Благодаря помощи Арзамасцева, Саша оказался в пединституте, на физическом факультете.
НА СНИМКЕ: Омский государственный педагогический университет, который окончил Александр Горбань (тогда он именовался институтом)
Дебора Яковлевна пишет:
«Учился он там с пятое на десятое, листал какие-то другие книжки во время лекций, ему было неинтересно. На этом факультете работала моя родственница, и она мне однажды звонит: «Что вытворяет твой Саша?! Я же знаю всю его историю, ему же после неё руками и ногами надо держаться за институт, а он не посещает лекции». Оказывается, она как-то встретила Сашу во время лекций в коридоре и прямо спросила: «Ты почему не на занятиях? Думаешь, что ты знаешь больше тех преподавателей, которые тебя учат?». А он ей ответил: «Да, я знаю больше». Чем и привёл её в состояние шока.
Этот институт был для него немалым испытанием, особенно педпрактика. Ведь что такое педпрактика? Это (помимо всего прочего) – бесконечная писанина. Подробные конспекты, подробные планы – уроков, внеклассных мероприятий.
Ничего этого Саша, конечно, не делал, и ему грозила двойка. Но что-то, видимо, уже тогда в нём производило на людей впечатление – всё-таки поставили ему за педпрактику тройку, Христа ради, но поставили».
74. Владимир Борисович Меламед
Дебора Яковлевна вспоминает:
«Примерно в это время каким-то образом прослышал о Саше, о том, что есть такой юноша в пединституте, Владимир Борисович Меламед – доцент кафедры математики Транспортного института (сейчас он живёт за рубежом). И он пригласил Сашу составить некий научный минисеминар. Саша, конечно, такому предложению обрадовался.
Меламед оказался замечательным человеком. Ему в то время было около сорока. Помню такие слова Владимира Борисовича: «Если я – доцент, то Саша – профессор, поверьте мне». И ещё я запомнила одно утверждение Меламеда: «Ваш Саша просто фонтанирует идеями, за этим так интересно наблюдать». А ведь речь шла о мальчишке, о студенте. Меламед подчёркивал, что их встречи проходят как бы в русле давних научных традиций: в старые времена такое часто бывало – учёный, найдя талантливого ученика, занимался с ним, с одним. Одним из реальных результатов их общения была совместная, за двумя подписями, статья в Сибирском математическом журнале.
Они занимались чистой наукой, Саша был этим счастлив, но... Но по-прежнему твердил, что в пединституте он учиться не будет. Я не знала, как быть. Сделала, наконец, некий хитрый, дипломатический ход (Саша только спустя 20 лет о нём узнал). Я пошла в Транспортный институт на кафедру к Меламеду. (А надо сказать, что Меламед поддерживал Сашу в его убеждении, что ему в пединституте делать нечего, и я, честно говоря, в глубине души готова была чуть ли не убить его за это).
И вот в приватной долгой беседе, во время которой Меламед стал говорить, что мой сын как математик в чём-то даже уже выше его, что он полон различных идей, я тем не менее так «надавила» на собеседника его же аргументами, что тот со мной согласился: диплом нужен, пусть это будет и диплом пединститута. И потом, став моим союзником, он так на Сашу повлиял, что тот решил всё-таки закончить пединститут. Так с грехом пополам был получен диплом о высшем образовании»».
Саша рассказывает об этом иначе:
– Хотел бы уточнить один момент в воспоминаниях мамы о моей учёбе в Омском пединституте. Она говорит, что учился я там с пятого на десятое, читал какие-то другие, не те книжки. Но дело в том, что в пединституте я с первого же дня занятий получил право свободного посещения лекций. Учился я преимущественно на отлично, за исключением нескольких непрофильных дисциплин типа политэкономии, школьной гигиены и т.п. По методике преподавания математики получал исключительно пятёрки, не говоря уже о физике и самой математике. В институте, как мне думается, меня любили и уважали. но…
Это «но» с многоточием всё таки было. Омский пединститут – не МГУ и не НГУ. Уровень существенно ниже.
Продолжение следует: http://www.proza.ru/2016/12/05/1929