- Улица Ленина, - прочитал Сильвио надпись на табличке, когда они, наконец, остановились, и хихикнул. – Мы его у Зосима оставили, а он здесь нас нашел. Это, помнишь, как в песне: «Ленин всегда живой, Ленин всегда с тобой».
Но Ушак никак не отреагировал, заворожено глядя куда-то вверх. Его раздражение улетучилось еще по дороге, и теперь фанатик в нем тихо благоговел при виде красоты, к которой так давно стремился. Пушкинец тоже задрал голову и ахнул - они стояли перед домом, на фасаде которого, гордо задрав вверх хвосты, красовались коты.
В полном молчании хранители медленно прошлись вдоль всего здания, любуясь его причудливым декором, и перебрались через дорогу, укрывшись под каким-то козырьком, украшенным большим подсвечником. Отсюда им хорошо был виден весь дом.
- Ну, надо же, какой вид у него выразительный, - первым нарушая молчание, промолвил Сильвио. – А какая идея интересная заложена. Хотя, пожалуй, сразу все и не объяснишь, подумать надо.
- А что объяснять? – удивился Ушак. – Красиво, и все тут.
- Э, не скажи, - возразил пушкинец. – Здесь же обереги от непрошенных гостей везде.
- Где?
- А сам погляди. Видишь, наверху, медведь со щитом? Такой спокойный, мирный, но ведь это явное предупреждение, что, мол, дом под сильной защитой. А вот ниже уже угрозы: коты, с распушенными хвостами, в боевой стойке; под эркером – львы пасти разинули. А у входных дверей так вообще ужас – попробуй, войди непрошенным, и из терновника что-то дико-кошачье на тебя набросится. Не, хорошо мысль читается.
- Откуда ты это берешь? Мне как-то и в голову не приходит что-то там читать.
- Так коль в жильцах такой архитектор, как не научится? Амвросьевич все продумывал, каждую деталь, и снаружи, и изнутри. А тут, видать, заказчик боялся кого-то, вот и велел дом-амулет соорудить.
- Думаешь? А, может, все-таки для красивости?
Сильвио еще раз окинул дом задумчивым взглядом, и решительно тряхнул головой.
- Не. Оно, конечно, наверняка не знаю, но, думаю, в точку попал.
- Тогда скажи, а странные физиономии причем? Тоже оберегают?
- А это, похоже, реакция человеческая, - подумав, ответил Сильвио. – Юмор архитекторский такой. Видишь, внизу изображены посторонние люди, которые испугаются, заплачут и не войдут. А, вот выше, видать, гости званные расположились. И тут по-разному: кто-то «Брысь, хвостатые» орет, кто-то улыбается. Или скалится в ответ.
- А на эркере с кривящимися ртами кто?
- Ну, думаю, это неравнодушные прохожие, типа нас с тобой. Гадают – что бы это значило? Я ж говорю, с юмором здесь Амвросьевич поработал.
- Лишневский.
Оба домовых вздрогнули от неожиданности и обернулись. В глубине, у самых дверей, стоял неизвестно когда там очутившийся сухонький седой хранитель и с веселым любопытством смотрел на них.
- Я говорю, Лишневский Александр Львович тут работал, - повторил незнакомец онемевшим домовым. – А помогал ему Светлицкий, Павел Петрович. А дом это мой.
Сильвио недоуменно заморгал глазами.
- А Данини?
- Что Данини? – переспросил абориген.
- Где его постройка?
Местный хранитель на минутку задумался, потом пожал плечами.
- Не знаю, тут, в округе, такой не строил.
Ничего не понимающий Сильвио уставился на Ушака, но тот с самым невинным видом подтвердил слова аборигена:
- Это, действительно, не Данини, сюда мы по дороге завернули. Надо же было тебе показать.
- А-а-а, - протянул гость, успокаиваясь. – А до того дома еще далеко?
- Вообще-то, он на той стороне Невы остался, ворочаться надо.
У Сильвио округлились глаза. Несколько секунд он стоял столбом, потом поднял руку и затряс указательным пальцем.
- Ты … меня обманул???
- Почему сразу обманул? – возразил Ушак. - Говорю же, по дороге завернули.
- Ни фига себе «по дороге», - засмеялся абориген.
Ушак обернулся к нему и пожал плечами.
- А чего? Коль для бешеной собаки семь верст – не крюк, то для нас-то тем более, - он вновь обратился к Сильвио. - Или мы хуже? – вопрос поставил пушкинца в тупик, и, видя его растерянность, старый домовой быстро произнес, подняв вверх указательный палец, - Мое ИМХО, что мы даже лучше.
Как ни рассержен был Сильвио, но он не смог удержаться от хохота. После такого финта ругать старого чудака было невозможно, да и возразить нечего - разумеется, они уж точно не хуже бешеной собаки.
Видя, что гость больше сердиться не намерен, Ушак и сам заулыбался.
- Ладно, теперь можешь говорить, что Данини твой лучше кошек лепил, и пойдем отсюда.
Эти слова, сказанные веселым тоном, тем не менее, заставили Сильвио смутиться и пристально посмотреть на собрата, в голове его что-то щелкнуло.
- Достал я тебя, да? – тихо спросил он. – Ты пойми, Амвросьевич мне как родной. И дом построил, и вместе жили, и меня многому научил. Конечно, он самый лучший.
- Понимаю, - вздохнув, ответил Ушак. – Мы все со своими чудинками, но тут уж обидно стало.
- Прости, - повинился пушкинец.- Так-то город у вас красивый, и дома тоже. Не хуже чем у нас в Пушкине, - произнеся это, он хихикнул. - А славно ты мне хвост прищемил.
Незнакомец, все это время стоявший рядом и с интересом следивший за разговором, с веселой усмешкой покачал головой.
- Забавные вы ребята, однако. Может, дневалить ко мне пойдем? Я б с удовольствием еще вас послушал. Кстати, меня Александром кличут.
- Прости, брат, я бы с радостью, да и Зосиму было бы в чем отчитаться, но ворочаться пора, - с искренним сожалением ответил Ушак и кивнул в сторону Сильвио. – Мне его Аграфене сдать сегодня надо, а она сударыня строгая.
Но пушкинец беспечно махнул рукой.
- Да, ладно. Ты что думаешь, она уже успела все Зосиму рассказать? Точно еще дневалить будет, так что, - он повернулся к Александру, - принимаем твое предложение, хозяин. Кстати, а на счет жильца твоего я прав? Боязливым был?
- Это ты про Алюшинского, заказчика?
- Ну, да, наверное.
- Тогда точно не скажу, Иван Федорович в другом месте обитал. Но, боязливым – это вряд ли, коль строительными подрядами занимался и хорошее состояние сколотил. А вот суеверия, наверняка, в нем жили. Он же родом из костромских крестьян. Ой, - вдруг спохватился он, - что ж мы тут стоим? В дом прошу, гости дорогие, там и побалакаем не спеша.
Подойдя к дверям, возле которых щерили пасти дикие коты, хозяин остановился и, указав на своих гостей, сказал:
- Я с гостями званными, так что брысь, хвостатые!
Это, похоже, рассмешило даже грозную охрану, и хранители беспрепятственно вошли внутрь.