В жизни Саши появился Гриша Яблонский.
Саша пишет о нём так:
– Сам «подписант» («письмо 46-ти», против процесса Гинзбурга и Галанскова, Новосибирский Академгородок), сам с проблемами, четырежды устраивал меня на работу. И три раза выгоняли всё по тем же причинам.
Меня интересовали подробности, и я задал несколько вопросов об этом и Грише Яблонскому, и Саше Горбаню. Вопросы были одни и те же, но отвечали они, естественно, по-разному.
- Почему Вы обратились после Омского университета именно к Грише Яблонскому? А не к академику Александрову, к проф. Румеру? – задал я вопрос Саше.
– Я вообще ни к кому не обращался. Это было бы странным попрошайничеством. Они все отлично знали мою ситуацию и знали, что я мечтаю работать в науке. Им не надо было ничего делать – они и не делали. Григорию было надо – он делал. Да, ещё Абрам Ильич Фет пытался, действительно, но не вышло по ряду причин. Володя Захаров взвешивал возможности взять меня при переезде в Черноголовку (мне было где-то 23). Но решил взять Сашу Михайлова, моего омского ученика (и ровесника практически) – а потом несколько лет уже его ученика в Новосибирске.
Я принял этот ответ, хотя утверждение, «Им не надо было ничего делать – они и не делали» несколько удивило меня. Положим, Румер уже был весьма старым, и у него просто не было сил, да и возможностей что-то сделать для Саши в это время. Что касается академика Александрова, после 1968 года он всё время был под колпаком, по крайней мере, у партийных органов, да и возможности у него были ограничены. Вообще, душа у него была беспокойная, и просто принять, что «ему не надо было» мне трудно. Впрочем, развивать эту тему я не стал. В этой части очерка герой не он и не Румер, а Гриша Яблонский.
На мой вопрос
- Почему Саша Горбань обратился именно к тебе? А не к академику Александрову, к проф. Румеру? Саша пишет, что в это время в Омске он был совершенно раздавлен. Что его выдавили. Ты это почувствовал? Как это было?
получил ответ:
– Ответ простой: так получилось... Судьба… Я бы вообще не использовал термин «обратился».
После короткого периода «обнюхивания» мы стали работать вместе.
Я уже писал – в тексте для Лейфера, – что я оценил возможность работы с Сашей как редкий жизненный шанс. Как встретить на улице инопланетянина и указать ему дорогу в ближайший «Макдональдс».
А если серьёзно – с самого начала с Сашей было очень интересно работать.
Что касается Омска, я понял, что оттуда ему надо уезжать.
Судьба?! По теории вероятности это маловероятное событие. Но по теории Боконона из воннегутовской «Колыбели для кошки», «Что должно случиться, – случится!» Даже если это событие невероятное.
Гриша стал Сашиным архангелом, какими бы ни прозаическими вещами он это не объяснял.
Саша стал жить в Гришиной квартире, и это поспособствовало их сближению. У них было много времени на разговоры (Гришин термин «обнюхивание»).
Саше понравились задачи, которыми занимался Гриша, и это было важно для Саши. Но самым главным я считаю не это, а то, что Гриша неравнодушный человек.
Конечно, он понял Сашин потенциал в науке: «с самого начала с Сашей было очень интересно работать. Но он понял и другое:
«Что касается Омска, я понял, что оттуда ему надо уезжать» и Гриша проявил незаурядную настойчивость, устраивая Сашу на работу – сначала в Томск, потом в Институт катализа, Институт теоретической и прикладной механики и, наконец, в Красноярск.
Саша пишет: Григорий рассказывал мне свои научные проблемы, некоторые из них мне стали интересны, начал думать, он, вероятно, понял, что это будет не просто благотворительность, но и для науки польза и начал меня трудоустраивать. Начал с Томска.
– Вы сразу загорелись ими?
– Вопрос не из моего мира. Я беру задачу и решаю. Ближайший по духу литературный персонаж – отец в романе К. Воннегута «Колыбель для кошки». По крайней мере, так было с моих 16 лет и по сию пору, по мнению многих моих друзей-знакомых. Взял проблемы, начал думать и решать, иногда через десятилетия возвращался и с удовольствием доделывал.
Попытка устроить Сашу на работу в Томский политехнический институт
– Гриша, кому ты рекомендовал Сашу в Томске?
