ГЛАВА ДЕСЯТАЯ
РАДУЮЩАЯ МИЗЕРНОЙ ДОЛЕЙ ХОТЬ КАКОЙ-ТО ОПРЕДЕЛЁННОСТИ!
1.
Мидегод, как городок, приятный глазу, нравился мистеру Року всё больше и больше. Вчера он гулял по центру, но вполне допускал, что район небольших домиков, в который его вела штрихованная линия доктора Лаенга, мог оказаться не таким роскошным, как улицы, где находился, скажем, банк господина Дорша, или ресторан господина Деказорье. Да и дом мэра Тиффо, который вчера, упоённый своим успехом у прохожих, мистер Рок рассмотрел лишь мельком, тоже оставил впечатление чего-то монументального с колоннами и лепниной в стиле такого навороченного барокко, что этому нужно было бы уже придумывать новое название.
Но оказавшись среди, вроде бы невысоких и, якобы, садово-огородных домиков, мистер Рок вынужден был признать, что и тут всё оказалось далеко не так простенько, как он мог себе вообразить.
Одни заборы чего стоили! В самом начале улицы глаза слепило от густой, как мёд позолоты на чугунных завитушках изогнутой, словно шкатулка, решётки. Да и ту вернее было бы назвать произведением искусства, из-за филигранной ковки цветов и листьев, в изобилии всю её залепивших. От калитки вглубь убегала аккуратнейшая дорожка, по обе стороны которой теснились, пусть и небольшие, как гномы, но зато классически-мраморные статуи и бюсты каких-то героев. Сам же домик, завёрнутый в кружево голых деревьев, тоже напоминал шкатулку с замочком-входом и множеством милых украшений.
«Мон плезир», – с умилением подумал мистер Рок, и тут же спохватился – это ещё откуда?! Новый всплеск памяти подсказал, что слова ему припомнились из французского языка, и что язык этот он когда-то хорошо знал... В голове калейдоскопом замелькали целые фразы, в смысл которых он не успевал вникать, но понимал, что вспоминает стихи. Почему-то возле домика-шкатулки это показалось очень уместным. А ещё подумалось, что жить тут очень бы подошло господину Деказорье. Мистер Рок даже поискал табличку с именем владельца дома, но, увы, имя на табличке было другое... «Тревёлип Кий», – прочитал мистер Рок и засмеялся. Этот Тревёлип представился ему лысым, низкорослым карликом с толстым брюшком и блёклыми волосами цвета лежалой соломы. В домике-шкатулке он был, наверное, похож на случайно заброшенную туда пуговицу от кальсон, но никак не на хозяина...
«Впрочем, – тут же одёрнул внутренний голос, – ещё неизвестно, что представляют себе люди, слыша имя Игрек Рок, так что нечего тут...»
Следующий дом по улице со скромным названием Коронационная был больше похож на крепость, довольно мрачную, но сложенную не без творческого подхода. На табличке значилось: «Чайки Дрорр третий», и мистер Рок, присмотревшись к дому получше, решил, что, несмотря на суровый вид постройки, живёт там явный садовод, или виноградарь, потому что весь фасад был обвит голыми лианами, то ли виноградных лоз, то ли каких-то цветов, которые нарисовались в памяти именно на таких вот каменных кладках.
«Интересно, – подумал он, проходя дальше и с любопытством осматриваясь, – на кого похож этот господин Чайки Дрорр? Судя по названию улицы и нумерации имени, на наследного принца, не меньше. А то, может, и на особу уже коронованную!»
Мистер Рок снова засмеялся, и снова был пристыжен внутренним голосом. Решил больше таблички с именами не читать, чтобы не искушаться ничем не обоснованной злой иронией, и через мгновение об этом решении забыл, ибо в окне следующего особняка — вполне, кстати, обычного на фоне остальных, но бесконечно элегантного — мелькнуло женское лицо такой красоты, что мистер Рок буквально прирос к месту! «Сонелея Кантара», – прочитал он, заплетаясь мыслями и почувствовал в груди невероятно сладкое томление, такое усыпляющее и расслабляющее, что сдвинуться с места казалось совсем уж невозможным! Он стоял и стоял, изо всех сил обманывая себя, что любуется белым строгим особняком, но глаза, то и дело, возвращались к окну, за которым померещилось это невероятное, ослепительное лицо!
