“Разврат представляет собой такое опустошение души, которое уже ничем не восполнить”.
Вряд ли в уходящем 2015 году кого-то ещё возможно эпатировать термином “секс-вечеринка”, хотя Амстердам с его претензиями на статус одной из глобальных столиц разврата, до сих пор сохраняет трогательное целомудрие. Это по-своему странно, потому что вообще-то оргии уже давно стали чем-то до неприличия нормальным.
Единственную внятно заявлённую серию оргиастических вечеринок в Амстердаме проводит команда “Pop Porn Party”. Судя по вводным данным, всё тоже очень даже комфортно — со всем знакомой площадкой, строгим фейсконтролем, относительно высокой стоимостью входного билета и презервативами, гарантирующими, что внутри вы увидите только счастливых и здоровых представителей среднего класса. Для того чтобы проверить эту гипотезу и удостовериться, что Амстердам — это не третий Лас Вегас, а вторая Мексиканская Тихуана, мы послали на последнюю в сезоне, предновогоднюю “Kinky party” девушку из “The Village”, с гордостью согласившуюся на титул самого несексуального корреспондента в городе (но пожелавшую сохранить анонимность).
На секс-вечеринку я закономерно опаздываю, подъезжая к клубу “Jan Bik” к двум часам ночи, ожидая увидеть очередь из людей, прячущих под шубами в пол бельё из “Agent Provocateur”. Но вокруг тихо и пусто, два охранника в камуфляже скучают на входе. Робко сообщаю о том, что должна войти по спискам, но на меня смотрят непонимающе: “Вы, наверное, что-то перепутали, тут ничего нет”... Неуверенно выдавливаю, что иду на секс-вечеринку, и сезам открывается.
На входе с непривычки поражает количество практически голых людей. Дресс-код в эту субботу не самый очевидный — “all white”, в голове весь день мелькали образы с рейвов “Sensation”. Я честно попыталась найти в шкафу хоть что-то одновременно нужного цвета и раскрепощённое, но в итоге остановилась на кружевном белоснежном платье, в котором впору хоронить девственниц. За это сразу получаю укоризненный выпад от парня на фейс-контроле в одних трусах и нацепках на сосках:
“А почему это вы такая неэротичная?”
Апелляция к спискам и вообще рабочей миссии спасает от необходимости покупать бельё в импровизированной лавке на входе.
Пока мне всё действительно нравится за счёт сходства с настоящей новогодней ёлкой. В гардеробной зоне гости спешат сменить свою обычную одежду на секс-аутфиты и сдать куртки в гардероб. Вспоминаю, как в детском саду мама помогала мне нарядиться в костюм снежинки и обмотаться мишурой, чтобы уж точно блистать ярче всех.
Заходим на танцпол. На полу раскиданы белые бумажные блёстки, на большой сцене отплясывают две дивы в стразовых костюмах с огромными шляпами на головах. Несколько гетеросексуальных аккуратно целуются в танце. Готовлюсь язвить, но прохожу чуть дальше и вижу закрытые прозрачными балдахинами белые диваны, на которых — джекпот (происходит групповой секс).
Скажу сразу: мне никогда не доводилось наблюдать секс со стороны вживую, ждала этого момента, как первого визита на избирательный участок, так что, застыв на пороге, пытаюсь выглядеть не слишком навязчивой. Красивый мускулистый мужчина технично пыхтит над своей спутницей в миссионерской позиции, чуть подальше пышная дама в ярко-красном белье и чепчике медсестры уверенно скачет на субтильном юноше — оппозиция, вполне достойная хорошего порноролика.
Избрав политику неприсоединения, иду дальше.
В узком зале потемнее (и с музыкой потише) можно курить и оборудовано место силы — сквирт-зона, неподготовленному зрителю напоминающая хирургический стол. Девушку кукольных пропорций окружили несколько человек. Сквирт-мейстер, мужчина в чёрной маске, методично работающие пальцами и язычком. Лысоголовый товарищ в чёрном пиджаке играет роль ассистента и заботливо подносит чистые салфетки, ещё одна раздетая красотка в это время смачно засасывает пациентку.
