швырнул Джейка на ковер. Толпа заорала.


7:06
Стейплс-центр

Сидевший на верхних трибунах Сапата наблюдал за происходящим в полном недоумении. Марк Кендалл выигрывал бой. Он вот-вот уничтожит своего противника. Сапата не мог припомнить, чтобы он когда-либо прежде так сильно ошибался. Он просчитался. Он не учел какую-то важную переменную. Какая-то бабочка взмахнула где-то крылышками и, внеся хаос, изменила его тщательно продуманные планы.

Вскоре все закончилось. Джейк Уэбб, поваленный Кендаллом на пол и зажатый в его тисках, сдался и постучал рукой по ковру. Подскочил судья, остановив бой, и Марк Кендалл вскочил на ноги, торжествующе взревев.

Сапата кипел от злости. Он никогда прежде не чувствовал такого унижения, он никогда прежде не испытывал такого замешательства. Он не мог просто встать и уйти, бросив задуманное. Он был полон решимости его завершить. Его не победить вышедшему в тираж профессиональному бойцу и упрямому правительственному агенту.

Анархист покинул свое место и наполовину пошел, а наполовину побежал кружным путем к противоположной стороне арены. Он подбежал к клумбе возле торгового киоска и начал там копать. Пакет, который он там ранее закопал, оказался на месте. В нем был короткоствольный 9-мм пистолет-автомат. Он намеревался воспользоваться им лишь в случае необходимости, чтобы облегчить себе бегство. Но теперь ему лишь хотелось реализовать свой план. Он прошел мимо выхода на улицу и мог бы через него убежать, но он двинулся дальше по коридору, к своей цели. Он смутно осознавал, что поддался собственной гордыне, но ему уже было все равно. Непредсказуемость являлась сутью теории хаоса, и сейчас он, несомненно, действовал непредсказуемо.

Большинство зрителей все еще находились в зале, криками приветствуя участников следующего поединка. Сапата подошел к секции Уэбба как раз в тот момент, когда председатель уже стал уходить и направлялся проведать своего внука. Оказавшись в десяти ярдах от него, Сапата поднял пистолет и выстрелил.

Йохан, телохранитель и водитель, увидел это движение и бросился вперед, прикрывая своего шефа. В грудь ему попали три пули, и он упал. Сапата снова прицелился в Председателя.

Вдруг шею Сапаты сбоку задела пуля, срезав тонкую полоску кожи. Сапата вскрикнул и подавился. Он увидел Джека Бауэра, выходившего с лестницы и двигавшегося нетвердой походкой. Одной рукой он целился из пистолета, а вторая безжизненно висела у него сбоку. Боль от огнестрельного ранения вернула Сапату к реальности. "Идиот", подумал он. Он бросил оружие и побежал.

Джек побежал за ним, задержавшись лишь на секунду и убедившись, что председатель Уэбб не пострадал. Вокруг стали кричать люди. На шумной арене никто выстрелов не услышал, но те немногие зрители, которые оказались в коридоре и покупали еду, бросились бежать. Джека они не интересовали. Ему нужен был Сапата.


7:20
На ринге

Марк Кендалл слушал, как диктор официально объявил его победителем. Он слышал, как люди вокруг него произносят какие-то слова, вроде «возвращение», «чемпион», «выгодный контракт». Он стоял на ринге, и слезы радости текли по его лицу.


7:24
Стейплс-центр

Джек выбежал из входа на улицу вечернего Лос-Анджелеса, уже освещенного уличными фонарями. Сапата был уже на другой стороне улицы. Джек увидел, как он вскочил на мотоцикл и помчался прочь. Джек заткнул пистолет под свою бесполезную теперь уже левую руку и сунул ее в карман. Он обыскал труп Питера перед уходом и обнаружил у него ключи от мотоцикла. Надеясь, что ему снова повезет, он побежал вслед за Сапатой на ту же парковку и увидел там другой мотоцикл. Запрыгнув на него, он завел двигатель. Именно так сюда, сквозь пробки, прибыл Питер. И этим же способом намеревался сбежать и Сапата.

К тому времени, как Джек выехал на городские улицы, направляясь к шоссе, Сапата скрылся из виду. Ему была нужна помощь. Правой рукой управляя рулем, Джек заставил свою левую руку работать. По ней струилась кровь, попадая на мобильный телефон, но он все равно набрал номер.

«Джек!» Это был Тони Алмейда. «Мы только что вернулись назад и узнали, что происходит в Стейплс-центре. Ты где—?»

«Поднимите в воздух вертолет!», старался перекричать он шум ветра. «Сапата пытается сбежать на мотоцикле».

Джек спрашивал себя, как Сапата планирует сбежать. Это же бессмысленно. И ранее в Лос-Анджелесе преступники неоднократно пытались бежать на мотоциклах. Как бы они ни обгоняли полицейские машины, как бы ловко они ни использовали пробки, блокирующие проезд копам, они не могли скрыться от всевидящего небесного ока. Это глупо, а Сапата был далеко не глуп.

Джек выехал на 110-е шоссе и направился на север. Здесь было все так же плохо, как и раньше, хотя теперь в темноте остановившееся шоссе было похоже на реку из оранжевых и красных огней.

«Вертолет в воздухе», сказал Тони. «Мы видим их… и тебя. Ты едешь за ним. Мы пытаемся направить подразделения, но эти пробки—»

«Это и есть его план. Он это и сделал. Нужно следить за ним с вертолета. Тони, и еще. Меня пытался убить Питер Химинес. Не знаю почему. Мне пришлось убить его». Джек повесил трубку и продолжил погоню.