Счёт времени был потерян.
Мистер Рок мог, наверное, простоять так до вечера, но выручила другая табличка, которая напомнила, зачем он вообще сюда пришёл.
Прямо возле элегантного дома госпожи Кантара находился перекрёсток с двумя указателями. На одном значилась та же «Коронационная» улица, а на другом «Улица героев Империи», то есть, та самая, на которую мистеру Року следовало свернуть, чтобы попасть к доктору Лаенгу.
Это слегка отрезвило.
Со слабым вздохом он бросил взгляд на пустое окно, сверился с картой и пошёл дальше, утешая себя тем, что неземная красота госпожи Кантара могла ему просто померещиться.
Дом и лаборатория доктора Лаенга нашлись быстро, и на лачугу они тоже не походили.
После слов помощника мэра о гениальном чудаке мистеру Року представлялась, почему-то запущенная хибарка с неухоженными дорожками и торчащей на виду свалкой в каких-нибудь сараях, или иных складских помещениях, которые вспоминались смутно, трудно, но навязчиво. Почему, вдруг, он именно так представлял себе жилище гения, сказать было трудно, но мистер Рок так себя в этом убедил, что, оказавшись на месте, не сразу поверил, что уже дошёл, потому как увидел очень красивый дом строгих форм, напоминающий уменьшенную копию греческого храма. По периметру, перемежаясь с окнами, шли полу колонны, под крышей, как водится, портик и даже, кажется, с барельефом! А вход обрамляла парочка миниатюрных кариатид, которые поддерживали ещё один портик, но уже без барельефа.
Удивлённый мистер Рок сверился ещё раз с картой и запиской, прошёл мимо дома, как и было написано, потом свернул на узенькую тропинку, что вела к белеющей среди ёлочек беседке с крышей-куполом, а там уж, укрытый зелёными игольчатыми ветками от случайных и любопытствующих взглядов, быстро пробежал до еле заметной калитки в заборе, огораживающем лабораторию доктора.
Калитка оказалась открытой и вот тут, наконец, обнаружилось самое обыкновенное здание, похожее на вытянутый сарай, но не запущенное, как воображалось мистеру Року, а вполне себе добротное и чистенькое. Да и двор вокруг ничем завален не был, если не считать аккуратно сложенных дров и вёдер, набитых снегом.
На одном из окон лаборатории приоткрылась ставня, словно там только и ждали появления мистера Рока. Узкая ладошка доктора Лаенга замелькала в тёмном проёме, призывая скорее заходить, и гость заскрипел утрамбованным снегом, торопясь скрыться от случайного постороннего взгляда за уже раскрытой дверью лаборатории.
- Хорошо, что не стали тянуть с визитом, – обошёлся без приветствия Лаенг. – Давайте сюда ваше пальто, и займёмся, наконец, делом...
Мистер Рок, уже не удивляющийся манере общения этого местного гения, покорно дал себя раздеть, осматривая тем временем место, в котором оказался.
Никакой прихожей, одна только вешалка, где сиротливо повисло его пальто, да пустая обувная стойка, а рядом несколько пар галош и резиновых сапог, сваленных в кучу. Стены абсолютно белые, как листы бумаги, и использовались они, видимо, тоже, как бумага, потому что все, сверху донизу, были исписаны, где понятными, а где смутно знакомыми словами и символами. «Как школьная доска», – подумалось мистеру Року. Он невольно улыбнулся, заметив в углу ведёрко с водой и свисающей с края тряпкой. Судя по почерку, писал доктор торопливо, часто исправляя написанное, и похоже занимался этим перед самым приходом гостя – над ведром ещё слезились потёками ручейки от смытых слов.
- Ну, что, – сказал Лаенг, потирая руки и осматривая мистер Рока с таким видом, будто решал, с какого места начать его препарировать, – пройдём в мой, так сказать, кабинет? Я обустроил его по картинкам, которые нашёл в старых книгах... Как там? Алхимическая лаборатория.., да. Времён инквизиции. Очень показалось любопытным... Много глупого, но есть и кое-что.., кое-что...
Говоря это, он пошёл к тёмной, тяжёлой драпировке, что закрывала проход в соседнее помещение, и мистер Рок двинулся за ним. Но у самого входа взгляд его зацепился за некую формулу на стене, и символ над ней показался...
