Не было бы счастья, да несчастье помогло
Пьеса в 2-х действиях
Действие происходит в 1990 г., в одном из городов Российской Федерации.
Действующие лица
Юлия, детский врач, 30 лет.
Зина, подруга Юлии, учительница, 30 лет.
Денис, инженер, 32 года.
Старуха, 70 лет.
Иван Иванович, ответственный партийный работник, отец Дениса и Валерия, 60 лет.
Анна Петровна, жена Ивана Ивановича, заведующая районным отделом народного образования, 55 лет.
Валерий, муж Зины, инженер, 28 лет.
Зина, Денис, Иван Иванович, Анна Петровна и Валерий – представители одной семьи Савосиных.
Комната Зины и Валерия в квартире Савосиных. Юлия стоит у окна.
Входит Зина. Она в фартуке с расстроенной причёской.
Зина. Ты прости меня, Юлька. Я вечно от тебя убегаю. Дела всё, дела.
Юлия. Это ты меня прости. Я тебе мешаю. Но мне надо поговорить с то-бой, посоветоваться, как со знающим человеком, как с педагогом.
Зина. Нашла с кем советоваться. Фактически я уж давно не знающий человек и уж тем более не педагог. (За дверью слышно кошачье мяуканье, Зина выглядывает за дверь). Ну что ты орёшь? Ах, ты, наказанье моё. Ну чего ты глаза свои бесстыжие вылупила? Не дам. Сказано тебе – не дам. Иди, минтай ешь. Минтай ешь, говорю, а нет – так с голоду сдохнешь, пока мы тут перестраиваемся. (Затворяет дверь). Кошка моя рыбу не жрёт! Унюхала, паразитка, что у меня в холодильнике мясо есть, и просит. А нам самим не хватает. С ума сойти можно! Так о чём ты со мной хотела поговорить?
Юлия. Зина, я решила кое-что изменить в своей жизни.
Зина. Да ну! Неужто замуж выходишь? Давно, давно пора.
Юлия. Нет, замуж я не выхожу. Другое есть.
Зина. Другое… Как это? Не понимаю.
Юлия. Видишь ли… К нам в больницу месяца три назад привезли мальчика. Поступил он к нам в состоянии крайнего истощения. С пневмонией. Он умирал. Сказали об этом матери. Она вроде бы всплакнула, и на этом всё. Она ни разу не навестила его в больнице. А он не умер. Мы его выходили. Когда матери сообщили о том, что ребёнок здоров, и она может забрать его – она от него отказалась. Она отказалась от своих родительских прав официально. Вот я и решила усыновить этого ребёнка. Как ты на это смотришь?
Зина. Усыновить?
Юлия. Да.
Зина. Усыновить… А… зачем тебе это нужно? Зачем? Ты что… Не в со-стоянии сама родить ребёнка?
Юлия. Я ж не за мужем.
Зина. Эка важность – не замужем! Сейчас на это никто не смотрит. Так что давай, действуй. Найди себе мужика покрасивее.
Юлия. Да что ты! Это невозможно!
Зина. Чудачка ты, Юлька. Любишь всё усложнять в жизни. Из всего делать проблему. Ну, зачем тебе это? Зачем? Ребёнок чужой. Чёрт знает, от кого. А вдруг он больной? С отклонениями? Опять же – наследственность. Гены там какие-то…
Юлия. Нет, он здоров. Его, по моей просьбе, невропатолог и психиатр обследовали самым тщательным образом. Он здоровый, нормальный ребёнок.
Зина. Всё равно он – чужой. Он всегда будет чужим.
Юлия. Нет, не будет. Он уже мой. Понимаешь, когда выходишь, когда вырвешь живое существо оттуда – это привязывает. Он такой одинокий. У него же совсем никого нет. Он ещё этого не понимает. Я не хочу, чтоб он это понял. Я ведь тоже одна. После того как родители умерли, ты помнишь, как мне было плохо… Вот я и решила… На что мне моя свобода? Что мне с нею делать? С ума сходить, что ли? А тут он… И я ему нужна, и он мне нужен.
Зина. Я понимаю тебя, Юлия. Ты всё это, конечно, здорово придумала. Но… у тебя ничего не выйдет. Тебе не отдадут ребёнка.
Юлия. Как не отдадут? Почему?
Зина. Ты не замужем.
Юлия. Ну и что же?
Зина. У нас усыновить ребёнка могут только супруги. Одинокие люди не могут.
Юлия. Почему?
Зина. Потому что… Это решается в интересах ребёнка.
Юлия. Но ведь у меня всё есть. Квартира большая. Телефон, библиотека, дача. Всё! От родителей осталось. У меня и на книжке есть… Сбережения… Я даже могу некоторое время и не работать вовсе, а заниматься только его воспитанием.
Зина. Всё это не примут к сведению.
Юлия. Почему? По какому праву? Я же не требую чего-то для себя. Я от себя отдать готова. И этого нельзя?
Зина. Нельзя. Закон не на твоей стороне.
Юлия. Значит, я поступаю противозаконно, если хочу усыновить Павлика?
Зина. Да.
Юлия. Но это ужасно, нелепо и жестоко.
Зина. Называй это как хочешь. Легче от этого не станет. А где сейчас этот мальчик?
Юлия. У нас, в больнице. Я попросила главного врача, чтобы его не отдавали в Дом ребёнка, пока я не оформлю всё.
Зина. Дом ребёнка… Дом ребёнка… Знаю я этот дом… После института там работала… Пришлось… Привезли к нам как раз девочку. Папа зарубил маму. Папу в тюрьму, маму в могилу, а дочка их к нам попала. Когда она поступила к нам, она чётко выговаривала: собака. А через две недели сказала: а бака. Вот что такое – Дом ребёнка. Конечно, ему с тобой было бы лучше, но где же взять это дурацкое свидетельство о браке?. Нет, здесь без мужа никак не обойтись. Да ты не горюй. Ты даже не представляешь себе, как это трудно – ребёнок… Боже мой! Я трудно рожала. Такие дикие муки пережила, что… Но, когда я родила, когда вернулась домой из роддома, я поняла, что мучения мои не закончились.
Звонок в прихожей.
Погоди, я сейчас. (Зина уходит в прихожую).
Входят Зина и Денис.
Денис. (Юлии). Здравствуйте. (Юлия кивает головой).
Зина. Юля, это Денис, брат моего мужа.
Денис. Зина, дай мне пожрать чего-нибудь. Я умираю с голоду. Мать с утра на каком-то совещании. Ничего не готовила.
Зина. Иди на кухню. Найди там себе чего-нибудь. Мне некогда за тобой ухаживать.
Денис. Я всё понял. (Уходит на кухню).
