Лето давало поиграться еще несколько ден, и детям, и взрослым, и жилым. До начала готовок к зиме было еще время, это потом, некогда будет пот утереть. Пересвет сразу увидел Живу, а вокруг него уже толпились погодки, слушали его новые сказы. Сын Старейшины Асавы сидел на траве, под раскидистым кедром. Погодки неровным месяцем напротив, что ж, и Пересвет подошел.
- …а он, ну девка и девка! Рубаху поднес! – соловьем заливался Жива.
- Врешь, - откликнулся Пересвет. Жива рассказывал, как утром молодцы умывались. Он-то, Пересвет видел и слышал все, а Жива повторяет сплетни, что Расхор пустил, чтобы почет сохранить.
- Вру?!! А проверь, вот проверь, Расхор сам говорил! – Жива вскочил, вскинувшись. Погодки смотрели на Пересвета и Живу. Пересвет смотрел в голубые, белесые, с зелена, глаза Живы прямо и твердо.
- Расхор говорил, срама боялся, а ты повторяешь. – сказал Пересвет.
- А ты почем знаешь? – выкрикнул кто-то. Это была Медунишка, острословая, красивая, не по годам рослая, дочь Фиры. Синеглазая, с богатой косой до колен. Она невестой рядилась Пересвету, да не вышло, доли у него не было, а отцу, мало того, что девка, а не работник в доме, так не муж бы долей с родичами делился, и невесту к себе привел, а наоборот, Медуница бы рот в дом привела, пришлось бы долю выделять. Как сироте дочь отдавать? Конечно, после родичей Пересвета осталось хозяйство, но управлял-то им Фира, Пересвета-то на это хозяйство на ноги ставил.
- Видел я это дело сегодня, на реке. – сказал Пересвет. Мрачно сказал, как Фира распоряжения семье давал. Чтобы никто не усомнился. А никто и не усомнился. Не ловили Пересвета на лжи, ни разу. Расскажи он про Млисея – и то бы поверили.
- Ну и как же было? Расхор не один был, Савва вторил. – усмехнулся Жива.
- Савва ему завсегда вторит, - усмехнулся и Пересвет. Вот ведь как, пока Вислав не слышит…Пересвет почувствовал, будто тонкая змея-медуница по спине скатилась, вспомнив, где Вислав сейчас… значится, пока Вислав не слышит, Расхор оговаривает. А ведь чистый был, не неясный. Еще и Вислав с Сихеем неясными зовутся.
- А как было, Пересвет? – нестройно спрашивали юнки.
Пересвет рассказал все, что видел на реке. Не больше. То, что делали в лесу Вислав и Сихей только их касается. Дружки Пересвета захохотали, захлопали, нестройно и беззлобно приговаривая:
- Молодец Вислав! Добро как!
Жива сузил белесые глаза. Не понравилось ему, вроде как Пересвет славу забрал, и почет отобрал. А ведь, это Жива слушал разговоры старших, Яромир, как поймал Живу сегодня, так за вихры оттаскал, чтобы не подслушивал. И после таких подвигов, так бесславно отдать почет Пересвету? А все потому, что дала мамка ему, Живе, поспать подольше, сильно сладко спалось ему, и не мог быть Жива на реке, и сам все увидеть. А Пересвету – сироте, конечно, вставать рано требовалось. Некому его голубить, давать нежиться под укрывалом. И вот, только потому, что он шорохался там, у реки, и видел все. Да и зачем ему, Пересвету этот почет, среди погодков? Все равно, ему не побеждать в игрищах молодцовых, не хвалиться перед девками чистыми, будет как Шика – один. Почет тоже, конечно, но то ж совсем другой почет. Будут девки ведуна бояться, ни одна сладость своего молодого тела не подарит – что ж его дарить, коли за спину свою не возьмет, детей ему не нарожать, срам один? Может и найдет рябую в услужение – как Шика. Арияра – рябая и невзрачная ведуница, помогающая Шике по хозяйству, жила она за домом у Шики же. А куда ей рябой еще? Только в ведуницы. Никто яблоко наливное ей весной не поднес, никто из похода ленту не принес, никто зов не складывал. Говорят, давно она, с детства, еще к Шике прилепилась. Правда, говорят, видели и ее летом с новыми лентами, не обижал Шика Арияру свою, жалел. Жива задумался о судьбине Пересвета, и совсем перестал слушать, может, и хорошо, как выспрашивают подробности дружки у Пересвета. А тому, вроде как, и дела до этого нет, ответить-то толком не может – не приукрасит никогда. Всегда говорит, как было, разве ж так сказывают? Вот Жива рассказывает, даже взрослые заслушиваются! Уши еще горели, после того, как надрал их Яромир. Жива потер их. Вот Пересвета никто за уши не дерет, за вихры не таскает. Яромир строгий и тот завсегда свистульку какую даст, и Песнея его всегда ласкает руками своими белыми, нежными. Жалеют – сирота.