Ах, чёрт!
В голове забрызгало мелкими яркими вспышками! А тут ещё и доктор откинул штору, и сознание мистера Рока просто взорвалось!
На мягких, подгибающихся ногах прошёл он в помещение, которое доктор Лаенг определил, как кабинет, там, не глядя, упал на первое попавшееся сиденье и замер, бормоча:
- Наверное, я всё же был доктором...
Перед ним была самая настоящая алхимическая лаборатория с колбами, ретортами, перегонным кубом, кристаллизатором, целым ворохом аптечной посуды и даже чучелом крокодила под потолком!
- Мне тут всё знакомо! – восклицал мистер Рок всякий раз, когда натыкался широко раскрытыми глазами на очередной предмет, чьё узнавание сопровождалось новой мелкой вспышкой в голове.
Внезапно он сорвался с места и подскочил к ряду фарфоровых чашек для выпаривания.
- Я помню! Бальнеология! В этом вы выпаривали соли из минералов, да?! Делаете искусственную минеральную воду? А это альбарелли, да? – он ткнул в антикварные керамические банки, разрисованные синей краской и кое-где позолоченные. – Чем вы их запечатываете? Пергаментом? Ну да, чем же ещё, ха-ха, я вспоминаю!!! Я вспоминаю, доктор!
В какой-то эйфории метался он перед изумлённым Лаенгом, хватая то одно, то другое. Сначала замирал над схваченным, нервно тёр лоб, потом вскрикивал и, радуясь, точно ребёнок, сообщал название и назначение того, что узнал. В одну из альбарелло сунул нос, но быстро её отодвинул, сразу и решительно заявив, что это яд! Про витой рог нарвала сказал, что это «лобная кость единорога», но тут же сам и засмеялся...
Такое веселье продолжалось довольно долго, а закончилось так же внезапно, как и началось. Мистер Рок вдруг выронил из руки маленькую медную чашечку от весов и замолчал.
- Что с вами? – выждав немного спросил доктор Лаенг.
- Я не помню, – пробормотал мистер Рок.
Его взгляд мгновенно потух, хотя глаза, всё ещё широко раскрытые, продолжали блуждать по полкам и стенам.
- Не помню, не помню... То есть, я понимаю, что всё это мой мир! Я могу назвать каждую вещь, составы, приборы, их назначение — всё! Но, хоть убейте, применения всему этому в своей прежней жизни не найду! Если сейчас вы приведёте больного, толку от меня будет не больше, чем от этого чучела! Всё, что я вспомнил, похоже на тонкую корку льда над целым океаном забытого... Доктор, если вы что-то во всём этом понимаете и можете помочь, то приступайте немедленно! Я устал ощущать себя зрителем перед мутным зеркалом! Рассматриваю то пуговицу, то край чего-то, то ли рукава, то ли плеча, а человека, которым был, не вижу и не чувствую! Помогите мне!
Мистер Рок обратил к доктору Лаенгу умоляющие, совершенно несчастные глаза, но наткнулся на искреннее недоумение. Доктор стоял, сложив на груди руки и озадаченно теребил подбородок.
- Поверить не могу, коллега! – пробормотал он. – Вы оперируете понятиями и названиями тех самых, средневековых алхимиков! Я их долго изучал.., философию, подходы к делу, цели, средства — всё абсолютно точно!.. Вы даже сами преобразились! Когда я вас первый раз увидел, то решил, что вы из этих.., новомодных лекаришек, которые только вид умный делают, чтобы как-то оправдать свои гонорары. Но вы-то! Вы, простите, были сейчас совсем не в себе, а это признак настоящего учёного! Распознать всего лишь по запаху «кантареллу»(1) – это, простите.., тут и слов нет! Как жаль, что вы себя не помните! Вы уверены, что пришли со стороны леса, а не откуда-то с улицы?..
Доктор неопределённо махнул себе за спину, словно имел в виду место где-то за углом.
- Нет, из леса.., да я уверен, – пробормотал мистер Рок, недоумевая, к чему был задан это вопрос?
При чем тут улица, лес?! Да и как ещё можно сюда попасть, если вокруг один только лес, и та дорога, которая вроде бы есть, тоже, наверняка, зарастает где-то в лесу!