Зина. Так вот… на чём это я остановилась? А! О моих страданиях. Да, они не кончились. Они несколько видоизменились. Пока ходила беременная, все меня поздравляли, улыбались мне, а потом, когда родила, весь белый свет на меня ополчился. Сперва муж, свекровь, потом – детский врач. На работу вышла – начальство взъелось. Воспитатели в детском саду. Представляешь, всё на мне замкнулось, во всём, что ни есть у нас плохого, во всём оказалась виновной я. И каждый, каждый норовил об меня грязь со своей души соскоблить. Я так остервенела. Стала грубой. Так деградировала. Об одном молю Бога, чтоб это не проявлялось по отношению к сыну. Он-то ведь ни в чём не виноват. Просто не нужны мы никому, такие маленькие. Ой, Юлька, ребёнка усыновить…. Скажешь тоже! Я вон кошку бродячую подобрала. Измученную, больную, блохи, грязь, глаза гноятся, хвост ей какая-то сволочь оттяпала. Так что тут было! Ни в одном романе описать невозможно. Муж ушёл из дома. У свекрови сердечный приступ и истерика. Те, кто сочувствовал мне, смотрели на меня так, как будто я амбразуру дзота свои телом накрыла. Не меньше. А делов-то и было всего, что сжалилась над обречённой скотинкой.
Юлия. Я не могу жить одна. Я боюсь жить одна. Он мне нужен. Понима-ешь? Когда он появился, я как будто сильнее стала. Я погибну одна. А с ним? Что будет с ним? Он ведь привык ко мне. Он считает, что я – его мама.
Зина. Я понимаю всё. Но ты должна знать, что это невозможно.
Юлия. Зина, а твоя свекровь, Анна Петровна, не поможет мне? Она ведь заведующая отделом народного образования. Может быть, она?
Зина. Свекровь не поможет. Во-первых, она не в состоянии. Это во-первых. Во-вторых, она тебя сразу же заподоздрит, что ты неспроста хлопочешь, а добиваешься какой-то выгоды для себя. Она тебя тут же пригвоздит одним только взглядом к позорному столбу на веки вечные. Это ж такой дуб непрошибаемый. Они не понимают всех этих тонкостей. Они свято верят в непогрешимость наших законов. Они всю жизнь жили под раз, два, три, четыре – вперёд и с песней. Под эту музыку они всю жизнь топали, и нас, Юленька, затопали. Они не допустят, чтобы мы были счастливыми.
Юлия. Но ведь должен же быть какой-то выход?
Зина. Нет, выхода тут нет.
Входит Денис.
Денис. Зина, во-первых, спасибо за обед.
Зина. Пожалуйста.
Денис. А во-вторых, что это такое?
Зина. А что?
Денис. Гляди, что я у тебя на кухне нашёл. Прямо на столе валялось. (Подаёт Зине брошюру).
Зина. Что это? (Берёт брошюру, читает заглавие). «О половых…» … ой, это не моё. Это Валерка принёс. Ну, зараза! Принёс и бросил на виду.
Денис. Давно он у тебя порнухой занимается?
Зина. Пошёл ты! А, впрочем, погоди. Я всё объясню. Тебе это полезно будет знать. Ежели ты помнишь, я вышла замуж за Валерку сдуру и по большой любви.
Денис. Помню. Тогда ещё был большой скандал в нашем семействе по этому поводу.
Зина. Ну, в вашем семействе ни одно дело без скандала не обходится.
Денис. Это точно.
Зина. Ну, так вот. По любви. Это случилось семь лет назад. И за эти семь лет от моей любви ничего не осталось, ничегошеньки! Остались одни только кастрюли, тряпки, стирки, уборки и работа, работа, работа. Антошенька, сыночек мой – это единственное, за что я благодарна мужу. В общем, я избегаю мужа. Не то, что избегаю, по-моему, я его даже ненавижу. Он – плохой товарищ. Он каждый день, каждую минуту предаёт меня. Он приходит домой – и к телевизору, и тут же засыпает, и всё на мне, буквально всё! Где-то уже поздно ночью закончу дела и крадусь, как кошка, на постель. И, не дай бог, если Валерка в это время проснётся. Он, сволочь, тогда уже проспится, и его на любовь потянет, а я уже копыта отбросить готова. Ему – любовь, а я его удавить готова. Ну, вот он и ухватился за порнуху. Это ведь он для меня принёс, чтобы я на сей счёт просвещалась. Идиот! Я за это ещё больше его ненавижу.
Денис. Ты всё то, что мне сейчас сказала, ему бы высказала.
Зина. А то не говорила! Бесполезно. Он не понимает. Сытый голодного никогда не поймёт, даже если это – муж и жена. Он говорит, что женские дела – это мои дела. То, что я работаю, в счёт не идёт.
Денис. Мать тебе не помогает?
Зина. Господи, какое там – помогает! Так только трепется… помогает…. Пришла тут в последний раз – ломается, как всегда, по своему обыкновению: Зина, ты читала роман Артура Хейли «Аэропорт»? Ну, я ей ответила: нет, мол, не читала. «Ах, боже мой! – говорит она. – Современная молодая женщина, образованная – педагог – и не читала роман Артура Хейли «Аэропорт». Да ты просто обязана читать такие вещи!». Вот и вся её помощь! Лишний раз мордой в грязь сунула. (Рассматривает брошюрку). Гм… А издание-то наше, а картинки-то, картинки – как на самом деле. Тьфу! Не иначе как с Запада переняли – наши бабы не могут так позировать. И вообще это называется – куда конь с копытом, туда и рак с клешнёй. Мне лично эти брошюрки без надобности. Сперва по стенке размазали, а потом даёшь секс. В гробу я его видела вместе с Валеркой. (Отбрасывает брошюру). Денис, ты смотришь на меня такими жалостливыми глазами. По-моему тебе меня жалко. Не надо! Я ведь не совсем убитая. Я люблю. Люблю! Только не мужа.
Денис. У тебя кто-то есть?
Зина. И есть, и нет. Господи! Муж предаёт меня каждую минуту, а я изменяю ему, давно уже. А знаете, кого я люблю?
Юлия. Я думаю, это личное.
Зина. Не бойся. Это настолько не материально. Ну, я вам обоим доверяю. Слушайте. Это тень, душа. Он жил в девятнадцатом веке. В ту пору, когда романы писались романистами, а не политинформаторами, когда мужчины дрались на дуэли, а честь была в чести. А кого же мне ещё любить-то? Современных мужчин? Они же нас всё время предают. Они предавали нас. когда молчали, они нас предают и сейчас, когда заговорили. А мужчин будущего я боюсь. Говорят, в будущем они будут одноглазые и с большущей головой. Вот удовольствие!
Юлия. Грустно тебя слушать. Тебя послушаешь-послушаешь, да и не захочешь ни замуж выходить, ни детей рожать.
Зина. А сейчас лучше не выходить замуж, не рожать детей, да и вообще лучше не жить на свете.
Денис. Да ну вас! Договорились, чёрт знает, до чего. Слушай, Зина, пойдём лучше в кино. (Юлии). Пойдёмте с нами?
Юлия. Я не знаю. Ну, если только на наш фильм. Сейчас всё зарубежное идёт. Мне бы не хотелось…
Зина. Наши фильмы как провалились куда. Помню, я в последний раз видела фильм “Докатились”, а потом больше ничего.
Юлия. «Докатились»? Я что-то не помню фильма с таким названием.
