Глава 4.
Встреча на вокзале.
Молодого железнодорожного инженерика зовут Лёшиком. То есть, его зовут Алексеем, но из-за его слишком моложавого внешнего вида, даже не студенческого, а скорее гимназического, я его про себя называю инженериком, а не инженером. А то - инженер путей сообщения! Ну, и Лёшиком, по знакомству.
Мне нужен специалист не по железнодорожным путям сообщения, а по подвижному составу. Который мог бы, осмотрев, скажем поезд, то есть паровоз и вагоны, сказать, что в поезде не так. То есть, может привести рано или поздно, железнодорожный пепелац к крушению в пути.
И сможет, если надо, провести технический досмотр огнедышащей зверюги, которая называется паровозом. Я подозреваю, что зверюга эта только прикидывается паровозом, а на самом деле - огнедышащий дракон.
Лёша все это знал и умел, и служил в соответствии с этим знанием и умением в депо московской железной дороги.
В настоящее время Лёша смирно стоит рядом со мной на перроне и даже не пытается взять меня под руку, поскольку все его поползновения были мною жестко пресечены. Потому, что он едет с нами в качестве привлеченного специалиста. Зачем он и сам не знает, поскольку используется мною втемную. Так надо. Наши тоже не знают для чего он нам нужен и посматривают то на меня, то на Лёшика вопросительно и несколько иронически.
Наши - это я с подругами и Машенькой, его Превосходительство с офицерами штаба и чинами Управления. Полковник граф Светлицкий. Груды нашего багажа. Бдительный Кукулиш и чины рядом с чемоданами. И он и молодцы все в светлых пиджачных парах. Как и офицеры. Бутоньерки, как положено и котелки. Тросточки. Солидные люди едут в Крым на курорт! Провожающие...
Маша ожидаемо подкрадывается к нашей корзинке с провизией. Вопросительно смотрит на меня. Это замечено моими подругами. Я тоже чувствую голод. Это железнодорожная атмосфера так действует. Даю отмашку и открываю корзинку с пирожками и бутербродами. Мужчины не остаются в стороне. Но у меня есть и заготовленное впрок...
Вдали загорелись огни семафора.
- Это поезд! - говорит мне Лёшик. - Уже дополнительные, для нас московские вагоны, прицеплены, и сейчас будут подавать весь состав!
Только хотела сказать молодому человеку слова благодарности, как меня дергает за платье неугомонная Маша.
- Что, деточка? - наклоняюсь к ней.
- Вот та молодая тетенька, - шепотом на ухо говорит Маша, - она плохая. - И тот молодой дяденька с длинными волосами, который неподалеку от нее, тоже! Они на самом деле вместе, но притворяются, будто отдельно друг от друга!
- Слушайся меня! - на всякий случай успокоительно говорю я.
И шепотом ей на ушко:
- Когда я скажу, немедленно в вагон с маман и папа.
- Яволь, ма тант! - Маша, как в нашей с ней игре в слова, смешивает слова разных языков. Тант, то есть тетушка по французски, это я.
Подвожу ее к маман, то есть к Бетти. Шепотом на ухо поясняю ей ситуацию, а громко на всякий случай говорю Маше.
- Ну, потерпи минутку, вот уже и поезд!
Чудо техники, шипя паром и присвистывая, медленной змеей вползает на перрон. Оставляю Машу и Бетти и перемещаюсь к Полковнику.
- Некогда! - шепчу я ему на ухо, будто я провожающая его дама. - Немедленно за ними в вагон и охранять! К окнам не подходить!
Он мгновенно все понимает. С проводником нашего вагона нет вопросов, видимо Бетти дала тому правильные команды.
Наш вагон прицеплен первым к последнему питерскому. А питерский, последний в их составе, не просто вагон. Это правительственный салон! И там, где недалеко от входной двери окно, там небольшой царский штандарт! Кто-то из царской семьи?
Этого вагона здесь не должно было быть, он подцеплен, видимо, внезапно!
Краем глаза вижу, что наши уже вошли в свой вагон, в котором мы должны ехать. Лёшик с ними, был назначен мною адъютантом при Бетти.
