18 ноября 1962 года состоялась первая публикация писателя Александра Солженицына. В журнале «Новый мир» № 11 за 1962 год вышла его повесть «Один день Ивана Денисовича». Произведение это удивительное (мое мнение).
Решающую роль в публикации сыграл главный редактор журнала Александр Твардовский. Публикация такого произведения в период газетной антиамериканской истерии и возможной с минуты на минуту войны (Кубинский кризис) – величайшая смелость редактора с любых точек зрения.
От войны мир действительно стоял в «одном дне»!
С другой стороны – цензура не была при Никите Хрущеве так жестока, как при Иосифе Сталине. И еще один существенный фактор – советское общество стало расслаиваться. Типографские рабочие – т.н. «печатники» - всегда были на стороне коммунистов-большевиков, но в 50-60-е годы 20-го века этот авангард рабочего класса был утерян.
Рабочие при Ленине-Сталине просто не стали бы печатать такое «контрреволюционное произведение», но «пролетарская сознательность» перестала срабатывать.
Кризис настроений у рабочих был правителями не замечен, опора в массах была потеряна, через 29 лет – 19-21 августа 1991 года – вся огромная коммунистическая держава рухнула.
Литераторы знали о повести Солженицина раньше – за несколько дней до официального выхода журнала «Новый мир». Константин Симонов написал 17 ноября 1962 года в газете «Известия» хорошую рецензию на повесть никому не известного автора.
Формально главной газетой страны в те годы была «Правда», но «Известия» возглавлял зять Никиты Хрущева – Алексей Аджубей – и многие понимали, что через эту газету сообщают то, что Хрущев желает сказать народу минуя партийную прессу.
К.Симонов «О прошлом во имя будущего»:
«О небольшой повести А. Солженицына "Один день Ивана Денисовича", только что опубликованной в 11-й книжке "Нового мира", наверное, будет написано много статей. И пока, только перевернув ее последнюю страницу, мне хочется высказать лишь несколько мыслей вслух. ...День как день. Но как раз это и потрясает в его повести больше всего... Ты, читатель, начинаешь чувствовать: да ведь эти люди, все вместе взятые, это же не что иное, как просто-напросто часть нашего общества, с кровью выдранная из этого общества и засаженная в лагеря! Это такие же люди, как ты, как твои близкие, родные, друзья, соседи, сослуживцы... Солженицын нигде не делает этого вывода прямо, в упор, потому что это не нужно ему как художнику. Но, не тыча пальцем, он дает это почувствовать, пережить, понять. И именно с этим чувством, покоренный силой его правды и силой его таланта, закрывал я последнюю страницу повести... Бесстрашно сказать об этом страшном прошлом у нас нашли в себе решимость люди, безгранично любящие свой народ и безгранично верящие в его нравственную силу и красоту, а ожесточенно сопротивлялись этому люди, не любившие своего народа и не верившие в его нравственную силу. ...Утешительные мысли, которые раньше иные из нас насильственно пытались внедрять в себя, - что Сталин не ведал, что творится, - оказались рухнувшей легендой. Это тяжкое, но трезвое чувство с новой силой вспыхивает в душе, когда читаешь повесть Солженицына, хотя я даже не могу вспомнить сейчас, упоминается ли в ней имя Сталина. Повесть "Один день Ивана Денисовича" написана уверенной рукой зрелого, своеобычного мастера.»