Зина. Это документальный фильм. О преступности. Там очереди за водкой показывают.
Юлия. А, ты говоришь о фильме Говорухина 'Так жить нельзя”.
Зина. Да, 'Так жить нельзя”. Вот видишь – ты всё знаешь. А я... (Машет рукой).
Денис. Ну, собирайся быстрей. Пойдем куда-нибудь.
Картина 2-я
Яркий солнечный дань. Уголок парка. Входит Юлия. Оглядывается.
Юлия. Его нигде нет. Ну, я пришла слишком рано. Какой чудесный день! Сколько солнца! И воздух чистый, а на душе-то как непроглядно. Тяжело. Меня гнетёт сознание безвыходности, бессилия. Неужели нет другого выхода? Только это? (Хватает себя за голову). А его всё нет и нет. Вдруг он не придёт? Нет прийти-то он придёт. Он – человек отзывчивый. Это сразу видно. Он придёт. Но что он скажет? Вот ведь в чём вопрос. Если нет, что тогда? А если да? Господи, есть ли ты, нет ли тебя, все равно помоги мне.
Входит старуха, смотрит на Юлию. Подходит к ней.
Старуха. Гуляешь, деточка?
Юлия. Гуляю.
Старуха. Так-так... День-то нынче какой выдался... благодать. Я дома не усидела, на улицу пошла. Дома плохо, никого нет. Поговорить не с кем. Я ведь одна живу.
Юлия. А детей нет?
Старуха. Нет, милая. Никого у меня нет. Был раньше муж, так он давно помер. Теперь вот одна.
Юлия . Как это грустно.
Старуха. И грустно, и обидно. Умные мы были смолоду и смелые. Вперёд все шли. Всё бросали, чтобы не мешалось. Ну, вот детей-то и бросили.
Юлия. Как это?
Старуха. А не стала я рожать, вот и всё. Опять же медицина помогла. Я вот иной раз думаю, правильно церковь делала, что уничтожала этих учёных. Не принесли они нам счастья. Нет, не принесли. Головы нам задурили, землю, воду, воздух – всё загадили. Не знаешь что есть, что пить. Всю жизнь работали, как проклятые, а в итоге – шиш. Ничего нет. И это ещё не главная наша беда.
Юлия. А что же ещё?
Старуха. Э..., милая, не приведи господь никому такое переживать, что я сейчас переживаю. Молоденькая была, дурная. Тогда Тухачевского врагом объявили, и я, дура восемнадцатилетняя, своими вот этими руками, глаза ему на портрете выколола. Живой бы в руки попал, я б и живого его прикончила. А теперь вот гляжу на его портрет, плачу, целую портрет-то, говорю: прости нас, голубчик. Вот оно как. Я сейчас такая несчастная. Все говорят, плохо живём, да ты меня сейчас хоть золотом с головы до ног обсыпь, я счастлива не буду. Такой грех ни забыть, ни замолить нельзя. Да, покушали мы человечинки вволю. Теперь уж не отблюёшься.
Юлия. Господи! (Старухе). Не думайте об этом. Вы ведь не виноваты. Вам ведь внушили.
Старуха. И всё, всё в одночасье рухнуло. Такое государство! Это надо же! На чём же оно держалось, если так вот всё разом и рассыпалось? На дурости на нашей. Хорошо мужу. Он умер, а мне-то каково? Такие думы. Такой стыд и столько сожалений. (Уходит.)
Юлия. Несчастная.
Входит Денис.
Денис. Здравствуйте, Юлия Павловна.
Юлия. Ax! Это вы... Пришли все-таки. Я и не заметила. Здравствуйте. Я уж думала, вы не придете.
Денис. Я опоздал немного. Извините.
Юлия. Ну что вы... Извиняется ещё...
Денис. Я получил вашу записку. Вы хотите о чём-то поговорить со мной.
Юлия. Да, сейчас. (Трёт лоб). Сейчас соберусь. Дело у меня необычное и очень важное.
Денис. Тогда, может быть, присядем. (Садятся на скамейку). Ну, я слушаю вас.
Юлия. Речь идёт о жизни и счастье одного очень маленького человека. Ему полтора года. Он лежит у нас в больнице. А вы, я слышала от Зины, не женаты. И не собираетесь жениться? Денис. Нет. Пока нет. Почему вы спрашиваете меня об этом? Какая связь между маленьким человеком и моей женитьбой?
Юлия. Этого мальчика готовят к выписке. Он здоров. Его заберут в Дом ребёнка. Значит, вы свободны?
Денис. Я ничего не понимаю.
Юлия. А тут и понимать нечего. Женитесь на мне. ( В сторону). Господи, я что-то не то говорю.
Денис. Жениться на вас? А зачем?
Юлия. Мне нужно свидетельство о браке. Я хочу усыновить ребёнка, а это невозможно. Мне его не отдадут. Я его выходила. Он привык ко мне. Я тоже. Его хотели отправить в Дом ребёнка. Мать от него отказалась совсем... и официально. Понятно?
Денис. Уловил кое-что и то с трудом.
Юлия. Брак будет фиктивный, не настоящий, а потом мы разойдёмся. Всю ответственность, расходы... всё я беру на себя. От вас требуется только одно, чтобы вы расписались со мной, и больше ничего.
Денис. Вы очень ... одиноки?
Юлия. Да, но не во мне дело, а в нём. Он ещё ничего не понимает. Он так радуется, когда завидит меня. Вы не должны мне отказывать. Если есть что-либо на свете... Ну... Ведь должны же мы принести в этот мир хоть что-нибудь хорошее, так зачем же отказываться? (Закрывает лицо руками).
Денис. Я согласен, Юлия Павловна, согласен. Только не надо плакать.
Юлия. Ах, простите. Разумеется, это ни к чему. Так вы согласны? Правда? Я просто невозможно счастлива! Я так вам благодарна!
Денис. Не за что. А когда жениться-то?
Юлия. Чем скорее, тем лучше. Заявление можно подать сейчас, а зарегистрируют только через месяц. Раньше никак нельзя. Не положено.
Денис. Тогда, не будем терять времени зря. Где тут ближайший загс?
Юлия. Недалеко. Только там сейчас перерыв. Минут через двадцать от-кроют.
Денис. Гм... Шёл сюда, ни о чем таком не думал, и вот – на тебе. Прихо-дится жениться. Вы были когда-нибудь замужем?
Юлия. Нет.
Денис. А почему?
Юлия. Не знаю. Я думаю, потому, что мы жили в коммуналке, на восемнадцати квадратных метрах. Мама всё время болела. Отец совсем недавно квартиру получил. Не могла найти мужа с квартирой, не могла бросить мать. Я и врачом-то стала из-за неё. Вот так всё и сложилось.
Денис. Родители ваши живы?
Юлия. Нет, умерли год назад. Понимаете, я привыкла о ком-то заботиться, за кем-то ухаживать. Я живу после их смерти, как оглушённая. Не знаю, куда себя деть. Ну, вот и привязалась к покинутому ребёнку. Его Павликом зовут. Он такой хорошенький! И, представьте себе, зовёт меня мамой.