Мне тут очень нравится, скоро вот тоже пойду в сквирт-зону, хотя, если смотреть со стороны, ничего возбуждающего в этом нет. Но, когда ты попадёшь на стол, ощущения совершенно иные.
Пока я наблюдаю за этим немного механическим процессом, подходит неприлично красивая девушка в кожаной сбруе во всё тело и меховой накидке. На лице у неё маска, запутавшаяся в длинных кудрявых волосах. Спустя пару минут приветственного разговора она чувствует в себе уверенность потрогать меня за грудь через плотную материю платья. Пытаюсь не выглядеть смущённой и в ответ провожу пальцем по её груди, старательно избегая сосков.
Ты такая красивая, пусть и в закрытой одежде, — вздыхает она.
А я вот жутко переживала, перед тем как сюда прийти. Думала, выгляжу страшно уродливо, плакала весь день. Но всё же решилась и пришла.
Присаживаюсь на диван, где двое образцовых посетителей клуба “Три обезьяны” занимаются ленивым оральным сексом. К ноге одного из них пристроился мужчина в кожаных ремнях, обволакивающих всё его тело, и с энтузиазмом обсасывает пальцы на ногах квир-красавца. Не могу оторваться — это, кажется, уже больше про любовь, чем про эротику. По левую руку — девушка в нарядном голубом белье, возможно первый человек на вечеринке, которому очевидно некомфортно. Пытаюсь выяснить почему:
“Привет! Меня зовут Кейт, я здесь в первый раз. Ты, наверное, тоже. Блин, я так нервничаю, ты не представляешь”. В ответ получаю лишь презрительный кивок. С такой же реакцией сталкивается и самец, попытавшийся подкатить к ней, спустя пять минут. Похоже, это её первый и последний раз на подобных мероприятиях.
Решаю перехватить “Long Island” на баре, где вполне конвенционально воркуют парочки (и вроде бы затевается куннилингус). Ко мне подходит красивый высокий брюнет, его зовут Скот. Белая рубашка лихо перевязана узлом на середине живота, снизу — только прозрачные обтягивающие трусы. Стараюсь не обращать внимания на последнее, спрашиваю о его жизни и планах на вечеринку.
“Вообще сначала я учился на культуролога, потом на искусствоведа, а затем ушёл в маркетинг, но, конечно же, не потерял тяги к исследованию трансцендентных материй. Вот сюда я пришёл, потому что хочу расширить границы восприятия своего тела. Я гетеросексуал, но, кажется, смогу открыть новые грани своего гендерного восприятия в свободной обстановке. Секс, вопреки пуританским представлениям, самый чистый и трансцендентный опыт, доступный человеку без дополнительных стимуляторов”, — красиво рассказывает Скот.
К четырём часам основной танцпол расцветает, так что, заказывая очередной коктель, я быстро схожусь в смешном разговоре с холёным парнем в хлопковых белых боксерах и тонкой сбруе такого же оттенка.
“Представляешь, захожу я сюда в одних трусах, короче, а мне отказывают на входе и заставляют покупать эту штуку, — возмущается Джон, потягивая яркий коктейль из трубочки, — но вообще я сюда с папой пришёл”. Смотрю на него непонимающе, пока он удаляется отплясывать в самую гущу. Возможно он, конечно, имел в виду слово “пара”, а громкая музыка всё заглушила, но предпочитаю думать, что кто-то в этом мире действительно ходит на оргии со своим отцом.
Пока я делаю перерыв после насыщенных социальных интеракций, мимо снуют люди в действительно крутых карнавальных костюмах. Мужчины в массе проявляют более творческий подход при создании образов, многие даже не стремятся выглядеть сексуально, что скорее подкупает. Девушки же предпочитают действительно красивое и дорогое белье, изредка приправляя его аксессуарами из медсестры или школьницы.
