Он стоял зажатый в дальний угол от входа и сейчас, с сожалением осознавал, что упустил время. Теперь, попытка прорваться через сумасшедший дом не нереальна. Павел не верил своим глазам. Всё помещение немыслимо, кардинально преобразилось. Старый, поломанный пульт разросся, как и остальная техника, заполнив значительную часть помещения. Все они теперь жили своей жизнью, жуткой и пугающей. А хуже всего было то, что пути бегства были теперь полностью перекрыты.
- Надеюсь, это не ранняя шизофрения? После такого, мне явно обеспечена психушка, если конечно в морге местечко не приберегли! – подбодрил себя Павел.
Он периодически метался по помещению, но всё было бесполезно. Металл, обрамлённый в пластик, держал его на ограниченном расстоянии, как домашнего зверька.
Микрофон преследовал везде.
- Не молчи, - шептал он, не переставая и настойчиво, терзая своей навязчивостью, при этом больно жаля электричеством. Терпеть такую экзекуцию телу становилось невмоготу.
Павел уставший, ошарашенный, упал беспомощно на полу. Ругательных слов не хватало, чтобы выразить состояние. Пара колонок, прессуя сверху, давно парили над ним. Их динамики, преобразовавшись, теперь представляли собой маленькие смерчи. Сменяя друг друга, они по очереди обдували лицо, высасывая воздух.
Микрофон ужалил ещё раз и затаился рядом с шеей, обкрутив тело проводом. Другого пути не было для Павла. Сейчас оставалось только ждать. Смена давно должна была закончиться. Толик всё увидит и поймёт. Он точно поможет. Но сменщиков не было.
Микрофон с нервозностью ждал. Павел собрался с духом:
- Доброе утро, дорогие радиослушатели. Вот и наступил наш рабочий понедельник. К сожалению, выходные пролетели, но это не страшно, так как погода вновь радует нас своим теплом. Те, кто в отпуске, может смело бежать на пляж. Вы заслужили это. Пора, пора прогреть утомлённые кости и напитать тело отдыхом за весь прошедший год. Мы ждали солнце, вот мы его и дождались. Но главное, не доводите себя до поджаристой корочки. Солнце солнцем, а меру надо знать. Слушайте наше радио. Именно для вас звучит эта прекрасная музыка. Это ваш любимый ведущий Павел. Оставайтесь с нами.
Во рту пересохло. Хотелось невыносимо пить. Несколько капель оставшегося чая облегчения не принесли.
Взбесившаяся техника сама управляла музыкой, экспериментируя со скоростью, звуком, тембром. Голоса то ускорялись, то замедлялись в хаотической пляске. Музыкальные произведения соединялись, переплетались, создавая невыносимую какофонию.
- Говори, - резко проснулся микрофон, прошипев в ухо и выпустив разряд.
У Павла в голове появилась надежда. Телефон, он совсем забыл про него. А ведь это шанс позвать на помощь.
- Это опять я, ваш Павел. Да, да, да, понимаю ваше возмущение уважаемые слушатели. К сожалению техника сошла с ума. Только что, вы прослушали дисгармонию кошачьего концерта, а на очереди, - Павел кинул взгляд на монитор, на котором замигал следующий трек, - великая и непотопляемая классика. Очень рад буду услышать ваши отзывы об этом. Не стесняйтесь. Наш телефон не изменился ….
В колонках ударили стервозно скрипки, вплёлся тяжёлый рок, соединённый с психоделикой, а изюминкой, стали неожиданные переливы русской народной. И свершилось.
Павел обрадовался, но его опередили.
- А вот и наш первый звонок. Добре утро, доброе утро, - прошипел микрофон голосом Павла, сделав быстрый оборот вокруг шеи радио-ведущего и сжав рот. – Мы рады вас слышать. Назовите себя? Окуните себя в известность.
Колонки отлетели и нависнув над аппаратом, принимающим входящий звонок, загудели ветродуями на полную мощь.
- Хай! Меня зовут Майк! Оба, я и вправду на волне. Мужики, за цените! – крикнул он кому-то рядом. - А что касается музона, отстой. Но мне нравиться. Руби дальше. Наконец-то хоть что-то вставляет. Давай, жарь дальше, мы с тобой.
- А вот и второй звонок. Вы в эфире?
Раздался старческий голос женщины:
- Что за безобразие сегодня твориться. Я не узнаю моё любимое радио. Так нельзя, вас ведь слушают миллионы.