Денис. Какая вы необычная. Странно. Я не любил женщин. Для меня первая женщина в жизни – это моя мать – монстр в юбке, дисциплинированный товарищ. Ах! Всё это не то и не так. Мои сверстницы на одно лицо. Познакомишься с девушкой и думаешь, а какая она на самом деле: брюнетка или блондинка, и что скрывается под слоем красок и помад? Сама-то она какова? Узнаю ли я её, если увижу без грима? Вот это меня так держало, что я так и не женился.
Юлия . У всех свои проблемы.
Денис. Пожалуй, я женюсь на вас, даже с удовольствием. Меня устраивает всё это – необычность, неповторимость, а там как-нибудь разберёмся.
Юлия (смотрит на часы). Уже пора. Пойдёмте.
Денис встаёт, подаёт Юлии руку, и они уходят.
Действие 2-е
Картина 3-я
Прошло два месяца.
Комната в квартире Савосиных. Вечер. Денис сидит перед радиоприёмником с наушниками на голове. Входит Зина, подходит к Денису. Денис снимает наушники.
Денис. Ты чего, Зина?
Зина. Ничего. Сейчас уйду. Газету с программой не видел?
Денис.- На телевизоре посмотри. Да, вот она.
Зина. Где? А, вижу. (Берёт газету, просматривает) .
Денис. Юлия придёт к тебе сегодня?
Зина. Должна прийти. Я ей звонила. Хотя от неё всего можно ожидать. Ты слышал, она хотела усыновить ребёнка. Ну, я тебе как-то рассказывала об этом.
Денис. Я помню.
Зина. Ну, так она его усыновила.
Денис. Да?
Зина. Да. Не знаю, как ей это удалось, но свершилось. Так, что теперь она – человек занятой. Теперь-то уж ей будет не до меня. Интересно посмотреть, как она там с малышом управляется. Я ведь его ещё ни разу не видела.
Денис. Что ж не зайдешь к ней?
Зина. Некогда, Дела всё заедают. Сегодня суббота, я не работаю, так целый день из-за своего дурацкого дня рождения мотаюсь. Сейчас придут твои папа и мама. Они принесут цветы, поздравления, подарки, и крутиться мне сегодня до поздней ночи.
Денис. А ты не крутись. Брось всё.
Зина. Это не в моём характере.
Денис. А ты попробуй.
Зина. Мне кажется, если я остановлюсь, то небо рухнет на землю. Господи! Даже представить себе страшно, что будет, если я остановлюсь. Хаос, грязь, светопреставление. Есть будет нечего. О, нет!... Останавливаться мне нельзя. Вот дотяну Антошку до ума, тогда уж можно будет отдохнуть. Да, загрузилась теперь Юлька. Дурочка она всё-таки. А впрочем, молодец. Ну, в самом-то деле, вот мы всё хлопочем, как бы для себя сделать получше, всё умничаем, как бы не прогадать, да не свалять дурака, а на самом-то деле как проигрываем и теряем, А она от себя отдала и приобрела сына.
Денис. Не только сына.
Зина. Что? У неё ещё кто-то есть? А кто? Откуда ты знаешь? А почему я не знаю?
Звонок.
Денис. Иди, открой дверь.
Зина. Это предки. Подождут. Денис, ну скажи мне...
Звонок.
А? Чтоб вас... (Денис уходит в прихожую отворять дверь).
Входят Денис и Юлия.
Зина. Юлька! Это ты, оказывается! А я уж на тебе крест поставила. Ну, молодец, что пришла.
Юлия. Я к тебе на минуточку, поздравить и всё. Павлик уснул. Он вообще-то крепко спит, но мало ли что может случиться. Так что я ненадолго. Ну, поздравляю! (Целует Зину. Подаёт ей свёрток). Это тебе от меня.
Зина. Что это? (Разворачивает бумагу). Духи!... Рижские! Какая прелесть! Где ты их достала?
Юлия. От старых добрых времён осталось.
Зина. Ну, спасибо. Год опять буду благоухать, а у меня уж ничего не осталось. К таким духам надо другое платье. У меня ведь новое есть. Подождите, я сейчас переоденусь и выйду к вам во всём блеске. (Уходит).
Денис. Ну, как дела, Юля? Садись, поговорим. Я тебя тысячу лет не видел.
Юлия (садится). У нас всё нормально.
Денис. Павлик здоров?
Юлия. Да. Мы с ним на дачу ездили. Он такой смешной. Он на природе не бывал ещё. Представляешь? Вышли мы из вагона... Такая была реакция... Он откинулся назад, будто его что-то толкнуло в грудь, потом задышал, зажмурился и начал смеяться. Ну, представляешь, лес, трава, воздух...
Денис. Представляю.
Юлия. Как я благодарна отцу за дачу. Он её сам построил. Будто знал, что она будет мне так необходима. Только теперь работы очень много. Смородина поспела, клубнику надо подкармливать. Знай, только успевай поворачиваться.
Денис. Ты так изменилась. Стала такой оживлённой, улыбаешься.
Юлия. Благодаря тебе.
Денис. Может быть, тебе надо помочь на даче? Там ведь всегда работы много.
Юлия. Ну, естественно.
Денис. Когда ты едешь туда?
Юлия. Завтра утром.
Денис. Возьми меня с собой.
Юлия. Пожалуйста. Только я не думаю...
Денис. Что?
Юлия. Так... Ничего. Видишь ли, Денис, я все хочу поговорить с тобой, да как-то не решаюсь. Ты часто бываешь у меня. Я думаю, что этого не следует делать. Незачем. Ни к чему.
Входит Зина.
Зина. А вот и я.
Денис (в сторону). Очень кстати.
Юлия (Денису). Потом договорим.
Зина. О чем вы так мило беседовали? Послушайте, мне кажется, я вам помешала.
Юлия. Ну, что ты! Скажешь тоже. Ой! Да какое же на тебе платье шикарное!
Зина. Супруг подарил. Сегодня утром преподнёс.
Денис уходит в другую комнату.
Зина. Денис, ты куда?
Денис. Я потом...
Зина (Денису). А что ты скажешь о платье?
Денис. Платье обалденное. (Уходит).
Зина. Что это с ним? Он вроде бы расстроился. О чём вы с ним говорили?
Юлия. Ни о чём. Поговорили о даче, о природе.
Зина. А чего же он весь тогда перекосился?
Юлия. Не знаю.
Зина. А что у нас вчера было! Ой! Я вчера такой скандал всему семейству закатила, мужу и дорогим его папе и маме. Что здесь было! В общем, я им всё высказала.
Юлия. Представляю.
Зина. Началось всё, как всегда, с пустяка. Вчера мой супруг в присутствии своих родителей вдруг объявил мне, что он уходит от меня к другой женщине, что я его, видите ли, не устраиваю, как женщина. И что же ты думаешь, я сделала?
Юлия. Что?