Однако, доктор про свой вопрос уже забыл. Энергично растирая руки, подошёл к мистеру Року почти вплотную.
- Вы позволите?
Осторожно оттянул ему нижние веки, зачем-то потрогал за ушами, прикоснулся к шее, слушая пульс, потом снова схватился за подбородок и закусил губу.
- Знаете, коллега, ещё сегодня утром я мечтал изучать вас всего лишь, как человека, потерявшего память. Но сейчас вы стали мне куда интересней. На порядок! Эта ваша амнезия, возможно, и не результат шока совсем...
Он помахал пальцем у себя перед носом в полной задумчивости, а мистер Рок почему-то вдруг встревожился.
- Что вы хотите сказать? Если меня ничто не напугало, то, как ещё я мог всё забыть?!
- Откуда вы знаете мою версию об испуге? – насторожился доктор.
- От господина Валеами.
- А-аа.., ну да...
Лаенг произнёс это с таким видом, словно хотел сказать: «ну, с этим ничего поделать нельзя», и мистер Рок, при других обстоятельствах, обязательно бы подумал, что всезнайство помощника мэра можно вывешивать, как знамя Мидегода, но сейчас было не до того.
- Он ещё просил обязательно сказать вам слово «гипноз».
- Гипноз? – переспросил доктор. – Гм... Сам Валеами?! Надо же... В этом, конечно, есть рациональное зерно, но вот так сразу, не разобравшись, пожалуй, не стоит... Я боюсь навредить вашему сознанию, дорогой мистер Рок. Гипноз всего лишь дубинка, протянутая из мира небытия. А, что есть небытие, как не пустота, которой у вас в голове и так предостаточно. Давайте не будем пока спешить. Вы только что чудесно проявили себя, когда так много вспомнили из профессии... И неважно, что не знаете пока, как это применить, для первого раза уже отличный результат. Лучше сосредоточьтесь и расскажите мне подробно всё, что сможете вспомнить с того момента, с которого вообще можете что-то вспомнить. А там будем думать, как и чем встряхнуть ваше сознание дальше. Может быть, книги по медицине, или какие-то ещё...
- Господин Валеами утром оставил для меня книгу, которую велел обязательно прочесть.
- Какую же?
- Сейчас вспомню... Странное такое название... А! Библия!
Доктор Лаенг удивлённо вскинул брови.
- Странный выбор. Я бы предложил медицинский трактат. Что-нибудь из Гиппократа, «О природе человека», например...
- «О природе человека»?! – вскинулся мистер Рок. – Мне это знакомо! Сейчас припомню... Четыре стихии, да?
- Ну, вот видите! – обрадовался Лаенг. – Вы вспоминаете, чем дальше, тем больше! Этак мы и без гипноза сообразим... Давайте, рассказывайте с самого начала!
Мистер Рок сложил ладони, зажал их между колен и, закрыв глаза, принялся говорить. Рассказал о том, как шёл по лесу, как потом, оказавшись на опушке, увидел огни Мидегода и сразу понял, что шёл именно сюда, как перебирался через заснеженное поле и, как сразу отыскал отель, ведомый некими волнами, или импульсами. Доктор слушал внимательно, с большим интересом. На последнее замечание мистера Рока об импульсах нетерпеливо кивнул с видом человека, которому предложили десерт до того, как он съел горячее, и попросил снова вернуться к проходу через лес.
- Так вы говорите, что помните только свои движения?
- Да. Сам лес помню смутно, весь был сосредоточен на том, чтобы идти вперёд и, по возможности, не падать. Я даже дорогу не выбирал.
- Отлично! Выходит, первое, что в вас проснулось, это осмысление двигательной функции. Проще говоря, один из инстинктов. Организм пережил какой-то стресс и инстинктивно уходит подальше от опасности. Это хорошо! Потом, скорей всего, проснулась интуиция, которая повела вас к возможному укрытию, и это пока тоже моей версии не противоречит.
- Нет, – перебил мистер Рок, – никакой опасности я не ощущал, а в Мидегод пошёл, потому что ни секунды не сомневался, мне нужно именно сюда!
- Так и я о том же! Сознание блокировало опасность, перекрыло доступ к личностным воспоминаниям, а потом подключились инстинкты и интуиция! Поверьте, мистер Рок, ситуация не исключительная, такие случаи сплошь и рядом... Сейчас, погодите!
