Примерно через два часа прибыли бортовые машины военных. Отряд Сулимана погрузился в них, и их повезли в Грозный, в расположение воинской части.
Машины были накрыты остекленными тентами. Сулиман заметил в окно свой дом. Они должны были проехать и по улице Хасана. Сулиман внимательно наблюдал за ним и, как и Хасан, часто выглядывал в окно. Хасан еще не знал, что его отец умер. Сулиман не хотел, чтобы пока он это узнал. Траур уже был закончен и Сулиман успокоился, что Хасан не заметит теперь во дворе скопления людей.
Так, они добрались в расположение воинской части в Ханкале, у въезда в Грозный. Высадившись, отряд построился в ряд. Здесь их уже ждали военачальники и сын бывшего муфтия Чечни, убитого Главы администрации республики.
Первым к ним подошел сын муфтия. Сулиман вышел вперед и представился.
Сын муфтия был очень зол. И его можно было понять. Не прошло и месяца, как он похоронил отца.
- Ну что? – спросил Рамзан. – Навоевались? Я надеюсь, что вы сдались не потому что струсили, а поняли, что вас обманывают, вас используют.
- Да это так Рамзан, – ответил Сулиман. – Мы хотели прийти раньше. Но не было такой возможности. Прими наши соболезнования по поводу смерти отца. Да Благословит Всевышний его Газават. Я понимаю, ты еще не готов принять нас как своих. Но позволь нам доказать, что мы не враги народа и тебе товарищи в служении народу. Для начала, дай нам немного времени восстановить силы. Если нет такой возможности, мы готовы прямо сейчас доказать тебе, что жизнь готовы отдать за свой народ. Я надеюсь, что здесь нас не обманут.
Рамзан чуть оттаял от слов Сулимана.
- Здесь я вам гарант, – твердо сказал Рамзан. – И я не призываю вас к войне, я призываю вас не губить свой народ. Вы можете вернуться к своим семьям, можете продолжать борьбу. Это по вашему желанию. Но повторяю еще раз, не губите наш народ, и себя сберегите, хотя бы ради своих родных. Это все что мне нужно от вас.
- Уже почти десять лет мы находимся в военном положении, – ответил Сулиман. – Мы выросли в войне и не умеем ничего, кроме как воевать. Ты был одним из нас, и не по наслышке знаешь, что эта война нам навязана. Не мы ее выбирали. Она выбрала нас. И нам не оставалось ничего, кроме как принять ее вызов. Война, к сожалению, еще не закончилась. Дай нам возможность обрести гражданские профессии, и мы дальше будем служить народу.
- Здраво мыслишь, – хлопнул по плечу Сулимана Рамзан. – Из тебя выйдет толк. Сразу видно, человек образованный, воспитанный. Патриот. Молодец. Кто ты? Почему я о тебе не слышал раньше?
- Не знаю. Наверное, еще не сделал ничего такого, чтобы обо мне говорил народ.
- Далеко пойдешь.
- Если пуля не остановит.
- И не пропадешь! - громко рассмеялся Рамзан. – Молодец! Не сломлен! Уважаю! А семья у тебя есть?
- Мать и сестра. Отец погиб, еще в прошлую войну.
- Воевал?
- Да.
- Впрочем, этим никого не удивишь. Прими мои соболезнования. Сдавайте оружие, пройдете необходимую процедуру. А дальше, будем думать, как нам дальше жить.
После сдачи-приема оружия, Сулимана и его бойцов по одному повели на допрос.
Сулимана сопроводили в небольшую комнату, где находились стол и два стула. Указав ему место, конвоир покинул комнату. Сулиман присел на стул, и стал ждать следователя. Некоторое время он просидел в комнате один, размышляя о жизни, о своей нелегкой судьбе. Его сейчас успокаивало то, что не будет пыток и издевательств над ним и его товарищами, с требованиями подписать бумаги о их участии в преступлениях к которым они не причастны. И это было его единственным требованием по отношению к себе и своим товарищам. В том, что решение сложить оружие было верным и правильным, Сулиман уже не сомневался.
Его мысли прервал звук открывшейся двери. Сулиман сидел без движения, и взгляд его был устремлен к полу.
Вошедший подошел поближе и встал напротив. Сулиман продолжал сидеть без движения.
- Сулиман Темиров? – услышал до боли знакомый, радостный голос Сулиман. – Живу-уч! Ох и живуч.
Сулиман поднял глаза. Он чуть не ахнул когда увидел сияющее от радости лицо следователя.
