Как-то раз, а если быть точнее, то именно 1-го сентября, неважно какого года, наша старшая дочь, вернувшись домой после первых школьных занятий, радостно сообщила нам о том, что с этого года они будут изучать интереснейший предмет, который называется - история, и что их новую учительницу зовут Эмма Александровна.
А еще наша дочка рассказала, что когда историчка услышала её имя и фамилию, то сразу же задала ей вопрос: - Леночка, а твой папа, случайно, не Александр?
И услышав положительный ответ, продолжила: - Он ведь, в шестьдесят девятой школе учился?
- Да, в шестьдесят девятой.
- О Боже! - буквально простонала Эмма Александровна - Я очень хорошо помню твоего папу – сильно подчеркнув при этом словосочетание – "очень хорошо"!
Конечно же, и я её прекрасно помнил, как и тот забавный случай, который произошёл когда-то с нами на уроке истории много лет тому назад, правда, не 1-го сентября, а цветущим майским днём, в аккурат накануне наших выпускных экзаменов.
Предмет свой "Эмма" знала превосходно, и оценки нам ставила за наши знания, а не за дешёвенький подхалимаж, и мы её за это сильно уважали, как впрочем и всех остальных учителей.
Ну, или почти всех.
А тот исторический кабинет, в котором, собственно, всё и произошло, находился тогда на третьем этаже старой части школы, построенной еще в дореволюционное время каким-то помещиком, и был довольно таки просторным, с большими светлыми окнами, высокими потолками и отдельной комнатушкой для преподавателя и хранения учебных пособий.
В тот день, согласно расписанию, на изучение исторической науки отводились два последних урока, и Эмма Александровна, как обычно, готовилась к занятиям у себя в "кабинете", а мы, тоже как обычно, коллективно дурели в ожидании звонка.
В это время наш школьный журнал, как-то уж очень сиротливо лежал на учительском столе, и наверное, именно его сиротский вид, и натолкнул меня тогда на эту идиотскую выходку!
Я вдруг отчётливо вспомнил, как наша "Эмма" рассказывала нам о том, что больше всего на свете она боится обыкновенных мышей, и даже приводила по этому поводу некий исторический пример, связанный с какой-то там исторической личностью.
Но, ни этот пример, ни историческая личность, в памяти моей не отложились, а тот факт, что моя учительница истории до потери пульса боится каких-то там грызунов, я запомнил "враз и навсегда"!
И надо же было такому случиться, что именно в этот момент, в кармане моего пиджака, как раз и лежала маленькая серенькая мышь. Ну, не настоящая конечно, а резиновая, но изготовленная с таким мастерством, что от настоящей мышки, эту игрушку можно было отличить, только взяв её в руки.
С десяток этих резиновых мышей, вместе с пахнущими неведомым капиталистическим миром глянцевыми рекламными журналами, и круглыми белыми значками, с изображением звездно-полосатого флага, раздобыл мой одноклассник Славка, побывавший перед этим на американской выставке, которая проводилась в эти дни у нас на "ВыПерДосе", то есть, на "Выставке Передовых Достижений", или, как принято сейчас говорить - на ВДНХ.
Частью своей выставочной добычи, он поделился со мной, в том числе и этими замечательными мышками, за одной, из которых, и потянулась в тот момент моя рука.
Достав из кармана свою резиновую игрушку, я вложил её в журнал, на нужную страницу, и быстро вернулся на своё место.
И, как оказалось, очень даже вовремя, потому что в это же самое время прозвенел звонок, и Эмма Александровна вышла из своего "кабинета". Подойдя к учительскому столу, она раскрыла наш классный кондуит …, и то, что произошло после этого, трудно описать словами!
Пронзительно завизжав, она отпрыгнула назад к школьной доске, схватила там какую-то карту, и прикрывшись ей как щитом, принялась кричать не своим голосом: - Мышь! Там мышь! Кто её туда положил? Уберите эту гадость немедленно! Я сейчас к директору пойду!
И сказать, что класс был просто в шоке, это ничего не сказать!
Ведь, как это обычно бывает на перемене, все были заняты своими делами, и практически никто не обратил на мои действия никакого внимания, а если и обратил, то не придал этому никакого значения. Мало ли кто там бродит по классу, тем более, что и бродил-то в это время не я один.
Короче говоря, все подумали, что наша историчка внезапно сошла с ума, или что-то около того, потому что объяснить её поведение как-то иначе, было довольно таки сложно!
Да и что им оставалось думать, если ещё мгновение тому назад, вполне себе нормальная женщина, вдруг принялась скакать по классу, прятаться за учебным пособием, и дурным голосом орать при этом, про какую-то там мышь!
