Греко-персидские войны ещё в 5 классе школы подавались в традиционной с XIX века трактовке: просвещённые культурные греки вломили по первое число наглым диким завоевателям, спустившимся с каких-то неведомых гор, разрушивших Афины и миллионами своих тел устлавшими благословенные долины эллинской демократии. Позже А.Ф.Македонский навёл цивилизованный порядок в дикой тирании Востока, устроив эллинизм и принёс блага европейских ценностей в Азию.
Как-то так оно и воспринималось. Некритически.
Но вот, заинтересовавшись этим кусочком древней истории, почитав, обнаружил такие несуразности традиционной точки зрения, что… вышло нижеследующее.
Архелай довольно оглядел улов – пять десятков баб, десятка два детей. Успешный налёт. Выручки от продажи этих пленников в рабство хватит и на себя и на новое оружие и на починку кораблей. Крепкие мужики в бронзовых шлемах стояли полукругом, отсекая плачущим невольникам путь назад.
- На корабль, быстро – прокричал Архелай. Боевой опыт говорил ему, что из деревушки кто-нибудь, да обязательно выскользнет. Его воины убили всех лишних – не годившихся на продажу, - мужчин, стариков, малышей… Хотя мужчины и ценятся на рынке дороже, но и брать их нужно не экипажем одного корабля – много хлопот в пути. Они и так слишком задержались, перелавливая добычу, совсем светло стало. Скоро и солнце поднимется.
Его люди стали энергично подгонять древками копий живой товар к берегу.
- Финикийцы! – закричали с корабля, до которого было уже пара сотен шагов. – Финикийцы! Пять, нет, шесть парусов!
Архелай выругался. Надо уносить ноги, бросая добычу. Если полон загонять на корабль, то потеряешь время, и с дополнительным грузом судно не сможет набрать необходимую скорость, чтобы уйти. Пираты быстро, не обращая внимания на пленников, добежали до корабля, быстро, без суеты поднялись по вёслам на борт, оттолкнулись от берега. Ударили по воде вёсла.
Финикийцы подошли к берегу, сошедшие моряки споро перехватили начавших было разбегаться пленников, сбили в кучу. Часть воинов повела полон на свой корабль, большая часть высадившихся пошла вглубь материка – за новой добычей. Вдали, к северо-востоку уже хорошо просматривался галикарнасский акрополь и спускавшиеся с него к морю городские стены. Пираты с острова Наксос со злобой смотрели, как деловито, без опаски входят финикийцы в нетронутую пока деревушку, как еле слышимо закричали, завопили там, как поднялся дым над подожжённой хижиной… Ещё бы! Финикийских пиратов пять сотен мечей, им можно не бояться воинов полиса. Будь у них столько, так и финикийцы не стали бы отнимать у них добычу, а скорее, согласились бы на совместную охоту… Но что уж теперь!
И наксосский корабль ушёл в море.
Делегацию эллинских полисов царь Лидии Крёз принял в тронном зале своего дворца в Сардах. Охрана стояла между колоннами, квадратом ограничившими тронное пространство обширного зала, советники стояли рядом с троном, готовые подсказать царю нужное слово по единому его взгляду. Но подсказок не требовалось. Крёз наизусть знал просьбу-требование полисов: не вмешиваться в их внутренние дела. Не в первый раз. Он усмехнулся – не вмешиваться за хороший процент от прибыли в торговле и пиратстве. Все полисы промышляли этим очень доходным ремеслом. Конечно, и сами страдали от разбоя, но в рабы попадали крестьяне, теряли имущество и жизнь пришлые торговцы, а прибыль получали купцы и капитаны. Большую прибыль. Доля от узаконенного Крёзом пиратства была такова, что царь стал чеканить золотые кругляши точного веса – для удобства торговли. А всего лишь требовалось – не препятствовать морскому промыслу отчаянных голов. Да, богатства его не столько от золотых рудников…
Благообразные, исполненные неподдельного достоинства эллинские старейшины, выборные от своих полисов, в туниках, покрытые дорогими плащами, молчаливо стояли за общим представителем, ясным голосом читавшего пункты греческого варианта соглашения. Крёз чуть не зевнул – в прошлый раз – это сколько же лет назад? – текст был точно таким же. А вот его, царский, текст будет дополнен одной статьёй – помощь против Персии.
Из каких-то азиатских горных глубин вышло дикое племя парсов, под водительством какого-то нищего пастуха ободранных коз Куруша покорило соседние племена и страны и за какие-то восемь лет – восемь! – дошло до границ его золотого царства. Ну да он мудрый царь, ударит по дикарям первым. Недаром оракул в Дельфах предсказал ему победу. «Разрушишь великое царство!» - надо же! Эти козопасы – великое царство? Да его наёмники сметут их одним щелчком. А эллины – Крёз посмотрел на посланцев – перережут морские пути парсов, ударят своими разбойничьими командами по киликийскому побережью, другого выхода к морю у них нет. Лидии не нужны воины полисов, он уже договорился со спартанцами, те пришлют своих головорезов. А эти нужнее на море.