- Сергей? – обрадовался Сулиман. – Ты?
Сулиман посмотрел на его ноги.
- Протез, – ответил на его вопросительный взгляд Сергей. – Я ведь не весь покинул Чечню в прошлый раз.
Еще некоторое время они смотрели друг на друга. За более чем два года, на лице Сулимана впервые появилась улыбка. Он был искренне рад этой встрече.
Сулиман встал, и они с Сергеем крепко пожали друг другу руки и по-дружески обнялись.
- Испачкаешься, – сказал Сулиман.
- Грязь, которую можно смыть водой, это не страшная грязь. К сожалению есть грязь, которую никакая вода не смоет. Присаживайся.
Друзья присели друг против друга.
- Золотые слова. Красиво сказано.
- Это не я, это Хизир сказал. Кстати, как он?
- Он умер, – с грустью в голосе сказал Сулиман. – Неделю назад.
- Да ты что? Печальная новость. А что с ним?
- Инфаркт.
- Бедняга. Не выдержало наверное, сердце. Золотой был человек. Царствия ему небесного, прими мои соболезнования. Жаль, что не смогу больше пожать ему руку. А я так этого хотел.
- Спасибо. Да, Хизир был светлой души человеком. Я и сам об этом узнал только сегодня утром. Его сын до сих пор об этом не знает. Кстати, ты его знаешь. Хасана помнишь? Старший сын Хизира.
- Конечно, помню. Он тоже здесь?
- Да, мы вместе…
- Да ладно, договаривай уж. Воевали.
- Ну да. А ты как здесь оказался?
- Я здесь всего месяц. Ездил по командировкам за рубеж.
- Молодец, рад за тебя. Ты я вижу, неплохо поднялся. Уже майор. Вообще-то не помню, в каком звании ты был раньше. Но не майором точно.
- Да. Я был младшим лейтенантом, когда мы познакомились. А скажи, если бы ты тогда знал что я ГБшник. Как ты ко мне отнесся бы?
- О том, что ты ГБшник, я только сейчас слышу. Но для меня человек, прежде всего, человек. А потом уже и ГБшник, и ГАИшник, и президент и дворник. Как отнесся, так и отнесся бы.
- Правильно. Молодец. Ну а насчет «поднялся», я вижу, и ты не отстаешь.
- Да я-то что? Простой командир отряда. Рядовой.
- Да ладно, не скромничай. Звания у тебя может и нет, но авторитет… Я конечно же навел о тебе справки. Дерзок. Крепкий орешек. Не сломали тебя, лесные братья. А звание - это всего лишь звание. Просто название. Главное как народ и руководство к тебе относятся.
- Тоже верно. Но и ты меня переоцениваешь. Правда если бы пожелал, и полковником, и даже генералом мог бы стать. Достаточно было просто зайти в штаб и сказать, «я хочу быть генералом, иначе воевать не буду». И мне вручили бы погоны.
- Да, я в курсе. Ну ладно. Перейдем к делу. Сулиман, ты спас мне жизнь, я этого не забыл и не забуду никогда. Но на ход следствия, это никак не может повлиять. Дружба как говорится, дружбой, а служба службой. Но это не значит, что я забыл то что вы с Хизиром сделали для меня. Я не забыл, как вы защитили меня в госпитале от ваххабитов, как обхаживали меня, как отправили домой. Не забыл заботу медсестры, племянницы Хизира. Луиза, по-моему ее звали?
- Да.
- Как ты говорил, у вас в народе говорится? Человек, не помнящий добра, - это раб? Так вот, я тоже не раб.
- Я понимаю тебя, Сергей. Еще до сдачи у меня было только одно условие - справедливость. Я был бы не прав, если бы просил тебя переступить закон ради меня. И я этого ни сделаю. Выполняй свою работу.
- Спасибо. Но я поспешу тебя обрадовать. Реальный срок тебе не грозит точно. По крайней мере, по имеющейся у меня информации. Ты не занимался похищением и торговлей людьми. Нет доказательств расстрела плененных военнослужащих. Не связан с ваххабитами. И даже наоборот. Ну а за участие в войне, весь народ наверное, можно посадить.
В глазах Сулимана начало мутнеть. Он чувствовал, как засыпает сладким сном. Или встреча с Сергеем так успокаивающе подействовала на него, или он очень устал, но глаза начали слипаться, и он не мог с этим ничего поделать.
Сулиман медленно опустил голову на руки, скрещенные на столе, и тут же уснул крепким сном.
* * *