А потом смотрю, что происходит у меня перед глазами. Правительственный салон оказался лишним в составе, видимо был прицеплен вне очереди. Поэтому наша багажная груда оказалась напротив него, а не напротив нашего вагона. Но это самое небольшое огорчение. А вот и другие.
Их не двое, как сказала Маша, а трое. Молодая бледная девица, молодой парень и еще один чуть постарше. Отличаются от праздничной публики курортного поезда, тем что нет у них праздничного выражения на лицах!.. У отъезжающих праздник, потому что они едут на отдых и их ждут курортные приключения. А у остающихся праздник потому что их ждут приключения без отъезжающих!
Двери салон-вагона открываются и появляется проводник в форме. Потом высовывается улыбающийся Гатвиг в форме полковника. Немного отталкивая его, и тяжело вздыхая, следом выходит красивая черноволосая молодая девушка, почти девочка.
- Ой, извините ради Бога, я вас толкнула! - говорит она Гартвигу. - Укачало меня, быстрее хотела вырваться из вагона! - девушка хватается, опираясь, за руку Гартвига.
- Ничего, тут свежий ветер! Дышите глубже и сейчас все пройдет! - отвечает Гартвиг и замечает меня. Его глаза удивленно расширяются, но я даю ему наш условный знак помалкивать.
Вслед за Гартвигом из вагона появляется молодой человек в мундире с аксельбантами. Ники. Как некстати и не вовремя! - мелькает мысль.
- Малечка, ты как? - спрашивает он заботливым голосом. - Тебе легче?
И замечает меня. И время в моем восприятии становится медленным и вязким.
Бледная девица судорожно рвет из своей сумочки револьвер. Ники закрывает собой черноволосую девочку. Девочка все понимает и профессиональным танцевальным движением меняется с Ники местами, заслоняя его! Гартвиг закрывает собой их обоих!
Бледная девица поднимает револьвер нацеливаясь в их сторону. Метров десять до цели. Дилетантка. Что-то кричит про царских сатрапов. Они без позерства не могут.
Ее револьвер вдруг уже в руке у Китти, так и не выстрелив, и исчезает в необъятном юбочном кармане моей подруги, а сама революционерка вдруг мягкой тряпичной куклой складывается на перроне у ее ног.
Спутник революционерки, дергается в их сторону, но натыкается на меня, как то кстати, вдруг оказавшуюся здесь же. И он тоже вдруг решает, свернувшись в калачик, полежать на перроне. Даже не охнув...
Третий индивид, увидев мои бешеные глаза, по-заячьи взвизгнул и побежал. Прочь по перрону, будто бы можно убежать.
- Убежит! - говорю я ротмистру. - Давайте пирамидку, а?
Живаго поворачивается спиной к убегающему и сцепляет руки на уровне своей богатырской груди. Я оказываюсь наверху. Левой ногой я опираюсь на руку ротмистра, а правой ногой, коленом, становлюсь на его плечо. А одной рукой Живаго поддерживает все же меня, обняв за бедра. Акробатический этюд. Мой Кольт уже в моих руках. Нужная фигурка несется, нелепо подпрыгивая. Хлоп! И фигурка больше никуда не несется и не подпрыгивает...
И вязкость меня понемногу отпускает. Внезапное спокойствие и умиротворение. Адреналиновый выброс постепенно проходит... Рвусь за упавшим! Кто-то за мной следом! Настигаю и обездвиживаю, а то мало ли чего...
Ухтомский с Кукулишем и бойцами волокут подранка. Связанного и разоруженного. Много чего на нем есть, вернее было. Я иду рядом и порыкиваю, как волчица. Так, для порядка.
Его Превосходительство и ротмистр уже возле нашего вагона и дают команду заводить туда задержанных. Которые уже очнулись. Ну Бетти, выскочившая из нашего вагона на помощь, и Китти им по паре тумаков отвесили, чисто для поддержания хорошего, бодрого настроения. Для каждого есть отдельное купе, там и будем производить первые экспресс - допросы.
- Я должна поздороваться с питерскими знакомыми... - говорю я его Превосходительству.
- Да и я тоже. - отвечает он. - Как то все стремительно вышло! Не до этикета было! Сейчас разместим субчиков и явимся...