Причину этой истерики знал я один, и хотя об этом вспоминать сейчас смешно, но в тот момент мне было совершенно не до смеха!
Сложившаяся ситуация принимала очень нехороший оборот, и грозила реальным появлением здесь нашей директрисы, встреча с которой, в мои планы совершенно не входила, тем более, что мы с ней уже встречались, причем совсем недавно, всего лишь пару дней тому назад.
В общем, надо было что-то делать! Я поднялся со своего места, подошёл к учительскому столу, поднял за тоненький хвостик свою резиновую мышку, которая действительно была очень похожа на настоящую, и сказал обращаясь к нашей историчке, мгновенно притихшей и смотревшей на меня, то ли с ужасом, то ли с восхищением: - Эмма Александровна, ну что вы так кричите? Она же совсем маленькая, и абсолютно не страшная, да к тому же ещё и … - искусственная, хотел добавить я, но "Эмма" возмущённо замахав на меня руками, и не дав закончить фразу, просипела своим сорванным голосом: - Умоляю! Вынеси её отсюда, и выбрось где-нибудь подальше!
- Хорошо, хорошо, я выброшу, вы только успокойтесь.
И я хотел уже было развернуться, чтобы выйти из класса, но тут Эмма Александровна сказала то, чего говорить ей совершенно не стоило.
- Саша, и как только ты такую мерзость можешь брать в руки? Неужели тебе самому это не противно?
- Вы знаете, ни капли не противно, причём, не противно настолько, что я могу её и съесть!
Закончив эту фразу, я отправил мышку в рот, и с аппетитом принялся её жевать, нахально при этом улыбаясь, и очень натурально причмокивая от удовольствия!
Бедная Эмма Александровна, у которой, при виде этого зрелища, глаза полезли из орбит, издала вдруг какой-то протяжный, совершенно невообразимый утробный звук, и крепко прижав руки к трясущимся губам, в буквальном смысле слова вылетела в коридор, чуть не выбив при этом массивные входные двери.
И вот скажите, ну разве кто-то заставлял её задавать мне эти, никому не нужные вопросы: - Мерзость не мерзость, могу не могу?
Ведь, если бы не её любопытство, то вынес бы я из класса эту, так называемую "мерзость", и спустя некоторое время, спокойно бы вернулся обратно. И вся эта история закончилась бы, очень даже благополучно, а не так, как она закончилась!
На несколько мгновений класс ошарашено затих, а потом со всех сторон на меня посыпались вопросы: - Что там случилось? Что ты с ней сделал? Куда это она так быстро убежала?
И не придумав ничего более правдоподобного, я сказал, что сам не в курсе дела, однако, очень даже похоже на то, будто наша "Эмма" просто чем-то отравилась, в подтверждение чего из женского туалета, благодаря прекрасной школьной акустике, вполне отчётливо раздавались характерные звуки, не оставляющие никаких сомнений в справедливости этого предположения.
Обратно в классе, Эмма Александровна появилась минут через сорок. Вернее даже будет сказать, что это появилась не она, а внезапно похудевшая ровно наполовину, её бледно-зелёная тень.
С видимым усилием, историчка прошаркала к учительскому столу, обессилено рухнула на жалобно скрипнувший стул, и подняв на нас свои потухшие глаза, еле слышно прошептала:
- Параграфы, с номера… такого-то, по номер… такой-то …, читайте сами. После чего, обхватила голову руками, и впала в прострацию до самого окончания занятий.
Впрочем, слава Богу, всё обошлось без каких-либо последствий, и в следующий понедельник Эмма Александровна, как обычно, была на работе живая и здоровая, и директрисе на меня не настучала.
Ну а я, принёс и показал ей рекламный буклет, в котором были напечатаны красочные снимки тех самых игрушечных мышей, и других резиновых изделий, совершенно точно подтверждающие, их искусственное происхождение, и то, что я таки жевал не настоящую, а вполне игрушечную мышь.
Надо сказать, что с чувством юмора у нашей "Эммы" всегда был полный порядок, и посмеявшись вместе со мной над этим курьёзным происшествием, она, в свою очередь, рассказала мне о том, что занимаясь иногда очищением своего организма, так тщательно очиститься, ей не удавалось ещё ни разу в жизни!
И подводя итог, всему вышесказанному, хотелось бы вспомнить известную мудрость: - все, что ни делается – всё делается к лучшему, и этот случай, как мне кажется, является ещё одним ярким подтверждением того, что так оно и есть на самом деле!
А выпускной экзамен по истории, я сдал тогда на круглую пятёрку, и никакие мыши, тут совершенно ни причём!