Собрание.
Начальник приказал согнать собрание и был одухотворён в отрицательном смысле этого слова. Он стоял у подножия сцены актового зала и несколько истерично размахивал руками.
- Что, доигрались, - кричал он, - докатились, допрыгались, доскакались, дошли до ручки дверной?! И как теперь будем выживать? Как дальше существовать изволим? И кто нам после этого деньги перечислит из бюджета? Пушкин?
- А, в чём, собственно, дело? - Раздался робкий и сразу осипший голос из дрожащего зала.
- И вы ещё спрашиваете! - Разошёлся начальник пуще прежнего. - Это же произвол, и подножка мне лично и даже больше… - он начал тыкать пальцем куда-то в потолок,- Да, да, не меньше!
Подлезший под стулья коллектив всё таки выкрикнул одиночным, слабеющим с каждым словом, но всё ещё наглым тенором:
- Так мы же пока не понимаем, о чём Вы изволите... - и умер не закончив.
Начальник, встрепенулся ещё больше, от чего его подбросило уже на саму сцену, где он попытался встретиться взглядом с дерзким типом. Не тут-то было. Все устремлённые на него взгляды были чисты и невинны.
- Как вам не стыдно? - Продолжил директор. - Я же тут один, а вы… Эх, бьёшься, бьёшься за вас... для вас же, а вы... вот так... и о чём мне с вами после всего?
Он ещё пару раз взмахнул правой рукой и, поймав оную левой, выбежал вон.
Минут пять стояла гробовая тишина. Затем чей-то девичий голос произнёс:
- Я, кажется, поняла. Я слышала из приёмной, что ему с утра министр звонил…
Девушка замолчала.
- И??? – потребовал продолжения уже практически дружный коллектив.
Девушка решительно направилась к выходу, но задержавшись в дверях, с вызовом произнесла:
- Да, я, после всего услышанного, с вами и говорить не хочу!
8 сентября. 2017 год.