Циклоп

               
                Я уже описал в предыдущем рассказе «Циклопа», то есть учительницу истории СССР и обществоведения в нашей школе. Женщина лет пятидесяти пяти, полная и даже скорее отёчная, с лицом нездорового сероватого оттенка в глубоких оспинах и одним действующим глазом. Она хромала и опиралась на палку, а единственный её глаз пристально и свирепо сверлил аудиторию. Звали её Анастасия Фёдоровна и она являлась настоящей фанатичкой марксизма-ленинизма в общем и Советской Власти в частности. На её уроках мы сидели тихо как мыши. Много позже я узнал некоторые подробности её жизни.
 
                Анастасия Фёдоровна была старой девой, что неудивительно при её покоряющей внешности, а вот старшая её сестра, хотя и незамужняя, но родила сына. Когда ему исполнилось семь лет, сестра умерла и воспитывала, а точнее, боролась с ним, младшая сестра. Племянник рос довольно-таки хулиганистым пацаном, а к окончанию школы вплотную познакомился с бутылкой и девочками. Но хуже всего для Анастасии было то, что племянник рос абсолютно аполитичным и даже антисоветским элементом. Много сил и времени Анастасия Фёдоровна извела, пытаясь привить ребёнку правильный марксистско-ленинский подход к жизни. Ничего из этого не получилось и Тарас, так его звали, только смеялся и шутил. Уже с зелёного детства он обладал независимым характером и собственными взглядами на жизнь. Нельзя сказать, что бы эти взгляды соответствовали либеральному гуманизму и идеалам западноевропейской и вообще христианской цивилизации, но и с марксизмом-ленинизмом ничего общего не имели.
 
                С Тарасом я познакомился на первомайской демонстрации году этак в 1957, то есть когда мне исполнилось шесть лет. К тому времени Тарас закончил инженерно-строительный институт и работал в той же проектной организации, что и мой отец. На демонстрацию я отправился вместе с отцом, но отошёл от него, а отец отвлёкся разговором с кем-то. В этот момент я очутился возле нетрезвого дядьки, пристально и насмешливо меня рассматривавшего. Я оробел и попятился, а дядька ткнул меня воздушным шаром в нос и, презрительно промолвив: «Жалкий тип», отправился дальше на не вполне твёрдых ногах. Я озадаченно и обиженно глядел ему вслед. Лет через пять я к своему удивлению начал встречать этого противного мужика в школе. Иной раз он околачивался в коридоре примерно в такой же кондиции, как и на первомайской демонстрации. Что ему понадобилось в моей школе я понял не сразу. Но наконец разобрался. Понадобилась ему наша физичка, молоденькая девица, только-только после института. Девицу звали Светлана Григорьевна, была она маленькая и хрупкая. На уроках она не особенно давила на нас и казалось исповедовала ту точку зрения, что вольному воля. Всё бы ничего, но «Циклоп» всполошился. Отменное позорище. Её воспитанник ошивается в школе, где она насаждает марксизм-ленинизм, в нетрезвом виде и без всякого уважения к советским понятиям об учителях и учениках. Сделать она ничего не могла. Тарас не хулиганил и, если не был трезв как стекло, то и пьяным в дым не выглядел. К тому же, он по неведомой и непонятной причине нравился физичке, хотя казалось бы никаким образом не соответствовал её хрупкому образу. Но здесь уже мы вступаем в область непрояснённую и даже загадочную. Несколько позже я понял, что физичка наша не так уж и субтильна в смысле характера. «Циклопу», который пытался капать ей на мозги, она дала от ворот поворот и нисколько не испугалась. Роман этот продолжался на удивление долго, до моего девятого класса, то есть года четыре. За это время «Циклоп» здорово сдал и к моему окончанию школы производил впечатление совсем больное. Может показаться, что я Циклопу не сочувствовал. Совершенно верно, между прочим, нисколько не сочувствовал. Да и никому я тогда не сочувтсвовал, а лишь потешался при первой возможности. Это сейчас мне чудятся трагедии за каждым углом. Это сейчас я сочувствую и Циклопу и Тарасу и физичке и десяткам других людей, мимо которых пронёс меня ураган времени.
 
                Уж не знаю, Тарас ли тому виной, но физичка наша так и не вышла замуж. Куда подевались Тарас с Циклопом тоже не ведаю. Зато хорошо известно, что каждый год наш выпуск собирается у физички дома и отмечает окончание школы с шумом и яростью. Физичка при этом курит, пьёт и ругается матом. Последний раз наш класс отмечал пятидесятилетие окончания школы у неё же. Светлане Григорьевне набежало восемьдесят, но сигареты, выпивка и нецензурная лексика ею употреблялись в прежних дозах.