Как породнились Иван Иваныч -
да с Иваном Ивановичем!
(быль)
Дело это всем известное – сели две стороны за свадебный стол - стало быть становились через молодых тоже роднёй. Молодые решили – родителей в известность поставили – а что ещё? Тогда обычно это справляли дома. Всё было во времена СССР, не как бы могло быть сейчас. Квартира трёх комнатная, но просторная(!). Однако ничего лишнего, не смотря на то, что тесть, то есть Иван Иванович, хозяин дома, - генерал или только на генеральской должности в хорошем месте, тут не переспросишь. Причина тому не одна, ещё поскольку он сотрудник той самой организации, о которой спрашивать не принято.
Отдавал Иван Иванович младшую дочь замуж, очень не сразу, но таки отдавал. Молодые знакомы со школы, окончили свои ВУЗы – чего ждать? Старшая уже была замужем и хоть жила отдельно, конечно, присутствовала с мужем. Свояки теперь стали! Свояк каким-то образом также оказался "сотрудником" той же самой организации. И были из молодёжи ещё золовка с мужем и тихие свидетели-одноклассники, которые когда-то тихо и ушли.
Хотя жених был не из уличных знакомых, существовала таки дистанция. Однако родитель его, значит свёкр, Иван Иваныч - тоже не лыком шит – ответственный министерский работник, кавалер ордена "Дружбы народов" за участие в организации работы Олимпиады 1980 года, полковник другой одиозной организации ... Так же без пяти минут генерал, да для продвижения надо было из Москвы уезжать, а они с супругой предпочитали не ехать. "Умрём под стенами Кремля", - говорил он. (Так оно и случилось: и звание таки получил, и хоронили с салютом, да вот до срока ...)
Всё происходило складно и легко: жили все рядом и ЗАГС в соседнем доме(!) – ехать не надо, лето … Собрались, прошлись и на месте. Оживлённо общаясь, как водится, сели уже значит за стол, да сразу же обнаружилось неожиданное обстоятельство! Родственники расселись, но начинать нельзя – хозяйка, очень приятная дама, просит подождать: Иван Иванович вышел встретить важного гостя, "товарища". Ничего, подождём – все свои, лишних никого, даже дальних родственников.
Когда ожидание затянулось и хозяин таки вернулся не с чем, он оказался милым любезным человеком, извинился и пояснил ситуацию – причина уважительная: "товарищ" - сотрудник Верховного совета и себе не принадлежит. Решили, однако, как-то приступить к мероприятию: нам, молодёжи, предложили пока послушать музыку и потанцевать в комнате молодых. Как пишут в нотах: piano – т.е. тихо. Не прочтите "пьяно", люди все интеллигентные, это неуместно. Старшие остались за столом - поговорить. Молодежь, кто не был знаком, быстро познакомились, включили, наконец, музыку, нашли по-партизански что выпить не нарушая стола, общались без проблем.
- - -
Потом в квартире появился симпатичный холёный мужчина, извинился, таки дела государственные, все оживились и сели за стол. Гость поздравил молодых и действие развивалось так, как бывает у всех. Но отпечаток несуразности отложенного старта остался. Кроме того, "отложенными" оказались присутствующие за столом – потому как Иван Иванович весь непродолжительный вечер общался больше так же со своим дорогим товарищем. Причина уважительная: товарищ никого за столом не знает – его же не оставишь без внимания, надо уважить.
Стол был вкусный, остальное молодым было без разницы – начатое приятное общение продолжилось. Нет, слова старших долетали, иногда даже специально были обращены ко всем: товарищ, например, улыбаясь как розовощёкий малыш на конфетном фантике, рассказал, какой-то официальный "анекдот" из жизни наверху, а Иван Иванович, не помню по какому случаю, говорил, какой умный и замечательный человек их шеф – Юрий Владимирович. "Стопроцентный волжанин", даже до сих пор продолжает говорить приятным "окающим" говором! Что Иван Иванович при этом имел в виду, мне сейчас не совсем понятно. После смерти Брежнева Андропов выступал публично не окая, да и не был "волжанином". Скорее всего, тогда Иван Иванович был просто уверен, что рассказать нам хоть что-то о его шефе некому, не рассказать нельзя – значит это будет хорошо.