Вдруг услышали юнки голоса громкие. Видно взрослые бранились. Так и есть – Фира с Асавой. Что делить им такое? Дети побежали смотреть на скандал.
- Да Жива видел! Вот как есть видел! Жива, пойди сюда! – позвал отец.
Жива хотел было удрать, но было поздно, тем более из леса шли Яромир, Ярослав с Песнеей, Расхор, с ними еще несколько молодцев и девушек. Яромир его всяко поймает. Жива подошел ко взрослым.
- Да не было такого, чтобы парень к парню целоваться лез! – скривился недоверчиво и серьезно говорил Фира.
- Наш Сихей только в бане парень, - усмехнулся Асава. Вспомнил старейшина, как томно и свежо пахнет Сихей, и передернул плечами.
- Ты Сихея не тронь, - мрачно говорил Фира, - ну в мать парень, али в бабку какую, - вспомнил Фира, что не схож с матерью Сихей, с грубой женой кузнеца – Дареной - дай срок, пойдет в походы, еще столько сменянных приведет, да Перуну на пир отправит!
- Только если со сватами сменянные* придут! – острословил Асава про племянника. Острословил не по злобе, но по обиде. Не раз хотел приласкать Сихея в хмельной праздник Асава, да тот вырывался, убегал. Не он один хотел, чтобы признали Сихея наравне с девками, не он один ходил к ведуну Шике, чтобы тот дал зелье какое, приворотное для парня, или чтобы Сихей настоящей девкой стал, тогда бы от сватов отбоя не было, но Асава мог бы уговорить брата отдать второй женой племянника. Шика призывал таких только одуматься.
- Жива, скажи-ка, неужели Сихей лез к Расхору целоваться? – строго спросил Фира.
Жива застыл столпом, но пропадать один не захотел.
- Я не видел, - пожал он плечами. – я слышал, как Расхор хвалился.
Пересвет ждал пока кто-нибудь скажет о его рассказе, но юнки боялись вмешиваться в разговор взрослых, поэтому только между собой возмущенно шептались, стоя тут, неподалеку светлой и пестрой толпой. Пересвету тоже вмешиваться не хотелось, но и молчать он не мог.
- Врал Расхор. – сказал Пересвет. Вроде тихо сказал, а все услышали.
- Это ты что же тут меня оговариваешь? – молодцы подошли, увидев скопление народа. Расхор услышал только слова Пересвета. – Сирота, так думаешь управы на тебя нет?
Сильные пальцы Расхора сжали ухо Пересвета.
- Ты погоди уши-то крутить, - веско сказал Фира. – слышали, хвалился ты, будто Сихей за тобой утром как девка увивался?
Расхор выпустил Пересвета, усмехнулся.
- А если и так, то что?
- Вот видишь, не врет Жива! – ликуя сказал Асава.
Фира увидел Тахома за спинами. Кузнец покачал головой, срам один, и пошел к себе в кузницу. Фира вздохнул, помедлил.
- Так Пересвет тебя оговаривает, значится?
Расхор снова усмехнулся.
- Ты не строго его, отце Фира, малец же.
- Ну-ка пойдем. – кивнул Фира. Нельзя оговоры прощать, с малых лет.
- Врет Расхор, - повторил Пересвет, посмотрел на Фиру своими глазами голубыми. Фира вздохнул. Такие глаза были у брата, которого река унесла.
