Как я небо рисовал

          
           – Папа, ты же любишь меня по-настоящему?
           – Конечно, ласточка! – зная по недолгому опыту, Янке всего три года, что дочке нужно в чём-то помочь. Молча жду пока ребёнок справится со словом «ласточка» и продолжит поступательное движение в избранном направлении.
           – Значит тебе не трудно убрать скучную стену на окне! Хочу смотреть далёко, там всякие коровки ходят и лошадки, мА-лень-ки-е!
           – Доча, стена не на окне, а за окном. Она соседская, как же я её уберу? Дядя Семён будет ругаться взрослыми словами на папу. А маленькие лошадки называются пони и живут в городском зоопарке. Как же ты их разглядишь за столько километров?
            – Нет, не тех лошадок маленьких – других маленьких, у которых мамы большие! – пыталась объяснить непонятливому папе Янка.
Вот незадача, думал я, перебирая тюль на том самом окне со стеной. Вариантов решения головоломки от трёхлетнего вундеркинда было два. Радикально-экстремистский – снос монументального строения типа «сарай купеческий одноэтажный», и более простой, и менее подсудный – это (никогда не догадаетесь) нарисовать пасущихся коров и жеребят с мамами и с папами (для подстраховки).
           Времени было вагон и дочкина тележка, сами Яна Олеговна изволили почивать, так что, переодевшись в синие рабочие штаны с помочами, на голову бейсболку – кепку такую американскую с козырьком – не жаль краской заляпать; в руки ведёрко с синей краской (другой в доме не было) и стремянку. И вперёд – рисовать коровок!
           Русский мужик крепок – сами знаете чем. Постояв на стремянке около белого холста стены, стал понимать, что жанровая картина «скотный двор» моим кистям не подвластна. Траву-мураву небесно-синего оттенка я ещё осилю, даже васильки будут радовать зоркий глаз, но живописать гривастых и парнокопытных – не моё, лучше сам лошадкой поскачу или конём.
Заказчица проекта по сносу надворных построек спала, но время, играя краплёными минутами, в любой момент могло лишить меня выигранной форы.
            – Думай, Чапай, думай! Чего тут думать – трясти надо! – блистали перлы кино и народного творчества, окрыляя на подвиг художника передвижника! Нехотя, как бы издалека стала проявляться грандиозная картина мироздания, драпируя ненавистную стену белыми облаками похожими на доисторических животных и синевой точь-в-точь по глубине тона схожую с краской из хозмага «Ермак». Судорожными мазками, боясь упустить детали в которых кроется харизма настоящего художественного произведения, я стал обозначать главные действующие лица апофеоза небесного. Мастерски владея малярным валиком, закатал в синеву участки свободные от изображений героев. Спустившись на землю обетованную нашей семьёй и, сделав десяток шагов в сторону от только что законченного шедевра постмодернизма, я не спешил насладиться картиной в целом. Причин было несколько: всё ещё стояла перед взором та – настоящая! И, пожалуй, основная – страх потерпеть фиаско в глазах первого зрителя – дочери Яны.
            – Папа, а скоро проснуться коровки с лошадками и выйдут гулять? Или ты превратил их вон в те облака на небе?

31.08.2017