Катерина – женщина гордая. Даже лучше, чем женщина. Больше, чем гордая. Удивительная особь. Хоть и молодая. Но это не мешает. Потому что годы – дело наживное, а всё остальное у Катерины уже есть. Или приложится немедля. Сей момент и за государственный счёт.
Это она задолго до того, как пульсирующие шмели стали повседневной реальностью, сбивала шмакодявок из бытового пистоля. Она, вместе с немногими вояками, начала тотальную борьбу против засилья лопоухих и курносых. За чистоту человечьего образа в мысленных контактах с нелюдями инопланетных резерваций.
И, разумеется, Катерина не пропускала белых понедельников. Участвовала в санитарных похождениях. Страшились жмурики, трепетали доходяги. Потому что чутьё Катерины было редкостным. Потому что душа Катерины мысленно переселялась на место доходяги или жмурика, эмоционировала, проиграв варианты возможных ухищрений и, вернувшись в собственное тело, безошибочно определяла место очередного тайника продовольствия, мануфактуры, или чего там ещё. Даже если заначка была невелика: горбушка пшеничного сухаря или пара душистых контрабандных обмылочков.
День начался как следует. Мысли были светлыми, желания отсутствовали. Небо, как положено, выглядело холодным и высоким. И гладким, без облачка. Улица тоже радовала: прямая, пустынная. Разве что у перекрёстка жался к стене случайный доходяга. Шуганув его, Катерина прошла светофор. Остановилась перед многоэтажным зданием серого гранита. Вошла в проходную и предъявила себя охраннику. Поднялась на шестнадцатый этаж. Предъявила себя прочим охранникам. Толкнула дверь.
Лидер районного масштаба встретил вполне сердечно. Разговаривал то левой, то правой стороной лица. Закрывал и открывал глаза таким образом, что один глаз всё время остро и требовательно оглядывал Катерину. Рассказал, между прочим, что просчитал себя на Большом Компьютере. Выяснил, что с рождения запрограммирован, как модель для получения удовольствия. В этом его смысл, призвание. Однако победил себя, природу. Преодолел программу. Стал лидером. Небольшого масштаба, но вопреки судьбе. Самостоятельно.
– Не есть ли наибольшее из многих удовольствий – строить самого себя?
Не успела Катерина задуматься, как лидер перешёл к делу.
– Мы посовещались и пришли к выводу... – начал он командно-административным голосом, но неожиданно потерял ритм, замялся. – Личность твоя подходящая, можно сказать достойная... безупречное поведение, фигура, глаза...
Глядя на лидера, Катерина испытала острое ощущение брезгливости, которое поднялось от живота к горлу. Чувство это всегда приходило вдруг, независимо. Катерина научилась справляться с ним. Волевым усилием отсылать брезгливость на место. От горла в живот.
– Буду откровенен, – сказал лидер и, подойдя к двери, закрыл электронную щеколду.
– Есть ли в этом необходимость? – кивнув на запертую дверь, спросила Катерина. Лидер районного масштаба, разумеется, имел право на внеочередной сексуальный час. Катерина расстегнула блузку, бросила её на спинку кресла.
– Очень хорошо, – железным голосом произнес лидер. Один глаз его стал круглым, другой был мёртв.
Брезгливость взяла за горло. Катерина сглотнула, но брезгливость не уходила, застилала глаза.
– Наш дорогой! – в соответствии с уставом позвала Катерина. – Приди ко мне.
– В следующий раз, – вздохнул лидер. Подошёл, тронул пальцем её плечо. Взяв с кресла блузку, прикрыл это плечо. Отвернулся, отойдя к окну. – В следующий раз, – повторил лидер и, пока Катерина одевалась, заметил, – Я хорош раз в три дня. День на то, чтобы приготовиться. Вспомнить, как это бывает. Убедить и раскачать себя. День, когда я, собственно, хорош. Ну, и день передышки.
– А если без передышки? – удивляясь себе, полюбопытствовала Катерина.