Зина. А ничего. Я обрадовалась! Нет, не понарошку, а от всей души. У меня в душе при этих словах что-то вдруг тихо озарилось. Я подумала: Господи! Да неужели же это правда? Неужели я избавлюсь от этого нытика, эгоиста и паразита? У меня всё это отразилось на лице, и я улыбнулась. А он как завопит: «Да она меня совсем не любит!». Ну, тут меня и прорвало. «Ах, ты, – говорю, – гад недоделанный! Да за что же мне любить-то тебя? За какие радости? Да на хрена ты мне нужен! Нашел себе дуру и дуй отсюдова! Я его, видите ли, не устраиваю! А меня устраивает такая жизнь? Работаешь с утра до вечера, как ломовая лошадь. Часов лишних нахватала, чтобы хоть что-то получать. Ведь от его зарплаты толку, как от козла молока. Больше разговору, чем денег. Придёшь домой – весь дом на мне. И Антошка всё время ко мне лезет: «Мама, сказку расскажи. Мама, поиграй. Мама, посвисти. Мама, попрыгай. Мама, лодочку сделай». Ах, ты, думаю, отца у тебя будто нет! Я ведь иной раз и до кровати не могу дойти. Ткнусь где-нибудь по дороге мордой вниз, и нет меня. А он мне про любовь талдычит! Ну, и свекрови тоже досталось. «Воспитала, – говорю, – такого дурака, так держи его при себе всю жизнь. Нечего его другим подсовывать». Я, видите ли, должна! Всю жизнь должна! Ничего! А не нравится – так вот вам бог, а вот порог – и до свидания. Скатертью дорога!
Юлия. Ну, и чем это всё кончилось?
Зина. А ничем. Для меня ничего не изменилось. Они уединились, пошеп-тались и ушли. А сегодня утром – пожалуйста, презент от мужа. Ни о какой женщине он уж больше не заикается.
Юлия. Как это все грустно.
Зина. И не говори! Не уйдёт он от меня никогда. Я ему нужна. Я добрая – вот ведь в чём дело. Такие всем и всегда нужны. Дуракам – в первую очередь.
Звонок.
Вот это они! Ты сейчас увидишь, что будет. (Уходит в переднюю).
Входят Зина, Анна Петровна, Иван Иванович и Валерий.
Анна Петровна. Зина, ну ты просто неотразима! Это платье тебе так к лицу. Я его сама выбирала. Если бы ты знала, сколько оно стоит...
Зина. У меня подруга... Юлия.
Анна Петровна. Очень приятно.
Зина. Мы с нею в школе учились.
Анна Петровна. Очень приятно. А это, Зина, тебе от нас с папой. (Ивану Ивановичу). Давай цветы.
Иван Иванович. Пожалуйста. (Подаёт цветы Зине).
Анна Петровна. И вот ещё. (Подаёт Зине коробочку). Это серьги... Золо-тые. Старинной работы. По нынешним временам, это очень дорогая вещь. От бабушки остались. Я их и не носила вовсе. В наше время это было как-то не принято. Носи их, Зина, и дай тебе бог, как это принято сейчас говорить, счастья. Пусть всё плохое останется в прошлом.
Зина. Спасибо. Ну, кажется, все собрались.
Иван Иванович. Дениса я не вижу.
Зина. Он здесь. (Указывает на дверь в другую комнату). Он там. Пойдёмте туда. Я там стол накрыла.
Анна Петровна, Валерий и Иван Иванович уходят в соседнюю комнату.
Юлия. Зина.
Зина. Что?
Юлия. Я пойду, пожалуй. Ты не обижайся. Я боюсь: Павлик один.
Зина. Ну, на минуточку. Посиди с нами. Выпьешь рюмочку. Поглядишь, что мне удалось достать.
Юлия. Нет, я пойду. Не сердись на меня. Павлик один.
Зина. Ну, как знаешь, Я бы лучше сейчас с тобой ушла, поглядеть на твоего Павлика. Мне этот день рождения – как пир во время чумы. Здесь (показывает на сердце) не весело.
Входит Денис.
Денис. Что же вы отстали?
Зина. Я сейчас. Вот Юлия уходит.
Юлия. Да, мне надо. Павлик там один,
Денис (Зине). Иди. Тебя там ждут. Я провожу её. (Зина уходит к гостям.) Я провожу тебя.
Юлия. Нет, не надо. Ничего не надо. Иди к своим.
Денис. Постой. (Достаёт из кармана деньги.) На вот. Купи что-нибудь Павлику.
Юлия. Зачем это? Не надо. Слушай, Денис, я не договорила здесь. Зина помешала. Я понимаю тебя, Денис. Ты это от доброты душевной. Но этого не надо делать. Не надо ничего давать и приходить. Дело в том, что Павлик может привыкнуть к тебе. Да, он уже спрашивает о тебе: «А где дядя? А когда он придёт?». Этого не надо. Он привыкнет к тебе, а ты уйдёшь когда-нибудь совсем. Это неизбежно. Так зачем же травмировать ребёнка?
Денис. Почему я уйду?
Юлия. Ну, ты ведь знаешь.
Денис. Что я знаю?
Юлия. Ты потом когда-нибудь женишься. У тебя будут свои заботы.
Денис. Я не женюсь больше ни на ком.
Юлия. Это твоё дело. Но... не приходи. Так будет лучше.
Денис. Для кого лучше?
Юлия. Для Павлика… и для тебя.
Денис. А для тебя?
Юлия. Я о себе не думаю.
Денис. А ты подумай о себе. Подумай, тебе лучше будет, если я перестану бывать у вас?
Юлия. Я о себе не привыкла думать. Я гоню от себя эти мысли. Ничего в них нет хорошего. Это так больно о себе думать, ты не представляешь, как это больно. Даже и пытаться не буду. Речь идёт только о Павлике. О его спокойствии.
Денис. Ну, если дело только в нём, то я буду приходить к вам. Он – мальчик. Мужчина должен присутствовать в его жизни. А ты его избалуешь. Я всё сказал. Теперь иди. Завтра утром я буду у вас.
Юлия. Ты не представляешь последствий.
Денис. Еще как представляю-то! Ты думаешь, тебе одной нужен кто-то, дорогой и близкий? Мне тоже нужно это самое.
Юлия. Что же делать? Нельзя же Павлика разделить пополам.
Денис. Юлия, иди домой, а как придёшь, то посмотри на себя в зеркало.
Юлия. А что?
Денис. Ничего. Посмотри, внимательно посмотри. Может быть, оно тебе кое-что подскажет. Подскажет, что ты вполне и даже очень можешь нравиться кое-кому на свете. Иди.
Юлия уходит. Денис идёт к гостям.
Входят Зина и Анна Петровна.
Анна Петровна. Зина, я надеюсь, что у вас с Валериком всё наладилось. Ну, ты больше на него не сердишься из-за его глупого заявления о какой-то там другой женщине?
Зина. Нет. (Подходит к магнитофону, перебирает кассеты).
Анна Петровна. Зина, ты держишься с большим самообладанием. Я просто восхищаюсь тобой. Но...Зина, ты и вправду его не любишь? Совсем не любишь?