Эллинский чтец закончил. Крёз кивнул – и первый министр, встав перед делегацией чётко прочитал царский пункт о помощи в войне против парсов. Делегаты пошушукались и выразили согласие. Тогда и Крёз заговорил:
- Достомудрые старейшины полисов! – Вообще-то в городах на побережье правили им поддержанные олигархи, но не кричать же об этом во всеуслышанье!
- За помощь ваших моряков я обещаю передать в их совместное владение Суровой Киликии, пусть ваши капитаны поставят там свои базы, а восточное побережье будет принадлежать моему царству. Когда же мы загоним парсов в их козлиные ущелья, настанет время решить финикийскую проблему.
Делегаты одобрили сказанное царём радостным гулом, а общий представитель низко поклонился:
- Мы все благодарим тебя, Повелитель, за мудрое решение и обещаем сделать всё от нас зависящее для победы над дикарями!
«А я разрешу вам пиратствовать вволю… до поры, до времени» - подумал Крёз и дал сигнал окончания аудиенции.
На милетской агоре стоял страшный шум. На возвышении стоял тиран горда Аристагор.
- Граждане Милета! – наконец-то шум демократии стал стихать и тиран смог говорить. – Царь Дарьявауш, этот парский козёл и предводитель козлов отнял у нашего города привилегии, дарованные Курушем. Теперь мы не имеем права жить, как хотим, плавать, где хотим и грабить, кого хотим. Толпа на площади завыла:
- Ганьба!
- Патриоты Милета! Выступим все вместе против парской собаки, этого сатрапа, засевшего в Сардах, этого недостойного называться человеком лизателя грязного сапога своего господина-тирана! Да войдут наши гоплиты в царственный город, да уничтожим жалкое подобие ручной обезьяны!
Долго ещё кричал зажигательные речи тиран Милета перед подданными согражданами, закончив речь сенсацией:
- Братья! Вы привыкли видеть во мне правителя. Но ныне, перед лицом грядущих испытаний, я отказываюсь от всех льгот этого звания и объявляю себя простым гражданином нашего города!
Агора ахнула:
- А-а-а! Слава! Слава! Слава!
- Членам правительственного Совета собраться в моём дворце через полчаса!
Пока бывший тиран и текущий правитель Милета перетирал дипломатию в Спарте и Афинах, на одном из островов вблизи азиатского берега почтенные представители пиратского сообщества, заключив мир между собой, обсуждали поход на Сарды.
- Уважаемые капитаны, а на хрена нам этот драный Милет? – Высказал общую мысль знаменитый капитан Поликрат. – Даже лучше, что парсы пошли на этот город – в Сардах нет гарнизона. Взять столицу сатрапии теперь проще простого, а она богата. Вспомните золото Крёза!
Голоса с мест:
- Так это когда было! Всё золото теперь в Техте-Джемшиде.
- А жители? Пока царское войско обернётся, мы успеем погрузить товар на корабли. Финикийцы согласились войти в долю.
С места встал горбоносый курчавый финикийский капитан.
- Мы выделяем сто кораблей. Товар предлагаю сбыть на Сицилии – туда не дотянутся руки парских агентов.
- Да, да! На Сицилии! Отомстим за поруганную свободу Лидии!
Так оно и вышло. Разношёрстное войско джентльменов Эгейского моря с финикийцами и подоспевшими афинянами, которые почему-то пошли на помощь Милету таким кружным путём, двинулось на Сарды. Как и ожидалось, кроме небольшого гарнизона «мирного времени», войск в городе не оказалось. Солдаты – местные лидийцы – заперлись в крепости и наблюдали, как пираты входил в город, как грабили, убивали, уводили в плен жителей, как запылал город, а из пламени неслись вопли лидийцев, которых захватчики не успели взять в полон. Каменная крепость не горела, стены её никто не штурмовал. Пираты понесли потери только от пьянства, изнеможения под грузом награбленного барахла и в стычках между собой. Так закончился славный освободительный поход восставших эллинов, протестовавших против парского рабства. Общественность поддержала почин – восстали почти все эллинские полисы азиатского побережья Лидии.
Сами пираты с добычей ускользнули к своим кораблям, а вот афиняне, настигнутые присланными соседними сатрапиями войсками вблизи Эфеса, были разгромлены, остатки их едва успели улизнуть на корабли.
Царь Дарьявауш в Техте-Джемшиде, который эллины почему-то называли Персеполем, слушал донесения.
- И афиняне тоже… - мрачно повторил он сказанное чтецом. Чтец читал по-арамейски, как было написано, царь повторил по-парски.