- Вы не правы, - перебил микрофон, - мы стараемся для вас.
- Ваши слова, это издевательство надо мной? Это не музыка, а сплошная пытка.
- Слышь, мочалка, отвали от ведущего. Ты не о тех вечностях сейчас думаешь. Ди-джей, врубай до полной, а кому не нравиться, пусть уши заткнёт.
- Как вам не стыдно! Как вы разговариваете. Да кто вас только воспитывал?
- Чё, карга? Пургу не неси. Бери свою гармошку и дуй в парк на пятачок, песком дорожки посыпать. Не забудь шпору, пока склероз окончательно мозги не съел.
- А вот и третий звонок, - радостно заорал микрофон и освободив Павла, сам устремился к встроенному телефону. – Очень радостно слышать ваши чуткие голоса. Вы в эфире, - проворковал он.
- Павел, я вас не узнаю! – заговорил молодой женский голос. – Во что вы превращаете канал?
- Оба на? – не унимался первый звонящий. - Ещё одна пресноводная! С какого тухлого болота ты всплыла? Отвалите от мужика.
Дальше было не разобрать. Орали все. Эмоции с каждой секундой нарастали и это в прямом эфире. Такое терпеть было невозможно. Воспользовавшись моментом, Павел рванул к проводам, торчащих из стены и с корнем выдернул их из розетки. Разговоры прекратились.
Микрофон, от ярости взлетев до потолка, засвистел на предельных частотах и ринулся в атаку. Он жалил не хуже змеи. Кусал электрическими разрядами отчаянно сопротивляющегося человека. Но и радио-ведущий не сдавался. В одну из атак, он ловко поймал провод, он раскрутив микрофон, стал дубасить им, что есть мочи. Однако, подпитавшись энергией, провод начал расти, превращаясь в основательный кабель. А затем показал уже все свои металлические зубки. Они без сострадания вонзались в тело, оставляя кровавые следы. Взбесившийся микрофон терзал и вертел свою жертву.
Через несколько минут, поверженный человек, окровавленный, с разорванной одеждой, бес сознания лежал на полу. А микрофон в ярости крушил всё оставшееся вокруг.
Ожили колонки. Они соединились друг с другом, слившись воедино. Метровый смерч заплясал посередине. Он рыскал по комнате, выискивая цель. Но главная цель, лежала внизу, без движения.
Провода зашевелились, восстанавливая разорванное соединение.
Вячеслав Эдуардович, спрятавшись за основательным столом, боялся выглянуть наружу. Когда вокруг всё громили и помещение с оглушающим грохотом сверкало, быть на линии огня никак не хотелось. Наконец, поняв, что всё успокоилось, начальник, решился и высунулся из-под укрытия. После того, как безобразное создание неожиданно устроило здесь погром, его гонор, как рукой сняло. Осторожно встав в полный рост, он оглядел помещение. Подняв руку и устремив палец на разбитое окно, он вопросительно посмотрел на Семёнову, которая в это время пробиралась через завалы к пострадавшим. Заметив вопросительный жест начальника, она остановилась и спокойно ответила:
- Совершенно верно. Злодеяния этой твари, теперь лежат на вашей совести!
- Я ….
- В полной мере, даже не сомневайтесь. Это факт. Вы её упустили, вам с ней и возиться.
- Что? Да это вы здесь занимаетесь чёрте чем. Вы её создали и теперь хотите отыграться на мне?
- Какой шустрик! Нагадили и в кусты? – Тамара, презрительно посмотрела на начальника. – Да вы ещё тот пострел! - и полезла дальше.
- Как вы смеете? Я вас уволю! По статье! По служебному несоответствию! – заорал Вячеслав Эдуардович, приходя в обычное состояние. Видать, эти слова вертелись у него давно в голове.
За месяц, отношения между ними накалились до максимального предела. Выговоры и предупреждения сыпались нескончаемо каждый день на подчинённую.
Над столом что-то зашипело и со стуком выпало из спецтрубы на приёмный держатель.
- Флаг вам в руки, вы давно об этом мечтаете, - Тамара отмахнулась от начальника, как от назойливой мухи и кивнув взгляд на упавшую колбу, дальше полезла через длинный блок. – Считайте, что меня уже здесь нет.
Вячеслав Эдуардович вытащил колбу и повертел её. Прочитав этикетку, его бледность увеличилась ещё больше, подсчитывая расходы. Цифры вытеснили сбежавшее чудовище с его памяти.
- Как нет? День увольнения считается тоже рабочим днём.