– Сломаться можно. Боюсь… – отвернулся от окна лидер. Один глаз его был мёртв, другой смотрел по-государственному строго. – Боюсь, что это повредит нашей общей работе.
Выдержав необходимую паузу, лидер сказал:
– Теперь о деле. Мы располагаем сведениями… прошу иметь в виду: информация закрытая, нулевого уровня. Разглашение карается, и прочее… По нашим данным – Земля представляет значительный коммерческий интерес для большинства наших технических партнёров в цивилизованных зонах Вселенной. Уполномоченные некоторых деловых структур вошли в неофициальный контакт с нашими агентами, оповещая о следующем: от рождения человечества прочие обитатели Вселенной рассматривают Землю как природный источник G-энергии. А каждого из нас в отдельности как потенциальный объект накопления этой энергии, как разумное существо, волею случая способное образовывать, развивать и умножать общий потенциал. Или наоборот, быть причиной энергетического голода во Вселенной, где способность такого рода является уникальной.
– G-энергия? – позволила себе удивиться Катерина. – Что это такое?
– Можно только догадываться. Мы работаем, но информация не поддаётся толкованию. Похоже, логика сообщения не имеет аналогов. Так или иначе, источник мельчает. Земля, как месторождение G- энергии, теряет свой исключительный смысл. Технические партнёры в ужасе – практическая медицина Вселенной использует G-энергию как обязательную составную часть. Нам сулят немыслимые доходы. И это при том, что до сих пор, тысячелетиями, целительную энергию заимствовали, собственно, без нашего согласия. Как само собой разумеющееся. Попросту говоря, нас обкрадывали.
– Возмутительно! – скрывая зевок, оскорбилась за человечество Катерина.
– Технические партнёры предлагают разумную компенсацию. В межзвёздной валюте, товарами, или, на выбор, технологиями и образовательными программами. Необходимо в кратчайший срок наладить производство G-энергии в промышленных объёмах.
– Так! – согласилась Катерина, вытягиваясь по стойке «смирно».
– А для этого… что требуется в первую очередь?
– В первую очередь… – пыталась угадать Катерина.
– Установить, что такое G-энергия.
– Кратко и доходчиво, обрадовалась Катерина. – Браво, лидер!
– Кому поручается эта почётная задача?
– Кому же?
– Тебе! – звякнул голосом лидер. – Тебе, Катерина.
Не прошло и часа – государственное авто, исполнив лихой вираж, затормозило перед Центром научных исследований. Многочисленные профессионалы в белых халатах приступили к научному исследованию невозмутимого телом и духом биосоциального существа, субъекта исторического процесса развития материальной и духовной культуры на Земле. По имени Катерина.
– Здоровье… – спрашивали научные исследователи.
– В норме! – ответствовала Катерина.
– Психологическое состояние? Грусть, печаль, зависть? Спите хорошо?
– Не жалуюсь.
– Аппетит?
– Зверский.
– О! – насторожились исследователи. – Постоянный голод?
– Голод проходящий. Утолимый.
– Интересно, – как будто даже огорчались профессионалы в белых халатах. – Сосредоточьтесь. Подумайте как следует. Может быть, в детстве… какие-нибудь болезни…
Потом Катерине показывали цветные картинки. Просили пересказать нарисованное. Затем предлагали складывать числа, вычитать и делить. Заставляли бегать, прыгать и подтягиваться на тренажёрах. Шибали током и щекотали пятки. При этом нужно было ответить: столкнет ли Катерина незнакомую старуху с крыши небоскрёба в бездну? Спасёт ли малолетнего ребёнка в случае пожара? Предпочитает общаться с мужчинами-брюнетами, или с блондинками возраста до тридцати?
Катерина выбрала брюнета. Без колебаний спровадила старую каргу в подходящую бездну. Выхватила из огня детёныша. Устала, но держалась молодцом. Научные исследователи должны были быть довольны.