- Ты, может, видел? – усмехнулся Расхор.
- Как Вислав рубаху тебе в лицо швырнул утираться, видел. – посмотрел на Расхора Пересвет.
На мгновение все обомлели, замерли. Расхор тоже растерялся. Еслан, который тоже был на реке утром, громко вздохнул. Вот беда с этим Сихеем, как с девкой прямо! И Расхор ему друг, и Вислав. Сказать – срам Расхору, не сказать – Вислава оговорить. А Пересвет и правда, видел. А может, как ведун, узнал.
- Ты что говоришь? – пошел на Пересвета Расхор.
Яромир хотел вмешаться, но если малец врет – нельзя спускать, хотя ни разу не слышал Яромир, чтобы врал Пересвет. Не было Яромира на реке утром.
Ярослав заслонял от скандала собой Песнею. Синеглазая красавица качала головой.
- За меня так парни не скандалят, как за племянника вашего, отце Асава. – пропела Песнея.
- так ты сватана, а он нет, - хохотнул Асава. Тахом уходил медленно, сил не было уйти. И сказать нечего. Так и хоронился за спинами – вот доля.
Пересвет смотрел на Расхора. Молодцу было неловко смотреть в чистые глаза Пересвета, но срам, из-за чистых глаз сироты, принимать не хотел. Никак, озорник Лока** дернул его хвалиться тем, чего не было.
- Говоришь, вру я?! Говоришь, рубашкой Вислава я утирался? – встряхнул за плечи Пересвета Расхор. Молодцу хотелось, чтобы Пересвет испугался и сам отказался от своих слов. Но Пересвет смотрел прямо.
- Утирался, только целоваться застеснялся. Извинялся перед Сихеем, такой уговор был.
- Не знал я, что ты хвалиться начнешь, оговаривая.
- Ах ты, щенок шелудивый, - замахнулся Расхор. Он даже не понял, что это не Пересвет говорит. Яромир перехватил руку Расхора, услышав и увидев Вислава, который бросил сани летние с рублеными деревьями, и слышал разговор. Сихей стоял, обхватив себя за плечи, словно ему холодно было.
- Перестань Расхор, срам на сироту наговаривать, или, скажешь, и Вислав врет, как по-писаному?
Расхор выдернул руку из руки Яромира, вскинулся. Но увидев угрожающий взгляд Вислава, не осмелился связываться. Неясный был непомерно силен.
- Нет. Ну хвалился.
- Врал значится, Расхор. – хмыкнул Фира.
Тут и дети осмелели, наперебой начали повторять рассказ Пересвета. Подошел старейшина Айна, отец Расхора.
- О чем спорите, добрый люд? – Айна был в большом почете.
Расхор глаза опустил. Пересвету было жалко Айну до того, что дыхание спирало! Но и Сихея жалко. Сколько он от красоты своей девичьей сносит! Фира глаз не поднимая, начал говорить.
- Да так Айна, Жива сказку рассказал…
- Ну уж нет. – выступил Вислав. Сихей сделал попытку остановить его, но не успел, бессильно опустилась, поймавшая воздух, рука. – на Сихея и так наговаривают завсегда! Нужно за него и срам принимать.
Клеветника секли, или мазали медом нагого и вываливали в перьях, до вечера. А потом еще долго ему с перышком ходить оставляли. Никто на срам не соглашался, все выбирали порку. Обиженные великодушно тоже порку говорили.
- Дать ему три десятка плетей. – кивнул Яромир.
- Молчи, Яро, - кивнул Вислав, кивнул на Сихея. – пусть он говорит.
Обида горела солнечным небом в глазах бирюзовых Сихея. Ему бы повторить за Яромиром, но Сихей заставить говорить себя не мог. Красивые губы дрогнули. Ярослав бросился поддержать его. Уткнул в себя, как сестрицу обиженную, которая слезы прячет.
- Я побратим Сихея, я и скажу тогда. Не будет тебе плетей, Расхор. Седмицу будешь перо носить!
Молчание стало гнетущим. Айна гордо смотрел на Расхора. Вислав на ухо выдохнул Расхору.