Пока я задумчиво зависаю где-то вблизи танцпола, в моё личное пространство вторгается коренастый парень в сером свитшоте, очках и кожаной маске, отодвинутой на лоб. Его зовут Бред, и он здесь выглядит ещё неуместно.
“Если честно, мне здесь не очень нравится, какие-то все напряжённые”…
“Да чего ты? Парень есть? Ревнивый”? — смеётся он, пока я пытаюсь вернуть дистанцию между нашими телами.
“Я недавно приехал из Швейцарии, вот там, конечно, оргия — это оргия. Заходишь и сразу попадаешь в какой-то сексуальный водоворот, все очень раскрепощённые. Ну и тут тоже есть красивые девушки, конечно”.
Зато в это время у бара притаился настоящий джекпот! Пожилой мужчина в мятой античной простыне. Собираю в кулак всё своё стремление к платоновской любви и нападаю на него с агрессивным комплиментом:
“А вам кто-нибудь говорил, что вы очень похожи на лучшего восточноевропейского философа”?
Он мямлит: “Может быть”, — и незамедлительно отворачивается. Не действует даже откровенная и продолжительная зрительная атака. Через пару минут к нему подходит молодая худая брюнетка в костюме школьницы с пронзительно-голубыми глазами, и они направляются к выходу.
Зато другой мужчина по имени Браин сам проявляет активный интерес. Он оказывается восторженным журналистом, которому вообще всё и везде нравится. И в личной жизни у него порядок, а сюда пришёл просто потому, что весело и вообще он за свободу.
“А что важнее — свобода или справедливость”?
“Конечно, свобода! Справедливость ведь зависит от сотни критериев, таким образом и национал-социализм можно назвать справедливым. А свобода — это просто. Я вот сюда пришёл и уже свободен, но не то, чтобы мне не хватает свободы за пределами секс-вечеринки”.
Немного притомившись, возвращаюсь в сквирт-зону, где ко мне подходит девушка в простеньком чёрном платье и мило спрашивает, можно ли меня поцеловать. Несмотря на не проходящее равнодушие к лесбийским контактам, я соглашаюсь.
“Меня зовут Джина, я пришла сюда с друзьями, — она показывает на компанию симпатичных, а главное, полностью одетых ребят, стоящих неподалёку. Мы все учились на одном факультете, а потом как-то странно сблизились и создали свою группу в “Whatsapp”. Обсуждаем там всякие темы — групповой секс и всё в этом духе”.
Мимо проходит знакомый. Его ведёт на поводке эффектная блондинка в одних мерсиках и на высоких каблуках. Это как раз тот анекдотический случай, когда из всех возможных друзей встречаешь единственного, которого уж точно нельзя было представить в этом месте. Сюрреалистичное ощущение усиливается, когда я замечаю своего спутника засыпающим, как караульный у стены, прямо над парочкой, которая вот-вот перейдёт от агрессивного петтинга к пенетрации.
Вызвав такси, я в финальный раз прислоняюсь к бару и встречаю того самого Скота с верой в трансцендентность секса в прозрачных трусах. Он говорит, что тоже сейчас поедет, и спрашивает, что нового я узнала о себе на своей первой оргии. Бормочу что-то невнятное про недосып и недостаточное количество выпитого спиртного. Строго говоря, нового ничего, c диагностированной социофобией мне не всегда комфортно находиться на вечеринке с одетыми людьми, но с полуобнажёнными, целующимися, сквиртующими и совокупляющимися под громкую музыку я чувствую себя примерно так же.
“А я понял, что могу заниматься сексом только по любви!”
Целую его в щёку и выхожу на улицу, наблюдая, как девушки оперативно сменяют дорогие чулки на плотные колготки из кашемира — конец декабря всё-таки.