Он раскрыл ветхий на вид шкафчик, выудил несколько плотных желтоватых листов и принялся их изучать, совершенно отвернувшись от мистера Рока.
Тот немного подождал, с тоской озирая кабинет, от которого совсем недавно пришёл в такой восторг, потом огорчённо потёр лоб. Воспоминания о личном никак не хотели возвращаться, только подползали шуты-призраки, которые сначала дразнили фальшивым узнаванием, а потом запутывали ещё хуже. Номер счёта с баснословным каким-то состоянием был пока единственным ценным воспоминанием, но странная лёгкость в получении денег, их количество и то, что всё это, опять-таки пришлось слишком кстати, не могло не настораживать! А была ведь ещё и девушка у колодца, и теперь вот эта алхимическая лаборатория, которая осветила память мгновенным взрывом узнавания и тут же потухла. Теперь в голове тлели одни названия, привязанные к вещам, да кое-какие действия с этими вещами связанные, и всё...
Доктор Лаенг что-то тихо сам себе бормотал. Изредка вскидывал вверх палец, словно обнаружил что-то стоящее, но потом к этому пальцу присоединялись остальные, и вместе они начинали шевелиться с откровенным сомнением.
- Доктор, – позвал заскучавший мистер Рок, – а может эта ваша история с мэром что-то прояснит? Я оказался тут слишком кстати, чтобы это не было как-то взаимосвязано. Может, если вы мне расскажете в чём у вас там дело, я что-нибудь и вспомню...
Доктор обернулся с рассеянным видом.
- История с мэром? Но это же полная чепуха и глупость!
- И всё же расскажите.
Лаенг фыркнул, отложил листки и сел напротив мистера Рока.
- Коллега... Уверен, у вас была какая-то практика и вы имели дело с пациентами, которым здоровыми просто не живётся. Жаль, сейчас вы не можете это вспомнить, а то бы поняли, что из себя представляет недомогание нашего мэра. Ему вдруг взбрело в голову начать себя жалеть... Не хватало, видите ли, жалости в жизни! А в связи с чем люди себя обычно жалеют? Когда бедны и голодны, когда не любит никто или, когда со здоровьем нелады. У нашего же мэра, вот незадача, везде, как назло, всё прекрасно! Он богаче всех тут вместе взятых, самодостаточен настолько, что хочешь-не хочешь, а проникнешься, может и не любовью, но почтением! Про его здоровье я даже говорить не хочу, потому что для меня, как для учёного, он скучен. Абсолютно здоровый организм! Но, коли пришла охота себя жалеть, то только тут, со здоровьем, ему открывается единственно возможное поле деятельности, потому что пустить по ветру своё состояние он не сможет никогда, а что касается любви...
Тут доктор безнадёжно развёл руками и было непонятно, то ли господин Тиффо, в силу возраста, поставил на романтическом чувстве крест, то ли, из-за своей деятельности на посту мэра, не может лишиться любви к себе точно так же, как не может растранжирить состояние.
- Болезней на свете миллион, – продолжал доктор, – но он, как человек, привыкший иметь лучшее, выбирает самые страшные! Он словно проверяет самого себя на прочность, выдержит его железное здоровье этих червей самовнушения или начнёт поддаваться?! И, знаете, что я вам скажу, в один прекрасный день здоровье не выдержит даже у него! У НЕГО!!! У того, кто мог бы навеки позабыть о докторах и болезнях, применительно к себе!
Негодование в Лаенге, видимо подогретое словами, внезапно закипело и полилось наружу крутым кипятком.
- И ладно бы сам себя разрушал, но нет, он подаёт пример другим! Знаете, мистер Рок, сколько расплодилось здесь таких же мнимых больных?! Отбою нет! Если раньше мне приходилось оказывать психологическую помощь одной только несчастной госпоже Сайнерс, то теперь приходится изучать психологию уже углублённо! Поэтому я так обрадовался вашему, простите, недугу. Амнезия до сих пор толком не изучена, а тут такой шанс... И мне, честно говоря, дела нет до того, тот ли вы доктор, которого наш мэр так странно, так вожделенно ждёт, или вы кто-то другой, или третий... Неважно! Вы для меня интересный пациент, не более того. А что до нашей ссоры с господином Тиффо.., – доктор Лаенг неопределённо пожал плечами. – Мне кажется, она вообще была искусственно создана.