Достаю из своей сумки одежную щетку и заботливо чищу летний пиджак на ротмистре Живаго. На моей обуви почти не было пыли и испачкала я его совсем немного, все удачно счистилось и ротмистр меня благодарит.
Поправляю шляпку на прическе Китти Извольцевой. Бывшая Измайлова, а ныне г-жа полковница и графиня Светлицкая уже готова. Дамы и неугомонная Машенька надушены. Господа офицеры специальными щеточками поправляют свои усы.
Идем представляться!
- Даже не ожидали вас сегодня здесь встретить! - говорит его Превосходительство Гартвигу и цесаревичу. - И вещи наши сложили напротив вагона, который по расчету должен быть нашим. Ведь мы едем некоторым образом на отдых, как и многие в этом поезде! А здесь такой казус! С его императорским высочеством и с вами, господин полковник, я знаком, давайте я представлю своих спутников... Вначале дам...
- Покажись со всех сторон... - шепчу я Китти. - Это надо.
Китти представлена архивариусом Управления. Она делает книксен с полупоклоном, а потом выпрямившись, снимает шляпку и, тряхнув волосами, делает оборот вокруг себя на одной ноге. Как, по - балетному, это красиво называется? Сейчас, то есть на сегодняшний день, моя подруга Китти Извольцева - самая красивая девушка на всей планете. Благодаря моим стараниям и моим мерам по гармонизации ее организма. Она идеальна и она идеал.
- Полковник Генерального Штаба, его Сиятельство граф Светлицкий с супругой и дочерью! - говорит далее его Превосходительство. Полупоклоны достойные лордов. Машенька начинает вытанцовывать большой церемониальный книксен и к моему удивлению он великолепно получается. А я думала, что мы еще с ней подработаем некоторые вопросы по придворному этикету. Над компанией пронеслись очередные вздохи и аплодисменты. Вздох в честь Китти, вздох в честь Бетти и поощрительные аплодисменты Маше.
А потом происходит нарушение этикета. Ники останавливает жестом его Превосходительство, когда тот собрался объявить меня.
- С Анастасией Николаевной я уже имею честь быть знакомым! - говорит он и делает немыслимое нарушение всех правил поведения! Для цесаревича. Он целует мне руку.
Черноволосая девочка дергается при этом, как от удара электрическим током. Затем всматривается в меня и застывает в недоумении. Я слишком сегодня похожа на принцессу Ксению.
- Анастасия Николаевна, - говорит Ники. - Разрешите познакомить вас с моим другом. Матильда Феликсовна Кшесинская!
- Я все видела, Маля! - шепчу я молодой, но уже известной балерине на ухо, когда мы целуемся. - Это дорогого стоит!
Из своих, для меня прежних, а по здешнему текущему времени времени будущих жизней, я мало что знала о Матильде Кшесинской. Ну, судьба эмигрантки после революции. Артистическая карьера и известность великой балерины. Долгая, почти столетняя жизнь. Незапятнанная репутация. Достойная во всех отношениях личность!
Это она заслонила Ники.
- Мы еще поговорим... - шепчу я, - нам есть о чем! Попозже, а сейчас служба не ждет!
Организованно, чуть ли не строевым шагом, вся наша компания движется в свой вагон. Ротмистр назначает и выставляет караул. Начинаем обживаться и распоряжаться в вагоне. Задержанные уже пришли в себя и болезненно морщась, смирно сидят на полу купе, куда их определили.
Бетти, уложив Машу и оставив с ней Полковника, присоединяется к нам. Бетти, я и Китти занимаемся козликом, которого я ранила в ногу. Посовещавшись, решили сделать экспресс-допрос. Я достаю зубочистку из коробочки на столике у окна. Там каждая зубочисточка в пакетике из папиросной бумаги. Руки у резвого козлика связаны за спиной и мы их развязывать не собираемся. Верчу острую деревяшечку в пальцах. И многозначительно смотрю на задержанного. Дамы тем временем раздевают его по пояс. Я, примерившись, втыкаю острый конец зубочистки в определенную точку на туловище. Туловище издает визг, похожий на поросячий. И дергаясь, заходится в этом визге. Невыносимой тональности звук. Поросенок, которого режут по живому. А всего лишь деревянная щепка...