7:30
Штаб КТО, Лос-Анджелес

Тони и большинство сотрудников КТО сидели у мониторов, следя за трансляцией, передававшейся с вертолета Полицейского управления Лос-Анджелеса. Вертолет был поднят в воздух буквально за минуту и своим прожектором уже освещал мотоцикл Сапаты, который зигзагами петлял вокруг машин, в основном недвижимо застрявших на шоссе.

Сапата добрался до точки на 110-м шоссе, чуть не доезжая до того места, где оно соединялось со 101-м шоссе. Там магистраль отделялась от обычных улиц зеленой полосой, деревьями и оградой. Сапата сбавил скорость, а затем остановился.

«Он что, сдается?», спросила Нина.

На мониторе они увидели, как Сапата слез с мотоцикла, подошел к кустам и вытащил оттуда что-то длинное и металлическое. Он повернулся и посмотрел вверх, на вертолет лос-анджелесской полиции.

«РПГ!», завопил Тони.


7:34
110-е шоссе

Сапата сделал паузу и перевел дыхание, а затем выстрелил из гранатомета прямо вверх, попав в борт вертолета. Вертолет мгновенно превратился в огненный шар, на долю секунды осветивший шоссе, словно маленькое солнце. На сетчатке Сапаты отпечатались потрясенные лица водителей. Ему это понравилось.

Рев другого мотоцикла оказался для него большой неожиданностью. Он побежал к своему мотоциклу, но едва он успел его завести, как позади него взревел Джек Бауэр, пожертвовавший и мотоциклом, и самим собой и врезавшийся в Сапату. Ударом анархиста вышвырнуло из мотоцикла на землю с травой. Бауэр тяжело ударился оземь, потеряв сознание от боли в левой руке. Но он сумел удержать в руке свой пистолет. К тому времени, как он поднялся, прошло уже несколько минут.

Сапата влез в кусты, а затем прополз под оградой. Джек последовал за ним.

7:39
Штаб КТО, Лос-Анджелес

В штабе КТО царил хаос. Звонили телефоны, со всех концов поступали новые данные, и все команды изо всех сил пытались от них не отставать.

Нина, Тони, Шапель и Хендерсон собрались в зале для совещаний.

«Ничего не понимаю», сказала Нина, просматривая одно из сообщений. «Администрация Стейплс-центра утверждает, что обнаружен труп Питера Химинеса. Что он там делал?»

«Я не знаю, что задумал Питер», сказал Хендерсон.

Тони прижал к уху телефон: «Это опять Джек». Он слушал, широко раскрыв глаза от изумления. «Ты где—? Хорошо, мы это сделаем». Он обратился к остальным: «Джек убил Питера. Химинес пытался убить его. Джек не знает, почему».

«Не может быть, чтобы он работал на Сапату», сказала Нина. «Чем он занимался?»

Шапель нахмурился: «Крис, пусть аналитики проверят телефонные звонки Питера. Посмотрим, с кем он разговаривал».

Хендерсон кивнул.


7:45
110-е шоссе

Оказавшись по другую сторону ограды, Джек стал осторожно спускаться вниз, в овраг, заросший ежевикой. Время от времени он останавливался и прислушивался. Сквозь случайные звуки автомобильных гудков, доносившиеся с шоссе за оградой, он услышал Сапату: он был где-то здесь, он куда-то уползал. Затем звуки прекратились.

Джек начал медленную, методичную охоту на него. Он догадался, что был намерен теперь сделать Сапата. Через некоторое время он повернул обратно, туда, откуда пришел. В овраге было темно, но в этой темноте Джек узнал место, где он скатился в кювет.

Там он и увидел Сапату, который уже выползал из кустов. «Ловкий ход, неплохо», сказал Джек.

Анархист пожал плечами: «Возвращаться назад тем же путем слишком предсказуемо, но мне больше ничего не оставалось».

Джек посмотрел на него сверху вниз. Сапата был в синяках и кровоподтеках, но и в таком виде он выглядел довольно неплохо, чтобы причинить еще много проблем. «Ты не попал в Председателя», сказал Джек.

Сапата кивнул: «Обидно, очень. Было бы любопытно взглянуть на крах инфраструктуры этой компании. Что ж, в конце концов события все-таки иногда непредсказуемы». Лицо анархиста, всё в синяках, улыбнулось Джеку. «Вот ты, например. Ты самое подходящее орудие в руках твоего правительства. Неуправляемый, верно? Белая ворона. Непредсказуемый». Он оценивающе кивнул.

«Не совсем», сказал Джек. «По правде говоря, я вполне предсказуем».

Он выстрелил Сапате в голову.


––––КОНЕЦ––––


_______________________________________________


ПЕРЕВОД:
СЕВЕРНЫЙ КОРРЕСПОНДЕНТ
(2016 г.)


ПОСЕТИТЕ МОЙ САЙТ
«СЕВЕРНЫЙ КОРРЕСПОНДЕНТ»!
https://sites.google.com/site/severkorrespondent/

Читайте переведенные мною западные триллеры на моем сайте «Северный Корреспондент»! Джек Бауэр, борьба с терроризмом, Терминаторы, Годзилла и другие монстры.  Граф Дракула и Шерлок Холмс. Капитан Немо и его «Наутилус».