Гриша: – Славе (Вячеславу Григорьевичу или Георгиевичу) Мартыненко, который работал в Томском Политехническом Институте. Кстати, сейчас он живёт где-то в США, работая отнюдь не по специальности.
Саша:
– Была там лаборатория кинетики и моделирования (КИМ), ориентированная на процессы нефтепереработки и нефтехимии. Зав. лабом был Слава Мартыненко. Он меня и взял.
– Почему Вы там не прижились? Что произошло?
Саша:
«Много чего было. Говоря политически корректным языком, мы с завлабом разошлись во мнениях о научных планах лаборатории.
Говоря же по-простому, Слава, комплексуя из-за разности в уровнях, начал ставить мне непродуманные задачи, давить и гнобить.
Было противоречие: он хотел, чтобы на него работал и достигал больших успехов сотрудник, на порядки более образованный и способный, и в то же время хотел в своих и моих глазах быть главным, и чтобы направление работ определял тоже он.
Тут ему надо было бы выбирать, результаты или фанаберия. А я уже предыдущим начальником в Омском Институте Инженеров Железнодорожного Транспорта был приучен к работе во имя максимальной эффективности и успеха, невзирая на лица, главное – работа.
Если сравнить «Михеевский» период с моей жизнью в Томске, то там, в Томске, не было такой нацеленности на результат.
Это была лаборатория кинетики и моделирования в Томском политехническом институте. Интересная лаборатория, интересные работали в ней люди, но атмосфера там была другая.
Там я больше удовольствия получал не от взаимодействия с руководителем, а от общения с младшим коллегой – Сашей Носковым. Сейчас он – крупный организатор науки, заместитель директора Института катализа Сибирского отделения Академии наук.
Тогда же я весьма плодотворно работал с ним, а сама лаборатория мне меньше понравилась, там так высоко результаты нашей деятельности, как это было поставлено у Михеева, не ценили. Михеев много сил тратил на оптимальную организацию моего труда, поскольку он понимал, что я нужен, а я ценил это понимание.
Кроме того, в Транспортном институте рядом были прекрасные люди – Толя Дроботенко, Слава Павлов, Вадим Свешников, все они защитили диссертации, все сейчас плодотворно работают.
Гриша:
– «Причина – конфликт со Славой (Вячеславом) Мартыненко. Он принял Сашу на работу. Хорошо! Но, к сожалению, он не понимал, как работать со столь творческим человеком. Слава, увы, продемонстрировал административно- командный стиль – это было не для Горбаня».
Саша вернулся в Академгородок, и Гриша попытался устроить его на работу в свой институт – Институт катализа, где он был м.н.с.
– Кем ты взял Сашу после Томска?
– Пытался устроить его как м.н.с. Но не получилось. Взяли инженером и то временно.
– Когда ты заинтересовал его своими проблемами (задачами) в мат. химии? Саша сразу загорелся ими? Он придумал новый подход к этим задачам?
– Саша исключительно быстро входит в новые для него области.
В 1970-е годы, в период «до Горбаня», мы с моим постоянным соавтором и другом, Валерием Ивановичем Быковым (сейчас он работает в Москве) сформулировали для себя главную проблему математической химической кинетики. Уже были получены интересные результаты. Но Саша добавил к нашему «дуэту» глубокую математическую культуру, дал строгие формулировки проблем и затем – вполне самостоятельно – развил новый геометрический подход, который он изложил в книге «Обход равновесия» .
–Что Вы придумали в этих задачах, – спросил я Сашу, – новый подход?
– Много чего. Уж точно не один подход, а ростки нескольких новых аппаратов и теорий, которые потом с удовольствием разрабатывал.
Например, в 1977 опубликовал статью, в которой описал придуманные мною новые объекты, которые сравнительно недавно с помпой были переоткрыты на Западе (1).
Недавно вернулся к этой теме и опубликовал большую статью.
Это только один пример. Много других. Издана книга по-английски (2). Григорий был неиссякаемым источником химического содержания. Так и работали. Много опубликовано, многое так и лежит. Например, есть написанная книга, которую так и не удосужился издать...
Продолжение следует: http://www.proza.ru/2017/09/09/2107
1. Детальное изложение некоторых частей этого (моего) аппарата дано в книге А.Н. Горбань, «Обход равновесия», Новосибирск, Наука, 1984.
2. В этой работе участвовал также Володя Чересиз.