- Будете говорить? - вежливо спрашиваю я.
Кивает головой.
- Все расскажете?
Еще раз кивает.
- Девочки, снимаем с него штиблеты и штаны!
- Не надо! - испуганно верещит задержанный, со страхом глядя на деревянную зубочистку в моих руках.
Бетти дает ему пощечину. Это чтобы привести его в чувство. Вместе с Китти расстегивают ему панталоны и стаскивают их вниз.
И меня пробивает на смех. На нашем пленном вместо стандартных летних мужских кальсон-подштанников надеты... Нет я знаю более двадцати названий разных фасонов женских предметов нижней одежды. Но это, видимо, авторская работа, сделанная неравнодушным человеком. Нечто из объемного газа и кружев, украшенное розочками из розового же цвета бантиков... Н-да... Ха-ха!.. Смешинка пристает ко мне окончательно!
Иду в купе-салон, где все наши, и не спешно с расстановкой беседуют с задержанными. Пишутся первые протоколы. А тут я, пришла и посмеиваюсь...
- Нет, нам в Институте о таком рассказывали преподаватели! Но никогда не сталкивалась. Ведь я же девица, а тут! - говорю я. - Мы ему перевязку собрались сделать, штаны сняли... - и смеюсь, заливаюсь. Смешинка...
- Ну, идемте посмотрим! - покладисто говорит мне ротмистр. И идет за мной в купе, где размещен задержанный.
- И я никогда с таким не сталкивался, только по описаниям в специальной литературе знаю. Что-ж, любезный, - обращается он к задержанному, - сейчас вас перевяжут, опросят, да и отправят в тюрьму. А вы, уж будьте любезны, сообщите, кто вы есть и как дошли до жизни такой. Так, где вы, говорите, служите?
Я роюсь в пакете, куда девочки сложили все вещи изъятые у задержанного. Ага, вот. Раскрываю удостоверение с тиснением. Читаю. Ткаченко Николай Иванович. Судебный прокурор Энского уездного суда. Редкая птица залетела в революционный зоопарк!
Меня настораживает его выражение лица, какое-то оно безучастное, не эмоциональное, неподвижное что-ли... И бледное. Напомнило мне любимые мною советские кинокомедии. И такое же лицо - неподвижную маску популярного когда-то киноактера Андрея Миронова-Менакера.
- Встать! - командую я ему. - Подштанники до колен!
Девочки, уже давно в специальных перчатках, выполняют. Сам он не может, руки то связаны! Я осматриваю и спрашиваю:
- Вы обрезаны. Вы иудей?
- Нет. Я православный. - говорит Ткаченко. - У меня, вот, крестик есть.
Это приговорка из анекдота, которая часто встречается в жизни. Живаго ухмыляется.
- Вы - Ткаченко. А фамилия девичья вашей матушки?
- Олигер. - сообщает задержанный.
Ткаченко нам еще будет нужен. Поэтому быстро ставлю ему два укола - пеницилликум и морфий, извлекаю пулю из раны, чищу, сшиваю, и профессионально забинтовываю.
Присаживаюсь за стол и пишу бумаги. Первая - рапорт на имя его Превосходительства о том, что было и обстоятельства задержания господина Ткаченко. Вторая - обыск и что у него изъято, под протокол. Третья - протокол об оказании медицинской помощи и анамнез. Дамы - допрашивают. Китти точно формулирует вопросы, а Бетти записывает, а почерк у нее - загляденье!
Появляется полицейский пристав. Две полицейские кареты и караул уже прибыли. И подготовленные его Превосходительством бумаги тоже готовы. И доклад его на имя Министра готов. И телеграмма на имя Императора...
Мы чистим перышки, поскольку общение с господами революционерами оставило осадок, будто нас всех из мусорного ведра обрызгали веником! Моем руки и прочее... А вагон-ресторан московской части поезда следующий за нашим вагоном, что очень удобно. Вот все туда и отправляемся.
И поезд засвистев паровыми свистками - трогается! Мы в пути!