- А затаишься – буду начеку, Расхор. Я зла не держу, досадно, что свиях почетный, так слабого оговаривает. Наука пусть тебе будет, а не научит, у нас много метод есть.
Вислав отошел к Сихею. Молодцы повели Расхора срам принимать. Умеешь другого унизить, за его счет подняться, умей и на место вставать. Ярослав неохотно отпустил Сихея. Красавец не плакал, дышал только неровно. Ярослав впервые так близко был с Сихеем, пах он свежо и томно, словно сердце медом целебным наполняя.
- Ты что это? – засверкала глазами Песнея. – ты ж на меня так смотрел!
- Не придумывай, Песнея. – улыбнулся Ярослав, переводя взор на любовницу, другому нареченную. Ревнива была Песнея. Даже к ножу верному ревновала.
Вислав повел Сихея на наказание Расхора. Отцы тоже туда направились. Пересвет нагнал Тахома.
- Отце! – позвал он.
Тахом отвернулся от Пересвета, но тут же повернулся к нему. Оказывается, смахивал слезу благодарную Тахом. Строгий кузнец, а плачет. Вот день! Пересвет подумал, что совсем бы не удивился, если бы Сантал в такой день в деревню пришел.
- Да, Пересвет?
- Отце…я Млисея в лесу видел. – поверит ли? Замер Пересвет.
Тахом недоверчиво посмотрел на мальца.
- Какой он?
- Как лето, отце! – тихо и горячо заговорил Пересвет. – смотришь, смотришь на него, и опять смотреть хочется! Такой он, отце, что не наглядишься. А простой какой, да ласковый.
Тахом примечал не что, а как говорит Пересвет. И поверил. Сияли глаза у мальчонки не поддельно.
- А что ж ты мне об этом первому говоришь? Или не первому?
- А он только тебе велел передать весточку, отце…никому больше. – растерялся Пересвет. И правда, он глупый, как Жива и Лило говорят, нет, получить почет, за то, что бога видел, а он даже и не подумал.
- Млисей мне весточку передал? – удивился Тахом. – уж не о том ли, что его дядька – Ахелай***, ждет меня у Дверей?
- Нет, отце Тахом. Сказал, что старость к тебе пришла, когда ты сам заметил, а старости нет. И сказал, что с сыном тебе повезло.
Пересвет говорил просто, Тахом сначала за дерзкие речи рассердился, а потом вспомнил, что это не Пересвет придумал, а повторяет он, за тем, кого в лесу видел.
- А я и говорю, отце, что может Сихей наш, – не ваш, наш, сказал Пересвет, словно медом полил растресканное сердце Тахома. – посланный Млисеем? Млисей и бровь так же гнет, как Сихей.
- А не привиделось тебе? – недоверчиво спросил Тахом.
- Не… - радостно сказал Пересвет, достал из-за пазухи свирель, богом дареную. – сказал на удачу мне. Выучиться надо. Ой, а ведь Сихей у нас играет! – обрадовался Пересвет, - у него и выучусь!
Тахом взял свирель, внимательно рассматривая. Словно силы у него поприбавилось, и такая свирель красивая была, что хотелось улыбаться, на нее глядя. Не помня себя, Тахом поднес свирель к губам и дунул, ожидая мягкого скрежета, но звук был таким радостным, словно, не в деревяшку дунул Тахом, а в сердце каждого. Все прислушались, каждому показалось, что его зовет кто-то. Тахом еще раз дунул, но свирель молчала, снова не помня себя, Тахом дул и дул, пытаясь вызвать к жизни тот звук.
- Не, отце, я пробовал в лесу. Один раз только, и все, молчит потом. Учиться надо.
- Сихей, пойди-ка сюда. – позвал, оглянувшись на сына Тахом.
- Да, отце? – певуче проговорил Сихей, отделяясь от Вислава и подходя, Вислав ненавязчиво тоже приблизился.
- На-ка, сумеешь? – протянул ему свирель Тахом.
Сихей едва заметно вздрогнул, взяв свирель.
- Чья это? – спросил он.
- Пересвету дареная. – сказал Тахом.
Красавец посмотрел на мальчика, изогнул бровь – ну точь-в-точь, как Млисей.