- Зачем? – вяло спросил мистер Рок.
- Не знаю. У нашего мэра причуд много. Может, действительно, вас ожидал. Вы ведь не помните, а вдруг были с ним знакомы, где-то встречались, пообещали приехать и запомнили это так крепко, что подсознание само привело вас сюда... Всё возможно в этом мире. Господин Тиффо путешествует много, вот и сейчас в отъезде, мало ли кого ещё встретит.
- Зачем же тогда нужно было прятаться и скрывать нашу встречу? – спросил мистер Рок с горькой иронией.
- Ради спокойствия горожан, – ответил Лаенг с такой же иронией. – Позавчера утром ко мне примчался господин Сойедис с потрясающей новостью о вашем приходе и о том, что вы, как раз, доктор! Потом он разнёс свою сенсацию по всему городу, и ко мне только ленивый не заглянул, чтобы сказать: «Не встречайтесь с этим мистером Роком, чтобы наш мэр не заподозрил сговора между вами!» Но самое поразительное, что тут же, почти сразу, все они говорили: «Вы его научите, как с нашим мэром лучше разговаривать, чтобы успокоить»! Представляете, какая чушь! И какой простор для психолога! А всё от того, что умы расшатались окончательно!
- Что же мне теперь обходить вас стороной при встречах на улице?
Доктор рассмеялся было, но тут же смех оборвал и с некоторым удивлением произнёс:
- А, пожалуй, иногда придётся. Это глупо, но... С тех пор, как наш мэр обвинил меня в неэтичном поведении, стал я, знаете ли, замечать некоторое к себе охлаждение. Не то, чтобы пациенты мне не доверяли, но появилась в их глазах настороженность. Лёгкая такая, едва заметная, однако, после того, как я увлёкся психологией, многие нюансы в людском поведении стали видней и понятней. И вскрываются, порой, удивительные вещи! Вот, взгляните...
Он вернулся к своему ветхому шкафчику, откуда извлёк толстую тетрадь, исписанную мелко и густо. Перелистнув несколько страниц в самом конце, доктор Лаенг пробежал написанное глазами и развернул тетрадь к мистеру Року.
- Видите! Целых три главы нового трактата пришлось посвятить такому странному явлению, как подражательство! Я наткнулся на этот феномен человеческого поведения и пытаюсь вскрыть механизм его действия, пока, правда, безуспешно. Это, кстати, сродни вашей амнезии, только во всеземном масштабе. Представьте себе, что человек, это совершенное творение с целым набором уникальных возможностей, почти никогда не бывает самим собой! Единицы могут позволить себе роскошь единоличия, но, боюсь, даже они не безгрешны. Все и всегда, кроме разве что маленьких детей, держат перед глазами некий авторитет или кумира, которому стремятся подражать, забывая о собственной уникальности. А самое смешное или печальное, уж тут даже не знаю, как посмотреть, это то, что есть огромное количество людей, у которых и кумира-то определённого нет! Вместо него сидит в подсознании набор поведенческих моделей, порой чуждых внутреннему естеству, но чем-то притягательных, и в ответственные моменты, когда, к примеру, нужно произвести какое-то впечатление или кому-то угодить, что, кстати, тоже модели и предрассудки, вступает в силу феномен подражательства, который выдёргивает образы этих моделей и наклеивает на человека, словно маску!
Лаенг потряс тетрадкой перед лицом мистера Рока, так её в руки и не взявшего, и отбросил на ранее отложенные листки с явным раздражением.
- Люди теряют себя за постоянным притворством настолько, что, порой, сами не могут докопаться до собственной сути! А ведь это страшно! Я уже не говорю о том, что утрачиваются те великие возможности, которые даются конкретной личности под её конкретные задачи, но за такую растрату придётся когда-то и ответить!
- Это вы про смерть? – спросил мистер Рок.