Вот уже вечереет, 5 часов дня. Мы едем где-то в степи. А нас ведь пригласили на файф-о-клок к наследнику! Согласуем некоторые детали через переговорную трубку в купе у проводника и поезд начинает притормаживать и останавливается. Прямого перехода между нашим вагоном и правительственным салоном нет. Быстренько переходим по травяному покрытию какого-то луга и поднимаемся по ступенькам царского вагона.
После первых охов и ахов и первого самовара с чаем и тортом, ожидаемо, общая компания за столом долго не продержалась и распалась на группы по интересам. Меня взяли в кольцо и окружили, забитую в уголок дивана, Ники, Гартвиг и ротмистр Живаго. Первым наезжает Гартвиг.
- Анастасия Николаевна, голубушка, скажите честно: вы летать умеете?
- Умею. - Как бы говоря в шутку, пытаясь перевести разговор, как будто заданный вопрос - пустяковейший. - Летаю обычно на венике и на метле, то есть помеле, и когда есть настроение - в ступе. В деревне, у графини Светлицкой, завела себе ступу знаете ли, так по ночам и развлекаюсь полетами... У ведьм, наверное, набралась дурных привычек...
Но компания не удовлетворена.
- А вот господин полковник утверждает, что на балу у княгини Васильчиковой, так в танце вы плыли по воздуху! - говорит ротмистр, внося свои три копейки.
- Странно. Вы всегда отличались здравомыслием и критичностью суждений. Это я вот иногда увлекаюсь, особенно по работе если. Такого нафантазирую! А вы, меня, раз! И на землю! Да еще сверху ушатик холодной воды-с! - смеюсь я. - Положительно, мне повезло с начальством! - льщу нагло и чрезмерно.
Ротмистру нравится, когда его хвалят! Все начальство везде одинаково!
- А видели вы мои фокусы, господин полковник, действительно на балу, причем в присутствии августейших особ. Простейший с моей стороны фокус был, организованный мною так называемый стробоскопический эффект. В цирке показывают, для детей. У князя Андрея Васильчикова нашла стробоскопический фонарь среди его старых детских игрушек.
Матильда, пересевшая в нашу компанию, подтверждает.
- Так и есть! Я сама много раз выступала на детских праздниках, и тоже "плыла по воздуху"! Детки всегда были в восторге!
- Да, иначе мне было ничем и никак не отличиться, а хотелось... Все таки там выступали мастера искусств, где уж нам, любительницам! - говорю я.
Перевожу разговор на более твердую для меня почву, на медицинскую тематику.
- Кстати, господин полковник, говорю я Гартвигу. Как здоровье княгини Васильчиковой, ведь на самом деле вы про это хотели спросить? А за этим, осмелюсь предположить, еще чей - то интерес есть?
- Да. - сокрушенно говорит Гартвиг. - К вам, как говорится, на козе не подъедешь! А там, в Питере, фурор-с!
- Это верно! - улыбаюсь я с загадочным выражением лица. - Да, господа, я сделала эликсир Амбруаза Паре! Он действительно несколько омолаживает человека! Благодаря ему так долго и в здравии прожила Екатерина Медичи. И несколько французских герцогов времен Революции, оставивших увлекательные мемуары. Да и знаменитый шевалье де Сенгальт! Но там есть секрет в его применении, он и был тайной. А я разгадала. Но никому не скажу. Посоветуюсь вот в Крыму, кое с кем, кто поумней меня будет, так потом... э... запатентую!
- А с кем посоветуетесь? - спрашивает ротмистр Живаго. Вот настырный.
- С императрицей Марией. Без нее никак не решить такие вопросы, вы же понимаете.
Меня отвлекает Матильда. Мы уходим припудрить носики. Для этого она и присаживалась ко мне поближе, чтобы увести и пошептаться.
- Только вы можете нам помочь! Вы же медик! - шепчет Матильда, оглядываясь. - Ники не решается сам сказать, да и на людях все время! И тут везде уши!
- Что-то со здоровьем? - шепчу я.
- Да! Проблема появилась незадолго до отъезда. Как навел кто! - и девочка шепчет идеальным шепотом, рассказывая в чем проблема.