- Вот так же бровь гнет, - кивнул Пересвет на Сихея.
Сихей улыбнулся.
- Кто тебе дал ее, Пересвет?
- Млисей. - Честно ответил Пересвет. – выучи меня играть, Сихей.
Сихей медлил, красиво перебирая в руках свирель.
- Отчего не выучить, коли охота – выучу. – красавец поднес свирель к губам. Не только Пересвет, но и Тахом заметил, как зверино повел плечами Вислав, наблюдая за красавцем. Пересвет не знал отчего, а вот Тахом быстро догадался. Девкой у Вислава Сихей!
Сихей заиграл. И как заиграл! Мелодия полилась, как мед душистый, душу каждого тревожа. Остановились люди, заслушались. Старче плакали, вспоминая чаяния ушедшие, молодцы о будем думали. Незнакомо, будто бы и не по-славешски играл Сихей, так, наверное, играют у Млисея в хоромах, или у Даждьбога на пиру, так наверное поет Яросвет**** , так речи молвит Красояра***** . Как вольно и страшно стало на сердце у молодцев – весь свет перевернул бы! Каждый чувствовал в себе, как завещал Млисей – частичку божественного. Стыдно стало Расхору, добро стыдно. Вырвался он от молодцев, пошел на Сихея. Но никто его не остановил, как в присутствии бога, никто не мог бы никого обидеть, пока играла мороковая свирель Млисея, а теперь уж Пересвета. Вислав, правда, подступил к Сихею на шаг – неясный, наверное, подступил бы, и если бы сам Млисей к его брату желанному шагнул.
- Нравишься ты мне Сихей, - тихо молвил Расхор. – не девка, а душу бередишь. Далеко ты, вот и наговариваю. Был бы девкой, взял бы за себя, а так – не отдаст никто. Прощай. Не буду буде. Что хочешь за тебя приму, мне и срама мало. Нельзя такого как ты обижать, а я обижаю…
Перестал играть Сихей, а мелодия словно птица еще звучала.
- Коли не будешь… - проговорил Сихей. Глянул на Вислава.
- Прости и ты, Вислав, - повернулся молодец к неясному.
Вислав угрюмо смотрел. Ни к чему ему был соперник Расхор, но не простить того, у кого сердце разрывалось, не мог.
- Пусть будет тридцать плетей, но перо седмицу носить будешь. – Взглянул на Сихея Вислав, не скурвился ли он, Вислав, пожалел обидчика? Но Сихей смотрел ласково, как всегда. Расхор улыбнулся ярко и кивнул.
- Да по мне, пусть и срам будет… - проговорил он.
Вот это да! Думал Пересвет. Вот бы выучиться этой Песне Прощения. А ведь и правда, старики, и молодцы не наблюдали за Сихеем красавцем, Виславом и Расхором. Говорили о своем и обнимались. Прощая друг друга, как на Прощеный день******.
Пошли люди дальше веселее, уже не было ссоры. Пересвет посмотрел на лес. Вот-вот Млисей или Сантал выйдет. Но заметил у берез белоснежных, редко-редко где чернотой тронутых зеленоглазую красавицу Раздразу, что с Млисеем была. Злилась девка божья, или богиня. Глаза зеленые сверкали – Пересвету видно было, как редкий камень зеленый переливались глаза красавицы. Дернула плечами белыми и скрылась среди берез.
Неужели, правда, придет проверять по правде ли живут славешцы? Никакой вины Пересвет не знал, но все равно боязно было. «А кто испытывать станет?» - спрашивал бог. Спрашивал ласково, но если подведут его славешцы? Не поможет больше им Млисей, отвернется. И тогда нападут славяне, выжгут леса, придут править иноземные вожди и князья, Шика читал иногда пророческие книги – принесут свою веру, огнем и оружием будут поселять ее, метить, как скот. До конца правду не выжгут, но примут все веру иноземную, за свою исконную почитать будут, про веселого Млисея, красавицу Краснояру, и не вспомнит никто. В выдумки или бесы запишут. Рода иными словами не ярскими назовут. С Даждьбогом и Ярилом в одно смешают. А что с добрым, отчим Ахелаем сделают – и сказать-то противно. Будто он с Родом во вражде. Вот она иноземная вера… А какие выдумки, если вот они – боги живые, настоящие, создающие. Сегодня, не далее, видел Пересвет Млисея. Вот она – Раздраза, плечами пожимает. Какие ж выдумки? Нет, не для этого уводили старейшины добрый люд правый в леса, от славян подальше. Надо показать, что достойны жить под сенью Млисея славешцы.