- Всё остальное – сброд, который я уничтожал, как мог. Не должно быть пиратства в наших морях, оно убивает торговлю. А вот эти заморские эллины… Спартанцы не решились, а афинское отребье… Дикари дикарями, говорят, у них не земля – голый камень, а туда же… Храм Кибелы… Если я не отомщу за поруганный и сожжённый храм, завтра лидийцы восстанут. Придётся тащиться в эту богом забытую страну тупых козопасов, брать Афины. Помню дурацкий поход в Скифию – через проливы придётся снова перебираться. Армию подготовить. Тысяч тридцать – пятьдесят хватит, недостающее их будущие историки умножат на десять. Нет, ну надо же – у этих аттийцев за душой только и есть, что Гомер да Солон. Первый воспел долгий и бесполезный поход и мытарства какого-то плута по морям, а второй решал местечковые проблемы. И ведь сидят на чужом, на том, что построили до них пеласги, которых они угробили, а культуру так и не освоили.
- Блистающий повелитель, можно слово молвить? – подал голос чтец.
Царь кивнул. Этот чтец, на самом деле незаменимый советник в заграничных вопросах. Сам Дарьявауш знал чуть ли не с десяток языков, а для чтеца, похоже, непонятных языков не было. Кругозор чтеца документов и багаж его знаний был необъятен, что в сочетании с острым и быстрым умом, а также личной преданностью делало этого чиновника самым ценным советником, едва ли не наперсником царя.
- Эллины очень разные, государь. За морем они и правда, дикие и некультурные. А на нашем берегу среди них были и есть серьёзные учёные. Клеобул, что правит Родосом, Пифагор с Самоса – он покинул родной остров и сейчас, говорят, где-то за дальним морем… А был ещё Фалес из Милета. Но у всех эллинов есть общая особенность – они запредельно жестокие и грубые, но умелые воины. Это потому, что в Элладе постоянно идёт война полисов – все против всех. На этом берегу власть державы не позволяет им воевать между собой, а на том их никто не сдерживает. В постоянных войнах чуть ли не всё мужское население Эллады – воины. И воины упорные, смелые. Война с этим народом, на мой взгляд, бесполезна – они умеют мстить, но не умеют учиться. Сожжение Сард они не посчитают за оскорбление твоего величества, а шагни ты на полшага за Геллеспонт – заорут о неспровоцированной агрессии. Лучший выход – оставить их наедине с самими собою, так они принесут себе вреда куда больше, чем мы.
- Рушан, речь не идёт о вреде. Речь идёт о наказании за бесчеловечное преступление. Я понимаю бессмысленность в походе на осиное гнездо, но без этого наши сатрапии почувствуют себя незащищёнными. Сам понимаешь, целью похода не может быть завоевание бедных земель Эллады, только – наказать Афины, как государство, способствовавшее пиратскому налёту на Сарды. У меня нет выхода, Рушан. Гарнизоны в Элладе мы будем оставлять только до наказания Афин, после свернём их и уйдём из бессмысленной страны.
- А какое наказание, повелитель?
- Участь Сард.
- Тогда я могу сказать, что эти дикари навсегда запомнят пламя их города, но пожар в Сардах они уже забыли. Если вдруг в будущем там объявится талантливый и сильный правитель, что объединит эллинов внешней силой – сами они никогда не объединятся, - то он может устроить поход полчищ жестоких и сильных воинов на восток, к нам.
- Понимаю, и всё же поход решён. Подготовь соответствующие приказы.
- Кого повелитель назначит командующим походом?
- Пожалуй, Мардунию. Как ты думаешь, Рушан?
- Твоих военачальников, повелитель, я не знаю, как ты. Поэтому не вправе давать советы о полководцах – скромно отказался чтец.
Дальнейшее известно. Правда, только из греческих источников. Персы после нескольких неудач, дошли до Афин, сожгли городок (иначе эту «колыбель европейской цивилизации» в то время назвать было нельзя). Правда, некультурные и дикие персы вывезли из Афин все рукописи, какие только нашли в городе. Вывезли в свой Персеполь, в котором их – вместе с царским архивом в пергаментных свитках и написанными на кожах – сжёг великий прогрессенмахер А.Ф.Македонский. Потому и нет персидских источников о греко-персидских войнах. Вслед бандитскому македонско-эллинскому воинству ринулись греческие переселенцы с бедных Балкан. Культура Востока потекла на Запад. И вот тут, как в физике – принятое направление тока противоположно истинному перемещению потока электронов. И мы до сих пор считаем, что греческая культура оплодотворила сонный Восток.
Хотя греческие завоеватели просто-напросто разбудили задремавшую великую культуру, соединившую в себе египетское и вавилонское наследие.
Как-то вот так выходит, однако…