Зина. Эх, когда вы хватились, Анна Петровна! Раньше надо было бы. А теперь что? Теперь уж ничего. Сказать вам откровенно: плевать я хотела на вашего Валерика. Мне и без него хватает.
Анна Петровна. Зина, уж не хочешь ли ты сказать, что ты неверна Валерику? Ты изменяешь ему?
Зина. С кем? Нет, я ему не изменяю. Мне его менять не на кого. Любой другой будет не лучше.
Анна Петровна. Ах, боже мой! Как же ты права, Зина. Я тебя понимаю, понимаю, Зина. Мужчины сейчас – ну, чисто дети.
Зина. И весьма паскудные ребятишки, им бы только жрать да...
Анна Петровна. Ах, не надо! Ты, кажется, готова выругаться. Не надо. Значит, у тебя никого нет, и я могу быть совершенно спокойна?
Зина. Можете. (Ставит кассету и включает магнитофон, раздаётся песня «Свежий ветер»).
Входят Денис, Валерий и Иван Иванович.
Зина. Какая чудная песня! Как она мне нравится. Это же моя песня. Это я пою её. Я её придумала – и музыку и слова. О, до чего же она хороша!
Иван Иванович. Что? Хорошая песня? Ну, послушаем. ( Подходит к Зине и слушает). Ишь, ты... «Пусть теряет в жизни кто-то другой». (Крутит головой). Ну, нет, молодой человек! Нет. Я не согласен. (Слушает). Пой, пой. Нынче это можно. Нынче всё можно. Только гляди, рано пташечка запела, как бы кошечка не съела.
Зина. Иван Иванович, я этой вашей кошечка голову сверну.
Иван Иванович (гладит её). Ах, ты, цыпочка, красавица моя, душечка, так бы и съел тебя всю целиком,
Зина (отстраняясь). Подавитесь, папенька.
Анна Петровна. Что это? Что это вы? Что за разговор у вас такой стран-ный? О чем вы говорите?
Зина. О политике.
Анна Петровна. Довольно странным образом вы говорите о политике.
Денис. Как депутаты на съезде.
Анна Петровна. Ах, не надо этого. Так шутить... И так всё перевернулось. Я думаю, что ради семейного праздника следует забыть о ней, о политике.
Зина. Чай будем пить – опять вспомним. Я вам любимый торт, Анна Петровна, не испекла. Не достала сгущеного молока.
Анна Петровна. Бог с ним, с тортом. Что-то всё это не то. (Трёт лоб). Что-то все это не так, А где твоя подруга? Как ее зовут? Юлия, кажется?
Зина. Юлия. Она домой ушла. У неё ребёнок дома один остался. Вот она и ушла.
Валерий. Как ребёнок? Какой ребёнок? У неё нет никакого ребёнка.
Зина. А вот есть!
Валерий. Да ведь она не замужем.
Зина. Ну и что из этого? Будто так нельзя.
Валерий. Когда же она успела? Я её никогда не видел беременной.
Зина. Ты к ней просто не присматривался.
Валерий. Да ну! Не морочь мне голову? Этого не может быть! Я её часто встречал.
Анна Петровна. А большой у неё ребёнок?
Зина. Полтора года.
Валерий. Полтора года? Да ты что? Год назад у неё умерли родители. Отец и мать – почти одновременно. Я всё отлично помню. Ты же у неё там всё время пропадала. Не было у неё ребёнка.
Зина. Чего ты так разволновался? Было – не было. Тебе-то какое дело? Ну, усыновила она ребёнка. Брошенного ребёнка усыновила. Какая-то баба бросила ребёнка в больнице, отказалась от него. Вот Юлька и усыновила его.
Анна Петровна. Это безумие!
Зина. Да? Конечно, было бы гораздо умнее, если бы мальчика пихнули в Дом ребёнка.
Анна Петровна. Я понимаю тебя, Зина, чисто теоретически. Это благородно и прекрасно для сцены, для театра, а так... Это безумие! Это петля на шею. Это расходы. Это... Это... А она подумала о ребёнке? Это же не котёнок. Ему много надо.
Зина. Подумала. Она все рассчитала. У неё прекрасная квартира. Три комнаты улучшенной планировки. Отец получил. Бедняжка! Не пришлось ему пожить в новой-то квартире. У неё дача есть. Отец построил. У неё все есть. Она же с тоски пропадала после такой утраты. А так есть, для кого жить. У неё появилась цель. А это уже счастье. Нет, я считаю, что она очень умно поступила.
Иван Иванович. И я тоже так считаю. Она действительно очень умно посту-пила. Чувствуется, что это очень дальновидная и расчётливая особа. Взяла ребёнка, мальчика. Заметьте, мальчика, а не девочку. Они же разнополые. Тем самым она закрепила свои права на неоправданно большую квартиру. Вы понимаете? Это очень хитрая женщина.
Зина. Это Юлька-то хитрая? Да вся её хитрость в том и заключается, что она совсем не хитрая. Нет, видно, что-то и впрямь в жизни сдвинулось, если вы, Иван Иванович, такой правильный и всемогущий, эту простофилю, из-за угла двинутую, Юльку, хитрой назвали. Валерий. Одного я только не могу понять. Как она смогла усыновить ре-бёнка? Она ведь не замужем.
Анна Петровна. Да, да. Это правда. А мне и в голову не пришло. Она не могла усыновить ребёнка. Ей бы не позволили. Здесь что-то не то. Зина, она не могла этого сделать!
Денис. А почему вы решили, что она не замужем? Она замужем. Месяц назад она вышла замуж.
Зина. Как вышла замуж? Юлька? А почему я этого не знала?
Денис. Ты не могла этого знать. Юлия никому об этом не сообщила.
Валерий. А ты откуда тогда знаешь, что она вышла замуж?
Денис. Да потому что она за мной замужем. Я на ней женился.
Анна Петровна. Что?
Иван Иванович. Интересно…
Анна Петровна. Надеюсь ты шутишь, Денис?
Денис. Не надейся, мама. Я не шучу. Я женился на Юлии. Я её муж официальный и законный. Она взяла мою фамилию, и мы усыновили Павлика. Так что всё вполне нормально. Что вы так на меня смотрите? Ей богу, наш сын Павлик – очаровательный малыш. Юлия его выходила, откормила. Так что все нормально.
Анна Петровна. И все-таки это шутка. Это неправда. Этого не может быть! Ты же всё время живёшь с нами, а не там, не с этой женщиной.
Денис. Да, это правда. К сожалению, я муж хоть и законный, но фиктив-ный. Я женился потому, что Юлия попросила меня об этом. Ей надо было усыновить Павлика, Ей бы, конечно, не отдали его, если бы она была не замужем.
Иван Иванович. Идиот! О боже! Какой же ты идиот! Ты понимаешь, что ты наделал? Ты погубил себя!
Зина. Иван Иванович, почему же погубил?
Иван Иванович. О, молодёжь, молодёжь, до чего же вы все глупые! Нет, так нельзя, так нельзя! Денис, да ведь ты же связал себя по рукам и ногам до совершеннолетия этого ребёнка.
Зина. Как связал?