Опыты продолжались до позднего вечера. Катерина получила улучшенный высококалорийный паёк. А на следующее утро снова-здорово! С центрифугой, качелями, барокамерой. И вопросами, вопросами…
К концу недели учёные взяли своё. Оставили Катерину с вывернутой наизнанку душой. Но по-прежнему боеспособную, готовую к прочим испытаниям.
Однако, испытания что-то откладывались. Как это ни странно, заставляли себя ждать. Впервые в жизни Катерина проводила время в одиночестве. Сначала в комнате со всеми удобствами. Потом в лесопарковой зоне, которая начиналась во внутреннем дворе научного Центра, представляясь территорией безграничной. И это беспокоило. Казалось излишне роскошной фантазией в мире, где квадратный метр незастроенной земли стоил колоссальных денег.
Светило солнце. Зеленела трава. На этом познания Катерины кончались. Основы ботаники изучались в начальных классах, словесно определить окружающее было немыслимым.
Вдохнув, Катерина оглядывалась. Пейзаж представлялся вполне инопланетным. Из глубины памяти выпадали странные слова: в траве «цвело», а может быть, «колосилось». «Созрело»? Или, так сказать, «налилось и вызрело»? Нуждается в сборе, стерилизации, переработке?
Неожиданно всплыло слово «сено» в сочетании с загадочным «силос». С ударением на «и»… нет, пожалуй, на «о»! Возможно, здесь, в траве было множество «сен» и без счёта «силосов» (с непонятным ударением), хотя слова эти представлялись не очень-то подходящими.
И, раз уж так получилось, Катерина с обыкновенной своей находчивостью решила назвать всё в этом мире заново. То есть, не вообще всё, но хоть что-то, заслуживающее внимания.
Светило солнце, зеленела трава. И там, в зелёных пространствах встречались отряды, а может быть, залежи… встречались цветные порции… встречались худенькие «сергуньчики» и тоненькие «аньки». На ниточках с аккуратными лоскутами зелени. Там торчали колючие «василии-кузьмичи» на волосатых палочках. Воздушные «игорёши» и неприхотливые «андрюшки». Между прочим, тоненькие «аньки» на ниточках терпко благоухали, а воздушные «игорёши» запускали вверх, выше травы, белые кисточки и грозди.
Однажды, разгуливая в лесопарковой зоне, Катерина встретила широкоплечего брюнета в рубахе с открытым воротом, в шортах, босого. Лицо его, как и положено стандартному брюнету, было определённо мужественным. Но отличалось от прочих, раз и навсегда запечатанных лиц, неприличной открытостью. В лице широкоплечего брюнета хранилось что-то от доходяги и жмурика. Оно казалось мужественным, но вместе с тем непристойно голым.
Катерина была в растерянности: шугануть поганого, или приветствовать гражданина? Может быть, поэтому, или оттого, что тоненькие «аньки» на ниточках благоухали сегодня особенно остро, если не сказать настырно, глядя в сторону, Катерина спросила (впрочем, по возможности, миролюбиво):
– Как смеешь ты, встречный, быть нестандартным?
Незнакомец задумался. Краем глаза Катерина отметила – лицо встречного изменилось. Мало того, продолжало изменяться, переделывая себя бессчётное множество раз! Оставив приличия, Катерина наблюдала за незнакомцем, который вскинул брови и сморщил нос. От глаз разбежались морщины. Катерина впервые видела столько морщин, их было более, чем по три в углах у каждого глаза и на носу, и они, морщины, казались живыми, вполне независимыми.
– Кто ты? – спросила поражённая Катерина.
Встречный вновь сменил выражение лица. Задумался.
Вспомнилась хрестоматийная рекомендация: «Перед тем, как спросить чужака, – сломай его».
– Оу! – выдохнула Катерина. Сгруппировавшись, бросилась незнакомцу в ноги. – Фа! – оседлав его, кистью левой руки захватила подбородок. Отвернула лицо чужака к синему небу. Так, что жилы на его шее вздулись, ритмично пульсируя. – Эк…– заключительным ударом осенила Катерина хлипкую плоть.