Иные – как хотят, хотят, против Ахелая злословят, Млисея бесом считают, не по правде это славешцам, потому свияхи чистыми зовутся. Шике сказать надо будет. Пусть скажет старейшинам, пусть напомнит правду, чтобы не забыл никто.
У Хором, где старейшины собирались, и суды велись, уложили Расхора, сняли рубаху. Вислав плеть взял. Но держалась в сердцах еще Песня Прощения, озорно сверкали глаза Вислава, не стал портить спину молодца, бил чуть ниже спины, аккурат, каким местом садятся. Прятали улыбки старейшины. Айна, и тот усмехнулся. А Пересвет Шику высматривал. Не было ведуна на средине.
- Тридцать…- отсчитал Вислав. Убрал плеть. Помог брату подняться.
Расхор хмурил брови, но зла, видно, не держал. Вислав поднял руку, пошел в первый двор.
- Ариса, дай перо, - попросил Вислав у жены Дарилы, сильного воина.
Ариса улыбнулась ярко.
- Кому тебе?
- Расхору.
Вздохнула Ариса.
- По что парню так? – поймала петуха, ловко зажала, выдернула перо и отпустила возмущенную птицу.
- Хвалился про Сихея.
Кивнула красавица. Отдала перо Виславу.
- Ох, Сихей, Сихей…
- Ладно. – угрюмо сказал Вислав. – спасибо.
Ариса рассмеялась. Она старше несколькими летами была Вислава.
- Не серчай, красавец. Гордился бы, что к тебе самая красивая девка липнет.
- Кто еще? – буркнул Вислав.
- Ну, Сихей же. – всплеснула руками Ариса. – приходите вечером, пирог будет.
- Спасибо, Ариса. Родичам скажу, а мне вечером с Сихеем к реке надо. Рыбы хочу принести.
- Родичи твои, Вислав, сегодня с моими приветятся. – снова красиво всплеснула руками Ариса. – а тебя я с Сихеем зову. Рыба за день не уйдет.
Заулыбался Вислав ярко.
- От же ведунья! – тряхнул черной головой Вислав. – придем.
Рассмеялась Ариса, стала через частокол смотреть, что на средине происходит.
Вставил перо за ухо Расхору Вислав и отошел. Начали расходиться старейшины. Ребятня перешептывалась, услышал Пересвет, как зовет его Ариса, подошел. Высыпала она ему в ладонь несколько кругляшек меда разогретого и замороженного - сладки. Умела Ариса, да и все сияхи умели добавлять в мед варенье, варить и морозить, сладость такая получалась, разная на вкус – смотря чего добавишь. Ариса выучилась и молока добавить, чтобы вкус был нежный, молочный и веселый какой-то, сейчас остальных учила. Мастерица была Ариса. Счастливый Дарила. Лучше всех в деревне стол был у Дарилы. Ну, может Сихей еще такой же мастер у огня был. Только редко его до огня допускали, в гостях только, если к кому зайдет. Мать, Дарена, гоняла сына от огня – ну мужское ли дело, яства готовить?
Поблагодарил Пересвет. Хотел еще что-то сказать, да видимо по малолетству слов не хватило. Пошел искать Шику. Ариса посмотрела вслед ясноглазому ведуну, вздохнула чему-то, и пошла в дом, смотреть, как там квашня.
Сладко по рту сладка Арисина таяла. Повеселел Пересвет, хорошо все будет, уйдет довольная Раздраза, по правде они живут. Может, Млисей и уведет их в землю чистую. И закроет от набегов славян и иноземцев.
*так называли свияхи славян, которые приняли веру чужую, и царей иноземных
**озорной языческий божок
***бог перехода или смерти
**** славешский аналог Аполлона
***** славешский аналог Амарэтасу
****** языческий праздник