ОТПУСК
В результате жалобных слезных писем на родину, Толя получил приказ об отпуске по семейным обстоятельствам. Родителям удалось раздобыть какую-то справку, одолевшую даже убежденных недоброжелателей их отпрыска. Заверив командира, что он не уронит честь родной части и не посрамит вооруженные силы страны, Толя быстренько собрался и отбыл в Свердловск.
Через две недели вернулся и теперь весь второй этаж по вечерам слушал «сказки Шеререзады» с продолжением, сулившим растянуться если не на тысячу и одну ночь, то до конца службы точно. Десятисуточный отпуск Потруха по насыщенности событиями, не укладывался ни в какой временной формат.
Увлекательное повествование было прервано его отлучкой на гауптвахту. Десять суток Толя получил за свое умение доходчиво и убедительно рассказывать о воинской службе во время отпуска.
Спустя неделю после его возвращения из отпуска на одном из утренних разводов части на плацу, командиром полка был вызван и поставлен перед строем рядовой Потрух. А замполит части зачитал письмо его родителей, адресованное командиру полка.
В то время командиром части был подполковник по фамилии Чуприна. И в приказе на отпуск была его подпись. Украинская фамилия была непривычна уху свердловчан, и Толя немедленно объявил всем, что артиллерийской частью командует женщина. Бывшая фронтовичка, разжалованная из полковников за пьянство. Груди у нее сплошь в орденах, на кителе они не вмещаются, приходится часть их навешивать даже на юбку. Матерщинница, не гнушается мордобоем и житья от нее никакого подчиненным нет. Все правда, кроме того, что женщина. Но эта деталь придавала облику сатрапа-командира необычный и зловещий шарм.
Остановиться на этом Толя не смог и добавил о ее любвеобильности и пристрастии к молодым солдатам. Особенно не везет приметным, в числе которых, благодаря росту, естественно, пребывает Толя. Для того, чтобы добиться его взаимности Чуприна гоняет по тревоге весь взвод в неделю по три раза. Солдаты не высыпаются и зло срывают на Толе, как виновнике своих бед. Но он, тоскующий по невесте, не сдается и спасается лишь тем, что вызывается добровольцем на добычу «языка» чуть не каждую неделю, рискуя жизнью.
В те времена, предшествовавшие событиям на острове Даманском, были напряженные отношения с Китаем. Часть располагалась в двухстах километрах от границы, Толя сократил это расстояние до двухсот метров. На вопросы, не страшно ли ходить через границу, отвечал, что уже привык. А брать китайцев при его росте сущий пустяк. Пока они спросонья соображают, что за чудовище возникло перед ними, он гребет эту мелочь в охапку, благо размах рук позволяет. Брать их нужно как можно больше, за каждого дается увольнение. Он бы давно за свои успехи был ефрейтором или старшиной, если бы подполковник Чуприна не положила на него глаз. Сослуживцы умоляют его пострадать за общество, но он не может себе позволить такого с ровесницей своих родителей.
Когда Потрух вышел из строя, все замерли в предвкушении внепланового развлечения. Толя еще никогда не обманывал однополчан. На высоте оказался и на этот раз.
После краткого вступления о том, как следует вести себя в отпуске, чтобы соответствовать морально-политическому облику советского солдата, замполит сказал, что сейчас в качестве примера он зачитает письмо родителей вот этого солдата не погнушавшегося опорочить родную часть и ее командира, чтобы разжалобить неграмотных престарелых родителей и вызвать их сочувствие.
Надо сказать, что замполит тоже сгустил краски. Родители Толи были еще далеко не пенсионного возраста и достаточно образованными. Папа преподавал в университете, а мама хоть и домохозяйка, но в прошлом тоже была учительницей.
- «Здравствуйте уважаемая подполковник Чуприна, извините, не знаю Вашего имени и отчества. Пишет Вам мама Вашего солдата Потруха Анатолия Семеновича.
Во-первых строках своего письма хочу поблагодарить Вас за то, что пошли нам навстречу и дали нашему сыночку отпуск. Десять дней пролетели как один миг, и снова улетел наш герой нести службу в лютое Забайкалье на границу с нашими недругами. Мы, конечно, понимаем, что без таких опытных и обстрелянных бойцов Вам трудно удерживать рубежи нашей Родины. Но хотелось бы попросить, чтоб хоть к концу службы дали передышку нашему Толе. Вы с ним непосредственно не знакомы, а мы за время отпуска узнали, сколько бед и лишений пришлось ему перенести. Он даже спать не мог нормально. Все время уходил ночью куда-то, появлялся под утро и говорил, что это привычка, выработанная охотой за языками. Он уехал, а теперь мы всей родней сон потеряли. Все мерещится, что в этот миг ползет мой сыночек по мерзлым кочкам на сопредельную сторону или лежит часами неподвижно на льду Аргуни, выслеживая добычу. Он ведь, несмотря на рост, у нас очень хлипкий и такой режим может окончательно подорвать его здоровье.
В конце концов, имея за плечами два десятка языков, он заслужил перевода в какую-нибудь вспомогательную часть. Кухню или что у вас есть, подсобное хозяйство, может быть.
Да, еще одна просьба. Толя рассказал, что допустил оплошность и потерял тренчик. Но это же не предумышленное преступление, чтоб грозить человеку, у которого без того нервы на пределе, трибуналом. Он сказал, что стоимость этого тренчика сто рублей. Мы дали ему деньги, разрешите внести эту сумму для возмещения ущерба. Купите на нее новый прибор вместо старого и изношенного.
Извините, пожалуйста, за бестактность и назойливость, но не могу не затронуть еще одного вопроса. Он достаточно щепетильный, поэтому прошу прощения.
Я, товарищ подполковник, понимаю Вас как женщина женщину. Понимаю, что страсть может овладеть человеком в любом возрасте. Но надеюсь, что Ваш богатый опыт поможет преодолеть Вам увлечение нашим сыном. Толя долго стеснялся рассказывать, но материнское сердце не обманешь, я сама почувствовала и вызвала его на разговор. Он очень смущался. Пусть это останется нашей тайной, но я Вас как мать прошу оставить моего сына в покое. Ведь он у нас еще девственник.
Извините еще раз, не смогла сдержаться. Так хочется дождаться свою кровиночку живым и невредимым».
Пока замполит читал письмо, в строю нарастал рокот. Солдаты корчились и хихикали, невзирая на кулаки, которые им показывали старшины и офицеры. К концу чтения уже все приплясывали, а на последнем сообщении о девственности Потруха хохот, раздавшийся из тысячи глоток, долго сотрясал весь гарнизон.
После краткой, но энергичной заключительной речи командира, Потруху было объявлено десять суток ареста с наказом после отсидки, в порядке удовлетворения просьбы родителей перевести его на свинарник и почаще назначать в наряд на кухню.
Товарищам Потрух объяснил, что пострадал из-за сердечных дел. Не ответил взаимностью однокурснице, и та отомстила ему таким изощренным способом, написав письмо якобы от родителей.