Иван Иванович. А алименты? Он же будет платить ей, твоей подруге, алименты. Она же с него сдерёт на содержание сына.
Зина. Да что вы говорите! Вы не знаете Юлию. Это не такой человек. И потом... У неё есть сбережения... Она не нуждается ни в чём.
Иван Иванович. Коту под хвост эти её сбережения! Ожидается многократное повышение цен. Ой! Ну, женщина! Ну, умница! Кто это сказал, что у бабы волос долог, да ум короток? Враки! Умница! Министерская голова. Хвалю!
Зина. О, господи...
Валерий. Денис, отец прав. Ты поступил глупо. Надо было бы посовето-ваться с кем-нибудь из нас.
Денис. Ну да... вы бы насоветовали!
Иван Иванович. Значит, ты теперь – папа. Поздравляю! Видит бог, я бы ничего не имел против, если бы ты стал отцом каким-либо другим, более естественным способом.
Зина. Иван Иванович, позвольте вставить словечко. Послушайте, Юлия никогда не подаст на алименты. Никогда! Вы слышите – никогда!
Иван Иванович. Свежо предание, да верится с трудом. А на что она жить будет? Возможно, что она и вправду святая, как ты её нам пытаешься представить. Возможно, она даже и не помышляет пока ни о каких алиментах, но это пока. Пока жареный петух не клюнул. А он непременно клюнет, И что же будет тогда? Да она же будет вынуждена так поступить. Понимаешь? Вынуждена. И будет права, черт возьми.
Анна Петровна. Кроме всего прочего, Денис, ты осложнил свои дела: брак фиктивный. Когда-нибудь вы разведетесь, и на твоём чистом и безупречном прошлом, Денис, появится пятно. Морально неустойчив в быту, бросил жену и ребёнка. Разве всем объяснишь, что это за жена и ребёнок? Разве всем объяснишь, из каких побуждений ты это сделал? Да никто и не поверит тебе. Никто и не поймёт тебя. Безумный ты, Денис! Ты погубил себя!
Денис. Ну, хватит! Пропадите вы все пропадом! Как я был счастлив, как я был доволен собой, когда помог, сделал счастливой женщину и ребёнка. Я никогда не чувствовал себя так хорошо, как в эти дни. Вы всё загадили, всё! Я уйду. Я не могу вас видеть. Прощайте!
Денис уходит.
Иван Иванович. Каков гусь! Мы же и виноваты остались.
Анна Петровна. Куда он побежал?
Иван Иванович. Домой, наверное. Куда ему ещё-то бежать? Не к жене ведь.
Валерий. Дурак.
Зина. Ой! Я тоже уйду. Я не могу... Я здесь самая несчастная. Денису по-везло, Юльке повезло, а мне так нет! (Уходит).
Анна Петровна. Что с нею? Валерий, беги, догони, верни её.
Валерий. Да, верни... Сама попробуй... С нею вообще невозможно разговаривать.
Иван Иванович. Эх, слизняк! С женой управиться не может. Правильно она делает, что тебя ни за что считает. (Помолчав). Пошатнулось всё. Стержень выпал, и началось шатание и идейный разброд. Все пошло куда попало и кому как вздумается. Сбились с ноги... Да... А винить-то некого. Сами сами во всем виноваты. Упустили бразды, бросили, распустили, разрешили. Поди теперь, собери воедино, не соберёшь.
Картина 4~я
Тот же вечер. Комната в квартире Юлии Павловны. Юлия сидит у стола и вяжет. Из радиоприемника слышится музыка. Звонок. Юлия встаёт и идет в прихожую открывать дверь.
Входят Юлия и Зина.
Юлия. Зина, вот уж я тебя совсем не ожидала, Что-нибудь случилось?
Зина. Случилось. Но, кажется, ничего страшного. Где Денис?
Юлия. Не знаю.
Зина. Как? Разве он не у тебя?
Юлия. Нет.
Зина. Куда же он мог уйти? Домой? Не думаю. Однако, проверю. (Подходит к телефону, снимает трубку, набирает номер). Никто не берёт трубку. Ну, ясно. Дома никого нет. Предки у нас, а он бегает где-то по городу. Ну, Юлька, негодница! Втихаря обделала дельце. От всех скрыла, даже от меня. Уж мне-то ты могла всё рассказать.
Юлия. Ты имеешь в виду Дениса? '
Зина. Нет, какова! Вы только посмотрите на неё. Она так спрашивает, будто у неё кроме Дениса ещё десяток мужей имеется! Ну, разумеется, я имею в виду Дениса. Только Дениса и никого другого. Слушай, выходит, мы с тобой теперь родственницы.
Юлия. Вы уже всё знаете?
Зина. Знаем. Денис всё рассказал сразу же после твоего ухода. Ой, что у нас было! Опять скандал. Валерка и предки на Дениса накинулись, дескать, дурак, остолоп и всё такое прочее.
Юлия . Меня тоже ругали?
Зина. Нет, Тебя как-то не очень. Иван Иванович даже хвалил. Умница, говорит, министерская голова. Это у тебя-то министерская голова! (Хохочет). Они боятся, что ты с него алименты драть начнёшь.
Юлия . Какие алименты?
Зина. Ну, какие? Обыкновенные. Двадцать пять процентов. Вот какие.
Юлия. Да они что? Совсем уже! Ах! Я понимаю, понимаю... Да, конечно... Но у меня не было выхода. Я так эти дни была счастлива, и вот конец, всему конец. Я подвела его.
Зина. Да ну! Не расстраивайся.
Юлия. Он теперь тоже будет думать об этом. Возможно, пожалеет... Что же мне делать? Что делать? А... если я дам расписку о том, что я не имею к нему никаких претензий, ни моральных, ни материальных. Это их успокоит? Как ты думаешь?
Зина. Попробуй, дай. Дорого бы я отдала за то, чтобы посмотреть на их физиономии, когда они получат в руки сей драгоценный документ. Слушай, напиши сейчас эту расписку, а я им передам.
Юлия. Да ради бога! (Достаёт бумагу, ручку). Как они пишутся, эти документы? В произвольной форме?
Зина. Я думаю, в произвольной.
Юлия (пишет). А её заверять где-нибудь надо? У нотариуса?
Зина. Да иди ты! «У нотариуса…». Я же нарочно, чтобы похохмить, а она всерьёз. Написала? Давай. (Берёт расписку, читает). «Настоящим заявляю…». Ух, ты, какие мы серьезные. Ну, ладно, пойдёт. Непременно передам. Слушай, как ты себя чувствуешь в новой роли?
Юлия. Хорошо, только работы много.
Зина. Это ещё только цветочки. Теперь, когда ты стала матерью, ты ни на что не имеешь права. Ты не имеешь права сбегать в кино, к подруге, попасть в аварию, заболеть, ты даже палец себе порезать не имеешь права. И, вообще, тебя уже нет.
Юлия. Я это почувствовала.
Зина. Ну, а это? (Двигает пальцами, как бы перебирая деньги). Мани-мани есть?