- Конечно! Если вы занимались такой наукой, как медицина, то обязаны помнить, что смерть всего лишь экзамен при процессе перехода из одного состояния в другое. Только глупцы думают, что происходит она от болезней, поломки или, совсем смешно, от старения организма! Старение что? Всего лишь первая из надуманных болезней, которые происходят от нервного истощения. А это, в свою очередь, результат подражательства. Люди сами загоняют себя в долгий путь по тому тоннелю, который начинают видеть, когда тело окончательно ломается и испускает душу. Но, поскольку путь уже начат, душе ничего другого не остаётся, как дойти его до конца!
- Но в конце, как я помню, свет, – вставил мистер Рок.
- С чего вы взяли? – строго спросил доктор Лаенг. – Там зеркало, дорогой мой! А светлое пятно всего лишь отражение тоннельного входа, или, говоря иначе, тех светлых дней, когда путь был только начат. Пройти сквозь зеркало можно, но лишь вписавшись в собственное идеальное отражение! А где его взять? Скажите мне, можно ли рассмотреть в том зеркале самого себя, если за спиной толпятся призраки ваших подражаний и притворств?! Я, в ту пору, когда только открыл это странное свойство человеческой натуры, радовался, как полный идиот, тому, что здесь богатейшее поле для исследований. Тут,в Мидегоде, просто рассадник! Притворщик на притворщике и притворщиком погоняет! При этом про иных и не скажешь, что они плохи, настолько это притворство стало их неотъемлемой частью. Но сейчас, наблюдая через телевизор за миром вообще и сопоставляя это со здешними наблюдениями, я порой прихожу в отчаяние! Людей в чистом виде всё меньше и меньше. У нас здесь, пожалуй, только один и есть. Хирон Мебис. Знаете его?
- Знаю.
- Тогда вам повезло.
Доктор Лаенг покивал для убедительности и тут же невесело усмехнулся.
- Чуть не сказал: «Берите с него пример». Видите, и я подвержен... У нас даже призыв быть личностью стал шаблоном. Но вы, мистер Рок, в некотором смысле, тоже чисты. Я наблюдал за вами, за поведением, желанием быть любезным и приятным, за вашей растерянностью, и вижу за всем этим попытки вспомнить не себя, а образы своего подражания, что, по счастью, вам пока не удаётся. И, может быть, к лучшему, потому что есть шанс вспомнить именно себя.
- Я надеялся, вы мне в этом поможете, – совсем упавшим голосом произнёс мистер Рок.
- Так и я надеюсь на то же! – воскликнул доктор. – И кое-что уже припас!
Он, почти не глядя, снял с полки маленькую склянку с зеленоватой густой жидкостью, которую протянул мистеру Року с листком бумаги, очень похожим на тот, где был подробнейшим образом расписан маршрут тайного подхода к лаборатории.
- Если моя версия о потрясении, которое вы где-то из-за чего-то пережили, всё-таки верна, то нам с вами надо, прежде всего, успокоиться. Пейте, не бойтесь, это настой из трав. Я составил расписание, по сколько капель в какой день добавлять в питьё, чтобы вы не запутались, так что задача для вас облегчена максимально. Спрячьте это где-нибудь в своей комнате и не показывайте никому. А дней через.., – он что-то зашептал себе под нос, загибая пальцы на руке. – Дней через пять, снова приходите сюда, будем смотреть, что получилось!
Мистер Рок повертел в руках пузырёк.
- Вы уверены, что за эти дни ваш мэр не вернётся? Господин Валеами считает, что времени у нас почти нет.
- Ох.., подумаешь! Считает он..! – сердито зафыркал доктор. – Я тоже знаю господина Тиффо и ничуть не хуже этого Валеами! Уж кто притворщик, так это он! В смысле, сам Валеами.., хотя и мэр у нас тоже... Но, чего у них не отнять, так это того, что оба чрезвычайно умны, и, кому бы там они ни подражали, в городе многие подражают именно им, что, скажу вам, и симптом, и диагноз, и констатация!
Лаенг размашисто заложил руки за спину с таким видом, будто хотел снова добавить, что «поделать с этим ничего нельзя», но передумал добавлять, а только покачался с пятки на носок и буркнул:
- Не приедет наш мэр так скоро. Его камердинер на днях забрал у меня столько успокоительного, что и без слов ясно — уехал надолго! Уж мне ли не знать! Не в первый раз случается...
____________________________________
Кантарелла - любимый яд семьи Борджиа.
Продолжение: http://www.proza.ru/2017/09/04/1274