Да, обычная спинальная дисфункция. Но здесь ее лечат припарками. А лечить ее припарками, это все равно, что мертвому припарки. Такие вот не очень удачные каламбуры, увы.
- Давай в вашем купе! - говорю я. - Зови Ники! - и мне будет нужна моя подруга и полковник Гартвиг.
Заглядываем по очереди в общий салон и многозначительными кивками типа "пойдем, мол, налево!" вызываем нужных лиц.
- Китти, и вы, полковник. Просто смотрите и запоминайте, что я ничего вредного или опасного не делаю. Это ведь не только Ники, но еще и наследник престола.
По моему указанию Ники быстро снимает китель и рубашку и ложится на живот на свою кровать. Провожу рукой по его позвоночнику. Есть небольшой, скорее микроочаг, спинального повреждения. В Крыму подлечится. Небольшую блокировочку все же устанавливаю. А теперь - подбодрим организм. Пять деревянных зубочисток втыкаются куда надо. Я знаю куда. На примерно на пять минут.
Забираю деревяшки и зову на выход Китти и Гартвига. Матильда собирается вслед за нами.
- А ты куда? - останавливаю я ее. - Придете примерно через полчаса. Полчаса, - ухмыляюсь, - хватит?
А в общем салоне идет чаепитие с тортом. Гордая Машенька сидит рядом с отцом. Граф Светлицкий рассказывает свои приключения в диком экзотическом высокогорье и все слушают буквально раскрыв рты. Через какое-то время незаметно к нам примыкают Ники и Матильда. Буфетчики несут еще один торт...
А потом поезд, по сигналу притормаживает, чтобы мы пересели в свой вагон. Незаметно наступила ночь, то есть темное время суток...
Как я и ожидала, в нашем купе появляется Бетти с Машей. Маша сияет. Еще бы! Сейчас ее здесь и пирожками накормят и напоят сбитнем, что она очень любит, и сказку интересную расскажут. Это даже я чувствую, что так и будет. И сказку придется рассказывать мне. А тортик? А, так это давно было, в том вагоне!
- Ну, вы же всё понимаете, а? - спрашивает нас Бетти.
- Спокойной ночи, госпожа графиня! - хором и сладкими голосами произносим я и Китти, забирая Машу.
- Спокойной ночи, maman! - говорит Маша.
- Спокойной ночи, милая... - целуется с ней Бетти, и подозрительно смотрит на нас.
Что-то в нашей интонации ей послышалось юмористическое. Но мы смотрим, как ни в чем небывало. Тогда Бетти, все тоже понимая, сама первая среди нас юмористка, прекращает изображать подозрительность, целует нас, потом еще раз Машу, ухмыляется и исчезает...
Зато подозрительность проявляется у Китти. Копилось, копилось у нее и вот, нашлось время задать и прояснить вопросы про меня.
- Ты во сне, когда бредила, в беспамятстве, называла странные имена и фамилии! Откуда ты их знаешь, и почему тогда я и Бетти их даже не слыхали никогда?
- Лежала я в беспамятстве, действительно. А на самом деле, мне снились яркие и цветные сны, сестричка. Я чувствовала, что часто ты рядом и поддерживаешь меня.
- Да, так и было... Ты мечешься, не приходя в себя, выкрикиваешь фамилии какие-то и целые предложения, а я тебя бульончиком с ложечки стараюсь напоить... Я запомнила. Чаще всего какого-то Глеба Ивановича звала. Просила, чтобы он помог, но какая нужна помощь, так и не сказала. Обзывала какого-то Николая Ивановича нехорошими словами. Таких нам даже не называли по спецдисциплине.
- Ну - ка, ну - ка, какими словами? Я ведь не помню, мне интересно!
Китти, смущаясь что-то шепчет мне.
- Так и назвала? Сучарой и гнойным, этим самым, гомосексуалистом? - смеюсь я. Вспоминаю, что словечко было немного другое, более короткое.
- И еще будто бы твой голос, но немного измененный. И этот голос громко отвечает:
"Мерзавец этот Ежов! Негодяй, однозначно! И не нужно молчать, товарищи! Нужно немедленно сообщить Лаврентию Павловичу!".