- Вычтете из зарплаты. Это вас успокоит!
«Заказной отдел» был отдельным подразделением министерства. О его существовании, а тем более о специфике деятельности знали немногие. С самого появления, он существовал всегда своей незаметной жизнью, со своими правилами. Но спрос с него был специфический, особый.
Однако, в последнее время, попав под реорганизацию и нововведения, произошло много упраздняющих перемен. Из-под чьей-то лёгкой руки, вышел документ, переводящий отдел в новое ведомство. А там уж понеслось. Людей за неделю раскидали, цеха позакрывали, усложнив работу до невозможного. Бобров Вячеслав Эдуардович оказался прожжённым бумажным червём, с замашками диктатора, мало понимающим специфику столь необычной работы. Прагматик, признающий только цифры. Только цифры ему говорили об одном. Отдел сжирает немыслимые деньги на непонятную работу. А работа была такая, что не пощупаешь. Она не поддавалась логике и уж в коей мере, никак не оправдывала расходы. Хотя, цель его назначения была ясна с самого начала – закрыть отдел навсегда, вынудив уйти сотрудников по собственной воле. С чем он успешно и справлялся, причём в максимально короткий срок. Держались только самые стойкие, но их оставались единицы.
- В таком случае, ваши обязанности пока будет выполнять Сергей! Он обрадуется такому повышению.
- И.о. с премиальным увольнением? Свой сарказм, вы это ему сейчас сами и скажите! Он здесь, ждёт! – произнесла Тамара, увидев открывшуюся картину.
Вячеслав Эдуардович, воткнув на место прилетевшую колбу, обойдя поваленные шкафы, важно подошёл к Тамаре.
Сергей и Лиза сейчас были одной бесформенной массой, которая перетекала и постоянно меняла форму. Слившись друг с другом, с телами происходила неимоверная метаморфоза. Их части хаотически перемешивались, пугая смотрящих.
Брови у Боброва поползли наверх, а глаза чуть не вывалились наружу.
- Узнаю ваш подчерк, Вячеслав Эдуардович! Может вы любитель Пикассо? - произнесла Тамара, сместившись, для лучшего обзора. – Вижу, любите работать с живыми моделями!
После очередного перестроения, Вячеслава Эдуардовича передёрнуло и чуть не вывернуло наизнанку.
Вдоволь насмотревшись, Семёнова развернулась и сунув ключи от помещения начальнику в нагрудный карман, направилась к выходу.
- Вот и настал момент вашего триумфа. Удачи! – торжественно произнесла она.
Мгновенно поняв сложность всей ситуации, Бобров не стоял на месте. Он обогнал Семёнову и перегородив всем телом ей выход, с трудом произнёс:
- Тамара Ивановна! Это вы меня вынудили вспылить! Я ведь человек мягкий. И вообще, речь об вашем увольнении, на данный момент, да и думаю вообще, совершенно беспочвенная.
- Разве? А как же разработанный план? – она кивнула взглядом наверх. – Следуя ему, вы мне об этом настойчиво намекали.
- Ну, это же мелочи. Мало ли что я сказал. Зачем нам ссориться из-за каких-то пустяков? Думаю, будет лучше, если каждый сейчас начнёт делать то, что он лучше всего умеет.
- Это правильно! Вы уже славно потрудились. Вот и завершайте начатое! – Тамара попыталась сдвинуть преграду, однако Борисов пыхтел, но не уступал.
В этот миг, трансформирующаяся масса поднялась, и сделав ещё несколько перевоплощений, направилась к стоящим. Раздались нечленораздельные звуки, из блуждающих речевых аппаратов, то ли из области подмышек, то ли ещё хуже, что в конец перепугало Боброва. Он в ужасе упал перед ней на колени:
- Тамара Ивановна! Не оставляйте! Ну, сжальтесь вы над старым человеком?
- Жалость значит! – она задумалась. - Допустим. И чем всё это в итоге закончиться?
Масса медленно приближалась к двери. Надувшись, она изрыгнула гадость. Время на ответ совсем не оставалось. Но ответ напрашивался только один и без вариантов. Бобров прекрасно понял, что от него требуется взамен.
- Я понял, что ошибался. Останьтесь! Вы не пожалеете! Обещаю! – он достал ключи и вложил их аккуратно Тамаре в руки.
Масса, подойдя почти в плотную к говорящим, изрыгнула гадость ещё раз. Вячеслав Эдуардович, закрыв рот рукой, вылетел прочь из помещения.