Юлия. Деньги? Есть. Я оформила отпуск по уходу за ребёнком. Не хочу отдавать его в садик. Пусть окрепнет. Живём в основном на даче. Там надо многое успеть, побольше всего вырастить, а с осени я начну подрабатывать. Я уже договорилась.
Зина. Ну, а Денис как? Как ты его уговорила и вообще...?
Юлия. Как уговорила? Не помню. Помню только, что готова была плакать, встать на колени, умолять его, чтоб не отказал.
Зина. Ишь, ты! На колени-то зачем?
Юлия. Да это так... Ничего этого не потребовалось. Он как-то быстро со-гласился и потом такое участие принимал во всём этом, в усыновлении. Ни у кого даже сомнений не возникло, что это не настоящий муж.
Зина. Он у тебя бывает?
Юлия. Да... И довольно часто.
Зина. А что он у тебя делает?
Юлия. Ничего. Перерыл все книги, журналы, фотографии. Пытается помогать мне, дарит Павлику игрушки. Даже продукты приносит.
Зина. Вот как!
Юлия. Меня всё это смущает. Я ведь привыкаю к этому. Да и Павлик тоже. Он может подумать, что Денис – его отец, а он потом уйдёт.
Зина. А если не уйдёт?
Юлия. Да нет-нет..., не надо. У него своя жизнь. Зачем мы ему? Да и родители его... Если они недовольны тем, что он зарегистрировался со мной, что же с ними будет, когда они узнают, что он помогает мне? Да и не надо привыкать. Это теперь он одинок. Но ведь не будет же это продолжаться вечно. Он найдет себе кого-нибудь.
Зина. А если он уже нашёл?
Юлия . Кого?
Зина . Тебя.
Юлия. Да будет тебе. Болтаешь, бог знает что. На что я ему?
Зина. Но если его тянет сюда, так пусть ходит. Не гони его. Ему плохо с родителями. Они... они и сами не понимают, какие они... Страшные. Они всё знают. Они правильные. Они всегда были у судьбы в седле, а не под её копытом. Они... тупорылые… Я это так чувствую. Валерка такой же. А Денис другой. Он засыхает там. Ну, ладно. Я пойду. Где он у тебя, Павлик твой?
Юлия. Он в соседней комнате. Он спит. Пойдём к нему. (Уходят в сосед-нюю комнату и вскоре возвращаются).
Зина. Чудный ребёнок! Они вообще все – ангелочки, пока спят. Ну, пока. Звони, ежели что... Держи меня в курсе.
Зина уходит. Юлия провожает её.
Входит Юлия.
Юлия. А где же он? Вдруг с ним что-нибудь случилось? Город ведь, а он в таком состоянии... До чего же нам мало отпущено! Счастья на копейки, а горя на рубли. Позвонить бы куда, да я не знаю его друзей, и поздно уже. Где же он может быть? (Подходит к окну, смотрит в окно).
Звонок.
Ах! Кто это? (Уходит).
Входят Юлия и Денис.
Денис. Ты извини меня, я не вовремя.
Юлия. Ничего, ничего. Я так даже рада.
Денис. Рада? Это хорошо. А я так думал – не пустишь. Мало того, что я тебе днями надоедал, так еще и ночью припёрся.
Юлия. Я сейчас кофе приготовлю. Ты подожди. (Уходит на кухню).
Денис. (Оглядывается). Никуда я отсюда не уйду. Ни за что не уйду! Разве что прогонит. (Садится к столу). Хорошо-то как! Покой, тишина, тепло, музыка играет. Журналы, вязание... До чего всё это хорошо!
Входит Юлия.
Юлия. Сейчас кофе будет готов,
Денис (указывая на вязание). Красиво вяжешь.
Юлия. Это пустяки. Я ведь недавно начала вязать. Когда родителей не стало, я попросила у нас в больнице одну санитарку, чтобы она меня научила. Она мне показала кое-какие приёмы. Вяжу так, чтобы нервы успокоить. Надо же как-то держаться. На этом (указывает на газету) не продержишься.
Денис. А что здесь? (Смотрит газету). Статья о кошках? Ну, это, я думаю, можно читать без особого ущерба для себя. (Просматривает статью). Это о клубе любителей кошек и собак.
Юлия. Интересно?
Денис. Да... Вот все говорят, что путь к сердцу мужчины лежит через же-лудок. Враки! Путь к сердцу мужчины лежит через кошку. Если бы я не был уже женат на тебе, то я непременно пошёл бы искать себе жену именно в этот клуб. Чтоб добрая была. Это прежде всего.
Юлия. А мне Зина скоро котёнка подарит. У неё кошка недавно окотилась. Четверых принесла. Да! Знаешь, она была сейчас здесь.
Денис. Кто? Зина?
Юлия. Да. Она приходила Павлика посмотреть. Ну…, и я знаю, что у вас там произошло из-за меня. Вот что я хочу сказать, Денис. У тебя из-за меня никогда неприятностей не будет. Никогда! Я постараюсь убедить твоих родителей в том, что я никакой опасности для тебя не представляю.
Денис. Тебе это не удастся.
Юлия. Мне очень жаль, что ты поссорился с ними из-за меня.
Денис. Не из-за тебя вовсе. Это давно назревало. Просто ты сыграла роль детонатора. Рано или поздно, но взрыв был бы неизбежен. Не думай об этом. Да и не об этом мы должны сейчас говорить. Дело в том, что я не хочу уходить от тебя. Я, пожалуй, останусь здесь.
Юлия. Конечно, уже ведь очень поздно. Автобусы не ходят.
Денис. Нет, я не только до утра хочу остаться. Как ты на это смотришь?
Юлия. Я… По-моему, где-то что-то горит.
Денис. Да это же твой кофе горит! (Убегает на кухню).
Юлия хватает вязание и торопливо вяжет.
Входит Денис.
Денис. Кофе сгорел. Я чайник поставил. Только бы не забыть про него, а то опять катастрофа. Ну, что же ты всё вяжешь? Ты не ответила на мой вопрос. Как ты смотришь на то, если я останусь у тебя насовсем, в качестве настоящего мужа. Не фиктивного, а настоящего.
Юлия. Позвони своим родителям.
Денис. Зачем?
Юлия. Они же беспокоятся. Мать, наверное, волнуется, что тебя нет дома. Скажи им, где ты.
Денис. И всё?
Юлия. Скажи им, что ты у меня, чтоб они не волновались. Скажи им, что всё будет хорошо, и что ты останешься у меня насовсем.
Денис. Ага, понял! (Набирает номер). Алло, папа, ты? Да, конечно же, это я. Нет, не надо никуда звонить. Я здесь. Нашёлся. Я у Юлии. Да. И останусь здесь на всю жизнь. Понятно? Да, да. Пусть мама успокоится. Да, такой поворот. Я и сам не думал. Ну, пока. Конечно, зайдём. И Павлика покажем. Непременно. Всё? Пока. (Кладёт трубку). Позвонил. Они тебе привет передают. А ты всё вяжешь? Замечательно! Значит, переходим на натуральное хозяйство. Ты будешь вязать, а я – чистить кофейник.
Конец.
1992г.