К чести Иван Иваныча, свёкра, надо сказать, он не взялся рассказывать, каким замечательным человеком является их министр Щёлоков, ближайший сподвижник самого генерального секретаря … (!), потому как напряжение между их ведомствами было тогда очень велико. Ему, чиновнику министерства, это могло быть не легко, но человек он был не конфликтный.
Никто не панибратствовал, все всё хорошо понимали, лишних вопросов не задавали, возможно потому, что чрезмерного возлияния не допускали. Родственники молодых не донимали бесконечными "горько" или ещё какими "народными" традициями – ну и как обычно у хорошо "понимающих" товарищей за столом было скучновато. Один свояк, кажется, рановато отяжелел и супруга, трепетно следившая за ним, его увезла; типа им необходимо домой, там их ждут дети. Однако он успел поведать мне причину печали. А именно, что схлестнулся недавно он с ментами, теперь уповает на тестя, чтобы отмазал, если что.
- - -
Молодёжи за столом со старшими, естественно, не сиделось – после горячих блюд ушли веселиться "к себе". Взрослые не танцевали. Невеста – очень милая, воспитанная и умненькая, в очаровательном наряде – заслуженно была центром внимания. От неё трудно было отвести глаза, мне ещё потому, что был по общей договорённости фотографом мероприятия. Её уже устроили работать в солидную организацию, она была бойкая и уверенная в себе леди. Не случайно её наряд дополняла аккуратная соломенная шляпка с цветами, естественно импортная ... Когда девушки спросили её, что за коробку подарил "этот товарищ", она его смело высмеяла. "Очень большой ценности подарок, - сказала она, - жестяная банка импортного печенья из буфета Верховного совета!" Библейские были времена!
Не помню обильных разносолов, экзотической выпивки, вполне всё скромно и уместно, а так же прощальных лобзаний и уговаривания выпить "на посошок" – потому были трезвые как стекло и легко расстались.
Легко было и возвращаться – все жили недалеко, однако на обратном пути Иван Иваныч был не весел и поэтому впервые, как-то особенно тепло общался со мной – своим простым зятем, возможно уже ощутив "потерю" сына. Думаю, с этих времён он и стал потихоньку сдавать. Он был успешен и видимо привык себя считать любимчиком судьбы, но были и другие. А жизнь начинала забирать всё круче. Действительно, видеться после этого стали всё реже, тот и вовсе появлялся у своих родителей теперь чаще по телефону. Умер вождь, случилась перестройка … Их отношения с отцом оказались не столь безоблачными. Он тоже стал "сотрудником" своего тестя и видно носителем идеологии конторы. Иван Иваныч такого развития событий сыну никак не стяжал – учился то парень на архитектора! Он его рисовать учил.
Потом скоропостижно умерла супруга Иван Иваныча. Камень за камнем уходили из фундамента его мироздания. Священным писанием для него кадровика была "История партии", он даже некоторые события своей курсантской юности трактовал как глубокомысленные политические коллизии. Когда-то я при нём назвал СССР империей, так он хмыкнул как в кино товарищ Сухов: "Империя, говоришь?!", будучи абсолютно уверенным в своей правоте и моей политической глупости (и поставил на мне тогда, наверное, жирный крест). А когда империя распалась - принять этого Иван Иваныч не смог настолько, что не захотел жить и довёл себя до края. Сын его был уже так далёк, что едва застал последние дни.
- - -
Что касается той распри между ведомствами, как море отражается в капле воды, так и казусы государственные отражаются на каждом. Как я понял, служил свояк в оперативном подразделении. Был однажды на своей территории, да в неслужебное время, зашёл в кафе, там его и засёк наряд милиции. Война департаментов у силовиков происходит естественно на силовом поле. Они знали, что он не при исполнении, видят выпимши – задрались - он резко ответил – его "жёстко" повязали. Тогда ходили слухи, что какой-то полковник попался аналогично на Ждановской (сейчас это Выхино) и его убили! … правда, потом "выяснилось", что был это майор запаса, но народ тогда знал, что "сотрудниками МВД убит полковник КГБ". Комитетские удовольствовались тем, что охрана кортежа Брежнева сделала дырку в голове ГАИшника. Когда кортеж поворачивал с Кутузовского проспекта на набережную, несчастный стоя на трассе имел глупость навести на машину радар, которыми они тогда измеряли скорость движения. Официально заговорили об этом конечно только в перестройку, у нас никогда такое не открывается раньше.
История эта простая и неожиданно короткая.
Казалось бы, недавно всё было – однако и страна другая, и уже на другом краю жизни.