- А почему "товарищи"? Ты что, в кошмаре своем, революционеркой была?
- Тьфу тебе! - смеюсь я шутливо. Я была действительно, как в кошмаре каком! Пусть, все привидевшееся забудется!
Я немного неискренна. Глеба Ивановича, пожалуй, забывать мне не хочется...
Ну вот, еле успокоила подругу. Но все равно, синдром хочувсезнайки у нее разбушевался.
Но она хорошая добрая девушка и с чувством такта. Поэтому спрашивает нейтральное:
- Ты была там, в том мире, счастлива?
- Иногда мне кажется, что да. Но скорее всего, нет. Ведь там я погибла... рано.
Любопытство сильно. Особенно у нас...
- Тебе сколько лет там... было?
- 34 года.
- Так ты старше даже Марго! То то я чувствую себя при тебе, как младшая и намного...
- Да, я помню в деталях многое из того фантастического сна! Даже кое что в чертежах, готовое. Но вот, кроме ласт и маски ни на что техническое пока не спромоглася. Польского суржика там зато нахваталась! "Там" у меня был диплом фармацевта! Поэтому, еще много кое-чем порадую! Кое - что по оружию, правда, ухватила. Главное не сказала! Там ведь я работала, вернее служила по нашей специальности!.. А по оружию, ну ты же знаешь, сделала несколько экземпляров, подала заявки на патенты. И потом, с Маргаритой Карловной взяли и явились к Николаю Николаевичу! Прямо в ставку, в Подмосковье. Ну и я, вся такая воодушевленная... Гром победы и аплодисменты...
Ну и услышала скучные слова: военный бюджет, комиссия при военном министре, экспертные заключения, испытания в войсках... И министр, господин Ванников, сейчас в режиме экономии... В общем, денег нет... но вы держитесь... И бюджетная резолюция на следующий год еще не сложена!
Правда, военная форма моего фасона, полевая для солдатиков, понравилась. И еще понравилась электрическая кофейная машина, которая варит кофе "экспрессо". И ему и Марго.
И шепчу подруге на ухо:
- Марго понравилась, ее обновленная внешность...
С удовольствием перемываем кости и Марго и великому князю.
Рассказываю, что раскопала по генеалогии Марго. В Геральдической палате нашла старичка-боровичка, который по моей просьбе, все и раскопал.
- Марго ведь баронесса по своему умершему от ранений мужу, который действительно барон Адлерберг. Не особо старинный род. На все же, вполне почетный.
А кто сама Марго? Сейчас упадешь! Она ведь никогда и никому!
Она на самом деле урожденная принцесса фон Виттельсбах! Только увы, бедная. Никакого наследственного имущества у нее нет. Принцесса-золушка. Вот скажи, разве это справедливо? Принцесса королевского рода! Боковая веточка! Правда и ее родня, хоть и королевская семья, но то королевство на карте в увеличительное стеклышко искать нужно. Так ее родня тоже совсем бедная... Кроме титулов и старинных пергаментов ничего нету... И у владетельной принцессы фон Виттельсбах земель там... ну только собачью будку можно поставить...
Обнимаю Китти, и заканчиваю вычесывать на ночь Машу. Надеваю на нее ночной чепчик.
- Китти, погоди немножечко! Скоро, я надеюсь, у нас многое переменится к лучшему! Ты уже - красавица! Замечена высокими особами! Найдем тебе мужа, какого захочешь! Теперь не они, а ты будешь выбирать!
- Который мне шубу на зиму купит? - спрашивает Китти и мы смеемся.
- Нет, одной шубы мало! Два шуба! - дурачусь я, показывая два пальца.
Китти знает рассказанную, под видом моей будущей повести, историю про студента Шурика и средневекового царя, попавшего не в то время...
- И, Китти, помни всегда самое главное: главные вещи в мире - это совсем не вещи!
Щекочу Машу. Писки и визги. Зато после этого она засыпает спокойным крепким сном. У нее тоже был день переполненный впечатлениями... И про сказку забыла...
Целуемся на сон грядущий. Завтра сложный день!
Конец главы 4.