Домашний случай

Владимир Цвиркун
– Ну вот, снова принесла, – с досадой сказал Андрей, глядя как сосут мокрые щенята материнское молоко у собаки. – Хватит тебя одной в хозяйстве. Их-то нынче никто не берёт. Так что извини.
– Андрей, иди ужинать. Сколько ждать-то.
– Приду через десять минут, – ответил хозяин.
Он положил тёплых щенят в ведро, взял лопату и пошёл вниз по саду. Там, выкопав ямку, зажмурил глаза, высыпал живые комочки на дно, засыпал  землей. Сделав дело, отправился восвояси.
Как же удивился Андрей, когда утром увидел, как дворняжка кормит своих щенят. Жучка поднялась при появлении хозяина, посмотрела не него преданным взглядом и завиляла пушистым хвостом, мол, прости, что ослушалась.
– Не-е. Так не пойдёт, Жучка. Я уже доложил жёнке, что закопал твой выводок.
– Андрей, тебя к телефону, – послышалось из дома.
– Буду через десять минут.
Андрей повторил вчерашнюю процедуру, но на свежий холмик поставил увесистый чурбак.
Жучка прибежала по следу к тому месту, как только исчез в доме хозяин. Сначала она всё обнюхала, прислушалась. Из глубины доносился слабый писк. Быстро откапав землю вокруг кругляша, она снова навострила уши. Щенята жалобно звали на помощь. Жучка упёрлась лапами в обрубок, но он даже не пошевелился. Сделала это ещё раз, но всё напрасно. А зов из глубины всё нарастал.
В отчаянии Жучка забегала вокруг чурбака, ища решения. Волнение заставило её подбежать к тропинке, по которой иногда ходили люди к своим огородам. Она надеялась кого-нибудь разжалобить. Но там никого не было. Мелькнула у бедолаги мысль помчаться домой и позвать хозяев, но, заскулив, поняла: они не помогут.
Волнение из-за доносящегося писка с каждым мгновением всё усиливалось. Не помня себя, собачонка разбежалась и головой ударила чурбак. Звон в ушах говорил о напрасной потуге. Она ещё раз поскребла землю. После изнурительного старания остались лишь полоски от маленьких когтей.
И тут её осенило: Бобик. Надо позвать Бобика. Он – отец её щенят. К нему! Быстрее! Бежала изо всех сил. Обогнула  копанку с водой, потом небольшой забор, вот и он. Бобик лежал около своей будки, а от его шеи к железному столбу тянулась блестящая цепь.
Подруга подбежала к кобелю и позволила себя обнюхать. От неё пахло шерстью, молоком, которое сочилось из её сосков. Но главного запаха Бобик не уловил. Тогда он стал играться с ней, как бывало раньше. Но ей сейчас было не до игр. Она отбежала от него, села на задние лапы и тоскливо позвала. Бобик, выпучив глаза, не помнил такую соседку. Ещё жалобнее и протяжнее завопила Жучка, завиляла хвостом, зовя за собой. Пёс рванулся. Стальная цепь повернула его шею в сторону. Отряхнувшись, посмотрел на собачонку.
Знакомый голос призывал к действию. Жучка поднялась на задние лапы, а потом опустилась в сторону беды. Громадный пёс разбежался и дёрнул оковы. Цепь не поддалась, но старый ошейник треснул. Свобода!
Обрадовавшись воле, они бросились вперёд. Он опрокинул на ходу подругу на живот, предлагая снова поиграть. Жучка быстро вскочила и отряхнулась.  Её глаза твёрдо говорили: не сейчас. Глянув сурово на пса, она опрометью устремилась вниз по склону.
Когда пёс остановился, собачонка уже скребла землю, показывая место происшествия. Бобик, скривив морду, посмотрел на неё. Она, навострив уши, устремила свой взгляд вниз. Вдруг Бобик услышал слабый писк.
Большой пёс обежал вокруг чурбака, потом, понюхав его, поднял правую ногу.  Тут кобель снова услышал зов из глубины.  И тоже попробовал рыть землю, но наткнулся на корни вербы. Остановившись,  призадумался. Сначала он, как и Жучка, облокотился на пенёк. Тот покачнулся, но устоял. Это его разозлило. Встав в стойку, кабель резко прыгнул на препятствие. Чурбак от такого удара наклонился и покатился в сторону.
Жучка прыгнула  на примятую землю и лихорадочно заработала лапами. Бобик внимательно смотрел на стремительные движения её лап и мотал головой. Когда одна из лап коснулась спины щенка, Жучка заскулила от радости. Ткнувшись влажным носом в бархатный бок, почувствовала тепло и дыхание.
 Мать осторожно подняла из ямы первенца и посмотрела на Бобика. Окрас был точь-в-точь, как у спасителя. Второй и третий – копия матери. Обнюхав уже на траве своих щенят, она счастливо заскулила.
Облизав детёнышей, Жучка встряхнулась и снова посмотрела на друга. Тот смиренно сидел на задних лапах и наблюдал за заботливой матерью. А та, выражая свой восторг, гавкнула. Пёс в ответ тоже поднял голову  и ответил: «Гав».
Ещё раз счастливая самка обнюхала выводок и, выбрав одного, понесла вверх на бугор. Бобик посмотрел на подругу, не зная, что делать: то ли бежать  вслед, то ли остаться с остальными. А те, почувствовав свет, тепло и, конечно неосознанно, свободу, голодно запищали. Пёс подошёл к ним и понюхал. Язык высунулся наружу, и он впервые лизнул своё дитя. Что-то передалось от этого вкуса и запаха в его голову. Бобик послушно лёг возле них и захлопал глазами. Последнего щенка Жучка перенесла вместе с другом, который покорно ковылял за своей спутницей.
Бобик подошёл к своей будке и увидел там уставшую от тревог подругу. Она лежала спокойно и умилённо кормила проголодавшихся, чуть было не погибших, щенят. Сбоку от неё лежали куриные яйца (в конуру заходили нестись некоторые смелые куры).
Бобик оглядел гостей, помотал пару раз головой,  будто говоря: «Ладно уж, готов быть отцом и щенятам, и цыплятам».