Чужак отключился. А когда пришёл в себя, выразил немедленное согласие отвечать.
– Кто ты? – спросила Катерина.
– М-м-мы…– прохрипел незнакомец, – мыслящий заряд энергии, который обычно располагается на м-м-мы…– незнакомец закашлялся.
– Ну?! – строго спросила Катерина.
– Располагается на м-м-мы… на многие километры, но сегодня почему-то уложен между макушкой и пятками… – чтобы стало понятней, незнакомец взъерошил волосы на макушке, показал голую пятку. Спросил в свою очередь, – А ты?
– Я – человек.
– И какой он, ты – человек?
– Это мои руки, – ответила Катерина, – это – ноги. Это голова.
И пока незнакомец хрипло откашливался, потирая шею, Катерина, выбранив себя за беспечность, наконец определилась! Рядом инопланетная нелюдь. Широкоплечий брюнет опасен. Может быть, даже ядовит.
Сплюнув, Катерина отступила. Соблюдая инструкцию, то есть, «лицом к эпицентру предполагаемого вредоносного выброса, защищая локтями глаза и область печени».
Выйдя из зоны, Катерина сразу отправилась к себе в комнату, чтобы изложить случившееся в письменном рапорте.
Её ждали. Перед дверью и у окна коридора заняла посты личная охрана, в комнате находился лидер.
– Счётчики молчат, – без интонации произнес он. – G-энергии не зафиксировано. Контрольный опыт дал нулевой результат.
– Контрольный опыт… – эхом откликнулась Катерина.
– Упрекнуть тебя не в чем. Я бы и сам, пожалуй, действовал так же последовательно.
Лидер пошёл к двери. Не прощаясь, вышел.
Остаток дня Катерина провела в размышлениях. Знакомясь и, одновременно, преодолевая удивительное чувство: острое недовольство собой.
А на следующее утро Катерина в приказном порядке отправила себя в лесопарковую зону. Продолжить опыт во что бы то ни стало.
День начался жарким. Шёл дождь, но редкий, каждую каплю которого чувствуешь отдельно, так, будто она, капля, упав в траву, немедленно отходит облачком тумана. Катерина шла в сторону леса. Волны ароматов ударяли в лицо, были плотными, густыми, как бульон из спецпайка. Войдя в лес, Катерина шла по нестриженным пространствам, пробираясь между деревьями, расположенными без какой-либо разумной системы. На площадке зелени у самого подножия солидного дерева с почерневшей, растрескавшейся шкурой, был устроен однокомнатный домик со стенами из веток с листьями. Дверь отсутствовала. Катерина увидела голые пятки, ноги, торчащие на улицу.
– Выходи! – приказала Катерина. – Будем общаться.
Сейчас же появился брюнет с непристойно удивлённым лицом.
– Ну?! – спросила Катерина, глядя в сторону, чтобы не видеть это живое лицо. – Скажи что-нибудь. Я отвечу.
Брюнет молчал. Пауза длилась, становилась невыносимой.
– Что ты, к примеру, думаешь о проблеме зубастых в далёкой Африке? – преодолев себя, начала Катерина.
– Не знаю, – откликнулся брюнет. – Зубастые? Не слыхал о таких.
– А кого ты поддержишь на предстоящих выборах? Длинноносиков или толстозадых?
– Стоит подумать, – ответил он.
– Справедливо, – одобрила Катерина, – подумай хорошенько… – разрешила она и, выждав с минуту, спросила. – Ну? Что надумал?
– Уже? – мучился брюнет. – Так скоро?
– Порядочный гражданин, – процедила Катерина, с трудом сдерживаясь, чтобы не влепить ему, – имеет собственное мнение.
– Понял, – вздохнул брюнет. – Буду голосовать за этих, за… толстоносиков. Против длиннозадых.
Здесь произошло немыслимое!
