***

 - Вы человек, - морщился директор. Он задумался и пауза затянулась настолько, что казалось все уже сказано.
   Андрей Ефимович - человек.
   Это было совсем не плохо, но почему же его увольняют?
 - Человек... - продолжил директор, перебирая пальцами футляр очков, - не на что не годный, понимаете?
 - Да, я это очень хорошо понял, - поспешил ответить Андрей Ефимович, которого совсем не обидела названная негодность, - но почему же тогда Олег Евгеньевич, вы так долго не могли это произнести?
   Директор впал в ступор. На самом деле, это действительно могло показаться странным. Олег Евгеньевич был человеком прямым и от него привыкли слышать нелестные слова, высказанные небрежно и даже иногда нахально.
 - Дело не в вас. Мне совсем не жаль вас, Андрей Ефимович. За весь срок, который вы тут, грубо говоря, работали, проку от вас никакого не было. Вы не нужны нам.
 - Не нужен, - подхватил Андрей Ефимович, - стало быть совсем не нужен.
 - Совсем.
 - Я понимаю, я даже с вами согласен.
 - Замечательно.
   Директор повернулся боком к Андрею Ефимовичу, будто тот уже ушел. Андрей Ефимович какое-то время сидел и вздыхал, пытаясь что-то сказать, но в итоге тихо поднялся и вышел из кабинета.

   Андрей Ефимович - человек, который ни на что не годен.
   Эту фразу ему приходилось слышать в разных вариантах, с разными словами, но интонация почти всегда была одинаковой. Жена перед уходом сказала "ты бездарь и пустая трата времени" так же спокойно, как директор, но без паузы. Эти люди не высказывали злости на Андрея Ефимовича, они будто злились на свой выбор, сделанный когда-то по ошибке. И тогда жене он отвечал:
 - Я с тобой абсолютно согласен, роднулечка.
   Она кивнула и закрыла дверь.
   
   Когда Андрей Ефимович вернулся домой, он не знал чем бы занять себя. В это время обычно нужно было сидеть на работе и делать звонки. Какое-то время он шатался по квартире, аккуратно и медленно, стараясь размышлять, вот только не мог никак найти тему для размышлений.
   Мать Андрея Ефимовича - Ольга Витальевна - ежедневно называла его ничтожеством. Но с самого детства он не воспринимал это слово. Он даже и не думал о том, что быть кем-то или быть никем что-то может означать. Среди трех братьев, два из которых постоянно попадали в какие-то заварушки, один он отличался тихим и спокойным нравом. Отец любил тех двоих, он рад был буйному характеру, а Андюшу называл просто "соплей".
 - А где сопля? - спрашивал он, когда не обнаруживал его поблизости.
   Сопля не любил их. Братьев, отца и мать он не воспринимал как часть себя или часть своей жизни. Они были столь же ценными людьми, как те, которых видишь каждый день в метро. Просто люди.
   Однажды Андрюша увидел как шпана избивает одного из его братьев и какое-то время стоял и смотрел, но затем ушел домой и шатался по квартире.
   Теперь он вспомнил это. Редко Андрей Ефимович вспоминал о прошлом. Но тут вспомнил, что тогда точно так же ходил туда сюда:
 - Прямо как в детстве.