Продолжение.
Начало: главы: 1,2,3,4,5,6,7,8,9,10,
11,12
Глава тринадцатая
Настали каникулы зимние, и Маня решила поехать к своему обожаемому супругу. Как будто бы стало спокойнее, она собралась в два счета и уехала. Все как-то благополучно сложилось, встретил ее муж радостно, с нескрываемым счастьем в глазах. В дороге настигли сумерки, быстро стемнело.
Неожиданно на станции пришлось менять лошадей, побежал Лука Васильевич за подводой, а Маню окружили какие-то люди, затолкали и утащили все вещи. Бросились за ворами муж и возчик, но их след простыл. Осталась Маня у подводы сама, перепуганная до смерти, горько плача. Никого не было рядом, и как только не убили молоденькую фельдшерицу набежавшие урки? Это первое ее личное горе было ужасным, никакими посулами не мог Луша успокоить любимую женушку.
Всю дорогу он прижимал ее к груди, утешал и обещал еще лучшее приданое справить; но ведь это когда еще будет? А как теперь жить? Пришлось Мане сменить батистовое белье на мужнины кальсоны и полотняную рубашку. После где-то в деревне удалось достать тонкого полотна. Когда бедняжка оставалась дома одна, то печалилась о своих вещичках. Ведь она сама, своим трудом и с такой радостью приобретала каждую мелочь, вязала кружевные прошвы, вышивала ночные сорочки и носовые платочки. Пропали и кораллы настоящие, подарок Лушеньки. Только бусины с одной ниточки, которая разорвалась, остались у нее в кармане. Вот так бандиты обидели Манечку…
Все же рождественские каникулы выдались чудными; катались они на санях, ездили в гости. Однажды возвращались лесом в село на лошадях, и с ними был жеребенок. Сани просторные, неслись живо на широких полозьях по укатанной снежной дороге, а лошонок бежал рядом. И вдруг Лука говорит жене: «Оглянись, Муся!» Она повернула голову и увидела движущиеся к ним огоньки. Протяжный вой послышался из лесу.
«Это волки!» – воскликнул фельдшер и спрыгнул в снег на ходу, поднял жеребеночка в сани, а Маня обняла и крепко прижала его к себе. Почуяв беду, кони понеслись вовсю. Ей казалось, что они летят по воздуху, а вой волков раздавался все ближе и ближе… Но вот и село показалось, собаки бросились навстречу и отогнали волков. Лука всю ночь ходил и смотрел за лошадьми, они были так потны, что выступила белая пена на боках. Он укрыл их теплой попоной и поил по чуть-чуть с ладоней, а каурая Медея – мать жеребенка, глядела испуганными глазами, тревожно всхрапывала и благодарно тыкалась мордой в руки спасителю…
Тихо и спокойно текла сельская жизнь в Покалеве. Декрет о мире, провозглашенный властью Советов, здесь, в глубинке Волынского уезда, казался почти воплощенным, почти осуществившимся и даровавшим измученным людям надежду на лучшую жизнь в светлые праздники Рождества. Только газеты, привозимые из Овруча с почтой, тревожили влюбленного фельдшера, да редкие ходоки доносили недобрые вести с фронта.
Мир нужен был, как воздух, молодому, невиданному доселе в мире государству рабочих и крестьян. Но, кроме захвативших власть большевиков и пылких студентов, просвещавших темный народ, громадная Россия имела двадцатимиллионную армию зрелых мужей, еще недавно присягавших поруганному Отечеству, плюс столько же ошалевших, не разобравших пока еще что к чему «новых буржуев», не считая рафинированной аристократии и привилегированного дворянства, успевших загодя эмигрировать. «Контра» затаилась и накапливала силы для удара «под дых». Мир, мир любой ценой нужен был всем. Нынешнее светлое Рождество стало последней заминкой перед кровавой, решающей битвой за революцию. И Лука Васильевич понимал это.
Но пока… Чистым серебром лился лунный свет с высокого бархатного неба, пели колядки, по селу разносился ванильный запах сладкой кутьи и печеного теста, а за зелеными ставенками шептались слова любви, прекрасные и бессмертные, как сама жизнь.
С тоской оставляла Маня своего любимого мужа, однако надо было возвращаться в Житомир.
*******************
Продолжение следует