В глубине образцового организма Катерины что-то сдвинулось, независимо распирая грудь… ощущение, впрочем, было достаточно приятное… Катерина выдохнула, произнесла нелепое: «Ха-ха-ха», лицо её потеряло гражданскую безупречность. Углы губ разъехались в стороны, обнажились зубы.
– Ха-ха-ха! – не владея собой, сотрясала пространство Катерина.
И не менее бессмысленно, как бы в ответ Катерине, морща лицо, скаля зубы, кричал в пространство брюнет:
– Ха-ха-ха!
А ещё через некоторое время Катерина сидела на траве и плакала.
Широкоплечий брюнет находился рядом, устроив голову Катерины где-то там, у себя под подбородком. Голова её была короткостриженая, с жёсткими волосами под ладонью.
Впервые в жизни Катерина была рядом с другим, таким же, как она, но безусловно лучшим. Не с гражданином и лидером, не с братом или отцом, но с кем-то, кто и брат, и отец, и кто-то бесконечно больший, почти идеальный. При этом находящийся рядом был именно с Катериной, для Катерины. Если можно так выразиться, он был свой до дна. Катерина, конечно, тоже, как умела, была с ним, для него, и то, что их двое, а главное, что человек, или, может быть, Бог, находившийся рядом, казался прекрасным, Катерина ощущала кожей и кровью: прекрасное находилось вокруг него, с ним, немедленно передавалось Катерине… полное счастье накрыло, кажется, они плыли какое-то время в пространстве, или пространство двигалось подле, вокруг… Надо сказать, что это счастье не было чувственным. То есть, рядом не был мужчина, обладание которым доставляет известное удовольствие. Нет, бесконечная радость находиться с тем, кто был рядом, пришла ощущением, до сих пор не знакомым. Не пережитым. Не представляемым.
Можно понять, как было больно, когда Катерина осталась одна. Когда всё возвратилось на свои места, или, скажем так: когда Катерина вернулась вдруг к своему месту. Упала. Обрушилась. Сломав себя на какое-то время. Сохранившись телом… то есть, внешне оставшись прежней… но разрушившись душою. Опустев, как дом, из которого все ушли.
– Есть G-энергия! – железным голосом констатировал лидер, появившийся из-за деревьев в сопровождении личной охраны и большой группы научных исследователей в белых халатах. – Зафиксирован высококачественный импульс. Ну… – один глаз лидера был мёртв, другой смотрел по-государственному строго. – Отвечай, дерьмо подопытное, жмурик, доходяга! – закричал он брюнету. – Что ты такое исполнил с порядочной гражданкой? Как это у вас, жмуриков, называется?
– Гладил ладонью волосы? – пытался угадать испуганный до смерти брюнет. Сидел на траве? Жалел её?
– Что значит «жалел»? – спросил один из научных исследователей. – Как это «жалел»?
Катерина смотрела на мёртвое лицо лидера, который внутренне негодовал, с трудом сдерживаясь, чтобы не врезать жмурику. Душа лидера представилась Катерине существом, похожим на белку, но с лоснящейся, гладкой, розовой кожей. С узенькими щелями глаз, голыми лапами с загнутыми когтями. Душа эта, выйдя из себя, прыгнула на шкуру ближнего дерева и, скрежеща когтями, полезла на ветку.
– А как же то, из чего она вышла? – мысленно спросила себя Катерина. – Тело лидера, оболочка, или, что там… голова, туловище, всё остальное? Что поделывает всё остальное, когда душа выходит из себя? Этого не успеваешь заметить, – мысленно ответила себе Катерина. – Видишь только сущность в розовой кожице, с когтистыми лапами. Глаза отвести невозможно. Потому что твои глаза и безбровые щёлки этого, который появился… глаза ваши связаны тем, что происходит. Потому что для розового зверя ты такой же неожиданный и странный. Чужой… бормотала Катерина, безнравственно морща нос, непристойно обнажая зубы, – …и, как это? И какой жалкий!
– Есть G-энергия! С глубоким удовлетворением констатировал лидер. Непрерывный, качественный импульс.